Любовь и секс как объекты социально-научного анализа

В появлении таких бунтарей, как Казанова или де Сад, нет ничего удивительного. Если мощно навязываемый нравственный кодекс, подкрепляемый культурными санкциями, вступает в конфликт с существенными биологическими или эмоциональными потребностями, -- предмет конфликта быстро становится средоточием сопротивления, принимающего самые многообразные формы. В лоне данной культуры рождается иная, противостоящая ей контркультура. Но никогда она не принимает вид «голой биологии» или «рафинированной психологии», открыто предъявляющей свои требования. Как субкультурный анклав, она заимствует свои модели и образы у господствующей культуры, лишь выворачивая их наизнанку. Что и произошло с течением истории радикальных взглядов от де Сада до Маркузе. Последний признавал сексуальную свободу лишь первым шагом к одухотворенному эросу. Нельзя дать свободу от плоти тем, у кого ее никогда не было. Именно поэтому сначала такую свободу нужно дать - сексуальная революция именно такую программную функцию у Маркузе и должна была выполнять.

Замечательный образец теории любви, основанной на теории аффектов, представляет собой сочинение французского писателя Стендаля «О любви». В своих романах, в особенности «Пармская обитель» и «Красное и черное», Стендаль дал глубокое описание процесса любви, начиная от его зарождения и кончая высшей точкой его развития. Для героев романов Стендаля любовь - истинное призвание, они посвящают ей всю свою жизнь, порой даже жертвуя ею во имя любви. Такие представления о любви у Стендаля обслуживает его великий демократический принцип. Она уравнивает в правах все сословия, социальные группы, даже выходит за рамки супружества.

В примечании к третьей главе своего трактата «О любви» Стендаль пишет: «Я называю этот опыт идеологической книгой. Моей целью было указать, что, хотя она и называется «О любви», это не роман. Если идеология представляет собой подробное описание идей и всего того, что может входить в их состав, то настоящая книга есть подробное и тщательное описание всех чувств, входящих в состав страсти, именуемой любовью». [22] Таким образом, Стендаль конституирует любовь в своей работе, придает ей целостный исследовательский характер.

Центральной идеей книги Стендаля является идея «кристаллизации», с помощью которой писатель хочет раскрыть сущность любви. При зарождении образа любви в душе одного из партнеров он обрастает множеством «прелестных иллюзий», ассоциациями и воображаемыми достоинствами. По мнению Стендаля, процесс кристаллизации, его сила и длительность, зависят от высоты культуры, от силы воображения. Для человека первобытного общества кристаллизации не существует, но по мере роста культуры необходимость в ней возрастает. Стендаль подробно описывает причины счастливой и несчастливой любви, женскую гордость, ссоры влюбленных, ревность, стыд. Любовь у Стендаля уже не имеет такой узкий диапазон, как раньше - либо благо небесное, либо грех преисподней. Любовь множественна, многовариантна и имеет различный социально-психологический контекст.

В конце 19-го начале 20-го вв. секс становится предметом исследований для многих направлений западной науки, и в особенности психоанализа. Фрейдизм стал наиболее влиятельной теорией, которая внесла существенный вклад в изучение психологии сексуальности. Фрейд порой пользовался понятием «любовь», но предметом его исследований была сексуальность человека. Само понятие «сексуальность» Фрейд трактует довольно широко как основу всякой человеческой деятельности, сознательной и бессознательной.

Все виды любви, даже самые возвышенные, как, например, романтическая любовь, являются всего лишь проявлением врожденной сексуальности. И здесь он подчиняет любовь сексуальному влечению, низводит до одного из проявлений сексуальной энергии. Эта сексуальность дает о себе знать в самом раннем, по сути дела, уже младенческом возрасте. Но под влиянием запретов, стыда, морали - традиционных репрессивных норм и правил - она подавляется и переходит в подсознание. Этот процесс превращения сексуальной энергии (libido) в другие формы человеческого опыта Фрейд обозначал термином «сублимация». Поэтому любовь у Фрейда иррациональна и основана на иллюзиях. [15, см: гл. 7]

Раскрывая характер понимания Фрейдом феномена любви, американский социолог и философ Эрих Фромм писал: «Чувство слияния, единства, «океаническое чувство», которое по своей сути является мистическим переживанием и лежит в основе самого сильного чувства, Фрейд считал патологическим явлением, регрессией к состоянию раннего, «беспредельного нарциссизма». Для него не существует различия между иррациональной любовью и любовью как проявлением зрелой личности, взрослой социальной личности». Фрейд исключал возможность исследования любви в историко-культурном аспекте прежде всего потому, что сама культура для него - это только система запретов, социальных и моральных табу, иначе говоря, инструмент репрессивного подавления жизненных инстинктов. Утверждение, перекликающееся с убеждениями де Сада и Маркузе. Вместо того чтобы понять эрос в системе культуры, Фрейд, по существу, противопоставлял его культуре.

Важность Фрейда состоит не в том, что он наиболее убедительно сформулировал современную озабоченность сексом. Фрейд скорее открыл связь между сексуальностью и самоидентичностью, когда они были еще полностью непонятны, и в то же время показал проблематичность этих связей. Дальнейшую работу по этому вектору, благодаря Фрейду, могли продолжить другие психоаналитики, и даже социологи, не отрицающие личностную компоненту и стремление к самоидентификации в феноменах любви и секса.

Целостность, идентичность - всегда были непременным условием личности социальной. Личностный баланс между все нарастающей и тотальной включенностью в социальные структуры и сохранением целостности своего «я» и идентичности - задача не из легких в мире, ставшем в 20 веке Колизеем, где, являясь частью монолитного социума, приходится бороться за свободу с «оружием» в руках. Институт «ревущей толпы», жаждущей любви и секса, воплощающей их семиотические модели поведения требует «поражения» или «победы» всякого вступающего на арену.

По Фромму, «поражение» в личной схватке - это подчинение объекту любви, попадание в полную зависимость от него, когда не представляешь себя вне этого объекта. Такие люди не чувствуют своей целостности и индивидуальности, никогда не делают того, что им хочется, подчиняются действительным или воображаемым приказам своего кумира. Ищут защиты в комфортном и экономически оправданном союзе - браке, отделяя любовь от взаимоотношений и передавая сексуальное поведение в юрисдикцию семейно-брачной инстанции. «Победа» же - это завоевание мнимой свободы, это почти бегство от нее через господство над другим.

Такая личность - по Фромму - стремится освободиться от мучительного одиночества, превращая другого человека в часть себя самой. Личность самоутверждается тем, что подчиняет себе безраздельно личность, которую любит. Такие отношения не так безобидны в социальном плане. Желания «победителя» нередко находят выражение в широко тиражируемых нормах мускулинных установок на моногамно-брачные отношения. В конце концов, «победитель» сам начинает обслуживать те семиотические модели любви и сексуальности, которые постулирует «ревущая толпа». Ни в первом, ни во втором случае такое поведение является мнимой свободой, бегством от нее - только в разные стороны. Человек не может вынести своего одиночества и собственной слабости, и подменяет свою индивидуальность и свободу бегством от них.

Эрих Фромм считает, что единственным путь к освобождению - это Любовь. [23] Не ролевое распределение в брачно-семейной структуре, не модели сексуального влечения, диктуемые представлениями о теле, не институты и символические выражения, но Любовь, как абсолютное единение разных, но равноценных индивидуальностей. Зачатки этой идеи можно уследить в трактате Стендаля «О любви», в его главном демократическом принципе любви, где тождество объектов становится основополагающим принципом, вне сословных признаков и обслуживающих разные социальные группы норм. Фромм идет еще дальше, утверждая, что водворение демократических принципов и экономической свободы сформировали новые представления о любви, придали им новые значения, но такие же далекие от независимости как сословно-иерархические в прошлые эпохи.

Человек с «рыночной» психологией - говорит Фромм - может охотно отдавать, но в обмен он непременно хочет что-то получить; отдать, ничего не получив, -- значит быть обманутым. Люди с такой установкой в любви обычно отказываются давать, давая, они чувствуют себя обедневшими. Поэтому поиск партнера может осуществляться по продуктивному или непродуктивному принципу. Социальным характером продуктивной ориентации является производящий тип - тип человека свободного, любящего, разумного, ответственного, созидающего. Социальные характеры непродуктивной ориентации - зависимый, авторитарный, рыночный, накопительский - связываются с отчуждением, разрушением, корыстной выгодой, подавлением индивидуальности и другими факторами.

Социальный характер складывается под влиянием общества. Но изменение общества начинается с изменения социального характера. Если социальный характер в новых условиях остаётся «старым», то люди, обладающие им, будут стремиться воспроизвести прежнюю социальную структуру. Фромм предупреждает о вредоносном влиянии, которое общество, особенно современное капиталистическое общество, может оказывать на индивида и на личные отношения. Именно поэтому он подчеркивает материалистическую сторону поиска себя, направленного на других, особенно на любовников - тенденцию рассматривать социальных партнеров в качестве товара. Люди, обладающие такой ориентацией, «влюбляются, когда чувствуют, что нашли лучший из доступных объектов на рынке, с учетом ограниченности их собственной меновой стоимости».

Фромм чувствует, что каждый человек, склонный к занятию «бизнесом любви» (занятию, ставшему по своему значению лишь одним из целого ряда, порожденного свободой и изобилием рынка), серьезно инвалидизирован. Ищущий любовников, таким образом, похож на «покупателя недвижимости». Фромм подчеркивает, что уважение, присущее любви, требует того, чтобы любовник думал: «Я хочу, чтобы любимый человек рос и раскрывался ради себя самого, и своими собственными способами, а не для того, чтобы обслуживать меня». [24]

Такое представление любви нашло отклик у целого ряда движений, объединенных названием «Нью-Эйдж» или религией «нового века». Как и раньше, движения подобного толка представляют собой реакцию на установившиеся нравственный и моральный кодексы, в 20-м веке, пропагандировавшие исключительный консьюмеризм во всех сферах взаимоотношений людей.

1.3 Любовь и сексуальность в социологических исследованиях

Любовь -- неординарный предмет для научного изучения: нет уверенности в том, что такое возвышенное, тонкое и - главное - интимное и сугубо личное чувство можно изучать, «препарировать» с помощью рационального анализа.

Любовь и секс на социальном уровне обусловлены обслуживающими их социальными институтами, семиотическими моделями поведения, установками и нравственными ценностями сексуального поведения мужчин и женщин, значениями любви для отношений между ними. Для социологического подхода характерны также исследования, посвященные эротическим отношениям в семье, которые менялись и меняются в процессе обновления экономических отношений, повлиявших также и на институт брака и семьи. На самом деле специальных социологических исследований приватной сферы не так много в нашей стране. Многие из них связаны с брачным поведением, с ориентациями молодежи на семейную перспективу, с репродуктивными планами.

Конкретно-социологические исследования, посвященные любви и сексуальности, взаимосвязи между ними в представлении и поведении людей, обычно приходятся на долю небольшой группы исследователей, занимающихся этими вопросами. Среди таких исследователей значительный вклад в развитие вопроса внесли Сергей Голод и Игорь Кон. Изучению социального феномена любви посвящено исследование Светланы Климовой, доктора социологических наук. Она предваряет свою работу утверждением о том, что любовь - это безусловная ценность, поэтому каждый человек свой личный опыт считает критерием правильности суждений о любви.

Социологическое исследование призвано открывать надындивидуальные факторы личных отношений, в том числе и любви. Кроме того, социолог изучает не любовь «вообще» или в частности между конкретным мужчиной и женщиной, а социальные образцы, способствующие симпатиям в межличностных отношениях и возникновению чувства любви. Климова уточняет: «Образцы любви» - это такие ориентиры для человека, следование которым приведет его к удовлетворяющему самочувствию в отношениях с противоположным полом. [25]

В социологическом исследовании важны представления о любви: этими представлениями люди руководствуются в ожиданиях от партнёра, оценивая свои поступки и поступки партнёра. Важно узнать, какие интерпретации любви созданы людьми в конкретной культуре, в конкретный исторический период. Проанализировав эти представления, Климова сформулировала определение: любовь - это возникающее в процессе сексуального влечения чувство, которое оба или один из партнёров оценивают как наиболее удовлетворяющее, сопровождающееся осознанием незаменимости любимого и желанием быть вместе с ним.

Такое понимание любви обнаруживали опросы женщин и мужчин в возрасте от 18 до 65 лет, проводившиеся Климовой в русле ее исследования этого феномена. Также ей было выяснено, что сексуальные влечения не являются физиологическим синонимом любви, поскольку они не обязательно сопровождаются осознанием незаменимости партнера. Не вызывая чувства любви, эротические отношения могут сопровождаться положительными и отрицательными переживаниями (чувствами уважения, взаимопонимания, благодарности, ответственности, долга, жалости, раздражения, ненависти, презрения).

В методологии исследования Климовой под эротическими отношениями понимаются социальные отношения мужчины и женщины, обусловленные сексуальным влечением, в которых партнёры ориентированы на возникающие между ними чувства, а под сексуальными отношениями - отношения в сексуальных актах и контактах. На возникновение чувств в эротических отношениях, в отличие от эмоций сексуальных отношений, оказывают влияние ценностные нормативы общества. Следующий этап ее исследования - определение ориентиров сексуального поведения в эротических отношениях, поскольку любовь женщины и мужчины друг к другу невозможна без секса. С этим, по данным других исследований, можно легко не согласиться. Полная свобода в раскрытии представления о любви для мужчин и женщин подразумевает ее полную изолированность, от каких бы то ни было сексуальных вторжений.

Далее Климова утверждает, что сексуальность, как социокультурное явление, возникла в результате проекции на физиологические отношения женщин и мужчин религиозных представлений о теле человека. То же можно сказать и о культе любви. Несомненно, любовь и секс, как по отдельности, так и во взаимосвязи, на современном этапе уже являются повседневной практикой и говорить о нынешнем религиозном контроле за тем «С кем мне спать?» и «Кого мне любить?» по меньшей мере, наивно. Но влияние христианской морали и, ставших в свое время контрориентированными этой морали, классических художественных текстов на формирование ценностных установок безусловно. В целом, Климова приходит к выводу, что и сейчас сохраняется образец той самой куртуазной, или как выражается автор исследования, «классической» любви. [25]

Связь брака с такими феноменами, как любовь и секс неоднозначна. Например, романтические идеалы любви по всем канонам внебрачны, не говоря уже об их жертвенности. Сексуальность, высвободившаяся и заявившая о себе во весь голос в середине 20-го века, утратила свою ключевую функцию -- репродуктивность. А ведь прокреативная функция является одной из основных функция брака. Поэтому необходимо изучение специфических связей между брачным поведением и феноменами любви и секса.

Это вопросы, связанные с удовлетворенностью браком, с проблемой распределения ролей в традиционной семье, а также мотивами вступления в брак. В российской социальной науке были получены результаты, обнаружившие воздействие образца «классической любви» на брачно-семейные ориентации. Так, Анатолий Георгиевич Харчев, анализируя данные исследований проведенных в российских городах во второй половине 60-х - первой половине 70-х гг. 20 века, констатирует, что среди мотивов выбора супруга, факторов супружеского счастья и прочности брака женщины и мужчины на первое место ставят любовь. [25]

В социологических исследованиях стабильности брака во второй половине 70-х - начале 80-х гг. в общности супружеских взглядов и интересов чувство любви обнаруживается не только как ведущий мотив вступления в брак, но и как условие удовлетворённости супружеством. Опросы супружеских пар в 90-х гг. XX века показывают, что в постсоветский период в России любовь оценивается женщинами и мужчинами как необходимое условие для сохранения семьи. Стремление реализовывать любовь в браке, а также обрисовывать значимость сексуальной удовлетворенности в браке стало принимать всеобщий характер под влиянием представлений, трансформировавшихся в 60-е в пользу эмоциональной и сексуальной свободы, равенства и самореализации, тогда как раньше брачные отношения строились по принципу максимизации полезности.

В христианских обществах, по мнению И. Кона, с неразвитым буржуазным укладом жизни -- то есть, в таких как Россия, на его взгляд -- секс не проблематизируется ни индивидами, ни формами духовной жизни. Отсутствие в таких обществах сверхценности сексуальных отношений становится предметом критики и выводов о неразвитости в России сексуальной культуры. [26] Конечно, как утверждает Кон, гласность радикально изменила социально-психологический климат в стране. Внешние рамки и формы социального контроля рухнули. Между тем людям, особенно молодым, давно уже надоело притворяться. Все тайное стало явным, о неназываемом начали кричать на всех перекрестках.

Больше того - отношение к сексу стало, как на Западе в годы «студенческой революции», одним из главных символов новой, либеральной, прозападной, антисоветской, индивидуалистической и гедонистической ментальности, которую компартия так долго подавляла и преследовала. И, тем не менее, организованного сексуального просвещения в стране по-прежнему нет. Действительно, в современной западной эротической культуре, основанной на диспозиции сексуального удовольствия и чувства долга, значение моделирования сексуального поведения намного выше, чем в российской. В представлениях, социализированных в русской культуре, мужчин и женщин секс и любовь - разные вещи, поэтому сексуальная культура развивается без собственных критериев. Именно поэтому секс зачастую - это «следствие любви», «необходимая составляющая брака», «дополнение к отношениям» или «условие создания семьи».

Как уже говорилось выше, популярны также исследования влияния меняющихся культурных кодов любви и секса на представления о браке и на поведение в рамках институт семьи. Отчасти этому посвящены исследовательские изыскания Владимира Анурина, доктора социологических наук. В своей работе «Сексуальная революция: двойной стандарт» он говорит о стирании двойных стандартов в половой морали. Если раньше невинный женский флирт - упаси бог до ли, после брака - расценивался как «распущенность», а «добродетель» - как отказ поддаться сексуальному искушению, а за мужчинами признавалась сексуальная «свобода действий», требующая разнообразия сексуальных связей для поддержания «телесного и душевного здоровья», то сейчас несколько иная ситуация.

Постепенное изживание двойного стандарта совсем не обязательно означает, что новая половая мораль с одобрением относится к таким сексуальным поведенческим типам, которые прежде рассматривались как аморальные. Речь идет скорее о том, считает Анурин, что «одинаковые отклонения от норм и у мужчин, и у женщин все чаще оцениваются одинаково - или в равной степени осуждаются, или в равной степени одобряются». [27] В результате исследования выясняется, что двойной стандарт в половой морали сохраняется по таким позициям как «внебрачные связи» и «проституция». По всем видам нарушений традиционной половой морали строже судятся мужчины, нежели представительницы слабого пола.

Не в этом ли еще одно свидетельство того, что подлинные герои сексуальной революции - женщины. Впрочем, это вполне естественно, поскольку именно на их раскрепощение она в первую очередь и направлена. В сознании же мужчин двойной стандарт сохраняет достаточно прочные позиции. Формальное приобретение женщинами прав - всю их совокупность можно объединить одним словом - самореализацию не сломило моногамно-патриархальных представлений мужчин. Женщина по-прежнему признается ими безоговорочной собственностью (при заключении брака, например), существом, призванным выполнять «достойные женщины» репродуктивные и хозяйственные функции. Все это уже происходит не на институциональном уровне - как регулирующем отношения через систему нормативно-правовых актов, а на уровне общегрупповых стереотипов, пронизывающих социально-экономические взаимоотношения между мужчиной и женщиной, в том числе.

Здесь необходимо немного сбавить обороты и не обвинять во всем мужчин собак. Причина, теперь уже такого латентного примирения женщин с собственной «судьбой» (или «природой») лежит в воспроизведении этой феминной социальной программы самими женщинами. Разработчиками этой программы, ее операций и алгоритма, безусловно, были мужчины - половая мораль была сконструирована ими и обслуживалась преимущественно тоже ими - в их власти было узаконить многоженство или ввести наказание за кокетство. С нарастающей демократизацией условное равенство полов в обналичивании своих индивидуальных сексуальных предпочтений или «оригинального» брачного поведения было достигнуто.

Но женщины, будто по инерции, продолжают заключать смысл своего существования в «браке с мужчиной», секс с которыми и любовь к которым можно адаптировать под социальную программу воспроизведения архетипа «репродуктивной хозяйки» - лишь бы утилита не дала сбоя. Анализ социального феномена любви, секса и брачного поведения показывает, что общество создает их «формулы». Но чаще всего люди, если и догадываются о том, из чего «складывается» этот феномен, либо не хотят, либо не способны воплотить его правила в своих отношениях: в них присутствует сложное взаимодействие между правилами отжившего культа, образцов и тем, как люди «изменяют» эти требования, созидая свою личность.

Любое социологическое исследование приватной сферы, особенно любви и секса, так или иначе, своим объектом будет выделять представления об отношениях, складывающихся в культурной матрице эротизма, ориентации на поведение и символические модели трансляции любви и сексуальности. Никогда не стоит забывать, что любовь и секс - феномены, становящиеся объектами изучению разных наук, и не только наук, но и философии, а потому у социологических исследований любви свой собственный ракурс видения проблемы изучения этих фундаментальных явлений человеческого бытия.

Социологическое изучение ориентируется на раскрытии надындивидуальных факторов любовно-эротических отношений, а также на выяснение общепринятых образцов и моделей, с которыми субъекты связывают свои индивидуальные переживания. Сконструировать такие модели исследователю может помочь детализированная информация о представлениях и ориентирах, коллективно разделяемых, втянутыми в процесс интимного общения людьми.

ГЛАВА 2. СОВОКУПНОСТЬ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ МОЛОДЕЖИ О ЛЮБВИ И СЕКСЕ В ОБЪЕКТИВЕ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Социологическая интерпретация социальных феноменов должна, как правило, опираться на эмпирический материал. Чтобы получить социологический материал и проанализировать его, необходимо провести комплексное исследование. Перед тем как его проводить, естественно, следует осмыслить и вычленить проблему и поставить цель. Целью нашего исследования, посвященного анализу представлений современной молодежи о любви и сексе, является выявление и описание стереотипизированных социальных образцов, формирующих и обслуживающих межличностные отношения и поведение молодежи в интимной сфере.

Строго говоря, это самая общая формулировка. Ни одна цель исследования не существует сама по себе, как минимум, она отражает постановку некоей проблемы. Подробнее раскрыть цель, а главное разрешить проблему возможно только через постановку задач и их решение. Одной из первых задач для нас был сбор и описание типизированных представлений молодежи о любви и сексе. Далее было необходимо выделить гендерные различия в представлении любви и секса. Обязательным также кажется нам выяснение того, как взаимосвязаны в представлениях молодежи любовь и секс.

Нужно определить, существует ли доминирующее влияние одного феномена на другой или их связь наличествует при сохранении автономии и самодостаточности обоих с полным набором присущих только конкретному феномену его специфических символов и образцов. Необходимо отметить, что любовь и секс -- вернее их семиотико-ролевые и функциональные смыслы -- в условиях демократизации и свободы выбора имеют большое значение при матримониальном поведении. Таким образом, еще одна из задач -- проследить связь представлений о любви и сексе с брачной перспективой.

Объект нашего исследования -- молодежь от 18 до 25 лет. Возрастные рамки, позволяющие относить людей к молодёжи, различаются в зависимости от конкретной страны. Как правило, низшая возрастная граница молодежи -- 14-16 лет, высшая-- 25-35 лет. Исключая совершенно своеобразные миры подростков до 18 лет и «молодых взрослых» от 25, мы свели возрастные границы молодежи к максимально среднему значению, выделяя тут промежуточный мир уже шагнувших из юности молодых людей, но только занесших ногу над «миром взрослых» -- в ожидании, когда придет пора ступить на него. «Характеристика» объекта, которую мы исследуем, его собственный предмет -- представления современной молодежи о любви и сексе.

Что такое представления? Каков их социальный смысл? Представления -- это не просто идеи, мысли, образы, ценности и знания, связанные с определенными социальными практиками, которые разделяются людьми и формируются в социальных взаимодействиях. Это коллективный взгляд, выражающий отношение группы к социально значимому феномену. Социальный смысл представлений состоит в том, что они аккумулируют в сознании определенной социальной группы (у нас - молодежи) социальный опыт разных поколений, культурные и художественные образы и символы, этические и эстетические ценности и нормы, связанные со значимой социальной практикой (у нас -- с любовными и сексуальными отношениями).

Представления становятся одной из основ мотивации поведения, связанного с той или иной социальной практикой и, в свою очередь, изменяются в процессе накопления опыта. Но представления являются более сложным социальным феноменом, чем просто отражение конкретного индивидуального опыта. Групповые представления, стереотипы и распространенные убеждения могут в определенной степени заменять индивиду личный опыт, формируя модели его поведения в неких типовых ситуациях или рисуя идеал, с которым индивид соотносит свою конкретную ситуацию.

2.1 Гендерные различие в представлениях молодежи о взаимосвязи любви и сексуальности

Эмпирическое исследование было осуществлено с применением трех методов: анкетного опроса, полуформализованного интервью и качественного анализа информации десятка самых популярных молодежных российских телесериалов.

Анкетирование, стандартный количественный метод, безусловно, оправдывающий свое место в нашем исследовании постановкой предмета -- распространенные представления и их стереотипизация. Это значит, что, по большей, части нас интересуют коллективные представления, а не единичные и уникальные. Выборочную совокупность нашего опроса составили 360 человек от 18 до 25 лет, по 180 человек каждого пола. Анкета была размещена в сети интернет, опрос проводился удаленно. Откликнувшихся на анкету было порядка семисот человек обоего пола, могло быть и больше, если бы опрос не был остановлен. Таким образом, выборочную совокупность по методу «Снежного кома» составили 360 человек, от 18 до 25 лет, девушек и юношей Пензы и Пензенской области.

Главной гипотезой, проверяемой в ходе анкетного опроса, стала гендерная гипотеза. В нашем общем видении она оформляется так: в представлениях современной российской молодежи о любви и сексе и их взаимосвязи существуют гендерные различия по нескольким основаниям: а) в представлении девушек секс является обязательным спутником любви, ее следствием или дополнением, то есть, совершенно неотделимым от любви феноменом; б) для современных девушек любовь является доминантным фактором строительства отношений в интимной сфере: сексуальных, брачных, романтических и других; в) представления девушек о любви и сексе выстраиваются согласно их брачной перспективе, подчинены ей и являются лишь второстепенными по значимости целями по отношению к браку и созданию семьи.

Не составляет труда понять, что условными антагонистами этих гипотетических оснований стали юноши в возрасте от 18 до 25 лет. Гипотезы относительно представлений молодых людей выглядят следующим образом: а) в представлении юношей секс не является обязательным спутником любви, ее следствием или дополнением, то есть, может существовать как самостоятельная цель, автономная сфера отношений или даже компонент социального статуса; б) для современных юношей любовь является одним из факторов строительства отношений в интимной сфере: сексуальных, брачных, романтических и других; в) представления юношей о любви и сексе выстраиваются относительно независимо от брачной перспективы.

Опираясь на теоретический материал, изложенный в первой главе, мы сформулировали дополнительные гипотезы, которые будут частично проверяться результатами анкетного опроса, и более подробно другими методами.

Этими гипотезами стали: 1. На формирование представлений современной молодежи о любви и сексе, а также на реализацию в социальном поле этих представлений в значительной мере влияет и их обуславливает высокая степень свободы выбора и моральная раскрепощенность. 2. Современная российская молодежь склонна выстраивать брачные стратегии, исходя из желания реализовать собственные специфические представления о любви и сексе. 3. Средства массовой информации осуществляют отбор и фильтрацию образцов любви и сексуальности для целевой молодежной аудитории и формируют у нее определенные представления об этих феноменах.

В ходе проводившегося нами исследования при помощи анкетного опроса была опрошена молодежь в возрасте от 18 до 25 лет города Пензы и Пензенской области. В результате были собраны данные, необходимые для того, чтобы реализовать цель нашей работы -- выявление и описание стереотипичных социальных образцов, формирующих и обслуживающих межличностные отношения и поведение молодежи в интимной сфере.

Для начала необходимо было выяснить в целом, какие ценности являются для современной российской молодежи наиболее важными. Естественно, в предлагаемый перечень были включены вопросы, касающиеся любви, семьи и сексуальности. Выяснилось, что для большинства опрошенных наиболее важной ценностью является «здоровье» -- 16%. Вторым и третьим по популярности -- 12,4% и 11,2% -- оказались такие варианты, как «надежные и верные друзья» и «прочные постоянные отношения», соответственно. Корреляция по полу показала, что прочные постоянные отношения, как ценность, стоит у девушек на втором месте -- 13,8%. Тогда как у молодых людей этот вариант занимает шестую позицию -- 8,5%. Его обгоняют и здоровье, и верные друзья, и свобода с независимостью, и даже духовное совершенство с возможностью разобраться в себе и найти свой путь. Что интересно -- ценности насыщенной сексуальной жизни и внешней привлекательности, являвшиеся в целом непопулярными, у женщин занимают позиции выше, чем у мужчин -- 2,7% и 1,6% против 1,5% и 0,6. Пока еще рано что-либо утверждать, но ценностные романтико-сексуальные ориентировки вызывают больше сочувствия у женщин, чем у мужчин.

Далее вопрос ставился под углом перспективы. Респондентам предлагалось выбрать те позиции, которым они отводят ключевое место в своем будущем. Общий план оказался не допускающим возражений --23% связывают свое будущее с созданием семьи и воспитанием детей, этот план получил больше всего голосов. Важнейшие ценностные ориентировки, особенно у мужчин, если исходить из результатов первого вопроса, не связанные с половыми отношениями, сдались под напором представлений о будущем -- строительство семьи, фактическое сожительство с представителем противоположного пола. В гендерном разрезе практически единодушие -- ключевое место в будущем семье и воспитанию детей 24% опрошенных женщин 22% респондентов-мужчин А вот следующие по популярности варианты несколько разнятся. Так, 15,4% мужчин отводят второе место после создания семьи в будущем полной независимости и возможности жить по собственным правилам (сравните часто отмечаемую мужчинами свободу и независимость в первом вопросе). Третьим, четвертым и пятым по популярности с небольшими друг от друга отрывами у мужчин стали ответы: «любовь и отношения» (13,4%), «достижение внутренней гармонии» (13%) и «творческая реализация» (12,5%). Женщины, кроме создания семьи, чаще всего выделяли «любовь и отношения» (18,2%) и «карьеру, достижение высокого социального статуса» (14,9%). Причем «деньги» как мужчинам, так и женщинам не кажутся ключевыми в будущей жизни.

Следует отметить, что снова романтические позиции, любовь и отношения, гораздо важнее для женщин. Также представляется интересным полярный разброс в выборе ответа «карьера, социальный статус». У мужчин этот вариант плетется в хвосте (8,2%). Можно с известной долей допущения предположить, что для мужчин их гендер уже является социальным статусом и трамплином для завоевания карьеры -- что может стать предметом совершенно другого исследования.

Без обиняков мы решили задать прямой вопрос о том, чем является для респондента любовь с возможностью многовариантного выбора. Такой подход достаточно прозрачен, но именно такой формулировкой можно получить «чистые» представления об этом феномене. Выяснилось, что и для мужчин, и для женщин любовь -- это «то, без чего нельзя быть по-настоящему счастливым» (18,3% против 17,8%). Далее ответы разнятся. Женщины -- 15,2% -- считают любовью взаимопонимание, поддержку и доверие между партнерами, так же чувством, делающим жизнь полнее -- 9,5%.

Мужчины же распределили свои ответы таким образом, что любовь как цель и смысл жизни является для них вторым по популярности (9,5%), а любовь как главное содержание в жизни человека -- третьим (8%). Мужчины чаще женщин выбирают «бескомпромиссные» варианты ответов -- любовь у них доминирующая ценность в жизни, это и «главное содержание», и «цель и смысл», и «то без чего нельзя быть по-настоящему счастливым».

Все три самых популярных варианта ответов можно объединить в один: любовь - самоценна как цель, без которой и жизнь теряет смысл. И женщины с этим согласны, но лишь по самому популярному ответу. Это может означать, что в отличие от мужчин, женщины придают любви ценность не только в жизни как таковой, но и в связи с жизненными планами и ориентировками на ожидающие перспективы. Чтобы правильно интерпретировать полученные данные по этому вопросу в гендерном разрезе, мы прибегли к ужесточению. Через какой-то промежуток был задан снова тот же вопрос: «Что такое для Вас любовь?», только теперь с возможностью выбора лишь одного варианта ответа, и с исключением варианта «то, без чего нельзя быть по-настоящему счастливым». Вот какими оказались результаты: у женщин самым популярным ответом было все то же пресловутое понимание любви как взаимной поддержки и доверия (27,2%).

Мужчины же чаще всего -- 30,6% -- отвечали, что любовь для них это главная цель и смысл жизни. Исходя из полученных данных, можно заключить, что женщинами любовь понимается как инструмент для создания по их меркам благополучной семьи, они прогматизирут брак, выстраивают свою брачную стратегию в соответствии с представлением о желаемом избраннике, с собственным представлением о содержании любви. Это не означает, что «любовь» при создании семьи не будет называться женщинами главной мотивацией. Дело в том, что женщины, называя любовь главной мотивацией при создании семьи и заключении брака, будут соотносить ее с совершенно определенными понятиями (доверие, взаимопонимание, поддержка), считая именно их ключевыми для создания желаемых отношений с противоположным полом. В этом и заключается суть прагматизации брака. Мужчины же, называя любовь целью и смыслом жизни, представляют ее «вещью в себе», для них любовь самоценна и возведена в универсум. Безусловно, такое понимание любви мужчинами навеяно куртуазным духом и классической романтической трактовкой любви.

Такие выводы подтверждают ответы на вопрос, что для респондентов является самым важным в любви. Важнее всего -- 23,3% -- для мужчин в любви -- взаимность. Это столп, на котором держится все представления о романтической любви. Затем по важности располагаются верность (22,8%), доверие (17,2%) и взаимопонимание (16,7%). Для женщин же самым важным в любви считается взаимопонимание (31,7%) и доверие (17,2%).

Такой гендерный разброс в разные полюса в том, что касается представлений о самом важном в любви, обуславливает полученные данные по вопросу о роли, которую любовь играет в жизни респондентов. И женщин и мужчин любовь в несколько разных долях делает счастливыми -- 33,4% и 24,7%, соответственно, таковы самые популярные ответы. Вариант «К сожалению, в моей жизни сейчас нет любви» у женщин стоит всего лишь пятым по популярности (9%), тогда как у мужчин вторым -- 19,7%. Призрачные требования, предъявляемые мужчинами к любви, обуславливают частоту выбора данного варианта ответа. И подтверждают данные первых вопросов, согласно которым любовь и отношения в целом у мужчин не являются доминантной по отношению к другим жизненным ценностям. Это означает, что любовь как ценность для них жизненно важна, но не для жизненных планов, а для индивидуального внутреннего равновесия. У женщин же, ценность любви определяется реализацией совокупности других ценностей, связанных с жизненными планами. Любовь в этой совокупности играет доминантную роль.

любовь секс брачный гендерный

Следующий блок вопросов был призван раскодировать представления респондентов о сексе и их взаимосвязи с любовью. Секс -- для женщин -- это естественное следствие любви, так ответили 26,7% респондентов. Потрясающим наслаждением секс считают 15,6% женщин, это второй по популярности ответ. Интересный разброс обнаружился в стане мужчин. Биологическую подоплеку -- наслаждение -- приравнивают к понятию секса 17,8% респондентов, и это самый частый ответ. Сразу двумя вторыми по популярности ответами были: секс -- «это необходимое для здоровья и душевного равновесия занятия» и «это только дополнение к любви», по 15,6% опрошенных мужчин.

Таким образом, получается, что мужчины обнаруживают свое автономное от любви представление о сексе. И мыслят его, скорее, в плоскости физики тела. А как иначе, если любовь -- это что-то возвышенное над всем мирским и великое по меркам плоти. Женщины же не отделяют одно от другого, считают секс естественным следствием любви, его спутником. Хотя проявление раскрепощенности в том, что вторым по популярности ответом на вопрос было признание за сексом права доставлять «потрясающее наслаждение», очевидно, исходя из социально-исторических взглядов на секс и на культ фаллоса, изложенных в первой главе.

Данные выводы подтверждают ответы респондентов на вопрос о том, что для них важнее всего в сексе. Достаточно высок процент женщин, выбравших такие варианты ответов как «получить максимальное удовольствие» (7,1%) и «возможность доставить удовольствие партнеру» (13%), четвертый по популярности -- «смелость и раскрепощенность» (11,2%). Конечно, важнее всего для женщин в сексе, как показал опрос, психологические составляющие: «нежность и доверие» (21%) и «эмоциональная гармония» (18,7%). Опять же, чувства и переживаемые эмоции являются непременным спутником секса в представлениях опрошенных девушек.

Самым часто даваемым вариантом ответа на этот вопрос у мужчин стал такой -- «возможность доставить удовольствие партнеру» (23,3%). Чтобы истолковать эти цифры, мы обратимся к гидденсовской социальной трактовке содержания порнографии. В своей работе «Трансформация интимности» Гидденс утверждает, что женщина в порнографии не субъект, а объект сексуального наслаждения. Однако, по Гидденсу, преподносится это весьма своеобразно -- это фактически изображение женщины, которая «испытывает экстаз в своей сексуальности, но всегда под воздействием фаллоса» -- и содержит латентную цель: «показать женское желание как эпизодическую часть желания мужчины». Поэтому доставить сексуальное удовольствие партнерше для мужчин есть необходимое основание для получения собственного удовольствия. Секс, прежде всего, удовольствие.

Для того чтобы четче представить себе, какова взаимосвязь между любовью и сексом в представлениях мужчин и женщин, что для них является доминантой, если таковая есть, обратимся к ответам, полученным на вопрос об отношении респондентов к вступлению в сексуальную связь с партнером, к которому они не испытывают любви. Самым популярным представлением среди мужчин по этому вопросу было естественное допущение такой сексуальной связи, ведь «влечение может возникнуть и без любви» -- 33,9%. Считает такое поведение не приемлемым для себя, но не осуждает других -- 21,7% мужчин и подвергает резкому осуждению такое поведение -- 15% опрошенных. Процент женщин, считающих это не приемлемым для себя, стал самым высоким -- 45,6% девушек. То есть, в их представлении любовь, чувства являются доминирующими по отношению к сексуальной близости, определяющими сексуальное поведение. Мужчины же не видят необходимости в любви, если возникло сексуальное влечение.

В следующем вопросе мы выясняли, насколько респонденты считают приемлемым иметь сексуальную связь с человеком, испытывая на данный момент любовь к другому. Недопустимым такое поведение признали и женщины и мужчины, причем практически единодушно -- 35,4% и 31, 8% опрошенных, соответственно. Следуя своим романтическим идеалам, мужчины считают, что сексуальная близость, при наличии любви к другой, достойна осуждения. Проще говоря, если любви нет -- секс возможен со всеми, если есть -- только с объектом этой любви. Причем такой принцип довольно радикально проявляет себя при выборе ответа: «сексуальная измена ставит крест на отношениях» -- 9,7% женщин против 19,2% мужчин.

Может ли секс быть хорошим без любви? 22,2% женщин (самый популярный ответ) считает это вполне возможным, но добавляет, что только любовь делает секс прекрасным. Мужчины же считают, что хороший секс достижим и без любви -- это показали 26,7% опрошенных. Разумеется, ведь для многих из них секс -- это потрясающее наслаждение, достижимое независимо от того, есть любовь или ее нет. Как и следовало ожидать, исходя из данных предыдущих вопросов, вторым по популярности у женщин был ответ «нет», без любви хороший секс невозможен (16,1%). Любовь и секс в представлении юношей и девушек не тождественны. Но женщины все-таки в идеале хотели бы соединить и секс, и любовь. Мужчины же даже цели такой не ставят.

Последний блок вопросов призван спроецировать представления современной молодежи о любви и сексе на брачное поведение респондентов. И мужчины и женщины единодушно признали, что семья не может быть полноценной без любви и секса -- 53,3% и 70%, соответственно. Далее интереснее. Только 21,1% женщин против 36,1% мужчин признали, что полноценной семья не может считаться, если в ней отсутствует любовь. Очевидно, что тенденция подчинения семье ценностей любви прослеживается четче у мужчин, чем у женщин.

Как и в случае с параллельной сексуальной связью, обходящей любимого человека, о романтических романах на стороне, помимо брака, резко негативно отзываются, и мужчины, и женщины. Именно в этом вопросе можно практически единственный раз наблюдать полное единодушие мужчин и женщин по всем трем самым популярным ответам. Итак: параллельным романам нет места в стабильном браке -- мужчины 57,5% и женщины 50,4%; параллельные романы ужасны, это конец любви и искренности -- мужчины 17,4% и женщины 13,2%; параллельные романы это повод для развода -- мужчины 7,7% и женщины 12,8%. Недопустимым такое поведение для женщин считают 3,9% мужчин и, разумеется, всего лишь 0,8% девушек.

Включая вопрос об отношении респондентов к добрачным половым связям, мы очень сомневались -- а стоит ли? В современных условиях индивидуального зачастую выстраивания собственной сексуальной практики, кажется, исключает возможность получения интересных данных. Однако мы ошибались. Возможно, никакого интереса данный вопрос не представляет для понимания гендерных различий в представлениях по взаимосвязи любви и секса. Однако высказанная в начале второй главы гипотеза -- реализация сексуального поведения происходит в условиях свободы и моральной раскрепощенности -- очень ярко может быть подтверждена ответами именно на этот вопрос.

Итак, «нормальным явлением нашей жизни» признали добрачные половые связи 20,2% мужчин и, внимание, 25,1% женщин. Считают такое поведение показателем шаткости моральных норм современных людей 2,8% женщин и, еще внимание, 8% мужчин. Как бы это не казалось кому бы то ни было невероятным, но представления о возможности реализовывать свое сексуальное воображение, игнорируя «моральные нормы», встречаются у женщин чаще и больше, чем у мужчин. Такое равноправие, а то и способность женщин мыслить свободнее, проявляется в ответах на вопрос об обстоятельствах, допускающих вступление в сексуальную связь. Только 5,2% женщин против 4,2% мужчин считают, что заключение брака легитимирует вступление с партнером в половую связь. «По взаимной любви» и в «порыве страсти» и женщины и мужчины считают главными обстоятельствами, допускающими сексуальную связь -- 31,5% и 18,6% у девушек и 28,3% и 18,2% у мужчин. Не прочь женщины и позволить себе сексуальное приключение мимолетно, на вечеринке, на курорте, при удачных обстоятельствах: 4,7% против 5,7% у мужчин.

Что же респонденты называют браком? 29,3% мужчин считают брак традиционной формой совместной жизни мужчины и женщины. 25,6% респондентов мужчин считают его необходимым условием для рождения и воспитания детей, а 20,8% -- наилучшей формой совместного существования любящих друг друга людей. Так или иначе, а мужские представления о целеобразующей роли любви в их жизни не спешит возводить брак во главу романтического уголка.

Напротив, женская часть респондентов склоняется как раз к тому, что брак -- это идеальная форма совместного бытия возлюбленных -- 27,9% опрошенных. Не останавливаясь подробно на том, какое именно содержание вкладывают девушки в понятие любовь, (а мы бы назвали это представление прагматическим или, как минимум, приземленным), именно она -- любовь -- выступает главным фоном, на котором брак обрастает иными подробностями, экономическими например. Смыслом жизни и ее главной целью считают брак 12% женщин, тогда как среди мужчин таких нашлось всего лишь 6%.

Тем не менее, как это ни странно, в ответах графы «другое» царила почти полное гендерное единодушие. Женщины, из фактических восьми, семь раз вписывали мнение о браке как об устаревшей форме, изжившей себя. Мужчин, составивших такое же мнение о браке и вписавших его в графу «другое» оказалось десять человек из фактических 16-ти, вписавших свое мнение в графу «другое». Причем ими обязательно оговаривалось, что пусть брак и изжил себя, и это всего лишь формальность и бумаги, но главной в нем и вне его остается любовь.

И еще одним и последним вопросом, в котором мужчины и женщины оказались полностью солидарны стал вопрос -- «Когда нужно заключать брак?». Результаты показали, что 38,6% женщин считают, что заключать его нужно, когда оба готовы к ответственности и заботам, количество мужчин, думающих так же, составило 34,3%. Заключать брак следует, когда люди любят друг друга -- так считают 18,4% мужчин и 22,1% женщин. Обладание материальной базой для создания семьи считают возможной точкой отправки в брачное «путешествие» 17% мужчин и 15% -- женщин.