Антигуманизм в творчестве писателей контркультуры

Ирвин Уэлш начал писать, чтобы разобраться в причинах массовой наркотической зависимости и желанием объяснить самому себе ужасающие последствия взрыва ВИЧ-инфекции в Эдинбурге. Популяризация электронной музыки и синтетических наркотиков, рост вечеринок и формирование «химического поколения», которое в дальнейшем будет боготворить Уэлша и называть его своим рупором, давали писателю возможность отвлечься от рутинной работы. Письмо, от которого Уэлш хотел получить такой же кайф, как и от рэйвов, помогло справиться со слабостью после безумных выходных45. Осознав весь ужас вокруг и взяв за основу писательского мастерства честность, Ирвин Уэлш пишет «На игле» за два безумных года, наполненных всплесками и мучительными перерывами46.

Уэлш не давал себе отчёт в том, что он может сделать этой книгой. Он сомневался, что её опубликуют, не говоря уже о массовом прочтении, постановки на театральной сцене, экранизации и приобретения статуса культовой. «Это был крайне самолюбивый поступок - я писал книгу для самого себя»47. Даже несмотря на то, что Ирвин Уэлш назвал свой опыт в творчестве скорее спекулятивным, первые отрывки романа начали публиковаться в шотландских и английских малобюджетных изданиях. Начинающий писатель не понимает, почему за посредственные рассказы издатели просят такие большие деньги и обещает написать что-то лучше48. В то же время Уэлш испытывает угрызения совести, понимая, что его произведения печатаются, в то время как работы более сильных авторов остаются незамеченными.

Тем не менее, книга выходит в 1993 году и получает название «Trainspotting» (переводчик Илья Кормильцев посчитал более уместным и доступным для русского читателя название «На игле», что Алекс Керви назовёт «кошмарным ляпом»49). Роман продаётся не самыми большими тиражами (около 3000 копий), номинируется на Букеровскую премию, но не попадает в шорт-лист из-за спорного предмета изображения и демонстрации табуированных сцен. Как позже отметил один из судей, Лорд Гори, мужчины повели себя по-джентельменски и не смогли возразить оскорблённым феминистским чувствам судей-женщин50. По той же причине «На игле» не выиграл и премию Уайтбрида - один из судей посчитал роман оскорбительным. Отрицательные отзывы и насмешки Уэлш будет получать и в дальнейшем от критиков и специалистов. Главный предмет недовольства - нежелание писателя показать прекрасный мир. Сам же писатель посчитал, что ему удалось продемонстрировать реальные проблемы, общество с его настоящим языком, настроением и трагедиями. Как отмечает писатель, в Муирхаусе каждый рассказывал истории, их можно услышать в пабе, на рейве или футболе. Однако никто не хотел их записывать51. Для Ирвина главной же целью стало желание стать представителем людей, которых он видит вокруг, но о которых никто не пишет. Людей, которые скрыты от среднего класса за бессмысленной работой, афишами, и попытками обустроить свою жизнь. Ирвина Уэлша приглашают на Эдинбургский книжный фестиваль, для которого ему пришлось переработать роман и добавить в него путеводитель и глоссарий - такую же участь ждало и отдельное издание романа в США. Писатель крайне негативно относится к такому нововведению и считает его неправильным: во-первых, это уничтожает социальную и национальную тональность языка, во-вторых, такой шаг явно удовлетворяет потребности среднего класса. Отметим, что проблема языка и слэнга преследуют писателя на протяжении всей творческой деятельности. Популярные экранизации романов Уэлша - «На игле» (Trainspotting, 1996) и «Кислотный дом» (The Acid House, 1998) во многих англоязычных странах показывались с субтитрами, чтобы зрители могли понять быстро и непонятно говорящих персонажей52. Однако, согласно теории Михаила Михайловича Бахтина, вводимое в произведение разноречие, населяющие язык социальные и исторические голоса организуются в романе в стройную стилистическую систему, выражающую дифференцированную социально-идеологическую позицию автора в разноречии эпохи53. Таким образом, каждая книга шотландца - сложный, многоуровневый труд, в котором слышен голос целого пласта социума. «На игле», как утверждает Уэлш, это роман не об одном человеке, а об «отношениях и культурном давлении целого поколения»54. Ирвин Уэлш не хотел мириться с теми крайностями антисоциального и испорченного поведения, в которые попадает молодёжь Эдинбурга. Рон Маккей, отправляясь в Муирхаус заметил, что книга не принесла особой популярности автору - кто- то называет его «грёбаным Хиби» (фанатом футбольного клуба «Хиберниан»), а подростки даже не слышали его имени, зато с радостью были готовы помочь журналисту в покупке дозы героина55.

Вопреки негативным комментариям и отрицательным рецензиям критиков, которые считали, что Уэлш - явление временное56 - роман ставится на театральной сцене и отправляется в турне по Великобритании, а начинающий режиссёр Дэвид Бойл выводит дебютное произведение Уэлша на большой экран, чем вызывает бурный всплеск продаж книги, которая в итоге стала самой воруемой57. Фильм был назван лучшим британским произведением киноискусства за последнюю полувековую историю58, оставив позади экранизацию «Гарри Поттера». Сам рассказ о жизни о 20-летних жителей окраин Эдинбурга хоть и стал вольным переложением романа, весьма понравился Ирвину Уэлшу.

«На игле» - роман о сознательном выборе разрушения. Герои Уэлша заранее знают о поражении и стремительно идут к нему, слепо доверяя выбранному пути, несмотря на то, что о выборе речи быть и не может59. Проблема выбора станет одной из главных тем в романе. Употребление героина, насилие и ненависть ставят героев «На игле» в оппозицию современному социуму. Писатель мастерски высмеивает ценности общества потребления. Знаменитый монолог главного героя, альтер-эго Ирвина Уэлша - Марка Рэнтона - станет культовым и обретёт множество пародий в массовой культуре: «то, что я отверг жизнь, предложенную ими, они воспринимают как намёк на то, что сами сделали неверный выбор. Выбери нас. Выбери жизнь. Выбери ипотечные платежи и стиральные машины, выбери новые автомобили, выбери сидение на софе, уставившись в экран, на котором показывают отупляющие сознание и вредные для души игровые шоу, выбери бездумно засовываемую в рот псевдопищу. Выбери смерть в собственной постели по уши в дерьме и моче под присмотром ненавидящих тебя эгоистичных, бестолковых ублюдков, которых ты породил на свет. Выбери жизнь»60. Парадокс эстетизации предметов потребления и переоценённости вещей найдёт отражение и в сиквеле фильма Дэни Бойла, где главный герой обновит монолог в соответствии с современными запросами. Ирвин Уэлш изображает на страницах романа «шопенгауэровский пессимизм о природе человеческого существования»61. Общество запуталось в ненасытном стремлении удовлетворить плотские потребности. Таким образом, герои произведения Ирвина Уэлша освобождают себя от бессмысленного накопления ненужных вещей и создают определённый вакуум, который заменяется не менее, по мнению писателя, пустыми вещами.

Для раскрытия и полного понимания идеи пустоты стоить обратить внимание на название книги. Уэлш именует роман «Trainspotting», чем во многом озадачивает читателей и критиков. Особую проблему создавал тот факт, что на протяжении всего сюжета название писателем так и не раскрывается, а лишь упоминается, да и то ближе к концу повествования. В главе «Встречая поезда на Лейтском вокзале» главные герои посещают заброшенный вокзал Лейта, обречённый на превращение в более необходимые для общества потребления «супермаркет и плавательный бассейн»62. Старый пьяница, который оказался отцом одного из персонажей, интересуется - «Что делаете, ребятишки? Поезда встречаете?»63 (в оригинале - «What yis up lads?

Trainspottin, eh?»64). Непереводимая на русский язык игра слов скрывает за собой одно из распространенных занятий во всей Великобритании. Трэйнспоттинг - вид хобби в странах с широко развитой системой железнодорожного сообщения. Трэйнспоттеры проводят своё время на платформах, в депо, на вокзалах или наблюдательных пунктах, параллельно записывая номера проходящих поездов. Более преданные делу фанаты записывают и номера вагонов. Главной целью трэйнспоттинга является сбор подробной информации и попытка отследить все существующие поезда в стране65. Накопленной информацией трейнспоттеры обмениваются с друзьями по интересам и составляют целостную картину происходящего в мире общественного транспорта. Отметим, что трэйнспоттинг - лишь первая ступень в огромной системе железнодорожного хобби: в дальнейшем энтузиасты профессионально могут заняться фотографированием поездов, описанием технических характеристик или, что является верхом искусства, лично прокатиться на каждом поезде. Отношения правительства к трэйнспоттерам весьма неоднообразно. Так, например, в Великобритании правоохранительные органы сотрудничают с «охотниками за поездами», чтобы получить точную информацию о движущихся составах, а также подозрительных лицах, которых трэйнспоттеры заметили за время своей слежки. Американские силовики преследуют представителей этого сомнительного занятия как раз в виду своей подозрительности, так как трэйнспоттеры могут сотрудничать с террористами и передавать им ценную информацию о поездах66.

В то же время в словаре уличного слэнга слово trainspotting обозначает употребление героина. Название связано с тем, что после укола на поражённой вене остаётся тёмная полоса, похожая на рельсы. А сам поиск (spotting) нужной вены схож с ожиданием трэйнспоттеров нужного поезда. Укол в наименее использованную вену напоминает долгожданное появление желаемого поезда67 (train).

Трактовка трэйнспоттинга как употребление героина более гармонично смотрится с сюжетом романа. Ирвин Уэлш повествует о бедных, молодых и старых, беспомощных и безрассудных жителях Эдинбурга68, в жизнь которых пришли легкодоступные наркотики - единственная возможность убежать от реальности. Отметим, что героин является широкой проблемой и одновременно способом её решения лишь в дебютном романе шотландца. Дальнейшие произведения будут связаны с синтетическими наркотиками - недаром «Эйсид Хаус» (The Acid House, 1994) и «Экстази» (Ecstasy: Three Tales of Chemical Romance, 1996), успехи в электронной музыке, постоянные вечеринки и приём тонны таблеток69 сделали из Уэлша писателя химического поколения.

Тем не менее, именно героин становится центральным персонажем в романе. Ирвин Уэлш не исходит из варианта понимания слова trainspotting как употребления наркотика. Поэтому важно обратиться к железнодорожному хобби. Уэлш следующим образом объясняет параллель между героином и трэйнспоттингом: «Трэйнспоттинг это деятельность, которая совершенно бессмысленна. Я не могу понять, почему кто-то хочет стоять на холодной платформе, пытаясь собрать номера поездов в стране, когда это невозможно и бесполезно. Я не могу понять, почему кто-то хочет свести на нет своё существование таким образом». Героин и трэйнспоттинг, продолжает Уэлш, «заполняют твоё время, но в остальном абсолютно бессмысленны. Они являются симптомом какого-то недостатка, глубокого духовного кризиса»70. Таким образом, шотландец выводит главную мысль и замысел произведения - не просто описание ситуации, в которую попал Эдинбург конца 1980-х, но и доказательства бесполезности и бессмысленности её решения. Наркоманы, с точки зрения среднего класса, находятся в постоянном ожидании и сводят на нет своё существования, но делают это более изощрённым и вредным способом, нежели трэйнспоттеры.

Аарон Келли приходит к выводу, что трэйнспоттинг пытается навязать шаблон на путаницу современности путём постмодернистского коллекционирования цифр71. Ирвин Уэлш включает в роман вставные новеллы «Дилемма Торчка» и «Дилемма Цивила», которые не имеют ничего общего с сюжетом, но пронумерованы и схожи с номерами коллекционируемых поездов. По мнению специалиста, эти эпизоды объясняют метафору трэйнспоттинга - сведение современной жизни к банальной серийности. Поезд, по мнению Келли, стал одним из основных катализаторов промышленной революции. При помощи подвижного состава происходила не только трансформация способа передвижения, но и прогресс общества. Трэйнспоттеры, как и наркоманы Уэлша, лишь наблюдают за прогрессом со стороны, не вмешиваясь в него, остаются стоять на месте. Мюррэй Смит подчёркивает, что быть трэйнспоттером - это стоять часами в одном месте и наблюдать за движущимися поездами, в то время как сесть в поезд означает движение вперёд, способность открыться для изменений72. Из основных персонажей только Марк Рэнтон решает «зайти в поезд» и начать движение, оставив своих друзей на платформе. Он ворует деньги и отправляется в Амстердам, где «он мог бы стать тем, кем хотел»73.

Дебютный роман Ирвина Уэлша, который во многом задал вектор творчеству шотландца, - история поколения, которое не стало вмешиваться в безумную гонку общества потребления за успехом и материальными благами. Найдя своё спасение в наркотиках, воровстве и насилии, молодёжь освободила себя от оков материализма, но попала в не менее опасный капкан зависимости. Уэлш не делит своих героев на хороших и плохих. Для писателя и средний класс, и группы «обломанных жизнью людей»74 одинаково опасны. Если первые занимаются постоянным навязыванием своих идей, занимаются удовлетворением внешних проблем, забыв о духе, то вторые остаются случайными зрителями, так и не сумев найти своё предназначение. Главная задача, которую перед собой поставил Ирвин Уэлш как писатель, - выявить вопросы и проблемы и ответить на них. Идея, которую выдвинул автор, заключалась в постоянной передаче боли между людьми. Причём, как утверждает Уэлш, каждый раз эта боль адресуется не обидчику, а другому невинному человеку. Требуется сильная личность, чтобы разорвать эту цепь. Личность, которая сможет возвыситься и выйти за рамки75. В романе только Рэнтон приходит к такому решению - «Я не стал выбирать жизнь. Если мой выбор кому-то не нравится, то это их проблемы. Как говорит Гари Лаудер, эту дорогу я намереваюсь пройти от и до»76. Побег главного героя в конце романа трактуется не только как отказ от стагнации, но и реальная возможность разорвать порочный круг в собственной жизни.

2.2 Реализация антигуманизма в романе И.Уэлша «На игле»

Роман Ирвина Уэлша «На игле» ворвался в литературный мир со своим жестоко грубым изображением жизни наркоманов, эстетизацией ненависти, наркотиков и высмеиванием современного общества - его идеалов, главных целей и мнимых гуманистических стремлений. Для критиков и специалистов, которые посвятили анализу текста не один труд, было сложно не только отойти от шокирующего эстетического восприятия, понять замысел писателя и причины, по которым Уэлш обратил литературу в подобную форму, но и определить литературные особенности дебютного романа шотландца.

«На игле» стал весомой проблемой для научной сферы, так как литературоведам было весьма непросто определить жанр произведения. С одной стороны, «На игле» - это роман о любви, пусть и не всегда удачной, с другой - каждая страница наполнена ненавистью. Тема смерти, наркотики как загадочная сила, а бетонные гробы с длиннющими лестничными площадками77 в роли современных загадочных замков помогают проследить черты готической литературы. Современный подход в написании - многоуровневость, полифония, игра с текстом и читателем - ярчайший пример постмодернисткой прозы. Книга представляла собой 44 слабосвязанных между собой истории, которые организуются в 7 глав (в русском переводе - «Слажу с иглы», «Подсаживаюсь по-новой», «Опять слажу», «Сорвался», «На чужбине», «Дома», «Развязка»; в оригинале - Kicking, Relapsing, Kicking again, Blowing it, Exile, Home, Exit). Роберт Морас отмечает, что главы отделены между собой по принципу «чистый лист - название главы - чистый лист» и лишь только благодаря названиям этих глав читатель может понять, что движется в каком-то определённом временном отрезке, в то время как чтение историй не вызывает никакого ощущения времени в романе78. Роман, продолжает Морас, содержит, по мнению критиков, весьма ветхую структуру. «На игле» - это серия монологов, связанных тонким предлогом, коллаж или анекдотический нарратив, в котором артистичности меньше, чем в пьяных сказках из забегаловки79. Мэтт МакГир сравнивает хаотичную систему изложения в романе с непредсказуемым образом жизни наркоманов. В отличие от фильма, где закадровый голос Юэн МакГрегора (сыгравшего Марка Рэнтона) даёт ощущение непрерывности и целостности, книга избегает фиксированных опорных точек80. В то же время многие оценили существующее в романе расслоение, создающее реальную картину эдинбургской низкой жизни. Уилл Соу увидел в полифоничности работы Уэлша «факел сознания» - символ, который герои передают от одного к другому. Сам же писатель отметил, что нарисовал «пучок кричащих голосов с целью быть услышанными - читатель находится в голове персонажей, а не следит за ним на экране»81.

Майкл Брокингтон, анализируя произведение, отмечает принцип «лоскутного одеяла». По мнению специалиста, сложность в анализе романа связана не только тем фактором, что продолжительность историй варьируется, сколько публикацией абсолютно разных частей книги в различных английских и шотландских журналах. Таким образом, читатель получает рваное нарастание коротких рассказов о двадцатилетних неудачниках из эдинбургских трущоб. Подводя итоги, Брокингтон говорит, что «На игле» - это «грязная книга, лишённая всякой моральной и физической гигиены». Кровь, продолжает специалист, и другие выделения неизбежны, и если тело «пытается восстать, то умственное сопротивление героев давно закончилось»82. Мысль Брокингтона находит отражение в замысле создания романа Уэлша - показать читателю (а в дальнейшем зрителю через театральную постановку и экранизацию) весь тот ужас, свидетелем которого он стал по возвращении из Лондона. Именно поэтому «На игле» представляет собой безумный коктейль из секса, насилия, смерти и наркотиков. Для образованной Великобритании книга Ирвина Уэлша - со всей её мерзостью и грязью - была сравнима с плевком в лицо, пощёчиной не просто обществу, но культуре в целом.

Проблема эстетического восприятия, определения жанровой специфики и адаптации произведения привлекают внимание к осознанию и решению проблемы антилитературности Ирвина Уэлша. Шотландец, не окончивший никаких гуманитарных вузов, не посещающий мастерские по обучению писательскому мастерству, который берётся за письмо из-за неодолимой скучной работы и учёбы и называет это не работой, а хобби83, заставляет с определённым интересом отнестись к своему творчеству и обращает внимание общественности на тяжёлую жизнь «смутьянов и люмпен-пролетариев»84.

Как отмечает сам Уэлш, у него нет литературных героев, он никогда не испытывал определённого литературного влияния и вдохновения - «своё вдохновение я получаю от музыки, видео и мыльных опер и стараюсь максимально далеко держаться от «классики», так как хочу писать как человек, а не писатель»85. Однако описание наркотиков и жизни наркоманов, личный опыт автора в употреблении и соответствующий уникальный и хаотичный метод письма буквально вынуждает специалистов видеть в творчестве Уэлша определённое влияние крупнейшей фигуры контркультурной литературы - Уильяма Берроуза. Шотландец негативно относится к подобным сравнениям своего творчества с американским писателем: «наркоманы в творчестве Берроуза всегда представляли собой людей среднего класса - члены интеллигенции, наркоманской богемы; в Эдинбурге 1980-х мы видим наркоманов, которые не стали обычными участниками героиновой зависимости, они стали жертвами - люди, у которых вообще не было ни малейшего понятия о происходящем вокруг»86. Сравнивая своё творчество с Берроузом, Уэлш продолжает и говорит, что «лишь после нескольких романов стал жить жизнью Берроуза - зарабатывать деньги через книги, тогда как раньше ему приходилось менять паршивые работы и играть в группах, чтобы заработать хоть какие-то средства»87. Свою антилитературную составляющую Ирвин Уэлш подкрепит утверждением, что «с творчеством многих писателей он ознакомился лишь после начала творческой карьеры»88. Жизнь столицы СПИДа, молодые люди в многоэтажках, в которых большинство погибло во время так называемых «стрельбищ», когда массовое закрытие аптек вынудило наркоманов пользоваться одной иглой 89, заставили отказаться Ирвина Уэлша от первоначального замысла написать роман нормальным, стандартизированным языком. Standart English, по мнению Уэлша, очень империалистический, да в Лейте и Муирхаусе так никто не говорит90. Писатель решил не скрывать особенности собственного окружения за маской нормальной речи, показав общественности существующий антигуманный мир.

Антилитературная направленность творчества шотландского писателя проявляется и в классификации главных персонажей романов. Литературный герой - не совсем правильная единица, которой можно воспользоваться при анализе романов. Уникальность происхождения, особое мировоззрение и яркое желание противопоставить себя обществу отражается практически в каждом новом имени в произведении. Герои автора - это антигерои. «На игле» положил начало для создания так называемой вселенной антигероев Ирвина Уэлша - от наркоманов и потерянной молодёжи до психически неуравновешенных полицейских. Творчество Уэлша становится перевёрнутым миром классической литературы, где главной целью было изобразить идеальный мир, спрятать и высмеять иди уничтожить пороки, а также показать пример будущему поколению.

Антигуманизм в романе Ирвин Уэлша «На игле» выражается во многом в созданных образах. Отметим, что столь мерзкий и грязный способ изображения не является творческой выдумкой - автор на собственном опыте прошёл героиновую зависимость и постоянные смены работы. Отрицая собственное писательское мастерство, Уэлш заметил, что он просто является парнем, «который что-то написал и напишет ещё, если будет что сказать»91. При создании романа Ирвин Уэлш планирует не просто шокировать читателя и продемонстрировать ужасающие последствия классового неравенства, наркотической зависимости, ненависти и сплошного насилия, которые окружают людей, но и показать, насколько все эти вещи пусты по своей сути. Шотландцу важно довести читателя до мысли, что в этом мире каждый стоит сам за себя, причиной же многих конфликтов является нежелание людей открыться, окружающее безразличие и невозможность найти нужное русло для выплеска эмоций. Уэлш с глубоким психологизмом разбирает причины и на собственном примере показывает, что антигуманизм в мире можно преодолеть, но для этого нужен сильный человек, способный найти выход.

Для подробного выявления черт антигуманизма в романе Ирвина Уэлша «На игле» остановимся именно на тех образах, чьи ужасающие доминанты демонстрируются писателем как деструктивные. Таким образом, подводя вышесказанное к небольшому итогу, отметим: Уэлш со своим низменным предметом изображения, грязными персонажами и будучи далёким от литературы человеком создаёт уникальную задумку - антилитературный человек помещает антигероев в антигуманистический мир и заставляет их бороться. Персонажи романа эту борьбу либо проигрывают, так как не хотят вступать в этот мир с его потреблением, ненужными ценностями и фальшивыми чувствами, либо заведомо уходят и освобождают дорогу. Уэлшу важно понять, почему люди не захотели выбирать жизнь в традициях общества потребления и сделали иной выбор, предоставив себе свободу и независимость от общих стереотипов. «На игле» поразил нерв нынешнего поколения, озвучил его ярость92.

В первую очередь, отдельного внимания в выявлении концепции антигуманизма заслуживают именно герои романа. Ирвин Уэлш, в отличие от многих писателей контркультуры, зачастую рисует молодёжь, которая тем или иным образом только вступает в жизнь. Это неработающие люди, они не посещают учебные заведения, а многие их них вылетели из школы или закончили специализированные колледжи для трудных подростков. Персонажи - социальное отребье, люди, от которых просят держаться подальше. Шотландский автор создаёт пласт людей, который не виден туристу и про которых не пишется в путеводителях и культурных программах. Помимо четырёх основных, Уэлш наделяет книгу десятком второстепенных персонажей, чья основная цель - лишняя демонстрация тезиса об антигуманизме среди целого поколения Эдинбурга. Писатель не создаёт оппозицию в изображении героев, он не делит их на хороших и плохих - кто-то находит свой путь в жизни, кто-то умирает от наркотиков, часть героев максимально лишает себя определённого выбора. Лишь Марку Рэнтону удаётся найти лазейку из этого порочного круга и сбежать, при этом совершив «одно из самых страшных преступлений в кодексе, за которое потребуется максимальное наказание»93 - предательство друзей и кража шестнадцати тысяч фунтов.

В романе «На игле» практически отсутствует авторская речь - она составляет лишь несколько глав, в которых описываются незначительные, не нуждающиеся в какой-либо субъективной оценке эпизоды. Ирвин Уэлш из собственного музыкального и жизненного опыта создаёт сложный роман- полифонию, который дарит читателю насыщенную палитру голосов и мнений.

Писатель не определяет себя как определённый герой - он утверждает, что его частица живёт в каждом прорисованном персонаже.

Марк Рэнтон, от лица которого повествуется большая часть историй, его жизнь и взгляды демонстрируют широкий спектр для анализа и выявления антигуманистических черт. Именно на центральных персонажах Ирвин Уэлш максимально концентрирует идею об отсутствии человечности в мире. Писатель создаёт образ молодого человека, отчуждённого не только от общества, но и от своих друзей. Ярким доказательством этой мысли является тот факт, что практически никто не зовёт Марка по имени - «вообще-то мало кто зовёт меня Марком, в лучшем случае меня зовут Рэнта, в худшем - Рэнточка»94. Прозвища заменяют имена, так как герои хотят видеть лишь образ, а не реального человека. В то же время Марк замечает, что использование полного имени при обращении используется только для подтверждения серьёзности разговора95. Марка считают «абсолютно бесполезным по жизни»96, да и сам герой ощущает свою значимость только после возможности приготовить друзьям очередную дозу героина, которая поможет им забыться. Не менее важной чертой в портрете Марка Рэнтона является рыжий цвет волос. Как бы выделяя своего героя из толпы, Ирвин Уэлш обособляет его и создаёт определённое количество проблем - окружающие не брезгуют указать на этот фактор и называют Рэнтона «изворотливым рыжим говнюком»97, для самого же Марка рыжий цвет волос это клеймо, с которым он не может иметь успех в жизни. Погружаясь в самокопание, при котором моментально исчезают уверенность и самодовольство98, Марк опасается своего цвета волос, именно поэтому на вечеринке он красит их в чёрный цвет. Но веснушки - «проклятие всех рыжих людей»99 - ярко контрастируют с новым цветом волос, и заставляют Марка перестать верить в собственный успех. Марк Рэнтон, угадывающийся многими критиками как альтер-эго Ирвина Уэлша, представляет собой единственного в романе гетерогенного и гибридного персонажа100, что делает его портрет максимально сложным и в то же время интересным для анализа. Марк представитель рабочего класса, но в то же время он вполне демонстрирует мобильность, поступая в университет, хоть и на время. Одновременно рассуждая о несправедливости этого мира - «во всём мире дети мрут от голода как мухи каждую секунду … в то же время тысячи богатых ублюдков станут богаче, наживаясь на процентах со своих вкладов»101 - герой показывает себя как знатока в философии, размышляя о трудах и главных мыслях С.Кьеркегора - «в его философии скрыт также революционный потенциал, ибо отрицание коллективной мудрости общества ведёт к ослаблению идеологических предпосылок для контроля общества над индивидуумом»102. Марк представляет собой продукт так называемого религиозного смешения и символизирует разобщённость народа Шотландии - отец является протестантом, в то время как мать католичка. Таким образом, герой вмещает в себя сугубо националистический настрой с умеренно либеральными взглядами. Свобода во взглядах чувствуется и в вопроса сексуального характера. Героиновая зависимость наложила определённое вето на половую жизнь Марка, он надеется, что когда-нибудь его половой орган пригодится ему «не только для того, чтобы мочиться»103. В главе «Первая палка за долгие годы» Рэнтон с ужасом осознаёт свое печальное положение в вопросе популярности у женского пола. Ему удаётся перебороть себя и удовлетворить биологические позывы. Но использование женщины как сексуального объекта для него противно - обвиняя друзей в сексуальном шовинизме и мизогинии, главный герой приходит к выводу, что услуги проституток не являются обманом для женщины и следуют нормам морали104. В это же время сексуальный либерализм прослеживается в отношении меньшинств - Марк Рэнтон не может утверждать, что он не гомосексуалист, так как не видит ничего «дурного в том, чтобы попробовать дойти до конца с каким-нибудь подходящим парнем»105. Свобода и неопределённость во взглядах прослеживается даже в образе жизни Марка. Он вегетарианец, но это не сознательный выбор человека, скрывающий защиту животных: «Это не имело никакого отношения к политике или морали - ему просто не нравился вкус мяса»106. Однако Марк Рэнтон проявляет определённую ненависть к животным: так, например, он пытается убить белку, называя её «вредным животным»107, выступает за «полное запрещение всех домашних животных, а также за уничтожение все собак»108, а в баре друзья напоминают ему про детские «забавы» - стрельбу по собакам и кошкам из духового ружья, поджог голубей и привязывание петард к белым мышам109. На недоумённые возгласы окружения Марк отвечает только тем, что ему наплевать на убийства животных и предлагает вспомнить, как остальные люди убивают свиней с целью дальнейшего употребления в пищу. Стоит отметить, что подобные жесткие сцены с животными не только найдут отражение в следующем романе шотландца «Кошмары Аиста Марабу» (Marabou Stork Nightmares, 1995), но и уже присутствовали в шотландской прозе конца века - Иэн Бэнкс (Iain Banks, 1954-2013) в «Осиной Фабрике» (The Wasp Factory, 1984) продемонстрировал читателю шокирующие издевательства не только над насекомыми, но и над собаками, кроликами и прочей живностью. Ненависть к животным в романе «На игле» проявляется как одна из составляющих черт личности героев - нежелание вмешательства в личную жизнь людей и прочих факторов. Рассуждая о наркотиках, Марк Рэнтон приходит к выводу, что «люди идут в торчки, потому что они подсознательно тянутся к тишине»110. Разнородность проявляется и в способе изложения событий. Марк использует как стандартизированный английский, так и сугубо шотландский диалект. Это не только подчёркивает умелое владение персонажем обоими языками, но и для подтверждения шотландского как доминирующего языка в романе - «настоящего языка»111. Чрезмерная нецензурная брань (которую удалось сохранить при русском переводе), слэнг и шотландский юмор создают полную картину жизни в Эдинбурге. Как отметил Джеймс Келман (James Kelman, род. 1946), лауреат Букеровской премии в 1994 году, «моя культура и мой язык имеют права на существование, и никто не смеет это оспорить»112. Неуверенностью и неопределённостью Марк полностью раскрывает идею пустоты, заявленной в первом параграфе главы. Сведение своего существования на «нет» путём невмешательства раскрывает идею бесчеловечности современного мира, так как именно в построении этого мира не хочет участвовать молодёжь. Как утверждает Марк, «ни общество не может измениться к лучшему, ни я сам»113. Отчуждение от социума, которое находит у себя Марк, вызывает депрессию, а также демотивацию. Возникший вакуум внутри героя заполняется героином и удовлетворяет тягу к саморазрушению. Получается, что антигуманизм уэлшевского героя заключается как в собственном деструктивизме, так и в невозможности общества измениться к лучшему, попытками этого общества заменить удовлетворение духовных потребностей в прогресс фальшивыми ценностями и материальными благами. Общество, по мнению протагониста романа, использует «фальшивую и извращённую логику, чтобы подмять под себя и перевоспитать людей, поведение которых не соответствует его стандартам»114. Наркотическая зависимость - сознательный выбор Марка. Это замена мира, возможность уйти с дороги лживого прогресса и смотреть на него со стороны.

Вторым не менее важным персонажем для доказательства антигуманности в изображении персонажей является Франко Бегби. Бэгби прорисован автором как безумный, агрессивный и полный ненависти герой. Большинство людей, которые пересекаются с ним взглядом, «прибегают к специальному навыку, которым мы все так владеем - делать вид, что не замечаем психа»115. Франко импульсивен, жертвами его вспыльчивости может стать абсолютно любой - от собственной беременной девушки, которую он избивает, до случайных прохожих. Речь Франко наполнена нецензурной бранью, а стереотипное мышление мешает объективно оценить ситуацию: окружающие делятся на «ублюдков» и «говнюков», женщины существуют только для сексуального удовлетворения, а «спиногрызы - сплошной геморрой с утра до вечера»116. Асоциальность Бэгби связана не только с языком, который является барьером для адаптации в социуме, но и захватнический настрой. Бэгби живёт из принципов «кто первый встал, того и тапки»117 и «настало время для решительного шага»118, а познавать мир он собирается только с помощью оружия и силы. Являясь тираном, Бэгби запросто заставляет своих друзей укреплять собственный статус и непреклонно верит в свою непогрешимость. Окружению Бэгби приходится во многом оправдывать своего друга. Марк, размышляя о статусе Франко в своей компании, замечает, что «укрепляя статус Бэгби как парня, с которым лучше не связываться, мы надеялись и сами приобрести такой статус»119. Дружба с Бэгби, продолжает Марк, была идеальной подготовки перед жизнью с женщиной - «она учила внимательности и умению замечать постоянно меняющиеся потребности другого человека»120. Франко Бэгби для компании становился неким талисманом надёжности, даже несмотря на то, что в большинстве случаев от рук Бэгби страдали сами друзья. Тем не менее, Рэнтон осознаёт это ложное чувство дружбы и латентного страха. Агрессия и ненависть Бэгби - продукт, в первую очередь, страха и обмана его друзей. Франко остаётся лишь играть выпавшую роль, в то время как многие не догадываются о его настоящей сущности. Особенно примечательно размышление Рэнтона о так называемом «Мифе Франко Бэгби»:

Миф: друзья Бэгби от него без ума. Реальность: они его просто боятся.

Миф: Бэгби никогда не подставляет друзей.

Реальность: его друзья слишком осмотрительны, чтобы проверять на собственной шкуре это предположение, но те немногие, кто проверял, могут много чего рассказать по этому поводу121

Таким образом, Бэгби лишь созданный его же друзьям персонаж. Проявляя ненависть ко всем общепринятым нормам морали, нападая на представителей буржуазии и общества потребления, Бэгби сам же живёт по их правилам. Все книги, по мнению Франко, нужно свалить в кучу и сжечь, так как «всё, что нужно знать в этой жизни, можно узнать, читая газеты и пялясь в телек»122. Отсутствие норм общепринятой морали, однако, воспитали в герое уважение к друзьям и осознание их ценности. Унижения, избиения и угрозы не мешают Франко не забывать о главном правиле в своём кодексе - никогда не предавать друзей, «друзей в беде не бросают»123. Таким образом, поступок Марка в конце романа воспринимается как «самое страшное преступление в кодексе, за которое потребуется суровое наказание»124. Образ Франко во многом противоречив именно из-за пустой и бессмысленной ненависти, что закрывает ему глаза. Говоря о Лейте как о «центре досуга и развлечений»125, Бэгби выражает надежду на «возможность свалить из этой дыры»126. Он один из немногих, кто не употребляет наркотики, но заменяет их алкоголем.

Особенно важен тот факт, что только у Бэгби среди героев имеется ребёнок, который продолжит жизнь отца. Ненависть Бэгби - защитный механизм от социума, очередное нежелание молодого человека встать на путь исправления и заняться собственной жизнью. Вмешательство в жизнь Бэгби, в отличие от того же Марка, чревато ножевыми ранениями. Автор буквально показывает читателю, что помимо наркотиков есть сотни вариантов сведения своего существования на «нет». Агрессия Франко способна привести героя либо к тюрьме - полиция разыскивает его за грабежи - либо к смерти от более сильного или превосходящего по численности соперника.

В лице Саймона Уильямсона по прозвищу «Кайфолом», полученного не сколько за постоянное пребывание в ломке, сколько за умение «постоянно всех обламывать»127 Ирвин Уэлш рисует, возможно, единственно успешного и целеустремлённого героя. Саймон единственный персонаж, которому удалось бросить наркотики и «начать жизнь на полную катушку»128. Наркотики для Кайфолома это ужасающая возможность «задёрнуть шторы, блокировать доступ солнца и собственные альфа-ритмы»129. Именно эта преграда совершила самое страшное преступление в жизни героя - из-за собственной безответственности и нежелании помочь другим, Саймон теряет свою дочь Луну. Смерть ребёнка становится самым антигуманным поступком в жизни, именно поэтому Кайфолом решает исправиться и встать на путь исправления. Оценивая себя как «динамичного молодого человека с амбициями»130, Саймон выделяет себя из общества и на максимальное расстояние отдаляет себя от своих друзей. Его друзья - уникальные и бесполезные одновременно - являются для Уильямсона лишним грузом в погоне за удовлетворением собственного эго. Друзья, в свою очередь, опасаются Кайфолома по причине собственной неполноценности - «волосатый и загорелый торс джазового пуриста»131 превращается в огромное преимущество перед наркотической и алкогольной зависимостью остальных героев. Финальные рассуждения Марка, касающиеся Кайфолома, сводятся к единой мысли - «злиться он будет в основном на самого себя, за то, что ему не хватило духу сделать это первым»132. При знакомстве с Дианой Рэнтон старается не упоминать Кайфолома, так как он нравится женщинам, и Рэнтон предпочитает «держать его на максимально возможное от них расстояние даже в беседе»133. Успех и хорошая игра в обществе делают из Саймона хороший пример для подражания, за которым скрывается не менее деструктивная личность, нежели большинство героев романа. Эгоизм Кайфолома иллюстрирует его как персону «буржуазного индивидуализма и неолиберальной политики Маргарет Тэтчер»134. Ярким доказательством доминирующей позиции является собственное сравнения Саймона с популярным британским актёром Шоном Коннери. В монологах Кайфолом обращается к Шону как к единственному достойному и честному другу: «Я восхищён твоим яроштным индивидуалижмом, Саймон. Ты ужашно похож на меня в молодошти. Рад, что это заметил, Шон - впрочем, многие высказывали подобное же мнение»135. Но даже воображаемый друг не является серьёзным соперником для уверенного в себе Саймона Уильямсона - «в чём мы не подходим, так это внешне; тут Саймон бьёт старину Шона по всем статьям»136. Для Ирвина Уэлша персонаж Кайфолома является пустой проекцией доминирования плотских инстинктов. Используя девушек как способ обогатиться и получить удовлетворение, а друзей в качестве убеждения в собственной уникальности, Саймон Уильямсон не сможет противостоять постоянно меняющимся стандартам современного социума. Если большинство его друзей ушло с дороги или добровольно сдались, то борьба Кайфолома - «борьба всего мухлющего мира против номера первого и последнего»137 - закончится для героя поражением. Главным соперником Саймона станет время, которое отнимет не только красоту и уникальность, но и пыл в глазах Уильямсона.

Наименее опасным и практически единственным героем, кто заслуживает у читателя любви и сострадания, является Дэниел Мёрфи по прозвищу «Кочерыжка». Кочерыжка абсолютно не проявляет агрессии, всех своих друзей и подруг он ласково называет «котиками» и «кошечками», только Франко Бегби становится для Мёрфи «плохим и злым котиком, настоящим леопардом»138. Образ Кочерыжки вводится в роман с целью показать фатальность и абсурдность идеи ненависти как фундамента для борьбы с современным миром. Как считает сам Мёрфи, «некоторым людям проще ненавидеть, чем пытаться понять другого … ненависть, одна сплошная ненависть, и куда она нас приведёт, чуваки?»139. Для друзей и семьи Кочерыжка не является ни балластом, ни крепким грузом, способным посмотреть на какую- либо ситуацию с точки зрения понимания и добра. Неуверенность Кочерыжки подчёркнута его несвязанной речью и постоянным нахождением «в ауте». Глубокая и важная в контексте всепоглощающей в окружающем мире ненависти идея любви между людьми и животными в устах Кочерыжки превращается в бессвязный набор слов и вызывает лишь смех: «мы, типа, никогда не сможем возлюбить этого, как его, ближнего, пока не сумеем любить, типа, братьев наших меньших, типа, животных и всё такое … но это правильно, правильно, типа»140. Жизненные перипетии для Мёрфи являются очередным испытанием, к которым Дэниел уже привык - тюремный срок за воровство поможет отказаться от тяжелых наркотиков и начать новый этап в жизни. Кочерыжка становится единственным человеком, которого жалко Марку: «он любил Кочерыжку … Кочерыжка никогда никому не причинил зла, если не считать неприятных минут, которые он доставлял ближним из-за своей привычки обчищать их карманы, кошельки и дома … Кочерыжке всегда не везло; мир давно на него насрал» 141. Дэниел прекрасно понимает, что ему не суждено выйти победителем в борьбе против мира - «я ведь по-настоящему, типа, драться не умею»142 - поэтому старается максимально сгладить все существующие и назревающие конфликты в обществе путем любви ко всем:

«потому что мне хочется, типа, любить всех … просто чтобы был рядом любимый, типа, человек»143. Он осознает фальшивость современного социума, его попытки облагородить себя только полезными и успешными в материальном плане людьми - «все бросаются к тебе на шею и слюнявят гланды, но стоит им только узнать, что у тебя напряг с бабками, как они без лишнего шума отваливают от тебя, типа, в сторонку»144. Друзья, да и весь мир в целом, не могут всерьёз воспринимать Мёрфи, ведь даже собственная мать зовёт сына Кочерыжкой, так что сам герой стал забывать собственное имя. В Кочерыжке напрямую воплощается идея Ирвина Уэлша о ненужной для общества и истории молодёжи. Безобидный и всепрощающий Дэниел никогда не сможет приспособиться к установленным правилам игры. И если нежелание Марка, Бэгби и Саймона участвовать в этой борьбе заставляет социум принять репрессивные меры, то потеря Кочерыжки в море таких же бесполезных юношей останется незамеченной. Жизнь Дэниела, полная неравенства и ненависти вокруг, невозможность быть услышанным и понятым, будет заглушена волной телевизионных реклам, дизайнерской одежды и многочисленными попытками людей удовлетворить свои потребности. Таким образом, Ирвин Уэлш данным персонажем актуализует важнейшую проблему антигуманизма в контркультуре - замену вечный идей (любви, дружбы, понимания и сострадания) скоропортящимися фальшивыми идеалами (работа, дом, машина). Дэниел Мёрфи становится носителем необходимых для построения утопичного мира понятий, но ввиду своей ненужности этому миру вынужден строить его за счёт воображения, в данном случае наркотиков.

Второстепенные персонажи романа во многом схожи с центральными. Введение данных героев помогает писателю создать целостную картину происходящего. Наркоманы, преступники и футбольные хулиганы являются системообразующим социальным слоём молодёжи. Герои «На игле» вынуждены жить в антигуманной Шотландии конца века. Заранее известное поражение никак не может мотивировать персонажей, поэтому они посвящают себя не менее пустым и деструктивным занятиям. Возможность вырваться и начать новую жизнь, если она возможна, позволяет лишь на время освободить себя от страданий, но по возвращении в реальный мир герои ещё глубже погружаются в море боли. Ирвин Уэлш путём грубого реализма повествования создаёт ужасающий мир, которому герои, «глупая, жестокая карикатура на человеческое существо»145, никогда не смогут найти ничего подходящего взамен и будут вынуждены погибнуть без надежды на спасение.

Главной разрушительной силой в романе остаются наркотики. Для цивилизованного общества употребление героина является наиболее разрушительным способом уничтожения не только человеческого тела и души, но и направлено на нарушение общественных отношений, обеспечивающих защиту значимых общечеловеческих социальных ценностей146. Однако в романе наркотики являются лучшим средством побега от этих ценностей - недаром Игги Поп на концерте заявляет, что «Шотландия сидит на наркотиках, чтобы не спятить в конец»147. Марк сравнивает героин с «прекрасным океаном»148, лучшим способом уйти от скучной и бессмысленной жизни:

«героин - честная штука, так как он отбрасывает все иллюзии в сторону … когда тебе плохо без него, ты понимаешь в сотни раз сильнее, какое жизнь, в сущности, дерьмо … это абсолютно честный наркотик, он просто даёт тебе приход и ощущение полного кайфа»149. Наркотики для большинства героев приносят несравнимое с человеческим удовольствие: «Возьмите самый лучший оргазм, который вы испытали за всю сраную жизнь, умножьте его на двадцать и все равно попадёте мимо кассы»150. Побег от реальности не спасает героев, так как даже за временное счастье и свободу от условностей приходится платить:

«ширево, оно такое - прикидывается, что даёт тебе всё бесплатно, пока не приходится платить по процентам»151. На протяжении всего сюжета Уэлш демонстрирует героев, чьи жизни унёс героин. Таким способом писатель подчёркивает автобиографичность романа, когда лично хоронил большинство своих друзей. Наркотики в противовес здравому смыслу и инстинкту самосохранения являются чуть ли не единственным способом для шотландской молодёжи сохранить независимость и не утонуть в круговороте серийного и бессмысленного потребления. Героин становится для героев «пропуском в лучшие времена, на маленькие личные небеса»152, падение с которых не принесёт ничего положительного.

«На игле», помимо описания полной девиантных поступков и умонастроений жизни молодёжи, создаёт в британской литературе один из наиболее значимых символов антигуманизма и бесчеловечности - Шотландию. Родная страна становится для Уэлша универсумом, образцом современного мира. Сэмми Сэмюэлс, главный герой романа значимого для Шотландии писателя Джеймса Келмана, довольно точно резюмирует, что в этой стране уже давно невозможна «удивительная жизнь, долбанная волшебная сказка»153. Марк Рэнтон отмечает, что шотландцы «не смогли найти оккупантов из какой-нибудь приличной, здоровой, энергичной страны»154. Для самого же писателя важно показать, что действие происходит в стране, которая «не является и нацией, даже извиняется за этот статус и всего лишь остаётся частью Великобритании»155. При этом Уэлшу удаётся создать образ целой страны на примере одного города - всё действие романа (кроме поездок героев в Лондон и «вылазки» Томми в Глазго) происходит в Эдинбурге. Ирвин Уэлш, в отличие от уже упоминаемого Джеймса Келмана, уроженца Глазго, сохраняет топоним столицы в большинстве свои романов. Роберт Морас замечает, что писатель описывает Эдинбург без присущей ему шотландской истории и популярного эдинбургского фестиваля. Перед читателем возникает Эдинбург послевоенных однотипных построек Муирхауса и доков Лейта, со всеми присущими этим районам современным достопримечательностями: пабы, клубы, автобусные остановки и так далее156. Это помогает отвести внимание читателя от стандартного образа столицы и окунуться в реальную ситуацию. «На игле» становится антипутеводителем по столичным улицам. Франко Бэгби указывает на асимметрию родного города: «эти туристы ничего у нас не видят, кроме замка, Принсес-стрит и Хай-стрит … бедной дуре просто понравился вид этой улицы, ну и она подумала, что весь этот сраный город выглядит точно так же

… так что вместо вида на замок она получила вид на сраные газгольдеры»157. Подчёркивая индустриальные и промышленные достижения города, герои как бы говорят об отсутствии развития духовного начала и сводят ритм жителей к банальной механизации. Тем не мене, Марк Рэнтон приходит к неутешительному выводу о месте Шотландии в Европе: «Лейт - это помойка для обездоленных белых отбросов общества, которых полным-полно в стране, которая сама по себе - помойка. Помойка Европы - это Шотландия. У ирландцев хватило духу, чтобы отвоевать свою страну - хотя бы большую её часть … меня однажды задело замечание, когда шотландцев назвали белыми ниггерами в юбках, теперь я понимаю, что оскорбительным в этой заявлении был только расизм, проявленный по отношению к чернокожим»158. Уэлш заостряет проблему антигуманности собственных героев идеей об их рождении и становлении в европейской помойке. Подробный и длительный разбор этого мусора все равно не поможет найти хоть капли человеческого в героях и их окружении. Собирательное название для типичного культурного героя шотландского автора появится лишь в следующей работе Уэлша «Эйсид Хаус» - автор назовёт эту молодёжь «евротрэшем», то есть буквально «европейским мусором». Сравнение героев и Шотландии с мусором весьма символично для осознания творчества писателей контркультуры - находясь на улицах, герои романов не найдут отклика от общества, пока самостоятельно не отнесут себя на свалку жизни.

Образами молодёжи, Шотландии и наркотиков писатель олицетворяет строгую иерархию в мире. Ирвин Уэлш отделяет своих героев от представителей среднего класса, родную страну - от Европы, наркотики - от плодотворного и созерцательного времяпрепровождения. Это помогает сформировать отношение и зависимость к чему-то, так как читатели и критики могут понять многогранные концепции идентичности, сопоставляя одно явление с другим159. Для автора в современном обществе не существует равенства, именно поэтому на страницах книги читатель знакомится с притеснениями, дискриминацией и унижениями. Неравенство для Уэлша - это не зависимость одной ступени общества от другой, а именно постоянное ощущение собственной неполноценности. Говоря о собственном романе «Дерьмо» (Filth. 1998), Ирвин отметил, что планировал вывести на страницы те настроения, которые царят в Великобритании каждый день: ненависть к полиции, расизм, сексуальная дискриминация, мизантропия160. Создавая героев, писатель лишь констатировал факт, в какую культуру было вовлечено большинство молодёжи. Таким образом, «На игле» становится генеральной репетицией для создания ужасающей атмосферы, актуализации настроений и основных идей культурного общества, со всей присущей ему антигуманностью и бесчеловечностью в последующем творчество шотландского писателя.