Северобалканская прародина индоевропейцев

Что касается КША, то «большинство сосудов [на ее памятниках] орнаментировано по шейке и плечикам оттисками шнура и зубчатого штампа. Часть из них инкрустирована белой массой» [35, с. 46].

И в некоторых культурах ШК раннего этапа, связанных своим происхождением с КША, еще какое-то время иногда продолжали использовать белую инкрустацию. Так, в берлинском Музее доисторического периода и ранней истории представлена инкрустированная белой массой/пастой шнуровая керамика из Саксонии-Анхальт.

Но если к северу от Карпатской дуги белый декор (белая инкрустация) постепенно сходит с керамики, то в Карпатском бассейне инкрустация еще долгое время продолжает свое «белое цветение» у индоевропейцев данного региона. Выше «среди способов декорирования керамики» ККК упоминалась «баденско-костолацко-вучедольская традиция» «инкрустации белой пастой». Эта вучедольская традиция была позже продолжена, например, в паннонской культуре с говорящим названием «инкрустированной керамики», для которой характерен продавленный орнамент и инкрустация белой пастой [M. Gedl, 1985]. Т.к. данная центральноевропейская культура бытовала в начале II тыс., вряд ли кто-то оспорит ее индоевропейскую атрибуцию.

Прежде чем приступить к рассмотрению очередного аргумента, вернемся к основной цепи индоевропейских культур и конкретно к культуре Лендель. Хотелось бы еще раз напомнить о «генетической» (этноязыковой) преемственности между культурой Лендель и КВК.

Хотя Л.С. Клейн фактически отрицает данную преемственность, он, констатируя очевидное, с осторожностью пишет: «…происхождение КВК сложное. В формировании этой культуры рассматривалось участие разных предшествующих культур: эртебёлле (мезолитическая северная), лендьельская (неолитическая южная), полгарская, возможно, михельсбергская и др.» [http://генофонд.рф/?page_id=899].

Дж. Мэллори, отмечая споры вокруг происхождения КВК (TRB), признает, что ее выводили «из неолитических культур Западной, Центральной и [?] Восточной Европы (культуры Рёссен и Лендьел)» [10, «TRB Culture», pp. 596-598].

А вот как решает этот вопрос М. Гимбутас: «В целом можно предположить, что культура воронковидных кубков сформировалась в результате наложения ряда факторов: влияния мезолитического субстрата эллербек-эртебелле, наследия центральноевропейских культур рессен и накольчатой керамики и примеси среднедунайского элемента, представленного культурой лендель» [13, с. 141]. Все правильно, взвешено, но это в общем. Куда важнее ее конкретное утверждение о роли рассматриваемой культуры, четкое, предельно ясное: «Проникновение культуры лендель в Центральную Германию и Западную Польшу оказало решающее влияние на формирование культуры воронковидных кубков» [там же, с. 140].

Вместе с тем за доказательствами здесь лучше обращаться к В.А. Сафронову. Им посвящена значительная часть 7-й главы его работы [12, стр. 104-127]. Приведу лишь разъясняющий тезис: «Южное происхождение КВК от лендьелской культуры представляется единственно возможным, поскольку в этом случае находится объяснение возникновению яркого керамического комплекса КВК, почти все формы которого восходят к лендьелской керамической традиции (рис. 31, 28), а удивительное сходство культурно-хозяйственного типа и архитектуры обеих культур убеждает в их генетической связи (см. ниже). Наконец, данные радиокарбонного анализа подтверждают большую древность южных памятников» [там же, с.106].

Если у кого-то все-таки останутся сомнения, то снова можно вспомнить «прием упрощения», т.е. как бы пропустить, не учитывать КВК, напрямую соединив культуру Лендель с КША. Так, Дж. Мэллори в «Энциклопедии» называет культуру Лендьел «компонентом» «как TRB [КВК], так и культуры шаровидных амфор» [10, «Lengyel Culture», pp. 349-350], а в статье об индоевропейских прародинах пишет, что «все большее число польских археологов признает местное происхождение (Лендьел) культуры шаровидных амфор» [11, 4.4.]. И даже самого Сафронова можно «поймать» на использовании такого упрощения: «Это подтверждается ритуальными захоронениями целых скелетов коней в Бжесць-Куявске (КЛ) и производной от нее культуре шаровидных амфор в Польше (Свешников, 1983)» [12, с. 152].

КША представляет для нас интерес по нескольким причинам. Так, «в советской и польской археологии [определенное время] считалось, что носители культуры шаровидных амфор были предками всех восточных индоевропейцев - славян, германцев и балтов» [генофонд.рф/?page_id=9271], и на ней поэтому рассматриваемую индоевропейскую цепь можно было-бы и оборвать.

М. Гимбутас совершенно справедливо называет «носителей культуры шнуровой керамики» «наследниками культуры шаровидных амфор» [13, с. 490].

Генетики из команды Райха-Хаака-Матиесона подтверждают, что «в Восточно-Центральной Европе комплекс шаровидных амфор непосредственно предшествует комплексу шнуровой керамики» [22]. Вместе с тем у носителей КША исследователи не нашли «степной предковый компонент», в отличии от последующей КШК, которая «генетически характеризуется дошедшим сюда степным генетическим компонентом» [http://генофонд.рф/?page_id=26987; 22]. Объяснение произошедшему будет дано далее.

Выше говорилось о проявлении преемственности между КША и КШК, помимо прочего, в шнуровой орнаментации керамики, а также в ее белой инкрустации (но лишь на ранней стадии КШК). И действительно, о преемственности рассматриваемых культур в первую очередь свидетельствуют их керамические комплексы.

Л.С. Клейн утверждает, что «из КВК многие традиции ведут в культуру шнуровой керамики, шаровидных амфор [ее надо было бы поставить первой] и др.: амфора и кубок как ведущие формы керамики, каменные боевые топоры-молоты, веревочный орнамент в керамике» [http://генофонд.рф/?page_id=899]. А.Л. Монгайт уточняет также, что «культура шаровидных амфор, в которой сочетаются и северные и южные элементы» «названа по типичному сосуду круглой формы с цилиндрической или конической шейкой и с двумя (иногда четырьмя) ушками для подвешивания» [14, с. 278]. Для КШК тоже «типичны» «амфоры - сосуды большего размера… с шейкой или без оной, но всегда с двумя или четырьмя ушками на раздутой средней части тулова» [генофонд.рф/?page_id=3364]. Здесь обращает на себя внимание наличие на сосудах/амфорах рассматриваемых культур двух/четырех ушек для подвешивания, что лишний раз говорит об их преемственной связи.

В отношении преемственности весьма показательна и принадлежность некоторых центральноевропейских культур ШК к так называемым «амфорным», и в частности саксо-тюрингской и Злоты [генофонд.рф/?page_id=3364]. Согласно А.Л. Монгайту, «культура шаровидных амфор в ряде районов сменилась культурой шнуровой керамики, в некоторых группах которой наблюдаются элементы переходного времени (культура злоты и др.)» [14, с. 279]. Что касается саксо-тюрингской культуры, то Монгайт отмечает ее «зависимость… от культуры шаровидных амфор: керамика в начальной фазе развития очень близка по типу» [там же, стр. 280-282]. И далее ученый сообщает о погребениях «культуры злота» «с большим количеством посуды, близкой к шаровидным амфорам» [там же, с. 282].

Еще можно сказать о широком распространении кремневых топоров не только в КША [13, стр. 423-424; 14, с. 278; 35, с. 46; http://генофонд.рф/?page_id=9271], но и в культурах ШК, или боевых топоров (включая могильники), несмотря на столь говорящее название, что тоже в определенной степени свидетельствует об их преемственности [генофонд.рф/?page_id=3364; 35, стр. 49-50; 14, стр. 280-282; 13, с. 433].

Далее нужно обратить внимание на данные Мартина Фурхольта из Кильского университета, согласно которым наиболее ранние из исследованных памятников КШК обнаружены на территории Польши. Это погребения в Куявии и Малопольше, в которых найдены соответствующие керамические изделия и которые датируются примерно 3000 годом до н.э. [M. Furholt, 2003; 2004, pp. 479-498]. Примечательно также, что Фурхольт подтверждает наличие в культуре Злота переходных типов амфор, как от КША к злотскому типу, так и от ранних амфор злотского типа к амфорам КШК [там же].

На польской территории «сложилась» и КША «в районе между низовьями Вислы и Одры на основе местных пережиточно-мезолитических культур под большим влиянием культур дунайского круга и культуры воронковидных кубков. Эту точку зрения разделяют большинство польских археологов» [35, с. 47]. Ю.В. Кухаренко фактически вторит В.А. Сафронов: «Культура шаровидных амфор зародилась на периферии культуры воронковидных кубков Куявии» [12, с. 264].

Кроме того, А.Л. Монгайт обращает внимание, что «в последнее время все большее количество исследователей склоняется к предположению, высказанному X. Шуманом еще в 1904 г., что культура шаровидных амфор явилась следующим этапом в развитии восточной группы памятников культуры воронковидных кубков» [14, с. 279] А основная часть ареала этой группы располагалась на польской территории [J. Mьller, 2011, 9, fig. 3].

Вернувшись к КВК, отметим, что «в Польше памятники [этой] культуры… занимают почти всю территорию страны» [35, с. 42]. «Как известно, культура воронковидных кубков в Европе делится на четыре основные группы. На территории Польши представлены памятники двух из них: восточной и [«более поздней»] южной» [там же, с. 44]. О важности восточной группы КВК упоминалось чуть выше. Что же касается южной, то М. Балдиа фиксирует «переходный этап, который ведет от Лендьел к TRB [КВК] южной группы» [M. Baldia. The Lengyel Culture Sphere. The Comparative Archaeology Web].

Таким образом, все сомнения относительно южного, «дунайского» происхождения КВК, во всяком случае ее «восточной» и «южной» групп, безосновательны. Примечательно, что и южная, и особенно восточная группа более всего связаны опять же с польской территорией. А ее важность станет понятна при серьезном рассмотрении вопроса славянской прародины...

Теперь настало время объяснить наличие т.н. «степного компонента» у носителей КШК на польской территории, в частности, в Малопольше (на примере культуры Злота). Собственно, это уже было сделано известным польским археологом Яном Махником [Jan Machnik, 1979, 1994]. В работе D. Jankowska et al., 1999 события интерпретированы следующим образом. Население (сформировавшейся) культуры Злота вошло в контакт с небольшими группами представителей ранней фазы КШК, которые «проникли в обширные районы Малопольской возвышенности» [судя по всему, полагаю, пришельцами были небольшие группы пастухов из Северо-Восточного Прикарпатья и соседнего Подолья]. К данному периоду относятся как общие могилы мужчин-пришельцев, так и погребения «вместе с женщинами, [которые,] как правило, содержали керамику с сильно выраженными признаками КША или Злоты (Machnik 1994, 10) [на что следует обратить внимание]. Это был поворотный момент в истории общества Злоты. В течение некоторого времени» пришельцы «подчеркивали свою самобытность… но со временем были полностью ассимилированы и растворились в однородной среде Злоты [выделено мной], в развитие которой, однако, внесли существенный вклад (Machnik 1979, 392)».

Здесь для полноты картины можно добавить описание укреплений поселения Злота времени поздней КВК (перевод): «Укрепленное поселение Злота располагалось на мысе, поднятом на 30 м над пойменными террасами реки Вислы. Оно было опоясано рвами длиной 250 м и шириной 80-90 м (рис. 4). С юга оно было окружено только одним рвом по крутому склону. С запада и севера количество параллельно расположенных рвов увеличивалось до 3-4, несмотря на крутые склоны и естественные оборонительные укрепления. Только восточная сторона не ограничивалась по обрывистому склону, который соединяется с остальной частью выступа, и вверху количество параллельно расположенных рвов увеличивалось до 6-7 (рис. 4)» [S. Kadrow, 2011].

Рассмотрим еще один аргумент в доказательство балканской гипотезы в целом. Так, В.С. Титов говорит о распространении КЛЛК как о расселении «на огромной территории» [15, с. 71], а В.А. Шнирельман называет это «миграцией» [1980, с. 213]. А.Л. Монгайт отмечает, что КЛЛК «известна по удивительно сходным памятникам земледельческих общин» [1973, с. 224], и у Дж. Мэллори сказано об «удивительной однородности» этой культуры, «которая могла бы свидетельствовать… о наличии языковой общности» [11, 4.3.]. А.Д. Резепкин [1991] соотносит с индоевропейцами сменяющие друг друга культуры линейно-ленточной керамики, воронковидных кубков, шаровидных амфор, шнуровой керамики и т.д. Поэтому если бы носители КЛЛК были неиндоевропейцами, как считает, например, Сафронов или сторонники степной гипотезы, то в Центральной Европе, в ареале этой культуры, обязательно сохранились бы неиндоевропейские гидронимы, чего нет фактически (см. карту «Древняя гидронимия Европы»). Тем более нет и пресловутых «северокавказских»… А что касается сообщений о догерманском неиндоевропейском лингвистическом субстрате, то если он существует, совершенно справедливо связать его с носителями культуры Эртебелле.

О европейских гидронимах надо сказать еще пару слов. Поскольку представители культур Старчево-Криш-Кереш и КЛЛК были праиндоевропейцами, то именно носители КЛЛК и оставили в Центральной Европе общеиндоевропейские гидронимы. Этим последним мы обязаны той путанице в хронологии лингвистических пластов, которая возникла при дальнейшем (после Г. Краэ) изучении древнеевропейской гидронимии, о чем и говорит Сафронов [12, с. 24]. Вот что он, в частности, пишет: «Территория к северу от Балкан, Альп и Пиренеев была обозначена Крае (1957, 1962, 1968) в качестве зоны обитания древнеевропейских языков… Этот регион был задан распространением древнеевропейской гидронимии, которую позже, в 1975, году Шмидт [В. Шмид (W.P. Schmid)] назвал общеиндоевропейской, а Гудено [Уорд Гуденаф (W.H. Goodenough, 1970, pp. 253-265)] показал, что ареал индоевропейской гидронимии совпадает с территорией распространения культуры воронковидных сосудов» [12, c. 20].

Именно с КВК, по-моему, нужно соотнести сформировавшуюся древнеевропейскую общность. Следует отметить, что В.А. Сафронов все же признает древнеевропейскую атрибуцию КВК [12, стр. 112, 131], однако с оговорками, отождествляя ее с «позднеиндоевропейской», т.е. «древнеевропейскую общность» с «позднеиндоевропейской» [там же, стр. 130, 133].

Что касается культур ШК, то во время их бытования произошло выделение прабалтов из древнеевропейской общности. Археологически наиболее наглядно это проявилось в «зонах распространения групп фатьяновской культуры» [Эпоха бронзы лесной полосы СССР. 1987, с. 63, карта 7] и «восточных путях [до Камы, как и на карте 7] продвижения культур боевых топоров» [там же, с. 72, карта 11]. О (прото/пра) балтской атрибуции носителей северо-восточных и восточных культур ШК говорится в работах советских исследователей: археологов [Крайнов Д.А., 1972, 1987; Моора Х.А., 1956, 1958; Бадер О.Н., 1963; Артеменко И.И., 1978], антропологов [Денисова Р.Я., 1975, 1980; Марк К.Ю., 1956] (но здесь необходимо сказать об антропологических особенностях балановцев [Акимова М.С., 1963]), лингвистов [Серебренников Б.А., 1957].

Впрочем, вопрос прекращение существования КШК, трансформации культур ШК уже выходит за рамки данной работы, и поэтому пора остановиться.

К сожалению, фактически нераскрытой осталась тема продвижения праиндоевропейцев на восток, о которой говорилось выше в представленной гипотезе. Но, во-первых, тема эта не главная, а производная; во-вторых, она слишком велика по объему. Тем не менее выход можно найти, если «привлечь к сотрудничеству» тех будущих историков/археологов, которых заинтересовала работа в целом. Подключайтесь, друзья! Здесь начинающим исследователям при написании будущих работ необходимо учесть следующие моменты.

* [с. 158] «Своеобразие микролитического кремневого инвентаря, изготовление характерных рубящих орудий не из кремня, а из кристаллических пород камня, особые формы культовой пластики, ряд форм и типов глиняной посуды и, наконец, присущий местной посуде стиль орнамента и прочее позволяют сблизить буго-днестровскую культуру с кругом таких южных культур, как сурско-днепровская, линейно-ленточная, старчевская и керешская».

[188] «И все же наиболее типичными для [«сурско-днепровской культуры»] этого времени являются формы посуды, обусловленные западным влиянием - буго-днестровским и даже дунайским: глубокие банки, ребристые сосуды с воронковидным низом, бомбообразные сосуды, а также несколько разновидностей мисок. Доказательством усилившихся западных связей служит целый ряд керамических импортов или прямых подражаний».

[223] «Однако уже для следующей [после «печерской»] самчинской фазы развития этой же [«буго-днестровской»] культуры приходится подчеркивать появления мощного северо-восточного эпикроманьонского клина, продвижение днепро-донецкой культуры, что привело к частичной ассимиляции сурско-днепровской, приазовской, крымской культур и к переселению на восток части их населения» [Даниленко В.Н., 1969].

* «…В сложении этой [«среднестоговской»] культуры главную роль сыграли местные неолитические памятники Днепро-Донского междуречья, в первую очередь сурской культуры и неолита Нижнего Подонья» [Телегін Д.Я., 1973, с. 162].

* «Близ С., на берегу Днестра, исследованы остатки 9 поселений, относящихся к неолитической буго-днестровской культуре… <…> Обнаружено погребение - скорченный костяк без вещей» [ссылка: Маркович В.И., 1974] [БСЭ, «Сороки»].

* «Погребения [«Нальчикский могильник»] совершены, как правило, в скорченном положении на правом (30) или левом (27) боку и ориентированы по осям восток - запад, север - юг [«относятся к позднему времени»] или юго-запад - северо-восток. В 12 случаях погребения произведены на спине с подогнутыми ногами…» [Энеолит СССР, 1982, с. 129].

* «Наиболее точные параллели обнаружены в памятниках Кереш - Криш и ее восточного ответвления - буго-днестровской культуры. <…>

Керешские памятники в Причерноморье оказали влияние на днепро-донецкую культуру, а в чистом виде они доходят до низовьев левобережья Днепра. Опубликованные Титовой (1984, с. 33-37) материалы из стоянок на левобережье Днепра, относимых автором к Керешу, совершенно аналогичны IV/V слоям Ракушечного Яра, открытого нами и исследованного Т.Д. Белановской: тот же прочерченный и "паркетный" орнамент в виде параллельных и перпендикулярных полос - гребенкой и т.д.; те же небольшие донца с поддоном. <…> Формы Ракушечного Яра повторяются в формах керамики с поселения Джангр и настолько близки к керамике этого неолитического поселения в северной части Северо-Восточного Предкавказья (раскопки П.М. Кольцова), что можно говорить об общем генезисе Ракушечного Яра и Джангра. <...>

Вполне вероятно, что под давлением появившихся в Попрутье и Побужье носителей КЛЛК племена буго-днестровской культуры, представляющие восточный вариант культуры Кереш, сместились к востоку до Днепра и далее на Дон и в предкавказские районы. Нехаев отмечает наличие нижнедонской неолитической керамики на поселении среднестоговского (домайкопского) времени Свободное в Адыгейской АО» [Сафронов В.А., 1989, стр. 270-273].

* «На поселении [«Ракушечный Яр»] и близ него открыты единичные погребения в скорченном и вытянутом положении со скудным инвентарем или без него» [У. Брей, Д. Трамп, 1990, «Ракушечный Яр»].

* «Широкий кроманьонский клин днепро-донецкого населения, таким образом, сильно раздвинул и ассимилировал местные культуры южного происхождения. Острие этого мощного клина достигло севера Степного Крыма (Долинка) и Нижнего Дона (Чир, Ракушечный яр). <…>

С проникновением культурных влияний северных племен кроманьонского типа следует связывать и появление на Нижнем Дону (Ракушечный яр) и Северном Кавказе (Луговое) вытянутых на спине погребений. <…>

Таким образом, с проникновением на юг Украины позднекроманьонских племен в конце неолита - медного века здесь складывается своеобразная область культур со смешанным составом населения, для погребального обряда которых характерен биритуализм, когда рядом уживаются два обряда - вытянутых на спине и скорченных (на боку или на спине) захоронений» [Телегин Д.Я., 1991, стр. 40-41].

* Л.Я. Крижевская предположила генетическую связь матвеевокурганского неолита [Северное Приазовье] с гребениковской мезолитической культурой Северо-Западного Причерноморья, а также отметила сходство с сорокской группой памятников буго-днестровской культуры [Крижевская Л.Я., 1992].

* «Отмеченная близость сурской и буго-днестровской керамики, а также присутствие импортной посуды с гребенчатым орнаментом и примесью графита позволяют предположить непосредственное включение буго-днестровского населения в сурскую среду» [Котова Н.С., Тубольцев О.В., 1992, с. 15].

* Т.Д. Белановская, несмотря на подчеркнутое своеобразие ракушечноярских материалов, пришла к выводу о наибольших чертах сходства Ракушечного Яра [Нижний Дон] с древностями сурской культуры [Белановская Т.Д., 1995].

* «Под влиянием этой культуры [«Криш-Старчево»] с территории Румынии и Молдовы в бассейнах Днестра и Южного Буга формировалась древнейшая неолитическая культура Украины - буго-днестровская.

Буго-днестровская археологическая культура… Возникла на местной основе под мощным влиянием Балкано-Дунайского неолита, в частности культуры Криш Румынии и Молдовы. <…>

В течение VI тыс. до н. э. под давлением мигрантов из Подунавья, в частности культур линейно-ленточной керамики и Кукутени-Триполье, население БДК уходит в северо-восточном направлении до Среднего Поднепровья и Полесья. Буго-днестровские мигранты сыграли ведущую роль в неолитизации Поднепровья и Полесья, в частности в становлении волынской культуры Полесья, днепро-донецкой Среднего Поднепровья, сурской Нижнего Днепра и Надазовья» [Залізняк Л.Л., 2005, «Неолітичні культури України» (перевод)].

* [с. 120] «В настоящее время наиболее ранние поселения Среднестоговской культуры известны в бассейне Нижнего Дона и Кальмиуса (Раздорское, Раздольное). <…> …Можно предположить, что местом сложения Среднестоговской культуры было северное и [с. 121] северо-западное Приазовье. Видимо, длительное сосуществование населения Сурской и Нижнедонской культур привело к слиянию традиций и созданию на их основе новой Среднестоговской культуры».

[132] «…Наиболее ранними являются захоронения [«Нальчикского могильника»], чей инвентарь находит аналоги в памятниках Хвалынской и Среднестоговской культур, а также в поселениях типа Свободное и Замок…»

[133] «…Энеолитические погребения из Нальчика можно синхронизировать с первым и вторым периодами Среднестоговской культуры» [Котова Н.С., 2006].

* «Вероятно, некоторые племена буго-днестровской культуры под натиском [?] трипольцев переселились еще дальше на восток, в бассейны Дона и даже Волги: “На стоянках среднедонской культуры найдены фрагменты керамики буго-днестровского типа, по орнаментальным признакам более соответствующие развитым фазам культуры: от конца VII до конца V тысячелетий до н.э.”» [ссылка: Синюк А.Т., 1986, с. 141] [Рассоха И.Н., 2007, 5.4. «Гибридный характер среднестоговской культурной общности»].

* «Население же из могильников со скорченными погребениями (буго-днестровская, трипольская, дунайская и сурско-днепровская культуры) гораздо более грацильно» [Тегако Л.И., Е. Кметинский, 2008, с. 273].

* «Об энеолитических погребениях взрослого и детей в слое Унакозовской пещеры [культура накольчатой жемчужной керамики] упоминает И.Д. Потехина. <…> …Отмечено, что в захоронении с каменной обкладкой скелеты взрослого и трех детей лежали на спине скорченно» [ссылка: Потехина И.Д., 1995, с. 30] [Кореневский С.Н., 2008, с. 129].

* «…В.Н. Даниленко связывал с сурской культурой лишь размытый в 1941 г. могильник на острове Лоханский со скорченными на спине захоронениями, одно из которых, в каменном ящике, сопровождалось гарпуном и крючком, которые были близки находкам из расположенного рядом многослойного поселения на о. Стрильча Стреля (Даниленко, 1974, с. 48). <…>

...Рассмотрели проблему погребальных памятников сурской культуры, которая… до настоящего времени остается открытой. …Это связано с отсутствием сурской керамики в могильниках, которая позволила бы уверенно связать с этой культурой тот или иной памятник. <…>

…Д.Я. Телегин отнес все вытянутые погребения к днепро-донецкому кругу памятников…» [ссылка: «Телегін, 1968; 1991» (Телегін Д.Я., 1968; Телегин Д.Я., 1991)] [Котова Н.С., 2009, с. 23].

* «Вслед за протонеолитической гребениковской накатила новая волна уже неолитических мигрантов - культура Криш, которая существенно повлияла на формирование БДК (Зализняк 1998: 183; Залiзняк, Манько 2004: 145; Залiзняк 2005: 94-95, 104; Залiзняк, Товкайло, Журавлев 2005: 103-104; Залiзняк, Товкайло 2007: 151-153; Залiзняк и др. 2013: 250, 251, 253)» [Товкайло М.Т., 2014].

* «Даниленко видел в этой [«буго-днестровской»] культуре продолжение традиций мезолитической культуры Гребеники. <…>

Покойников хоронили в ямах, скорченными на боку… <…> По антропологическому облику население, как и носители культур криш и линейно-ленточной керамики, принадлежало к древнесредиземноморскому типу: это были люди невысокого роста, тонкокостные, с высоким и узким лицом. Тогда как люди многих соседних культур (донецкой, азово-днепровской и др.) относились к мощным северным европеоидам. Это может кое-что сказать о происхождении основного массива буго-днестровского населения. Видимо, оно связано с пришлым населением культур криш и линейно-ленточной керамики больше, чем с местным» [http://генофонд.рф/?page_id=8140 (2015)].

Резюмируя, хотелось бы напомнить свою основную мысль, связанную с «восточным продвижением» праиндоевропейцев. Именно неолитические северобалканские праиндоевропейцы культуры Криш, продвинувшись на восток, ассимилировали в языковом отношении носителей дальнеродственной им по языку буго-днестровской культуры. А те, в свою очередь, продолжили передачу языка дальше на восток «по эстафете» (выражение И.М. Дьяконова).

На этом надо заканчивать. В будущем, если позволят обстоятельства, хотелось бы продолжить работу по освещению тем славянской прародины и переселения славян на «север Восточно-Европейской равнины» в соответствии с концепцией происхождения/«предыстории северновеликорусов» великого слависта Валентина Васильевича Седова.

А если быть конкретным, то необходимо еще раз показать связь этого переселения/переселенцев с новообразованными культурами (тушемлинской, псковских длинных курганов, древностями узменского типа), и прежде всего с культурой «ярославской мери»/мерянской культурой, тем более что относительно носителей последней имеется собственная антропологическая гипотеза.

Список источников

1. Iosif Lazaridis et al. 2014. Ancient human genomes suggest three ancestral populations for presentday Europeans. Nature 513, 409-413.

2. Wolfgang Haak, et al. & David Reich. 2015. Massive migration from the steppe was a source for Indo-European languages in Europe. Nature 522, 207-211.

3. Morten E. Allentoft, et al. & Eske Willerslev. 2015. Population genomics of Bronze Age Eurasia. Nature 522, 167-172.

4. Балановский О.П., Балановская Е.В. Доклад «Выделение индоевропейского генетического маркера: неолитизация Европы и проблема параллельной эволюции» // Конференция памяти Н.Я. Мерперта «Локализация прародины индоевропейцев: новые данные». М., 12.09.2012.

5. Белых С.К. Пермский мир в раннем средневековье. К вопросу о локализации прародины пермян. Ижевск, 1999.

6. Нерознак В.П. Праязык: реконструкт или реальность? // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Теория лингвистической реконструкции. М., 1988, стр. 26-43.

7. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры. Т. 1-2. Тбилиси, 1984.

8. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Древняя Передняя Азия и индоевропейская проблема // Вестник древней истории. 1980, № 3, стр. 3-27.

9. Дыбо В.А. Язык - этнос - археологическая культура. (Несколько мыслей по поводу индоевропейской проблемы) // Глобализация-этнизация. Этнокультурные и этноязыковые процессы. Кн. I. М., 2006, стр. 75-94.

10. James P. Mallory. Encyclopedia of Indo-European Culture London, 1997.

11. Дж.П. Мэллори. Индоевропейские прародины // Вестник древней истории. 1997, № 1, стр. 61-82.

12. Сафронов В.А. Индоевропейские прародины. Горький, 1989.

13. М. Гимбутас. Цивилизация Великой Богини: Мир Древней Европы. М., 2006.

14. Монгайт А.Л. Археология Западной Европы. Т. 1. Каменный век. М., 1973.

15. Титов В.С. Палеолит и мезолит. Неолит и энеолит. Европа в III тыс. до н. э. // История Европы в 8 тт. Т. 1. Древняя Европа. М., 1988, стр. 47-97.

16. Гордон Чайлд. У истоков европейской цивилизации. М., 1952.

17. Иванова С.В., Цимиданов В.В. Погребения с топорами в ямной культуре Северо-Западного Причерноморья // Наукові праці історичного факультету Запорізького державного університету. Запоріжжя, 1998, вип. IV, стр. 141-157.

18. Ilse Schwidetzky. The Information of the Steppe People Based on the Physical Anthropological Date // Journal of Indo-European Studies. 1980, № 8, pp. 345-360.

19. Археологія України: Курс лекцій: Навч. посібник // Л.Л. Залізняк, О.П. Моця, В.М. Зубар та ін.; за ред. Л.Л. Залізняка. К., 2005.

20. Дергачев В.А. Особенности культурно-исторического развития Карпато-Поднестровья. К проблеме взаимодействия древних обществ Средней, Юго-Восточной и Восточной Европы // Stratum plus. Археология и культурная антропология. 1999, № 2, стр. 169-221.

21. Іванова С.В. Культурно-історичні процеси в Північно-Західному Причорномор'ї (кінець IV-III тис. до н.е.) // Археологія. 2015, № 4, с. 3-21.

22. Iain Mathieson, et al. The Genomic History of Southeastern Europe. BioRxiv. 2017.

23. Иванова С.В. Исторические реконструкции и археологические реалии (ямная культурно-историческая область) // НПIФЗДУ. 2004, вип. 18, стр. 330-359.

24. Думитру Берчу. Даки. Древний народ Карпат и Дуная. М., 2008.

25. Титов В.С. Некоторые проблемы возникновения и распространения производящего хозяйства в Юго-Восточной Европе и на юге Средней Европы // КСИА. 1984, вып. 180, стр. 71-78.

26. Древние цивилизации. От Египта до Китая: Вестник древней истории, 1937-1997. М., 1997.

27. Ранняя и средняя бронза Кавказа // Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Археология. М., 1994.

28. Дж. Мелларт. Древнейшие цивилизации Ближнего Востока. М., 1982.

29. Драгослав Срејовић. Мезолитске основе неолитских култура у Јужном Подунављу. Београд, 2001.

30. Dragoslav Srejoviж. Kulture mlaрeg kamenog doba na tlu Srbije // Istorija srpskog naroda I. Srpska knjiћevna zadruga. Beograd, 1994.

31. Ненад Н. Тасић. Неолитска квадратура круга. Београд, 2009.

32. Emanuela Cristiani et al. 2016. Dental calculus reveals Mesolithic foragers in the Balkans consumed domesticated plant foods. PNAS 113 (37) 10298-10303.

33. Ћivko Mikiж. Prilog antropoloљkom upoznavanju neolita u Srbiji // Glasnik Srpskog arheoloљkog druљtva. Beograd, 1989, br 5, str. 18-26.

34. Карлтон Стивенс Кун. Расы Европы. М., 2011.

35. Кухаренко Ю.В. Археология Польши. М., 1969.

Филиппов Владимир Васильевич, Москва, 30.07.2019

Размещено на Allbest.ru