Он некритически воспринимает мнение авторитета или группы, даже если оно явно не соответствует действительности. Совершенствование ограничивается у конформистов подражанием. Они неинициативны, им свойственна шаблонность, склонность к морализации, консерватизм. Их речь изобилует трафаретными фразами, бюрократическими штампами (вспомните героев Зощенко). Они одеваются по форме, ведут себя, как «положено». Конформисты настороженно относятся к незнакомцам, часто проявляют ксенофобию и враждебность к инакомыслию.

Менделевич Б.И [12, с 117] приводит перечень наиболее характерных черт тотализированного типа личности. Конвенционализм - некритическое принятие догматических норм и правил, тревожная озабоченность за их повсеместное исполнение. Верноподданность, авторитарная независимость - преклонение перед официальной властью, некритическая идеализация политических лидеров, вера в независимость. Авторитарная агрессивность - ненависть ко всем инакомыслящим. Этноцентризм - крайняя переоценка роли своей нации во всемирно-историческом процессе, наделение других народов отрицательным качествами. Ригидность, косность мышления, безапелляционность суждений, оценок, неспособность к диалогу, пониманию оппонентов. Уверенность в «моральной частоте» представителей только своей группы, стремление к самоутверждению через принадлежность к корпоративным, кастовым объединениям; высокомерное и враждебное отношение к людям, не входящим в корпорацию. Депрофессионализация - утрата компетентности, профессиональных знаний, социальной ответственности (по: Антоян, 2003).

Первичная выгода конформизма заключается в бегстве личной ответственности, вторичная - в ожидании награды за свое верноподданичество. При этом конформист жертвует своими правами человека и самоуважением в обмен на групповую идентификацию и возможность занятия социальной высоты. После развала СССР огромное число конформистов оказалось не готово к переменам и превратилось в фанатиков коммунистической идеи и прошлого образа жизни; этим в определенной степени можно объяснить замедленный выход страны из кризиса.

Депрессивное расстройство личности. Диагностические критерии: 1) преобладает унылое, мрачно-подавленное настроение; 2) отношение к себе основано на убеждение своей неполноценности, никчемности, низкой самооценки; 3) выражена тенденция к самокритике, самообвинению и преуменьшению своих заслуг; 4) типичен пессимизм, склонность переживать чувство вины и сожаления; 5) имеется склонность к печальным размышлениям и поиску поводов для беспокойства и 6) отмечается негативное, критическое или осуждающее отношение к окружающим. При этом больные доброжелательны, застенчивы, готовы прийти на помощь, склонны брать на себя основную работу. Велик риск суицида.

Психодинамические факторы: отсутствие самоуважения, самонаказание, неотреагированная ранняя утрата объекта любви с возложением ответственности за это на «плохого» себя. Идентификация с другими путем приписывания им своей идентичности, интроекции и симбиоза. В результате человек избегает реальных отношений с партнером. Используются также перенос, реактивное образование (чрезмерная забота вместо вытесненной обиды и т.п.), обращение агрессии на себя (аутоагрессия).

Когнитивные мишени: 1) я не могу жить без него или без нее; я сделаю ошибку, а это будет обозначать, что я бестолковый; 2) они лучше меня; их хорошее отношение надо заслуживать; 3) если человек спорит со мной, значит я ему не нравился; мое человеческое достоинство зависит от того, что думают обо мне другие; 4) чтобы быть счастливым, нужно чтобы все меня любили за безотказность или уважали за успехи.

Динамическая терапия депрессивной личности направлена в первую очередь на поощрение вскрытия и отреагирования враждебных чувств, которые позволены с терапевтом в отличие от того, как это было с родителями. Неоходимо поддерживать у пациента проявления эгоизма, соперничества, а иногда и оппозиции, интерпретируя их победу над страхом и угодничеством. Важно признавать свои терапевтические ошибки и соглашаться с критикой пациента в свой адрес, чтобы помочь ему перейти из позиции «снизу» положение «на равных». Готовность пациентов к самокритике следует использовать для атаки сурового Суперэго. Прохождение завершающей фазы терапии требует бережной работы со страхом разлуки, который связан с детским переживанием необратимой сепарации или утраты. Применяется также групповая и межличностная (например, супружеская) терапия.

Пораженческое (мазохистское) расстройство личности характеризуется саморазрушительным стилем жизни. Обычно им страдает женщина, дляой характерны следующие черты. Она выбирает людей или ситуации, которые приводят к разочарованию, неудаче или плохому обращению, хотя лучшие варианты явно были доступны. Отвергает или делает неэффективными попытки других помочь ей. Собственные успехи и другие положительные события в жизни вызывают у нее подавленность или чувство вины, она реагирует на них неосознанным стремлением причинить себе боль (например, с ней происходит несчастный случай). Провоцирует злобу или отвержение со стороны других, а затем чувствует себя оскорбленной, побежденной или униженной (например, публично высмеивает мужа, а когда он выходит из себя, чувствует себя обиженной). Она отвергает собственное удовольствие, игнорируя возможности его получения или не желая признать, что получила удовольствие, хотя имеет возможность наслаждаться жизнью. Не может выполнять трудные задания ради себя, хотя делает что-то не менее трудно ради других. Не интересуется теми, кто хорошо обращается с ней, оставляет их без внимания и отвергает. Постоянно стремится принести себя в жертву, несмотря на противодействие и неодобрение партнеров. Вступает в связи, где заведомо будет только страдать.

Мазохисты склонны к виктимности (англ. vitim - жертва), под которой понимают предрасположенность человека становится жертвой правонарушений, несчастных случаев и т.п. Обнаружено, что каждая четвертая жертва убийства ускоряет нападение своего агрессора. Мазохисты сходны с параноидными личностями: и те, и другие постоянно ожидают угрозы. Однако параноидные личности нападают на предполагаемого агрессора, а мазохисты - на себя. Параноидные люди приносят в жертву любовь ради ощущения власти, а мазохисты наоборот.

Мазохистские черты в ответ на жестокое обращение в детстве чаще всего развиваются у девочек, поскольку мальчики в этом случае идентифицируются с агрессором и впоследствии развиваются в садистическом направлении. В отличие от депрессивных личностей, мазохистские не примиряются со своей судьбой, а используют саморазрушительное поведение для получения ощущения морального превосходства. Как и депрессивные личности, мазохисты используют такие психологические защиты, как интроекцию обращения против себя и идеализацию. Кроме того, они часто применяют морализацию и отреагирование вовне саморазрушительными действиями. На поведение укладываются в следующую схему: 1) провокация; 2) умиротворение («Я уже страдаю, поэтому не надо меня наказывать»); 3) эксгибиционизм («Обрати внимание на мое страдание»); 4) избегание чувства вины («Видишь, что заставил меня сделать!»). Мазохисты редко отрицают страдания, чтобы продемонстрировать свою выносливость к боли, всепрощение и неспособность заподозрить обидчика в плохих намерениях.

К мазохизму приводит сексуализация ситуаций, связанных с объективной опасностью. Агрессивная энергия, которая не получила разрядки в борьбе, может быть захвачена Суперэго и служить источником чувства вины (Гартман и др., 2000). Влечение мазохиста к страданию связано со стремлением повторить ранний болезненный опыт общения с матерью. Мазохист стремится к боли из-за того, что она ассоциируется с объектом любви, который раньше причинял боль.

При проведении динамической терапии укладывание пациента на кушетку подчеркивает доминирование терапевта; предпочтительнее положение лицом к лицу, избегание проявлений как всемогущества и превосходства, так и готовности к самопожертвованию, акцент на реальных и отношениях и способности пациента улучшить свое положение. Если терапевт принимает на себя ответственность за несчастье такого пациента и пытается найти решение его проблем, он угрожает лишить пациента выгод от его обычной стратегии. В этом случае у «отвергающего помощь жалобщика» развивается негативная терапевтическая реакция: «Только попробуй помочь мне - станет хуже и мне, и тебе». Следует игнорировать попытки пациента привлечь к себе внимание своими страданиями и поддерживать его, когда он открыто отстаивает свои права.

В работе с чувствами основное внимание уделяется таким запретным для пациента эмоциям, как чувства гнева и удовольствия. Они обычно прячутся за маской апатии или саботажа терапии. Переживания гнева и удовольствия блокируются страхом наказания и чувством вины. Терапевт должен вначале вскрыть и разрешить пациенту испытывать и выражать открыто чувства страха и вины. На заключительном этапе терапии акцент перемещается на работу с чувством печали по поводу первоначальной трагедии и упущенных вследствие мазохистского стиля жизни возможностей. В это время необходимо поощрять отказ пациента от желания отомстить за перенесенные в прошлом потери.

1.3 Факторы формирования аддитивного поведения

Отклоняющееся поведение включает нарушения, затрагивающее значительное количество людей различных социальных уровней в разных странах и обществах. Отклоняющееся поведение требует специальных подходов в плане превенции, коррекции и лечения. Психиатры, психологи и социологи, желающие глубже ознакомиться с этой проблемой с использованием специальной литературы, сталкиваются с отсутствием достаточного количества материалов. Под отклоняющимся поведением понимается поведение, отличающееся от условно принятых норм: культурных, этических, моральных, юридических, религиозных, экономических и др.

ПАВ соотносится с реальной проблемой аддикта как градусник с лихорадкой. Главное - не форма зависимости, а личность аддикта, на нее следует обращать особое внимание. Аддиктивную личность отличают черты незрелости: невыраженность интеллектуальных и духовных интересов, твердых нравственных норм, неустойчивость, ненасытность, безответственность, чувство стадности. Аддикт хуже переносит трудности повседневной жизни, чем кризисные ситуации («Пьяному море по колено»). Преувеличение своих достоинств маскирует скрытый комплекс неполноценности. Внешняя социабельность сочетается со страхами перед стойкими социальными контактами и манипулятивностью. Отмечается стремление аддикта уходить от принятия решений, говорить неправду, и в частности обвинять других, зная, что они не виновны. Для него также характерны зависимость и тревожность, склонность к колебаниям настроения, стереотипность, повторяемость поведения.

Аддикт существует вне реального времени и пространства, в момент иллюзорного наполнения. Он живет от одного момента к другому, но не может удовлетвориться ни в одном из них. Он то заполняет пустоту настоящего с помощью наслаждения, опьянения, выигрыша, успеха и т.д., то, оказывается, одержим нереальностью своего переживания в форме неудовлетворенности и похмелья, непреодолимо вынуждающих к немедленному повторению аддиктивных действий.

Аддикты страдают синдромом дефицита удовольствия, который проявляется в постоянном ощущении скуки. Жизнь представляется аддикту серой и однообразной, он нуждается в дополнительной стимуляции и направляет всю энергию на ее поиск. Он сосредотачивается на той сфере, которая позволяет ему на какое-то время вырваться из состояния бесчувственности и апатии. К остальным сферам жизни аддикт интереса не проявляет, все больше уходя от участия в них.

Подласый И.П.[16, с. 22] выделяет четыре формы аддиктивного поведения как бегства от реальности: 1) бегство в тело - физическое и ли психическое «усовершенствование» себя; 2) бегство в работу - концентрация на служебных делах (учебе); 3) бегство в контакты или в одиночество - постоянное (утрированное) стремление к общению, или наоборот; 4) бегство в фантазии - жизнь в мире иллюзий и фантазий. Эта типология перекликается с мнением Берна [16, с. 22] о существовании у человека шести видов голода: голод по впечатлениям, голод по признанию, контакту и физическому поглаживанию, сексуальный голод, голод по структурированию времени, по событиям.

У аддиктивных личностей вследствие плохой переносимости ими трудной повседневной жизни, постоянных упреков окружающих и самоупреков формируется комплекс неполноценности. Тревожный аддикт может компенсировать свое чувство неполноценности гиперсоциальностью, например трудоголизмом. Защитой от чувства неполноценности у аддиктов часто служит гиперкомпенсация в виде завышенной самооценки с демонстрацией своего превосходства над окружающими. Аддикт противоставляет толпе обывателей свою романтическую жизнь, свободную от обязательств, а значит и от волнений. Некоторые аддикты посвящают свою жизнь карьере, обогащению, борьбе за власть.

По Короленко и Донских [18, с. 14], основные мотивации аддиктивных расстройств таковы: 1) противотревожная; 2) субмисионная (подчиненная влиянию других); 3) геоденистическая (эйфорирующая); 4) активирующая (часто для сексуальной гиперстимуляции); 5) псевдокультурная (демонстрирующая принадлежность к данной культуре, компенсирующая комплекс неполноценности; может проявляться, например, в стремлении играть роль тамады).

Выделяют следующие причины употребления наркотиков: эйфорию, доступность, влияние культуры, подавление боли, скуку, бунт, развлечение и любопытство, ухудшение провоцирующей ситуации, давление сверстников, подавление стресса, разрешение общества, самолечение, биохимическую предрасположенность, физическую зависимость, подкрепление интоксикации, внешний локус контроля, привычку, социальное подкрепление, низкую самооценку, зависящую личность, уход от реальности, импульсивность, моментальное удовольствие, неспособность увидеть альтернативы наркотикам.

Цинтренбаум с соавторами представили наиболее частые выгоды, даваемые курением, пищевой аддикцией и алкоголизмом в виде таблицы (таблица 1.3.1)

Таблица 1.3.1

Выделяют пять этапов формирования аддикции На 1-м этапе человек испытывает небывалый эмоциональный подъем, связанный с рискованным азартным поведением или химическим воздействием. На 2-м этапе человек прибегает к предмету аддикции в ситуациях фрустрации, при этом межличностные отношения постепенно отходят на второй план, нарушается душевный дискомфорт провоцирующий аддиктивное поведение. На з-м этапе аддиктивное поведение становиться стереотипным ответом на требование реальности, аддиктивные потребности доминируют в мотивационной сфере личности, человек не реагирует ни на критику его поведения, ни на проблемы близких людей. На 4-м этапе аддикт полностью отчуждается от общества и своей прежней личности, окружающие воспринимают его как «конченого» человека, он теряет способность даже манипулировать людьми. 5-й этап является катастрофой: разрушается не только психика, но и организм; происходит истощение всех жизненных ресурсов. К такому же исходу приводят и нехимические аддикции - из-за постоянного опустошения и постоянного стресса, ведущего к сердечно-сосудистым расстройствам.

Аддикт страдает вследствие переживания внутренней дисгармонии, дискомфорта и фрагментации или из-за неспособности думать хорошо о себе, а следовательно о других. Еще больше мучений аддикту доставляют психологические защиты, с помощью которых он пытается скрыть свою уязвимость, но которые оказываются для него разрушительными. За спасительную помощь этих психологических защит приходится платить чувством изоляции, объединением эмоциональной сферы и неустойчивостью взаимоотношений с людьми. Основными психологическими защитами поврежденного и уязвимого Эго аддикта являются: примитивная идеализация объекта зависимостью; фантазии инкорпорации - поглощение объекта отверстием тела (ртом, глазами); интроекция - замена отношений с внешним объектом отношениями с его интроектом; всемогущество - преувеличение собственной силы; девальвация - презрительное обесценивание чего-то важного; проекция - приписывание другому собственных эмоционально значимых мотиваций; проективная идентификация - проекция своих чувств и мотиваций на объект зависимости, над которым аддикт затем старается установить контроль с помощью идентификации; расщепление (сплиттинг) - разделение себя и объекта (объектов) на хороших и плохих; отрицание - игнорирование важных аспектов реальности; контрофобия - удовольствие от опасной деятельности, бравада; псевдонезависимость - бессознательная демонстрация независимости от объектов аддикции; экстериализация - перенос внутреннего конфликта вовне и отыгрывание его компульсивным и интенсивным действием; рационализация - сознательное обоснование своего поведения приемлемыми мотивами вместо скрытых неприемлемых.

Занимая центральное место в жизни аддикта, объект аддикции идеализируется. Воображение аддикта заполняется фантазиями, в которых он предвкушает каннибальское поглощение объекта аддикции или оргастическое слияние с ним. Благодаря интроекции аддикт тотально и безраздельно контролирует выбранный объект. Используя его магическую силу, аддикт приобретает всемогущество. Обладая интроектом, аддикт может позволить себе обесценить объект аддикции, чтобы не испытывать зависть к его силе. Под воздействием проекции аддикт перекладывает на объект аддикции собственные импульсы и аффекты. В результате проективной идентификации больной может приписать объекту аддикции собственную враждебность и за тем со страхом ожидать какого-то вреда, а свою агрессию считать реакцией на это. Дихотомическое разделение мотиваций, итроектов и объектов на жизненно необходимые и смертельно опасные приводит к расщеплению. Невыносимый страх перед опасностью удается блокировать с помощью контрофобии, вызывающей чувство азарта с эйфорией от переживания своего бесстрашия, обеспеченной выбросом внутреннего наркотика - эндорфина. Избежать чувство унизительной зависимости помогает псевдонезависимость.

Дубровина И.В. [17, с.165] описывает возможные пути формирования аддиктивных защит против карающего Суперэго и возращения отрицания. Вместо того, чтобы стремиться к достижению своего идеала, аддикт ищет состояние абсолютного удовлетворения, грандиозности и умиротворения, здесь и теперь. Вместо того, чтобы обладать внутренней самокритичностью и при необходимости наказывать себя изнутри, аддикт провоцирует получение наказания извне. Вместо тонко настроенной, функционирующей способности к самонаблюдению, у аддикта присутствует постоянная готовность чувствовать стыд и унижение перед другими людьми, которые эти чувства провоцируют. Вместо того, чтобы принять ограничения, которые требует реальность и принятые ранее обязательства, аддикт одновременно и ищет их, и бежит от них. Он не переносит ограничений и в то же время парадоксальным образом стремится к ним. Не заботясь о себе и пренебрегая самозащитой, которую способна дать внутренняя власть Суперэго, аддикт демонстрирует неожиданные колебания и абсолютное стремление к человеку, заслуживающему доверия, с ожиданием, что партнер никогда не разочаруется в аддикте, даже если последний злоупотребит доверием.

Автор выделяет 4 типа семей, формирующих будущего аддикта: 1) травмирующая семья, в которой ребенок может идентифицироваться, либо с агрессором, либо с жертвой, испытывая чувство стыда и беспомощности и в последствие избавляется от них с помощью ПАВ; 2) навязчивая семья, возлагающая собственные грандиозные ожидания на ребенка, который впоследствии компенсирует свою фальшивую идентификацию с помощью ПАВ; 3) лживая семья, в которой ребенок утрачивает чувство реальности и собственной личности, испытывает стыд, отчуждение и деперсонализацию, компенсируя эти чувства с помощью ПАВ; 4) непоследовательная семья, когда правила родителей различаются и к тому же меняются на ходу, из-за чего нарушается стабильность Суперэго и социализация, вследствие чего создается мотив для употребления ПАВ.

Попов Ю.В.[15, с.22] указал на значение переходных объектов (предметов или деятельности), символизирующих для ребенка отсутствующую мать, пока он еще не способен интроецировать материнскую фигуру, как функцию внутренней хорошей матери. Если процессу интроекции препятствует поведению родителей, ребенку приходится расщепить образ для себя на две части: одна часть - ложная - соглашаться с требованиями внешнего мира, а другая - тайная - составляет субъективный мир ребенка. Затем человек живет так, как будто он «не вполне настоящий», и всю жизнь заполняет переходными объектами, которые приносят лишь временное облегчение: наркотиками, сексуальными ритуалами, другими людьми и компульсивной деятельностью («чем бы дитя ни тешилось…»).

Аддиктивные личности, не получив в раннем детстве доступа к эмпатичной (эмоционально чуткой и теплой) матери, помещают свое материнский идеал вовне и отгораживают его, что бы идеальная мать была внешней, но легко доступной, как пища. В результате идолопоклоннического переноса все доброе только приписывается идеализированной матери, поэтому ее любовь необходимо получать любой ценой. Однако пользоваться любовью - значит нарушить материнские границы, а это переживается как преступление Прометея, заслуживающего мучительного наказания, которое хуже смерти (на плечах наших алкоголиков выколото: «Не забуду мать родную» и «Нет в жизни счастья»). Выходом становится поворот от матери к вещам, так как они заслуживают большего доверия и в результате становятся аддиктивными объектами. Они приносят удовлетворение и наказание, временное забвение в смертельных облаках и возрождение [10].

Поскольку семья служит институтом социального контроля со дня рождения человека, влияет на формирование свойств личности в наиболее восприимчивом возрасте, постольку и роль семейного воспитания превосходит по значимости все другие средства социального контроля. «Практика показывает, что такие негативные явления, как пьянство, наркомания, проституция и т.д., хотя и связаны с улицей, с бытом и досугом, в какой-то мере и с местом работы и учебы, берут свое начало в семье и в ней проявляют себя наиболее активно» [13, с. 19].

То, что «испорчено» семьей и в семье, очень трудно, если не невозможно исправить с помощью других институтов социального контроля. Более того, «попытка усиления принудительных мер социального контроля посредством, например, ужесточение полицейских мер…парадоксальным образом ведет к усиления девиантности» [13, с 20].

В психолого-педагогической литературе девиантным называется поведение, отклоняющееся от социально-психологических и нравственных норм, либо как ошибочный антиобщественный образец решения конфликта, проявляющиеся в нарушении общественно-принятых норм, либо в ущербе, нанесённом общественному благополучию, окружающим и себе.

Отечественные и зарубежные исследователи предложили различные подходы к изучению проблемы девиантного поведения. Такие как, В.П.Кащенко, Э.Эйдемиллер, С.А.Кулаков, А.Е.Личко, Б.Н.Алмазов, М.Раттер и многие другие. Они рассмотрели проблемы связанные с семейным воспитанием и как семейное воспитание влияет на формирование девиантного поведения подростков.

Для того, чтобы исправить особенности поведения человека, необходимо знать причины и факторы формирования девиантного поведения.

Причины отклоняющегося поведения подразделяются на две группы:

- причины, связанные с психическими и психофизиологическими расстройствами;

- причины социального и психологического характера.

По отношению к подросткам и молодёжи в отдельную группу следует выделить причины связанные с возрастными признаками.

Вместе с тем, среди факторов девиантного поведения обнаруживаются такие, для предупреждения и устранения которых ещё не найдены действительные.

К этой категории отнесены факторы психолого-педагогического характера.

Существуют такие факторы, которые влияют на формирование девиантного поведения:

- социальные факторы;

- криминализирующие факторы;

- факторы трудновоспитуемости;

- семья.

Важны и другие факторы: время реакции; последовательность и принципиальность дисциплинарных требований; их осознанность детьми; характер отношений родителей с ребёнком; баланс поощрения и наказания.

Подростковый возраст - один из самых непростых детских возрастов. В подростковом возрасте серьёзно изменяются условия жизни и деятельности подростка, что, в свою очередь, приводит к перестройке психики, появлению новых форм взаимодействия между сверстниками. Подросток стремится осмыслить свои притязания на признание, оценить себя как будущего юношу или девушку, определить для себя своё прошлое и значение личного настоящего, заглянуть в личное будущее, определиться в социальном пространстве, осмыслить свои права и обязанности. Подросток соотносит присущие себе особенности со сверстниками и взрослыми; у него меняется общественный статус, позиция, положение в коллективе, ему начинают предъявляться более серьёзные требования со стороны взрослых.

Профилактика отклоняющегося поведения предполагает систему общих и специальных мероприятий на различных уровнях социальной организации: общегосударственном, правовом, общественном, экономическом, медико-санитарном, педагогическом, социально-психологическом. Условиями успешной профилактической работы считают ее комплексность, последовательность, дифференцированность, своевременность. ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) предлагает выделять первичную, вторичную и третичную профилактику. Первичная профилактика направлена на устранение неблагоприятных факторов, вызывающих определенное явление, а также на повышение устойчивости личности к влиянию этих факторов. Первичная профилактика может широко проводиться среди подростков. Задача вторичной профилактики - раннее выявление и реабилитация нервно-психических нарушений и работа с «группой риска», например подростками, имеющими выраженную склонность к формированию отклоняющегося поведения без проявления такового в настоящее время. Третичная профилактика решает такие специальные задачи, как лечение нервно-психических расстройств, сопровождающихся нарушениями поведения. Третичная профилактика также может быть направлена на предупреждение рецидивов у лиц с уже сформированным девиантным поведением.

- тема семьи в контексте девиантности и социального контроля чрезвычайно важна и теоретически, и практически;

- существует, по крайней мере, три среза проблемы: 1) девиантологический, включая криминологический; 2) виктимно-логический; 2) социального контроля;

- институт семьи противоречив: семья может играть антидевиантную и девиантную роли;

- баланс семейного «добра» и «зла», механизмы их проявлений выявляются в результате эмпирических исследований. При этом возникают неожиданные тривиальные взаимосвязи. Так, исследование девиантности у подростков в Санкт-Петербурге, проведенное центром девиантологии Социологического института РАН, показало, что воспитание в семье, если не предохраняет от алкоголя, то действует в направлении менее тонких форм его потребления. Что касается наркотизации, то семья в целом выступает провоцирующим фактором (за исключением потребления галлюциногенов). Разумеется подобные выводы нуждаются в дополнительной проверке на различных популяциях, территориях, а также отслеживаться во времени.

Глава 2. Особенности возникновения аддитивного поведения в студенческом коллективе среднего профессионального учебного заведения (на опыте работы ГОУ СПО «ЛСХТ»)

2.1 Методы и процедуры исследования