Жажда самоутверждения у юного Николая Иртеньева также приводит к стремлению стать выдающимся человеком и к работе над собой, причем ему это важно также для собственного чувства достоинства и уважения к себе: «Вне учения занятия мои состояли: в уединенных бессвязных мечтах и размышлениях, в делании гимнастики с тем, чтобы сделаться первым силачем в мире» [2,79]. Как и Аркадий, Николай надеется на осуществление своей мечты, на счастье, и сама эта твердая вера и надежда в юности уже несет положительный эффект здорового настроя на лучшее будущее: «Третье чувство была надежда на необыкновенное, тщеславное счастье - такая сильная и твердая, что она переходила в сумасшествие. Я так был уверен, что очень скоро, вследствие какого-нибудь необыкновенного случая, вдруг сделаюсь самым богатым и самым знатным человеком в мире, что беспрестанно находился в тревожном ожидании чего-то волшебно-счастливого». [2, 85]. Юношеский максимализм и идеализм - благодатный дар, и Достоевский отмечает, что даже сама «Ротшильдовская идея» Аркадия несет печать возвышенного, идеального: «В мечтах моих я уже не раз схватывал тот момент в будущем, когда…я отдам все мои миллионы людям; пусть общество распределит там все мое богатство, - а я - я вновь смешаюсь с ничтожеством!.. Вот моя поэма! И знайте, что мне именно нужна моя порочная воля вся, - единственно чтоб доказать самому себя, что я в силах от нее отказаться» [13,76]. И в другом месте: «Боже мой! Да замыслив мою «идею», я, я сам - разве я поклонился золотому тельцу, разве мне денег тогда надо было? Клянусь, мне надо было лишь идею!» [13, 388].

Как видим, оба героя в юности интенсивно размышляют, мечтают, и центром этих мечтаний является их взрослеющая личность и поиск себя в этом мире, своего особого пути. Им даже кажется, что они открывают нечто новое, оригинальное, и в каком-то смысле они правы: ведь каждое новое поколение все «вечные вопросы» решает немного по-своему. Толстой дает аналитический разбор основных черт юношеского сознания, перечисляя главные характерные мечты того периода о любви, о славе, счастье и своем духовном совершенствовании. Достоевский эти же особенности возраста дает в конкретных сюжетных ситуациях романа, где раскрывается личность Аркадия. В целом, оба героя переживают сложный насыщенный период становления личностной идентичности, т.е. «совокупности мнений, чувств и планов относительно себя» [Кле1991:135].

В сущности, «ротшильдовская идея» Аркадия - это одно из проявлений становления этой личностной идентичности, а само богатство интересует Аркадия гораздо меньше. Поэтому можно согласиться с исследователями, что идея Аркадия является временным средством самоутверждения, она «не становится конструирующим центром движения событий, как в других философских романах Достоевского» [Щенников 2008:141]. В определенный период жизни (переход от отрочества к юности) эта идея спасала героя от враждебной среды, укрепляла его веру в себя. Но Аркадий чувствует, что важнее этой надуманной идеи живое общение с людьми, и всей своей жизнью в Петербурге преодолевает ее. В первую очередь это касается его стремления установить контакты с отцом. Авторитет отца оказывается сильнее идеи, и в конце 1 части романа, когда Аркадий увидел, что Версилов благородный человек, в его душе «ротшильдовская идея» начинает вытесняться другой могучей идеей-чувством - поиском духовного сближения с отцом. Образ Версилова несет в романе чрезвычайно большую смысловую нагрузку. Он является представителем высшего культурного слоя дворянства, которое во второй половине XIX века уже переживало кризис своей идентичности и мучительно искало свое место в истории России. Как и многие «лишние люди» того поколения, Версилов был одарен умом, благородством, получил образование в Университете, служил в гвардии, много бывал за границей, прожил три больших состояния, влюблялся и был любим (особенно матерью Аркадия - Софьей), но ему явно не хватает цельности, настоящей веры в идеал и любимого дела в жизни. При этом Версилов сам все понимает, он чувствует необходимость осознания своего места в мире, вот что он говорит о классе дворянства Аркадию: «Да, мальчик, повторяю тебе, что я не могу не уважать моего дворянства. У нас создался веками какой-то еще не виданный высший культурный тип, которого нет в целом мире - тип всемирного боления за всех. Это - тип русский, но так как он взят в высшем культурном слое народа русского, то, стало быть, я имею честь принадлежать к нему. Он хранит в себе будущее России...»[13, 376]; а в другом месте Версилов говорит, что «высшая русская мысль есть всепримирение идей». Слышатся задушевные, даже выстраданные идеи самого автора, который позже разовьет их в своей знаменитой пушкинской речи. Аркадий, конечно, чувствует, что в этих словах заключено жизненное кредо его отца: «Я слушал с напряжением. Выступало убеждение, направление всей жизни… Он говорил мне все эти горячие речи, любя меня» [13, 376] (курсив мой - Р.З.). Несмотря на эти возвышенные речи отца, Аркадий не может не помнить, что Версилов бросил его еще ребенком, и это для подростка стало большой травмой. Аркадий сам признается: «Виновен или невиновен Версилов - вот что для меня было важно… Я непременно должен узнать всю правду в самый ближайший срок, ибо приехал судить этого человека… Мне надо было или признать его, или оттолкнуть от себя вовсе» [13, 180]. К счастью, Версилов не уклоняется от попыток Аркадия разгадать его, он охотно беседует с ним, тем самым, компенсируя ту вину, которую чувствует перед сыном: «Я тогда засыпал его вопросами, я бросался не него, как голодный на хлеб. Он всегда отвечал мне с готовностью и прямодушно…» [13, 342]. А в другом месте Аркадий говорит: «Он захватил и победил мою душу» [13, 387]. Как постепенно выясняется, Версилов по- настоящему благороден, хотя непоследователен и порой духовно слаб. Например, живя за границей в Эмсе, он получил от князя Сокольского пощечину, но не вызвал его на дуэль не потому, что испугался, а потому, что не хотел убивать соперника по наследству, а потом, выиграв тяжбу, вызвал его на дуэль, но все закончилось примирением. Аркадий страстно желает, чтобы его отец был порядочным человеком, чтоб за отца не было стыдно, и он даже хотел стреляться с князем Сокольским, защищая честь Версилова. По большому счету Версилов не подводит Аркадия, как справедливо пишет Кирпотин, «в процессе присматривания, исследования, анализа и узнавания порочащие Версилова слухи оказывались недоразумением или клеветой, и все выше и благороднее вырисовывался его истинный облик… Каждый день, каждый час Подросток думал об отце. Процесс узнавания Версилова Подростком, процесс сближения между ними складывался нелегко» [Кирпотин 1983: 294, 296]. Исследователь даже считает, что Достоевский создал новый жанр романа - «роман узнавания», в котором процесс узнавания героями друг друга является главным. В этой сюжетной линии (общение с отцом, изучение его) проявляется важнейшая составляющая периода взросления Подростка - поиск духовного наставника, что критически важно именно в этот период жизни. Ведь ни книги, ни искусства, ни рассказы не могут по степени воздействия на душу подростка сравниться с реальным живым человеком, которого он уважает и которому верит. Таким образом, можно сказать, Достоевский учит нас, что трудно переоценить значение наставника, учителя, педагога в широком смысле слова для молодых людей и нашего времени. Можно даже сказать, что Аркадию повезло в юности, ведь с ним рядом был такой интересный и содержательный человек, как родной отец, познавая которого, подросток познавал и себя самого и вообще людей. Хотя Версилов и не стал идеалом для Аркадия, он, тем не менее, сумел дать очень многое подростку. Версилов в романе отличается раздвоенностью, его характер лишен цельности (так вообще Достоевский понимал природу человека). В конце романа он даже разбивает древний образ, доставшийся от Макара Ивановича, который хранила Софья. Кирпотин писал о Версилове: «Когда он разбивает образ, это…символизирует его собственную смятенную, раздвоенную душу» [Кирпотин 1983: 256]. Отказываясь от говения, Версилов говорит: «Я очень люблю Бога, но - я к этому не способен» [13, 447]. Иначе говоря, несмотря на всю потребность в идеале, Версилов все же неспособен на жертвы ради истины, не может следовать своим принципам вопреки всем трудностям. Но главное, что получил Аркадий от Версилова - это прививка от мещанства, буржуазности, которая могла бы развиться в нем под влиянием ротшильдовской идеи. Речи Версилова о порочности и цинизме буржуазной цивилизации (он рассказал историю о комиссии в английском парламенте, подтвердившую правильность приговора над Христом с точки зрения английских законов) помогли Аркадию не погрязнуть в мире материальных ценностей и сохранить живую душу. Также именно Версилов обратил внимание Аркадия на такого важного для него человека, как Макар Иванович, Аркадий сам отмечает: «Признаюсь, без Версилова я бы много пропустил без внимания и не оценил в этом старике, оставившем одно из самых прочных и оригинальных воспоминаний в моем сердце» [13, 341]. Версилов как бы подводит Аркадия, подготавливает его душу к восприятию мудрости, которую несет Макар, его юридический отец, олицетворяющий в романе народную идею праведности, благообразия, всепримиримости. Он - хранитель нравственных ценностей русского народа, которые позволили выжить в самых тяжелых условиях.

Без приобщения к народным ценностям, «почве», по Достоевскому, невозможно воспитание истинной личности, и Аркадий потянулся к правде Макара, как к источнику «живой жизни». Версилов как-то сказал, что есть некая идея-чувство, все скрепляющая «высшая мысль», из которой «истекает живая жизнь» и которую даже трудно выразить словами. Достоевский дает в речах Версилова важнейшее для него понятие «живой жизни», органического, «почвенного» начала, которым жив человек, оторвавшись от которого он нравственно скудеет, слабеет. Версилов говорит: «…знаю только, что это должно быть нечто ужасно простое, самое обыденное и в глаза бросающееся, ежедневное и ежеминутное, и до того простое, что мы никак не можем поверить, чтоб оно было так просто, и, естественно, проходим мимо вот уже многие тысячи лет, не замечая и не узнавая» [13, 178]. Народная правда дает силу и жизнь, поэтому Макар внушает Аркадию уважение, подросток говорит: «Я вам рад. Я, может быть, вас давно ожидал. Я их никого не люблю: у них нет благообразия… Я за ними не пойду,..я с вами пойду» [13, 291]. Аркадий не любит никого, так как никто не смог внушить ему настоящего уважения и показать умение по-настоящему любить, а Макар смог. И если Версилов не смог передать Аркадию ни прочных убеждений, ни веру в высшие идеи, то Макар своей жизнью показал любовь ко всему живому, смирение, высшую способность благодарения за жизнь и радостного приятия мира Божьего. Макар обладает чисто христианскими чертами, в черновиках к роману читаем его слова: «Смирение сила. Смирением все победишь» [16, 346]. Макар появляется в романе как спаситель Аркадия после его «девятидневного беспамятства» в результате всех переживаний и мучений от жизни в Петербурге, он поражает Аркадия «лучистым взглядом» и светлым, детским, веселым смехом: «Этот смех его всего более на меня подействовал… Смехом иной человек себя совсем выдает, и вы вдруг узнаете всю его подноготную… Искренний и беззлобный смех - это веселость, а где в людях в наш век веселость?..»[13, 285]. Можно сказать, что Макар - счастливый человек, он живет в гармонии с миром и дарит свою радость другим. Макар чувствует сердцем связь всего в мире и благоговейно относится к Божьему миру: «И пусть забудут, милые, а я вас и из могилки люблю. Слышу, деточки, голоса ваши веселые… все равно и по смерти любовь!..» [13, 290]. В мире хаоса, сталкивающихся эгоистических сил необходимо наличие таких праведников, ведь сказано же, что один праведник спасает целый город. Но в романе образ Макара дополняется образом смиренной, любящей, кроткой «мамы». Даже Версилов постоянно помнил, что Софья - его «последнее убежище и пристанище», к которому всегда можно вернуться, и она не отвергнет его. Когда Версилов болел после ранения, за ним ухаживала Софья: « Мама сидит около него; он гладит рукою ее щеки и волосы и с умилением засматривает ей в глаза» [13, 446]. Аркадий словно обрел в конце романа семью или хотя бы надежду на нее; он уже любит и мать, и отца, и с умилением замечает: «Она садится около него и говорит ему, всего чаще шепотом. Он слушает с улыбкою, гладит ее волосы, целует ее руки, и самое полное счастье светится на лице его… Я прямо скажу, что никогда столько не любил его, как теперь…» [13, 447].

«Случайное семейство» в конце романа становится чем-то другим, и Аркадий здесь сыграл не последнюю роль.

В трилогии Толстого образ отца Николая Иртеньева Петра Александровича не играет такой большой роли, как в романе Достоевского, но это и является несчастьем для подростка: он внутреннее одинок и в отце не находит того содержательного человека, как Версилов или Макар для Аркадия. В главе «Что за человек был мой отец?» Толстой дает характеристику отца Николая, отмечая его светскость, умение увлекательно говорить, «гибкость правил» как отличительные черты личности. В чем-то Петр Александрович похож на Версилова: он человек того же круга, примерно того же возраста, тех же правил и культурных ценностей. Имея определенные убеждения, он при необходимости может и отступить от них, если это выгодно ему: «Он был человек прошлого века и имел общий молодежи того века неуловимый характер рыцарства, предприимчивости, самоуверенности, любезности и разгула… Две главные страсти в его жизни были карты и женщины; он выиграл в продолжение своей жизни несколько миллионов и имел связи с бесчисленным числом женщин всех сословий» [1, 29]. Петр Александрович Иртеньев не производит впечатление глубокого человека и не является для Николая нравственным авторитетом. Хотя он не бросил сына, как Версилов, но и быть наставником, духовным авторитетом для Николеньки он не способен. Уже в отроческие годы Николай в целом разочаровывается в отце, который не имеет духовной связи и настоящего общения с сыном, а погружен в свои личные дела: «Папа, который в Москве почти совсем не занимался нами и с вечно озабоченным лицом только к обеду приходил к нам, в черном сюртуке или фраке, - вместе с своими большими выпущенными воротничками рубашки, халатом, старостами, приказчиками, прогулками на гумно и охотой, много потерял в моих глазах» [2,16].

2.2 Итоги художественного исследования человека в аспекте темы воспитания личности в трилогии Л.Н. Толстого и романе Ф.М. Достоевского

Несмотря на всю исключительную важность семьи, наставников, друзей и других внешних условий, все же и для Толстого, и для Достоевского последним решающим фактором воспитания является сам человек, его желание кем-то стать и самостоятельный труд для достижения успехов в деле самовоспитания. Именно поэтому и трилогия Толстого, и роман Достоевского заканчиваются похожими мотивами: Николенька снова берется писать тетрадь «Правила жизни» и в моральном порыве решает впредь «не делать ничего дурного» и не изменять правилам; Аркадий, закончив записки, почувствовал, что «перевоспитал себя самого именно процессом припоминания и записывания» [13, 447]. Таким образом, финалы обоих произведений открыты, что характерно для творчества Толстого и Достоевского. Они оба изображают процесс жизни, внутреннюю работу души и промежуточные итоги, намечая направление движения к достижению гармонии человека с самим собой, внешним миром, своей совестью. Как отмечают исследователи, главная нить романа Достоевского - это поиск Аркадием идеала и самого себя в неблагоприятной действительности, преодоление всех трудностей «на самом краю бездны» [Кирпотин 1983: 291]. Достоевский заканчивает роман на той точке, где Аркадий научился жить самостоятельной жизнью, он получил большой опыт от Версилова, Макара, и теперь он сам должен искать и действовать, «его главный роман впереди, за пределами написанного романа» [Кирпотин 1983: 312]. Мы видим особое доверие и надежду Достоевского на молодых людей, вступающих в жизнь, писатель верит в их способность «осуществить лучший порядок жизни по сравнению с тем, который создали отцы» [Кирпотин 1983: 315]. Не случайно Достоевский заканчивает роман словами, устремленными в лучшее будущее: он пишет с надеждой, что «из подростков созидаются поколения…» [13,455]. И надежда писателя основывается, в том числе, и на способности главного героя меняться, внутренне расти и вопреки всему тянуться к лучшему в жизни. Как пишет Кашина о Достоевском: «Вообще главные надежды в смысле преобразования неблагообразного «мира сего» он возлагал на усилия человеческого духа, а не на изменение «внешних обстоятельств» [Кашина 1989: 59]. Эта же мысль близка и дорога Толстому, который отмечает в Николае Иртеньеве такую важную черту характера, как самокритику и желание исправиться как залог достижения нравственного совершенства. Это спасительное качество души Толстой чрезвычайно высоко ценил в человеке, и в Николеньке-отроке оно уже есть: «Бей меня еще… я негодный, я гадкий, я несчастный человек!» - кричит он отцу в повести

«Отрочество»[2, 49]. Таким образом, уже в подростковом возрасте очень важно развивать в ребенке чувство самооценки, самокритики, как учит Толстой. В третьей части трилогии он написал в этой связи такие знаменательные строки: «Этот-то голос раскаянья и страстного желания совершенства и был главным душевным ощущением в ту эпоху моего развития… Благой, отрадный голос… столько раз восстававший против всякой неправды, злостно обличавший прошедшее… и обещавший добро и счастье в будущем… Неужели ты перестанешь звучать когда-нибудь?» [2,85]. И в этом, по мысли Толстого, заключается весь путь души человека - через падения, ошибки и заблуждения обязательно возвращаться к поиску правды. Так, объясняя замысел трилогии, Толстой записал: «Интерес отрочества должен состоять в постепенном развращении мальчика после детства и потом в исправлении его перед юностью» [46, 286]. В итоговой книге «Круг чтения», где Толстой собрал мудрость народов, он записал такую свою мысль о работе над собственной душой: «Нам кажется, что самая главная на свете работа - это работа над чем-нибудь видимым: строить дом, пахать поле, кормить скот, собирать плоды, а работа над своей душой, над чем-то невидимым - это дело неважное, такое, какое можно делать, а можно и не делать. Между тем, только одно это дело, работа над душой, над тем, чтобы делаться с каждым днем лучше и добрее, только эта работа настоящая, а все остальные работы, видимые, полезны только тогда, когда делается эта главная работа над душою» [41, 50]. Можно согласиться с Чуприной, что Толстой предлагает «индивидуальное нравственное усилие личности… как средство борьбы с существующим злом. С нравственным искажением личности, по Толстому, должна бороться сама личность» [Чуприна 1961: 112].

Наделив своих подростков такой важнейшей способностью, как умение трудиться над душой, Толстой и Достоевский дали им в руки самое сильное орудия воспитания - самовоспитание, а также умение учиться у жизни и людей при обязательном умении самостоятельно мыслить и оценивать окружающий мир. При этом особо важно, что оба писателя превыше всего ставили в человеке - желание найти правду, они многое готовы были простить своему герою (тщеславие, гордость, легкомыслие, ложные увлечения и т.д.), но всегда ценили умение не потеряться в мире добра и зла, интуитивно найти нравственный ориентир, желание разобраться в том обществе, где так часто встречается ложь и зло. И Николай Иртеньев, и Аркадий Долгорукий могут быть названы лучшими героями русской литературы, так как они выше собственной выгоды ставят правду, ищут некий идеал в жизни и готовы постоянно трудиться над собой.

Подводя итоги второй главы, хочется отметить, что оба писателя прекрасно осознавали, насколько сложен процесс формирования настоящего человека: это совокупность множества факторов, каждый из которых невозможно переоценить. Сюда Толстой и Достоевский относят и нравственно здоровую семью как главный фундамент духовного благополучия, и наличие вне семьи близких друзей, единомышленников, в среде который подросток чувствует себя самореализованным, и обязательный интерес к жизни и труд души для накопления опыта и внутренней силы для продолжения пути. Как найти баланс между личным и внеличным, гармонию эгоистического и альтруистического начал - вот одна из важнейших целей для Николая Иртеньева и Аркадия Долгорукого, любимых героев писателей.

Внимание обоих авторов в рассмотренных произведениях направлено, прежде всего, на внутренний мир подростков, процессы их духовной жизни (не случайно, повествование в обоих случаях ведется от первого лица), что свидетельствует о важнейшей роли этой нравственной сферы в процессе формирования личности. Толстой и Достоевский изобразили незавершенные, «текучие» характеры, способные к дальнейшему развитию и самосовершенствованию. И Николай, и Аркадий отличаются умением объективно оценить себя, критически отнестись к своим ошибкам и искренним желанием стать лучше (и реальной работой над собой: Николай ведет тетрадь «Правила жизни», Аркадий пишет записки и тем самым перевоспитывается). В этом пункте писатели едины: они придавали большее значение духовной сфере в деле улучшения мира, индивидуальному нравственному усилию личности во внутренней работе, чем социальным реформам. Достоевский прямо пишет в конце романа, что нынешние подростки - это будущее России и мира вообще. Во многом они были правы: ведь духовная сила народа, идеи, или общественное мнение, способны оказывать огромное влияние на исторический процесс.

У главных героев исследуемых в работе произведений много различий и в среде воспитания, и в психологическом складе личности, но в главном они похожи: оба являются глубокими, думающими, активными и способными к внутренней работе над собой подростками; и если Николаю больше повезло с рождения, и он имел в раннем детстве прекрасную семью, любящих родителей, традиции дворянского воспитания, то Аркадий, являясь представителем «случайного семейства», только в юношеском возрасте нашел в двух своих отцах (Версилове и Макаре Долгоруком) таких духовных наставников, такую нравственную опору, о которых Николаю в юношеские годы можно было только мечтать. Можно утверждать, что Толстой не случайно указывает на это отсутствие духовного наставника и возникающие от этого сложности у главного героя трилогии. Таким образом, оба писателя (особенно Достоевский) акцентируют внимание на роли учителя, взрослого авторитетного человека для нормального развития подрастающего поколения. Как мы помним, именно Версилов помог Аркадию преодолеть пагубную «ротшильдовскую идею», спас от мещанства, раскрыл высокое предназначение русского дворянства, несущего «высшую мысль» о «всепримирении идей», подготовил его к встрече и познанию народной правды, «живой жизни», воплощенной в образе Макара. И если Николенька с молоком матери впитал народную культуру и веру, живя рядом с чудесной старушкой из народа Натальей Савишной, то Аркадий познавал народный мир, хранящий христианские ценности, уже в юношеские годы, общаясь с юридическим отцом Макаром. И Толстой, и Достоевский едины в убеждении, что без близости к народной «почве», национальной культуре и вере человек не состоится как личность.

Толстой и Достоевский как гениальные психологи раскрыли закономерности развития личности человека, ведь, как утверждают современные психологи, «личность - это именно путь, по которому человек идет» [Кон 1982: 201]. При этом велика и роль наставника: он помогает подростку «глубже осознать себя, стать самим собой, реализовать то лучшее и ценное, что в нем есть» [Кон 1982: 201].

Но невозможно человеку вместо него самого раскрыть смысл его бытия, это он должен сделать сам, ведь каждый самостоятельно прокладывает свой путь в жизни, хотя «местность» может быть хорошо изучена и до него. Любимые герои великих писателей: Николенька Иртеньев и Аркадий Долгорукий сами методом проб и ошибок, но с огромным желанием, трудолюбием и «духовной жаждою» ищут свой путь в жизни, и авторы верят в них, поскольку в их природе (несмотря ни на какие темные стороны) есть стремление к добру и потребность найти истину.

Заключение

Итак, в данной работе была предпринята попытка анализа важнейшей проблемы в творчестве Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского - воспитание совершенного человека и пути достижения нравственного идеала на примере автобиографической трилогии Толстого «Детство. Отрочество. Юность» и романа «Подросток» Достоевского. Автор работы старался акцентировать внимание, прежде всего на том, что сближает великих писателей, отмечая, конечно, и те различия, которые имеются в их подходах к данной проблеме.

Строго говоря, и Толстого, и Достоевского интересует душа человека в переломные моменты жизни (ведь эпохи отрочества, юности - это не простые периоды, а часто откровенно кризисные точки развития). Но Толстой при этом делает акцент на извечных проблемных периодах жизни и тщательно изображает законы каждого из них, а Достоевский усугубляет возрастные проблемы атмосферой эпохи, историческими реалиями пореформенной России. У Толстого даже в композиционной структуре трилогии присутствует некая стабильность: каждая часть имеет обобщающую главу, в которой раскрываются главные черты душевной жизни ребенка в определенный период (главы: «Детство», «Отрочество», «Юность» в одноименных частях трилогии). Это указывает на некую универсальность, близость каждому читателю, и, действительно, многое из того, что описано Толстым, в той или иной форме когда-то переживал каждый человек. Герои Достоевского поставлены в гораздо более сложные социальные, психологические условия. Аркадий является представителем «случайного семейства», живет в другое время, когда все духовно разобщены, и в обществе разрушены прежние патриархальные связи, но он также пытается искать свой путь, истину в тяжелейших реалиях жизни. Эта ситуация, возможно, близка тем современным подросткам, которые выросли в неблагополучных семьях, имеют тяжелый опыт детства, отрочества, но остались людьми и сумели в таких условиях найти достойных, хороших людей рядом.

Воспитать настоящего человека - чрезвычайно сложная задача, это очень реалистично показывают Толстой и Достоевский в своих произведениях. Для ее выполнения нужна совокупность множества факторов. Наши национальные гении Толстой и Достоевский придавали огромное значение таким главным составляющим воспитания человека, как: благоприятная среда, семейная обстановка, в которой присутствует комфортная психологическая атмосфера, традиции, нравственные ценности и взаимное уважение родителей (Толстой на примере детства Николая Иртеньева показывает положительный пример такого семейства, а Достоевский - тяжелые последствия отсутствия семьи в нормальном смысле слова). Для полноценного развития интеллектуальной и эмоциональной сфер личности (второе для писателей даже ценнее и сокровеннее) важна также постоянная духовная работа (никто извне не сможет дать столько, сколько дает самостоятельная работа человека над своей душой), поэтому оба героя ведут дневник, записки и подвергают интенсивной рефлексии все происходящее в их жизни. Также важна активная жизненная позиция и живой интерес ко всему, неравнодушие и получение социального опыта (оба героя не замыкаются в себе, а смело идут навстречу жизни, совершая ошибки и получая часто негативный опыт). Христианские ценности, вера имела для обоих писателей особое значение, как и обязательное наличие нравственного авторитета, человека, с которого хочется брать пример (Макар Долгорукий, Версилов для Аркадия, Дмитрий Нехлюдов - для Николая). Можно утверждать, что первостепенными факторами в деле воспитания для обоих авторов был «труд души» подростка и наличие в его жизни духовного наставника. Здесь взгляды Толстого и Достоевского близки к педагогическим идеям К.Д.Ушинского, писавшего, что «в воспитании все должно основываться на личности воспитателя», потому что воспитательная сила передается лучше всего «из живого источника человеческой личности» [Ушинский 1948: 63].

Актуальность нравственных открытий писателей для нашего времени очевидна: в период исторического распутья, поиска идеалов педагогические идеи Толстого и Достоевского о важнейшей роли учителя, значении обращения к народным ценностям, проверенным веками, и опора на самостоятельную работу личности над собой представляют несомненную важность.

Главное, что объединяет Толстого и Достоевского - это вера в человека, его огромные возможности, нераскрытые потенциальные нравственные силы. Именно это и показывают писатели на примере своих любимых героев: Аркадия Долгорукого и Николая Иртеньева, духовно одаренных подростков, открытых миру и готовых откликнуться на все самое доброе, и, если надо, переработать в себе даже негативный опыт, извлекая из него пользу. Как правильно отмечает исследователь: «Изображая тонко чувствующего и глубоко думающего искателя… в условиях социально порочного мира, Толстой и Достоевский с необыкновенной силой рисовали человека в его огромных духовных потенциях, укрепляли веру читателей в конечную победу Добра» [Курляндская 1988: 98]. В сущности, роман Достоевского «Подросток» и трилогия Толстого «Детство. Отрочество. Юность» рассказывают о том, как Николаю и Аркадию удается оставаться самими собой в самых трудных обстоятельствах, сохраняя здоровое нравственное начало в душе, любовь к правде и искреннее желание стать лучше.

Список использованной литературы

Источники

1. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30-ти томах. Л,. 1972- 1990. Т.Т. 13, 16.

2. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. в 90 т. (Юбилейное издание). М.;Л., 1928- 1958. Т.Т.1, 2, 8, 34, 41, 55, 59.

Научно-критическая литература

3. Архангельская Т.Н. Исленьевы и образы персонажей Толстого: реально-исторический комментарий к трилогии «Детство. Отрочество. Юность» // журнал «Лицей на Пушкинской». Тула, 2001-2002. №15-17. С. 158-165.

4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972. 468с.

5. Бахтин М.М. Роман воспитания и его значение в истории реализма

6. //Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. С.99-236.

7. Белянин М.Ю. Художественная концепция человека в трилогии Л.Н.Толстого «Детство. Отрочество. Юность»// Толстовский ежегодник - 2002. Тула, 2003. С. 352-360.

8. Билинкис Я.С. Новаторство Л.Н.Толстого в трилогии «Детство. Отрочество. Юность». Ленингр. гос. пед. институт им. А.И.Герцена. Л., 1973. 43с.

9. Бочаров С.Г. Л.Толстой и новое понимание человека // Литература и новый человек. М., 1963. С.263-75.

10. Бурнашева Н.И. Литературный источник трилогии Л.Н.Толстого // Вопросы литературы. М.: Вопросы литературы, 2000. № 2. С. 316-321.

11. .Бурнашева Н.И. Поэзия патриархального мира русской дворянской усадьбы в повести Л.Н.Толстого «Детство»// Мансуровские чтения, сентябрь 2012. вып.5. Тула, 2013. С.20-27.

12. .Бурсов Б.И. Автобиографическая трилогия Толстого //Л.Н.Толстой «Детство. Отрочество. Юность». Л., 1960. С.3-12.

13. 12. Бурсов Б. «Подросток - роман воспитания» К 100-летию со дня рождения Ф.М.Достоевского // Аврора.Л.: Лениздат 1971. №10. С.64- 71.

14. .Бурсов Б.И. Толстой и Достоевский// Вопросы литературы. М.: Вопросы литературы, 1964. № 7. С.66-92.

15. .Бурсов Б.И. Личность Достоевского. Л.: Советский писатель, 1979. 680с.

16. .Буянова Е.Г. Романы Достоевского: В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2002. 103 с.

17. .Вересаев В.В. Живая жизнь. Киев: Днiпро, 1988. С.264-489. 17.Викторович В.А. Роман познания и веры // Роман Ф.М.Достоевского «Подросток»: возможности прочтения. Сб.ст. Педагогические идеи русской литературы: материалы конференции. Коломенский гос. пед. Ун-т. Коломна, 2003. С.5-27.

18. .Волгин И.Л. Последний год Достоевского. М.: Советский писатель, 1991. С.317-319; 382-387.

19. .Гус М.С. Идеи и образы Ф.М.Достоевского. М.: Художественная литература, 1971. С.592.

20. .Дегтярева О.Н. Новаторство Л.Н.Толстого в освещении темы духовного роста ребенка (по повести «Детство»)// Мировая словесность для детей и о детях. Московский государственный педагогический Университет. М., 2005. вып.10. ч.1. С.100-101.

21. .Демченкова Э.А. «Подросток» Ф.М.Достоевского как роман воспитания : автореферат диссертации канд. филолог. наук. Екатеринбург, 2001. 34с.

22. .Днепров В. Идеи. Страсти. Поступки. Из художественного опыта Достоевского. Л.: Советский писатель, 1978. С.7-10; 58-70.

23. .Дробат Л.С. О трилогии Л.Н.Толстого. // Яснополянский сборник - 1980. Тула, 1981. С.65-76.

24. Дробат Л.С. О романе Достоевского «Подросток» и трилогии Толстого// Яснополянский сборник -1982. Тула, 1984. С.68-74.

25. .Дюжакова С.Г. Концепт «любовь» в сознании литературного героя (на материале трилогии Л.Н.Толстого «Детство. Отрочество. Юность») // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. Вып. 28-29. Воронеж, 2009. С.412-415.

26. .Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы. М.: Просвещение, 1988. С.140-56.

27. .Живолупова Н.В. Время в сюжете (трилогия Толстого и «Подросток» Достоевского) // Л.Толстой и русская литература. Горький, 1976. С.37- 44.

28. .Изместьева Н.С. «Слово творящее» в романе «Подросток» // Роман Ф.М.Достоевского «Подросток»: возможности прочтения. Сборник ст. Педагогические идеи русской литературы: материалы конференции. Коломенский гос. пед. Ун-т. Коломна, 2003. С. 156- 162.

29. .Ильина Т.А. Повесть Толстого «Детство» в школьной среде начала 20 века // Ильина Т.А. «Мысль семейная» в русской литературе. Сборник статей и материалов / ред. и сост. М. В. Строганов. Тверь: Марина, 2008. С.198-205.

30. .Карташов И.Н. Проблема воспитания в творческом сознании Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского // Духовное наследие Л.Н.Толстого и современный мир: материалы XII Барышниковских чтений. Липецкий Государственный педагогический Университет. Липецк. 2003. С. 377-385.

31. .Карякин Ю. Достоевский и канун XXI века. М.: Советский писатель, 1989. 652 с.

32. .Кашина Н.В. Человек в творчестве Достоевского. М.: Художественная литература, 1986. 316 с.

33. .Кашина Н.В. Эстетика Ф.М.Достоевского. М.: Высшая школа, 1989. 286 с.

34. .Кирпотин В.Я. Достоевский в 60-е годы. М.: Художественная литература, 1966. С.294-97;

35. .Кирпотин В.Я. Мир Достоевского. М.: Советский писатель, 1983. С.240-310.

36. .Кожинов В.В. Судьба России: вчера, сегодня, завтра. М.: Воениздат, 1997. 397 с.

37. .Кле М. Психология подростка. М.: Педагогика, 1991. С.47-160. 38.Кон И.С. Психология старшеклассника. М.: Просвещение, 1982. С.90- 201.

38. .Кон И.С. В поисках себя. Личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984. 335 с.

39. .Круглик Л.Я. Портрет в трилогии Л.Н.Толстого «Детство. Отрочество. Юность» // Ученые записки Московского областного педагогического института им. Крупской. Т.122, вып. 8. М., 1963. С.49-61.

40. .Кулешов В.И. К вопросу о сравнительной оценке реализма Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского. М.: МГУ, 1978. 21 с.

41. .Куркина Т.Н. «Детство» Л.Н.Толстого в автобиографическом контексте// Материалы толстовских чтений 2012г. М.: ГМТ, 2014.С.3- 15.

42. .Курляндская Г.Б. Нравственный идеал героев Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского. М.: Просвещение, 1988. 255с.

43. .Лазареску О.Г. Литературное предисловие: вопросы истории и поэтики. М.:[Московский пед. гос. ун-т], 2007. С.310-311.

44. .Левитов Н.Д. Дети в произведениях Ф.М.Достоевского // Семья и школа. № 3.М.: изд-во Академии педагогических наук РСФСР, 1956. С.25

45. .Макаричев Ф.В. Художественная индивидология в поэтике Ф.М.Достоевского // Автореферат диссертации доктора фил. наук. Екатеринбург, 2017. 44 с.

46. Мережковский Д.С. Л.Толстой и Достоевский. М.: Наука, 2000. 587 с.

47. Набиев Н.Г. Человек в мире Л.Н.Толстого. М.: Диалог-МГУ, 1999. 278с.

48. .Николаева Е.В. Мемуары в творчестве Льва Толстого: (роль традиций мемуаристики в произведениях писателя). М.: Прометей, 1999. 105 с.

49. .Николаева Е.В. Художественный мир Льва Толстого, 1880-1990-е годы.

50. М.: Флинта; Наука, 2000. 269 c.

51. Одиноков В.Г. Художественные особенности трилогии Л.Н.Толстого // Новосибирский государственный педагогический институт. Труды IY научной конференции. Т.1. Новосибирск. 1957. С. 249 - 273.

52. Опульская Л.Д. Первая книга Льва Толстого // Толстой Л. Н. Детство. Отрочество. Юность / АН СССР; Изд. подгот. Л. Д. Опульская; Отв. ред. Д. Д. Благой. -- М.: Наука, 1978. С.479-508.

53. Померанц Г.С. Открытость бездне: встречи с Достоевским. М: Росспэн, 2003. 349с.

54. .Роман Ф.М.Достоевского «Подросток»: возможности прочтения. Сб.ст. //Педагогические идеи русской литературы: материалы конференции. Коломенский гос. пед. Ун-т / Ред.- сост. В. А. Викторович. - Коломна: КГПИ. 2003. 259с.

55. Розенблюм Л.М. Толстой и Достоевский // Вопросы литературы. М.: Вопросы литературы, 2006. № 6. С. 169-197.

56. .Рыцарев К.Б. Композиция романа Ф.М.Достоевского «Подросток»// Вопросы русской литературы. Ученые записки МГПИ им. Ленина. М.: 1970 №389. С.348-61.

57. .Руссо Ж.- Ж. Эмиль, или о Воспитании // Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения: В 2-х.т. Т.1. М.: Педагогика, 1981. 650с.

58. Сараскина Л. Достоевский. М.: Молодая гвардия, 2011. 824с.

59. Сливицкая О.В. «Истина в движеньи»: о человеке и мире Льва Толстого. СПб.: Амфора: Издание О. В. Седова, 2009. 442с.

60. Селезнев Ю.И. Достоевский. М.: Молодая гвардия, 1981. 543 с. 61.Семенов Е.И. Роман Достоевского «Подросток». Л.: Наука. Ленингр. отд., 1979. С.46-70.

61. 62.Сухомлинский В.А. Рождение гражданина. М.: Молодая Гвардия, 1971. С.49.

62. Туниманов В.А. Лабиринт сцеплений. СПб.: Пушкинский дом, 2013. 588 с.

63. Ушинский К.Д. Три элемента школы // Ушинский К.Д. Собрание соч. Москва; Ленинград: Акад. пед. наук РСФСР, 1948. Т. 2. С. 63.

64. Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. М.: Художественная литература, 1979. С.158-213.

65. 66.Чернышевский Н.Г. «Детство и отрочество», «Военные рассказы Л.Н.Толстого» // Чернышевский Н.Г. Избранные эстетические произведения. М.:Искусство,1978. С.515-25.

66. Чуприна И.В. Трилогия Л.Толстого «Детство Отрочество. Юность». Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1961. С.70-110.

67. .Шубкин В.Н. Начало пути. Проблемы молодежи в зеркале социологии и литературы. М.: Молодая гвардия, 1979. 224 с.

68. .Шумилин Е.А. Психологические особенности личности старшеклассника. М.: Педагогика, 1979. 152 с.

69. .Щенников Г.К. Достоевский и русский реализм. Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1987. 349 с.

70. .Щенников Г.К. Роман Достоевского «Подросток» //Достоевский: сочинения, письма, документы. Словарь-справочник. СПб.: Пушкинский Дом, 2008.С.139-145.

Размещено на Allbest.ru