Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

1964--1984 гг. -- период невероятной популярности творчества Р. Брэдбери у советского читателя вне зависимости от того, был ли он интеллигентом или рабочим, жил ли он в столичных городах или провинции, в европейской части СССР или в азиатских республиках. В этом можно усмотреть жест «доброй воли» советских идеологов, разрешивших публикацию произведений американского фантаста. Отсюда - огромное значение идеологического дискурса для литературных критиков советского периода, легитимизировавшего появление книг Брэдбери на русском языке. Ключевая проблема, которая изучается в нашей работе -- анализ рецепции творчества Брэдбери, ориентированной на советскую широкую читательскую публику. В сфере нашего основного интереса оказываются предисловия и послесловия к изданным в СССР переводам романов и рассказов Брэдбери. Изучение проблемы на основе публикаций в периодической печати в указанный период оказалось не продуктивным, поскольку большинство упоминаний Брэдбери слишком лаконичны и в основном дают лишь справку об основных фактах его творческой и личной жизни. Нас также не интересует критика советской фантастики, поскольку сами по себе такие произведения не могли быть абсолютно независимыми от советского идеологического поля, а зачастую были и конкретно ориентированы на него, как, например, книги братьев Стругацких в начале 1960-х гг. Также мы решили не рассматривать научную литературу, посвященную Брэдбери и жанру фантастики вообще, поскольку она ориентирована на специалиста, а не на массового читателя, воздействие на которого интересует советских идеологов в первую очередь. Предисловия и послесловия к изданиям американского писателя в этом смысле оказываются самым насыщенным для данного исследования материалом: после их прочтения советский человек должен был воспринимать иностранное произведение уже под нужным углом социалистической идеологии.

Наше исследование начинается с «внешнего» круга творчества американского писателя, биографии Брэдбери с ориентацией исключительно на зарубежные источники, которой посвящена первая глава работы -- по нашему замыслу, это способ показать, как радикально различны восприятия фигуры писателя у иностранных и советских критиков. Очевидно, американскому критику и в голову бы не пришло искать в произведении Брэдбери коммунистическую утопию. Таким образом, современное американское представление об авторе «Марсианских хроник» -- объективный фон, на котором особенно ярко будут выглядеть заявления советских критиков относительно Брэдбери. Легендой, взращенной американской критикой, было то, что Брэдбери -- фантаст, хотя сам писатель старательно отрекался от этого звания, и небезосновательно: его «фантастика» куда насыщеннее и сложнее, чем у любого другого писателя в этом жанре. Мы же хотим установить, какую легенду сложила о Брэдбери советская критика: ведь советский читатель знал именно ее, а не его подлинную биографию.

Вторая глава открывается рецепцией творчества Брэдбери 1964--1984 гг со стороны читателей - это отличный показатель популярности американского писателя в исследуемый период. Далее, переходя к основной части работы, стоит указать, что, работая с советской критикой, мы выявляем особый терминологический аппарат, который она использует в отношении переводов зарубежной литературы и Брэдбери в частности, -- это подчеркивает ее специфику, а также специфическое восприятие творчества Брэдбери. Главным образом вторая глава рассматривает собственно советскую рецепцию Брэдбери, с обозначением трех основных тенденций: культурную, политическую и идеологическую доместикации. В каждом из этих разделов есть подразделы. В первую очередь, речь идет о культурной доместикации, то есть объяснении неизвестного через известное: на практике это проявляется в обращении критики к сказочныме образам. Во втором разделе, в котором собран материал, связанный с проблемой восприятия Брэдбери как американского писателя периода Холодной войны, укажем три подраздела:

1) Творческая обособленность Брэдбери;

2) Философские, нравственные, социальные проблемы, имеющие вневременной статус (в творчестве Брэдбери);

3) Мотив борьбы за мир: борьба с ядерной угрозой (гонка вооружений), борьба за разоружение, идеи прогресса.

Третий раздел, идеологическая доместикация, ориентирован на ключевые моменты проводимой советской идеологией работы над советским человеком. Критики применяют эти положения к творчеству Брэдбери, тем самым находя у него идеи, о которых автор и не подозревал, но которые, однако, легко узнаваемы для советского читателя. Здесь мы выделяем три подраздела:?1) Идеологическая доместикация через понятия, используемые в теории научного коммунизма:

а. Гуманизм;

б. Оптимизм;

в. Реализм.

2) Отчуждение (самого Брэдбери и его персонажей);3) Советский человек на пути к светлому социалистическому будущему.

Поднимая вопрос о том, верило ли советское общество в идеи социализма, нельзя дать определенного ответа. С одной стороны, под влиянием внутре- и внешнеполитических событий тенденции как менялись, так и сосуществовали. С другой, современные критики, описывая период 1960-1980-х гг. высказывают противоположные мнения даже в пределах одного пятилетия, апеллируя как к личному опыту, так и к исследованиям. Например, в дискуссии на программе «Что делать?» 21 января 2017 г. по теме «Светлое будущее человечества, идея коммунизма в 1960-е гг. и сегодня» Юлия Черняховская, автор книги о братьях Стругацких, указывает на проведенный социологом Б.А. Грушиным опрос о том, верили ли советские люди в 1960-е гг. в третью программу партии (принята 31.10.1961) с центральной идеей о переходе от капитализма к коммунизму. Как показали опросы, в программу верили все, включая интеллигенцию. На это заявление профессор М.И. Воейков возразил, что в 1961 г. он сам был студентом и подсмеивался над программой, считая полной фантастикой идею построить за двадцать лет такую базу. Он также отметил, что программу всерьез никто не воспринимал. При этом Воейков уточнил, что верил словам преподавателей о том, что когда-нибудь будет полностью хорошее и счастливое общество. Так, у советских людей были мечты, несерьезные размышления о том, как бы была хороша жизнь при коммунизме, когда в магазине был бы любой товар, причем бесплатно, и всем бы всего хватало. Все это дополнительно наводит на мысль о сложности однозначного суждения относительно «эффективности» критического воздействия на читательское восприятие творчества Брэдбери, однако интересны сам факт его существования и воплощения.

Итак, в нашей работе мы рассмотрим особую литературную критику текста, связанную с издательским интересом, то есть имеющую определенную прагматику представить советскому читателю произведения Брэдбери в свете советской идеологии. Главные задачи советской критики -- ознакомить читателя с творчеством Брэдбери и задать нужные советским идеологам направления интерпретации его творчества.

Глава 1. Биография Р.Д. Брэдбери

Рэй Брэдбери родился в штате Иллинойс, в Уокигане -- этот маленький городок писатель позже увековечил в романе «Вино из одуванчиков». Взросление в Уокигане запомнилось ему не только его растущей любовью к литературе, но и очарованием готических элементов культуры в фильмах и комиксах, городских развлечениях, сосредоточенных на пересечении цивилизации и темноты природы, которая проявляется, когда гаснут последние уличные фонари. Брэдбери вырос на фильмах ужасов, но кроме того -- дешевых журналах, таких как «Удивительные истории» («Amazing Stories», считается первым в мире массовым журналом), и, таким образом явно разбирался в «правилах» научной фантастики. Уже много позже он поднял ее основные идеи на новый уровень, используя их, чтобы комментировать более общие, волнующие людей, темы. Анита Сэлливэн отмечает, что появлением карнавальных черт ранние труды Брэдбери обязаны именно детству писателя: согласно биографии, в г. Уокиган 1920-30-х гг., где Рэй Брэдбери жил с братом, неоднократно проходили цирковые представления и красочные фестивали, которые мальчики всегда посещали. Таким образом, образ карнавала стал неосознанной характерной особенностью мировидения Брэдбери, проявившейся во всей системе настроений и изображений в его творчестве. Именно к карнавалу Брэдбери обращается в поисках символов, когда пишет рассказы об ужасах, тоске по дому или в жанре фэнтези.

Брэдбери начал писательскую карьеру уже в 12 лет, и первой пробой пера было продолжение к «Великому воину Марса» Э. Берроуза: бедность не позволяла самому купить книгу, и выходом из положения оказалась детская фантазия. Брэдбери писал прежде всего для удовольствия: поводом к тому стало увлечение идеей космических путешествий, воплощенной в то время в космических приключениях персонажа комиксов Бака Роджерса. Брэдбери признавался, что вырезал полосы о Баке Роджерсе из газет, собирал коллекцию, не обращая внимания на то, что другие дети потешались над ним. Дети говорили Брэдбери, что космического мира нет и никогда не будет. Позже Брэдбери вновь стал собирать вырезки, добавляя: «После этого я никогда не слушал дураков.» В интервью Робину Миллеру Брэдбери дает универсальный совет для каждого человека: «Если у вас есть страстное увлечение, следуйте ему». Брэдбери следовал своему принципу, и когда уже взрослым собирал комиксы, не заботясь о чужом мнении.

В 13-летнем возрасте Брэдбери переехал в Лос-Анджелес вместе с семьей, и не получил образования после выпуска из старшей школы в 1939 г. Тем не менее, то, что у Брэдбери не было диплома колледжа, было даже к лучшему, ведь, в отличие от многих, он следовал за зовом сердца и проводил время в библиотеке, изучая все, что ему так нравилось, а в остальное время, на протяжении трех лет, продавал газеты. Именно переезд определил будущее Брэдбери, дав ему огромные возможности, которых был лишен маленький городок его детства.

Так, Брэдбери получил шанс знакомиться и взаимодействовать с едва формирующимися поклонниками научной фантастики, а также с профессионалами, объединившимися вокруг «журнального чтива» того времени. Это были такие талантливые люди, как Форрест Дж. Аккерман, Рэй Харрихаузен, Ли Брэкетт и Генри Каттнер. Позже повзрослевший Брэдбери опубликовал даже свой собственный журнал «Футурия Фантазия» («Futuria Fantasia») и затем сжег его, чтобы стать профессиональным писателем, а не посвящать себя дешевому чтиву. Публиковать фэнтези он начал в «фэнзинах» (любительские журналы с маленькими тиражом, которые издаются трудами поклонников определенного литературного направления, музыкального жанра и т.д.) примерно в 1938 г. В конце концов, в 1941 г. ему удалось заработатьсвоим литературным трудом, написанном в соавторстве с Генри Гассе рассказе «Маятник». Casto, Adam-Troy. Ray Bradbury, Martian Chronicles, Fahrenheit 451 author, dead at 91. Там же.

В том же году Брэдбери обошла участь армейского призыва из-за его слабого зрения. С 1943 по 1945 г. Брэдбери шел по традиционной тропе автора, пишушего в жанрах научной фантастики и ужасов, и часто печатался в дешевых журналах: «Причудливые рассказы» («Weird Tales»), «Удивительные истории» («Amazing Stories»), «Поразительная научная фантастика» («Astounding Science Fiction») и т.д. Многие ранние рассказы так и не были изданы, настолько они были плохи, однако редактор журнала «Причудливые рассказы» («Weird Tales») Дороти Макрейт все же находила среди них стоящие публикации. Это были жуткие произведения, которые избегали шаблонных приведений и монстров, обычно присущих рассказам о сверхъестественном. Так, рассказы «Толпа», о тайном сговоре дьявольских свидетелей дорожных происшествий, и «Коса», о фермере, который невольно принимает на себя роль Смерти, были типичными для плодотворных для Брэдбери первой половины 1940-х гг. Именно такие рассказы с множеством гротескных историй были собраны в первый сборник, «Темный карнавал» (1947 г.), а некоторые из них Брэдбери переписал для другого значимого для его карьеры сборника, посвященному ужасам, «Октябрьская страна» (1955 г.). Также Брэдбери писал бесчисленные рассказы для дешевых журналов середины 1940-х гг., посвященных криминалу и научной фантастике.

Итак, у Брэдбери закрутился безостановочный вихрь творческой активности, однако ему потребовалось время, чтобы создать свой стиль: многие его ранние рассказы так и не были изданы по смущенной просьбе самого автора. Однако когда стиль сложился, читатели признали, что никогда не видели ничего подобного, за исключением, возможно, некоторых работ Теодора Старджона, соратника Брэдбери, который тоже стремился насытиться научной фантастикой, но с более глубоким эмоциональным и философским чувством и более тщательно продуманным и экспрессивным языком. Casto, Adam-Troy. Ray Bradbury, Martian Chronicles, Fahrenheit 451 author, dead at 91. Там же.

Тем не менее, не желая оставаться лучшим автором дешевого чтива, Брэдбери обратил взор на более престижные журналы. В 1945 г. Брэдбери совершил творческий рывок, продав рассказ не в жанре фэнтези журналу «Американский Меркурий» («The American Mercury»). Это был рассказ «Большая игра между черными и белыми» о спорте и расизме, который привлек внимание Марты Фоли, издательницы ежегодной антологии «Лучшие американские рассказы» («Best American Short Stories»), и она перепечатала его в 1946 г. -- это было первое из многих появлений Брэдбери в этой и сходных антологиях. Pringle, David. Ray Bradbury obituary. Там же.

В 1947 г. произошло два важных для Брэдбери события: брак с Маргарет Маклюр и публикация первой собственной книги рассказов «Темный карнавал». Брэдбери утверждал, что «перенес на бумагу все свои ночные кошмары». Публикатором был приятель Брэдбери и писатель в жанре фантастики, Август Дерлет, который издал рассказ в «Аркхам Хаус» («Arkham House») -- этот маленький издательский дом специализировался на работе с трудами Лавкрафта. В том же году Брэдбери получил престижную премию О.Генри за свои рассказы, и на него начали сыпаться похвалы, однако особых доходов все еще не было. Брэдбери очень помогала супруга, которая много работала, чтобы тот мог позволить себе заниматься творчеством. Krystal, Becky. Ray Bradbury dies; sci-fi author wrote `Fahrenheit 451,' `Martian Chronicles'. Там же.

Между «Темным Карнавалом» и признанными классическими рассказами «Крошка-убийца» и «Дядюшка Эйнар» есть сходство, что показывает, какой короткий путь остался Брэдбери от автора посредственных рассказов, которым он начинал, до великого писателя. Во второй половине 1940-х гг. Брэдбери уже начал собирать рассказы, которые станут знаковым сборником, «Марсианскими хрониками», опубликовав в 1946 г. «Каникулы на Марсе». Casto, Adam-Troy. Ray Bradbury, Martian Chronicles, Fahrenheit 451 author, dead at 91. Там же. Дэвид Прингл считает Pringle, David. Ray Bradbury obituary. Там же. ироничным тот факт, что вторая и лучшая книга Брэдбери берет истоки в скромных научно-фантастических низкопробных журналах: «Каникулами на Марсе» он начал свободную серию, посвященную первооткрывателям Марса, и в течение четырех лет эти рассказы печатались в самых безвкусных из малоплатящих макулатурных журналов «Планета историй» («Planet Stories») и «Захватывающие удивительные истории» («Thrilling Wonder Stories»). В итоге они были объединены в «Марсианские хроники».

Робин Миллер рассказывает, что в 1949 г., когда у Брэдбери вот-вот должен был родиться ребенок, друг уговаривал его отправиться в Нью-Йорк, ведь если он хотел отправиться в писательский мир, ему нужно было серьезно заняться писательским бизнесом. Все-таки решившись, Брэдбери пересек страну и начал встречаться с издателями: первыми итогами стали сплошные отказы. «Они хотели роман, а я говорил им, что я не пишу романы,» -- говорил Брэдбери. -- «Я писал короткие рассказы -- я гонщик на короткую дистанцию (спринтер)». Наконец, один из публикаторов, Уолтер Брэдбери (однофамилец) спросил, может ли Брэдбери собрать свои рассказы в книгу с одной темой. Тогда Брэдбери вспомнил о книге Шервуда Андерсона, который, к слову сказать, проводил много времени в Новом Орлеане: эта книга была компиляцией коротких не связанных друг с другом историй. «Я сперва и не подумал о том, чтобы так сделать», -- признался Брэдбери и собрал вместе истории о марсианах. Издатель решил, что можно сделать книгу, а молодому автору стоит написать план для еще одного рассказа -- этим рассказом стал «Человек в картинках».

В 1950 г. тысячи копий «Марсианских хроник» были распроданы мгновенно, что привело Брэдбери в списки авторов бестселлеров, и второй раз в Нью-Йорк он уже ехал не автобусом, а поездом. В Великобритании «Хроники» публиковались с 1951 г. под названием «Серебряная саранча» («The Silver Locusts»). Pringle, David. Ray Bradbury obituary. Там же. В целом, критики ценили книгу за сочетание богатой фантазии, социальный и технический критицизм. Среди них был Кристофер Ишервуд, который отмечал, что «У Брэдбери великий и очень необычный талант». Ишервуд отметил «глубокий психологический реализм хорошей сказочной истории» и тот факт, что роман оценила даже такая знаменитость, как аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес. Кроме того, автор статьи указал, что в «Хрониках» Брэдбери определил ключевые сюжеты, которые будут сопровождать его в дальнейшем творчестве: настороженное отношение к прогрессу, потеря детской невинности, идеализация простоты маленького города и очарование обмана и перемены форм (в конце книги люди становятся неуловимыми марсианами, которые охотятся на более ранних поселенцев планеты). Ray Bradbury // The Telegraph. 6 Jun 2012. Там же.

В определении жанра остается спорность: едва ли «роман», едва ли научная фантастика -- космические ракеты подобны фейерверкам, а марсиане -- приведения Хэллоуина, тогда как марсианский пейзаж -- более яркая версия Южной Каролины -- книга, тем не менее, стала классическим научно-фантастическим романом. Pringle, David. Ray Bradbury obituary. Там же. Книга утвердила Брэдбери как автора научной фантастики, но сам автор часто избегал этого ярлыка. Krystal, Becky. Ray Bradbury dies; sci-fi author wrote `Fahrenheit 451,' `Martian Chronicles'. Там же.

Когда готовая книга, в итоге, была издана в 1950 г., карьера Брэдбери сделала резкий скачок: неожиданно огромный внешний мир вне научной фантастики начал признавать его таланты. Casto, Adam-Troy. Ray Bradbury, Martian Chronicles. Там же. Популярность принесла Брэдбери регулярные заказы из глянцевых журналов, которые включали «Кольеровский еженедельник» («Collier's»), «Эсквайр» («Esquire»), «Журнал МакКол» («McCall's», один из самых известных женских журналов) и «Публикация в субботний вечер» («The Saturday Evening Post»), что делало его одним из немногих писателей жанра научной фантастики, позволяя управлять широкой аудиторией и получать солидные гонорары. Ray Bradbury // The Telegraph. Там же. В дотелевизионную эпоху, последний зенит журнальных рассказов, Брэдбери процветал. Его фантастические причудливыеповествования, со смесью ужаса, юмора и чувства -- мгновенно узнаваемые по стилю -- привлекали издателей и читателей повсеместно. Pringle, David. Ray Bradbury obituary. Там же.

Следующий сборник, «Человек в картинках» (1951 г.), не уступил «марсианской» теме. Krystal, Becky. Ray Bradbury dies; sci-fi author wrote `Fahrenheit 451,' `Martian Chronicles'. Там же. А в 1953 г., как отмечает Касто Casto, Adam-Troy. Ray Bradbury, Martian Chronicles, Fahrenheit 451 author, dead at 91. Там же., Брэдбери издал свой самый знаменитый роман, «451° по Фаренгейту», изображающий будущее общество, в котором запрещены книги. Название книги, температура горения бумаги, выглядит зловещим пророчеством -- персонажи страстно увлечены телевизионными мыльными операми, тогда как маленькие наушники, известные как «электрические осы», передают непрерывный поток музыки и новостей. Этот роман не только вошел в школьную программу наравне с «1984» Оруэлла, но также вдохновил Майкла Мура на фильм «Фаренгейт 9/11» 2004 г., который вызвал у Брэдбери вспышку недовольства и критики.

Есть и еще один важный момент, связанный с публикацией романа: он стал «сигнальной ракетой» о цензуре, связанной с движением маккартизма, периодом распространения идеологии «Красной угрозы». Роман был опубликован в новом полемичном журнале «Плейбой» («Playboy»). Сам Брэдбери видел свою работу скорее как социальный комментарий, чем научную фантастику. 'Fahrenheit 451' Author Ray Bradbury Dies At 91. Там же.

Многие годы Брэдбери пытался не допустить его публикацию романа в качестве электронной книги, говоря «Нью-Йорк таймс», что электронные книги «пахнут как сгоревшее горючее» и называл интернет «огромным помутнением рассудка». «Это бессмысленно; это нереально. Это где-то в воздухе,» -- говорил он. Casto, Adam-Troy. Ray Bradbury, Martian Chronicles, Fahrenheit 451 author, dead at 91. Там же. Однако Брэдбери смягчился в 2011 г., когда происходил пересмотр договора о публикации романа. Его агент говорил: «Мы объяснили Брэдбери ситуацию, что контракт невозможно заключить без права на электронные книги. Он понял и позволил нам идти вперед.» Его нелюбовь к технологиям не ограничивается электронными книгами: он стремился предпочитать велосипед машине и старательно избегать авиаперелеты. Pringle, David. Ray Bradbury obituary. Там же.

В 1953 г., Брэдбери встретился с одним из своих любимых режиссеров, Джоном Гудзоном, что закончилось предложением Гудзона написать сценарий к «Моби Дику», возможностью расширить его писательскую жизнь. Была всего одна проблема, которую Брэдбери сформулировал тем же вечером: «Что вы, мистер Гудзон, я никогда не мог прочесть эту чертову книгу.» Как позже рассказал Брэдбери, Гудзон тогда посмотрел на него, пожал плечами и сказал: «Что ж, просто прочитайте столько, сколько сможете.» На самом деле, признавался Брэдбери, он, конечно, прочитал «Моби Дика», написал сценарий фильма, и обрел искреннюю симпатию к Герману Мелвиллу, так что даже написал сравнительное эссе о герое «Моби Дика» Мелвилла, Капитане Ахаве, и вымышленном персонаже «Двадцати тысяч лье под водой» Жюля Верна, капитане Немо. Следом за эссе Брэдбери поступило предложение написать короткий синопсис об истории США, позже транслировавшийся в рамках всемирной выставки в Нью-Йорке в 1964 г. Ray Bradbury // The Telegraph. 6 Jun 2012. Там же.

Еще одно его успешное произведение, «Вино из одуванчиков» (1957 г.), как и более ранняя «марсианская» книга, представляет собой сборник рассказов, отшлифованных связующими переходами и представленных вновь как «роман» Pringle, David. Ray Bradbury obituary. Там же.. Как и многие работы Брэдбери, книга описывает детство или детский взгляд на мир. События происходят в вымышленном Грин Таун в течение долгого жаркого лета 1928 г., и затрагивают незначительные домашние происшествия, которые проходят через возбужденный ум двенадцатилетнего мальчика, так что город как будто становится королевством для путешественников во времени и ведьм, пленительных теннисных туфель и невозможной «машины счастья». Книга -- не фэнтези о сверхъестественном в любом проявлении, но высокохудожественная работа, которая закладывает тенденции современного американского фольклора. Это очаровательная фантазия, объединенная с очевидной ностальгией по более простому, старомодному образу жизни, но здесь также есть и мрачные элементы: мальчик осознает, что в какой-то день он умрет, у старой женщины воруют воспоминания о ее юности, а убийца скрывается в тенях города.

Таким образом, и «Вино из одуванчиков» (1957 г.), и «Надвигается беда» (1962 г.), имеют дело со взрослением в маленьком американском городке: первый делает это в серии мрачнеющих сельских зарисовок и второй -- с дионисийской склонностью к хаосу и готике. Ray Bradbury // The Telegraph. Там же.

Нельзя не указать значимую роль Брэдбери для киноиндустрии. Так, фильмы «Оно пришло из далекого космоса» и «Чудовище с глубины 20000 саженей» (оба 1953 г.), как отмечено в статье «Рэй Брэдбери» («Ray Bradbury») Ray Bradbury // The Telegraph. 6 Jun 2012. Там же., были основаны на рассказах Брэдбери. Адаптации работ Брэдбери, написанные им самим, стали основами для многих шоу, включающих несколько эпизодов сериала в жанрах ужасов и научной фантастики «Сумеречная зона» («The Twilight zone»). Также он писал киносценарии для телевизионных сериалов «Неизвестность» («Suspense») и «Альфред Хичкок представляет» («The Alfred Hitchcock Show»).

Интересно, что Брэдбери не был замкнут в литературных рамках: к нему часто обращались за дизайнами футуристических проектов: так, в 1964 г. его пригласили концептуализировать последний этаж Павильона США для Всемирной выставки. Уже позже его мнения спрашивали даже по поводу конструкций торговых центров. Staig, Laurence. Ray Bradbury: Author of the sci-fi classics Fahrenheit 451 and The Martian Chronicles. Там же.

Также Брэдбери с 1963 г. в изобилии писал мемуары, пьесы, поэмы и эссе. Его небольшая книжка «Дзен в искусстве написания книг» (1990 г.) остается прекрасным утверждением его веры в силу литературы и искусства, демонстрацией его жизнелюбия и удобным путеводителем по его методам построения композиции, к которым легко приспособится любой автор-новичок сходного темперамента. Задолго до писателя и поп-социолога Малкольма Градуэлла, который в «Гениях и аутсайдерах» отмечал, что Моцарт отыграл десять тысяч часов перед тем, как начать писать прекрасную музыку, Брэдбери обнаружил необходимость в том, чтобы учиться десять тысяч часов, которые ведут к мастерству. Casto, Adam-Troy. Ray Bradbury, Martian Chronicles, Fahrenheit 451 author, dead at 91. Там же.

Более того, Брэдбери стал автором более двадцати пьес, среди которых адаптации его собственных книг, и у него была даже своя театральная компания, «Пандемониум» («Pandemonium»). Однако неудивительно для жителя Лос-Анджелеса, что его драматические успехи проявлялись в основном в кино и на телевидении. Тем не менее, Брэдбери мало интересовался пьесами, объясняя это тем, что пьесы не приносят дохода, хотя и получают хорошие отзывы.

Кроме того, он написал две оперы и несколько мюзиклов. Для собственной книги «451° по Фаренгейту» он написал пять сценариев фильма, а еще пять написал другой человек. Интересно, что, как отмечает Стив Пфаррер Pfarrer, Steve. This master of sci-fi prefers the `old-fashioned' way. Там же., Брэдбери продолжал работать до конца жизни, даже написав сценарии для фильма с Мэлом Гибсоном и новую версию «Марсианских хроник», которую должен был продюсировать Стивен Спилберг. Miller, Robin. Ray Bradbury - Following his passion to Mars. Там же.

Дейн Джойа, председатель Национального фонда искусств, рекомендовал президенту США, Джорджу Бушу, наградить медалью в области искусств Рэя Брэдбери: «Рэй Брэдбери -- величайший современный американский писатель в жанре научной фантастики. Его регулярные достижения в этом жанре имеют корни в творческой оригинальности его работ, его даре к языку, его проницательности к человеческой природе, его долге перед свободой индивидуальности». Это наблюдение прекрасно намечает очень широкую сферу деятельности человека, известного своими литературными трудами; его драмами для сцены, фильмов и телевизионных экранов; его бесчисленными интервью, обширными вдохновляющими лекции о писателях и о том, как писать. Брэдбери получил эту медаль в 2004 г.

Среди других его наград премия Брэма Стокера (1988 г.) и национальная книжная премия (2000 г.). Также в 2007 г. Брэдбери был награжден специальной пулитцеровской премией «за его выдающуюся, плодотворную и глубоко влиятельную карьеру бесподобного автора научной фантастики и фэнтези».

Брэдбери всегда был страстным поклонником литературы. В 2008 г. он так сказал Национальному фонду содействия искусства: «Если вы знаете, как читать, вы полностью научились жизни, а затем вы узнаете, как голосовать при демократическом режиме. Но если вы не знаете, как читать, вы не знаете, как принимать решения. Это очень важно в отношении нашей страны -- мы воплощаем демократию для читателей, и мы должны сохранить ее».

За день до смерти Брэдбери журнал «Нью-Йоркер» опубликовал его эссе «Забери меня домой» («Take me home»). Ключевые темы эссе -- ностальгия, воспоминания, вожделение, утрата. Брэдбери вновь обращается к сюжету своего детства, которое он провел с дедушкой, в частности, рассказывая о том, как они запускали в небо подожженные бумажные шарики -- именно этому сюжету много лет спустя он посвятил рассказ «Огненные шарики» из сборника «Марсианских хроник». В этой истории священники летят на Марс в поисках существ с доброй волей: так Брэдбери отдал дань тем счастливым летним месяцам, которые он провел с дедушкой.

Бен Бова, коллега Рэя Брэдбери, который пишет в научном жанре и в жанре научной фантастики, и является автором «Возвращения на Марс» и «Венеры», описывает Брэдбери как «одного из лучших писателей и одного из немногих стилистов в жанре научной фантастики. Большинство литературы этого жанра написано в очень натуралистической («naturalistic») прозе, но у Брэдбери всегда была дистанция в способе использования языка». Этот стиль проникает даже в заглавия многих лучших работ Брэдбери -- «Были они смуглые и золотоглазые» и «Здесь могут водиться тигры». Его дар воплощать значительные темы в коротких историях не имеет равных, а его способность вызвать неподдельный читательский интерес соперничает даже с трудами Стивена Кинга.

Журналисты считали, что от разговора с Брэдбери можно получить отчетливое впечатление, что он «отошел от идеи будущего». И, говоря по правде, он никогда не был серьезным автором книг о будущем, какими являются Бова и британский автор научной фантастики Артур Кларк. Он, действительно, не пытался вообразить Завтра с большой буквы.

«Он всегда был писателем, который хочет улучшить человеческие условия, показывая, как люди на самом деле себя ведут» -- говорил Бова. -- «Он не интересуется ракетами и бластерами, с тем, чтобы поместить людей в другую обстановку». Перечитывая фантастику Брэдбери, понимаешь, что его целью было сохранение, освещение прошлого для дальнейшего осмысливания будущего.

Такое предствление о Брэдбери сформировалось в американской критике. Теперь обратимся к советскому материалу чтобы установить, в чем заключалась специфика советского взгляда на Брэдбери и его творчество.

Глава 2. Читатели о творчестве Р.Д. Брэдбери 1964--1984 гг.

Рэй Брэдбери интересует советских читателей и критиков прежде всего по трем причинам: он блестящий писатель, он работает в популярных жанрах научной фантастики и фэнтези, и он американец. Именно сочетание этих трех качеств позволило ему занять особенное место в рядах читаемых авторов СССР 1960--80х гг. Итак, прежде чем обратиться к анализу советской критики, рассмотрим в частности некоторые воспоминания советских писателей, которые свидетельствуют о его популярности.

В книге Г. Прашкевича «Жизнь замечательных людей», посвященной Брэдбери, отзывы о нем самых разных людей собраны в отдельную главу, где они, в частности, описывают свои первые встречи с его творчеством: «Рэй Брэдбери в СССР и России». Обратимся к нескольким таким воспоминаниям.

Е.Ю. Лукин, российский писатель-фантаст (род. в 1950 г.), рассказывает, как его мальчишкой послали за квасом, а он увидел в книжном лотке «квадратный плотненький томик в суперобложке, на которой, помнится, изображено было нечто вроде радужного бублика. И название, - „Марсианские хроники“. Домой вернулся без кваса, но с книжкой.» Помимо того, что его всегда привлекали «манящие обложки», Лукин объясняет, что «Времена были гагаринские, все мы бредили космосом, повседневность представлялась досадным недоразумением, а будущее вот-вот должно было начаться. Возможно, оно уже началось, - просто не добралось пока до Ашхабада. Какое было, помню, разочарование, когда в классе пятом мне, наконец, растолковали, что фотонные ракеты - фантастика! Я-то думал, они давно летают…». Сама книга Лукина-мальчика «озадачивает» по нескольким причинам. Во-первых, все описанное выглядит совершенно непривычно после устоявшихся образов из советской фантастики: «Ни заиндевелых красных пустынь, ни отважных советских первопроходцев. К тому же, один рассказ противоречил другому. То марсиане вымерли, то не вымерли, то нечеловечески мудры, то обывательски ограничены, то миролюбивы, то изощрённо коварны. Да и космические ракеты выглядели как-то карнавально. Действительно незнакомый Марс - невероятный, сказочный.» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 264. Здесь Лукин особенно подчеркивает, что Брэдбери «сказочник, лирик, мечтатель. Даже - обманщик: поманил будущим, а привёл в прошлое.» Во-вторых, поднятые проблемы значительно усложняют кажущееся развлекательным за счет жанра научной фантастики произведение: «Брэдбери первым попытался объяснить мне, что технический прогресс - скорее гибель, чем спасение, а главные человеческие ценности давно известны, просто их надо выискивать по крупице и собирать в некой лавке древностей - материальном подобии собственной души.» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 264. Интересен и вывод, сделанный Лукиным: «Повезло советским читателям (а стало быть, и мне). Те, кто давали добро на издание книг Брэдбери, должно быть, ясно видели, что капитализм автору ненавистен, и сам автор чуть ли не без пяти минут коммунист. Но на самом деле Рэю Брэдбери была ненавистна любая система. Право на существование, считал он, имеет лишь горстка личностей, связанных узами истинной любви и дружбы. Все прочие человеческие отношения - от лукавого. И при этом никаких утопий! Утопия для Брэдбери немыслима в принципе, а будущее приемлемо лишь тогда, когда оно уничтожает настоящее.» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 265.

Михаил Йоссель, который 1980-х годах эмигрировал из СССР, а ныне является писателем, профессором литературного мастерства и американской литературы писательской программы отделения англистики Университета Конкордия (Монреаль, Канада), указывает, что «В последние три десятилетия существования Советского Союза Рэй Брэдбери был одним из наиболее известных и читаемых американских писателей. Наверное, только Айзек Азимов, Эрнест Хемингуэй и Джером Дэвид Сэлинджер могли похвастаться тем, что их книги пользуются не меньшей популярностью. В крупных городах существовали десятки клубов поклонников Рэя Брэдбери. Официально считалось, что книги американского фантаста предупреждают об угрозах, с которыми может столкнуться человечество, если по какому-то капризу истории верх одержит хищное, бездушное и тяготеющее к фашизму капиталистическое общество…» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 265. Свой интерес Йоссель не скрывает: «В четырнадцать-пятнадцать лет я тоже являлся членом клуба поклонников Рэя Брэдбери, в котором круг общения был ограничен одноклассниками и школьниками примерно моего возраста. Мы беседовали о его книгах, и часто эти беседы заходили так далеко, что отдаленное будущее казалось нам более привлекательным и заманчивым, чем многогранная реальность, окружавшая нас…» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 265. Одна из памятных Йосселю историй о том, как он вместе с друзьями готовил «вино из одуванчиков», бражку, а потом пил, а его приятель произносил тост за Рэя Брэдбери. Так, книги Брэдбери были значимой частью культурного пространства.

В.Е. Захаров, российский физик-теоретик и поэт, эмигрировавший в США, вспоминает всеобщий восторг после первого прочтения Брэдбери: «Когда мы прочли „451° по Фаренгейту“, мы были ошеломлены. Все были ошеломлены - и мальчики, и девочки. „На линованной бумаге пиши поперек“, - это надолго стало девизом и паролем для узнавания „своих“. Потом пришли „Марсианские хроники“, - помню, как меня пронзил рассказ „Будет ласковый дождь“» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 268. . Называя Брэдбери одним из лучших философов, Захаров указывает, что «Хотя все его повести и рассказы полны обличений и едкого сарказма, он неуклонен, он тверд в утверждении истинного смысла существования человеческой цивилизации, или, более широко говоря, - высокого смысла существования разумной жизни.» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 269.

В. Борисов, писатель и литературный критик, отмечает, что Брэдбери появлялся «Исподволь, незаметно - тут рассказик, там рассказик. А потом, ррраз! - сразу две книжки! Одна - третьим томом в „Библиотеке современной фантастики“, в 60-х. Там была повесть „451° по Фаренгейту“ и великолепная подборка рассказов. Я купил книжку на свой день рождения, и он стал замечательным подарком. И почти одновременно появился томик из серии „Зарубежная фантастика“ - „Марсианские хроники“! А чуть позже в „Зарубежной фантастике“ вышла повесть „Вино из одуванчиков“» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 273.. Как и многие другие читатели, Борисов отмечает свой восторг от книг, при этом он указывает и контекст, в котором он читал Брэдбери: «часто снились мне сны, в которых я вдруг оказывался в чудесном книжном магазине, где находил всё новые и новые книжки Станислава Лема, братьев Стругацких, и, конечно, любимых мною американцев - Рэя Брэдбери, Клиффорда Саймака, Роберта Шекли, Курта Воннегута…» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 274. Таким образом, Брэдбери вписывался в общую тенденцию интереса к жанру фантастики, причем одновременно советской и зарубежной.

Таким образом, на основе приведенных мнений, мы можем сделать несколько выводов о том, каким творчество Брэдбери виделось советскому читателю, кем сам Брэдбери был для него. Прежде всего, творчество Брэдбери легко включилось в ряд произведений в жанре уже популярной фантастики за счет обращения автора к общим местам жанра, в частности, теме космоса, которая для советского человека, очевидно, была особенно важна. Важно отметить два по своей сути противоречивых, но особым образом сосуществующих, явления в СССР: Брэдбери, с одной стороны, был полностью исключительным, ни на кого не похожим, настоящей звездой, а, с другой стороны, он вписывался в рамки жанра и вставал в стройные ряды советских и зарубежных фантастов. Основываясь на втором явлении, можно сделать предположение, почему советская цензура дала Брэдбери шанс, пусть и не сразу -- так, например, «Марсианские хроники» были изданы в США в 1950 г., а переведены в СССР в 1965 г., -- рассчитывая на предсказуемо быстро растущую популярность, через критику сориентировать читателя в нужное идеологии русло. Тем не менее, как показывают приведенные выше мнения, официальный дискурс не оказал такого влияния, которое бы заметно сказалось на восприятии творчества Брэдбери. Брэдбери занял особенное место в советской культуре, и то, что он стал, скажем так, мейнстримом, не умалило ценности его трудов, которые актуальны и в XXI веке.

Завершая рассуждение, обратимся к еще одному мнению, приведенному Прашкевичем, которое можетпрояснить, как же так вышло, что Брэдбери оказался настолько важным писателем для советского читателя. Итак, писатель А. Калугин повествует о своем необычном знакомстве с «Марсианскими хрониками»: ему, тогда шестилетнему, книга попала в руки совершенно случайно, и он не отрицает, что мало что понял в тот момент. Однако важно его впечатление: «Прежде всего - ощущение чего-то чрезвычайно необычного. Причем необычного не в смысле чего-то неожиданного, странного или удивительного, нет, скорее - просто идущего вразрез с привычным, знакомым. Это был своего рода портал в какое-то иное измерение. Или заклинание, дающее возможность увидеть то, что прежде было недоступно взгляду.» Прашкевич Г. Рэй Брэдбери. Там же. С. 269. Конечно, вряд ли можно говорить о том, что у мальчика был большой опыт чтения литературы в жанре фантастики, и, тем не менее, вряд ли он не знал его основные тенденции. Творчество Брэдбери не вписывалось в границы жанра, автор обращался к серьезным темам, но делал это под легко спадающей маской развлечения. Чрезвычайно важно, что это «чувстввовал» советский мальчик. А, раз неосознанное понимание приходит к ребенку, то что уж говорить о взрослом?

Перед тем, как говорить о рецепции творчества Брэдбери, ответим на вопрос, какой была так радушно принявшая его социокультурная среда. Обратимся к историческому контексту: периоду «Оттепели», который ознаменовался значительными изменениями на литературном фронте и в СМИ, как отмечают Е. Добренко и И. Калинин в работе «Литературная критика и идеологическое размежевание эпохи оттепели: 1953 -- 1970» Добренко Е., Калинин И. Литературная критика и идеологическое размежевание эпохи оттепели: 1953--1970 // История русской литературной критики: советская и постсоветская эпохи сборник статей. М., 2011. С. 417--476.. Прежде всего, изменилась литературная инфраструктура: с 1955 г. возникло большое количество новых журналов, в том числе периферийных и республиканских литературных, преобразился состав литературы за счет того, что реабилитировались и переиздавались репрессированные писатели. Происходила резкая поляризация литературной среды -- из нее исчезали популярные в эпоху Сталина писатели-чиновники, на смену им шло новое поколение и те, кого ограничивали в прежние годы. Все эти изменения показывают, что публика, не так давно имевшая в своем распоряжении исключительного идеологически-ориентированную литературу Сталинской эпохи, была готова к восприятию очередного новаторства, коим для нее стало творчество Брэдбери.

Важно отметить, что 1961 и 1962 -- годы поэтического бума, но не «свободного»: в 1963 г. на Е. Евтушенко началась травля за публикацию на Западе его «Автобиографии», которая, тем не менее, прекратилась после его покаяния. Таким образом, критика активно участвовала в подобных кампаниях в функции выразителя конкретных эстетических позиций, в то время как либеральная критика поддерживала экспериментаторство в искусстве. В целом формировался новый механизм управления литературой: критика полностью контролировалась партаппаратом. ЦК интересовался и содержанием, и жанрами критики, и единственным способом не участвовать в литературной борьбе для газет и журналов стал жанр «литературного портрета», в котором творчество писателя представлялось полностью положительно. При этом вспыхивали многочисленные литературные полемики -- зачастую из-за произведений, ставших социальными событиями («Оттепель» и мемуары И.Эренбурга), литературных акций (кампании в связи с «Доктором Живаго» Б.Пастернака), резких критических выступлений (статьи М. Щеглова в «Новом мире»). Задача дискуссий, тем не менее, была скорее политико-идеологическая, чем эстетическая. В итоге литературная критика стала структурообразующим элементом публичной сферы, через нее обретал себя социальный голос, и все же это обозначало пока еще не обретение свободы, но уже существование разных позиций, которые получили возможность заявить о себе.

Советская критика интересна тем, что она обладала собственной терминологией для анализа иностранных произведений, и одним из значимых терминов был жанр «роман-предупреждение», чьими смысловыми синонимами за рубежом признаны «антиутопия» и «дистопия», однако использование именно словосочетания «роман-предупреждение» едва ли можно обнаружить на каком-либо языке, кроме русского. Это объяснимо тем, что идеологически СССР воспринимался носителем теории построения коммунизма как теории создания и воплощения (если не сейчас, то очень скоро) идеального общественного строя. Сама по себе мысль об аунтиутопии воспринималась враждебно как рискующая предположить ошибочность теории коммунизма, которая уже по своему определению совершенна. При этом интересно, что антиутопии, затрагивающие капиталистический строй, его негативные перспективы развития, всегда радушно принимались, однако получая при этом определение не «антиутопии», а «романа-предупреждения» или же «социальной фантастики». Обратимся к определениям в «Философском словаре» 1981 г.: «В антиутопии, как правило, выражается кризис исторической надежды, объявляется бессмысленной революционная борьба, подчёркивается неустранимость социального зла; наука и техника рассматриваются не как сила, способствующая решению глобальных проблем, построению справедливого социального порядка, а как враждебное культуре средство порабощения человека». Таким образом, использование термина «антиутопия» неприемлемо. К этой теме еще в 1967 г. обращаются Брандис и Дмитриевский, известные своими критическими статьями к произведениям в жанре фантастики:

Победоносное наступление коммунистической идеологии, овладевающей умами широких масс, утверждение и успехи социалистического строя неотвратимо порождают соответствующую реакцию со стороны идеологов старого мира. Антиутопия и есть одна из форм этой реакции против социалистических идей и социализма как общественной системы. Злобные, пасквилянтские фантастические романы, направленные своим острием против марксизма и первого в мире социалистического государства, получают все большее распространение по мере углубления кризиса и загнивания мирового капитализма.

Чем же всё-таки отличается роман-предупреждение от антиутопии? На наш взгляд, тем, что если в антиутопии коммунистическому и социалистическому будущему противопоставлены реакционные общественные идеи и в конечном счёте -- status quo, то в романе-предупреждении мы имеем дело с честными попытками указать, какие беды и опасности, препятствия и трудности могут встретиться в дальнейшем на пути человечества. Таким образом, утопия предлагает идеальный мир, а антиутопия свидетельствует, что создание идеального мира невозможно. Жанр «антиутопии» уже сыграл свою роль, включив в себя произведения, посвященные критике общества независимо от его политического строя, и теперь советская критика заинтересована в том, чтобы, приватизировав жанр, доместицировать его, что и получается в итоге «романом-предупреждением». Этот жест подчеркивает специфику советской литературной критики, а также специфическое восприятие творчества Брэдбери.

Г.М. Рягузова в книге 1984 г. «Современный французский роман-„предупреждение“» указывает на множественность определений термина романа-«предупреждения». Так, комментируя вышеуказанное представление Брандиса и Дмитриевского, она поясняет, что, по мнению этих критиков, «существование романа-антиутопии допускается только в идеологически реакционном, охранительном качестве, а все преимущества и достоинства социального критицизма и предостережения, присущие передовой социальной фантастике, остаются за несколько суженно понимаемым романом-„предупреждением“. При этом полностью предаются забвению прогрессивные традиции, идущие еще от первых в истории литературы классических романов-антиутопий.» Обращаясь к мнению А.Ф. Бритникова, Рягузова указывает, что «называя антиутопию антикоммунистической фантастикой, автор тут же оговаривается, что данный термин употребляется и в другом значении -- вне связи с идеологией антикоммунизма, но дальше этого в своих объяснениях не идет.» Рягузова Г.М. Современный французский роман-«предупреждение». Там же. С. 21. Что касается советского фантаста И. Ефремова по поводу романа-«предупреждения», он, по суждению Рягузовой Молодая гвардия, 1969, № 1, с. 16. Цит. по: Рягузова Г.М. Современный французский роман-«предупреждение». Киев: Наукова думка, 1984., «высказывает мысль, что между ним и антиутопией нет никаких существенных различий» Рягузова Г.М. Современный французский роман-«предупреждение». Там же. С. 22.

Также Рягузова выделяет особые черты, свойственные роману-«предупреждению», ориентированному на внутренний смысл произведения, в отличие от «антиутопии», для которого прежде всего важна жанровая форма произведения:

Особенность романа-«предупреждения» как жанровой разновидности состоит в том, что он включает в себя произведения, имеющие различную -- не только антиутопическую -- форму, но всецело подчиняющиеся общим целям, характерным для прогрессивной фантастики социального предостережения. К ним относится стремление писателей раскрыть социальную несостоятельность капитализма, развенчать его претензии на роль наилучшего общественного устройства в настоящем и будущем, призвать людей к бдительности, предостеречь человечество от бед и опасностей, которыми чревато развитие науки и техники, превращающееся в грязных руках в страшное оружие, и т. п. К романам-«предупреждениям» относятся как произведения, в которых фантастически заостряется и изображается либо какая-то одна, либо несколько негативных черт и тенденций развития буржуазного общества, более всего беспокоящих того или иного писателя, так и часть романов-антиутопий, имеющих ту же задачу, но подходящих к ее решению намного шире. Рягузова Г.М. Современный французский роман-«предупреждение». Там же. С. 25-26.

Интересно мнение писателя-фантаста М.Т. Емцева о романе-предупреждении на сопоставлении с жанром ужасов, представленное в его предисловии к антологии рассказов в жанре фантастики 1973 г.: «В Библиотеку современной фантастики не вошли больные сны, ночные кошмары авторов, воображение которых патологически деформировано буржуазной действительностью. Подчеркивание мое. Основания тому очевидны: будущее призвано помогать жить, оно не должно хватать человека за горло и держать в вечном ожидании беды. Между научно обоснованным романом-„предупреждением“ и фантастикой „ужасов“ непримиримый антагонизм: прогрессивная наука, подсказывает пути преодоления возможных катастроф, в то время как разочарованные буржуазные фантасты нагоняют страху на читателя, живописуя космические катаклизмы. У авторов из социалистических стран и прогрессивных писателей капиталистических стран находится больше светлых красок. Такие черты фантастики, как открывающиеся перед человечеством грандиозные перспективы, гуманность главных героев - ученых, космонавтов, оригинальность научной идеи, острый, напряженный сюжет, - все это отражено в лучших произведениях современной фантастики.» Емцев, Михаил Тихонович, Составитель. Антология. Сост. и авт. предисл. М. Емцев. Москва: Мол. гвардия, 1973. С. 7-8. Соответственно, в антологию Брэдбери включен как прогрессивный писатель из капиталистического государства. Интересен его рассказ, помещенный в антологию, «Человек в воздухе»: согласно сюжету, некий человек смог соорудить себе летательный аппарат из бумаги и бамбука, за что был казнен китайским императором, а аппарат был уничтожен. Император объясняет свое решение потенциальной угрозой изобретения: летящий сможет сбрасывать каменные глыбы на Великую стену. Так, император остается обладателем самого прекрасного в стране: механического чудесного сада, который заводится ключиком. С учетом предисловия Емцева легко можно назвать этот рассказ «предупреждением»: император воплощает беспощадный капиталистический строй, в любую минуту готовый на убийство и разрушение без веских на то причин, а чудесный сад -- бездуховность, пришедшую в капиталистические страны на волне научно-технической революции.