Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

сатира джон донна

Тесные связи Джона Донна с античными (в основном, римскими) авторами отмечали не только многие исследователи его поэзии, но и его современники: Томас Фримен называл его Персием [Smith 1983, p. 72], Джон Драйден жаловался, что Донн так часто следовал Горацию, что перенял его промахи и ошибки [Ker 1900, p. 102].

Уэсли Милгейт во вступительной статье к своему изданию «The Satires, Epigrams and Verse Letters» пишет, что «в стихотворениях, написанных им до 1600-х, Донн часто обращал внимание на классические модели, по крайней мере как на отправные точки при сочинении элегий, эпиграмм и сатир» [Milgate 1967, p. xvii]. Если с первыми двумя жанрами Донн экспериментировал, соединяя их с другими популярными жанрами того времени (к примеру, с парадоксами), то «Сатиры» являются «первой английской имитацией этого латинского жанра, последовательным усвоением технических приёмов и оттенков римской сатиры» [Milgate 1967, p. xvii].

Далее У. Милгейт добавляет, что «для своих целей Донн основательно пользовался приёмами не только Горация, но также Ювенала и Персия, однако редко когда можно указать на конкретные строчки латинских сатириков, к которым Донн отсылает или которые копирует. Скорее мы видим, как Донн, поразительно глубоко освоив общие методы римской сатиры, ставит их на службу оригинальной и индивидуальной по сути манере письма, заново придавая действенность способам подхода и техническим приёмам древних сатириков» [Milgate 1967, p. xviii].

О влиянии римской сатиры на английских поэтов и на Донна в частности написано несколько работ, среди них «Английская стихотворная сатира от Донна до Драйдена: имитация классических моделей» Анджелы Уилер [Wheeler 1992], «Возникновение английской стихотворной сатиры в Англии под влиянием классических образцов» Реймонда Алдена [Alden 1899], статьи Хизер Даброу «“Человек - не остров”: Сатиры Донна и сатирические традиции» [Dubrow 1979], Ивонны Шикани Эдди и Дэниела Джекла «“Сатира I” Джона Донна: влияние “Третьей сатиры” Персия» [Eddy & Jaeckle 1981], Говарда Эрскин-Хилла «Придворные из Горация» [Erskine-Hill 1972], Клейтона Лейна «Тема и структура “Сатиры II” Джона Донна» [Lein 1980] и др.

Из российских исследователей об античных влияниях на стихотворения Донна писал А. Н. Горбунов в монографии «Другая оптика: поэзия Джона Донна» [Горбунов 2012]. Авторы упомянутых работ либо сосредоточиваются на анализе одной из сатир Донна, либо посвящают ему как представителю сатирической традиции в Англии несколько страниц обзорного характера. Исчерпывающего исследования отношений английского поэта с римскими сатириками нет на сегодня ни за рубежом, ни у нас. Между тем, необходимость такого рода исследования давно назрела. Ещё в 1979 году Хизер Даброу, говоря о важности изучения сатир Донна в русле европейской традиции, писала: «Сравнивать его [Донна] сатиры с сатирами его предшественников и современников полезно потому, что это помогает нам точнее определить, что оригинального есть в его работах. Более того, помещая сатиры Донна в контекст того литературного движения, из которого они появились, мы можем оценить, что он взял из традиций этого жанра, и как успешно он адаптировал это наследие» [Dubrow 1979, p. 71].

Арнольд Стейн в своей статье «Донн и сатирический дух», однако, утверждает, что свидетельств непосредственного влияния классической сатиры на творчество Донна нет, а параллели, подобранные Р. Алденом, в большинстве случаев несостоятельны и не могут служить доказательством влияния Ювенала на сатиры Донна [Stein Dec 1944, p. 267], с чем мы категорически не согласны.

Задача настоящей работы Ї опираясь на существующие суждения и гипотезы, подвергнуть последовательному анализу весь корпус сатир Джона Донна с целью уяснения долга английского поэта римским сатирикам и тех новаций, которые он привносит в классическую традицию.

Необходимо отметить, что, хотя влияние римских сатириков на Донна не ограничивается только его «Сатирами», Исследователями подмечено, что Гораций повлиял не только на сатиры Донна, но и на его стихотворные послания. См. Горбунов 2012, с. 25. Dubrow 1979, p. 71. Л. Лекок отмечает, что «Письмо Роланду Вудворду» было вдохновлено Сатирой IV Персия [Lecocq 1969, p. 395-6].

Мы предполагаем, что влияние Горация можно проследить и в других произведениях Донна, к примеру, в «Песнях и Стихотворениях о любви», но это тема заслуживает отдельного исследования. речь в данной работе пойдет исключительно о «Сатирах» английского поэта: представляется важным проследить, как Донн адаптирует классическую сатиру, чтобы понять, насколько оригинален сам Донн и как его идеи и приёмы были восприняты и реализованы в сатирах позднейших поэтов.

Таким образом, объектом исследования являются «Сатиры» Джона Донна, а предметом исследования - античные влияния на его сатиры.

Глава I. Джон Донн и его время

Кризис ренессансной идеологии и эстетики и отношение к античному наследию в Англии начала XVII века

В XVI веке Англия переживала расцвет во всех областях мысли и творчества; из глухой провинции страна постепенно превращалась в сильное государство, способное дать отпор могущественной Испании. Время правления Тюдоров (1485-1603) часто определяют как рамки английского Ренессанса. Географические открытия, развитие городов, подъём экономики - всё это способствовало возникновению новой культуры, становлению нового - научного - сознания, развитию искусства и литературы, опирающихся на античные идеи и идеалы.

В результате разрыва отношений с Папой Римским и возникновения новой, англиканской, церкви, во главе которой стоял король, власть церковников значительно ослабела, что дало толчок усилению гуманистических идеалов светской ренессансной культуры. Этому в должной мере так же способствовало усиление абсолютизма и устранение феодальной раздробленности.

На первом этапе становления культуры Возрождения главную роль играют лирические жанры и новелла - под влиянием Петрарки в Англии расцветает жанр сонета, к которому обращались такие таланты как Томас Уайетт, Генри Говард Сарри и Филип Сидни. Нельзя не упомянуть Эдмунда Спенсера, автора «Королевы Фей». Позднее на первый план выходит драма, прославившая имена Роберта Грина, Томаса Кида, Кристофера Марло, и, конечно же, Уильяма Шекспира.

Важно отметить роль античного наследия в английской культуре и творчестве английских писателей в эпоху Ренессанса. Античные писатели не только активно издавались в Англии, но и переводились, особенно повезло античным историкам и Сенеке с Цицероном. Подробнее о переводах античных авторов на английский язык см. Sampson 1970, p. 145-6; особенно Palmer 1911. Школы и коллегии начинают обращаться к античным источникам, О зарождении классической науки в Англии см. Sandys 1915, p. 228-231. а знаменитые фигуры античности становятся известны простому народу. Ко времени Шекспира какие-то знания о Греции и Риме были внушены даже самым неграмотным елизаветинцам посредством масок, спектаклей или процессий, в которых один или несколько персонажей были обязательно взяты из античной мифологии или истории. Таким образом, пишет Дж. Сампсон, классическое знание, изначально принадлежавшее лишь некоторым избранным, постепенно становится доступным широкому кругу людей. «Если судить по временному отрезку, то Шекспир стоит не так далеко от Чосера; но знакомые теперь классические аллюзии, понятные аудитории Шекспира, были бы совершенно бессмысленны для читателей Чосера» [Sampson 1970, p. 100].

К началу нового века ситуация в Англии меняется. XVII в. - это период обострения классовых противоречий, приведших к революции 1649 г., крушения надежд ренессансных гуманистов. Как пишет Н. П. Михальская, «гуманистические утопии XVI в. пришли в столкновение с несправедливым и антигуманным общественным строем» [Михальская 2006, с. 69], что привело к кризису гуманистических идей и идеалов. Первыми надвигающийся кризис почувствовали поэты, которые впоследствии станут «главами» двух школ - кавалеров и метафизиков О поэзии метафизической школы и её истоках см. Grierson 1921, p. xiii-lviii, а также Макуренкова 1994, с. 54-7. - Бен Джонсон и Джон Донн. О сравнении Донна и Джонсона, а также их месте в литературе XVII века см. Leishman 1966, p. 11-28.

Джон Донн: основные вехи творческого и жизненного пути

Джон Донн Первая биография “The Life of John Donne” была написана Исааком Уолтоном (Izaak Walton) через несколько лет после смерти Донна; в следующих изданиях автор дополнял текст, так что издание биографии 1670 года расширилось практически в два раза. Уолтон лично знал Донна с 1624 года, поэтому его биография имеет большое значение для исследователей.

В XIX веке биографией Донна занимался Огаст Джессопп (Augustus Jessopp), посвятив Донну три работы, выпущенные в разное время (1855, 1888, 1897). Весь собранный материал Джессопп потом передал Эдмунду Госсу (Edmund Gosse), который тот использовал для своей двухтомной книги “The Life and Letters of John Donne” (1899). Большей частью составленная по чужим заметкам, биография полна ошибок и неточностей, однако книга Госса важна потому, что он первым обработал корпус сохранившихся писем Донна, собрав их в одну книгу и отредактировав. С тех пор вышло больше десяти биографий Донна, наиболее полной и точной из которых до сих пор остаётся биография Роберта Болда (Robert C. Bald), на которую мы опирались при написании данной главы.

О биографиях Донна подробнее см. Bald 1970, p. 11-18. Тж. о биографиях Донна (в том числе Р. Болда) см. Larson D. A. John Donne and Biographical Criticism // South Central Review. Vol. 4. No. 2, John Donne. Summer, 1987. P. 93-102. родился между 24-м января и 19-м июня 1572 г. Cf. Bald 1970, p. 35. в семье Джона Донна, Согласно Уолтону, Донн «по прямой мужской линии происходил из очень древней Уэльской семьи», его родственники принимали активное участие в войне Алой и Белой розы. Подробнее см. Bald 1970, p. 20-22, а тж. Gosse 1899, p. 3-11. состоятельного лондонского купца, и Элизабет Хейвуд, дочери английского писателя Джона Хейвуда и родственницы Томаса Мора, автора знаменитой «Утопии». О родителях Донна см. Bald 1970, p. 26-34. Донны были верными приверженцами католической веры в непростые для английских католиков времена: О религиозной ситуации в елизаветинской Англии, о притеснениях католиков и об антикатолическом законодательстве см. Carey 1983, p. 13-20. за верность католицизму на плаху взошёл Томас Мор, О том, как Хейвуды пострадали за веру, см. Bald 1970, p. 23-26. братья матери поэта, Эллис и Джаспер Хейвуды, вели активную проповедническую деятельность до своего побега на континент (где они вступили в орден иезуитов) вследствие ужесточения государственной церковной политики; большую часть жизни им пришлось провести за границей, вдали от семьи [Bald 1970, p. 25-6 и 39-45]. В 1593-м г. в тюрьме скончался Генри, брат поэта, обвинённый в религиозном отступничестве после того как он приютил у себя священника-иезуита [Bald 1970, p. 58-9]. Несмотря на то, что позднее Донн перешёл в протестантство, писал антикатолические памфлеты, а потом принял сан священника англиканской церкви, «детство и юность, проведённые в среде преследуемых в Англии католиков, должны были оставить и, скорее всего, оставили глубокий след в его душе на всю жизнь» [Горбунов 2012, с. 11]. О том, как на Донна повлияла католическая вера, а также ситуация в семье, см. Carey 1983, p. 19-36, тж. Bald 1970, p. 41-2, 44-5.

Как и многие католики, до поступления в Оксфорд Донн обучался дома; Болд настаивает, что Донн получил именно католическое, а не иезуитское, образование [Bald 1970, p. 39-40]. с раннего возраста ему преподавали латинский и французский языки. Уроков древнегреческого либо было мало, либо не было совсем [Bald 1970, p. 39-40]. Позже Донн в какой-то степени освоил греческий язык, однако мы не встречаем никаких следов влияния греческой литературы на его творчество. Видимо, даже древнееврейский язык он знал лучше, чем древнегреческий. Примечательно, что в его библиотеке было двуязычное (греческо-латинское) издание фрагментов Пифагора (Pythagorae Fragmenta <…> Ioachimi Zehneri, Lipsiae, 1603) с пометками только в латинском тексте. [Keynes 1958, p. 206] Судя по книгам в его библиотеке, На данный момент известно около 206-ти книг из библиотеки Донна. Первый список из 61-й книги появился во втором издании «Bibliography of Dr. John Donne» Джоффри Кейнса (1932 год). В третьем издании (1958 г.) в список были включены уже 197 книг. Р. Болд в приложении к биографии Донна пополняет список ещё на 9 пунктов. См. Keynes 1958, p. 204-8. Maxwell J. R. John Donne's Library // TLS. 11 July 1935. p. 448. Bald 1970, p. 557-9. Донн также знал итальянский язык, был хорошо знаком с французской литературой. Из его поэзии видно, что Донн читал «Роман о Розе» и «Завещание» Франсуа Вийона [Bald 1970, p. 40]. В его была библиотеке книга «Dialogue du fou et du sage» (французский фарс), вероятно, принадлежавшая его деду [Keynes 1949, p. 66].

В 1584-м г. (в возрасте 11-ти и 10-ти лет соответственно) Этот возраст был указан при поступлении, на самом деле мальчики были на год старше. Английским католикам приходилось либо устраивать детей в учебные заведения очень рано, либо лгать об их возрасте, потому что каждый обучающийся, достигший 16-летнего возраста, должен был подписать 39 статей [Bald 1970, p. 44-45]. Донн вместе с братом Генри поступил в оксфордский Харт Холл - место, имевшее репутацию католического центра из-за отсутствия часовни на территории колледжа [Carey 1983, p. 21-2; Bald 1970, p. 43]. В Оксфорде Донн проучился около трёх лет, но диплом получить не смог, так как его получение требовало присяги Королеве как главе англиканской церкви (т.н. Oath of Allegiance).

Затем, по свидетельству Уолтона, Донн перешёл в Кембридж; Некоторые исследователи не доверяют этому свидетельству из-за отсутствия записи в Кембриджских архивах, а также очевидных ошибок в рассказе Уолтона об обучении Донна. об этом не осталось ни одной записи, однако Кембриджские архивы сильно пострадали и не являются полными [Bald 1970, p. 46]. Уолтон считал, что Донн провёл в Кембридже три года, но за три года он должен был окончить курс и получить диплом, поэтому принято считать, что поэт посвятил университету менее трёх лет [Bald 1970, p. 46-7]. Многих своих друзей (в т.ч. Генри Уоттона) Донн встретил именно во время обучения [Bald 1970, p. 43, 47].

С лета 1589-го г. до весны 1591-го о жизни Донна у нас нет абсолютно никаких сведений. Утверждение Уолтона о том, что после военных экспедиций (1596-7 гг.) Донн отправился путешествовать, посетил Италию и Испанию, неверно [Bald 1970, p. 50-1]. Возможно, он отправился путешествовать, что было вполне естественно для юноши елизаветинских времён [Bald 1970, p. 51-2].

С 1591 по 1594-й гг. Донн был студентом юридического колледжа. В 1591 г. он поступает на подготовительный курс в Тэвис-Инн, а в 1592-м г. - в Линкольнз-Инн, где ранее обучались многие его родственники [Bald 1970, p. 53]. В этот период Донн изучает право, богословие, посещает «Морскую деву» О «Морской Деве» см. Макуренкова 1994, с. 29., пишет стихи, ходит в театр, влюбляется - в общем, живёт полной и разнообразной жизнью [Leishman 1966, p. 30-1]. Так Донна описывает его приятель Ричард Бейкер: «В юридическом колледже он [Донн] жил не беспутно, но крайне скромно, был большим любителем дам, завсегдатаем театров и великим острословом по части стиха» [Макуренкова 1994, с. 28-9]. Хотя Донн никогда не работал по профессии, это был важный период его жизни: там он встретил многих друзей, там была написана вся его ранняя поэзия [Bald 1970, p. 53].

В это же время, несомненно, потрясённый внезапной смертью брата, он начинает размышлять, настолько ли важны различия между англиканской и католической церковью, и стоит ли в таком случае оставаться верным католицизму после всех страданий, которые пришлось перенести ему и его семье? С другой стороны, Донн, по-видимому, был довольно амбициозным человеком, и он понимал, что, оставаясь католиком, он никогда не сможет сделать карьеру при дворе [Carey 1983, p. 60-93]. Однако, мы не согласны с утверждением Кэри о том, что Донн написал «Сатиры» только для того, чтобы быть замеченным в высшем обществе, как бы для «саморекламы». По мнению Кэри, как только Донн получил приличную должность, он прекратил писать сатиры [Carey 1983, p. 61-4], однако как в таком случае объяснить Сатиру V, которую Донн написал после поступления на службу к упомянутому в тексте сэру Эджертону? К тому же, в 1599 году епископом Кентерберийским был выпущен запрет на печатание сатир [McCabe 1981, p. 188-193]. Остальные доводы Кэри можно опровергнуть анализом «Сатир», сделанным нами ниже. Вероятно, это тоже в определённой мере повлияло на его решение принять англиканство.

В 1596 г. Донн, поддавшись на уговоры своего друга Генри Уоттона, принимает участие в военной экспедиции лорда Эссекса и сэра Рэли, в результате которой был успешно взят испанский город Кадис. На следующий год поэт отправляется на Азорские острова в поисках сокровищ затонувших испанских каравелл [Bald 1970, p. 80-92]. Эта экспедиция не задалась с самого начала: сначала корабли попали в бурю, и им пришлось повернуть обратно, но экспедицию решили не откладывать. Затем, у Азорских островов корабли попали в полосу полного безветрия, в результате чего вся команда вернулась с пустыми руками. После этого Донн написал две знаменитые эпистолы «Шторм» и «Штиль», посвящённые Кристоферу Бруку, его близкому другу. В путешествии он знакомится с юным Томасом Эджертоном, сыном сэра Томаса Эджертона, будущего Лорда-Хранителя и тайного советника Елизаветы I, и вскоре после своего возвращения в Англию Донн становится его секретарём [Bald 1970, p. 93-127]. Карьера Донна идёт в гору, в 1601 г. его даже избирают в Парламент, однако всё резко обрывается, когда Донн, влюбившись в юную Энн Мор, племянницу сэра Эджертона, тайно женится на ней в конце 1601 г.

Её отец был в ярости; по его просьбе сэр Эджертон уволил Донна со службы, а самого поэта ненадолго заключили в тюрьму. Состоялся суд, и поэт, выступавший в роли собственного адвоката, смог отстоять легитимность их брака с Энн.

С тех пор для Доннов настали трудные времена: они претерпели множество лишений, переезжая с места на место и живя в основном на деньги патронов. Донн не оставлял попыток сделать карьеру при дворе, поэтому в 1607 г. он отказался принять сан священника. Тем не менее, в январе 1615 г. после настояния со стороны самого короля (который, по словам Уолтона, очень благоволил Донну и часто приглашал отобедать с ним) Донн принимает сан.

В 1617 г. умирает жена поэта, смерть которой он остро переживает. В это же время он почти отходит от поэзии. В 1621 г. его назначают на пост настоятеля лондонского собора Святого Павла, где он до конца жизни читает проповеди. В конце 1630 г. Донн заболевает и умирает 31 марта 1631 г.

При жизни Донна было напечатано всего несколько его стихотворений - поэмы «Анатомия мира (Первая годовщина)» (1611), «Вторая годовщина» (1612), стихотворения «Рассвет» (1612), «Разбитое сердце» и «Песня (Трудно звёздочку поймать…)» (1630). В письме сэру Генри Гудьеру (20 декабря 1614 г.) Донн писал, что готовит нечто к печати - готовил ли он сборник своих стихотворений? [Keynes 1958, p. 146-7]. Все остальные стихотворения ходили в рукописях О распространении стихотворений Донна посредством рукописей см. McColl 1972, p. 28-46. Список самых важных рукописей см. Keynes 1958, p. 147-9. и активно переписывались [Keynes 1958, p. 146-7]. Майкл Дрэйтон во вступлении к “Polyolbion” (1612) жалуется на то, что стихи можно найти только в салонах и только в рукописном виде: “Verses are wholly deduc't to Chambers, and nothing esteem'd in this lunatique Age, but what is kept in Cabinets, and must only pass by Transcription” [Keynes 1958, p. 146-7].

Первое издание стихотворений Донна вышло посмертно в 1633 г. Стихотворения были в разрозненном порядке, но это издание до сих пор считается самым лучшим в плане достоверности текста. В издании 1635 г. стихотворения были рассортированы по циклам, многие добавлены, но большинство из них оказались подложными; также издание, видимо, подверглось правке, в результате чего текст местами был испорчен. В XVII веке вышло ещё несколько изданий (1639, 1649, 1650, 1654, 1669). Об изданиях Донна см. Keynes 1958, p. 150-51. В 1912 г. вышло двухтомное академическое издание стихотворений Донна, сделанное Гербертом Грирсоном [Grierson 1912]. После него большой вклад в критические издания стихотворений поэта внесли Хелен Гарднер, издав «Духовные стихотворения» John Donne. The Divine Poems / ed. by H. Gardner. Oxford: Clarendon Press. 1952; 2^nd edition 1978. и «Элегии и `Песни и стихотворения о любви'», John Donne. The Elegies and The Songs and Sonnets / ed. by H. Gardner. Oxford: Clarendon Press. 1965. а также Уэсли Милгейт с изданием «Сатир, Эпиграмм и Стихотворных посланий» [Milgate 1967] и «Эпиталам, Годовщин и Погребальных элегий». John Donne. The Epithalamions, Anniversaries, and Epicedes / ed. by W. Milgate. Oxford: Clarendon Press. 1978.

Поэтическое наследие Донна трудно заключить в чёткие рамки и дать ему готовые определения; и всё же, несмотря на его жанровое разнообразие, творчество поэта можно условно разделить на три периода: ранний, зрелый и поздний.

Итак, первый этап творчества Донна (он охватывает 90-е годы XVI века) можно охарактеризовать как ранний; в это время поэт пишет cатиры (о которых будет сказано отдельно), эпиграммы, элегии, ранние послания, некоторые эпистолы и эпиталамы, часть лирики «Песен и стихотворений о любви», а также фрагмент сатирической поэмы «Метемпсихоз, или Путь души», основным сюжетом которой стало пифагорейское учение о переселении душ. Во фрагменте рассказывается «путешествие» души запретного плода, который вкусили Адам и Ева [Горбунов 2012, с. 24-5].

Идя наперекор традиции, многие жанры Донн переосмысляет по-своему - жанр эпиграммы, сатиры, эпистолы, элегии. В этот период он много экспериментирует и часто обращается к античным классикам [Milgate 1967, p. xvii].

Свои стихотворные послания Донн пишет с оглядкой на Горация. Он отходит от традиции старших елизаветинцев, писавших эпистолы в форме многочисленных комплиментов влиятельным людям, и снижает тон повествования с возвышенного на непринуждённо-разговорный [Горбунов 2012, c. 25-8].

В элегии Донн отказывается от традиции Петрарки и обращается к Овидию, заимствуя многие образы, фигуры и мотивы из его стихотворений. Другим источником вдохновения для элегий становится жанр итальянского парадокса, в котором с помощью необычных метафор и неожиданных поворотов мысли пародировались привычные ценности. Наиболее ярко это отразилось в элегии Донна «Анаграмма», где поэт воспевает безобразную женщину [Горбунов 2012, c. 29-35].

Цикл «Песни и стихотворения о любви» Донн, вероятно, не считал эти стихотворения циклом, они были собраны в цикл ради удобства издателями после его смерти [Горбунов 2012, c. 35-36]. представляет собой «серию разнообразных зарисовок, фиксирующих широчайший спектр чувств; герой, познавая самые разнообразные аспекты любви, безуспешно ищет душевного равновесия, непрерывно меняет маски» [Горбунов 2012, c. 37]. В данном цикле снова возникает тема любви в духе Овидия, а также несколько стихотворений в стиле Петрарки. Третьей основной темой цикла стал идеал взаимной любви, источником которой послужила неоплатоническая доктрина [Горбунов 2012, c. 36-54].

Ко второму этапу творчества поэта можно отнести другую часть «Песен и стихотворений о любви», стихотворения «на случай» (послания, эпиталамы, траурные элегии), «Годовщины» и большую часть религиозной лирики (Священные сонеты и цикл La Corona). Этот период охватывает первые два десятилетия XVII века, когда барочные черты всё больше проникают в творчество Донна: на место простоты и чёткости стиля приходит пышная риторика и излишняя театральность чувств [Горбунов 2012, c. 54-6].

В это время появляются две большие сложные поэмы Донна - «Анатомия мира: первая годовщина» и «О странствии души: вторая годовщина», в которых сочетаются черты разных жанров - траурной элегии, медитации, проповеди и гимна. Поэмы были посвящены юной Элизабет Друри, дочери одного из покровителей Донна, которую он никогда не видел. В «Годовщинах» наиболее ярко проявился пессимистический взгляд автора на мир, в котором правит распад и порча. [Горбунов 2012, c. 57-60].

Третий этап совпадает с последним десятилетием жизни Донна; в 1625 году поэт сочинил траурную элегию на смерть маркиза Гамильтона, перед этим, вероятно, он написал гимны. В этот период поэт почти полностью отказывается от поэзии, посвящая себя проповедям и богословским учениям [Горбунов 2012, c. 71-2].

«Донну, - пишет А.Н. Горбунов, - с юности было чуждо характерное для Высокого Возрождения представление о гармонической сущности бытия, где прочно уравновешены духовное и телесное, чувственное и разумное начала» [Горбунов 2012, c. 15]. С самого начала Донн противостоит традиции своих предшественников, не только в отношении к материалу и в его трактовке, но и в манере стиха: поэт часто отвергает плавность и певучесть речи, свойственные старшим елизаветинцам, в пользу смысла и содержания строки. Донн намеренно снижает стиль повествования на более разговорный, делает свои стихотворения резкими и даже грубыми, часто за счёт свободного обращения с размером. О просодии и метрической практике Донна см. Stein Jun 1944; Stein Spring 1944; Moloney 1950. О грубости Донна см. Stein Jul 1944.

Донна называют «метафизическим» поэтом, однако если под этим подразумевается «философский», то это определение неверно. Донн действительно заимствовал идеи и образы из философии, теологии и популярной науки, повсеместно использовал силлогизмы, его речь имела аргументативный характер, однако это только одна из сторон его многогранной поэзии, которой также присущ драматический элемент, парадоксы, каламбуры и большое остроумие [Leishman 1966, p. 20].

Глава II. Сатира как литературный жанр и её восприятие в Англии

Жанр сатиры в римской литературе

Сатира как литературный жанр возникла только в римской литературе, В написании данной главы мы в основном опирались на книгу В. С. Дурова «Жанр сатиры в римской литературе» [Дуров 1987]. чем сами римляне очень гордились, «Satura tota nostra est (Сатира целиком наша)», писал Квинтилиан (10, 1, 93). однако с тех пор жанр претерпел многочисленные изменения.

В современном литературоведении «сатира» определяется как «вид комического, наиболее беспощадно осмеивающий человеческое несовершенство; резкое осуждение посредством осмеяния человеческих пороков или несовершенства общественной жизни. С. Выражает резко отрицательное отношение автора к изображённому, предполагает злое высмеивание обрисованного характера или явления» [Мещерякова 2010, с. 192].

В. С. Дуров пишет, что «в античности же литературный термин satura, или satira, не означал, как сейчас для нас, особого отношения художника к окружающему миру и употреблялся в узком значении своеобразной формы литературного искусства» [Дуров 1989, с. 3].

Древние различали две формы сатиры [Quint. 10, 1, 93-95]:

1. Стихотворная сатира (развивалась Луцилием, Горацием, Персием).

2. Мениппова сатира (представляла собой смесь стихов и прозы, разрабатывалась Варроном, позднее Петронием и Сенекой).

В контексте данного исследования мы не будем рассматривать мениппову сатиру, так как она, по-видимому, не оказала никакого влияния на английских сатириков елизаветинского времени [Wheeler 1992, p. 13].

Несмотря на то, что римская гекзаметрическая сатира - явление оригинальное, на неё явно оказала влияние греческая литература, особенно такие жанры, как диатриба (импровизированная устная беседа или речь, рассчитанная на общение с аудиторией) Подробнее о диатрибе см. Дуров 1987, с. 75. и ямбическая поэзия.

Сатире с самого начала было присуще разнообразие - и в содержании, и в форме: само слово «satura» означало «смесь». Сатира могла иметь вид диалога, послания, наставления, путевой заметки и т.д., могла поднимать темы политики, морали, философии, искусства, в сатире можно было рассказать о себе, дать совет другу, посудачить на злобу дня. Сам сатирический элемент, который сейчас является обязательным для данного жанра, изначально был лишь одним из многих элементов древней сатиры. Само понятие сатиры как язвительного и бичующего общественные пороки жанра установилось, по-видимому, лишь к I в. до н.э [Дуров 1987, с. 7].

Жанровые рамки сатиры очень подвижны, поэтому она так легко соприкасается с другими жанрами - не только с теми, которые используют комическое (как комедия, басня или эпиграмма), но и которые учат и воспитывают (к примеру, эпическая поэзия, исторические сочинения). Римская сатира не только впитывала в себя элементы других жанров, но оказала на них своё влияние - влияние сатиры находят не только в баснях Федра и Марциала, но и в философской поэме Лукреция, дидактической поэзии Вергилия и любовных элегиях Овидия [Дуров 1987, с. 9].

Пожалуй, ни одному жанру в римской литературе (кроме исторических сочинений) не был присущ реализм в такой степени, как сатире. Римских сатириков интересовала обычная повседневная жизнь, проза жизни, которую они выражали в своих произведениях.

Традиционными чертами сатиры, свойственными всем римским сатирикам, считают «низкое» реалистическое содержание, диалогическую структуру, гекзаметрическую форму, обличительный пафос, использование насмешки для серьёзных целей, разговорный язык и стилистическую приземлённость [Дуров 1987, с. 12].

Первый поэт, от которого до нас дошли фрагменты сатир - это Квинт Энний (239-169 гг. до н.э.). Подробнее о сатирах Энния см. Дуров 1987, с. 14-24. Из четырёх книг до нас дошло в общей сложности 33 стиха. «Сатиры» Энния представляли собой сборник из произведений в разных размерах (трохей, гекзаметр и т.д.) на самые различные темы - рассказы, басни, автобиографические стихи, стихи дидактического и моралистического характера [Дуров 1987, с. 17], - связанные воедино яркой индивидуальностью их автора. «Именно эта характерная черта, - отмечает В. С. Дуров, - имела решающее значение для всего последующего развития жанра. Луцилию, Горацию, Персию, Ювеналу сатира служила для выражения в очень личной форме мыслей и индивидуального опыта» [Дуров 1987, с. 23].

Следующей важной фигурой для римской сатиры является Гай Луцилий Подробнее о сатирах Луцилия см. Дуров 1987, с. 25-44. (180-102 гг. до н.э.). «Сатиры» Луцилия, по-видимому, были мало знакомы елизаветинцам, несмотря на доступность его фрагментов [Wheeler 1992, p. 13-14]. Из огромного поэтического наследия (30 книг) до нас дошло всего около 1300 стихов. Как и у Энния, сатиры Луцилия пестрят не только различными стихотворными размерами, но и самой разнообразной тематикой, вдохновлённой миром сципионовского кружка [Дуров 1987, с. 29-30]. Разнообразно и формальное оформление сатир: некоторые сатиры имеют форму диалога, другие - речи, некоторые напоминают дидактический трактат, другие - письма [Дуров 1987, с. 43].

Именно Луцилий был первым, кто «сделал сатиру орудием критики современного ему общества» [Дуров 1987, с. 43] и «создал сатиру как поэзию воинственную, как форму актуальной полемики, причем не анонимной, а исключительно персональной» [Дуров 1987, с. 32]. Луцилий не только клеймит общечеловеческие пороки, такие как любовь к роскоши, скупость и мотовство, хвастовство, но и нападает на отдельных людей. Луцилий оказал большое влияние не только на последующих сатириков, но и на всю римскую поэзию.

Основные представители жанра (Гораций, Персий, Ювенал)

Квинт Гораций Флакк (65-8 гг. до н.э.)

Гораций выпустил две книги сатир: первая была опубликована между 35-33 гг. до н.э., вторая - в 30 г. В общей сложности в них вошли 18 сатир (10 в первой, 8 - во второй). Чуть раньше поэт выпустил «Эподы» - сборник из 17 стихотворений, которые он сам называл «Ямбами», потому что за основу были взяты ямбы Архилоха. Многие произведения сборника носят резкий, обличительный характер, который практически отсутствует в «Сатирах», что обусловлено спецификой двух литературных жанров [Дуров 1987, с. 66-7].

Сами «Сатиры» Гораций пытается сделать более цельными: исчезает метрическая пестрота - главным стихотворным размером становится гекзаметр, - уменьшается круг трактуемых тем [Дуров 1987, с. 67]. Меняется и отношение к сатире: Гораций рассматривает этот жанр не как орудие борьбы, не как способ исправления нравов современного общества, а как возможность «изложить общеизвестные философские тезисы по вопросам морали» [Дуров 1987, с. 69]. Поэт отказывается от резкости и острой персональной насмешки Луцилия; вместо этого он выводит обобщённые сатирические типы, над которыми он только насмехается или которые мягко критикует. Его цель - это не «обнажить и морально уничтожить порок», а «узнать и показать жизнь и людей такими, каковы они есть в действительности» [Дуров 1987, с. 71].

Основными темами первой книги сатир стали осуждение скупости и зависти, неверности, призыв довольствоваться своей долей и быть снисходительным к друзьям, личная жизнь поэта, литературная полемика. Некоторые сатиры были стилизованы под мимические сценки [Дуров 1987, с. 72-4].

Вторая книга немного другая, в ней поэт занят поиском гармонии между обществом и личностью; полностью исчезают персональные насмешки, иногда встречающиеся в первой книге, общий тон второй книги более сдержанный, стиль - более искусный. Личность самого Горация отходит на второй план, теперь поэт чаще выступает в роли слушателя и позволяет своим собеседникам поучать себя [Дуров 1987, с. 78].

Поэта теперь интересуют не личности, а типы, на первый план выходит тема самовоспитания и самосовершенствования, больше места уделяется стоико-кинической философии, хотя сам Гораций никогда не был связан с каким-то определённым философским учением, а просто брал из каждого близкие ему идеи и положения [Дуров 1987, с. 79, 81].

Позиция Горация как сатирика - созерцательно-философская. Человеческие слабости, по его мнению, заслуживают снисхождения. Не чуждается Гораций и самоиронии. Среди приёмов комического «можно выделить пародию, тонкую иронию, забавную шутку, мнимую серьёзность, остроумные сравнения, каламбур, литературные аллюзии. Гораций отказывается от деформации явлений по образцу Луцилия и представляет мир в его действительных красках и пропорциях [Дуров 1987, с. 84].

Гораций особенно требователен к оформлению стихов, особенно ценил краткость, ясность, содержательность, конкретность художественных образов [Дуров 1987, с. 86]. Сатиры (по-латински «sermones» - «беседы»), по мнению поэта, не поэзия, а обыкновенная речь, заключенная в определённый размер.

Сатиры Горация повлияли не только на последующую римскую литературу, но и на литературу Возрождения и Нового времени.

Авл Персий Флакк (34-62 гг. н.э.)

Ничего из написанного Персий сам не опубликовал, этим занимался его друг поэт Цезий Басс, которому наставник Персия, стоик Анней Корнут, посоветовал выпустить сатиры, а первые поэтические опыты Персия оставить в стороне.

Книга сатир Персия состоит из 6 сатир и пролога, до сих пор идут споры, в какой последовательности были написаны сатиры и как с ними согласуется этот пролог (или эпилог, по мнению некоторых исследователей) [Дуров 1987, с. 91, 92-3]. Все сатиры, кроме первой, посвящены тем или иным аспектам стоической морали; первая сатира, считающаяся литературной программой Персия, посвящена вопросам литературы и пришедшей в упадок поэзии [Дуров 1987, с. 91-2].

Во второй сатире Персий касается темы безнравственности человеческих желаний, а также высмеивает лицемерие и формализм религии. Третья сатира рассуждает о правильном воспитании и разумном образе жизни, которые можно достичь через изучение стоической философии. В четвёртой сатире развивается сократовский тезис «познай самого себя», а сама сатира построена как фиктивный диалог между Сократом и Алкивиадом. Пятая сатира касается темы мнимой (внешней) и истинной (внутренней) свободы, которая доступна только стоическому мудрецу. В шестой сатире противопоставляется «равновесие духа безумию корыстолюбцев и охотников за наследством» [Дуров 1987, с. 93-6].

Главная особенность сатир Персия в том, что они представляют собой книжное изложение основных положений стоической философии. Поэт не делится в них своим жизненным опытом (которого у него почти не было), не рассказывает о своей личной жизни, не затрагивает современные ему события, в его сатирах нет политических нападок - по сути, нет всего того, что делает сатиру сатирой [Дуров 1987, с. 96-7].

Персий был очень образованным и начитанным человеком, испытал влияние стоической диатрибы и мима, а также громадное влияние Горация, что явно следует из его сатир. Личность автора у Персия, в отличие от Горация, отходит на задний план; Персий считает, что болезни общества требуют лечения, поэт отгораживается от своих читателей суровой догмой; тон его сатир в высшей степени серьёзный [Дуров 1987, с. 97-8].

Для своих сатир Персий разрабатывает совершенно особый стиль: ему чужды пышные, высокопарные, гладкие стихи его современников, Персий предпочитает «царапать уши едкой правдой», зачастую прибегая к грубым, простонародным выражениям. Стиль поэта намеренно усложнённый и трудный для восприятия, особенно Персий ценит краткость и загадочность, а также вульгаризмы, архаизмы, учёные термины [Дуров 1987, с. 99-101]. Из этого сложилось мнение, что Персий - поэт сложный, тёмный и непонятный, что не всегда соответствует правде [Позднев 1998, с. 3-14].

Сатиры Персия возымели успех сразу после публикации, «строгость моральных убеждений Персия, искренность его намерений, любовь к добродетели и решительность в борьбе с пороком создали ему в веках славу серьёзного поэта-моралиста» [Дуров 1987, с. 102].

Децим Юний Ювенал (50-60 гг. - после 127 г. н. э.)

От Ювенала дошло 16 сатир в пяти книгах, опубликованы они были последовательно между 100 и 127 гг. Первая книга содержит сатиры 1-5, вторая - 6, третья - 7-9, четвёртая - 10-12, пятая - 13-16. Это деление восходит, по-видимому, к самому поэту [Дуров 1987, с. 113].

Первые девять сатир Ювенала были созданы в правление Траяна, сразу после смерти тирана Домициана и написаны в резкой, инвективной форме. Поздние сатиры вышли, когда у власти стоял Адриан; они отличаются от ранних по тону и тематике: на первый план в них выходят проблемы общего характера, они написаны в более спокойной манере [Дуров 1987, с. 115].

Первую и десятую сатиры можно рассматривать как программные: в них поэт излагает свои причины для написания сатир, указывает на своих литературных наставников, а также выражает своё отношение к окружающему миру. Ранние сатиры поднимают темы лицемерия распутников, небезопасной жизни в столице, пира у богатого патрона, женского разврата, тяжёлого положения интеллигенции, вырождения римской аристократии и прочее [Дуров 1987, с. 116-7]. Поздние сатиры повествуют о том, как прекрасна тихая жизнь в деревне, как следует воспитывать сыновей, как выгодна военная служба; поэт выступает против роскоши, жажды наживы, суеверия и фанатизма, мошенников, охотников за наследствами [Дуров 1987, с. 118-9].

По сути, круг тем Ювенала довольно ограничен; поэт часто говорит об одном и том же, оживляя материал примерами из мифологии или из жизни. «За пределами его поэзии, - пишет В. С. Дуров, - остаются персональные нападки, литературная полемика, автобиографические темы, описания природы, которые были характерны для сатир его предшественников» [Дуров 1987, с. 119]. В основном, Ювенал говорит только о человеческих пороках, которые, как ему кажется, неискоренимы из человеческой природы. Поэт смотрит на действительность с глубоким пессимизмом, его сатира бескомпромиссна и язвительна. Позиция Ювенала как сатирика - это позиция обличителя [Дуров 1987, с. 119-121]. Ювенала долгое время считали поэтом-моралистом, хотя на самом деле поэт часто необъективен по отношению к недостаткам людей, порой он уравнивает пороки, которые нельзя уравнять - к примеру, подделывателя завещаний, отравительницу и человека, страстно любящего лошадей. Зачастую Ювенал изображает римское общество хуже, чем оно было на самом деле [Дуров 1987, с. 124].

Ведущим принципом поэзии Ювенала является indignatio (негодование). Поэт пытается создать иллюзию экспромта, импульсивной речи, возникшей под воздействием гнева, однако нередко поэту изменяет чувство меры, и его стихи становятся малодостоверными и неубедительными. Вследствие долгих занятий декламациями, стиль Ювенала можно описать как «обобщённо-безличный, драматически напряжённый, величественно-высокопарный и патетический» [Дуров 1987, с. 125]. Ювенал особенно любит перечисления и нагромождения отдельных сцен и образов, из-за чего его сатира может выглядеть очень монотонной.

«Соединив традиционный жанр стихотворной сатиры с новым литературным жанром прозаической декламации, Ювенал, следуя эстетическим вкусам своего времени, создал новую разновидность сатиры. Главная заслуга Ювенала-сатирика, несомненно, заключается в том, что он, придав сатире характер резкой инвективы, навсегда закрепил за ней обличительное содержание» [Дуров 1987, с. 128].

Рецепция классической сатиры в Англии

В Англии с римскими сатириками были знакомы с ранних времён: уже в VII-м веке Альдхельм Мальмсберийский знал сатиры Ювенала и Персия [Manitius 1889, s. 713; Manitius 1891, s. 356; Highet 1954, p. 192]. Алкуин Йоркский был прекрасным классическим филологом, знавшим римских сатириков не понаслышке [Manitius 1893, s. 19-20; Manitius 1889, s. 713; Manitius 1891, s. 356]. Позднее с римской сатирой были знакомы такие люди, как Уильям Мальмсберийский, Джон Салисберийский, Питер из Блуа, Уолтер Мэп и Роджер Бэкон [Manitius 1893, s. 93-5, 114-6; Manitius 1889, s. 718-9; Manitius 1891, s. 363-5]. Горация и Ювенала читал Чосер, возможно, он знал также сатиры Персия [Wheeler 1992, p. 22-3].

Из трёх сатириков в Англии предпочтение отдавалось Ювеналу как главному poetae ethico. Необходимо отметить, что вплоть до XVIII века, когда Александр Поуп обратился к Горацию, английские поэты в основном опирались на сатиру Ювенала, в отличие от Италии, где особенно ценился Гораций [Wheeler 1992, p. 21].

Таким образом, римские сатирики были восприняты как моралисты, прочно вошли в списки активно читаемой в то время литературы, а затем вместе с Вергилием и Овидием ступили в Ренессанс [Wheeler 1992, p. 23].

В распоряжении у елизаветинцев были не только переводы и издания римских классиков и комментарии к ним, Первое английское издание поэм Горация вышло в 1574 г. с включёнными туда сатирами Персия и Ювенала [Palmer 1911, p. 59-60]. Отдельное издание сатир Персия вышло только в 1614 г., а Ювенала - в 1612 г. [Palmer 1911, p. 84, 66]. О комментариях и переводах римских сатириков на английский язык см. Wheeler 1992, p. 23-5. но и различные словари, так называемые florilegia (пространные цитаты из античных авторов), поэтики - не только Аристотеля и Горация, но и Юлия Цезаря Скалигера (1561) и Себастьяна Минтурно (1564). Вдохновлённые итальянцами и французами, в Англии появляются критические работы о поэзии, такие как «An Apologie for Poetrie» Сидни (ок. 1583), «A Discourse of English Poetrie» Вебба (1586) и «The Arte of English Poesie» Путтенхэма (1589), которые также оказали влияние на взгляды елизаветинских поэтов [Wheeler 1992, p. 23-7].

Первыми, кто начал писать сатиры на современных языках, опираясь на классические образцы, были итальянцы - Антонио Винчигерра (1527), Лудовико Ариосто (1517-1525), Луиджи Аламанни (1532-3). Их сатиры, в основном вдохновлённые Горацием, прямых заимствований из римского поэта почти не имели [Wheeler 1992, p. 27-8]. Томас Уайетт, много заимствовавший из итальянской поэзии, при написании своих сатир взял за образец сатиры Аламанни, в которых уже слышны отголоски классической сатиры. Уайетт, очевидно, был близко знаком и с творчеством римских сатириков; по сути, именно с Уайетта начинается стихотворная английская сатира, взявшая за образец римскую [Wheeler 1992, p. 28-30; Alden 1899, p. 52-9].

В XV и XVI вв. в Англии появлялись произведения разных жанров, которые объединял некий сатирический элемент [Tucker 1908, p. 226]. В 1494-м г. была опубликована сатирическая поэма «Narrenschiff», написанная Себастьяном Брантом, которая вскоре была переведена и на английский язык (1509 г.) Александром Барклаем. Именно с выходом «The Ship of Fools» классическая стихотворная сатира начинает влиять на сатиру в Англии. Сам Брант был знаком с римскими сатириками, а за основу «Narrenschiff» взял десятую сатиру Ювенала [Wheeler 1992, p. 30-1].

Римских сатириков читал и Джон Скелтон, которых он называет по имени и изредка цитирует. Однако поначалу никто из них не предпринимал попыток сымитировать классическую сатиру. Как отмечает А. Уилер, «ранние гуманисты были озабочены не формой и стилем сатиры, а её содержанием» [Wheeler 1992, p. 32]. Первый шаг сделал Томас Уайетт, но у него не было прямого последователя. Все те, кто писал сатиры после Уайетта, не ориентировались на классиков [Wheeler 1992, p. 32-3]. Настоящее зарождение английской стихотворной сатиры случилось только с появлением «Сатир» Джона Донна, который оказал большое влияние не только на поэтов-современников - Томаса Лоджа, Джозефа Холла, Джона Марстона и Эверарда Гилпина, - но и на более поздних сатириков, таких как Джон Драйден и Александр Поуп.

Глава III. Сатиры Джона Донна

Датировка «Сатир»

Сатиры (особенно первые три), возможно, не были первыми поэтическими опытами Донна (предполагается, что Донн начал писать уже в конце 1580-х годов) [Горбунов 2012, с. 17], но, безусловно, являются одними из самых ранних его произведений и датируются вполне определённо.

На первой странице Раньше эта страница была оборотной стороной манускрипта, как её описывает Грирсон [Grierson 1912, p. 100]. См. Milgate 1967, p. lii. манускрипта H51, содержащего первые три сатиры, написано: Jhon (sic!) Dunne his Satires / Anno Domini 1593. У. Милгейт предполагает, что надпись сделана рукой первого переписчика, и данная дата может относиться к первой сатире, но не ко всем трём [Milgate 1967, p. lii-liii]. Г. Грирсон скептически относится к этой надписи [Grierson 1912, p. 100].

Тем не менее, отсылки к определённым событиям внутри текста позволяют нам датировать сатиры более точно. Г. Грирсон относит первую сатиру к 1593-1595 годам [Grierson 1912, p. 100-2]; У. Милгейт считает, что она была написана в 1593-м году [Milgate 1967, p. 117]. Дж. Лейшман датирует первые две сатиры 1593-1594 годами [Leishman 1966, p. 109-110].

Третью сатиру датировать труднее из-за отсутствия отсылок к каким-либо событиям. Г. Грирсон предполагает, что сатира была написана, когда Донн размышлял о принятии англиканства, т.е. между 1593-1599 гг. [Grierson 1912, p. 103], однако, по-видимому, Донн перешёл в другую веру уже в 1596-м г., иначе он не смог бы отправиться в экспедицию лорда Эссекса [Bald 1970, p. 63]. В целом, Г. Грирсон считает, что первые три сатиры были написаны между 1594 и 1597 гг. [Grierson 1912, p. 103]. Для сатиры III Лейшман осторожно предлагает дату 1593-1594 гг. [Leishman 1966, p. 110]. У. Милгейт датирует поэму 1594-м или 1595-м гг. [Milgate 1967, p. 139-140].

П. Селлен в своей статье предлагает совершенно другую дату написания Cатиры III - 1620-е гг. [Sellen 1980]. Мы согласны с Ф. Керинсом, что это дата недопустима [Kerins 1984, p. 59]. Также Керинс пишет, что «Мотив «госпожи Истины» пронизывает всю третью сатиру, продолжается в четвёртой с обращением к «госпоже Правде» и эхом отзывается в символическом образе королевы в пятой сатире (стк. 28-30)» [Kerins 1984, p. 59].

Четвёртая сатира в Хоторнденской рукописи Hawthornden MS (HN). озаглавлена как «Sat. 4 anno 1594», однако это ошибка [Grierson 1912, p. 104]. В тексте есть отсылка к «потере Амьена» Строка не может быть интерполяцией, т.к. она присутствует абсолютно во всех рукописях [Grierson 1912, p. 104; Milgate 1967, p. 148]. - т.е., вероятно, сатира была написана между мартом и сентябрём 1597 г. [Grierson 1912, p. 104], Лейшман согласен с этой датой [Leishman 1966, p. 110]. Милгейт уточняет, что сатира, скорее всего, была написана до июля 1597 г., т.е. до отъезда Донна в экспедицию к островам [Milgate 1967, p. 148]. когда Амьен был возвращён Франции Генрихом IV.

В пятой сатире восторженно упоминается сэр Томас Эджертон, что даёт нам основания предполагать, что сатира была написана вскоре после поступления Донна на службу (после 1597 г.) [Leishman 1966, p. 110]. Г. Грирсон предлагает 1598-1599 гг. [Grierson 1912, p. 104]. Милгейт считает, что сатира датируется началом 1598 г. [Milgate 1967, p. 165].

Тематика и проблематика

Долгое время исследователи обходили сатиры стороной, посвящая им лишь общие пассажи [Andreasen 1963, p. 59]. Мнения исследователей касательно сатир сильно разнились: одни их превозносили, другие ругали за резкость стиля. К. Льюис охарактеризовал сатиры Донна как «грубые и неотёсанные, с искажённой просодией и отвратительным стилем, с неясной мыслью» [Lewis 1954, p. 469-70]. Э. Кернан, наоборот, считает, что сатирам елизаветинского времени был присущ элемент грубости, но сатиры Донна далеко не такие резкие, как сатиры его современников, а также они представляются наиболее цельными и упорядоченными [Kernan 1959, p. 117-8]. Уилбур Сандерс утверждает, что сатиры Донна бесформенны и эпизодичны, а сама сатира вовсе не является главной целью «Сатир», главное для Донна - это проявить своё остроумие [Sanders 1971, p. 33, 38-9]. Правда, по-видимому, находится где-то посередине: сатира Донна и остроумна, и серьёзна, что свойственно всей елизаветинской сатире [Newton 1974, p. 427-8].