Размещено на http://www.allbest.ru/

Роман М.М. Хераскова «Кадм и Гармония» в контексте масонских идей русской литературы второй половины XVIII века

Оглавление

Введение

Глава 1. Русское масонство как культурно-историческое явление

Глава 2. Творчество М.М. Хераскова в контексте философских и художественных исканий русских масонов.

2.1 Поэзия Хераскова: Сборники «Новые оды», «Философские оды»

2.2 Поэма «Владимир» в контексте масонских идей

Глава 3. Роман «Кадм и Гармония» как образец масонского утопического романа последней четверти XVIII века.

3.1 Творческая история романа «Кадм и Гармония»

3.2 Масонские идеи романа и их отражение в сюжете и системе образов

3.3 Философская масонская идея и символика в романе «Кадм и Гармония»

Заключение

Библиография

Приложение

Введение

Эпоху Просвещения сделало таковой не время, а поколение людей, работавших на создание благоприятной для развития России интеллектуальной и духовной среды. Неоценимый вклад в развитие культуры России внесли русские масоны, которые заметно отличаются от своих западных братьев. Литературная деятельность всегда имела особые права на проповедническую деятельность, а для масонов литература стала одной из главных «площадок» для донесения своих идей до «мира». Одним из титанов масонской литературно- философской мысли, и по масштабности проделанной работы, и по идейной значимости, стал М.М. Херасков, чье творчество мы и рассматриваем в нашей работе. На его счету труднообозримое количество лирики и прозы: басен, од, журнальных публикаций, поэм, романов. Одним из самых значимых достижений Хераскова как русского писателя стало создание собственно русской утопии, которая насыщенна масонско-христианской философией и является, в своем роде, манифестом русских масонских идей эпохи Просвещения. Внимание к литературной деятельности Хераскова в настоящее время несправедливо невелико, однако в его романах содержится квинтэссенция масонской мудрости, особенно касаемо государственного устройства. Анализ положений, изложенных в романе «Кадм и гармония», необходим для понимания сути и глубины масонской философской мысли, которая, в свою очередь, состоит из мировой мудрости, - в этом состоит актуальность настоящего исследования.

Предметом нашей работы является масонская философская мысль эпохи Просвещения, объектом - лирические, эпические и прозаические тексты М.М.Хераскова, главным образом внимание сосредотачивается на романе «Кадм и Гармония». Все тексты печатаются по поздним изданиям, поскольку они дополнялись и исправлялись самим М.М.Херасковым и переиздавались несколько раз, - мы ориентируемся на конечные варианты текстов.

Степень научной разработанности проблемы масонского творчества Хераскова достаточно глубока, однако непосредственно роману «Кадм и Гармония» с точки зрения цельного анализа уделено немного научных работ. Одной из опорных послужила книга Т.В.Артемьевой «От славного прошлого к светлому будущему: философия истории и утопия в России эпохи Просвещения», изданная в Санкт-Петербурге в 2005 году, где в отдельной главе изложен подробный анализ именно утопических черт романа Хераскова.

Учебник Д.Д.Благого «Русская литература XVIII века» (1951 год) послужил ориентиром для исследования творческой истории интересующего нас романа в контексте предшествующей литературной традиции.

Диссертация Ю.С.Лиманской «Произведения М.М.Хераскова «Золотой прут» и «Кадм и Гармония» в контексте масонской прозы последней четверти XVIII века дало опору для дальнейшего анализа масонской философии в ее реализации в художественной форме.

Трудов, посвященных сколько-нибудь широкому исследованию всего или части творчества Хераскова, не существует. Имеющиеся публикации касаются какого- либо определенного узкого идейного аспекта, жанра, темы или поэтики. Данное исследование представляет собой обзор основных вех творчества Хераскова по принципу поступательного развития. Мы рассматриваем ту часть его произведений, которая подводит нас к формулированию основных тезисов литературного воплощения масонских идей, анализируя оды, обзорно рассматривая поэму «Владимир», основное внимание уделяя утопическому роману, - в этом состоит новизна нашей работы.

Цель работы заключается в выявлении и формулировке особенностей масонского романа второй половины XVIII века.

Задачи данного исследования состоят в следующем:

1. Выявить специфику русского масонства как явления второй половины XVIII века, определить суть его уникальности в культурном и литературном контексте.

2. Проследить отражение масонских идей и философских исканий масонов в литературе 18 века на примере творчества Хераскова (оды, поэма).

3. Проанализировать роман "Кадм и Гармония" (как наиболее позднее и объемное произведение Хераскова) с точки зрения его масонского идейного содержания и масонского же образного наполнения.

Теоретической основой настоящего исследования стали названные выше работы Т.В.Артемьевой, Ю.С.Лиманской, посвященные отдельным аспектам романа «Кадм и Гармония», в основном, его идейному содержанию. Так же мы опирались на труды исследователей и ученых, посвящавших свои работы теме русского масонства как культурного явления, среди них: В.С.Брачев «Масоны в России: от Петра I до наших дней», В.Г.Вернадский «Русское масонство в царствование Екатерины II», Е.Глаголева «Повседневная жизнь масонов в эпоху просвещения». Прочным основанием для исследования лирического творчества М.М.Хераскова являются работы А.Западова, Г.А.Давыдова и Т.Е.Абрамзон. Для выяснения философских и теоретических оснований для анализа литературного наследия русских масонов нами были использованы труды А.А. Федорова «Концепция философской антропологии в русском масонстве последней четверти XVIII века», В.П. Шестакова «Эсхатология и утопия. Очерки русской философии и культуры».

Структура работы обусловлена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и приложения.

Во введении обоснована актуальность и новизна исследования, сформулированы его цель, задачи и указана теоретическая база.

В первой главе рассматривается русское масонство «первой волны» как явление в литературном и культурном контексте, актуализируется его значение. Во второй главе обзорно рассматриваются и характеризуются два сборника од М.М.Хераскова и его поэма «Владимир», формулируются основные тезисы русской масонской поэзии.

В третьей главе подробно анализируется роман «Кадм и Гармония» с точки зрения масонских идей, структуры сюжета, системы образов, символического содержания.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования.

В приложении предлагается обоснование практической значимости исследования на примере урока внеклассного чтения.

Глава 1. Русское масонство как культурно-историческое явление

«Масонство, - гласит конституция «Великой ложи Франции», - есть всемирный союз, покоящийся на солидарности. Цель масонства - нравственное совершенствование человечества. Его девиз - Свобода, Равенство и Братство. В глазах масонов все последователи равноправны, невзирая на различия национальные, расовые, религиозные, на различия в состоянии, звании и положении… Конечное стремление масонов - объединение на основе свободы, равенства и братства всех людей, без различия рас, племен, наций, религий и культур в один всемирный союз для достижения царства Астреи, царства всеобщей справедливости и земного Эдема (рая)». Такова формулировка понятия масонства с точки зрения самих братьев, в данном случае братьев Великой ложи Франции, то есть европейского масонского сообщества. В контексте нашей работы мы будем рассматривать преимущественно и в первую очередь масонство русское как специфическое явление, трансформировавшийся под русскую почву европейский взгляд на масонство, его философию и его постулаты. Поэтому для лучшего понимания особенностей русского масонства как культурно-исторического феномена мы будем рассматривать это явление в связи с масонством западноевропейским, как давшим жизнь идеям масонства на русской земле.

Конечно, очевидно, что русское масонство трансформировало европейские идеи под свои национальные особенности и потребности, - иначе русская земля не принимает вообще никаких идей в свое лоно. Связаны эти трансформации с особенностями национальных проблем, которые существовали в России на момент освоения русскими масонских идей. История русского масонства началась, если отставить в сторону легенды и довериться подтвержденным сведениям, в 1731 году, когда Великой ложей Англии на должность Провинциального Гроссмейстера для России был назначен капитан Джон Филипс, как свидетельствует нам масон К.Л...р в своём «Кратком очерке истории масонства в России» (1827 год). То есть произошел официальный переход возможно существовавших масонских сообществ в России под покровительство всемирного масонского сообщества. А значит, и историю масонства в России как организации с четкой структурой и конституцией можно начинать именно с этого момента. Мы будем придерживаться этой точки зрения, как единственно документально закрепленной, о чем говорит нам исследователь и ученый В.С. Брачев в своём труде «Масоны в России: от Петра I до наших дней». Однако Брачев указывает на существование альтернативных версий: например, из одной из них следует, что масонство в Россию привёз Петр, чему склонны доверять по привычке к новаторству Петра не только обыватели, но и такие серьезные учёные, как Г.Вернадский или А.Н.Пыпин. «Вполне правдоподобно, что вместе с образцами западного вооружения и одежды для армии и флота при Петре были заимствованы и формы товарищеского объединения офицеров. Ранние ростки русского масонства особенно возможны во флоте, так как флот был создан всецело по западному образцу и под западным влиянием». Новейшие исследования по этому вопросу отвергают данную концепцию, поскольку нет документальных подтверждений гипотетически возможному посвящению Петра в масоны во время его посещений Англии. Так, в 1698 году он действительно мог быть посвящен сэром Христофором Врэном, однако нет никаких серьезных данных, подтверждающих этот факт. Кроме того, даже если Петр и привёз с собой из Европы масонские идеи, то принимать их здесь, в России, просто было некому: в силу отсутствия у дворян образования, такого слоя общества, как интеллигенция, способного принять однозначно либеральные идеи масонов, вообще еще не существовало. Они обитали на русской почве благодаря окружению Петра: Франц Лефорт, как известно, был масоном, однако впитаться в умы и дать свои плоды масонские идеи они однозначно не могли.

Итак, мы принимаем на вооружение новейшие документально подтвержденные версии о датировке первых масонский лож в России - это 1731 год. Не имеется данных, подтверждавших бы, что в первые масонские ложи в России входили русские люди, - это были по преимуществу англичане, работавшие в России.

«В целом историю русского масонства XVIII века условно можно разделить на два периода. Первый из них (1731-1770-е гг.) - это период становления и укрепления масонских лож на русской почве. Само масонство в эти годы было скорее модой, чем потребностью определенной части русского общества. Второй период (конец 1770-х - 1780-е гг.) - это, безусловно, время расцвета русского масонства, господства в ложах мистики и повсеместного распространения так называемых рыцарских или высоких степеней: шведская система и розенкрейцерство». Русские люди, имевшие доступ за границу, проходили посвящение в масоны в Европе и привозили на родину идеи и традиции западных «братьев». Так, в первой собственно Санкт-Петербургской ложе в 1760-е годы исполнял руководящие обязанности уже русский конференц-министр граф Роман Илларионович Воронцов, а среди состоявших в ложе «братьев» Михаил Олсуфьев указывает (в 1740м году по данным С.П.Карпачева и в 1756м по датировке М.Н.Лонгинова, - донесение Олсуфьева, содержащее эту информацию, не датировано) Михаила Щербатова, Ивана Болтина, Александра Сумарокова, Сергея Трубецкого, Семена Мещерского, троих князей Голицыных, Петра Бутурлина и других.

«Палата обита чёрным сукном и по оному сукну на стенах раскинуты цветы белые во образе звездам, и посреди оной палаты поставлен стол под черным сукном, и на оном столе лежит мертвая голова и обнаженная шпага с заряженным пистолетом…и оная мертвая голова, вделанная на пружинах, имеет движение». Это цитата из упоминавшегося выше донесения Олсуфьева описывает обстановку ложи («палаты») братьев Санкт-Петербурга, из чего исследователи делают вывод, что речь идёт о французском масонстве шотландской (или Клермонтской) системы. «Возникновение ее исследователи связывают с иезуитской Клермонтской коллегией в Париже, которую любил посещать изгнанный из Англии король Яков II Стюарт. Здесь, в так называемой «королевской ложе», и возникла первая «высокая степень» - степень «шотландского мастера». В последующем число рыцарских степеней увеличилось до шести. Девизом «рыцарских степеней» стал боевой клич первых крестоносцев - «божья воля!»». Общее количество степеней в этой системе - Особенности названия системы связаны с тем, что ее авторами были выходцы из Шотландии, хотя географически родиной ее является Франция. Это в обрядовости этой системы непременно использовалась символика мертвой головы, гроба, ветки акации, скелета, а так же присутствовали орудия труда архитекторов: отвес, циркуль, молоток. Для понимания символической стороны обрядов посвящения масонов обратимся к легенде, которую, как уже доказали современные учёные, выдумали сами «братья» для большей внушительности в глазах мира и, стоит предположить, друг друга. Согласно этой легенде, трое подмастерьев на строительстве Соломонова храма захотели стать мастерами и познать тайные символы, доступные лишь посвященным. Для этого они задумали подвергнуть пыткам главного архитектора Адонирама Абифа, а когда тот отказался выдать сокровище знания, убили его первыми попавшимися под руку инструментами, которые естественным для строителей образом находились рядом. Эти предметы - молоток, отвес и циркуль, - вошли в ритуальную часть масонов вместе с веткой акации (которая внезапно зазеленела на могиле убитого архитектора, - очевидно, символ бессмертия и вечности), а так же храмом (вероятно, символ духовности) и словами «плоть от костей отделяется» (первые слова, якобы сказанные при вскрытии могилы Адонирама). Кроме того, перед смертью Адонирам успел выбросить в колодец таинственный символ всесовершенства духа - золотой треугольник с изображением имени Иеговы в центре. Легенда возникла в XVII или в XVIII веке, но несложно предположить, что масоны приписывают саму организацию первого ордена царю Соломону, последовавшую сразу за упомянутыми событиями, для того, чтобы «его члены объединяли свои усилия уже не для реального, а для духовного строительства некоего идеального храма духа». Символика этого строительства - золотая змея, выползающая из Иерусалима, чтобы через тысячелетия, когда строительство будет завершено, опоясав кольцом земной шар, вползти в столицу царства уже с противоположной стороны, уцепившись за собственный хвост.

Легенда поясняет нам, почему наиболее ответственной частью обряда посвящения неофита в Санкт-Петербургской ложе была церемония «трех мытарств», - это напоминание «братьям» о трех ударах, которым якобы был убит Адонирам, во время которой посвящаемому прокалывали грудь циркулем, а вытекающую кровь собирали платком. «Наконец, посвящаемому снимали повязку с глаз, он целовал «гранд-мэтру» левую ногу три раза, после чего церемония считалась оконченной и новоиспеченному масону оставалось только принимать поздравления».

Надо заметить, что на первых порах русским «братьям» было далеко до истинно масонских идеалов как в смысле декларации, так и в значении собственного нравственного поведения в ложе и вне ее. Изначально многими новоиспеченными масонами в России (как, впрочем, и в Европе) движили не высокие идеи спасения мира и создания внегосударственного рая на земле, а банальное тщеславие, надежда на покровительство влиятельных людей, мода, в лучшем случае - любопытство, желание познать оккультные тайны, а кроме того романтический образ, покров таинственности и уже тогда существовавшее убеждение в «избранности» принимаемых в масоны. В описываемые нами годы же первые русские масоны преуспели, главным образом, в том, что умели «при торжественной вечере за трапезой несогласным воплем непотребные реветь песни и на счет ближнего хорошим упиваться вином». И.П.Елагин, масон тех лет, признается: «При том и мнимое равенство, честолюбию и гордости человека ласкающее, более и более в сем собрании меня привлекало, да и хотя на самое краткое время буду равным власти, иногда и судьбою нашею управляющей. Содействовала к тому и лестная надежда, не могу ли через братство достать в вельможах покровителей и друзей, могущих споспешествовать счастью моему».

Но все же масоны начали играть на политической арене России важные роли, постепенно связывая воедино свои должности при государстве и масонские идеи. Так, активнейшим масоном своего времени был личный секретарь Петра III Дмитрий Васильевич Волков, автор того самого указа «О вольности дворянства» и об упразднении Тайной канцелярии. Именно масоны приняли активнейшее участие в свержении Петра III 28 июня 1762 года: его организатором считается масон Никита Иванович Панин, а в рядах активных участников значатся такие именитые и влиятельные люди, как фаворит Екатерины Алексеевны Григорий Орлов, К.Г.Разумовский, М.Н.Волконский, Е.Р.Дашкова. Масоны с радостью откликнулись на либеральные настроения новой императрицы Екатерины II, проповедовавшей просвещенный абсолютизм, так что их содействие новой власти на первых порах пришлось как нельзя кстати. Масоны развернули активную деятельность: участвовали в работе Уложенной комиссии 1767 года, Вольного экономического общества, попытались даже представить императрице проект манифеста об учреждении Императорского совета, который был бы очень кстати для реализации идей либерального толка, поскольку он предполагал несколько ограничить самодержавную власть Екатерины. Однако предложение, естественно, было отклонено. Распространялись ложи с положенной для такого благоприятного времени активностью: в 1762 году в Петербурге открылась ложа «Счастливого согласия», а в 1765 году даже учредили рыцарский тамплиерский капитул системы «строгого наблюдения» во главе с немецким купцом Людером. Система «строгого наблюдения» пришла к нам из Германии, она отличалась от остальных некоторыми отличиями в церемониале и иерархии, кроме того она требовала безоговорочного подчинения младших братьев старшим и долго на русской земле не просуществовала. Система предполагала шесть степеней: три иоанновские (классические - подмастерье, товарищ и мастер), «шотландский рыцарь», «послушник», «рыцарь храма». Именно идейный вдохновитель этой системы, Карл Готлиб Гунд, продолжатель дела Эндрю Рамсея, сынициировал деление всей Европы на масонские державы или провинции, где Россия значилась восьмой. Впрочем, на русской земле быстро выдохлись и так называемые клерикаты - тамплиерские католические обряды. Вообще, как отмечал И.М.Херасков, филантропические и реформаторские тенденции XVII века были неотделимы от пристрастия адептов к тайным братствам и символическим ритуалам, но русских масонов привлекала, к счастью, не только театральная сторона жизни ордена. К 1760му году масонские ложи были уже не только в Петербурге (всего к 70м годам их зафиксировано 17), - например «ложа Святой Екатерины» в Архангельске, а в 1765 году появилась собственно русская система высших степеней, в которой их было семь. Однако численность братьев тогда еще не была велика - ориентировочно около 400 человек на всю Россию.

Начинает настоящую историю русского масонства в 70е годы XVIII века Иван Перфильевич Елагин - писатель, сенатор, управляющий императорскими театрами. Он первый из русских масонов получил официальный патент от своих западных братьев, а точнее от Великой ложи Англии, согласно которому он провозглашался великим мастером Провинциальной ложи России. Стали формироваться ложи рыцарской шведской и розенкрейцерских систем. Шведская система отличалась особым отношением к религиозной принадлежности ее участников - это было собрание исключительно христиан. Оговоримся здесь, что религиозная принадлежность братьев, волнующая масонов данной системы, не может не вызывать иронии, поскольку, как мы помним, одной из основополагающих идей масонства было установление сверхгосударства, «основными признаками которого являются свобода, равенство, братство и богом которого является человечество, мораль которого не религиозна и в котором разум человеческий будет мерой всех вещей. Осуществление всех этих идей моделируется в рамках масонских лож и в многочисленных обрядах и сложных символах».

Что же касается розенкрейцеров (братьев Розового Креста), то они заслуживают отдельного упоминания. Что только стоит их наименование: в нем переплелось сразу несколько легенд. Например, одна повествует о неком юноше, который, снедаемый жаждой познания Тайн Мироздания, поклялся отдать всё что у него есть (даже душу!) за Знание. В этом месте позволим себе сделать замечание об изначально демонической природе жажды познания, поскольку, если придерживаться христианской мифологии (которую и почитали масоны-розенкрецеры), именно Знание погубило человечество, именно оно наложило на нас бремя первородного греха. Нравственный вопрос вызывает так же и мотив юной души, жаждущей Знания более всего в мире, готовой продать саму себя за оное. Даже поверхностному наблюдателю очевиден мотив искушения, погубления души. Мы акцентируем внимание на этой детали, поскольку нам представляется важным нюанс масонской мифологии, определяющий весь последующий образ их мышления, мотивировку, особенности учения. Однако вернемся непосредственно к самой легенде. Упомянутый юноша хотел, прежде чем предать закланию самое дорогое (похвальная расчетливость для собирающегося продать бессмертную душу), удостовериться, что его жертвы не будут напрасны. В этом месте легенды мы начинаем подозревать, что Знание приравнивается к самому дьяволу, поскольку ни в одной мировой мифологии нет иного существа, кроме него, которому свою душу можно было бы продать в обмен на желаемое. Тогда юноша принес своему потенциальному учителю Парацельсу, уже тогда признанному магу и чародею, который, говорили, способен даже воскрешать, розу и попросил его сжечь цветок, а затем из пепла воскресить его снова. Парацельс укорил юношу в недостатке веры и сказал проникновенные слова об истине, которая открывается только тому, кто не сомневается в ее существовании, а так же о том, что Посвященным надо родиться, прежде, чем стать им. Нетрудно догадаться, что когда юноша вышел ни с чем из дома Мастера, предварительно выбросив розу в камин, Парацельс оживил розу до такой степени, что на ее листьях повисли капли росы. Маг Парацельс, как выясняется из этой сказки, которая имела серьезное значение для адептов системы розенкрейцерства, служит не то Истине, в которую необходимо верить подобно тому, как необходимо верить Христу, ибо «по вере вашей да будет вам», чтобы ее удостоиться, не то Знанию, которое довело человечество до нескончаемых страданий в дольнем мире. Путаница в системе терминов, идей, понятий возникает уже на этапе мифотворчества общественной идейно заряженной организации, а ведь именно мифологемы оказывают решающее воздействие на тип и форму сознания, которое она наполняет. Понятно, что это не более, чем красивая легенда, сдобренная «глубокомысленными» афоризмами, которые даже не имеют оригинального авторства (тема «по вере вашей да будет вам»), кроме того, отсюда не очень ясно, как маг и оккультист Парацельс мог добавить к «розе» еще и «крест», который, между делом, есть крест Андрея Первозванного в виде буквы Х. Любители масонских легенд конечно связали первое со вторым всеми возможными символами, которые даны на бренную землю как исключительно неисчерпаемые источники толкований. Например, по одной из версий, это «совмещение «розы» - знаний, культуры, благородно-изящного быта с крестом религиозного подвижничества, мистических опытов и изысканий».

Религиозное подвижничество (именно христианское, а не, например, языческое), противостоящие ему мистические изыскания, - ум неподготовленного к подобным оксюморонам наблюдателя, если только он не склонен к бездумному восприятию всего мифоподнобного, невольно задается вопросами об идейной стройности и конкретике учения масонского сообщества. По другой версии, «роза - это символ Распятого Спасителя, которому подобна человеческая душа, распятая земным существованием, но преодолевающая в высших устремлениях земные страдания». В общем, создатели этих легенд сами не совсем разобрались, в честь чего якобы называется их орден, а вот учёные придерживаются более прозаичной и правдоподобной концепции: розенкрейцеры просто возводят свою родословную к немецкому рыцарю Христиану Розенкрейцеру. В конце XIV века он попутешествовал по Востоку и Индии и будто бы привез оттуда тайну философского камня и жизненного эликсира, а по приезде организовал духовное братство, занимавшееся оккультными науками, астрологией, предсказаниями и врачеванием. Адептами этого ордена обычно называют таких известных магистров тайного знания, как Агриппа Неттесгеймский, Парацельс, Нострадамус. Как полагают некоторые исследователи, история про рыцаря Розенкрейцера является литературным вымыслом, который дважды уловлял в свои сети новых адептов: первый раз это была легенда французского писателя XVII века И.-В.Андреэ, а второй раз два анонимных памфлета «Откровение» и «Исповедание», главным действующим лицом которых и является упомянутый выше рыцарь-основатель ордена. Примером символического использования мифа «Розы и Креста» может послужить одноименная драма А.Блока, основной философской темой которой становится «радость-страдание», - в ней символами розы и креста описывается типичная трагедия чувства и долга: речь в драме идет о влюбленном рыцаре Креста, который, конечно же, погибает: от любви и раны в бою. Н.А.Бердяев справедливо писал: «…нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Тайная организация не поддается извне изучению до глубины. Никакой легенды о тайной организации нельзя опровергнуть точно и документально». Каковыми бы ни были реальные причины возникновения ордена розенкрейцеров, но мы точно знаем, что именно этот орден подарил масонам неиссякаемую жажду знаний оккультизма, магии, древнееврейской кабалистике, алхимии и прочих тайн мироздания.

Как любое тайное сообщество не слишком прозрачного генеза, масоны в мире вообще и, в частности, в России, терпели множественные гонения. Екатерина не долго благосклонно наблюдала за жизнью масонских лож в Петербурге. Первая череда высылок и преследований со стороны власти началась в 80е годы, когда Швеция готовилась к войне с Россией и шведские покровители русских масонских лож выразили желание воздействовать на политическую ситуацию через свои «братские» каналы. Межнациональные масонские связи, несмотря на нажим власти на ложи Петербурга, всё же несколько осложняли ход военных событий: так, командовавший русским флотом адмирал С.К.Грейг, по совместительству управляющий ложей «Нептун», запрещал отвечать на обстрел русских кораблей шведами, пытаясь таким образом смягчить свирепость боя, хотя его собственные корабли вспыхивали от горящих ядер. А князь Н.Н.Трубецкой, узнав о заключении мира со Швецией, рыдал в прямом смысле этого слова, ликуя от прекращения бойни между русскими и шведскими «братьями».

Пока петербургские масоны 80х годов XVII столетия занимались изысканием новых легенд и познанием неких масонских тайн, духовная атмосфера Москвы, более свободная как от надзора власти, так и от бремени казенных стереотипов, позволяла развиваться более деятельным братьям-розенкрейцерам, или, как их еще называли, мартинистам. На московской земле масонство наконец стало приобретать отчетливые формы деятельного объединения, реально влиявшего на просвещение и культуру своего времени. Пожалуй, московские масоны - первые, кто искренне обратил в работу декларируемые «братьями» идеи, по-русски воодушевленно и честно стали трудиться на благо отечества. Идеал личного духовно-нравственного совершенствования выразился у московских розенкрейцеров, прежде всегда, в неустанной работе над установлением на поток массового просвещения. Розенкрейцеры отошли от пышной обрядовости и пустословных собраний, их не удовлетворяли «бесконечные разгадывания символики масонских ковров и пережевывание знаменитой легенды об Адонираме». И здесь большую роль сыграл просветитель и деятель науки и культуры Н.И. Новиков. Новаторство Новикова как масона заключалось именно в том, что он не просто сумел трансформировать европейские идеи под русские национальные потребности, но и найти пути их реализации, и что самое главное, пойти по этому пути. Так, сохраняя золотую середину между борьбой с галломанией и конструктивным использованием западного опыта, Новиков издает периодику (журналы «Утренний свет», «Вечерняя заря», газета «Московские ведомости»), в которой обличает пороки современности, а что самое главное, издает переводы европейских мистиков и пиэтистов: Беме, Юнга, Паскаля. Доходы от изданий идут на благотворительную деятельность, а впоследствии страницы журнала стали «рекламной платформой» для вдохновения читателей своими идеями: на деньги от пожертвований подписчиков изданий в 1777м году было открыто Екатерининское училище при церкви Владимирской Божьей Матери в Петербурге. Это не единственное учебное заведение, которое было открыто без государственной помощи, на деньги как самих масонов, так и деньги, собранные вследствие их работы. Дела издательские шли так хорошо, что М.М.Херасков, будучи куратором Московского университета, предложил Новикову в распоряжение университетскую типографию. В связи со сложившимся тесным контактом в пределах Московского университета, который тогда был средоточием масонских идей, настроений, знаний и работ, сформировался тесный идейно заряженный масонский кружок, в который входили: Н.Н.Трубецкой, М.М.Херасков, П.А.Татищев, А.М.Кутузов, И.- Г.Шварц. В тесной связке единомышленников закипает бурная просветительская деятельность: открываются учебные заведения, в которых появляется возможность насаждать необходимые просветительские идеи, готовить последователей во всех сферах общественной жизни. Это и семинаристы, и педагоги, и филологи-переводчики. Фактически, группа московских розенкрейцеров взялась за глобальную задачу: вырастить определенное поколение, которое бы уже не осваивало масонские идеалы с нуля, а углубляло бы их и активно применяло на подготовленной почве. А в России масонские идеи перестали быть пустым мифологизированным звуком, они стали синонимом просвещения. Были поставлены на поток переводы западной философской, исторической, религиозной литературы, а кроме того созданы сообщества, которые заручились высочайшим покровительством, например, архиепископским. Перечисленное выше собрание деятельных масонов организовалось в ложу «Гармония» в составе Н.Н.Трубецкого, М.М.Хераскова, И.П.Тургенева, А.М.Кутузова и других.

Конечно, при всей своей бурной общественно-культурной деятельности, московские розенкрейцеры оставались мистиками, подобно своим немецким «братьям», и свою высшую цель они видели в познании тайной науки, которую якобы ведают только начальники ордена. А сводилась она к постижению рецептов философского камня, панацеи, мистическим толкованиям Библии, изучению Каббалы, занятию оккультизмом. И.-Г. Шварц, пользуясь положением ординарного профессора в Московском университете, в своих лекциях проповедовал своим студентам путь познания истины не через разум, а через духовных и мистический опыт. В связи с этим интересную информацию предоставляет нам сохранившийся масонский документ, который призван быть упражнением одной из степеней: «В сосуд необходимо смешать майскую росу, собранную в полнолуние, а также две части мужской и три части женской крови от чистых и целомудренных людей. После того, как сосуд постоит некоторое время в тепле, с ним проделывается еще ряд аналогичных манипуляций и, как результат их, должен был наступить миг, когда в колбе, наконец, должен был послышаться «топот и свист» и взору братьев должны были предстать «два живых существа - мужчинка и женщинка», а между ними вырасти «прекрасное дерево с разными плодами». Речь здесь идет о создании так называемого гомункулуса или человека в колбе, над чем безуспешно бились средневековые чернокнижники». Удивителен современному человеку тот факт, что масоны, так и не создавшие гомункулуса, «рецепт» его «приготовления» так и не изменили, и все процессы его зарождения описаны в модальности долженствования. Мистический флер розенкрейцеров накладывал отпечаток не только на обстановку лож, но и на внутренний нравственный распорядок и дисциплину внутри собрания: проверялась даже личная корреспонденция братьев.

Изучая вопрос деятельности масонов в XVIII веке (в формате данной работы нас интересует именно этот временной период), ученые приходят к выводу о противоречивости как философии русских масонов, так и их деятельности (к примеру, сам Новиков характеризуется современниками, несмотря на все его передовые идеи, глухим крепостником и консерватором). Это неудивительно, поскольку масонство само по себе явление, как мы уже успели убедиться, неоднозначное и вызывающее противоположные мнения. Это и «гуманизм, Возрождение и Просвещение с идейно-оккультными силами», говорит современный исследователь Виктор Острецов, но это и «очень плоская идеология. Это есть самая банальная вера в прогресс и в гуманность, непонимание глубокого трагизма мировой истории. Масоны неатеисты исповедуют плоский деизм», - пишет Н.А.Бердяев. Однако нельзя не отметить, что в рамках данной работы мы говорим о масонстве с точки зрения культурно-эстетической, с позиции исследователя мифа, эстетического поиска и не претендуем на оценку масонства как масштабного явления, поскольку, как справедливо заметил В.Сахаров, «масонство -- явление сложное и очень серьезное, развивавшееся на протяжении нескольких столетий и продолжающее свою деятельность поныне, него, в силу различных объективных и субъективных причин, принято или недооценивать, или переоценивать (традиция, идущая от антимасонских памфлетов конца XVIII века и орденских хитроумных возражений и самооправданий), но одно несомненно: это отлично организованная политическая, духовная и культурная сила, многое определившая в истории Европы и России, умевшая до поры до времени скрывать свою немалую реальную власть и ловко отвлекать внимание и преследования». В качестве логического завершения раздела и еще одного доказательства утверждаемой нами идеи о все-таки самобытности русского масонства XVIII века как культурно-исторического феномена, приведем слова исследователя:

«Историк не может не обратить внимание на то обстоятельство, что розенкрейцерство, бывшее на Западе явлением умственной отсталости, у нас было совершенной новостью, и впервые давало русскому обществу известное миросозерцание, какое - это вопрос другой. Это была первая философская система в России, которая, составляя определенное идеалистическое мировоззрение, сыграла, тем не менее, немалую роль в борьбе с влиянием чуждого русскому духу вольтерьянства. Московское розенкрейцерство, несмотря на свои «дикие крайности и смешные стороны, воспитывало, дисциплинировало русские умы».

Выводы к главе первой

1. Масонство как явление первоначально западное, несомненно, приняло в свои ряды огромное количество мыслящих людей, среди которых значатся величайшие умы человечества. Они трансформировали идеи масонства, трактовали их по-своему, переводили их на более глубинный, философский уровень. Однако само по себе масонство в его чистом виде, в его первоначальной идейной наполненности, с его мифологемами, парадоксами, алогизмами, противоречиями, совмещением иррационального, утопического, политического, религиозного, научного и псевдонаучного в современных исследованиях лишается репутации элитарно-глубокого явления. Исследователи и философы XX века, к трудам которых мы обращались в процессе работы, переосмыслили то, что до этого считалось непонятным и таинственным, но глубоким, достойным уважения и паритета, недоступно умным для простого смертного. Ученые развеяли таинственно-романтический ореол масонства и обозрели его несовершенство в идеологическом ключе, а мы, вслед за авторитетами науки и философии, проиллюстрировали на примерах спутанность западномасонских мифологем, формирующих сознание их приверженцев. Мы еще раз, опираясь на научные исследования, обратили внимание на нечеткость определений и понятий, на смешение христианского мировосприятия и христианских же идей с примитивно-мифологизированными понятиями Истины, Знания, познания Тайн мироздания через оккультный опыт. Мы соглашаемся с русским философом Н.Бердяевым в том, что западное масонство есть явление, не обоснованное реалиями мироустройства, однако оговариваемся, что оно, на наш взгляд, было вызвано потребностями человека в еще одной концепции спасения, с одной стороны, а с другой - сформировано в угоду настолько мощным и властным силам, что значения его для мировой истории преуменьшать никак нельзя. Впрочем, изучить эти могучие оккультные подводные течения тоже не представляется возможным (и в этом их таинственность и элитарность), поскольку «идеи этого эзотерического учения запрещено высказывать вне лож, писать на бумаге и вырезать на камне, в чем и давалась кровавая страшная клятва, заставляющая вспомнить времена языческих жертвоприношений и средневековые ритуалы сект, и на язык вступавшего в ложу «ученика» братом первым надзирателем публично налагалась металлическая Соломонова печать скромности». Но нас как исследователей-филологов интересуют культурно-эстетические, художественные стороны вопроса, а не историко-политические, оккультные или сектантские.

2. Русское масонство как культурно-историческое явление восприняло в себя не только и не столько внешнюю атрибутику масонства западного, не только тягу к оккультизму, мистике, к абстрактному, умозрительному «веку Астреи». Русское масонство дало толчок развитию России в русле гуманистическом, либеральном, но кроме этого, что, на наш взгляд, важнее, образовательном, гуманитарном, просветительском. Русскими масонами стали люди культуры, идеи, которые вместо пышных и замысловатых ритуалов (разумеется, не сразу) занялись развитием науки, культуры, образования. Они преследовали свою цель - сформировать как можно более обширную среду для насаждения своих идей (которых мы, важно заметить, не можем знать в полном объеме и знакомы с ними достаточно поверхностно в силу самоидентификации масонства как сообщества тайного), но именно они создали наконец в России те условия, которые породили в будущем важнейшее культурное явление - русскую интеллигенцию. «Мы сколько угодно можем говорить о влиянии и подражании, но русское масонство XVIII столетия (в отличие от наших вольных каменщиков начала XX века, легко слившихся с Великим Востоком Франции) никогда не равно своим западным образцам. Формально оно может признать себя восьмой провинцией всемирного масонского братства и подчиняться кому угодно: шведскому принцу, брауншвейгскому герцогу, прусскому министру или французскому философу, но это не духовное и политическое рабство, а понятное в данной исторической ситуации желание любой ценой получить в просвещенной Европе новые идейные материалы, политический опыт и организационные формы для национальной созидательной работы. Здесь и проходит незримая грань между двумя культурными мирами -- Россией и Западом».

3. Тайное сообщество вольных каменщиков по своему определению не может быть источником обширной информации о своем идейном содержании. Один из немногих путей анализа природы масонских мировидения и философии представляется в плодах той самой масонской деятельности. Художественное осмысление мира, выражение идей в форме литературы - творчество, имеющее особые права на слово. Поэтому нам представляется разумным проникать в сферу масонской философии через ее именно литературные плоды, поэтому мы обратимся к творчеству «самого влиятельного, деятельного и плодовитого из учеников Сумарокова», Хераскова, который «решил укрепить начинавшее расшатываться здание классицизма, увенчав его своего рода куполом».

Глава 2. Творчество М.М.Хераскова в контексте философских и художественных исканий русских масонов

2.1 Поэзия Хераскова: Сборники «Новые оды», «Философские оды»

В своей статье «Творчество Хераскова» А. Западов пишет об утраченной славе писателя-масона, идеолога, классициста М.М. Хераскова. И.И. Дмитриев написал о Хераскове следующие строки:

Пускай от зависти сердца зоилов ноют,

Хераскову они вреда не нанесут:

Владимир, Иоанн щитом его покроют

И в храм бессмертья приведут.

Но пока Херасков остается забытым в мировой и русской литературе, его не изучают в университетах, он не входит в список величайших писателей XVIII столетия. Исследователи связывают это забвение с начавшимся бурно развиваться в век просвещения литературным процессом в России, появлением таких имен творцов-реформаторов, как Державин, Карамзин, Жуковский, Батюшков, Пушкин. В потоках новых идей и способов их выражения поблекла слава Хераскова - он был представителем старой эпохи, был классицистом по строю мысли и языку, оттого новые течения литературы, литературный прогресс его не приняли. Белинский называет падение славы Хераскова и других поэтов XVIII века бесспорным фактом: «Сколько пало самых громких авторитетов с 1825 года по 1835?.. Некоторые из них слыли гениями первой величины, как-то: Сумароков, Херасков, Петров и Богданович». Белинский называет поэмы Хераскова «длинными и скучными» и, указывая на его бесспорно высокие качества как идеолога масонства, отказывает ему в звании поэта. Критик со временем стал видеть в творчестве Хераскова историческое значение, хотя ценность художественную его творений так и не признал: «Эти трудолюбивые люди своею деятельностию, хотя и ошибочною, размножали на Руси книги, а через книги - читателей, распространяли в обществе охоту и страсть к благородным умственным наслаждениям литературою и театром - и таким образом, мало-помалу, приготовили для Карамзина возможность образовать в обществе публику для русской литературы». Слова Белинского прекрасно комментирует Западов, указывая на непосредственное влияния Хераскова на Карамзина, как и вообще всей литературы XVIII века на новую словесность. Он критикует замечание Белинского о том, что «Бедная Лиза» «убила» «Кадма и Гармонию», напоминая публике, что именно роман «Кадм и Гармония» «Бедную Лизу» и породил.

Работа Хераскова как просветителя и идеолога нового времени в жизни России, прогрессивного мыслителя видна в его первой трагедии «Венецианская монахиня». Действующие лица этой трагедии - юноша Коранс и девушка Занета. Последняя, по завещанию умерших родителей, после их кончины отправляется в монастырь и отрекается от брака навсегда, думая, что ее возлюбленный Коранс погиб на войне. Но, как это нетрудно предположить, юноша возвращается и с прискорбием узнает, что его возлюбленная посвятила себя Богу. Он добивается встречи с любимой, но она неподвластна его уговорам и словам о бесполезности такой жертвы, о священности любви, о жестокости родительского завещания. Теперь Коранс должен принять смертную казнь за ложное обвинение в пребывании на территории иностранного посольства от рук своего отца-сенатора, вынесшего приговор. Влюбленный может оправдаться, сказав, что был в монастыре, но тем самым он скомпрометировал бы Занету, и вместо этого он готов принять смерть - тем более что жизни без любимой он себе не представляет. А Занета, в свою очередь, выкалывает свои глаза, топорно следую библейскому тексту, ведь она грешит, глядя ими на Коранса. Так Херасков выступил против религиозной фанатичности, зараженности умов бесчеловечными идеями, ставящими человеческую личность и её чувства в условия, несовместимые с реальностью.

Литературный дебют Хераскова был значительным и смелым, однако впоследствии, на страницах журнала «полезное увеселение», в издательстве которого в стенах Московского университета Херасков принимал первейшее участие, он не употребляет критики ни в сторону политической и общественной жизни России (в отличие, например, от Сумарокова), а просто наслаждается плодами дворянской культуры, оставляя в стороне животрепещущие проблемы крепостного права, жестокости помещиков и вообще уклада жизни Российской действительности, - сатира Хераскова носит весьма общих характер и повествует о пороках вообще, как о грехах, сопутствующих человеческому существованию. Удивителен отказ Хераскова от сатиры, которая не меняет действительности, не вносит ничего полезного своей злой критикой, а только ожесточает умы и преисполняет литературу бессмысленной желчностью. Да и смиренное сознание собственной греховности и порочности не дает поэту морального права высмеивать и обличать других, - это позиция Хераскова, несомненно, делает ему честь, как мудрецу и масону, а впоследствии пояснит читателю данного исследования, отчего сюжеты прозаических произведений Хераскова носят характер утопический, если быть точнее, как это связано с личными воззрениями поэта и с философией масонства. Показательно, что вольное каменщичество, как организация преимущественно религиозного (или еретического) толка, всегда действовало методами подпольными, занимая нишу во «внутренних течениях» общественной и политической жизни мира. Масоны привлекательны своей мирной деятельностью, направленной на улучшение человека исподволь, не силой, а созданием условий для образования и нравственного совершенствования. Во всяком случае, так было на русской почве, поскольку, как уже было отмечено ранее, по нашему скромному мнению, русский человек склонен воспринимать идеи «с чужих берегов» искренне и в чистом их варианте, лишенном корысти и мании величия, по крайней мере, на первых порах.

Смена правительства в 1761-1762 годах определила необходимость дворянства в короткие сроки устанавливать свое положение в обществе при дворе Екатерины II. Херасков решил эту задачу быстро и стал выпускать при Московском университете журнал «Свободные часы», первый номер которого открывали строки, посвященные новой императрице:

Что я дела монарши славил

И к правде лести не прибавил,

Но только то вещал, что вся Россия зрит,

За то я принял милость многу...

К этому времени заслуг Хераскова перед Отечеством было немного: ода Екатерине II и небольшая книжка «Новых од» на моральные темы, которые в собрании сочинений носили название Анакреонтических.

Раздвигая границы жанра, Херасков не занимается переводами греческого оригинала, как Сумароков, Кантемир и Тредиаковский, а пишет свои стихотворения на близкие себе нравственные темы. К общей тематике Анакреона близка, пожалуй, только ода «Сила любви», в которой повествуется об Эроте, который стреляет в сердце человека и лишает его возможности здраво мыслить, привнося в его жизнь иррациональное, что противоречит законам классицизма, а значит благом быть не может.

Только в сердце, богу верном,

Только в мыслях просвещенных

Он не смеет воцариться;

И, владея всех сердцами,

Сих сердец Эрот боится.

Противоречиво, учитывая первую трагедию Хераскова. Однако, позволим себе заметить, и жизнь человеческая не поддается строгим определениям и узким рамкам теорий.

А.В.Западов указывает: «На принадлежность таких стихов к "легкой поэзии", очевидно, должны были указывать их метры - трехстопный ямб и четырехстопный хорей и отсутствие рифмы. В свое время это выглядело свежо, однако именно анакреонтики и не хватало в разумных и ясных стихах Хераскова. Поэта подкупала "простота и сладость" греческих строф, но, начав перелагать их, он как бы начисто забыл об оригинале и принялся излагать все те же тощие прописи о пользе добродетели, которыми были полны страницы "Полезного увеселения"».

Интимность, дружеский тон настроений сборника подчеркивает ода «К своей лире», в которой Херасков обращается к «разумной россиянке», декларируя свои воззрения на жизненный уклад, предполагая, что адресат - несомненно, близкий друг и идейный соратник поэта, и ему придутся по вкусу его измышления относительно того, как должно жить:

Что в новом ты уборе,

Того не устыдися,

Ты пой и веселися.

Своею простотою

Ее утешишь боле,

Чем громкими струнами

И пышными словами.

Твои простые чувства,

Бесхитростное пенье

Ее подобно сердцу,

Ее подобно духу.

Она мирскую пышность

Великолепной жизни

Конечно ненавидит.

Когда тебя увидит,

Тобой довольна будет.

Поэт исповедует бесхитростность, простоту, отвергает всякую мирскую пышность, пресыщенность и избыток. Несомненно, эти идеи отлично коррелируются с воззрениями вольных каменщиков, в своих истоках имеющих простоту рабочей, не праздной, жизни. В числе прочего заметно, что наряду с классицистическим культом разума Херасков объявляет и проповедует ценность душевности, сердечности, что, в своем роде, является типично русско- масонским противоречием нигилизму вольтерьянства, царившему тогда в России наряду с прочими западноевропейскими направлениями общественно- философской мысли. Об этом же и не только об этом написана ода «Искренние желания в дружбе». Поэт пишет письмо другу, избравшему уединение в деревне и отказавшемуся от праздной суеты городской жизни.

Живи уединенно,

Когда тебе приятно,

Живи, мой друг любезный!

Ключи, с горы биющи,

И чистые потоки,

Леса, поля широки

Твой дух утешат боле,

Чем здешние забавы.

А.Западов уделяет внимание идейным воззрениям Хераскова на жизненный уклад: «Обращаясь к другу, покинувшему шумный город для деревенского уединения, Херасков одобряет его выбор, замечая, что сам он должен жить "между сует и скуки" и поддерживать свой дух любовью к наукам и добродетели». Нам же показалась интересной другая особенность этой оды: в начале поэт язвит по поводу «побега» друга на сельский воздух, иронизирует над его увлечениями:

Иль сельские пастушки Тебе приятней наших?

И игры полевые Тебе приятней наших?

И вдруг лирический герой будто осекается, укоряя себя за «смущение духа» своего товарища, за то, что позволил себе осуждать выбор человека, которого считает своим другом.

Но, ах! постойте, музы,

Мой голос удержите,

Перо остановите.