Национальное и общественно-историческое в образах купцов у В.И. Даля (на примере прозы писателя)

По традиции, в сказке присутствуют тройные повторы действий (три свахи едут за невесткой, три раза прильнули к волшебному гусю сначала Макарона, затем ее гость, а потом и приказчики).

Сказка характеризуется традиционными формулами присказки, зачина, повествования и концовки. Часто присказка бывает не связана с фабулой сказки и нужна для того, чтобы показать мастерство сказочника, подготовить аудиторию к слушанию сказки. Так и в «Новинке диковинке» мы видим долгое вступление из множества пословиц и поговорок («Диво -- белый воробей; чудо, -- высевки в решете: дыр много, а выскочить некуда; чудо чудное, диво дивное, черная коровка, да белое молочко!.. Не подбивайтеся под нашего брата, грамотеи велемудрые, соглядатаи, мытари, оценщики, браковщики, орехогрызы неутомимые! Гладки взятки с нас, как с козла, ни шерсти, ни молока! Не насупливайте бровей, как нагорелые свечи, не глядите на меня комом, глядите россыпью, не молвьте торопом, молвьте исподволь!» [10]). Заметно, что присказки стоят беспорядочно и никак не связаны друг с другом, а лишь показывают обширный словарный запас рассказчика.

За присказкой идет зачин, который своей неопределенностью снимает вопрос о достоверности событий: указано примерное место и примерное время действия («В некотором царстве, за тридевять земель в Загишпанском государстве, жил, проживал и обретался купец, по имени Макафлор» [10]). «Загишпанское» у Даля то же, что «за тридевять земель» у других авторов. В «Словаре русского языка» Лопатина за 2012 год «гишпанский» значится как устаревшая и шутливая форма слова «испанский» [51]. Следовательно, «загишпанский» будет еще дальше, чем сама Испания.

После зачина -- повествовательная часть. Чаще всего событие повторяется три раза, но В.И. Даль расширяет произведение в этом месте: четыре истории из уст гостей и последняя, завершающая часть, от самого рассказчика, которая существует как бы отдельно от общей канвы (поминок Федосея) и сюжетно ничем с ней не связана. Получается сказка в сказке. Следуя традиции, автор использует и элемент пророческого сна, от которого отталкивается действие: «(Макарона) объявила, что следуя внушению одного пророческого сна, не иначе пойдет за мужчину, как если он обяжется доставить ей новинку и диковинку, до которых она исконим страстная охотница, то и предстоит ныне честному и достопочтенному искателю её, разрешить сие затруднение» [10].

Таким образом, образ купца в сказках В.И. Даля 1830-х гг. создается с явной ориентацией на фольклорную традицию. Как и в русских народных сказках он показывается как представитель власти. Его власть подчеркивается владением чудесной диковинкой.

2.1.2 Купец как «заморский» гость в сказке

В.И. Порудоминский пишет: «Даль придумал своим сказкам честный заголовок -- «…на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные»… «Переложенные» -- «приноровленные» -- «разукрашенные» -- определения означают, что хоть «Русские сказки», но не народные, а, как тогда выражались, на манер народных; «на манер» -- всегда хуже, чем подлинное» [35]. Хуже или лучше судить не нам, но именно это «на манер» определяет специфику субъектно-объектной организации текста. С самого начала сказки инициатива речи в руках рассказчика, который сыплет поговорками и затем передает речь рассказчиков второго уровня.

Их истории обособлены не только интонационно, но и грамматически, при помощи тире («… иначе мучениям его не было бы конца; -- чудны дела твои Господи..», -- начинает рассказ Соломонида [10]) или же вынесены в отдельный абзац (последняя история про купца Макафлора). В отрывках всех рассказчиков, некоторые из которых являются одновременно и героями своих историй, действуют акторы, например, девушка с мышиным хвостом, Илья Пророк и Иоанн Златоуст, купец Макафлор, один из самых прорисованных образов в сказке. В каждом отдельном эпизоде действующих лиц немного, только те, которые принимают активное участие в действии. Характеры героев не трансформируются на протяжении произведения, проявляются в действии. Наравне с героями в сказке действуют волшебные и божественные силы -- ведьмы, знахарь -- колдун, Антихрист, апостолы и чудесный гусь.

Анализ произведений лингвиста, полиглота и этнографа В.И. Даля должен включать в себя толкование имен персонажей, так как это одновременно и стилистический, и сюжетообразующий прием.

Макафлор -- богатый купец в Загишпанском государстве. Общее значение его имени иронично. Предположительно, речь идет о чем-то кофейном -- Mokka. Первым мировым поставщиком кофейных зерен был Йемен, а именно, йеменский город-порт Al-Mukha. Примерно до 90-х годов XVII века мокко из Йемена был единственным кофе, который поставлялся в Европу. На мешках стояла печать порта -- Al-Mukha (в европейской транскрипции -Мокко). Поэтому слово «мокко» служило для обозначения напитка, которое теперь мы называем просто кофе [19].

Вторая часть имени героя -- «флор» или «fleur», что в переводе с французского значит «цветок». В «Мировой энциклопедии кофе» сказано, что кофейное дерево зацветает с началом влажного сезона дождей, цветет недолго, около двух дней, и увядает сразу после опыления [0]. Макафлор у Даля похож на кофейный цветок тем, что созрел достаточно для брака: «…встосковался однажды, на одиночество свое глядя, и подумал про себя так: соседи мои женятся, соседи родятся, соседи умирают -- один я, как Сивка-бурка вечная каурка, живу, живу, а легче нет! Родиться дважды нельзя в нашем царстве, умирать -- не охота, дай оженюсь!» [10].

Учитывая «загишпанское», то есть неопределенно далекое, заграничное, место действия сказки, «кофейность» имени подтверждает иностранное происхождение и придает образу комичности.

Мирошка дурак -- «верный спутник его (Макафлора) на море и на суше, в торговых оборотах, в делах и в бедах». В буквальном переводе с греческого имя обозначает «благоухание», но контекст сказки и дополнение «дурачок» отсылает к русскому корню «мир», из чего складывается образ мирного простака на побегушках. Персонаж смешит своего купца, помогает ему в делах, добывает невесту и диковинку для нее.

Макарона Перероевна -- искусственно созданное Далем имя, пожалуй, наиболее комичное из всех. «Macaron» -- французское печенье из яичных белков, сахара и молотого миндаля, между двумя слоями которого кладут крем или варенье. Кондитерское изделие мягкое, с гладкой поверхностью и тает во рту. В 1830-е годы, когда и писались сказки «Пятока первого», макарони подавали с ликёром, джемом и специями [43]. Так и у героини «уста сахарные и перси белоснежные».

По батюшке -- Перероевна, на удивление одного из рассказчиков Демьяна, девушек за границей называли редко. Однако имя и отчество, произнесенные на русский лад вместе, веселят. Комичность эффекта обусловлена непривычным для русского уха перебором звуков: аллитерацией «р» и «н» и ассонансом «а», «е» и «о».

Свахи Камилла Киргизовна, Степохлеста Перехватовна и третья безымянная встречаются в сказке лишь в начале. Их роль перейдет затем к Мирошке, а диковинные имена «на манер» заграничных -- стилистический прием создания комичного. Можно предположить языковую градацию, когда писатель начал с знакомых уху «Камилы Киргизовны», поднатужившись, перешел к труднопроизносимому и тяжело выговариваемому «Степохлеста Перехватовна», и, совсем потеряв силы, словно воображение достигло пика, не смог придумать имени более удивительного, оставил третью сваху без подписи, назвав ее просто «такая же».

Главный герой Макафлор -- купец, «честной господин … был богат златом заморским и серебром, как Донской казак после поживы» [10]. Автор намеренно выбрал героя из купеческой среды, иначе дальнейшее развитие сюжета было бы невозможным. Опираясь на сказочную традицию, можно смело предположить, что если бы герой не был богат, он вряд ли бы дожил до средних лет без жены, вряд ли бы заскучал от пресыщенности и вряд ли бы смог добыть «новинку диковинку» для молодой красавицы, у него не было бы слуг, и герою пришлось бы самостоятельно контактировать с нечистой силой.

В сказке Даля угадывается мотивы народной сказки «Поди туда -- не знаю куда, принеси то -- не знаю что», в которой действующим персонажем является богатый царь, «холост -- не женат», а на службе у него есть верный помощник, стрелок, по имени Андрей. И царь, и купец Макафлор не русские по национальности, а вот слуги их, стрелок Андрей и дурачок Мирошка, судя по именам, относятся к русскому крестьянству. Именно они помогают развивать действие, их находчивость определяет поворотные точки сюжета -- нахождение чудесного, прямой контакт с волшебным миром. То есть купец замещает царя в сказке.

Более ранние варианты этой сказки можно встретить у французского поэта Шарля Перро. Его произведение «Красавица и чудовище» повествует о том, что богатый купец, отправляясь в очередное плавание, спрашивает своих дочерей, какой бы подарок им привезти. Старшие просят драгоценные ювелирные украшения и изящные платья, а младшая Белль -- розу, которая не растет в их части страны.

Самую древнюю версию сюжета мы находим у Апулея в сказке об «Амуре и Психее». Здесь уже сама героиня должна искать «диковинки» ради воссоединения с любимым. Психее пришлось достать золотое руно с бешеных овец, добыть воды из Стикса и принести из подземного царства ящик с духом красоты Персифоны, супруги Аида. Действующие лица -- боги и полубоги.

В России же сюжет обрел наибольшую известность по сказке С.Т. Аксакова «Аленький цветочек», которая вышла немногим позже сказки В.И. Даля, в 1850-х годах. Действие вновь упирается в торговое плавание богатого купца и обещании привезти чудо дочерям.

Как видно, в большинстве версий богатство героя -- необходимость. Только богатый персонаж может отплыть далеко от дома на корабле и достать волшебные гостинцы. Отсюда возникает важное качество характера действующего лица -- доброта, щедрость, жертвенность и верность собственному слову. Такие черты свойственны образу купца только в жанре сказки. «Что народ, то и вера, а что купец, то мера», мера для русской сказки начала XIX века.

С.П. Праведников в статье «Язык и образы фольклора» отмечает: «Сказочный купец характеризуется, прежде всего, с точки зрения своего богатства или положения, занимаемого в обществе. Во всех сборниках отмечено прилагательное богатый. Семантических колебаний в употреблении сочетания богатый купец не обнаружено: в текстах всех регионов речь идет именно о купце, имеющем много денег или товаров» [45]. Исследователь выделяет еще одну черту, свойственную сказочному купцу и подчеркиваемой с помощью определений: «Людям, занимающимся торговлей, необходимо перемещаться в пространстве, путешествовать, посещать другие страны» [45]. Поэтому в сказках активно используются глаголы движения, перемещения с одного места на другое, ведь это неотъемлемая составляющая профессиональной деятельности торговца. Так и «Макафлору пора грузить корабли и отправляться за море».

Таким образом, образ купца в сказке «Новинка-диковинка…» во многом продолжает фольклорную традицию создания данного образа. Богатство является главным основанием отнести его к представителям власти, которые характеризуются относительной пассивностью, что является основанием для их комического разоблачения в финале. Образ купца в сказке во многом создается за счет его имени, которое выявляет его «инаковость» и неспособность действовать в сложившихся условиях.

2.2 Образ купеческой семьи в сказке В. И. Даля 1840-х гг.

2.2.1 Художественное своеобразие сказок В. И. Даля 1840-х гг.

В начале сороковых годов В.И. Даль был определен начальником особой канцелярии министерства внутренних дел и получил казенную квартиру рядом с Александринским театром. М. Бессараб в книге «Владимир Даль» указывает, что писатель был уже настолько знаменит, что к нему часто обращались за помощью совершенно незнакомые люди. Например, Василин Матвеевич Лазаревский просил у Владимира Ивановича совета и протекции, и несколько месяцев спустя Даль взял его к себе в канцелярию со словами «Я бы желал быть вам полезным» [16].

Высокий чин, удобный график работы и деятельная атмосфера канцелярии помогли писателю развернуть работу по сбору «диалектизмов» для словаря в масштабах всей империи. «Самый воздух в канцелярии до того был насыщен русской филологией, что я скоро серьезно втянулся в это дело», пишет Лазаревский [16]. После кипучей работы в министерстве, Даль отправлялся домой, где его уже ждали новые просители, а по четвергам наведывались знаменитые гости -- ученые, артисты, литераторы и музыканты. М. Бессараб в книге «Владимир Даль» пишет: «На одном из далевских «четвергов» возникла мысль создать Русское географическое общество, существующее и поныне. Прошение о создании Общества подписало семнадцать человек, и среди них Даль, так что Владимир Иванович считается одним из его учредителей» [16].

Мало времени оставалось для творчества. Художественные произведения он писал во время отдыха. Рядом обычно играли и веселились дети, которые ничуть не мешали, и даже способствовали созданию новых творений.

В этот год написаны повесть «Находчивое поколение», физиологический очерк «Мичман Поцелуев», статья «О карте зауральских степей», статья-заметка «Полтора слова о нынешнем русском языке», «Сказка о купце с купчихою» и сборник рассказов и повестей «Из солдатских досугов». Как всегда, произведения Даля разнородны по жанру, сюжету и тематике, ведь деятельность писателя была насыщенной различными событиями в области науки и творчества.

И если географическую статью и заметки о языке можно объяснить активной работой над словарем, солдатские рассказы -- частыми воспоминаниями о службе Даля, то «Сказка о купце с купчихою» возвращает читателя в годы раннего творчества, а именно в 1830-е годы, когда был написан «Пяток первый». В то время молодой писатель только начал экспериментировать с народным языком в сказке, пословицы и поговорки сыпались, как из рога изобилия, на что В.Г. Белинский высказал свое неодобрение: «Сколько шуму произвело появление Казака Луганского!.. Между тем как это просто балагур… Вся его гениальность состоит в том, что он умеет кстати употреблять выражения, взятые из русских сказок; но творчества у него нет и не бывало; ибо уже одна его замашка переделывать на свой лад народные сказки достаточно показывает, что искусство не его дело» [35]. Тогда Даль действительно использовал жанр сказки как наиболее подходящее поле для реализации бескрайнего запаса народного говора. Сюжеты, как правило, он заимствовал тоже у народа, но всегда привносил в них много комичности. И несмотря на насыщенность и разнообразие языка, а также на общую веселость ранних сказок, для критиков все же важнее было увидеть цельность сюжета и речевой структуры, чем Даль похвастаться не мог. Сам Пушкин в разговоре с писателем заметил, что «Сказки сказками, а язык наш сам по себе» [35].

Теперь же, спустя десятилетие после выхода «Пятока первого», исследователи не могут упрекнуть писателя в превосходстве формы над содержанием. «Сказка о купце с купчихою» -- это образец тонкого сюжетного и речевого подражания народной сказке. В сказке В.И.Даля 1840-х гг. уже всего в меру: и русских народных поговорок, и традиционных элементов сказки, и новаторства. Сказка более выдержанна, чем ранние опыты писателя, она понятна и приятна простому населению (купцам, крестьянам) своей народностью.

2.2.2 Купец как положительный герой в сказке

Сказка начинается с зачина, в котором обозначается условное место действия: «За тридевять земель в тридесятом царстве…». За горами и морями жили богатый купец Касьяныч с молодой купчихой Устиньей, и было у них все, но не было детей. Причиной тому -- грехи, за которые воздал им Господь. Поэтому героям остается смириться со своей судьбой.

Но купеческая чета решает сделать что-то значимое для мира, чтобы после смерти их хоть кто-нибудь помянул добрым словом. Они размышляют: богадельню строить, монастырь, школу или церковь. Но всем не угодишь, и всегда найдется тот, кто осудит. Поэтому купец решает построить мост через реку, чтобы каждый мог перейти на ту сторону, когда вздумается. Сооружение получилось великолепное -- и с перилами, и с фонарями, и народ остался очень доволен. За порядком на мосту бдит сторож Иван, который слушает разговоры пешеходов: «Всяк, кто по мосту ни пройдется, Бранит Касьяныча по-своему, и не запнется!» [10]. Однажды двое стариков, шедших по мосту, напророчили паре в будущем году сына. Батрак Иван поведал об этом хозяевам, но утаил одну деталь -- сын тот будет одарен, что ни задумает, все получится у него. На будущий год он украл новорожденного.

Иван учил и растил дите в строгости, а малый исполнял все его желания, как золотая рыбка. Скоро стал Иван богат и обвенчался. Затем пришлось рассказать супруге, откуда взялся чудесный мальчик, а тот, подслушав рассказ, сбежал немедля и нашел родителей.

Традиционные формулы волшебной сказки нарушены. Сказка начинается с зачина -- обозначения места, героев и проблемы. Начальная ситуация по традиции обставлена подчеркнутым благополучием -- главные герои принадлежат к купеческому сословию, они несказанно богаты. «Легко заметить, что такое благополучие служит контрастным фоном для будущей беды, что это счастье подготавливает собой несчастье. Начальная ситуация иногда бывает эпически распространена. Старики бездетны. Они молятся о рождении сына», пишет В.Я Пропп в работе «Русская сказка» [36].

Продолжается сказка вставной частью, которую можно определить как присказку. В ней мы встречаем уже знакомых нам по сказкам 1832 годов куму Соломониду и свата Демьяна, которые гадают о том, почему у купца и купчихи нет детей. Спорят они также о божественной природе недуга, продолжая речи друг друга, по-далевски перенасыщенные присказками и поговорками: «Вот то-то в голове твоей бабий ум, по-нашему: перекати-поле…». Затем Демьян, обращаясь к Соломониде, просит: «Потолкуй-ка еще с нами, станешь поумней; а послушай нашей сказки-- уснешь поплотней» [10]. То есть сказка возникает во время беседы кумы и свата. В.Я. Пропп в работе «Русская сказка» (1984) выделяет особенность данной организации повествования: по мнению исследователя, диалог, как инструмент передачи сказочного сюжета, допускает ошибки в описании народных обычаев и ритуалов, чем порождает сомнение слушателей в правдивости истории. Сомнение -- это всегда необычайное и привлекающее внимание, а значит развлекательное [36]. Кроме развлекательности, диалог Демьяна и Соломониды символизирует двоемирие сказки, отдаляя повествователя от сюжета и тем самым снимая с него ответственность за правдоподобие: «Нужно адекватно понимать речь как практическую деятельность сказителя-героя звуком-руками-умом в конкретной речевой, т. е. реальной, житейской ситуации. Речевое испытание есть поступок сразу в двух взаимопроникающих планах -- в двоемирном событии бытия [36].

Присутствие одних и тех же рассказчиков в нескольких сказках (также Соломонида и Демьян упоминаются в сказках «О Иване молодом Сержанте», «о Шемякином суде», «про Жида вороватого, про цыгана бородатого» и т.д.) позволяет говорить о лейтмотивности творчества В.И. Даля.

После присказки -- повествовательная часть, в которой действуют главные герои: купец Касьяныч, купчиха Устинья, их сын, сторож-батрак Иван; также есть второстепенные герои -- пешеходы на мосту, наделенные речью, которых можно разделить на два типа по классификации В.Я. Проппа: «ложные герои» -- пешеходы, которые негативно оценивают действия главного героя (постройку моста), и «дарители» -- пожилая пара, предсказавшая рождение ребенка. Последние также являются символом отпущения грехов. Сын рождается внезапно, чудесным образом и быстро растет, «не по дням, а по часам», что характерно для русской народной сказки.

Завершается действие только в сюжетном мире, сын возвращается к родителям и ужинает после долгой дороги. Рассказчики Демьян и Соломонида не морализируют итог, отсутствует оформленное в виде традиционной концовки завершение диалога. История купеческой семьи кончилась благополучно, но занимательная беседа рассказчиков может продолжится другой историей. Так автор оставляет себе творческое пространство для будущих сказок в том же ключе.

Сказка «О купце с купчихою» написана в стихотворной форме, содержит в себе элементы русской народной песни с характерной для нее парной рифмовкой, анафорой и линейной композицией.

Истоки ее находятся в устном народном творчестве, произведение имеет фольклорную основу. По типологии сказочного сюжета сказки 1840-х годов можно разделить на три жанровые разновидности, как и сказки «Пятока первого»: волшебную, о животных и социально-бытовую. Сказка «О купце с купчихою» совмещает в себе и волшебное, и социально-бытовое.

Существенная черта русской народной песни -- непосредственная связь с бытом и социальной средой. В основе сказки «О купце с купчихою» -- среда русского купечества, богатого и влиятельного.

Как отмечалось ранее, в большинстве сказочных сюжетов богатство героя -- необходимость. Во-первых, богатство усиливает оппозицию счастья и беды в произведении и обостряет конфликт. Благополучие купца служит контрастным фоном для будущей перипетии, счастье подготавливает собой несчастье. Но кроме внешнего богатства В.И. Даль отмечает и внутренние качества героев -- они щедры и добродетельны. «Да только добряки наши жили, жили, Добра стало много, а детей не прижили» [10].

Во-вторых, изобилие и достаток являются движущей силой, способствуют реализации героических помыслов героя. Богатство реализуется в действии и обретает общественно значимую материальную форму. Построенный Касьянычем мост стал не просто общественной достопримечательностью, но и действительно полезным городским сооружением: «И народ, изволишь видеть, тут же толпится, не нахвалится, не нарадуется, не наладится…» [10].

В.Я. Пропп считает, что «функция сказочного персонажа есть действие, определяемое с точки зрения его значения для развития сюжета» [36]. Если в предыдущих произведениях В.И. Даля, которые мы рассмотрели, купец старался приумножить свое богатство на протяжении всего произведения и действовал не на благо общества, а для собственной выгоды, то сказка «О купце с купчихою» -- мораль, в которой В.И. Даль показывает, как это богатство нужно реализовать. Получается, чем состоятельнее купец, тем больше пользы он может принести обществу. Отдавая нажитое добро на общественное благо, торговец становится полезным и значимым. Символом этого в сказке становится отпущение грехов и дарование настоящего счастья.

Стоит отметить и решительность героев. Купец Касьяныч без сожаления расстается с нажитым добром. Возможно, это обусловлено жанровой особенностью произведения. «Не имеет сказка и психологической инерции. Герой не знает колебаний: решил -- и сделал, подумал -- и пошел. Все решения героев также скоры и принимаются без длительных раздумий» [36].

Национальное сознание в сказке по традиции делит всех героев только на положительных и отрицательных. Никакой середины нет. Отрицательный герой наказывается («Каким-де побытом батрак ваш Иван Угодил в собаки, и не был ли пьян?»), положительный награждается («Кушай, мое дитятко, вот и масло коровье, на кашу, день скоромный, кушай, на здоровье!»). Оценка героя в данном случае является прямой оценкой социального класса, поскольку мы точно знаем -- «плохой» Иван батрак, а «хороший» Касьяныч купец.

В.Я. Пропп отмечает, что «в сказке есть величины постоянные, сложившиеся в результате ее традиционности, и переменные, возникшие в результате бесконечных пересказов» [36]. Образ купца в сказке В.Даля 1840-х гг., с одной стороны, нарушает сказочную традицию, согласно которой представитель народа всегда оказывается идеальным. Купец Касьяным не теряет в сказке атрибутов представителя власти, но при этом осмысляется как носитель нормы. Произошедшие изменения не свидетельствуют об отказе писателя от следования сказочной традиции, а лишь о появлении еще одной возможной модификации, тем более что купец в сказке действует не самостоятельно, а как представитель семьи, ради которой он готов отказаться от богатства. Таким образом, сказка В.И. Даля позволяет увидеть иерархию ценностей в художественном мире сказки, как ее видел писатель: оценку героя определяет в первую очередь не принадлежность к тому или иному сословию, а способность приносить жертву во имя семьи.

Глава III. Русские и немецкие торговцы в повести В. И. Даля «Колбасники и бородачи»

3.1 Контраст как основной композиционный принцип повести «Колбасники и бородачи»

Повесть «Колбасники и бородачи» написана в 1844 году. Тогда В.И. Даль служил в Петербурге секретарем министра внутренних дел Л. А. Перовского, заведовал его канцелярией и составлял городовое положение (название законов о городском самоуправлении Санкт-Петербурга, с изложением рассуждений, на коих оно основано 1846 г.) вместе с Н. Милютиным. Также на это время приходится расцвет литературной деятельности Даля: формируется новый жанр физиологического очерка в рамках зарождающейся натуральной школы, продолжается активный сбор материала для толкового словаря, печатаются рассказы, повести и сказки о простом русском человеке.

Произведения периода 1840-х годов не подчинены общей логике, различны по тематике и жанру. Например, в 1844 г. выходит сборник рассказов и повестей «Зверинец» («Верблюд», «Волк», «Лиса», «Медведь» и др.). Сам В.И. Даль называет их «картинками», и на первый взгляд может показаться, что сборник написан для детей, потому что научные факты о животных осмысляются писателем в игровой манере: «Медведя знаем мы как могучего -- то свирепого, то добродушного и неуклюжего -- богатыря; но добродушие его подлежит большому сомнению» [10]. Однако игровая манера не отменяет обращения к фактам («… медведь строением своим отличается от всех почти прочих животных, наступая целой плюсной, следом, всей подошвой, как человек» [10]); актуальным открытиям ученых -- современников писателя, таких, как профессор Эверсман, который изучил значительную разницу в костях черепа медведей и на основании этого создал их классификацию. Кроме того, в «картинках» есть автобиографические факты: «… мне самому случилось прислать в С. Петербургскую Академию шкуру чёрно-бурого волка, признанного здесь собакой. Не смея спорить, я, однако же, и не убеждён еще в ошибке своей; зверь был убит Баширами, в Бирскомъ Узде» [10].

По жанру произведения сборника можно отнести к очерку или публицистической статье. Сам В.И. Даль делает следующую сноску: «Под этим общим заглавием (Зверинец) предположено печатать ряд статей, которые составят нечто целое -- хотя и неопределённого размера, … т.е., статьи, относящаяся до физиологи и психологии животных» [10].

Научные изыскания в области физиологии и психологии В.И. Даль продолжает в статьях «Черепословие и физиономика» и «Словесная речь человека». Здесь автор рассуждает о том, как и для чего существует человеческая речь.

Помимо аналитических записок и научно-публицистических статей в 1844 году В.И. Даль пишет несколько художественных произведений: «Колбасники и бородачи», «Похождение Христиана Христиановича Виольдамура и его Аршета», и «Павел Алексеевич Игривый», -- которые выбиваются из общей концепции (научных и деловых записок) творчества писателя в этот год. Последнее произведение -- это уже физиологический очерк.

Юношеская влюбленность, изгнание, испытание временем и последующее воссоединение -- основные поворотные точки сюжета повести «Колбасники и бородачи». В этом угадывается традиция сентиментализма (Карамзин), но сказовая манера, ироничное повествование и образы других героев придают произведению иной оттенок.

В центре повествования лежит принцип контраста: сталкиваются русская и немецкие культуры, воплощенные в наиболее ярком и показательном для обоих полюсов купеческом сословии. На основе комичных столкновений героев возникают новеллистические повороты сюжета, формирующие парадоксальную картину мира.

Начинается все с обстоятельного описания дома одного колбасника. Его зовут Вилим Карлович Тофельс, он купец из Браушвейга. Как и все немцы, Тофельс педантично ведет хозяйство, считает каждую копейку, а потому становится лучшим в своем ремесле. Дочерей своих Вилим Карлович хочет непременно выдать за Немцев, потому что в русских он видит транжирство и неумение вести дела: «Он уверял, что ни один мясник наш не умеет снять шкуры с вола, не сбавив с нее несколько рублей ценности, и доказывал это счетными книгами своими» [10]. И как на зло, в одну из них (Розу) влюбляется сын русского купца Якова Ивановича Корюшкина, Петруша. Юноша всеми силами старается заслужить интерес и доверие девушки, но отец сватает его за другую. Затем обстоятельства разворачиваются неожиданным образом, и, как пишет Юган, Н. Л. в статье «Повести В.И. Даля 1840-х годов и поэтика «натуральной школы»: сходства и отличия», «в ходе реализации этого плана происходит отклонение от русских национальных традиций и порядков в такого рода делах, что сообщает действию повести новую направленность» [46], Яков Иванович сам берет в жены молодую невестку, а сына выгоняет из дома. Но брак обернулся для него банкротством и смертью. Так, Петруша, оказавшись без наследства, находит пристанище в доме немецкого купца, где благополучно воссоединяется с Розой и приобщается к купеческому быту, почти превращаясь в немца.

В итоге, противоречие русского и немецкого купца завершается слиянием через любовь. Две столь разные культуры, сформировавшие вечную оппозицию «свой-чужой», соединились в единое целое, в новый собирательный образ русско-немецкого купца.

3.2 Система образов повести В. И. Даля «Колбасники и бородачи»

Система образов повести основана на принципе группировки персонажей по семьям. Каждый ключевой герой -- купец обладает собственным хозяйством и семьей, и представляет собой уходящую эпоху старого купеческого сословия. Дети ключевых героев -- продолжатели купеческого рода, а также представители новой эпохи купеческого сословия, которая значительно отличается от предыдущей.

Особого внимания в повести «Колбасники и бородачи» заслуживают имена персонажей, которые выступают одним из главных элементов формирования образа в литературных произведениях. Отметим, что родители В.И. Даля были полиглотами. Отец знал немецкий, английский, французский, русский, идиш, латынь, греческий и древнееврейский язык, служил придворным библиотекарем при императрице Екатерине II. Мать свободно владела пятью языками. Закономерно любовь к языкам передалась и сыну, который знал, по меньшей мере, 12 языков, понимал тюркские языки, и на сегодняшний день считается одним из первых тюркологов. Поэтому толкование имен и фамилий героев, особенно героев нерусского происхождения, у В.И. Даля глубоко и осмыслено.

Вилим Карлович Тофельс. Форма имени Вилим скорее всего является русифицированным вариантом имени Вильям и придает образу комичности. Фамилия героя, предположительно, создана на основе слова «Teufel» -- с нем. Дьявол, сатана. Так же в немецком языке есть устойчивые словосочетания: ein armer Teufel -- бедняга, несчастный человек; so ein dummer Teufel! -- вот дурачок! Каждый перевод по-своему характеризует личность героя. В начале повести читатель узнает об образовании, о положительных качествах купца и сразу проникается к нему уважением: «…искусный и доблестный колбасник, родом из Брауншвейга. Его звали Вилим Карлович Тофельс. Он изучил науку или искусство свое не только на родине, но между-прочим также в Гамбурге и ездил в Англию для окончательного образования своего по этой важной части. Из этого, догадливые читатели усмотрят, что образование его было не одностороннее, не ограничивалось уменьем изготовить хорошую окрошку и начинку для разного рода колбас и состряпать студень и два-три холодных» [10]. Тофельс был ученый немецкий мясник, который делал колбасы лучше всякого русского. Он даже ездил за границу, чтобы отточить мастерство. С одной стороны, Тофельс остался в рамках стереотипной комичности, ведь ученый в понимании русского дворянина должен заниматься более важными, чем изготовление колбас, «материями». И уж тем более, зачем ездить по миру ради такого пустяка -- изготовления колбас?

Но, с другой стороны, Вилим Карлович все же нажил «порядочное состояние и трех дочерей». Основательное изучение наук не прошло даром: «Он уверял, что ни один мясник наш не умеет снять шкуры с вола, не сбавив с нее несколько рублей ценности, и доказывал это счетными книгами своими, по которым видно было, что Вилим точно продавал шкуры своей съёмки гораздо дороже» [10]. Стоит ли смеяться над героем, который при всей комичности ситуации превосходит русского мясника в работе и достатке?

Яков Иванович Корюшкин -- типичный русский купец с типичной русской фамилией. Имя Яков, русская форма от имени Иаков древнееврейского происхождения, буквально означающего -- пятка. Отчество Иванович простое и исконно русское. Большой интерес вызывает фамилия героя. Корюшка -- вид некрупных лучепёрых рыб семейства лососевых. Обыкновенно она живет на глубоких песчаных местах моря или озера, но для метания икры вступает в реки, хотя редко поднимается по ним очень высоко и избегает быстрого течения. Из всех лососевых рыб корюшка самая неприхотливая и легко может быть разведена во всяком значительном озере [40]. Применительно к герою, семантика слова настраивает читателя на иронический лад: обычный русский купец, который «водится» в каждом уголке необъятной страны, часто избегает тяжкого труда и «быстрого течения» жизни. Его обвиняют в праздности и лени, скупости и транжирстве и, в то же время, в умении праздновать на широкую ногу и неуемной щедрости по временам. В.И. Карасик в работе «Языковые ключи» пишет, что типичный русский купец «это крепкий, упитанный, здоровый мужчина средних лет, обычно с бородой» [22]. Исследователь приводит ряд характеристик осуждаемого поведения, свойственного купцам: «Это стремление к наживе, неразумная трата больших денег напоказ, дурной вкус. Все эти характеристики вытекают из отрицательной оценки чрезмерного богатства и его демонстрации» [22]. Разумеется, нельзя сводить поведение купца к двум базовым модусам существования -- чередование страстного делания денег и последующее их прожигание, но эти черты наиболее типичны для данной социальной группы.

Петрушка (Петр Яковлевич Корюшкин) -- перчаточная кукла, персонаж русского народного кукольного театра, главный герой одноимённого комического представления. Изображается в красной рубахе, холщовых штанах и остроконечном колпаке с кисточкой. В словаре В. И. Даля это «прозвище куклы балаганной, русского шута, потешника, остряка в красном кафтане и в красном колпаке; зовут Петрушкой также весь шутовской, кукольный вертеп» [48].

Именно так прозвали одного из героев повести, сына Якова Ивановича Корюшкина. Примечательно, что на протяжении всего произведения встречается в основном уменьшительно-ласкательная форма имени, которая по мере развития действия все больше не соответствует образу персонажа. На смотринах отец называет его по-простому, краткой формой, Петя, но в то же время саркастично подмечает, что сын «не вовсе дурак», а только «глядит свинкой», тем самым выставляя собственного отрока в неблагоприятном свете (ведь невестка приглянулась ему самому). На основе речевого несоответствия краткой формы имени и контекста происходит, во-первых, одна из ключевых перипетий сюжета, а во-вторых, усиливается комичность образа говорящего. Впервые имя героя употреблено в полной форме в последней главе: «Роза все рассказала и умоляла мать быть посредницей у отца, склонить его к согласию на брак ее с Петром» [10]. Влюбленная девушка демонстрирует родителям серьезность своих чувств и намерений, поэтому в ее исполнении имя Петр звучит твердо, согласно происхождению от древнегреческого «РЭфспт», что в переводе значит «скала», «камень». Вслед за Розой и все остальные начинают называть юношу полным именем.

Шифбрух -- «Розочкин жених был мелкий чиновник из уездного города; выжига, коли хотите, а все-таки Немец. Выжига был он не в том смысле, а дают название это чистому серебру, которое добывается оном из поношенных валунов; а в том значении, которое придают этому слову, говоря о людях, и в-особенности о чиновниках. Он прошёл огонь и воду, и тройной спирт, и так обтерпелся, что не боялся более ни огня, ни воды» [10]. Столь подробное описание могло бы быть лишним, если бы все читатели знали немецкий, ведь Schiffbruch -- это с нем. кораблекрушение. Став ненадолго мужем прекрасной Розы, он вскоре умер, оставив в ее душе лишь воспоминание.

Акулина Герасимовна, «которую прозвали в городе Акулинишной». С латинского Aquilina -- букв. «как орлица». «Акулинишна недаром слыла свахой, на которую можно было положиться. Она усердно бралась за дело, особенно за такое, где отцы жениха и невесты поговаривали о сотнях тысяч -и успевала сводить концы. Весь город подымала она на ноги, если встречала препятствия; все ворожбы и заговоры знала; всякую дурную и хорошую славу умела распускать, где и как нужно, чтоб достигнуть своей цели» [16]. Сваха, которая дорожила репутацией успешной сводницы. Словно орлица, она видела малейшие «шевеления» в обществе и молниеносно подстраивалась под них.

Параша (уменьшительно-ласкательное от Прасковья) -- имя, часто встречающееся на Руси и в литературных произведениях эпохи Державина, Пушкина и Лермонтова. Происходит от греческого «Параскева» -- ожидание, приготовление. Так звали множество героинь, и сложно вспомнить кого-то конкретного из них. В повести «Колбасники и бородачи» героиня также непримечательна, ее роль опосредована. «Параша была недурна собой, но и не из-ряду-вон хороша. Кругленькое, пухленькое, чистенькое личико, плосковатое, носик маленький, брови тонкой дугой, глаза хорошенькие, но без души. Сложение показывало, что плоть вскоре должна одолеть духовное начало, и что забота о житейском и насущном составит единственную потребность этого существа, теперь еще довольно миловидного… говорить не приходилось ей, стоило только молчать, приседать и слегка улыбаться» [10]. Образ, характерный деревенской культуре Руси, цепляющий своей простотой и легкостью, но мимолетный. Вероятно, подобные чувства волновали И.С. Тургенева, когда он писал рассказ в стихах «Параша» 1843 года:

«Я не люблю восторженных девиц...

По деревням встречаешь их нередко;

Я не люблю их толстых, бледных лиц,

Иная же -- помилуй бог -- поэтка» [8].

Мирон Степанович, отец Параши, такой же, как Яков Иванович, типичный русский купец. Только в отличие от последнего, более ленивый, тучный и бесфамильный в повести. В глазах других героев он просто «кулебяка с бородой».

Таким образом, прием «говорящих» имен и фамилий является в произведении одним из главных элементов создания образов. Имя и фамилия персонажа предполагает не просто его характер, становясь как бы эпиграфом к образу, но и отражает его историю, как историю наиболее типичного представителя своего сословия и «вида» человека, а также определяет авторское отношение к герою и настраивает читателя на соответствующий лад. Семантизация немецких имен и фамилий требует глубокого знания немецкого языка в контексте современной автору истории.

3.3 Национальное и общественно-историческое в повести «Колбасники и бородачи»

Название глав подчинено развитию основной словесной темы -- колбаса, колбасное производство, полным ходом развивающееся в России.

Колбаса -- итальянско-немецкое изделие, которое прочно обосновалось в России как раз в XIX в. Познакомил с колбасой страну Петр I. Царь выписал для колбасного дела мастеров из Германии. Они открыли первые колбасные цеха в Петербурге и в Москве. Так появилась русско-немецкая колбаса. Поначалу, до середины 19-го века, немцы доминировали на российском рынке. «В архивных материалах первого в России патологического Музея мяса сохранились сведения о первых немцах-колбасниках, к примеру, в 1790 году их в России насчитывалось 20, не считая учеников, среди которых было 12 русских из числа опытных петербургских поваров» [0]. Затем мастерство освоили и русские ремесленники. Наиболее популярной в то время была колбаса «Углицкая»; работниками на первых мастерских по производству колбасы были жители города Углича. В других странах и городах колбасных дел мастера придумывали свои отменные рецепты колбасы и давали им звучные названия. Например, венские колбасы, итальянские, английские и пр.

К моменту создания повести в 1844 году термины «колбасник» и «колбаса» уже «облепили» ироничные насмешки. В «Толковом словаре русского языка» Д.Н. Ушакова «колбасник» -- это, во-первых, лицо, выделывающее колбасы или торгующее колбасами, а во-вторых, устарелая бранная кличка немца (простор.) [48]. В.И. Даль в «Пословицах русского народа» выделяет семантический ряд контекстуальных синонимов «немец -- шмерец, копченый, колбаса, колбасник, сосиска» (см. народ-язык) [49].

Сюжетно главы повести «Колбасники и бородачи» делятся следующим образом:

· Колбасник из Немцев. Знакомство с Вилимом Карловичем Тофельсом и его бытом.

· Разделка колбасника с бородачами. Знакомство с семейством Корюшкиных. Ссора русского купца с уже знакомым нам немцем.

· Русская прокопчённая колбаса. У Корюшкина возникает идея о женитьбе сына Петруши.

· Изготовление окрошки и начинки. Сводница Акулинишна сватает Петрушу за Парашу, дочь другого русского купца Мирона Степаныча.

· Парная подборка колбас. На смотринах Яков Корюшкин решает сам жениться на Параше.

· Колбаса прогорклая, ядовитая. Петрушу выгоняют из дома на Украину. Роза выходит замуж за Шифбруха, который вскоре умирает.

· Судьба будущего колбасника. После долгих скитаний, набравшись опыта и мудрости, Петруша возвращается в Тугарин, где отец его разорился и помер. Остается искать милости у Тофельса.

· Колбасник из Русских. Петруша ужился в доме немецкого купца, стал хорошо работать и женился на Розочке.

Колбасное производство становится комичной аналогией насыщенной жизни и немецких, и русских купцов.

В первой главе, которая называется «Колбасник из Немцев», развернуто жизнеописание дома Вилима Карловича Тофельса. Рассказчик в сказовой манере знакомит читателя с биографией героя и его нынешним бытом. Название главы тесно связано с содержанием, имеет прямой смысл и исполняет только номинативную функцию. Тофельс опытный мастер колбасного дела, выучившийся своему мастерству в Брауншвейге (Саксония славилась своими мясными деликатесами издавна. А в Брауншвейге придумали рецепт одной из самых элитных колбас, откуда он распространился в другие страны).

Помимо секретный рецептов и высокого мастерства Тофельс привез с собой и особенности национального быта немецкого купца. В подробностях предстают детали интерьера, гардероб: «Заведение Тофельса, приобретённое им давно уже в вечное и потомственное владение, состояло из порядочного жилого дома… из разных ухожений и пристроек, и наконец из порядочного сада с огородом, примыкающими к нему. Все было устроено по-хозяйски, и даже враги Тофельса должны были согласиться в том, что порядок и опрятность у него в доме примерные, хотя и старались обойти это невольное признание насмешкой, назвав такую опрятность немецкою. С улицы, внизу, устроена была образцовая мясная и колбасная лавка, да все было убрано ежедневно с утра свежею зеленью, особенно петрушкой, и белыми, чистыми полотнами. Крови нигде и следа не было…» [10]. Жилище было большим, многофункциональным и чистым. Много пристроек, порядочный сад и примыкающий к нему огород. Тщательный во всем купец -- это пример для подражания.

Вторая глава называется «Разделка колбасника с бородачами». Здесь появляется полная противоположность Тофельсу, русский купец Яков Иванович Корюшкин, который является воплощением типичного русского купца, а также отражает национальный колорит русского человека вообще. В сравнении с русским купцом Тофельс становится недостижимым идеалом. Яков Иванович Корюшкин, удалой купец, транжира, одинокий отец и скучный во всех отношениях человек: «…буднишняя жизнь Якова Ивановича ничем почти не отличалась от убогой жизни наших мещан» [10].

Купцы Тофельс и Корюшкин в повести противопоставлены друг другу. В.И. Даль меняет семантическое наполнение оппозиции «свой-чужой», к которому привык русский читатель. «Свой» Корюшкин уличен в главных русских пороках: транжирство, ханжество, лень, зависть, мелочность, корысть и вытекающая из всего этого злоба на весь мир. Как отметил В.И. Карасик в работе «Языковые ключи» пишет, что типичный русский купец «это крепкий, упитанный, здоровый мужчина средних лет, обычно с бородой». Исследователь приводит ряд характеристик осуждаемого поведения, свойственного купцам: «Это стремление к наживе, неразумная трата больших денег напоказ, дурной вкус. Все эти характеристики вытекают из отрицательной оценки чрезмерного богатства и его демонстрации» [22]. Разумеется, нельзя сводить поведение купца к двум базовым модусам существования -- чередование страстного делания денег и последующее их прожигание, но эти черты наиболее типичны для данной социальной группы. Так вот, Корюшкин -- типичный русский купец.

Извечное противоречие национального перерастает в прямое столкновение. Оба купца ссорятся на почве социальной неприязни, начинается «разделка колбасника с бородачами».

Третья глава -- «Русская прокопчённая колбаса». У Якова Ивановича возникает идея о женитьбе сына Петруши. Названием этой части автор как бы намекает, что один из героев, словно колбаса, уже достаточно «прокоптился» для взрослой жизни. Его можно выставить на прилавок. Опытный «прокопченый» Корюшкин пронюхал, что твориться с его сыном и решил немедленно принять меры. А Петруша, между тем, был влюблен в дочь Тофельса Розочку и всеми силами старался скрыть это от отца.

Затем начинается «Изготовление окрошки и начинки». Сводница Акулинишна сватает Петрушу за Парашу, дочь другого русского купца Мирона Степаныча. Сватает так активно, что готова положить все свои силы на зачин этого союза. Невзирая на первый отказ, она продолжила свое дело иным способом. «Акулинишна отправилась домой не без надежды: она, изволите видеть, разведав наперёд о препятствиях, приняла меры свои; и если не припаивала и не прикармливала невесты зельем, не давала ей любжи (церковное приворотное средство), то по крайности припасла и пустила в дело штуку вроде этого: она сняла с сундука своего, как пошла сватать, большой висячий замок, держала его, во время сватанья, скрытно под платком и на самом причинном месте беседы своей повернула ключ, щёлкнула и попробовала за душу, точно ли замок замкнулся. Уверившись в этом и проговорив мысленно: «слово мое крепко», она не испугалась отказа, а, укрепив таким образом за собою слово, надеялась еще со-временем успеть» [10].

Постепенно начинается процесс создания новой семьи, который В.И. Даль приравнивает к изготовлению колбасной начинки, тем самым обесценивая его. Сваха использует колдовской обряд для того, чтобы скрепить союз чужих сердец, что было всегда распространено на Руси. Ее магия сработает позже, но совсем не так, как предполагалось.

«Парная подборка колбас» происходит на смотринах Яков Корюшкин решает сам жениться на Параше. Человек -- колбаса. В названии главы В.И. Даль использует прием обратный олицетворению -- деперсонификация. Происходящее с героями -- следствие колдовства, а не осознанного выбора. Они лишены свободы волеизъявления, их судьба предрешена. Получается, они такие же беспомощные, как колбаски на витрине, лежат и ждут, когда их выберут. Комичность данного приема бесспорна, однако она также отражает печальную сторону национального русского характера -- леность, медлительность, пассивность и нежелание глубоко размышлять.

«Известный философ И. Ильин считал такую «лень» русского человека частью его творческой, созерцательной натуры. «Созерцанию нас учило прежде всего наше равнинное пространство, -- писал русский мыслитель, -- наша природа, с ее далями и облаками, с ее реками, лесами, грозами и метелями. Отсюда наше неутолимое взирание, наша мечтательность, наша созерцающая «лень» (Пушкин), за которой скрывается сила творческого воображения. Русскому созерцанию давалась красота, пленявшая сердце, и эта красота вносилась во все -- от ткани и кружева до жилищных и крепостных строений» [31]. Пусть нет рвения и возвеличивания труда, зато есть чувство прекрасного, слияние с природой. Это тоже приносит свои плоды -- богатое народное искусство, выразившееся в том числе и в сказочном наследии» [33].

Яков Корюшкин поддался величию молодости и красоты Параши и, недолго думая, забрал ее в жены вместо того, чтобы женить сына. Но виноват ли он?

«Колбаса прогорклая, ядовитая» называется следующая глава. Прогорклый -- «с неприятной горечью вследствие порчи» [53]. Снова В.И. Даль использует в названии деперсонификацию, продолжая тенденцию обезличивания героев.

Шифбрух, Розочкин жених, был мелкий чиновник из уездного города, «вежега, коли хотите, а все-таи Немец … взялся Бог-весть откуда» [10]. Человек развязный, ловкий, говорливый, он, правда, брал на себя гораздо более того, что мог сделать. На мелкой должности вдруг стал значительным «путями темными, неисповедимыми -- и была (у него) большая оборотливость и сноровка». Шифбрух играл на музыкальных инструментах, но не очень искусно, однако и этого было за глаза мещанскому семейству Тофельса. Такому «прогорклому» человеку колбасник проиграл в карты свою старшую дочь Розу.

Глава «Судьба будущего колбасника» возвращает читателя к судьбе влюбленного юноши. После долгих скитаний, набравшись опыта и мудрости, Петруша возвращается в Тугарин, где отец его разорился и помер. Новый дом он обретает у немецкого купца. Без гроша в кармане Петруша начинает новую жизнь, учится колбасному мастерству.

Выше мы уже рассматривали ироничную составляющую уменьшительно-ласкательной формы имени героя, но здесь стоит отметить, что Петруша -- единственный русский персонифицированный персонаж. Автор не приравнивает его к съедобному, как Якова Ивановича, бывшую невесту Парашу или ее отца, а напротив, дарует ему судьбу мастера, продолжателя дела истинного немецкого колбасника.

Кроме того, юноша являет собой совершенно новые, нетипичные для русского купца черты характера. В изгнании он приобрел закалку, сдержанность и спокойствие, а также удивительную усидчивость и трудолюбие, свойственную немцам куда больше, чем русским.

Таким образом, под влиянием немецкой культуры трансформируется стереотипный образ русского купца. Леность сменяется деятельностью, наполняя существование смыслом, душа открывается глубокому чувству любви, пришедшему на смену мимолетному. Повесть приходит к логичному завершению. «Человек рожден на труд. Без труда нет добра» [35].