Динамика отношений христианских конфессий и Советского государства в 1920-е гг.

Несмотря на это 1 октября 1918 г. в Минске была открыта Католическая духовная семинария, которую возглавил ксендз, профессор философии Ф. Абрантович. Из 29 клириков семинарии 25 были белорусами. Абрантович также возглавил и минскую организацию Христианского демократического союза, насчитывающего в своих рядах более 500 человек. Значительно активизировалась в этот период миссионерская деятельность. Безусловно, подобная ситуация не могла не волновать партийно-государственные структуры. Тем более что Ватикан не только ходатайствовал о судьбе царской семьи, но и открыто выступил с осуждением проводимой советским руководством агрессивной антицерковной атаки. В ночь с 16 на 17 апреля 1919 г. митрополит Э. Ропп был арестован. 27 апреля верующие попытались освободить своего пастыря. Несколько тысяч католиков Петрограда направились к зданию ВЧК. Туда же в срочном порядке были направлены войска. Им удалось разогнать демонстрацию, многие ее участники были арестованы. Митрополит отправлен в Москву, а затем в порядке обмена в Польшу [28, с. 182]. В 1920 г. был арестован и последний минский бискуп 3. Лозинский. Отбыв одиннадцать месяцев заключения в Бутырках, ксендз Зигмунт сумел уехать в Новогрудок. После подписания Рижского мирного, договора в границах бывшей Минской диоцезии осталось 7 деканатов, 55 парафий, около 160 тыс. верующих и 14 священников [35, с. 112].

В борьбе с религией Советское правительство считало все эти меры вполне обоснованными и законными. Еще12 марта 1919 г. Папа Бенедикт XV обратился к Советскому правительству с радиотелеграммой: «Сообщают из серьёзного источника, что ваши приверженцы преследуют служителей Бога». В ответной радиотелеграмме Советское правительство указало: «Ни один служитель не пострадал за свои религиозные убеждения. Что же касается тех из них, которые участвовали в заговоре против Советского правительства и против власти рабочих и крестьян, то мы исходили из той точки зрения, что они должны подчиняться тем же законам, что и другие граждане, и что никакое привилегированное положение по сравнению с мирянами не должно быть их уделом».

В ответ на запрос статс-секретаря П. Гаспарри от 12 марта 1919 г. Г.В. Чичерин передал в Ватикан некоторые сведения об арестованных в СССР католиках. Отношения Советского правительства с Католической Церковью еще более обострились после того, как эта информация была опубликована 2 апреля 1919 г. в римской газете «Оссерваторе Романо». Ватикан выступил с требованием прекратить гонения на священнослужителей, а Народный комиссариат иностранных дел по указанию В.И. Ленина заявил об отсутствии религиозных гонений в России. Однако массовые аресты продолжались [25, с. 198].

Вновь обострились взаимоотношения Советской власти с Римско-католической церковью в связи с проведением кампании по ограблению храмов весной-летом 1922 г., под предлогам помощи голодающим [35, с. 113]. «В виду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие послужить средством борьбы с голодом в Поволжье, и для обсеменения полей, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества постановил: Предложить местным советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий по описям и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Наркомфина, со специальным назначением в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим» [24, с. 74].

Поскольку речь шла и об изъятии ценностей в костелах в том числе, было решено провести агитацию и среди католического населения. Как свидетельствует протокол Польбюро Гомельского губкома РКП(б) от 12.04.1922 г., на обсуждение был вынесен вопрос о необходимости «приступить к агитационной работе среди польского населения об изъятии церковных вещей с Польского костела в пользу голодающих, что бы они не встречали препятствия к изъятию таковых». В итоге было вынесено следующее постановление: «провести ряд митингов и собраний граждан поляков, находящихся в г. Гомеле, об изъятии с местного польского костела ценных вещей, а также (...) находим необходимым (...) по всей губернии изъять из польских костелов ценные вещи, дабы тем помочь голодающим братьям Поволжанам в самом непродолжительном времени» [24, с. 20].

Реакция населения на эти события, как свидетельствуют документы, была различной. В информационном отчете Гомельского губкома РКП(б) зa июль 1922 г. указано, что кампания прошла «безболезненно». Обзор деятельности Гомельского губкома РКП(б) с апреля по сентябрь 1922 г. содержит следующее: «Общее настроение крестьянства можно считать вполне благоприятно», кампания «прошла успешно и без особых инцидентов». Однако встречаются и прямо противоположные оценки. В информационном отчете Гомельского губкома РКП(б) за апрель 1922 г. в разделе «Общий вывод» читаем следующее: «Некоторые волнения произошли при изъятии ценностей в Гомельском костеле и в Залинейном районе». В литературе приводится следующий довольно показательный пример по Гомельской губернии. Официальный источник отмечает, что на собрании католиков по случаю изъятия костельных ценностей женщины «подняли вой», бросали в докладчика песок, называли коммунистов-поляков жандармами [24, с. 21]. «Сводка нр 17 за 20 и 21 апреля изъятие церковных ценностей. В Гомеле в последние дни задержано девять человек крикунов кроме один арестован ордеру которых семь человек освобождены недостаточностью материала, а три человека заключены под стражу. Ведется следствие дело будет передано Реватрибунал. Число задержанных два интеллигента служащие поляки один железнодорожник…» [15, л. 156]. Вот так католическое население неоднозначно реагировало на происходящие события.

Материальные результаты изъятия церковных ценностей были значительны. По сведениям Наркомфина, только к 1 июля 1922 г. и только в фонд Центральной Комиссии помощи голодающим из церквей РСФСР было изъято: золота - 34 пуда (557 кг), серебра -- 23 998 пудов (393 тонны), прочих ценных металлов -- 82 пуда (1 тонна 343 кг), алмазов и бриллиантов 15 тыс. штук, жемчуга -- 1,5 пуда (24,6 кг), драгоценных камней -- 1,14 пуда (18,7 кг). В денежных знаках того времени сумма, полученная за церковные ценности, к осени 1922 г. определялась в 8 000 000 000 000 (8 триллионов) руб. На август 1923 г. всего было изъято церковных ценностей на 6 576 932 руб. 66 коп., из которых было продано на 46 48 217 руб. 57 коп. (70 %), передано в Главмузей на 426 514 руб. 31 коп., осталось в Гохране на 1 502 200 руб. 78 коп [25, с. 223]. Результаты внушительные и маловероятно, что такое несметное богатство было направлено на помощь голодающим Поволжья.

Одновременно с ограблением церкви, активно проводились и аресты священнослужителей. Например, одним из громких процессов того времени был суд над Я. Цепляком. Преемника Э. Роппа Я. Цепляка ждала та же участь, что и его предшественника, однако события развивались гораздо драматичнее. Процесс над архибискупом и 14 активными католическими священнослужителями по решению Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б) проходил в Верховном суде Москвы 21--26 марта 1923 г. Комиссия решила; что «материалов для обвинения вполне достаточно, только центр тяжести обвинения должен быть Перенесен на чисто контрреволюционную деятельность...». Цепляку ставилось в обвинение то, что он давал указания духовенству не допускать создания «двадцаток», не заключать соглашений об аренде церковного имущества. Я. Цепляк и настоятель костела св. Екатерины в Петрограде К. Буткевич были приговорены к высшей мере наказания. Процесс вызвал протест в христианском мире. Учитывая тот факт, что патриарх Тихон также находился под следствием и ему тоже выдвигались обвинения, могла сложиться ситуация, когда две исторические конфессии могли остаться без руководства. Однако бросить такой вызов мировому сообществу и миллионам верующих внутри страны, большевики еще не могли. Многие руководители партии не считали подобные методы антирелигиозной борьбы целесообразными. Учитывая сложившуюся конъюнктуру, ВЦИК 29 марта 1923 г. заменил смертный приговор Цепляку на 10 лет тюрьмы, К. Буткевич 31 марта был расстрелян. 21 марта 1924 г. Президиум ЦИК принял постановление о высылке из пределов СССР католического архиепископа Я. Г. Цепляка [35, с. 113].

Кампания по изъятию церковных ценностей, а так же связанные с этим аресты духовенства и прихожан вызвали массовое возмущение среди населения. Во избежание дальнейших осложнений власти в 1923 гг. резко меняет политику в отношении религии и Церкви.

В течение 1923-1924 гг. ЦК РКП(б) рассылает на места директивы и постановления, в которых в категорической форме требует прекратить репрессии против духовенства и закрытия храмов, а также призывает к необходимости «самого осторожного отношения к религиозным предрассудкам населения». В тоже время аналогичные решения принимаются и в отношении Католического костела [24, с. 27]. «Принимая во внимание: 1) сильный национализм польского населения питающийся воспоминаниями о национальном гнете царской России, а также нашептыванием польских контрреволюционеров и белогвардейцев особенно в связи с советско-польской войной 1920 года; 2) клерикализм населения выращенный религиозными гонениями царского правительства, умелой и крепкой организацией католического костела, причем католические ксендзы являлись проводниками просвещения и культуры на польском языке. (…) Полное фактическое равноправие польских советских школ со школами на других языках явится главным стимулом советизации польского населения».

Одним из основных направлений в работе советов депутатов была регистрация религиозных обществ и заключение договоров на право пользования костелами и каплицами. Кроме договора для регистрации составлялись также устав религиозного общества, список верующих, список служителей культа и опись имущества, находящегося в молитвенном доме.

С середины 20-х гг. внимание властей к РКЦ значительно усиливается. Судебный процесс над Я. Цепляком, его высылка из СССР в некоторой степени ослабили жесткое противостояние Москвы и Ватикана. Папа изъявил готовность идти на некоторые уступки в вопросе деятельности РКЦ в СССР. Многие приходы, ранее отказывавшиеся от государственной регистрации, начали проходить эту процедуру. Папа дал согласие на замену ксендзов-поляков немцами и итальянцами. Видимо, были даны некоторые указания и по политическим вопросам, «хотя варшавский епископ Ропп, явный ненавистник советской власти, продолжал рассылать приказы ксендзам о сопротивлении советской власти» [35, с. 114].

После суда над Цепляком две диоцезии в БССР пустовали. Руководство ими осуществлялось временными администрациями. Могилевской диоцезией, которая после реформирования Костела на территории СССР состояла из 11 деканатов, 60 парафий со 115 000 верующих и 35 священнослужителями, руководил ксендз С. Пржырэмбэль. Затем его место занял прелат А. Малецкий, в 1926 г. назначенный бискупом для управления Ленинградской Апостольской администрацией. Его место занял Б. Слокон, являвшийся одновременно и администратором Минской диоцезии. Б. Слокон был сторонником белорусизации Костела. Он хорошо владел белорусским языком. Во время своих многочисленных поездок по республике он везде наряду с польским употреблял и белорусский язык. Безусловно, рост авторитета и влияния Слокона был зафиксирован и компетентными органами. Местные власти чинили ему препятствия для организации встреч с верующими, а в 1927 г. он был арестован и отправлен на каторжные работы.

В БССР, особенно в приграничных районах и местах компактного проживания католиков и поляков, антисоветские настроения преобладали. Способствовала этому и несбалансированная антирелигиозная работа, католики-белорусы в большинстве своем желали присоединения к Речи Посполитой. И Москва, и Варшава нарушали положения Рижского договора в сфере национальной и конфессиональной политики. Необходимо отметить, что большинство священнослужителей, многие из них коренные жители Польши, не ограничивались сугубо пастырской деятельностью. Руководитель ОГПУ в БССР И. Опанский сообщал в ЦК КП(б)Б, что в республике 36 священнослужителей РКЦ враждебно настроены против Советской власти [29, с. 184]. Вместе с тем на всех католических клириков вешался ярлык польских шпионов и контрреволюционеров: «Римско-католическая церковь является крупнейшим фактором нестабильности, как в силу того, что ее влиянием охвачены значительные слои населения (не менее 200--250 тыс.), так и, в особенности, в силу того, что она выполняет роль прямой агентуры польского государства» [35, с. 115].

Но в то же время в предложениях по антирелигиозной пропаганде среди католиков за 1927-1928 гг. отмечалось, что «теперь значительная часть католиков стала лояльно относиться к революции, нужно разделить религиозные массы и установить другой подход в антирелигиозной пропаганде среди католического населения». Отмечалось так же то, что была большая сплоченность между духовенством и населением, т. к. при царизме католическое население находилось в угнетенном положении. Всякие антирелигиозные мероприятия очень часто считают неуважением к ним же самим. И это связано с тем, что духовенство было одновременно проводником польского языка, культуры, преследования католической церкви воспринималось как национальный гнет. В этом кроется корень причисления себе белорусов католиков к польской национальности. Поэтому проводить антирелигиозную работу нужно специально подготовленными людьми и желательно уделять больше внимания индивидуальной пропаганде. Вместе с антирелигиозной работой необходим объяснять белорусам-католикам историю католицизма в Беларуси [5, л. 134.].

С 1929 г. началось «развернутое наступление социализма» на религию и Церковь по всей стране. По городам и деревням прокатилась волна арестов священнослужителей, их высылок в места заключения, где томились уже десятки проповедников различных конфессий. Связано это было с принятием 8 апреля 1929 г. на заседании Президиума ВЦИК рассмотренного Секретариатом ВЦИК и СНК РСФСР Постановления «О религиозных объединениях», которое являлось действовавшим законом в области религии и Церкви в нашей стране с учетом определенных поправок и изменений на протяжении 60 лет (до 1990 г.) [25, с. 249].

Судьба почти всего католического духовенства России, миллионов прихожан и сотен приходов была предрешена. 1929 год открыл собой последнее и самое печальное десятилетие официального существования Римско-католической Церкви при Советской власти. Вслед за усилением государственной антицерковной политики последовало ухудшение внутренней жизни Католической Церкви.

Отличительными чертами от гонений на Православную церковь было то, что РКЦ поддерживал Ватикан, к тому же были акции протеста со стороны католического населения, поскольку население очень уважительно относилась к своим священнослужителям и к церковному имуществу. Это
заставляло власть постоянно менять свою политику по отношению к католической церкви, переходить от более лояльной к реакционной. Но к концу 20- х гг. деятельность Костела на территории СССР была практически полностью загнана в подполье.

католический православный христианский церковь

4. ПРОТЕСТАНТЫ И ИХ ВЗАИМООТНОШЕНЕИЕ С СОВЕТСКИМ ГОСУДАРСТВОМ

С приходом к власти большевиков начинается активная борьба власти против церкви. В первую очередь большевистская агрессия распространялась на традиционную православную церковь, поскольку в прошлом она поддерживала царскую власть. И соответственно, все указы распространялись именно на православную церковь. Позже взялись и за другие конфессии. В данной главе своей курсовой работе, я бы хотела осветить проблему взаимоотношения власти и протестантской церкви, или «сектантства», как называли ее большевики.

Протестантская церковь представляла собой разные течения - евангельские христиане, евангельские христиане-баптисты, адвентисты 7 -го дня («субботники»), христиане веры евангельской («пятидесятники»), богомолы («краснодраконовцы»), шерстинцы («истинные христиане») и др.

Первоначально Советская власть в лице сектантства видела союзника в борьбе с Православной церковью. В отличие от руководства и населения империи. В.И. Ленин еще на II съезде РСДРП предложил принять по сектантам следующую резолюцию: «Принимая во внимание, что сектантское движение в России является во многих его проявлениях одним из демократических движений России, II съезд обращает внимание всех членов партии на работу среди сектантства в целях привлечения их к социал-демократии». Ленин видел в сектантах союзника в борьбе с традиционными конфессиями. Отношение к религии вождь революции определял в подчинении ее практическим лозунгам, которые выдвигало политическое руководство [35, с. 120].

В Россию баптизм проник в 20-е гг. XIX в. В 70-е гг. получил свое массовое распространение, в том числе и в Беларуси, в основном среди немецких колонистов и латышей. Первой была создана баптистская община в д. Уть Добрушского района. В 1905 г. там был построен первый молитвенный дом. Первые группы пятидесятников, берущих начало от американской церкви «Ассамблея Бога», образовали в республике реиммигранты из США, а также бывшие военнопленные и миссионеры во время Первой мировой войны. Адвентисты развернули свою деятельность в начале 20-х гг.

Массовое распространение протестантизм получил только с приходом Советской власти. Провозглашенная новым атеистически настроенным руководством страны борьба со всеми религиозными культами на практике выражалась в агрессивном наступлении на Православную церковь. Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. подрывал экономический базис традиционных конфессий и, по мнению протестантов, полностью отвечал их требованиям: «Свершилось поистине историческое событие: некогда «презренные сектанты» -- баптисты оказались на равных условиях с некогда привилегированной православной церковью» [35, с. 116- 117].

«Руководство баптистской церкви отдельных общин было настроено враждебно по отношению к Советской власти. Имелись, хотя и немногочисленные, случаи открытого участия баптистов в борьбе против Советской власти». После октября 1917 г. руководители русского баптизма, как и других сектантских организаций - адвентистов, молокан, евангельских христиан и т. д. категорически выступали против участия своих последователей в гражданской войне, против несения ими службы в частях Красной Армии. Баптистские руководители призывали верующих отказаться от несения воинской повинности, доказывали, что вероучение баптизма запрещает участвовать в войнах [22, с. 49]. Однако в вероучении баптизма нет пункта об обязательном для верующих отказе от несения воинской повинности. В свое время баптисты сражались в войсках индепендентов, позднее принимали участие в борьбе против английского господства в Америке [24, с. 64].

Но, несмотря на это, 4 января 1919 г. был издан декрет об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям. Для того чтобы освободиться от этой повинности, нужно было предъявить удостоверение о принадлежности к секте [28, с.723].

В то время за отказ от службы в Красной Армии Революционный трибунал выносил смертный приговор, но таковой отменялся при своевременном обращении религиозных организаций во ВЦИК. На III Всемирном конгрессе баптистов П. Павлов назвал этот декрет «выдающимся но своему значению актом в области религиозной свободы, не имеющим прецедента в законодательствах других стран». Однако призывы лидеров некоторых сектантских направлений отказываться от военной службы представляются совершенно надуманными. К примеру, баптисты. 13-й пункт вероучения, принятый Всероссийским съездом баптистов в 1905 г., гласил: «Мы веруем, что правительство установлено Богом... Мы считаем себя обязанными, когда потребует нас к этому начальство, нести повинности воинской службы» [35, с. 120-121]. После принятия декрета случаи отказа сектантов от воинской службы по религиозным убеждениям участились, а в некоторых местах приобрели массовый характер. Несомненно, многие начали вступать в сектантские общины, чтобы таким образом избежать службы в Красной Армии.

Литература о сектантстве в начале 20-х гг. продвигала соглашательские идеи, несмотря на то, что «мировоззренческие воззрения сектантов принципиально расходятся с научно-коммунистическими, необходимо, преодолевая православно-миссионерские оценки, выявлять неоднородность и классовое расслоение внутри религиозных общин; стараться, так или иначе, вовлечь рядовых верующих в дело социалистического строительства». Неоднозначной была позиция по сектантскому вопросу среди высшего руководства страны. Частыми были случаи обращения лидеров протестантов с жалобами на действия местных властей напрямую к В. И. Ленину, который давал лично указания удовлетворять требования баптистов и евангельских христиан. Например, Исполком Витебской губернии получил указания отменить практику испрашивания разрешения на проведение молитвенных собраний евангельских христиан-баптистов. М. И. Калинин, А. И. Рыков, В. Д. Бонч-Бруевич и, что с сектантством не следует конфронтировать, а необходимо налаживать сотрудничество и партийным, и государственным структурам. М. И. Калинин поддерживал трудовой характер общин. По его данным, в стране в целом было около 10 млн. сектантов, среди которых необходимо было активизировать работу по поддержке коллективных, артельных форм хозяйствования [35, с. 121] .

Однако все четче начала осознаваться и для самого существования власти проблема массового распространения сектантства и усиления его политического, экономического влияния, особенно в деревне. В декабре 1925 г. пленум баптистов отметил, что «в Союзе баптистов СССР имеется «приблизительно 3200 общин, 3700 мест проповеди, 1100 молитвенных домов, 600 пресвитеров и 1400 прочих служителей церквей». Относительно общей численности баптистов в те годы Б. Тихомиров пишет: «...баптист Гордон Бекер говорит в своей проповеди, что до войны в России насчитывалось около 100 тыс. баптистов, теперь же более 2 млн. человек. Это, конечно, явное преувеличение... Общую численность баптистов можно определить без преувеличения в 400 тыс. человек. По данным Федеративного совета баптистов, в 1927 г. в 6500 общинах насчитывалось 500 тыс. членов».

Таким образом, за годы нэпа баптизм заметно вырос и превратился в крупную религиозную организацию. Прежде всего росту баптистской церкви способствовало изменение ее правового положения, уравнивание в правах всех вероисповеданий в стране, отмена привилегированного положения православной церкви. Баптистские общины пополнялись за счет людей, которые и ранее сочувствовали баптизму, но не вступали в общины, боясь преследований, которым баптисты, как и все религиозные «инакомыслящие», подвергались при царизме [22, с. 40].

Увеличение количества «сект» обеспокоило Советскую власть и изучением сектантства вплотную занялись и в ОГПУ. Начальник 6-го отделения Секретного отдела Е. Тучков считал главной причиной популярности сект возможность уклонения от службы в Красной Армии: «Приступив вплотную к этой работе с середины 1923 г. и поставив себе задачей заставить сектантов принять для себя обязательным военную служу в Совроссии, лишить единства их организации и тем самым приостановить рост сектантства». Был использован «наиболее благоприятный случай» для вербовки руководителя евангельских христиан И. С. Проханова, а именно его арест за распространение антимилитаристского воззвания. В сентябре 1923 г. был созван Всероссийский съезд евангельских христиан, на котором присутствовало 300 делегатов, причем большинство из них высказывались против признания воинской службы обязательной, Проханов, также решил не вступать в противостояние с этими делегатами. Присутствие на съезде «нашего осведомителя» позволило вернуть его мнение в нужное русло. Съезд согласился с необходимостью прохождения службы, чем внес раскол в ряды союза. Активные противники Проханова по просьбе его помощника арестованы, так как они были «вредны Советской власти только в военном вопросе, но и в политическом отношения, буржуазные элементы» [35, с. 120].

«Благодаря этого спора евангельских групп баптисты сумели перетянуть некоторые провинциальные общин сторону, чем до крайности озлобили евангелистов-прохановцев, которые стали просить меня, чтобы и баптисты признали для себя военную службу». Работа среди баптистов проводилась снизу. Когда их лидеры на съезде 1923 г. попытались организовать противостояние предлагаемой ОГПУ резолюции, «наши осведомы» категорично заявил о необходимости признания обязательной воинской службы, съезд принял компромиссную резолюцию, не удовлетворив ни одну из сторон. Работа органов по данному направлению продолжалась. На XXIV съезде баптистов в 1926 г. тон выступлений был значительно скорректирован, с речью выступал П.В. Иванов-Клышников: «...Советская власть проявила довольно много терпения и снисходительности, наблюдая, как почти в каждом полку Красной Армии происходит брожение при появлении среди красноармейцев призывников-баптистов, которые открыто говорят о своем непризнании воинской службы... Никакая другая государственная власть с таким положением мириться не может» [28, с. 72-73]. На этом же съезде воинская повинность была признана обязательной для всех баптистов.

1926 г. стал поворотным во взаимоотношениях государственных органов и сектантских организаций. Власть начинает обвинять некоторых сектантов, в том, что они были замешаны в контрреволюционной деятельности. Многие сектанты-кулаки отказывались выполнять хлебозаготовки, гноили хлеб в ямах. Обвиняли также в том, что проповедники баптизма противодействовали культурной революции в стране, призывали верующих не читать советских книг, не посещать клубы, театры [17, с. 26].

Совещание при Агитпропе ЦК ВКП(б) констатировало, что в «количественном отношении целый ряд сект являются массовыми организациями, насчитывающими в своих рядах миллионы членов» и «сектантство представляет собой мелкобуржуазное, главным образом крестьянское, движение, и большим влиянием в нем пользуются буржуазно-кулацкие элементы» [35, с. 112]. Это в определенном смысле соответствовало действительности. По социальному статусу 55 % верующих в сельской местности составляли крестьяне-бедняки, а 1--2 % -- зажиточные крестьяне и кулаки. В городе 66 % составляли кустари и ремесленники. Больше половины верующих были людьми старше 45 лет. Однако, как правило, во главе евангельсоко-баптистских общин стояли выходцы из торговцев, купцов и кулаков, преследовавших не всегда сугубо религиозные интересы [27, с. 60-62]. Многие руководители общин, по сути, несли лишь административно-хозяйственные функции. Прагматичностью отличались и многие обретенные «братья». Зачастую, порвав с прежними религиозными взглядами, люди шли в сектантские общины, надеясь получить опору, сочувствие, попав в благоприятную среду, всячески пытались там удержаться для того, чтобы просто выжить в сверхсложной социально-экономической обстановке. Вера, религиозные чувства у таких людей не всегда являлись определяющими. Те же евангельские христиане признавали: «Церковь подвергается большой опасности «обмирщиться», стать светской церковью…, подвергается большой опасности смешаться с миром» [35, с. 121]. Привлекали секты во многом и различными благотворительными акциями, бесплатными обедами и т. д. Религиозные организации, имевшие свои центры за рубежом, неплохо финансировались особенно для проведения активной миссионерской деятельности Председатель Союза баптистов СССР И. А. Голяев говорил в конце 1925 г.: «Религиозные затруднения к проповедованию Евангелия Христова и упрочению царства божия в нашем отечестве, бывшие в царское время и ныне Советской властью упраздненные, в минувшем 1925 году еще более устранены, и мы имели широко раскрытую нaм дверь к благовестию Христов. Однако, - продолжает он,-- пока сделано очень мало. Исходя из такой оценки, пленум принимает решение направить свою деятельность к дальнейшему расширению поля миссионерской деятельности. При этом особое внимание обращается на то, чтобы усилить работу среди инородцев, как-то: среди армян, грузин, татар и среди языческих народов, живущих не территории СССР» [28, с. 74].

Весьма важным в связи с этим является вопрос роста численности сектантских организации. Рост популярности идей евангелизма среди населения способствовал ряд обстоятельств. Это - отсутствие сложной церковной иерархии и монашества, то, что проповедники протестантской церкви не курили и не употребляли алкоголя, всех единоверцев считали своими «братьями и сестрами» [30, с. 268]. Мозырский окружком КП(б)Б отмечал в 1926 г.: «Быт и нравы сектантов резко отличаются от быта окружающего их несектантского населения: сектанты не курят и не пьют. Hа почве пьянства, следовательно, у сектантов не бывает таких недоразумений, какие случаются у несектантов: драки, скандалы между собой и в семье. Семья сектанта представляет вообще более образцовую и более устойчивую ячейку, чем несектанта. Женщины у сектантов живут в более лучших условиях, нежели же несектантов. Сектанты ценят образование, сознают его пользу и очень уважают учиться» [30, с. 267]. Немаловажными факторами популяризации евангелизма был кризис Русской православной церкви, приведший к «обновленческому» расколу, необходимая взаимопомощь в среде единоверцев в тех конкретных хозяйственно-экономических условиях.

Первоначально Советская власть питала иллюзии в отношении сектантов о возможности направить в русла советской работы значительные хозяйственно-культурные элементы, которые есть среди сектантов. Не удалось создать сельскохозяйственных кооперативов и артелей среди сектантских общин, т.к. в этом отношении протестанты не проявляли инициативы.

К середине 20-х гг. в целом оформился курс государственной политики в отношении к протестантской церкви. ЦК ВКП(б), заслушав 27 сентября 1926 г. вопрос «О состоянии сектантства в СССР - его политической и экономической роли», поставил задачу окончательной ликвидации «сектантства» [30. с. 268].

Работа против сектантства усиливается еще больше в конце 1920-х годах, как впрочем, это было характерно и для традиционных конфессий. Все сектантские общины начинают причислять к контрреволюции. Собственно говоря, и сектантские организации не скрывают своего отношения к Советской власти. «В сектантских районах, там где есть секты, наблюдается, что главари сектантских групп меняют свои методы работы, где входят в ячейки безбожников и стремятся развалить работу изнутри» [8, л.126].

В газете «Правда» от 26 -го февраля 1928 г. была опубликована статья о том, что ГПУ раскрыла крупную шпионскую сеть среди баптистских общин в разных кругах Украины. В этой статье говорилось о том, что «некий Шевчук, организатор одной из баптистских общин, занимался шпионской работой по заданиям 2-го отдела польского генерального штаба. Шевчук предоставлял сведения о состоянии Красной Армии. Он регулярно привозил из-за границы литературу с антисоветским содержанием… Примеров контрреволюционной работы церковников и сектантов можно привести не мало. Религиозные организации становятся оплотом контрреволюционной работы направленной к срыву социалистического строительства - культурной революции» [14, л. 10].

В процессе изучения сектантских общин выяснилось, что по социальному положению составляют их середняки, зажиточные и кулачество. В одном из докладов об антирелигиозной работе на Мозырщине говорилось о том, что «экономическая отсталость округи - общая неграмотность населения, достигающая до 65%, является объективной причиной того, что беднота, женщины и молодежь попадают под влияние сектантства. Сектантское движение вылилось в явно антисоветские проявления, как секта «драконаў» противопоставляет нам такой лозунг «налога не плачу, в Красную Армию не иду, советской власти не признаю».

Для того, чтобы вести борьбу с «сектантством» необходимо было узнать своего врага изнутри. Начинается активная работа по сбору сведений о сектантских общинах [4, л. 58]. Для этого используются анкеты, вопросники.

В свое работе хочу привести, для примера, вопросник собрания сведений о сектантских общинах по Наровлянскому району. Который содержит сведения о Клевинской общине христиан-баптистов в Осиповке. «40-50% составляют женщины. На собраниях читают библию, молятся, поют религиозные песни из евангелия и разбирают прочитанное. Лояльно относятся к советской власти. Отношение к Красной армии подчиненное, отрицательно относятся к партии, комсомолу, пионерам. Имеется связь с заграничным центром в Одессе. Считают, что их вера истинна. Обедов, кампаний не проводят. Методика вербовки: индивидуальная обработка. Получают помощь из Березовского сельсовета. Источник средств: сборы среди членов общины; пастор и проповедник получают 400 рублей пособия из союза проповедников и американских 10 долларов в месяц. Литература не распространяется. Религиозные книги на немецком языке высылаются из Германии» [4, л. 137.].

Таким образом, получается, что союзника Советской власти из протестантской церкви сделать не удалось. С 1926 г. власть начинает менять свое отношение к религиозным общинам, это было связано с увеличением количества «сект», также они вызывали «брожение» в армии, тем, что не хотели брать в руки оружие. Религиозные организации, имевшие свои центры за рубежом, неплохо финансировались.

Это не осталось незамеченным со стороны Советской власти. Власть начинает их причислять к контрреволюции и проводить активную антирелигиозную пропаганду и прямые репрессии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С того момента как в России был свергнут монарх, церковь теряет покровительство со стороны государства. Большевики считали религию пережитком прошлого, видели в ней контрреволюционную силу и эксплуататора рабочего класса.

Было принято ряд декретов, постановлений, которые юридически ограничивали церковь, лишили ее имущества. Для того, чтобы разоблачать религию прибегали к осквернению мощей, обманывали населения подлаживая в раки вместо мощей куклы, кости и др. и таким образом пытались показать то, что церковь на протяжении веков дурачила население. В связи с трагедией голода в Поволжье у Советской власти появилась официальная причина изъять церковные ценности для пополнения своего бюджета, а также причина репрессий, для тех, кто якобы оказывал сопротивление при изъятии ценностей.

Существовали определенные различия в антирелигиозной политике по отношению к другим конфессиям. Отличительными чертами от гонений на Православную церковь было то, что РКЦ поддерживал Ватикан, к тому же были акции протеста со стороны католического населения, поскольку население очень уважительно относилась к своим священнослужителям и к церковному имуществу. Это заставляло власть постоянно менять свою политику по отношению к католической церкви, переходить от более лояльной, к реакционной. Но к концу 20-х гг. деятельность Костела на территории СССР была практически полностью загнана в подполье. Что же касается протестантской церкви, то союзника для Советской власти из нее не получилось. С 1926 г. власть начинает менять свое отношение к религиозным общинам, это было связано с увеличением количества «сект», также они вызывали «брожение» в армии, тем, что не хотели брать в руки оружие. Религиозные организации, имевшие свои центры за рубежом, неплохо финансировались. Это не осталось незамеченным со стороны Советской власти. Власть начинает их причислять к контрреволюции и проводить активную антирелигиозную пропаганду и прямые репрессии.

Репрессии, закрытие монастырей, усиление идеологической пропаганды показывало не силу, а слабость Советской власти в конце 20-х гг. Это свидетельствовало о том, что антирелигиозная работа, проводимая на протяжении всех 20-х годов, не имела успехов. Причисление религиозных деятелей к контрреволюции также не имело успеха, т.к. в основном население оказывало сопротивление при закрытии храмов, а не священнослужители. Советская власть все же добилась определенных успехов в частности в том, что количество действующих монастырей, церквей уменьшилось. Но количество верующих оставалось гораздо большим, чем требовалось для успешного завершения культурной революции.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1 Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.homoliber.org/ru.- дата доступа 19. 04. 2010. -Время доступа: 21:00.

2 Декрет СНК о свободе совести, церковных и религиозных обществах [Текст] // Хрестоматия по истории СССР, 1917 - 1945: Учеб. пособие для пед. ин-тов по спец. «История» / Сост. С. И. Дегтев и др.; Под ред. Э. М. Щагина. М. : Просвещение, 1991. - 544 с.

3 Директивы Губкома [Текст] // Государственный архив общественных объединений Гомельской области (ГАООГО). - Фонд 1. - Оп.1. - Д.1656. - Л. 16.

4 З матар'яламі АПА Нараулянскага РК КП(Б) 1929 г. [Текст] // ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.95. - Л. 58, 137.

5 Из предложений по антирелигиозной пропаганде среди католиков [Текст] // ГАООГО. - Фонд 3. - Оп. 1. - Д.393. - Л. 134.

6 Митрополит Григорий (Николай Чуков) Петроградский процесс. Дневник [Текст] // Наш современник. - 1994. №4.

7 Отчет Мозырского Окружного комитета КПБ за август-декабрь 1924 г. [Текст] // ГАООГО. - Фонд 69. Оп.1. - Д.959.- Л. 16.

8 Переписка и директивы ЦК КПБ об антирелигиозной кампании 1929 г., Мозырский ОК КПБ [Текст] // ГАООГО. - Фонд 69. - Оп.2. - Д.572. - Л. 126, 205 - 229.

9 Переписка по антирелигиозной пропаганде [Текст] // ГАООГО. - Фонд 1656. - Оп.1.- Д. 1. - Л. 48.

10 План проведения предпасхальной кампании [Текст] // ГАООГО. - Фонд 4286. - Оп.1а. - Д.11 - Л. 25.

11 Программа по антирелигиозной пропаганде городских кружков низшего типа [Текст] // ГАООГО. - Фонд 3. - Оп.1. - Д.100. - Л. 133.

12 Процесс митрополита Вениамина (воспоминание современника) [Текст] // Наука и религия. - 1991.№5. - с. 8-13.

13 Списки предлагаемой литературы для антирелигиозных работников [Текст] // ГАООГО. - Фонд 253. - Оп.3а.- Д.21. - Л. 6.

14 Тезисы для антипасхальных докладов [Текст] // ГАООГО. - Фонд 72. Оп.1.- Д.17 - Л. 9-14.

15 Телеграмма. Москва СОГПУ Самсонову [Текст] // ГАООГО. - Фонд 1. - Оп.1. - Д.1371. - Л. 156.

16 Циркуляры укома РКП(б) об агитационно-пропагандистской работе в партячейках [Текст] // ГАООГО. - Фонд 2. - Оп.1. - Д.495. - Л. 73.

17 Баптизм и баптисты. (Социологический очерк) [Текст] / М. Я. Ленсу, Е. С. Прокошина. - Мн. : Наука и техника, 1969. - 319 с.

18 Бардилева, Ю. П. Кампания по вскрытию святых мощей и закрытие монастырей на европейском севере России в 1918-1929 годах [Текст] / Ю.П. Бардилева // Российская история. - 2009. - №3. - с. 135 - 142. 18

19 Васильева, О. Ю. Русская православная церковь и Советская власть в 1917 - 1927 годах [Текст] / О.Ю. Васильева // Вопросы истории. - 1993. - №8. - с. 40-54.

20 Гiсторыя Беларусi: У 6 т. Т.5. Беларусь у 1917-1945 гг. [Текст] / А. Вабiшчэвич [i iнш.]; редкал. М. Касцюк (гал. рэд.) i iнш. - Мн. : Экаперспектыва, 2007. - 613 с. 20

21 Гордиенко, Н. С. Современное русское православие [Текст] / Н. С. Гордиеноко. - Л.:Лениздат, 1987. - 304 с.

22 Калиничева, З. В. Социальная сущность баптизма. 1917-1929 [Текст] / З. В. Калиничева. - Л. : Наука, 1972. - 140 с. 36

23 Каримова, Л. А. Социальный католицизм в первой половине ХХ века [Текст] / Л. А. Каримова // Преподавание истории в школе. - 2003. - №9. с. 19-21.

24 Каушанский, П. Баптистская мораль чему она учит? [Текст] / П. Каушанский. - Одесса : Изд-во «Маяк», 1974. - 112 с.

25 Лебедев, А. Костел и власть на Гомельщине (20-30-е годы ХХ века) [Текст] : науч. изд. / А. Лебедев, В Пичуков, С. Лясковски. - 1-е издание. - Варшава-Люблин-Гомель : Институт национальной памяти, 2009. - 470 с.

26 Лиценбергер, О. А. Римско-католическая церковь в России [Текст] / О. А. Лиценбергер. - Саратов: Поволжская Академия государственной службы, 2001. - 367 с.

27 Лялина, Г. С. Баптизм. Иллюзии и реальность [Текст] / Г. С. Лялина. - М. : Политиздат, 1977. - 175 с.

27 Мараш, Я. Н. Политика Ватикана и католической церкви в Западной Беларуси (1918 - 1939) [Текст] / Я. Н. Мараш. - Мн. : Беларусь, 1983 - 96 с.

28 Митрохин, Л. Н. Баптизм [Текст] / Л. Н. Митрохин. - М. : Политическая литература, 1966. - 263 с.

29 Мчедлов, М. П. Религия и политика: традиционное и новое [Текст] / М. П. Мчедлов // Вопросы научного атеизма. - 1987. - Вып.

30 Пичуков В. П., Лебедев А. Д. Протестантская церковь на Гомельщине в 20-30-е гг. ХХ в.: обобщенный образ [Текст] // Беларусь і суседзі: гістарычныя щляхі, узаемадзеянне і узаемаўплывы, III міжнародная навук. канф. - Гомель: ГДУ ім Ф. Скарыны, 2010. - 340 с.

31 Русская православная церковь. ХХ век [Текст] / Беглов А. Л. , Васильева О. Ю., Журавский А. В. И др. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2008. - 800 с.

32 Цыпин, В. История Русской православной церкви: Синодальный и новейший периоды [Текст] / В. Цыпин. - М.: Изд-во. Сретенского монастыря, 2007. - 816 с.

33 Чернышев, В. В. Документы Госархива Красноярского края о взаимоотношении власти и церкви в 1918 -1940 гг. [Текст] / В.В. Чернышев // Отечественные архивы. - 2001.- № 4. - с. 35-37.

Размещено на Allbest.ur