Тема футбола в советской прозе первой половины XX века

2.1.2 Страдающий вратарь: образ Миши Титичкина в романе А.Б. Мариенгофа «Бритый человек»

В девятой главе романа А.Б. Мариенгофа «Бритый человек» (1930) появляется отличный от Володи Макарова образ вратаря. Прежде всего, отметим, что в романе «Бритый человек» повествование ведется от первого лица. Сюжет произведения представляет собой историю несчастья Миши Титичкина, которое он поймал в Пензе 15 лет назад. Несчастье понимается как человеческая жизнь в целом: «Мы бегаем по земле, прыгаем по трамваям, носимся в поездах и все для чего? Чтобы поймать за хвост свое несчастье» Мариенгоф А.Б. Бритый человек // Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2. Кн. 1. М., 2013. С. 129.. Настоящим событием для мальчика, учащегося Пустаревской гимназии, становится приход нового гимназиста Лео Шпреегарта. Титичкин подчиняется ритму его движений, испытывает восторг от вида очаровательной улыбки. Он одновременно и любит своего друга, и желает повесить его. Исследователь творчества Мариенгофа Т. Хутунен считает, что сюжет «Бритого человека», как и других романов писателя, автобиографичен: «Город Пенза играет в “Бритом человеке” значительную роль, и Лео Шпреегарт переезжает из Нижнего Новгорода в Пензу, как и Мариенгоф в 1913 году. К тому же Лео любит поэзию Блока, а любовь Мариенгофа к Блоку известна» Хутунен Т. «Автофикшн» Анатолия Мариенгофа // Там же. С. 10.. Лейтмотив романа ? повешение Лео Шпреегарта ? воспринимается как автобиографическая ирония Мариенгофа над С.А. Есениным, с которым связана сложная история дружбы автора «Бритого человека». В основе сюжета прозы Мариенгофа лежит некий автобиографический вымысел, в связи с чем возникает повод говорить об «автофикшн» (термин Т. Хутунена): «здесь содержание во многом автобиографично, хотя формально перед нами фикшн» Хутунен Т. «Автофикшн» Анатолия Мариенгофа // Мариенгоф А.Б. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2. Кн.1. С. 10..

Титичкин на протяжении романа жалуется на свои «жидкие руки» и слабую спину. Он неспособен носить на руках свою жену. Физическая слабость также проявляется во время стояния Титичкина в воротах команды Пустаревской гимназии. Занимает герой место в воротах вынужденно: «Лео сделал меня голкипером» Мариенгоф А.Б. Бритый человек // Там же. С. 189.. Шпреегарт унижает своего поклонника вдвойне: заставляет его выполнять задание, которое тому не по силам, антипатично, приносит физические страдания, ужас и ощущение неизбежного позора; кроме того, назначает такую роль в игре, которая в те годы считалась наименее почетной и даже презираемой (см. об отношении к вратарям в первой главе настоящей работы). Однако ради Лео, который является объектом обожания для Титичкина, последний готов пойти на все. На протяжении всей главы Титичкин описывает, что происходит с ним в воротах. Общим местом в словах героя становится ужас и страх, ощущение себя самым несчастным человеком в мире. Возникает мотив несчастья во время игры в футбол.

Если сравнить Титичкина с Володей Макаровым, то станет очевидно, что эти персонажи противопоставлены друг другу едва ли не во всем. Герой Олеши ? сильный, мощный, не боящийся мяча вратарь, для которого важна победа своей команды, честь коллектива. Миша Титичкин ? антипод Володи Макарова: «Я стою в футбольных воротах. Ужас в моем сердце. <…> Когда я голкипер ? я несчастный человек. Больше всего в жизни я не хотел быть голкипером. Лучше уж пожарным. Вообще я пожертвовал десятью годами жизни, согласился бы умереть не восьмидесяти пяти лет, а семидесяти пяти, семидесяти, ? только бы не играть в футбол» Там же..

Титичкин боится игры, испытывает страх. При этом герой обожает жизнь, но не как ее участник, а как свидетель, или наблюдатель, о чем сказано в начале девятой главы. Мяч вызывает в Титичкине «трепет, ненависть и восхищение» Мариенгоф А.Б. Бритый человек // Мариенгоф А. Б. Собрание сочинений: В 3 т. Т. 2. Кн. 1. С. 191. и рядом с мячом оказываются ничтожны Достоевский, Пушкин, Маркс, но при этом Титичкин страшно боится спортивного снаряда. Вот как герой описывает стояние на воротах в своем сне: «Когда Ванечка бил по голу, я зажимал глаза и наудачу выкидывал руку по направлению свистящего мяча. Если мяч случайно ударялся о кулак, пальцы выламывались от боли, а на костяшках выступала кровь и обмохрявливалась кожа» Там же.

Из-за сплава неуверенных действий, боязни мяча и неловкости движений Титичкина команда Пустаревской гимназии проигрывает матч первой казенной гимназии со счетом 0:2: «Надо сознаться, что оба гола непростительны. Первый мяч я попросту выронил, а второй прокатился у меня между ног» Там же. С. 194.. После проигрыша Лео оказывается в жутком расположении духа, а Титичкин ходит за ним «побитой собакой» Там же и старается угождать своему другу во всем, но тот словно не замечает Мишу. Лишь в десятой главе дружба героев налаживается.

Миша Титичкин выделяется на фоне других представителей галереи персонажей-футболистов. Помимо уже указанных физических недостатков героя, отметим, что для него футбол является роковым явлением, он не любит игру в мяч и выходит на поле вынужденно, иначе он приблизится к утрате предмета своего обожания. Миша не имеет возможности отказаться от игры. Моральная травматичность главного героя также отличает его от Володи Макарова. Вратари в романах Олеши и Мариенгофа тяготеют к разным полюсам: Володя Макаров сближается с Лео Шпреегартом (сильные, одержимые герои), а Николай Кавалеров ? с Мишей Титичкиным (слабые, страдающие герои). Таким образом, в «Бритом человеке» представлена перверсия сюжетной модели романа Олеши, задающей тон другим прозаическим текстам на тему футбола, о которых речь пойдёт на последующих страницах нашего исследования.

2.1.3 Развитие концепции «вратарь ? защитник нации»: образ Антона Кандидова в романе Л.А. Кассиля «Вратарь Республики»

Роман Кассиля «Вратарь Республики» был впервые опубликован в журнале «Красная новь» в 1937 году. Годом позднее он вышел отдельной книгой в издательстве «Советский писатель». Кассиль также отредактировал свой роман для детей. Сначала книга была напечатана в сокращенном виде на страницах газеты «Пионерская правда», а потом вышла в Детиздате в 1939 году. Одновременно с книгой создавался знаменитый кинофильм «Вратарь» (реж. С.А. Тимошенко), который был снят в 1936 году по киносценарию, написанному Кассилем в соавторстве с кинорежиссером и сценаристом Л.М. Юдиным.

Прижизненная критика противоречиво восприняла «Вратаря Республики». Любопытно, что, с одной стороны, почти все люди, занимавшиеся в те годы литературой, единогласно признали удачей Кассиля описания футбольных матчей, но в то же время не упустили возможности раскритиковать роман с точки зрения других аспектов. С другой стороны, для людей, вовлеченных в спортивную жизнь СССР, «Вратарь Республики» стал настольной книгой.

А.П. Платонов в своей рецензии обвинил автора в ложноромантических тенденциях, охарактеризовав язык Кассиля как «смесь сахарина с пухом одуванчика». Платонов отметил, что «почти все образы романа так же относятся к реальности, как тень к предмету, ее отбрасывающему» Платонов А.П. Реторта для изготовления человеков // Платонов А. П. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 8. М., 2001. С. 31.. Критик М. Левидов развил мысль Платонова об условности изображения в романе и отметил, что произведение Кассиля ? это творчески оправданное стремление создать новый жанр в советской литературе путем разбавления фабулы приключенческого романа футбольной тематикой: «Лев Кассиль, несомненно, зачинатель советского спортивного романа» Левидов М. О спортивном романе ? вообще и в частности (Л. Кассиль «Вратарь Республики») // Детская литература. 1939. №5. С. 42.. По мнению Левидова, писателю не удалось полноценно реализовать свой замысел, так как Кассиль, во-первых, является первопроходцем, «пионером жанра», а во-вторых, ему недостает писательского таланта. В той же тональности размышлял и критик Л. Левин: «Этот роман по существу трудно называть романом. Автор остался где-то на полпути между сценарием и фельетоном» Левин Л. Роман для болельщиков // Резец. 1939. №6. С. 20. .

Вс. М. Бобров, видный советский футболист и хоккеист, вспоминал:

Не буду оригинальным, если скажу, что в детстве моим самым любимым литературным героем был Антон Кандидов ? знаменитый кассилевский вратарь. <…> Именно Антон Кандидов разжег во мне неугасимый огонь честолюбия и детские мечты о славе, о большом мастерстве и больших победах. Кандидов казался мне существом сугубо реальным, живым, непременно существующим, и о том, кто его создал, я, честно говоря, даже не думал Бобров Вс.М. Такие переживают себя! // Кассиль и о Кассиле. М., 1972. С. 20?21..

Похожим образом о романе писал И.А. Рахтанов, писатель и журналист, близкий друг Кассиля: «Антон Кандидов стал таким же нарицательным именем, как герои немногих классических произведений. Он несет в себе положительный заряд, комплекс положительных начал нашей жизни» Рахтанов И.А. Полпред советских болельщиков // Рахтанов И.А. Рассказы по памяти. М., 1971. С. 206..

По словам крупного советского писателя и сценариста Ю.М. Нагибина, Антон Кандидов ? это «чудо-вратарь, чудо-юноша, заставляющий верить в безграничность человеческих возможностей и в ту великую удачу, о какой в тайне мечтает каждое живое сердце» Нагибин Ю. О писателе, любившем детей и спорт // Кассиль и о Кассиле. С. 14.. Нагибин признавался, что не принадлежит к почитателям как фильма «Вратарь», так и романа «Вратарь Республики», однако полностью признавал эти произведения и объяснял их всенародный успех, апеллируя к необъятной вере писателя в своего героя. Несмотря на «фантасмагорию судьбы Кандидова» Нагибин Ю. О писателе, любившем детей и спорт // Кассиль и о Кассиле. С. 14., ее неправдоподобность и символичность, роман, по Нагибину, пронизан ощущением реальности: «Усомнись в чем-то Кассиль, поддайся бытовому правдоподобию, все бы сразу развалилось. Но он свято верил творимой им легенде, и победил навсегда. Кандидов так же реален, как бессмертные Заморра Рикардо Самора (1901?1978) ? испанский вратарь, считающийся сильнейшим голкипером за всю историю испанского футбола и одним из сильнейших вратарей мира. Двухкратный чемпион Испании, многократный победитель Кубка Испании в составе «Барселоны», «Эспаньола» и мадридского «Реала». Серебряный призер Олимпийских игр 1920 года. Именем Саморы назван приз для вратарей, пропустивших меньше всего голов за сезон в чемпионате Испании., Соколов, Планичка Франтишек Планичка (1904?1996) ? чешский вратарь, один из наиболее выдающихся футболистов в истории чехословацкого футбола. Многократный победитель чемпионата Чехии, серебряный призер чемпионата мира 1934 года. , Яшин» Нагибин Ю. О писателе, любившем детей и спорт // Кассиль и о Кассиле. С. 14.. Для великого советского вратаря Л.И. Яшина роман Кассиля имел неимоверное значение для своего становления и развития как футболиста, для укрепления веры в осознанность своих стремлений Лев Иванович Яшин является единственным в истории мирового футбола вратарем и единственным футболистом в истории СССР/России, получавшим «Золотой мяч» ? высшую индивидуальную награду, которая вручается футболисту, признанному лучшим в календарном году. Яшин стал обладателем «Золотого мяча» в 1963 году. : «Я не думал тогда, что вот надо быть таким прославленным, как Антон. Я видел только, что его любили люди, и чувствовал, что Антон этим людям нужен. И укрепился в сознании важности дела, которое делал, захотел делать его еще лучше» Яшин Л. Люблю тебя светло // Кассиль и о Кассиле. С. 24..

Позднее некоторые литературоведы отмечали предопределенность, заданность романа Кассиля, повторяя мысли Платонова и обвиняя Кассиля в ложноромантических и утопических тенденциях в его творчестве, отходе от жизненной правды См., например: Гольдштейн А.Л. Расставание с Нарциссом. Опыты поминальной риторики. М., 1997. С. 158?176.. Это, однако, не мешало росту популярности «Вратаря Республики» в СССР. Сам Кассиль, рассуждая о своем произведении, признавал определенную искусственность романа В. Смирнова внесла крайне ценное, как нам представляется, замечание по поводу предопределенности «Вратаря Республики». По ее мнению, Кассиль не смог преодолеть условность жанра вследствие единственного возможного финала, заданности концепций победителя, триумфатора: «Герой спортивного романа не может не быть победителем» (Смирнова В. Лев Кассиль, его герои, книги и друзья // Кассиль Л.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 5. М., 1988. С. 573).. В частности, писатель говорил об Антоне Кандидове, главном герое произведения, что «точно такого вратаря ни у нас, ни в иных странах не было» Кассиль Л.А. Письмо читателям «Вратаря Республики» // Книги-детям. М., 1967. С. 63.. Ответ на вопрос, почему Кассиль создал образ именно вратаря, а не, например, нападающего или защитника, объясняется личным интересом Кассиля к этой позиции на поле: «Меня особенно интересовало искусство вратаря, потому что я сам когда-то, играя в футбол, пробовал стоять на воротах. А ведь это самое ответственное место на футбольном поле» Там же. С. 64..

Важным источником создания художественного текста на тему футбола послужила журналистская деятельность Кассиля. Писатель был частым гостем на футбольном стадионе, был знаком со многими видными советскими футболистами (например, с братьями Старостиными). Обильный материал для написания литературных произведений Кассиль черпал из своих международных поездок в качестве спортивного журналиста. Например, в 1935 году он посетил Турцию в составе советской спортивной делегации, после чего был написан такой очерк, как «Играли наши в Измире». Отрывки публицистической статьи Кассиля «На стадионе 75000», посвященной описанию поведения болельщиков на футбольной арене, вошли впоследствии в состав 41 главы романа под названием «Кубок Спартакиады» См. об этом: Туленков Д.А. Научные вести из Саратова: Спортивная публицистика Льва Кассиля в «Известиях» 1930-х годов // Тонус. Казань, 2005. № 11. С. 128?132.. Описание приезда в Москву вымышленной футбольной команды «Королевские буйволы» во многом навеяно турне по городам СССР в 1937 году знаменитой сборной Басконии по футболу, «самой сильной команды, с которой в довоенные годы пришлось помериться силами советским футболистам» Якушин М.И. Вечная тайна футбола. С. 64.. «Наши футбольные поля не принимали еще команд такого класса» Кассиль Л.А. Матч с басками // Известия. 1937. № 148. 26 июня. С. 4., ? писал Кассиль в очерке «Матч с басками», посвященном игре московского «Локомотива» со сборной Басконии.

Помимо журналистских очерков и статей, Кассиль наравне с В.С. Синявским, был одним из корифеев советского спортивного радиорепортажа и «подлинным мастером этого труднейшего жанра» Гальперин Ю. Кассиль и радио // Жизнь и творчество Льва Кассиля. С. 331. для первой половины XX века. Отличительной особенностью спортивного радиорепортажа является оперативность, воспроизведение автором событий действительности с документальной точностью с использованием спортивной терминологии в режиме реального времени. Именно так ведет репортаж в радиоэфире в 33 главе под названием «Королевские буйволы» друг Антона Кандидова журналист Карасик, освещая матч сборной СССР против команды «Королевские буйволы».

Футбол входит в систему координат «Вратаря Республики» с первых страниц романа. Имплицитный повествователь рассказывает о выходе Антона Кандидова на замену в матче между первой и второй сборными Москвы. Голкипер в системе координат романа Кассиля соотносится с рядом других культурно-исторических образов. Соположение разных культурных миров явлено уже в первой главе, в которой Кандидов уподоблен рыцарю в «футбольных доспехах» Кассиль Л.А. Вратарь Республики // Кассиль Л.А. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 3. С. 8 (далее ссылки на это издание приводятся в тексте с указанием в скобках тома и страницы). (ср. приведенную выше цитату из Набокова с упоминанием романтического ореола рыцаря), которыми оказываются части футбольной формы (белый свитер со значком завода Гидраэр, гетры, наколенники, локотники, «странная войлочная шлычка треуголкой» (3; 8)). Вратарь как «рыцарь нашей эпохи» (3; 168) ? не единственное сравнение в романе. Гораздо большее место в тексте Кассиля занимает ряд аллюзий на древнеримскую культуру. Обертоны античности вторгаются в роман, и благодаря им актуализируется пространство футбольного стадиона как локуса зрелища. Свисток судьи, дающий старт к началу спортивного противостояния, уподобляется сирене Пана (3; 242). Евгений Карасик, друг Кандидова, ведет радиорепортаж с матча сборной СССР с зарубежной командой «Королевские буйволы» и сравнивает атмосферу, царящую на стадионе «Динамо», с атмосферой на римских аренах: «Так сидели, должно быть, в театре Аристофана и на скамьях Колизея» (3; 174). Внутри стадиона формируется особый хронотоп, где линейное время уступает место двум таймам по 45 минут с десятиминутным перерывом между ними и где происходят поистине невероятные события. В матче между сборной СССР и «Королевскими буйволами» Антон Кандидов, дважды отбив пенальти, назначенный его команде, вбрасывает мяч в поле себе на ход и забивает гол. Тысячи зрителей реагируют на это событие, вытягивая вперед «кулаки с отставленными вверх большими пальцами» (3; 183), тем самым выражая восхищение увиденным в исполнении голкипера. Этот знак отсылает читателя к аналогичному знаку, который показывала публика на гладиаторских боях, даруя жизнь поверженным бойцам См. об этом подробнее: Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. С. 141?142.. В этих условиях образ вратаря соотносится с фигурой гладиатора-победителя на арене. В 29 главе романа представлена другая любопытная аллюзия. После приезда Кандидова в Москву в общежитие коммуны завода Гидраэр милиционер Снежков, увидев рослого гиганта, называет Кандидова «Геркуланумом» (3; 140). Геркуланум ? это город, погибший вместе с Помпеей во время извержения Везувия. Мы согласны с Е.А. Таратутой, автором комментария к «Вратарю Республики», считающей, что милиционер хотел сказать другое слово ? «Геркулес», тем самым сравнив Антона с непобедимым героем древнеримских мифов. Однако оговорка Снежкова не отменяет актуализации мира Древнего Рима в романе Кассиля. Уподобление вратаря рыцарю и гладиатору дополняется сравнением героя с Геркулесом. Наконец, образ вратаря также соотносится с образом святого Петра как стража райских врат. Команде Ватикана необходим сильный вратарь, и Антон Кандидов, о котором стало известно за пределами СССР, является самым подходящим кандидатом:

«Команда наместника Христа должна играть на нуль, всухую. Талант и непобедимость русского чемпиона известны. Воззрения его ? также. Не все ли равно для атеиста ? числиться православным или католиком? Важно хорошо брать мяч, не правда ли? Брать мяч и сто тысяч лир жалованья. Ну, а святой Петр, как известно, является вратарем рая. Божественный символ!» (3; 226).

Кассиль с первых страниц романа показывает, что природа отметила Антона Кандидова, наделив его прекрасными физическими данными. Помимо высокого роста и силы, у героя есть еще «загадочная седая прядка» (3; 10), которая, как выясняется позднее, белого цвета с самого рождения. Кандидов словно отмечен высшими силами.

Талант вратаря в главном герое раскрывается постепенно. В 24 главе он на глазах рабочих с завода Гидраэр ловит летящие арбузы, что приводит всех в восхищение. Предложение вступить в бригаду и поехать в Москву лишает Кандидова покоя. Когда он приходит показать свои способности в команду приволжского городка, что ему удается в полной мере, его поначалу презрительно называют «арбузником» (3; 122). Приехав в Москву, Кандидов также сначала вызывает неприязнь у московских игроков, в частности у нападающего Боба Цветочкина. Как и в приволжском городке, Кандидов отбивает удары соперника и доказывает, что он достоин находиться в воротах. Здесь можно говорить не только о спортивной дуэли футболистов, но и о социальном поединке между жителем столицы (Цветочкиным) и провинциалом (Кандидовым).

Вратари охраняют футбольные ворота, оставляя их «сухими», от атак нападающих соперника. Конфликт голкипера и форварда в советской прозе первой половины XX века и, в частности, во «Вратаре Республики», ? это классический поединок, встречающийся в ряде произведений советской литературы. Подобно тому, как «герой и антагонист вступают в непосредственную борьбу» Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. С. 48. в волшебной сказке, вратарь и нападающий вступают в спортивную дуэль. Связь советского романа и волшебной сказки была научно обоснована К. Кларк в книге «Советский роман: история как ритуал» Кларк К. Советский роман: история как ритуал. Екатеринбург, 2002. . Анализируя ряд советских романов, Кларк выделяет основополагающую фабулу, в основе которой лежит идея божественного спасения в марксистско-ленинском понимании, рассказываемая повествователем как сказка. Главный герой достигает своей цели, а обстоятельства, с которыми герой сталкивается по ходу сюжета, проверяют на прочность его силы и способности. Аналогичный путь проходит и герой волшебной сказки, что показал В.Я. Пропп в книге «Морфология волшебной сказки».

Таким образом, советский роман сочетает в себе аспекты поэтики двух жанров: реалистического романа XIX века и волшебной сказки. В получившемся сплаве стирается грань между фактом и вымыслом, поэтому эпизоды, подобные моменту забивания гола Кандидовым, который, являясь вратарем, умудряется в одиночку обвести едва ли не всю команду «Королевских буйволов» и забить гол, выглядят совершенно оправданными в рамках эклектичной поэтики советского романа. Пространством борьбы в произведении Кассиля оказывается футбольное поле. Расстановка сил в традиционной оппозиции «вратарь vs. нападающий» у Кассиля носит тот же характер, что и в романе Олеши «Зависть». Если сравнить образы нападающих в обоих романах, то, в отличие от Гецкэ, нападающего «Королевских буйволов» Бена Хорга правомерно назвать героем-злодеем, а не просто антагонистом Кандидова. Даже характеристика форварда до приезда в Москву, не говоря уже о его действиях на футбольном поле, овеяна неким мистическим и зловещим обликом:

И с ними приехал знаменитый Бен Хорг, правый инсайд, гроза футбольных полей Старого и Нового Света, великий Бен Хорг, не знающий промахов, черный Бен, бич вратарей. О нем рассказывали чудеса. Толковали, что каждая нога его застрахована в сорок тысяч долларов. Ногами Бен Хорг управлял лучше, чем руками, а головой действовал не хуже, чем ногами. И звали его поэтому Бен Свирепоголовый (3; 170?171).

Бен Хорг уподоблен дикому зверю, на его голове находится черная повязка, на торсе ? черный свитер с белыми бычьими черепами на груди с короной между рогами: «Рыжий детина, космогрудый, слегка кривоногий. Он бежал вдоль трибун. Зрители оглушительно приветствовали знаменитого футболиста. Он бежал сосредоточенно, не улыбаясь. Пиратская черная повязка закрывала его лоб. Он был похож на мавра» (3; 176). Приведённые описания позволяют отождествить Бена Хорга с Минотавром, следовательно, его дуэль с Антоном Кандидовым может быть прочитана как поединок героев античной мифологии: Тезея и Минотавра.

Форвард стремится нарушить равновесие сил путем забивания гола. Как и сказочный трикстер, нападающий в футболе для достижения цели прибегает к потайным приемам. В круг его действий входит вредительство. Один из советских болельщиков, «всеведующий дядя Кеша» (3; 176), говорит о Бене Хорге: «Смертельный игрок, троих убил, девять человек покалечил, прием такой имеет» (3; 176). Так, Бен Хорг в ходе игры пытается ударить Антона Кандидова головой под ложечку в момент, когда вратарь, выпрыгивая в воздух с вытянутыми руками, снимает верховой мяч. Однако навредить герою добра у Бена Хорга не получается, как и не получается забить Кандидову пенальти. Протагонист совершает чудо, забив гол, являясь при этом вратарем.

Обретение славы, о которой мечтает главный герой, отягощено изменениями в его характере. «Очень уж ты на внешний лоск падок» (3; 195), ? говорит Карасик Кандидову. Последнему после побед хочется слышать, что его миссия предопределена, что ему предначертано судьбой стать величайшим вратарем в истории. С обретением славы связан разлад с коммуной гидраэровцев и с Карасиком, переход в команду завода «Магнето». Следствием тоски по друзьям, появляющейся в душе Кандидова в ходе заграничного турне сборной СССР, является то, что он начинает испытывать отвращение к людям, говорящим ему о баснословных денежных капиталах и богатствах. Кассиль, как и Олеша в «Зависти», обращается к денежному аспекту как к одному из ключевых отличий советского спорта от зарубежного. Выше мы уже приводили отрывок из текста романа о щедром в финансовом отношении предложении Кандидову играть за сборную Ватикана. Кроме того, советский вратарь ощущает «за внешней благосклонностью глухую вражду» (3; 225) после разговора с Р. Заморрой, легендой испанского футбола, который намекает Антону о потенциальной возможности «сколотить кое-что» (3; 225). Главный герой романа понимает, что слава бывает разнообразной, не позволяет «сторговать» (3; 227) себя европейским футбольным командам и возвращается домой.

Статус Кандидова как непробиваемого вратаря изменяется после проигрыша магнетовцев в финале кубка профсоюзной Спартакиады своей бывшей команде гидраэровцев со счетом 2:3. В этом матче Кандидов пытается совершить подвиг, удавшийся в игре с «Королевскими буйволами». Подключившись к атаке и выбежав из ворот, он забивает гол, но оказывается в положении вне игры Положение вне игры или офсайд (англ. offside) ? правило, определяющее позицию нападающего игрока по отношению к игрокам обороны противоположной команды как недопустимую и останавливающее атаку на ворота, и мяч не засчитывается. Этот эпизод после поражения магнетовцев в речи Антона становится проекцией всего его жизненного пути: «За линию зашел. Вылез к чужим воротам. Толкусь на готовеньком» (3; 259). Дурной сон о том, как Кандидова затягивает песок на берегу Волги, оборачивающийся реальным натеканием газа в его квартире, становится кульминацией романа. Вратарь Республики испытывает страх смерти: «Он отнят, отринут от всех… Это было самое страшное» (3; 269). Несмотря на то, что герою удается распахнуть окно и вдохнуть свежего воздуха, он теряет сознание и пробуждается уже в больнице, где мирится с Карасиком и остальными членами коммуны.

Вслед за счастливой развязкой следует эпилог, где мы вновь видим Антона Кандидова в рамке футбольных ворот на дне физкультурника, который проводится в Москве на Красной площади Имеется в виду день физкультурника, проведенный 6 июля 1936 года в Москве, когда на Красной площади был разостлан огромный зеленый ковер, напоминающий реальный футбольный газон, и был проведен футбольный матч.. Романное повествование обрывается на фразе «Матч начался» (3; 282), однако последние слова предваряет важная фраза: «За спиной, за футбольной сеткой с крупными ячеями, витой, старый, мозаичный, высился Василий Блаженный» (3; 282). Знаменитый московский собор как бы оберегает Антона Кандидова ? вратаря СССР, перекликаясь с образом святого Петра ? вратаря небесного Рая, к которому мы обращались, говоря об античных аллюзиях во «Вратаре Республики».

2.1.4 Модификация фигуры вратаря: образ Красавчика в повести А.В. Козачинского «Зеленый фургон»

В повести А.В. Козачинского «Зеленый фургон» выстраивается новый образ голкипера, непохожий ни на фигуру героя, стража границы, часового у ворот, ни на страдальческий тип вратаря, возникающий в «Бритом человеке» А.Б. Мариенгофа. Произведение Козачинского появилось в печати в один год с романом «Вратарь Республики». Оно посвящено деятельности работников уголовного розыска в местечке Севериновка Одесского уезда в 1920 году. Прототипами центральных персонажей стали реальный автор и Евгений Петров, с которым Козачинский учился в одном классе пятой Одесской классической гимназии. После окончания учебного заведения Козачинский работал инспектором уголовного розыска, но бросил службу и стал грабителем и налетчиком. Совместно c немецким колонистом Георгием Фечем будущий писатель в один из рейдов угнал фургон с зерном. В 1922 году при попытке продать на Староконном рынке Одессы лошадей Козачинский и часть людей из организованной им банды попали в милицейскую засаду. Во время погони с перестрелкой Козачинский узнал в одном из инспекторов уголовного розыска Евгения Петрова, которому и сдался. Позднее после переезда Козачинского в Москву, работы в газете «Гудок» Евгений Петров попросил бывшего товарища по гимназии создать литературное произведение на сюжет из одесского периода жизни, что Козачинский и сделал. Таким образом, сюжет повести возник на основе реальных событий См. об этом подробнее: Бруштейн А., А.В. Козачинский // Козачинский А.В. Зеленый фургон. Повесть. М., 1972. С. 76?80; Полякова М.М. Козачинский // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. Т. 3. М., 1966. Стб. 637.. «Зеленый фургон» ? один из немногих текстов в истории русской литературы, в которых реальный автор оказывается прототипом героя-злодея. Повесть Козачинского можно назвать литературной исповедью раскаявшегося преступника.

Часто встречающийся в литературе сюжет поимки бандита представителем закона дополняется в произведении Козачинского спортивной составляющей. Главные герои (инспектор Володя и вор по кличке Красавчик) раньше играли в футбол друг против друга. «Володя был левым инсайтом (Левым полусредним нападающим. ? П.Ю.) у гимназистов, а высокий парень ? голкипером у черноморцев» Козачинский А.В. Зеленый фургон. М., 1989. С. 28.. В момент первой встречи героев в Одессе Володя еще не знает о том, что «высокий парень лет восемнадцати» Там же. С. 26., который поравнялся с ним, и есть Красавчик.

? Ваша карточка мне знакома, ? сказал парень учтиво, прикасаясь двумя пальцами к кепке. ? Не запомню только, из какого она альбома.

? Мы знакомы по Черному морю, ? ответил Володя Там же..

Рассказчик подробно излагает читателям историю футбольного поля «Черное море» Именно круглая яма за Александровским парком (ныне ? парк имени Тараса Шевченко) в Одессе положила начало существованию профессионального футбольного клуба «Черноморец». Сегодня одесская команда выступает в чемпионате Украины. . Нарратор выступает в роли хроникера, фактографа. Как и в текстах Огнева, Олеши и Кассиля, описания футбола в «Зеленом фургоне» сопровождаются многочисленными кальками с английского языка:

1) «Володя был левым инсайтом у гимназистов, а высокий парень ? голкипером у черноморцев» Козачинский А.В. Зеленый фургон. С. 28..

2) «Однажды Володя дал очень красивый шут по воротам, в которых стоял черноморец: он взял мяч с воздуха на подъем и ударил шагов с двадцати; мяч пошел между двух беков, но, к сожалению, прямо в руки голкиперу» Там же..

3) «Раньше черноморцы делились только на беков, хавбеков и форвардов; казалось, что других различий между ними нет» Там же..

Футбол становится общим зерном, которое связывает Володю и Красавчика: «Глаза их заблестели, когда они заговорили о футболе, ибо нет на свете таких болтунов, сплетников и фантазеров, как любители футбола» Козачинский А.В. Зеленый фургон. С. 29.. Несмотря на мимолетное знакомство на футбольном поле («Кроме этого памятного шута, их ничто не связывало» Там же. С. 28.), Володя испытывает почтение по отношению к голкиперу. Возникает мотив уважения к сопернику: «Однако почтение, которое питали гимназисты к черноморцам, было таким глубоким и неизменным, что Володя, невзирая на свое солидное положение, увидев голкипера, ощутил подобострастную радость котенка, повстречавшего доброго льва» Там же. . Игра, с одной стороны, роднит Володю и Красавчика, но с другой стороны, отталкивает и заставляет насторожиться, как бы предваряя их дальнейшее столкновение друг с другом.

Как и в романах Олеши и Кассиля, вратарь в «Зеленом фургоне» ? это выходец из рабочего люда (Володя Макаров ? сын муромского кузнеца, Антон Кандидов ? сын волжского грузчика, Красавчик ? сын таможенного сторожа). Антропометрия персонажей тоже совпадает: например, рост Кандидова составляет 186 сантиметров, о Красавчике говорится, что он был самым высоким игроком из числа футболистов команд черноморцев и гимназистов. При внешнем сходстве героев, тяготению их к общему типажу образ вратаря-конокрада в «Зеленом фургоне» противопоставлен традиционному образу голкипера. Ранее мы говорили о наделении образа Бена Хорга в романе Кассиля зловещим обликом, характеризующим форварда как злодея. В повести «Зеленый фургон» происходит качественное изменение. Здесь уже вратарь является героем-злодеем, и не только потому, что он вор. По словам нарратора, команда черноморцев была составлена из портовых парней, молодых рыбаков и жителей старой таможни, играть с которыми было опасно для жизни:

В своем натиске черноморцы не знали преград. Свирепая слава, добытая ими на заре футбола, в боях с командами английских пароходов, устрашала футболистов других одесских команд. Никто из цивилизованных футболистов Одессы не решался ставить на карту спортивное счастье, здоровье, а может быть, и жизнь, защищая свои ворота против черноморцев Козачинский А.В. Зеленый фургон. С. 27..

Подобная репутация играет непосредственную роль в понимании образа Красавчика. Отсюда объясняется то подобострастие, сопряженное с чувством страха и ощущением почтения со стороны Володи.

Образ вратаря-конокрада в «Зеленом фургоне» противопоставлен традиционному голкиперу. Представляется, что именно традиция освещения вратаря как героя добра, стража границы послужила причиной мены амплуа в кинофильме «Зеленый фургон» 1959 года. В киноверсии, основанной на мотивах повести Козачинского, Володя предстает вратарем, а Красавчик ? полевым игроком (полузащитником).

В «Зеленом фургоне» эксплицируется монологический исход противостояния: Красавчик задержан, представители закона торжествуют. С героем происходит трансформация после задержания, он готов начать жить по-новому, перестать быть вором-конокрадом. На наш взгляд, задержание Красавчика можно также проинтерпретировать как символ забитого гола, поскольку в повести сказано, что Володя так и не сумел поразить ворота Красавчика, когда они встречались на футбольном поле.

2.1.5 Футбол на фоне войны: образ Андрея Самошина в рассказе Л.А. Кассиля «Состоится при всякой погоде»

Рассказ «Состоится при всякой погоде» вырос на основе реальных впечатлений Кассиля, отправленного советским радиокомитетом в командировку в Полярный порт в 1942 году, где писатель стал свидетелем финального матча флотской спартакиады между командами базы подводного плавания и дивизиона минных заградителей. В этом рассказе, как и в «Матче в Валенсии», который мы анализируем в подглавке «Нападающий», представлены схожие отношения между реальным автором, повествователем и текстом, когда первые два сливаются в единое целое: нарратор является непосредственным очевидцем событий, документально фиксирующим происходящее. В связи с этим возникает вопрос о жанровой природе подобных рассказов. Они, безусловно, носят пограничный характер, находясь между публицистикой, художественной литературой и воспоминаниями, однако сам Кассиль придерживался мнения, что создает на основе пережитых впечатлений не очерк, не репортаж и не отчет, а именно художественный текст. М.И. Якушин в своих воспоминаниях приводит крайне ценные для нас диалоги с Кассилем по поводу рассказа «Пекины бутсы» о советском футболисте Пеке Дементьеве, где возникает та же ситуация рассказчика-очевидца описываемых событий, намекающая на иллюзорность художественного начала. Якушин, прочитав «Пекины бутсы», отметил, что один из главных эпизодов (выбрасывание Пекой футбольных бутс в море за борт парохода «Чичерин», на котором советские футболисты возвращаются домой из Турции) является вымыслом Кассиля. Последний говорил Якушину по этому поводу следующее: «Не удивляйся, когда прочтешь. Это не репортаж, а рассказ, в котором может быть художественный вымысел, хотя некоторые герои его и реальные» Якушин М.И. Вечная тайна футбола. С. 46..

В рассказе «Состоится при всякой погоде», как и в других текстах Кассиля, представлен экзотический хронотоп. Футбольный стадион, «самый северный стадион мира» Кассиль Л.А. Состоится при всякой погоде // Кассиль Л.А. Вратарь Республики: Роман, рассказы, очерки. М., 1984. С. 330., в прямом смысле слова вписан в природный ландшафт: «Здесь скалы подковой обрамляют каменистую террасу, образуя естественный амфитеатр, обращенный к морю. Дугообразная гряда скал концами своими упирается в море» Там же. С. 329.. Моряки играют в мяч на каменистом плато, а болельщики сидят не на традиционных зрительских местах, а на высеченных в скалах ступенях и в углублениях. За плато у берега во время матча курсирует дежурная шлюпка для того, чтобы возвращать футбольный мяч, посланный в море за пределы игровой площадки после сильного удара.

Кроме того, специфическим и экзотическим можно назвать и перенос футбольного жаргона на язык общения советских моряков. В рассматриваемом рассказе активно используются вариативные конструкции с лексемой «сухой» в значении «без пропущенных голов в свои ворота». Например, про тройку игроков Самошин-Куличенко-Воронков моряки шутят: «С такой защитой и на море сухим останешься» Кассиль Л.А. Состоится при всякой погоде // Кассиль Л.А. Вратарь Республики: Роман, рассказы, очерки. С. 330.. Вратарь Самошин после удачного рейда произносит фразу: «Сработали всухую, два ноль в нашу пользу» Там же. С. 331.. Герой подразумевает удачный исход морского рейда: удалось потопить два вражеских корабля без собственных потерь.

Тройка игроков Самошин-Куличенко-Воронков является надеждой коллектива подводников, они ? лучшие футболисты, их навыки и качества играют ключевую роль в успехе команды. Они не могут участвовать в матче, так как их подлодка ко времени начала финала еще не вернулась из рейда. Отсутствие знаменитой тройки сказывается на игре: подводники пропускают два гола. Кроме того, советские радисты перехватывают сообщение с немецких кораблей о том, что «лодка была обнаружена и враг преследовал ее» Там же. С. 333.. Как и в рассказе «Матч в Валенсии», люди ни на секунду не забывают о режиме военного времени, футбол и война сосуществуют на равных. Более того, если в рассказе «Матч в Валенсии» во время матча над стадионом пролетает пассажирский самолет и спортивное состязание не прерывается, то в рассказе «Состоится при всякой погоде» матч приходится на некоторое время остановить вследствие сигнала воздушной тревоги. Советская подводная лодка с лучшими игроками возвращается из рейда после возобновления игры под звуки троекратной пальбы, тем самым говоря об абсолютном успехе: «Считай, три посудины на дно пустили» Там же. С. 334.. На момент возвращения подводников их команда проигрывает 0:2, и три выстрела являются метафорой трех забитых мячей, необходимых в создавшейся игровой ситуации для победы. Однако возвращение отягощено тяжелой потерей для проигрывающей команды, так как вратарь Самошин погибает в ходе рейда. Защитники Куличенко и Воронков, «два плечистых, толстоногих парня в голубых майках, один чернявый приземистый (Куличенко. ? П.Ю.), другой сутулый, с могучей, выпуклой спиной пловца» (Воронков. ? П.Ю.), остаются в живых.

Кассиль героизирует образ погибшего моряка-футболиста. Сменщику Самошина Васенцеву достаются на глазах у всех присутствующих на матче вратарские перчатки основного голкипера подводников. Для всех членов команды Самошин ? несомненный герой. Это подчеркивается, во-первых, рассказом капитана Звездина, начальника подлодки, о героической гибели Самошина, попытавшегося ликвидировать неисправность горизонтального руля, находясь «по горло в ледяной воде» Кассиль Л.А. Состоится при всякой погоде // Кассиль Л.А. Вратарь Республики: Роман, рассказы, очерки. С. 335.. Во-вторых, отношение к Самошину как к герою прослеживается со стороны каждого находящегося на каменистом плато: «Все на стадионе встали, понурив обнаженные головы. Поднялись и заморские гости, союзные моряки. Тихо стало на берегу» Там же. С. 336.. Автор подчеркивает, что Куличенко, лично надевая на руки Васенцеву перчатки, обращается с наследием Самошина с крайней бережливостью и аккуратностью. Для моряков все, что осталось от героя, становится памятной реликвией, и морякам предстоит как доиграть матч, который состоится при любых условиях, так и довести войну до конца.

Матч заканчивается победой подводников со счетом 3:2. Метафора трех выстрелов реализуется в финале произведения. Победе подводников способствует не только игра защитников Куличенко и Воронкова, которым, «верно, все казалось, что он стоит там, у белой сетки: они чувствовали его за спиной» Там же. С. 337.. Для рассказчика важно акцентировать внимание не на том, как забивались голы, а на том, что успеху команды сопутствовала некая магическая сила, «невидимая прозрачная препона» Кассиль Л.А. Состоится при всякой погоде // Кассиль Л.А. Вратарь Республики: Роман, рассказы, очерки. С. 336.: «Уже, казалось, вот-вот ворвется он (мяч. ? П.Ю.) туда, и вдруг какая-то неведомая сила, может быть, шквалистый ветер, порой налетавший с моря, срезал линию полета, и мяч, круто завернув, уходил в сторону» Там же..

Очередное обращение Кассиля к образу голкипера продиктовано историческими событиями 1940-х годов. Внешние характеристики вратаря в рассказе «Состоится при всякой погоде» во многом дублируют черты Антона Кандидова. Телесная сила, крепость духа, жажда побед ? все это уже было знакомо литературе. Великая Отечественная война как историческое событие эпохи дала писателям новые импульсы для описания героев-спортсменов, способствовала тому, что внешняя атрибутика наполнилась обновленным внутренним содержанием, связанным с реальной, а не потенциальной максимализацией сил, необходимых для защиты Родин, а также с верой в эту возможность.

2.1.6 Переосмысление фигуры вратаря: образ Кости Шишкина в повести Н.Н. Носова «Витя Малеев в школе и дома»

Игра в мяч является неотъемлемой частью жизни юных учеников 4 класса в повести Н.Н. Носова «Витя Малеев в школе и дома». Несмотря на то, что текст Носова был написан в послевоенное время, в этом произведении поднимаются традиционные вопросы в отношении футбола как игрового процесса, характерные для 1920?1930-х годов. Перед нами вновь возникает мотив нежелания играть на позиции вратаря: «Никто не хотел стоять в воротах. Каждому хотелось бегать по всему полю и забивать голы» Носов Н.Н. Витя Малеев в школе и дома // Носов Н. Н. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 3. С. 441.. Юных футболистов наполняет энергия, поэтому им непросто согласиться играть на позиции голкипера. Витя Малеев играет в поле, на воротах стоит его друг Костя Шишкин. Носов использует сравнение прыжка человека с прыжком кошки: «На наше счастье, Шишкин оказался замечательным вратарем. Он прыгал, как кошка или какая-нибудь пантера, и не пропустил в наши ворота ни одного мяча» Носов Н.Н. Витя Малеев в школе и дома // Носов Н. Н. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 3. С. 442.. Здесь возникает мотив чудесного спасения ворот, который уже не раз встречался нам в других прозаических текстах. При этом если, например, в романе «Зависть» Олеши движения Володи Макарова описываются как движения, выходящие за пределы физических законов, и подаются как нечто фантастическое, то у Носова невероятность прыжков подается в более реалистическом ключе. Автор использует подобное сравнение неслучайно. В повести сказано, что Костя является любителем животных. У него есть собака Лобзик, которую мальчик по ходу сюжета учит считать. Кроме того, у ученика есть мечта стать цирковым акробатом, а в этой работе важно искусство движения. Наконец, Костя, помимо футбола, любит играть в баскетбол ? игру, близкую к футболу и в то же время противоположную ему, ведь в баскетболе важно умение вести мяч руками, а не ногами.

Когда команде, за которую играют Витя и Костя, удается забить два гола, соперники начинают усиливать натиск. Костя пытается повторить подвиг, совершенный Антоном Кандидовым в романе «Вратарь Республики», однако ему это не удается:

«Тогда Шишкин схватил мяч руками и помчался с ним прямо к воротам противника. Там он положил мяч на землю и уже хотел забить гол, но тут Игорь Грачев ловко отыграл у него мяч, передал Славе Ведерникову, Слава Ведерников ? Ване Пахомову, и не успели мы оглянуться, как мяч уже был в наших воротах. Счет стал 2:1, Шишкин со всех ног побежал на свое место, но, пока он бежал, нам снова забили гол, и счет стал 2:2» Там же..

Мы не можем документально подтвердить, читал ли Носов роман Кассиля, однако представляется очевидным то, что в рассматриваемом эпизоде Носов обыгрывает сказочные мотивы «Вратаря Республики». Писатель как бы приземляет образ вратаря, показывая, что голкипер ? игрок, который при всех своих способностях спасителя и стража ворот, может ошибаться. У Кассиля вратарь выходит из ворот, чтобы принести своей команде победу. У Носова вратарь совершает выход из ворот, чтобы снизить натиск соперника. Также Костя не может исправно стоять в воротах из-за любви к баскетболу ? вот еще одно объяснение его выходов. Если мы обратимся далее к тексту Носова, то мы увидим, что Костя еще не раз пытается лично забить гол, являясь при этом вратарем:

«Мы принялись ругать на все лады Шишкина за то, что он оставил свои ворота, а он оправдывался и говорил, что теперь будет играть по правилам. Но из этих обещаний ничего не вышло. Он то и дело выскакивал из ворот, и как раз в это время нам забивали голы. Игра продолжалась до позднего вечера. Мы забили шестнадцать голов, а нам забили двадцать один» Носов Н.Н. Витя Малеев в школе и дома // Носов Н.Н. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 3. С. 442..

В послевоенное время футбол перестает восприниматься как новшество в жизни советского человека, поэтому прежние мотивы оказываются приземленными. В 1920-е годы происходит «борьба между старым и новым за ценности нового мира» Акмальдинова А.А., Лекманов О.А., Свердлов М.И. Указ. соч. С. 45.. 1930-е годы ? время победы нового над старым. Футбол как новинка становится явлением свершившимся и привычным. В литературе 1940-х годов частотность появления футбольных стихотворений или футбольных эпизодов в прозаических текстах растет, однако игра в мяч все реже обрастает дополнительными смыслами. Футбол в повести Носова воспринимается как будничное явление жизни, как нечто застывшее в своей монументальности. Он «видится как одна из примет обыденной жизни, рядового увлечения советских ребят» Там же. С. 243.. В этом повесть «Витя Малеев в школе и дома» во многом повторяет путь, совершившийся в поэзии конца 1940-х годов. Авторы монографии о футболе в поэзии показали на примерах стихотворений С.Я. Маршака, А.Л. Барто и других авторов, что «за футболом прочно закрепляется репутация незамысловатой, даже примитивной игры, не требующей особых талантов» Акмальдинова А.А., Лекманов О.А., Свердлов М.И. Указ. соч. С. 263., что футбол «изображался как опасный соблазн» Там же. С. 268. и вызов воле ученика, способный вызвать проблемы в учебе.

Таким образом, рассмотрев в хронологическом порядке ряд художественных произведений советской прозы первой половины XX века, в которых появляется фигура футбольного вратаря, мы можем судить о двух ключевых особенностях эволюции интересующего нас героя:

1) постепенный переход к пародированию гипнотической сущности футбола, мотивов чудесного спасения, которые встречаются в каждом новом тексте, пополняя реестр метафор, схожих с теми, которые мы выделяли, анализируя роман «Зависть»;

2) вытекающий из первой особенности поиск новых сюжетных решений, способствующий расширению художественной впечатлительности (например, описание игры в мяч в школе, создание фигуры вратаря-конокрада).

2.2 Защитник

2.2.1 Образ Миши Борина в романе А.Р. Беляева «Чудесное око»

Описание игры вратаря в футбольных воротах в большинстве случаев сопряжено с действиями игроков группы атаки. В советской прозе, как мы уже отмечали, часто встречается метасюжет противостояния голкипера и форварда. Однако корпус текстов писателей-прозаиков включает в себя и такие произведения, в которых возникает фигура полевого игрока оборонительного плана, действующего перед вратарем, ? защитника. Игроку этого амплуа отводится весьма незначительное место в художественной литературе. Нам представляется, что это связано с автобиографическим подтекстом произведений на тему футбола, ведь ведущие писатели с точки зрения создаваемой нами литературной парадигмы ? Олеша, Кассиль, Козачинский ? вводили в литературу образы голкиперов, имея определенный личный опыт игры на позиции вратаря.