Значение духовного наследия Серафима Саровского для возрождения России

Размещено на http://www.allbest.ru

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава І. Подвижническая деятельность Серафима Саровского и её значение для духовной жизни России

1.1 Курская земля - родина Серафима Саровского

1.2 Монашеский подвиг и деятельность Серафима Саровского как основателя Серафимо-Дивеевского монастыря

1.3 Последние годы жизни серафима Саровского в Дивеево

Глава ІІ. Содержание духовно-нравственного наследия Серафима Саровского и его заповеди

2.1 Религиозно-просветительская деятельность Серафима Саровского

2.2 Заслуги Серафима Саровского перед русской православной церковью и причисление его к лику святых

2.3 Духовные наставления Серафима Саровского как фактор воспитания современной молодёжи

Заключение

Список используемой литературы

Введение

"Когда ум и сердце,- говорил Серафим Саровский,- соединены будут в молитве и помыслы не рассеяны, тогда сердце согревается теплотою духовною, в которой воссияет свет Христов, исполняя мира и радости всего внутреннего человека".

Актуальность проблемы данного исследования определяется необходимостью изучения более детально значения духовного наследия Серафима Саровского для возрождения России как неотъемлемой части русской культуры. Развитие православной духовной мысли и жизни в XIX столетии в России, как и в предыдущие века, во многом было связано с практикой христианского жития и, прежде всего, с практикой русского монашества. Русское монашество XIX века дало немало примеров истинного христианского подвига, которые служили образцом для понимания смысла жизни, поведения и повседневного бытия обычных, мирских христиан.

Слова преподобного Серафима Саровского "стяжите дух мирен" актуальны и по сей день, потому что мирный дух - это и стабильность самой личности, это и устройство семьи, это и целостность нашего Российского государства. Преподобный предвидел, что именно мирный дух - это та сила, которая будет способствовать духовному возрастанию нашего общества.

Нравственность зависит, прежде всего от нашей веры. Насколько глубоко мы проникаемся своим сознанием в нашу отеческую православную веру, настолько и получаем от наших святых молитвенную помощь. Именно православная вера создала наше отеческое государство, которое в течении тысячи лет свидетельствовало миру особый феномен связанности культуры и религии.

Прославляя святых, мы проникаем в нашу историю, в нашу государственность, и прежде всего мы осознаем себя сопричастниками к православной вере. Феномен русского монастыря и русского монашества является многоаспектным и далеко выходит за рамки одного только религиозного сознания и религиозного культа.

Несомненно, преподобный Серафим Саровский в разные эпохи отразил народные представления об идеале праведной жизни.

Без жития святых невозможно представить русскую культуру. История монашества в России тесно переплетаются с историей нашего Отечества. Значение жития святых сегодня велико и далеко выходит за рамки "удовлетворения религиозных потребностей верующих людей". Поэтому как в прошлом, так и сейчас православные в монастыри устремляются православные паломники и светские туристы, их не оставляют вниманием политики и деятели культуры. саровский монашеский святой

Целью данной работы является подробное исследование значения духовного наследия Серафима Саровского для возрождения России.

В связи с этим обозначены и следующие задачи данной работы:

Изучить биографию Серафима Саровского.

Рассмотреть деятельность Серафима Саровского как основателя Серафимо-Дивеевского монастыря.

Выяснить в связи с чем был канонизирован преподобный Серафим.

Изучить духовные наставления Серафима Саровского.

Методологией исследования данной работы является принцип историзма, предполагающий рассмотрение подвижнической деятельности Серафима Саровского.

Русские люди на протяжении столетий называют свою Родину Святой Русью. За всё время христианства на Руси наш народ дал человечеству примеры высочайшей святости: преподобных Антония и Феодосии

Печёрских, Сергия Радонежского, праведного Иоанна Крондштадского и многих других. Своих святых русский народ всегда почитал и любил, но иногда был к ним жесток, особенно это относится к часто гонимым юродивым людям, непохожим на окружающих, но носящим на себе чистый свет Христов.

Русская Церковь дала Православию огромное число святых. Среди святых земли Русской нельзя обойти вниманием еще одного подвижника и чудотворца - преподобного Серафима Саровского.

Великий светильник духовный, святой угодник Божий Серафим Саровский, по праву названный духовником Земли Русской, оставил для нас, своих потомков драгоценное наследие, которое есть неистощимый кладезь для утоления жажды душ человеческих, для исцеления и сохранения в мире и здравии человеческого сознания и мироощущения. Жажда слов истины и примера святости многие годы безбожия томила сердца и умы множества людей в нашей стране. Конец безбожной эпохи, эпохи жестоких гонений на религию и Церковь ознаменовался обретением святых мощей преподобного Серафима Саровского, и это событие явилось знаком особой милости Божией для нашей страны. Думается особенное значение преподобного Серафима, как для России, так и для всего мира не требует доказательств, но чудо возвращения его святых мощей, одновременно с которым стало возможным новое открытое слово о Христе и Его Церкви является, пожалуй, наиболее ярким свидетельством особого предназначения Святого.

ГЛАВА І. Подвижническая деятельность Серафима Саровского и её значение для духовной жизни России

Родившийся в середине XVII века в Курске, почитаемый широко еще при жизни, преподобный Серафим стал одним из самых любимых святых. Это не удивительно. Его духовный путь отмечен большой скромностью, присущей русским святым. С детства он шаг за шагом шел к духовному совершенству. Восемь лет послушнических трудов и восемь лет храмового служения в сане иеродиакона и иеромонаха, пустынножительство и столпничество, затвор и безмолвие сменяют друг друга и венчаются старчеством. Подвиги, превосходящие естественные человеческие возможности, гармонично и просто входят в жизнь святого. Преподобный Серафим оставил богатое духовное наследие - это краткие наставления, записанные им самим, слышавшими их. Драгоценным вкладом подвижника в сокровищницу русского святоотеческого учения явилась “Беседа преподобного Серафима Саровского о цели христианской жизни”, впервые опубликованная в 1903 году. Кроме учения о сущности христианской жизни, в ней содержалось новое изъяснение многих мест Священного Писания. На Руси издавна существовали неписаные правила, по которым жили подвижники земли русской. К таким правилам относились кротость и смирение, неустанный труд и молитва, соблюдение церковных предписаний и совершение подвигов, дар прозорливости и способность исцелять, конечно же, наставления и наличие учеников.

1.1 Курская земля - родина Серафима Саровского

Преподобный Серафим Саровский, в миру Прохор Мошнин, родился 19 июля 1759 года в Курске. Отец его, Исидор, строил храмы. Он умер, когда Прохору было три года. Строительством храмов занялась мать Прохора, Агафия. Это была очень уважаемая, благочестивая и добрая женщина.

С раннего детства над Прохором начал проявляться Покров Божий: семи лет он упал с колокольни, но остался невредим. В десять лет он тяжело заболел. Тогда впервые явилась ему Пресвятая Богородица и обещала вскоре исцелить его. И действительно, после этого через их двор проходил крестный ход, во время которого проносили икону Знамение Божией Матери. Больной мальчик приложился к иконе и получил исцеление.

Со времени чудного исцеления жизнь Прохора протекала спокойно. Он выучился читать по-русски и по-славянски, выучился писать и считать столь успешно, что старший брат его Алексей, занимавшийся торговым делом, брал Прохора себе в помощники, в лавку; там мальчик постигал искусство купли, продажи и барыша... "Мы, бывало, - говаривал сам старец Серафим, - торговали товаром, который нам больше барыша дает!" Да кто не помнит, как преподобный Серафим любил заимствовать образы и термины из купеческого дела, - чтобы лучше разъяснять высшие духовные пути:

"Стяжевайте (то есть приобретайте) благодать Духа Святого и всеми другими Христа ради добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больший прибыток дают. Собирайте капитал благодатных избытков благости Божией, кладите их в ломбард вечный Божий из процентов невещественных, и не по четыре или по шести на сто, но по сто на один рубль духовный, но даже еще того в бесчисленное число раз больше. Примерно: даёт вам более благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь; много даёт Духа Божьего пост, поститесь; более дает милостыня, милостыню творите... Так и извольте торговать духовно добродетелью..." (Из записок Николая Мотовилова).

Отрочество Прохора протекало в среде, благоприятной для его духовного развития. Когда в нем стало проявляться тяготение к чтению духовных книг, к посещению церковных служб, порой весьма ранних, или же к дружбе с почитаемым в Курске юродивым, со стороны его глубоко верующей матери не оказалось никаких преград. Среди своих сверстников, купеческих детей, сын Агафии имел верных друзей, которые так же, как и он, стремились к жизни духовной.

Шло время, и усердные молитвы с каждым днем укрепляли в душе Прохора желание посвятить свою жизнь служению Богу. К 17 годам юноша твердо решил оставить мирскую жизнь и просил на то благословение матери. Она благословила его большим медным крестом, который он принял из рук ее. До конца жизни святой Серафим носил этот медный крест на груди, поверх одежды, показывая тем самым свою духовную связь со своей христианкой матерью, а также и силу родительского благословения.

Узнав о старце Киево-Печерской лавры Досифее, Прохор в 1776 году направился к нему за советом. Проницательный Досифей увидел присутствие Святого Духа в молодом человеке и порекомендовал ему идти в Саровскую Успенскую пустынь, которая находится между Тамбовской и Нижегородской областями. Последовав совету святого отца, Прохор пришел в указанное место, и был принят отцом Пахомием в число послушников монастыря.

Игумен Пахомий принял Прохора в Саровскую обитель 20-го ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Будучи послушником, Прохор показал себя исключительным подвижником: в среду и в пятницу он не принимал пищи, а в другие дни ел всего лишь раз в день, спал он весьма мало, часа три в ночь, исполняя неукоснительно трудное правило св. Пахомия Великого. В чаще Саровского леса издавна жили пустынники, предававшиеся всецело молитве, сам Прохор получил благословение от своего старца Иосифа уходить в лес для уединенной молитвы в свободное от послушаний время. Здесь он совершал правило святого Пахомия. Два года спустя после поступления в монастырь Прохор перенес очень тяжкую болезнь, которая продолжалась около трех лет. Врачи того времени не могли точно определить вид болезни, но склонялись к тому, что это была водянка: распухшее тело Прохора не позволяло ему двигаться, и он почти все время болезни пролежал. Состояние его, как и при первой серьезной болезни в детские годы, казалось по истечении трех лет безнадежным. Трогателен был неусыпный уход за больным со стороны игумена Пахомия, а также и казначея Исаии. Несмотря на их просьбы, Прохор отказался от вмешательства врачей в критический момент, предавая себя всецело на волю Божию. Была отслужена Божественная литургия, больного приобщили, после чего ему стало лучше, и он, непонятным для всех образом, выздоровел. Лишь впоследствии, незадолго до кончины, св. Серафим поведал о том, что в тот день случилось: причастившись, он увидел осиянную Фаворским светом Божию Матерь, подошедшую к нему в сопровождении апостолов Петра и Иоанна. Указывая на Прохора, Она сказала Иоанну: "Сей - нашего рода!" Причем, правую руку Она положила на голову больного, а жезлом коснулась его правого бедра, где вскоре открылась большая рана, из которой вытекла вся вода. От этой раны остался след на всю жизнь в бедре святого, который, в подтверждение совершенного чуда, давал матери Капитолине, церковнице основанной им общины, вложить весь кулак в углубление своего правого бедра, как некогда Христос давал Фоме вложить руку в ребро Свое.

Слова, сказанные Божией Матерью столь молодому послушнику, лишь два года пробывшему в монастыре, наводят на нас некий страх и трепет... Из дальнейшей жизни св. Серафима мы увидим, что Божия Матерь избрала Себе в лице преподобного удивительно верного послушника, которому поручила нелегкое дело создания Дивеевской новой женской обители. Сам святой называл себя "служкой" Божией Матери, говоря, что без Ее указания он ничего не делает, а все делает Она. Слова Богородицы не смутили Прохора, отрешенного от всего земного столь продолжительной и тяжкой болезнью; в третий раз он был спасен от смерти, и Царица Небесная опять приняла прямое участие в его исцелении, указывая Своими словами не только на пройденный Прохором путь, но и на высоту его дальнейших подвигов: ему надлежало осуществить великое Мариино послушание, вынести особенно тяжелый крест, утвердиться в высшем девственном целомудрии. Так Божия Матерь готовила Себе, с самого начала его монашеского пути, великого по смирению сотрудника и мудрого исполнителя Своих велений.

Когда Прохор вполне окреп, игумен Пахомий послал его собирать деньги на постройку в Саровском монастыре больничной церкви. Труд по сбору денег не считался легким, но благодарный послушник охотно исполнял его, обходя окружные города.

Дойдя до Курска, Прохор узнал, что мать его уже умерла. Брат же его Алексей пожертвовал на постройку Саровской церкви немалую сумму. Когда сборщик вернулся в Саров, то, в знак благодарности за исцеление, сам приступил к сооружению прекрасного нового престола из кипарисового дерева, предназначенного для нижнего этажа больничного храма.

1.2 Монашеский подвиг и деятельность Серафима Саровского как основателя Серафимо-Дивеевского монастыря

В 1786 году Прохор принял иноческий постриг, получив имя Серафим. Вскоре, уже после посвящения в диаконы, Серафим стал все свое время проводить в молитвах. В часы служб он созерцал в небе Иисуса Христа в окружении Ангелов, который осенил молящихся крестом.

В 1793 году Серафим стал иеромонахом и скоро принял решение покинуть монастырь. Он поселился в одинокой скромной келье в глубине леса. Здесь преподобный Серафим Саровский обращался к Господу с молитвами, читал Евангелие, трудился. Видя в молитвах, посту и добрых поступках путь к добродетели, Серафим Саровский совершил здесь знаменитый подвиг столпничества - тысячу суток он молился, стоя на коленях и обращаясь к Господу с просьбой: «Милостив буди мне, грешному!».

От почти беспрерывного стояния у о. Серафима ноги до такой степени опухли и покрылись ранами, что он уже не в состоянии был продолжать священническое служение. К этому времени, в 1794 году, в Сарове скончался любимый всеми игумен Пахомий, под сенью которого до сих пор мирно протекала иноческая жизнь о. Серафима. Грустно было последнему расставаться со своим наставником; желая его утешить на смертном одре, о. Серафим обещал ему исполнить завет его об охранении Дивеевской общины.

Но в описываемые дни о. Серафиму пришлось изменить образ жизни из-за упомянутой выше болезни ног; испрося благословение нового игумена, о.Исаии, он удалился в так называемую "дальнюю пустыньку", то есть уединенный деревянный домик , в лесу, в 5-6-ти верстах от Сарова. Тут началась его отшельническая жизнь, продолжавшаяся 15 лет. В этом лесу жили и другие отшельники, славившиеся своей святой жизнью; нам известны имена игумена Назария, о. Дорофея, святого схимонаха Марка.

Келья о. Серафима находилась на холме, у подножия которого протекала речка Саровка; вокруг кельи был огородик, окруженный забором. Тропинки, ведущие к келье, были завалены ветками, бревнами, сучьями, так что до нее не было доступа, особенно для женщин, которых, по указанию свыше, о. Серафим не считал возможным принимать в глуши лесной. Последние могли обращаться с их духовными нуждами к священникам-монахам, жившим в самой лавре.

Среди векового Саровского леса, где под покровом сосен и елей жили дикие звери, о. Серафим начал новый подвиг, подвиг отшельничества, связанный с суровыми лишениями: он страдал, от холода, от однообразной и скудной пищи (лишь много лет спустя узнали, что почти три года он питался одной травой "сниткой", которую отваривал с корнями), страдал от комаров, от которых не защищался; порой, когда он рубил деревья или колол дрова, все тело его покрывалось кровавыми пятнами от их укусов.

Аскетические подвиги последователя древних христианских пустынников имели целью приобретение постоянной сердечной обращенности к Богу. Слова, которые о. Серафим сказал о Саровских подвижниках, можно отнести всецело и к нему: подвижники суть "огненные столпы от земли до небес"! Днем и ночью о. Серафим носил на себе тяжелые железные кресты, клал по тысяче поклонов сряду, исполнял каждодневно длинное правило св. Пахомия Великого, справлял церковные службы, усиленно читал Священное Писание, а ночному отдыху уделял не более трех часов.

Когда новый Саровский подвижник ходил по лесу, то всегда носил с собой в суме за спиной Евангелие. Ум должен "как бы плавать в Законе Господнем!" - учил о. Серафим, ибо слово Божие есть истинная пища разума, от которой он просвещается. Ум делается способным подлинно различать, что есть добро и что есть зло. Очищение ума сопровождается прозорливостью, даром, при наличии которого ум человеческий находится в молчании, предоставляя свободный путь мыслям Божественным, и тем самым достигает высшего познания. Любил о. Серафим, ходя по лесу, следовать земному пути Христа от Вифлеема до Назарета, от Назарета до Иордана и Иерусалима - так святой отшельник наименовал ближайшие к своей пустыньке места. По воскресеньям и праздникам о. Серафим возвращался в Саровский монастырь, приобщался в больничной церкви, где служились ранние литургии, а после службы принимал монахов, приходивших к нему за духовным наставлением. "В пребывание его в пустыни вся братия была его учениками", - вспоминали Саровские старцы.

Восхождение на пути к святости сопровождалось у Серафима удивительными испытаниями, хорошо знакомыми отшельникам под именем "страхований". Так, во время молитвы в лесной келье, рассказывал один Саровский иеромонах, вдруг о. Серафим услышал страшный звериный рев, потом невидимая толпа с шумом выломала дверь кельи и бросила в комнату громадное полено, которое смогла из нее вынести лишь 8 человек! Иногда стены кельи разваливались на глазах у молящегося, и в нее рвались воющие звери, являлся гроб, из которого вставал мертвец. Иногда злые силы, ибо это были их нападения, поднимали Серафима на воздух и со страшной силой ударяли об пол... "Бесов видеть ужасно, потому что они гнусны", - поведал впоследствии святой. Нападения темных сил были опасны для жизни самого отшельника, и, не будь особой благодати, охранявшей его, он бы погиб, телесно или духовно... Неизменно прогоняя бесов крестным знамением и усиленной молитвой, отшельник вкушал небесную тишину и глубокий мир душевный.

Многие монастыри хотели иметь о. Серафима в качестве своего игумена, но каждый раз он упрашивал Саровского игумена о. Исаию оставить его в молитвенном уединении. После "страхований" в духовной жизни о. Серафима появилось новое и тяжкое искушение: он стал испытывать глубокое уныние; хульные помыслы, столь нестерпимые для молитвенника, стали с силой напрашиваться и мучить его. Тогда о. Серафим еще усилил молитвенный подвиг, до предела сил человеческих: найдя в лесу большой гранитный камень, он стал на нем молиться, не сходя с места; этот подвиг продолжался тысячу ночей. Поднимая руки к небу, как древние оранты, он взывал непрестанно: Боже, милостив буди ми грешному! Днем о. Серафим молился на другом камне, у себя в келье, для сохранения тайны. Тысяча дней и тысяча ночей... нам трудно постигнуть эту трехлетнюю борьбу, эту неутомимую битву; впоследствии св. Серафим открыл, что моление его было сопряжено с особой помощью Божией, "иначе сил человеческих недостало бы!" Постепенно сердце его согревалось даром умиления, и вера и надежда на Бога восторжествовали в нем. Но след от подвига отразился в теле молитвенника: ноги его снова опухли и болели до конца его жизни.

...Там под сосной при дороженьке

Камень тяжелый лежал.

Старец ночами бессонными

Там на коленях стоял.

Лето и зиму холодную

Он, не смыкая очей,

Выстаивал волю свободную

Тысячу дней и ночей...

Потерпев мученичество душевное, святому Серафиму надлежало потерпеть и мученичество телесное. Как и святых Бориса и Глеба, о. Серафима, справедливо можно назвать страстотерпцем. Вот что случилось в дальней пустыньке 12 сентября 1804 года (рассказ этот заимствован с некоторыми сокращениями из Летописи Дивеевского монастыря, где живость самого повествования наводит на мысль, что оно записано со слов самого отца Серафима):

"12-го сентября 1804 года подошли к старцу три; неизвестные ему человека, одетые по-крестьянски. О. Серафим в это время рубил дрова в лесу. Крестьяне, нагло приступив к нему, требовали денег, говоря: "К тебе ходят мирские люди и деньги носят". Старец сказал: "Я ни от кого ничего не беру". Но они не поверили. Тогда один из пришедших кинулся на него сзади, хотел свалить его на землю, но вместо того сам упал. От этой неловкости злодеи несколько оробели, однако же не хотели отступить от своего намерения. О. Серафим имел большую физическую силу и, вооруженный топором, мог бы обороняться. Эта мысль и мелькнула было мгновенно в его уме. Но он вспомнил слова Спасителя: Вси приемшии нож, ножем погибнут, не захотел сопротивляться, спокойно опустил на землю топор и сказал кротко, сложивши крестообразно руки на груди: "Делайте, что вам надобно". Тогда один из крестьян, поднявши с земли топор, обухом так крепко ударил о. Серафима в голову, что у него изо рта и ушей хлынула кровь. Старец упал на землю и пришел в беспамятство. Злодеи тащили его к сеням кельи, по дороге яростно продолжая бить, как звероловную добычу, кто обухом, кто деревом, кто своими руками и ногами, даже поговаривали и о том, не бросить ли старца в реку?.. А как увидели, что он уже был точно мертвый, то веревками связали ему руки и ноги и, положив в сенях, сами бросились в келью, воображая найти в ней несметные богатства. В убогом жилище они очень скоро все перебрали, пересмотрели, разломали печь, пол разобрали, искали, искали и ничего для себя не нашли: видели только у него святую икону, да попалось несколько картошек. Тогда страх напал на них, и они в ужасе убежали. Между тем, о. Серафим от жестоких смертных ударов едва мог прийти в чувство, кое-как развязал себя и, проведши ночь в келье в страданиях, на другой день с большим трудом, однако же сам пришел в обитель во время самой литургии. Вид его был ужасен (он был весь покрыт кровью). Братья, увидев его, ужаснулись и спрашивали, что с ним случилось. Ни слова не отвечая, о. Серафим просил прийти к себе настоятеля, о. Исаию, а также и монастырского духовника которым в подробности рассказал все случившееся.

Врачи, вызванные лишь на седьмой день, нашли его в следующем состоянии: голова у него была проломлена, ребра перебиты, грудь оттоптана, все тело покрыто смертельными ранами; лицо и руки избиты, вышиблено несколько зубов... Удивлялись врачи, как это старец мог остаться в живых после таких побоев..."

Первые восемь дней св. Серафим не мог ни есть, ни пить, ни спать от нестерпимой боли. На восьмой день, окруженный консилиумом врачей, о. Серафим заснул и во сне увидел подходящую к его койке Божию Матерь, а за Нею святых апостолов Петра и Иоанна. "Что вы трудитесь?" - сказала Царица Небесная, обращаясь к врачам. Потом, смотря на старца, повторила: "Сей от рода нашего". Видение прекратилось, и тут же, проснувшись, о. Серафим отклонил медицинскую помощь. К всеобщему удивлению, ему стало лучше, а к вечеру, говорит Летопись, он подкрепился немного хлебом и белой квашеной капустой.

Около пяти месяцев поправлялся о. Серафим в Саровском монастыре. Не хотели его вновь отпускать в пустынь, но пострадавший снова просил благословения у игумена Исаии вернуться на молитву в лес...

О, русский лес! Сколько слышал ты воздыханий неизглаголанных, сколько вторил шепоту молитвы пустынников, сколько, увы, видел ты и злодейств!

Когда покушение на о. Серафима оказалось известным по всей местности, встал вопрос об отдании злодеев под суд, но о. Серафим категорически отказался от этого, сказав, что в противном случае он удалится из Саровской пустыни навсегда. Игумен Исаия внял его просьбе о прощении злодеев, которые, впрочем, вскоре были наказаны Самим Богом: избы их сгорели, и, оставшись бездомными, те, которые разгромили келью святого жителя Саровского леса, сами явились к нему, пали ему в ноги и со слезами раскаивались в своем преступлении.

Данные события отражены в стихотворении «Серафиму Саровскому, посвящается», которое написал Пахомов Артур, обучающийся одной из школ Черемисиновского района

Пречудный старец на коленях пред иконой,

Он в келье тёмной молит Господа о нас:

- Спаси, помилуй, Милосердный, недостойных

Не ведают того, чего творят.

Он с ранних лет был под покровом Божьим,

Хранила Божья Мать его всегда,

В страданьях и болезнях чёрных

Спасала Божьей Матери рука.

Разбойники-злодеи, сребролюбы

Чуть не лишили жизни старика,

А он простил их недостойных,

Не поднялась на них рука.

Молил Всевышнего об их спасении,

Но пробил час, их грешная душа,

Сгорев в огне от кары Божьей,

В аду уж поселилась навсегда.

А он живёт средь нас,

Мы помним образ кроткий,

И слезно обращаемся к нему

О вознесении молитвы к Богу,

За грешных нас и недостойных быть в раю.

В 1807 году принял на себя иноческий труд молчания, старался ни с кем не встречаться и не общаться. "Паче всего должно украсить себя молчанием. Молчанием видел многих я спасающихся, многоглаголанием же ни единого. Молчание есть таинство будущего века, словеса же суть мира сего". Если к нему в пустынь приходили посетители, он к ним не являлся. Случись ему встретить неожиданно в лесу кого-нибудь, старец падал ниц и до тех пор не поднимал лица, пока встретившийся не проходил мимо. Таким образом, он сохранял своё безмолвие около трёх лет. Молчание позволяло преподобному избегнуть осуждения братьев и продолжать в мире свой молитвенный подвиг.

В ту пору пятидесятилетний о. Серафим казался гораздо старше: после избиения его ворами облик его стал как бы надломленный, сильно сгорбленный; чтобы ходить, ему надо было опираться то на палку, то на топор, то на мотыгу, да и то было трудно из-за постоянной боли в ногах... С годами он все же окреп и мог даже рубить деревья в лесу, но в период молчальничества, особенно зимой; он должен был прибегать к услугам монастырской трапезной: раз в неделю ему послушник приносил попеременно хлеб да капусту.

К этому времени в монастыре подняли вопрос о причащении старца и порешили предложить ему, за невозможностью передвигаться, вернуться жить в монастырь, на что он согласился; 8 мая 1810 года, после 15-летнего пребывания в пустыни, старец Серафим (ему шел 51-й год) вернулся в Саров, но, с благословения отца игумена, он затворился в своей келье строжайшим образом: лица его никто не видел за покрывалом, голоса его никто не слышал, разве когда он читал вслух молитвы или Писание. Так начался период затвора, особенно тяжкого подвига.

В то время келья старца не отапливалась, обрубок дерева служил стулом, мешки с песком и камнями служили ложем. Пища была все та же, но в более мягком виде, то овсянка, то рубленая капуста - вспомним, что у о. Серафима было выбито несколько зубов. В этой суровой обстановке лишь одна лампада горела неугасимо перед иконой Божией Матери. К молитвенному правилу старец прибавил более усиленное чтение Писания, прочитывая весь Новый Завет каждую неделю. Причащался он в келье, после ранней литургии, по праздникам и воскресеньям. Затвор продолжался целых пять лет, после чего старец открыл свою дверь, но в разговоры не вступал. Таким образом прошло еще пять лет, по истечении которых о. Серафим первым принял заехавшего в Саров губернатора А.Безобразова с женой.

До тех пор о. Серафим искал Царства Божия, проходя труднопостижимый покаянный путь, сопряженный с неустанным чтением Слова Божия. Теперь же, Божиим Промыслом, он был направлен на путь служения людям, строгий затвор окончился в 1815 году, и всем стало возможно приходить к старцу - он же из кельи не выходил. В Саровском монастыре кельи стояли отдельно друг от друга, у каждой были маленькие сени. В сенях у о. Серафима стоял выдолбленный им самим в колоде гроб, который напоминал ему и всем приходящим о том, что земное пребывание есть лишь странствие к горнему Царству.

В 1825 году к святому снова снизошла Богородица с повелением завершить испытание. С тех пор у Серафима Саровского открылся дар провидения и чудотворения и исцеления от болезней. Он стал принимать многих посетителей из монашествующих и мирян. Посещали его и знатные особы, в том числе император Александр Й. Ко всем приходящим к нему обращался словами «Радость моя!», в любое время года приветствовал словами «Христос воскресе!».

Ежедневно, у него бывало в келии около 2000 человек и более. Он не тяготился и со всяким находил время побеседовать на пользу души. В кратких словах он объяснял каждому то, что именно было благопотребно, открывая часто самые сокровенные помыслы обращавшихся к нему. Все ощущали его благоприветливую истинно-родственную любовь и ее силу, и потоки слез иногда вырывались и у таких людей, которые имели твердое и окаменелое сердце.

Имя преподобного Серафима тесно связано с Дивеевской женской обителью. Основана она была в 12 верстах от Сарова, в Нижегородской губернии Ардатовского уезда, при селе Дивееве монахиней Александрой (в миру -- Агафия Семеновна Мельгунова) по личному повелению Пресвятой Богородицы. Эта обитель явилась ей сначала в виде небольшой Казанской общины. Перед кончиной своей мать Александра, в схиме Агафия, поручила ее преподобному Серафиму, тогда молодому иеродиакону, и в свою очередь попечение о ней возложил на него, умирая, и Саровский строитель отец Пахомий. Невдалеке от этой общины преподобный Серафим основал как бы отделение ее, для прокормления которого устроил мельницу, поэтому новую общину стали называть Мельничной.

С созданием новой Дивеевской общины святым Серафимом связаны прежде всего имена Мантуровых: молодого Михаила и младшей сестры его Елены, дворян Ардатовского уезда, уезда, к которому относилась и сама Саровская пустынь. Мантуровы рано осиротели, но продолжали жить в родовом своем имении. Михаил стал военным и уехал по долгу службы в Лифляндию, где женился на Анне Эрнц, лютеранке. Опасная, продолжительная болезнь заставила его вернуться в свое имение, находившееся в сорока верстах от Сарова. Врачи признали болезнь неизлечимой: нельзя было остановить раздробление костей, от которого страдали ноги, причем частички кости начали через нарыв выходить наружу.

Это происходило в начале 20-х годов. Тогда уже в России знали о святой жизни преподобного. К нему и собрался потерявший было надежду Мантуров. Еле смог он, поддерживаемый своими слугами, добраться до сеней кельи, как вдруг сам о.Серафим вышел к нему и мягко спросил больного: "Что пожаловал, посмотреть на убогого Серафима?" Михаил упал к ногам старца и просил его об исцелении. "Веруешь ли ты в Бога?" - три раза спросил его старец и, получив убедительный ответ, сказал;- Радость моя! если ты так веруешь, то верь же и в то, что верующему все возможно от Бога, а потому веруй, что и тебя исцелит Господь, а я, убогий Серафим, помолюсь". Старец принес елею и, нагибаясь к сидящему Мантурову, помазал его раны, говоря: "По данной мне от Господа благодати, я первого тебя врачую!" Михаил снова припал к ногам святого, плакал и целовал их. Но старец поднял исцеленного и сказал: "Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить? Что ты, батюшка! Это дело единого Бога, Который творит волю боящихся Его и молитву их слушает! Господу всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение!"

Как характерны для св.Серафима эти глубокие Слова, от которых однако же веет народной непринужденной лаской: "радость моя!", "убогий Серафим", "что ты, батюшка!". В таком добродушно народном стиле улеглись и последующие великие откровения, данные Серафимом не только русскому народу, но, по словам его, и всему верующему миру. "Радость моя! а ведь мы обещались поблагодарить Господа, что он возвратил нам жизнь-то", -этими словами встретил о.Серафим вновь приехавшего к нему Мантурова, которого начала тревожить мысль, что он не принес Богу дел благодарности за чудное исцеление. "Я не знаю, батюшка, чем и как, что вы прикажете?" - ответил молодой военный. "Вот, радость моя, все, что ни имеешь отдай Господу и возьми на себя самопроизвольную нищету!" Смутился Мантуров, вещает Летопись. Ему вспомнилось, что он не один, имеет молодую жену и что, отдав все, нечем будет жить. Старец же, провидя его мысли, сказал: "...Господь тебя не оставит ни в сей жизни, ни в будущей; богат не будешь, хлеб же насущный будешь иметь".

Вольное обнищание Михаила Мантурова было связано с продажей его имения для приобретения всего лишь 15-ти десятин земли в Дивееве. Эту землю, без крестьян, Мантуров должен был хранить при жизни, а по смерти завещать имевшему создаться женскому монастырю... Живя на земле, не дающей доходов, Мантуровы скоро обеднели, нечем даже было освещаться... Молодая жена стал роптать и негодовать на о. Серафима. Как-то раз рассказывает она, в их комнате перед иконами сама зажглась лампадка без масла и стала сиять. С тех пор Анна Мантурова перестала роптать на свои судьбу и включилась в послушание о.Серафиму. Легче стало переносить лишения, а также насмешки друзей.

Ради послушания отцу Серафиму "Мишенька" как любил его называть преподобный, всю жизнь посвятил на дело устройства женской обители, исполняя все деловые поручения старца, который сам никуда не выходил за ограду монастырских владений.

Удивительное второе поручение дано было "Мишеньке" отцом Серафимом в 1823 году. Поклонившись Мантурову в ноги, старец дал ему один колышек, который, перекрестившись, он поцеловал, и велел ему вбить этот колышек среди поля, со стороны алтаря Казанской приходской церкви (той самой, которую построила мать Александра Мельгунова в Дивееве), отсчитав известное количество шагов. Каково же было удивление Мантурова, когда на месте он убедился в абсолютной точности измерений старца. Вернувшись в Саров, Мантуров нашел старца в особенно радостном духе. Через год, когда "Мишенька" уж забыл о бывшем поручении, о. Серафим велел ему вбить неподалеку от первого еще четыре колышка, которые он снова поцеловал, перекрестившись.

Повествование Дивеевской Летописи привело нас к 1825 году, когда Дивеевским приходским священником стал только что окончивший семинарию о. Василий Садовский. С первой же встречи с ним о. Серафим поставил его в курс начатого матерью Александрой дела, добавив: "...Я ведь теперь один остался из тех старцев, коих просила она о заведенной ею общинке. Так-то и я прошу тебя, батюшка, что от тебя зависит, и ты не оставь их!" Известно, какую удивительную духовную деятельность понес этот молодой священник; не будучи монахом, он стал духовником всей Дивеевской общины, а впоследствии и новой Серафимовской так, называемой "Мельничной обители"...

Мы уже имели случай познакомиться с молодым Михаилом Мантуровым, которого о.Серафим начал подготовлять себе в сотрудники с 1815 года; теперь же, 10 лет спустя, видим, что о.Василий Садовский, во всем также руководимый отцом Серафимом, становится как бы вторым духовным отцом Дивеевских сестер. Нам остается обратить внимание на судьбу первой игумений, или "начальницы", как говорили в то время, создаваемой старцем общины, Елены Мантуровой.

Судьба сестры "Мишеньки" удивительна, парадоксальна. Старец Серафим ведет душу ее в Царство Небесное с творческой свободой, удаляя ее от светского общества и доводя до высших ступеней подвига. Нет у него сомнения в правильности намечаемого им пути, ибо ему дано пророческое ведение судеб человеческих.

Елена Мантурова была гораздо моложе, брата. Оставшись сиротой и лишенная братнина присутствия дома во время долгой его отлучки в Лифляндию, она не утратила своего веселого нрава, исключительной живости и искания счастья. В 17 лет она стала невестой, и судьба ее казалась решенной. Не неожиданно все изменилось непонятным для нее самой образом: она отказала жениху, говоря при этом брату: "Не знаю, почему, не могу понять!" Немного спустя снова поразил ее необъяснимый случай: остановившись в дороге, чтобы выпить чаю на почтовой станции, Елена стала сходить по ступенькам кареты, как вдруг увидела, средь бела дня, над своей головой чудище, безобразного змея, который быстро приближался к ней, грозя увлечь ее в свое пламя. Видение это так потрясло девушку, что она стала как бы мертвая; с трудом очнувшись, она просила позвать священника, исповедалась и причастилась. Приехав домой, она поведала брату и его жене, что единственным спасением для нее, является отрешение от мира, что и обещала она в крике сердечном Царице Небесной. Сильно изменившись после этого явления, Елена стала жаждать духовной жизни и вскоре поехала к о. Серафиму, а старец, встречая ее, сказал ей: "Нет, матушка, что ты это задумала! В монастырь - нет, радость моя, ты выйдешь замуж!" Мантурова сильно протестовала, а о.Серафим долго настаивал на своем. Вернувшись домой, Елена углубилась в чтение творений св.отцов. Все ее посещения Саровского старца кончались все тем же приговариванием о. Серафима о ее будущем браке. Негодуя на о. Серафима, Елена Мантурова решила обратиться, ничего ему не говоря, в один муромский монастырь, где, не долго раздумывая, купила себе келью. Напоследок она все же решила проститься с о.Серафимом, и вот какие строгие слова услышала она:

"... Нет тебе дороги в Муром, матушка, никакой дороги, и нет тебе и моего благословения! И что это ты? Ты должна замуж выйти, и у тебя преблагочестивый жених будет, радость моя!" Потрясенная прозорливостью старца, Мантурова более не сомневалась в его святости. Вернувшись домой, она стала усиленно молиться.

Молитва ее была столь пламенна, что ей случилось как бы потягаться со злым духом, который навел ужас на мирно сидевшую семью Мантуровых ужасным неестественным криком. Перекрестившись, Елена удалила дьявольское наваждение. Такая борьба с темной силой будет и позже проявляться, несмотря на хрупкость и молодость серафимовской послушницы, в очень краткое время достигшей столь явной святости, что после ее смерти о. Серафим уверял сестер о нетленности ее тела.

Года через три после первой встречи о. Серафим благословил 20-летнюю Мантурову поступить в общину матери Александры Мельгуновой, где начальницей была тогда строгая Ксения Михайловна Кочеулова. "Матушка! - говорил старец Елене, - виден мне весь путь твой боголюбивый!.. а если не будешь идти им, то и не можешь спастись. Ежели быть львом, радость моя, то трудно и мудрено, - я на себя возьму; но будь голубем, и все между собою будьте, как голубки... Всегда будь в молчании... не будь в праздности... И пока Жених твой в отсутствии, ты не унывай, а крепись и больше мужайся... вечно-неразлучной молитвой и приготовляй все... верь, что все, мною реченное тебе, сбудется, радость моя!" (Записки о. Василия Садовского). Так, испытывая веру и решимость Елены, о.Серафим сочетал ее душу с Женихом Небесным.

1825 год чрезвычайно важен в истории монастыря, созданного о.Серафимом в Дивееве. 25-го ноября в малой пустыни, близ так называемого Богословского источника , вновь явилась старцу Царица Небесная, в сопровождении апостолов Петра и Иоанна, и благословила его выходить из саровской кельи, посещать пустынь и принимать Дивеевских сестер для наставления. К этому времени внешние обстоятельства как бы естественно содействовали выходу о. Серафима из затвора: здоровье его стало сильно ухудшаться, он страдал болью в голове, в ногах и пребывал в крайнем изнеможении. Движение и свежий воздух, по мнению окружения, стали ему необходимы. Уже весной 1825 года старец стал выходить по ночам, и как-то раз некий инок увидел его с тяжелым камнем в руках; во тьме ночной старец нес камнище к собору Саровского монастыря и положил его на землю у правой стены церкви, на уровне алтаря, обозначая этим, как мы увидим, место своей могилы. Этот знак смерти, уже не такой далекой (о. Серафим скончался семь лет спустя), как бы открывает последний и, если так можно выразиться, говоря о святом, самый блестящий период его деятельности, а именно, - создания новой Дивеевской общины.

Принимая сестер общины матери Александры, о. Серафим убедился, что устав, полный Саровский устав, которому они следовали, был непосилен для большинства монахинь, и решил его облегчить. Но начальница Кочеулова не согласилась менять устав данный самим святым старцем Пахомием более 30-ти лет тому назад... Надо отметить, что ее общине в то время стало тесно, и требовалось расширить помещения для ее 50 сестер. Но несогласие насчет изменения устава, выраженное начальницей, как бы исключало дальнейшее сотрудничество с общиной о. Серафима.

Во время уже упомянутого явления у Богослового источника, - поведал впоследствии преподобный, - Божия Матерь, ударив жезлом землю, извела из нее новый ключ и сказала: "...Ксению (начальницу Кочеулову) с сестрами оставь, а заповедь рабы моей Александры не только не оставляй, и потщись вполне выполнить ее, ибо по воле Моей она дала тебе оную... Я укажу тебе другое место, тоже в селе Дивееве, и на нем устрой обето-ванную Мною обитель... Возьми из общины Ксении 8 сестер..." Тут Богоматерь назвала имена сестер, а место указала близ Казанского храма, и велела обнести его валом и окружить канавкой (рвом с водой); далее Она указала, что на этом месте следовало бы построить двухпоставную ветряную мельницу да первые кельи, а впоследствии соорудить там двухпрестольныи храм в честь Рождества Христова и Рождества Ее, Матери Божией. Новая община в Дивееве должна была состоять лишь из девиц, причем новый устав для них был указан Самой Верховной Игуменией - Царицей Небесной. Вода же, изведенная в сей день, должна была стать целебной и более славной, чем вода Вифезды Иерусалимской.

Из записок Н.Мотовилова видно, что о. Серафим всецело исполнял веления Царицы Небесной в деле создания новой Дивеевской общины и сам от себя ничего не творил: "И камешка одного я, убогий Серафим, самопроизвольно у них не поставил!" Счастлив тот, впоследствии говорил старец, кто хоть раз , побывает в Дивееве и пройдет по полям, вокруг монастыря, следуя стопам Матери Божией, Которая Сама прошла здесь по земле и измерила окружность Своей новой обители, Своего нового удела. В былое время Богоматерь взяла Себе в удел Иверию, Афон и Киев, теперь же новый удел Ее - Дивеево!

9-го декабря того же 1825 года, в праздник Зачатия Божией Матери, о. Серафим, взяв с собою старшую из сестер будущей его общины, Параскеву Степановну, а также и самую молодую, Марию Семеновну (15-летнюю послушницу, которая через три года скончалась, удостоившись нетления), отправился в дальнюю пустынь, где он не был уж 12 лет. По дороге путники остановились у источника, изведенного жезлом Богоматери 25-го ноября, о. Серафим, зная, что сестра Параскева страдает хроническим, утомительным кашлем, исцелил ее, напоив водой из источника. Пришли в келью дальней пустыни. Отец Серафим поставил обеих сестер по обеим сторонам распятия, висевшего на стене дал им в руки зажженные свечи и более часа с ним молился. Так было ознаменовано начало новой Дивеевской общины. После молитвы сестры целый день чистили вместе с батюшкой погреб возле пустыньки, а вечером пошли обратно в Саров.

Прасковья (Параскева) Степановна, старшая из сестер, была свидетельницей того, как с этого дня "батюшка весь год сам трудился, готовил столбы и лес для мельницы , и Дивеевские сестры работали у него, для чего в своей дальней пустыньке он сложил печь, чтобы они здесь отдыхали после трудов". Заметим, что время было зимнее, и такая работа не проходила безболезненно! Точно через год, 9-го декабря 1826 года, в день праздника Зачатия, все бревна, приготовленные самим 67-летним старцем (не чудо ли это?) были привезены в Дивеево...

Но земля, указанная Богоматерью для постройки мельницы, не принадлежала еще сестрам, а некоему г. Баташеву, владельцу завода. Отец Серафим раз пятнадцать посылал сестру Параскеву к приказчику с просьбой уступить землю монастырю, но без успеха. Наконец, родственница г. Баташева генеральша Постникова пожертвовала данную землю под мельницу, за что благодарственное письмо описала ей Елена Мантурова, от имени о. Серафима. "Видишь ли, матушка, как Сама Царица Небесная схлопотала нам землицы, вот мы тут мельницу-то и поставим!" - радостно говорил старец Серафим Ксении Путковой, будущей "церковнице" его новой обители. Так положено было начало Серафимо-Дивеевскому монастырю, который к концу века насчитывал около 1000 монахинь.

Летопись тут замечает, что игумен Нифонт потребовал, чтобы за все дерево, вывезенное из Саровского леса, было ему заплачено, что о.Серафим и сделал, пользуясь деньгами от пожертвований его посетителей, которые он теперь сберегал для общины. Но забыл о.Нифонт долг благодарности... ведь мать Александра выстроила целый собор для Саровского монастыря да при своей кончине дала в Саров целое состояние (400.000 рублей). Кроме того, Саровский монастырь имел значительные доходы от постоянной толпы верующих, приходивших к отцу Серафиму.

Впоследствии та же Ксения Путкова, в постриге сестра Капитолина, красочно свидетельствовала о всех трудностях, которые постигали избранника Божией Матери: "Много терпел за нас батюшка, много родименький принял за нас, много перенес терпения и гонения!" Приезжали из Сарова монахи-следователи и обыскивали Дивеево, говоря: "Ваш Серафим все таскает, кряжи увез!" И приговаривали сестрам: «Такие и сякие, все попрятали!» - но не находили ничего, да у сестер тогда земли-то своей не было. После этого о.Серафим приняв Ксению Путкову, сказал: "Во, радость моя! Суды заводят, кряжи увез я, Ксения! Судить хотят убогого Серафима, зачем слушает Матерь-то Божию, что велит Она убогому... Зачем девушек Дивеевских не оставляет! Прогневались, матушка прогневались на убогого Серафима. Скоро на Царицу Небесную подадут в суд!"

9-го декабря 1826 года начали, зимой, строить мельницу на тогда еще чужой земле: оформлена пожертвования генеральши Постниковой надо было дожидаться, а отмежевана земля была лишь три года спустя, в 1829 году, и только тогда о. Серафим велел сестрам обрыть ее канавкой.

Преподобный Серафим любил называть мельницу новой Дивеевской общины "Мельница-питательница". Эта первая монастырская постройка должна была обеспечить некую автономию новой общины: сестры сами сеяли, сами мололи, сами, хлеб пекли и, хоть и весьма скудно, но в первые времена прожить могли и без чужой помощи. Отец Серафим очень дорожил духовной независимостью новой общины, которую "духом сам он породил". Из дальнейшей истории этой общины мы увидим, что О.Серафим выковывал особенно крепких духом монахинь, которым было им завещано хранить неотступно его заветы, а лучше сказать, веления Самой Матери Божией; эти монахини Дивеевские воспитанные св.Серафимом в дуже непрестанного подвига, должны будут сразу после смерти старца начать тридцатилетнюю борьбу с теми, которые, будучи чужды заветам старца, захотят ввести в обитель дух мира сего, дух "чуждого посетителя", как говорил сам старец, приравнивая чуждого посетителя самому антихристу.

Группа из восьми сестер, которая должна была составить основу Дивеевской Серафимовой общины, на деле пока еще не была отделена от общины начальницы Кочеуловой. Для возглавления будущей своей общины отец Серафим предназначил молодую Елену Мантурову, свою 20-летнюю послушницу, и поручил о.Василию Садовскому, ставшему в то время духовником Дивеевских сестер, прислать ее к нему. Елена Мантурова, войдя в келью о. Серафима и услышав его указание, воскликнула: "Нет, не могу, не могу я этого, батюшка!.. Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть, вот здесь, сейчас, у ног ваших, но начальницею - не желаю, и не могу быть, батюшка!" Ответственность за чужие души устрашила ее в столь юном возрасте, но о.Серафим велел сестрам во всем "благословляться" у нее, хотя она до конца своей краткой жизни оставалась жить в своей келье при общине Кочеуловой. Внешним о.Серафим указал на то, что, будучи дворянкой, Мантурова была "словесной", что и подобает начальнице - другие же сестры, из крестьянок, были в те времена, разумеется, неграмотные. Но нужное еще иметь в виду и то, что Мантурова, по исключительной своей преданности воле Божией, возьмет на себя впоследствии небывалый подвиг вольной смерти по послушанию и тем самым станет на вечные времена первоначальным камнем Серафимова монастыря…

По указанию Божией Матери, лишь одни девицы принимались о.Серафимом в новую общину; по словам самого старца, девицы были более восприимчивы, чем вдовы, да и новое вино он желал вливать в мехи новые. Среди девиц не могло быть пустых разговоров о прошлой, светской жизни, отвлекающих от сосредоточенной духовной жизни, как то неминуемо бы происходило с теми, кто состоял в супружестве. "В общежительной обители, - говорил о. Серафим, - легче справиться с семью девами, чем с одною вдовой!"

Знаменательно, что в нескольких случаях о. Серафим убедительно настаивал на принятии монашества некоторыми девицами, не думавшими до того о поступлении в монастырь. Эти убедительные беседы сопровождались преображением лика святого старца, который сиял неописуемым Фаворским светом, и уж не было сомнения в душах собеседниц о великой святости призывающего их на служение Богу, и они покорялись словам его. Начав свою монашескую жизнь положительно в нищете, послушницы вступали в мир постоянных чудес - все устраивалось, хоть и не сразу, по воле старца, предсказавшего не только личный путь каждой из сестер, но и великое будущее сей обители, взятой Богородицей Себе в удел.

В те времена о. Серафим обычно день проводил в так называемой "ближней пустыньке", то есть крохотном деревянном домике, выстроенном для него на средства его почитателей на том месте у реки Саровки, в двух верстах от монастыря, где явилась ему Божия Матерь и извела источник из земли. Вокруг пустыньки были грядки, устроенные самим старцем. Как-то раз он дал сестрам посадить молодого луку на его грядки, что они к вечеру исполнили, а на следующее утро о. Серафим велел сестрам собрать луку для Дивеевской трапезы. "Что это вы, батюшка, -воскликнули сестры, - ведь только вчера вечером посадили мы лук!" - "А вы подите-ка, подите!" - повторил старец, и что же: сестры глазам своим не верили, увидя, что лук за одну ночь уж вырос и готов к употреблению. "Убогий Серафим мог бы обогатить вас, но это не полезно, - говаривал старец; - я мог бы и золу превратить в злато, но не хочу; у вас многое не умножится, а малое не умалится! В последнее время будет у вас и изобилие во всем, но тогда уже будет и конец всему!"