Симон Азарьин - автор "Жития преподобного Сергия Радонежского"

Глава 58-я «Жития Сергия» написана на основе содержания главы 19-й «Сказания» Палицына и повествует о первом бое, разыгравшемся ночь на 23 сентября. Азарьин в этой и во всех последующих за ней одиннадцати главах извлекает из «Сказания» только чудеса Сергия, а не сущность ратных подвигов и других событий, описанных Палицыным. Используя в данном случае текст 19-й главы «Сказания», Азарьин сильно сокращает его, даже исключает из описания место основного удара интервентов -- Пивную башню, и только одну фразу -- о хождении тени Сергия по стенам и службам монастыря и кроплении их святою водою -- он сохраняет неприкосновенно. Следующая, 59-я глава «Жития» написана по 24-й главе «Сказания». Из этой главы Азарьин заимствует только абзац, где рассказывается о явлении Сергия Троицкому архимандриту Иосафу и ободрении братии и защитников монастыря своим заступничеством свыше. Для глав 60-й и 61-й таким же образом соответственно использованы главы 25-я и 26-я «Сказания». В главе 61-й даже не помещено чудо явления архистратига Михаила архимандриту Иосафу, поскольку оно не имеет отношения к агиографии Сергия.

Глава 62-я «Жития» «О явлении преподобного Сергия чюдотворца литовским воем» написана на основании 30-й главы «Сказания». Азарьин в данном случае составляет краткий конспект всей главы с тенденцией на прославление Сергия. При этом он выпускает очень важный для истории осады факт соединения войска Лисовского с Сапегою и сразу переходит к описанию самого приступа на крепость, сохраняя полностью место, в котором Палицын описывает упорное сопротивление оборонявшихся: «подаде им такову дерзость на сопостаты, яко и нератницы и невежди о храбришася исполинскою крепостию препоясавшася и сшедше победиша сопротивныя супостаты, яко же история о сем свидетельствует». Азарьин сохраняет и описание разгрома войска интервентов в этой решающей схватке.

Следуя далее по тексту «Сказания», обнаруживаем, что в «Житии» нет трех чудесных явлений Сергия. Два из них находятся в 34-й главе «Сказания» и одно -- в главе 37-й, заглавие которой «О утешении чудотворца явлением Илинарху» непосредственно содержит в себе указание на чудо Сергия. В этой главе Палицын повествует о явлении Сергия пономарю Иринарху во время его пребывания в Москве по делам организации обороны крепости Троицкой лавры. Вероятно, это чудо было исключено книгопечатниками, а не самим Симоном Азарьиным. Исключение же из «Жития» двух совместных явлений Сергия и Никона (из главы 34-й«Сказания»), возможно, умышленно сделано самим Азарьиным, так как оба эти чуда связаны с призывом к порядку не в меру разгулявшейся братии и ратников, находящихся в осаде. Они вино добывали из лагеря противника на серебро, полученное от незаконной продажи хлеба и других продуктов.

Скорее всего высокий стиль чудес «Жития» Азарьин не хотел снижать изображением неблаговидного поведения монахов и воинов.

Следующая, 63-я глава «Жития» -- «Повесть о явлении Сергия чюдотворца Андрею Волдырю, како молитвами его подаде бог на супостаты победу», написана так же, как и глава 62-я, т. е. является тенденциозным конспектом соответствующей главы «Сказания». Но сокращая описание сущности приступа в 46-й главе, Азарьин выпускает особенностьэтой операции, предпринятой войском интервентов. Палицын в первой половине главы 46-й пишет о том, что Зобровский, прибыв к войску, осаждавшему крепость лавры, упрекал воевод Лисовского и Сапегу за то, что они в течение столь длительного времени (более десяти месяцев) ведут безрезультатную осаду и не могут «лукошко взяти да ворон передавити». Он назначает третий, по его расчетам решающий, удар на крепость на 31 июля. В ночь перед приступом, пишет Палицын, войску было небесное знамение: луна на небе, «яко огнь скакаху», а звезды испускали такой великий свет, который «падаху над монастырем и въокруг монастыря». Все это, как и начало главы о подготовке решающего штурма крепости, Азарьиным выпущено, по- видимому, оттого, что непосредственно не связано с именем Сергия. И начинает он главу «Жития» с сокращенного пересказа абзаца, непосредственно предшествующего сказанию Андрея Волдыря, не вникнув в то, что абзац этот является соединительным звеном между сказанием о звездном дожде и рассказом, передаваемым от имени Волдыря. Непосредственно за этим вступлением повествуется о чуде Сергия, сущность которого сводится к следующему: когда все войско под руководством Зобровского готовилось к решающему штурму стен крепости, подразделению, которым командовал Андрей Волдырь, было чудесное явление. Якобы между ними и стеной потекла бурная река, несущая вырванные с корнями деревья и камни. На стене же появились два старца, грозящие всем тем, кто отважится на приступ, что им придется плыть по этому бурному потоку: «...севидохом явно, яко река, течаше велми быстра между нами и монастирем. В волнах же сломленное великое колодие, и лес мног несет; и с корением великая деревия, и камень и песок изо дна, яко горы велики восходяще. Бога же свидетеля предъставляху тому, яко видехом двою старцу сединами украшенных, и кличущасо града ко всем нам великим гласом, всем вам окаянным тако плыти». Эта сочиненная Волдырем и украшенная Палицыным легенда нужна была в оправдание перехода войскового подразделения во главе с Андреем Волдырем на сторону осажденных в лаврской крепости после неудачного штурма. Далее Азарьин опять выпускает несущественную с точки зрения «тития» заключительную часть 46-й главы, где Палицын повествует о том, что жестокий приступ интервентов захлебнулся в крови. Войско их понесло очень большие потери совершенно безрезультатно.

Этот эпизод -- один из решающих приступов крепости -- художник подробно иллюстрировал. Над этим сюжетом была четырехстрочная надпись, но она не сохранилась. В нижнем левом углу средника иконы, под осадой города Опочки, на фоне зеленых холмов изображена битва двух войск. Под ней крепостное строение Троицкой лавры с башнями и бойницами на стенах. За стеной -- белая звонница и одноглавый собор, различные монастырские строения, монахи и воины, но не в воинском действии, а беседующие. Над стеной два старца с венцами на головах: Сергий и Никон. Под стенами крепости река, на берегу которой войско, не сражающееся, а совещающиеся между собой начальники и воины, все в латах. Двое первых на конях, черном и белом. Над войском два белых флага. Здесь художник явно представляет момент принятия Андреем Волдырем решения о сдаче своего войска после проигранного им боя.

Последующие две главы (64-я и 65-я) написаны Азарьиным на основе 48-й главы «Сказания» без существенных сокращений и переработок. Далее пять глав «Сказания» Азарьин выпустил, потому что эти главы не связаны с именем Сергия, а две главы (52-я и 53-я), являющиеся похвалой Сергию и Никону, не повествуют о конкретных, свершенных ими чудесах. Следующая (54-я) глава «Сказания» «О гладе велицем во осаде бывшем на Москве, и о житопродавцах, и о умножении потреб на Троицком подвории в Богоявленском монастыре молитвами преподобных отец Сергия и Никона» должна быть помещена в «Житии Сергия» перед главой 66-й «О явлении чюдотворца Сергия на Москве с хлебы». Также она должна быть (как и в «Сказании») логическим продолжением борьбы с хлебным голодом в осажденной Москве. В главе 66-й, начиная с названия, полностью воспроизведен текст 55-й главы «Сказания» с некоторыми незначительными редакционными изменениями, сделанными Азарьиным. Повествуется в ней о том, как в осажденный Московский Кремль, якобы из Троице-Сергиевой лавры, через восточные (возможно, Фроловские, ныне Спасские) ворота было привезено двенадцать подвод с печеным хлебом.

Следующая, 67-я глава «Жития» -- «О явлении чюдотворца Сергия, Гласунскому архиепископу Арсению», написанная на основании 69-й главы

«Сказания», дана с некоторыми сокращениями. По замыслу Азарьина, этой главой должны быть завершены чудеса, заимствованные им из различных посторонних источников, ибо заканчивается она словами: «аще хощет кто уведети большая, и той възем да прочитает тамо о бывших явлениихсвятаго и о чюдесех его, еже кратным хранения и учения, историйную книгу, а зде отчасти мало нечто предложихом». Если бы этой главе не надлежало быть последней, то незачем было давать подобную концовку. Но после этого завершения, сделанного Азарьиным, напечатаны еще две главы на основании «Сказания» Авраамия Палицына. Одна из этих двух глав (69-я) перемещена случайно печатниками при наборе. Другая же, 68-я глава -- «Чюдопреподобнаго богоноснаго отца нашего Сергия чюдотворца о немом» -- написана на основании 77-й главы «Сказания» и не имеет прямого отношения к смутному времени. Возможно, что ее поместил и сам Азарьин после всех чудес, связанных с историей этого времени, но возможно, что ее дополнили на печатном дворе вместо исключенных из «шития» глав, отражающих исторические события того времени, но записанных, по- видимому, самим Симоном Азарьиным. К разряду таких глав «Жития» можно отнести исключенные печатниками главы «О боярине Иване Никитиче Романове, како спасен был на пути от озлобления и отюз»; «О явлении чюдотворца Сергия Козьме Минину и о собрании ратных людей на очищение государству Московскому» и «О послах иже от моря спасены быша. О полковнике Лисовском, как погибе, хваляся на обитель чюдотворца Сергия». Главы эти сохранились в рукописи Симона Азарьина с предисловием 1653 г. под номерами 8, 9 и 12. Все эти главы по своему содержанию должны сочетаться с главами, написанными на основании

«Сказания» Авраамия Палицына, но были исключены печатным двором, по- видимому, оттого, что не имели авторитетных исторических источников, подобных «Степенной книге», «Казанскому летописцу», «Сказанию» Авраамия Палицына, а были написаны самим Симоном Азарьиным по собранным им устным легендам о Сергии, к которым относятся все последующие главы, начиная с 70-й и до 99-й главы «Жития».

Если при составлении новой редакции «Жития Сергия» Симон Азарьин из различных источников выбирал «чудеса» Сергия, связанные с историческими событиями, и написал сам тридцать глав на основании монастырских преданий, то художник, получив заказ на икону «Сергия с клеймами жития», из новых, дополненных Симоном Азарьиным «чудес» выбрал только те, которые Азарьин заимствова из исторических источников, и преимущественно такие, которые помогли одержать русскому войску победу над врагами и интервентами. Неизвестными остаются не только имя художника, но и церковь, для которой данная икона была заказана. По своему размеру и композиционным особенностям она могла быть только иконой «местного» яруса иконостаса и быть храмовой святыней.

В Ростово-Ярославской и Костромской епархиях не было ни одной церкви, посвященной преподобному Сергию, откуда икона могла поступить в Ярославский музей, но было несколько церквей и престолов в приделах, посвященных Троице. Судя по годам построения икона могла быть написана или для церкви Троицы у Власия, построенной в Ярославле в 1648 г., или для церкви Троицы в селе Колясниках бывшего Костромского уезда, под городом Даниловом. Более вероятно второе предположение. Каменная Троицкая церковь в селе Колясниках принадлежала ранее упраздненной мужской пустыни и была построена в 1683 г. на средства келаря Троице-Сергиева монастыря Прохора, имела два придела -- Троицы и Богоматери Казанской. Более подробные сведения об этой пустыни приводит А. Крылов. Он сообщает, что основана она была в 1634 г., когда могла быть построена в ней деревянная Троицкая церковь. В 1682 г. келарь Троице-Сергиева монастыря старец Прохор обратился к патриарху Иоакиму с просьбой разрешить разобрать деревянную Троицкую церковь с приделом и на ее месте построить каменную. Были построены две отдельные церкви -- Троицкая и Казанская. В описании устройства церкви в Колясниках отмечается, что она построена по типу Троицкого собора Сергиевой лавры. Она одноглавая, четырехстолпная. Иконостас поставлен перед восточными столбами и шестиярусный, как и в Троицком соборе. Размер интересующей нас иконы близок к размерам икон «Сергия Радонежского в житии», находящихся в Троицком соборе, и к другим подобным иконам из Троицкой лавры. Но по количеству и выбору сюжетов она наиболее обширная из всех известных до настоящего времени «Сергия с клеймами жития». Кроме того, происхождение ее из Троицкой церкви подтверждается наличием в центре верхнего ряда клейм, непосредственно над головой Сергия, клейма с изображением «Троицы ветхозаветной».

Заключение

Трудно переоценить огромный вклад Сергия в духовное возрождение Руси, в частности в развитие русского монашества и строительство монастырей. Так, в течение 1240-1340 гг. было построено три десятка монастырей, тогда как в следующем столетии, особенно после Куликовской битвы, было основано уже до 150 монастырей. При этом, как отмечает В.О. Ключевский, «древнерусское монашество было точным показателем нравственного состояния своего мирского общества: стремление покидать мир усиливалось не оттого, что в миру скоплялись бедствия, а по мере того, как в нём возвышались нравственные силы. Это значит, что русское монашество было отречением от мира во имя идеалов, ему непосильных, а не отрицанием мира во имя начал, ему враждебных».

Эта огромная сеть православных монастырей на Руси была не только своеобразным Покровом от самых различных внутренних и внешних угроз и бедствий, но и сетью духовных центров, где вырабатывалась высочайшая духовность народа, его высокая нравственность, его сознание и самосознание. Нельзя не согласиться со словами В.О. Ключевского: «Так духовное влияние преподобного Сергия пережило его земное бытие и перелилось в его имя, которое из исторического воспоминания сделалось вечно деятельным нравственным двигателем и вошло в состав духовного богатства народа. Это имя сохраняло силу непосредственного личного впечатления, какое производил преподобный на современников. Эта сила длилась и тогда, когда стало тускнеть историческое воспоминание, заменяясь церковной памятью, которая превращала это впечатление в привычное, поднимающее дух настроение. Так теплота ощущается долго после того, как погаснет её источник. Этим настроением народ жил целые века. Оно помогало ему устроить свою внутреннюю жизнь, сплотить и упрочить государственный порядок. При имени преподобного Сергия народ вспоминает своё нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило -- самые драгоценные вклады преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание. Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внесших наибольшее количество добра в своё общество.

С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа. Они - его питательная почва. В них - его корни. Оторвите его от них - оно завянет, как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга. Творя память преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка, обновляем его, пополняя произведённые в нём траты. Ворота лавры преподобного Сергия затворятся и лампады погаснут над его гробницей - только тогда, когда мы растратим этот запас без остатка, не пополняя его».

В этом смысле само имя Сергия Радонежского есть величайший памятник русскому народу, его могучему уму, способному постигать самые сложные проблемы. Его высочайшей духовности и нравственности, взрастивших мужественный, несгибаемый и вместе с тем добрый и великодушный характер русского народа; памятник Русскому Православию, ведущему народ по праведному пути, по пути священных христианских заповедей. Имя Сергия Радонежского для каждого русского человека является святым и священным именно благодаря тому, что в его образе соединились высочайшие человеческие качества и добродетели. Об этом очень верно и проникновенно написано в Похвальном слове Сергию. Кажется, ни один из великих людей в человеческой истории - ни императоры, ни полководцы, ни деятели литературы и искусства - не заслужили такой величайшей похвалы, какую воздавали и воздают многие поколения русских людей Сергию Радонежскому. Пожалуй, нет ни одной добродетели, которой бы он не обладал и которую бы не применял в своей жизни ко всем тем, кто к нему обращался за советом, помощью, исцелением, благословением. Он вышел из глубин народа, неся в себе его основные качества, его необыкновенный ум, кротость и терпение, смирение, склонность к простоте, врождённую скромность и неприхотливость, граничащую с аскетизмом, великодушие и любовь ко всем людям без исключения.

Личность преподобного Сергия всегда была, есть и будет истоком необычайной духовности русского народа, его несгибаемой воли, мужества, терпения, доброты и любви, снискавшей ему мировую славу и мировое признание. Имя Сергия Радонежского излучает и изливает на русский народ, на всю Святую Русь свет Божественной Благодати, которая охранит их и поможет во всех будущих начинаниях и свершениях. В этом году мы празднуем 700-летний юбилей Преподобного Сергия Радонежского. За свою историю Россия не один раз оказывалась на краю гибели, и каждый раз русский народ обращался с молитвами к своему великому игумену, предстателю и защитнику Преподобному Сергию Радонежскому.

В речи, произнесенной по поводу 500-летия со дня кончины преподобного Сергия, В.О. Ключевский выразил сожаление, что в Сергиевой обители не было летописца, который бы постоянно вел записи обо всем происходящем, как будто это был бы вечный, один и тот же человек. Б.М. Клосс, как бы полемизируя с Ключевским, пишет о том, что в свете последних разысканий может быть выявлен образ «бессменного и неумирающего» летописца, в роли которого выступала сложившаяся в течение многих поколений Троицкая литературная традиция, уникальная по длительности творческой жизни -- с конца XIV века до наших дней.

Необходимо добавить, что сложилась не только традиция, но и сам текст, объединенный общей темой, -- прославление жизни и духовного подвига Преподобного Сергия, сама жизнь которого вплетена в пестрый и сложный контекст русской истории.

Начало Троицкого «Сергиевского» текста традиционно связывают с именем Епифания Премудрого, выдающегося писателя русского Средневековья, создателя стиля плетения словес и замечательных житийных произведений. Пахомий Логофет (Серб) в послесловии к Житию Сергия Радонежского писал, что Епифаний Премудрый «много лет, паче же от самого взраста юности», жил вместе с Троицким игуменом (в течение 16--17 лет). Житие Сергия Радонежского Епифаний начал писать, по его собственным словам, «по лете убо единем или по двою по преставлении старцеве...». Создание Жития Преподобного Сергия, его учителя, явилось главным делом жизни Епифания. Он трудился над ним более четверти века, «имеях же у себе за 20 лет приготованы такового списания свитки». Он приступил к этой работе после кончины Преподобного в 1392 году (вероятно, в 1393 или 1394 гг.) и закончил ее, по мнению многих исследователей, в 1417--1418 гг., через 26 лет после его смерти. Цель своих трудов он определил сам: чтобы не забыли духовного подвига Пречудного старца -- игумена всей Русской земли -- «Аще убо аз не пишу, а ин никто же не пишет, боюся и осуждения притчи онаго раба лениваго, скрывшаго талант и обленившагося».

«Житие Сергия» существует в нескольких литературных версиях - редакциях. Списки его кратких редакций датируются XV веком, а самый ранний список пространной редакции, хранящийся в РГБ, относится лишь к середине 20х годов XVI века. Судя по заглавию, именно эта агиографическая версия создана была Епифанием Премудрым к 1418--1419 гг. Однако, к сожалению, авторский оригинал в своем целостном виде не сохранился. Тем не менее, по убеждению многих ученых, именно пространная редакция «Жития Сергия» заключает в себе наибольшой объем фрагментов, воспроизводящих непосредственно епифаниевский текст.

Как уже отмечалось, «Житие Сергия Радонежского» сохранилось в нескольких литературных версиях-редакциях: их насчитывают от 7 до 12. В XV веке текст Жития был переработан Пахомием Логофетом (он опубликован акад. Н.С. Тихонравовым в книге «Древние “Жития” Сергия Радонежского»). Как полагают, Пахомию принадлежит двадцатисловная часть «Жития», которая представляет собой переработку текста на основе не сохранившихся записей Епифания. Таким образом, в целом она все-таки в какой-то мере отражает исходный авторский замысел. Можно предположить, что Епифаний Премудрый не успел закончить свой труд и просил Пахомия, прибывшего в Троице-Сергиев монастырь ок. 1443 г., его продолжить. Вероятно, Пахомиевская редакция была создана в связи с обретеним в 1422 г. мощей Преподобного.

Наиболее известным продолжателем и переработчиком епифаниевского текста Жития Преподобного в XVII в. был Симон Азарьин. Постриженик Троице-Сергиевого монастыря (1624 г.) в дальнейшем Симон Азарьин занимал ответственные должности в монастыре, а в 1646--1653 гг. являлся Троицким келарем. Симон использовал один из списков Пространной редакции Жития Сергия и добавил к нему описание чудес, совершавшихся в XVI--XVII вв. Первый вариант подготовлен писателем в 1646 г. и тогда же был опубликован, но в издание Московского Печатного двора вошли только 35 глав, да и те в сокращении, так как многие чудеса были признаны неподтвержденными. Поэтому в 1654 г. Симон Азарьин написал вторую редакцию «Новоявленных чудес преподобного Сергия», содержавшую предисловие и 76 глав, а в 1656 г. подготовил новый, отре- дактированный и дополненный вариант «Книги о новоявленных чудесах преподобного Сергия».

Жизнь и дела Сергия Радонежского не были забыты и в XVIII в. Полагали даже, что сочинением его Жития занималась Екатерина II, но, как было установлено, в ее бумагах хранились выписки о Преподобном Сергии из Никоновской летописи.

Литература

1. Аксенова Г.В. Русская книжная культура на рубеже XIX-XX веков: Монография / Аксенова Г.В. - М.: Прометей, 2011. - 200 с.

2. Адрианова-Перетц В.П. Древнерусская литература и фольклор. - Л.: Наука, 1974. - 172 с.

3. Архимандрит Леонид Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия Чудотворца и похвальное ему слово / Архимандрит Леонид. - СПб.: [Б. и.], 1885. - 225 с.

4. Борисов Н.С. Преподобный Сергий Радонежский и духовные традиции Владимиро-Суздальской Руси // Журнал Московской патриархии. 1992. №11-12.

5. Васильев В.К. Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени: Монография / В.К. Васильев. - Красноярск: ИПК СФУ, 2009. - 260 с.

6. Владимиров Л.И. Всеобщая история книги. - М.: Книга, 1988. - 310 с.

7. Виноградов В.В. Избранные труды. История русского литературного языка. - М.: Наука, 1978. -- 320 с.

8. Вовина-Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. - 397 с.

9. Гагаев А.А. Педагогика русской богословской мысли: Монография / Гагаев А.А., Гагаев П.А. - 2-е изд. - М.: ИЦ РИОР, НИЦ ИНФРА-М, 2016. - 191 с.

10. Горелов А.А. История мировых религий: Уч. пособ. / А.А. Горелов. - 5-е изд., стереотип. - М.: Флинта, 2011. - 360 с.

11. Горский А.В. Истоическое описание Свято-Троицкия Сергиевы Лавры, составленное по рукописным и печатным источникам. - М.: Даръ, 1890. 178 с.

12. Гумилевский Филарет Жития святых. - М.: Эксмо, 2015. - 928 с.

13. Демин А.С. О древнерусском литературном творчестве. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - 758 с.

14. Еремин И.П. Киевская летопись как памятник литературы // Труды отдела древнерусской литературы. - С. 67-97.

15. Завальников В.П. Языковой образ святого в древнерусской агшнрафии (проблематика взаимной обусловленности лингвистического и экстра лнигвистичсского содержания языкового образа человека в определенной социокультурной ситуации): дисс. канд. филол. наук. Омск. 2003.

16. История русской философии: Учебник / Под общ. ред. М.А. Маслина. - 3-e изд., перераб. - М.: НИЦ ИНФРА-М, 2013. - 640 с.

17. Кабинетская Т.Н. Основы православной культуры: словарь / Т.Н. Кабинетская. -- М.: Флинта: Наука, 2011. -- 136 с.

18. Карунин Е.А. Педагогическое наследие Сергия Радонежского: дисс. канд. пед. наук. - М.: МГОПУ, 2000. - 195 с.

19. Кемтенов С.М. Россия в IX-XX веках: проблемы истории, историографии и источниковедения. - М.: Русский мир, 1999. - 559 с.

20. Керженцев Б.В. Окаянное время: Россия в XVII-XVIII веках. - М.: Вече, 2013. - 301 с.

21. Клитина Е.Н. Симон Азарьин: новые данные по малоизученным источникам // Труды отдела древнерусской литературы. - Л.: Наука, 1979. - Т. 34. - 298-312.

22. Клосс Б.М. К изучению биографии преподобного Сергия Радонежского // Древнерусское искусство. Сергий Радонежский и художественная культура Москвы XIV-XV вв. - СПб., 1998.

23. Клосс Б.М. Заметки по истории Троице-Сергиевой лавры XV-XVII вв. // Труды по истории Троице-Сергиевой лавры. Б/м. 1998.

24. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. - М.: Наука, 1988. - 512 с.

25. Ковалев Н.С. Древнерусский литературный текст: проблемы исследования смысловой структуры и эволюции в аспекте категории оценки / Н.С. Ковалев. Волгоград: Изд. Волгоградского государственного университета, 1997. 260 с.

26. Кучкин В.А. Сергий Радонежский // Вопросы истории. 1992. №10.

27. Лепахин В. Икона в русской художественной литературе. - М.: Отчий дом, 2002. - 234 с.

28. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.: Наука, 1970. - 180 с.

29. Лопарев Хр. Описание некоторых греческих Житий святых. - СПб.: Leipzig: К.Л. Риккер, 1897. - Т. IV, вып. 3 и 4. - С. 337-401.

30. Муравьева Л.Л. О начале летописания в Троице-Сергиевом монастыре // Культура средневековой Москвы XIV-XVII вв. М., 1995.

31. Назаров В.Д. К истории «земной жизни» Сергия Радонежского (Биографические заметки) // Тезисы докладов Международной конференции «Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России». 29 сентября -- 1 октября 1998 г. Сергиев Посад, 1998.

32. Нижников С.А. Мораль и политика в контексте духовных и интеллектуальных традиций: Монография / Нижников С.А. - М.: НИЦ ИНФРА-М, 2015. - 333 с.

33. Николаева С.В. Троице-Сергиев монастырь в XVI - начале XVIII века: состав монашеской братии и вкладчиков: дисс. канд. ист. наук. - М.: Институт российской истории, 2000. - 382 с.

34. Никольский Н.К. Рукописная книжность древнерусских библиотек (XI-XVII вв.) // Материалы для словаря владельцев рукописей, писцов, переписчиков, переводчиков, и правщиков, и книгохранителей. - 1974. - №1.- С. 17-18.

35. Никон, архимандрит. Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца // Житие и подвиги преподобного Сергия Радонежского. Репринт с издания 1904 года. Издание Свято-Троице-Сергиевой лавры, 1990.

36. Перевезенцев С.В. Русская религиозно-философская мысль X-XVII вв. Основные идеи и тенденции развития. М., 1999.

37. Петров А.Е. Сергий Радонежский // Великие духовные пастыри России. М., 1999.

38. Подобедова О.И. Роль преподобного Сергия Радонежского в духовной жизни Русской земли (середина XIV-XV столетие) // Древнерусское искусство. Сергий Радонежский и художественная культура Москвы XIV-XV вв. СПб., 1998.

39. Романова А.А. Почитание святых и чудотворных икон в России в конце XVI - начале XVIII веков: дис. канд. ист. наук. - СПб.: СПбГУ, 2016. - 510 с.

40. Ростовский Д. Жития святых. В 12-ти томах. - М.: Воскресение, 2016. - 7888 с.

41. Сапунов В.В. Сергий Радонежский -- собиратель земли Русской // Тезисы докладов Международной конференции «Троице-Сергиева лавра в истории, культуре и духовной жизни России». 29 сентября -- 1 октября 1998 г. Сергиев Посад, 1998.

42. Семычко С.А. Сборник «Старчество» из библиотеки Симона Азарьина: описание состава. - М.: Индрик, 2006. - С. 218-245.

43. Уварова Н.М. Симон Азарьин как писатель середины XVII века: дисс. канд. фил. наук. - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1975. - 298 с.

44. Уткин С.А. К биографии келаря Троице-Сергиева монастыря Симона Азарьина: по материалам Вкладной книги и синодиков Ипатиевского монастыря. - Сергиев Посад: Весь Сергиев Посад, 2004. - С. 166-175.

45. Шафажинская Н.Е. Монастырская просветительская культура России: Монография / Н.Е. Шафажинская. - М.: НИЦ ИНФРА-М, 2016. - 232 с.

Размещено на Allbest.ru