Жизнь и творчество Н.И. Пирогова

Основатель русской научной военной медицины, гениальный хирург и анатом Николай Иванович Пирогов. Детство, юношество, студенческие годы. Молодой профессор. Крымская война. Педагогическая деятельность. Военно-медицинская доктрина Пирогова и современность.

Рубрика Медицина
Вид реферат
Язык русский
Дата добавления 19.12.2007
Размер файла 191,8 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Наконец, не в одном материальном отноше-нии считаю я зондирование Гарибальди покуда бесполезным и даже вредным; оно может сде-латься вредным и в нравственном отношении, если поколеблет доверие больного...

Всё искусство врача состоит в том, чтобы уметь выждать до известной степени. Кто не дождавшись и слишком рано начнёт делать

попытки к извлечению, тот может легко по-вредить всему делу; он может наткнуться на неподвижную пулю, и попытки извлечения будут соединены с большим насилием... Кто будет ждать слишком долго, тот, напротив, без нужды дождётся до полного образования нарыва, рожи и лихорадки...

Мой совет, данный Гарибальди, был: спо-койно выжидать, не раздражать много раны введением посторонних тел, как бы их меха-низм ни был искусно придуман, а главное -- зорко наблюдать за свойством раны и окру-жающих её частей. Нечего много копаться в ране зондом и пальцем...

В заключение скажу, что я считаю рану Гарибальди не опасной для жизни, но весьма значительною, продолжительною... Правда, уже и теперь слышались голоса о необходимости отнятия члена; но эти грозные мысли произо-шли, мне кажется, не столько от серьёзных научных убеждений, сколько от закулисных или, лучше, запостельных обстоятельств.

И больной Гарибальди точно так же, как и здоровый, не перестаёт быть предметом дей-ствий различных партий. Что же мудрёного, если и раненая нога служит предметом нацио-нальных увлечений, надежд и опасений. Покуда все почитатели его могут быть спо-койны; ни жизнь, ни нога его не находятся в опасности.

Но не нужно предаваться и излишнему оп-тимизму. Пулевая рана вблизи сустава и с нарушением целости сустава с повреждением кости и с присутствием пули в кости, несмотря на геройский стоицизм больного и крепость его сил, всё-таки дело нешуточное. Оно тре-бует со стороны врачей большой осмотритель-ности и зоркости наблюдения».

Руководство занятиями профессорских кан-дидатов, статьи по университетскому вопросу оставляли энергичному Николаю Ивановичу достаточно времени для работы над «Военно-полевой хирургией». В течение года он обра-ботал весь свой материал и в 1864 году выпу-стил в Лейпциге, на немецком языке, «Начала общей военно-полевой хирургии». Прежде чем говорить о содержании этого труда, являюще-гося в наши дни руководством для работников военно-медицинского дела, надо на основании найденных архивных документов рассказать вкратце историю его создания.

Гениальному русскому учёному пришлось выпустить впервые свой классический труд по военно-полевой хирургии не на родном языке потому, что частные отечественные издатель-ства не решались выпустить большое по объёму специальное сочинение. Сообщая в январе 1864 года министру Головкину, что один лейпцигский книгопродавец предложил издать за свой счёт курс военной хирургии, Николай Иванович писал, что сначала он «было не решался» на это.

Но «трактата Общей хирургии до сих пор еще нет и на немецком языке». Между тем «для военных врачей именно Общая хирургия, применённая к военно-полевой практике, дело очень нужное». А так как немецкий язык был тогда самым распространённым среди врачей всего мира, в том числе и русских, то Пирогов решил пока что выпустить свою книгу на немецком языке. Однако «если бы у нас, в России, разделяли» мнение автора о необхо-димости такой книги и если бы явились «желающие её издать», то Николай Иванович «без замедления» подготовит к печати русский текст.

Пирогов полагал закончить работу в короткий срок, но тема увлекала его, и состав-ление «Общей военно-полевой хирургии» за-тянулось. Сообщая министру о занятиях по руководству молодыми русскими учёными, Николай Иванович говорит о своём специаль-ном труде: «Занятия мои почти в течение целых 8 месяцев состояли преимущественно в составлении моей военной хирургии. Хотя этот труд и не может быть отнесён к испол-нению моих прямых обязанностей, но я считал окончание его нравственною обязанностью в отношении той науки, которой я занимаюсь с успехом более 35 лет моей жизни. Сидячая жизнь в течение этих 8 месяцев так рас-строила моё здоровье, и без того не крепкое, что я после того едва мог оправиться через 4 месяца». «Впрочем,-- добавляет Пирогов,-- я не считаю потерянным и этого времени для исполнения моей прямой и официальной цели». И это, конечно, не было отпиской чинов-ника.

Выпустив свой труд на немецком языке, гениальный хирург поспешил ознакомить с ним врачей, читавших только по-русски. Так как отечественных издателей не находилось, то Головнин устроил через своего приятеля, министра финансов М. X. Рейтерна, ссуду в 2 500 рублей для издания книги. Только после этого военно-медицинское ведомство сооб-щило Николаю Ивановичу, что оно приобретет весь тираж русского издания. Таким образом, ссуда была казне возвращена.

Пирогов обработал текст и отпечатал книгу по-русски (часть I вышла в 1865 году, часть II -- в 1866 году). В предисловии Нико-лай Иванович пишет: «В 1864 году я издал в Германии «Начала общей военной хирургии» на немецком языке. Моя книга нашла себе читателей. В 1865 г. я решился издать «Начала военно-полевой хирургии» и для русских врачей. Это не есть перевод с немецкого. С моей стороны было бы непростительно предлагать соотечественникам перевод, сделанный мной, и моей же книги. Напротив, немецкий текст есть перевод с русского. Материалы и все данные были составлены по-русски... Но для русских врачей я счёл необходимым дать моей книге вид руководства, и для этого из-ложил гораздо подробнее результаты, добытые современною хирургией других стран в послед-ние три войны». Благодаря министра просве-щения (в письме от 29 марта 1865 года) за содействие в издании книги, Пирогов заявляет, что для русских врачей он написал «несравнен-но более обработанную и полнейшую» книгу.

«Я принадлежу к ревностным сторонникам рациональной статистики,-- пишет дальше Николай Иванович в предисловии к «Началам общей военной хирургии»,-- и верю, что при-ложение ее к военной хирургии есть несомнен-ный прогресс. Я уверен, что без учения об индивидуальности... невозможен и истинный прогресс врачебной статистики... По моим понятиям, эта наука сделается тогда только рациональною и приложимою (к практике), когда разъяснится, какую роль играет лич-ность больного в каждом данном случае...

Из моей книги (читатель) не может не убедиться, что я верю в гигиену. Вот где за-ключается истинный прогресс нашей науки. Будущее принадлежит медицине предохрани-тельной. Эта наука, идя рука об руку с госу-дарственною, принесёт несомненно пользу человечеству...

Я решился возобновить в памяти прошлые впечатления, разобрать скопленный и уже было заброшенный материал, напомнить и Европе, и русским врачам, что мы в Крым-скую войну не были так отставшими в науке, как это можно бы было заключить из нашего молчания...

Я назвал мою книгу «Военно-полевой хирур-гией» потому, что в ней говорится только о предметах, занимающих военного врача и в военное время».

Рассматриваемая книга Пирогова сыграла огромную роль в истории развития военно-полевой хирургии XIX столетия. Даже для на-шего времени этот классический труд во мно-гом сохранил значение руководства в обста-новке войны для работников медицинской службы. Это удостоверил в начале Великой Отечественной войны 1941--1945 годов на-чальник Главного военно-медицинского управ-ления генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов. В своей книге «Вопросы орга-низации и тактики санитарной службы» в связи с военно-полевой практикой в районе действующей армии, он подробно разобрал военно-медицинскую доктрину Пирогова.

Эпиграфом к своему исследованию Е. И. Смирнов взял слова Николая Ивановича: «Почему мы так мало знаем о нашем прошлом, так скоро его забываем и так легко относимся к тому, что ожидает нас в ближайшем буду-щем?»

Свою книгу Е. И. Смирнов начинает заявле-нием, что «человек, считающий себя организа-тором санитарной службы, не может не знать истории возникновения и развития первой по-мощи на поле боя... Когда же мы обращаемся к истории прошлого, мы не можем пройти мимо знаменитых работ гениального русского хирурга Н. И. Пирогова. И каждый раз, когда вчитываешься в его труды, находишь в них много нового, много полезного для наших дней... Нельзя забывать указаний Н. И. Пиро-гова о том, что «судить о недостатках прошлого не трудно; гораздо труднее хорошо распоряжаться настоящим». Это обязывает организаторов военной медицины глубже и детальнее изучать прошлое русской санитар-ной службы для того, чтобы лучше распоря-жаться настоящим».

Своё учение о военно-медицинском деле Пирогов сжато изложил в двадцати пунктах, объединённых названием «Основные начала моей полевой хирургии» во второй части книги «Военно-врачебное дело» (1879 год). Рассмо-трев эти положения с современной точки зре-ния, генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов выясняет, что в них «остается действенным и поныне, что нуждается в по правках, что устарело и представляет только историческую ценность».

Первый пункт «Основных начал» Пиро-гова -- знаменитый, всем известный, афоризм: «Война это травматическая эпидемия». «Со-ветский человек понимает,-- пишет по этому поводу Е. И. Смирнов, -- что война есть со-циальное явление, что война есть продолжение государственной политики другими средствами, что государственная политика является целью, а война --- средством для осуществления этой политики. Н. И. Пирогов в данном случае рассматривает войну с точки зрения хирурга, организатора военно-санитарного дела на театре войны. Действительно, война сопро-вождается «травматической эпидемией», кото-рая определяет содержание работы военной медицины. Однако такое заявление Пирогова в середине прошлого столетия, когда личный состав армии погибал больше от эпидемиче-ских заболеваний, чем от огнестрельного ору-жия противника, следует признать прозорли-вым, далёким предвидением».

Приведя дальше цифры потерь разных армий в Крымскую, русско-турецкую и первую миро-вую войны, Е. И. Смирнов выясняет, что «Пирогов, выставляя это первое положение военно-полевой хирургии, преследовал одну цель: показать, что во время больших войн не будет хватать врачей, что представления о нормах больных на одного врача должны быть пересмотрены под углом зрения этой не-хватки». На основе опыта империалистической войны 1914--1918 годов и первого периода войны 1941--1945 годов, имея также в виду,что «современные войны ведутся массовыми армиями, мы вправе считать, что первый пункт основных положений Пирогова надо серьёзно учесть при организации санитарной службы военного времени».

Второй пункт пироговских «Начал» -- о свойстве ран, о смертности и успехе лече-ния -- имеет исключительное историческое зна-чение. В этом пункте на взглядах Пирогова отразилось состояние науки до введения анти-септики. Как было упомянуто выше и как будет показано дальше, Николай Иванович стоял на пути, которым значительно позже до-шёл до своего открытия Листер.

Третий пункт «Начал» -- «Не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны» -- является аксиомой, которая всегда должна быть в памяти военно-полевого врача. «Трудно переоценить значение этого утвер-ждения для санитарного обеспечения современ-ных , войн», -- пишет генерал-полковник меди-цинской службы Е. И. Смирнов, подчёркивая вместе с тем, что «это положение Н. И. Пиро-гова совершенно не означает, что администра-тор может не быть врачом или быть врачом, но профаном в медицине. Нет, оно имеет в виду медицински грамотного врача-организатора».

Главный хирург Советской Армии академик Н. Н. Бурденко также указывает, что эти слова Пирогова надо понять «не как отрица-ние медицинской работы, а как требование к администрации, чтобы были созданы условия для правильного использования врачебной работы в смысле сортировки... Пирогов не смотрел на военно-полевую хирургию, как на хирургию, которая может довольствоваться более примитивными приёмами, чем хирургия клиническая. Наоборот, именно на войне тре-буется сугубо напряжённая работа хирурга в смысле гибкости, импровизации, находчивости и изобретательности, чтобы... помощь была оказана наиболее эффективно и наиболее совершенно».

Своё положение о преобладающем в усло-виях войны значении административной рас-порядительности военно-полевого врача Нико-лай Иванович много раз иллюстрировал худо-жественным описанием обстановки на пунктах первичной помощи раненым воинам. Яркие картины суеты, растерянности и в известной мере бесполезной работы врача в такой обста-новке даны в «Севастопольских письмах», в автобиографических набросках и в других произведениях Пирогова. Непревзойдённым является описание, данное в первой главе «Военно-полевой хирургии».

«Я убеждён из опыта,-- пишет Николай Иванович,-- что к достижению благих резуль-татов в военно-полевых госпиталях необхо-дима не столько научная хирургия и врачебное искусство, сколько дельная и хорошо учреж-дённая администрация. К чему служат все искусные операции, все способы лечения, если раненые и больные будут поставлены в такие условия, которые вредны и для здоровых?.. От администрации , а не от медицины зависит и то, чтобы всем раненым, без изъятия и как можно скорее, была подана первая помощь, не терпящая отлагательств... Представьте себе тысячи раненых, которые по целым дням пере-носятся на перевязочные пункты в сопровожде-нии множества здоровых; бездельники и трусы под предлогом сострадания и братской любви всегда готовы на такую помощь, и как не помочь и не утешить раненого товарища.

И вот перевязочный пункт быстро перепол-няется сносимыми ранеными; весь пол, если этот пункт находится в закрытом пространстве (как, например, это было в Николаевских казармах и в дворянском собрании в Севасто-поле), заваливается ими, их складывают с но-силок как ни попало; скоро наполняется ими вся окружность, так что и доступ к перевя-зочному пункту делается труден; в толкотне и хаотическом беспорядке слышатся только вопли, стоны и последний хрип умирающих; а тут между ранеными блуждают из стороны в сторону здоровые -- товарищи, друзья и про-сто любопытные.

Между тем стемнело; плачевная сцена осветилась факелами, фонарями и свечами, врачи и фельдшера перебегают от одного ра-неного к другому, не зная, кому прежде помочь; всякий с воплем и криком кличет к себе. Так бывало часто в Севастополе, на перевязочных пунктах, после ночных вылазок и различных бомбардировок.

Если врач в этих случаях не предположит себе главной целью прежде всего действовать административно, а потом уже врачебно, то он совсем растеряется, и ни голова его, ни руки не окажут помощи. Часто я видел, как врачи бросались помочь тем, которые более других вопили и кричали, видел, как они ис-следовали долее, чем нужно, больного, кото-рый их интересовал в научном отношении, видел так же, как многие из них спешили делать операцию, а между тем как они оперировали нескольких, все остальные оста-вались без помощи, и беспорядок увеличивался всё более и более. Вред от недостатка распо-рядительности на перевязочных пунктах оче-виден: 1) Врачебная помощь разделена бывает неравномерно. Между тем как раненым, кото-рые больше других ноют, подаётся безотлага-тельная помощь, другие -- не менее страдаю-щие, но переносящие боль с терпением, оста-ются долго без всякого призрения. 2) Безна-дёжным раненым, которым гораздо нужнее духовная, чем врачебная помощь, расточаются нередко медицинские пособия без всякой для них пользы, отнимая у врачей время и силы, которые могли бы быть употреблены с боль-шею пользою для других, еще подающих на-дежду к выздоровлению».

Нарисованная Пироговым картина характе-ризует не только военную медицину времён севастопольской обороны. По свидетельству Е. И. Смирнова, подобное явление часто на-блюдалось на театре военных действий в поле-вых санитарных учреждениях всех армий первой мировой войны, особенно в санитарной службе царской армии. Оно может -иметь место в каждой войне, если не будет должным образом оценено значение организационных вопросов военной медицины, если не будут учтены уроки истории санитарной службы и особенности современных армейских операций. А лучшее изображение прошлого мы имеем в «Военно-полевой хирургии» Пирогова.

Убедившись вскоре после прибытия в Сева-стополь, что «простая распорядительность и порядок на перевязочном пункте гораздо важнее чисто врачебной деятельности», Николай Иванович «сделал себе правилом: не приступать к операциям тотчас при переноске раненых на эти пункты, не терять времени на продолжительные пособия, а главное не до-пускать беспорядка в транспорте, не дозволять толпиться здоровым, не допускать хаотиче-ского скучивания раненых и заняться неот-лагательно их сортировкой».

Пирогов предложил всем врачам и фельд-шерам, находящимся на перевязочном пункте, «с первого появления транспортов начинать раскладывать раненых так, чтобы трудные и требующие безотлагательной помощи отде-лены были тотчас от легко и смертельно раненых... Здоровым товарищам раненых, на-вязавшимся в помощники при транспортировке, было строго запрещено приходить на перевя-зочный пункт и увеличивать собой тесноту. Порядок через это был восстановлен; все врачи, сестры и фельдшера были одинаково заняты; каждый знал своё дело; все тяжело раненые получали первое и главное, неопера-тивное пособие. Разбор и сортировка продол-жались иногда до вечера, целую ночь, до самого утра, пока главные транспорты не пре-кращались; врачи и помощники при этом не так уставали и выбивались из сил, как прежде,когда им приходилось делать операции в су-мятице и беспорядке, господствовавших во-круг них; только немногие, самые нужнейшие операции, имевшие целью остановить крово-течение или уничтожить сильную боль, пред-принимались тотчас, не дождавшись окончания транспортов». ,

Это описание своей системы Пирогов дал спустя десять лет после её применения на деле. Вот как Николай Иванович изложил свой метод работы в письме к доктору Зей-длицу под свежим впечатлением от результа-тов, полученных благодаря этому методу: «У нас было 400 убитых и 1 800 раненых... На мою долю досталось 600 раненых. Посред-ством особенного способа, который я уже не-однократно испытал в подобных случаях, мне удалось в 1 1/2 дня справиться с главнейшими хирургическими пособиями.

Способ этот состоит в следующем. В моём распоряжении находятся 10 врачей; я ими управляю деспотически, но, смею думать, справедливо. Я распределяю обязанности этих врачей таким образом, что двое или трое из них, по очереди меняясь с другими, должны сортировать вновь прибывших раненых... Тут сначала выделяются отчаянные и безнадёжные случаи... их отделяют от. прочих; им дают наркотические средства, чтобы уменьшить их страданиями тотчас переходят к раненым, по-дающим надежду на излечение, и на них со-средоточивают всё внимание... Прочих слегка перевязывают фельдшера, под руководством одного или двух врачей... Раненые с сложными переломами тотчас и весьма тщательно исследуются...

Если принесли много раненых, то мы опери-руем одновременно на 3 или 4 столах. Тут также необходим известный порядок, чтобы выиграть время, У меня врачи так распреде-лены, что около каждого раненого, которого оперируют, 4 или 5 врачей заняты... Другие ассистенты занимаются остановкой последова-тельного кровотечения... 3 первых врача про-должают оперировать другого раненого.

Для переноски оперированных и раненых на-значены 4 служителя. Они стоят наготове, руки по швам, чтобы тотчас по команде унести оперированного со стола на кровать и принести нового раненого на операционный стол. Таким образом всё идёт как по маслу... Если же запустить первые два дня после сражения, то делается чертовский беспорядок, от которого у каждого голова закружится».

Четвёртый пункт пироговских «Основных начал полевой хирургии» гласит: «Не опера-ции, спешно произведённые, а правильно орга-низованный уход за ранеными и сберегатель-ное (консервативное) лечение, в самом широком размере, должны быть главною целью хирургической и административной дея-тельности на театре войны». С этим пунктом «нельзя безоговорочно согласиться,-- пишет Е. И. Смирнов.-- Консервативное поведение хирурга и администратора по отношению к раненому в полевых санитарных учреждениях стоит в противоречии с современными дости-жениями хирургии. В настоящее время абсо-лютное большинство . хирургов совершенно Справедливо являются сторонниками первичной хирургической обработки огнестрельных ран как единственно надёжного средства борьбы с инфекцией. Эта точка зрения научна и оправдана жизнью. Чем раньше после ранения осуществлено хирургическое вмешательство, тем лучше».

Объясняя защиту Пироговым консерватив-ного, выжидательного, образа действий хи-рурга на войне, Е. И. Смирнов приводит из «Военно-полевой хирургии» следующее заявле-ние Николая Ивановича: «Чтобы решиться на деятельное и энергичное предохранение, не нужно ли быть сначала уверенным; что наше предохранительное средство само не вредно или, по крайней мере, менее вредно, чем болезнь. Этой-то именно уверенности у нас, к сожалению, нет».

«Н. И. Пирогов прав,-- пишет по этому поводу Е. И. Смирнов: -- тогда действительно не было уверенности в хорошем исходе хирур-гических вмешательств. Сейчас эта уверен-ность существует, а потому раннее оператив-ное вмешательство в целях предупреждения инфекции в огнестрельных ранах должно быть положено, в основу доктрины военно-полевой хирургии Красной Армии». «Однако всегда нужно твердо помнить,-- добавляет автор: -- объём хирургической работы в ролевых и бли- , жайших к фронту стационарных госпиталях зависит не столько от медицинских показаний, сколько от положения дел на фронте, количе-ства поступающих больных и раненых и их состояния, количества врачей, особенно хирур-гов, на данном этапе, наличия автотранспортных средств долевых Санитарных учреждений я медицинского оснащения, времени года и состояния погоды. В этом суть военно-полевой хирургии, этим она отличается от неотложной хирургии».

В пятом пункте «Основных начал» Н. И. Пи-рогов развивает свое заявление об админи-стративной деятельности военно-полевого хи-рурга: «Беспорядочное скучение раненых на перевязочных пунктах и в госпиталях есть главное зло, причиняющее впоследствии ничем непоправимые бедствия и увеличивающее без-мерно число жертв войны; поэтому главная задача полевых врачей и администраторов должна состоять в предупреждении этого скопления в самом начале войны».

В шестом пункте Пирогов пишет: «Как бы ни было полезно и желательно избегать транс-порта тяжело раненых, но скопление их вблизи театра войны -- и именно в начале военных действий -- неминуемо отзовётся впоследствии вредным влиянием на других раненых». «Эти положения совершенно правильны,-- заявляет генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов на основании опыта Отечествен-ной войны,-- и должны безукоризненно выпол-няться. Скопление тяжело раненых без меди-цинских показаний в полевых санитарных учреждениях «смерти подобно», особенно в маневренной войне». Подчеркнув, что при решении этого вопроса необходимо иметь в виду медицинские показания, он далее разъ-ясняет: «Если боевая обстановка на фронте не диктует отступления, если раненому или боль-ному эвакуация жизненно противопоказана,-- эвакуировать, так как эвакуация -- не цель медицинского обеспечения, а средство». . Седьмой пункт «Основных начал» -- о рас-сеянии раненых, чтобы предупредить распро-странение заразных болезней,-- имеет только исторический интерес. Развитие науки после войн XIX столетия сделало рассеяние больных в виде обязательного правила -- лишним. Достижения медицинской науки в области хирургии, нейрохирургии, челюстно-лицевой хирургии, физиотерапии, необходимость ком-плексного лечения раненого для быстрого вос-становления его здоровья, а также недостаток врачей-специалистов -- всё это на основании опыта последней войны приводит к необходи-мости иметь крупные госпитали. Большие госпитали лучше обеспечены лечебной по-мощью по всем специальностям.

В восьмом пункте «Начал» Пирогов сжато излагает одну из самых важных сторон своего учения -- о постановке военно-медицинского дела. Здесь читаем: «Хорошо организованная сортировка раненых на перевязочных пунктах и в военно-временных госпиталях есть главное средство для оказания правильной помощи и к предупреждению беспомощности и вредной, по своим следствиям, неурядицы».

Это положение великого учёного должно быть, по словам советских специалистов, руко-водящим, основным в практической деятель-ности личного состава полевой санитарной службы, особенно хирургов. Сортировка -- главная и самая ответственная часть работы любого лечебного учреждения, имеющего дело с массовым приёмом раненых и больных; поэтому она должна осуществляться постоян-ными, штатными работниками данного учреж-дения, которые несут персональную ответ-ственность за дело. Военная медицина Совет-ской Армии в этом отношении сделала необхо-димые организационные выводы.

Приведу ещё одно заявление генерал-пол-ковника медицинской службы Е. И. Смирнова по поводу учения Пирогова о сортировке ра-неных на первичных пунктах помощи. Цити-рую (по авторизованной стенограмме его доклада «Идеи Пирогова в Отечественной войне», сделанного в торжественном заседа-нии Хирургического общества г. Москвы и области в ноябре 1942 года. «Почти 90 лет прошло с тех пор, как это бессмертное учение о сортировке раненых и больных на театре военных действий появилось в свет, и тем не менее мы и сейчас находим людей, которые не поняли значения этого учения. Больше того, некоторые из них отрицают какую бы то ни было науку в организационных вопросах воен-но-полевой хирургии. Я не могу не обратить вашего особого внимания на то мести в уче-нии Пирогова о сортировке раненых и боль-ных, где он говорит о главном в сортировке. Он... считал непременным условием правиль-ного, рационального лечения раненых... обяза-тельное наличие складочного места, сиречь сор-тировочного госпиталя... Это диктуется госу-дарственными интересами сегодняшнего дня».

В условиях Великой Отечественной войны в медико-санитарных батальонах были созданы, в соответствии с учением Пирогова, приёмно-сортировочные отделения. В их обязанности входили только приёмки сортировка раненых, поступавших из частей дивизий. Методы сор-тировки на перевязочном пункте в Севасто-поле, описанные Пироговым в письме к док-тору Зейдлицу, оказались, по заявлению Е. И. Смирнова, почти целиком и полностью применимы в приёмно-сортировочных отделе-ниях медико-санитарных батальонов Совет-ской Армии. Конечно, условия современной войны и достижения медицинской науки по-требовали от деятелей советской военной меди-цины дополнения и расширения учения Пиро-гова о сортировке.

Заявление Пирогова в его докладе 1855 года князю М. Д. Горчакову о необходимости дер-жать в районе боя в запасе 70 процентов госпитальных коек на случай нужды в них после сражения, требует, по убеждению гене-рал-полковника Е. И. Смирнова, только одного добавления: чтобы это классическое заключе-ние было известно работникам военно-санитар-ного дела. «Вывод, который сделал Пирогов о ёмкости госпитальной базы армии, о её устройстве, есть закон,-- заявил во время войны 1942 года начальник военно-медицин-ского ведомства.-- И тот, кто по неграмот-ности и неопытности его нарушает, тот обрекает многих раненых на смерть и инва-лидность, а дело своевременного пополнения действующих войск резервами ставит в тяжё-лые условия». Академик Н. Н. Бурденко разъясняет в од-ной из своих статей о Пирогове, как осново-положнике военно-полевой хирургии, учение Николая Ивановича о сортировке. Ода «предполагает быструю постановку диагноза не только с точки зрения анатомических измене-ний, но и с точки зрения динамики поврежде-ния. Это предполагает работу очень опытного врача. Пирогов знал это и учитывал. Он тре-бовал быстрого приближения помощи к ране-ным, неоднократно твердил о том, что такую помощь должен оказывать опытный и высоко-квалифицированный хирург».

Девятый, двенадцатый и тринадцатый пункты «Основных начал» Пирогова разви-вают четвёртый -- о консервативном лечении; об этом говорилось выше.

Пункты десятый и семнадцатый «Начал» требуют осторожного обращения со свежими огнестрельными ранами. Это было во времена Пирогова новшеством, доступным пониманию немногих учёных деятелей хирургии.

Одиннадцатый пункт посвящен гипсовой повязке. О ней говорилось выше.

Пункты четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый посвящены вопросам борьбы с госпитальными заразами, вопросам гигиены и антисептики.

Восемнадцатый пункт -- об анестезии (обез-боливании), как важнейшем средстве при ока-зании хирургической помощи в полевой прак-тике,-- освещен выше, в рассказе о поездке Пирогова на Кавказ.

В девятнадцатом пункте говорится о роли статистики в практике военно-полевого хи-рурга.

В заключительном -- двадцатом -- пункте «Основных начал» говорится о «частной Помощи» на театре войны. Здесь имеется в виду женский уход за больными и ранеными, а также помощь предметами и продуктами, поступающими через госпитально-врачебную администрацию в виде пожертвований от гражданского населения страны своим защит-никам на полях сражений.

Рассмотрев «Основные начала военно-поле-вой хирургии» Пирогова в сжатом, резюми-рующем изложении, вернёмся к общему тексту его классического труда 1866 года.

Большой интерес представляет, в развитие третьего пункта правил -- об административ-ной деятельности врачей,-- наставление Нико-лая Ивановича молодым медикам, как им дей-ствовать на пунктах первичной помощи. «На перевязочных пунктах, где скопляется столько страждущих разного рода, врач должен уметь различать истинное страдание от кажущегося... Во время войны скоро приучаешься различать малодушных и эгоистических крикунов от истинных страдальцев. С первыми не нужно терять много времени; их крики можно пре-кратить не болеутоляющими лекарствами, а строгим выговором и повелительным тоном; им нужно дать почувствовать, что намерение их понято; им нужно указать на товарищей, которые спокойно и безропотно переносят свои страдания, хотя и не легче их ранены. Но, если сильный вопль и стоны слышатся от. раненого, у которого черты изменились, лицо сделалось длинным и судорожно искривлён-ным, бледным или посиневшим и распухшим от крика, если у него пульс напряжён и скор, дыхание коротко и часто, то, каково бы ни было его повреждение, нужно спешить с помощью».

Заботясь об удобстве раненых воинов, об уменьшении страданий защитников родины, Николай Иванович изобретал разные приспо-собления для их перевозки. Приведя описание усовершенствованной по его проекту повозки, лёгкой, портативной и целесообразной в усло-виях того времени, Пирогов отмечает, что это облегчало также труд санитаров. «Я и сам возил без труда»,-- пишет он.

Отмечу одно отступление Николая Ивано-вича в первой главе его книги от вопросов, не относящихся непосредственно к военно-поле-вой хирургии. Указывая, что «для всякого хорошо устроенного госпиталя» в интересах гигиенических, противоэпидемических необхо-димо запасное летнее помещение, великий учё-ный и патриот подчёркивает: «Мы в этом от-ношении опередили Западную Европу. Только теперь мы начинаем находить себе подража-телей».

Много места уделяется во второй главе «травматическим сотрясениям». Здесь Пирогов дал классическое описание шока, где худо-жественность изложения соперничает, по сло-вам историка хирургии, с научной точностью. Это описание до сих пор цитируется во всех руководствах и почти в каждой статье о шоке. «Его клинические описания настолько полны,-- удостоверяет авторитетнейший в этом вопросе Н. Н. Бурденко,-- настолько ярки и точны, что каждый хирург, хотя бы и наблюдавший сотни случаев шока, затруднится что-либо прибавить к описанной Пироговым клинической картине».

Приведу небольшой отрывок из этого худо-жественного описания специально-медицин-ского случая.

«В осадных войнах, где повреждения боль-шими огнестрельными снарядами встречаются беспрестанно, можно наблюдать общее окоче-нение во всех возможных видах и степенях,-- пишет Николай Иванович в «Военно-полевой хирургии».-- С оторванною рукою или ногою лежит такой окоченелый на перевязочном пункте неподвижно, он не кричит, не вопит, не жалуется, не принимает ни в чём участия и ничего не требует; тело холодное, лицо бледно, как у трупа; взгляд неподвижен и обращен вдаль; пульс -- как нитка, едва заметен под пальцем и с частыми перемежками. На вопросы окоченелый или вовсе не отвечает или только про себя, чуть слышным шопотом; дыхание также едва приметно. Рана и кожа почти вовсе нечувствительны, но если большой нерв, висящий из раны, будет чем-нибудь раз-дражён, то больной одним лёгким сокраще-нием личных мускулов обнаруживает признак чувства.

Иногда это состояние проходит через несколько часов от употребления возбуждаю-щих средств; иногда же оно продолжается без перемены до самой смерти. Окоченение нельзя объяснить большою потерею крови и слабостью от анемии; нередко окоченелый раненый не. имел вовсе кровотечений, да и те раненые, которые приносятся на перевязочный пункт с сильным кровотечением, вовсе не таковы; они лежат или в глубоком обмороке или в судорогах.

При окоченении нет ни судорог, ни обмо-рока. Его нельзя считать и за сотрясение мозга. Окоченелый не потерял совершенно сознания;. он не то что вовсе не сознает страдания, он как будто бы весь в него погрузился, как будто затих и окоченел в нём. Подобное же состояние, но в меньшей степени, наблюдается иногда и после ранения малыми огнестрель-ными снарядами, как, например, после ран пулями в плечевой и бедренно-тазовый су-ставы».

Дальше Пирогов указывает, что реакция, подобная описанной только что, наблюдается и при «повреждениях мимолетным ядром», «Раненые рассказывают,-- пишет Пирогов,-- иногда с большою точностью, что поврежде-ние нанесено им ядром или бомбою, пролетев-шею мимо и не задевшею их нисколько. Теперь считается это всеми за сказки и за игру фантазии раненого. Не говоря уже о про-тиворечии, в котором находятся такие рас-сказы с известными нам физическими зако-нами, можно, в большей части случаев, дока-зать на деле, что эти воздушные повреждения не что иное, как те же ушибы ядром, ослабев-шим на лету или дотронувшимся до поверх-ности тела под весьма тупым углом. Но я видел во время осады Севастополя случай, который трудно объяснить научным образом». Николай Иванович рассказывает о смерти раненого, принесённого на перевязочный пункт в безнадёжном состоянии. Товарищи его сооб-щили, что бомба упала довольно далеко от пострадавшего. «Здесь нельзя никак пола-гать,-- пишет Пирогов,-- чтобы огромная бомба могла дотронуться до тела, не причинив ни малейшего повреждения. Что было здесь причиною смерти, я не знаю; но трудно пред-положить, чтобы она не имела никакого отно-шения к мимолетному выстрелу».

Николай Иванович Пирогов искал объясне-ния этим фактам, расспрашивал очевидцев подобных явлений, сопоставляя показания. Один «весьма образованный и опытный адми-рал» рассказал Николаю Ивановичу, «о явле-нии, ещё более противоречащем физическим законам». Ядро пролетело через корабль на два фута выше палубы, и тем не менее одна доска была вырвана с гвоздями из своего крепления и полетела вслед за ядром. «Мне кажется,-- заключает Пирогов,-- надобно всё-таки сознаться, что мы не всё знаем о дей-ствии больших огнестрельных снарядов на окружающие предметы».

Вопросу о контузиях Пирогов посвятил несколько строк в следующем за «Основами хирургии» классическом труде -- в «Отчете» о поездке на театр войны 1870 года. «Я не слышал, хотя и справлялся, о других, более интересных и иногда неожиданно причиняю-щих смерть повреждениях, приписываемых военными людьми также мимолетным выстре-лам, а именно, контузий различных частей тела, соединённых нередко и с сильными кро-вяными подтёками. Только в Страсбурге один французский солдат, раненный в голову, утвер-ждал, что разрыв кожи с обнажением черепа и с сильным подтёком был ему причинён мимолетным выстрелом какого-то большого снаряда, но как он упал при этом без чувств, то, разумеется, и не мог наверное знать, точно ли до него не дотронулся кусок бомбы или гранаты. Очень жаль, впрочем, что никто в эту, войну не занялся специально этим инте-ресным предметом,-- по моему мнению,-- всё еще загадочным».

Учение о ранах занимает половину первого тома «Основ военно-полевой хирургии» и зна-чительную часть второго тома. В общем полу-чается исследование объёмом свыше 25 автор-ских листов. Ничто не оставлено без внимания. Рассмотрены подробно все виды оружия, кото-рым наносятся раны, всякого рода снаряды. Выяснено влияние на раны меткости и скоро-сти' стрельбы, массы снаряда, формы его и пр. Пирогов приводит наблюдения международной комиссии над действием новейших огнестрель-ных снарядов и сравнивает их со своими соб-ственными наблюдениями в Севастополе.

«Учение Пирогова о ранах,-- по заключению академика Н. Н. Бурденко,-- является обоб-щением колоссального опыта его как хирурга и травматолога. Он совершенно точно и отчёт-ливо различает раны мало инфицированные и раны, склонные к инфекциям вследствие раз-рушения важных органов. Наблюдения при-вели его к убеждению, что некоторые раны могут заживать без всякого вмешательства, и даже инородные тела иной раз безобидно вживаются в них. Таким образом, нет необхо-димости раскрывать рану, исследовать её пальцем, извлекать инородные тела. Правда, в Севастопольскую войну ему часто приходи-лось раскрывать пулевые раны, осложнённые повреждениями окружающих мягких частей, скоплением крови. Но в дальнейшем, однако, он снова пересматривает свой взгляд, требуя более сдержанного отношения.

В учении о ранах Пирогов дал исчерпываю-щее описание различного рода осложнений: острые отёки или инфильтрация, травматиче-ские отёки, травмы госпитальные, заражения тела и ран (как то: пиэмия или гнойный диа-тез, септикемия или токсикемия, госпитальное омертвение, столбняк). Все перечисленные формы он классифицировал совершенно точно и ярко описал».

Большой интерес представляет обращение Николая Ивановича к профессорам -- настав-никам и воспитателям будущих врачей. «Я ду-мал,--пишет он в том же учении о ранах,-- что наставники и писатели много грешат, рас-сказывая своим ученикам и читателям редкие случаи наравне с обыкновенными. В памяти у новичка остаётся не столько исключитель-ность этих редкостей, сколько эффект, произ-ведённый на него их блестящею стороною, а этим эффектом затемняется насущная правда. Это я говорю по опыту. Я испытал на себе не раз как curosa обольщают ложною надеж-дою на успех и побуждают к действиям, в которых после раскаиваешься. Поэтому я отделяю и в травматических повреждениях редкость и исключение от обыкновенного и насущного».

Для характеристики исключительно редких случаев Пирогов берёт ранения головы, кото-рые делит на пять категорий. В последней он рассматривает «случаи, которые неожиданно счастливым исходом могут побудить к отважным и опасным действиям при постели боль-ного». Рассказав об одном таком случае, окончившемся счастливо вопреки всем усло-виям, при которых извлечены из раны отломки костей черепа, Николай Иванович призывает врачей к осторожным и обдуманным дейст-виям при постели больного.

Во втором томе «Начал общей военно-поле-вой хирургии» рассмотрены, между прочим, «последовательные или вторичные явления, свойственные всем нарушениям целости орга-нических тканей». В первом подотделе этой главы -- критическом разборе теории воспале-ния -- имеется любопытное замечание об эво-люционной теории развития органической жизни на земле. «Уже давно сравнивали,-- пишет Пирогов,-- воспаление с нормальною периодическою тургесценциею некоторых органов... Этим давнишним сравнением пато-логи ставили воспаление также в уровень с нор-мальными отправлениями. Но не будем увле-каться ни аналогиями, ни кажущеюся очевид-ностию доводов новой доктрины... Мы, например, легко отличаем по внешним при-знакам дерево от слона, но как скоро нашему уму приходится провести границу между растением и животным,-- она исчезает в бес-численных переходах».

Николай Иванович Пирогов принадлежал к числу счастливых хирургов. Глубокое знание анатомии, вдумчивое отношение к делу, горя-чая любовь к человеку, блестящий талант хирурга обеспечивали благополучный исход Производимых им операций в ргромном боль-шинстве случаев. Несмотря на это, вопреки . здравому смыслу, смертность в госпитальной хирургической клинике была поразительно ве-лика. Печальный исход хирургического вме-шательства находился в страшном противоре-чии с удивительным искусством гениального учёного.

У других хирургов дело обстояло ещё хуже. Госпитальные эпидемии уносили массу чело-веческих жизней, делали бессмысленными попытки помочь больным хирургическим путём. «Ещё мало, очень мало делается для корен-ного преобразования тех огромных вместилищ, которыми распространяются развитые в них заразы на окружающие среды,-- со скорбью подлинного врача-гуманиста пишет Пирогов в «Военно-полевой хирургии».-- Если я огля-нусь на кладбище, где схоронены заражённые в госпиталях, то не знаю, чему более удив-ляться: стоицизму ли хирургов, занимающихся еще изобретением новых операций, или дове-рию, которым продолжают еще. пользоваться госпитали у правительств и обществ. Можно ли ожидать истинного прогресса, пока врачи и правительства не выступят на новый путь и не примутся общими силами уничтожать источ-ник госпитальных миазм».

Пирогов настойчиво, мучительно искал эти новые пути. С самого начала своей петербург-ской деятельности, с 1841 года, задолго до открытия Пастера и до предложения Листера, он знал, что всё зло -- в передаче заразы от одного больного к другому. «Когда я вступил главным врачом хирургического отделения во 2-й военно-сухопутный госпиталь в 1841 году,-- сообщал Николай Иванович спустя четверть века,-- то я не нашёл там особого отделения для нечистых и смертельных ран и пиэмий. Меня уверяли, что для этого не предстояло никакой надобности; я поверил этому... К моему удивлению, все свежие раны приняли вскоре худой вид... Я тотчас же учредил осо-бое отделение, куда я поместил пиэмиков и заражённых».

Чутьё, инстинкт самосохранения подсказы-вали неграмотным солдатам то, чего не могли понять очень многие учёные и практические врачи, -- что зараза передаётся. «Раненые сол-даты не менее убеждены в этом,-- писал Николай Иванович: -- я не раз слыхал, как они просили ординаторов не трогать их раны общею губкою, еще употребляющеюся в неко-торых госпиталях, а многие из раненых до-ставали себе и хранили бережно под подуш-кой кусок губки для собственного употребле-ния. Чтобы убедить одного ординатора во вреде принятого им способа очищения ран об-щею губкой, я велел положить её, при нем, в чистую воду; через час вода побелела от гноя и органических частиц, содержавшихся в ноздрях губки, и распространила такой за-пах, который убедил бы и самого отчаянного скептика».

Пирогов был одним из образованнейших вра-чей своего времени. Он интересовался всеми сторонами медицинской науки. Но он был за-нят разнообразными и многочисленными обя-занностями по своим официальным должно-стям. Профессор, директор огромной госпитальнои клиники, директор анатомического института, член учёных, комитетов, инспектор военных госпиталей, консультант нескольких столичных больниц, директор технической части завода военно-врачебных заготовле-ний -- всюду он принимал Деятельное уча-стие, работал по-настоящему, а не только от-читывался. Он составлял руководства для практических врачей, писал научно-публици-стические статьи для распространения науч-ных знаний в обществе.

При всём этом Пирогов занимался исследо-ваниями, составившими эпоху в анатомии, распространившими славу его родины на весь мир, имеющими непреходящее значение. Не было физической возможности заняться экс-периментальной проверкой возникавших у него идей в области гигиены и антисептики. Но Пирогов знал, что гнойный диатез проис-ходит через заражение, что такой взгляд «за-полняет пробелы, оставляемые механической доктриной». Он писал: «Не имея других дан-ных, кроме следствий предполагаемого зара-жения, защищаемый мною взгляд опирается, однако же, на две немаловажные аналогии: одну, взятую из естественных наук, другую -- из самой медицины... Мы знаем из микроско-пических исследований, какое множество органических зародышей содержится в окру-жающем нас воздухе и как легко их сделать предметом наблюдений».

Отсюда понятен переход Николая Ивановича к.заявлению о том, что «от нас недалеко то время, когда тщательное изучение травмати-ческих и госпитальных миазм даст хирургии другое направление. Самообольщение и мечты о всемогуществе искусства уже исчезли. Судьба науки уже не в руках оперативной хирургии,-- совершился огромный переворот во взглядах, и наши понятия о действиях травмы на организм существенно измени-лись...»

Вот почему Пирогов с полным правом мог заявить, в 1880 году: «Я был одним из первых в начале 50-х годов и потом в 63 г. (в моих Кли-нических анналах и в «Основах военно-поле-вой хирургии»), восставший против господ-ствовавшей в то время доктрины о травма-тической пиэмии; доктрина эта объясняла происхождение пиэмии механическою теориею засорения сосудов кусками размягчённых тромбов; я же утверждал, основываясь на массе наблюдений, что пиэмия, этот бич госпи-тальной хирургии с разными её спутни-ками (острогнойным отёком, злокачественною рожею, дифтеритом, раком и т. п.), есть про-цесс брожения, развивающийся из вошедших в кровь или образовавшихся в крови фермен-тов, и желал госпиталям своего Па стера для точнейшего исследования этих ферментов. Блестящие успехи антисептического лечения ран и листеровой повязки подтвердили, как нельзя лучше, моё учение».

Наконец» в «Военно-полевой хирургии» Пирогова, как он с гордостью за русскую об-щественную мысль подчёркивал в письме к доктору И. В. Бертенсону от 27 сентября 1880 года, ст. стиля,--«уже излагался идеал Общества Красного Креста прежде, чем оно осуществилось на деле».

Много места уделено в «Началах военно-полевой хирургии» самокритике, заявлениям Пирогова о его ошибках. Своё руководство по военно-полевой хирургии для русских вра-чей Николай Иванович заканчивает напомина-нием о заботливом, осторожном обращении с больными: «Я скажу... где только найдёшь признаки сильного сотрясения и ушиба, там без нужды не делай нового травматического со-трясения. Вообще же, тут, как и везде, я осте-регусь аподиктическими советами вводить не-опытных в заблуждение. Жизнь не уклады-вается в тесные рамки доктрины и изменчивую её казуистику не выразишь никакими догмати-ческими формулами».

Следует иметь в виду, что, по заявлению советских ученых. «Начала общей военно-по-левой хирургии» Пирогова представляют инте-рес не только для хирургов, не только для врачей-практиков и администраторов военного времени, но и для теоретиков, для патолого-анатомов и патофизиологов.

В заключении этого обзора содержания «Военно-полевой хирургии» отмечу сообщае-мый в ней факт, имеющий важное значение для историка второй мировой войны. Указы-вая приёмы наилучшего лечения раненых и способы восстановления их работоспособности, великий русский врач-гуманист пишет: «Если бы смертность и число ампутированных умень-шилось, государство было бы вдвойне вознаграждено... Бильгер отвергал ампутацию в войне, как уверяют, из расчёта. Он имел об этом секретное предписание Фридриха II».

Из текста, которого я не привожу по сообра-жениям места, видно, что тяжело раненые сол-даты прусской армии оставлялись на произвол случая. Знаменитый генерал-хирург немец-кой армии Иоганн Бильгер (1720--1796) по приказу прусского короля Фридриха II (1712-- 1786), битого нашими войсками во время Семилетней войны, облегчал немецким солда-там возможность умереть. Делалось это для избавления фридриховской казны от расходов на содержание инвалидов. Вот где нашли гитлеровские военные начальники образец для своей системы убийства тяжело раненых сол-дат -- своих и чужих.

Интересна для нашего времени ещё одна сторона деятельности великого учёного. Эту сторону правильно охарактеризовал в связи с одной из пироговских годовщин действитель-ный член Академии медицинских наук про-фессор Н. А. Семашко, бывший тогда руково-дителем здравоохранения нашей страны.

«Николай Иванович Пирогов исповедывал те социально-гигиенические идеи, которые те-перь в значительной части проведены в жизнь. Пирогов доказывал, что «будущее принадле-жит предупредительной медицине». Эти спра-ведливые слова его теперь проводятся в жизнь. Они могут быть вполне проведены потому, что только власть трудящихся может осуществить полную защиту трудящихся. Только власть Советов не знает социальных препятствий на пути оздоровления населения. Пирогов всегда ратовал за врача-общественника, а настоящая, не ущемлённая общественность может быть лишь при власти трудящихся. Наконец, Пиро-гов был глубоким поборником науки, которая должна указать пути к оздоровлению населе-ния. Именно так ставится сейчас научная работа, имение в этих целях наша страна по-крылась густой сетью научно-медицинских учреждений. В этом смысле Пирогов был про-возвестником идей советской медицины».

А вот как оценивал деятельность великого учёного известный русский хирург Н. В. Скли-фосовский. При открытии 3--15 августа 1897 года в Москве, на Девичьем поле, памят-ника Н. И. Пирогову он сказал: «Народ, имев-ший своего Пирогова, имеет право гордиться, так как с этим именем связан целый период развития врачебноведения. Начала, внесённые в науку (анатомия, хирургия) Пироговым, останутся вечным вкладом и не могут быть стёрты со скрижалей её, пока будет существо-вать европейская наука, пока не замрёт на этом месте последний звук богатой русской речи».

Глава седьмая

ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ НИКОЛАЯ ИВАНОВИЧА

Заграничная четырёхлетняя командировка Пирогова для руководства занятиями буду-щих русских профессоров подходила к концу. В сентябре 1865 года министр Головина, с разрешения царя, предложил Николаю Ивановичу «осмотреть медицинские факультеты наших университетов с тем, чтобы» он пред-ставил «министерству подробные соображения об их нуждах и потребностях». Срок и порядок осмотра должен был установить сам Пирогов.

Николай Иванович сообщил своё мнение об этом в двух письмах, найденных в архиве министерства. В одном он, между прочим, писал: «Что касается до поручения осмотреть медицинские факультеты наших университетов, то я постараюсь совестливо исполнить его, по крайнему моему разумению... Мне невоз-можно будет в течение одного года осмотреть более одного медицинского факультета, чтобы вполне убедиться в действительных его нуждах; поэтому для осмотра всех медицин-ских факультетов понадобится несколько лет; а чтобы судить верно об их недостатках и предпринимаемых улучшениях, мне самому нужно оставаться в уровне с современною наукой. Тогда я мог бы принести пользу» (письмо от 9--21 октября 1865 года).


Подобные документы

  • Пирогов Николай Иванович как российский хирург, основоположник военно-полевой хирургии и анатомо-экспериментального направления в медицине. Участие в Севастопольской обороне, франко-прусской и русско-турецких войнах. Атлас "Топографическая анатомия".

    презентация [2,1 M], добавлен 27.01.2016

  • Краткая биографическая справка из жизни Н.И. Пирогова. Первое применение гипсовой повязки во время Крымской войны в 1855 году. Деятельность в русско-турецкой войне (1877-78 гг.). Вклад ученого в анатомию, топографическую анатомию и оперативную хирургию.

    презентация [12,4 M], добавлен 16.10.2011

  • Период обучения и начало научной деятельности Н.И. Пирогова, его вклад в развитие анатомии и хирургии. Врачебная и преподавательская работа ученого, создание наркоза и применение гипсовой повязки в военно-полевых условиях. Причины смерти великого хирурга.

    реферат [16,6 K], добавлен 03.04.2012

  • Пирогов Микола Іванович - хірург, анатом і педагог. Характер хірургічної, анатомічної та педагогічної діяльності. Зміст, спрямованість та особливості участі М.І. Пирогова у Кримській війні 1853–1856 рр. Новаторство у контексті воєнно-польової медицини.

    реферат [55,3 K], добавлен 19.04.2015

  • Ознакомление с биографией великого хирурга Н.И. Пирогова. "Ледяная анатомия" и "операция Пирогова". Проведение хирургических операций в полевых условиях войны на Кавказе и в Крыму; использование эфирного наркоза, крахмальных бинтов и гипсовой повязки.

    презентация [1,7 M], добавлен 29.10.2014

  • Биография Пирогова - выдающегося деятеля российской и мировой медицины, создателя топографической анатомии и экспериментального направления в хирургии. Научное обоснование проблемы обезболивания. Изобретение гипсовой повязки. Система сортировки больных.

    реферат [22,0 K], добавлен 10.11.2014

  • Страницы биографии Н.И. Пирогова - выдающегося представителя мировой медицинской науки и практики. Научные достижения в военно-полевой хирургии, анатомии, общей патологии. Деятельность в области просвещения. Значение его педагогического наследия.

    доклад [22,5 K], добавлен 29.10.2013

  • Биография Николая Ивановича Пирогова. Изучение анатомического строения сухожилия и процесса его сращения. Применение эфира для наркоза в полевых условиях. Вклад Н.И. Пирогова в развитие сестринского дела. Анатомо-экспериментальное направление в хирургии.

    реферат [20,3 K], добавлен 05.09.2013

  • Детство и юношество В. Снегирёва, школьные и студенческие годы. Его научно-преподавательская деятельность в Московском университете. Научные достижения и труды Снегирева как одного из основоположников гинекологии как научной дисциплины в России.

    презентация [1008,0 K], добавлен 11.11.2015

  • Задачи и цели изучения истории военной медицины и фармации в русской армии. Различия в понимании специфики военно-медицинской деятельности в дореволюционный и советский периоды. Этапы становления военной медицины и фармации в русской армии.

    курсовая работа [22,1 K], добавлен 04.06.2002

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.