Память о российских университетах 1990-х годов

Для подтверждения этой мысли, безусловно, лучше всего обратиться к непосредственным свидетелям тех событий. Идеологическое раскрепощение науки, внедрение новых технологий в образованиеИз интервью Романова Ю.В., Данилевского И.Н., чего только не вспоминают преподаватели. Характерным является мнение П.Ю. Уварова: «было меньше контроля, была слабее бюрократическая система, точнее сказать, она была дезорганизована» Из интервью Уварова П.Ю.. Он фактически также дает оценку работе властей, которая ни с чем не справлялась. А.В. Шарова вспомнила, что «году в 92-93 мы внезапно обнаружили, что от нас не требуют заполнение вот этих тетрадей» Из интервью Шаровой А.В., имея в виду, индивидуальные учебные планы преподавателей. Продолжая мысль, ученый рассказывает, как «с середины 90-х годов мы начали сами составлять планы, сами решали, что именно мы будем преподавать»Из интервью Шаровой А.В.. Интересным представляется сюжет из сферы истории, когда стало можно самостоятельно определять, когда заканчивается Средневековье. Обычной характеристикой этого времени служит прилагательное «суперлиберальное»Там же..

Вторит этим мнениям и М.А. Бойцов: «Жизнь тогда стала намного интересней. Открылись новые возможности, сразу появилось много неожиданной информации. Как-то постепенно становилось ясно, что некоторые историки, раньше считавшиеся классиками, на самом деле таковыми не являются. Со снятием всяческих идеологических ограничений и ослаблением бюрократической пирамиды они как-то сразу потеряли свою классичность»Из интервью Бойцова М.А..

У большего количества бесполезных указов и других постановлений министерств было еще одно следствие: власть начала существовать сама по себе, а преподаватели сами по себе. Причем трактовать эту фразу надо в самом широком смысле. Как уже отмечалось выше, трудно осознать, каково было преподавателю, который пытался соответствовать требованиям сверху. Такое количество приказов просто невозможно было соблюдать. К тому же не было инструмента, с помощью которого власть могла информировать рядовых представителей университетской корпорации о своей деятельности. В этом смысле складывается впечатление, что все эти заявления уходили «в стол», потому что те, для кого они предназначались, этого вообще не замечали. Об этом говорит А.В. Шарова, которая рассуждает о том, что преподаватели не чувствовали на себе деятельности министерств, не замечали большого количества указовИз интервью Шаровой А.В.. Эту картину дополняет Бессонова Л.П.: «Все делится на две части: есть управленческая, а есть низшие слои. Я отношусь к обычным преподавателям, поэтому всего этого не замечала»Из интервью Бессоновой Л.П..

Ее мнение также стоит упомянуть в связи с вопросом о 90-х, как эпохе свободы: «…было трудно, но было интересно, потому что были молодыми…». Это, с одной стороны, еще раз убеждает нас в том, что была большая свобода деятельности преподавателей, с другой стороны, они почти не задумывались о том, что там принимает отраслевое министерство, а в-третьих, становится видно, что такая легкость и некоторая радость, несмотря на многие составляющие той эпохи, осталась еще и из-за того, что тогда возраст позволял жить таким образом. Изменение научной доктрины привело и к тому, что появилось огромное количество ненужных преподавателей из области научного коммунизма, политэкономии социализма, истории КПСС и так далее, и тому подобное. Все эти специалисты оказались безработными и вынуждены были перепрофилироваться, чтобы как-то выжитьИз интервью Шаровой А.В..

Более того, именно этот «класс» потом станет основным, засчет которого станут пополнятся вновь созданные ВУЗы Из интервью Уварова П.Ю.. Очевидно, что большинство из них являлись абсолютными дилетантами в тех областях, которыми стали заниматься. А меж тем, это запускало логическую цепочку, неостановимую и ужасную. Они выдавали «знание низкого сорта» своим студентам, а потом принимали к защите диссертации в этих областях от таких же, как и они «специалистов». Эту мысль подтверждает Кобрин: «…изобретение невиданного количества халтурных предметов, призванных занять всех оставшихся без работы крупных специалистов по истории КПСС и международного рабочего движения»Кобрин К. Культурная революция в провинции. [Электронный ресурс] URL: http://www.strana-oz.ru/2002/8/kulturnaya-revolyuciya-v-provincii Дата обращения: 03.05.2015. Это был порочный круг, который наплодил тысячи специалистов с «нечестными» дипломами, которые кормятся засчет государственного бюджета, которые вновь продолжают порождать такое знание и размножать его среди студентов. Думается, что масштабы урона, который нанесли этим отечественной науки, неисчислим: он настолько велик, что проще просто сказать: они все уничтожили (но суть в том, что не они единственные это сделали, как было показано уже на примере властей, и будет еще показано ниже).

Глава II. Проблемы финансирования

Нехватка денег в высшей школы в 1990-е годы - одна из самых важных и широких проблем, поэтому начинать стоит постепенно от малого к великому. Во-первых, надо обозначить в данном вопросе статистическую составляющую, чтобы увидеть на примере цифр, насколько удручающей была ситуация: «Доля расходов на образование в государственном бюджета РФ установилась в 1992 г.- 5,8%, 1993 г. - 4,4% <…> По оценкам мирового банка инвестиции в образование в постсоветской России к середине 90-х гг. - 3,4% от бюджетных средств. С учетом падения самого ВВП, кризиса в августе 1998 г. к 1999 г. инвестиции в образование уменьшились, по меньшей мере, в 8 раз»Бодрова Е.В. Кризис системы образования. Поиск новой парадигмы образования на рубеже XX-XXI веков. [Электронный ресурс] URL: http://www.mosgu.ru/nauchnaya/publications/2009/professor.ru/Bodrova&Nikitina.pdf Дата обращения: 04.04.2015. По данным Госкомстата РФ, во второй половине 1990-х годов реальные расходы на образование составляли 3,5% ВВП, а на высшее образование - менее 2%. Обещанные годовые бюджеты удовлетворяли лишь треть потребностей вузов. На деле же финансовых средств выделялось на четверть меньше запланированного. Например, в бюджете на 1998 год размер ассигнований на высшее образование был заложен на уровне 2% вместо положенных 3% от его расходной части.

Этот ужас подтверждает абсолютное большинство преподавателей, у которых сотрудники и волонтеры ИГИТИ брали интервью. Да, можно говорить о том, что образование финансировалось властями по принципу остатка, несмотря на большое количество громких заявлений, на деле мало кого из чиновников волновало, что будет с ВУЗами в стране. У этого было много самых разных следствий, с которыми я и постарался разобраться.

II.1 Отток кадров

Вновь хотелось бы начать со статистики, которая самым выпуклым и ярким образом рисует картину творившегося безобразия в высшей школе: «Из вузов ушло более 300 тыс. наиболее квалифицированных ученых-преподавателей, часть из которых вообще покинули Россию. Практически прекратилось переоснащение вузов новым учебно-лабораторным оборудованием»Там же.. То, что касается обеспеченности какими-то инструментами для исследований, еще будет рассмотрено ниже. Сейчас же заострим свое внимание на цифре, которая приводит в шок: почти полмиллиона преподавателей просто бросило ВУЗы на произвол судьбы, и их нельзя обвинить в этом. В тех условиях, в которых приходилось работать, выживали единицы (об этом также будет сказано ниже). Характерными являются слова А.В. Шаровой: «… и это время, когда из высшей школы сбежали…»Из интервью Шаровой А.В.. Этого же мнения придерживаются и другие ученыеСередина Е.В., Бессонова Л.П., Уваров П.Ю..

Не менее плачевно описывает ситуацию М.А. Бойцов: «Чтобы сколько-нибудь прилично зарабатывать, лучше всего было вовсе бросить профессию и переключаться на торговлю или еще какой-нибудь бизнес»Из интервью Бойцова М.А.. Однозначно высказывается Кобрин: «Отток кадров значительно усилился; подавляющее большинство преподавателей помоложе, те, кто не в состоянии был унижаться (социально, экономически, психологически), ушли в самые разные сферы»Кобрин К. Культурная революция в провинции. [Электронный ресурс] URL: http://www.strana-oz.ru/2002/8/kulturnaya-revolyuciya-v-provincii Дата обращения: 03.05.2015. Л.П. Бессонова рассуждает о том, что «Студенты молодые, энергичные, которые могли продолжить карьеру в университетах, после двух семестров убегали, потому что видели, какая низкая зарплата. Некоторые бежали заграницу. Например, у меня был коллега, который уехал в Германию работать с ускорителем частиц, потому что там платили больше»Из интервью Бессоновой Л.П..

Каждый из упомянутых преподавателей однозначно говорит, что в такой ситуации было трудно выживать, и поэтому некоторые рассказывают о мыслях людей об уходе вообще из этой отрасли. Вопрос куда уходили, уже является частным, здесь можно сказать только самые общие вещи: уходило людей много и в самые разные области, кто-то бизнесом начал заниматься, кто-то переводчиком стал, кто-то репетитором, кто-то даже за границу уехал. Из этого вытекала и другая тенденция, связанная не просто с уходом преподавателей из университетов, а с тем, куда они уезжали.

В 1990-е годы высшее образование в России начали поддерживать разнообразные западные фонды, занимавшийся благотворительностью, в первую очередь, фонд Сороса. Это помогало удержаться на плаву части ВУЗов и некоторым ученым. Помимо этого это приводило к колоссальному оттоку студентов за границу. В какой-то момент их массовый отъезд превратился в национальную катастрофу. Страна потеряла невосполнимое количество специалистов высокого уровня, так как уезжали не только студенты, но и ученые, преподаватели, школьники. Об этом говорит в своем интервью И.С. Дмитриев: «…пока Россия была в моде там, значит, готовы спонсоры давать деньги большие на обучение русским мальчикам и девочкам…»Из интервью Дмитриева И.С..

Но у этой новизны были свои подводные камни. Во-первых, критерии раздачи этих грантов остаются до сих пор не ясными, ибо из интервью сложилось впечатление, что выдавали их всем подряд. Например, А.В. Шарова вспоминаетИз интервью Шаровой А.В., как поехала в США по одной из таких возможностей, и на месте выяснила, что из всей группы только она и еще одна девочка могли говорить на английском языке. Скорее всего, целями всех этих программ было привить представителям российского научного сообщества западные ценности, но с учетом таких участников, врят ли это могло удастся.

Очень много в этих поездках было «неожиданных» людей. К тому же это было сугубо индивидуально, нельзя сказать, что вся все ученые «накатались по грандам». Такого не было, эти программы коснулись далеко не всех. Важно обговорить эту тенденцию еще и с точки зрения взаимоотношений внутри университетской корпорации. Ведь все эти фонды изменили одну из главную составляющих высшего образования до того периода: «теперь каждый был, кто в лес, кто по дрова»Из интервью Уварова П.Ю.. Это означало меньшую зависимость от мнения коллег. Потому что раньше во многом все решал декан или глава кафедры, ибо бюджетные средства были скромные, а тут выиграл гранд и живи автономно. Жизнь таких счастливчиков почти не контролировалась.

Стоит, однако, отметить, что не все было так просто. Очень правильно замечает Кобрин: «Нищий тратит грантовые деньги на хлеб и водку, обеспеченный - на науку»Кобрин К. Культурная революция в провинции. [Электронный ресурс] URL: http://www.strana-oz.ru/2002/8/kulturnaya-revolyuciya-v-provincii Дата обращения: 03.05.2015. Когда мы говорим о ситуации в отечественной науке в 1990-е годы нельзя забывать тот факт, что жилось очень тяжело, а полученные деньги можно было распределять по самостоятельному усмотрению. Очевидно, что в такой ситуации, далеко не каждый тут же стремился исследовать, учитывая в каких условиях, проживал.

II.2 Бытовые условия

Это понятие очень широкое в контексте моего исследования. В него входят и зарплата, и условия жизни, и условия работы. Е.В. Середина одновременно говорит и о желании уйти из университета, и о разброде, и о не выплатах зарплат: «И тут грянула перестройка - конец 1990-х, начало 1991 года - в институте был разброд. Зарплату не платили: выдавали, в лучше случае, раз в 2-3 месяца.… Одним словом, ситуация была очень тяжелой, и все как-то пытались выжить в таких обстоятельствах. В какой-то момент я решила, что нужно попробовать себя в бизнесе.… И я решила попробовать себя в этом бизнесе (в туризме - прим. автора), так как, во-первых, это близко мне по тематике, а, во-вторых, я все-таки географ, и мне казалось, что в туризме география должна быть востребованной»Из интервью Середины Е.В. .

О трудностях с финансированием пишет А.И. Аврус: «Самые большие трудности российских университетов проистекают в современных условиях от недостаточного и несвоевременного финансирования. Здания университетов ветшают, оборудование приходит в негодность, не хватает мебели в аудиториях, нет современных наглядных пособий и аппаратуры для их использования».А.И. Аврус. История Российских университетов. Очерки. - М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 71. Проблемы с нехваткой денежных средств подчеркивает А.И. Гранович: «Мы тогда, поскольку нам платили хоть и регулярно, но мало, тратили свои собственные деньги, чтобы вывозить студентов. Просто в складчину вывозили студентов, потому что на них не было финансирования. И я все думал: “Господи! Вот, куда мы докатились, и вот, как все плохо!”»Из интервью Гранович А.И..

Самую жесткую оценку университету 1990-х гг. дал А.Л. Камалов: «В 1990-е годы вузы и преподаватели бедствовали: малая зарплата, никаких перспектив, плохое обеспечение учебного процесса -- ни учебников, ни канцтоваров, -- все за свой счет! Даже ремонт учебных зданий внутри и снаружи в Елабуге мы делали собственными руками. В университете зарплата тоже была низкая, труд преподавателя привлекательным не был, многие уходили в мелкий бизнес, страховые фирмы. Старые преподаватели умирали, на их место приходили случайные люди»Из интервью Камалова А.Л.. Низкую зарплату также отмечала Т.П. Гусарова. Особенно в этом смысле характерны выражения М.А. Бойцова: «При компромиссном варианте стоило забыть о научных занятиях и все время бегать по разным учебным заведениям, всюду вести занятия, зарабатывать гонорары случайными публикациями и собирать прочие гроши. Нередко преподаватели превращались в профессиональных репетиторов и получали, как говорят, вполне приличные деньги от родителей абитуриентов. Короче, каждый выбирал свое собственное решение в зависимости от своей системы ценностей, жизненных обстоятельств и установок»Из интервью Бойцова М.А..

Выходом из тяжелой ситуации считались занятия репетиторством и подработка «на стороне»Из интервью Масиель Санчез Л.К., уход из профессии или поиск грантов, предоставляемых зарубежными фондами. Например, по словам Б.Ф. Султанбекова, «в лихие девяностные» он «прошел, как и все, путь от “миллионера” до “маргинала”»: «Выручали гранты. Многие стали тогда в какой-то мере “детьми капитана Гранта”. Особенно помогал фонд Сороса. Тогда появились понятия “соровский профессор”, “соровский учитель”»Из интервью Султанбекова Б.Ф.. Очень проникновенны рассказы Л.П. Бессоновой и А.В. Шаровой. Для обеих характерен случай из жизни, когда были годы, в течение которых приходилось работать на пяти работах одновременно. А от чтения интервью Бессоновой у меня сложилось впечатление, что ей было стыдно признаваться в том, насколько мало она зарабатывала в 1990-е.

А.В. Шарова вспомнила про коллегу, который вынужден был работать охранником на стоянке, сама же преподавательница чем только ни занималась: и написанием сценариев для программ на телевидении, и экскурсиями для иностранцев по Москве. Во всей этой ситуации, когда приходилось так много работать, чтобы обеспечить семью, возникла ситуация большого количества недописанных диссертацийИз интервью Шаровой А.В.. На историческом направлении не хватало денег на археологические поездки, на технических специальностях не могли обновить оборудование лабораторий (например, такая ситуация была в МИЭМе). ВУЗы, у которых были конфликты с властями, могли недополучать финансирование из бюджета, и тогда делать было нечего, например, в РГГУ в начале 1990-х были зимы, когда вообще не работало отоплениеТам же.. И это все было отнюдь не единичными случаями или исключениями из правил, это были массовые повсеместные явления.

III.3 Университет - бизнес, который приносит доход

Я не нашел ни в одной публикации даже и намека на теорию, которая выдвигается ниже, в какой-то момент эта часть курсовой рассматривалась ее ядром, самым главным и основным посылом. Описание этой характеристики стоит начать с нескольких общих вещей. Эта черта выходила из того ментального слома, который произошел в головах людей. Здесь можно сказать о том, что происходившее в обществе начало отражаться и на университете тоже. Следующая тенденция - это идеальный пример такого перенесения отношений между людьми на университетскую среду. В 1990-е годы в обществе повсеместно стал процветать культ денег, которые становились определяющим фактором в жизни большинства. То, что потом исследователи элегантно назовут «культурой потребления».

Везде крутились деньги. Многие к ним стремились, многие их желали, многие хотели их тратить и жить по-королевски, как те, которые ходят в малиновых пиджаках и ездят на BMW и Mersedes. Конечно, это не могли обойти стороной высшую школу. Хотелось бы ввести небольшую конструкцию, отражающую суть тенденции: университет в данном контексте я понимаю, как бизнес, ректора - как управляющего этим бизнесом (генеральный директор компании или главный менеджер, не имеет значения), а ученый совет - совет главных акционеров (или же совет директоров). Суть этой модели довольно проста: университет в 1990-е годы, как уже неоднократно подчеркивалось выше, буквально выживал, поэтому человек, который его возглавлял, должен был быть успешным бизнесменом с точки зрения организации. Иначе университет мог оказаться в долгах или просто окончить свое существование. При этом важность такого звена, как ученый совет, заключается в том, что должность ректора в те годы стала выборной, о чем пишет А.И. Аврус: «На основе новых уставов во многих университетах в середине 90-х годов прошли первые выборы ректоров на альтернативной основе»А.И. Аврус. История Российских университетов. Очерки. - М.: Московский общественный научный фонд, 2001. С. 70..

Ученый совет, как совет главных акционеров большей компании, выбирал среди кандидатов того, кто смог бы успешно развивать этот бизнес, расширять и приносить прибыль, в том числе, своим акционерам (членам ученого совета). И дело даже не в том, что в руках ученого совета было много власти. Как показывает интервью А.В. Шаровой, все назначения были формальными, а дело в том, что для успешного продолжения карьеры ректора, ему нужно было постоянно «подкармливать» свой ближний круг, иначе его бы тут же сместили. Такое понимание структуры управления университета значительно упрощает понимание причин многих вещей, связанных с университетом. Все это выглядит довольно просто и понятно - оно так и есть.

Сквозь призму этой схемы я постараюсь пояснить многие характерные черты того времени. Для начала стоит оговориться, правда, что многие преподавателиШарова А.В., Уваров П.Ю., Бессонова Л.П, Кобрин К. согласны с таким пониманием деятельности ректоров. Итак, для начала, упомянем три фактора, о которых в дальнейшем пойдет речь: появление мест на контрактной основе, появление филиалов, появление негосударственных учебных заведений. Начнем с первого. Принятые в 1991 году «Основы законодательства о занятости» поощряют договорные отношения в ВУЗАх. Здесь начинается наша история. По данным сайта статистики российского образования к 1992 году их было около четверти от всей массы. И эта цифра продолжала расти с каждым годом. Платные места восстанавливали недостаток финансирования и помогали университетам жить дальше, а многим даже расширяться. Об этом говорит А.Ю.Сизова: «А так эта была проблема всего высшего образования, и РГГУ в частности. Очень низкое бюджетное финансирование, университет живет на платном образовании»Из интервью Сизовой А.Ю..

Рекордсмен по стоимости диплома Московский коммерческий институт: пятилетний курс международных экономических отношений здесь стоит 40 тысяч рублей. В какой-то момент власти попытались прикрыть эту «кормушку», выпустив новую редакцию Закона «Об образовании» в 1996 году. В нем было требование, устанавливающее квоту на платный прием в размере 25%, но оно не соблюдалось в большинстве вузов, порой квота составляла 60-70% набора. Трудно представить, сколько на этом было заработано денег!

Однако стоит заметить, что первые наборы платников, судя по всему, были отличнымиТак считает Бессонова Л.П. и полностью оправдывали ожидания. Например, А.В. Шарова вспоминала: «У нас в РГГУ наш первый набор платных студентов все факультеты потом долго вспоминали. Это были самые блестящие студенты, потому что это были те, кто обычно недобирал на вступительных экзаменах полбала, один балл. То есть, это были очень хорошо подготовленные ребята. А тут те, кто раньше пролетали, получили шанс учиться. Естественно, большинство семей этим воспользовались. Это был совершенно фантастический курс. Во-первых, они изначально были сильными. Во-вторых, они стремились доказать, что ничуть не хуже тех, кто поступил на бюджет. Они учились, как звери. И потом очень долго преподаватели вспоминали этот набор, как один из лучших. Те, кто поступили на бюджет, просто учились, а эти так трудились, и дальше началось такое соревнование, где один тянулся за другим, великолепный был курс»Из интервью Шаровой А.В..

Но потом краски сгустились. Платников во многих ВУЗах просто нельзя было отчислять. Например, Л.П. Бессонова вспомнила про коллег, которые просто бежали из коммерческих университетов, потому что «даже обидеть нельзя студентов, ибо он приносит доход»Из интервью Бессоновой Л.П.. С этим согласна и А.В. Шарова, и П.Ю. Уваров. Со временем на эти места шли те, у кого были деньги, и кому просто нужен был диплом. А для ВУЗа это был важный источник заработка.

Следующим моментом, который хотелось бы рассмотреть - это открытие филиалов в городах поменьше только с платными местами, и с их помощью содержание, так сказать, «метрополий». На деле выходило, что головной университет собирал деньги из своих «колоний», дабы главы «метрополии» могли хорошо жить.

В середине 1990-х годов в стране действовали 109 филиалов вузовВысшее образование в России: 1998. Краткий стат. сб./ЦИСН. - М., 1998.. Все эти филиалы в деревнях и поселках городского типа переделывали из местных ПТУ. Например, такой практикой занимался Московский университет им. С.Ю. Витте, открывающий постепенно с 90-х годов филиалы во всех больших российских городах; МГПУ, открывший филиал в 1997 в Самаре; МГУТУ, открывший филиалы в 18 городах России, среди которых Унеча, Темрюк, Серпухов, Светлый Яр, Орехово-Зуево, Мелеуз, Конаково; МГОУ имени В.С. Черномырдина, открывший филиалы в таких небольших городах, как Губкино, Коломна, Подольск, Рязань, Чебоксары, Чернигов, Александров, Волоколамск, Воскресенск, Кропоткин, Кулебаки, Нижневартовск, Новый Уренгой, Ногинск, Ноябрьск, Перевоз, Сафонов, Смолеснк, Шатура, Прокопьевск. Большая часть из этих «городов» не имеет и ста тысяч жителей, а некоторые и десяти тысяч!

Можно приводить примеры до бесконечности, но кажется, что уже этих достаточно, чтобы отразить всю суть филиалов, как способа заработка для головного ВУЗа. Очень верно замечает Кобрин: «В результате все ПТУ и техникумы превратились, как минимум, в лицеи и колледжи»Кобрин К. Культурная революция в провинции. [Электронный ресурс] URL: http://www.strana-oz.ru/2002/8/kulturnaya-revolyuciya-v-provincii Дата обращения: 03.05.2015. Можно добавить, что во многих местах, они превращались сразу в университеты. За все эти два десятилетия я не смог найти ни одного интервью, где бы ректор даже намекнул на нечто подобное, еще бы, кто станет в этом публично признаваться. И только недавно упомянул в своем интервью первый проректор Сибирского Федерального университета В. Колмаков такие слова: «В 1990-е годы, когда нужно было выживать, очень многие вузы открыли филиалы»Интервью первого проректора СФУ В. Колмакова [Электронный ресурс] URL: http://newslab.ru/abitura/news/273618 Дата обращения: 15.10.2014.

Если посмотреть на стоимость обучения в этих университетах, то можно убедиться в том, что филиалы стоят дороже местных ВУЗов, однако привлекают абитуриентов громким названием столичной высшей школы и зарабатывают на потоке людей, желающих потом переехать в Москву. Об этом говорят и П.Ю. Уваров, и К. Кобрин, которые указывают на многочисленные примеры реклам, которые вводили в заблуждение юных абитуриентов и их родителей, давая неверные представления. Более того, Кобрин выражается более жестко: «И, наконец, третий круг - десятки тысяч контор почти виртуальных, обучающих за небольшие деньги чему угодно, дающих уже все равно какие дипломы; контор, где цепочка "деньги - лекции - экзамены - диплом " эффективно сокращена до двухэлементной связи "деньги - диплом "»Кобрин К. Культурная революция в провинции. [Электронный ресурс] URL: http://www.strana-oz.ru/2002/8/kulturnaya-revolyuciya-v-provincii Дата обращения: 03.05.2015.

Это свидетельство можно дополнить рассказами студентов самарского филиала МГПУ про то, что возможность переехать в Москву почти минимальнаИнтервью 30 студентов филиала МГПУ в Самаре, взятые самостоятельно.. Думаю, что, если провести аналогичный опрос и в других филиалах, картина будет аналогична. Здесь, конечно, нужно привести какую-ту цифровую раскладку, из которой стало бы понятно о ценах в филиалах. Но при проведении исследования я столкнулся с серьезной проблемой. Во-первых, сами университеты на своих сайтах подобных цифр не оставляют почему-то (это риторический вопрос, ответ, думаю, всем понятен), а люди, которые там когда-то обучались уже и не помнят конкретных цифр, как из-за давности лет, так и из-за кризиса 1998 года и деноминации рубля последовавшей позже, но при этом большинство единогласно подчеркивает, что цены были высоки. Нельзя забывать и о большом количестве разных курсов для абитуриентов, школ для старшеклассников, которые существовали и продолжают существовать при университетах, основная масса которых являлась платными. Это был еще один способ успешно развивать свой «университетский бизнес».

Еще одним источником заработка была аренда зданий и помещений в университетах, переданных им государством в безвозмездное пользование. По оценкам Госкомимущества, в 1995 году до 70 % вузовских площадей сдавались в аренду, из них 95 % нелегально или полулегально. В то же время яркой и показательной является статистика, отражающая количество студентов, проживавших в общежитиях. В 1991-1992 годах 767602 студентов жили в общежитиях, а в 1997-1998 582030Высшее образование в России: 1998. Краткий стат. сб./ЦИСН. - М., 1998.. То есть пространство, которое могли занимать почти 200000 студентов, оказалось никем не занятым, по крайней мере, официально! Это явно намекает на то, что университетская площадь расходовалась нецелевым способом. Вновь стоит привести слова Кобрина, который очень жестко, но справедливо прокомментировал эту практику: «В конце 1991 года вузам принадлежало огромное количество больших и чаще всего - вполне годных к эксплуатации зданий, многие из которых находились в городском центре. Это сыграло отчасти счастливую, отчасти - роковую роль. Сдав от четверти до половины помещений <…> очевидно, что большая часть этих заработанных средств была просто украдена. Вещь для России обычная, ничего особенного. Хуже другое: за материальной коррупцией последовала коррупция моральная - руководство вузов стало стремительно криминализироваться»Кобрин К. Культурная революция в провинции. [Электронный ресурс] URL: http://www.strana-oz.ru/2002/8/kulturnaya-revolyuciya-v-provincii Дата обращения: 03.05.2015..

И здесь же надо добавить, что криминализация происходила в конкретном русле: руководство становилось некой «университетской мафией». Например, частой становится история, когда ректор к себе в круг приближенных собирает всю свою семью: и брата, и сестру, и жену, и детей, и дядю, в общем, всех. Это подтверждают интервью П.Ю. Уварова и А.В. Шаровой. И подобные «команды» начинают жить на благо себе, а не на благо преподавательской корпорации и студентов. Хотя замечание А.В. Шаровой справедливо касательно того, что опасность была только в том, что вся эта «мафия» занимала должности, связанные с зарабатыванием денег, с финансированием университета, что, в общем-то, логично. И очень важны в этом смысле описания А.В. Шаровой и К. Кобрина касательно восприятия данной истории преподавателями. Ректорские кабинеты были обставлены приличной мебелью, в проректорских сидели скучающие секретарши, которые играли на компьютерах, в деканатских холодильниках всегда присутствовало и шампанское, и коньячок, а рядовые преподаватели должны были одновременно на двух-трех работах быть, чтобы хоть как-то содержать семью. Это все ярко бросалось в глаза. Безусловно, это крайне удручающая картина.

Наконец, хотелось бы описать распространение частных высших учебных заведений. Первые негосударственные образовательные учреждения в системе высшего профессионального образования появились в России еще в 1991 году, но по-настоящему широкий размах их открытие обрело после принятия Закона РФ «Об образовании» (июль 1992 года) и новой Конституции РФ. Эти документы предусматривали создание и равноправное функционирование образовательных учреждений различных организационно-правовых форм. А в Законе «Об образовании» впервые появилось понятие «негосударственные образовательные учреждения». Как говорит Степанов: «В начале 1991 года в России в стадии регистрации находилось 45 негосударственных вузов, в 1992 году их было уже 92, в 1994 году 141 вуз имел лицензию, в 1995 году - 363»Степанов В.И. Проблемы становления и развития негосударственного сектора высшего образования в России: монография. - Барнаул: изд-во Алт. ун-та, 2004. - с. 70..

Эта статистика лучше всего остального характеризует тотальное распространение частных университетов. Как и в случае с государственными университетами, некоторые руководители негосударственных образовательных учреждений значительные денежные средства, полученные как оплату за образовательные услуги, вкладывают в приобретение недвижимости, оформляют ее на себя, а небольшую долю передают образовательному учреждению. Как пишет тот же Степанов: «Имеются случаи подачи в рекламе недостоверной, неправомерной или вводящей абитуриентов в заблуждение информации»Там же, с. 142.. Не менее интересна статистика, которую он приводит: «Прием в негосударственные образовательные учреждения с 1995 по 2000 г. возрос в 2,9 раза. <…> В этот же период государственные вузы увеличили прием студентов с полным возмещением затрат на обучение более чем в 5 раз (с 93,5 до 553,5 тыс. человек). Фактически более 50% студентов поступили в вузы страны на тот момент на платной основе» Там же, с. 96.. Во-первых, она показывает тотальное увеличение роста студентов, учащихся в коммерческих ВУЗах, а с другой стороны, еще более резкий подъем студентов-платников в государственных ВУЗах.

Совокупно эти цифры выглядит ужасающими, учитывая, размеры оплат, и сколько, в итоге, на этом зарабатывала «университетская мафия». Самое интересное, что коммерческие университеты тоже открывали свои филиалыТам же, с. 141 в большом количестве. Очевидно, что качество подготовки в таких учебных заведениях вызывает большие сомнения. Особенно с учетом того, что некоторые филиалы вели свою деятельность без соответствующих лицензийТам же.. Собственно говоря, те самые доктора научного коммунизма (о которых говорилось выше), станут основным преподавательским составом в подобных заведениях. А хорошие преподаватели побегут через пару лет деятельности из частных университетов из-за невообразимых условий работы, в которых нельзя выгонять, ставить плохие оценкиИз интервью Бессоновой Л.П., Шаровой А.В. и вообще студенты, чуть ли ни как небожители воспринимаются.

Также надо указать, что новая редакция закона «Об образовании» 1996 года предусматривала лимит на прием студентов в государственные вузы на платной основе (о чем уже говорилось выше), тем самым простимулировав еще сильнее увеличение количества частных вузов. Причем теперь ведущую роль в их организации стали играть государственные вузы, что доказывает мою мысль о том, что все это было лишь способом заработка. Статистика, в этом смысле, колоссальная и полностью отражает мои выводы: с 1996 года почти 50% негосударственных образовательных учреждений создавалось на базе государственных вузов.

Открытым остается вопрос - нужны ли они были, потому что ни один из частных университетов так и не стал в один уровень хотя бы с топовыми ВУЗами России. Несмотря на заверения их «советов акционеров» и «генеральных директоров», выпускники с их дипломами не пользуются популярностью на рынке труда и окончание этих университетов отнюдь не гарантирует большой зарплаты или хотя бы просто рабочего места. Самое интересное, что многие из таких ВУЗов осознанно не публикуют статистику по выпустившимся студентам и кто и куда устроился, они только пишут в информации для абитуриентов на сайте, что по окончании будет шанс устроиться во многие компании и стать невероятно успешным человеком по жизни. На самом деле, такой шанс существует и без поступления в такие университеты. Но в 1990-е это было в новинку, люди гнались за громкими названиями, рекламой, в которой рассказывалось о счастливом будущем после окончания частного университета, поэтому все, кто мог себе позволить обучение в них, шли туда.

Об этом можно судить исходя из статистики сайта статистики российского образованияКоличество негосударственных высших учебных заведений (на начало учебного года) [Электронный ресурс] URL: http://stat.edu.ru/scr/db.cgi?act=listDB&t=2_6_1v&ttype=2&Field=All Дата обращения: 20.06.2014. На ней отлично видно, что, например, количество студентов, обучающихся в частных университетах, увеличилось почти в два раза за год с 1993 по 1994 года. Такое заведение также являлось, в первую очередь, бизнесом, который должен был приносить прибыль своему владельцу.

В итоге, мы имеем следующую картину на 1998 год: на территории РФ действовало 580 государственных высших учебных заведений и 334 негосударственныхВысшее образование в России: 1998. Краткий стат. сб./ЦИСН. - М., 1998.. Комментарии, в данном случае, кажутся излишними. Хотя для полного понимания, что все это было лишь только заработком, можно еще обратиться к такой статистикеТам же.: в среднем конкурс по всем направлениям (число заявлений о приеме на 100 мест) на протяжении 1990-х годов варьировался от 130 до 170. Это означает, что приблизительно 2 из 3 студентов (а то и больше) обязательно зачислялись, независимо от своих результатов на вступительных экзаменах. Эти цифры очень показательны в том смысле, что доказывают избыток университетов. А это опровергает тот факт, что открытие филиалов и новых платных мест велось для улучшения системы образования, ибо высших образовательных учреждений и так было очень много!

Глава III. Коррупция

Пожалуй, самая острая черта того периода, потому что фактически доказать ничего невозможно без публичного признания вины или же обвинительного акта суда. Выходит, что целая глава в моей курсовой посвящена сбору слухов и домыслов. Но факт заключается в том, что это было. И отрицать это бессмысленно. Вопрос остается только в том, чтобы выяснить, где это было, потому что размеры не так важны. Интервью с преподавателями позволили выявить много свидетельств, которых не найдешь в официальных изданиях.

Тот же Кобрин представил эту проблему с двух сторон: «Мэры из бывших киномехаников в три года стали заканчивать исторические факультеты (сплошные пятерки в зачетки и почетная грамота по окончании), автомобильные дилеры удостоились академических званий honoris causa, а некоторые губернаторы, наиболее просвещенные и тщеславные, даже защитили по докторской диссертации. А потом и академиками стали, благо в каждом из новых лицеев и университетов завелось по своей академии. <…> Есть у нынешнего провинциального деятеля высшего образования еще один (порой главный) источник дохода. Взятки. Их спектр простирается от невинных бутылочек-конфеточек до вполне осязаемых и почтенных сумм. Я не преувелчиваю: нынешняя российская система образования тотально коррумпирована; более того, отчасти сама цель ее существования (после того как государство унизило ее до нищеты) - получение дохода от коррупции»Кобрин К. Культурная революция в провинции. [Электронный ресурс] URL: http://www.strana-oz.ru/2002/8/kulturnaya-revolyuciya-v-provincii Дата обращения: 03.05.2015.

П.Ю Уваров во многом согласен с этими свидетельствами Кобрина: «… коррупционная составляющая огромна. <…> Вот то, что я знаю - это почти исключительно в карман если не самому ректору, то его ближнему кругу. Совершенно нормальной становится ситуация, когда ректор "держит подле себя" всю семью»Из интервью Уварова П.Ю.. Эти мысли, с одной стороны, подтверждают масштаб проблемы, а с другой указывают на то, что уже было сказано выше. Можно заключить, что коррупция напрямую была связана с бизнесом, и тоже считалась одним из источников дохода. Л.П. Бессонова открыто говорит о случае на ее кафедре, когда «два преподавателя засветились»Из интервью Бессоновой Л.П., однако, у них получилась успешная борьба, и те «провинившиеся» покинули стены МИЭМа. А такая история далеко не частый случай, как показывает интервью А.В. Шаровой, ведь за подобные высказывания могли просто выгнатьИз интервью Шаровой А.В. . В то же время ученый подмечает: «Честно могу сказать, что среди своих коллег я не знаю людей, которые бы брали взятки, хотя и не могу отрицать, что этого не было. Наверняка кто-то брал, и наверняка кому-то давали. <…> Я могу сказать, Олег, что большинство зарабатывало честно. <…> Другое дело, что ткнуть и сказать, что этот брал, не получается. Наверное, в таких специальностях, как экономисты, юристы, менеджеры, было больше взяточничества»Там же..

Конечно, без проведения следствия, эти заключения имеют статус слухов. При общем низком уровне жизни среди преподавателей, врят ли многие из них брали взятки. Если бы брали, то жили бы иначе. Также надо отметить, что взяточничество было способом получить «отлично» на зачете, поступить в университет, купив место. Еще это касается защиты кандидатских и докторских диссертаций. Вспомним недавнюю череду разоблачений в Москве, когда вдруг выяснилось, что многие чиновники имеют фальшивые диссертации. Недавно я брал интервью у А.А. УстиновойИнтервью Устиновой А.А.., которая говорила о том, что в 1990-е годы резко увеличилось количество аттестационных комиссий, из-за чего их стало труднее контролировать, поэтому уровень диссертаций и снижается, по ее мнению.

Это можно объяснить и по-другому: увеличение комиссий и отсутствие должного контроля со стороны властей привело к увеличению возможности фактов коррупции и появления кандидатов и докторов наук низкого уровня. Ведь потом эти специалисты шли работать в Академию Наук или в университеты. С этим согласен П.Ю. Уваров: «Другое дело, что с постепенным общим падением писать диссертации тоже стали хуже, то есть они тоже начинали халтурить. И последнее разоблачение даниловского совета связано с тем, что они докатились до того, что они даже не писали статьи, нужные для ВАКа, они их просто придумывали»Из интервью Уварова П.Ю.. Собственно говоря, это был единственный способ, с помощью которого можно одновременно осветить законно проблему коррупции в высшем образовании в 1990-е годы, а с другой стороны уделить ей хоть какое-то внимание, дабы не оставить свое исследование неполным (незавершенным).

Глава IV. Отношение общества к университету

В советское время, так или иначе, но университет был билетом в жизнь, окончив его, человек гарантировал себе существование до конца жизни, потому что был обеспечен стабильной работой и зарплатой. Как и в других сферах, в отношении общества к университетской корпорации в 1990-е годы происходит аналогичный слом.

IV.1 Университет ради «корочки»

Принятые в 1991 году «Основы законодательства о занятости» также отменяют государственное распределение выпускников ВУЗов. Теперь не работа ищет человека, а человек ищет работу. Теперь университет более не гарантировал своим воспитанникам «куска хлеба». Очень показательная современная поговорка: «все будут сдавать на работу "ксерокопию" диплома, и она у всех будет одинаково черная».

В это десятилетие ВУЗы, как кладезь информации, как место, куда стремились поступить, превращаются в некоторую обязаловку. Если хочешь быть полноценным членом общества - должен иметь диплом. Безусловно, отмена распределения не являлась здесь главным фактором, но одним из весомых - однозначно. Сильное увеличение количества университетов еще одна важная причина изменений, теперь, когда каждый второй (а то и больше) мог получить диплом, как-то в такой ситуации престиж высшего образования снижается сам по себе, потому что больше не является наличие этого документа чем-то особенным. К тому же то, что происходило внутри этих университетов, однозначно не прибавляло вистов отношению в обществе к высшей школе. Ведь, все описанные выше характерные черты, они буквально громко кричали направо и налево: ВУЗы в кризисе, бегите оттуда, Вас там ничему не научат. А когда диплом «мнимой престижной профессии» (юриста, экономиста, менеджера), можно купить за деньги, не будет человек в здравом уме считать подобную организацию серьезной. Чего уж там говорить, если многие парни идут в университет, и даже в аспирантуру, чтобы откосить от армииВ интервью Уварова П.Ю., Шаровой А.В., Бессоновой Л.П.. Во всем этом разнообразии, плюрализме и свободе потерялась истинная ценность университета, который остался на задворках общество, как жизненный этап, который ни на что не оказывает влияние и его просто нужно пройти.

IV.2 Взаимоотношения преподавателей и студентов

Причем это отношение общества к высшей школе переходило и в общение между студентами и преподавателями. Стало больше нигилизма в среде студентов, свободы действий, можно было не ходить на лекции, перестали следить за дисциплиной, учащиеся становились все распущенней. Очень важным фактором в данной ситуации оказывается размер стипендии. Например, П.Ю. Уваров заметил: «В мое время потерять 40 рублей стипендии, получив тройку, это все-таки существенно. Потерять 1000 рублей в 1990-е - можно и пережить, тем более, почти все где-то подрабатывали. А в 1990-е еще было много ниш, рынок не заполнен, то было даже частой история, когда студент приезжал на машине и был намного состоятельнее своего преподавателя, и не только, потому что у него родители богатые, а просто он где-то как-то заработал. Естественно, что из-за всего этого университет уже не был столь важным место для учащихся»Из интервью Уварова П.Ю..

А с этим приходит и новое веяние, когда преподавателя больше не воспринимались, как ценный почти уникальный источник знания, которого нужно во всем слушаться. Об этом говорит А.Н. Шапкина: «А так, честно сказать, в худшие советские времена преподаватель не чувствовал к себе такого пренебрежения, которое чувствует сейчас. От чиновников, от всех, от кого он зависит. В советское время нас служить призывали, нам говорили, что вы формируете человека, вы душу воспитываете. Сейчас этого не говорят»Из интервью Шапкиной А.Н.. С этим соглашается А.В. Шарова: «Я могу Вам сказать, что пришел неожиданно год, когда я вошла в аудиторию, и студенты не встали, причем это было одновременно на самых разных факультетах. <…> После этого стало понятно, что произошли какие-то глубокие изменения. <…> Изменилось отношение к преподавателям: вот этот водораздел преподаватель - студент, когда преподаватель видится, как некое высшее существо, да, он прекращал существование. И расстояние между преподавателем и студентом сокращалось»Из интервью Шаровой А.В.. С последним высказыванием выражает в своем интервью солидарность И.Н. Данилевский. И, наконец, финальными словами хочется привести цитату А.Л. Камалова: «Вообще историки превратились в эти годы из идейной элиты советского общества в ненужных людей»Из интервью Камалова А.Л..

Заключение

Мое исследование показало, что, как и всегда в истории у проблемы нет единого решения, как нет и одной причины. Ни плохое управление, ни плохая финансовая ситуация не являлись единственными аспектами той эпохи. Безусловно, разные люди, как это обычно бывает, по-разному оценивают события, а также уделяют причинам разную степень внимания, делая одни более важными, а другие менее. Я не предлагаю пути решения проблем, но четко разграничив разные аспекты высшего образования 1990-х годов, указав конкретные проявления плохого и хорошего в ту эпоху, я сделал первый шаг на пути преодоления кризиса высшей школы сегодня, ибо все то, что я описал, имеет прямое и непосредственное влияние на 2000-е годы. Теперь, когда мы знаем, что послужило причинами того, что мы наблюдаем сейчас, мы можем с легкостью составить проект реформ, которые уничтожат эти тенденции в нашем обществе.

Благодаря проведенному исследованию удалось составить портрет российского университета таким, каким его представляют разные стороны-участники процесса формирования новой высшей школы в 1990-е годы. На основе анализа нормативно-правовых актов государственных структур выяснилось, что внутри деятельности самих законодателей крылось немало противоречий, которые выражались в самых разных аспектах. Разные министерства не могли с точностью определить, какую сторону университетской жизни каждое из них контролирует. Из-за этого появлялось большое количество указов, законов, постановлений, которые не просто были одинаковыми, а часто взаимоисключали друг друга. Однако не только функционал был неоднозначным, сами чиновники по сложившейся традиции не могли долгое время пребывать на одном месте. Это порождало незнание реальной обстановки в стенах университета, отсутствие четкой линии реформ, большое количество споров между противоборствующими политическими группировками.

Вся эта «законодательная вермишель» оставила высшую школу на собственное попечение. И здесь на авансцену исторического исследования выходит конструкция «университет как бизнес», которая удобно и понятно разъясняет многие стороны жизни ВУЗов 1990-х годов. В рамках этой теории становятся ясны причины массового распространения таких явлений, как платное высшее образование, негосударственные учебные заведения, филиалы. Данная концепция удобно еще и тем, что позволяет более глубоко и полно понять роль ректоров в ту эпоху, а также их отношения с университетским окружением. Обучение, ставшее тогда образовательной услугой на продажу, полностью уничтожила те университетские структуры, которые породил Советский Союз.

Однако часто за всеми этими внешними признаками оставалась без внимания жизнь рядового российского преподавателя в последнее десятилетие XX века. К сожалению, интервью не имеют той репрезентативности, которая присуща социологическим опросам. Безусловно, нельзя говорить о непоколебимой объективности полученных выводов, ибо среди опрошенных преподавателей фактически есть представителя только чуть более десятка ВУЗов. Это далеко не самая большая выборка, которой можно было добиться. Но с учетом того, что многие из этих ученых лишь в 2000-е годы перебрались в Москву, а старт их карьеры в провинции приходится именно на 1990-е, можно с уверенностью сказать, что мы узнали достаточно много о том, какой была тогда высшая школа. Более того, только интервью присущ тот уникальный аспект, который отсутствует в социологических опросах, личный контакт с преподавателем. Это приводит к тому, что человек рассказывает о каких-то личных переживаниях, важных для него событий, он не отвечает сухими «да» или «нет», каждый ученый поделился с нами своим опытом. А именно в этом, на мой взгляд, заключаются истоки формирования полного портрета высшей школы 1990-х годов, в совокупности личного опыта отдельных индивидов-представителей университетской корпорации. Только с помощью интервью можно, по-настоящему, пережить ту эпоху, прочувствовать ее и приблизиться к истинному пониманию происходивших тогда событий.

Расхождений во всех этих представлениях очень немало. Для законодателя университет предстает неким абсолютом, в который нужно «влить» как можно больше перенятого с Запада опыта построения системы образования. Именно поэтому в актах встречается столько громких слов, в то же время в 1990-е годы высшее образование финансировалось по остаточному принципу. И в этом кроется одно из важнейших противоречий той эпохи. Одновременно с этим историки университетов не просто идут на поводу у чиновников, они погружаются в законы настолько глубоко, что все эти формулировки, содержащие слова из разряда плюрализм, свобода, гуманизация, гуманитаризация, становится для них как бы «повязкой на глазах», за пределами которой ничего не видно и ничего не существует. Я надеюсь, что мое исследование поможет снять эту «маску» и указать на огромное пространство источников и возможных исследований по той эпохи.

Преподаватель в рамках данной курсовой работы может выступать в качестве собирательного образа, который можно описать. В каждой цитате о размерах зарплаты, о трудностях жизни, о невыносимых бытовых условиях, о нехватке оборудования выражается этот портрет. У него не было многого, но было и хорошее, в первую очередь, свобода в преподавании. Когда я спрашивал ученых о том, можно ли было их назвать «творцами», то чувствовалось, как «загорались глаза», вспоминалась молодость, когда было много написано, много придумано, много сказано. И это тоже одна из важнейших черт той эпохи.

Моя работа наглядно иллюстрирует, что виновниками всего произошедшего являются не только чиновники, но и каждый представитель университетского сообщества (ректор, преподаватель, студент, не важно). Мы несем ответственность за произошедшее в науке и образовании: своим «молчаливым согласием» мы каждый день допускаем разброд и шатания. И это должно послужить нам уроком в дни сегодняшние, дабы не дать окончательно разрастись зернам невежества в нашем обществе!

Список использованных источников и литературы

I. Источники