Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Биографические сведения Викторе Григорьевиче Чернобаеве довольно скудные. Называются два года его рождения (1891 и 1892, известно только, что он родился в Феодосии). Год смерти не установлен, наиболее вреоятным считается 1947.

Работал в ИРЛИ с 01.09.1934 по 01.09.1936.

Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета в 1913 и работал в университете до 1930 в должности ассистента, затем доцента и профессора. В 1931--34 работал в Институте славяноведения и др. учреждениях. В ИРЛИ -- с 1934 в должности ученого специалиста. Область научных интересов: славянская филология. Участвовал в коллективных трудах: «Сборник ОРЯС» (Л., 1928); БСЭ. Т. 15, 18 (М., 1929--30); «Труды Института славяноведения АН СССР». Т. 1 (М., 1931); «Сборник статей к сорокалетию ученой деятельности академика А. С. Орлова» (Л., 1934); ТОДРЛ. Т. 3 (М.; Л., 1936) и др. Уволен в связи с реорганизацией Отдела древнерусской литературы с переводом на договорную работу.

Особое место занимало в его работе изучение истории польской литературы. Ему принадлежат труды: «Начало книгопечатания у западных славян», «К истории наброска: «Альфонс садится на коня», «Пушкин и Мицкевич: к вопросу о литературных связях», «Политические пародии в старой польской литературе и на Западе», «Польская литература в издании "Bibljoteki Narodowej"». Так же им был составлен «Русско-польский словарь», вышедший незадолго до войны в 1941 году. Кроме того, проявлял интерес к болгарской и чешской литературе.

1.Научная деятельность в области польской литературы

Исследование «К истории наброска «Альфонс садится на коня» относится к области интересов Александра Сергеевича Пушкина к польской литературе и к творчеству Я. Потоцкого. «Ряд фактов, относящихся еще, вероятно, ко времени пребывания Пушкина в Одессе, но получивших свое отражение в его творчестве лишь в значительно более позднее время, служит основанием для установления некоторой связи между его творческими замыслами и выступлениями известного польского слависта и путешественника -- Яна Потоцкого. С одесским периодом приходится связывать корни этих интересов Пушкина уже потому, что Потоцкий последние годы провел на Украине и там в 1815 г. трагически кончил жизнь в одном из своих имений. Известно, что Одесса была в то время притягательным центром для многих польских землевладельцев, и среди разноплеменного населения этого города польская колония играла довольно заметную роль.

О встречах Пушкина в пору его ссылки с некоторыми представителями польской общественности, интерес к которым он не утратил и много лет спустя, весьма ярко свидетельствует сохранившееся в архиве поэта французское письмо из Одессы от 26 декабря 1833 г.»

Деятельность Потоцкого имела безусловно большое значение и для русских литераторов и ученых, -- он писал свои главные беллетристические вещи в Петербурге на французском языке. Следуя за целым рядом французских писателей XVIII в., Потоцкий уделял не мало внимания так называемой „восточной“ повести, в которой странным образом дидактический элемент сочетался с трактовкой тем, весьма скользких, -- в стиле Боккачио и Поджио.

В основном Потоцкий, согласно собственному свидетельству, следовал Саади. Самая крупная из этих его повестей -- „Путешествие Гафеза“. На ней отразились в сильной степени события французской революции.

Во всяком случае эти литературные опыты позволили Потоцкому выработать свой стиль, а внимательное чтение других образцов дало ему возможность выступить с произведением гораздо более обширным и оригинальным по замыслу, которого ему, к сожалению, так и не удалось закончить. Однако и в фрагментарном виде оно представляет исключительный интерес, и, конечно, именно о нем вспоминал Пушкин в не дошедшем до нас письме, ответом на которое послужило письмо Воронцовой. Как пишет Чернобаев, «в письме говорится о trois pendus, а эта тема трактуется именно в данном романе».

В исследовании о литературных связях Пушкина и Мицкевича Чернобаев отмечал следующее: многочисленные свидетельства современников (как русских, так и поляков) говорят о взаимном признании и восхищении поэтов талантом друг друга. Помимо несомненно приязненных личных отношений Мицкевича и Пушкина, на такое восприятие не могло не повлиять романтическое представление о единодушии национальных гениев, в данном случае осложненное ист. контекстом позднейшей идеи славянского единства. Особую роль для Пушкина играло и то обстоятельство, что Мицкевич оказался единственным иностранным поэтом европейского масштаба, с которым Пушкин был лично знаком.

«Политические пародии в старой польской литературе и на Западе» представляет собой обзор политической сатиры, при этом для пародий нередко использовались тексты католических молитв.

Работа же «Польская литература в издании "Bibljoteki Narodowej"» ниже будет рассматриваться подробнее.

2.«Польская литература в издании "Bibljoteki Narodowej"»

Чернобая отмечает, что энергичная издательская деятельность, которую развило «Краковское Издательское Товарищество» (Krakowska Spolka Wydawnicza), заслуживает со многих точек зрения большого внимания. Серия монографии под общим - заглавием «Z Historjii Literatury» представляет собою, несомненно крупное и ценное предприятие, затеянное этим издательством. Еще более выдается издаваемая им серия произведений различных авторов (либо выдержек из этих произведений, сгруппированных по тем или иным признакам: одна и та же форма, одна и та же эпоха и т. п.); эта серия распадается на два отдела: польский и иностранный. Она-то и носит название «Национальной Библиотеки» (Bibljoteka Narodowa). Несмотря на то, что в этой серии уже вышло около 180 томов,8 завоевавших ей прочную известность далеко за пределами Польши (французская, итальянская и английская печать помещала о ней сочувственные отзывы), в России лишь отдельные лица изредка и притом случайно пользуются этими книгами; более же широким кругам самое даже существование (Bibljoteki Narodowej) остается по большей части неизвестным.3 Вот почему необходимо, чтобы и в русской литературе было отмечено то значение, которое имеют эти издания, как для изучения специально польской литературы, так и для славяноведения вообще.

Ряд авторов, издаваемых Bibl. Nar., напр., С. Твардовский, В. Потоцкий, Пассек, Барские Конфедераты, Словацкий, Г. Ржевусский, В. Залесский -- касаются так или иначе России и Украины. Их язык, их отношение к тем или иным историческим событиям или лицам нуждается поэтому и в комментировании не только полониста, но и слависта вообще, иногда даже преимущественно руссиста. Понятно поэтому, что и русские ученые, в особенности занимающиеся XVII--XVIII вв., найдут здесь не мало для себя интересного. Кроме того, во второй (иностранный) отдел данной серии вошла и русская литература, хотя, на ряду с литературами английской и французской, она пока смогла здесь занять лишь более чем скромное место: издан лишь «Евгений Онегин» в польском стихотворном переводе Л. Бельмонта со вступительной статьей В. Ледницкого (Nr. 35) и «Слово о полку Игореве» (Nr. 50) в стихотворном модернизированном переводе Ю. Тувима со вступительной статьей А. Брюк-нера. В проекте имеется еще издание «Капитанской Дочки». Объяснений тому, что русская литература представлена здесь так слабо, следует искать, по мнению автора не в субъективных настроениях издателей, а в том, что ее воздействие на польскую, как и вообще выход на арену европейской известности, происходит поздно -- притом как раз в ту эпоху (вторая половина XIX в.), которая ближайшим образом не-включена в издательские планы Bibl. Nar.

Попытки издания серии польских писателей делались и раньше, хотя первоначально они не могли, разумеется, преследовать научных целей. Уже в XVIII в. известный польский библиограф Иос. Андр. Залусский издал первую такую «Библиотеку» под заглавием: «Zebranie rytmow, przez wierszopisow zyjacych lub naszego wieku zeszlych pisanych» (1752); но в этом сборнике, представляющем ныне большую редкость, кроме самого Залусского, были представлены лишь два автора: Ел. Дружбацкая и Иос. Еп. Минасович; в XIX в. таких попыток было, конечно, гораздо больше,, но большинство их лишено также научного значения. Такова поиу-лярная в свое время, издававшаяся Ян. Н. Бобровичем, «Bibljoteka kieszonkowa klasi-kow polskich» (40 томов). Как видно из предисловия издателя к I тому этого издания, вышедшему в Лейпциге в 1834 г., он обращал главное внимание на формат книги, оставляя совершенно в стороне вопрос о критическом пересмотре текста. Больший гораздо критицизм проглядывает в серии, редактором которой был К. Вуйцицкий (Bibljoteka starozytna pisarzy polskich, первый том ее вышел в Варшаве в 1843 г.); здесь в предисловии к Ш тому издатель считает необходимым указать: «Wziejismy za zasad§ wierny przedruk z dziel starodawnej literatury naszej lub z rkopismow» Но, состояние тогдашней науки не позволило ему дать настоящие комментарии, а собственные интересы увлекали его тогда больше в область истории. Заслуги издававшейся поочередно в Саноке, Перемышле и Кракове «Bibljoteki Polskiej» Туровского достаточно известны, но и здесь многие тексты были искажены, об углубленных примечаниях или солидных вступлениях не было и речи. С 1889 г. Польская Академия Наук начала издание «Bibljoteki pisarzow polskich», продолжающееся и в наши дни и имеющее первостепенное значение для специалистов; здесь дается действительно критически проверенный текст, но хронологические рамки, издания очень ограничены: оно имеет в виду редкие польские и латинские произведения, преимущественно XVI в.

Такой же характер носила «Bibljoteka zapomnia-nych poetow i prozaikow polskich», редактором которой был Вержбовский. «Bibljoteka najcelniejszych atworow literatury europejskiej» преследовала более широки»

Причины успеха «Библиотеки Народовой» Чернобаев объясняет следующим:

· научная мысль развилась и окрепла,

· круг интеллигентных читателей расширился;

· но главное - «первостепенное значение тут имеет энергичное и талантливое руководство редактора издания Станислава Кота». Как отмечает Чернобай, «вышедшие под его специальной редакцией «Powrot posla» Немцевича и «Kazania sejmowe» Скарги отличаются особенной обстоятельностью комментариев, а вступительная статья к «Сеймовым Проповедям» разрослась в целую монографию, совершенно меняющую прежний взгляд на это произведение. В качестве редактора всей серии Ст. Кот внимательно пересматривает все представляемые рукописи и иногда, с согласия авторов, поправляет даже их. Таким образом, данное издание выгодно отличается от предшествующих единством линии, проводимой его умелым руководителем. Коту удалось при этом привлечь к сотрудничеству лучшие научные силы».

По описанию Чернобаева, общая схема издания такова: сначала помещается вступительная статья, в которой обыкновенно выясняется генезис произведения (или группы произведений), даются иногда необходимые биографические сведения, объясняется отношение данной веши к другим вещам того же автора и к сходным произведениям других авторов, наконец, производится разбор языка, стиля и композиции данного произведения; социологический метод применяется там, где это вызывается прямой необходимостью, например, при разборе произведений, в основе которых лежит какое-нибудь крупное историческое событие (самый впечатливший автора пример - Барская Конфедерация). Что касается эстетической оценки, то она, если и не устранена совсем, то сознательно отодвинута на задний план. После такого вступления, размеры которого точно не определены и допускают различную скалу колебаний, следуют библиографические указания, касающиеся как самого текста (его истории), так и литературы о нем. После этого дается самый текст с подстрочными примечаниями к нему; рецензенты уже отмечали, что такая техника размещения примечаний скорее способна приохотить к ним читателя, чем печатание их в конце книги; однако самый этот способ применялся и раньше в подобном типе издания. Самые примечания носат филологический, отчасти исторический и этнографический характер; рамки их также точно не определены и зависят иногда от субъективных взглядов комментатора, но во всяком случае они значительно превосходят и по своему объему и по значению все, что сделано до сих пор в подобном типе издания. Что касается правописания, то оно, для облегчения понимания читателя, подвергается модернизации. Несмотря на большое стремление продвинуть издание в широкие круги (формат его, дешевизна), редактор очень заботился об его научности, прежде всего о том, чтобы издание текста вполне отвечало современным научным требованиям.

К числу достоинств издательской деятельности «Библиотеки Народовой» Чернобаев относит такой факт, что иногда издателями руководило стремление переиздать старый текст просто потому, что им мало ранее занимались, но в других случаях предпринималась целая специальная работа по переизданию текста, приводившая к новым и весьма ценным выводам. К последней категории случаев следует отнести томы, посвященные Барской Конфедерации и поэтическому творчеству Барских Конфедератов (стихи, написанные в их защиту и против них); две трети книги о Барской Конфедерации, вышедшей в обработке Вл. Конопчинского, составляют доселе неизданные тексты, во многих случаях касающиеся России.

Недостатками издательской деятельности «Библиотеки Народовой», по мнению Чернобаева следует считать, что в объяснениях к тексту автор не всегда соблюдает должную объективность; стоит отметить с этой точки зрения его определение гайдамаков, которых он называет «разбойничьей бандой, создававшейся из запорожских казаков во времена Августа III». Между тем с понятием гайдамака соединялось не только представление о разбое, но и о протесте против данного общественно-политического строя. При односторонности такого исторического определения данного слова, совершенно отсутствует его филологическое объяснение, на что читатель имел полное право рассчитывать, согласно общему плану издания. Столь же односторонним следует признать определение причин Уманской резни. В других случаях можно здесь также указать на недостаточность или неточность приводимых филологических объяснений, напр. Knczma czapka futrzana--без объяснения происхождения этого слова, или Kabalista-wrdzbiarz, также без всяких дальнейших пояснений, которых читатель в праве здесь ожидать; но все это не уменьшает ценности публикуемых материалов.

Чернобаев отмечает, что третья часть «Dziadow» Мицкевича переиздана здесь впервые (под редакцией Иос. Калленбаха) на основе рукописей, которые не могли быть приняты во внимание прежними издателями. Видное место среди изданий занимает также «Бенёвский» Словацкого в обработке Юл. Клейнера; в этом случае редактор встретился с совершенно особенными трудностями: необходимо было составить нечто цельное из дошедших до нас отдельных частей; не ограничиваясь этим, Юл. Клейнер попытался выделить предполагаемые фрагменты «Белёвского» из других произведений Словацкого и найти для них подходящее место в общей структуре поэмы. Если эта широкая задача далеко уводит его за пределы собственного филологического метода, а иногда увлекает на скользкий путь гипотез, то все же мы здесь впервые имеем дело с реконструированным цельным «Бенёв-ским». . . Значительное привлечение рукописного материала можно видеть и в Пане Тадеуше», изданном под редакцией Ст. Пигоня -- здесь приведены новые варианты на основе впервые до конца изученного автографа. Если даваемые комментарии не всегда убедительны, то обстоятельно написанное вступление разрослось в целую монографию, рисующую в особенности с новой стороны идейную основу поэчы. Столь же удачным следует признать издание «Piesai Janusza» В. Поля под редакцией Калленбаха, где в первый раз были приняты во внимание особенности рукописи.

Как указывает автор, при подборе различных групп произведений (либо выдержек из них) редакторская работа должна была направиться преимущественно уже не в сторону сличения с рукописями, а в сторону более удачной группировки подбираемых вещей; научное значение этих томов, разумеется, гораздо меньшее, хотя здесь многое зависит от автора, из произведений которого производится такой отбор. Поэты, как Уейский, Ленартович, сравнительно мало теряют от этого; иные результаты получаются в отношении таких писателей, как Рей, «произведения которого нам часто хотелось бы иметь полностью».

Также существенный недостаток, по мнению Чернобаева - это то, что в издании связь с другими славянскими языками, в частности, с русским, отмечается слабо, даже в тех случаях, когда соответствующая зависимость от них могла бы не вызывать сомнений. Вот приводимые им примеры: «Глухо лишь объяснено часто встречающееся у Потоцкого слово bo-stem-- заимствованием из чешского (ib., str. 8, 4 2, 295 sq.). Отсутствуют также достаточные объяснения слова Dzie_gi, в которых современный поляк безусловно нуждается -- в Варшавском словаре этого слова нет. Следовало бы основательнее комментировать такие слова, как Zuby (ib., str. 253) или Holoble (ib., str. 332). Варшавский словарь делает в этом случае сопоставления с белорусским и украинским».

Из более мелких недостатков следует отметить отсутствие должного единства во взгляде на составление прилагаемой библиографии: тогда как большинство сотрудников считает необходимым указать основные пособия, в отдельных случаях (напр., «Pamietniki» Paska) такие указания совершенно отсутствуют. Иногда они бывают явно недостаточны (напр., «Слово о полку Игореве»); наконец, в отдельных случаях составители ограничиваются простыми ссылками на соответствующие отделы трудов Р. Пилята и Г. Корбута. Это очень нежелательно ввиду трудной доступности теперь данных трудов. Иногда же такие ссылки не удовлетворительны и по существу.

Заключение

Из работы Чернобаева следует признать, что такого типа издания, как «Библиотека Народова» (и по плану и по способу его выполнения) еще не было в польской литературе; отсутствие погони за рекламой и дешевым эффектом, стремление удовлетворить потребности широких кругов интеллигентных читателей -- служат гарантией прочного успеха данного предприятия, рассчитанного еще на ряд лег. Нельзя только не отметить, в связи с планами на будущее, досадного в них упущения -- почти полного отсутствия других славянских литератур; Чернобаев указывал, что «пробел этот необходимо восполнить, и при том как можно скорее».

Этот и другие труды Чернобаева были встречены положительными рецензиями.

Список использованных источников

1. Чернобаев В. Г. Начало книгопечатания у западных славян //Сборник ИРЛИ, 1934

2. Чернобаев В. Г. К истории наброска: «Альфонс садится на коня» //Сборник ИРЛИ, 1355

3. Чернобаев В. Г. Пушкин и Мицкевич: к вопросу о литературных связях. М.1937, сборник к 100-летию со дня смерти А. С. Пушкина

4. Чернобаев В. Г. Политические пародии в старой польской литературе и на Западе //Сборник ИРЛИ, 1938

5. Чернобаев В. Г. Польская литература в издании Bibljoteki Narodowej. //Сборник ИРЛИ, 1936

Размещено на Allbest.ru