Немаловажным является вопрос о влиянии анонимности на увеличение асоциального поведения. По сути анонимность включает в себя принцип безнаказанности, что должно приводить к увеличению количества «троллинга», «флейма» и нецензурной лексики. В университете Западного Иллинойса группа ученых провела исследование, где выяснилось, что агрессивное поведение социальные сети действительно формируют86, также формируют нарциссизм. А Web 2.0 отчасти персонализировал Интернет-пространство (в «My space» - my, в «Facebook» - face), что безусловно делает акцент в восприятии пользователя и этим побуждает ещ? больший нарциссизм87. Нарциссизм сейчас является обычной публичной практикой (только в одном лишь Instagram более 301-го миллиона «селфи»), где граница публичности и интимности по сути почти стерта. Ролан Барт данную особенность трактует как: «публичность приватного», «новую общественную ценность», делая акцент на том, что это «взрыв приватного на публике». Тема ограничения анонимности и цензура в сети Интернет в последние несколько лет является одной из основных в отечественных политических дискуссиях. Данная инициатива соответствует логике наступлению на сеть Интернет со стороны государства, также соответствует технологической модели Web 2.0, но при этом инициатива является мерой уничтожения киберкультуры. Мы пришли к выводу, что, во-первых, анонимность это современная постматериалистическая ценность, которая приобретает важность в контексте развития киберкультуры, а также сближении и размытии границ между публичным и приватным. В итоге, после анализа, мы пришли к следующим вводам: во-первых, анонимность - это постматериалистическая ценность важная в рамках киберкультуры и соотношения публичного и приватного; во-вторых, анонимность является значимой функцией в рамках создания новых идентичностей пользователя, защиты приватности и безопасности информации; в-третьих, из-за перехода к Web 2.0 нарциссизм последовательно заменяет анонимность и становится ценностью, которая участвует в создании всеобщего информационного пространста, где публичное уже минимизирует приватное.

Классическую киберкультуру, которая предполагает индивидуализм, заменяет ценность конструирования и контроля «сверху» сообщества. Тем самым можно объяснить предпосылку кризисного состояния киберкультуры, что создает благоприятные условия для усиления позиции государства в киберпространстве и «управления сети Интернет».

Кризис виртуальной политики можно рассмотреть на таком ярком примере, как киберфеминизм, который выступает в роли своеобразного переосмысления киберпанка, основываясь на классических феминистских идеях. Причиной возникновения такого явления является то, что киберпанк, хакерские сообщества, искусственный интеллект и технологические утопии давали возможность создания новых конфигураций дестабилизации власти, отношений в обществе, выхода за грани телесности и природы человека, но при этом оставались мужскими и потому были консервативны в гендерном отношении. Киберфеминизм является одним из направлений философии феминизма, которое изучает изменения отношений гендеров в киберпространстве. Сам же термин появился в 1991 году в двух разных местах, причем независимо: в Англии его начала использовать С. Плант (культуролог, философ), которая считает, что анонимность и доступность Интернет-технологий являются союзниками женщин в борьбе с гендерным и капиталистическим угнетением, и что необходимо освободить революционный потенциал женщин от корпорационного влияния и доминирования мужчин; а в Австралии его начали использовать участницы арт-группы «VNS Matrix», которые в том же году опубликовали «Киберфеминистский манифест XXI века», который провозглашал их как новый вирус мирового порядка и саботажниц центрального процессора «Большого Папочки» («Большой Папочка» является эдипальным воплощением техно-индустриального комплекса, созданным в 1995 году в игре «All New Gen», которую разработали киберфеминистки, где «кибертеррористические анархистки» как раз взламывают базу данных этого «Большого Папочки», чтобы создать Новый Мир Беспорядка). Данный манифест был написан в нецензурной манере, что очень характерно для культуры Интернета, и не имел никаких серьезных программных установок. Одна из участниц арт - коллектива «VNS Matrix», Дж. Пирс отметила, что «Интернет - это очень важное пространство, позволяющее людям переделать и вылепить из себя что угодно и каким угодно способом» 89. Не смотря на то, что киберфеминизм это лишь одно из многих новейших направлений феминизма (постфеминизм, третья волна феминизма, DIY-феминизмом, феминизм силы), он отмежевался от классического понимания феминизма и стал неким новым стартом в развитии данной философии, где киберпространство стало новой ареной пропаганды своих идей. В 1988 году Донна Харауэй, феминистка и социалистка, написала «Манифест для киборгов» - политизированная кибер-фем-панк-утопия, которая стала основопалагающим документом киберфеминизма. В «манифесте» она описала новую фигуру киборга, который являлся итогом смешения человеческого и животного с технологическим. Киборги и Донна Харауэй поддавали осуждению все, что являлось в той или иной степени наследием капитализма и патриархата: оппозиция публичного и приватного, виртуального и реального, сексуальных идентичностей, труда и удовольствия и т.д. Д. Харауэй в духе техноутопизма переосмыслила идеи киберпанка в его классическом понимании, которые восходят к роману Уильяма Гибсона «Нейромант». Расщепление тела и сознания стоят в центре внимания киберпанка, а у Д. Харауэй киборг является лишь неким символом свободы от тела, пола и социальности в целом. Течение киберфеминисток пытается разрабатывать различные стратегии относительно киберпространства, несмотря на то, что «Манифест для киборга» не имел прямого отношения к сети Интернет. О.Н. Арестова и А.Е. Войнскунский в своем исследовании подметили, что для киберфеминисток «возникновение виртуального мира обозначило новый этап борьбы с мужским доминированием в реальном, патриархальном мире».

Кризис киберфеминизма происходит из-за ряда причин: во-первых, это в целом изменение идеологии и философии феминизма (новый феминизм не должен быть жесткой идеологией, создатель «феминизма силы» - Наоми Вульф считает, что «империя мужчин пала, очень много женщин занимают высокое общественное положение, а законодательные препятствия женскому равноправию сняты. Но для того, чтобы сохранить достигнутый уровень равноправия, женщины должны психологически измениться, т.е. отказаться от «феминизма жертвы» и принять «феминизм силы»); во-вторых, это причина того, что киберфеминизм не приобрел форму единого идеологического / философского учения и растворяется среди множества других феминистский течений; в-третьих, это кризис старой киберкультуры, т.е. вместо анонимной культуры, которая связана с ценностями виртуальной реальности и удвоением мира, пришел Web 2.0 со своими ценностями публичности и развиртуализацией, где сеть Интернет начинает все больше быть похожей на реальный мир, а киборги становятся частью истории политической философии.

Кризис киберфеминизма безусловно присутствует, но если учесть, что по некоторым версиям главными протагонистками киберфеминизма являются хакерши, которые взламывают системы безопасности, гендерную матрицу, и получают от этого удовольствие, то сложно не учесть потенциал киберфеминизма во внедрении Вируса Мирового Беспорядка. Особенно при сотрудничестве с другими хактивистами, киберанархистами, шифропанками, криптоанархистами и т.д. их действия вполне могут перерасти в кибертерроризм.

Кибертерроризм и киберпреступность (подвидовая производная от кибертерроризма) - один из самых серьезных вызовов развитым постиндустриальным обществам в современном мире, которая развилась, основываясь на политической / криминальной мотивации асоциального поведения индивида или групп индивидов. Сегодня содержанием кибертерроризма и киберпреступности являются: незаконный доступ в сети посредством взлома кода безопасности, обезличивание порталов, где выставляют свои лозунги и требования, перехват и снятие информации, хищение финансовых средств - все это формирует угрозу физической, финансовой, а главное информационной безопасности. Субъекты кибертеррора (хактивисты, пиратские партии и т.п.) применяют различные средства вторжения, к ним относятся: вирусы и черви, троянские кони, логические бомбы и т.п. Также они используют две формы активности: первая - децентрализованные действия, вторая форма

- целевые кампании, которые могут быть продолжительными, либо краткосрочными. В первую очередь кибертеррористы нацелены на такие группы, как: общественные организации (цель носителя национальной и религиозной неприязни), банковские структуры (цель исполнения криминальной деятельности), высшие органы власти (цель субъектов политического / социального протеста) и, конечно же, международные организации, которые являются целью субъектов антивоенных движений, участников вооруженных конфликтов и т.д.

Но самой большой опасностью в рамках кибертерроризма являются действия, которые направленны на критические инфраструктуры, т.е. против систем управления атомных электростанций, промышленных предприятий, командных пунктов ядерных сил и др. Так, информационные ресурсы вооруженных сил Америки, которые включают в себя до двух миллионов компьютеров, ста тысяч локальных сетей и около десяти тысяч систем информации, каждый месяц подвергаются около 750-ти атакам хакеров, которым удается достичь свои цели (нарушить навигацию, связь, систему космической разведки и т.д.) После же взлома систем Sony Pictures в конце прошлого года, США в этом месяце объявят о создании специального подразделения по борьбе с кибертерроризмом («Cyber Threat Intelligence Integration Center» - центр по интеграции разведок против кибер-угроз).

Ни одна современная война, которая ведется в мире, по сути не обходит стороной киберпространство. Взаимные массовые атаки ранее также фиксировались, а сейчас особенно распространены, тем более в таких конфликтах, как индо-пакистанский, китайско-американский, балканский, арабо-израильский, а многие группы хакеров (G-Force Pakistan, Unix Security Guard из Палестины), встали на достойные места в каталогах террористических организаций, не осуществив при этом ни одного выстрела. Но кибертехнологии применяются не только в военной сфере, но еще и в новейших технологиях (от беспилотного летательного аппарата до нейрокирнетических устройств), используя в рамках таких программ «зловред», представляется возможность подвергать человека манипуляции, взломать его мозг, чтобы получить информацию.

Все это говорит о том, что просто необходимо разработать киберстратегию, которая должна будет охватить все рассмотренные сферы и будет защищать производителей в сфере компьютерных технологий и коммуникаций, позволит создать информационный суверенитет России, установит диалог между странами, чтобы выработать адекватное законодательство в области киберпространства. Это становится возможным только при наличии в стране: полноценного цикла производства в сфере компьютерной техники, программного обеспечения и коммуникационных систем; оценки широкого спектра угроз и разработка вариантов действия; развитии научного потенциала, частного бизнеса в данной области и их поддержка; участии общества в подобных инициативах, особенно на международном уровне, используя публичную дипломатию.

Специалист по борьбе с терроризмом Ричард Кларк в своей книге о кибервойне говорит о том, что не нужно совершать попытки полного запрета кибервойн в нынешнем состоянии, которое близко к анархии, а необходимо последовательно создавать режим безопасности киберпространства. Р. Кларк утверждает, что база для такого режима безопасности киберпространства должна созреть из локальных соглашений и недостаточного консенсуса, ссылаясь постоянно при этом на показательный опыт режима контроля над ядерными вооружениями, сложившийся по большей части во время холодной войны.

Однако стоит заметить, что на сегодняшний момент пока не создано каких-то определенных и серьезных способов решения и профилактики данной проблемы, это обуславливается не до конца полным пониманием киберпространства, как такового, а также подкрепляется «размытостью» юридических законов, которые не могу быть в полной мере применимы в киберпространстве и сети Интернет.

Главным выводом, к которому мы пришли, является то, что кибертеррористы / киберпреступники и все, кто к ним относится - это акторы, которые на сегодняшний момент влияют на Интернет в большей степени. Возможно, что некоторые государственные органы имеют такую же власть над Интернетом, но это пока выявить не представляется возможным. На основе этого, мы представляем модель взаимовлияния субъектов и объектов в киберпространстве.

Но стоит также заметить, что в контексте киберпространства кибертеррористы и все, кого к ним причисляют, сами становятся некой субкультурой, поскольку они отличаются и выделяются от остальных пользователей сети Интернет и обладают своей исключительной идеологией и философией. Получается, что существуют молодежные субкультуры в классическом их понимании и абсолютно новый вид - «Интернетные субкультуры».

3.2 Использование молодежными субкультурами сети Интернет в экстремистских целях

В большинстве стран на сегодняшний момент проблема экстремизма и борьбы с данным явлением является одной из самых важных. Самое большое развитие данного явления, безусловно, получило у молодого поколения. В России, как и в других странах, молодежный экстремизм носит проблему глобального характера.

Прежде всего, под молодежным экстремизмом понимаются взгляды, идеи и модели поведения молодежи, которые основаны на культовом отношении к принципу силы, агрессивном отношении к окружающим людям, иногда доходящем до насилия или убийства. Также предполагает непринятие иных мыслей и идей, в особенности определенных других движений молодежи. Все экстремистские организации в нашей стране, которые стоят на контроле в МВД, можно условно разделить на четыре вида: во-первых, это националистические организации, которые имеют свои политические взгляды и установки и стремятся прийти к власти; во-вторых, это группировки, часто преступные, которые созданы как противоположность этническим группам («арийские банды»); в-третьих, это фашистские неформальные молодежные объединения, которые являются самыми многочисленными по числу представителей; и четвертый вид - это футбольные фанаты или «околофутбольщики», даже не смотря на то, что у них нет определенной философии / идеологии, чаще всего, они придерживаются националистических идей, а экстремизм является лишь средством выражения своей позиции.

Молодежный экстремизм является одной из причин разрыва преемственных ценностей и установок, понижения уровня образования, патриотизма, гражданственности, а также криминализации сознания молодых людей при условии политической неопределенности и социально-экономического кризиса в России, что безусловно оказывает огромное влияние на процесс формирования ценностных установок молодежи.

Существует ряд факторов, из-за которых происходит распространение экстремистских взглядов и идей: во-первых, это изменение примеров и стереотипов поведения, которое произошло после смены политической эпохи и режима в целом; во-вторых, низкий уровень образования, который не способствует получению полной информации о других культурах или этносах, что и побуждает рост этнической неприязни; в-третьих, изменилась система идеалов и ценностей, которые связаны с современной политикой государств; в-четвертых, повышается уровень разнообразия этносов и различия культур; и пятым фактором является большая роль средств массовой информации в распространении экстремистских идей и ксенофобии.

Стоит отметить, что измененный уклад жизни и ценностных ориентаций, понижение уровня жизни, более слабый уровень воспитательной функции семьи, репрессивные запрещающие меры правоохранительных органов при работе с молодежью, а также низкие результаты работ по предупреждению преступных действий несовершеннолетних и т.п. являются причиной возникновения данного явления и интерес к нему именно в молодежной среде. Конечно, можно предположить, что экстремизм у молодежи - это всего лишь отблеск «взрослого» экстремизма и как обособленное явление вовсе не является угрозой. Но большинство исследователей, таких как С.Н. Фридинский, М.Ф. Мусаелян, Н.Б. Бааль и др., изучающих тему экстремизма, утверждают, что молодежный экстремизм - это одна из самых актуальных социально-политических проблем. Необходимо иметь понимание того, что молодые люди чаще всего становятся исполнителями акций экстремистской направленности, и притом часто несовершеннолетние. СМИ довольно часто публикуют новости такого рода (к примеру, в октябре 2009-го в Грозном террорист-смертник 92-го года рождения привел в действие свое взрывное устройство). С.Н. Фридинский считает, что экстремистская деятельность молодежи берет свое начало в выражении пренебрежения относительно общественных правил и норм поведения, или вовсе их отрицанию, поскольку молодые люди всегда были и будут подвержены настроениям радикального характера, из-за возрастных особенностей и свойств.

По нашему мнению, М.Ф. Мусаелян выделил наиболее четкие особенности и критерии криминализации молодежного экстремизма в современной России. К ним относятся: объединение молодежи (от 14 до 30 лет) в неформальные группировки экстремистско-националистической направленности и участие в организованных массовых акциях экстремисткой направленности; желание и попытки привлечения как можно большего количества агрессивных молодежных субкультур и ранее судимых личностей в экстремистско-националистическое движение; рост количества этносов, национальностей, субкультур, что приводит к расширению географии угрозы экстремизма в нашей стране; убийства граждан направленные на лиц определенных национальностей и вероисповедания приобретают более жестокий и серийный, ритуальный характер, зачастую даже становящиеся у определенных групп лиц профессиональной деятельностью; и в целом наличие вооружения (взрывчатых веществ в частности) у неформальные молодежных группировок и организаций. Также, М.Ф. Мусаелян выделяет социально - политические причины, которые порождают возникновение экстремистских настроений в среде молодежи: досуговые ориентации преобладают над социальными, общение в криминальной среде, кризис в воспитательной функции в школе и семье, отсутствие адекватного восприятия воздействий педагогов, а также отсутствие и неопределенность планов в жизни.

Преобразование глобальной ситуации отразилось главным образом в динамике развития экстремизма политической направленности, что дало жизнь новым экстремистским движениям, таким, как антиглобалисткие или, к примеру, скинхеды. Антиглобализм, вызванный увеличивающейся силой процесса глобализации, является довольно сложным явлением и до конца до сих пор не изученным, это явление ассоциируется в первую очередь с «новыми левыми» движениями. Движение является транснациональным, формальными идеологами антиглобализма являются Жозе Бовэ, Наум Чомски и левый радикальный писатель и философ - Субкоманданте Маркос, и они выступают против политики ведущих государств, деятельности международных политических и финансовых организаций, так как ООН, ВТО и т.п. Иной пример политического экстремизма представляют скинхеды, которые являются международным молодежным движением, которое зародилось в 69-ом году XX века в Великобритании, основывающимся на индивидуальной субкультуре и форме организации. На данный момент, это движение распространено больше, чем в 50-ти странах, и Россия не исключение, где постоянно увеличивается количество их представителей. К другим видами политического экстремизма могут относиться анархистские организационные структуры, религиозные и т.д.

Говоря об экстремизме, в том числе и политическом, стоит учитывать фактор СМИ, которые посредством вольной или целенаправленной информации о происходящих событиях, формируют интолерантные отношения и тем самым играют значительную роль в усилении в молодежной среде националистических / экстремистских настроений. Политолог И.Л. Морозов подмечает, что есть вероятность того, что государственные спецслужбы и ведомства, нагнетают страх вокруг потенциальной угрозы терроризма в сети для роста финансирования свой деятельности, что безусловно является проблемой… «Не исключено, что миф о сетевой свободе поддерживается государством сознательно…а глобальная сеть дает возможность и значительные преимущества для экстремистов лишь в трех важных сферах: во-первых, это пропаганда своих политических идей и площадки; во-вторых, это упрощенная координация, проводимых акций и мероприятий данных группировок, посредством Интернета; и третья сфера, это акции прямого воздействия посредством сетевых технологий - кибертерроризм» 101. Впервые, термин «Кибертерроризм» использовал научный сотрудник Института безопасности и разведки, Барри Коллин, использовавший данное понятие в контексте перехода терроризма из мира физического в виртуальный, а также срастание этих миров. И не смотря, на то, что сеть Интернет делает общество открытым и свободным, как раз из-за ее свободы, глобальная сеть теперь является: во-первых, каналом широкого распространения деструктивной идеологии; во-вторых, инструментом привлечения в радикальные структуры новых членов; а также средством координации и связи террористических и экстремистских акций / действий.

Множество недавних событий в мире демонстрируют тот факт, что глобальная Сеть используется для организации массовых погромов и беспорядков, а не только для протестных общественно-политических акций. На данные момент, в сети Интернет присутствует более 7,5 тысяч сайтов, пропагандирующих экстремизм и ксенофобию, а по данным Совета безопасности РФ более двухсот из них являются русскоязычными. И поскольку российское законодательство пока не предусматривает определенной четко ответственности относительно организаций - провайдеров и владельцев этих сетевых ресурсов за содержащуюся на этих ресурсах информацию, которая имеет экстремистскую направленность, то для широкого распространения радикальных идей в массы сеть Интернет является самой благоприятной и удобной средой. Свободный доступ к информации в сети Интернет без достаточного правого механизма регулирования этой сферы безусловно только привлекает террористические / экстремистские объединения, группы и отдельных людей, поскольку упрощает информационную пропаганду и дает возможность привлечения большего количества новых членов в группировку и объединения.

Таким образом, глобальная Сеть стала одним из самых мощнейших инструментов пропаганды экстремистских группировок, особенно молодежных. В целом, этому поспособствовала сама специфика сети Интернет: во-первых, это простота и дешевизна доступа; во-вторых, это отсутствие в ограничении потенциальной аудитории: в-третьих, очень высокая скорость передачи информации; в-четвертых, затруднение, а чаще всего невозможность контроля над Интернетом со стороны правоохранительных органов. Представителям экстремистских и террористических группировок больше нет нужны использовать личную встречу для передачи информации, координации преступных действий, согласования плана. Так, к примеру, в структуру экстремистских группировок все чаще входят молодые программисты, которые владеют навыком компьютерного взлома, кодировки и т.п.

Децентрализованная структура сети Интернет позволяет молодежным экстремистским объединениям обеспечивать такие формирования, как «автономная ячейка». И уже в виртуальном пространстве происходит управление данными автономными группами, сбор средств, идеологическая пропаганда и непосредственно подготовка экстремистских акций и действий. Ярким примером создания таких «автономных ячеек», является национал-радикальное движение «Misanthropic Division», это целая мировая сеть, которая возникла в Украине в 2013 году, в их группе фигурирует данный призыв:

«Поднимайтесь для великой борьбы, формируйте ячейки Misanthropic Division в каждом городе, точите ножи. Мы должны приблизить этот день!» (на данный момент ячейки Misanthropic Division есть в Белоруссии, и в России (Москва, Вологда), а также представлена в Великобритании, Португалии, Италии, Испании, Франции, Австралии, Финляндии, Аргентине, Чили, Колумбии, Швеции, Ирландии).

Одной из главных современных угроз всего мира стали религиозные экстремисты, в особенности исламской направленности, которые в первую очередь использую глобальную Сеть для своих атак и привлечения новых участников. Так, к примеру, на сайтах исламской и праворадикальной направленности размещают информацию о средствах и тактике проведения террористических действий. На этих веб-сайтах можно получить сведения обо всех основах взрывной техники, методах конспирации, как изготовлять самодельные взрывчатые устройства, типы и виды отравляющих веществ и т.п.

С помощью сети Интернет экстремистские сообщества решают одну из главных задач - максимально широкое освещение проводимых ими акций, привязывая их к идеологии и устрашению общества. Прекратить деятельность Интернет-ресурсов экстремистского содержания чаще всего невозможно из-за юридических и правовых сложностей, да и является этот метод малоэффективным, т.к. на их замену приходят все новые и новые ресурсы. Также замечается тенденция постоянной смены сетевых и физических адресов данных сервисов, что делает эти сайты практически неуловимыми. Экстремисты используют методы противодействия контроля на них правоохранительными органами, к ним относятся: использование адресов электронной почты, которые зарегистрированы на зарубежных сегментах Интернета и не имеют при этом российских доменных имен; модернизация сайтов и расширение коммуникативных связей с потенциальными участниками объединения в разных регионах нашей страны, а также в других странах. Рассмотрев материалы, которые размещаются на праворадикальных сайтах и страницах в социальных сетях, было выявлено, что чаще всего обстановка в стране в них представлена как поле борьбы с «оккупантами», а также наибольшее количество информации, содержащееся на данных ресурсах, повествует о преступлениях, совершенных мигрантами. Это в целом складывает впечатление у пользователей, что между мигрантами и коренным населением непреодолимая пропасть, состоящая из различного менталитета, культуры, традиций, тем самым отвергая мирное существование с мигрантами и укореняя агрессивный настрой по отношению к любым другим этносам и национальностям.

Социальные сети также активно используются для анализа личной информации пользователей, по которой можно определить его отношение к разным рода проблемам и взглядам. С подходящими пользователями, которые будут заинтересованы в деятельности группировки, устанавливают контакт. Также в социальных сетях «ВКонтакте», «Одноклассники» есть возможность создавать закрытые сообщества, чем активно пользуются экстремистские организации для распространения своих материалов, сообщения информации о месте и времени проведения акций протеста. В настоящее время все больше приобретают и «мессенджеры», особенно такой, как «Telegram», из-за своей возможности создавать анонимные чаты, чем также активно пользуются экстремисты.

Под особое внимание создателей таких закрытых сообществ попадает молодежь, склонная к аддикции от социальных сетей, тем самым подростки являются самой уязвимой от агитационного механизма экстремистских объединений группой, т.к. их психика еще не до конца сформирована. Безусловно, Интернет-сообщества не могут кардинально изменить мировоззрения, но все же с их помощью легче и качественнее можно развить и усилить взгляды радикального характера. Чаще всего, все сайты с экстремистским содержанием имеют яркий оригинальный дизайн, хорошую систему навигации, поиска информации, огромное количество контента имеет развлекательный характер, но тоже антитолерантный, также способствующий разжиганию национальной розни, шовинизма, ксенофобии, гомофобии, расизма и т.п. (в «ВКонтакте» один из таких пабликов, по-прежнему остающийся одним из самых крупных «4ch» - https://vk.com/why4ch). Основная форма предоставления информации - новости (в виде ленты), статьи, развлекательные материал. Для привлечения внимания весь контент ярко оформляется, обильно используются фотографии и тематические картинки, используются иллюстрации, громкие заголовки и т.п. Источники информации чаще всего не указываются вовсе. Также данные сайты часто содержат аудио и видео контент, которые воспевают «героизм» представителей экстремистского объединения, биографии лидеров, «героев» (реальные имена и фотографии размещаются чаще всего относительно погибших). Владельцы экстремистских ресурсов часто используют сайты с открытой публикацией (например, «Живой Журнал») во время роста социального напряжения для привлечения большей аудитории, публикуют опросы и их результаты, новости о «зверствах» оппонентов, или же размещение новостей в сообществах оппонентов для устрашения активных членов «Антифа» и ее лидеров, в общем, все, что создавало бы активное действие, хотя зачастую это является лишь иллюзией. Единственный же способ связи с редакторами сообществ - это электронная почта и отправка сообщений с помощью специальной формы («от имени сообщества»), что полностью обезличивает владельцев Интернет-ресурса.

На сегодняшний день самая популярная форма участия молодежи - нахождение в каком-либо Интернет сообществе. Учитывая сетевые формы вовлечения молодежи в процессы политики, можно говорить о постоянном расширении экстремизма. Притом, активное использование множества средств коммуникации молодежи облегчает распространение экстремистских идей, благодаря искусной тактике информационно - пропагандисткой деятельности. Если учитывать постоянное увеличение информатизации общества, внедрение новых технологий и их создание, мы пришли к выводу, что «Интернет-экстремизм» в перспективе может стать основным инструментом экстремисткой деятельности молодежных субкультур.

По мере стремительного развития Интернета, набирают и обороты виртуальные формы молодежного Интернет-протеста в России. На сегодняшний день значительное количество молодежи и их гражданская и политическая активность сконцентрирована в сети Интернет, в форме «пабликов» и различных форумов. Анонимность Интернет-коммуникации создает благоприятные условия для развития гражданского Интернет - протеста. Интернет-протест является важнейшим феноменом в современном обществе, и актуальность его возрастает с каждым днем.

Известный специалист в области технологий политического протеста, Г.Г. Почепцов говорит о том, что новые социальные движения функционируют в рамках процесса создания контркультуры, являясь ответом на неудовлетворенность процессами официальной культуры102. А также, что Интернет значительно облегчил поддержку связи между членами группы. Теперь то, что раньше требовало большой затраты ресурсов, ныне требует уже меньшие ресурсы, что дает возможность маргинальным группам становиться более сильными и влиятельными игроками на политической арене. Именно потому необходимо исследовать субкультурную молодежь, чтобы выявить, во что переходит их гражданская Интернет-активность (в локальные акции протеста, митинги или же проявляется в активности молодежи экстремистской

Результаты исследований Е.В. Бродовской отражают существенную связь между ценностными предпочтениями и интенсивностью Интернет - коммуникации, в которую вовлечена московская молодежь. Вместе с тем вопросы формирования Я-образа молодого человека в сети Интернет, сетевой идентичности и активности требуют дополнительных исследований с привлечением качественных методов104.

Online-протест может быть структурирован в 3-х видах: когнитивный (редко используется), символический и эмоциональный (самый распространенный). Также online-протест может быть системным, пассивно-событийным (самый распространенный в России), но самым опасным видом является агрессивный протест online, т.к. именно он переходит из режима online в offline (в физическое пространство).

В качестве инструмента «цветных революций» (технология реализации государственных переворотов в условиях политической нестабильности, созданной искусственно) используют молодежные протестные движения, а давление на власть осуществляется в форме политического шантажа. Несмотря на то, что все государства имеют существенные различия в геополитическом, социальном, экономическом, международном положении, они все укладываются в одинаковую организационную схему, которая предполагает шаблонную организацию молодежного протестного движения, преобразовавши его в политическую толпу и использовав эту силу против действующей власти в качестве инструмента политического шантажа. Политическая нестабильность в стране является самым главным условием осуществления «цветной революции», которая сопровождается кризисом действующей власти. Но при стабильной политической ситуации в стране, ее искусственно дестабилизируют. Достаточным условием является присутствие специально организованного по особой сетевой форме протестного движения молодежи.

Д.В. Громов отметил, что: «Молодежные политизированные сообщества как в России, так и во вс?м мире маргинальны по отношению ко «взрослой» политике, но при этом существует ряд многочисленных примеров, где деятельность этих сообществ в ситуации политического кризиса была эффективна. В тех ситуациях молодежь выступает «как движущая сила революции. В новейшем времени такими примерами являются «цветные революции», которые произошли в мире: революция в Югославии (2000 г.), «революция роз» в Грузии (2003 г.), «оранжевая революция» на Украине (2004 г.), события в Киргизии (2005, 2010 гг.) и Ливане (2005). Также были попытки осуществить смену власти по «цветным» методам в Белоруссии (2006 г.) и Армении (2008 г.). В 2010-2012 гг. волнения, которые иногда сопровождались сменой власти, прокатились по арабским странам».

Очевидно, что политические группировки и субкультуры в контексте современных «гибридных войн» и цветных революций имеют сильнейший протестный потенциал для их мобилизации в боевые группировки. Мы считаем, что, вероятно, одним из таких примеров является появление правых неформальных партий (например, политические субкультуры НС-скинхедов (ультраправая субкультура молодежи, придерживающаяся национал-социалистической идеологии и являющаяся одним из направлений субкультуры скинхедов. Деятельность НС-скинхедов обычно носит экстремистский характер) и националистов из партии «Pegida») в Германии, которых подозревают в связях с Кремлем, цель которого дестабилизировать политическую ситуацию в Германии.

Исходя из недавнего опыта «Евромайдана», где основной ударной силой были молодежные субкультуры (фанаты Киевского «Динамо», националисты, хипстеры, так называемый «креативный класс») - «неформалы», можно судить, в целом, что отечественные молодежные группировки также могут быть «агентами» мятежей и революций.

Стоит отметить, что по итогам нашего исследования были выявлены некоторые своеобразные черты в молодежной политической субкультуре России на сегодняшний день, к ним относятся: нигилизм молодежи в целом, политическая апатия, пренебрежение к духовно политическим ценностям, и одновременно с этим замечается рост агрессии и склонность к экстремизму. Такие особенности, на наш взгляд, появились из трудностей перехода от тоталитаризма к демократии, структурирующегося гражданского общества, а также из-за ошибок и отчуждения власти от личности. Но также отметилась тенденция слабого проявления экстремизма молодежных субкультур в offline и online режиме, что в основном связано со страхом подвергнуться за эти проявления наказанию.

Исходя из анализа глубинных интервью, в рамках нашего исследовании, мы выявили, что СМИ и Интернет-коммуникация в России имеют огромное воздействие на формирование политической ориентированности молодежных субкультур, их взгляды о протесте формируются посредством влияния на них ярких «медиа образов». Так, к примеру, в 2014-ом году в Россию пришла мода «Witch House», изначально вышедшая из жанра электронной музыки и направления «веб - панк», которая способствует распространению Исламского государства и романтизации их образа. На данный момент в данной группе состоят 120 тысяч человек, где музыка сопровождается изображениями с казнями и фотографий с бойцами Исламского государства, фотографиями женщин в хиджабе с оружием, а в песнях присутствуют части Корана, все это должно располагать пользователей «благим» и «добродетельным» образом участников организации. Здесь кроется опасность в привлечении и радикализации тех пользователей социальных сетей, которые, казалось, далеки и от политики, и от религии.

Следуя из этого, можно говорить о том, что Интернет является мощным средством протестной мобилизации молодежных субкультур, а в силу появления новых форм ведения войны и цветных революций, политические молодежные субкультуры могут стать опасными участниками различных политических конфликтов, а также легко мобилизоваться посредством Интернет-коммуникации в деструктивные группировки.

Молодежные субкультуры и сообщества очень предрасположены к «впитыванию» радикальных идей и образованию политически настроенных неформальных объединений молодежи, которые являются начальной средой, из которой может сформироваться радикально - политическое движение, в котором начинали и начинают свой путь множество революционеров и политических движений. Эти движения могут развиться в направлении жесткой структуры в будущем, и вызреть в террористическую группу, а также есть возможность формирования в умеренную общественную организацию, которая бы отходила от политики.

Современная молодежная субкультура, различные жанры музыки и направления, которые включают в себя чаще всего определенную идеологию и модели поведения, а также несут идеи протеста и в своих произведениях заостряют внимание на социально-общественных проблемах, что зачастую облегчает формирование политического мировоззрения у молодых людей и их восприятие радикальных идей на начальном этапе.

Поскольку молодежное протестное движение и политические молодежные субкультуры выступают в роли инструмента «цветных революций», необходимо разработать методы противодействия, т.к. их деятельность может привести к государственному перевороту, либо другим деструктивным действиям. Главным образом, борьба с экстремизмом в молодежной среде предполагает целенаправленную модернизацию законодательной базы, а также повышенное внимание к проблемам криминализации и декриминализации экстремистских проявлений, и составу этого негативного социального явления на постоянной основе. Стоит учитывать, что в России экстремизм молодежи

- это не прерогатива исламистов или выходцев из Северного Кавказа, а в группу риска входят практически все другие этнические и религиозные группы, субкультуры и неформальные объединения молодежи. Эффективными методами борьбы с распространением экстремистских и ксенофобских настроений являются: во-первых, запрет на свободную продажу литературы, которая содержит теории расового, национального или другого превосходства, призывы к геноциду и этническим чисткам. Подобные меры противодействия должны иметь поддержку закона, а также иметь четкое определение литературы экстремистской направленности (сейчас к ней относится масса произведений, начиная от книг «Майн Кампф» Адольфа Гитлера, «Дневники 1945 года Йозефа Геббельса» и т.д. до музыкальных произведений групп «Коловрат», «Циклон Б» и отдельных песен группы «Коррозия Металла», таких как «Нигер», «Скинхед», «Смерть цунарэфам» и т.д.). В недавней ситуации, когда за репост песни Коррозии Металла «Нигер» студенту из ЕАО дали условный срок как раз показана поддержка закона о наказуемости экстремистских идей; во-вторых, необходимость проведения постоянного мониторинга деятельности неформальных общественных объединений, чтобы описать субкультуру и затем выявить их динамику, что позволит предотвратить преобразование идей в противоправные деструктивные политические практики; в-третьих, необходимо организовать, совместно с правоохранительными органами, социальное сопровождение несовершеннолетних и молодежи, которые относятся к неформальным молодежным объединениям экстремистской направленности и вести профилактические работы для предупреждения массовых хулиганских проявлений со стороны неформальных молодежных объединений, которые направлены на экстремистскую деятельность.

В рамках нашей работы, мы разработали модель превентивных мер, которые ориентированы на понижение деструктивного потенциала молодежных субкультур. Модель основывается на деятельности местного самоуправления и государства В основе данной модели лежит разработка механизмов государством и местным самоуправлением, которые направлены на совершенствование функционирования молодежных субкультур, которые существуют на данный момент. Веди именно молодежные субкультуры чаще всего реализуют и формируют экстремистскую активность. Именно поэтому профилактика молодежного экстремизма направлена на снижение деструктивного потенциала субкультур молодежи. В нашей модели выделяются две основные стратегии:

Первая стратегия - деятельность специалистов, которая направлена на уничтожение или/и смену ориентации молодежных субкультур. В этой цели стоит необходимость создания поля, где молодые люди смогут проявлять, «выплескивать» свои экстремальные и агрессивные проявления. Это можно реализовать через развитие экстремальных видов спорта (сноуборд, паркур, альпинизм, трековые мотогонки - «спидвей» и т.п.), а в это же время будет происходить уничтожение «центра управления» субкультуры изнутри, что тем самым переведет ее просто в позитивную деятельность. Вторая стратегия - это деятельность, которая направлена на внедрение и создание новых субкультур, которые будут имитировать экстремистскую деятельность, либо будут социально - позитивистскими. Суть заключается в создании и финансировании властью субкультур с привлекательным образов, типом деятельности и стилем для молодежи. Лучше создать не одно такое движение, тогда это позволит затронуть различные категории молодежи и представлять их интересы.

Безусловно, необходимо уделить особое внимание работе с «фанатами» (объединения спортивных болельщиков - «околофутбольщики»). Как мы уже выяснили, «околофутбольщики» являются носителями экстремистских настроений, либо используют экстремизм, как средство самовыражения, что также несет является деструктивной деятельностью, потому надо особенно тщательно продумать работу с данной молодежной категорией, а именно рекомендуется: во-первых, проведение рабочих встреч представителей органов внутренних дел с офицерами по безопасности команд и лидеров фанатов, что позволит учесть мнения болельщиков и предупредить конфликтные ситуацию, которые довольно часто возникают на футбольных матчах. Во-вторых, разработать региональные комплексы программ, направленных на формирование у «фанатов» правомерного поведения. В-третьих, создание горячей линии для «фанатов». В-четвертых, создание «Совета фанатов» или проведение совещаний с «околофутбольщиками», чтобы оперативно решать вопросы и конструктивно взаимодействовать. Также можно: проводить спортивные мероприятия между «околофутбольщиками», что станет заменой сходок «фирм» в скрытых местах; привлечь фанатов к проведению и помощи в организации крупных спортивных мероприятий; создать такую должность в органе по делам молодежи РФ в субъектах, как «ответственный за работу с околофутбольщиками».

Такая профилактическая модель не только имеет положительные особенности, но и основывается на использовании естественных процессов, которые происходят в среде молодежи. Именно это позволяет «мягко» вести профилактику экстремизма, т.к. учитывает предпочтения и интересы молодежи. Но с другой стороны, сложно реализовать данную модель, т.к. отсутствуют специалисты, ограничено число специальных учреждений, которые системно работают с представителями «субкультурщиков», а также малая информированность муниципальных и государственных органов власти о субкультурах в целом и процессах, которые протекают в молодежных субкультурах и объединениях.

В этой модели отражена суть тщательного изучения субкультуры и внимательный подход к ней, для более продуктивного противодействия и профилактики экстремизма, по такому же принципу необходимо подходить к разработке превентивных мер экстремизма для каждой субкультуры, сугубо индивидуально.

Резюмируя все выше сказанное, отметим, что молодежные субкультуры имеют огромный протестный потенциал, как в offline-среде, так и в online-среде, а также, поскольку Интернет сейчас является главным инструментов влияния на молодежные субкультуры и молодежь в целом, то самым важным методом противодействия экстремизма и терроризма является деятельность государственных структур в сети Интернет, которая должна строиться по принципу постоянного мониторинга виртуального контента на наличие сообщений экстремистского содержания; отдельное внимание стоит обратить на формирование моделей восприятия политической реальности и моделей поведения, основанных на анализе личных данных конкретного пользователя и сообществ; необходимо создавать и поддерживать гражданские медиа-проекты по контролю за нарушением установленного в России законодательства по надзору за интернет-деятельностью. Мотивировать людей к участию в профилактике экстремизма в интернет - пространстве и активному сотрудничеству с соответствующими профильными ведомствами; предотвращение возможности широкого доступа населения к внешним Интернет-ресурсам, транслирующим чуждые ценностные смысловые и идеологические модели, способные негативным образом сказаться на стабильности политического режима.

Стоит отметить, что изначально неформальные группировки рассматривали, как культурное явление, а не политическое. Этим можно объяснить длительное отсутствие научного интереса по отношению к неформальным группировкам и их протестному потенциалу. Тем самым, наша работа показывает не только, что данная тема интересна в процессе исследования, сколько выделяет ее значимость в политической науке, особенно учитывая специфику современной реальности.

Заключение

В настоящее время примеры многих стран, показывают нам, что молодежное протестное движение и политические молодежные субкультуры выступают в роли инструмента «цветных революций». При этом сеть Интернет продолжает стремительно развиваться и оказывать огромное влияние на молодежь, этот мировой и российский тренд учитывают и пользуются им в экстремистских и террористических целях, потому этот процесс необходимо поддавать более тщательному изучению и систематизации.

Проанализировав данные исследования, мы пришли к выводу, что в политологии чаще всего субкультуру рассматривают как совокупность политических ориентаций, заметно отличающихся от доминирующих в обществе. Каждая из субкультур имеет свой определенный социальный масштаб, время существования и разную степень внедренности в поведении / сознании граждан.

Также из-за своей специфики молодежные субкультуры легко описать, но их типологизация и классификация невозможны из-за огромного количества аспектов и признаков, которые не сводятся в одну систему.

Анализ молодежных субкультур показал, что субкультуры в России по большей части являются лишь копией зарубежных молодежных движений, некоторые несут на себе воздействие криминализации общества, могут создать платформу развития отрицательных тенденций в среде молодежи, другие же имеют положительное значение в обществе.

Все молодежные субкультуры активно пользуются Интернетом, каждая из субкультур представлены в сети Интернет и все имеют количество сторонников не менее 50-ти тысяч пользователей. Те молодежные субкультуры, чья деятельность в оффлайне считается экстремисткой, также ведет пропаганду своей идеологии и в сети Интернет.

Также нами было выявлено, что у молодежных субкультур довольно сильно выражена ориентация на политические функции сети Интернет. Из них, безусловно, большинство положительно относятся к реализации политической субъектности, считая сеть Интернет расширяющей их политические возможности и права, но при этом не до конца верят, что сеть Интернет может повлиять на деятельность властных структур высшего звена, что только порождает протестные настроения.

Мы выявили, что сторонниками контроля со стороны государства относительно Интернет-коммуникации являются только активные центристы. Остальные же представители молодежных субкультур, в том числе даже пассивные центристы считают сеть Интернет свободным пространством, не говоря уже об оппозиционно настроенных молодежных субкультурах, которые являются не просто сторонниками «абсолютной свободы слова» в глобальное Сети, а активными борцами за такие принципы, как: полная свобода Интернета и информации.

Так же мы выявили, что большинство молодежных субкультур, как политизированных, так и не политизированных, довольно толерантны к экстремизму и кибертерроризму, что может стать настоящей угрозой для государства.

Мы выявили, что молодежные субкультуры безусловно связаны с кибертерроризмом, и это проявляется не только в одобрении деятельности кибертеррористов, но и обусловливает появление так называемых «Интернет-субкультур», которые сами ведут кибертеррористическую деятельность.

Также мы пришли к выводу, что молодежные субкультуры имеют огромный протестный потенциал, как в offline-среде, так и в online-среде, а поскольку Интернет сейчас является главным инструментов влияния на молодежные субкультуры и молодежь в целом, то самым важным методом противодействия экстремизма и терроризма является деятельность государственных структур в сети Интернет.

В рамках нашего исследования мы выдвинули гипотезу о том, что гражданская и политическая Интернет-активность молодежных субкультур зачастую переходит деструктивную деятельность (в протестные акции или же в экстремистскую активность представителей тех или иных субкультур). Проанализировав данные исследования, эта гипотеза частично подтвердилась, а именно было выявлено, что в России гражданская и политическая Интернет-активность довольно редко переходит в локальные протестные акции, но если это происходит, то, как правило, проявляется в активности молодежи экстремистской направленности, о которой они отказываются говорить открыто. Вторая гипотеза об образовании определенных «Интернет-субкультур», которые в последствии будут являться угрозой для государства, и, возможно, общества в целом, из-за стремительно развития сети Интернет подтвердилась. Мы выявили, что в контексте киберпространства кибертеррористы и все, кого к ним причисляют, сами становятся некой субкультурой, поскольку они отличаются и выделяются от остальных пользователей сети Интернет и обладают своей исключительной идеологией и философией. К таким «Интернет-субкультурам» можно отнести киберпанов, киберанархистов, хактивистов и т.д. А проанализировав действия кибертеррористов наглядно видно, какую угрозу они несут для государства и общества.