Зарубежное регионоведение: методологические основы региональных исследований

Прагматический поворот, смещая когнитивный интерес с каузальности социальных отношений на казуальность социальных практик повседневности, предлагает специфический для него метод сравнения, получивший название «децентрирующего сопоставления». Этот метод, беря за точку отсчета именно единичное и уникальное в социальных практиках повседневности, сопоставляет социальные казусы, характерные для разных обществ, фиксируя в этих казусах их социокультурный опыт.

Тем самым сторонники прагматического поворота как бы занимают среднюю, или конструктивно-реалистскую, позицию в научном познании между такими альтернативными подходами, которые базируются, соответственно, на принципах социологизма, номинализма и конструктивного реализма. Социологизм постулирует первичность общества по отношению к индивиду; номинализм идет от индивида к обществу; конструктивный реализм соединяет сознание, поведение индивидов и социальных групп со средой их взаимодействия. Сторонники прагматического поворота, синтезируя феноменологический субъективизм и системно-структурный объективизм в социологии, открывают возможность нового взгляда на формирование социальных практик повседневности, функционирование социальных структур и содержание краткосрочных социальных процессов.

Таким образом, неоклассики считают, что ученый должен изучать не только индивидуальную реальность, т.е. уникальные и единичные действия и создаваемые ими факты социальной повседневности, но и надындивидуальную, т.е. социальные структуры, социальные институты и социальные процессы, целостный охват которых невозможен без определенных познавательных процедур, улавливающих изменение социальной реальности во времени и пространстве.

Неоклассики не согласны с постмодернистами в том, что в научном дискурсе отражаются только концепты и конструкты исследователя, а сама социальная действительность имеет весьма слабый референциальный статус. Неоклассики утверждают, что между социальной реальностью и взглядом исследователя на нее существует определенная связь. Поэтому они рассматривают проблему объективности научного познания в контексте диалога между исследователем и изучаемой социальной реальностью. Суть этого диалога заключается не только в том, что ученый постоянно «вопрошает» предмет своего исследования, но и в том, что социальный мир, который находится вокруг нас, и его видение, которое имеется в сознании ученого, постоянно конвергируются.

В этом плане научный диалог рассматривается неоклассиками как выражение онтологической сопряженности в научном исследовании объективного и субъективного, осуществляющейся посредством симу-лякров, или паттернов различного уровня. Эта идея базируется на представлении о том, что социальная реальность существует объективно, но научные знания о ней зависят не только от самой реальности, но и от тех паттернов как образов социальной реальности и когнитивных «призм», сквозь которые исследователи смотрят на нее в целом (макропаттерны) или на отдельные ее фрагменты (мезо- и микропаттерны).

В исследовательской практике паттерны - это теоретикометодологические предпочтения, позволяющие репрезентовать социальную реальность и презентовать представления о ней самого исследователя. Неоклассики полагают, что на социальную реальность можно смотреть сквозь призму разных паттернов. В этом плане паттерны равны, одинаково правомерны и самостоятельны, ученые их не столько выбирают, сколько предпочитают. Разнообразие паттернов создает проблемное поле напряженности в науке, порождая научные дискуссии как важнейшее условие ее саморазвития.

Неоклассики исходят из возможности объективного познания социальной реальности, т.е. адекватной ее интерпретации, и эта возможность рассматривается ими как поиск научной истины. В связи с этим неоклассики считают, что стремление к научной истине является атрибутом научного исследования. Однако поиск такой истины, задающей стратегический ориентир в деятельности ученого, представляет собой, по мнению неоклассиков, процесс достаточно проблематичный. Это обусловлено тем, что если представлять познание как «отражение» социальной реальности, то это «отражение» далеко не похоже на зеркальное. Наука, «отражая» социальную реальность, создает идеальные понятийные системы и теоретические конструкции, которые обладают собственной логикой построения, отличной от строения предметных полей исследования, что определяет пределы адекватности теоретических моделей социальной реальности.

Проблематичность адекватной (полной и точной) реконструкции социальной реальности проявляется также в теоретическом плюрализме, который обусловлен тем, что социальные теории являются различными интерпретациями доступных научных фактов. Каждая из них, являясь реконструкцией и объяснением под определенным углом зрения некоторого множества этих фактов, может представляться противоречащей другим реконструкциям и не может претендовать на статус научной истины. Однако вся совокупность научных реконструкций, воссоздавая все более многообразную картину социальной реальности, может претендовать на адекватность и статус научной истины.

Таким образом, неоклассики, как и все объективисты, оперируют корреспондентной концепцией научной истины. Однако истина у них всегда контекстна и констатируется при условии принятия методологических постулатов, на основе которых сконструирована конкретная исследовательская ситуация. В целом вопрос о том, что считать истиной в науке, неоклассиками переводится в плоскость представлений об эвристических возможностях ее различных эпистемологических образов, содержащих определенные критерии научности и отвечающих при этом требованиям современных мыслительных коммуникаций.

Придавая большое значение теоретизированию в научном исследовании, неоклассики считают самой продуктивной теорию среднего уровня как точку пересечения теоретических умозаключений и эмпирических обобщений. Специфика теорий среднего уровня состоит в том, что они носят вероятностный характер и являются по своей природе объективно-субъективным знанием. Объективным в том плане, что его основой выступает социальная реальность, на которую направлена познавательная активность исследователя с целью ее реконструкции. Субъективным в том отношении, что это знание является продуктом интеллектуальной деятельности познающего. Неоклассики, отказываясь от принципа «нейтральности» субъекта научного исследования, большое значение придают деятельности самого ученого. Поэтому неоклассики, признавая объективность научного исследования, не отрицают и его субъективности. Они отводят субъективности эвристическую роль в первую очередь при выборе исходных методологических оснований научного исследования, что, в конечном счете, обнаруживается и в контекстном содержании научной истины.

Под влиянием постмодернистов неоклассики в научном исследовании большое значение стали придавать текстам и поэтому предлагают компромиссный взгляд на социальную реальность. При этом, они отмечают, что социальная реальность как объект научного исследования существует вне всяких текстов, однако предмет научного исследования скорее задается текстами, чем «внетекстовой» реальностью. Поэтому неоклассики, испытавшие определенное влияние постмодернизма, считают, что «реальное» существует независимо от наших представлений о нем и влияет на них. Но это влияние всегда осуществляется через научный дискурс, и поэтому социальная реальность является нам в дискурсивной форме, включающей все виды коммуникации.

В этой связи некоторые неоклассики отмечают «конструктивистский» перелом, наметившийся в научном мышлении. Ученые стали яснее осознавать, что вопросы, которые они задают в ходе исследования, понятия и теоретические конструкты, используемые как схемы интерпретации, накладывают глубокий отпечаток на реконструируемую ими социальную реальность. И в этом плане всякая научная реконструкция является в том числе и продуктом когнитивной деятельности ученого.

В соответствии со сказанным научное исследование можно рассматривать как процесс когнитивного моделирования социальной реальности. При этом различные научные конструкты и концепты как когнитивные ее модели представляют собой формализованные и структурированные представления, выраженные в символической форме. Любые когнитивные модели содержат некоторые ошибки в отношении воспроизводимого ими внешнего социального мира, которые обусловлены тем, что они упрощенно воспроизводят этот мир, постоянно выпуская из рассмотрения те или иные его аспекты, и за счет этого какие- то стороны моделируемого социального явления описывают и объясняют всегда неполно и противоречиво. Научные знания в виде различных теоретических конструктов и аксиологически нагруженных концептов, как неполные или противоречивые модели социальной действительности, в процессе коммуникации отчуждаются от их производителей и усваиваются индивидуальным сознанием потребителей этих знаний, что является основой виртуализации социальной реальности.

Таким образом, представители неоклассической модели научного исследования считают, что конструктивистское начало присутствует во всяком процессе познания, и познающий субъект не столько отражает, сколько конструирует социальную реальность. Однако в отличие от постмодернистов - радикальных конструктивистов, неоклассики занимают позицию конструктивного реализма, или феноменологического конструктивизма, преодолевая при этом оппозицию когнитивного объективизма и радикального конструктивизма. Представители конструктивного реализма рассматривают научное познание как такую когнитивную деятельность, которая предполагает взаимодействие исследователя, с одной стороны, с социальной действительностью, а с другой -ТЛ W W друг с другом. В рамках этих взаимодействий конструируются такие картины социальной реальности, которые в определенной мере соответствуют самой социальной действительности, но неизбежно несут на себе «почерк» познающего.

Разновидностью конструктивного реализма выступает конструктивный альтернативизм, согласно которому социальная реальность может интерпретироваться субъектами научного познания разными способами на основе «конструктивных альтернатив», или научных парадигм, позволяющих рассматривать одни и те же социальные явления с различных точек зрения.

Новый тип методологического сознания и научность региональных исследований

Под влиянием идей конструктивного альтернативизма в рамках неоклассической модели научного исследования происходит становление нового типа методологического сознания, актуализирующего вопрос о субъективном «мире» социального знания, в котором обнаруживает себя объективный «мир» социальной действительности.

Этот тип методологического сознания основан на представлениях о том, что: 1) социальная реальность сама по себе не дает никаких гарантий адекватности научного знания; 2) о социальной реальности можно говорить на разных языках, в контексте различных научных теорий, с учетом различных социальных перспектив; 3) в научном исследовании методология и ценностные ориентации ученого определяют, что может (или должно) быть наблюдаемо в «социальном мире»; 4) научное исследование, протекающее при определенных культурно - когнитивных условиях, обусловлено стилем научного мышления сообщества, к которому принадлежит ученый; 5) ученый, веря в целесообразность (или смыслосообразность) социальной реальности, создает ее когнитивную «картину» в виде системы когерентных понятий и логически непротиворечивых умозаключений так, что, будучи поставленной на место социальной реальности, эта «картина» посылает такие же личные его «послания», как и сама реальность; 6) научные знания как репрезентации социальной реальности не являются ее «репро - дукциями», «отражениями», поскольку эти репрезентации несут на себе «почерк» познающего; 7) научные знания, зависимые от культурно - эпистемологического контекста и социальной перспективы, имеют статус познавательных конструкций, они концептуально относительны, их нельзя априори защитить от скептических возражений; 8) ученый, создавший определенную «картину» социальной реальности, может утверждать, не опасаясь фактических опровержений, что он в действительности познал некую ее сторону, хотя это утверждение не может быть никогда прямо доказано.

На основе такого методологического сознания социальная реальность начинает встречать ученых в разных ипостасях, которые ученые выбирают для конкретной научной «встречи». В этом сознании преодолевается «жажда объективности» и формируется представление о том, что «социальный мир» становится социальной реальностью в соответствии с познавательным контекстом. В таких условиях научное знание приобретает онтологическую «скромность», оно утрачивает социальную реальность «саму по себе» в той мере, в какой эта реальность трансформируется в разные ее «картины», из которых ни одна не может быть признана единственно правильной.

В связи с распространением в научном познании конструктивистских представлений о том, что «социальный мир» становится социальной реальностью в соответствии с познавательным контекстом особую актуальность сегодня приобрел вопрос о критериях научности региональных исследований.

В теории познания в настоящее время можно выделить два основных подхода к рассмотрению этого вопроса: эпистемологический редукционизм, реализуемый в классическом идеале научности, и эпистемологический плюрализм, являющийся основой альтернативного идеала научности.

Представители классического идеала считают, что на базе наиболее развитой области научного познания можно создать универсальный эталон научности, который должен служить ориентиром для других областей научного познания (эпистемологический редукционизм). В рамках классического идеала научность рассматривается как совокупность эпистемологических принципов, обеспечивающих движение научного познания к содержательно-истинным результатам. В связи с этим основными критериями научности в исследовании выступают такие универсальные принципы, как интернализм, объективизм и фундаментализм. Интернализм означает, что исследование и его методологические стандарты должны быть независимыми от социокультурных условий познавательной деятельности и соответствовать универсальному эталону научности. Объективизм исходит из необходимости реконструкции социальной реальности такой, какой она есть на самом деле, независимо от культуры исследователя и его методологического сознания. С позиций объективизма научное знание, являясь результатом взаимодействия субъекта и объекта в познании, способно адекватно отражать социальную реальность саму по себе, т.е. быть истинным, и поэтому в научном знании не должно быть ничего того, что не относится к предмету познавательной деятельности. Фундаментализм предполагает, что научное знание должно быть достоверным и надежным, т.е. обосновано «фундаментальным» образом.

Основу альтернативного идеала научности составляет эпистемологический плюрализм, сторонники которого считают, что в научном познании в целом не может быть универсального эталона научности, и каждая научная дисциплина, в том числе и зарубежное регионоведение, должна вырабатывать свои критерии научности, исходя из специфики своего объекта и познавательной деятельности. Альтернативный идеал научности базируется на принципах экстернализма, плюрализма и антифундаментализм. Экстернализм проявляется в признании того, что социокультурный контекст оказывает существенное влияние на особенности научного мышления, цели и результаты научного исследования. Плюрализм, обосновывая множественность и эффективность частных эталонов научности, предполагает многовариантность научного познания и возможность создания различных картин социальной реальности. При этом признается нормальным, что у отдельного академического сообщества, придерживающегося определенной познавательной парадигмы, могут существовать свои критерии научности. Антифундаментализм означает, что в условиях признания социокультурной обусловленности научного исследования большое значение имеет не фундаментальная обоснованность социального знания, а эффективность в решении познавательных проблем.

Рассматривая проблему научности регионального исследования как особого рода когнитивную деятельность, надо исходить из того, что она обладает внутренней логикой и в силу этого поддается «рациональной реконструкции». Построение адекватной модели такого исследования в процессе его «рациональной реконструкции» позволяет выделить не критерии научности регионального исследования, а атрибутивные признаки его научности. Эти признаки, придающие региональному исследованию особую «методичность», обеспечивают, с одной стороны, преемственность в научно-исследовательской деятельности, а с другой - получение нового научного знания.

К таким атрибутивным признакам научности регионального исследования можно отнести: контекстуальность, рациональность, инновационность, стремление к истине, рефлексивность, актуальность, критичность, проблемность, предметность, методологизм, субъектность, фундаментализм, эмпиризм, теоретизм, концептуализм, фальсифика-ционизм.

Такой атрибутивный признак научности, как контекстуальность, означает, что региональное исследование обусловлено внешней средой как условием когнитивной деятельности его субъекта. Эти условия включают различные контексты, оказывающие существенное влияние на цели и результаты регионального исследования. Наиболее значимыми из них являются социокультурный контекст, определяющий его социокультурную специфику и связанные с ней типы рациональности и стили научного мышления, а также эпистемологический контекст, формирующий методологическое сознание субъектов познавательной деятельности.

Для того чтобы быть научным, региональное исследование должно быть рациональным. В настоящее время существуют разные подходы к пониманию рациональности в научном познании. В рамках одного из них рациональность - это «разумность», в рамках другого - это «целесообразность». Рациональность как «разумность» представляет собой конструкт, выполняющий роль эпистемологического обоснования научности познания, но не имеющий универсального объективного референта. Поэтому в теории познания выделяют классический, неклассический и неоклассический типы рациональности, на которых базируются, соответственно, классическая, неклассическая и неоклассическая модели научного исследования.

Рациональность как «целесообразность» также представляет собой конструкт, выполняющий роль обоснования научности социального знания, объективным референтом которого выступает научное знание инновационного характера. Поэтому инновационность знания, полученного с помощью научных методов исследования, является одним из основных атрибутивных признаков научности регионального исследования.

Региональное исследование - это такой вид когнитивной деятельности, результатом которой является принципиально новое знание, полученное при соблюдении принципов научности, легитимных для определенного академического сообщества. Субъект регионального исследования может получить новое знание, но является ли оно научным - это предмет не только его внутренней рефлексии, но и профессиональной экспертизы со стороны научного сообщества. Однако при этом следует подчеркнуть, что вердикт экспертов всегда будет относительным, поскольку всякая внешняя интерпретация когнитивной деятельности субъекта научного исследования носит гипотетический характер. Тем более, когда речь идет о таком субъекте, который осуществляет когнитивную деятельность в ином культурно-эпистемологическом контексте и придерживается других методологических ориентиров. Его методологическое сознание и индивидуальные смысловые контексты будут сильно отличаться от методологического сознания внешних экспертов- интерпретаторов. Научные значения и смыслы, которые субъект регионального исследования приписывает своим когнитивным действиям, могут существенно отличаться от того, которые приписали бы этим действиям внешние интерпретаторы. Может случиться так, что эксперты вообще не увидят в деятельности субъекта регионального исследования какого бы то ни было научного смысла.

Некоторые методологи, рассматривая рациональность как «целесообразность», считают, что научно-рациональной является та когнитивная деятельность, которая связана не только с получением нового знания, но и со стремлением в региональном исследовании к научной истине. Поэтому стремление к истине рассматривается ими в качестве одного из атрибутивных признаков научности регионального исследования. Однако сама истинность знания не может рассматриваться в качестве критерия научности регионального исследования: истинность - это тот предел научной познавательной деятельности, который позволяет преодолевать на пути к нему когнитивные заблуждения и ошибки. При этом, естественно, надо учитывать и те дискуссии, которые развернулись в настоящее время между сторонниками различных теорий на учной истины по поводу того, что такое истина. В частности, с позиций корреспондентной теории истины таким пределом выступает тождество научного знания и социальной действительности, с позиций когерентной теории - соответствие научного знания эталону научности, принятому в академическом сообществе, с позиций конвенциональной теории истины - соглашение между субъектами научного дискурса.

W ТЛ W

Региональное исследование - это когнитивная деятельность с рефлексией. В региональном исследовании рефлексия связана с определением его субъектом когнитивной стратегии, нормативных регуляторов познавательной деятельности, а также постоянным осмыслением познавательных действий. Таким образом, рефлексия в региональном исследовании выполняет проектную, нормативную и контрольную функции, а рефлексивность является одним из атрибутивных признаков его научности.

Региональное исследование начинается с когнитивного интереса, который, с одной стороны, является промежуточным звеном между когнитивной деятельностью и ее культурно-эпистемологическим контекстом, а с другой - выступает мотивом и интенцией этой деятельности, стремлением получить новое научное знание об определенном фрагменте социальной действительности. Причем знание актуальное, т.е. значимое, с одной стороны, для понимания этой действительности, а с другой - для развития определенной отрасли зарубежного регионове-дения. Актуальность регионального исследования также является атрибутивным признаком его научности.

Региональное исследование должно носить проблемный характер, придающий ему определенную целесообразность. Научная проблема - это вопрос, возникающий в методологическом сознании субъекта познавательной деятельности, отвечая на который он собирается получить новое научное знание. Научная проблема возникает в результате критического анализа существующей системы научного знания, сопровождаемого внешней рефлексией по поводу ее аутентичности, т.е. полноты и достоверности презентации изучаемой социальной реальности в этой системе.

Выявление неполноты научных знаний (когнитивных лакун), установление противоречий внутри существующей системы знания, а также противоречий между этой системой и представлениями субъекта регионального исследования, появление когнитивных сомнений - все это создает ситуацию интеллектуального напряжения, порождающего проблемное поле когнитивной деятельности. Поэтому критичность и проблемность являются атрибутивным признаком научности регионального исследования: если нет критики знания, то не может быть научной проблемы; нет проблемы - не может быть и научного исследования.

Постановка научной проблемы позволяет определить цель познавательной деятельности, ее задачи, задающие содержание предметной области регионального исследования. Поэтому предметность как конкретизация когнитивного интереса субъекта регионального исследования является атрибутивным признаком его научности.

Региональное исследование как особого рода когнитивная деятельность, направленная на получение нового научного знания, должно опираться на определенные средства. Одним из таких средств является методология, которая дает ответ на вопрос, каким образом можно получить новое научное знание. Методология регионального исследования - это способ решения познавательных задач и достижения его цели. Для каждого класса познавательных задач существует свой, наиболее эффективный способ их решения. Методологию научного исследования как способ решения познавательных задач ученый выбирает в зависимости от специфики этих задач и методологических предпочтений, поэтому методологизм является атрибутивным признаком научности регионального исследования.

С методологизмом тесно связан и такой атрибутивный признак научности регионального исследования, как субъектность, которая формируется в качестве экзистенциально-рефлексивного ответа на вызовы «чужой» когнитивной инаковости. Именно в процессе нахождения такого ответа обретается респонзивная (отвечающая) рациональность и формируется научная субъектность. В рамках такой рациональности формируется субъектная идентичность ученого, понимаемая как осознание им неповторимости и уникальности своего деятельностного потенциала в научном исследовании. Субъектная идентичность ученого - это его рефлексивная способность сопоставлять себя не только с «другими», но прежде всего с самим собой как субъектом профессиональной деятельности. Субъектность в региональном исследовании проявляется прежде всего в свободе научного творчества: ученый, преодолевая «когнитивный прессинг» методологических стандартов, присваивает себе право самостоятельно определять методологические основания своей научно-исследовательской деятельности и создавать личностноориентированные картины социальной реальности. Познавательная деятельность такого ученого носит проектный и конструктивный характер, а изучаемая социальная действительность становится такой, какой ее определяет ученый. Субъектный ученый - это представитель особого «креативного слоя» в науке, который способен создавать не столько новые научные знания, сколько новые способы их производства.

Научное знание должно быть обосновано фундаментальным образом, т.е. региональное исследование как когнитивная деятельность, направленная на его получение, должно опираться на репрезентативные источники эмпирической информации. Без аутентичной эмпирической информации не может быть регионального исследования, поэтому фундаментализм является атрибутивным признаком его научности. Репрезентативная эмпирическая информация является основой получения эмпирически верифицируемых научных фактов и научных описаний, фиксирующих внешние проявления социальных событий и процессов. Их понимание и объяснение возможно только на теоретическом уровне, выходящем за пределы эмпирической систематизации. Поэтому к атрибутивным признакам научности регионального исследования относятся эмпиризм и теоретизм.

Региональное исследование предполагает его концептуальную завершенность, т.е. презентацию результатов научного исследования в виде когнитивной его модели. Научная концепция представляет собой систему эмпирических, теоретических и аксиологических умозаключений, непротиворечивых и фундаментально обоснованных.

Атрибутивным признаком научности регионального исследования является также фальсификационизм, который выполняет функцию контроля научной адекватности различного рода теорий в зарубежном ре-гионоведении. Этот признак приобретает особое значение в условиях, когда на основе одного набора эмпирических данных разрабатываются несколько самостоятельных логически непротиворечивых научных теорий, каждая из которых обладает своим собственным понятийным аппаратом, определенным эвристическим потенциалом и претендует на охват большей предметной области.

Фальсификационизмсвязан с производством теоретического знания, адекватного как социальной реальности, так и способам когнитивной деятельности, принятым в академическом сообществе. Поэтому следует различать эмпирический фальсификационизм и методологический фальсификационизм.

В рамках эмпирического фальсификационизма научность регионального исследования состоит не в верификации научных теорий эмпирическими фактами, а в критике научных теорий путем их фальсификации новыми эмпирическими данными. В соответствии с этим задача ученого состоит не в подтверждении господствующих научных теорий новым эмпирическим материалом, а в обнаружении таких эмпирических фактов, которые не поддаются объяснению в рамках этих теорий. Такого рода эмпирические факты обнаруживают гипотетический характер существующих научных теорий и тем самым подвергают их фальсификации. В результате разрабатываются новые научные теории, которые или заменяют старые, или начинают сосуществовать наравне со старыми теориями, устанавливая, однако, пределы применимости последних.

В зарубежном регионоведении сегодня бывает очень трудно фальсифицировать альтернативные теории эмпирическим путем. В связи с этим следует прибегать к внеэмпирической фальсификации этих теорий на основе принципа методологического фальсификационизма, который связан с осуществлением методологического контроля за производством нового теоретического знания на основе атрибутивных признаков научности регионального исследования. Методологический контроль за производством нового теоретического знания - это контроль за средствами и действиями в научном исследования. Это - методологический контроль за аутентичностью источников эмпирической информации; адекватностью парадигмальных оснований задачам регионального исследования; когнитивными действиями, направленными на получение эмпирической информации и построение на ее основе системы эмпирических; контроль за действиями, направленными на получение теоретического знания и связанными с адекватностью объяснительных теорий (дедуктивный вариант), а также соответствием объяснительных теорий логике обобщения и классификации (индуктивный вариант). Установление аномалий в когнитивной деятельности исследователя, ее несоответствия атрибутивным признакам научности регионального исследования приводит и к фальсификации научной теории как его результата. Методологический и эмпирический фальсификационизм позволяет установить ненаучный характер тех или иных теорий в зарубежном ре-гионоведении или ограничить пределы, в рамках которых работают эти теории.

Синергетический подход в региональных исследованиях

Вызов сложности и неопределенности, которыми характеризуется развитие человеческого общества и локальных социумов в эпоху постмодерна, предполагает поиск таких методологических оснований научного познания, которые позволяют «безбоязненно смотреть в лицо сложности», соединяя и синтез, и анализ, не отказываясь от познания частей в пользу познания целого (Э. Морен).

В настоящее время одним из таких методологических оснований выступает синергетика, которую некоторые ученые рассматривают как новую парадигму научного познания в целом. Синергетика как теория самоорганизации сложных систем основана на идеях целостности объективной реальности и общности развития всех уровней ее материальной и духовной организации, а также научного знания о мире. Синергетика стремится к созданию универсальных моделей объяснения процессов, происходящих в сложных системах, раскрывая механизмы самоорганизации этих систем, независимо от природы составляющих их элементов. В этом плане синергетика стирает грань между природой и обществом, рассматривая их в качестве фенотипов одного генотипа - сложной системы. Поэтому синергетика стремится преодолеть «ущербность» дисциплинарного расчленения единого знания о мире и процессах самоорганизации в нем.

Синергетика, предлагая методологию изучения сложных динамических систем в процессе их самоорганизации, формирует такой стиль научного мышления, который способствует постижению не только социально сложного, но и социально неопределенного. В рамках этого стиля мышления, во-первых, обращается внимание на то, что процессы, происходящие в социальной реальности на макро- и микроуровнях, имеют одинаковую природу самоорганизации. Во-вторых, отмечается, что атрибутом социальной реальности как сложной системы выступает эмерджентность, т.е. несводимость свойств системы в целом к свойствам составляющих ее подсистем и элементов. Специалисты отмечают, что у сложных систем на определенном уровне самоорганизации могут возникать свойства, не сводимые к свойствам составляющих ее элементов. При этом они подчеркивают, что вывести регулярными методами свойства сложной системы из свойств ее элементов и особенностей их локального развития не удается (Н.Н. Моисеев).

В этом плане синергетический стиль мышления запрещает исследователю выводить свойства общества как сложной системы из свойств ее экономической, социальной или политической подсистем, а свойства надындивидуальной социальной реальности - из свойств индивидов или особенностей их локального взаимодействия.

Сложные системы являются открытыми, в них отсутствует жесткая детерминация и завершенность процессов. В связи с этим исследователь, изучая, например, общество как сложную систему, должен представлять его в качестве становящейся и непрерывно возникающей социальной реальности. Сложные системы существуют только на основе своей включенности в окружающий их мир. Такие системы, получившие название «вложенных», поддерживают свое существование, обмениваясь энергией и информацией с другими супер- и субсистемами, и в этом также проявляется открытость сложноорганизованного социального мира.

Сложные системы являются нелинейными. В синергетике нелинейность интерпретируется как возможность многовариантной эволюции сложных систем. Поэтому в синергетике произошел отказ от образа мира, построенного из элементарных частиц (кирпичиков объективной реальности), в пользу мира как совокупности нелинейных процессов, которые характеризуются альтернативностью и необратимостью развития, а также возможностью выбора в ситуации неопределенности.

В основе синергетики как теории самоорганизации сложных, нелинейных систем лежит идея внутренней всепроникающей связи, «всего во всем». Эта идея базируется на представлении о том, что в нелинейных системах мелкие, случайные детали, составляющие едва различимый фон, могут оказаться важными и проявить свою значимость, приводящую к большим, несравнимым с ними последствиям. Поэтому особенностью нелинейных систем является то, что при одинаковых приращениях внешних воздействий на сложную систему она может давать различную реакцию, зависящую от исходного своего состояния, в то время как реакция линейных систем зависит только от величины приращения такого воздействия. На этой особенности строится эффект управления сложными социальными системами: малые внешние воздействия на систему могут привести к большим последствиям и, наоборот, большие воздействия могут оказаться в управленческом плане ничтожными. Знание этого эффекта дает ученому возможность понять, почему, например, многие реформы не приводили к желаемому результату, несмотря на существенные затраты, и, наоборот, незначительные, казалось бы, события вызывали катастрофические социальные последствия.

Эволюция сложных систем - это ритмичный процесс самоорганизации, в основе которого лежит переход от неустойчивого состояния системы (хаоса) к относительно устойчивому (порядку) и обратно. Причем механизмы перехода от хаоса к порядку и обратно в сложных системах не зависят от конкретной природы их элементов или подсистем. Они присущи и миру природных (живых и неживых), и миру человеческих, социальных процессов. Поэтому синергетика стремится раскрыть общие, универсальные механизмы самоорганизации сложных систем в самых разных областях и масштабах действительности. Основу этих механизмов составляют процессы возникновения упорядоченных макроструктур, их относительно устойчивого существования и разрушения. Возникновение устойчивых макроструктур означает переход от хаоса к порядку, разрушение макроструктур - наоборот, от порядка к хаосу (И. Пригожин, И. Стингерс ).

Хаос - это характеристика сложной системы в состоянии неравно-весности и неопределенности. Применительно к социальной реальности хаос - это «кризис», т.е. такое состояние социальной системы, при котором перестают нормально функционировать ее различные подсистемы. В состоянии хаоса в обществе возникают альтернативные ситуации, в рамках которых складываются различные возможности его дальнейшего развития. Возникновение альтернативных ситуаций придает социальному развитию вероятностный характер, выявление которого предполагает изучение тех социальных возможностей, которые существуют в данное время в конкретной социальной ситуации.

Возникновение различных возможностей в социальном процессе обусловлено неоднозначностью взаимосвязи формы и содержания, цели и средств социального развития. Одно и то же содержание социального развития может выражаться в разных формах, но и одна и та же его форма может наполняться разным содержанием. Точно так же одна и та же цель социального развития в зависимости от конкретных социальных условий может достигаться разными средствами и, наоборот, одни и те же средства могут служить достижению разных целей. Все это приводит к возникновению разных социальных возможностей в социальной реальности.

При выделении и оценке социальных возможностей важным и сложным, но необходимым является определение их временных и пространственных границ. Всякая социальная возможность возникает в определенное время, и при наличии соответствующих условий, создаваемых социальными силами, она может превратиться в социальную реальность. Но этого может и не произойти, если предпринимаемых усилий оказывается недостаточно. Некоторые социальные возможности могут вообще оставаться потенциальными, не замечаться людьми. Но в любом варианте социальная возможность имеет временные и пространственные пределы своего реального существования.

Игнорирование этих пределов при анализе социальных возможно - стей может привести ученых к ошибочным заключениям, избежать которых помогает изучение конкретных альтернативных ситуаций, сложившихся в обществе. Альтернативной является такая социальная ситуация, которая характеризуется наличием, с одной стороны, различных социальных возможностей, а с другой - социальных сил, осознающих эти возможности и способных их реализовать. Интерес к изучению альтернативных ситуаций в обществе возник помимо синергетики, однако в рамках синергетики как теории самоорганизации сложных систем дается новая трактовка механизма реализации той или иной социальной возможности и превращения ее в социальную действительность.

Синергетика при изучении альтернативных ситуаций в обществе дает возможность представить конкретный потенциал его развития и по-новому раскрыть соотношение и взаимосвязь в нем необходимого и случайного. Согласно этой теории в альтернативной ситуации, в точке бифуркации, когда превращение возможностей в действительность становится социальной реальностью, поведение социума как сложной системы характеризуется неустойчивостью и неопределенностью и зависит от некоторых, относительно немногих факторов, которые называются параметрами порядка. Параметры порядка, формирующиеся в системе более высокого уровня социальной иерархии, становятся управляющими параметрами для социальных подсистем более низкого уровня. Эти параметры определяют поведение подсистем сложной системы и как бы «подчиняют» его некоторой единой поведенческой структуре. В свою очередь, сами подсистемы формируют параметры порядка и, таким образом, возникает круговая причинная связь. Если учитывать временные масштабы, то изменение параметров порядка в системе происходит значительно медленнее, чем изменения в «подчиняющихся» ей подсистемах. Возникновение параметров порядка в сложной системе связано с взаимодействием и конкуренцией подсистем.

Параметры порядка следует отличать от управляющих параметров, которые представляют собой внешние воздействия, изменяющие параметры порядка. Воздействия на управляющие параметры в моменты бифуркации могут приводить к существенным изменениям в поведении сложных систем (Ю.Г. Качанов).

Таким образом, «параметры порядка» и «управляющие параметры» играют решающую роль при объяснении процессов самоорганизации на всех уровнях сложных систем.

Для ученого принципиальное значение имеет положение о том, что общество как сложная система в альтернативной ситуации может резко изменить свое состояние под воздействием самых незначительных факторов. Такими факторами выступают прежде всего управляющие параметры, или внешние воздействия на систему, которые выводят ее на определенный аттрактор социального развития (относительно устойчивое существование макроструктур) и превращают одну из социальных возможностей развития в социальную действительность.

Согласно синергетике в социальной реальности как нелинейной среде в точке бифуркации потенциально существует спектр социальных структур (форм организации), которые в ней могут появиться. Причем то, какие структуры могут возникнуть в данной среде, т.е. каковы возможности социального развития, определяется исключительно внутренними свойствами этой среды, а не параметрами внешнего воздействия.

Т Т vy Vy Vy Vy

Иными словами, в самой социальной реальности как нелинейной среде в ситуации альтернативности скрыто поле органически возможных путей ее социального развития. Однако незначительные внешние воздействия (случайности) могут оказать существенное влияние на «выбор» вариантов этого развития.

Синергетика определяет также необходимое условие, при котором малое воздействие (случайность) может привести к большим социальным результатам, к существенным изменениям, например, общества как сложной системы. Таким условием является неустойчивое состояние нелинейной среды, означающее ее чувствительность к малым внешним воздействиям, порожденным социальными случайностями. Отсюда вытекает, что развитие общества как сложной системы носит, во-первых, вероятностный и, во-вторых, необратимый характер. Вероятность является атрибутом развития открытой системы, играющим важную роль в эволюционных механизмах, поэтому с позиций синергетики нельзя отождествлять вероятность социального развития с незнанием.

Рассматривая развитие общества как необратимый процесс, синергетика обосновывает несостоятельность постановки в научном сознании таких проблем, как «исправление ошибок прошлого» или «поиск выхода из тупика социального развития». С позиций синергетики «исправить ошибки прошлого» нельзя, поскольку каждая новая альтернативная ситуация создает свой спектр социальных возможностей, реализация которых зависит во многом от случайностей. Это же касается и «поиска выхода из тупика социального развития», поскольку нельзя вернуться назад, на ту «развилку» социального развития, которая якобы увела нас с истинного его пути. С позиций синергетики настоящее в точке бифуркации не детерминируется прошлым. Поэтому бифуркация - это такое состояние сложной социальной системы, когда выбор нового русла развития становится неоднозначным, когда «социальная наследственность», т.е. зависимость настоящего, а следовательно, и будущего от прошлого, практически исчезает и происходит потеря «системной памяти» (Н.Н. Моисеев).

Синергетика как теория самоорганизации сложных систем объясняет также переход от порядка к хаосу, связанный с разрушением относительно устойчивого состояния упорядоченных структур. Для этого в синергетике используется понятие «диссипация», которое в физическом смысле означает процесс рассеяния энергии упорядоченного состояния в энергию неупорядоченного процесса. Диссипация рассматривается в синергетике не как «зло» и фактор разрушения, а как важное свойство самоорганизации, необходимое для выхода в «детерминированный хаос». В этом плане разрушение относительно устойчивых социальных структур и выход в «детерминированный хаос», или кризис, сопровождаемый складыванием альтернативной социальной ситуации, есть конструктивное начало, необходимое для дальнейшего развития общества как сложной системы.

Переход от порядка к хаосу обусловлен изменениями в управляющих параметрах, оказывающими разрушающее воздействие на параметры порядка сложной системы. Большую роль в этих изменениях синергетика отводит флуктуациям (случайным отклонениям). В социальной реальности переход от хаоса (неустойчивого состояния системы общественных отношений) к порядку (относительно устойчивому состоянию) и обратно представляет собой ритмичный социальный процесс, в котором случайность приобретает конструктивную роль.

Таким образом, существенной характеристикой нелинейного мира, сложных систем выступает случайность. Синергетика «открывает» особую, творческую роль случайности в процессах самоорганизации сложных систем. Она формирует принципиально важный и нетрадиционный взгляд на случайность, играющую в нелинейных системах роль того спускового механизма, той силы, которая способна вывести систему на аттрактор (относительно устойчивое состояние), на одну из собственных структур самоорганизации.

Согласно синергетике однозначное направление эволюции нелинейной системы, после того как пройдена точка бифуркации, является итогом корреляции взаимоусиливающихся случайностей (флуктуаций), и поэтому необходимость и случайность в сложных системах дополняют друг друга, и в плане укорененности в бытии они равноправны.

Синергетика рассматривает два вида флуктуаций. Первый вид - это случайность, лежащая вблизи точки бифуркации (ветвление возможных путей эволюции системы). Такая случайность, находящаяся у истоков социального развития, возникновения нового, определяет возможные «блуждания» по полю путей этого развития и задает, в конечном счете, его направление. В этом случае социальная необходимость рождается как следствие «игры случая». Второй вид - это случайность, которая дополняет необходимость и сопровождает всякий процесс, направление которого уже вполне определилось. Здесь случайность «выжигает», «отсекает» все лишнее, мешающее выходу системы на аттрактор - относительно устойчивую структуру.

Таким образом, случайность в нелинейных процессах играет разную роль в зависимости от этапа самоорганизации сложной системы. Вблизи точки бифуркации она порождает необходимость, а между точками бифуркации выступает случайностью второго вида, т.е. конструктивной, благодаря своей разрушительности.

Новое осмысление роли случайности в синергетике позволяет по- иному интерпретировать роль случайности в обществе как сложной системе, рассматривая ее прежде всего как конструктивное начало социального развития и причину появления нового. Конструктивная роль случайности и обусловлена тем, что она «запускает» механизм перехода от одной относительно устойчивой социальной ситуации к другой, «выбирая» при этом один из путей этого перехода, возможный спектр которых определяется самой социальной системой.

Это - один из существенных выводов синергетики, коренным образом изменяющий классические представления о социальном процессе и роли в нем случайности. В классической науке случайность не рассматривалась в качестве фактора или причины социального развития. Это происходило потому, что с позиций классической науки развертывание социального процесса определяется социальной необходимостью, а случайности сказываются лишь на его форме. С позиций синергетики случайность может оказаться именно тем фактором или причиной, который определяет, какая из социальных возможностей начнет превращаться в социальную действительность. Социальный мир творим случайностью - таков один из важнейших постулатов синергетического научного мышления (Е.Н. Князева).

Восстанавливая в научном познании роль и значение флуктуаций (случайностей) как самостоятельного и важного измерения социального бытия, синергетика наполняет социальный мир творческими процессами эволюции и рассматривает социальную реальность как креативную систему.

Вместе с тем синергетика не отождествляет механизмы природной и социальной эволюции и рассматривает социальную реальность как креативный мир с неполной информацией и изменяющимися ценностями, мир, в котором будущее может быть представлено во многих вариантах. При этом социальная проблема ценностей в широких пределах может быть вполне увязана с нелинейностью, так как ценности - это духовные коды жизнедеятельности, которые используются людьми, чтобы удержать социальную систему на некоторой линии выбранного пути социального развития. Поэтому ценности всегда противостоят дестабилизирующим эффектам флуктуаций, которые порождаются самой социальной системой. Это и придает социальному процессу в целом черты социальной необратимости и непредсказуемости.

Таким образом, с помощью синергетики исследователи стремятся преодолеть те методологические трудности, которые возникают при изучении общества как сложной системы, прежде всего таких вопросов его развития, как социальные возможности и социальная действительность, социальные традиции и инновации, социальное прошлое и настоящее, альтернативные ситуации и социальный выбор.

В рамках синергетического стиля мышления в настоящее время складывается гуманистическая теория становления сложного общества в эпоху постмодерна (С.А. Кравченко). Согласно этой теории, сегодня в мире происходят глокализационные изменения социума, детерминированные не столько прошлым социальным опытом и прежними историко-культурными тенденциями развития, сколько тем, что общество, перейдя определенный порог развития, вступило в состояние сложного социума. Этот социум в структурно-функциональном и ценностном плане становится качественно иным. Его социокультурная динамика все более обретает черты нелинейности: изменения начинают происходить под влиянием факторов в виде «вдруг-событий» (Ж. Деррида), через непредсказуемые случайные флуктуации, парадоксальные разрывы и синтезы, точки бифуркации, предполагающие в качестве естественной нормы возможность эмерджентного возникновения принципиально новых явлений или новых свойств у ранее существовавших объектов.

В сложном обществе увеличивается роль фактора сетевых взаимодействий в контексте перехода к различным типам социального времени, включая «вневременное время» (М. Кастельс). Скорость общественных изменений приводит к тому, что возрастает доля короткоживущих социумов и уменьшается доля долгоживущих. В жизнь сложного общества пришли гибридные культурные реалии, в нем появились «кентавр- проблемы» как особые формы противоречий общественного сознания и социальной практики ( Ж.Т. Тощенко). Все это затрагивает функционирование таких жизненно важных референтов в обществе, как авторитеты и ценности.

В эпоху постмодерна тенденции в развитии сложного общества все более наглядно проявляют себя в увеличивающейся рискогенности социума, эффектах возникновения социальной дезорганизации и вместе с тем возникновения нового социального порядка из хаоса.