Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Испанская культура - особое историческое образование в череде западноевропейских культур, отличающееся от соседних уникальным синтезом латинской, арабской, европейской, латиноамериканской культур (а также культур, отражающих состав населения страны, - каталонской, баскской, галисийской, еврейской, цыганской).

Каждая культура богата вечными образами, которые обладают рядом свойств, позволяющих им занимать центральное место в культурных тезаурусах: «высокая художественная и духовная ценность, содержательная емкость, неисчерпаемость смыслов; способность преодолевать границы эпох и национальных культур, актуальность; понятность, способность вписываться в системы других образов и участвовать в различных сюжетах, не теряя свою идентичность; переводимость на языки других искусств (изобразительное искусство, кино и др.), а также на языки философии, науки и т. д.». Количество вечных образов не так уж мало: это и персонажи мифов, всемирно известных произведений, это и имена крупнейших исторических деятелей, и названия предметов, и постоянные сюжеты. Особо значимые вечные образы, создающие образ национальной культурной картины мира можно назвать архетипами культуры.

Культура Испании дала миру три таких архетипа; это, прежде всего, два знаменитых персонажа - Дон Кихот и Дон Хуан. К ним есть все основания добавить некую центральную художественную идею испанской культуры, сформулированную Кальдероном в названии его философской драмы «Жизнь есть сон». Примечательно, что все три описываемые архетипа появились примерно в одно время - в XVII веке. Образ Дон Кихота создал Мигель де Сервантес Сааведра в романе « Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» («El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha», т. 1 - 1605г., т. 2 - 1615). Впервые образ Дон Хуана появился в пьесе «Севильский озорник и каменный гость» («El burlador de Sevilla y convivado de piedra», 1619-1620?) Тирсо де Молина, изданной в 1630 г. Пьеса испанского драматурга Педро Кальдерона де ла Барка «Жизнь есть сон» («La vida es sueсo») впервые была представлена в 1635 г. Все три писателя являются наиболее яркими представителями Золотого века испанской литературы.

Предметом нашего исследования является символика сервантесовского Дон Кихота. Цель работы - выявить специфику психологии национального сознания испанцев и русских сквозь призму образа Дон Кихота.

Для решения поставленной цели в работе ставятся следующие задачи:

- определить образ Дон Кихота как одного из важнейших архетипов испанской культуры;

- уточнить роль «Дон Кихота» в европейской литературе;

- выявить динамику образа Дон Кихота в романе Сервантеса;

- проанализировать специфику восприятия исследуемого образа испанским и русским менталитетами;

- изучить стилистику пародий на роман Сервантеса.

психология дон кихот сервантес

Глава I. Роль романа Сервантеса в европейской культуре

1.1 Архетипы испанской культуры

Остановимся более подробно на специфике основополагающих образов в испанской культуре.

Архетип Дон Хуана. Дон Хуан - легендарный испанский распутник, совращавший женщин и бросавший их, как правило, после первой же ночи. Прототипом легендарного дона Хуана считается аристократ, представитель древнего севильского рода по имени дон Хуан Тенорио. По преданию, его дерзкие любовные похождения, оставшиеся безнаказанными благодаря поддержке его близкого друга, короля дона Педро (1350-1369), долго наводили ужас на Севилью, пока наконец небесное правосудие - в лице убитого Хуаном командора дона Гонзаго - не положило конец бесчинствам. Существует и другая версия: Дон Хуана завлекли на кладбище священники, где и убили его, представив его смерть делом рук статуи командора, однако это тоже легенда, не подтвержденная документально.

Вводя в литературу образ Дон Хуана, Тирсо де Молина представил его как соблазнителя, без принципов, жаждущего только одного - завоевать и обесчестить женщину, причем любым способом (« всегда моим величайшим удовольствием было соблазнить женщину и, обесчестив, покинуть ее»). Он не брезгует обманом и предательством. Дружба для него ничто. Ради своих целей он готов на все.

Поскольку Дон Хуан восстает против социальных условностей, позднейшие авторы очень часто делали его атеистом и заставляли провозглашать антиклерикальные тезисы. Но Тирсо де Молина был священником и, судя по тому, как развивается сюжет пьесы, вовсе не стремился поощрить бесчинства Дон Хуана, введя в сюжет мотив небесной кары.

И в Севилью слух проник

Про меня, что озорник

Я большой, что нету лучшей

Мне забавы, чем спешить

К чьей-нибудь чужой невесте,

Поозорничать и чести

Девичьей ее лишить.

Архетип « Жизнь есть сон». Этот архетип воплощен в одноименной пьесе великого испанского драматурга Педро Кальдерона де ла Барка (1600-1681). Действие пьесы происходит в Польше, где правит некий монарх Басилио. На его престол претендуют племянники: инфанта Эстрелья и принц Московии Астольфо. Но им невдомек, что у Басилио есть законный наследник, его сын Сехизмундо, заточенный в башне. Король Басилио всю свою жизнь увлекался астрологией, и перед ем как его жена родила наследника, он обратился к астрологу, который по звездам предсказал, что его сыну уготована страшная судьба, из-за него умрет его мать, он будет сеять смерть и раздор повсюду, и собственный отец будет им свергнут с престола. Первое предсказание сбылось, и при родах умирает королева Польши. Дабы в дальнейшем не испытывать судьбу, король Басилио приказывает заточить мальчика в башне. Но через двадцать лет у него возникает сомнение в правоте астролога. Принца Сехизмундо решают освободить из заточения, чтобы проверить правдивость предсказания. Его спящего переносят во дворец и объясняют, что все, что было с ним раньше, было сном, что он является наследником престола. Не видевший прежде людей, кроме своего тюремщика Клотальдо, принц первым делом бросается на женщину, пытаясь ее изнасиловать, ее пытается защитить слуга, и тут же погибает от руки Сехизмундо, который выбрасывает его в окно. Астролог был прав, решает король и приказывает снова заточить принца в башне, что и было исполнено. Когда принц просыпается, ему объясняют, что то, что с ним произошло, было всего лишь сном. Но жители Польши свергают Басилио и предлагают трон Сехизмундо. Однако он, получив важный урок, отказывается от трона, излагая философию, которую можно рассматривать как квинтэссенцию архетипа « Жизнь есть сон»:

…Так сдержим же свирепость

И честолюбье укротим,

И обуздаем наше буйство, -

Да, только спим, пока мы в мире

Столь необычном, что для нас -

Жить значит спать, быть в этой жизни -

Жить сновиденьем каждый час

Ведь мы, быть может, только спим. […]

Что жизнь? Безумие, ошибка.

Что жизнь? Обманность пелены.

И лучший миг есть заблужденье,

Раз жизнь есть только сновиденье,

А сновиденья - только сны.

Архетип Дон Кихота. Дон Кихот - идальго, начитавшийся рыцарских романов и, потеряв рассудок, вообразивший себя странствующим рыцарем. Мигель де Сервантес Сааведра (1547-1616) создал образ, который вошел в число «вечных образов» мировой литературы. Существует множество точек зрения на образ Дон Кихота, что спровоцировано самим автором, задумавшим свой роман как пародию на рыцарский роман. Все в этом романе пронизано иронией, в том числе по отношению к герою. Но в то же время Сервантес возвышает своего героя. Вне всяких сомнений, Дон Кихот самый умный и начитанный герой романа, читателю остается только поражаться знаниями Дон Кихота в различных сферах деятельности и науки. Но откуда у « хитроумного» идальго такой объем знаний? Ведь, как известно из книги, основным и любимым чтением Дон Кихота были рыцарские и пасторальные романы.

Он знает несколько языков, разбирается в травах, литературе, астрологии, музыке, поэзии и во многом другом. Дон Кихот живет в двух мирах: реальном и выдуманном, построенном на его знаниях, почерпнутых из рыцарских романов. Жизнь в выдуманном мире - его осознанный выбор, ведь этот мир куда как более интересен и красочен, чем мир реальный. Всякое возвращение к реальному миру его удручает и расстраивает. Он выдумал свой мир, даму сердца, ради которой он и совершает все свои « подвиги», в его мире обитают колдуны и исполины. « Не случайно Сервантес называет Дон Кихота «ingenioso» , что неточно переведено как « хитроумный». Слово это пришло из латыни, где еще во времена Цицерона употреблялось в значении «щедро одаренный от природы», «даровитый», «талантливый», «остроумный», «изобретательный». Дон Кихот действительно изобретает особый мир и новые существа, которые в романе оказываются более живыми и индивидуальными, чем реальные. К реальному миру, как правило, относятся люди, имена которых почти не употребляются, их просто называют: священник, цирюльник, племянница, ключница, хозяин постоялого двора, герцог, герцогиня. И почти все они - люди «без свойств», как Алонсо Кихано и Альдонса. Зато имена существ, населяющих второй, воображаемый мир, стали известны всем, характеризуя мировые литературные типы: Дон Кихот, Дульсинея Тобосская и даже Росинант».

Три выделенных архетипа испанской литературы тесно взаимосвязаны. Так, в «Дон Кихоте» Сервантеса можно найти архетип Дон Хуана. По ходу действия романа мы встречаем юношу, молодого дворянина из богатой семьи Карденьо, чью судьбу искалечил его друг, некий дон Фернандо. Из рассказа Карденьо мы узнаем о коварстве дона Фернандо, который обманом, обещав жениться,обесчестил молодую аристократку, и, бежав, женился на невесте Карденьо, также завоевав ее обманом. Более того, три архетипа составляют некую единую структуру. Дон Кихот и Дон Хуан - очевидные противоположности: один олицетворяет благородство, честь, рыцарственность, другой - обман, безнравственность, вольнодумство. Один влюблен в Даму Сердца - Дульсинею Тобосскую, сохраняя верность этой любви во всех перипетиях судьбы, при том, что физической близости с ней нет, другой - ищет в отношениях с бесконечной чередой женщин прежде всего физического наслаждения. Но оба эти персонажа живут иллюзиями, их жизнь - это сон. И когда кальдероновский Сехизмундо, осознавший эту истину, предлагает «сдержать свирепость», «честолюбье укротить», «обуздать буйство», то он говорит о сдерживании ( через религию и философию) тех качеств национального испанского характера, которые сказались в деятелях Реконкисты, освободивших Испанию от мавров, конкистодорах, подчинивших себе целые страны в Америке, путешественниках, совершивших кругосветные путешествия, аристократах, уничтожавших восставший народ в испанских Нидерландах.

Три архетипа проходят через века развития испанской культуры. Объект данной курсовой работы - образ Дон Кихота - стал поистине «вечным» образом, который был, будет и остается актуальным по сей день.

1.2 Влияние «Дон-Кихота» на европейскую литературу

В XVI-XVII веках три европейские страны - Англия, Испания, Франция - пережили высокий расцвет драмы. Драма эта отразила драматические моменты гибели старого феодального строя и нарождение индивидуальности нового типа. По мере развития нового общества, новых прозаических меркантильных отношений шла замена драмы романом, вытеснение драматической формы прозаической и эпической. Роман постепенно вытесняет драму.

В этом смысле Сервантес сыграл решающую роль. Ранее прозаическое развитие Испании дало ему возможность создать великий роман, по следам которого шли романисты других европейских стран.

Во Франции в XVII веке новые отношения складывались медленно. Реалистический роман там играл второстепенную роль и не достиг настоящей высоты. Представителями его в XVII веке были Сорель, Скаррон, Фюретьер. У их наметились новые тенденции, но они не достигли настоящих высот.

В романе Сореля «Похождения Франсиона» рассказывается о похождениях молодого дворянина, приехавшего из провинции в Париж и попавшего в дурную компанию. Перед читателем проходит целая вереница типов. Среди них привлекает наш интерес школьный педант Гортензий, говорящий напыщенным условным языком.

Скаррон - автор «Комического романа», типичного романа странствий. В нем повествуется о скитаниях по французской провинции труппы актеров. Низменной и комической провинциальной действительности Скаррон противопоставляет идеальную сферу.

Наконец, роман Фюретьера под названием «Буржуазный роман», про который он говорит, что хотел изобразить «славных людишек простого звания». Героями его романа являются буржуа и чиновники. Среди действующих лиц дочь прокурора Жавотта, которая увлекается прециозными романами.

Во французской литературе эти писатели явно на втором плане. Первым произведением этого типа, имеющим подлинно мировое значение, является роман Лесажа «Приключения Жиль Бласа из Сантильяны».

Книга Лесажа возникла под прямым влиянием испанской литературы и прежде всего испанского плутовского романа, и действие ее даже происходит в Испании. И все же влияние «Дон Кихота» несомненно чувствуется в нем. «Жиль Блас» также построен на авантюрной композиции. Это тоже роман странствий, есть в нем и вставные новеллы и, как и три предыдущих романа, это комический роман.

Но главное, конечно, не в этом. В центре «Жиль Бласа» - рядовой человек, обыкновенная личность, а не гиперболическая фигура, что, как мы отмечали, проявилось в «Дон Кихоте», где большинство действующих лиц, если не считать двух главных персонажей, являются такими рядовыми людьми. Не случайно известный критик Сен-Бев сказал о герое романа: «Жиль Блас - это вы, это я, это все». Как видим, влияние «Дон Кихота» как романа странствий особенно определенно чувствовалось в XVII и XVIII веках, когда еще не сложилась буржуазная действительность и когда роль семьи еще не определила форму романа.

Если в применении к роману Лесажа можно говорить о влиянии «Дон Кихота» только в каком-то общем смысле, о влиянии того типа романа, который создал Сервантес, и изображения рядовых, средних, ничем не примечательных людей, то в Англии дело обстояло гораздо серьезнее. В Англии шел глубокий, неизмеримо более глубокий, чем во Франции, процесс буржуазного развития, складывалось денежное общество и та прозаическая действительность, которую так мастерски изображал Сервантес.

Сама просветительская идеология очень рано осложнилась в Англии критическими мотивами; наметилось разочарование в прогрессивном развитии. Все это привело к тому, что изменились взгляды на соотношение прошлого и современности. К тому же основным жанром литературы становится именно роман.

Происходит переоценка образа Дон Кихота. В пьесе Бьюмонта и Флетчера «Рыцарь пламенеющего пестика» был изображен подручный бакалейщика, который, начитавшись рыцарских романов, решил стать рыцарем. Вызывает он только насмешку и пренебрежение. Персонажи подобного типа - провинциальный судья Гудибрас и его помощник Ральф, которые считают себя великими блюстителями закона и которые, по словам автора поэмы Батлера, созданы не без влияния Сервантеса и его героев, тоже изображены с беспощадной насмешливостью.

Для просветителей, борцов против отжившего феодального строя, Дон Кихот, желающий возродить рыцарство, только комическая и отрицательная фигура.

Так было до появления комедии Фильдинга «Дон Кихот в Англии», написанной тогда, когда противоречия нового строя начали выступать, и рассматривать поведение Дон Кихота только как безответственное бахвальство стало невозможно.

Фильдинг написал свою пьесу в два приема. Он начал ее, будучи студентом университета, когда ему был 21 год от роду, и продолжал ее через пять лет. Как можно предполагать, вначале он просто набросал эпизоды, являющиеся сценическими вариантами эпизодов первой части романа. Дон Кихот снова принимает постоялый двор за замок. Трактирщик требует денег за пребывание здесь. У Дон Кихота и Санчо, естественно, денег нет. Дон Кихот посылает Санчо Пансу за Дульсинеей. Тот привозит служанку Изавель и выдает ее за принцессу. Противником Дон Кихота выступает Рыцарь Большой Мошны.

Доротея и Фейрлав любят друг друга. Но отец Доротеи Томас хочет выдать ее за наглого грубияна Беджера. Он польстился на его богатство. И тогда вмешивается Дон Кихот. Он защищает влюбленных молодых людей, говорит, что в браке важна любовь, и устраивает их счастье.

Санчо набрал на постоялом дворе продуктов и хотел их увезти, однако был разоблачен.

Очевидно, дописывая пьесу, Фильдинг ввел чисто английский мотив -приближаются выборы. И для того, чтобы на них подзаработать, нужен кандидат от оппозиции. И им хотят сделать сумасшедшего Дон Кихота. Как видим, ситуация английская. Есть и чисто английские типы: крючкотвор-адвокат, педант-доктор, тупоголовый помещик. При этом Фильдинг считает, что природа человека везде одинакова. Английские типы мало чем отличаются от испанских, полагает он и уверенно их изображает.

Дальше наступает полоса развития английского романа. Причем, начиная с Фильдинга и вплоть до Стерна, роман этот в разной степени отражает разочарование в той меркантильной действительности, которая складывалась в Англии, разочарование в практицизме и здравом смысле. И большая английская литература создает целый ряд характеров, которые светят отраженным светом Дон Кихота, представляют собой вариации на тему Дон Кихота.

Это пастор Абрагам Адаме, сэр Ланселот Гривз, лейтенант Лисмахаго, доктор Примроз, Йорик. Однако появились и попытки приспособить образ Дон Кихота к буржуазной морали и обывательскому существованию.

Таков роман Шарлотты Леннокс «Дон Кихот девица». Героиня живет в глуши и бредит романтическими представлениями о любви и поклонении. Она всех, вплоть до собственного садовника, принимает за своих поклонников и обожателей. Но соприкоснувшись с реальной жизнью, отказывается от своих мечтаний и становится на реальную почву.

Под стать этому роману и роман Ричарда Грейвса «Духовный Дон Кихот или летние странствования мистера Джефри Уайльдгуза». Сын богатого фермера, начитавшись сочинений религиозных методистов, отправляется восстанавливать религиозный методизм. Его в качестве оруженосца сопровождает сапожник Джерри Тэгвел. Пережив ряд комических неудач, он отказался от методизма и вернулся к ортодоксальной вере.

Наконец, Мария Эджуорт в своей повести «Фарестер» изображает поклонника Руссо, который, презирая цивилизацию, уходит из дома своего опекуна, чтобы служить народу, но терпит крах и возвращается к обывательскому существованию. Избавившись от своих глупых, донкихотских мечтаний, он твердо становится на земную почву.

Рядом с этими поверхностными, проникнутыми обывательским духом произведениями, крупнейшие английские писатели глубоко и последовательно осваивали опыт Сервантеса. И на первое место здесь надо поставить Фильдинга.

Интересно, что Фильдинг видит достоинство романа Сервантеса именно в том, что это не роман-жизнеописание, а роман-история. Фильдинг раскрывает свою точку зрения. Он считает, что Сервантес изображает «цивилизацию», то есть современное общество со всеми его особенностями. Фильдинг тоже должен изображать это общество и хочет противопоставить ему тип Дон Кихота. Фильдинг не только учился у Сервантеса изображать жизнь. Он ценил и то, что Сервантес стремился не просто развлекать, но и просвещать и перевоспитывать испанцев, и направил свой роман против их заблуждений.

Фильдинг видел не только сумасшествие Дон Кихота, но и благородные его черты, и противопоставил их растущим в Англии новым отношениям. Как и Сервантес, Фильдинг, автор своих книг, находится в них на первом плане, обращается к читателю, шутит с ним и наставляет его. Фильдинг не переносит Дон Кихота в Англию, как он это делал в пьесе, а находит донкихотов в самой английской жизни.

Вот роман Фильдинга «История-приключений Джозефа Эндрюса и его друга Абрагама Адамса». У романа есть подзаголовок: «Написан в манере Сервантеса, автора Дон Кихота». И в романе Фильдинга эпическое естественно соединяется с комическим. Книга построена на изображении того, как лакей Джозеф возвращается из Лондона к себе домой. С ним едет его возлюбленная Фанни и его друг пастор Абрагам Адаме. Они скитаются по стране, их приключения развертываются на постоялых дворах, на больших дорогах, в аристократическом доме и в хижине бедняка. Своеобразным Дон Кихотом является деревенский пастор Адаме. Друг и покровитель героев книги, этот священник близок к простым людям. В нем есть человечность, но нет благоразумия, нет и трагизма. Он рассеян и неопытен, предан отвлеченной античной учености, в какой-то мере смешон.

С «Дон Кихотом» соприкасается и «История Тома Джонса Найденыша». Роман этот уже носит семейный характер, изображает то, что происходит в доме сквайра Олверти. Олверти тоже обладает наивностью, родственной Дон Кихоту. Однако центральную часть романа составляют скитания Тома Джонса, тоже не лишенного донкихотских черт, и его Санчо Пансы, трезвого и стоящего обеими ногами на земле Партриджа.

Дух Дон Кихота веет и над творчеством Смоллета, который перевел роман Сервантеса на английский язык.

Можно сопоставить с Дон Кихотом коммодора Траньона, который объявил свой дом крепостью и перенес в него устав военно-морского флота.

У героя романа «Родерик Рэндом» есть оруженосец Стрип, у героя романа «Перегрин Пикль» - оруженосец Пайпс.

Английского Дон Кихота Смоллет изобразил в сравнительно слабом романе «Приключения сэра Ланселота Гривза». Молодой йоркширский баронет, владелец поместья, одел рыцарскую форму и отправился странствовать в сопровождении оруженосца. Он друг и заступник народа, он видит, что на выборах выбирают людей недостойных. Оба кандидата, и помещик-тори, и делец-виг, очень далеки от его интересов, а сами избиратели подкуплены и немногого стоят. Рыцарь попадает в тюрьму, как бродяга. Донкихотский протест героя ни к чему не привел. В конце этого романа герой становится на позиции «разумного эгоиста». Но Смоллет не отказался от образа Дон Кихота и дальше. Среди чудаков, выведенных им в романе «Путешествие Хамфри Клинкера», надо назвать шотландца Лисмахаго, который много претерпел от индейцев в Америке, а теперь доказывает, что бедность предпочтительнее богатства.

Герой романа Гольдсмита «Вексфильдский священник» пастор Примроз также не знает жизни, добр и простодушен, как Абрагам Адаме. Таким же чудаком является и дядя Тоби из романа Стерна «Жизнь и мнения Тристама Шенди». Как видим, новым экономическим отношениям и коммерческой атмосфере, которая складывается в Англии, английские писатели начинают противопоставлять персонажа типа Дон Кихота и находят в нем нечто положительное.

Также, следует остановиться на более редком случае влияния романа Сервантеса в XIX веке.

В Англии в это время есть разительный пример такого влияния
«Дон Кихота» на значительное произведение литературы. Мы имеем
в виду «Записки Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса. Книга, без-
условно, навеяна «Дон Кихотом». Мы говорим о двух главных героях
и о самом сюжете, основанном на похождениях действующих лиц.
Но Диккенс дал оригинальную трактовку двух главных персонажей
и их похождений.

Современный Дон Кихот - Пиквик - джентльмен среднего класса. Вся жизнь его была посвящена коммерции. Он скопил себе порядочное состояние, обрел досуг и пустился в мир приключений. Прежде занятый делами, он лишь сейчас открыл глаза на жизнь и обнаружил наивность и младенческое незнание ее.

Несмотря на свой почтенный буржуазный облик, Пиквик по своей психологии очень далек от буржуазии и, невзирая на свои комические черты, всегда готов, как рыцарь, броситься на борьбу против зла. Но в отличие от Дон Кихота, свято преданного Дульсинее, Пиквик убежденный холостяк и панически боится, что его женят.

Если Пиквик - это Дон Кихот, то Сэм Уэллер, его слуга, - Санчо Панса. Если Пиквик ничего не знает о жизни, то Сэм Уэллер знает о ней все. Это пробивной, трезвый и ловкий лондонец из простонародья, который не прочь выпить и приударить за горничной, воспользоваться любыми благами жизни.

Сэм Уэллер тоже, как и Санчо Панса, своеобразный философ, постоянно изрекающий комические сентенции; комизм этих изречений может заключаться в неуместности того, что говорится по отношению к данной ситуации («Нет, в порядке очереди, как говорил палач, вздергивая людей на виселицу»), или в неприменимости к данной ситуации характеристики («Он жертва супружеской жизни, как сказал капеллан Синей бороды, прослезившись от жалости на его похоронах»).

Но, при всей своей трезвости и практицизме, Сэм Уэллер глубоко привязан к Пиквику и навсегда полюбил его. Он даже называет его «Ангел в гетрах».

Так Диккенс дал свой вариант двух главных типов романа Сервантеса, раскрыл и в них те же общечеловеческие черты.

Если не считать таких исключений, как «Записки Пиквикского клуба», роман в XIX веке теряет характер комической эпопеи, в нем преобладают серьезные чувства и серьезные отношения, отношения мужчины и женщины (достаточно вспомнить «Адольф» Бенжамена Констана или романы Стендаля), исчезают романы-странствия, их заменяют романы-жизнеописания (те же романы Стендаля), роман твердо становится семейной формой. Естественно, что влияние «Дон Кихота» падает. Но, подводя итоги двум векам развития европейского романа, романа-истории, можно сказать о том, что это влияние было огромным.

Глава II. Образ Дон Кихота как элемент национальной картины мира

2.1 Эволюция образа Дон Кихота

Со времени создания "Дон Кихота" прошло около 400 лет. За эти годы роман Сервантеса бесчисленное число раз переиздавали, переводили на многие языки, он трактовался в критике, публицистике, научных сочинениях; появлялись пьесы, в которых фигурировали Дон Кихот и Санчо Панса; делались иллюстрации к роману.

Все варианты прочтения "Дон Кихота" так или иначе тяготеют к двум противоположным подходам: один акцентирует сугубо комическую сторону похождений и бесед Дон Кихота и Санчо Пансы, другой основан на представлении о том, что за внешним комизмом разнообразных ситуаций, в которых оказывается знаменитая пара сервантесовских героев, за авторской иронией и пародией на рыцарские романы скрывается серьезное, если не трагическое содержание, побуждающее читателя не столько смеяться над Рыцарем Печального Образа, сколько сострадать ему.

Долгое время "Дон Кихот" рассматривали только как пародию на рыцарские романы, уничтожению влияния которых он способствовал. Полагали также, что Сервантес в образе Дон Кихота развенчивал короля Карла I, неудачные войны которого были у всех на устах. Французские просветители XVIII века, воевавшие против феодальных норм, видели в Дон Кихоте, желающем возродить рыцарство, только смешную и нелепую фигуру, а слово «донкихотствовать» употребляли в смысле «смешить», «чудить», «фантазировать».

Вольтер трактовал историю Дон Кихота как изображение жизни главы ордена иезуитов Игнасия Лойолы. Подобное толкование продолжало жить у многих мыслителей и публицистов и в первой половине XIX века.

Коренной перелом во взглядах на Дон Кихота произошел в начале XIX века - в эпоху романтизма. Разочарованные в современном обществе и видевшие в рыцарях носителей высокого общественного идеала, романтики стали воспринимать фигуру Дон Кихота весьма сочувственно. Байрон даже ставил Сервантесу в вину его насмешки над рыцарством.

Насмешкою Сервантес погубил

Дух рыцарства в Испании; не стало

ни подвигов, ни фей, ни тайных сил,

Которыми романтика блистала,

Исчез геройский дух, геройский пыл -

Так страшно эта книга повлияла

На весь народ. Столь дорогой ценой

Достался «Дон Кихот» стране родной...

(Перевод Т. Гнедич)

Именно романтики, и прежде всего немецкие романтики, внесли особенно много в реабилитацию личности Дон Кихота. Вообще, XIX век, в отличие от XVIII-гo, стал веком, когда Дон Кихот начал превращаться в положительную фигуру. Сказать человеку, что он Дон Кихот, обозначало теперь сделать ему комплимент.

В XIX веке немецкие теоретики сказали самое важное о Дон Кихоте. Представители немецкого романтизма первые разгадали, что «Дон Кихот» - не просто пародия и что в романе заключена философская концепция. Прежде всего, здесь имеется в виду Август Вильгельм Шлегель, который сказал, что Дон Кихот - это поэзия, а Санчо Панса - проза.

Эту мысль развивали представители немецкой философии. Ее уточнил Шеллинг. Он увидел в романе Сервантеса разрыв между мечтой и жизнью. Наконец, Гегель, завершающий развитие немецкого идеализма, считал, что смысл романа в столкновении романтической личности с прозаической действительностью, с которой она борется устаревшими и ставшими анахронизмом средствами.

Выходя за пределы романтизма, необходимо заметить, что Генрих Гейне дал глубокое и оригинальное истолкование романа. Он верно объяснил, к чему стремился Сервантес и что у него получилось в конечном счете. «Сервантес ставил перед собой очень скромную цель. Он хотел всего лишь дать сатиру на упомянутые (рыцарские) романы, показать их нелепость и предать их всеобщему осмеянию, а значит, и уничтожить их. И это удалось ему самым блистательным образом. Но перо гения всегда больше самого гения, оно всегда достигает гораздо дальше, чем это предполагалось в его замыслах, обусловленных временем, и Сервантес, сам того ясно не сознавая, написал величайшую сатиру на человеческую восторженность». Гейне чрезвычайно точно объяснил характер отношения Дон Кихота к жизни и выражаемые им рыцарские идеалы. Он не просто противопоставляет идеал и действительность. Он показывает, что беда Дон Кихота заключалась в том, что он пытался оживить идеалы прошлого. Гейне отметил, как тяжело приходится людям, которые хотят слишком рано ввести идеалы будущего в современную жизнь. Этим самым, он подчеркнул слабость и недостаточность того идеала, который не опирается на жизнь.

Таким образом, философский смысл романа Сервантеса - соотношение идеала и жизни - был уже раскрыт немецкой критикой.

Русская критика внесла очень существенные оттенки в понимание романа. Здесь можно назвать четыре имени - Белинский, Герцен, Тургенев, Луначарский. Каждый из них блестяще характеризует разные стороны романа.

Белинский решительно заявил, что «Дон Кихот», вместе с пьесами Шекспира, начал новый период в истории европейской литературы. «"Дон Кихотом" началась новая эра нашего, новейшего искусства. Он нанес решительный удар идеальному направлению романа и обратил его к действительности». И раскрывая смысл романа, Белинский замечает: «Кстати, что такое Дон Кихот? Это благородная личность, деятельность которой растет на почве фантазии, а не действительности».

Нечто подобное говорит и Герцен: «Дон Кихот - один из самых трагических типов людей, переживших свой идеал».

Герцен ввел понятие «Дон Кихот революции». О таком Дон Кихоте он говорит, вспоминая героев революции 1789 года, которые сражались за высокие идеалы, но вынуждены доживать свою жизнь среди разбогатевших мещан. Идеалы ушли в прошлое.

Очень много ценного о личности Дон Кихота сказал Тургенев в своей речи «Гамлет и Дон Кихот». Не случайно эта речь неоднократно печаталась в виде предисловия на родине Сервантеса. Прежде всего, Тургенев реабилитировал Дон Кихота и противопоставил его Гамлету. Он говорит о Дон Кихоте: «В донкихoтcтвe нам следовало бы признать высокое самопожертвование, только схвачено с комической стороны». Развивая эту мысль, Тургенев утверждает: «Самую жизнь свою он ценит настолько, насколько она может служить средством к воплощению идеала и водворению истины, справедливости на земле». Отсюда значительность его личности: «Дон Кихот - энтузиаст, служитель идеи, а потому обвеян ее сиянием». Не случайно Санчо Панса идет за ним. Масса всегда идет за теми, кто ведет к духовной цели. Эта цель определяет поведение Дон Кихота. Отсюда его простота и спокойствие. Он настоящий джентльмен и порядочный человек.

Меткую и верную характеристику Дон Кихота дает Луначарский, подметивший в нем некоторые новые черты. «Обыкновенно говорят так: Сервантес понял, что рыцарство умерло, нет больше почвы для рыцарей, последний рыцарь должен быть смешным». И добавляет: «Хоронить-то феодализм он хоронил, но хоронил не просто. Он хохотал над этим феодализмом, но и оплакивал его лучшие черты - лучшие рыцарские заветы». Луначарский проницательно раскрыл двусторонность позиции Сервантеса. Он хоронил феодализм, понимал, что он отжил свой век, но понимал и то, что приходящий ему на смену общественный строй далек от идеала и лишен тех рыцарских заветов, которые были у феодализма.

Русская теоретическая мысль дала ответы на многие вопросы, возникающие при чтении знаменитого романа, и многое разъяснила.

Усилиями ряда мыслителей позиция Дон Кихота раскрыта: его одушевляет высокий идеал, но этот идеал не отвечает реальности и потому ставит его в смешное положение.

2.2 Испанский Дон Кихот

Сервантес в своем «Дон Кихоте» как никто другой выразил основную идею испанской литературы, главный ее тезис. Что имеется в виду?

В истории Испании был момент резкого перелома, решительного отрезвления. Испания была великой империей, в которой, по патетическому утверждению современников, «никогда не заходило солнце». Она владела частью Италии и Фландрии, у нее были богатые заокеанские колонии. Создавалось впечатление безграничной устойчивости и мощи. Но Испания была колоссом на глиняных ногах. Скоро обнаружилось, что величие и устойчивость эти иллюзорны.

Отрезвление наступило в конце XVI века. Испания повернула от пышности и блеска к бедности и нищете, от мощи к бессилию, от величия к упадку. Переход от иллюзий к реальности, отрезвление и соотношение иллюзии и реальности и составляет главную тему «Дон Кихота» и всей испанской литературы.

Эта тема находит отражение в творчестве Кеведо. В своем произведении «Сновидения» он показал погружение в царство иллюзий, которое помогает понять истинную суть реальной испанской жизни вообще. И Кеведо не одинок. Можно напомнить о таких произведениях, как «Сомнительная правда» Аларкона, где тема истины и лжи, иллюзии и реальности занимает центральное место. К пьесе Аларкона надо добавить комедию Тирсо де Молины «Крестьянка из Сагры». Крестьянин Фелисиано хочет покончить с собой, когда убеждается, что идеальная дама, которую он любил, не что иное, как мечта. Другой персонаж комедии, дон Луис, ревнует вымышленную героиню поэмы Ариосто Анжелику к ее возлюбленному Медоро.

В комедии Тирсо де Молина возникает та же тема иллюзий и реальности, которая составляет основу «Дон Кихота».

Конечно, в каждом отдельном случае эта тема перехода от иллюзии к реальности трактуется в соответствии со временем, приобретает иной, соответствующий эпохе оттенок.

Но «Дон Кихот» продолжает жить в испанской литературе. Возьмем, например, XVIII век, «Марокканские письма» Хосе Кадальсо. Мавр путешествует по Испании и сообщает своим соплеменникам о жизни и нравах испанцев. В одном письме есть такой абзац: «Есть у этого народа книга очень восхваляемая. Я читал ее и она мне, безусловно, понравилась. Но меня все время грызет подозрение, что в ней буквальный смысл один, а истинный -- совсем другой. Мы читаем о различных экстравагантных приключениях безумца, верящего в то, что существуют великаны, волшебники и т.д. Читаем кое-какие сентенции, вложенные в уста глупца, и многие сцены жизни, подвергаемые удачной критике. Но под этой видимостью, как мне кажется, скрывается масса глубоких и важных мыслей». Хосе Кадальсо почувствовал глубину романа Сервантеса, наличие в нем важных мыслей, но каких мыслей - он не раскрыл.

Перейдем в XIX век. Вот что пишет о «Дон Кихоте» выдающийся публицист, революционный демократ Мариано Хосе де Ларра в своей статье «Литература»: «Роман, порождение голой фантазии, оказался представленным в нашей литературе и к тому же в такое время, когда этот жанр оставался еще неведомым для всей остальной Европы... "Хитроумного идальго", этого предельного достижения человеческого гения, было бы достаточно для увенчания нас лаврами...». Ларра не только выразил восхищение «Дон Кихотом», но и отметил роль, сыгранную испанским романом вообще и «Дон Кихотом» в частности в развитии европейского романа.

Говоря об испанской литературе XIX века, надо, прежде всего, упомянуть Хуана Валеру. Он написал несколько содержательных работ о «Дон Кихоте». В одной из них есть такая верная и глубокая мысль: «"Дон Кихот" - это пародия на рыцарские романы, но, выступая против рыцарской литературы, автор вдохновляется рыцарским духом». Лучший роман Хуано Валеры «Иллюзии доктора Фаустино» развивает ту же тему -- иллюзии и реальность. Иллюзии героя разбиваются о действительность, и он кончает жизнь самоубийством.

В испанских романах и повестях существует множество типов, близких к Дон Кихоту и Санчо. Таковы, например, фанатически преданный феодальному принципу чести нищий дворянин Робустьяно и воплощающий народный здравый смысл и нравственное здоровье мужичок Торрибио Масоркас из повести Переды «Гербы и кошельки», героиня романа Бенито Переса Гальдоса «Обездоленная», вообразившая себя знатной дамой.

Современный писатель Хулио Льямасарес написал роман «Желтый дождь», в котором рассказывается о гибели деревни, которая исчезла с лица земли. Герой романа потерял семью, остался в опустевшей деревне один. Он умрет и никто не узнает о его агонии и смерти. Герой успевает раскрыть нам свое имя-прозвище - его зовут Андрес Сосас Безумец. Молодой критик Кляус сделала тонкое наблюдение - это прозвище связывает его с Дон Кихотом. То, о чем Безумец рассказывает, не просто истина, оно граничит с фантазией и заключает в себе нечто иллюзорное.

Также, существует произведение, которое связано с «Дон Кихотом» только косвенно. Это «История знаменитого проповедника» Хосе Франсиско Ислы. Герой книги, деревенский житель Херундио, изучает богословие под руководством бестолкового монаха, брата Бласа. Если Сервантес рисует пародию на рыцарские романы, то произведение Ислы строится на пародиях на церковные проповеди. Исла хотел направить церковное красноречие на верный путь.

Особенно интенсивный период истолкования «Дон Кихота» в Испании падает на конец XIX и начало XX века, период расцвета модернизма в литературе. Однако это не просто и не столько истолкования, сколько применение образа главного героя к своим идеологическим целям. Модернисты были, как правило, настроены против эгоистической и прозаической буржуазной действительности и хотели ей противопоставить рыцаря Дон Кихота.

Первый, кого здесь надо назвать, предшественник «поколения 98 года» Анхель Ганивет. Вот смысл его концепции Дон Кихота, изложенной в его труде «Испанская идеология». Дон Кихот - идеальный символ, воплощающий дух испанского народа, так же как Робинзон Крузо воплощает дух народа английского. В этом сопоставлении наглядно выступает разница между двумя народами. Робинзон живет в кругу материальных интересов, Дон Кихот творит идеал. Ганивет излагает особенности испанской национальной психологии, опираясь не только на биологические факторы, но и на религиозные и нравственные воззрения. Дон Кихот является идеальным представителем испанской нравственности. У испанцев нет общего юридического кодекса и потому они не доверяют закону и законникам, они сторонники не законности, а справедливости. Божественная справедливость - вот что движет Дон Кихотом, когда он освобождает каторжников. Никто не имеет права наказывать виновного, в то время как другие виновные ускользают через щели закона.

Истинным образцом такого испанца, живущего по образу и подобию Дон Кихота, является герой романа Ганивета «Труды неутомимого созидателя, добродетельного Сида», построенного на раскрытии образа главного действующего лица. Это государственный служащий, в котором есть нечто донкихотское. Он наивен, робок, неуклюж в общении с женщинами, но при этом стойкий защитник справедливости.

То, что писал Анхель Ганивет, углубляют и развивают представители «поколения 98 года» и самый яркий из них - Мигель де Унамуно. Унамуно считает, что «Дон Кихот» - Библия испанского народа, а сам Дон Кихот - символ испанского характера. Причем, Унамуно меньше интересовался Сервантесом, нежели Дон Кихотом. Он называл себя кихотистом, а не сервантистом, говорил, что Сервантес не один написал роман, что он был только отцом Дон Кихота, а матерью его был испанский народ. Унамуно утверждал, что Дон Кихот стоит выше Сервантеса и что Сервантес сам не понимал, кто такой Дон Кихот и что такое он написал. Однажды Унамуно даже сказал, что он сам написал этот роман.

Образ Дон Кихота сопровождал Унамуно на всех этапах его идейного развития. Он написал книгу «Жизнь Дон Кихота и Санчо», которая представляет собой комментарий к роману. Дон Кихот безумен. Это идеальное безумие, победа воли над разумом. Именно поэтому он может возглавить новый крестовый поход против спячки и пошлости; надо заразить испанцев безумием Дон Кихота. Образ Дон Кихота обретает у Унамуно явно антибуржуазный характер, обретает черты вождя в борьбе против буржуазной пошлости и спячки.

Порой Унамуно привносил в образ Дон Кихота черты религиозного служения и даже сближал его с Игнасием Лойолой. Это может показаться странным. Но не должно таковым казаться, ибо некоторые теоретики уподобляли Дон Кихота Иисусу Христу.

По-другому подходил к Дон Кихоту другой член «поколения 98 года» - Асорин (Хосе Мартин Руис). Он связывал его образ с возрождением родины, с ее пейзажами, с интимным, личным ее ощущением. В своей книге «Путь Дон Кихота» он рассказал, как прошел по маршрутам Дон Кихота в Ламанче, по тем местам, по которым прошел Дон Кихот. Ему кажется, что он видел дом, где жил Дон Кихот, и даже видел его фигуру. Ничего не изменилось за 300 лет.

Весьма консервативным человеком испанский писатель и философ Маэсту. Он панически боялся революции. В Дон Кихоте он видел воплощение католической испанской монархии, представителя Бога рыцарства, способного утвердить идеал уходящего прошлого. Маэсту считает, что Испания уже истощила свои силы и пролила свою кровь во времена Сервантеса, она должна снова пролить ее, чтобы восстановить свое прежнее положение.

Наконец, последний, кого надо назвать - Ортега-и-Гассет. Он был моложе деятелей «поколения 98 года», но реакционные антигуманистические тенденции были выражены у него гораздо сильнее и ярче. В своей книге «Размышления о Дон Кихоте» он писал, что Сервантес скрыл в Дон Кихоте испанский секрет. С точки зрения Ортеги-и-Гассета, культура - это вещь, которая делает жизнь человека более уютной. Беда Дон Кихота в том, что он мало интеллигентный герой. «Некоторые предпочитают Алонсо Кихано Доброго. Другие - Дон Кихота. Я бы скорее предпочел Алонсо Кихано Ученого», - говорит Ортега-и-Гассет.

Гораздо более светлой и приятной фигурой был Антонио Мачадо, который в процессе своего развития перешел на демократические позиции. Мачадо тоже обращался к образу Дон Кихота. Свою систему взглядов Мачадо считал экзистенциалистской. Следуя за Лейбницем, он исходил из того, что личность - это монада. Но, в отличие от других экзистенциалистов, полагал, что личность не одинока, она нуждается в других людях. В качестве примера он приводит роман Сервантеса: «Можно с уверенностью сказать, что Дон Кихот и Санчо не заняты ничем более важным -- по крайней мере, для них самих -- чем их разговоры друг с другом. Нет ничего более надежного для Санчо, чем душа его сеньора. Перед нами предстает диалог между двумя монадами, самодовлеющими и все же жаждущими дополнить себя, творящими и утверждающими свое "я" и вместе с тем стремящимися к недостижимому самовыражению».

Мысль о неразрывной слитности Санчо Пансы и Дон Кихота говорит о единстве и гармонии их, противостоящей индивидуализму и эгоизму.

Если Антонио Мачадо видел в изображении Дон Кихота и Санчо Пансы «символ единства людей», то Федерико де Онис извлек из романа библию индивидуализма и противопоставил его тому растворению в массах, которое свойственно современному обществу. Не приходится говорить, что в этих суждениях философов XX века часто проглядывают реакционные тенденции. Но какие-то действительные черты типа, пускай в искаженном виде, они ухватывают.

Большинство приведенных трактовок далеки от идей Сервантеса, но они еще раз по-своему свидетельствуют о богатстве содержания, заложенного в созданный писателем художественный тип.

2.3 Русский Дон Кихот

Русская судьба «Дон Кихота» - не просто национальная версия общекультурного процесса, но один из редких в истории культуры примеров превращения частного литературного явления одной страны в доминанту культурной и общественной жизни другой страны, с неизбежной утратой многих, если не большинства конкретных историко-литературных особенностей.

Русские в «Дон Кихоте» увидели не просто гениальную книгу, но притчу о человеческом предназначении, а в герое романа - пророка или лжепророка, миф о котором может служить ключом к событиям русской интеллектуальной и общественной жизни.

Были попытки раскрыть причины особой популярности «Дон Кихота» в России, а также охарактеризовать национальное своеобразие этого восприятия. Одни полагали, что основная среди этих причин - несомненная близость, существующая между русским и испанским национальным характером, такие общие черты, как поиск Абсолюта, порывы духа и привязанность к земле, осознание своей мессианской роли в Европе и т. д. С точки зрения других, восприятие «Дон Кихота» в России -- это «синтез аскетизма и страсти»; роман Сервантеса стал в этой столь далекой от Испании стране трагическим символом, как нельзя лучше выражающим переломную, конца XIX - начала XX века, эпоху.

Первые упоминания о «Дон Кихоте» относятся в России ко второй половине XVIII века. Сумароков опубликовал статью под названием «О чтении романов», где утверждал, что романы губят время читателей и развращают умы. «Я исключаю Телемака, Дон Кихота и еще малое число романов». Причем достоинство «Дон Кихота» и состоит в том, что эта книга направлена против ненавистных Сумарокову романов.

«Дон Кихот» воспринимался русскими людьми через посредство французской культуры и именно просветительской культуры. Конечно, Дон Кихот был толкован как смешная и нелепая фигура и только.

Вот как пишет Державин в своем знаменитом стихотворении «Фелица»:

Не слишком любишь маскарады,

А в клоб не вступишь и ногой;

Храня обычаи, обряды,

Не донкишотствуешь собой.

Но существенно то, что, пускай через посредство французского языка, все сколько-нибудь значительные деятели русской культуры откликнулись на появление романа Сервантеса. Радищев упоминает в своем «Путешествии из Петербурга в Москву» эпизод со стадом баранов. Карамзин пишет в письме И. И.Дмитриеву: «Назови меня Дон Кишотом, но сей славный рыцарь не мог любить Дульцинею так сильно, как я люблю человечество». Жуковский перевел в молодости «Дон Кихота», используя французскую флориановскую версию. Но было истолкование «Дон Кихота», которое предвосхищает то, что писали модернисты XX века. Это отрывок из повести В. Ф. Одоевского, которая называется «Сегелиель» и имеет подзаголовок «Дон Кихот XIX столетия. Сказка для старых детей» (1838). Герой этой повести - некий сумасшедший чиновник-мистик, который в своих фантазиях словно уходит в загробный мир.

Первый перевод романа Сервантеса с испанского языка относится к тому же 1838 году. Его сделал Константин Масальский. Он перевел 27 глав первого тома, причем пользовался не только испанским оригиналом, но и французским переводом Виардо, хотя порой с ним и полемизирует.

В начале XIX века в России настала пора писать романы, и на горизонте сразу появился «Дон Кихот».

Прежде всего, мы имеем в виду «Мертвые души». Пушкин ставил Гоголю в пример Сервантеса. Он говорил, что Сервантес «написал несколько превосходных повестей, но настоящую славу обрел, когда написал большое произведение "Дон Кихота"». Сам Гоголь, называя тех, кто вдохновил его на создание «Мертвых душ», среди других имен называет имя Сервантеса. Вот как характеризует он его роман: «Сервантес посмеялся над охотой к приключениям, оставшейся после рококо в некоторых людях, в то время, когда уже самый век вокруг их изменился».

«Мертвые души», употребляя выражение Сервантеса, «роман-история»; они строятся на авантюрной композиции, причем в них есть даже вставная новелла о капитане Копейкине. Герой «Мертвых душ» ездит по стране и в ходе своих странствий встречается с разными людьми и разными жизненными ситуациями. В результате возникают проблемы, которые должны быть разрешены.

Дон Кихот едет на своем Росинанте, за ним на осле следует Санчо Панса; Чичиков - на своей бричке, запряженной тройкой; на козлах сидят Селифан и Петрушка; автор изображает и их отношения между собой, и их отношения с окружающими. При всем огромном различии, существующем между произведениями Сервантеса и Гоголя, перед нами романы сходного типа.

Огромное место занимает «Дон Кихот» в творчестве и взглядах на искусство и жизнь такого великого романиста, как Достоевский. Особого внимания заслуживает присутствие образа Дон Кихота в романе Достоевского «Идиот». Достоевский дополняет образ главного героя, князя Мышкина, литературными ассоциациями. Таких ассоциаций три: Христос, Дон Кихот и герой стихотворения Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный...». Христос взят как символ доброты и самопожертвования.

О том, что в князе Мышкине есть донкихотские черты, свидетельствует хотя бы такой эпизод. Персонаж романа Аглая заложила адресованное ей князем Мышкиным письмо в книгу, переплетенную в крепкий корешок. «И уж только через неделю случилось ей разглядеть, какая это была книга. Это был "Дон Кихот Ламанческий". Аглая ужасно расхохоталась - неизвестно чему?»

Если Дон Кихот - сумасшедший, то князь Мышкин болен эпилепсией и его считают идиотом. Но он не идиот и опровергает это представление. Он умен и проницателен, правдив и справедлив, добр и великодушен. У него есть идеал. Его доброта сочетается с отсутствием деловитости и корысти (так он удовлетворил, получив наследство, всех кредиторов).

Как пишет сам Достоевский, он - Дон Кихот, но Дон Кихот не смешной. И это дало возможность сопоставить его с пушкинским «рыцарем бедным». Та же Аглая говорит: «Поэту хотелось, кажется, совокупить в один чрезвычайный образ все огромное понятие средневековой рыцарской платонической любви какого-нибудь чистого и высокого рыцаря: разумеется, все это - идеал. В "рыцаре же бедном" это чувство дошло уже до последней степени, до аскетизма; надо признаться, что способность к такому чувству много обозначает и что такие чувства оставляют по себе черту глубокую и весьма, с одной стороны, похвальную, не говоря уже о Дон Кихоте. "Рыцарь бедный" - тот же Дон Кихот, но только серьезный, а не комический». Надо отметить, что не только Мышкин, но и Аркадий, герой «Подростка», думая о своем будущем, колеблется между тем, чтобы творить добро (позиция Дон Кихота) или стать «независимым королем» (позиция Санчо Пансы).

И в дальнейшем Достоевский постоянно обращался к образу Дон Кихота, чтобы разъяснить некоторые проблемы, которые возникают в жизни. Так, Достоевский создает в «Дневнике писателя» этюды, героем которых является Дон Кихот и которые, опираясь на манеру Сервантеса, раскрывают эпизоды с участием Дон Кихота.