Редакторская подготовка издания романа Е. Радова "Уйди-уйди"

5. Уже в процессе работы над дипломным проектом был обнаружен еще один не изданный ранее текст под названием «Царь добр». Объем основного текста произведения - 2 авт. листа, для отдельного издания этого недостаточно, и поначалу планировалась разработка издания, которое объединило бы под одной обложкой две вещи: роман «Уйди-уйди» и рассказ «Царь добр», но в процессе анализа текстов выяснилось, что сочетание в одном издании двух этих вещей не идет на пользу ни одной из них, поэтому рассказ предлагается к журнальной публикации.

Из сказанного следует, что необходимо как переиздание уже напечатанных, так и издание ранее не печатавшихся произведений Е. Радова. Наиболее интересным предметом исследования представляется редакционно-издательская подготовка моноиздания «Уйди-уйди».

2. Содержание и художественные особенности романа Е. Радова «Уйди-уйди»

2.1 Авторский замысел и идея произведения

Замысел произведения следует рассматривать в качестве исходной точки художественного процесса. Он возникает, когда у автора появляется потребность поведать о своих переживаниях, вбирает в себя ценностные ориентиры писателя, а затем определяет отбор конкретного жизненного материала для будущего произведения. Чаще всего замысел появляется в результате какого-то внешнего толчка, порой неожиданного и неосознанного, который настраивает писателя на определенный лад.

В данном случае нам известно, какое событие стало внешним толчком и определило душевный настрой автора. В 2003 году Егор Радов потерял жену Таисию, и это стало для него практически невыносимым потрясением - без нее он не видел больше жизни. Написанию «Уйди-уйди» предшествовал долгий тяжелый период войны с Богом, самоуничтожения, депрессии и отчаяния - и лишь затем Радов решил написать об этом (процесс перехода личных душевных страданий автора в замысел романа, литературной их реализации был проанализирован Михаилом Бойко в статье «Бегство из Черной Вселенной»).

Таким образом, следует учитывать, что роман «Уйди-уйди» имеет автобиографическую основу. Главы о виртуальных путешествиях на Юпитер и запредельных политических съездах перемежаются откровенными и детальными описаниями реальных событий: смерти жены автора, его попыток справиться с горем, неудавшихся самоубийств и оглушения себя наркотиками. Егор Радов вплел в повествование свои самые тяжелые переживания - вероятнее всего, в надежде, что перемещение личной трагедии в печатный текст хотя бы немного облегчит его боль. Эта надежда и послужила базой для авторского замысла.

Роман «Уйди-уйди» - сложное, многоплановое сочинение. Ключевой в нем стала идея бегства - бегства из нашего мира. Осознав, что здесь действительно невозможно вернуть любимого человека, писатель объявил миру войну, и вместе со статусом врага присвоил ему название Черной Вселенной: «Я не найду свою любимую в Черной Вселенной… Черная Вселенная… А ведь она действительно - черная! Почему мне это никогда не приходило в голову? А чего можно ждать от «Черной Вселенной «? Действительно, каких-то мимолетных вспышек радости, рая, любви… Но все закончится тьмой, потому что тьма здесь - основное; чернота составляет девяносто девять процентов этого мира. Так чего же я хотел?! Здесь нет смысла искать Инну, она умерла здесь, ее тут нет!»

Наметившиеся очертания темы и идеи произведения, еще неоформленный, но уже обладающий смысловой определенностью замысел повлияли на выбор средств его выражения. Прежде в своем творчестве Егор Радов фактически использовал всего два метасюжета:

1) уничтожение или радикальная трансформация мира;

2) блуждание по виртуальным или полувиртуальным мирам.

Но реализация замысла романа «Уйди-уйди» потребовала иного метафизического замаха - вследствие чего оба излюбленных радовских метасюжета были объединены в одну конструкцию.

В романе есть такие строчки о главном герое: «Что Ян пытался сотворить, обязательно имело в виду все мироздание в целом; кровь стыла от его некоторых мыслей, а от его взгляда порой наступало прозрение, убийственное, словно истина или лик смерти». Так и проза Радова обязательно имеет в виду все мироздание в целом. А его бегство из мира - это попытка сделать мир лично для себя несуществующим; упрямое желание уничтожить его хотя бы субъективно, раз объективно уничтожить не получается.

Авторский замысел есть результат восприятия жизненных явлений, их понимания и переработки личностью на основе ее глубинных индивидуальных особенностей. Обычно он является основной составляющей воздействия произведения на читателя, и писатель стремится подобрать такие средства его реализации, которые вызвали бы у читателя те же реакции на образы и идеи произведения, что и у него самого. Но в данном случае дело обстояло несколько иначе, в основе замысла лежало не столько желание заставить читателя прочувствовать всю тяжесть беды автора, сколько потребность Егора Радова немного отстраниться от нее самому.

Безусловно, сильнейшим переживанием автора, спроецированным на главного героя, и важнейшим открытием, которое несет текст, является факт того, что «мы живем в Черной Вселенной». И на концептуальном, и на эмоциональном уровне повествования с максимальной полнотой раскрывается безнадежность существования человека в «изначально неправильном мире», отчаяние, которое испытывает осознавший это, безысходность, которую испытывал автор и, стремясь к избавлению, вкладывал в текст. «Первоэлемент литературы» - язык, которым создаются словесные образы, принял на себя отчаяние Радова, чтобы затем, апеллируя к читательскому воображению, заставить и их проникнуться этой идеей - постепенно, по ходу действия произведения погружая в него.

Посвящение необратимо, и образ Черной Вселенной поселяется в сознании читателя навсегда - возможно, выжидая слабости или беды для окончательного внедрения.

Можно сделать вывод о том, что замысел, претерпев в процессе множество изменений, окончательно сформировался в желание автора распространить эту концепцию мироздания, разделить с читателями свою Черную Вселенную.

Кроме того, вспоминая высказывание Радова о том, что «самый большой кайф творчества - выстроить произведение и подвести его к сокрушитель-ному финалу», можно с уверенностью утверждать - последовательно, одну за другой разбивая надежды главного героя, отвергая любые жалобы на несправедливость напоминанием о том, что такой в Черной Вселенной порядок, Радов ведет главного героя и читателя к осознанию абсолютной безнадежности - путем, во многом повторяющим его собственный. Представляющий собой, таким образом, достаточно жестокое воздействие произведения на воспринимающее сознание, авторский замысел романа, несомненно, необычен и интересен как в задумке, так и в исполнении.

2.2 Тематика произведения

Тематика этого произведения - многоуровневая.

Базируется она на теме выбора собственного жизненного пути: эту тему можно назвать основной, корневой. Из нее произрастает концепция мирового древа, присущая классической культуре - иерархическая многоуровневая структура, основанная на бинарных оппозициях, в которой всегда есть «ствол», то есть системная доминанта, и «корни», то есть причинно-следственные отношения, определяющие динамику и функционирование всей системы в целом.

Модернизм деформирует древо, лишая его стержневого «корневища», но внутренняя связь с моделью мирового древа еще достаточно отчетлива. Единство структуры сохранно, но художественная целостность, рождающаяся на этой почве, может носить только взрывчатый характер. Дальнейшее ветвления приобретает циклический характер. При каждом повторении мотив приобретает добавочный смысл, динамически нарастает и ведет к бездне.

Корневой выбор пути раскрывается на примере двух героев, друзей-ровесников, чьи жизненные устремления направлены в противоположные стороны. Этими сторонами являются любовь и политика - и их, в свою очередь, можно выделить как основные темы произведения, вследствие того, что затрагиваются они достаточно подробно и многоаспектно.

«Любовь, снежная нежность, обладание, страх совершенства - эта ночь сверхъестественной обыденности, где ты спишь, убаюканная моим восторгом, словно безумно мечущаяся по Космосу вочеловеченная девочка, нашедшая приют, - осмеливаюсь только намекнуть об этом в самой тихой сердцевине наших грез, ставших ежедневностью, разрушивших тени прошлого и убивших мечты о них, убирая сознание той боли, где тебя не было всецело, где был возможен я без тебя, что невозможно по определению…»

«…Это и есть нужные люди? Дорогой мой, на первых порах партии нужны деньги. А где их взять? Оружие и наркотики. А дальше… Опорос совершится, перейдем в Большую Политику - и пошли они все. Но пока…»

«…Ты ничего не понимаешь в политике. Спасение России - это для масс, для большинства, для быдла. А нам, чтобы состояться, чтобы поиметь власти и бабок, нужны соответствующие люди».

Тема политики приобретает в романе дополнительный культурно-исторический аспект, так как взаимодействие с политической составляющей мира происходит в конкретных исторических условиях (Россия, 1990-2000-е гг.). На отдельных чертах, характерных для этого периода (в частности, отсутствии четко сформулированной национальной идеи и старательном коллективном ее поиске), автор и построил пародийную политическую линию романа (многократная смена абсурдных партийных линий, которые проводит один из героев, несомненно, является средством сатирического подражания неоднозначным политическим реалиям того времени).

«- Программа характерная… Надо найти самую большую в России свиноматку, дать ей побегать по снежным просторам Родины, чтобы ее осеменили силы небесные, и получить приплод… Он и спасет Россию!»

Вечная тема любви также раскрывается в нескольких аспектах.

С одной стороны, автор стремится передать глубину этого явления в целом посредством максимально возможного погружения в него.

«Любовь - самое большое удовольствие, самый страшный ужас, самый безумный восторг и единственная реальность».

«Когда мы сплетаемся, как два спрута, не различающих, чьи конечности, груди, головы, головогруди кому принадлежат; когда я распластан поверх тебя и превращен в бешеную машину твоих удовольствий, искрящихся в тебе, вырывающихся ввысь, как огонь у первобытного человека, бесконечно трущего кончик палки о кремень; когда ты застываешь на мне в страхе исчезнуть, погибнуть от бездны экстаза, тогда ничего другого нет, кроме наших осязаний, лобзаний, терзаний; нет нигде ничего, только наша любовь».

Другой аспект этой темы - последовательное становление любви. Отражены различные этапы взросления пары (от дошкольного возраста - примерно до 30 лет) и соответственное им изменение чувств и их проявлений.

«- Мы - мальчики детского сада, и мы не знаем, куда повернет наша жизнь. К нам идет Инна, она очень надоела, она хочет дружить…

- А я хочу любить, - мечтательно сказал Ян.

И вот они встали лицом к лицу - мальчик и девочка, созданные друг для друга - запертые, забытые, выброшенные океаном мира на берег, где они, точно высыхающие киты, должны погибнуть, но каждый в свое время».

«…близость Инны была невероятно волнующей; а потом вспомнил, что ему самому - 14 лет, и он совершенно сходит с ума, практически постоянно воображая разных женщин».

«Ее взгляд стал серьезен; он звал, он таил прелести и тайны, смыслы и восторги, и - глаза ее открылись еще шире, распахивая перед ним некий волшебный мир, куда он мог уйти, и где он мог спрятаться от этого, странного окружающего мира, состоящего из случайных и жестоких вещей. Уйти туда - во взгляд, что могло быть прекрасней?»

«Все не так, как должно было быть, я старше ее на много лет, мы были друзьями, потом любовниками, когда я еще был женат, потом чисто прагматически решили жить вместе, а потом нас поразила абсолютная любовь - нас двоих одновременно».

«Любимая, почему мы не можем быть старыми и скучными, обниматься морщинистыми руками, целоваться потрескавшимися губами, ждать нормальную смерть, которая если и разлучит нас, но не так надолго!»

Третий, самый значимый для автора аспект темы - непоправимая утрата этой любви, связанные с этим переживания и действия.

«И я низвергаюсь в страшный сон забытья, чтобы очнуться, когда воцаряется болезненный день моего одиночества, готовый принять и пережить кошмар твоего отсутствия».

Следует также отметить важную как для внешней, так и для внутренней композиции романа тему возраста. Возраст героев произведения весьма условен в силу нелинейности времени художественного мира произведения, но значительным образом влияет на ход событий и особенности восприятия персонажей.

«- Ты уверен? - спросил Шестов, доставая из правого кармана курточки расческу и медленно начиная придавать вид приглаженности и степенности своей белой пуховой бородке.

- Да! - чуть ли не крикнул Семенихин.

- Да? - улыбнулась Инна.

Они стояли втроем, вперяясь совместным взглядом в песочницу, в правом углу которой замедленно ковырялся в песочке, выставив задик кверху, маленький мальчик в колготках.

- Да, я уверен, видели бы вы эту ночь!. Песок сверкал, как зола, на которую дуешь, чтобы наконец возжегся костер!»

Все перечисленные темы выражены эксплицитно.

Кроме того, в произведении присутствуют имплицитно выраженные онтологические темы: сущности мироздания, религии, инициации, преображения.

Инициация как таковая и ее символы сопутствуют всем переходам между сменяющими друг друга этапами взросления персонажей и и отчасти явлениями действительности.

«С чего мы взяли, что остановка, событие, свершение - и есть главное, а не путь, ожидание, подготовка? Я боюсь, что смерть победит; мне вообще странно, что еще что-то существует; тем более, странно, что возможен момент любви. Именно момент, потому что он, в любом случае, пройдет … она мне еще предстоит, что ее еще не было, что я только устремлен к ней… Пусть я застряну в переходе! Пусть я уничтожусь, погибну, распадусь на неразумные сегменты… Но - потом. А сейчас… Сейчас… Да здравствует миг нашей встречи!»

Эти мысли и суждения пронеслись в голове Яна, когда он нажимал на слово «Любовь». А потом все пропало, и он не мог ничего воспринимать; но реальность опять наступила, несмотря на предательский возглас или мысль «А вот и нет!», и Ян пришел в себя, и вокруг снова была школа - только более старший класс; и он вновь сидел на задней парте, а справа вместе с ним - о чудо! - сидела повзрослевшая и похорошевшая Инна».

Здесь же проявляется и тема преображения, которая, в свою очередь, тесно переплетена с темой религии. Данная тематическая связка более всего характерна для глав, посвященных жителям Юпитера, фундаментом религии и действительности которых является стремление к трансформации в высших существ, «умок». Предположительное получение ими этой возможности дает традиционное развитие вечной онтологической теме преображения - в рассуждении о том, является ли этот переход умиранием.

«- А если я не хочу быть умкой? - вдруг сказал Кузурик.

- Как это… не хочешь? - озадаченно пробурлил Сюр.

- А вот так это. Я вообще не знаю - каково это: быть умкой. Можно ли… заниматься любовью? И вообще. Быть каким-то воздушным, бестелесным… Так ли уж это приятно и замечательно? Вот пусть Спаситель скажет, если он, действительно, умка, ставшая регентшницелем, чтобы нас спасти, что лучше? Какое состояние ему больше нравится?»

Практически параллельно с обсуждением темы преображения или же умирания регентшницелей Ян впервые слышит о существовании Белой Вселенной, условия попадания в которую такие же - сначала нужно умереть в Черной.

Роман «Уйди-уйди» представляет собой политематическое произведение. Это открывает перед издателем широкое поле возможностей подачи материала.

Корневая тема жизненного выбора и два ее основных ответвления - выбор, сделанный в сторону политики, и выбор, сделанный в сторону любви, как темы наиболее раскрытые и пронизывающие произведение целиком, соответствуют обоим критериям выбора темы, которые были названы Томашевским: они актуальны и эмоционально окрашены.

1. Актуальность. «Чем значительнее выбирается тема, тем длительнее ее действенность, тем более обеспечена жизненность произведения. Расширяя так пределы актуальности, мы можем дойти до «общечеловеческих» интересов (проблемы жизни и смерти), неизменных в основе на всем протяжении человеческой истории…». Наиболее интересным материалом Томашевский считает темы «общечеловеческие», заполняемые каким-то конкретным материалом, связанным с актуальностью. Именно на таких темах построен роман «Уйди-уйди»: темах любви и политики, достаточно емких, чтобы длительно оставаться действенными в кругу современных культурных запросов, несмотря на изменчивость интересов читательской аудитории.

Тема любви связана с психологическим и духовным миром современного русского человека, имеет фундаментальное антропологическое и социальное значение. Актуальность темы любви возрастает в условиях кризиса духовности - в этих условиях особо возрастает роль человеческих отношений вообще и между мужчиной и женщиной в частности. Многие современные авторы находят выход из сложившейся ситуации в культивировании любви, на которую возлагается глобальная задача по спасению духовности, гармонии, мира и человечества в целом.

Тема политики относится к недавней эпохе, не утратившей актуальности и на сегодняшний день. Кроме того, за годы, прошедшие со времени написания романа, новая национальная идея России так и не была найдена; этот вопрос и сейчас встречает большой интерес и вызывает массу дискуссий, так что сатирическое начало политической темы произведения не утратило своей остроты.

2. Эмоциональная окраска. «В поддержании внимания крупную роль играет эмоциональный момент в тематизме». Благодаря ему «произведение становится актуально в точном смысле, ибо воздействует на читателя, вызывая в нем какие-то направляющие его волю эмоции … Читатель должен быть ориентирован в своем сочувствии и в своих эмоциях … главным образом момент сочувствия руководит интересом и поддерживает внимание, вызывая как бы личную заинтересованность читателя в развитии темы».

Тема любви в романе Егора Радова имеет чрезвычайно яркий характер: и в том, что касается сближения, и в том, что происходит с героем после утраты возлюбленной. Во многих фрагментах эмоция выступает на передний план.

«- Нет, - Инна тремя прыжками оказалась в углу беседки. - Завоюй меня! Убей всех, сокруши мир… и я буду твоей!»

«Когда мы сплетаемся, как два спрута, не различающих, чьи конечности, груди, головы, головогруди кому принадлежат; когда я распластан поверх тебя и превращен в бешеную машину твоих удовольствий, искрящихся в тебе, вырывающихся ввысь, как огонь у первобытного человека, бесконечно трущего кончик палки о кремень; когда ты застываешь на мне в страхе исчезнуть, погибнуть от бездны экстаза, тогда ничего другого нет, кроме наших осязаний, лобзаний, терзаний; нет нигде ничего, только наша любовь.»

Эмоции Яна часто вступают в конфликт с рациональным мышлением и с реальными действиями.

«Как я хочу к ней!

А вместо этого я копаю и копаю, все дальше и дальше, все дальше от нее и все ближе непонятно куда.

Зачем, черт меня возьми?!!»

После смерти Инны эмоциональная жизнь Яна становится окончательно неуправляемой, перестает поддаваться волевому контролю - это и приводит его к страданиям, наркотикам, попыткам самоубийства. Описания его трагических переживаний оказывают сильное влияние на читателя, возбуждают в нем эмоции, которые служат средством поддержания внимания и интереса, помогают глубже проникнуться героем, испытать сочувствие.

«Я уничтожен!!!»

Практически не уступает в плане эмоций теме любви и политическая тема. Вспыльчивость Николая, пафос выступающих, возбужденность толпы на съездах создают фон постоянной эмоциональной напряженности, то и дело приводящей к конфликтам. Общая сатирическая направленность темы тоже усиливает эмоциональную окраску происходящих в романе политических событий. В целом создается впечатление активности и страстности всех персонажей, относящихся к этой теме. Эмоциональная окраска такого рода служит для формирования яркого положительного образа успешного деятельного политика, уверенного в своих действиях. Это привлекает читателя к личности героя и провоцирует его внимание к политической партии.

«- Мы уйдем! - пророчески воскликнул Коля. - Обязательно уйдем! Уйдем!!!

- Это с чего это? - недоуменно отозвался малорослый человечек в синем костюме. - Подумаешь, свинья туда-сюда побегает!

- Сядьте, вы глупы! - торжественно объявил Безотцовых.

Человечка, видимо, сзади кто-то дернул за пиджак, потому что он с негодованием повернулся и, кажется, сказал: «Сам дурак!», но, тем не менее, сел.

- Вот они!!! - буквально завопил Коля и стал подпрыгивать на месте от очевидного счастья. - Мы победили! Гроссе Руссише Швайн! Ура!!!»

Эмоциональные аспекты тематики произведения весьма выразительны, и это необходимо учитывать при издании романа: в частности, в разработке иллюстративного ряда (более подробно об этом - в гл. 3).

радов роман издание композиция

2.3 Проблематика произведения

Работая над романом, автор ставит творческий эксперимент, производит творческое изучение мира (как мира художественного произведения, отражающего реальную действительность, так и наоборот). В ходе этого процесса себя обнаруживают разнообразные свойственные жизни противоречия. Они проявляются в тексте, возникая перед героями в виде сложных ситуаций, в которых те оказываются; в виде терзающих их вопросов, не имеющих однозначного ответа или предполагающих множество равнозначных решений; в виде препятствий, требующих преодоления. Чем сложнее интересующая автора тема, тем больше вопросов она будет вызывать, и тем труднее для решения будут эти вопросы.

Используя доступные ему образные средства, автор трактует выявленные противоречия под определенным углом. Взгляд на явление с новой стороны стимулирует проникновение в суть несоответствия. Затем, поставив определенные вопросы к возникшему противоречию, писатель провоцирует читателя погрузиться в поиск решения вслед за персонажами. И задачей автора становится такое художественное раскрытие проблемы, которое привело бы к ее переосмыслению.

В романе «Уйди-уйди» автор обращается к следующим проблемам:

1. Социально-психологическая проблема выбора

Эта проблема свойственна человеку как таковому. Вечная антропологическая тема двойственности человеческой личности неизменно сводится к этому вопросу, и число аспектов проблемы выбора бесконечно.

Человек постоянно находится внутри некоего нравственного пространства с двумя духовно противоположными полюсами, между которыми ему приходится выбирать. В данном романе на этих полюсах находятся романтика и политика; интровертированное стремление к полному единению с любимой женщиной - или же экстраверсивное движение во власть и расширение себя до масштабов государства. Проблема стоит особенно остро вследствие того, что, несмотря на противонаправленность устремлений, главные герои связаны друг с другом воедино, и чем-то большим, чем дружба или иные человеческие отношения, на некоем метафизическом уровне. Их функции так же контрастны и столь же взаимосвязаны, как работа двух полушарий мозга. Фактически Ян и Николай представляют собою две стороны единой личности, для которой и актуальна проблема раздвоенности. И дополнительно страдает от этого Ян, так как в паре ведомый он.

Кроме общей для героев проблемы двойственности, в романе описываются и проблемы, стоящие перед каждым из них по отдельности.

2. Политическая проблема поиска национальной идеи

Эта проблема имеет культурно-исторический характер, т.к. определенным образом привязана к эпохе. Радова, как и многих других постмодернистов, волновал вопрос русской национальной идеи.

Когда в результате развала СССР был утрачен советский миф о коммунистической стройке, заменить его оказалось нечем. Демократический миф на российской почве не утвердился, попытка ряда политтехнологов сформулировать российскую национальную идею как своего рода государственную религию не увенчалась успехом. Отсутствие национальной мифологии привело к кризису национального самосознания русских, и тогда к необходимости создания нового русского мифа было привлечено всеобщее внимание. Актуализиролись этнопсихологические исследования, затрагивавшие различные аспекты национальной идеи, создавались труды историков, философов, социологов, культурологов.

Соборный поиск мифа не мог быть обойден вниманием постмодернистов. В то время как модернизмом миф представлялся как некий символический язык в качестве абсолютного эквивалента реальности, демифологизирующие культурные игры постмодернистов доказывали, что и сама реальность - всего лишь комбинация различных языков и языковых игр, пестрое сплетение интертекстов. Постмодернистским ответом поиску национальной идеи стало втягивание знакового комплекса понятий, определяемого словосочетанием «русская идея» в игровые синтезы: пародирование, выворачивание наизнанку, снижение. И политическая линия романа «Уйди-уйди» является одним из характернейших примеров этого высмеивания: русская идея предстает в виде абсурда и бреда, который, тем не менее, не только принимается в качестве политической программы, но и воплощается в реальность.

3. Индивидуально-личностная проблема утраты любимого человека

Данная проблема имеет в произведении особое значение. В этом романе больше автобиографического, чем в каком бы то ни было ином произведении Радова. Над романом «Уйди-уйди» писатель начал работать после того, как утратил любимую жену и достаточно долгое время провел в состоянии крайнего отчаяния, не желая существовать в мире, в котором нет ее. Автор производит прямой перенос собственных чувств и воспоминаний на персонажа - и ощущается пронзительная искренность текста.

Вопрос «как жить после того, как она умерла» остается без решения, не может быть решен, лишь высказан.

Для фиксации того, что в этом мире действительно ничего нельзя больше сделать, автор называет существующий порядок вещей Черной Вселенной.

В Черной Вселенной любимую уже не найти.

4. Социально-психологическая проблема саморазрушения

В силу особенностей биографии писателя в произведениях Радова эта проблема постоянна. Здесь она раскрывается с особой откровенностью - описания алкогольно и наркотически измененных состояний сознания, попыток самоубийства и просто отчаяния тоже автобиографичны. Причины саморазрушения с очевидностью проистекают из факта утраты. Проблема потери любимой не имеет возможных решений, поэтому неразрешима и проблема саморазрушения.

5. Социально-психологическая проблема непознаваемости смерти

Она заключена в следующем: опыт трансформации уникален, а потому является абсолютным риском. Удостовериться в том, что переход действительно происходит, невозможно, не совершив его. Наличие этой принципиально нерешаемой задачи приводит к появлению религии. Регент трактует переход двояко (ад или спасение), выбирая тот вариант, который больше годится в данный момент для его целей. Власть регента держится на невозможности ни опровергнуть, ни доказать его слова. Таким образом, непознаваемость смерти является ловушкой для логики.

Можно предположить, что под обществом регеншницелей подразумевается христианская церковь.

Мотив этой ловушки снова звучит, когда Яну рассказывают о Белой Вселенной, где можно найти его любимую, где «свет, добро, любовь, смысл … абсолютно доминируют над мраком, злом, смертью» - но чтобы попасть туда, нужно сначала умереть здесь, в Черной.

6. Проблема оригинала и копии

Эту проблему можно отнести к вечным. Суть ее автор видит в следующем, катастрофическом, по его мнению, противоречии: ценность подлинника находится в прямой пропорции с риском его окончательной утраты, в то время как копии, напротив, являются практически неуничтожимыми, так как могут быть воспроизведены. Параллель проходит между произошедшим в финале случайным взрывом именно оригинальной статуи, а не копии, и смертью любимой главного героя, так как подлинником он считал любовь и только ее:

«Искусство - жалкое подобие любви. Зачем мне заниматься суррогатом, когда у меня есть подлинник, оригинал, настоящее?»

Таким образом, роман «Уйди-уйди» - произведение широкой проблематики, относящейся к различным явлениям действительности. Проблемность скрытая. Большинство проблем, затронутых автором, принципиально нерешаемы. На основе этого можно судить о состоянии автора в период работы над книгой: разочарованность самим порядком вещей и осознание своего бессилия перед ним, отчаяние. «Может, наш мир действительно не достоин великого искусства и… великой любви?!»

Анализ проблематики произведения был полезен для понимания романа в целом, но не требует введения в издание каких-либо дополнительных элементов.

Идея взаимосвязанности Яна и Николая может пригодиться художнику-иллюстратору.

2.4 Форма произведения

Форма романа «Уйди-уйди» выражена миром художественного произведения, структурой произведения и особенностями художественной речи.

Мир художественного произведения: герои

1-й герой, Ян Шестов

Формальное воплощение характера человека любви. Прототипом Яна Шестова является автор романа Егор Радов.

Внешний облик героя представлен читателю при помощи портретного описания, описание поступка, описания вещей и жилища.

В первой главе романа Ян Шестов предстает перед нами светлым творческим мальчиком, склонным фантазировать. «Ян Шестов, который почти постоянно пытался заниматься творчеством, у себя в голове придумывая строчки стихов,… линии картин, звуки музыки, обрывки историй, которые, в принципе, должны соответствовать строгой фабуле - каркасу романов». «Ян был белым - белые-белые волосы, не седые, но солнечные; белое, как чистый ватман, лицо, белые белки глаз, в центре которых лучились радужные точечки зрачков. Мягкая бородка - белое золото, светлым, невинным пухом опоясывающая лицо, слегка топорщась чуть более темными, желтыми волосяными скоплениями в центре щек… никакого румянца, никаких пятен и веснушек - бледная белизна». Яна можно было сравнить с «аккуратной фигуркой замороженной в седой древности горностая».

Но уже в этом возрасте он мечтает о побеге из мира и умеет ненавидеть. «Нету ответа; хочется взорвать этот мир и уйти на тот… Нет, не на тот, на другой, другой»!

Описания одежды Яна в детском саду тоже свидетельствовали о его бесцветности, по крайней мере по сравнению с рыжим другом Колей: «…даже зеленая кофточка и серые колготки с черными шортиками словно лишены оттенков и напоминают линии рельефа арктической пустыни, тонущих, пропадающих, растворяющихся в яркой бездонности северного бесцветия». Ян утрачивает эту спокойную белизну, попав в политику: на первом заседании «у Яна галстук почти горел наплывом красно-лилового рисунка, изображающего некую изломанную, будто судьба несчастливого человека, абстрактную фигуру», на съезде он оказался одет в «…темно-коричневый пиджак, светло-коричневые брюки и почему-то белые кроссовки. А вместо галстука - красная, вышитая зелеными узорами, бабочка».

Ян Шестов всегда был на вторых ролях у Коли, «с которым можно перевернуть Землю, если вдруг совпадешь с ним, то есть с главенствующими сейчас в данной социальной системе взглядами на все» - кроме того дня, когда он совершил в детском саду свой первый отважный поступок - защитил девочку. То, что он еще не умел драться, его не остановило. «Ян закрыл глаза, напрягся, а потом правой рукой быстро-быстро, наугад, ударил Поликарпова по лицу, попав в нос».

И был вознагражден за это первым эпизодом своей великой любви: «Ян галантно улыбнулся; Инна ощутила какую-то странную сладостную дрожь и, смутившись, стала смотреть куда-то вниз, на свои голые коленки … Они так и не сошли со своих мест, забыли про время и поцелуй, растворяясь в бесконечном взгляде любви, едином и абсолютно объединяющем».

Впрочем, тот хороший поступок остался единственным на его счету. Смелые вещи, которые предстояли ему впереди - проклятие Бога: «Бог, Ты - подонок! - говорил я сам себя, глядя вверх. - Ты ошибся, ничего не искупит того, что Ты сделал. А если это не Ты, Ты это допустил. Ты немилосерден и жесток. Короче, теодиция провалилась, вот так вот, ух!»; самоубийство «я беру этот пузырек и стакан вина. Я пью эти почти пятьдесят таблеток, запивая вином. Это занимает не слишком много времени. Потом еще стакан вина. Ну, вот и все»; убийство народа регентшницелей «Ян проделал почти половину пути наверх… и тут, наконец, понял, что взмах его пенного хохолка наверняка был воспринят соединенными в гигантский шар регентшницелями как знак следовать за ним… «Вот я и погубил целый народ, - подумал он. - Окончательно решил проблему регентшницелей «»; и невольный взрыв статуи Давида «После этого я соединил… проводки - черный и белый….

Ничего не произошло - только где-то в отдалении грянул взрыв.

И я все понял…я взорвал… но не копию, а подлинник!».

Словом, Черная Вселенная действительно была Яну враждебна.

Описание жилища Яна впервые появляется только во второй половине романа, оно серьезно запущено после смерти Инны. «Он сидел в одиночестве на своей кухне за грязным столом, на котором сигаретные бычки, словно скованные льдом какие-нибудь ископаемые рыбки или черви, прилипли к покрывающей почти весь стол корке окаменелого сахара. По стенам нагло ползали тараканы, и не хватало уже ни сил, ни желания встать и поубивать их. Все было как-то все равно». Приходившего иногда навещать Яна Семенихина еще не раз встречали подобные натюрморты: «отодвигая какой-то стул, преграждающий мне путь, на котором почему-то стоит пепельница, полная окурков, я добираюсь до входа в наше жилище и поворачиваю ключ в замке», «я вынул шприц, положил его на грязный стол, на котором валялись ватки, окурки и всякая дрянь, и, шатаясь, добрел до кровати, куда лег поверх розового покрывала, которое ты всегда хотела постирать, любимая», «я постоянно спотыкался о какие-то бутылки и наступал тапочками на стеклянные осколки и просыпанный сахарный песок. Пол был липким; грязные разводы на его поверхности сливались в некий странный, достаточно мерзостный, узор». Ян вспоминал «хозяйство», уют, который создавала Инна, но невозможность вернуть ее делала его «полностью безразличным к этой моей, нашей, квартире, утопающей сейчас в грязи и источающей какую-то гнилостную вонь».

Таким образом, внешний облик героя Яна Шестова позволяет говорить о нем как о человеке, действительно не приспособленном для жизни в этом мире, и, к сожалению, даже при наличии волшебного выхода не умеющем из него уйти. Получается, еще в детском саду он променял возможную социализацию на свою удивительную любовь - и этим обрек себя на бесконечные страдания.

Внутренний мир Яна Шестова показан при помощи следующих средств: внешняя речь, внутренняя речь, описание мимики и жестикуляции, описание чувств персонажа автором и характеристика другими героями.

Уже в пять лет Ян говорил Коле: «…ты бы стал гениальным финансистом, а я - поэтом, философом, музыкантом или кинорежиссером. Но нам мешают эти сволочи, захватившие власть, они никак не дают нам проявиться!». Он был склонен к философствованию, придумывая одну за другой «мысли философских трактатов», но чем больше размышлял - тем больше разочаровывался в мире, в который попал. «Его нет?.. - с отчаяньем воскликнул Шестов. - Нет самого большого числа, нет самой далекой звезды, нет, самой прекрасной… Я не хочу жить в таком мире, где возможно лишь «плюс один», я должен отсюда уйти…»

Ян хотел уйти, он утверждал тогда, что «миров бесконечное количество, как песчинок в нашей песочнице, что стоит напротив спального корпуса». «Но, может быть, они так же похожи друг на друга, как эти песчинки? - тут же отзывался на это Николай Семенихин».

Ян уже дружил с Инной, когда Коля все же нашел выход из мира. «Ты уверен? - спросил Шестов, доставая из правого кармана курточки расческу и медленно начиная придавать вид приглаженности и степенности своей белой пуховой бородке» - он больше не торопился покидать мир, в котором есть его Инна. Но не смог отказать Коле и остаться. Копая, он вел внутренние конфликты: «Почему я должен уходить от любви?!. Я никому ничего не должен; я ничего не хочу совершить; я хочу ее и только ее; я хочу быть с ней вечно, но она уходит. Впереди бездна, днище, непонятно что, и мы ковыряемся в ней совочками, стараясь пробуриться все дальше и дальше. Кому это надо?! Я хочу уйти, и я не хочу уходить.… зачем я куда-то ухожу? Любовь и радость, и счастье - здесь… Зачем я трачу время… Зачем?!! Может быть, его больше не будет, хотя я и вернусь… Прости меня, любовь!!!».

Эмоциональная окрашенность внутренней речи героя свидетельствует об активности процессов, происходящих в его душе. Мировоззрение вступило в неразрешимое противоречие с любовью, давшей смысл его существованию: «Я хочу любви! Но я с ним, а не с ней; я словно заколдован, зачарован, вынужден что-то выполнить, какое-то свое предназначение, хотя мне плевать на него, как и на тех, кто на меня его возложил», и Ян копал, не в силах остановиться, пока они не ушли из мира и от его любимой.

Характеристика Яна другими героями исходила преимущественно от Семенихина. «Ну что ты нудишь постоянно?! … Чего ты не радуешься ничему?!» «Ты что - хочешь только любви? Одной любви и только? Когда мы рыли туннель, когда мы обдумывали уход, ты был совсем другим… Мне казалось, что тебе нужны возможности для творчества, и для этого мы уходим. Меня интересовала политика, деньги… А тут получается - тебе, оказывается, необходима одна лишь Инна, и все! Ну, ты… прямо какой-то… обыватель!» «Ты… в угоду этой любви… вообще забыл себя! Твой долг, твоя миссия здесь, в этом мире, это что - только одна любовь?» Конфликт между Николаем и Яном вспыхивал при каждой новой встрече. «Мы собирались покинуть несовершенную тюрьму ради этой реальности, где мы можем быть самими собой, где нас оценят по заслугам - и что?! Я готов все организовать, все сделать для твоей раскрутки, реализации, ты же - творческая личность, но… где же твое творчество?!» - кричал Николай, в очередной раз пытаясь вытащить Яна из любви. Однажды Ян ответил, и этот ответ охарактеризовал его как личность: «…Я понял: любовь выше творчества, выше искусства. Искусство - жалкое подобие любви. Зачем мне заниматься суррогатом, когда у меня есть подлинник, оригинал, настоящее?»

Снова вырвавшись из политики, Ян отправился к Инне. В переходе его «повергло в настоящий ужас…осознание того, что он вдруг может не воплотиться, а остаться здесь, в переходе, и этот переход и есть настоящая истина, а пункты отправления и прибытия - просто иллюзия конкретности…». Он твердил про себя: «Одна секунда с Инной стоит всего. И рад тому, она мне еще предстоит, что ее еще не было, что я только устремлен к ней… Пусть я застряну в переходе! Пусть я уничтожусь, погибну, распадусь на неразумные сегменты… Но - потом. А сейчас… Сейчас… Да здравствует миг нашей встречи!».

И потом, в постели, словно в бреду: «…Я люблю тебя - я моего я, ты моего ты, любовь моей любви. Я хочу всю тебя, как все твое, мир как ты, ты как я…»

Здесь можно отметить, как при сохранении эмоциональности внутренней речи героя сужается ее тематика. По мере погружения в сон произносимые слова теряют связность, но не утрачивают при этом вложенного в них смысла. Высказывания являются результатом взаимодействия души и духа, единонаправленность всех устремлений героя свидетельствует о сформиро-ванной у него зависимости.

Но любимая уже мертва.

«Где я, что я, зачем и когда - вопросы застыли ледяными словами правды перед искрой внутреннего взора; на них не надо было отвечать, но лишь ждать.

В памяти осталось что-то ужасное, поэтому лучше быть здесь, или протиснуться вперед, вовне, за пределы глобального сплошного поля, отрицающего жизнь и смерть…. Я не хочу туда. Я хочу уйти, уйти, уйти. Вперед, вверх, за себя, за грань мира; оставить реальность и нереальность; выйти!»

«Больше мне не надо ничего; все в прошлом или в будущем. В прошлом - ты, рай, абсолютное счастье; в будущем - смерть, «великое может быть», как сказал Рабле. А что сейчас?! Ничто, ужас, мрак, ад, кошмар, терпинкод. Я ненавижу его, как ненавижу все то, что сейчас».

Внутренний облик героя - его мировоззрение, этические убеждения, вера, высказывания и поступки - все рушится от этого удара. Он теряет ценностные ориентиры, смысл жизни и вскоре вслед за этим надежду: «все распадется, все умрет, останется только вечная черная ночь и абсолютный холод».

«Ян замолчал. Потом превратился в красное, кровоточащее сердце.

- Да, я понял, мне никогда не найти ее здесь, в Черной Вселенной».

Изначально являвшийся недостаточно сильной и самостоятельной личностью, Ян Шестов лишается себя уже окончательно. Долгая череда наркотических и суицидальных эпизодов приводит его в Италию. «Мое сознание неожиданно проявилось от резкого вторжения в него слепящего света, громкой суеты повсюду, топота ног и разноречивого человечьего гомона. Я тряхнул головой, еще не понимая, что это все означает, пытаясь придти в какого-нибудь «себя». Я вспомнил. Меня звали Ян, моя любимая Инна умерла, а сейчас я где-то в Италии. Но почему?»

«Черная Вселенная, в которой мы живем, дает нам возможность воссиять, как одна из бесчисленных звезд, но затем полностью исчезнуть и раствориться в бесконечном черном мраке…»

Снова поддавшись на провокацию Николая Семенихина, Шестов отправляется устраивать теракт, решив взорвать статую Давида. «Я посмотрел на копию - в Москве тоже есть копия, везде, везде одни копии… Мне вдруг стало противно».

Напоследок Ян читает стихи:

«Уйди-уйди. Уходит прочь

Раскрытой тайны злая суть.

Сияющая, как миг, та ночь,

Уйдет, как смысл, куда-нибудь».

И в результате случайности взрывает оригинал статуи.

Последнее, что успевает подумать Шестов: «Что же это значит? Может, наш мир действительно не достоин великого искусства и… великой любви?!»

На основе анализа можно дать литературному герою Яна Шестова следующую характеристику: зависим, интровертирован, деструктивен, пассивен, невротичен. Основная ценность - любовь, социально-ориентированный тип. Художественная рефлексия позволяет судить о заниженной личностной самооценке. Мироощущение трагическое, развитый духовный мир. Герой активно осваивает и преображает художественную реальность: совершает поступки, ведет диалоги и монологи. Благодаря яркости внутреннего облика по праву занимает центральное место в композиции произведения.

Степень авторского внимания к данному герою максимальна, так как автор сам явился его прототипом (можно предположить, что имя «Ян» образовано от «Я»). Онтологическое предназначение героя - быть объектом авторской проекции, служить выражению чувств и мыслей автора, развитию сюжета. Автора герой интересует как особая точка зрения на себя самого. Во взаимодействии героя с художественным миром произведения проявляется смысловая и оценивающая позиция Радова по отношению к себе самому и окружающей действительности.

Тип отношений между автором и героем - на равных. В части глав повествование ведется от лица Яна. Концепт личности героя художественного произведения определяет его словесные характеристики. В данном случае основная функция речи героя - передача чувств: счастья любви и переживаний утраты. Для реализации этой задачи необходимо было придать речи Яна повышенную эмоциональную окраску.

Герой обладает высокой художественной значимостью. Глубочайшая индивидуальная черта образа - отрицание сущего; стремление всем своим существом выйти за пределы непосредственно данного. На протяжении повествования производится попытка становления личности в условиях исходно недоброжелательного мира. Удается достичь кажущегося успеха: герой обретает счастье. Но поскольку гарантировать его сохранность невозможно, в результате утраты полученного личность рассыпается.

2-й герой, Николай Семенихин - формальное воплощение характера жизнелюбивого человека и типа успешного политика

Его внешний облик представлен читателю при помощи портретного описания, описания поступка, вещей и жилища.

Николай Семенихин, друг Яна - жизнелюбивый, активный, деловитый школьник. С его внешним обликом читатель знакомится во второй главе: «Он был интриганом и счетоводом, чародеем жизнестойкости и веселого, здорового цинизма; смертным, конечно, но проживающим каждый миг своей жизни абсолютно правильно и комфортно, точно человек, абсолютно заполнивший толщиной туловища мягкость обволакивающего его кресла».

Портретное описание задает Николаю черты лица, не совпадающие с его возрастом: «…в Семенихине сразу обращала на себя внимание клочковатая, неаккуратно подстриженная, бородка-колкий-ворс, покрывающая рыжеватым волосом бороздящиеся мелкими-мелкими морщинками щеки». Подобный внешний вид подошел бы старику, но не пятилетнему воспитаннику детского сада. Кроме того, «прищур взгляда пожелтелых, словно никотиновые ногти, век и мутных, как туман в золотую осень, глаз излучал лукавство и страсть, и - одновременно - какую-то совершенно естественную лживость. Даже не лживость - всеядность; будто этот мальчик готов восхититься чем угодно и пойти до конца за любыми обстоятельствами жизни, немедленно, по мере их появления, формирующимися в уме словно в его собственную, идею. Да он убьет кого угодно на своем пути за эту идею - так он всерьез считает». Учитывая, что портрет обычно становится средством психологизации и свидетельствует о некоторых чертах характера, личность Семенихина по меньшей мере должна насторожить.

В душе его, как и в душе Яна, кипит ненависть к миру, в который их засунули, не спросив, как «в мрачную парашу бытия». Уже в пять лет Николай чувствует свою силу, готовится принести в мир перемены. «Он рожден быть успешным. С Колей можно было перевернуть Вселенную…»

Но первый же поступок выявляет в казавшемся сильным Семенихине труса. Пока Ян дрался с обидчиком девочки, «Семенихин тихо-тихо встал со скамьи и незаметно-незаметно поплелся вдаль - через кусты с белыми ягодами…. дошел до спального корпуса, рядом с которым кто-то играл в футбол. Через какое-то время он затесался в одну из команд, став правым полузащитником, и облегченно вздохнул»

Переживая ночью из-за своей трусости, он сбегает из садика на улицу.

«Я - предатель, трус, - грустно подумал Коля, - что мне делать?! Он - лучше меня, он - герой, он - настоящий мужчина, он защитил свою девочку, а я испугался и убежал. Как же мне теперь быть, тем более, что он простил меня?!»

И тут ему открывается выход из мира. «Песчинки песка, огороженные квадратом низеньких деревянных досок, засияли ему прямо в лицо, обдав его каким-то странным холодным огнем пугающей мощной энергии, кажется, сокрытой тут».

Это открытие вызывает у Коли восторг. Заодно он решает: «это понимание и станет моим истинным прощением, искуплением, покаянием…» - и перестает переживать из-за совершенной утром подлости. Ни сама подлость, ни легкость, с которой он отбросил муки совести, не говорят о Коле как о хорошем человеке.

И действительно, добра от него ждать не приходится даже лучшему другу.

Самыми яркими поступками Коли будет насильственное прерывание последней встречи Яна и Инны (» - Не-ет!!! - вскрикнул Ян, в то время как Коля Семенихин опять утаскивал его через переход обратно в свой мир») и предложение теракта: «…мой друг Коля Семенихин, который, несмотря ни на что, меня поддерживал, наконец, после очередной попытки самоубиться, пришел ко мне в больничную палату, принес, кажется, героин, еще какую-то еду» и попросил подорвать себя где-нибудь в людном месте.