Исламский маркетинг

Помимо развития методов рационального толкования исламские правоведы по достоинству оценили полезный потенциал еще одного способа развития системы социального регулирования - привлечение существующих социальных практик, а именно обычаев и традиций тех народов, которые принимали ислам. Будучи действительно мировой религией, ислам имеет колоссальную территорию распространения. Немыслимые пространства исламского мира населяли и населяют множество народов и обществ, которые имеют собственные, подчас уникальные, модели регулирования общественных отношений. Было бы глупо оставлять такой ресурс без внимания, а тем более табуировать его. Ислам активно использует обычную практику для обновления, укрепления и развития регуляторного значения. Ислам эффективно ассимилирует различные местные обычаи, придавая им внешне «мусульманский» вид и отсекая наиболее противоречивые части.

Указанная живость и подвижность ислама как системы социальных норм может быть проиллюстрирована историческими примерами времен колониальной экспансии западных стран, а также рассмотренной в предыдущем параграфе трансформацией системы источников исламского права в XIX веке. В настоящее время активные процессы взаимодействия традиций ислама и либеральных ценностей можно наблюдать в странах Западной Европы и Северной Америки. Если эмигранты первого поколения в 70-х и 80-х годах прошлого века не являлись социально активной частью населения, то их дети, будучи полноправными членами западного общества, выросшие в соответствующих условиях, знакомые с культурными стандартами западного общества, но при этом не утратившие связь с исламской культурой, которая культивируется на уровне семьи, диаспоры, плотно вовлечены в социальную жизнь. Указанные группы людей представляют особый интерес для изучения, ибо они являются, своего рода, катализаторами трансформационных явлений, протекающих в исламе и западном обществе.

Стоит отметить, что «западные мусульмане» не являются монолитной общностью. Религиозная идентичность не всегда выступает в качестве определяющей. Важное значение в качестве детерминанты поведения личности имеет этнокультурная, национальная принадлежность к некоему сообществу. Указанная принадлежность обеспечивается поддержкой диаспор. Таким образом, некоторые ученые отмечают, что в условиях постмодерна исламское право обладает высокой степенью вариативности правового регулирования. Образ треугольника, предложенный голландским исследователем для описания современного состояния исламского права, представляется весьма удачным. Положения Корана и Сунны Пророка адаптируются к условиям меняющегося общества по средствам рациональных способов толкования, взаимодействия с местными обычаями и традициями, а также государственным правом.

В дореволюционной России столкнулись обычай, шариат и государственное право. Речь пойдет о двух схожих практиках - баранте (барымте) и ишкиле, - восходящих к обычному праву народов Казахской степи и Дагестана в дореволюционный период. Условно данные явления можно охарактеризовать как институты обычного права, функциями которых являлись понуждение к исполнению просроченных или ненадлежащим образом исполненных обязательств, выражение несогласия с актом несправедливости (в первую очередь несогласия с несправедливым решением местного судьи), а также защита и восстановление личной и общинной чести. Стоит заметить, что понятия «баранта» и «ишкиль» различаются не только своей локализацией во времени и пространстве, но и объемом: слово «баранта» получило в русском языке более широкое значение и частично включает в себя понятие «ишкиль».

Этимология слова баранта или барымта, восходит к казахскому «то, что является моим долгом». В качестве способа разрешения споров баранта могла выражаться в угоне скота единолично или с помощью иных членов клана, а также, в некоторых случаях, и в похищении женщины или имущества из аула обидчика. Баранта являлась не просто разбоем, это была правовая практика, легитимность которой обеспечивалась рядом условий (предварительное оповещение судьи и жителей собственного аула, возвращение конфискованной собственности владельцу после исполнения требований, запрет на применение баранты к представителям других народов, ограничение количеств повторений баранты в качестве ответных действий).

Что касается отношения баранте со стороны власти Российской Империи, то оно однозначно отрицательное: баранта рассматривалась лишь как жестокий обычай, порожденный дикими нравами жителей имперской окраины. И если во времена правления Екатерины Великой предпринимались попытки примерить две правовые культуры (российскую и культуру степных народов), с целью постепенного «приобщения инородцев к имперской цивилизации», то в годы царствования Александра I уже были приняты «Устав управления инородцев» и «Устав Среднего жуза казахов», подготовленные Михаилом Сперанским, в которых баранта объявлялась преступлением особой тяжести. Взятый вектор на криминализацию и изживание практики баранты в Российской империи впредь не изменялся.

Теперь обратимся к правовой практике народов дореволюционного Дагестана, известной с XV века и получившей название «ишкиль».

Как и баранта ишкиль взымался в определенных случаях и имел весьма очерченный круг целей. Как правило, к ним относились возмещение убытков по просроченным долговым векселям, возмещение убытков от воровства. Ишкиль имел место при имущественных спорах между супругами из разных селений, при потраве угодий скотом из другого селения.

Для того, чтобы ишкиль был правомерным, ему должен был предшествовать вызов должника или вора в суд своей или нейтральной общины, направление письма с угрозой ишкиля. Брать ишкиль можно было только за пределами своей общины, при этом, как и в случае с барантой, не допускалось взимание ишкиля ночью или из засады. Ишкиль был воспрещен по отношению к должностным лицам сельской общины и союза общин: к шариатским судьям (кади), к глашатаям (мангуш), полицейским исполнителям, пастухам, ремесленникам и студентам медресе.

В отличие от баранты в казахской степи, институт ишкиля в Дагестане имел серьезных противников еще до установления власти Российской Империи над данными территориями. Набравшие силу в XVIII веке шариатские настроения во многом предопределили то, что ишкиль не нашел закрепления почти ни в одном кодифицированном источнике права народов Северного Кавказа. Мусульманские лидеры всячески противостояли практике взимания ишкиля, называя ее противоречащей принципам шариата. В то же время, существуют письменные свидетельства того, что сельские кадии зачастую становились жертвами или инициаторами ишкиля. Местные исламские лидеры наряду со знатью были вовлечены в практику ишкиля, зачастую через них осуществлялась переписка о возврате захваченного имущества или об угрозах применения такового. Так или иначе, после разгрома СевероКавказского Имамата в 1859 году ишкиль теряет свое правовое значение. Основными факторами при этом выступают уже отмеченное ранее шариатское настроение и вхождение Дагестана в состав Российской империи.

Изучение правовых практик, восходящих к забытым обычаям различных народов, весьма полезное занятие для юриста. Во-первых, это повышает общую правовую эрудицию, что само по себе уже немало. Во-вторых, удивительным образом нелинейная история периодически «наступает на одни и те же грабли», вызывая ситуации, достойные фарса или трагедии - при решении «новых задач», в том числе и правового характера, неплохо использовать «старый» опыт. Многие проблемы современности имеют корни в минувших столетиях, для их понимания и корректной интерпретации необходимо обращаться к истории. В-третьих, закон хорош тогда, когда он работает. Одним из важнейших условий исполнения правовых норм является правовая культура, которая чаще всего представляет собой штучное творение, продукт времени и условий (этнических, климатических, географических и т.д.). Зная правовую традицию того или иного общества, куда проще предугадать судьбу правовых институтов на его почве, а иногда на их судьбу можно и повлиять. Рассмотренные выше примеры дают хорошую пищу для размышлений. Попытки изживания практики баранты в Российской Империи привели к ее трансформации в разбой (с 1928 года баранта каралась как «преступление, составляющее пережитки родового быта», согласно гл. Х УК РСФСР). Ишкиль, в силу своего противоречия нормам шариата, потерял свое значение и стал историей, которую сами носители соответствующей культуры плохо помнят. Вот такая разная судьба схожих практик.

Данный пример был приведен с двумя целями: продемонстрировать «исламский треугольник» в действии (мусульманская община, локальный обычай и государственное воздействие), а также обозначить еще одну характерную черту исламской правовой культуры - ее адаптивность по отношению к местным обычаям и высокий потенциал к симбиозу с различными иными правовыми культурами. Возможно, для иллюстрации адаптивности исламской правовой культуры было бы более наглядным привести пример из колониальной истории некоторых азиатских и африканских государств, в которых в настоящее время сложилась так называемая смешанная система права (симбиоз романо-германского права и мусульманского права в большинстве североафриканских государств, взаимодействие исламского, индуского и англо-американского права в Индии и так далее). Тем не менее, на наш взгляд, именно этот пример как нельзя более удачным образом демонстрирует важность учета специфики правовой культуры отдельных народов и регионов при проведении государственной правовой политики. Пример борьбы с барантой в Российском дореволюционном, а после и в Советском государстве являет нам модель неэффективного использования ресурсов правовой культуры, не предания значения ее особенностям. Великим даром является умение не совершать ошибок, великим умением - учиться на опыте своих ошибок.

В данной главе мы рассмотрели крайне важные вопросы для понимания феномена исламской правовой культуры и ее специфики. В качестве основного положения отметим, что понимание исламской правовой культуры зависит не только от методологической установки по определению правовой культуры, множественность определений которой мы рассмотрели в первой главе, но и от главного вопроса правовой науки - вопроса правопонимания. От того, что мы будем понимать под правом, зависит возможность постановки вопроса относительно существования и специфики исламской правовой культуры. В результате рассмотрения различных подходов к пониманию права, мы пришли к выводу, что вопрос об исламской правовой культуре является актуальным при содержательном цивилизационном подходе, который используется в основном при сравнительно-правовых исследованиях. При использовании позитивистского подхода, в той или иной степени сводящего право к воле государства и силе его принуждения, изучение исламской правовой культуры не является существенным, так как она будет неразрывным образом связана с исламской политической культурой, изучение которой также возможно лишь при использовании цивилизационного подхода. В случае с либертарной теорией права в ее институциональном варианте исследование исламской правовой культуры будет проходить в ключе сравнения ее элементов с правовыми практиками западного общества. При использовании психологического подхода к правопониманию или методологии правового плюрализма предметом нашего исследования будет являться не исламская правовая культура, как комплекс, носящий в большей степени идеально-спекулятивный характер, а мусульманская правовая культура (используя различение исламского и мусульманского права, проведенное Л.Р. Сюкияйненым, мы определили мусульманскую правовую культуру, как социальную практику мусульман, то есть групповой уровень правовой культуры или уровень личности - правосознания).

Представляется необходимым подробнее остановиться на данном вопросе и рассмотреть детали этого расхождения. В качестве основного фактологического и методологического ресурса при рассмотрении данного вопроса нами будет использована работа британской исследовательницы исламского договорного права С.Е. Райнер. Заметим, что в силу ограничений данной работы по объему и в соответствии с предметом нашего исследования будут рассмотрены причины современного расхождения исламской правовой теории исламского права и практики мусульман.

Современное расхождение между теорией и практикой в исламской правовой культуре имеет свои корни в аргументации двух оппозиционных школ, оказавшихся в авангарде мусульманской правовой философии благодаря реформистским движениям конца XIX века. Сторонниками теории являются исламисты или мусульманские традиционалисты, которые продолжают считать, что исламское право неизменно и потому не способно адаптироваться к условиям меняющегося мира. Довольно часто приходится встречать в профессиональном дискурсе, а также и в информационных потоках средств массовой информации подобные характеристики исламской правовой культуры. Такие ориенталисты как И. Гольдциер, Г. Бергштассер (Gotthelf Bergstra?er) и Х. Снук Гюрхронье (Christiaan Snouck Hurgronje) умаляли важность теоретического фикха, практически полностью отвергая его значение в качестве лучшего творения классического периода, со времен которого, как заявляли указанные ученые, теоретический фикх никогда не применялся.

Такие исламоведы, как Г. Бергештассер, Х. Снук Гюрхронье и Й. Шахт придерживались той позиции, что неизменность права имеет три основных истока. Первым из них является то, что всеохватывающая и божественная природа ислама запрещает изменения в собственных концептуальных основаниях и институтах. Второй заключается в том, что в своем периоде формирования исламская правовая культура была изолирована от институтов социальной и правовой эволюции, коими являются государство и суды. Третьим является положение относительно того, что раз шариат упустил развитие адекватной методологии правовых изменений, то и теоретический фикх был, соответственно, неизменным.

В противоположность данному убеждению, мусульманские реформаторы или «либеральные исламоведы» XIX века отстаивали адаптивность шариата, его открытость к переменам в соответствии с состоянием общественной жизни. Эти модернисты, в числе которых такие специалисты в области сравнительного правоведения, как Субхи Махмасани, профессор Абд аль-Разик ал-Санхури, И. Лайнент де Беллафонд, Ван ден Берг и М. Моран, считали, что ислам и шариат предназначены для поддержки ценных социально-политических институтов, которые должны быть способными к адаптации и служить интересам людей во все времена. Они настаивали на том, что в своем современном состоянии шариат не способен в должной мере поддерживать тенденции и институты социально, политически и экономически модернизированного сообщества. Представители данного направления в исламоведении указывают на то, что, по меньшей мере, в трех пятых своих положений шариат зависит от человеческих интерпретаций. Должно быть, шариат вне зависимости от времени является признанным инструментом для развития человека. Даже при условии неизменности Корана и Сунны, интерпретации, выведенные рациональным путем, являются меняющимися соответственно уровню человеческих знаний и опыта в рассматриваемый период времени. Таким образом, шариат должен адаптироваться или уйти со сцены социальных регулятивов.

Отметим, что шариат как один из важнейших источников исламского права является универсальной системой социального регулирование как раз благодаря тому, что мусульманскими учеными на протяжении веков активно разрабатывалась система правил интерпретации установленных господом норм. На этот счет Л.Р. Сюкияйнен приводит следующую метафору.

В вопросе неизменности исламского права, а вместе с ним и исламской правовой культуры аргументация модернистов, а также их оппонентов, похоже основывается на очень похожих положениях, а именно на фундаментальной концепции исламского права, истории его происхождения и развития, и на методологических ресурсах в свете общественных изменений.

Рассмотренная в предыдущем параграфе неоднозначность в соотношении шариата и фикха частично разрешена по средствам различения четырех уровней значений, скрытых в общей идее исламской юридической теории:

1. Божественная воля, «единая метафизическая реальность, служащая основание для всех созданий, материальных и моральных отношений»;

2. Духовные отношения между человеком и богом;

3. Нормативные отношения между человеком и человеком, которые являются совершенным правом, в смысле божественного постижения, но несовершенным в человеческой реализации;

4 Ненормативные отношения: мир причин, внешних признаков и условий.

Применяя указанные уровни к правовой сфере, мы можем сказать, что шариат охватывает первый, в то время как фикх заключает второй и третий уровни, хотя и не всецело. Третий уровень включает, например, социальные изменения, которые также могут косвенно зависеть от второго и четвертого уровней представленного выше перечня. В своих воззрениях те, кто считает исламскую правовую культуру неизменной, скорее всего, не совсем строго различают шариат и фикх, принимая их за неотъемлемые части права; тогда как сторонники адаптивного взгляда на исламское право в действительности апеллируют к третьему уровню значения фикха, уже смешав его с первым уровнем значения шариата.

Заимствуя метафору мусульманских ученых, можно представить следующее: если шариат является «стволом» правового древа (усуль), то фикх воспринимается в качестве науки о «ветвях» (фару'). С помощью представленного образа проще устанавливать различие в предмете фикха. Этот аргумент способен привести нас к выводу, что «исламская правовая теория» необходимо означает науку о «корнях фикха» (усуль аль-фикх), таким образом, эффективность фикха достигается скорее благодаря принципам и методам интерпретации (которые включают в себя такие понятия, как маслаха, обычай и прочие неофициальные доктринальные положения), а не методам и принципам фикха как такового.

Сторонники консервативного традиционного взгляда на исламскую правовую культуру настаивают на том, что право имеет божественную природу и неизменно, отсылая скорее к шариату нежели к фикху. Аргументы, связанные с природой, адаптивностью и практикой исламского права, основываются на отсылках к фикху. Таким образом, дифференцируются сферы шариата и фикха, а кажущаяся двойственность и несовместимость между противоположными школами правовой философии в некоторой степени уменьшается.

Данное равновесие между теорией и практикой, продолжавшееся до XIX века, всего лишь маскировало неустойчивость, копившуюся на протяжении тринадцати веков. В течение этого времени ислам находился в постоянном столкновении с сектантством, перенес две волны эллинизма, но не встречал ничего сравнимого с тем, что М. Уотт назвал «новой зарей» или технологическими последствиями промышленной революции на Западе. Появление светских государств явилось одним из наиважнейших следствий интеграции Ближнего Востока в современный политический, экономический и технологический порядок, установленный Западными странами. Рост и развитие мусульманских светских государств по этой причине следует рассматривать и как отражение нового мирового порядка, и как реакцию на изменение структуры границ внутри исламского мира.

Существует, однако, в процессе ассимиляции и интеграции, протекавшем на Ближнем Востоке, два основных момента, на которые стоит обратить внимание. Во-первых, это темпы модернизации исламского мира. Если на Западе период вхождения в новую эру технологии и современности занял порядка трех или четырех столетий, и таким образом были изменены институты западного общества, то на Ближний Восток современность ворвалась в XIX веке внезапно с неожиданной силой и катастрофическим напором. В виду военного и экономического превосходства Запада, страны Ближнего Востока пытались достичь перемен в сложившейся расстановке сил на мировой арене по средствам крупных реформ центральных институтов и реорганизации правительства (ярким примером описываемых событий может послужить османский опыт в осуществлении реформ Танзимата). Как внутренние, так и внешние ожидания сводились к тому, что Восток сможет осуществить эту «оборонительную модернизацию» почти мгновенно для того, чтобы приспособиться к новому состоянию материального достатка, силы и к новому статусу в мире, после их утери с падением Османской империи. Более того, многие страны Персидского залива не демонстрировали стремительного технологического продвижения до ХХ столетия, когда открытие нефтяных месторождений cо всеми вытекающими экономическими и технологическими последствиями предопределило то, что с Запада последует приток рабочей силы, машин и соответствующих правовых институтов в эти нефтяные страны. Таким образом, в указанных странах сила перемен, когда они все же настали, была еще более экстремальной нежели в остальных странах Ближнего Востока.

Ближневосточные институты соответствующим образом менялись, несомненно, осложнялись новыми образовательными и коммуникативными системами, но темп культурной ассимиляции редко достигали таких же показателей, как у актуальной мобилизации (то есть, институциональных изменений), в связи с чем интеграция приобрела неравномерный и непостоянный характер. Эти медленно протекающие процессы в сфере культуры (в том числе и правовой), устоявшихся обычаев и традиционных философских воззрений ушли на второй план, что привело к возрастанию социальной дифференциации и появлению напряжения между разными частями общества. В частности, в правовой сфере современные государства частично утратили мусульманскую идентичность. В некоторых конституциях, из которых наиболее крайний пример являет Турция (по крайней мере, являла до недавнего времени), фикх и шариат почти полностью были заменены беспорядочной рецепцией западных кодифицированных актов. В данной связи трудно не вспомнить рассмотренные в первой главе воззрения Фридмана на предмет правовой «трансплантации».

Новое «светское исламское законодательство» искало собственное легитимное обоснование в сомнительном порыве открыть «врата иджтихда». В виду логической необходимости инкорпорировать новые принципы двадцатого века и сопутствующие ему институты, запрет таклида (следование традиции) был принят всеми, но наиболее непреклонные традиционалисты расценили подобное как меньшее из двух зол: признать право в качестве живого, прогрессивного организма, отвечающего требованиям современности, или отказаться от него как от мертвой и закостенелой древности. Методология, принятая на вооружение современными юристами, не менее эклектична, чем та, которую использовалась их предшественниками на протяжении восьми веков. По мнению С.Е. Райнер, это легко заметить, читая любые заметки, сопровождающие кодексы середины XX века. Как следствие, принятые в то время кодификации являются отражением преобладающего ноумена своего времени - «Запад является безоговорочно лучшим».

Подобная интеграция исламских принципов в чуждые им универсальные кодексы-пародии напоминает независимую и, в некоторой степени, насильственную интерпретацию классического фикха, приведенную в соответствие со светским контекстом, а не наоборот. Сторонники правовой модернизации хотели устроить ревизию издержек ислама; они еще не были готовы отказаться полностью от культурного и духовного влияния собственного исламского наследия. Примером тому может послужить принятие во второй половине XIX века своего рода гражданского кодекса Османской империи «Маджалла». Маджалла и иная аналогичная ей кодификация были пронизаны формальными репрезентациями классической традиции, что частично уменьшило степень отвращения к ней со стороны традиционных юристов, и возможно, выявило влияние религиозных традиций на умы даже самых прогрессивных правоведов.

Что касается законодательных актов в сфере обязательственного и договорного права, то Турция в 1926 году отказалась от Маджаллы, заменив ее адаптацией Швейцарского гражданского кодекса; Ливанский закон об обязательствах и договорах 1932 года непосредственно основывался на Французском праве; Египетский закон 1949 года, как и Иракская, и Сирийская производные аналоги, происходили также от французской модели. Ревизия существующего законодательства сопровождалась внедрением светских судов, которые должны были приводить в действие новое право. В то же время, влияние религиозных институтов и ученых ослабляла обширная рационализация бюрократии, поддержанная новыми светскими институтами и направляемая гражданской и военной элитами, представители которых получили образование в духе светской либеральной философии.

Противоречия, появившиеся в результате рассматриваемых изменений в сложившейся ситуации, в конце концов, привели к тому, что государство в XX веке вторглось в сферу институтов социального регулирования и установило над ними контроль. Данный перелом является знаковым для развития всей исламской социально нормативной культуры. Мы чуть подробнее осветим отдельный аспект указанной трансплантации (вытеснение доктрины нормативным актом с позиций ведущего источника права в исламских государствах).

Вторым моментом, на который, по мнению С.Е. Райнер, следует обратить внимание, является очевидное отсутствие желания инициаторов указанных процессов модернизации улучшать или изменять порожденную новым порядком несоразмерность. Мусульманский мир демонстрирует множество примеров, когда фундаменталисты или религиозные авторитеты пытались восстановить утерянную монополию религии на право , но в таких странах как Египет государствообразующие основы неизменно оставались светскими.

В странах Персидского залива в настоящее время дается новый взгляд на «исламизацию иностранных элементов, как это имело место в первые два века Ислама». Кодификации проверяются на совместимость с догмой и природой шариата; большее внимание уделяется исламской идентичности права и его источников. В общих чертах процесс вестернизации в правовых системах арабских стран Персидского залива проходит проверку в свете Исламского движения за религиозное возрождение.

Современный период реформ по модернизации ислама и поиски путей «нового иджтихада» в некоторой степени могут быть сравнены с ранним периодом в доктринальном развитии шариата. Признание современного иджтихада получило широкое распространение. Даже в Саудовской Аравии была признана легитимность иджтихада. После судебной реформы 1926 - 1927 гг., в ходе которой повсеместно вводился канон ханбалитского мазхаба (правовая школа) и до 1961 года, судебные решения в Саудовской Аравии должны были выноситься исключительно на основе шести работ.

Иногда обращение в суд требовало для своего разрешения осуществления иджтихада со ссылками на ханбалитских ученых, но не тех, которые указаны выше. В 1961 году был издан декрет, разрешивший Высшему судебному совету возражать против решений, которые не соответствуют положениям Корана, Сунны Пророка и иджме (то есть единогласному суждению знатоков шариата). С введением этого правила саудовский судья получил свободу применять исламское право в целом, а не ограничиваться предписаниями текстов ханбалитского толка. Право на осуществление иджтихада подобным образом было признано в Объединенных Арабских Эмиратах, хотя и на индивидуальном уровне, что больше напоминает практику райа (вынесение индивидуального мнения).

Как отмечает С.Е. Райнер, выводы, полученные в результате такого поиска «нового иджтихада», в будущем неизбежно окажут свое влияние на развитие отраслевого исламского законодательства. Отметим, что несовпадение исламского права и практики имеет, по мнению Л.Р. Сюкияйнена, два варианта: «Во-первых, в указанную историческую эпоху наблюдались заметные расхождения между содержащимися в книгах по фикху выводами и их осуществлением на практике. Во-вторых, социально-нормативное регулирование в мусульманских странах никогда не ограничивалось только фикхом, а включало и иные элементы (подсистемы), которые не совпадали со строгими исламскими догмами». Параллельно с нормами фикха в мусульманских обществах действовали нормы локальных обычаев, государственное право, специальные правовые режимы для иноверцев и иностранцев, предоставлявшие указанным субъектам возможность регулировать вопросы личного статуса (совокупности норм и правил, определяющие положение лица в сфере брачно-семейных, наследственных отношений), а также действие иностранного права в связи с наличием правовых отношений, осложненных иностранным элементом. Таким образом, исламская, или корректнее в данном случае выразиться, мусульманская правовая культура - это крайне сложное многослойное образование, в центре которого наличествуют идеалы шариата и фикха, но они не детерминируют абсолютно всех аспектов и особенностей правовой культуры. Наверное, говорить конкретно об единой мусульманской культуре в отрыве от конкретного места и времени крайне трудно. Мусульманская правовая культура не является концептом, скорее это методологическая сборка, которая ориентирует нас на изучение социальных практик, но совсем не поясняет, что данные практики значат и какой характер они имеют. В тоже время, понятие исламской правовой культуры вполне может быть концептуализированно и сведено к общим принципам фикха, признанным методам интерпретаций священных текстов, методике принятия судейских решений и прочим элементам правовой культуры в своем системном определении. Вместе с тем, говоря об особенностях исламской правовой культуры, мы должны иметь в виду существенное расхождение между идеалами правовой теории фикха, норма предначертанного пути - шариата, и практикой мусульманского населения, а также государственного регулирования и нормотворчества.

Перед тем как перейти к обзору некоторых точек зрения на исламскую правовую культуру, нам следует сделать полутора вековой шаг назад и рассмотреть трансформацию формального выражения исламского права в XIX веке.

До второй половины XIX столетия основным источником исламского права выступала доктрина - сборники трудов мусульманских знатоков фикха. С появлением Маджаллы, ставшей первой официальной кодификацией фикха в исламской правовой культуре произошел перелом. Отныне роль формального источника права в большинстве мусульманских государств выполняет нормативный правовой акт. В данной связи государство получило контроль над процессом правотворчества. Теперь, фактически, именно государство определяет то, что является законом. В результате указанных перемен актуальность приобрел вопрос относительно того, насколько сильно изменение формы выражения правовых норм и соотношения права и государства повлияли на исламскую правовую культуру? Имеем ли мы в настоящее время качественно новый тип правовой культуры? Однозначные ответы дать крайне трудно на поставленные вопросы. Скорее всего, исламское право до официальной кодификации фикха и после - это две разнящиеся даже на теоретическом концептуальном уровне системы. Тем не мене, они генетически связаны между собой.

Таким образом, мы рассмотрели три весьма важных особенности исламской и мусульманской правовых культур: тесная генетическая связь с религиозно-этической системой социального регулирования; расхождение между теорией исламского права и социальной, государственной практикой, а также особенности формального воплощения исламского права в виде доктрины или нормативного правового акта. Заметим, что данные особенности соотносимы с идеологическими, философскими основами исламского права, а также с социальной практикой мусульман.

Далее обратим внимание на еще один вопрос, который мы уже не единожды затрагивали в ходе настоящего исследования. Речь идет о различных подходах к пониманию исламской правовой культуры.

Как мы уже отмечали, большое значение правовая культура имеет в сфере сравнительного правоведения. Правовая культура во многом включает в себя и стиль правового мышления, и содержательно не уступает правовым кругам, само собой разумеется, что правовая культура лежит в основе выделения правовых семей.

Рене Давид определяет исламское право, как составную часть религии. При этом, основными чертами исламской правовой культуры, по мнению французского компаративиста, являются:

1. Широкое применение и детальная проработка рациональных способов толкования (в частности, речь идет о практике иджтихада). Помимо иджтихада, Рене Давид указывает на такие пути развития исламского права как райа (суждение), иджма (единогласное мнение), кияз (рассуждение по аналогии).

2. В качестве противоположного иджтихаду явления, определяющего специфику исламского права, Рене Давил указывает на таклид (следование традиции, неизменность).

Немецкие исследователи в сфере сравнительного права Цвайгерт и Кётц отмечают, что исламское право основывается на божественной воле и в меньшей степени опирается на мирское законодательство. Отсюда ученые выводят то, что исламское право неизменно, как неизменна божественная воля. В отличие от западного общества, в котором право «создается» обществом и государством, в исламском обществе население и государство подчинены праву.

Таким образом, исламское право существует в своем совершенном и законченном виде онтологически, задача юристов просто найти ключик к его пониманию, донести до общества истинный смысл божественной воли. Отсюда вытекает и соответствующий взгляд на специфику исламской правовой культуры.

Современный французский ученый Раймон Леже, выделяющий в качестве «великих» правовых систем современности системы немецкого, французского и английского права, в то время как прочие он определяет в качестве производных от уже названных систем, их комбинациями, или же вовсе не считает их правовыми (придерживается содержательного подхода к правопониманию), представляет следующее определение исламскому (мусульманскому) праву. «Мусульманское право является одной из крупнейших систем влияния, но совершенно в другом значении, если сравнивать его с английским, немецким и французским правом. В отличие от них, оно не является позитивным правом одной большой страны. Оно также не должно рассматриваться по примеру римского права, в качестве системы, обладающей исключительно исторической ценностью: будучи неотъемлемой частью мусульманской религии, оно всегда применялось в большинстве стран исламской цивилизации Африки и Азии, т.е. в странах с населением в миллиард человек».

Раймон Леже, на наш взгляд, весьма точно отметил положение исламского права: не действующее на практике в своем эталонном идеальном виде, но и не архаизм, не «экспонат» музея достижений человеческого интеллекта. Исламское право является чем-то средним, феноменом, опосредованно оказывающим огромное влияние на развитие системы социального регулирования в регионе, и формирующим правовую культуру далеко за пределами данного региона.

По мнению французского компаративиста, важнейшими свойствами традиционного исламского права, а следовательно, и правовой культуры выступают казуистичность норм, значимое положение судей в системе правообразования и реализации права, специфика деления наказаний в уголовном праве (в соответствии с тем, нарушает ли противоправное действие «права» лица или «права» господа, а также в соответствии с характером санкции), и определяющее значение личного статуса в гражданско-правовых отношениях.

Рассмотрев точки зрения наиболее авторитетных специалистов в области сравнительного правоведения относительно исламского права, можем заключить, что в компаративистике принято указывать на тесную связь исламского права с религией, отмечать статичность исламского права, его косность. В то же время, среди современного поколения исследователей (например, упомянутый Раймон Леже) уже не так явно наблюдается тенденция к упрощению при описании феномена исламского права. Исламское право все чаще представляется сложным образованием, не сводимым исключительно к законам шариата и иджтихаду.

Таким образом, исламскую правовую культуры в рамках цивилизационного сравнительно-правового подхода мы понимаем в нескольких вариантах, обусловленных множественностью вариантов определения правовой культуры, вообще, и специфическими чертами исламской правовой культуры, в частности. В качестве синтетического определения исламской правовой культуры, разработанного на основе выработанной методологии и определенных основных черт можем заключить следующее.

Исламская правовая культура - это конструкция, включающая в себя как идеальный (в части представлений о должном, закрепленных в шариате), так и практический компонент (в части организации государственности и официальных правовых институтов), обозначающая совокупность интеллектуальных и физических результатов деятельности человека в социально-нормативной сфере, отвечающих критерию формального равенства.

При этом, практическое проявление исламской правовой культуры отличается от мусульманской правовой культуры, которая характеризует, по нашему мнению, социальную практику мусульман, тем, что исламская правовая культура указывает на организацию государственности и иных официальных правовых институтов общества. Исламская правовая культура, как мы уже отмечали, соотносится с макроуровнем правовой культуры, а мусульманская - с личностным и групповым.

Заметим, что, отождествляя исламскую правовую культуру с исламским правом, мы сделали шаг на пути концептуализации понятия исламской правовой культуры и его «очищения» от религиозных и региональных привязок. Это означает то, что, лишая понятие исламской правовой культуры практического компонента, мы переводим ее в сугубо идеальное - умозрительное пространство. А это, в свою очередь, способствует оформлению концепта, который можно использовать для обозначения набора признаков применительно к различным социальным практикам, безотносительно к конкретным месту, времени и социально-культурной матрице.

Вместе с тем отметим, что нам не удалось выявить системных характеристик исламской правовой культуры, которые бы обосновывали ее уникальность и не были бы связанными с дихотомией права и религии в исламе и мусульманском обществе. В настоящее время исламская правовая культура как определение имеет локальный характер и не представляется универсальным концептом. Подобное положение дел нисколько не умаляет значение исламской правовой культуры в социальной сфере, данное замечание касается лишь перспектив использования понятия исламской правовой культуры в исследовательских целях.

На этом теоретическая часть настоящей работы оканчивается, далее следует практическая часть, заключение и список использованной литературы

Глава 2. Особенности исламского маркетинга

2.1 Состояние и динамика исламского маркетинга

В основе исламской бизнес-модели лежит ряд особенностей, сделки должны составляться с реальными товарами и услугами, с отсутствием прироста капитала в сфере денежного обращения, чтобы деньги не создавали деньги.

С 2003 года зарегистрирован завод халялных продуктов в Москве с названием «Сафа», в переводе с арабского означает «чистота».

Продажа товар доставляется компанией в соответствии с законами исламского маркетинга.

Все ящики с продуктами можно открыть и покупатель может проверить описание товара, сверить этикетки.

Все товары имеют установленную цену.

В производстве используется только халяльное мясо, т.е. помимо санитарного и ветеринарного сертификата, продукция имеет сертификат «халяльности», который был получен в совете муфтиев России. Завод имеет сертификат, который утверждает, что вся продукция, выпускаемая «Сафа», является 100% халяльной продукцией подтверждает уполномоченный совета муфтиев России по контролю над производством и торговлей продукцией "халяль" Жафар Азизбаев.

Продукция (замороженные полуфабрикаты), предлагаемая торговой компанией «Сафа» под торговыми марками «Сафа!», производится на трех производственных площадках, две из которых поставляют продукцию на рынок только через компанию «Сафа».

ООО Торговая компания «Сафа» занимается производством замороженной пиццы более 10 лет. В ассортиментном перечне компании, сегодня представлено несколько десятков вариантов пиццы, как в пленке, так и в картонной упаковке.

Производство компании «Сафа» сертифицировано и соответствуют всем нормам и требованиям, предъявляемым законодательством к пищевым производствам. Качество производимой продукции строго контролируется на каждом этапе.

Компания «Сафа» активно сотрудничает с торговыми компаниями разного формата, в составе ее партнеров, как федеральные сетевые операторы, так и региональные сети, и дистрибьюторские компании. ООО ТК «Сафа» является поставщиком федеральных сетевых операторов: «Ашан», «Билла», «Карусель», «Перекресток», «Пятерочка», и др. В Москве и Московской области продукцию компании можно купить более чем в 2000 торговых точек.

Сегодня компания ООО ТК «Сафа» готова предложить покупателям как свои новинки, уже зарекомендовавшие себя в торговых точках Москвы и Московской области, так и продукцию регулярного ассортимента.

1.Новинки 2015 года - обновленная линейка пиццы ТМ «Пиццэрика»: классическая пицца в картонной упаковке «Пиццэрика», оригинальная пицца «Пиццезавтрак», порционное решение - пицца «Бистро» ТМ «Пиццэрика» в пленочной упаковке (d180 мм, d150 мм).

ТМ «Пиццэрика» известна потребителю с 2008 года, сегодня отвечает всем запросам потребителя по параметрам вкус, вес, цена. Тотальное обновление продукта с изменением упаковки, улучшением вкусовых качеств, наличием ситуативных продуктов гарантирует успешные продажи.

Конкурентные преимущества продуктов:

Пицца в картонной упаковке (премиум и средний ценовой сегмент) разных весовых форматов, с разными начинками для разных потребительских ситуаций под торговыми марками «Моменто-комплименто»(6 вкусов - 6 SKU), «Шерами»(3 вкуса- 3 SKU), «Шоу»(3 вкуса - 5 SKU).

Пицца в пленке (эконом сегмент) «Кок» (4 вкуса - 12 SKU), и «Сафа» (2 вкуса - 2 SKU) - самая известная пицца компании «Сафа»

Пицца «Кок» имеющая большое количество разнообразных вкусов и весовых модификаций является стабильным лидером продаж в своей категории. Для удобства партнеров пицца «Кок» имеет групповую упаковку от 5 до 20 штук, что дает возможность ритейлеру выбрать удобный для себя квант поставки.

3. Производство продукции под маркой заказчика (Private lable)

Учитывая интересы и требования торговых сетей, компания предлагает разработку и производство продукции под частными марками.

Имея опыт разработки рецептур по индивидуальным заказам торговых сетей, компания готова предложить эксклюзивную разработку замороженной пиццы в любом ценовом сегменте для бизнеса торговой компании. В портфолио компании на сегодняшний момент частные марки «Красная цена» и «Пять плюсов», X5, Retail Group, решение для сети продуктовых магазинов «Алми», «Олимпийца» ООО «Айс Плюс» г. Тула и др.

4. Индивидуальные и комплексные решения для HoReCa и предприятий общественного питания

Решения для кафе, столовых, ресторанов быстрого питания, гостиниц.

На протяжении многих лет компания «Сафа» сотрудничает с предприятиями общественного питания и индустрией гостеприимства, предлагая продукцию, разработанную с учетом их специфики. Яркими примерами целевого сотрудничества является производство пиццы «Школьная», сетью кинотеатров «Формула кино». Учитывая формат предприятий, компания «Сафа» предлагаем комплексные решения для данного сегмента и готовы разработать индивидуальные продукты, ориентированные на ваш бизнес.

ООО ТК «Сафа» имеет собственный автопарк, который позволяет доставлять продукцию компании не только по Москве и Московской области, но и в города РФ. Продукция компании регулярно доставляется в Санкт-Петербург, Тверь, Самару и другие города России. ООО ТК «Сафа» предлагает логистические услуги по перевозке охлажденной и замороженной продукции из регионов доставки продукции компании в Москву и Московскую область.

Представители ООО ТК «Сафа» считают, что для серьёзного разговора о деле и для настоящего успеха необходимо держать в своих руках полный цикл производства пиццы. Потому что для успеха «Сафа» понадобился авторский ассортимент, а добиться его возможно только имея свою линию. Все участники производства и продажи выступают в роли партнерства по бизнесу, согласно, исламского маркетинга. Они делят прибыли и убытки, партнеры берут на себя часть прибыли или убытка пропорционально первоначальному вложению капитала в бизнес и согласовывают сроки и условия.

Маркетинговые цели компании «Сафа!»

· возвращение утерянных во время кризиса позиций на рынке замороженных полуфабрикатов

· построение имиджа компании «Сафа!» как халяльной и надежной

· повышение ценности портфеля брендов компании «Сафа!».

Для достижения маркетинговых целей необходимо решить следующие задачи:

· реорганизация ассортиментной матрицы компании с учетом конкурентной ситуации и потенциальных возможностей компании на рынке;

· модернизация существующих продуктов компании с учетом потребительских трендов и тенденций рынка;

· разработка новых продуктов с учетом использования собственные производственные мощности и привлекая к производству компании, заинтересованные в расширении рынков сбыта собственной продукции;

· построение брендов с точной коммуникацией ориентированных на разные сегменты рынка;

· разработка упаковки соответствующей требованиям рынка и учитывающей современные тенденции в построении коммуникации;

· разработка программы продвижения как компании «Сафа!», так и портфеля брендов компании.

Исходя из конкурентного анализа компании «Сафа» необходимо внести коррекцию в ассортиментную матрицу, реорганизовав как саму продуктовую композицию ориентируясь на тенденции рынка, так и отдельные продукты. Учитывая потребительские предпочтения в товарной категории следует внести коррекцию в такие факторы, влияющие на выбор потребителя как качество коржа приближая его к свойствам «как из пиццерии», качество и количество топинга, позиционирование и коммуникацию, в первую очередь, обратив внимание на упаковку продуктов. При реорганизации ассортиментной матрицы компании следует обратить внимание так же на такой фактор, как присутствие продуктов торговых марок за товарной категорией замороженная пицца влияющий на выбор потребителя. За активные действия в этом направлении говорит так же и то, что категория замороженная пицца не является растущей. Предложенная схема реорганизации ассортиментной матрицы позволит минимизировать затраты на продвижение увеличив количество касаний продукта потребителей как в категории замороженная пиццы так и за ее пределами. Архитектура каждой из марок соответствует их позиционированию и позволяет получить не только желаемый экономический эффект, но и коммуникативный - повысить знание марок.

Активность потребления пиццы указывает на еще одно направление реорганизации - разработка специального предложения для этого сегмента.

Цели и задачи реорганизации ассортиментной матрицы.

1. Возвращение утерянной доли рынка в среднем ценовом сегменте, укрепление позиций в эконом сегменте

2. Повышение потребительской ценности ТМ (торговых марок) компании за счет

· уточнения позиционирования марок и построения уверенных брендов;

· улучшения качества коржа и качества топпинга за счет новых технологических решений;

· модернизация продуктовых линий путем добавления вкусовых расширений;

· разработка и производство упаковки наилучшим образом обеспечивающей сохранность продукта и коммуникацию с конечным потребителем;

· расширение дистрибуции с учетом потребительских предпочтений по каждому из сегментов.

3. Определение присутствия во всех сегментах категории замороженные полуфабрикаты разработка новой много категорийной ТМ (торговой марки) «Сафа!» охватывающей все категории сегмента замороженные полуфабрикаты.

4. Выход на рынока HoReCa

Реорганизация ТМ «Пиццэрика»

Учитывая историческое знание продукта, присутствие продуктов марки в торговых сетях федерального масштаба, а так же коммуникативный потенциал марки целесообразно провести следующие изменения:

разработка четкого бренда;

реорганизация архитектуры бренда согласно уточненному позиционированию;

модернизация продуктов ТМ, с выходом в эконом и укреплении позиций в среднем ценовом сегменте с целью максимального охвата потребителя;

разработка новых продуктов для ТМ в соответствии с уточненным позиционированием используя собственные производственные мощности и привлекая к производству компании, заинтересованные в расширении рынков сбыта собственной продукции;

расширение дистрибуции ТМ; разработка программы продвижения бренда.

Бренд «Пиццерика»

Позиционирование

Бренд «Пиццэрика» это российский мастер производящий полуфабрикат замороженная пицца и другие полуфабрикаты для изготовления пиццы всех любителей этого блюда ценящих свое время, чтящих итальянские традиции и придерживающихся принципа оптимальное сочетание «цена-качество».

Суть бренда

«Российская пицца» = Итальянские традиции + творчество российских производителей полуфабрикатов.

Архитектура бренда «Пиццерика»

Развитие бренда «Пиццэрика» производится согласно его позиционированию и предполагает три уровня: мастер-бренд «Пиццэрика», суббренды сохраняющие суть мастер-бренда, но имеющие уточнение по ситуации потребления продукта и расширения по вкусам и весу для отдельных каналов дистрибуции.

Суббренды:

«Пиццезавтрак» - пицца для завтрака,

«Пост-пицца» - пицца для тех, кто соблюдает пост и следит за своим здоровьем, «Пиццэрика - быстро!» - для быстрого питания, продукт требующий только разогрева в микроволновой печи с высокой степенью готовности коржа.

«Пиццэрика-эконом» - продукт по более низкой цене в эконом сегменте.

Вне товарной категории замороженная пицца бренд содержит расширение соответствующие позиционированию - продукты, предназначенные для самостоятельного творчества в приготовлении пиццы: тесто, приправы, соусы.

Наличие этих продуктов в матрице бренда позволит так же нивелировать сезонное падение продаж других продуктов бренда в летний период.

Таблица 1. Товарные категории «Пиццэрика» ЧН

Товарная категория	Бренд	Расширения	Ценовой сегмент	Производ.
		Вкус	Вес\кол-во
Замороженная пицца	«Пиццэрика»	Ассорти	265 гр., 265 гр.х2(MU)	СЦС	«ЧН»
		С ветчиной	265 гр., 265 гр.х2(MU)	СЦС	«ЧН»
		С грибами	265 гр., 265 гр.х2(MU)	СЦС	«ЧН»
		Сырная	265 гр., 265 гр.х2(MU)	СЦС	«ЧН»
		С куриным мясом	265 гр., 265 гр.х2(MU)	СЦС	«ЧН»
		С колбасой	265 гр., 265 гр.х2(MU)	СЦС	«ЧН»
	Пост-пицца от «Пиццэрика»	С грибами	320 гр.	СЦС	«ЧН»
	Пиццезавтрак от «Пиццэрика»	С салями	100 гр.х2, 100 гр.х6 (MU), 100 гр.х12 (MU)	СЦС	«ЧН»
		Сырный	100 гр.х2, 100 гр.х6 (MU), 100 гр.х12 (MU)	СЦС	«ЧН»
		Пикантный	100 гр.х2, 100 гр.х6 (MU), 100 гр.х12 (MU)	СЦС	«ЧН»
	«Пиццэрика»-Быстро!	Ассорти	200 гр., 200 гр.х2(MU)	СЦС

Подобные документы

• Маркетинговое обоснование тактики фирмы на рынке услуг

  Маркетинг в страховании: принципы, цели, задачи и особенности. Принципы маркетинговой стратегии страховой компании на рынке страховых услуг. Анализ маркетинговой деятельности страховой компании "АльфаСтрахование", направления ее совершенствования.
  
  курсовая работа [34,2 K], добавлен 11.05.2009
  

• Особенности применения маркетинга в сфере услуг

  Характеристика услуг и их классификация, аспекты маркетинга в сфере услуг. Анализ маркетинговой политики компании "АКОС" на рынке услуг сотовой связи. Предложения по совершенствованию применения маркетинга в области сотовой связи для данной компании.
  
  курсовая работа [118,8 K], добавлен 05.03.2011
  

• Особенности маркетинга услуг и маркетинга в сфере некоммерческой деятельности

  Маркетинговая цель. Маркетинг услуг. Характерными признаками маркетинга услуг. Основные цели маркетинга услуг. Комплекс маркетинга услуг. Процесс разработки нового продукта. Маркетинг организаций. Маркетинг отдельных лиц. Маркетинг мест.
  
  контрольная работа [28,3 K], добавлен 10.03.2007
  

• Маркетинг услуг страховой компании "Альфа-страхование"

  Специфика маркетинга страховых услуг как особого вида маркетинга. Анализ основных направлений маркетинговой политики страховой компании "АльфаСтрахование". Разработка рекомендаций и мероприятий по улучшению маркетинговой деятельности данного предприятия.
  
  дипломная работа [2,4 M], добавлен 15.12.2010
  

• Маркетинг как концепция рыночного управления (на примере компании "Маршалл")

  Понятие маркетинга как научного направления, его практическое значение в деятельности современного предприятия. Особенности применения законов маркетинга на рынке товаров и услуг в конкурентной борьбе, эволюция его концепций. Цели маркетинга и его виды.
  
  курсовая работа [41,0 K], добавлен 11.07.2010
  

• Совершенствование организации маркетинга на основе анализа деятельности ТОО "Бизнес Партнер"

  Функции и цели маркетинга, его роль в деятельности компании и особенности на рынке оценочных услуг. Анализ конкурентной среды, общая характеристика организации. Разработка плана маркетинговых мероприятий по совершенствованию коммуникационной политики.
  
  дипломная работа [1,3 M], добавлен 23.05.2014
  

• Анализ консьюмеризма в деятельности компании Nestle

  Анализ рыночной среды и товарной политики компании. Проблемы социально-этического маркетинга в деятельности предприятия. Концепция и основные критические аргументы консьюмеризма. Основные направления социальной активности организации в современный период.
  
  курсовая работа [397,6 K], добавлен 24.04.2016
  

• Применение концепции маркетинга на рынке образовательных услуг (на примере подготовки специалистов экономического профиля)

  Определение образовательной услуги в концепции маркетинга, анализ рынка. Применение концепции маркетинга на рынке образовательных услуг Республики Беларусь. Совершенствование деятельности субъектов рынка образовательных услуг на принципах маркетинга.
  
  магистерская работа [93,6 K], добавлен 08.06.2010
  

• Сфера услуг как субъект рынка, особенности ее функционирования

  Классификация предприятий сферы услуг. Специфика услуги как объекта маркетинга. Анализ деятельности предприятия сферы услуг на примере ООО "Ботан". Качество гостиничных услуг, выявление проблем, разработка рекомендаций по их дальнейшему совершенствованию.
  
  дипломная работа [340,2 K], добавлен 07.08.2012
  

• Операционный и стратегический маркетинг: содержание и планирование

  Роль и задачи стратегического маркетинга. Изучение положения компании ЗАО "ЯТК АМО ЗИЛ" на рынке. Определение стратегии перспективного поведения на рынке, в конкуренции, распространении услуг. Разработка маркетингового плана деятельности предприятия.
  
  курсовая работа [184,7 K], добавлен 05.08.2015
  

• главная
• рубрики
• по алфавиту
• вернуться в начало страницы
• вернуться к началу текста
• вернуться к подобным работам