Одним из следствий Крестовых походов стало создание определенного образа мусульман в сознании жителей Средневековой Европы.

Образ мусульманина прежде всего создавался хронистами, ведущими описание Крестовых походов. В своих трудах хронисты рисовали образ Другого Лучинская С.И. Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. 2001, С. 346. и образ этот создавался на основе противопоставления привычного образа христианина, его традиций и обычаев, и образа чуждого европейцам другого мира.

Известно, что для христианской системы миросозерцания вообще характерно рассматривать представителей иной религии как язычников или еретиков. Ведь в Средневековье именно религия была основным критерием «инаковости». «Чужие» В Средние века - это прежде всего нехристи - христиане-схизматики, иудеи, иноверцы, язычники и, следовательно, уже по определению идолопоклонники. В контексте христианской концепции Другого не оставалось места для какой бы то ни было характеристики, кроме демонологической. Другой, стало быть, всегда воплощение греха и сатаны, и только в таком контексте оппозиция «свои-чужие» приобретает специфическое значение Лучинская С.И. Моральный портрет мусульман в хрониках Крестовых походов. // Христиане и мусульмане: проблемы диалога. / Сост. А. Журавский. М. 2000.. Концепция Другого в эпоху христианского Средневековья - это по существу онтология демонологии. Таковы общие представления, характерные для этой эпохи.

Образ мусульман создается хронистами при помощи различных лингвистических средств. В частности, для обозначения иноверцев хронисты применяют разнообразную специфическую лексику: Мусульмане именуются «врагами Господа» «inimici Domini»), «спутниками дьявола» «sateIlites Diaboli»), «врагами Бога и святого христианства» «inimici Dei et sanctae Christianitatis»). Им противопоставлены «народ Божий» «popult1s Dei»), рыцари Христовы» «Christi milites»), «паломники» «peregrini»), «племя Христово» «gens Christiana»), «сыны обетования» «filii adoptionls et promissionis»), «народ христиан» «Christianort1m popt11t1s»).

Семантические оппозиции пронизывают весь текст хроник: все свое свои конфессия и культура - оценивается положительно, все чужое наделяется отрицательным смыслом. Антитеза «свои-чужие» всегда эмоционально окрашена, поэтому мусульмане для хронистов «самые враждебные варвары» «iniqt1issimi barbari», «варварское племя» «gens barbara», «непристойные, вне брака рожденные турки», «нечестивое племя» «gens nefaria», «отлученный от церкви род» «excommt1nicata generatio», «племя презренное, выродившееся, служащее демонам» «gens spreta, degener et daemonum ancilla», «самый воинственный народ турецкий» «gens feroccisima Тшсоrtlm», Племя нечестивое и жестокое» («gens impia et crudelis») Лучинская С.И. Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. 2001, С. 41..

Таким образом, в хрониках противопоставляются, с одной стороны, христиане, «народ Божий», и с другой - мусульмане, т.е. Другие.

В хрониках крестовых походов, отражающих конфликты мусульманского и христианского миров, содержится немало фантастических рассказов о религиозном культе ислама, религиозных обычаях и традициях мусульман.

Искаженное изображение мусульманского культа могло возникнуть на пересечении нескольких культурных влияний. Традиция отождествления Мухаммада с Антихристом имеет в средневековой культуре давнее происхождение. Средневековая апокалиптическая мысль испытала расцвет в Испании в IX в. Христианские писатели Евлогий и Альвар из Кордовы в своих сочинениях рассматривали Мухаммада как воплощение Антихриста и интерпретировали его появление как свидетельство наступления конца света.

Искажение образа ислама - монотеистической религии - проявляется в том, что мусульманам часто приписывается многобожие. Хронисты недостаточно четко различают идолопоклонничество и многобожие, и изображают мусульман поклоняющимися многим богам.

В хрониках можно выделить целый ряд фантастических сюжетов, в которых дается оценка моральных качеств мусульман. Особо порицался якобы имевшийся у мусульман грех гордыни. Главный в системе христианских ценностей грех чаще всего приписывался военным предводителям мусульман.

Главную роль в создании образа сарацин играла, конечно, церковная традиция, - в соответствии с ней мусульмане изображаются как язычники со всеми присущими им грехами. Следует отметить, что в хрониках в основном речь идет обо всех мусульманах в целом. Смысл такого изображения заключался в том, чтобы показать читателю, что мусульмане - язычники и несут коллективную ответственность за свои грехи. Такая традиция изображения уходит корнями еще в ветхозаветные традиции, где язычники всегда изображались дурными людьми. Кроме того, мусульманам приписывалась причастность к экзотической восточной традиции, занятие магией, способность к прорицаниям и пророчествам.

Необходимо отметить, что для хронистов мусульмане были прежде всего военными врагами, что соответственно нашло свое отражение на страницах хроник Дози Р. Очерк истории ислама. СПб., 1904. С. 52.. Описание военных маневров и вооружения мусульманских воинов занимает немалое место в хрониках крестовых походов. Лучинская С.И. Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. 2001, С. 201 В этих рассказах очень четко прослеживается резкое расхождение между обычаями христиан и мусульман.

Важно подчеркнуть, что подробное описание манеры ведения боя, вооружения мусульман выступало одним из способов обозначения их инаковости, чуждости христианскому мировоззрению. Если в хрониках превозносится добродетельный образ благородного рыцаря, сражающегося в честном поединке, то мусульманам в описании хронистов дается исключительно негативная оценка. Так, мусульмане не признают рыцарских правил ведения боя, представлявшего собой целый ряд рыцарских поединков лицом к лицу, а воюют хаотично, беспорядочно, ведут бой с помощью метательного оружия и не признают мечи. Хронисты рисуют военную тактику мусульман по принципу антитезы христианской тактике - стремление мусульман избегать открытого сражения. Различия в военной тактике между мусульманином и христианином осмысляются в моральных категориях. Таким образом, рыцари предстают честными воинами, сражающимися при помощи мечей и копий, а мусульмане стараются избежать открытого боя, проявляя трусость.

Образ сарацин наделяют и таким качеством как жестокость. Гвиберт Ножанский пишет: «У язычников есть такой обычай: они имеют обыкновение, отрубив головы противнику, забирать их в знак победы и выставлять напоказ».Лучинская С.И. Образ другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. 2001, С. 211.

Проанализировав изображение мусульман и христиан в хрониках, можно прийти к очевидному выводу, что христиане наделялись добродетелями, в то время как образ Другого создавался преимущественно из отрицательных качеств.

Мусульмане резко противопоставляются христианам Крымский А.Е. История мусульманства. М., 2003. С. 92.: так, святилище мусульман (fanum) оказывается профанным (profanum), истинной вере (fides) у христиан противопоставляется идолопоклонство (idolatria) у мусульман, религиозному культу (religio) у христиан - языческое суеверие (superstitio) у иноверцев. По такому же принципу контраста в хрониках крестовых походов рассказано об основателе ислама Мухаммаде: истинному пророку христиан противопоставлен лжепророк мусульман, истинному учению Христа - ложь и обман, на котором основан закон Мухаммада. Точно так же хронисты рассказывают о моральных качествах мусульман: смирению (humilitas) христиан противопоставляется гордыня (superbia) мусульман, добродетели (virtus) крестоносцев - грех (vitium) иноверцев. Таким же смыслом наделяется описание военной тактики мусульман, вероломной с точки зрения христиан и противопоставляемой правилам благородного рыцарского боя у крестоносцев.

Однако, несмотря на такой искаженный образ мусульманина в хрониках, необходимо отметить, что Крестовые походы вызвали среди европейских ученых рост интереса к Исламу как религии. Конечно, некоторые сведения об Исламе доходили и раньше - частично из византийских источников, частично благодаря контактам христиан и мусульман в Испании. Однако эти сведения неизбежно было смешано с неверными данными. Сарацин рассматривали как язычников, поклоняющихся Мухаммаду. Самого Мухаммада либо считали колдуном, либо даже дьяволом. Полагали, что мусульманская религия одобряет сексуальную свободу и распущенность.

Средневековое представление об Исламе отличается от современного непредвзятого учения в следующих четырех пунктахУ. Монтгомери Уотт, Влияние ислама на средневековую Европу. М. 1972, С. 27.: а) мусульманская религия - ложь и сознательное искажение истины; б) это религия насилия и меча; в) это религия потворства своим страстям; г) Мухаммад - Антихрист.

Остановимся на каждом из этих четырех пунктов:

а) Ислам - ложь и сознательное искажение истины.

Библейская концепция Бога и человека настолько доминировала в представлениях средневековых европейцев о природе, что они просто не представляли себе возможности других взглядов. Соответственно во всех тех случаях, где мусульманское учение отличалось от христианского, оно считалось ложью.

Фома Аквинский и большинство других авторов удовлетворялись заявлениями, что Мухаммад смешивает истину с ложью, однако некоторые шли дальше, заявляя, что если он и говорил когда-либо правду, он смешивал ее с ядом, искажая ее. Следовательно, истинные моменты сами по себе приравнивались к меду, добавляемому, только чтобы прикрыть яд.

б) Ислам - как религия меча и насилия.

Даже такие ученые как Фома Аквинский, полагали, что Мухаммад распространял свою религию с помощью военной силы. Непременным правилом религии сарацин считалось также стремление грабить, забирать в плен, убивать врагов их Бога и их пророка, преследовать и уничтожать их всячески Педро де Альфонсо. Один слишком рьяный апологет Крестовых походов, Гумберт Романский дошел даже до утверждения, что они так ревностны в своей религии, что, где бы они ни захватывали власть, безжалостно обезглавливают всех, не исповедующих их веры.

В этом отношении европейское представление об Исламе далеко от истины Бернард Луис. Ислам и Запад. М., 2003. С. 47.. На самом деле выбор между Исламом и мечом не ставился ни перед иудеями, ни перед христианами или представителями другой известной религии, он был применяет только для идолопоклонников и вообще был редко применяем за пределами Аравии. Военная активность мусульман, описаниями которой полны все исторические труды, вела лишь к политической экспансии, обращение же в Ислам производилось с помощью проповеди или общественного давления.

в) Ислам как религия потворства своим страстям.

В глазах средневековых европейцев Ислам был именно такой религией, особенно в вопросах пола. Многоженство занимало видное место в представлениях об Исламе. Часто считалось, что для мусульманина единственным ограничением количества жен служило его материальное положение. Авторы, которые не могли не знать, что число разрешенных Исламом жен не превышает четырех, тем не менее, говорят о семи или о десяти. Стихи Корана часто переводились неверно, чтобы внести предосудительный сексуальный оттенок там, где его заведомо не было.

Этот аспект представлений об Исламе подразумевал, что христиане не предаются своим страстям. Действительно, христианский идеал выражался в моногамном браке длиною в жизнь, что касается половой близости, то она, по общему мнению, даже в браке не считалась большой добродетелью - человеческие средства воспроизводства существуют для продолжения рода, а отнюдь не для наслаждения.

г) Мухаммад как антихрист.

Некоторым европейским исследователям Ислама мало было заявления, что в Коране много лжи, а Мухаммад вовсе не пророк. Петр Достопочтенный принял идею некоторых византийских теологов, что Ислам - христианская ересь. Он утверждал, что Ислам еще хуже ереси и что мусульман следует приравнять к язычникам. Основой христианских воззрений по этому поводу служило следующее рассуждение: поскольку Мухаммад, не будучи пророком, все-таки основал новую религию, значит, он откровенно поощрял зло; следовательно, он является либо орудием, либо посланцем дьявола. Таким образом, Ислам оказывался абсолютно противоположным Христианству.

По мнению У. Монтгомери Уотта, искажение образа ислама было необходимо Европе, чтобы компенсировать то чувство неполноценности, которое испытали европейцы при соприкосновении с мусульманской цивилизацией. У. Монтгомери Уотт, Влияние ислама на средневековую Европу. М. 1972, С. 36.

Необходимо отметить, что при более тесном столкновении с мусульманским миром Европа открыла для себя не только новую религию, но и новые знания.

После занятия Толедо христианами (1085) многие мусульмане и арабоязычные евреи продолжали там жить. Раймунду, занимавший пост архиепископа Толедо с 1125 г. до своей смерти в 1151 г., понимал, какие великие возможности открывает сложившаяся ситуация, и поощрял ученых приезжать в Толедо. Он встречался с Петром Достопочтенным, когда тот посетил Испанию в 1142 г., и, возможно оказывал помощь переводчикам. Конец XIII в. знаменовал завершение великой эры переводов с арабского на латынь, хотя отдельные переводы появлялись еще в XVI и даже в XVII в. Именно благодаря этим ранним переводам арабская наука и философия оказали столь большое влияние на интеллектуальное развитие Западной Европы.

Но знакомство Европы с арабами началось не с переводов, а с техники мореходства и кораблестроения, хотя арабы сами приобщились к ней лишь в ходе арабских завоеваний. Арабы передали европейцам треугольный (впоследствии несправедливо названный «латинским») парус и научили их пользоваться «латинской» каравеллой, способной двигаться против ветра. Морские карты для Европы были впервые составлены генуэзцами на основе карт мусульманских мореплавателей, и особенно 70 карт, приложенных к знаменитому труду аль-Идриси. Логично, что при этом соответствующая терминология мореходства, начиная со слова «адмирал» (от арабского «амир аль-умара», Т.е. эмир эмиров, главнокомандующий), почти во всех европейских языках - арабского происхождения Бартольд В.В. Ислам и культура мусульмантсва. М., 1992. С. 93..

В хозяйственной деятельности арабы больше всего про извели впечатление на Европу своей техникой ирригационных сооружений и выращиванием новых, ранее неизвестных культур, таких как сахарный тростник, рис, артишоки, лимоны, баклажаны, хлопок. Не случайно, что названия всех этих культур, как и водяных колес «нория» и прочей техники орошения, в большинстве европейских языков - арабского происхождения. На Иберийском полуострове, на юге Италии и островах Средиземноморья арабы внесли значительный вклад в архитектуру и градостроительство, что также отразилось в словарном составе местных языков, особенно - испанского и португальского.

Арабские города поражали европейцев более высоким качеством жизни, ее зажиточностью и утонченностью. Значительная часть ремесленников производила предметы роскоши - изделия из сукна, шелка и парчи, а также - из золота, серебра, хрусталя, перламутра, Слоновой кости. Частью этой жизни были книги и музыка.

Огромным авторитетом в Европе пользовались арабские врачи и их труды по медицине. Особенно популярен был Ибн Сина (Авиценна). Джерардо из Кремоны, именно в Италии начавший заниматься процветавшей на мусульманской Сицилии греко-арабской медициной, познакомил с ней впоследствии Францию и Испанию. При этом он опирался на переводы работ арабских медиков, математиков и астрономов, которые во многом помогли развитию медицинской школы в Салерно, от которой уже в 1137 г. отпочковалась такая же школа в Монпелье, где тогда проживало немало арабов (мусульман и христиан). Даже в XIII в. эта школа поддерживала контакты и с мусульманами Аль-Андалуса, и с арабами, проживавшими в христианских королевствах Испании.

Важной частью культурного влияния арабов на Европу была передача ими европейцам культурных достижений Ирана, Индии, Китая, причем - в синтезированном и усовершенствованном виде. Раскинувшийся от Пиренеев до Тибета арабо-исламский мир был как бы естественным посредником между европейским Западом и азиатским Востоком Ланда Р.Г. История арабских стран. М. 2005. С. 99..

В дальнейшем трудно было проследить, кто конкретно был посредником между наукой и культурой арабов и Европы, так как это посредничество, особенно на Иберийском полуострове и юге Франции, издавна связанных в политическом и культурном отношении, носило массовый характер. Бродячие поэты (хуглары) Гибб Х.А.Р. Арабская литература: Классический период. М., 1960. С. 84. и певцы, торговцы и моряки, представители немусульманских общин (иудеи, мосарабы), еще до начала их преследованийАльморавидами часто выезжавшие за пределы Аль-Андалуса, беглые рабы и военнопленные, христианские наемники (особенно каталонцы), служившие в армии Аль-Андалуса со времен Аль-Мансура («Альманзара»), все они свободно перемещались от Севильи и Гранады до Лангедока и Прованса, связанных в X-XV вв. С Каталонией, Наваррой и Арагоном, и все они, будучи в той или иной степени носителями замечательной культуры Аль-Андалуса, знакомили с ее достижениями каталонцев, кастильцев, наваррцев, араганцев, лангедокцев, провансальцев.

После успехов реконкисты в XI-XII вв. то же самое относилось к мудехарам (от арабского «мудаджжан» - прирученный), Т.е. к мусульманам, оставшимся на завоеванных христианами землях и продолжавшим (до рубежа XV-XVI вв.) жить там своими общинами (альхамами), соблюдая свои обычаи и сохраняя свою религию и культуру. Совместное с ними проживание наложило глубокий отпечаток на жизнь, обычаи, культуру и искусство испанцев, особенно в Арагоне и Каталонии. Как отмечают британские ученые У. Монтгомери Уотт и П. Какиа, культура всех жителей Испании тогда была единой, «мусульманской настолько же, насколько христианской». И они же указывают, что «сегодняшние художники и ремесленники Испании до сих пор черпают вдохновение из мусульманских источников». То же самое можно сказать о мастерах Португалии.

Влияние арабов, таким образом, шло по многим направлениям. Оно играло важную роль в истории Европы, став серьезным фактором культурного взаимодействия и межцивилизационных контактов.

1.3 Формирование мусульманских общин