Для жертвоприношений умилостивительных, имевших целью смягчение гнева богов, навлеченного преступлением или грехом, употреблялись преимущественно бараны. Шкура барана, принесенного Зевсу Милостивому в качестве умилостивительной жертвы, сохранялась и потом употреблялась при очищениях: ее клали на землю и очищаемый становился на нее левою ногою в то время, как над ним совершали акт очищения; при всенародных очистительных и умилостивительных празднествах эту шкуру также обносили вокруг места, где совершалось празднество, как бы для того, чтобы собрать на нее все нечистое. Все очистительные средства, на которые по верованию греков переходила нечистота с очищаемого лица или предмета, по окончании очищения они выбрасывались в море или реку, или зарывались в землю, или выносились на перекрестки или в глухие места, не посещаемые людьми, причем выносившие их при выбрасывании отворачивали лицо и затем возвращались домой, не оглядываясь. Мясо животных, убитых для очистительной или умилостивительной жертвы, также не употреблялось в пищу людьми, а зарывалось в землю или выбрасывалось. К сожжению очистительных средств не прибегали, чтобы не осквернить огня. Следует отметить еще, что очистительные обряды обыкновенно совершались не жрецами.

Обычай очистительных человеческих жертв, относящийся к раннему периоду истории Древней Греции, был заимствован греками у сопредельных народов и во время развития государственности постепенно сошел на нет.

Одним из обычаев, которые продержались в Афинах и в крупных торговых портах Ионии с древности и вплоть до VI, а где-то и до V века до н. э. существовал обычай принесения в жертву "фармака". Фармак - это нечто вроде "козла отпущения", им объявляли преступника Клейн Л.С. Анатомия "Илиады". - СПб., 1998. - С 343., приговоренного к смертной казни, или кого-то из людей, принадлежавших к низам общества.

В случае эпидемии, голода или других напастей фармак объявлялся ответственным за все грехи горожан, и его приносили в жертву богам. Чаще этого фармака побивали камнями или прогоняли через весь город, затем убивали и сжигали, а пепел развеивали над морем. Где-то фармака оставляли в живых, но изгоняли камнями из города. В Афинах избирали двух фармаков, мужчину и женщину. Их украшали венками из фиговых ветвей и после ритуального обхода города изгоняли прочь.

Существовал такой обычай и на острове Левкада (Сервий. Коментарии к "Энеиде" Вергилия. III, 57), но ко времени, о котором сохранились письменные свидетельства, гуманность восторжествовала. Страбон описывает, что у левкадцев существовал обычай на ежегодном празднике жертвоприношения Аполлону сбрасывать со сторожевого поста на складе одного из обвиненных преступников для отвращения гнева богов; внизу множество людей в маленьких рыбачьих лодках, расположенных кругом, подхватывали жертву и переправляли за пределы своей страны.

Не всегда боги благополучно относились к тем, кто препятствовал жертвоприношению. Сам Афамант едва ли не стал жертвой (Аристотель. Афинская полития. 257). После долгих скитаний и злоключений он оказался в Ахее, и когда местные жители по повелению оракула затеяли, как пишет Геродот, "очищение своей страны", они решили заколоть бывшего царя Беотии в качестве искупительной жертвы. На счастье Афаманта в это время в Ахее оказался его внук - сын Фрикса Китиссор, который спас злополучного деда. На этот раз боги обиделись, и гнев пал на потомков Китиссора (Геродот. История. VII. 197). Отныне всем старшим в роду было воспрещено вступать в "пританей" Здание суда и государственного совета., а тех, которые имели несчастье все же каким-то образом оказаться в пританее, приносили в жертву в святилище Зевса Лафистия.

Очиститься при жизни было очень важно. Нечистый будет нечист и в ином мире. Этот мотив нередко встречается и в современном фольклоре.

М. Нильсон сообщает, что на картине Полигнота в Дельфах изображены фигуры, которые обычно называют - Данаиды. Их карой явилось вечное участие в очистительном обряде. У древних греков человек мыслился лишь как звено в цепи поколений.

Средства и обряды очищения были так же различны, как и виды осквернения. Самым обыкновенным средством была чистая вода, ключевая или морская; последняя считалась наиболее чистою Иногда даже в ключевой воде растворяли соль, чтобы придать воде сходство с морскою., ее освящали погружением головни с жертвенника и затем или погружались в нее, или окроплялись.

В более важных случаях совершались очистительные жертвоприношения, для которых преимущественно употреблялись молочные поросята; их кровью окропляли очищаемых лиц или предметы Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Ч. 2. - М., 1997. - С. 75. Кстати, необходимо заметить, что кровь поросят, которой Орест неоднократно омывал себя, не спасла его от греха убийства матери.

Гесиод рассказывает, когда Орест возвратился в Микены он убил Эгисфа и свою мать (Гесиод. Каталог женщин. 23а). За это убийца был жестоко наказан. Он бродил по разным землям, плавал по разным морям, преследуемый неустанными эриниями, неоднократно подвергал себя очищению свиной кровью и проточной водой, однако все эти обряды держали его мучительниц на расстоянии всего на час-два, и вскоре он стал терять рассудок. Чтобы умилостивить богинь в состоянии отчаяния Орест откусил себе палец, но как рассказывает поэт только часть черных богинь поменяла цвет на белый (Павсаний. Описание Эллады. VIII. 34, 2). И только в Трезене Аполлон, сжалившись над измученным гонениями Орестом, согласился принять жертву. Девять трезенцев совершили над ним очистительный обряд на священной скале неподалеку от храма Волчьей Артемиды. В обряде они использовали воду из источника Гиппокрены и кровь жертвенных животных (Эсхил. Агамемнон. 235-240). Павсаний же приводит другой вариант очищения, он говорит, что "злодеятеля" подвергали очистительному обряду в семи ручьях близ италийского Регия, где тот построил храм, в трех притоках фракийского Гебра и в Оронте, текущем в Антиохии (Павсаний. Описание Эллады. III. 22. 1). К.Ю. Белох утверждает, что в основе создания данного мифа лежит стремление объяснить движение солнца. Когда светило дня показывается на горизонте, тогда рождается Гелиос; его матерью является или ночь, или утренняя заря, или, как верили малоазиатские греки, - море. Но с восходом солнца ночь исчезает: сын убивает мать Белох К.Ю. Греческая история. - М., 2009. - С. 121..

Самое наглядное представление о способе очищения лиц, запятнанных кровавым преступлением, дает нам Аполлоний Родосский (Аполлоний Родосский. Аргонавтика. IV, 700 сл.), описывая совершенное Киркой очищение Ясона и Медеи от убиения брата последней Апсирта, причем поэт прямо прибавляет, что очищение совершено было обычным способом. Прежде всего, Кирка, убив молочного поросенка, кровью его окропила руки убийц, затем совершила омовения, не описанные подробно; по всей вероятности, для них была употреблена вода, освященная погружением в нее головни с алтаря; при этом Кирка призывала Зевса как бога очищений; все предметы, служившие для очищения, были унесены из дома прислужницами. Затем Кирка сожгла жертвенные печенья и умилостивительные снадобья, сопровождая их возлияниями без вина и призывая Зевса смягчить гнев страшных Эринний и быть кротким и милостивым к виновным. Все это она совершает, не узнав предварительно, какое именно убийство совершили преступники. Совершенно также, по рассказу Геродота (Геродот. История. I. 35), Крез сперва очистил Адраста, а потом уже спросил, кто он и кого убил. Следовательно, для получения очищения убийце нужно было только попросить о нем, не объясняя рода преступления. Затем мы видим, что акт очищения состоял из двух частей: а) собственно очищения, состоявшего в том, что руки убийцы обливались кровью животного и затем обтирались, что служило сим волом его освобождения от кровавого греха; б) умилостивления божества жертвами и молитвами.

Тот, кто совершал нечаянное убийство, нуждался только в очищении. Признанный виновным в предумышленном и недозволенном убийстве подвергался смертной казни, от которой, впрочем, по афинскому законодательству мог спастись добровольным удалением в вечное изгнание до окончания суда.

Самым известным примером экстраординарных очищений и умилостивлений является то, которое было произведено в Афинах после святотатственного избиения килоновцев. Вследствие этого злодеяния все государство казалось запятнанным грехом и подпавшим гневу богов, который узнавали в разных страшных знамениях и в поразивших страну бедствиях. Так как обычные очистительные средства не помогали, то, по предложению Солона, был приглашен из Крита прорицатель Эпименид, славившийся своим знанием самых действительных средств к отвращению гнева богов. По рассказу Диогена Лаэртского (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. I. 10. 110), он выпустил с Ареева холма, где было святилище Эвменид, белых и черных овец, которые свободно разбрелись по всем направлениям; там, где какая-либо из них ложилась, по приказанию Эпименид а воздвигали алтарь и приносили жертвы разным божествам, где какому следовало. Посвященные безымянным божествам жертвенники, стоявшие по разным демам Аттики, и впоследствии напоминали об этом очищении. Кроме того, Эпименид потребовал, говорят, человеческой жертвы для окончательного отвращения гнева богов, и один аттический юноша добровольно пожертвовал своею жизнью для этой цели (Афин. XIII, 602 с), а по другим преданиям были убиты два молодых человека (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. I. 10. 110).

В итоге, можно сказать, что всякое преступление или безнравственное деяние, по верованию греков, делало виновника его нечистым и навлекало на него гнев божества; отсюда являлась необходимость, во-первых, в очищении, во-вторых, в отвращении гнева божества или его умилостивлении; то и другое достигалось различного рода обрядами и церемониями. Греки верили, что животное, как бы принимает на себя грех человека, а это делает последнего невинным, то есть чистым перед богами.

1.3 Умилостивительные

Собственно говоря, обряды очистительные и умилостивительные различались между собой, но так как они обыкновенно совершались вместе и имели одну общую цель - примирение человека с божеством, - то сами древние нередко смешивали их между собою или принимали за одно целое.

Греки, обращаясь к своим богам, повиновались скорее чувству страха, чем благоговения и благодарности. Они видели в богах могущественные существа, от которых они должны были снискать покровительство и благорасположение, и их культ имел единственной целью приобретение этого расположения и отвращение гнева богов. Приписывая богам человеческие качества и страсти, они относились к ним так же, как к могущественным людям, и для приобретения их дружбы и покровительства или отвращения гнева прибегали к таким же средствам, какие могли действовать на людей; между ними важное значение имели разного рода дары.

Фактор, оказавший воздействие на формирование эсхатологических воззрений, - новое нравственное содержание, наполнявшее религиозные представления в процессе формирования полисов, и как следствие высокая ответственность человека за свои поступки. Власть богов мыслилась распространявшейся и за пределы земного существования. Там, как и в жизни, ждала расплата - кара или награда богов за совершенные при жизни проступки или преступления. Эта уверенность в том, что содеянное зло непременно повлечет за собой жестокое возмездие, потому как загробный суд подземных богов рассматривает всю деятельность человека, воздавая должное за его жизнь на земле, достаточно рано, по- видимому, привела к созданию мифов о Тартаре Залюбовина Г.Т. Архаическая Греция: особенности мировоззрения и идеологии. - М., 1992. - С. 32.

Всем культам архаической эпохи, как новым, так и возрождавшимся старым, была присуща забота о загробной душе судьбы Там же. - С. 30.

Платон во вступлении к своему "Государству" устами престарелого Кефала рассказывает как человек, чувствуя приближение смерти, бывает охвачен страхом и начинает думать о вещах, которые до этого его не беспокоили. Он напуган, вдруг окажется правдой то, что рассказывают об ином мире. Вдруг в подземном царстве за его грехи ожидает кара (Платон. Государство. 330 е).

Пытались задобрить и божеств в загробном мире. Для Цербера предназначался медовый пирог Латышев В.В. Очерк греческих древностей. Ч. 2. - М., 1997. - С. 81., положенный в гроб, а монета, которую клали в рот умершему, должна была служить платой Харону.

Вера в загробную жизнь и обожествление природы толкала их на сооружение храмов и жертвенников, постепенно сама гробница превращается в алтарь, окропленный кровью. Пища, питье и другие вещи, отдаваемые умершему, развиваются в жертвоприношения.

Так Г. Спенсер считает, что древнейшим культом был культ умерших, то значит, и первоначальным видом жертвоприношения было кормление покойников и снабжение их всем необходимым. Отсюда впоследствии развились и иные, более сложные жертвы духам и богам.

На основании этого можно говорить, что у эллинов достаточно рано сложилось представление о справедливых и несправедливых деяниях, что нашло отражение в эпосе.

Когда греки, поражаемые стрелами Аполлона (Гомер. Илиада. I. 45-49.), пытаются вспомнить, не сделали ли они нечто ужасное, что повлекло за собой гнев бога, то у них сразу же возникает вопрос, а не забыли ли они исполнить какой либо данный ими обет.

Как, например Одиссей, пообещав деве-воительнице корову, на широкий лоб которой еще никто не ставил клейма (Гомер. Одиссея. III. 378-379). Афина возрадовалась и благосклонно отнеслась к молитве, скрепленной обетом.

Умилостивительные жертвоприношения были как добровольные, так и вынужденные. Цель таких подношений умилостивить бога, добиться расположения и поддержки с его стороны во время военных, бытовых и иных действий.

Жертвоприношения у древних народов было связано не только с войной и погребением, но и с обычными мирными делами - получением хорошего урожая, закладкой фундамента дома и так далее.

В Шотландии легенда говорит о том, что даже Колумба нашла необходимым зарыть святого Орана живым под фундамент своего монастыря, чтобы умилостивить духов земли, которые разрушали ночью то, что строилось в продолжении дня. Даже в 1843 г. в Германии, когда в Галле строился новый мост, в народе шла молва, что нужно заложить ребенка в основание постройки.

В современной Греции очевидным пережитком этого воззрения является поверье, что первый, кто пройдет мимо нового сооружения, после того, как положен первый камень, умрет в продолжении того же года. Поэтому каменщики в качестве замены убивают на этом первом камне ягненка или черного петуха.

Русский обычай впускать в дом первой кошку свои истоки ведет именно с подобных представлений.

В Новой Зеландии существовал обряд, называвшийся "кормление ветра" Тайлор. Э.Б. Первобытная культура. - М., 1989. - С. 85., он включал в себя и приношение в жертву местному божеству людей и скота. Нечто похожее было у многих народов Океании. Жертвами обычно становились бедняки или рабы, не представлявшие собой "общественной ценности". Жертву умерщвляли заранее и только затем доставляли в святилище и совершали обряд приношения богам. У некоторых народностей святилищами служили места погребения племенной знати.

Так, например, в спартанском государстве особо почиталась Артемида. Смягченный вариант её культа Артемиды прижился и существовал много веков. Со временем надрезы на шее жертвы отменили. Но поскольку богиня все-таки жаждала крови, то спартанцы учредили обычай бичевать на алтаре юношей-эфебов, обязательно достигших совершеннолетия.

Павсаний подробно описывает, как происходил процесс: "Место, называемое Лимнеем, является храмом Артемиды. Тут находится её деревянное изображение, которое говорят, некогда Орест и Ифигения похотели из Тавриды. По рассказам лакедемонян, оно было перенесено в их город Орестом, который тут и царствовал... После этого им было сообщено божье слово - орошать жертвенник человеческой кровью. Прежде приносили в жертву того, на которого указывал жребий, но Ликург заменил это бичеванием эфебов (Павсаний. Описание Эллады. VIII. 23. 1)... При этом присутствовала жрица, держа в руках деревянное изображение. Будучи маленьким по величине, это изображение было очень легким, но если бывает, что бичующие бьют эфеба слабо, щадя или его красоту или его высокое положение, тогда для жрицы это деревянное изображение становиться тяжелым, и она с трудом может его держать; она начинает тогда обвинять бичующих и говорит, что из-за них она чувствует тяжесть".

Юные спартанцы считали делом чести выдержать истязание без единого стона; они состязались друг с другом, кто выдержит больше ударов, и некоторые умирали на алтаре. Впрочем, это уже было делом добровольным - Артемида не требовала смертей и готова была ограничиться кровью. Да и юноши шли на смерть не столько во имя богини, сколько ради славы, которую они за это обретали. Плутарх (Плутарх. Древние обычаи спартанцев. 40) сообщает о том, что мальчиков в Спарте пороли бичом на алтаре Артемиды Орфии в течение целого дня, и они нередко погибали под ударами. Это соревнование называли "диамастигосис", и происходило оно каждый год.

Кровавый след человеческих жертвоприношений ещё долго тянулся за ахейцами после того, как они отбыли из разрушенной Трои. Павсаний (Павсаний. Описание Эллады. VI. 6, 79) рассказывает, что когда спутники блуждали по Средиземному морю, их занесло в сицилийский город Темесу. Там, за изнасилование девушки один из спутников Полит по Павсанию или Ликас по другой версии. был побит камнями местными жителями. Но его демон остался бесчинствовать и предавать смерти людей как в Темесе, так и за её пределами. По словам Пифии, дух необходимо умилостивить, выделить для него участок и выстроить храм и каждый год приносить ему в жертву в качестве жены самую красивую из девушек Темесы. Когда они выполнили приказание бога, свои бесчинства дух прекратил. Павсаний рассказывает, что видел картину, соответствующую данному сюжету. Судя по его словам, жители Темесы приносили кровавые жертвы демону в течение примерно семи веков. И только в V веке до н. э. к ним пришло спасение в лице знаменитого кулачного бойца Ефрима Победитель на 74-й, 76-й, 77-й Олимпиадах. (Страбон. География. VI. 1, 5). Демон, оказался существом материальным, и для победы над ним потребовалась грубая физическая сила.

В Беотии произошла ещё одна история с несостоявшимся жертвоприношением. Первой женой царя стала богиня облаков Нефела, от которой он имел сына Фрикса и дочь Геллу (Аполлодор. Мифологическая библиотека. I. 9, 1). Но потом супруги разошлись и царь женился на некой Ино Она являлась дочерью основателя Фив Кадма и теткой бога Дионса, но все же была простой смертной.. Ино возненавидела пасынка и падчерицу и замыслила погубить их. Для начала злокозненная фиванка решила добиться принесения Фрикса в жертву Зевсу. Она убедила женщин Беотии тайно от мужей поджарить семенную пшеницу (Овидий. Фасты. III. 853-854, VI. 556). В стране начался голод, и Афамант послал гонцов за советом к дельфийскому оракулу. Предусмотрительная Ино перехватила гонцов и убедила их сказать, что оракул требует принести Фрикса в жертву Зевсу. Афамант под давлением сограждан вынужден был подчиниться. Но когда мальчика подводили к алтарю статуи Зевса Лифистия (Павсаний. Описание Эллады. IX. 34, 5), его мать послала на выручку сыну златорунного барана. Баран подхватил Фрикса и его сестру и помчал по воздуху далеко в Колхиду.

Коварство Ино было разоблачено и сама она, как говорит Павсаний (Павсаний. Описание Эллады. IX. 34, 5) бросилась со скалы Гера поразила ее безумием, разгневавшись, что та воспитывает Диониса. Бросила Меликерта в сосуд с кипящей водой. Либо Ино вместе с сыном Меликертом бросилась в море, где приняла имя Левкофеи. (Аполлодор. Мифологическая библиотека. I. 9, 1-2; III 4, 2-3).

Афинская мифология знает немало жертвоприношений, связанных с военными действиями. Для нас это немыслимо ждать чего-то, когда действовать необходимо как можно быстрее. У греков отношение было следующее. Пока не были принесены жертвы и пока не появлялись признаки того, что эти жертвы были угодны богам, нельзя было ни вступать в сражение, ни переправляться через реку. Если же приметы были неблагоприятными, то жертвы приносились во второй и даже в третий раз, пока не появятся благоприятные признаки. Бывало, что военачальник не пускал свое воинство в бой, дожидаясь благоприятных знамений, даже если враг уже начинал атаку. Иногда из-за неблагоприятных знаков менялась и стратегия. В армии всегда был свой провидец Нильсон М. Греческая народная религия. - СПб., 1998. - С. 171., а иногда и несколько.

Аполлодор (Аполлодор. Мифологическая библиотека. III. XV, 4) рассказывает о войне между Афинами и близлежащим Элевсином, которая разгорелась в правление одного из древнейших афинских царей Эрехтея Прадед Эгея.. Элевсинцам помогало большое войско фракийцев, и дело для афинян оборачивалось далеко не самым лучшим образом. Эрехтей вопросил бога о том, как ему одержать победу, и оракул предложил царю принести в жертву одну из своих дочерей. Выбор пал на младшую дочь. После такой представительной жертвы боги повернулись к афинянам, и победа над Элевсином была одержана.

Еще один сюжет перед Походом Семерых против Фив знаменитый предсказатель Тиресий, о котором уже говорилось в предыдущей главе, предупредил фиванцев, что они победят, если Минекей, сын знатного фиванца Креонта, принесет себя в жертву Аресу.

Аполлодор пишет: "услышав это предсказание, сын Креонта - Минекей заколол себя перед городскими воротами" (Аполлодор. Мифологическая библиотека. III. V, 6, 7). Жертва не оказалась напрасной: война была кровопролитной, но, в конце концов, Фивы одержали победу.

К такому же типу жертвоприношений, ради военной выгоды, относится и заклание Ифигении, правда оно относится к более позднему периоду и освещает эволюцию жертвования.

Во время войны между Фивами и Спартой, фиванскому полководцу Пелопиду приснился вещий сон (Плутарх. Пелопид. 20.). Он увидел некоего Скидаса, чьи дочери были изнасилованы и убиты спартанцами. Скидас проклял врагов и лишил себя жизни на могиле дочерей. Теперь он явился к Пелопиду во сне и сказал, что если фиванцы хотят одержать победу в битве при Левктрах, они должны принести в жертву его дочерям белокурую девушку. Агамемнон, находясь в Авлиде, увидел такой же сон. Он отказал богине, просившей отдать ей в жертву его дочь, это малодушие расстроило весь поход, который окончился бесславно и бесплодно.

В то время как предводители были поглощены этим спором, молодая кобылица, убежав из табуна, промчалась через лагерь и на полном скаку вдруг остановилась прямо перед совещавшимся. Все обратили внимание на ее светлую масть и огненно-рыжую гриву. В конце концов, лошадь принесли в жертву вместо девушки.

Такие жертвоприношения, неудавшиеся, свойственны для боле поздних периодов, когда греки стали осуждать в большинстве случаев человеческие жертвы. В мифы вносились поправки, иногда они изменялись, все это ради того, чтобы облагородить их. Жертвы либо не могли состояться, либо заменялись на животные. Одним из таких жертвоприношений стало заклинание Ифигении перед отплытием ахейцев под стены Трои. Оно замечательно, прежде всего, тем, что в последний момент Артемида, которой предназначалась жертва, спасла девушку, заменив её ланью. Эта история наметила грядущую гуманизацию греческих культов, если же рассматривать её в мировом масштабе, то она перекликается с аналогичным событием, ставшим краеугольным камнем трех великих религий, - жертвоприношением Авраама В процессе жертвоприношения бог заменил Исаака овном.. Именно жертвоприношение Ифигении во многом определило ход грядущих событий античной мифологии. Не будь его ахейские корабли не доплыли бы до Трои; не было бы ссоры Ахилла с Агамемноном, легшей в основу "Иллиады" и тех событий повествующихся в ней.

Ахейцы долго не могли собраться и когда наконец-то вышли из гавани города Авлида, их поход на Трою не продлился слишком долго. Сначала греки разгромили не тот город, затем буря пригнала неудачных вояк обратно в авлидскую гавань. Затем был потерян единственный союзник, знавший дорогу на Трою. Затем, когда путь был выведан, то не стало попутного ветра. Артемида устами Калханта возгласила, что ветра не будет, пока греки не принесут ей в жертву дочь Агамемнона Ифигению.

Ифигению обманом заманили в Авлиду. Агамемнону пришлось пойти на хитрость, он отправил в Микены гонца, который объявил, что отец просватал Ифигению за Ахилла (Еврипид. Ифигения в Тавриде. 24; Гигин. Мифы. 98) и ей надлежит явиться в стан ахейцев, чтобы вступить в брак. Но Клитемнестра разоблачила заговор. Она встретила Ахилла прежде всех остальных и в ходе разговора выяснила, что Ахиллу ничего не известно о предстоящем браке. Возмущенный Пелид объявил, что не допустит убийства, невольной причиной которого является сам. Ифигения решила исполнить волю богини. И вот в самом кульминационном моменте, когда очевидцы отвели глаза от жертвенника, Ифигения исчезла, а близ алтаря лежала огромная лань.

В V в. до н.э. человеческие жертвоприношения уже казались просвещенным грекам варварским обычаем. Уже были написаны и поставлены трагедии Еврипида, в которых автор устами Клитемнестры и Ифигении осудил обычай человеческих жертвоприношений и уверил, что боги не могут требовать от людей таких жертв, что это "грубый вкус перенесли туземцы на богиню.". Гуманные афиняне даже беспричинное убийство раба поставили вне закона.

Но на этом связь Ифигении с жертвоприношениями не исчерпала себя. Спася девушку, Артемида перенесла её в далёкую Тавриду, где у богини было святилище, и сделала своей жрицей (Гесиод. Телегония. XXIII, 20-30; Павсаний. Описане Эллады. I 43, 1). С этого момента Ифигения сама должна была участвовать в человеческих жертвоприношениях, которыми старались задобрить тавры богиню. Геродот, побывавший в Причерноморье семью веками позже писал, что у тавров существуют такие обычаи: они приносят в жертву Деве потерпевших крушение мореходов и всех эллинов, кого захватят в открытом море, следующим образом. Сначала они поражают обреченных дубиной по голове. Затем тело жертвы, по словам одних, сбрасывают с утеса в море, ибо святилище стоит на крутом утесе, голову же прибивают к столбу. Другие, соглашаясь, впрочем, относительно головы, утверждают, что тело тавры не сбрасывают со скалы, а предают земле. С захваченными в плен врагами тавры поступают так: отрубленные головы пленников относят в дом, а затем, воткнув на длинный шест, выставляют высоко над домом, обычно над дымоходом. Эти висящие над домом головы являются, по их словам, стражами всего дома (Геродот. История. IV. 103).

Рассказ Павсания подтверждает слова Геродота. Тавры, живущие около Скифии, приносят в жертву Деве потерпевших кораблекрушение, и эту деву считают Ифинегией, дочерью Агамемнона (Павсаний. Описание Эллады. III. 16, 7).

Уже в четвертом веке нашей эры Аммиан Марцелин, офицер римской армии и историк, описывает почти такой же ритуал - с той лишь разницей, что в его времена отрубленные головы выставляли на стенах святилищ. Описания античных авторов подтверждаются и находками археологов Ивик. О. История человеческих жертвоприношений. - М., 2010. - С. 120..

Всем известный миф о лабиринте Минотавра (Секст Проперций. Элегии. IV 4, 41; Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. IV. 61, 3) - тоже хранит в себе следы жертвоприношений. Однажды сын критского царя Миноса Андрогей стал победителем на Панафинейских играх, чем вызвал зависть афинского царя Эгея. Эгей решил погубить юношу и предложил ему принять участие в охоте на Марафонского быка. У быка была богатая биография: он был послан Миносу Посейдоном для принесения в жертву, но остался жив, имел связь с женой Миноса Пасифаей, которая родила от него Минотавра (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. IV. 77, 3), потом Посейдон наслал на быка безумие, и тот опустошал Крит, пока Геракл не смирил его и не доставил царю Эврисфею в Микены. После чего бык помчался в Аттику и стал бесчинствовать на Марафонской равнине, в окрестностях Афин. Бык, конечно, представлял не малую опасность, чем и воспользовался злокозненный Эгей, пославший на смерть бедного Андрогея. По другой версии Эгей убил юношу, не прибегая к помощи быка. Но, так или иначе, Андрогей действительно погиб из -за козней афинского царя и Минос, узнав о смерти сына, пошел войной на Афины. С помощью Зевса царь Крита осадил Афины, в городе начались голод и болезни. Тогда афиняне запросили оракул и выяснили, что им принадлежит принести человеческую жертву, что и было исполнено. Выбор пал на дочерей Гиакинта. Но боги сочли жертву недостаточной, потому как Гиакинт не был уроженцем Афин, а греческие боги, в представлении жителей, любили, чтобы для них жертвовали самым дорогим. Предпочтительной жертвой всегда считались царские дети.

Афиняне вновь запросили оракул, и на этот раз ответ был в том, чтобы сам Минос наложил наказание на город. Эгей обязан был регулярно посылать на Крит семь девушек и семь юношей на съедение Минотавру (Гигин. Мифы. 41). Человеческие жертвы были известны на Крите. Они приносились и Зевсу и Дионису. В Кносском дворце сохранились фрески, на которых изображены люди, играющие с быками. Вполне возможно, что юношей и девушек, привезенных из Афин, действительно заставляли участвовать в тавромахии и погибать на арене или в лабиринте - под копытами и рогами разъяренного животного.

Плутарх в трактате "О суеверии" (Плутарх. Пелопид. 21) утверждал, что верить в демонов, которых радует убийство и человеческая кровь, а если они и существуют, не следует обращать на них ни малейшего внимания, считая совершенно бессильными, ибо нелепые и злобные их желания могут возникать и сохранять силу только по слабости и порочности нашей души Ивик. О. История человеческих жертвоприношений. - М., 2010. - С. 129..

Один из самых типичных фактов подобного рода относится ко времени Пунических войн. Карфагеняне, потерпевшие в войне неудачу и теснимые Агафоклом, приписали свое поражение гневу богов. В прежние времена их бог Кронос получал в жертву избранных детей своего народа, но впоследствии они стали покупать и откармливать для этой цели чужих детей. Теперь же они сочли, что божество мстит им за использование подставных жертв. Решено было компенсировать обман. Двести детей из самых знатных семей страны были принесены в жертву идолу. "Ибо у них была медная статуя Кроноса с руками, наклоненными таким образом, что ребенок, положенный на них, скатывался в глубокую яму, наполненную огнем" Там же. - С. 130..

В итоге мы пришли к выводу, что жертвоприношения неотъемлемая часть жизни греков. До начала сражения, после благополучного возвращения из похода, питая надежду заключить выгодный союз или избежать наказания, смертные торопились пригласить олимпийцев на своего рода прием, каким являлась церемония жертвоприношения. При этом греки, обращаясь к своим богам, повиновались скорее чувству страха, чем благоговения и благодарности. Отсюда столь тщательный выбор жертв и такое внимание к проводимому ритуалу. При совершении жертвоприношений соблюдались разные условия, которые везде и для всех считались одинаково обязательными и не допускавшими исключений. К их числу, прежде всего, относится чистота, считавшаяся, безусловно, необходимой для всякого религиозного акта. Требовалась как внешняя чистота - одежды и тела, в особенности рук, так и внутренняя - нравственная, которая, по крайней мере, людям развитым, казалась столь же, если не более, необходимой. Боги не принимали даже богатых даров от грешника, обращавшегося к ним с нечистою совестью, тогда как незначительная жертва человека благочестивого и справедливого считалась богоугодной.

Будь то умилостивительная жертва или обряд очищения, в большинстве случаев можно наблюдать, что церемонии очень пышные, сопровождаются целыми выступлениями, здесь могут быть и песни, и ритуальные танцы. Поскольку богам приписывались человеческие качества и страсти, то происходящее, что олимпийцы, что люди воспринимали одинаково. Так ценность жертвы для бога была такой же, как и для жертвуемого, поэтому на начальном этапе верований дети и родственники считались самыми желанными подарками. Люди готовы были пойти на все, ради отвращения беды от себя. Впоследствии жертвоприношения теряли свой первобытный характер, ограничивались принесением в жертву животных, печений и возлияние вином, молоком.

Глава 2. Дары богов

2.1 Материальные и природные дары

Греки ценили то, что имели. Считалось, этим наделили их боги, и отвергать дар - оскорбление.

Говоря о ценности подарков необходимо отметить привязанность олимпийцев к ландшафту, которая объясняется спецификой древнейших культов. Общего, безличного поклонения природе не существовало в первобытном обществе. Уже в эпоху неолита все было конкретизировано в соответствии с преобладанием чувственно-предметного мышления Залюбовина Г.Т. Архаическая Греция: особенности мировоззрения и идеологии. - М., 1992. - С. 62; это было поклонение отдельным элементам и силам природы. Вот почему особое место в культе сил природы занимали те ее элементы, которые, по выражению М.О. Косвена, имели "производственное значение" Косвен М.О. Очерки истории первобытной культуры. - М., 1953. С. 148.. Отсюда преимущественное распространение культов, связанных с объектами земной природы и особое почитание Деметры, Персефоны, Диониса и так далее. Они же являются главными дарителями благ человечеству.

Необходимо отметить, что в позднее время на передний план выступает Прометей. Хотя его дар не связан с ландшафтом, но, тем не менее, имеет яркое производственное значение почти на всех этапах истории, поэтому нельзя недооценивать важность его подарка человечеству.

Миф гласит, было некогда время, когда боги были, а смертных же родов не существовало. Когда же пришло назначенное время рождения и для людей, боги создали их внутри земли из земли и огня. Когда же захотели вывести их на свет, приказали Прометею и Эпиметею Считается, что это младший брат Прометея. наладить их и распределить каждому роду подобающие силы. Тогда Эпиметей выпросил у Прометея, чтобы самому распределять дары.

"При этом одним (существам) уделил он силу без быстроты, слабейших же снабдил быстротой; одних он вооружил, другим же, давши природу безоружную, приспособил им иную силу во спасение. А кого из них облек он малостью, тем уделил птичий лет или подземную обитель; а кого возрастил величиной, того тем самым и спас. Устраивал же все это он, таким образом из опасения, чтобы какой-нибудь род не исчез; после же того, как он доставил им способы избегать взаимоистребления, устроил он им предохранительные средства и против божьей погоды, одевши их густыми волосами и толстыми шкурами, достаточными для защиты и против зимней стужи и против жаров, а также и для того, чтобы, когда пойдут отдыхать, была бы у каждого своя собственная и самородная постилка; и обувши одних копытами, других же толстою и бескровною кожею. Потом для разных родов изобрел разную пищу: для одних - овощ из земли, для других - плоды древесные, а для иных - коренья; а некоторым дал питаться пожиранием других животных. Притом некоторым дал в удел малоплодие, а тем, которые ими ловятся, - многоплодие, чтобы спасти род" Горбань А.Н., Хлебопрос Р.Г. Демон Дарвина: Идея оптимальности и естественный отбор. - М., 1988. - С. 7..

Таким образом, Эпиметей, распределяя божественные дары, оставил человека беззащитным перед стихиями природы и силой богов и легко уязвимым. Но, как известно, не допустил Прометей гибели человеческого рода. И когда наступил назначенный Судьбой день, день выхода человека из земли на свет, Прометей выкрал художественную мудрость Афины и Гефеста, вместе с огнем, так как никому было невозможно без огня владеть или пользоваться ею, - таким образом, одарил он человека.

По другим источникам говориться, что огонь Прометей похитил только после того, как Зевс его отнял у людей, за неподобное жертвоприношение: "однажды, когда в Сикионе возник спор о том, какую часть быка нужно жертвовать богам, а какую оставлять людям, в судьи пригласили Прометея. Тот содрал с быка шкуру, разделал тушу, а из шкуры сшил два мешка, сложив в них все части животного. В один мешок положил всю мякоть, прикрыв ее сверху требухой - наименее соблазнительной частью любого животного; во второй - все кости, спрятав их под толстым слоем жира" (Лукиан. Прометей. 3; Гигин. Астрономия. II. 15, 1). Когда он предложил Зевсу выбрать себе мешок, тот легко разгадал замысел Прометея, но не показал этого, взяв мешок с костями и жиром (Гесиод. Телегония. 535-562), которые до сих пор считаются принадлежащими богам; однако он решил проучить хитроумного Прометея, отняв у людей огонь.

Отныне люди стали в честь богов сжигать кости, покрытые жиром. Боги, таким образом, довольствовались ароматным дымом, поднимавшимся к небу. Люди же съедали мясо, посыпанное солью, священной ячменной мукой и хорошо поджаренное на огне, знаменуя этим свою причастность к божественной трапезе и подтверждая жертвоприношением договор двух миров - человеческого и божественного Тахо-Годи А.А., Лосев. А.Ф. Греческая культура в мифах, символах и терминах. - СПб., 1999. - С. 82..

Рассказ о том, как делили быка между богами и людьми, также нельзя назвать мифом: это скорее комический рассказ, придуманный, чтобы объяснить, за что был наказан

Прометей и почему богам жертвуют только бедренные кости и жир, срезанный с приносимого в жертву животного.

Прометей тут же отправился к Афине с просьбой разрешить ему входить на Олимп с черного входа и получил от нее разрешение. Он поднялся на Олимп, зажег факел от огненной солнечной колесницы, отколол от него тлеющий уголек и засунул его внутрь стебля огромного фенхеля, по другой версии - тростника (Гесиод. Телегония. 565-567, Гесиод. Труды и дни. 52; Эсхил. Прометей прикованный. 109). Жители островной Греции до сих пор переносят огонь внутри стебля гигантского фенхеля. После этого он загасил факел, незамеченным вернулся на землю и отдал огонь людям.

С точки зрения архаики, Прометей, а никто иной был призван пожалеть человеческий род. С мифолого-исторической точки зрения Прометей является по своим источникам архаическим доолимпийским божеством балканского субстрата, покровителем древних автохтонов. А.Ф. Лосев считает, что в этом образе сказывается попытка соединить старое местное божество с богами новых племен, пришедших на Балканы Тахо-Годи А.А., Лосев. А.Ф. Греческая культура в мифах, символах и терминах. - СПб., 1999. - С. 80.. Вот почему Прометей мыслится благодетелем и даже создателем первых людей.

Помимо этого Прометей наделил людей разумом, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежду, считать, писать, читать. Он внес упорядоченность в их жизнь, научил их различать времена года. И, что особенно важно для древних, обучил приносить богам жертвы, совершать разного рода гадания (Эсхил. Прометей прикованный. 442-504). Таким образом, можно с полным правом сказать, что все искусства у людей от Прометея.

Эсхил говорит, что есть еще один дар, о котором почти все забыли, но без которого человечество вряд ли смогло бы развиваться. Он вселил в людей "слепые надежды" и вложил в них тем самым стремление к постоянной деятельности (Эсхил. Прометей прикованный. 248-250).

Среди богов - благодетелей Греции следовало бы упомянуть и Афину, которой жители города, названного ее именем, были обязаны, как они считали, подарком, составившим основу их экономики, - культурой оливкового дерева. "Вечно дерево священное" (Софокл. Эдип в Колоне. 723).

Согласно мифу, когда между Афиной и Посейдоном возник спор, кому же будет принадлежать Аттика, в качестве дара брат Зевса предложил источник морской воды (Геродот. История. VIII. 55). Афина же, в свою очередь, ударив в землю копьем, вырастила оливковое дерево (Павсаний. Описание Эллады. I. 24, 3; 27, 2).

Судьи Кекроп (Нонн Панополитанский. Деяния Диониса. XLIII. 123-125), Эрисихтон (Аполлодор. Мифологическая библиотека. III. 14, 1), либо один Зевс (Гигин. Мифы. 164), решили, что подарок Афины намного полезнее соленой воды.

Не исключено что спор Посейдона с Афиной возник, из-за желания стать основателем и покровителем поселений и городов, как это характерно для других богов. Посейдон был вытеснен из Афин, Трезен, Дельф, Аргоса. Единственное владение, где царили дети и потомки Посейдона - остров Атлантида, да и тех, как было сказано выше, покарал Зевс за падение нравов.

Августин, опираясь на Варрона, излагает совсем иной миф. Когда в городе появилось оливковое дерево, а в другом месте вода, царь Кекроп послал в Дельфы и по велению оракула поставил вопрос о названии города на голосование: мужчины подали голоса за Посейдона, а женщины за Афину, и одной женщиной оказалось больше. Тогда Посейдон опустошил землю волнами, а афиняне подвергли женщин тройному наказанию: лишили права голоса, никто из детей не должен был принимать имени матери и никто не должен был называть женщин афинянками (Августин. О граде Божием. XVIII. 9).

Есть версия, что сын Посейдона Галиррофий был послан отцом, чтобы срубить дар Афины, но топор вырвался из рук Галиррофия и смертельно его ранил (Схолии к Аристофану. Облака. 1005).

Олива настолько ценилась в Афинах, что тех, кто срубал священные маслины, судил совет Ареопага и мог приговорить к смертной казни (Аристотель. Афинская полития 60, 2). Венок из оливковых ветвей вручался победителю на играх (Овидий. Наука любви. I. 727; Августин. О граде Божием. XVIII. 12), а победителям в гимнастических состязаниях и конских ристаниях вручали оливковое масло со священных маслин (Аристотель. Афинская полития. 60, 3).

Олива считалась символом мира. Например, Ясон поднимает оливковую ветвь, прося перемирия у лемниянок (Стаций. Фиваида. V. 416).

В Афинах в святилище Эрехтея, росла Олива, которая считалась той самой, что подарила богиня. В 480 году до н. э. это дерево было сожжено персами, однако Геродот горорит, что после пожара олива пустила росток (Геродот. История. VIII. 55).

Олива частый мотив в поэзии (Софокл. Эдип в Колоне. 708; Еврипид. Троянки. 802- 804; Вергилий. Георгики. I. 18; Овидий. Наука любви. II. 518).

Называют Афину ремесленницей, а прялку даром богини (Феокрит. Идиллии. XXVIII. 1). Так, например, по Гигину Дедал научился своему мастерству у Афины (Гигин. Мифы. 39), по Гесиоду проводится связь между Афиной и ремесленниками-плотниками (Гесиод.

Труды и дни. 430), У Псевдо-Гесиода она помогает гончарам (Гесиод. Гончары. 2), у Гомера она полирует копье Пелея (Гомер. Илиада. XVI. 140).

Считается, что не только Прометей, но и Афина вместе с Гефестом обучила людей ремеслам (Гомер. Гимны. XX. 2), а в более поздних текстах она является и изобретательницей искусств (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. V. 73, 8).

Павсаний рассказывает, что в Эрифрах находится древняя статуя Афины, где богиня изображена с прялкой в каждой руке (Павсаний. Описание эллады. VII. 5, 9). Это наталкивает на мысль что богиню почитали еще и как ткачиху. Действительно этому множество доказательств. Можно вспомнить тот же миф о состязании богини и Арахны, есть упоминания и в других источниках. Гомер, например, говорит о том, что Афина сама изготовила не только свою одежду (Гомер. Илиада. V. 733-735; VIII 384-386), но и одежду Геры (Гомер. Илиада. XIV. 179), а у Гесиода и одежду Пандоры (Гесиод. Телегония. 572-578, 587; Труды и дни. 72, 77). Она же обучила феакиянок ткацкому искусству (Гомер. Одисея. VII. 110).

Афина раскрывает сакральный характер или божественное происхождение определенных ремесел и занятий, которые требуют не только ума, технических навыков, практической изобретательности, но и самообладания, стойкости в испытаниях, уверенности в логичности мироздания и, следовательно, в возможности понять его Элиаде М. История веры и религиозных идей. - Т.1. - М., 2001. - С.256-258..

Еще одна богиня, которая за свою доброту была любима и почитаема греками - Деметра. Благодарная людям за сочувствие, которым ее окружили в доме царя Элевсина, богиня решила обучить их искусству земледелия. Она поручила Триптолему, брату девушек, введших ее в царский дом, рассеять свое божественное зерно по всем землям, чтобы оно повсюду стало главной пищей человека. Для этого она вручила юноше двух крылатых быков и колесницу с плугом. Объезжая весь мир, Триптолем вспахивал целину и засевал борозды зернами Деметры.

Деятельность Триптолема, как первого учителя хлебопашества, не ограничивалась Аттикой; на своей волшебной колеснице он объехал землю.

Возможно поэтому, позднее и в Афинах, на западном склоне Акрополя, утвердился культ Триптолема: здесь был построен Элевсиний и храм Триптолема (Павсаний. Описание Эллады. I. 14, 1), на месте, где Афина, также учительница земледелия, впервые вспахала землю. Показывали ещё одно место, которое, по преданию, было вспахано и засеяно Триптолемом при введении в стране хлебопашества: оно находилось на священной дороге, соединявшей Афины с Элевсином. Эти три пункта фигурировали в культе, во время праздника тройной священной пахоты. Триптолем считался изобретателем плуга (Арнобий. Против язычников. I. 38).

Каково первоначальное ядро этого мифа, если освободить его от позднейших наслоений, - мифа, представшего взорам потомков в ореоле таинственного ужаса, которым исполнены творения блестящих светил античной литературы и искусства? На этот вопрос нетрудно ответить, если принять во внимание сведения, содержащиеся в древнейшем литературном источнике - в гомеровском гимне, посвященном Деметре. По крайней мере, этот гимн разрешает наши сомнения относительно Персефоны - дочери Деметры. Три месяца - по другим сведениям, шесть месяцев - эта богиня проводит в подземном царстве мертвых, а остальную часть года - среди живых людей в подлунном мире; в отсутствии этой богини ячменные зерна скрыты в земле, а голые поля лежат под паром; с ее возвращением земля одевается листьями и цветами, начинают пробиваться ростки. Конечно, мифическая Персефона является аллегорией растительности (прежде всего злаковых культур), каждую зиму проводя несколько месяцев под землей, а весной вместе с пробивающимися стеблями, распускающимися цветами и листвой возвращаясь к жизни. Едва ли есть другое, более правдоподобное объяснение образа Персефоны. А если богиня-дочь служила олицетворением прорастающего зерна будущего урожая, то не могла ли богиня-мать персонифицироваться с зерном прошлого урожая, давшее жизнь молодому зерну? Единственной альтернативой такому представлению о Деметре является гипотеза, согласно которой эта богиня является олицетворением земли, из чьей широкой груди пробиваются зерно и другие растения. Некоторые древние и новые авторы действительно придерживались мнения, что изначальная природа Деметры была именно такова. В пользу данного воззрения можно привести сильные аргументы, но автор гомеровского гимна явно не разделял этот взгляд. Он не только не считает Деметру персонификацией земли, но и с максимальной резкостью противопоставляет их друг другу. По его мнению, именно Земля в согласии с волей Зевса в угоду Плутону заманила Персефону на верную гибель тем, что вырастила нарциссы, которые прельстили юную богиню, и в поисках их она забрела далеко в цветущие луга, так что никто уже не мог ей помочь. Таким образом, Деметра из гомеровского гимна не только не тождественна богине земли, но, должно быть, считала эту богиню своим злейшим врагом, потому что из-за ее предательских козней она лишилась дочери. Если же Деметра не была персонификацией земли, нам не остается ничего иного, как предположить, что она была олицетворением зерна Фрэзер Дж. Золотая ветвь. - М., 1980..

Последний вывод подтверждается памятниками древнего искусства. Античные художники изображали как Деметру, так и Персефону, этих богинь хлеба, с коронами из хлебных колосьев на головах и со снопами в руках. Тайну выращивания хлеба афинянам, согласно мифу, открыла все та же Деметра. При содействии Триптолема этот бесценный дар стал достоянием всего человечества. На памятниках изобразительного искусства, особенно на росписях ваз, вестник Триптолем неизменно изображен вместе с самой Деметрой. При этом богиня или стоит рядом с ним со снопом в руке, или восседает на своей колеснице. В одних случаях - это крылатая колесница, а в Других - ведомая драконами. Пролетая на этой колеснице по воздуху, Триптолем, по преданию, засеял семенами весь мир. В благодарность за это бесценное благодеяние многие греческие города в течение долгого времени посылали Деметре и Персефоне в Элевсин первины ячменя и пшеницы. Там для хранения поступающих в изобилии приношений были выстроены подземные амбары.

Сам Триптолем изображается бородатым мужчиной; в руке у него скипетр или связка колосьев, или чаша с вином.

Образ зерна, которое зарывают в землю для того, чтобы оно взошло для новой, высшей жизни, естественно, вызывал в сознании людей аналогию с человеческой судьбой и укреплял в людях надежду на то, что и для человека за гробом, в неизвестном мире, излучающем высшее сияние, начнется лучшая, более счастливая жизнь.

С другой стороны, данный миф - это своеобразная аллегория, показывающая естественный ход вещей, когда девочка воспитывается в родительском доме, а, выйдя замуж, уходит жить в дом супруга.

Возможно, такой дар, со стороны Деметры, есть изображение перехода от матриархата к патриархату. Женщина мать всему, то теперь её признаки отчасти переходят к мужскому полу.

Фиталу, который оказал ей гостеприимство на берегах Кефисса, она дала фиговое дерево, которого до этого никто в Аттике не видел, и научила его, как обращаться с ним (Гомер. Гимны. 449 и сл.; Аполлодор. Мифологическая библиотека. I. 5.2; Гигин. Мифы. 147; Овидий. Метаморфозы. V. 644 и сл.; Павсаний. Описание Эллады. I. 14.2 и 37.2.)

Павсаний говорит: "... в этой местности Фитал (производящий растения) принял в своем доме Деметру, и что богиня за это дала ему отросток смоквы". Свой рассказ он подтверждает надписью на гробнице Фитала:

"Некогда здесь царь Фитал почтенную принял Деметру; Тут она осени плод впервые герою явила: Смоквой священной его род людской называет" (Павсаний. Описание Эллады. I. 37)