Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепт "цветная революция" в современном общественно-политическом дискурсе

Содержание

• Введение
• Глава 1. Понятие "революция" в контексте интеллектуальной истории нового и новейшего времени
• 1.1 История понятий как проблемная область "новой исторической науки"
• 1.2 Понятие "революция": эволюция концептуальных трактовок
• Глава 2. "Цветные революции" как явление общественно-политической жизни рубежа XX-XXI вв.
• 2.1 Термин "цветная революция" в современной общественно-политической лексике
• 2.2 Общие черты "цветных революций" (модель корреляционного анализа)
• Заключение
• Список использованных источников и литературы

Введение

Актуальность избранной темы исследования обусловлена тем, что в современном мире многие события второй половины 20-го и начала 21-го веков исследователи относят к "цветным революциям". Несмотря на важность этих проблем в современном общественном политическом дискурсе до сих пор нет единого мнения относительно понятия "цветная революция. Очевидно поэтому, 27 марта 2014 года Президент России Путин В.В. заявил о необходимости провести анализ "… всех "цветных революций" последнего времени". Чтобы выполнить эту задачу необходимо определиться с понятием "революция".

На рубеже веков наблюдаются новые тенденции в развитии мировой исторической мысли. Изучение современных событий, с позиций одного из направлений исторической науки - "интеллектуальной истории", как специфического подхода в историческом познании. Необходимость понимания механизмов развития внутриполитических кризисов по сценарию "цветных революций" обусловлена потенциальной опасностью подобной хоть и "бескровной", но незаконной смены власти в ряде других постсоветских республик. Актуальность темы настоящей работы определяют объективная потребность в дальнейшем уточнении методологии прогнозирования совершения "цветных революций".

Данная работа предполагает анализ понятия "цветная революция" в его динамике и развитии, вписанный в культурный и интеллектуальный контекст, в конкретных общественно-политических условиях. Рассмотрение событий современности с позиций "новой интеллектуальной истории" и "истории понятий".

Объектом исследования является интеллектуальное пространство, в рамках которого происходит рефлексивное осмысление такого общественно-политического и социально-психологического феномена как "цветная революция".

Предметом исследования выступает понятие "цветная революция", рассматриваемое в качестве концепта, играющего важную роль в современном общественно-политическом дискурсе.

Цель исследования - определить семантическое пространство вокруг концепта "цветная революция", используя методологию истории понятий.

Для реализации поставленной цели необходимо решение следующих задач:

1. Выяснить причины появления истории понятий и ее методологические основы.

2. Рассмотреть понятие "революция" в динамике его развития с позиций современной историографии - новой интеллектуальной истории и истории понятий.

3. Проанализировать понятие "цветная революция" в его динамике и развитии, вписанное в культурный и интеллектуальный контекст, в конкретных общественно-политических условиях

4. Определить общие характерные черты "цветных революций" с помощью корреляционного анализа.

Хронологические рамки исследования охватывают период второй половины XX-го и начала XXI-го веков.

Источниковая база исследования. При исследовании концепта "цветная революция" с позиций истории понятий в настоящей работе использованы труды как отечественных, так и зарубежных авторов (историков, политологов, философов, социологов, дипломатов). Источники можно разделить на несколько групп.

К первой группе относятся работы зарубежных авторов по методологии истории понятий. В них представлены не только обоснование необходимости отхода от истории идей, но также новая методология при работе с понятиями.

Ко второй группе относятся труды западноевропейских и отечественных мыслителей, в работах которых сформировывалось понятие "революция". Классические тексты никак не подстраиваются под изменения, сохраняется их аутентичность, а смысл не обновляется.

К третьей группе относятся работы зарубежных авторов, в которых содержатся теоретические концепции цветных революций. Бжезинский Зб., Най Дж., Хантингтон С., Шарп Дж. - авторы, которые являются не только учеными, но и влиятельными американскими политиками XX и XXI вв.

Так, работа Шарпа Дж. "От диктатуры к демократии: Стратегия и практика освобождения" является своеобразной "инструкцией" по организации цветных революций. Автором представлен перечень из 198 пунктов, подробно раскрывающих стратегию, которую необходимо применять при борьбе с неугодной государственной властью. Основная концепция работы заключается в применении ненасильственных методов борьбы с тиранией.

Най Дж.С. - автор концепции "мягкой силы" (этот термин прочно вошел в лексикон современных политиков разных стран). Технологии "soft power" являются одним из главных инструментов цветных революций.

Четвертую группу представляют материалы информационных и сетевых порталов.

К пятой группе относятся диссертации и авторефераты.

Методологической основой исследования выступают методы исторической семантики. Трансформация понятия рассматривается исторически и в контекстах тех реалий, которые они призваны отражать. Подобного рода перспектива была выбрана, чтобы через описание изменений содержания понятий отразить и объяснить изменения восприятия реальности, в первую очередь, социально-политической. Понятия являются факторами изменения общественного сознания.

При рассмотрении понятия "революция" использовались синхронный и диахронный анализ, с помощью которого возможно реконструировать процесс эволюции политически нейтрального значения понятия и возникновение новых смысловых акцентов, которые делают его важным инструментом идеологических споров и дискурсивных практик.

В исследовании был также применен метод корреляционного анализа для выявления общих черт цветных революций, т.е. набора факторных условий и событийных явлений, который необходим и достаточен для применения понятия "цветная революция".

Междисциплинарный подход дал возможность связать воедино данные различных областей знаний исторических, политологических, социологических и культурологических.

Степень научной разработанности. Анализируя современные исследования, стоит отметить, что объем литературы по проблематике диссертации в настоящее время ограничен. В первую очередь это связано с тем, что рассматриваемые события произошли совсем недавно. Многие книги и монографии, посвященные "цветным революциям", вышли сразу же после происходивших событий. Однако современные исследователи большое внимание уделяют самим цветным революциям, их началу и развитию, тогда как понятие и концепт "цветная революция" упоминается ими вскользь и связывается с политикой мягкой силы (soft power).

В работе Арямовой А.Д. "Роль технологий цветных революций в трансформации современных политических режимов", подробно анализируются технологии принудительной трансформации политических режимов, выделяя пропагандистские и информационно-психологические технологии воздействия на сознание человека, военно-силовые технологии, финансово-экономические технологии и технологию формирования лидера оппозиции. Исследователь обращает внимание, что перечисленные группы методов и технологий "тесно переплетены между собой и зачастую одна отработанная технология является необходимым условием отработки следующей (например, финансирование и идеологическая "обработка" бойцов военных формирований предшествуют применению ими военно-силовых технологий)" и делает вывод, что "применение и экспорт технологий принудительной демократизации являются отличительной чертой евроатлантической внешнеполитической стратегии". Автор подчеркивает возникающее противоречие, когда "стремление навязать "демократию" западноевропейского образца странам, с преобладающим традиционным общественно-политическим укладом, противоречит основополагающим принципам самой демократии". Сравнительный анализ революционных событий, произошедших в исследуемых странах, позволяет автору утверждать, что последовательность событий (сценарий) "Арабской весны" и "Евромайдана" практически идентичны. По мнению автора, "украинский "Евромайдан" повторяет сценарий "Арабской весны", но при этом в самой технологии цветной революции появляются новые элементы, происходит некий "ребрендинг". В ходе украинских событий 2013-2014 гг. появляется псевдореволюционная идеология, которая отсутствовала в арабских странах.

Громова А.В. в своей работе "Роль и место масс-медиа в подготовке и проведении "цветных революций", считает, что важнейшим инструментом в данных процессах стали масс-медиа, в первую очередь неправительственных организаций, которые благодаря своим значительным финансовым возможностям оказывали огромное воздействия на широкие слои населения.

Диссертация посвящена анализу роли масс-медиа в осуществлении "цветных революции" в Грузии, на Украине и в Киргизии. В работе исследуется понятие "цветной революции", описывается характерный сценарий их проведения, определяются основные источники финансирования и движущие силы, раскрывается роль средств массовой коммуникации и характер их участия, дается описание и оценка мер противодействия "цветным революциям" в республиках бывшего СССР, выявляются языковые и жанровые особенности текстов "оранжевой революции" на Украине, анализируются методы создания образов кандидатов в период подготовки и проведения "оранжевой революции" на Украине.

Научная новизна исследования обусловлена характером поставленной цели и решаемыми в ходе ее достижения задачами. Использование методологии истории понятий позволило не только проследить становление понятия "революция" через изучение различных дискурсивных практик, а также с их помощью показать, что понятие "цветная революция" не сформировано.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что основные результаты и обобщения могут быть использованы в преподавании дисциплин, связанных с историей понятий.

Апробация диссертационного исследования. По теме диссертационного исследования было опубликовано 4 работы.

Глава 1. Понятие "революция" в контексте интеллектуальной истории нового и новейшего времени

1.1 История понятий как проблемная область "новой исторической науки"

Как отдельное явление в современной историографии "история понятий" сформировалась в середине XX века. Сложилось данное направление в рамках двух направлений: немецкой школы Begriffsgeschichte и британской Кембриджской школы Conceptual history (History of Concepts). Лейтмотивом к ее появлению в 1960-70-е гг. послужило общее неудовлетворение традиционной историей и историей идей. Отказываясь признавать "онтологический статус идей" в истории и их выражение в понятиях, сторонники новых подходов обратили внимание на "прерывность" идей и, как следствие, изменение содержания исторических понятий.

Во Франции история ментальности сохраняла свои сильные позиции благодаря историкам из "Анналов", однако структуралисты стали развивать в лингвистических и социологических дискуссиях мысль о значении исторических понятий в обновлении истории идей. В англо-американской традиции интеллектуальной истории (intellectual history), которая, в противоположность немецкой или французской, эпистемологически и институционально утвердилась в системе координат истории, философии и политических наук, - главные шаги по обновлению истории идей были сделаны в пользу теоретизирования. Основополагающее влияние здесь принадлежало философии языка Джона Л. Остина и Джона Серля, чьи теории языковых актов (speech acts) связывают высказывания, равно как и другие проявления языка, с историческим действием. В Германии историческая семантика развивалась в первую очередь как "история понятий" (Begriffsgeschichte).

С середины 60-х годов XX века историк, профессор Билефельдского университета Райнхарт Козеллек пытался практиковать и развивать историю понятий как методически самостоятельную часть социально-исторического исследования. История понятий, по Козеллеку, концентрируется на длительностях в развитии значений важнейших исторических понятий, на "наполненных значением" понятиях, на "основных понятиях". В истории понятий "слова" и "понятия" рассматриваются как две различные сущности. Слово более связано с контекстом, а его значение можно точно определить, в то время как понятия обретают свое значение только в результате интерпретации. Райнхарт Козеллек отмечал, что "слово - в нашем методе - становится понятием, если в него целиком вмещается вся полнота общественно-политического контекста значений, в котором - и для которого - употребляется это слово". Р. Козеллек ввел в анализ понятия "переломное время" (Sattelzeit), в течение которого происходит радикальное изменение значения слов, приходящегося на вторую половину XVIII - первую половину XIX вв. (1750-1850 гг.). Для каждой из европейских стран "переломное время" наступало по-разному. Для Франции это классический период при Людовике XIV, потом революция 1789 года, тогда тоже были большие изменения. В Англии - гражданская война. В Италии "переломное время" наступило раньше - в эпоху Возрождения, великого времени Флоренции и Рима, искусства, ремесла и банковской системы. Применительно к истории России "переломным временем" принято считать период с 1700 года, так называемый "петровский период", когда в политическом языке российского государства начинают широко артикулироваться западные понятия, приобретая, тем не менее, национально-исторический окрас.

На "переломное времени" приходится то, что "старые понятия" полностью или частично утрачивают свое прежнее значение и, в зависимости от обстоятельств, приобретают иной смысл. "Переломное время" характеризуется напряжением между "сферой опыта" и "горизонтом ожиданий", иными словами, между смыслом, который вкладывался в понятия прежде, и новыми значениями, которые будут им придаваться или уже начинают придаваться под воздействием окружающих факторов (войн, революций, реформ). То есть, если прежде, до начала революционных событий, понятия, используемые в национальных европейских языках, отражали суть накопленного опыта, то позже с ними начинают связывать будущие ожидания как возможные результаты уже произошедших событий. Так, понятие "дворянин" до Французской революции включало понятия "честь", "достоинство", "благородство", "власть". После революционных событий оно приобрело новые оттенки и стало синонимично понятиям "реакционер", "противник свободы", "злодей". Sattelzeit является периодом социального, экономического, политического и культурного перехода к современности, заявившей о себе через распад традиционного общества, рост промышленности, появление науки, а также посредством изменений в социальной структуре общества. Р. Козеллек выделил ряд критериев, опираясь на которые можно было бы описывать процесс эволюции основных понятий: демократизация, темпорализация, идеологизация, политизация. По Козеллеку:

1. Демократизация бытования понятий обусловлена тем, что в процессе распада сословного мира область применения многих понятий расширяется. Это стало возможным благодаря изобретению книгопечатания и появлению печатной продукции для массового читателя. Понятия, прежде связанные с определенным сословием (например, "честь", "достоинство" изначально были присущи аристократии), входят теперь в язык разных сословий, классов, всего общества и нации.

2. Темпорализация - новый опыт, облеченный в понятия. В понятиях отражаются их смысловые изменения, происходящие за большой период времени. Так слово "республика" превратилось с течением времени в историческое понятие, описывающее режим, основанный на ротации и равном политическом участии.

3. Идеологизация понятий происходит по мере их все время возрастающей абстрактности. Чем абстрактнее уровень описания явления, тем больше, по мнению Козеллека, проявляет себя "возможность идеологизировать многие понятия экономически, теологически, политически, историко-философски или как-нибудь еще в зависимости от происхождения и позиций участников коммуникации". Таким образом, понятия могут использоваться в идеологическом языке разных по своим программам политических движений;

4. В условиях формирования современных плюралистических обществ увеличивается политизация понятий. Все большее значение приобретают "полемические пары противопоставляемых друг другу понятий", например, "революционер", "реакционер", "демократ", служащие для политической мобилизации масс.

Райнхарт Козеллек отмечал также, что существует множество понятий, которые появились "прежде, чем соответствующие им реалии. Так, например, термин либерализм был создан около 1810 года; социализм в его современном понимании, - само слово было значительно старше, - утвердился в 20-30-е годы XIX века. То же самое можно сказать и о коммунизме. По Козеллеку, значение понятия может представлять собой смешение прошлого опыта, современной реальности и ожиданий от будущего. Для него наряду с лингвистическими контекстами существовали и социальные реалии, которые, хотя и соответствовали языковым, но не полностью исходили из них. Для Р. Козеллека история не растворяется в языковых символах. Он считает, что поскольку понятия принципиально неопределимы, так как они открыты для взаимоисключающих интерпретаций, то, однажды зафиксировав их общепризнанное содержание, изменениям подвергаются только слова или их употребление, но не сами понятия.

Основной предмет Begriffsgeschichte, исходя из работ Р. Козеллека, - язык истории, т.е. язык, на котором пишется история, и язык, посредством которого формируются основные представления людей об историческом времени, социуме и своей роли в историческом процессе.

С середины 60-х годов XX века история понятий становится важным направлением исторической и вообще гуманитарной мыли Германии, а потом и всей гуманитарной науки.

В начале 1970-х годов во Франции Режина Робен объединила в своем труде "Французское общество в 1789: Semur-en-Auxois", с одной стороны, историю дискурса, а с другой - социальную историю политических понятий, для которой лингвистический подход не являлся самоцелью. До этого, еще с момента зарождения интереса к истории ментальностей один из отцов-основателей журнала "Анналлы" Люсьен Февр призывал писать историю как историю значений ключевых понятий. Благодаря трудам Р. Робен "исторический дискурсивный анализ" утвердился во Франции как специфическая область исследования.

Исторический дискурсивный анализ во Франции развивался в рамках междисциплинарных контактов между лингвистикой и историей, которые значительно усилились благодаря влиянию теории Мишеля Пешо, который не ограничивал свои исследования рамками традиционной французской лексиометрии, - заключающейся в том, чтобы считать "слова" и затем соотносить их друг с другом при помощи статистики, - а выявлял поля значений и их смысловые связи.

Несколько позже, чем немецкая "история понятий" и французский исторический дискурсивный анализ, работы по изучению истории смысловых конструкций появились и в англо-американском научном мире. Развивавшийся в этих рамках новый подход к истории политической мысли представлен, в первую очередь, сочинениями Джона Покока и Квентина Скиннера.

Новый подход к истории политической мысли возник в интеллектуальной атмосфере Кембриджского университета, где в послевоенное время преобладала лингвистическая философия, которая, как отмечал один из создателей Кембриджской школы историк Питер Ласлетт, заставляла представителей разных гуманитарных дисциплин задуматься о "позитивном использовании лингвистического анализа"

Представители и одни из создателей Кембриджской школы Conceptual history К. Скиннер и Д. Покок разработали собственную методологию истории понятий. Они начали революцию в Кембриджском университете, где Покок был сотрудником (College Fellow), а Скиннер ныне является профессором истории (Regis Professor оf History), до этого проработав много лет профессором политологии (Professor оf Political Science). Кембриджская школа привела к смещению акцента исследования в сторону лингвистического контекста высказываний или текстов Единой методологии в рамках Кембриджской школы не существует.

С именами Покока и Скиннера связаны радикальные изменения в методологии англоязычной истории политической философии, произошедшие в 1960-е годы. Любопытной чертой предпринятого ими пересмотра ключевых понятий и подходов в интеллектуальной истории стало совпадение двух "поворотов" - исторического и лингвистического.

Одной из важнейших причин, заставившей К. Скиннера приступить к разработке новой методологии исследования истории понятий, стало осознание неадекватности традиционных подходов к изучению общественной мысли. По заключению ученого, и попытки извлечь смысл текста из него самого, и упор на интеллектуальный контекст, и ориентация на выявление неких "вечных" идей неизбежно ведут к мифологизации истории. Скиннер выделил основные процедуры концептуального анализа:

1. Определить исторический, интеллектуальный, социальный и политический контекст употребления понятия;

2. Поместить понятие в его оригинальный языковой контекст, начиная с выявления первого употребления слова в языке;

3. Охарактеризовать авторские интенции, цели использования и аудитории, которым адресовано понятие;

4. Выявить конвенции использования понятия, значения, которые определяются и ограничиваются этими конвенциями, выявить синонимы, антонимы понятия, его связи с другими понятиями;

5. Выяснить исторические ситуации, где используется понятие, какую роль оно играет в политических дискуссиях;

6. Показать действия (политические акции, дискуссии), в которых понятие приобретает силу воздействия на общество и политику;

7. Поместить концепт в рамки долговременной "идеологии";

8. Изучить на широком материале первоисточников "изменения понятия" (conceptual change) и "сдвиг в значении понятия" (conceptual shift).

К. Скиннер резко критикует традиционных историков идей за изучение вневременных "универсальных идей" или интеллектуальных биографий авторов. Скиннер предложил обратить главное внимание на лингвистический "контекст высказывания", "интенции" автора и его активную роль по распространению идей. "Мы должны изучать не значение слов, но их использование", - отмечает Скиннер - не "идеи сами по себе", но их роль и значения в полемиках, которые ведутся по политическим вопросам. Такой контекстуальный подход позволит историку раскрыть, что в истории мысли существуют не "вневременные понятия" (concepts), но "различные понятия", возникавшие в "разных обществах".

Согласно Скиннеру, в истории речь идет не о воспроизводстве постоянных идей, а о непрекращающихся обращениях к "одной" теме, а потому необходимо сосредоточить внимание на анализе различных высказываний, сделанных с использованием понятия, и их рациональностей, т.е. на изучении разнообразных лингвистических ситуаций. Основанием для его подхода становятся два известных тезиса Витгенштейна: "значение слова - это его употребление в языке" и "понимание значения слова обеспечивается закреплением определенного способа или правила его употребления". Скиннер считает, что для понимания текста необходимо приобрести представление об обществе, в котором он был написан, потому что сам текст или содержащиеся в нем идеи могли быть частью полемики, развертывавшейся в определенном интеллектуальном поле. Каждое высказывание имеет определенную цель. Иначе говоря, слова - это своеобразные сигналы или инструменты достижения некой цели. Пользуясь понятиями современного ему языка или извлекая их из словаря прошлого, человек руководствуется прагматическими соображениями. Как показывает Скиннер на примере дебатов вокруг английской революции, прав парламента и короля, когда люди апеллируют к истории, к историческим понятиям и максимам, ими движет не столько стремление воссоздать достоверную картину прошлого, сколько желание обрести дополнительные аргументы в политической борьбе. В языке существуют определенные регулярности, и Скиннер прибегает к их объяснениям через понятие контекста". Для него контекст - это существующие стандарты производства высказываний и обращения к понятиям.

Высказываясь, автор всегда обращается к некой аудитории, которой он хочет быть услышан, и это неизбежно накладывает ограничения на используемый им словарь и определяет "правила" употребления понятий. Более того, при изучении истории понятий необходимо учитывать, что здесь действует логика двойной интенциональности, где первичная интенция - донести некий смысл до аудитории - заставляет подчиняться неким конвенциям восприятия легитимных высказываний, а вторичная заключается в достижении эффекта посредством обращения к той или иной конвенции. Следовательно, нужно трактовать контекст не как детерминанту сказанного, а как особого рода "рамку", позволяющую понять, какие конвенционально признаваемые значения в принципе можно было передавать в том или ином обществе и как анализируемое высказывание соотносится с этими значениями.

Скиннер предлагает следующую процедуру исследования риторики:

1. Выявление критериев, определяющих стандартное употребление слова или выражения (здесь следует очертить границы слова, отделив его от других). Согласно заключению Скиннера, главным индикатором усвоения обществом нового понятия служит появление соответствующего словаря, в терминах которого понятие может артикулироваться и достаточно логично обсуждаться. Когда слово (и понятие, которое оно выражает) меняет свое значение, меняется и его семантическое поле;

2. Определение контекста употребления понятия, или тех обстоятельств, при которых оно может быть употреблено для обозначения того или иного действия либо состояния; 3. Выяснение того, для выражения каких оценочных установок и в каких речевых актах используется понятие.

Проанализировав по этой схеме понятие "государство", Скиннер показывает, что "идея отождествить верховную политическую власть с властью государства была изначально результатом одной конкретной политической теории, теории одновременно абсолютистской и светской по своей идеологической ориентации. А эта теория, в свою очередь, была продуктом самого раннего крупного контрреволюционного движения в Новой истории - реакции на идеологию верховной власти народа".

Вклад Покока в развитие его дисциплины заключается в том, что это интерпретация истории политической философии как истории "политических языков", "идиом" или "дискурсов". Д. Покок высказал свои теоретико-методологические взгляды в статье "История политической мысли: методологическое исследование". По его мнению, предметом исторического исследования должно стать "функционирование в рамках политического общества того, что можно было бы назвать его языком (или языками) политики". В центре внимания такой истории находятся "понятия (concepts) с помощью которых обсуждают политические дела", их возникновение, использование и изменения в "контексте практической деятельности". В свою очередь, по мнению Покока, эти понятия включены в разные "языки политической дискуссии" в обществе.

По мнению К. Скиннера и Дж. Покока политический язык следует рассматривать и как средство коммуникации, и как целенаправленное политическое действие. Отсюда вытекает, что любой текст необходимо изучать в тесной взаимосвязи с теми субъективными целями, которые преследовал его автор.

Кембриджская школа стала одной из наиболее значимых школ интеллектуальной истории в современной англоязычной историографии. Она радикально изменила практику и метод изучения истории политической мысли. После работ Ласлетта, Данна, Покока и Скиннера невозможно изучать историю понятий только на основе канонических текстов западной политической мысли без учета исторического генезиса этих понятий в рамках политических "языков", "идеологий" и "дискурсов" того времени. Труды авторов данной школы реализовали призыв Скиннера к показу связей политической теории с политической жизнью и практиками и ее воплощение в особом нормативном словаре политических терминов.

Если сопоставить Кембриджскую школу и "Историю понятий" Козеллека, то можно увидеть, что общим моментом будет изучение ключевых политических понятий в их историческом и языковом контексте. Обе школы ставят в центр анализа наиболее значимые понятия политической мысли - "основные понятия" (Grundbegriffe) у Козеллека и "ключевые понятия" (key terms) у Скиннера. Правда, у Козеллека они охватывают более широкую социально-политическую и культурную сферу, тогда как Скиннер ограничивается политической теорией. Обе школы разделяют философский подход герменевтического анализа текстов, хотя Скиннер в большей степени опирался на аналитическую философию языка повседневности, а Козеллек - на гегельянское понимание языка как выражения духа нации. Существуют и различия в хронологии: Скиннер и его последователи изучают раннее Новое время (XV-XVIII века), тогда как в центре внимания Козеллека находится "переломное время" формирования политических понятий в Германии (1750-1850 годы).

Существенны и методологические различия. Козеллек изучает основные понятия сами по себе, в то время как Кембриджская школа делает акцент на изучении понятий в рамках "идеологий" или "дискурсов". Для Козеллека большое значение имеет социальный контекст понятий, а для Скиннера и Покока значимы, прежде всего, лингвистический и политический контексты. Для Скиннера история понятий Ї это, скорее, история их использований. Для Козеллека важно показать "темпорализацию" (Verzeitlichung) понятий, их включенность в большое историческое время.

История понятий исходит из того, что понятия всегда отражают в себе социальное отношение, что они встроены в "язык социального взаимодействия".

1.2 Понятие "революция": эволюция концептуальных трактовок

В современном мире понятие "революция" используется, где только возможно для определения каких-либо более-менее значимых изменений.

"Культурная революция", "научная революция", "революция нравов" - все эти понятия, вошедшие в профессиональный язык, свидетельствуют о размывании семантики понятия "революция". "Революция" превращается в метафору. В отличие от "обычной" метафоры, революция не совершает окончательный переход из одной сферы в другую. Перенос здесь оказывается двусторонним или, говоря точнее, многосторонним. Существуя в предельно разных, трудно сводимых областях реальности, "революция" "помнит" о каждой из них. Она существует одновременно и как научный (и/или философский) концепт, и как политико-публицистическая метафора, и одновременно как элемент повседневного дискурса. Но это многовариантность семантики и метафоричность "революции" произошла на рубеже XX-XXI веков, пройдя очень длинный исторический путь. Для понимания того, почему же "революция" отошла от традиционного раскрытия этого понятия необходимо обратиться к генезису и истории понятия "революция".

Понятие "революция" происходит от позднелатинского "revolutio", что означает поворот, переворот, обращение и превращение. Слово revolutio появляется в христианской литературе поздней Античности, и употребляется оно не в политическом контексте: оно означает "откат назад", "преобразование", "оборот". Оно использовано для обозначения отваливания камня от гроба Христова, упорядоченного течения года и движения небесных тел, возвращения (например, "revolutio temporis", "lunaris cursus revolutio", "incarnationis divinae mysterium […] a nobis annua revolutione celebratur"). Кроме того, этим словом обозначалось странствование душ: "мнение о переносе, или возвращении душ" ("opinio translationis vel revolutionis animarum"), - мнение, что в мире постоянно повторяется одно и того же (Августин противопоставляет ему веру в resurrectio, в соответствии с которой все в мире имеет начало). И наконец, слово revolutio используется для обозначения холеры: "чрезмерное скручивание и мгновенное разворачивание живота или желудка" ("ventris sive stomachi nimia tortio et subita revolutio". На первое место вышло употребление слова revolutio в астрономическо-астрологическом контексте - как обозначения для вращения небесных тел вокруг Земли.

Именно в таком смысловом наполнении, как движение небесных тел понятие "революция" использовалась в астрономии и астрологии. В XII веке это слово в его астрономическом значении возникает и в разговорных европейских языках. Однако уже довольно скоро, в XIV столетии, начинает применяться в политическом смысле для указания на гражданский беспорядок и смену власти (это произошло в Италии, где такие перемены были обычными событиями в жизни городов-государств). Так, первое из известных употреблений слова "революция" (итальянское "rivoluzioni") в политическом смысле принадлежит итальянскому писателю или хронисту Джованни Виллани: "…che in cosi piccolo tempo la citta nostra ebbe tante novita e varie rivoluzioni (за столь короткий срок в нашем городе случилось много новых событий и разных потрясений)". Доменико Буонинсеньи (ум. 1466) обозначает флорентийское восстание чомпи 1378 года как "grande novitа e revoluzione quasi incredibile" ("великое изменение и переворот, в который трудно поверить").

Таким образом, это выражение относится к политическим изменениям в самом общем смысле, а особенно к таким, которые приводят к беспорядкам и перевороту, хотя само движение и не является целенаправленным. Примерно в то же время и именно в связи с итальянской политикой это слово появляется во французском - "revolution".

На протяжении XV-XVI веков понятие "революция" использовали порой для обозначения перемены, обычно с коннотациями катастрофы и беспорядка. Однако, на рубеже XVI-XVII веков значение понятия "революция" стало постепенно меняться, и наряду со смыслом возврата к истокам оно стало часто пониматься как безличная, иррациональная разрушительная сила. Но в этот период преобладает все же астрономическое значение понятия "революция". Николай Коперник, который использует "revolutio" для своего обоснования гелиоцентрической модели мира в работе, написанной в 1543 году "О вращении небесных сфер" ("De revolutionibus orbium coelestium"). Для Коперника "революция" выступает в своей астрономической насыщенности, обозначающей лишь обращение небесной сферы вокруг своей оси.

В XVII веке происходит поворот в истории понятия "революция". Связано это с событиями Английской революции. "Революция" начинает сближаться с прежде противоположными понятиями "мятежа", "бунта", "восстания", отличаясь от них глубиной преобразований. В 1688-1689 гг. в Англии происходит государственный переворот, приведший к свержению Якова II Стюарта и воцарению Вильгельма III Оранского. Это событие было названо "Славной революцией" и на первом месте стоит момент реставрации, возврата к прошлым временам Кромвеля, а не рождения чего-то качественно нового. Приставка "ре-" подчеркивает это возвратное движение, и в дальнейшем в идеологии, символике многих революций присутствует ориентация на возрождение идеалов прошлого.

Понятие "революция" привлекает к себе внимание философов. В труде английского философа-материалиста XVII века Томаса Гоббса "Левиафан" просматривается разделение на "старый" и "новый" порядок: "истины кажутся зловещими для разрушителей старого порядка, а те, кто строит новый порядок, видят только их оборотную сторону". Говоря о революциях как о рождении новых истин, Гоббс впервые поднимает проблему "старого" и "нового", то, что в XVIII веке отчетливо проявится во времена Великой Французской революции.

Джон Локк во второй книге "Двух трактатов о правлении" использует понятие "революция" как синоним "восстания".

Таким образом "революция" окончательно сбрасывает с себя астрономическую нагрузку и переходит в философское и политическое поле.

В XVIII веке новый поворот - поворот к организмической картине мира. Появляется метафора "мир - организм". Любая структура, в том числе и государство, проходит "естественный цикл" развития: рождение - становление - старение - смерть. Революция восстанавливает семантику амбивалентной смерти, смерти-возрождения. Отжившая структура уступает место другой, более совершенной. Меняется и семантика смыслов: из "возвращения", "поворот", "переворот" понятие "революция" смещается в сторону понятия "развитие".

Слово "революция" стало входить в политический лексикон начиная с позднего Средневековья - сперва в Италии, а потом и в западных странах. В том виде, как оно понимается и употребляется сегодня, получило распространение только после Великой Французской революции. С тех пор в одном фундаментальном понятии стали объединяться определенный опыт и определенные ожидания, которые по отдельности и до того уже подразумевались в слове "революция", но лишь после 1789 года были, во всем своем многообразии и многосложности, связаны воедино. Понятие "революция" многослойно, в нем содержатся значения, поддающиеся прямо противоположным интерпретациям. Поэтому с 1789 года оно является, с одной стороны, легко идеологизируемым, а с другой - представляет собой столь же легкую мишень для критики идеологии.

XVIII век это эпоха просветителей. Наиболее мощное течение просветительской мысли сложилось во Франции. Французские просветители, рассуждая о будущих качественных преобразованиях в стране, нередко употребляли термин "революция" во множественном числе: "революции". Если первое поколение (Ш.Л. Монтескье, Вольтер) просветителей отличалось умеренностью политических взглядов, то второе (Д. Дидро, Н. Кондорсе, Ж-Ж. Руссо), а особенно третье (Ж.-П. Марат, М. Робеспьер) поколения были не только идеологами, но и проводниками Великой Французской революции. Теория общественного договора Жана-Жака Руссо, по которой появление государства было результатом добровольного общественного договора, заключенного народом (понимаемого как суверен), именуемый Республикой. Сформировать принципы этого общественного договора призван Законодатель, выражающий общую волю всех граждан. При такой системе, если граждан полностью не устраивает в дальнейшем Законодатель, то он вправе его сменить, перезаключив общественный договор. Но это, по сути, санкционирование революции. Сами идеи просветителей второго поколения делают "революцию" все более осязаемой. Максимилиан Робеспьер, относящийся к третьему поколению просветителей, выводит формулу - "Революция - это война свободы против ее врагов", то есть понятие "революция" начинает соприкасаться с понятием "свобода". Говоря о правительстве как о продукте и орудии совершаемой революции, то есть гражданской войны Робеспьер вольно или невольно также сближает понятие "революция" с понятием "гражданская война".

Великая Французская революция вводит в понятие "революция" категории "старого режима" (Ancien Rйgime) и "нового режима", т.е. понятие "революция" начинает трактоваться как уничтожение старого и создание нового. Если старый режим, который перестает функционировать во благо народа - смерть государства, то тогда новый режим это и есть смерть-возрождение, когда государство перерождается.

Помимо этого, в возникшей теории прогресса человеческого общества понятие "революция" приобретает еще одно наслоение - прогресс. В труде Мари Жана Антуана Никола Кондорсе "Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума" автор четко сформулировал положение о месте революций в историческом процессе: "Все говорит нам за то, что мы живем в эпоху великих революций человеческого рода. Кто может лучше нас осветить

о, что нас ожидает, кто может нам предложить более верного путеводителя, который мог бы нас вести среди революционных движений, чем картина революций, предшествовавших и подготовивших настоящую?". Кондорсе начинает с научных позиций изучать "революцию", обращаясь к ее истории. Далее Кондорсе приходит к тому, что прогресс без революции невозможен: "среди племен, совершенно не переживших великих революций, прогресс цивилизации остановился на чрезвычайно низком уровне". Таким образом, вставить "революция" есть прогресс и изучение прогресса приводит к изучению революции, по мнению Кондорсе.

Именно Французская революция сделала "революцию" предметом научного изучения. С 1789 года революция как термин-неологизм прочно вошла в словарь политического языка современности.

Понятие "революция" на рубеже XVIII-XIX веков начинает обрастать многими наслоениями: "революция = свобода", "революция = гражданская война", "революция = слом старого и создание нового режимов", "революция = прогресс". Революционные события во Франции заставили представителей консервативной идеологии выводить свои собственные наслоения в семантику понятия "революция". Так, англо-ирландский парламентарий, родоначальник идеологии консерватизма Эдмунд Бёрк в работе "Размышления о революции во Франции" (1790 г.) заговорил о "революции" как о призраке, разрушившего устои человеческого общества. "Из могилы убитой во Франции монархии восстал громадный, страшный, бесформенный призрак с обликом, более ужасающим, чем что бы то ни было дотоле вообразимое, который разрушил устои человеческого общества…этот ужасный призрак подавил людей в силу того, что они не могли допустить и мысли о возможности его возникновения из принципов, которые они считали необходимыми для их же собственного блага обычных форм их деятельности". Для Бёрка "революция" - это "зло", "призрак".

Другой представитель консервативной идеологии Жозеф де Местр придал революции метаполитический и метафизический характер. Для Местра "революция" - это дух, огненный поток, сметающий все на своем пути, который невозможно направить в определенную сторону. Также Местр проводит параллель между "революцией" и "злом", "гневом Божиим", а также считает, что это зло было необходимо, ибо оно предвещало возрождение и людей, и наций. Таким образом, "революция" не только "дух", "зло", "гнев Божий", но также и "возрождение".

Российская общественно-политическая мысль начала XIX века также не обошла стороной события 1789 года во Франции и дала свои собственные оценки революции. В 1760-1770 годах европейское понятие "революция" в России первоначально переводилось как "перемена, изменение", однако после событий 1789 года "революция" воспринималась как нечто большее. С конца 1790-х годов в публикациях, посвященных революционным событиям во Франции, постепенно происходило смещение акцентов от простого описания событий к размышлениям о причинах и последствиях революции. Непосредственно связанным с массовым кровопролитием следствием революции объяснялось общее падение нравов. Как правило, подчеркивалось, что оно было неизбежно в обстановке разрушения традиционных норм и институтов, т.к. человек оказывался нравственно дезориентирован и вынужден был действовать во имя сохранения собственной жизни, даже если это сопровождалось гибелью других людей. Именно такая причинно-следственная связь предлагалась читателям журнала "Вестник Европы". Наглядным показателем отрицательного действия революции на нравы людей, по мысли целого ряда авторов, был значительный рост преступности, что имело характер долговременной тенденции, заложенной в годы Французской революции. Главной причиной революции российские авторы называли падение нравов и увлечение ложными политическими идеалами. Содержательно "нравственные причины революции", по их мнению, выражались в поисках гражданами "несбыточного счастья", необоснованной критике властей, а также социальной вражде, вызванной непониманием взаимосвязи и функционального назначения различных сословий. В сознании российских читателей сформировано представление о революции как деструктивном, чрезвычайно опасном и непредсказуемом по своим результатам процессе. Для определения понятия "революция" использовались словосочетания: "ужасная революционная буря", "пламя революции", "свирепое чудовище, изливавшее яд свой на всю Европу", "кровавые волны", "тиранство", "несчастье", "насилие", "времена ужаса", "мятеж". Именно из таких словосочетаний и формировалось представление о революции в России.

Яркий представитель немецкой классической философии Георг Вильгельм Фридрих Гегель тоже обращается к революции и дает ей свой анализ. Говоря о Французской революции, Гегель описывает, как навязчивая активность отрицания власти, а именно отсечение головы короля и самих революционеров, приводит к банализации публичного места казни и смерти как основы государственного суверенитета. "Единственное произведение и действие всеобщей свободы есть поэтому смерть, и притом смерть, у которой нет никакого внутреннего объема и наполнения; ибо то, что подвергается негации (отрицание либо субъекта вообще, либо его предиката (предикат - языковое выражение, обозначающее какое-либо свойство или отношение)), есть ненаполненная точка абсолютно свободной самости; эта смерть, следовательно, есть самая холодная, самая пошлая смерть, имеющая значение не больше, чем если разрубить кочан капусты или проглотить стакан воды". Казнь как мизансцена революции - это пустое, неокончательное и не прожитое субъектом событие, - но именно в этой своей незавершенности революция как развенчание смерти становится необратимым поворотным пунктом истории.

В работе "Философия истории" Гегель говорит о том, что Французская революция осуществилась благодаря идеям французских просветителей, которые приняли направление, враждебное церкви. Крайняя испорченность нравов, духа, существование "запутанного агрегата привилегий" приводит, по мнению Гегеля, к царству несправедливости, которое становится бесстыдною несправедливостью, когда начинает пробуждаться сознательное отношение к ней. Через сознание пробуждается новый дух, который базируется на свободе и равенстве в случае с Францией делает Французскую революцию всемирно-историческим явлением. Таким образом, Гегель рассматривает революцию и как необходимость при пробуждении сознания, так и необратимым поворотным пунктом истории. Для Гегеля важным в революции является торжество идей, а причиной поражения революции - абстракция этих идей. Выходом из революции может быть лишь торжество иных идей, более глубоко преобразующих действительность.

Во второй половине XIX появляются социологические объяснения революции. Связано это было с возникновением социологии и позитивной философии (позитивизма), а также революционными событиями 1848 года в Европе. Огюст Конт и Алексис де Токвиль обратились к революции 1789 года. Для Огюста Конта революция 1789 года была концом метафизической стадии, а 1848 года - началом позитивной. Конт разделил революционный кризис на две стадии: отрицательную, разрушившую старую систему интеллектуальных понятий, и положительную, призванную завершить основную разработку новой системы.

А. Токвиль написал целый труд "Старый порядок и революция" о котором сам сказал, что это исследование Революции. Токвиль заявляет, что французская революция была политической и находит общие черты с религиозной революцией. А. Токвиль также выделяет две фазы революции, начавшейся в 1789 году: первая фаза, когда французы полностью стремились уничтожить свое прошлое; вторая, когда они пытались многое позаимствовать из этого прошлого. Токвиль непоследователен в признании прогрессивности революций, считая, что их можно и нужно избегать

Помимо социологических объяснений революции в XIX веке появляется марксизм, бланкизм, анархизм, которые также давали свое собственное объяснение. По Марксу революция - концентрированное выражение прогресса, а не регресса, поэтому она - "локомотив истории". Это продолжение эволюционного прогресса другими средствами, а не деструктивный бунт. Революция объективно обусловлена и именно поэтому социальные революции непобедимы. Маркс говорил и о соотношении социальной и политической революции: "Каждая революция разрушает старое общество, и постольку она социальна. Каждая революция низвергает старую власть, и постольку она имеет политический характер". Революции, приведшие к новой стадии истории (общественно-экономической формации), имеют значение не только для тех обществ, где они произошли, но и для человечества в целом. Переход к новому - бесклассовому - обществу Маркс и Энгельс видят в пролетарской революции, которая, во-первых, произойдет тогда, когда капитализм исчерпает свои позитивные возможности; во-вторых, произойдет политическим путем, но не остановится на захвате власти революционной партией, а, напротив, приведет к отмиранию государства; в-третьих, будет иметь глобальный характер.

Луи Огюст Бланки, основоположник бланкизма, говорил, что только революция сможет прояснить горизонт, указать дорогу или "многочисленные тропинки, ведущие к новому общественному порядку". Задача революции, по Бланки, - взятие власти с целью просвещения народа - "пролетариата", к которому относятся все трудящиеся. Классового общества у Бланки не существует, а элементом человечества выступает индивидуум, отдельный человек, которого и следует просветить. То есть по Бланки "революция" = "просвещение".

Один из основоположников анархо-коллективизма Михаил Александрович Бакунин считал главной целью разрушение государства, являющегося абсолютным злом, но злом исторически оправданным, в прошлом необходимое. Разрушение государства по Бакунину это и есть революция. Таким образом, у Бакунина "революция" = "разрушение". Другой российский анархист, идеолог анархо-коммунизма Петр Алексеевич Кропоткин во многом вторит Бакунину. У Кропоткина революция естественна и движима эмоциями. В работе "Великая Французская революция. 1789-1793" (1908 г.) Кропоткин дает определение понятию "революция": "Революция - это быстрое уничтожение на протяжении немногих лет, учреждений, устанавливавшихся веками… Это - распадение, разложение в несколько лет всего того, что составляло до того времени сущность общественной, религиозной, политической и экономической жизни нации; это - полный переворот в установленных понятиях и в ходячих мнениях по отношению ко всем сложным отношениям между отдельными единицами человеческого стада". По Кропоткину понятие "революция" - "уничтожение", "распадение", "разложение", "переворот в понятиях и мнениях".

В XX веке начинают появляться современные концепции революции. С точки зрения основателя "социологии революции" Питирима Александровича Сорокина революция происходит из-за "увеличения подавленных базовых инстинктов большинства населения, а также невозможность даже минимального их удовлетворения". Революция не социализирует, а биологизирует людей, "не увеличивает, а сокращает все базовые свободы; не улучшают, а скорее ухудшают экономическое и культурное положение рабочего класса". Это позволяет оценивать революцию как своего рода социальную болезнь. Для Сорокина "революция" - биологизация человека, ухудшение, другими словами - регресс.