Синергетический подход к анализу и управлению электоральным поведением

По мнению К. Леви-Стросса и М. Элиаде, подробно исследовавших мифологическое мышление, миф выражает реальный иррациональный опыт, соединяет природное и сверхъестественное.

«Миф» по-гречески - повествование, слово, речение. «Мифы - это короткие рассказы о деяниях предков и происхождении вещей. Отдельные рассказы организованы в систему жизненных представлений народа или эпохи - в мифологию». Миф превращает хаос в космос, создает для первобытного человека возможность постижения мира как организованного целого, выражает его в простой и доступной схеме.

Мифологическое мышление - преимущественно образное мышление и именно потому отличается метафоричностью и символизмом. В семиотике символ рассматривается как образ, сохраняющий внешнее подобие с символизируемым объектом или определенным его свойством. В этом его отличие от знака, в котором это сходство означающего и означаемого отсутствует. Например, треугольник может быть просто воспринимаемой геометрической фигурой (наглядным образом, иконой), знаком (дельта, обозначение разности в математике) и символом иерархии.

Приобретение образом статуса символа связано с экстралингвистическими обстоятельствами. Он должен быть кем-то принят в этом качестве: отдельным индивидуумом (личный символ), религиозной или культурной общностью, человечеством в целом (архетипический символ). Символ полисемичен, и для его понимания может потребоваться эстетическое восприятие, интуиция, ассоциативное мышление, знание культурной традиции. По отношению к поведению символ как выражение архетипа может иметь характер императива.

Метафора, пожалуй, одно из главных средств мифологического мышления. Метафора - семантическое движение, перенос, распространение или соединение смысла. Соединение как будто несоединимых образов рождает новый смысл. При этом появляется впечатление особой конкретности этого нового смысла. Живая метафора - это средство смысловых инноваций, иногда очень глубоких и выражающих новое понимание мира, смену парадигм («ядерные» или «корневые» метафоры, выражающие видение мира человеком определенной эпохи или культуры).

В обыденной жизни метафора используется в тех случаях, когда человек затрудняется выразить мысль в конкретном и точном слове. Если человеку недостает лексики для описания другого человека, он может это сделать, используя не словесный, а образный код. Другого можно представить как реку или ручеек (прозрачный, с низкими берегами, тихо струящийся по равнине или бурный, с каменистыми берегами, спадающий с гор), как небо (холодное зимнее, ласковое летнее, закатное, покрытое облаками, прозрачно-синее их п.), как дерево (одинокое, тоненькое, кряжистое и т.п.) Общество и политика: Современные исследования, поиск концепций/ Под ред. В.Ю.Большакова. Спб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. С.147..

Мифологическое мышление больше не порождает новых смыслов, а эксплуатирует имеющиеся. Буйное смыслотворчество застывает, и в практике архаического «массового сознания» мифологическая картина мира существует в довольно жесткой форме, где интерпретированные схемы заранее заданы, закреплены обычаем, а их изменение - как и любое отклонение от норм поведения - подвергается санкциям за нарушение социального порядка. Сикевич З.В., Крокинская О.К., Поссель Ю.А. Социальное бессознательное. СПб.: Питер, 2005. С.36.

Основные признаки мифологического мышления:

1. Миф есть язык образов, символов, метафор. Яркие образы, символы и метафоры обеспечивают единство переживаний и когниций. Сила символического, метафорического, мифологического ума состоит в способности выразить глубокую и сложную идею без помощи абстракций, играя образами и словами обыденного языка.

2. Если научное мышление привязано к предметной области, то мифологическое универсально как целостное объяснение мира.

3. В новой мифологической картине должны быть «соединены парадигматические компоненты (структура мира) и синтагматические - человек действующий, переживающий мир как агон, структура, арена и позиция человека, возможности и необходимость действий в нем. Миф всегда включает в себя повествование о жизни человека в построенной для этого картине мира, некие события и образцы. Причем это должно быть сделано наглядно и обозримо.

4. Миф не только описание мира, но и интенция, которая в этом описании заложена. Миф побуждает и направляет действия человека. «Миф - это язык, посредством которого интенциональность становится сообщаемой… Мифы и символы, жизненные в данный период… являются каналами, по которым передаются жизненные силы общества». Миф - мощная мотивирующая сила.

5. Миф действует на бессознательном уровне, как уже было упомянуто выше миф - обращение к подсознанию, к архетипам. Миф сам по себе есть выражение бессознательного.

Символическое субъективное структурирование общества, выражающее не всегда осознаваемые тенденции человека, становится могучей силой управления человеческим поведением. Одна из функций мифа в жизни современного взрослого человека заключается в снятии социокультурных противоречий, их преодолении, «канализации», направлении «энергии», существующей в бессознательном. «Именно творческая субъективность, где бы она ни проявлялась, в религии, политике, математике, рекламе, является одушевляющим началом всего движения человечества. Беда субъективности современного человека в том, что еще никогда она не имела такого символического характера. Ирония революций состоит в том, что они порождают власть все более абсолютную, поскольку она все больше сводится к означающим ее словам. Власть церквей также обусловливается языком, который они сумели сохранить» Общество и политика: Современные исследования, поиск концепций/ Под ред. В.Ю.Большакова. Спб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2000. С.152..

По существу, речь идет о том, что «рождается та вселенная языковых смыслов (символов), в которой упорядочивается впоследствии вселенная вещей».

6. Ирреальность. Вера. Не истинность (ее нельзя проверить, поскольку каждый человек, в силу временных границ своего существования, лишен реальной возможности все проверить), не правильность (соответствие социальным нормам, потому что в игре или романе нормы могу нарушаться), а правдоподобие становится критерием оценки. Правдоподобие как правдивое подобие нашему внутреннему миру, существование аналогий в нашем опыте переживаний, наличие во внутреннем мире того, что может «резонировать» с мифом, побуждает человека принять или отвергнуть миф. Принятый миф становится «сакральным», священным, тем, на что нельзя покуситься, поскольку это воспринимается как подрыв самих основ бытия и смысла жизни человека. Когда исчезают ценности - приходит отчаяние. Миф становится символом веры.

Символы, вытесненные в бессознательное, не несут признаков регрессии или незрелости, чтобы стать действенными, им достаточно быть услышанными. Можно пользоваться «властью символов, точно рассчитанным образом вводя их в семантические резонансы сообщений». Символическая функция означает двойное движение внутри субъекта: сначала человек превращает свое действие в объект, но затем, в нужное время, снова восстанавливает это действие в качестве основания. Пример: сначала человек, занятый в производстве, зачисляет себя в разряд пролетариев, на втором этапе, во имя принадлежности к ним, принимает участие во всеобщей забастовке.

Если понимать речь просто как сигнал, который просто информирует о чем-то принимающего, тогда у нас не остается повода отказывать в доверии другим знакам. Больше того, мы отдаем предпочтение тем знакам, которые более естественны, и начинаем заниматься поисками жеста, гримасы, черт поведения, мимики, имиджа. Для человека, который знает свою миссию и способен выразить ее в эффективных символах и метафорах, внешние черты его поведения имеют вторичное значение, только как аккомпанемент, подчеркивающий и усиливающий основное символическое содержание. Но это непременно должен быть аккомпанемент к чему-то.

В заключении, на основании приведенных выше доводов, можно прийти к заключению, что коллективное бессознательное относится к разряду сложных открытых, неравновесных систем. Следовательно, для анализа коллективного бессознательного вполне приемлемо применение синергетического подхода.

Архетипы коллективного бессознательного

Понятие архетипа составляет необходимый коррелят к идее коллективного бессознательного. Архетип можно понимать как обозначение наиболее общих, фундаментальных и общечеловеческих мифологических мотивов.

Юнг пишет: «Архетипы - наиболее древние и наиболее универсальные мыслеформы человечества, хотя они настолько же являются чувствами, насколько мыслями» Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С.27.

Юнг считает, что архетипические образы и мотивы являются продуктом объединенного влияния данной структуры психического и отложений «постоянно повторяющегося опыта человечества», то есть природных и социальных раздражителей, которые оставляют в душе определенные мифологические следы.

Архетип - перевод с греческого - «первообраз». Тождественные по своему характеру архетипические образы и мотивы (мифологемы) обнаруживаются в совершенно разных мифологиях и сферах искусства, что не допускает объяснение совпадений простым заимствованием. Однако архетипы - это не сами образы, а схемы образов, их психологические предпосылки. Это формальная конструкция. Содержание первообраз получает лишь тогда, когда проникает в чувственную ткань сознания и наполняется материалом живого опыта. Его форму К. Юнг сравнивал с системой осей кристалла, которая влияет на формообразование кристалла в насыщенном растворе. Процесс мифотворчества потому есть не что иное, как трансформация архетипа в образы, «невольные высказывания о бессознательных душевных событиях» на языке объектов внешнего мира. Архетип имеет свойство, становясь отчетливым, сопровождаться необычайно живыми эмоциями, впечатлять, внушать, увлекать, поскольку восходит к универсально-постоянным началам в человеческой природе.

Архетипы - это не приобретаемые формы поведения, это вневременные явления. Они присутствуют при рождении и остаются после смерти. Они неубиваемы и неизменны в своей вневременности и внепространственности. Они есть часть Мироздания, его Закон. Даже будучи сознательно подавленными, они слышны в иносказаниях, видны в лицах случайных прохожих, ощущаемы порами тела в плотности сумеречного воздуха. Они посещают нас во снах и видениях, пробуждая естественность (натуру) - соединение себя с собой. Web: http://www.myth.sidheland.com/ARTICLES/001.htm

Все повторяющиеся ситуации, особенно если они вызывают интенсивную эмоциональную реакцию, становятся источником возникновения архетипических мотивов. Более того, однажды отпечатавшись, архетип начинает играть роль фактора, способствующего «повторению тех же самых переживаний. Ибо появляясь - в сновидениях, в фантазии или в жизни, - архетип оказывает на человека мощное воздействие, благодаря которому он испытывает нуминозное или гипнотическое состояние или, напротив, сильное желание действовать». Видимо, именно эти свойства архетипов делают их репликаторами, «субъектами» самоорганизации как индивидуального, так и коллективного сознания.

Архетип имеет внешние проявления, но непосредственно воспринят или познан быть не может. Психологические архетипы входят в сознание только косвенно, через образы и символы, придавая определенную форму коллективно наследуемому психическому содержанию. Архетипы коллективного бессознательного являются своеобразными резервуарами для накопления и разрядки психической энергии. Возвращаясь к наметившимся параллелям между юнгианской психологией и синергетикой, дополним характеристики коллективного бессознательного как нелинейной системы свойством открытости, проистекающим из вышеизложенных свойств архетипов (наличия нелинейных источников и стоков). Таким образом, коллективное бессознательное является открытой нелинейной системой, подчиняющейся синергетическим законам.

Даже зрелое Эго не в силах контролировать архетипы бессознательного. Достаточно соответствующего раздражителя, и они легко активизируются и проецируются. В результате всякий раз как человек встречается с фигурами, символами или ситуациями, имеющими архетипический аналог в душе, соответствующий архетип немедленно активизируется и его психическая энергия проецируется на внешний объект. В этом заключается причина их огромной власти над людьми.

Политика же является полем битвы эмоций, где постоянно находят выход страсти и даже психические расстройства. По определению, предложенному А.И. Соловьевым, политику можно определить как «совокупность отношений, складывающихся в результате целенаправленного взаимодействия групп по поводу завоевания, удержания и использования государственной власти в целях реализации своих общественно значимых интересов». Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2001. С.53. Политика в значительной степени - ответ на вызовы масс. Юнг считал, что движущие силы массового движения по сути своей всегда архетипичны. «Разряжение сдерживаемой энергии коллективного бессознательного обычно принимает форму массовых психозов, которые в силу вызванной Просвещением секулярной ориентации европейского общества, заявляют о себе в виде политических движений». Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С.43.

Возможна не только проекция психической энергии при возбуждении архетипа, но и идентификация с трансперсональным содержанием архетипа. В этом случае индивид или группа расширяет свое Эго с целью включить в него содержание архетипа, неосознанно попадая под его власть и действуя по его (архетипическим) моделям. При этом индивид (группа) ощущают необычайную энергию архетипа как свою собственную. Юнг назвал это явление психической инфляцией. Самый простой пример - президент страны, идентифицирующий себя и идентифицируемый другими с занимаемым постом, производит впечатление не обычного человека, но «небожителя».

Для понимания политического поведения особенно важна коллективная психическая инфляция. Группа идентифицирует себя с коллективным бессознательным, что, к тому же, усиливается психической инфляцией, возникающей благодаря ощущаемому отдельными членами коллектива единству с группой Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С. 37, 40.. Чувство коллективной цельности «действует на психику подобно сильному яду» и «легко передается».

В некоторых случаях индивид может усвоить и подчинить себе архетипическое содержание, что делает его по-настоящему харизматической личностью. Юнг говорит также о возможности существования харизматических групп. Впрочем, феномен подлинной харизмы - редкое явление в политике. Гораздо чаще встречаются псевдохаризматические лидеры и группировки. Если в обществе активизируется какой-то архетип (Юнг всегда видел общество через призму отдельных личностей и даже выводил политические тенденции исходя из их психологического состояния), «люди испытывают настоятельную необходимость найти для себя существующего во плоти героя, или великого мудреца, или вождя и отца, в общем какой-либо безусловный авторитет». Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С.40. Например, по наблюдениям Юнга как практикующего психоаналитика, у его немецких пациентов после первой мировой войны в сновидениях появились мифологические символы, выражающие первобытность, насилие, жестокость. «Когда такие символы появляются у большого числа индивидов, они начинают собирать индивидов вместе как под действием магнита; и вот сформировалась толпа, и вскоре в ней найдется лидер среди тех, у кого наименьшая сопротивляемость, наименьшее чувство ответственности и… наибольшая воля к власти. Лидер позволит сбросить с себя то, что готово упасть, и толпа последует вслед за ним с непреодолимой силой снежной лавины». Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С.268.

По словам К.Г. Юнга, «момент, когда проявляется мифологическая ситуация, всегда характеризуется особой эмоциональной интенсивностью; это подобно тому, как если бы в нас была затронута струна, которая никогда прежде не звучала, или же если бы в нас были развязаны силы, о существовании которых мы никогда не подозревали… Любая связь с архетипом, пережита она или просто выражена, «трогает», это значит, что она действует: ведь она освобождает в нас голос более могучий, чем наш собственный». Юнг К.Г. Об отношении аналитической психологии к произведениям художественной литературы.// Проблемы души нашего времени. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1993. С.59.

Однако не следует забывать, что, любое значительное проявление архетипа делает ситуацию критической и непрогнозируемой. «Во время коллективных проявлений архетипов всегда существует большая опасность массовых движений, и катастрофы можно избежать только в том случае, если воздействие архетипа «перехватывается» и ассимилируется достаточно весомым большинством отдельных личностей. Должно существовать хотя бы некое минимальное количество личностей, способных оказать чувствительное влияние на окружающих». Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С.321. По-видимому, «перехват» архетипического воздействия должен быть одной из задач, стоящих перед политическими консультантами.

Итак, архетипы являются резервуарами для накопления и разрядки психической энергии коллективного бессознательного. Идентификация с содержанием коллективного бессознательного индивида (политика) или группы делает их для внешнего наблюдателя обладателями харизмы, «магической энергии». Однако в большинстве случаев эта харизма не является подлинной (так как содержание архетипа не усвоено), а напротив, заставляет действовать человека (группу) по архетипическим моделям. Поскольку абсолютное большинство в обществе идентифицирует себя только со своим сознанием (отрицая, как писал Юнг, собственную «Тень», то есть бессознательное), то бессознательное (для общества - коллективное бессознательное, представленное архетипами) безраздельно господствует над происходящим. Следовательно, многие политические процессы имеют в качестве своего истинного инициатора разбуженные архетипические содержания коллективного бессознательного. Выяснив, что коллективное бессознательное является открытой нелинейной системой, мы продолжим проводить аналогии между объектами юнгианской психологии и синергетическими объектами.

2.3 Архетип коллективного бессознательного - странный аттрактор

Итак, архетипы коллективного бессознательного являются двигателями политических процессов. Как пишет В. Одайник, «архетип - организующий принцип, стоящий за психологическими феноменами» Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С.27..

В предыдущем разделе было приведено достаточно доводов в пользу того, что коллективное бессознательное вполне является нелинейной системой (средой). А в открытых нелинейных системах (средах) организующими принципами выступают аттракторы. Напомним, что аттрактор - это точка или множество в фазовом пространстве, к которым притягиваются все траектории из некоторой окрестности аттрактора, называемой также областью, или бассейном, притяжения. Траектории, выйдя из начальных состояний, в конце концов приближаются к аттракторам. Аттрактор обозначает активные устойчивые центры потенциальных путей эволюции системы, способные притягивать и организовывать окружающую среду.

Мы уже рассматривали, что существуют несколько типов (классов) аттракторов: точечные, периодические, квазипериодические (аттрактор тора) и странные. Попытаемся уточнить, какой из этих типов больше подходит для моделирования архетипов.

Обратимся еще раз к трактовке странного аттрактора применительно к социальной среде, предложенной Капустиным В.С. в работе «Введение в теорию социальной самоорганизации».

Явление аттрактора в социальной системе можно определить как такое будущее состояние изменяющейся системы, которого еще не знает настоящее, но прошлое уже там присутствует и распоряжается. Это означает, что в различных временных рядах нелинейности отдельные события прошлого могут опережать настоящее и подстерегать нас из будущего.

Любой акт деятельности всегда полифункционален и многозначен, но субъектом действия осознается только с точки зрения его цели, оставляя вне внимания иные проявления, каждое из которых существует в своей логике. Результаты, находящиеся за пределами осознания субъекта деятельности, как правило, не принадлежат ему, а значит, не интересны ему и не контролируются им (пространство эпифеноменов). Эпифеномен - явление, сопутствующее в качестве побочного продукта другим, фундаментальным явлениям, но не оказывающее на них прямого воздействия. Это самостоятельное пространство эпифеноменов можно сравнить с безбрежным морем бесчисленных смыслов: мудрец - рыбак в безбрежном море бытия, как рыб вылавливает смыслы. Каждый этнос, исходя из условий своего проживания и в соответствии с национальными особенностями мышления, кодирует смысл по-своему, что бы он был понятен, узнаваем, что бы его можно было передавать, т.е. декодировать при коммуникации, запустить в «эстафету поведения».

Аттрактор - это проявившийся из эвентуального будущего вектор последующих изменений, - это или мобилизующий и структурирующий образ будущего, или образ грядущей катастрофы, ускоряющий процессы распада. Понять аттрактор, значит, создать условия для прогнозирования развития, моделирования поведения и оптимального управления процессами. Бездумная, эгоистичная или коррумпированная власть может предлагать из своего настоящего любые векторы развития, но все они будут формальны. Аттрактор неумолимо «назначит» свой сценарий развития. Империи, державы, династии стремительно рушились, когда пространство эпифеноменов не транслировало или транслировало в социумы негативные образы будущего. Мировая практика показывает, что видение позитивного будущего - один из важнейших источников социальной энергии. Капустин В.С. Введение в теорию социальной самоорганизации: учебное пособие. Web: http://spkurdyumov.narod.ru/Kapustin12.htm

Пространство эпифеноменов это та же действительность, только нелинейно-целостно мыслимая. Там та же реальность действий (практик), только они не завершаются, как в мире феноменов с достижением ожидаемых результатов, которые, впрочем, всегда есть иллюзия достижения, а продолжают делиться, размножаться каждое мгновение и в каждой точке, разлетаясь в континуумы будущих альтернатив. Это не параллельный и даже не виртуальный мир, а инобытие нашего же мира, в котором обитают смыслы, обладающие свойством безвременности и бесконечности. В этом пространстве спрятана вечная тайна вневременного сопряжения практик, формирования будущих векторов движения социумов, там пишутся черновики бесчисленных сценариев для постановки их в мире феноменов.

Данные положения в первую очередь реализовались в психологии, речь идет о таком ее направлении, как трансперсональная психология, изучающая трансперсональные переживания и связанные с ними явления. Только здесь понятие эпифеноменов преобразовано в понятие коллективного бессознательного, социального бессознательного. Мифологические мотивы активно используются в политике и ПР, но не до конца и не всеми технологами осознается действительная мощь мифа, коллективного бессознательного, архетипа.

К.Г. Юнг неоднократно подчеркивал, что «Содержимое коллективного бессознательного, представленное архетипами, с которыми мы сталкиваемся при любом контакте с массовыми феноменами, всегда биполярно: оно имеет как положительную, так и отрицательную стороны. Любое проявление архетипа делает ситуацию критической, так что невозможно предвидеть ее развитие» Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М.: Ювента, 1996. С.321.. Таким образом, прослеживаются явные параллели между архетипами и странными аттракторами. Странные аттракторы определяют хаотические режимы. Предсказать поведение траекторий хаотических систем на длительное время невозможно. Странные аттракторы в противоположность циклам или точечным аттракторам описывают движение, которое не станет периодическим (а значит предсказуемым), сколько бы мы ни ждали.

Академик Е.А. Файдыш выстраивает такую логическую цепочку: «Одной из особенностей архетипа является невозможность его однозначного описания или определения. Сколько бы мы не пытались выразить его в виде текста, он всегда будет несоизмеримо сложнее и глубже. Именно поэтому могут быть осознаны только отдельные «тени», проекции, но никогда - он весь целиком.

В недавнее время математиками были открыты объекты очень сходные с ними. Это фрактальные множества и странные аттракторы. Как архетип невозможно задать перечислением его элементов, также и фрактал. Каждый элемент архетипа обладает не меньшей сложностью, чем целое, то же можно сказать и о фрактале. И наконец - самоподобие. Каждый элемент несет и информацию о целом. Этим свойством обладают как архетип, так и фрактал. И еще одно интересное свойство. Фракталы обычно имеют дробную размерность, т.е. как бы находятся между разными пространственными измерениями. Как уже говорилось, об аналогичных свойствах архетипов догадывались в глубокой древности. Интересно, что даже геометрические образы, использовавшиеся для изображения архетипов в древности, очень напоминают фракталы. Это янтры и мандалы» Файдыш Е.А. Сверхсознание. М.: Прогресс, 1993. С. 62-63..

Таким образом, развертывание политической ситуации, особенно если речь идет о динамичных массовых процессах, часто объясняется и обеспечивается действием архетипической модели. Как было нами выяснено, в теории нелинейных динамических систем архетипам соответствуют странные (фрактальные) аттракторы. Следовательно, моделирование политических процессов, в том числе динамики общественного сознания и электорального поведения, «субъектом» самоорганизации которых выступает архетип, оптимально с использованием фрактальных объектов (странных аттракторов, фрактальных временных рядов). Эта аналогия намечает сближение обычно разнесенных синергетического и психологического подходов к пониманию, интерпретации политических процессов. Если политический процесс движим архетипическими силами (моделируемыми странными аттракторами), это означает, что до определенной степени (в математике - внутри области странного аттрактора) процесс иррационален, неподвластен логике, непредсказуем. То есть, иррациональность - имманентное свойство многих политических явлений. Однако иррациональность не означает полную неуправляемость, точнее, иррациональность подразумевает невозможность полной управляемости, невозможность предсказуемо навязывать свою волю, манипулировать человеком и обществом. Понимание сути иррационального политического процесса позволяет «подталкивать» его в некотором направлении, но не более того.

Можно сформулировать следующие гипотезы, расширяющие синергетическую теорию аттракторов:

1. Нахождение в зоне притяжения определенного аттрактора сопровождается совершенно определенными событиями, качественно характеризующими параметры состояния аттрактора.

2. Эти события с логической точки зрения могут быть никак не связаны между собой.

3. События, обязанные своим происхождением пребыванию человека в зоне некоторого аттрактора, несмотря на отсутствие логической каузальности, все-таки достаточно сильно коррелированы, то есть фрактальны. Когда мы говорили о фрактальных объектах, мы проводили аналогию с твердыми телами, в которых (в отличие от газа) молекулы жестко связаны между собой.

4. По мере приближения к аттрактору компоненты, характеризующие ключевые свойства аттрактора, усиливаются в происходящих с человеком событиях.

5. Человек регулярно попадает в точки (зоны) потери устойчивости. В этих точках эволюционирующие системы испытывают на себе влияние со стороны различных аттракторов той нелинейной среды, в которой они находятся. Об этом свидетельствуют происходящие в течение небольшого отрезка времени разноплановые (порожденные бассейнами разных аттракторов) события - упрощенно, радостные и грустные. В таких точках человек делает выбор, к какому аттрактору он двинется дальше. По всей видимости, выбор осуществляется посредством резонансного возбуждения структур, близких к одному из аттракторов.

6. Вероятно, существуют некоторый набор действий, позволяющий выйти из зоны притяжения неблагоприятного аттрактора.

Мы предполагаем, что эти закономерности применимы и в политической практике. Внимательно наблюдая за событиями, сопутствующими деятельности в политической сфере, можно постоянно получать информацию о том, в каком направлении движется ситуация и, возможно, предпринимать меры по ее корректировке; уловить еле заметное, но способное изменить всю картину, перестроиться на правильный аттрактор, то есть направить к лучшему из возможных вариантов, - остальное самоорганизуется. Таким образом, можно существенно повысить эффективность и снизить «издержки» политической жизни. Подчеркнем, что в отличие от традиционного мониторинга ситуации, здесь идет речь о более широком взгляде, когда мы принимаем во внимание не только события, объединенные логической цепочкой.

Констатируя кредо синергетики как новое мировидение, Е.Н. Князева, в частности, подчеркивает, что она «не только синтезирует фрагменты обыденного и отчасти научного дисциплинарно разбросанного знания, но даже связывает эпохи - древность с современностью, с современными достижениями науки - принципиально различные, восточный и западный способы мышления мировосприятия (от Востока она берет идею целостного мира, от Запада - традицию анализа, эксперимент)». Шалаев В.П. Синергетика человека, общества, природы: управленческий аспект: Учебное пособие. Йошкар-Ола: Марийский государственный технический университет, 2000. С.26.

При этом мифологические мотивы, также воздействующие на политический расклад, вполне адекватно вписываются в синергетическое мировоззрение. То есть процессы, развивающиеся с использованием таких мотивов, подчинены закономерностям, обнаруженными синергетикой.

3. «ЯДРО» коллективного бессознательного российского общества: ментальность, архетипы власти-управления