Античность в художественном наследии и теоретических трудах И.Ф. Анненского

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

АНТИЧНОСТЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ НАСЛЕДИИ И ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ТРУДАХ И.Ф. АННЕНСКОГО

Содержание

Введение

Глава 1. Античность как духовная родина мировой литературы и литературоведения

1.1 "Вселенная античности": тематика, проблематика и своеобразие античной литературы

1.2 Литературоведческая наука в эпоху античности

1.3 Жизнь античности в веках

Глава 2. Античность в художественном наследии и теоретических трудах И.Ф. Анненского

2.1 Место И.Ф. Анненского в литературе

2.2 Античный контекст в поэзии И.Ф. Анненского

2.3 Особенности переводов Анненского

2.4 Драматические опыты И.Ф. Анненского в стиле античности

2.5 Античный контекст в критике И.Ф. Анненского

2.6 Филологические труды И.Ф. Анненского

Заключение

Литература

Приложение

Введение

Традиции античности вот уже на протяжении многих веков не угасают в литературе и искусстве разных стран. Напротив, они действенны, актуальны, перерождаются в новых формах, в новых ранее не свойственных для них коннотациях, при этом не теряя своей красоты. Традиции античности корнями проросли в культуру и искусство стран Европы и России. Античность стала основой нового искусства, которое, как из живительного родника, питается ее чистыми и глубокими водами.

Античность положила также начало теории стиля и художественной литературы ("риторика" и "поэтика"), подарила "вечные темы", которые современны и по сей день. Историческое значение античной литературы, ее роль в мировом литературном процессе заключаются, однако, не только в том, что в ней "возникли" и от нее ведут свое начало многие жанры, подвергавшиеся впоследствии значительным трансформациям в связи с потребностями позднейшего искусства; гораздо существеннее неоднократные возвращения европейской литературы к античности, как к творческому источнику, из которого черпались темы и принципы их художественной обработки. Идеями и образами античности вдохновлялись величайшие представители литературы, искусства и науки: Данте, Петрарка, Микеланджело, Шекспир, Мильтон, Байрон, Гете и многие другие. Высокое значение греческой литературы признается выдающимися нашими писателями А. С. Пушкиным, М.Ю. Лермонтовым, Ф.М. Достоевским и другими. Современные писатели, вот уже на протяжении многих лет пытаются возродить традиции античности, считая ее эталоном культуры.

Особенно охотно обращались к античности поэты Серебряного века. Это Анна Ахматова, Марина Цветаева, Осип Мандельштам. Исключением не был и Иннокентий Федорович Анненский - русский поэт, драматург, литературный критик. Он говорил, что античная культура имеет факт мирового значения. Античный мир, в который Анненский, по словам его родственницы Т. А. Богданович, "ушел с головой", стал предметом его профессиональных интересов.

И.Ф. Анненский жил античностью. Каждый день он ходил в гимназию. Там он преподавал древние языки и античную литературу. И эта работа заставляла его погружаться в античность целенаправленно. А вечерами он писал стихи и теоретические труды. Античный мир стал неотъемлемой частью его творчества. Впрочем, статьи по педагогике, истории русской и античной литературы и античной мифологии, даже перевод пьес древнегреческого драматурга Еврипида (последние, кстати сказать, печатались в узкопрофессиональном "Журнале министерства народного просвещения") широкой известности принести и не могли. Это сознавал и сам автор.

Сегодня поэтическое творчество Анненского получило заслуженное признание. Его творчество изучают. И хотя о нем пишутся работы, тем не менее Анненский все еще остается на периферии исследовательской мысли, посвященной самой прекрасной странице русской литературы - Серебряному веку. Мы сделали попытку представить целостный взгляд на античный мир его творчества. В этом и заключается актуальность работы. Объектом исследования является поэзия, драматургия, переводы И.Ф. Анненского, критические труды. Предмет исследования: античный контекст в поэзии, драматургии и критики И.Ф. Анненского. Цель работы: выявить и прокомментировать античный контекст творческого наследия Анненского.

Указанная цель обусловила постановку и решение следующих задач:

1. изучить монографическую литературу по проблеме исследования;

2. выявить составляющие античного мира И.Ф. Анненского;

3. прокомментировать античный контекст в работах автора.

В основу данной работы положены следующие методы, позволяющие осуществить комплексный подход в изучении античного мира И.Ф. Анненского:

- описательный метод;

- интерпретационный;

- теоретический - обзор и анализ литературы;

- контекстуальный анализ;

- обобщение и систематизация;

- сопоставительный метод.

Теоретическая ценность работы состоит в том, что нами предпринята попытка представить целостный взгляд на античный контекст творчества Анненского в таких его составляющих, как поэзия, драматическое творчество, переводы, критические труды. Практическая значимость работы состоит в том, что материалы исследования могут быть использованы школьниками при изучении литературы "Серебряного века", а также студентами и преподавателями при изучении античной литературы и литературы "серебряного века". Структура работы состоит из:

- введения, в котором обозначены объект, предмет исследования; основные цели, задачи работы, поставленные для реализации цели; методы исследования, используемые для выполнения задач, и материал, послуживший для исследования; указаны теоретическая и практическая значимости работы, ее структура;

- двух глав: в первой главе рассказывается о мировом значении античной литературы и о месте И.Ф. Анненского в античности; вторая глава посвящена анализу лирики, драматургии, особенностям его переводов Еврипида и критических трудов в области литературы;

- заключения, включающего в себя основные выводы по исследованию;

- списка литературы, насчитывающего 48 источников;

- приложения, включающего в себя цитаты из стихотворных сборников И.Ф. Анненского, которые содержат античный контекст.

Глава 1. Античность как духовная родина мировой литературы

1.1 Античность как духовная родина мировой литературы

Большим великолепием пестрит мировая литература. Она сплошь, как бы невидимыми нитями пронизана темами, которые по праву можно считать "вечными". Зачинателями этих вечных тем стала античность.

Античность обрела общечеловеческую значимость, в нее уходит корнями европейская цивилизация.

Каждый период в истории культуры по-своему ценен. Но Древняя Греция и ее культура занимают особое место в мировой истории. Самые высокие оценки греческой цивилизации не кажутся преувеличенными. Греческая цивилизация -- не единственная и не самая древняя. Когда она появилась, некоторые цивилизации древнего Востока измеряли свою историю уже тысячелетиями, как, например, Египет и Вавилон. Но феномен греческой цивилизации заключается, скорее всего, в ее необычайно быстром расцвете. Духовная и художественная культура Древней Греции не просто является ценнейшей частью мировой, она дала толчок развитию европейской культуры. Гуманистическая направленность греческой культуры позволила ей стать духовной ценностью в полном смысле слова. Она обеспечила европейской культуре возможность занять и сохранить ведущее место в мире вот уже на протяжении двух тысячелетий. Достоинство греческой культуры заключается в том, что она провозгласила верховенство человеческого разума и свободы, открыла человека как прекрасное и совершенное творение природы, как меру всех вещей. Ю.Д. Колпинский в своей статье "О месте античного художественного наследия в мировой культуре" писал: "В античной Греции с особой полнотой, глубиной и художественно-жизненной правдой, доступной искусству прошлого, воплотились представления о величии свободного человека и человеческого коллектива, человек впервые так полно раскрылся в свободной от фантасмагорической преображенности, своей реальной телесно-духовной ценности. <…> Античное наследие и в косвенно опосредованной форме своего воздействия (Возрождение и т.д.), при непосредственном обращении к его опыту, к его художественному обаянию сегодня, одна из великих, близких и дорогих нам эпох в наследии прошлого. <…> Поэтому изучение античного наследия во всех его аспектах имеет огромное актуальное, а не только общепознавательное значение как средство духовно-художественного обогащения личности".

Античная культура близка современному читателю своим гуманистическим содержанием. Великолепным памятником античной культуры являются поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея" (VI в. до н. э.). Афинская молодежь заучивала их наизусть. Это являлось частью образования. Поэмы Гомера имели не только большое значения, как произведения искусства, им предавалось также важное государственное, социальное и нравственное значение. Эти поэмы о человеческих отношениях, о добре и зле, о чести и бесчестии, о свободе и судьбе. Во все времена они читались, как глубоко современные.

История античного периода греческой литературы представляет для нас интерес не только благодаря высокому качеству созданных в это время художественных ценностей, но и благодаря глубокому влиянию их на всю европейскую литературу.

Так как вся европейская культура строилась на развалинах античной, то вполне естественно, что элементы этой последней вошли органически в наши общественные понятия, в наше мышление, язык. Гаспаров Михаил Леонович говорил: "Из столетия в столетие в учебниках математики переписывались почти те же определения, какие были когда-то даны Евклидом; а поэты и художники упоминали и изображали Зевса и Аполлона, Геракла и Ахилла, Гомера и Анакреонта, Перикла и Александра Македонского, твердо зная, что читатель и зритель сразу узнает эти образы. Поэтому лучше узнать древнегреческую культуру -- это значит лучше понять и Шекспира, и Рафаэля, и Пушкина. И в конечном счете -- самих себя. Потому что нельзя ответить на вопрос: "кто мы такие?", не ответив на вопрос: "откуда мы такие взялись?", [Гаспаров:29]. Художественные образы, и многие стороны современной жизни были бы непонятны без знания античной культуры. В истории Европы есть периоды, когда с особенной силой проявлялось стремление воплотить в литературе и искусстве античные идеалы и античные формы. "Этим характеризуется эпоха гуманизма и Возрождения, начавшаяся в Италии в 14 веке, эпоха Классицизма в 17-18 вв., эпоха Просвещения в 18 в., предшествовавшая французской революции 1789" г. [Радциг, с.9].

В эпоху феодально-христианской идеологии погибла огромная часть текстов античности в связи с их языческим характером. В XIV-XV веках, в эпоху Ренессанса, вновь обратились к идеям античной литературы, потому что она стала близка новому классу, появившемуся в Европе - буржуазии - своим человеколюбием, свободомыслием, жизнеутверждающей силой. Писатели использовали для своих сочинений латинский язык, античные темы, произведениям старались придать максимальное сходство с античными.

Эпоха Классицизма (XVII-XVIII вв.) также ориентировалась на образцы античной литературы, причем художников этого времени привлекал не столько дух античности, сколько интересовала форма, эстетические нормы, что привело к искажению литературоведческих теорий.

Сильное влияние оказывала античная литература и на писателей XIX века. Этот век, особенно его вторая половина, отмечены диалогом античности и современности. Античная литература, несомненно, повлияла на развитие всей мировой литературы, а именно: все основные литературные жанры, как эпические, поэтические, так и драматические, были сформированы еще античными авторами; античная тематика и проблематика произведений трансформируется в литературе последующих веков, изменяется лишь решение проблем (в зависимости от эпохи); теория литературы развивалась еще в недрах греческой литературы; основные литературоведческие понятия возникли еще в эпоху античности (эпос, лирика, драма, трагедия и т.д.), разрабатывались учения о литературных жанрах и принципах изображения жизни, что до сих пор исследуют литературоведы; все стихотворные размеры европейских языков формировались под влиянием античной традиции и поныне носят греческие наименования: ямб, хорей, дактиль, анапест и т.д.; основополагающие понятия лирики: ритм, метр - тоже заимствованы из античного литературоведения.

В античные времена уже появилась филология, служащая на благо литературе и имеющая цели сохранять тексты в их оригинале, исправлять искажение, изучать всесторонне литературные произведения, давать им эстетическую оценку.

Историческая наука зародилась в Греции в V веке до нашей эры как литературный жанр, достигшая расцвета в Риме в I веке до нашей эры, до сих пор сохранилась как научная и художественная дисциплина.

Риторика, или теория красноречия, начала развиваться вместе с возникновением и развитием ораторского искусства, которое высоко ценилось уже в гомеровские времена. В V-IV веках до нашей эры это искусство ложится в основу образования, а ораторская речь становится литературным жанром. Основные положения риторики, терминология ораторства, заложенные в Греции и высокоразвитые в Риме, являются неоспоримыми и в современной риторической науке [Тронский, с.10].

Душой античного театра был миф. В основе каждой трагедии лежал художественный вымысел, устойчивый сказочный сюжет, включающий в себя действие могущественных внешних сил, при помощи которого древний человек объяснял для себя явления окружающего мира. Редчайшие исключения (например, трагедия Эсхила "Персы", построенная не на мифе, а на поэтически окрашенных исторических событиях) лишь подтверждали общее правило.

В ХХ веке писатели особо подчеркивали гуманистическую направленность и пацифистские идеи мифа. Антивоенными получились пьеса Б. Брехта "Антигона" (1948 г) и новелла Р. Хоххута "Берлинская Антигона" (1966 г). Особенно много обращались к этой эпохе поэты Серебряного века. Это Анна Ахматова, Марина Цветаева, Осип Мандельштам. Исключением не был и Иннокентий Федорович Анненский.

Среди античных легенд и преданий миф об Атридах занимает особое место. Так его популярность не иссякла и в 20 веке. Ведущее место среди интерпретаторов данного античного сюжета занимает в 20 веке "отец американской драмы" Юджин О'Нил. Он обратился к теме Атридов раньше других маститых писателей-современников [Пинаев, с.8]. Трилогия "Электре подобает траур" (1929-1931) послужила поводом для присуждения О'Нилу Нобелевской премии. В основу трагедии положен античный сюжет о родовом проклятии дома Атридов. Интерес к мифу весьма показателен для искусства и литературы 20 века. Достаточно назвать имена таких крупных писателей, как Д. Джонс, Т. Манн, Т.С. Элиот, У. Фолкнер, Д. Апдайк, Т. Уильямс, Г. Гарсиа Меркес, в разное время создававшие произведения с "мифологической подоплекой". Во второй четверти столетия особенно популярным становится явление "мифологического театра". К нему, в частности, обращаются французские художники Ж. Кокто, Ж. Жироду, Ж. Ануй, Ж.-П. Сартр.

Таким образом, античная литература имеет факт мирового значения. Она является колыбелью мировой культуры и литературы. Традиции античности питали творчество писателей на протяжении многих веков. Они заимствовали не только сюжеты, но и героев, а также пользовались теми жанрами, которые вышли из этой эпохи. Писатели по-новому раскрывают вечные темы в своем творчестве, отражают современные им проблемы через античные образы.

1.2 Иннокентий Анненский как феномен

"Все мы умираем неизвестными"... Слова Бальзака оказались правдой и для Иннокентия Федоровича Анненского. Но "жизнь равняет всех людей, смерть выдвигает выдающихся". Надо надеяться, что так случится и теперь.

Иннокентий Федорович Анненский родился 20 августа (1 сентября) 1855 года в Омске. Родился он в семье чиновника, занимавшего видные административные посты в Сибири. В 1860 семья из Сибири вернулась в Петербург, где Анненский окончил историко-филологический факультет Петербургского университета (1879). В его воспитании принимал участие старший брат, деятель народничества, публицист Н. Ф. Анненский (1843-1912). После окончания университета и почти до конца жизни Анненский преподавал древние языки, античную литературу, русский язык и теорию словесности в частных гимназиях. Сначала в Высших женских (Бестужевских) курсах, а потом стал директором Коллегии Павла Галагана в Киеве, 8-й петербургской мужской гимназии (1893-96), затем директором Николаевской мужской гимназии в Царском Селе (уволен в связи со студенческими беспорядками). Но не это самое главное. Самое главное, что помимо преподавательской деятельности он был творческим и разносторонне развитым человеком.

"Скудость имеющихся в исследовательском обороте сведений об Анненском, несоизмеримая с его значением в литературе рубежа веков, - даже учитывая относительно благополучную сохранность его архива, - бросается в глаза сразу же, как только мы начинаем пристальнее всматриваться в тот или иной аспект его многогранной деятельности. В этих условиях немногочисленные мемуарные свидетельства об Анненском представляют особую ценность",[Лавров, Тименчик: 34].

Русский писатель Максимилиан Волошин так писал об Иннокентии Анненском: "И. Ф. был звездой с переменным светом. Ее лучи достигали неожиданно, снопами разных цветов, то разгораясь, то совсем погасая, путая наблюдателя, который не отдавал себе отчета в том, что они идут от одного и того же источника. И надо отдать справедливость, что у Иннокентия Федоровича были данные для того, чтобы сбить с толку и окончательно запутать каждого, кто не знал его лично", [Волошин, с.520]

И.Ф. Анненский был удивительно мало известен при жизни не только публике, но даже литературным кругам. На это существовали свои причины: литературная деятельность И. Ф. была разносторонняя и разнообразная. Этого достаточно для того, чтобы остаться неизвестным. Свою литературную деятельность он начинал нелегко. Приносил свои труды в редакции газет и журналов. Часть брали в печать, оценив словом "неплохо", а остальное возвращали автору. Стихи начал писать с детства, но напечатал их впервые в 1904. Более всего значителен Анненский как поэт. В печати выступил с начала 80-х гг. научными рецензиями, критическими статьями и статьями по педагогическим вопросам. С начала 90-х гг. занялся изучением греческих трагиков. Он выполнил в течение ряда лет огромную работу по переводу на русский язык и комментированию всего театра Еврипида. Одновременно написал несколько оригинальных трагедий на еврипидовские сюжеты и "вакхическую драму" "Фамира Кифарэд" (шла в сезон 1916/17 на сцене Камерного театра).

И. Анненский говорил, что в своей поэзии стремился выразить "городскую, отчасти каменную, музейную душу", которую "пытали Достоевским". "Читал он Достоевского и думал над ним много. Целыми, я бы сказал, периодами своей жизни. Неисчерпаемые глубины этого мудреца были для отца как бы постоянной темой. И чем больше были у отца в такое время расстроены нервы -- тем пристальнее углублялся он в Достоевского.

В периоды каких-нибудь служебных неприятностей или какие-нибудь дни тяжелого состояния духа в связи с личной, частной жизнью -- на ночном столике отца всегда можно было видеть какой-нибудь том Достоевского" - так писал его сын в своих воспоминаниях, [Кривич: 33].

Основной стихией творчества Анненского является мир "больной души". В своих стихах он ярко и убедительно описывал кошмары, бессонницу, находил тысячи оттенков для выражения мучительного упадка духа.

Известный литературный критик Д. Благой так описывал смутные чувства Анненского: "Он всячески изназвал изгибы своей неврастении. Безысходная тоска жизни и ужас перед "освобождающей" смертью, одновременное "желание уничтожиться и боязнь умереть", неприятие действительности, стремление бежать от нее в "сладостный гашиш" бреда, в "запой" труда, в "отравы" стихов и вместе с тем "загадочная" привязанность к "будням", к повседневности, к "безнадежной разоренности своего пошлого мира" - таково сложное и противоречивое "мировосприятие и миропонимание", которое стремится "внушить" Анненский своими стихами", [Благой, 26].

Стиль поэзии Иннокентия Анненского отличается ярким импрессионизмом, зачастую изысканностью. Его поэзия схожа с поэзией молодого Брюсова. Но тот позже порвал с декадентством, а Анненский так и остался верен.

Поэтическими учителями Анненского были поэты второй половины 19 века: Ш. Бодлер, П. Верлен, С. Маллармэ, называемые парнасцами и "проклятыми".

От парнасцев Анненский унаследовал их культ поэтической формы, любовь к слову как таковому; Верлену следовал в его стремлении к музыкальности, к превращению поэзии в "мелодический дождь символов"; вслед за Бодлером причудливо переплетал в своем словаре "высокие", "поэтические" речения с научными терминами, с обыкновенными, подчеркнуто "будничными" словами, заимствованными из просторечья; наконец следом за Маллармэ - на сознательном затемнении смысла строил главный эффект своих стихов-ребусов, [Тименчик: 40].

Парнасцы были бесстрастны. А Анненского от них отличала особая пронзительная нотка жалости, которая звучала сквозь всю его поэзию. Жалость не была направлена на социальные страдания человечества, даже не на человека вообще. Эта жалость была направлена на природу, на неодушевленный мир страдающих и томящихся, "злыми обидами" обиженных вещей (часы, кукла, шарманка и многие другие). Их образами поэт маскирует свою собственную боль и муку. И чем эта страдающая вещь меньше и ничтожней, тем более щемящую жалость она к себе вызывает.

Связи Анненского с писательским миром прочно устанавливаются лишь в последние месяцы его жизни, когда шла подготовка журнала "Аполлон". Страницы этого журнала затрагивали далеко не основные центры тогдашней писательской и умственной жизни. Почти три десятилетия жизненные связи Анненского почти не выходили за пределы педагогического и научного круга. В нем он не мог найти отклика своим стихам. Так же мало он соприкасался и с литераторами и общественными деятелями либеральной и народнической ориентации, среди которых был и его брат Николай Федорович Анненский. Иннокентий Федорович поддерживал с братом близкие отношения всю жизнь, однако его поэзия была чужда брату и непонятна, так же как и большинству окружавших его людей.

""Одинокий", - так по праву собиралась назвать свою статью об Анненском критик Л. Я. Гуревич. О трагизме безысходного одиночества Анненского ясно сказал Маковский: "Поэт глубоких духовных разладов, мыслитель, осужденный на глухоту современников, - он трагичен, как жертва исторической судьбы. Принадлежа к двум поколениям, к старшему возрастом и бытовыми навыками, к младшему - духовной изощренностью, Анненский как бы совмещал в себе итоги русской культуры, пропитавшейся в начале XX века тревогой противоречивых дерзаний и неутолимой мечтательности"", [Лавров, Тименчик: 34].

А. Ахматова писала в одной из заметок 1960-х годов: "О таком огромном, сложном и важном явлении конца 19 и начала 20 века, как символизм, царскоселы знали только "О закрой свои бледные ноги" и "Будем как солнце". При мне почтенные царскоселы издевались над стихами Блока:

"…Твое лицо в его простой оправе

Своей рукой убрал я со стола…"

Их рупором был нововременный Буренин". Таким же было отношение и к И.Ф. Анненскому. "Видимо, об Анненском идет речь и в статье редактора литературного раздела газеты "Царскосельское дело" П. М. Загуляева "На санитарно-литературную тему": "Знал я одного поэта, тоже царскосела, который писал и печатал хорошие стихи (иные даже более чем хорошие), а потом спознался с нашими декадентами и пропал ни за понюх табаку. Пишет теперь ахинею страшную. А мог бы не маленьким поэтом стать. Жаль человека!" Но Анненский остался верен своим убеждениям. ""Я знаю, что моя мысль принадлежит будущему, и для него берегу мысль", - эти слова Анненского приводит журналист А. А. Бурнакин.", [Ходасевич: 44].

После смерти поэта его поэзия приковала к себе внимание читателей. Появились восторженные ее почитатели, признававшие себя его учениками. Этому поспособствовали литераторы, сгруппировавшиеся вокруг сборников "Жатва" и акмеистский "Цех поэтов".

При жизни Анненский выпустил одну единственную книгу стихов под псевдонимом "Никто". Этим же он опять опирался на античность. Ведь именно так назвался циклопу Полифему хитроумный Одиссей. Но на это никто не обратил внимание.

Как уже выше говорилось, большую часть своего творчества Иннокентий Анненский посвятил античному искусству. Впитавший в себя нормы античной эстетики с ее обобщающим понятием катарсиса, то есть нравственного очищения, разрешающего трагический конфликт, Анненский нетерпим к эстетизации надуманного, не порожденного самою жизнью страдания, [Подольская: 39].

Интересны его теоретические труды и статьи, посвященные античному театру и драме в целом. Единственная статья Анненского о драматургии называется "Драма на дне". Она посвящена пьесе Горького "На дне". В ней он касается специфики театрального искусства. При этом современное ему искусство критик определяет метким и ироничным выражением "иллюзорная реальность". В статье "Античная трагедия" Анненский пишет: "Теперь актер тем лучше играет, чем более дает он нам иллюзии действительности. Изгоняют все условное, даже грим, потому что в артисте должна свободно проявляться душа человека. Не то было в древней греческой трагедии. Напротив, игра актера должна была отрывать душу зрителя от реальности", [Анненский: 24]. Таким образом, Анненский подходит к современному театру с мерками античного. В системе Анненского зритель противоположен читателю. Это уже не соавтор, а потребитель зрелища, живущий иллюзией сиюминутности и подлинности происходящего на сцене, [Подольская:39]. Критическая проза Анненского, так напоминающая порою исповедь, посвящена "мучительным" вопросам его эпохи. Сам он писал: "Я говорю о нашей душе, о больной и чуткой душе наших дней".

Кроме теоретических работ, посвященных античности, Анненский занимался переводами. Он много переводил Еврипида. Именно ему мы обязаны тем, что нам доступны такие потрясающие образцы античного искусства. "Между тем Еврипид Анненского едва ли не важнее для понимания Анненского, чем для понимания Еврипида. Если лирика - это парадный вход в его творческий мир (парадный, но трудный), то Еврипид - это черный ход в его творческую лабораторию. Так часто бывает с переводами", [Гаспаров: 29].

Таким образом, цитируя слова М.Л. Гаспарова, мы можем сказать: "У него было четыре дарования: он был лирик, драматург, критик и переводчик Еврипида", [Гаспаров: 29]. В каждой своей ипостаси Анненский открывается с разных сторон, хотя многие его труды, так до сих пор и не оценены по достоинству, не исследованы. В школьной практике его творения изучаются "мимоходом". В среднем звене он выступает как один из "певцов природы", а стихи его предназначены для дополнительного чтения, так сказать, для расширения кругозора. А в старших классах Анненского проходят как одного из представителей поэзии Серебряного века. Мы считаем, что несправедливо предавать забвению творчество такого одаренного человека, и своей работой попытаемся ликвидировать этот пробел в истории не только русской, но и мировой литературы.

Глава 2. Античный контекст в творческом наследии И.Ф. Анненского

2.1 Античный контекст в поэзии

В этой части главы мы перейдем к рассмотрению поэзии И.Ф. Анненского. У него, как уже известно из первой главы, было два поэтических сборника. Это "Тихие песни" и "Кипарисовый ларец".

Сборник "Тихие песни" И.Ф. Анненский выпустил под псевдонимом "Никто". Это псевдоним-анаграмма поэта (буквы из имени "Иннокентий")". Но интересен тот факт, что именно так назвал себя циклопу Полифему хитроумный Одиссей. Так, уже название сборника отсылает нас к излюбленному Анненским античному контексту.

Одним из самых главных мотивов античности является мотив судьбы и рока. Античность не может обойтись без судьбы. Тюхе, мойры, парки, ананки, Фортуна - множество наименований судьбы придумала античность. Все и всё находится в ее власти. Античная культура развивается перед знаком фатализма. Судьба определяет жизнь человека, человек от нее зависит и не знает ее тайн. Но судьба не исключает возможности для античного человека действовать. Античность основана на соединении фатализма и героизма. Античное мышление предписывало человеку быть героем. Ахилл знает, ему предсказано, что он должен погибнуть у стен Трои. Когда он идет в опасный бой, его собственные кони говорят ему: "Куда ты идешь? Ты же погибнешь..." Но что делает Ахилл? Не обращает никакого внимания на предо- стережения. Почему? Он -- герой. Он пришел сюда для определен- ной цели и будет к ней стремиться. Погибать ему или нет -- дело судьбы, а его смысл -- быть героем. Новоевропейское сознание было более фаталистичным. Судьба станет кардинальном понятием философии и литературы и будет олицетворять таинственное, иррациональное, непознанное, довлеющее над человеком начало. Наряду с судьбой появится еще одна номинация судьбы - рок, олицетворение слепого и страшного начала жизни. Именно так, по-новоевропейски (и здесь, в поэзии, мы видим тот же синтез античного и современного, так же, как в переводах, так же, как в собственных драмах) будет о судьбе писать Анненский. Таково и стихотворение "Парки - бабье лепетанье", обращенное к двум источникам - к античности и к Пушкину. Героинями стихотворения являются парки - богини судьбы, решавшие судьбы всего живого. Одна из них ткала нить. Оборвется нить - умрет человек. Другая доставала жребий, а третья записывала все, что выпало человеку в большой свиток. В стихотворении Анненского, исполненного предчувствия смерти, возникает образ веретена, ассоциирующийся недвусмысленно с нитями жизни, которые плетут парки. "Теперь я слышу у постели Веретено, - и, как ручей,/ Задавлен камнями обвала,/ Оно уж лепет обрывало…".

Несомненен античный колорит стихотворения "Рождение и смерть поэта". Оно представляет собой синтез античности и русского фольклора, что тоже было весьма частым явлением в русской литературе (взять хотя бы "Душеньку" И.Ф. Богдановича). Темой этого стихотворения, берущей, кстати, начало в античности, является назначение поэта и поэзии. Фольклорный образ этого стихотворения - образ Баяна. Размышляют о судьбе ("рождении и смерти поэта") несколько голосов, представляющих разные эпохи представления о судьбе и назначении поэта. Баян слышит сладкозвучные речи молодого поэта. Эта часть стихотворения написана в былинном стиле. Баяну оппонирует другое представление о поэте и его судьбе: "И не душистую сирень/ Судьба дала ему, а цепи,/ Снега забытых деревень,/ Неволей выжженные степи.// Но бог любовью окрылил/ Его пленительные грезы,/ И в чистый жемчуг перелил/ Поэт свои немые слезы". А далее к диалогу подключается хор, и эта часть стихотворения имитирует античную композицию драмы и песен, участниками которых был хор. Поэт имеет высшее предназначение. Он как посланник истины, которую он пытается донести народу, несмотря на все невзгоды.

Стихотворением, отсылающим к античному контексту, является стихотворение с необычным заглавием "?". Появляющийся здесь образ мечты ассоциируется со старым мудрецом. Анненский знает, что такое мечта, насколько она бывает коварна. Коварство мечтаний и желаний, сомнение в их чистоте он описывает в строках: "Пусть для ваших открытых сердец/ До сих пор это - светлая фея/ С упоительной лирой Орфея,/ Для меня это - старый мудрец". Как известно из мифа об Орфее, его лира (кифара) издавала чудесные звуки, которые зачаровывали все вокруг, погружало в приятную дремоту. Мечта делает с человеком то же самое. Полагаться на мечту, по мнению Анненского, нельзя.

А теперь обратимся ко второму сборнику "Кипарисовый ларец". Название сборника "Кипарисовый ларец" дано неслучайно. Основные мотивы сборника - гнет жизни, одиночество, скорбь, грусть. Как известно, Кипарис - это священное дерево для древних греков, дерево скорби. Название вызывает в памяти образ мифического героя Кипариса.

Согласно мифу, Кипарис был другом Аполлона. И когда юноша случайно убил своего любимца оленя, он попросил сребролукого бога об утешении. Бог превратил его в дерево, сказав: "Всегда буду я скорбеть о тебе, прекрасный юноша, скорбеть будешь и ты о чужом горе. Будь же всегда со скорбящими." Кипарис - это символ скорби, [Кун, с.226].

В трилистнике "Бумажный" - стихотворении о тоске, скорби появляется органично образ Эреба - бога мрака "Но я тоски не поборю:/ В пустыне выжженного неба/ Я вижу мертвую зарю/ Из незакатного Эреба". Образ Эреба в этом же контексте также появляется в стихотворении "Сирень в камне". Эреб здесь выступает, как подземное царство: "Да и зачем? Цветы так зыбки, /Так нежны в холоде плиты,/ И лег бы тенью свет улыбки / На изможденные черты. // А в стражах бледного Эреба/ Окаменело столько мук…/ Роса, и та для них недуг, / И смерть их - голубое небо".

В стихотворении "Я на дне" (тема одиночества, тоски) возникает образ Андромеды как близкого и родного поэту существа. Очевидно, что Анненский чувствует себя оторванной частью античного мира, который влек его, столь чужого и одинокого в современном мире .

В арсенале Анненского античный лексикон: жрец, храм; античные образы Киприды, Пана, менад, Эрота, Циклопа, Психеи и других.

Одно из стихотворений поэта "Буддийская месса в Париже" посвящено Ф.Ф.Зелинскому, крупному специалисту по античности.

Отсылки к античности - примета его поэзии. Но, что характерно, Анненский обращается к миру античности гораздо реже, чем это делали его современники - Цветаева, Мандельштам, Брюсов. Очевидно, постоянно занятый античностью, в поэзии он как бы от нее отдыхал. В лирике Анненский в основном запечатлел свою душу и современный ему мир. Лирика Анненского очень сложна, элитарна, исполнена прихотливых ассоциаций, требует развитой филологической мысли для своего постижения.

2.2 Особенности переводов И. Ф. Анненского

Одним из дарований И.Ф. Анненского была его переводческая деятельность. Он переводил стихотворения поэтов "парнасцев", стихотворения Горация. Но больше всего он вошел в литературу как переводчик Еврипида. Он стремился выполнить перевод всех драматических произведений данного автора и собрать их в одном собрании сочинений, дополнив комментариями и научными статьями. И.Ф. Анненский перевел на русский язык 19 драм этого античного автора.

Анненскому было тяжелее всех на этом поприще. Ведь он переводил Еврипида с оригинала, с древнегреческого языка. Филологи-классики с уважением относятся к переводам Анненского, но, как заметил Гаспаров М.Л., несколько пренебрегают ими. Это можно объяснить тем, что мало кто из филологов знает древнегреческий язык, поэтому оценить правильность и достоверность переводов сложно. "Каждый поэт знает: всякий художественный перевод делается не просто с языка на язык, но и со стиля на стиль. (Для филологов-классиков это сказал Виламовиц.) Анненский добавлял к этому: и с чувства на чувство." [Гаспаров: 29 ]. Каждое слово, каждая черта героя выверена точной рукой писателя. Как подсчитали исследователи в целом, Анненский сохраняет около 40% слов подлинника и привносит целиком от себя около 40% слов своего перевода.

И.Ф. Анненский модернизировал переводы. Он внес в текст ремарки. Классическая же античная драма ремарок не знала. Творчество Еврипида приходится на тот период, когда эллин стал искать свое место в мире, стал пытаться познать его, а так же стал пренебрегать богами, разуверившись в их силе. Анненский был писателем рубежа веков. Поэтому он чувствовал связь эпохи, в которой жил Еврипид, с современной ему эпохой. Он попытался отразить в своих переводах эту связь. Ремарки помогают полно воспринять образ героя, без искажений. Они помогают уловить мысль автора.

Рассмотрим особенности ремарок на примере четырех драм Еврипида: "Ифигения в Авлиде", "Ифигения в Тавриде", "Орест" и "Ипполит".

Первые три драмы связаны между собой. В самой первой из них говорится об Ифигении, дочери Агамемнона и Клитемнестры. Агамемнон по приказу Артемиды должен принести свою дочь в жертву богине. В конце драмы Артемида спасает Ифигению и забирает ее в Тавриду. Там она становится жрицей богини. В ее обязанности входит также приносить в жертву путников, которые посещают эту страну. Однажды в пленниках оказался ее брат Орест. Она его узнала. Пленники бежали с острова, прихватив с собой статую Артемиды. Драма "Орест" уже непосредственно о приключениях самого Ореста.

Драма "Ипполит" о преступной любви Федры, жены Тесея, к своему пасынку Ипполиту. Федру одурманила Афродита и внушила преступную любовь. Кормилица рассказала все Ипполиту, в надежде на взаимность к Федре. Но Ипполит только возненавидел ее. Отчаявшаяся царица, боясь позора, кончает жизнь самоубийством, при этом оклеветав пасынка. Тесей проклинает Ипполита и тот умирает. Богиня Артемида открывает глаза Тесею.

Во всех драмах Еврипида можно выделить такую особенность как двоемирие. Мир богов противопоставлен миру людей, долг противопоставлен любовному чувству. Мир реальности противопоставлен миру мечты. Это наглядно можно увидеть и в драмах, взятых для исследования. Так, в драме "Ифигения в Авлиде" мы видим как вопреки любви к дочери, Агамемнон обрекает ее на гибель. В свою очередь и Ифигения несмотря на любовь к матери, брату и отцу стремится, во что бы то ни стало выполнить свой долг. Она не обращает внимания на свои чувства и желания. В "Ипполите" мы видим противопоставление мира мечты миру реальности. Федра мечтает о любви Ипполита, надеется в глубине души. Это противопоставление обнажается, когда кормилица рассказала о чувствах Федры Ипполиту. В этот момент обнажается мир реальности. Концепцию двоемирия Еврипида Анненский воплотил в дальнейшем своем творчестве, особенно в оригинальных драмах на античную тему.

А теперь вернемся непосредственно к ремаркам в этих драмах и посмотрим, какую функцию они выполняют. В начале каждой драмы в ремарках Анненский поясняет место действия. Так, в "Оресте": "Действие происходит в Аргосе, спустя пять дней после сожжения тела Клитемнестры. Перед дворцом Агамемнона, на низком ложе спит тяжким тревожным сном Орест, закрытый пурпуровым пеплосом". Или же в "Ипполите": "Действие происходит в Трезене перед дворцом. Сцена представляет площадь, ограниченную фасадом царского дворца Питфея, в дорийском стиле (дворец занимает середину заднего плана). Перед порталом справа (от зрителей) стоит изваяние Артемиды, слева - Афродиты. С боков к фасаду примыкают отдельные здания с особыми входами. Правая кулиса изображает город, а левая - деревню, между ними и задней стеной оставлены проходы - правый в город, левый за пределы страны". Как мы видим, в "Ипполите" ремарки о месте действия более развернута. Ремарки помогают нам окунуться в атмосферу, в которой находятся герои, помогают представить нам все детали. Это очень важно для целостного восприятия драмы.

Кроме того Анненский описывает внешность героев, что до сих пор не делалось в античной драме. Ведь, как известно, классическая античная драма была драмой масок в прямом и переносном смысле. "Главной и совсем для нас необычной особенностью вида древнегреческих актеров были маски, скрывавшие не только лицо, но и всю голову.", [Белецкий, с.6]. Но помимо масок внешних герои носили внутренние маски. Они не были личностью, наделенною чувством, психологическими характеристиками. Это образы-типы, которые древний эллин узнавал по маскам и манерам, сидя даже далеко от сцены. Вот как Анненский описывает Ипполита: "Ипполит - юноша с локонами золотисто-белого цвета и строгим лицом; у него светлые голубые глаза, его одежда и приемы более говорят о палестре, охоте и играх, чем о войне и лагере. В руке у него венок из полевых цветов" [Анненский: 22], или же Ифигению: "Ифигения обращается к народившемуся на востоке пурпурному солнцу и поднимает к нему тонкие белые руки", [Анненский: 23]. Интересно описание внешности Электры: "В ногах Электра, в темном, худая, бледная, остриженная", [Анненский: 22].

С помощь своих ремарок Анненский не только дает нам представление о внешности героя, но и нацеливает нас на восприятие его внутреннего мира. Чего можно, к примеру, ожидать от изнеженного молодого Ипполита, который не знает, что такое война и любуется цветами? Сразу становится видно, что он все еще верит в людей. У его души, в силу молодости и неопытности, высокие порывы. Неудивительно, что он возненавидел Федру за ее бесчестное признание. Можно сказать, что Анненский снимает маски с еврипидовских героев. Снимать маски еще больше и все больше наделять своих героев психологическими характеристиками, характерами Анненский продолжил в своих оригинальных драмах, речь о которых пойдет в следующем параграфе. Кроме того, в драмах Еврипида, как и в любой другой античной драме, действие связано с движением солнца по небосклону. Драма начинается с утра и кончается ночью или поздно вечером. Анненский не просто сохранил эту особенность в своих переводах, но и отразил в ремарках время суток. Для лучшего понимания и доступности драм современному человеку Анненский построил текст просто, на доступных фразах. Кроме того, он внес в них просторечные и устаревшие слова. Например, в драме "Ифигения в Авлиде": "в дубравы тени", "К нашей ставке морской", "собор ахейской рати", "в деснице", "отчизна", "голубица", "хворает" и т.д. Тоже самое и в остальных переводах. Таким образом, И.Ф. Анненский не просто перевел драмы Еврипида с "языка на язык" и "с чувства на чувство", а модернизировал перевод. Уже в переводах он пытается отразить современную ему эпоху, современную проблематику. Анненский снимает маски с античных героев, раскрывает их как личность. Он позаимствовал некоторые традиции у Еврипида, главным образом, идею двоемирия, которые он затем воплотил в своем собственном творчестве. Сам И.Ф. Анненский понимал, что работает целиком для будущего. "Недавно отправил в редакцию огромную рукопись (10 печатных листов) - перевод еврипидовского "Ореста" и статью "Художественная обработка мифа об Оресте у Эсхила, Софокла и Еврипида". Нисколько не смущаюсь тем, что работаю исключительно для будущего и всё ещё питаю твердую надежду в пять лет довести до конца свой полный перевод и художественный анализ Еврипида - первый на русском языке, чтоб заработать себе одну строчку в истории литературы - в этом все мои мечты. Из письма А. В. Бородиной 29 ноября 1899 г." [Анненский: 21].

2.3 Опыты в духе античности (сходства и различия)

После переводов Еврипида И.Ф. Анненский попробовал себя в ином поприще. Он создал четыре драмы на античные сюжеты. Их он позаимствовал у Еврипида. Эти драмы по праву считают оригинальными.

Драмы Анненского отличаются от обычной классической. Анненский модернизировал античный образец. За эту модернизацию его резко критиковали такие именитые литературоведы как Ф.Ф. Зелинский и М.Л. Гаспаров. Надо отметить, что авторская модернизация не равномерна в его произведениях, она возрастает от драмы к драме. Каждая новая драма наделялась новой проблематикой и изломами психологии души человека рубежа веков.

Самой первой из его трагедий является "Меланиппа-философ". Перейдем к рассмотрению ее особенностей. Миф о Меланиппе не является широко известным, поэтому Анненский создал собственную версию мифа. Это не противоречило принципам античной литературы (т.к. миф был вариативен, а античные драматурги порой изменяли его так, как им было нужно). Для того, чтобы читатель все верно понял, Анненский создал предисловие к драме, где трактует сюжет в различных схемах. Подобные предисловия имеются и к остальным трем драмам.

Драма "Меланиппа-философ" наименее отклонилась от классического образца античной трагедии. Хотя, классические названия частей трагедии были заменены.

У Анненского парод заменен на "вступительную песню хора", стасим - на "музыкальный антракт", эксод - "исход", эписодии - на "действия", а актерские сцены на "явления". "Построение хоровых партий соответствует античным образцам: чередование строф с антистрофами, эпод", [ Шелогурова, с.296].

Еще одной характерной особенностью греческой трагедии является единство времени и места. Надо отметить, что И.Ф. Анненский в своей первой трагедии это соблюдает.

Так же как и в переводах Еврипида, Анненский продолжает в оригинальных драмах использовать прием ремарок. Причем, ремарки становятся все более подробными.

Можно также выделить некоторые их особенности. Так, в прологе Анненский, или же перед ним, описывает место развития предстоящего действия во всех подробностях. К примеру, в драме "Меланиппа-философ": "Действие происходит в старом фессалийском городе, на полуострове Магнесии. Местность горная, лесистая" и в прологе "Фасад в дорийском стиле с тремя дверями, из коих главная - средняя. К главному зданию прилегают два боковых с особыми входами. Перед домом алтарь Зевса, хранителя алтарей". А вот цитата из его второй драмы "Царь Иксион": "Действие происходит на склонах Олимпа. Театр представляет дикую местность. Близок рассвет. На скалистой постели между двух елей спит Иксион. <…> Сквозь брезжущий рассвет вдали, еще гораздо выше, среди слабо розовеющих облаков, еле вырисовывается силуэт Зевсова дворца". Похожее описание местности мы встречаем и в драме "Фамира-кифарэд": "Чуть брезжит рассвет. Прозрачные тени еще лежат, но местами уже зыблются. Вдали нагромождения скал - бурых, черных, красных или заросших лесом. С гор там и сям, точно сползая вниз, осели темные и белые камни, иные причудливой формы. Ближе к авансцене бедный не то дом, не то шатер". В "Лаодамии" нас вновь встречают описания дворца: "Сцена представляет собой фасад царского дворца в Филаке (в Фессалии)".

Кроме того в ремарках можно выделить еще одну особенность. Анненский описывает не только природу и местность, которая окружает героев, но и состояние погоды, время года. Например, в "Лаодамии": "Раннее утро. Небо синее, но в облаках густо-белых и разорванных. В воздухе осень". Причем состояние природы зависит от того, что предприняли герои, от их чувств. Природные явления выполняют иллюстративную функцию. Так, например, в ремарках описывается буйство природы, когда Зевс узнает о том, что Иксион осмелился положить глаз на его жену Геру и при этом ждет от нее симпатии. Настроение Зевса передает Корифей: "Кронид-отец! Ты в гневе. Пощади/ Душистые сады, и беззащитных/ Овец, и в хижине малюток спящих". А природа лишь еще больше подчеркивает это настроение: "Буря, гроза, порывами холодный шумный дождь" и "Буря продолжается порывами, но грозы и дождя нет" (после четвертого музыкального антракта), а так же в действии пятом, явлении одиннадцатом: "Чуть брезжит зеленоватый рассвет. Буря затихла, но ветер порывами еще кружит листья и брошенные нимфами цветы". Все это ярко иллюстрирует пик недовольства Зевса поступком Иксиона и постепенное смягчение этого недовольства. Иллюстративную функцию природы мы можем проследить и в ремарках драмы "Лаодамия". Когда Лаодамия бросилась в костер, окружающие попытались ее спасти. Акаст, ее отец воскликнул: "О, боги…дочь моя…Спасайте дочь…". Его голос заглушает сильный порыв ветра. Ветер здесь выступает как символ безнадежности, как некая сила, еще больше раздувающая пожар и обрекающая Лаодамию на смерть.

Надо отметить, что действие всех четырех драм начинается с рассвета, а кончается уже поздно (кроме "Фамира-кифарэд", там действие кончается на заре). Это является характерной особенностью классической античной драмы.

В ремарках Анненский описывает внешность героев, их поступь, одежду, черты лица, выражение его, тем самым делая акцент на настроении персонажа, на его человеческих качествах. К примеру, в драме "Царь Иксион" так он описывает Лису, богиню безумия: "Около него и близ потухшего костра сидит Лиса, она - худощава, зеленоватое лицо ее некрасиво, а длинные жгуты волос напоминают змей, особенно при нервных и быстрых ее движениях. <…> Из-под лилового пеплоса выставляются огромные, костлявые, но сильные ноги. Руки у ней белые, небольшие и цепкие, с длинными острыми ногтями и изумрудами в кольцах".

Ремарки Анненского наталкивают нас еще на одну особенность модернизации его драм. Все герои наделены характером, чувствами. Они не обезличены. Нам ненужно догадываться о том, что за человек раскроется впоследствии в драме. Анненский сразу нацеливает нас на правильное восприятие героя, начиная с ремарок, а затем открывает еще больше его характер в диалоге. Его герои особенны. Чтобы рассмотреть эти особенности обратимся к его первой драме "Меланиппа-философ".

В предисловии к трагедии Анненский недаром оговаривает тот факт, что пьесе Еврипида о Меланиппе излагались основы рационалистической теории Анаксагора. Так, Анаксагор был первым ученым-профессионалом, целиком посвятившим себя науке, живший в Vв. до н.э. "Он отверг и судьбу как нечто темное, а также случай, считая его причиной, неведомой человеческому разуму. Разум, как понимал его Анаксагор, не есть нравственный Разум, а всеведущая и движущая сила, приводящая стихии в определенное устройство", [Спиркин, с.42]. Итак, Анаксагор признавал власть разума, как некой силы. Анненский воспользовался этим в начертании характера своей героини. Из этого учения вырастает психологическая мотивировка характера Меланиппы. С помощью философских аргументов Меланиппа пытается убедить отца отказаться от принятого решения умертвить детей. Она пытается показать абсурдность его взглядов (Эол, также как и остальные считает появление детей дурным предзнаменованием). Но Эол на стороне Гелена, на стороне старых порядков. Однако, как отмечает в своей статье Г.Н. Шелогурова, особое место имеет историко-мифологический контекст. "За Геленом стоит правда силы (Зевс) как основы миропорядка, за Меланиппой - правда мудрости (Хирон, философия, риторика)", [Шелогурова, c.298] Еврипид, конечно, ввел новый материал в пьесу, но кардинального разрешения конфликта не произошло. Победила сила, старый порядок, а не мудрость. Меланиппа, как рационалистически мыслящая героиня, осознав невозможность переубедить старца, целиком принадлежавшего миру прошлого, созналась в том, что это ее дети. Поступили с ней так, как велит старый закон: детей отнесли обратно, где взяли, а ее ослепили в наказание за ослушание. Почему же Анненский поддержал такой конец?