Милюков П.Н. в отечественной историографии

Таким образом, «Очерки по истории русской культуры» имели огромный успех. До революции они выдержали минимум семь изданий. Со времени появления «Очерков» Милюков стал восприниматься и в академическом мире, и среди читающей публики как один из самых талантливых и перспективных российских историков.

Вывод: Работа с историографией Милюкова началась с момента написания им диссертации «Государственное хозяйство России первой четверти XVIII века и реформа Петра Великого».

При чтении специального курса по русской историографии Милюковым особое внимание обращалось на то, что к тому времени история становления исторической науки в России была предметом специального изучения сравнительно недолго. Традицию университетского преподавания историографии заложил С. М. Соловьев. Одно время лекции по историографии читал и Ключевский, но, не чувствуя к этому особой тяги, при первой же возможности передал их младшим коллегам.

Милюков подошел к подготовке курса со всей серьезностью. Собранного им материала оказалось так много, что его вполне хватило на солидную монографию. Она получила название «Главные течения русской исторической мысли» и за пятнадцать лет успешно выдержала три издания. Милюкову в ту пору, когда он писал эту книгу, не было и 30 лет. Апломб молодого автора, его стремление во что бы то ни стало ниспровергнуть прежние авторитеты ощущаются здесь больше, чем в каких-либо других его произведениях.

Итоговый труд Милюкова получил название «Очерки по истории русской культуры». В трактовке термина «культура» Милюков не ограничивается только проявлениями духовной жизни. Он пишет, что государственные учреждения, экономика, быт суть такие же духовные продукты социальной среды, как религия или искусство. В итоге содержание его работы значительно шире, чем это можно понять из заголовка.

По мнению Милюкова, главной причиной отличия русской истории от истории стран Западной Европы было то, что на востоке континента все общественные процессы начались с большим запозданием. Русская история начинается только в VIII-IX вв., то есть когда на Западе уже в основном завершилось формирование национальных государств. В дальнейшем это отставание не сокращалось, а только увеличивалось. Дело в том, что основные силы русского народа уходили не на развитие заложенного потенциала, а на преодоление последствий неблагоприятных условий жизни. Постоянная борьба с агрессивными соседями-кочевниками формировала у восточных славян военную организацию общества с безусловным подчинением вождю. Военные цели подчиняли себе и значительную часть производительных сил. Страх перед ежедневной опасностью со стороны врагов заставлял жителей древнерусского государства переселяться в отдаленные районы. Начавшаяся уже на заре русской истории колонизация стала главным стержнем общественной жизни как минимум до конца XVII столетия.

Глава 2. Оценка историографического наследия П.Н. Милюкова в ХХ-XXI вв.

2.1 Критика Милюкова в отечественной историографии в начале ХХ в.

Рассматривая критику Милюкова в отечественной историографии в начале ХХ в., следует отметить, что первый крупный научный труд П.Н.Милюкова -- «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого» -- обеспечил ему репутацию выдающегося исследователя. Замысел этого труда был тесно связан с предшествующим творчеством историка. Во-первых, по содержанию: один из вопросов программы, по которой Милюков готовился к магистерским экзаменам, имел непосредственное отношение к теме его будущей диссертации. Во-вторых, в плане исследовательской методики -- Милюков еще на студенческой скамье проявил себя активным приверженцем применения статистической обработки источников.

По указанным двум линиям сам Милюков прослеживал возникновение замысла своей работы. В предисловии к «Государственному хозяйству», написанном сразу после окончания работы над книгой, 22 декабря 1891 г., автор представлял свою тему читателю как саму собой разумеющуюся, не оговаривая пути, приведшего его к ее изучению. В написанных десятки лет спустя мемуарах Милюков также не упоминал о каких- либо колебаниях при выборе темы. Как отмечал А.С. Лаппо-Данилевский, текст предисловия к «Государственному хозяйству» создает впечатление, что лишь определившись с хронологическими рамками темы, Милюков затем уже избрал, в соответствии с новыми веяниями в науке, свой, оригинальный подход к ней: если прежде исследователей интересовали в первую очередь культурные, военные преобразования, дипломатическая история петровской эпохи, то Милюков обратился к изучению финансовой подоплеки реформ и их реализации в сфере административного устройства страны Лаппо-Данилевский А. С. Организация прямого обложения в Московском госу-дарстве со времен Смуты до эпохи преобразований. СПб., 1890. с. 81. .

Но вступительная речь, произнесенная Милюковым на диспуте и более подробно обрисовывающая происхождение авторского замысла, показывает, что у истоков выбора темы лежал именно метод. Милюков, исходно решив, что будет «работать в области материальной истории», желал иметь дело с обширным комплексом архивных документов, поддающимся статистической обработке. По содержанию диссертант избрал два явления, требующих такой обработки, -- «одно из области народного, другое из области государственного хозяйства: движение населения и историю бюджета». Лишь исходя из этого, он выбрал «исходный хронологический пункт исследования» -- «время, когда соответствующий материал впервые начинает становиться настолько обильным, чтобы дать возможность сколько-нибудь надежных общих выводов» Милюков П.Н. Ответ рецензенту «Вестника Европы» // РМ. 1892. № 9. С.205. . Для обоих «явлений» время это практически совпало. О «движении населения» сохранились относительно полные данные переписей 1678 и 1710 гг., а для истории бюджета, в дополнение к прежде считавшейся наиболее ранней росписи российских государственных доходов и расходов 1710 г., Милюков обнаружил в архивах бюджеты 1680 и 1701-1709 гг.

Тем самым в центре исследования оказалось царствование Петра I. В ходе работы замысел историка становился все более масштабным. Не оставаясь в рамках периода 1678-1710 гг., он раздвигал хронологические пределы исследования. Как отмечал С.Б. Веселовский, трансформировалась в процессе исследования сама цель Веселовский С.Б. Сошное письмо. М., 1915. Т.1. С.42. . Если сначала двумя главными явлениями, подлежавшими изучению, были движение населения как факт из области «народного хозяйства» (т.е. в данном случае Милюков рассматривал демографические процессы в тесной связи с экономикой, -- такой подход вообще был характерен для него) и история бюджета как факт из области «государственного хозяйства» (т.е. финансов), то потом тема была сформулирована (в журнальном варианте) так: «Государственное хозяйство России в связи с реформой Петра Великого». Здесь наряду с финансами вторым аспектом темы являлись уже не демография и не экономика, а административные преобразования («реформа»). Демографические штудии Милюкова тоже не пропали зря и составили материал одной из глав. Но, по признанию автора, подтверждаемому структурой работы, вывод этой главы был «совершенно второстепенным по отношению к главной цепи... выводов». Более того, после завершения исследования Милюков заявил: «...Изучение народного хозяйства не составляет моей прямой задачи» Милюков П.Н. Ответ рецензенту «Вестника Европы» // РМ. 1892. № 9. С.205. .

Тот факт, что Милюков первоначально намеревался исследовать связь состояния финансов с состоянием экономики и лишь затем переключился на связь финансов с административными реформами, как отмечает М.В. Клочков, позволяет смягчить упрек, высказывавшийся в его адрес, в том, что он проигнорировал экономическую сторону реформы Клочков М.В. Население России при Петре Великом по переписям того времени. СПб., 1911. С.254. . Судя по всему, он просто пошел «на поводу» у источников. Найдя богатейший материал по административным реформам, из которого напрашивались важные выводы, он предпочел скорректировать тему. Такое исследовательское решение представляется вполне оправданным.

Оба варианта заголовка (и журнальный, и книжный) указывали на основную цель, которой задался исследователь -- «Привести ход реформы в связь с историей государственного хозяйства России», т.е. установить зависимость административных преобразований от состояния финансов. Термин «государственное хозяйство», употребляемый Милюковым как синоним термина «финансы», ввел в заблуждение некоторых авторов, писавших о его работе Там же. . Повод к этому дал сам Милюков, указав в мемуарах, что диссертация «касалась истории учреждений и финансов в связи с государственной экономикой Петра Великого».

Некоторые исследователи полагают, что наряду с финансами и администрацией экономика петровской эпохи была третьим основным аспектом работы Милюкова Сергеевич В.И. Древности русского права. СПб., 1903. Т.З. . Сам термин «государственное хозяйство» порой толкуется в литературе как государственный сектор экономики. И.К.Додонов, верно отмечая, что «в понятии Милюкова «государственное хозяйство» -- это хозяйство финансовое», счел такую интерпретацию «своеобразной» Историография истории СССР. М., 1961. С.413.. Между тем еще в XVIII в. немецкий юрист К.Юсти ввел в научную терминологию термин «государственное хозяйство» в значении «финансы», и это значение утвердилось. Сам Милюков, напротив, считал необходимым оговорить иную трактовку этого термина у А. Афанасьева, разумевшего под государственным хозяйством «сферу правительственного влияния на народное хозяйство, именно на сельское хозяйство, ремесла и мануфактуры» Вельский К.С. Финансовое право. М., 1905. С.40-41; Милюков П.Н. Государственное хозяйство... С.534..

Для отдельного издания Милюков написал предисловие, отчасти выполнявшее функции традиционного для теперешних диссертаций «введения». В нем он указал на степень изученности, актуальность, новизну темы, цель работы, дал общее указание на источники и -- вместо историографического обзора -- ссылки на библиографические пособия. Относительно изученности автор подчеркивал, что предыдущие исследователи неравномерно распределили внимание к различным сторонам петровских реформ, преимущественно изучая сторону культурную. В предисловии шла речь лишь о научной актуальности темы, заключавшейся, по мнению диссертанта, в том, что историческая наука «ставит на очередь изучение материальной стороны исторического процесса». Вопроса о политической актуальности темы Милюков в данном случае напрямую не затрагивал, хотя для него вопрос этот значил многое. Но он все же пытался привлечь к своему труду интерес широкой публики, хотя и сознавал, что основной текст едва ли доступен для прочтения неспециалисту, и рекомендовал вниманию публики обобщающую заключительную главу.

Новизна темы вытекала из состояния изученности петровской эпохи. Милюков избрал тот аспект реформ, который не был подробно изучен. В связи с этим он имел честолюбивое намерение получить «в результате нечто большее, чем простые компромиссы между давно высказанными теориями» Вельский К.С. Финансовое право. М., 1905. С.40-41; Милюков П.Н. Государственное хозяйство... С.534.

Касаясь характера источников, Милюков подчеркивал обильное привлечение архивного материала и указывал на архивы, документы которых он использовал, и на основные учреждения-фондообразователи. Историк счел нужным отметить, что объем материалов и «условия их хранения в современных архивах» не позволили ему «исчерпать их. Не имея возможности этого сделать, -- продолжал он, -- мы однако оставляли работу над отдельными категориями документов лишь тогда, когда приходили к убеждению, знакомому всякому, кто работал над материалом этого рода, что дальнейшее изучение не прибавит ничего существенно нового и не изменит основных выводов, полученных в результате работы». Надо признать, что этот критерий, выбранный Милюковым для определения степени необходимой проработки источников, был достаточно субъективен. С другой стороны, физическая невозможность исчерпывающей проработки материала свидетельствовала о масштабности задачи, поставленной Милюковым.

Этой же масштабностью, видимо, объяснялось отсутствие общего вводного историографического обзора. Оно компенсировалось краткими экскурсами в литературу важнейших вопросов в основном тексте, там же более подробно характеризовались и источники.

Для действительного изучения государственной, и тем более государственно-хозяйственной стороны реформы, как отмечает К.С. Вельский, до Милюкова имелось слишком мало подходящего материала Вельский К.С. Финансовое право. М., 1905. С.40-41; Милюков П.Н. Государственное хозяйство... С.534. Тут, во-пер вых, воззрение Ключевского на причины реформ признано тривиальностью, констатация которой не составляет никакой заслуги. Во-вторых, это же воззрение сочтено «скорее априорным постулатом», «чем результатом действительного изучения». И, в третьих, Милюков указывал, что «до сих пор» при изучении реформ использовалось «слишком мало подходящего», т.е. архивного, материала. Позднее он открыто упрекал Ключевского в пренебрежении архивами.

Исследование Милюкова делилось на вступительную главу, три отдела и заключительную главу. Каждый отдел, в свою очередь, состоял из трех глав, таким образом, всего глав было одиннадцать. Вступительная глава «Основные черты государственного хозяйства России XVII века», самая большая по объему в книге, не соответствовала по хронологии заголовку диссертации. Необходимость включения ее в исследование автор доказывал тем, что «кризис петровского времени», вызванный резким ростом государственных расходов в связи с Северной войной и переходом к регулярной армии, «подготовлялся и назревал в течение всего XVII века», в ходе менее «дорогих» войн и более скромных попыток модернизации армии Веселовский С.Б. Сошное письмо. М., 1915. Т.1. С.42. .

Вступительная глава была посвящена существовавшей в XVII в. системе налогообложения, развитию учреждений, ведавших финансами, росту военных расходов и мерам, предпринимавшимся правительством для покрытия этих расходов. Милюков проследил совершившийся в течение века переход от посошного к подворному обложению, причем особое внимание уделил промежуточной единице обложения -- живущей четверти, сведения о которой впервые ввел в научный оборот в 1890 г. А.С. Лаппо-Данилевский. Не соглашаясь с последним, сближавшим обложение по живущим четвертям с подворным, Милюков в тексте диссертации полагал, что живущая четверть -- не новая окладная единица, а лишь новый способ раскладки в рамках прежнего обложения по сохам. Но в следующей работе Милюкова, отзыве на книгу Лаппо-Данилевского, его точка зрения изменилась. Продолжая настаивать на тесной связи живущей четверти с системой посошного обложения, он теперь уже признавал ее окладной, а не раскладочной единицей. На это изменение в своем воззрении он указал еще на своем магистерском диспуте, т.е. до опубликования отзыва на книгу Лаппо-Данилевского. Как отмечал С.Б. Веселовский, вопросу о происхождении и сущности живущей четверти была отведена едва ли не большая часть этого диспута вследствие того, что этим вопросом активно заинтересовался В.О.Ключевский Веселовский С.Б. Сошное письмо. М., 1915. Т.1. С.42. .

Что касается причин введения правительством новой окладной единицы, Милюков указывал на следующие обстоятельства. Во-первых, прежняя окладная единица, соха, была настолько велика, что даже мельчайшие из ее долей, употребительные в тогдашней арифметике, превышали по размерам подлежавшие налогообложению мелкие земельные участки, раздаваемые частным владельцам на южной окраине государства. Живущая четверть, значительно меньшая по размерам, устраняла этот недостаток сохи. Во-вторых, вследствие налоговых льгот, широко предоставлявшихся правительством в ходе хозяйственного кризиса конца XVI в. и последующей Смуты, площадь земли, подлежащей посошному обложению, сильно сократилась. Между тем, после Смуты запашка вновь стала расти. Не отваживаясь на прямое включение вновь распахиваемых земель в податной оклад ввиду очевидной непопулярности такой меры, правительство, по мнению Милюкова, решило усилить налогообложение обходным путем, введением новой окладной единицы. Так как в основу живущей четверти была положена не площадь земли, а количество рабочих рук, то рост налогообложения выглядел бы замаскированным. Наконец, в-третьих, в известной степени противореча самому себе, Милюков указывал, что в результате введения живущей четверти на частновладельческих землях юга России обложение этих земель было значительно облегчено по сравнению с черносошным Севером.

Весьма частный вопрос о живущей четверти возбудил в историографии конца XIX -- начала XX в. большие споры. А.С.Лаппо-Данилевский и В. О.Ключевскийпридерживались иного, по сравнению с Милюковым, мнения. Они полагали, что причиной введения живущей чети было не желание правительства утилизировать уже существовавший рост запашки, а лишь стремление вызвать такой рост в будущем. М.А.Дьяконов считал такой причиной желание правительства привлечь к тяглу бобылей: они не имели собственной пашни, но имели дворы и, таким образом, при поземельном обложении не входили в число налогоплательщиков, но включались в него при введении живущей чети, состоявшей, как правило, из нескольких крестьянских и нескольких бобыльских дворов. Наконец, С.Б.Веселовский, считавший, что и посошное обложение было не поземельным, а «посильным», акцентировал внимание на первой из указанных Милюковым причин. По мнению Веселовского, живущая четь была не заменой, а модификацией посошного обложения с целью повышения его «эластичности» -- более мелкая окладная единица позволяла точнее сообразоваться с платежными средствами населения и, повышая по необходимости налоговое бремя, по возможности так распределять его, чтобы плательщики были в состоянии его нести Веселовский С.Б. Сошное письмо. М., 1915. Т.1. С.42. . Несмотря на усилия столь видных исследователей, по словам АЛ.Шапиро, и ныне «вопрос о причинах, вызвавших к жизни указы о живущей четверти, можно характеризовать как дискуссионный», так как источники «не дают... прямого ответа». Из тезисов, предложенных Милюковым для объяснения происхождения живущей четверти, в современной историографии признается третий и отвергается второй Шапиро АЛ. Живущая четь и живущая выть // ВИД. Л., 1987. Т. 19. С. 101. .

Еще один вопрос, затронутый в первой главе «Государственного хозяйства», вызвал широкий резонанс в литературе. Было твердо установлено, что Милюковым он решен неверно. Это вопрос о происхождении территориальных приказов -- «четвертей». Милюков предположил, что эти четверти выделились из приказа Большого прихода. Сразу после того, как эта мысль была высказана, с ней выразил несогласие петербургский историк С.М.Середонин. По его мнению, развитому В. Ф.Платоновым,а позднее П.АСадиковым, четверти возникли в результате отмены «кормлений» в середине XVI в. для управления сбором «кормленого и наместнича окупа» Платонов С.Ф. Как возникли чети? (К вопросу о про-исхождении Московских приказов-четвертей) //ЖМНП. 1892. № 5. С.160-163. .

Между прочим, Платонов, отдавая предпочтение точке зрения Середо- нина, считал достоинством последнего «исторический» подход к вопросу, а недостатком Милюкова -- «систематический» подход, схематизаторство.

Это наглядная иллюстрация к тогдашнему противостоянию московской и петербургской исторических школ. В данном случае истина оказалась на стороне петербургской школы, так как специально исследовавшееся Середониным сочинение Дж.Флетчера было одним из важнейших источников по ранней истории четвертей, Милюков же заинтересовался этим вопросом лишь попутно. Первоначально Милюков, идя на некоторые уступки точке зрения петербургских оппонентов, собирался посвятить полемике с ними специальную статью. С.Ф.Платонов от имени редакции «Журнала министерства народного просвещения» сообщил, что милюковская статья будет принята. Но это намерение выполнено не было ГАРФ. Ф.579. Оп.1. Д.5388. Л.87 об. .

Если изображение Милюковым податной системы и финансовой администрации было «систематическим», то в следующих параграфах первой главы, посвященных «военной организации» и «истории финансовых мероприятий» XVII в., он становился на «исторический» путь исследования, которого в основном придерживался и за пределами этой главы. Поскольку основной целью Милюкова было проследить реакцию правительства на финансовые последствия Северной войны, то и применительно к XVII в. его интересовали, главным образом, попытки правительства справиться с ростом военных расходов. Рассмотрев историю этих попыток, автор заключил, что именно они подготовили ликвидацию территориальных финансовых приказов в начале петровского царствования и переход от территориального к специализированному управлению сбором налогов. Этот процесс он считал одной из двух главных тенденций «в истории государственного хозяйства XVII в.» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.157-158..

Другую «главную тенденцию» Милюков выявил из сопоставления структуры государственных доходов в начале XVTI в. и накануне петровского царствования. Она заключалась, по его мнению, в значительном росте доли прямых податей. Вывод этот был оспорен С.Б.Веселовским, полагавшим, что и в начале XVTI в. «значение прямых налогов... в бюджете Московского государства было весьма значительно». В последующей литературе встречаются как повторение сомнений Веселовского, так и воспроизведение вывода Милюкова. Сомнения Веселовского стали возможны потому, что по структуре бюджета начала XVII в. имеются лишь отрывочные данные. Напротив, бюджет 1680г., до сих пор наиболее ранний из обнаруженных российских государственных бюджетов, имелся в распоряжении Милюкова. Он был найден им в Московском главном архиве министерства иностранных дел и опубликован в приложении к диссертации. И именно в МГАМИД Милюков почерпнул значительный материал для первой главы -- делопроизводство финансовых учреждений XVII в. Веселовский С.Б. Сошное письмо. М., 1915. Т.1. С.52.

Первый отдел диссертации, «Приказное хозяйство 1682-1709», открывался главой (второй по сквозной нумерации) «Состояние государственного хозяйства к началу Северной войны (1682-1701 гг.)». Несмотря на то, что заголовком охвачен почти двадцатилетний промежуток времени от возведения Петра на престол до начала Северной войны, автор отмечал, что в указанных хронологических пределах «только последние шесть лет носят типичный характер петровской эпохи; к этим шести годам относятся и все значительные изменения в состоянии государственного хозяйства. Подчиняясь наличному материалу -- оговаривал далее Милюков, -- мы избираем однако же не 1695-1696 годы, а 1701-й год исходным пунктом для описания нового состояния государственного хозяйства» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.111..

Материал для второй главы заключался в делопроизводстве Ближней канцелярии, созданной Петром для контроля над финансовой отчетностью. Сложность состояла в том, что в 60-е гг. XIX в., в ходе «упорядочения» петербургского Госархива МИД, фонд Ближней канцелярии был рассредоточен, и представление о его общем составе Милюков смог получить лишь благодаря старой сдаточной описи и помощи архивиста Н.А. Гиббенета, единственного оставшегося в живых участника «упорядочения». Ввиду того, что столь важный источник находился в состоянии «рассыпанной храмины», Милюков опубликовал в приложении к диссертации, для облегчения ориентировки последующих исследователей, упомянутую сдаточную опись фонда Ближней канцелярии с указанием новых шифров большинства дел и с подробным описанием тех дел, в которых содержались государственные бюджеты за 1701-1709 гг. Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.109. Данные этих бюджетов, также впервые введенных в научный оборот Милюковым, тоже были помещены в приложении.

То, что первый из зафиксированных Ближней канцелярией бюджетов датировался 1701 годом, как раз и сделало этот год для Милюкова «исходным пунктом для описания нового состояния государственного хозяйства», тем более что он почти совпал с началом Северной войны, открывшей новую стадию в истории российских финансов. Поскольку автор при работе над второй главой располагал лишь бюджетами 1680 и 1701гг. и не имел аналогичных материалов по промежуточным датам, ему пришлось избрать «не хронологическое, а систематическое» построение этой главы, основанное на сопоставлении двух моментов в истории финансовой администрации и бюджета. Элемент «исторического» изложения содержался лишь в параграфе, посвященном городской реформе 1699 г. -- учреждению Ратуши и окончательной ликвидации воеводской власти в городах и черносошных уездах. В оценке этой реформы предыдущими исследователями существовало расхождение. По словам самого Милюкова, «учреждение Ратуши рассматривалось чаще всего как мера, имевшая целью сословную реформу городского населения России, как изъятие целого сословия из ведения воевод и дарование ему самоуправления». Милюков примкнул к иной точке зрения, рассматривавшей реформу 1699 г. прежде всего как фискальную меру и выраженной ранее в трудах А.П.Пригары и И.И.Дитятина. По его мнению, правительство заботилось не столько о развитии городского самоуправления, сколько об исправности налоговых сборов в городах и об уменьшении издержек этих сборов - выборные горожане лучше справлялись с этими задачами, чем агенты приказной администрации. Собственно, городские налоговые сборы находились в руках выборных еще с 1679-1681 гг., но реформа 1699 г. ликвидировала судебную власть воевод над горожанами и передавала ее тем же выборным, «чтобы надежнее урегулировать финансовую ответственность» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.116-117..

В дальнейшем мнение о преимущественно фискальном характере реформы 1699 г. возобладало в литературе. К нему присоединился такой авторитетный исследователь, как М.М.Богословский. Впрочем, высказывалось и противоположное мнение о том, что реформа «была естественным следствием социально-экономического развития страны, постепенно растущих рыночных связей и усиления роли купечества в хозяйственной жизни», мерой, направленной «на развитие торговли и промышленности, на защиту интересов посадской верхушки». А в последнее время снова указано, что «вряд ли можно расценивать реформу 1699 г. только под углом зрения, который превалировал у Милюкова...» и что первоочередным мотивом учреждения Ратуши была «централизация, притом не только доходов и сборов, но и всяких дел “купецких и промышленных людей" в едином приказе» как мера попечения государства об этих людях.

Главный вывод, сформулированный Милюковым по итогам второй главы, характеризовал два основных направления эволюции финансовой администрации в начале царствования Петра, как отмечалось С.Б, Веселовским Веселовский С.Б. Сошное письмо. М., 1915. Т.1. С.102. . Первое направление логически продолжало тенденцию развития финансов в течение всего XVII в., состоявшуюся «в стремлении увеличить доходность сборов... путем устранения от взимания их -- приказного элемента». Учреждением, сосредоточившим в себе сбор значительной части государственных доходов, явилась та же самая Ратуша, благодаря которой произошло и «устранение приказного элемента». Таким образом, она представляла собой «самое полное и грандиозное проявление фискальной политики XVII ст. и, можно сказать, самый зрелый плод ее». Но этому плоду грозила опасность со стороны второго направления эволюции финансовой администрации, зародившегося с началом активной внешней политики Петра в 1695 г. Оно заключалось в том, что параллельно с отмиранием старых областных приказов, доходы которых поглощались Ратушей, шло формирование новых военных приказов со «свежей финансовой силой», занимавшихся сбором новых налогов, вводившихся для покрытия растущих расходов. Доходы, сбором которых управляли эти новые приказы, занимали все большее место в структуре бюджета и грозили подорвать претензии Ратуши на «единство кассы» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.163..

Несмотря на конкуренцию в управлении финансами, Ратуша и новые приказы преследовали общую цель -- увеличение государственных доходов. Сопоставляя бюджеты 1680 и 1701 гг., Милюков заключал, что сначала эта цель была достигнута: «...В пять лет [накануне 1701] рядом отдельных распоряжений, в которых если и была система, -- то во всяком случае не финансовая, прибавилось к 1 1/2 миллионам старого государственного дохода еще столько же», притом, «если судить по сметным цифрам, новый доход шел на полмиллиона впереди нового расхода». В конце главы, предвосхищая дальнейшее изложение, автор давал понять, что это бюджетное равновесие было, несмотря на видимую «некоторую устойчивость», хрупким и что Ратуше, имевшей «преимущество формы, организации», не суждено было устоять в схватке с новыми приказами, на стороне которых связь с «действительною жизнью, которая в старую, готовую организацию не укладывается. Несомненно, -- предрекал Милюков, -- финансовая администрация должна будет сделать несколько шагов назад; старая система превратится в хаос, на развалинах которого уже очистится место для более грандиозной постройки» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.164..

Разумеется, в третьей главе -- «Разрушение приказного строя (1701-1709)» -- прогноз этот оправдался. Главным источником для этой главы служила опять-таки документация Ближней канцелярии. Приступая к рассмотрению данного периода, Милюков указывал, что предыдущие исследователи мало интересовались деятельностью Петра до Полтавской битвы, так как в это время не издавалось «общих законоположений», «относящихся к реорганизации всего государственного строя». Сам Милюков, напротив, примыкал к тезису Ключевского о том, что реформы складывались из массы текущих распоряжений, направленных на решение сиюминутных задач, и брался доказать этот тезис на обильном материале. Однако, и по мнению Милюкова, в ходе преобразований в определенный момент назрела необходимость общей реформы государственного управления, хотя бы и подготовленной предыдущими частными мероприятиями, проводившимися «без какой бы то ни было общей теории, -- под давлением текущих потребностей». «Если так, -- резюмировал он, -- то состояние текущих потребностей и средств их удовлетворения должно дать нам и меру того, насколько эта реформа материально необходима, и указать момент, в который она сделалась... неотложной. В ответе на оба вопроса мы и видим главную задачу настоящей главы» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.166..

В третьей главе, как и в первой, Милюков предпринял обширный экскурс в историю русской армии. Повышение ее численности, а также затраты на флот, артиллерию и дипломатию он определил как главные факторы роста государственных расходов. Но, не считая себя специалистом по данной проблематике, Милюков заранее оговаривался -- «Мы принуждены были сделать сопоставление данных о численности армии 1700- 1708 гг., ввиду отсутствия такой попытки в специальной литературе». В письме к военному историку Д.Ф.Масловскому от 21 августа 1891 г. Милюков формулировал свои сомнения еще более откровенно: «...Страницы о численности петровского войска стоили мне большой возни и... я долго колебался, печатать ли их или выбросить; но потом я решил, что все-таки это будет шаг вперед; военным историкам придется заняться этим, чтоб добраться до истины, хотя бы по моему трупу» НИОР РГБ. Ф.563. К.2. Д.12. Л.2. . На деле, конечно, необходимости в «умерщвлении» Милюкова не было. Тот же Масловский, ограничившись отдельными замечаниями, в целом не ставил добытые Милюковым результаты под сомнение.

Вслед за ростом расходов Милюков рассматривал в этой главе состояние государственных доходов. Он установил, что наряду с основным бюджетом, зафиксированным Ближней канцелярией, возник своего рода «параллельный бюджет», находившийся в личном ведении царя. Поскольку данные о нем в канцелярию не поступали, Милюков был лишен возможности детально проследить движение его сумм. Общие его обороты он оценивал примерно в миллион рублей. Так как доходы основного бюджета составляли около трех миллионов, первая цифра выглядит внушительно и говорит о подрыве значения Ратуши как «единой кассы», тем более что находившихся в ее ведении доходов не хватало для покрытия возложенных на нее расходов.

К решению указанной выше «главной задачи», поставленной в третьей главе, Милюков шел путем сопоставления бюджетов 1701-1709 гг. Целый ряд этих бюджетов был заключен с дефицитом, и положение спасало лишь то, что в Северную войну Россия вступила, имея значительные денежные резервы. Но постепенно они истощались, и при составлении бюджета на 1710 г. выяснилось, что доходы вместе с остатками предыдущих лет на полмиллиона меньше суммы планируемых расходов. Отсюда Милюков делал вывод, что необходимость реформы доказывалась почти непрерывным превышением расходов над доходами, а неотложность ее выяснилась в тот момент, когда возникла реальная угроза банкротства для государства.

В четвертой главе -- «Разорение населения» -- Милюков уклонился в сторону от основной темы исследования. Отвлекшись от истории финансов и администрации, он обратился к истории «народного хозяйства», но опять в связи с финансами. Он желал выяснить, «с одной стороны, размер податных тягостей, ложившихся на каждого плательщика, с другой стороны, изменения, произведенные государственными тягостями в количестве привлеченного к платежу населения» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.244.. Материалом для решения последней задачи послужили переписи 1678 и 1710 гг., хранившихся в Московском архиве министерства юстиции и впервые вводимые Милюковым в научный оборот.

Милюков обнаружил, что «размер податных тягостей, ложившихся на плательщика», в 1710 г. значительно увеличился, а «количество привлеченного к платежу населения», напротив, уменьшилось на 20%, хотя за тридцать с лишним лет между переписями следовало бы ожидать его роста. Отсюда историк заключал, что не только финансы, но и экономика переживала кризис. Оба кризиса были вызваны «одной причиной -- огромным ростом государственных нужд и соответственным увеличением податного бремени... Сложившееся таким образом положение было тем грознее, что оба кризиса, очевидно, способствовали взаимному обострению: истощение платежной способности населения ускорило финансовый кризис, а оскудение казны требовало от населения новых жертв» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.289. .

Эта глава вызвала большие споры. Уже вскоре после выхода книги в свет вывод о разорении и уменьшении численности населения подвергся критике со стороны П.В.Безобразова и А.Н.Пыпина, а на защите Милюкова -- со стороны В.О.Ключевского и В.Е.Якушкина Безобразов П.В. Рец. на: Милюков П.Н. Государственное хозяйство России в пер-вой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. СПб., 1892 // РО. 1892. № 4. С.893; Д. [Пыпин А.Н.]. Новый труд о петровской реформе // BE. 1892. № 8. С.832-833; [Сторожев В.Н.]. Историческая хроника. С.214-215.. Наиболее острый характер носила критика Безобразова, решившего, что вывод о разорении страны в ходе петровских реформ является главным выводом Милюкова, и надеявшегося опровержением этого вывода ниспровергнуть все исследование. Полемизируя с Безобразовым, Милюков справедливо возразил: «Вывод об “экономическом упадке России в петровскую эпоху"... какое бы он ни имел значение сам по себе, есть совершенно второстепенный по отношению к главной цепи моих выводов», касающихся «эволюции русских учреждений под влиянием потребностей государственного хозяйства» Милюков П.Н. Ответ рецензенту «Вестника Европы». С.205. . Помимо уже упоминавшихся высказываний Милюкова о том, что экономика не является главным предметом его исследования, справедливость его возражения подтверждается тем, что в тексте книги он перебрасывал логический мостик от третьей главы к пятой, минуя четвертую, рассматривавшуюся в качестве побочного экскурса Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.166, 237. .

Однако, легко доказав свою формальную правоту, по существу вопроса Милюков фактически отказался дискутировать. Суть мнения Безобразова состояла в том, что итоги двух переписей нельзя сравнивать непосредственно. Итог 1710 года следует увеличить на 2 млн. душ (тут он пользовался данными самого Милюкова, считавшего, что ревизия первой подушной переписи 1719-1721 гг. вскрыла утайку двух миллионов душ), и тогда он окажется выше итога 1678 года. Милюков возражал, что в таком случае итог 1678 г. тоже следует увеличить, так как утайка, несомненно, была и тогда. Так как корректировка будет лишь гипотетической, целесообразнее, настаивал он, непосредственно сравнивать официальные итоги.

Очевидно, что при всей гипотетичности корректировки результатов переписей 1678 и 1710 гг.,в большей степени следовало бы увеличить итог второй из них: раз податное бремя ужесточилось, то и население должно было активнее избегать податной регистрации. Но Милюков отказывался признать это и в качестве последнего аргумента, выдвигая «соображения, которые не место излагать здесь». Это был явный уход от полемики Милюков П.Н. Ответ рецензенту «Вестника Европы». С.207 отд. паг. Впрочем, позиция Милюкова оказалось верной в том смысле, что предложенная Безобразовым циф-ра 2 миллиона душ мужского пола для корректировки итогов переписи 1710г. была слишком велика. Безобразов воспользовался названной Милюковым цифрой утайки, обнаружен-ной в ходе первой ревизии .Нов дальнейшем было установлено, что Милюков преувеличивал размер утайки (см.: Водарский Я.Е. Население России в конце XVII - начале XVIII в. М., 1977. С51)..

Исследовавший позднее перепись 1710 г. М.В.Клочков пришел к выводу, что демографические потери в ходе реформ были меньше, чем предполагал Милюков. И в целом утвердилось мнение, что разорение как таковое было, но его демографические последствия преувеличены Милюковым Клочков М.В. Население России при Петре Великом по переписям того времени. СПб., 1911. С.254. . Причина такого преувеличения, по общему мнению критиков Милюкова, заключалась в его чрезмерном доверии цифровым данным источников. Особенно рельефно указал на это В.О.Ключевский, знавший пристрастие ученика к статистике -- «Тщательную статистическую обработку собранного материала автор не всегда соединял с критическим разбором документов, из которых этот материал извлекался... Недостаток такой критики особенно заметен в изложении результатов переписи 1710 г.» Ключевский В.О. Отзыв о исследовании П.Н.Милюкова... С.181.. Таким образом, пренебрежение Милюкова к «критическому» методу петербургской школы в данном случае обернулось против него самого. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что Милюков оговаривал в диссертации «неполноту» переписи 1710 г. Но для общих выводов он все же использовал цифру убыли населения в 20%.

Вывод о разорении населения, масштабы которого стали известны правительству в 1710 г., Милюков сопоставлял с выводом третьей главы о назревшем в том же году финансовом кризисе. Тем самым для него выяснялся смысл губернской реформы 1708-1712 гг. Петр не мог отказаться от своих дорогостоящих военных начинаний, но в то же время убедился в нежелательности введения новых налогов, которые едва ли дали бы что- нибудь, кроме новых недоимок и вдобавок могли вызвать бунт. Оставалось «за невозможностью удовлетворить все нужды -- направить государственные доходы на удовлетворение нужнейших, предоставляя остальные собственной судьбе» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.237.. Под остальными понимались, прежде всего, местные расходы, ранее производившиеся до отправки собранных налоговых сумм в Москву. Чтобы избежать этих расходов, следовало «захватить» доходы уже на ранней стадии их движения. Для этого и было создано восемь губерний во главе с доверенными лицами царя, и соответственно восемь губернских касс.

Изучая губернскую реформу, Милюков нашел блестящее подтверждение тезису о бесплановости и спонтанности петровских преобразований. Он выяснил, что не только необходимость реформы и момент ее проведения определились самим ходом событий, независимо от воли царя, но также и границы губерний были намечены постепенно, начиная с XVII в., текущими мероприятиями правительства. Этому процессу была посвящена пятая глава (открывавшая второй отдел, озаглавленный «Губернское хозяйство 1710-1718 гг.») -- «Происхождение губерний». В ней автор, основываясь на материалах Разрядного приказа, хранившихся в МАМЮ, показал, что в течение XVII в. одновременно с централизацией управления финансами, шло формирование военных округов, послуживших основой для будущего административно-территориального деления России. Притом процессы эти, считал Милюков, в представлении тогдашнего правительства находились в противоречии друг с другом. Правительству приходилось выбирать из двух зол -- либо концентрация управления в московских приказах, разделенных по ведомственному принципу, либо рассредоточение управления по областным центрам, где деятельность различных ведомств (военного, финансового, судебного) координировалась под общим руководством областного начальника. В первом случае отсутствовало бы единство управления на местном уровне, во втором -- на центральном. В сущности, замечал Милюков, «ничего нет легче,... как примирить выгоды того и другого единства, вовсе не исключающих друг друга». Но «при существовавшей приказной системе центрального управления совместить его с правильной организацией местных центров было невозможно. Исход из этой неразрешимой дилеммы суждено было найти только с помощью европейской камеральной науки и практики» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.363..

Прежде чем исход этот был найден, события Северной войны, ускорившие перемены в области финансовой и общей администрации, разрешили дилемму в пользу областных учреждений. Военные округа XVII века эволюционировали в губернии, а Ратуша, напротив, теряла из своего ведомства доходы и вследствие этого «разрушалась».

Но при всей подготовленности губернской реформы событиями XVII -- начала XVIII в. завершающая стадия этого процесса, рассмотренная в шестой главе -- «Организация губернского хозяйства 1708-1711 гг.», протекала не совсем гладко. Выработка типового бюджета, которым следовало руководствоваться при новом порядке финансового управления, кончилась лишь к 1712 г. Одновременно и в связи с этим установился новый порядок финансирования армии. Ранее она финансировалась в основном через Военный приказ на доходы, собираемые Ратушей, теперь предполагалось непосредственное распределение полков по губерниям, в соответствии с доходами последних. В этой мере Милюков видел следствие влияния шведских порядков, а также ожидания Петром после полтавской победы скорого мира, вслед за которым, по замыслу царя, должно было последовать уже не просто формальное закрепление конкретных полков за губерниями, но и фактическое расквартирование их там.

Таким образом, заключал историк, первая губернская реформа «сводилась вся... к новой системе военного хозяйства и к новой финансовой организации». «Вся эта государственная реорганизация в ее целом -- есть продукт военно-финансовых потребностей государства. В своем генезисе -- она подготовлена всем предыдущим ходом нашей военной и финансовой истории и составляет лишь его естественное завершение. В своем осуществлении -- она вызвана обстоятельствами Северной войны со всеми перипетиями последней, начиная от внутренних осложнений 1705- 1707 годов и кончая надеждами на мир 1709-1711 годов. Наконец, уже подготовленная и осуществленная, -- в своих задачах эта реорганизация пыталась осмыслить и систематизировать сама себя с помощью шведской военной системы и шведско-остзейской губернской организации» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.407-408..

Этот вывод справедливо ставит начало осуществления губернской реформы в связь с осложнениями 1705-1707 гг., в то время как наблюдая в предыдущих главах за динамикой бюджета и численности населения, Милюков акцентировал внимание на другом моменте в истории губернской реформы -- на 1710 г., когда и состояние бюджета, и состояние численности населения указали правительству на неотложность перемен. Однако очевидно, что если отправным пунктом реформы был указ 18 декабря 1707 г. о распределении городов по губерниям, то сведения, обнаружившиеся к 1710 г., могли влиять лишь на ход реформы, но не были причиной ее начала Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.365.. Кстати, выстраивая в заключительной главе общую схему петровских административных преобразований, Милюков вновь выделил 1710 г. в качестве одного из ключевых рубежей в их периодизации.⁴² Видимо, сказалось то, что хронологически исходным пунктом его исследования был именно этот год.

В шестой главе содержался также очерк взглядов прежних историков на образование губерний. Автор отмечал, что ранее уже высказывались, начиная с К.АНеволина, предположения о «связи губерний 1708 г. с старыми ведомствами», но «серьезной попытки связать петровские губернии с административным делением XVII века не было сделано».⁴³ Сходным образом оценена заслуга Милюкова в решении этого вопроса и в последующей литературе.⁴⁴

В заключительной главе второго отдела, седьмой -- «Функционирование губернского хозяйства (1710-1718)» -- Милюков рассматривал последствия губернской реформы. Глава писалась на материалах сената, хранившихся в МАМЮ. Так как в связи с реформой произошла фактическая ликвидация центральных учреждений и отчетность Ближней канцелярии нарушилась, Милюков лишался своего главного источника по истории бюджета. Более того, как установил Милюков, «ни для истории бюджета, ни для статистики губернского хозяйства не только не сохранилось до нашего времени, но и в то время не существовало достаточно полных и удовлетворительных сведений. Ввиду этого обстоятельства историю губернского хозяйства приходится восстановлять по довольно отрывочным, но зато чрезвычайно обильным данным, сохранившимся в делопроизводстве сената». По причине «мелочности и дробности большей части этих данных» Милюков не ставил цели исчерпать их в своем исследовании. Не имея возможности статистически обработать материал из-за его неполноты и обилия, но придя все же на основании его изучения к определенным выводам, Милюков ставил себе в седьмой главе такую задачу: «Для нас достаточно, если общая характеристика губернского хозяйства представится достаточно ясной и если таким образом сделается понятной необходимость нового переустройства государственных учреждений, перед которой очутилось... правительство вследствие реформы 1710 года. Для того, однако же, чтобы эта общая характеристика вышла достаточно обоснованной, мы считаем необходимым рассмотреть хозяйство каждой отдельной губернии» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.421..

Это рассмотрение предварялось вопросом о причинах учреждения сената. На него Милюков давал ответ, вполне согласованный с его общей концепцией. По его мнению, создание сената в 1711 г. не было стратегическим шагом царя, убедившегося будто бы, как считалось ранее, в неэффективности боярской думы. Среди мнений предшественников Милюкова выделялось мнение В.О. Ключевского, показавшего, что к моменту создания сената боярская дума прекратила свое существование и вместо нее действовала «министерская консилия», ее-то и заменили сенатом. Милюков вступил в спор и с этим мнением, не соглашаясь с тем, что «сенат непосредственно вышел из министерской консилии» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.413.. По Милюкову, сенат был учрежден в первую очередь для заведования теми суммами, которые ранее находились в личном ведении царя и не фигурировали в бюджете, подотчетном Ближней канцелярии, т.е. с сугубо финансовой целью. «Менее ясно сознавалась, -- по словам историка, -- если только сознавалась вообще -- при учреждении сената другая роль его, особенно важная и новая, выяснившаяся только впоследствии» Милюков П.Н. Государственное хозяйство в первой четверти XVIII столетия и ре-форма Петра Великого. СПб., 1892. C.XIII-XIV; он же. Воспоминания. Т.1. С.412.. Роль эта состояла в том, что сенат призван был заполнить собой вакуум, образовавшийся в сфере центрального управления.

Детально рассмотренная Милюковым «практика губернского хозяйства» показала полную несостоятельность нового порядка управления. Несостоятельность эта была вызвана, по его мнению, двумя причинами. «Реальная» причина заключалась в том, что бюджетный проект 1711г., лежавший в основе нового порядка, оказался заведомом фиктивным и не мог исполняться -- возникали все новые непредусмотренные расходы. «Формальная причина», усугублявшая действие «реальной», состояла в том, что сенат, без развитой системы центральных учреждений, не мог координировать исполнения губерниями бюджета, однако обладал достаточными полномочиями, чтобы вмешиваться в это исполнение и окончательно запутывать его.