Размещено на http://allbest.ru

Оглавление

• Введение

I. Эвакуация

II. Оккупация и Холокост

III. Реакция нееврейского населения юга СССР на Холокост

IV. Модель поведения евреев во время Холокоста на юге СССР

Заключение

Библиография

Введение

Данная выпускная квалификационная работа посвящена Холокосту на юге СССР, а именно на Северном Кавказе: в Ставропольском и Краснодарском краях, Ростовской области. Пример Северокавказского региона выделяется, если сопоставить его с другими регионами страны, по нескольким причинам. Во-первых, большинство евреев-жертв Холокоста было эвакуировано из Ленинграда, Молдовы, Украинской и Белорусской республик. Во-вторых, оккупанты редко создавали гетто на этой территории и не использовали лагерную систему; часто применяли машины-душегубки как способ уничтожения. В-третьих, период оккупации был сравнительно коротким, и процесс уничтожения проводился быстрыми темпами. Эти факторы отличают Холокост на юге СССР от Холокоста на западных окраинах страны.

Необходимо вкратце описать особенности геноцида еврейского народа на южных советских территориях в годы Второй мировой войны. Эвакуация на юг была организована государством и началась в июне 1941-го года. В первую очередь ей подлежали предприятия и их работники, затем - социальные учреждения, такие, как детские дома. В последнюю очередь эвакуироваться могли все остальные граждане. Помимо организованной эвакуации была возможность покинуть территории, к которым приближался фронт, самим. Стоит отметить, что количество эвакуированных до сих пор остается под вопросом, т.к. тех, кто ехал на Северный Кавказ «своим ходом», было много, и не все из них были зарегистрированы по приезде. Большой поток беженцев усложнял работу бюрократии. Несмотря на то, что число приехавших в регион требует уточнения, известно, что среди эвакуированных людей подавляющее большинство составляли дети, женщины и пожилые люди, по профессии чаще всего являвшиеся научными работниками.

Что касается создания гетто, то это было в меньшей степени характерно для Северокавказского региона, по сравнению с другими оккупированными территориями Восточной и Западной Европы. Такой феномен объясняется тем, что оккупация продолжалась сравнительно недолго. Она началась летом 1942-го года, после перелома во Второй мировой войне. Оккупация Ростова длилась с июля 1942-го года по февраль 1943-го года (первая оккупация в 1941-м году продолжалась только неделю), Краснодарский край был занят немцами с 9 августа 1942-го года по 12 февраля 1943-го года, Ставропольский край - с 3 августа 1942-го года по 25 января 1942-го года. Немецкие армии, потеряв свою лидирующую позицию в войне, торопились в проведении политики уничтожения.

Все же, если гетто были образованы, они существовали не более месяца. В гетто на юге СССР не существовал юденрат - орган еврейского самоуправления в гетто Западной и Восточной Европы. Заключенные не обеспечивались питанием и вынуждены были сами его добывать за пределами гетто, медицинская помощь отсутствовала.

Относительно модели поведения евреев во время Холокоста на юге СССР следует сказать, что зачастую они покорно выполняли приказы немцев о регистрации и сборе. Несмотря на то, что слухи об убийствах евреев Европы среди советского населения распространялись быстро, евреи на Северном Кавказе не организовали сопротивления. Во-первых, это произошло из-за специфического социального состава еврейского населения: большинство представляли либо пожилые люди, либо женщины с детьми. Во-вторых, еврейское население было довольно разобщено из-за того, что прибывшие на юг евреи сталкивались со сложностями при интеграции в новое для них общество и даже хотели скрыть свою национальную принадлежность.

Кроме того, евреи не находились в течение долгого времени вместе - их могли поместить в гетто, где были созданы нечеловеческие условия для существования и какой-либо деятельности, или же евреи были сконцентрированы в местах временного пребывания за пару дней перед массовым убийством. Обычно таким местом было здание гестапо. За короткий промежуток времени сопротивление не имело возможности сформироваться.

Что касается источников данной работы, то основным из них являются документы Чрезвычайной Государственной Комиссии. Они представляют собой заявления, протоколы опросов, акты, результаты медицинских экспертиз. Материалы Комиссии были собраны в годы войны районными комиссиями в регионах, находившихся под оккупацией. Работа комиссий проводилась в городской и сельской местностях. Особенностью документов является привлечение общественности для установления и расследования преступлений для того, чтобы судебно-следственная система СССР внушала большее доверие европейским странам на международных послевоенных процессах.

Актуальность работы обосновывается тем, что исследователи Холокоста (например, К. Феферман, И. Реброва) зачастую уделяют документам Комиссии недостаточно много внимания, хотя они являются первым и самым подробным советским источником, говорящем о Холокосте. Исследователи обратились к материалам ЧГК относительно недавно - в 90-е годы, и проблема, как оценивать данные в документах, все еще актуальна.

Историографический обзор. Выпускная квалификационная работа «Особенности Холокоста на юге СССР» написана с опорой на литературу, посвященную документам ЧГК и Холокосту на юге СССР.

Что касается историографии Холокоста на южных территориях, ее следует разбить на три группы. Первая будет включать в себя работы об истории Холокоста в целом и в частности о его особенностях в данном регионе. Основной монографией по теме является работа К. Фефермана «The Holocaust in the Crimea and the North Caucasus» Feferman K. The Holocaust in the Crimea and the North Caucasus. - Jerusalem: Yad Vashem Publications, 2016. - 540 p. . Книга состоит из двух разделов, которые посвящены, соответственно, Крыму и Кавказу. В части об истории Холокоста на Северном Кавказе автор подробно говорит об эвакуации в регион, о начале его оккупации и уничтожении еврейского населения, о реакциях на нацистскую политику, как со стороны евреев, так и местных жителей других национальностей. Источниками исследователя в основном являются интервью из архива «Яд Вашем» и в гораздо меньшей степени документы Чрезвычайной Государственной Комиссии, а также опубликованные источники личного происхождения. Менее масштабно о Холокосте на Северном Кавказе пишут историки И. А. Альтман в книге «Жертвы ненависти» Альтман И. А. Жертвы ненависти. - М.: Фонд «Ковчег», 2002. - 543 с. и П. М. Полян в монографии «От Аушвица до Бабьего Яра» Полян П. М. Между Аушвицем и Бабьим Яром. Размышления и исследования. - М.: РОССПЭН, 2010. - 584 с. . В своих работах авторы, освещая историю Холокоста на советских территориях в целом, говорят об особом примере Северного Кавказа в рамках глав о Холокосте в РСФСР: о социальном составе еврейского населения, редких случаях создания гетто и об использовании машин-душегубок. Исследовательница из Краснодара Е. Войтенко в статье «Особенности осуществления Холокоста на оккупированной территории юга России» также подчеркивала уникальность случая Северного Кавказа на фоне других регионов Войтенко Е. А. Особенности осуществления Холокоста на оккупированной территории юга России (1941-1943 гг.) // Вестник Ставропольского государственного педагогического института. 2005. Вып. 6. - С. 187-196. .

Следующая группа исследований - это работы об эвакуации на Северный Кавказ. Несмотря на то, что их не так уж и много, они поднимают важный вопрос о количестве евреев в регионе накануне войны. Проблема эвакуации на Северный Кавказ рассматривается К. Феферманом в его статье «A Soviet Humanitarian Action: Centre, Periphery and the Evacuation of Refugees to the North Caucasus, 1941-1942» Feferman K. A Soviet Humanitarian Action: Centre, Periphery and the Evacuation of Refugees to the North Caucasus, 1941-1942 // Europe-Asia Studies. 2009. Vol. 61, №. 5. - P. 813- 831. [Online] Available from: http://dx.doi.org/10.1080/09668130902905024. [Accessed: 15th March 2017]. , И. Ребровой в статье «Эвакуация евреев на Северный Кавказ: Мотивация и пути следования» Реброва И. Эвакуация евреев на Северный Кавказ: Мотивация и пути следования (по данным устных интервью переживших Холокост) // Труды по еврейской истории и культуре: материалы XXII Международной ежегодной конференции по иудаике. - М., 2016. - С. 108-119., В. Вольфсоном в статье «Toward a Central Database of Evacuated Soviet Jews' Names, for the study of the Holocaust in the Occupied Soviet territories» Dubson V. Toward a Central Database of Evacuated Soviet Jews' Names, for the study of the Holocaust in the Occupied Soviet territories // Holocaust and Genocide Studies. 2012. Vol. 26, № 1. - P. 95-119.. Авторами анализируются мотивы для эвакуации и способы ее осуществления. Помимо этого, в данных работах делается попытка формирования статистической базы эвакуировавшихся в регион. К сожалению, на данный момент это пока не представляется возможным из-за недостаточной полноты имеющихся данных по вопросам эвакуации и остается задачей для будущих исследователей.

Еще одну группу исследований представляют работы, сконцентрированные на истории повседневности. К ней относится книга В. Смирнова «Ростов под тенью свастики» Смирнов В. С. Ростов под тенью свастики. - Ростов-на-Дону, 2006. - 109 с. , в которой автор описывает жизнь Ростова под оккупацией и приводит большое количество воспоминаний очевидцев событий. Историей отдельных населенных пунктов Северокавказского региона в годы войны занималась также исследовательница из Краснодара Е. Войтенко Войтенко Е. А. Осуществление Холокоста на Кавказских Минеральных Водах в годы Великой Отечественной войны // «Курорт» в дискурсивных практиках социо-гуманитарного знания. Материалы международной конференции (Пятигорск, 27-29 апреля 2007 г.). Ставрополь - Пятигорск - Москва: ПГЛУ, 2007. - С. 428- 434.. Большую ценность представляет собой статья И. Ребровой «Мир детской повседневности в условиях оккупации Северного Кавказа», которая впервые ввела в оборот интервью, взятые И. Ребровой лично у тех, кто пережил Холокост в Краснодарском и Ставропольском краях Реброва И. Мир детской повседневности в условиях оккупации Северного Кавказа // Вестник Пермского университета. 2014. Вып. 2. - С. 80-89.. Важным комментарием к этой группе работ является то, что очевидцы событий, чьи воспоминания использованы в этих исследованиях, - не евреи, поэтому взгляд на Холокост глазами жертв не представлен.

Что касается материалов ЧГК, до 90-х годов единственной работой, которая касалась данных, собранных Комиссией, была монография юриста Н. С. Лебедевой «Подготовка Нюрнбергского процесса» Лебедева Н. С. Подготовка Нюрнбергского процесса. - М.: Наука, 1975. - 236 c.. В книге нет критики достоверности и точности материалов Комиссии как исторического источника. Взгляд на материалы Комиссии изменился с «архивной революцией», и в 90-х годах появились историки, которые активно критиковали их. Одним из них был Л. Безыменский, наиболее резко отнесшийся к этому источнику. В своей статье «Информация по-советски» он крайне негативно оценивает работу Комиссии, обвиняет ее в утаивании Холокоста (по его мнению, «в общественном сознании Освенцим стал сосредоточием насилия над славянами, а Бабий Яр - могилой многих «мирных советских граждан» Безыменский Л. Информация по-советски // Знамя. 1998. № 5. URL.: http://magazines.russ.ru/znamia/1998/5/bezym-pr.html (дата обращения: 05.04.2016).) и оспаривает полезность документов ЧГК для историков. Ответственность за сокрытие уничтожения евреев Л. Безыменский возлагал на главу министерства пропаганды и агитации Г. Александрова.

Документы ЧГК были также подвержены критике историком М. Сорокиной в ее статьях «Свидетели Нюрнберга: от анкеты к биографии» Сорокина М. «Свидетели Нюрнберга»: от анкеты к биографии // Право на имя: Биография как парадигма исторического процесса. Вторые чтения памяти В. Иофе. 16 - 18 апреля 2004. Сборник докладов. СПб.: НИЦ «Мемориал», 2005. - С. 50-63., «Где свои, а где чужие? К истории расследования преступлений в СССР» Сорокина М. Где свои, а где чужие // Природа. 2005. № 11. С. 57-64. и «People and Procedure: Toward a history of the investigation of Nazi crimes in the USSR» Sorokina M. People and Procedure: Toward a History of the Investigation of Nazi Crimes in the USSR // The Holocaust in the East: Local Perpetrators and Soviet Responses / ed. by M. David-Fox, P. Holquist and A. M. Martin. - P.: University of Pittsburg Press, 2014. - P. 118-141.. Ее критика была более взвешенной и аргументированной, чем в работе Л. Безыменского. М. Сорокина указывала на причины осознанно и неосознанно сделанных неточностей в документах: непрофессионализм членов ЧГК и комиссий на местах и их стремление показать наивысший результат Комиссии в Москве, хаотичность формулировок сообщений, т.к. до утверждения порядка составления актов 31 мая 1943-го года. В противовес Л. Безыменскому, она умаляет роль в редактировании сообщений ЧГК Г. Ф. Александрова и подчеркивает важность положения А. Я. Вышинского, заместителя наркома иностранных дел. В целом, М. Сорокина считает, что «в создании ЧГК были свои скрытые цели», поэтому работа с её документами без четкого понимания предпосылок создания комиссии - «ящик Пандоры» для историков» Сорокина М. Указ. соч. С. 58. . Идею о выполнении ЧГК «государственного заказа» более подробно развивает П. Кнышевский в своей работе «Добыча. Тайны германских репараций» Кнышевский П. Добыча. Тайны германских репараций. - М.: Соратник, 1994. - 144 с..

Израильский историк, профессор Ариэльского университета Кирилл Феферман, в статье «Soviet investigations of Nazi crimes: documenting the Holocaust» Feferman K. Soviet investigation of Nazi crimes in the USSR: documenting the Holocaust // Journal of Genocide Research. 2003. №. 4-5. - P. 587-602. также критикует документы ЧГК и много внимания уделяет оценке статистических данных. Он начинает с того, что акцент на злодеяниях против евреев в принципе не был целью советского проекта по документации преступлений. Несмотря на это, сведения о евреях все равно присутствовали в документах в больших количествах вплоть до 1944-го года, а затем информация о евреях все реже и реже появлялась в документах.

К. Феферман пытался выяснить, с чем были связаны неточности в цифровых данных Комиссии. По его мнению, цифры в документах ЧГК были занижены, и он объясняет, почему это могло происходить. Например, по причине того, что жертвы не имели родственников или утратили их, будучи под оккупацией, поэтому никто не сообщил о гибели жертв Ibid.. Кроме того, цифра погибших, озвученная Сталиным после войны, была намного ниже реальных потерь, поэтому Комиссия была вынуждена уменьшать число жертв, подгоняя их под установленное Москвой число в 7 миллионов погибших Feferman K. Op. cit. P. 593-595..

Скандинавские историки тоже обращали внимание на документы Чрезвычайной Государственной Комиссии. Датский историк Бо Польсен рассматривал материалы ЧГК в своей статье «Розслідування воєнних злочинів «по-совєтськи». Критичний аналіз матеріалів Надзвичайної державної комісії»  Нільс Бо Польсен. Розслідування воєнних злочинів «по-совєтськи». Критичний аналіз матеріалів Надзвичайної державної комісії // [Электронный ресурс]: Голокост і сучасність. 2009. № 1(5). - С. 27-45. URL: http://www.holocaust.kiev.ua/news/jurnal_nodostup/Poulsen.pdf (дата обращения: 01.04.2016).. Он, как и К. Феферман, рассуждал о достоверности цифр в документах. Однако выводы их исследований диаметрально различны. В результате Бо Польсен приходит к выводу о том, что «Комиссия имела тенденцию завышения количества жертв нацистов в каждом конкретном случае» Там же. . Он писал, что, с одной стороны, неточности в документах Комиссии были связаны с самой советской системой, т.е. районные комиссии были ограничены по времени и желали показать высокие результаты работы Москве. С другой стороны, советская сторона хотела скрыть собственные преступления Там же..

В 2000-х годах исследователи документов ЧГК стали больше обращать внимание на особенности работы районных комиссий. Например, кандидатская диссертация С. Г. Степаненко «Деятельность Чрезвычайной Государственной Комиссии на территории Краснодарского края», защищенная в 2010-м году в Адыгейском государственном университете, была посвящена контексту создания ЧГК в целом и условиям, в которых работала краевая комиссия Степаненко С. Г. Деятельность Чрезвычайной Государственной Комиссии на территории Краснодарского края: Автореф. дисс. к. и. н. - М., 2010. - 23 с. . Аналогичные вопросы на примере Сталинградской области поднимает А. В. Гайдашев в своей статье «Чрезвычайная Государственная Комиссия в период Великой Отечественной войны» Гайдашев А. В. Чрезвычайная Государственная Комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников в период Великой Отечественной войны // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 6. - С. 53-56..

Таким образом, историки подвергали документы ЧГК критике, но эта критика была различной. Л. Безыменский наиболее категоричен и вовсе отвергает полезность документов для историков, М. Сорокина и П. Кнышевский больше склонны к тому, что рассматривать документы стоит, учитывая политические мотивы советской власти. Кроме того, все эти историки выделяют разные фигуры, так или иначе замешанные в фальсификации документов либо отдельных актов. У Л. Безыменского это - Г. Ф. Александров, у М. Сорокиной - А. Я. Вышинский, а у П. Кнышевского - член ЧГК митрополит Николай. Зарубежные историки, Кирилл Фефераман и Бо Польсен, акцентируют внимание на цифровых показателях Комиссии, ставя именно их точность под вопрос. В результате становится очевидным, что среди авторов немногочисленной историографии о документах ЧГК нет консенсуса. Кроме того, историография по этому вопросу начала формироваться совсем недавно - в 90-е годы, и молодые исследователи, такие, как С, Г. Степаненко и А. В. Гайдашев, развивают тему сейчас.

Таким образом, хотя существует довольно обширная историография Холокоста на юге СССР, некоторые вопросы, например, вопрос о количестве эвакуированных евреев, до сих пор остаются открытыми и требуют дальнейших исследований. Кроме того, немецкоязычные источники еще практически не включены в оборот. Что касается историографии материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии, то она пока только начинает формироваться. Нерешенной на сегодняшний день является проблема точности статистических данных. Она может быть преодолена, если исследователи обратятся к процессу работы районных комиссий, которые непосредственно занимались сбором данных. В настоящее время именно деятельность комиссий на местах начинает вызывать научный интерес.

Источниковедческий обзор. Данная выпускная квалификационная работа основана преимущественно на архивных материалах. Основным источником являются документы Чрезвычайной Государственной Комиссии. В годы войны, когда поражение нацистского режима уже стало более-менее очевидным, у стран-противников Германии зародились идеи о суде над нацистами. Ответственный руководитель ТАСС и член Совинформбюро Яков Хавинсон 26 августа 1941-го года направил А. С. Щербакову, секретарю ЦК ВКП (б), записку с просьбой создания «широкого и авторитетного общественного комитета, не носящего официального характера» для систематического учета ущерба Сорокина М. Где свои, а где чужие // Природа. 2005. № 11. С. 62.. Просьбу отклонили, но летом следующего года проблему по созданию такой комиссии поставили на международном уровне. 7 октября 1942-го года президент США Ф. Рузвельт и лорд-канцлер Великобритании Д. Саймон договорились о сотрудничестве в данной сфере. СССР был вынужден считаться с западной традицией политической и судебной культур. В советском руководстве было принято решение о том, что следует создать комиссию по западному образцу, работа которой сможет соответствовать международно-правовой легитимности и задействует такие слои советского общества, которые не вызывают подозрений в странах Запада.

И вот, 2 ноября 1942- го года указом Президиума Верховного Совета СССР была создана Чрезвычайная Государственная Комиссия (ЧГК). В нее вошли 1-й секретарь ленинградского горкома и обкома, член Политбюро А. А. Жданов, летчица В. С. Гризодубова, митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич Борис Дорофеевич), академики А. Н. Толстой, Е. В. Тарле, Н. Н. Бурденко, Б. Е. Веденеев, Т. Д. Лысенко, И. П. Трайнин. Председателем комиссии стал лидер профсоюзов и глава Комитета по эвакуации Н. М. Шверник. Почти все они были обязаны Сталину своей успешной карьерой, были лично ему преданны. Например, Н. Н. Бурденко «лечил Сталина, членов Политбюро, Коминтерна», в 1944-м году возглавил Академию медицинских наук СССР, но в то же время был лишен слуха с 1937-го года, а в 1941-м году перенес инсульт и временно не мог двигаться и разговаривать Сорокина М. «Свидетели Нюрнберга»: от анкеты к биографии // Право на имя: Биография как парадигма исторического процесса. Вторые чтения памяти В. Иофе. 16 - 18 апреля 2004. Сборник докладов. СПб.: НИЦ «Мемориал», 2005. С. 58.. Он был главным медицинским экспертом комиссии. И. П. Трайнин возглавлял институт права при Академии наук СССР, а в комиссии занимался юридической стороной дел. Е. В. Тарле, специалист по истории Франции, в ЧГК - эксперт по международным вопросам. Как пишет М. Сорокина, после ссылки в 1930-м году по делу Платонова-Тарле, историк был настолько «задавлен», что после возвращения в Академию наук стал «рупором вождя народов, профессионально поддерживал его геополитические устремления» Сорокина М. Указ. соч. С. 56. .

Каждый из отделов комиссии курировался одним членом ЧГК: по учету злодеяний, совершенных немецкими оккупантами и их сообщниками против граждан СССР - И. П. Трайниным, по учету ущерба колхозам и совхозам - Т. Д. Лысенко, по учету ущерба промышленности, транпорту, связи и коммунальному хозяйству - Б. Е. Веденеевым, по учету ущерба по учету ущерба кооперативным, профсоюзным и др. общественным организациям - В. С. Гризодубовой, по учету ущерба культурным, научным и лечебным учреждениям, зданиям, оборудованию и утвари религиозных культов - А. Н. Толстым, Н. Н. Бурденко, митрополитом Николаем Там же. . Отделы, в свою очередь, возглавлялись типично советскими выдвиженцами - имевшими «правильное» классовое происхождение, членство в коммунистической партии, большой опыт партийной работы в провинции, служившими в Красной армии в годы Гражданской войны, получившими высшее образование в коммунистическом университете. Региональные (районные) комиссии возглавляли «тройки» - «первый секретарь соответствующего регионального комитета ВКП (б), главы региональных СНК и НКВД, которые привлекали к сотрудничеству общественность» Сорокина М. Указ. соч. С. 58.. Как считает М. Сорокина, ввиду занятости первых двух лиц, все расследование падало на НКВД и СМЕРШ, которые наспех собирали данные и вносили свои коррективы. Сообщения с мест поступали в центр, где их редактировали А. Я. Вышинский и Г. Ф. Александров, затем Н. М. Шверник отправлял их на предварительное решение о публикации В. М. Молотову, а он - И. В. Сталину, который давал окончательное решение о публикации Там же. . Таким образом, главным «цензором» Комиссии все же был не А. Я. Вышинский или Г. Ф. Александров, как считают некоторые исследователи, а И. В. Сталин.

Перед Комиссией стояли разноплановые задачи. ЧГК устанавливала размер материального ущерба, причиненного государственному имуществу. Кроме того, Комиссия фиксировала количество жертв нацистских преступлений, расследовала, как совершались убийства, проводила, с помощью местных врачей, медицинские экспертизы трупов убитых граждан, устанавливала имена нацистов-преступников и коллаборационистов. Члены региональных комиссий опрашивали свидетелей преступлений, принимали заявления от них.

Несмотря на то, что в составлении документов принимали участие миллионы советских граждан, материалы ЧГК практически не были доступны общественности - в период с 1943-го по 1945-й гг. в прессе было опубликовано лишь двадцать семь сообщений Комиссии. Однако уже в 1942-м году появился сборник, выпущенный ограниченным тиражом, предназначавшийся для членов ЦК партии, в котором были напечатаны как ноты министра иностранных дел Молотова, так и некоторые акты Комиссии о человеческих потерях под оккупацией и о материальном ущербе Зверства, грабежи и насилия немецко-фашистских захватчиков: [сборник документов]. - Л.: Госполитиздат, 1942. - 140 c. . В этом сборнике был также опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР об образовании Чрезвычайной Государственной Комиссии. На сегодняшний день большая часть всего массива документов ЧГК остается неопубликованной. При написании работы были использованы архивные материалы по Краснодарскому и Ставропольскому краям, а также дела по Ростовской области.

Другим важным источником по истории войны, помимо документов ЧГК, являются материалы т.н. Комиссия Минца (Комиссии по истории Великой Отечественной войны). Она была учреждена в январе 1942-го года при Академии наук СССР. Во главу был поставлен начальник Управления агитации и пропаганды Г. Ф. Александров и корреспондент АН СССР И.И. Минц, под руководством которых работали историки-академики.

Если Чрезвычайная Государственная Комиссия была создана как судебно-следственный орган, то Комиссия по истории Великой Отечественной войны имела совершенно другие цели. Задача, стоявшая перед Комиссией Минца, состояла в сборе источников личного происхождения для сохранения памяти о войне благодаря ее непосредственным участникам - прежде всего, используя их воспоминания и стенограммы речей. Комиссия интервьюировала участников и свидетелей войны и публиковала свои материалы в советской прессе в годы войны. Продолжая сопоставление двух комиссий, следует отметить, что материалы ЧГК тоже были использованы во время Второй мировой войны, в 1943-м году на знаменитом процессе в Краснодаре, на трибуналах в Харькове, Киеве, Смоленске. После войны документы ЧГК были предъявлены на Нюрнбергском и Токийском процессах.

Комиссией Минца были взяты интервью у профессоров Ставропольских университетов, использованные в данной работе, где они рассказывали об уничтожении их еврейских коллег. Кроме того, в архиве ИРИ РАН, где хранятся документы Комиссии Минца, была проведена большая работа с материалами местных газет.

Помимо официальных источников в работу были включены источники личного происхождения. Воспоминания свидетелей событий, переживших Холокост на Северном Кавказе, были переданы ими в архив Центра и Фонда «Холокост». В работе были использованы мемуары Г. Славина, чья семья эвакуировалась из Ленинграда на Кубань, а также О. Марина, который ребенком вместе с семьей уехал из Минска в Кисловодск. В обоих источниках описаны процесс эвакуации, жизнь на новом месте, отношение нееврейского населения к евреям. Воспоминания были написаны спустя многие годы, во взрослом возрасте, и это обстоятельство создания источников было учтено при работе с ними. Помимо этого, были рассмотрены материалы, собранные краеведом А. Карнаухом в рамках его работы по увековечиванию памяти жертв Холокоста в Арзгире, и Б. Гендлер-Пинкензоном. Последний писал об истории расстрелянного в возрасте 12-ти лет М. Пинкензона, подкрепляя собранные данные воспоминаниями бывших знакомых мальчика Гендлер-Пинкензон Б. Дети войны. // Архив НПЦ «Холокост» Ф. 5. Оп. 1. Л. 5-6..

Из опубликованных источников работа опирается на сборник интервью с горскими евреями «Исход горских евреев: разрушение гармонии миров». Эти интервью были взяты С. А. Давыдовой и В. Н. Котляровым у евреев Нальчика в 90-х годах для архива Фонда С. Спилберга Исход горских евреев: разрушение гармонии миров. - Нальчик: Полиграф-сервис, 2000. - 214 с. . На их основе можно составить представление о том, как жили горские евреи до оккупации Северного Кавказа, и как их повседневность изменилась с приходом немцев. Более того, в работе были рассмотрены сборники «Сохрани мои письма», опубликованные НПЦ «Холокост» Сохрани мои письма: сборник писем и дневников евреев периода Великой Отечественной войны. Вып. 3-й. / Составители: И. А. Альтман, Л. А. Терушкин, Е. В. Тестова. - М.: Центр «Холокост», 2013. - 288 с. ^, Сохрани мои письма: сборник писем и дневников евреев периода Великой Отечественной войны. Вып. 4-й. / Составители: И. А. Альтман, Л. А. Терушкин. - М.: Центр «Холокост», 2016. - 288 с. . Оригиналы писем евреев-бойцов Красной армии были переданы на хранение в архив Центра их родственниками. Несомненно, необходимо было учитывать, что письма проходили цензуру. В подготовке к печати сборника 2016-го года автору ВКР довелось принять участие.

Также были использованы материалы «Черной книги» и «Неизвестной «Черной книги»», которые по своей видовой принадлежности родственны документам Государственной Чрезвычайной Комиссии. Работа над «Чёрной книгой» Чёрная книга/ под ред. В. Гроссмана, И. Эренбурга. - М.: ACT: CORPUS, 2015. - 768 с. велась советскими и американскими представителями. Идея её создания принадлежала А. Эйнштейну и заключалась в обличении нацистов и увековечивании памяти жертв Холокоста. В Америке книга была опубликована в 1946-м году. В СССР её составители первоначально были обвинены в том, что они очерняют местное нееврейское население, и книга содержит слишком большое количество фактов поддержки нацистов населением оккупированных советских территорий. Затем, уже в годы холодной войны, членов ЕАК подвергли репрессиям за то, что они сотрудничали с США и передавали документы за рубеж. Рукопись «Чёрной книги» была конфискована, а набор - рассыпан в ходе дела ЕАК.

В 1970-м году дочь И. Эренбурга Ирина обнаружила в архиве отца папки «Чёрной книги» и, зная, что ими интересуется КГБ, отправила некоторые из них в мемориальный комплекс Яд-Вашем, остальные отдала на хранение разным людям Эренбург И. Вступление к вильнюсскому изданию «Чёрной книги» // Чёрная книга / под. ред. В. Гроссмана, И. Эренбурга. - М.: ACT: CORPUS, 2015. С. 9. . Около 1991 года к Ирине Эренбург от её хорошего знакомого попала сохранившаяся верстка «Чёрной книги». На её основе в 1993-м году в Вильнюсе была издана «Чёрная книга» с предисловием к ней израильского историка И. Арада. Книга разделена на несколько частей: «Украина», «Белоруссия», «Латвия», «Литва», «РСФСР», «Советские люди едины», «Лагеря уничтожения», «Палачи». В 2015-м году впервые в России была издана редакция «Чёрной книги» 1993-го года.

Подводя итог, следует отметить, что интервью, письма и воспоминания являются важным дополнением к документам комиссий - ЧГК и Комиссии Минца. Стоит подчеркнуть, что источники личного происхождения - единственные материалы, по которым можно воссоздать историю повседневности, и проследить, как изменились отношения между народами юга СССР с началом оккупации.

Методологический раздел работы. В данной работе была учтена специфика интервью и воспоминаний, созданных спустя годы после Холокоста Информация, полученная из официальных документов, собранных Комиссиями, была дополнена источниками личного происхождения. При работе с советской прессой военного периода были приняты во внимание особенности освещения темы Холокоста советской властью. Был применен метод контент-анализа.

Научная новизна работы. Научная новизна работы состоит в исследовании не только крупных или известных особо массовыми убийствами населенных пунктов, но и сельской местности, которая не упоминалась в историографии раньше. Материалы ЧГК - это единственный источник, порожденный государством, который, хотя не посвящен установлению преступлений именно против евреев, все же содержит огромное количество информации об осуществлении Холокоста в годы Второй мировой войны как в городах, так и в станицах, селах, деревнях. Стоит подчеркнуть, что данные, собранные ЧГК, охватывают события, происходившие на всей оккупированной советской территории, поэтому значительно превышают объем информации в любом другом документе.

Проблема состоит в том, что источников личного происхождения по Северокавказскому региону немного. Что касается газет, то сообщения об уничтожении евреев в советской прессе опирались на некоторые из материалов Комиссии. Кроме того, их идеологическая окраска наносила вред содержанию: геноцид евреев в прессе был преподнесен как убийство «советских граждан». На этом фоне документы ЧГК представляются особо ценными, несмотря на свои недостатки, так как в них открыто говорится об истреблении еврейского населения. Более того, материалы Комиссии содержат информацию, которую просто невозможно обнаружить в других источниках. Например, в ходе работы, благодаря документам ЧГК, было выявлено, что гетто создавались не только в крупных городах, но и в сельской местности. Этот вывод не встречается в исследовательской литературе. По мнению И. Альтмана, было создано только одно гетто в городе Ессентуки Альтман И. Жертвы ненависти. - М., 2002. С. 281. . С ним соглашалась исследовательница Е. Войтенко Войтенко Е. Особенности осуществления Холокоста на оккупированной территории юга России (1941-1943 гг.) // Вестник Ставропольского государственного педагогического института. - С., 2005. Вып. 6. С. 191.. Таким образом, данный вопрос пока остается спорным в историографии, однако его представляется возможным решить с помощью обращения к документам ЧГК и прийти к консенсусу.

Объектом исследования являются документы Чрезвычайной Государственной Комиссии, а предметом - Холокост на юге СССР.

Целью работы было исследование Холокоста на юге СССР.

Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

1) определить пути следования евреев на Северный Кавказ: причины и способы эвакуации;

2) проанализировать особенности Холокоста на Северном Кавказе на примере Ростовской области, Ставропольского и Краснодарского краев;

3) выявить, какую позицию обычно занимало нееврейское население;

4) определить реакцию евреев: подчинялись ли они приказам оккупантов или организовывали сопротивление.

Структура выпускной квалификационной работы была определена в соответствии с задачами, поставленными на начальном этапе исследования. Поэтому настоящая ВКР разделена на четыре главы.

В первой главе будет проведен комплексный анализ процесса эвакуации: были выявлены причины и описан путь следования евреев на Северный Кавказ.

Во второй главе будут выявлены особенности Холокоста в данном регионе с опорой на документы Чрезвычайной Государственной Комиссии.

Третья глава будет посвящена реакции местного нееврейского населения на Холокост: содействовало ли оно антиеврейской политике оккупантов, помогало и сочувствовало евреям или старалось оградиться от любого участия в осуществлении притеснений и убийств. Были приняты во внимание русские, как самая многочисленная этническая группа в регионе, а также местные кавказские народы.

В четвертой главе будет выявлена реакция евреев на регистрацию, которая проводилась во всех населенных пунктах соответствующего размера, на объявленный сбор в целях переселения и/или трудоустройства, а также на процесс уничтожения.

В настоящей работе частично была использована курсовая работа 2016-го года, написанная под руководством О. В. Будницкого «Документы Чрезвычайной Государственной Комиссии как исторический источник по истории геноцида еврейского народа», а именно - ее историографический и источниковедческий обзоры.

I. Эвакуация

Прежде чем говорить об эвакуации 1941-го года на юг СССР, следует ненадолго остановиться на довоенном периоде. Впервые евреи-ашкеназы появились на Северном Кавказе сразу после Октябрьской революции. Пунктами назначения для них являлись индустриальные центры и курорты. Переезд на юг был особенно распространен в 30-е годы, когда ситуация с продовольствием в других регионах была напряженной Feferman K. The Holocaust in the Crimea and the North Caucasus. - Jerusalem, 2016. P. 46.. Согласно переписи 1926-го года, в Пятигорске, Кисловодске, Ессентуках и Моздоке проживало 2 241 человек или 96,5 % еврейского населения округа; 3,5 % евреев жили в Прикумске, Георгиевске, Минеральных Водах и Железноводске. Всего в Терском округе проживало 2 471 евреев, из них в городах 2 321, и 150 человек в сельской местности Коваленко В. Ю. Еврейское население в общественно-политической жизни Кавминвод во второй половине 20-х годов // «Курорт» в дискурсивных практиках социо-гуманитарного знания. Материалы международной конференции (Пятигорск, 27-29 апреля 2007 г.). Ставрополь - Пятигорск - Москва: ПГЛУ, 2007. С. 405. . В Кабардино-Балкарии в 1939-м году насчитывалось 4 600 евреев, в Северной Осетии - 2 100, в Краснодарском крае - 7 600 и в Ставропольском крае - 7 100 Feferman K. Op. cit. P. 82.. В 1939-м году еврейское население Ростовской области, по данным всесоюзной переписи, составляло 33 024 человек или 1,1 процент населения, а в Ростове-на-Дону - 27 039 человек или 5, 3 процентов. К лету 1941-го года количество евреев в Ростове и области возросло до 50-60-ти тысяч Войтенко Е. А. Осуществление Холокоста на Кавказских Минеральных Водах в годы ВОВ // «Курорт» в дискурсивных практиках социо-гуманитарного знания. Материалы международной конференции (Пятигорск, 27-29 апреля 2007 г.). Ставрополь - Пятигорск - Москва: ПГЛУ, 2007. С. 190. .

До начала Великой Отечественной войны, сопоставляя количество евреев в этом регионе с общим числом еврейского населения РСФСР, становится очевидно, что их доля на Северокавказских территориях была не слишком значительной. В частности, на Северном Кавказе в 1939-м году проживали 61 319 человек еврейской национальности. Это всего 6,5 % от 956 599 евреев РСФСР Полян П. М. Между Аушвицем и Бабьим Яром. Размышления и исследования. - М.: РОССПЭН, 2010. С. 132.. В Ростовской области были зарегистрированы 33 024 еврея (32 112 городских и 912 сельских), в Орджоникидзевском (Ставропольском) крае - 7 791 евреев, в Дагестанской АССР - 10 932, в Кабардино-Балкарской АССР - 3 414, в Северо-Осетинской АССР - 1 714, в Чечено-Ингушской АССР - 4 343 евреев Полян П. Указ. соч. С. 132. . Во Всесоюзной переписи 1939-го года статистика по Краснодарскому краю отсутствует.

Одной из особенностей Холокоста на юге СССР является то, что большое количество жертв было эвакуировано из Москвы, Ленинграда, Украины, Белоруссии, Молдавии, Крыма. Эвакуированными в данном случае считаются те, кто «приехал из прифронтовой полосы после 22 июня 41 года: независимо от того, эвакуировало ли этих людей государство или они уехали самостоятельно; независимо от того, откуда они пришли и как» Dubson V. Toward a Central Database of Evacuated Soviet Jews' Names, for the study of the Holocaust in the Occupied Soviet territories // Holocaust and Genocide Studies. 2012. Vol. 26, № 1. P. 95.. Эвакуация предприятий и работников из западных окраин СССР началась во второй половине 1941-го года, а до осени 1942-го года люди по собственной инициативе уезжали с Северного Кавказа, к которому приближался фронт.

Фактор национальности не был решающим для организованной государством эвакуации. В первую очередь эвакуации подлежали предприятия и специалисты, затем детские дома, и в последнюю очередь - остальные граждане. Однако число евреев, прибывших на Северный Кавказ, было значительно выше, чем русских и украинцев: например, в Краснодарском крае в октябре 1941-го года среди эвакуированных было зарегистрировано 11,9 % русских, 14,3 % украинцев, 69,5 % евреев; в Ставропольском крае - 9,2 % русских, 14,5 % украинцев, 67,6 % евреев. К ноябрю этого же года количество русских и украинцев незначительно увеличилось. Евреев, наоборот, стало меньше в обоих краях (65,5 % и 59,0 %) Feferman K. A Soviet Humanitarian Action: Centre, Periphery and the Evacuation of Refugees to the North Caucasus, 1941-1942 // Europe-Asia Studies. 2009. Vol. 61, № 5. P. 813-831. [Online] Available from: http://dx.doi.org/10.1080/09668130902905024. [Accessed: 15th March 2017]. . Определить число эвакуированных евреев не представляется возможным по причине того, что эвакуация лишь отчасти была организована государством и для некоторых еврейских семей Северный Кавказ был не конечной точкой пути, а перевалочным пунктом; статистическая база пока не разработана исследователями. Однако стоит отметить, что эвакуация из региона в 1942-м году не носила массовый и организованный характер, так как эвакуированными в основном были женщины, пожилые люди и дети, которые не всегда имели возможность к дальнейшей эвакуации Реброва И. Эвакуация евреев на Северный Кавказ: Мотивация и пути следования (по данным устных интервью переживших Холокост) // Труды по еврейской истории и культуре: материалы XXII Международной ежегодной конференции по иудаике. - М., 2016. С. 109. .

Многие ехали на Северный Кавказ сами, и в индивидуальном порядке эвакуировались из региона дальше на восток. Например, к сентябрю 1941-го года среди эвакуировавшихся в Краснодарский край евреев насчитывалось 218 000 человек или же 73 % от числа всех эвакуированных Feferman K. Op. cit. P. 90.. После ноября 1941-го года эвакуация в Краснодарский край была прекращена. К началу 1942-го года примерно 51 353 человек остались там, остальные переселились либо на восток, либо в другие местности Северного Кавказа.

Тем не менее, очевидно, что число евреев накануне оккупации значительно превышало число еврейского населения до войны, даже если некоторые семьи, прибывшие в регион, покидали его и двигались дальше. По материалам Совета СССР по переселению, 7 июля 1942-го года 60 397 человек были зарегистрированы в Краснодарском крае, а 53 000 - в Ставропольском крае. Доля евреев среди них неизвестна; данных по другим областям на 1942-й год нет Ibid. .

Вопросы расселения и трудоустройства были чрезвычайно актуальны для эвакуированных людей, и власть это четко видела. Сначала в Ставропольском крае, а затем и в других территориальных единицах региона, была учреждена должность краевого уполномоченного по эвакуации и районных уполномоченных - они работали над трудоустройством эвакуированных из Ленинграда и их расселением Полян П. М. Указ. соч. С. 134. . Планировалось поселить беженцев в городах, однако зачастую они ехали в станицы и поселки. Трудовую занятость прибывших на Северный Кавказ с началом войны людей обеспечить было практически невозможно.

Одним из мотивов, которым руководствовались люди, покидая свои родные места, были знания о том, какую политику ведут немцы по отношению к евреям, и приближение фронта. Например, А. Е. Аникеева, рожденная в городе Симферополе в 1929-м году, говорила: «когда началась война, я слышала, как немцы поступали с евреями. Я это воспринимала, а другие нет, они не верили» Цит. по: Реброва И. Эвакуация евреев на Северный Кавказ: Мотивация и пути следования (по данным устных интервью переживших Холокост) // Труды по еврейской истории и культуре: материалы XXII Международной ежегодной конференции по иудаике. - М., 2016. С. 112. . А. Д. Рывкинд родом из Украины, 1931-го года рождения, рассказывал: «Когда началась война, мама поняла, что это трагедия, а я не понимал ничего. Маленький был. Но оставаться тут нельзя, тем более евреям. Надо спасаться. Уже все знали» Реброва И. Указ. соч. С. 113..

Мотивы для эвакуации были продиктованы не только приближением немцев, но и бомбежками. Об этом свидетельствовала Л. В. Бейль, 1929-го года рождения, эвакуировавшаяся с семьей на Северный Кавказ: «Родители пока ничего не делали. Они не были политически подкованы вообще. Рабочие были. Но произошла такая вещь, что родители решили ехать. Немец к Гомелю подходит. Что оставалось делать? Это было в спешке. Пришлось <уходить> после бомбежек сильных в Гомеле, по-моему, это было начало августа <41>, мы собрались все» Там же. . О той же причине эвакуации говорил Б. М. Глузкин, 1931-го года рождения: «После нескольких бомбежек город горел, мы уже собрали кое-что и поехали тогда» Там же. . В газете «Большевик» от 5 января 1943-го была опубликована статья В. Ардова под названием «Рассказ Вари», в которой назван тот же мотив: «Жили в Полтаве, отец погиб на фронте. А потом война скоро пришла к нам. Немцы стали прилетать и бросать бомбы. Я сперва не боялась бомб, и Юра [брат; Д. Н.] не боялся, он все хотел посмотреть - как она рвется - бомба. А мама сразу стала бояться. Как тревога, она вся задрожит и хватает Юру на руки и - в щель. И тогда Юра тоже стал дрожать. Он стал дрожать, когда уже попало рядом с нашим домом, и меня один осколок сюда - в руку ранил, а Юру и маму обсыпало землей, как будто бомба шалила и нарочно бросалась землей. <…> А потом мама стала складывать вещи. Сперва много сложила, а потом все выбрасывала, выбрасывала. Самовар выбросила, тарелки, даже шубу потом выбросила» Ардов В. Рассказ Вари // Большевик. 5 января 1943. № 4. Л. 2.. Таким образом, основными мотивами для эвакуации были слухи о немецкой политике и страх перед ней, приближение фронта и невозможность обеспечить безопасность на родине. Несомненно, эти мотивы переплетались между собой.

Что касается способов эвакуации, то часть эвакуируемых ехала в эшелонах: «Мы все пошли на вокзал. Ой, сколько на вокзале было людей, дядей, тетей и ребят! Мы сели в вагон, не в взаправдашний вагон, а в товарный, знаешь, такой красный. И почему-то все его называли «теплушкой», а он ночью был холодный-холодный. <…> Мы долго ехали, потому что мы почти не ехали: чуть-чуть поедем, а потом поезд останавливается» Там же. . Эвакуация была организована плохо и не была ориентирована на спасение граждан: «Ленинград подготавливался к осаде, вывезли много предприятий с кадрами, оборудованием, но оставалось много народа: женщин, детей, стариков. Буквально накануне полного окружения города вспомнили о детях, был издан приказ об эвакуации детских домов, садов, школ интернатов. <…> К нашему очагу подогнали открытый грузовик и посадили в него старшую группу. Ребятки 6-8-ми лет с котомочками в сопровождении двух-трех родительниц и одного воспитателя покатили на юго-восток области. Ехали долго, проехав Тихвин, свернули к северу в район Пашозера. <…> До станции было полтора десятка километров. После двух часов ходьбы мы очень устали. Выход был найден, перекрыли дорогу, рассевшись поперек её всем наличным составом. Вскоре подъехала полуторка с командиром и ящиками с патронами. Спор был горячим и долгим, но женщины одержали победу. К последнему поезду на город мы успели. Поезд был действительно последним, наступила осень 7-10 сентября» Славин Г. Воспоминания // Архив НПЦ «Холокост». Ф. 5. Оп. 1. Л. 3-4.. В первую очередь эвакуации подлежали предприятия вместе с их работниками, а затем - дети, старики и женщины. Спешка, в которой проводилась эвакуация, несомненно, отразилась на организованности.

В то же время, многие шли «своим ходом»: «Уехали из Винницы летом 1941-го года, когда началась война, собрали деньги и уехали. Нам дали из военной части лошадь, мы ее запрягли и поехали, куда глаза глядят. Очень много людей на подводах ехали. Бывали и дома пустые, брошенные, мы там ночевали. Люди, как мы, все бросали и уезжали» Цит. по: Реброва И. Эвакуация евреев на Северный Кавказ: Мотивация и пути следования (по данным устных интервью переживших Холокост) // Труды по еврейской истории и культуре: материалы XXII Международной ежегодной конференции по иудаике. - М., 2016. С. 116.. Путь сопровождался обстрелами германской авиации: «длинная вереница людей двигалась по дороге. Нехитрый скарб, узлы с вещами, небольшие чемоданы погрузили в единственную подводу, дети, как и взрослые, шли пешком, лишь на некоторое время их по очереди усаживали на подводу, чтобы они могли немного передохнуть. Палило жаркое июльское солнце, на бреющем полете пролетали немецкие самолеты и обстреливали колонну беженцев, тогда мы немедленно разбегались в разные стороны и прятались в поле пшеницы или подсолнуха, которые тянулись по обе стороны от дороги» Пинкензон-Гендлер Б. Дети войны // Архив НПЦ «Холокост». Ф. 5. Оп. 1. Л. 4-6.. Трудности и даже опасности для жизни, которые сопровождали самостоятельную эвакуацию, не останавливали людей. Это говорит о том, что значительное число переселенцев не полагалось на государство, а надеялось выжить собственными усилиями.

Передвигаться могли как пешим путем, так и на поезде: «Для начала коротко изложу, как наша семья оказалась в Арзгире. Война, ВОВ. Вторая половина июля. Кишинев. Начало эвакуации и бегство от немцев. Пешком из Кишинева, через Днестр, до станции Трехкратное, Украина. Железная дорога, товарняк, направление на восток. В начале августа 1941-го года эшелон прибыл на станцию Буденновск. Всех людей повозками, обозом развезли по станицам и селам. Наша семья приехала в Арзгир» Пинкензон-Гендлер Б. Дети войны // Архив НПЦ «Холокост». Ф. 5. Оп. 1. Л. 4-6..

Если эвакуация в 1941-м году, несмотря на плохую организацию, была успешной, т.е. эвакуированные добирались до мест назначения, то в 1942-м году пути были перекрыты войсками противника: «К августу 1942-го года возникла угроза захвата Ставрополя немцами. Владимир Иосифович Зильбершмидт работал главным инженером в Крайпроекте, должен был покинуть город последним, но он имел право эвакуировать семью отдельно, они отказались. 3 августа Владимир Иосифович узнал, что город будет взят немцами. Тогда члены комиссии по эвакуации получили разрешение покинуть город вместе с семьями (у кого они еще оставались). Семье Зильбершмидт дали подводу для перевозки людей и вещей. Однако из-за частых бомбежек уехать они не смогли. Двигаться приходилось только в промежутках между бомбежками. Дом Зильбершмидтов был разрушен. Семья Владимира Иосифовича с трудом добралась до окраины города, но там дорога уже была отрезана высадившимся немецким десантом. Пришлось Марине Александровне и остальным вернуться» Семья Зильбершмидт // Архив НПЦ «Холокост». Ф. 5. Оп. 1. Л. 2. . Во второй половине 1942-го года двигаться дальше на юг или на восток уже не представлялось возможным, и многие семьи, не покинувшие Северный Кавказ раньше, уже не могли этого сделать.