После ХХ съезда КПСС «закрытое» советское общество делает первые шаги к сближению с «открытыми» системами. В 1957 году в Москве состоялся VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Как отмечал в своем репортаже Габриэль Гарсиа Маркес, «… преимущество фестиваля было в том, что в фестивальной суматохе, где невозможен милицейский контроль за каждым, советские люди могли высказываться более свободно… Простота, доброта, искренность людей, ходивших по улицам в рваных ботинках, не могли быть следствием фестивального распоряжения. Не раз с обдуманной жесткостью я задавал один и тот же вопрос лишь с целью посмотреть, каков будет ответ, «Правда, что Сталин был преступником?». Они невозмутимо отвечали цитатами из доклада Хрущева». Габриэль Гарсия Маркес не мог предположить, что за его собеседниками-студентами установлен жесткий контроль. Как пишет А.А. Данилов, за «связь с иностранцами на международном фестивале» только в один лагерь Тельмана было отправлено до 300 молодых людей на сроки от 3 до 5 лет.

Ситуация в стране начала меняться в сторону свертывания «оттепели» уже осенью 1956 года. Недовольство правительства было вызвано положительной оценкой романа В. Дудинцева «Не хлебом единым» писателя К. Паустовского, в которой он рассуждал о кастах и классах в советском обществе, О. Берггольц - критикой постановлений ЦК по вопросам литературы и искусства 1947 года, выступление К. Симонова - с «ревизией основополагающих партийных принципов».

Пределы десталинизации явственно проявились в связи с событиями в Венгрии и Польше, закончившимися введением в Венгрию советских войск. Венгерская революция была объяснена внешним «империалистическим заговором», отсюда следовала необходимость усилить меры по сохранению государственного порядка в СССР.

Решением Президиума ЦК КПСС создается специальная комиссия в составе Брежнева, Маленкова, Аристова, Беляева, Серова и Руденко, которая подготовила и в начале декабря 1956 года разослала в местные организации закрытое письмо «Об усилении политической работы парторганизаций в массах и пресечении вылазок антисоветских враждебных элементов». Однако обсуждение письма на партийных собраниях послужило дальнейшему развитию инакомыслия. Политика Н.С. Хрущева, по мнению некоторых выступавших на собраниях активистов, не способствовала установлению стабильности в стране. Росла неуверенность в завтрашнем дне. С тревогой констатировалось: «С критикой выступать по-прежнему боимся, так как не исключена возможность попасть в тюрьму».

27 мая 1957 года Председатель Верховного суда РСФСР А, Рубичев направил в ЦК КПСС «Справку», в которой указывалось, что за первые четыре с половиной месяца 1957 года поступило 128 дел о контрреволюционных преступлениях, антисоветской деятельности. При этом обвиняемые были замечены в «злобной антисоветской агитации», сопровождавшейся «выпадами и угрозами по отношению к отдельным руководителям партии и правительства».

Между тем менялась и обстановка в Президиуме ЦК, где явно начали проявлять недовольство политикой Хрущева Молотов, Каганович и Маленков. Как результат политической борьбы в июне 1957 года появилось постановление Пленума ЦК КПСС «Об антипартийной группе Маленкова Г.М., Кагановича Л.М., Молотова В.М.», которые обвинялись в попытках «вернуть партию к тем неправильным методам руководства, которые были осуждены ХХ съездом партии». Разоблачение «антипартийной группы» осуществлялось вполне по-сталински, однако постановление Пленума ЦК КПСС уже не воспринималось так однозначно как подобные решения при жизни И.В. Сталина. Пробудившаяся критическая мысль рождала желание узнать истинные причины раскола в аппарате ЦК. Об этом свидетельствуют, в частности вопросы, которые были заданы на партийных собраниях в Грузии. Так, в Рустави высказали следующую мысль: «Личность - это не партия, а так как Маленков, Молотов и Каганович выступили против секретаря ЦК, считать их антипартийной группой нельзя».

В РГАНИ хранится и ряд других документов, свидетельствующих о критических настроениях по отношению к политике Н.С. Хрущева. Общество еще более убеждалось в том, что новый курс государственной политики новым и не был, так как в его основе лежали старые методы руководства и «разоблачения». Кроме того, недовольство было вызвано непоследовательностью преобразований. Так, на партсобрании Куйбышевской ГЭС прозвучало следующее мнение: «…руководители

Партии и Правительства что-то поднапутали с критикой культа личности Сталина, сначала осудили его, а теперь снова начали восхвалять».

Ослабление режима, вызванное реформированием репрессивной системы, было связано и с недостаточным идеологическим контролем общественного мнения. Особенно это было связано с молодым поколением, прежде всего студенчеством. Многочисленные факты создания молодежных групп и различных студенческих организаций приходится именно на 1956- 1957 годы. В докладной записке Отдела науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР от 12 марта 1956 года указывалось на недостатки идейно- воспитательной работы среди студенчества, что «отрицательно сказывается на качестве подготовки высококвалифицированных специалистов, на формировании коммунистического сознания у молодых специалистов, на ослаблении положительного влияния студенчества на молодежь».

Исследование Е. Тарасова о развитии «вольнодумства» в Московском университете еще раз подтверждает мысль, что жесткая борьба университетской власти и инакомыслием в 1956 - 1957 годах приводила к еще большему сопротивлению догматизму, к стремлению бороться за живое, глубокое изложение научных знаний и творческие дискуссии. Учащиеся прежде всего гуманитарных факультетов вставали на путь переосмысления марксизма, а иногда «выступали с явно антимарксистских позиций по кардинальным вопросам философии».

Развитие молодежного движения во многом было связано в этот период с вызреванием оппозиции в слоях советской интеллигенции, среди деятелей литературы и искусства. ХХ съезд заставил их мыслить иначе. Сохранились стенограммы выступлений деятелей культуры на многочисленных собраниях, съездах художников и писателей. В Санкт- Петербургском архиве литературы и искусства интересна стенограмма выступления А.А. Пластова на дискуссии в Ленинградском отделении Союза художников СССР о состоянии советского изобразительного искусства от 19 апреля 1956 года. В частности, привлекает внимание следующее наблюдение докладчика: «Состояние умов такое, которое можно сравнить с тем, что идет весна, она поздняя, и у нас в искусстве поздняя весна, но она обязательно придет». В этих словах явственно звучит не только осознание необходимости изменений в искусстве, но и понимание неизбежности этого процесса, а также того, что новые тенденции должны были бы уже осуществиться. «Но готовы ли мы…?», - тут же задается выступающий вопросом о подготовленности общества к переменам. Вот ответ: «У молодежи же еще столько сил, что она может увлекаться некоторыми вещами, что «я успею, года впереди!», а среднему поколению, которое отдало время на лакирование вещи или культа личности, надо спешить».

Появившиеся в печати произведения В. Померанцева ставили вопросы о необходимости существования в литературе различных школ и направлений. В работах Ф. Абрамова, И. Эренбурга наметился не только отход от традиционной темы «подвигов», но и впервые было заявлено о губительности той атмосферы для интеллигенции, которая сложилась в стране. В наиболее концентрированной форме идеи советских деятелей культуры тех лет выражены в посмертном письме А.А. Фадеева, направленном в ЦК КПСС в мае 1956 года. Негодование, горечь разочарования, неверие и разоблачение правительственных начинаний - вот те чувства, которые испытывал автор письма: «Литература - это святая святых - отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа, из самых «высоких» трибун - таких, как Московская конференция или ХХ-й парт съезд, - раздался новый лозунг «Ату ее!». Тот путь, которым собираются «исправить» положение, вызывает возмущение: собрана группа невежд, за исключением немногих честных людей, находящихся в состоянии такой же затравленности и потому не могущих сказать правду, - и выводы глубоко антиленинские, ибо исходят из бюрократических привычек, сопровождаются угрозой все той же «дубинкой».

Между тем, понимая невозможность действовать лишь «дубинкой», прибегая к испытавшей уже себя репрессивной системе, правительство начинает поиск иных путей воздействия на интеллигенцию, а через нее и на студенчество. С 1957 года регулярно проводятся встречи руководства ЦК КПСС с деятелями литературы и искусства. Власть пытается убедить их в необходимости различать марксистско-ленинское наследие и сталинский догматизм, а кроме того, находить в политике партии и ее идеологии «неисчерпаемый источник творческого вдохновения».

28 мая 1958 года вышло постановление ЦК КПСС «Об исправлении ошибок в оценке опер «Великая дружба», «Богдан Хмельницкий», «От всего сердца». Несмотря на то, что данные постановления от 10 февраля 1948 года назывались «бездоказательными», в целом осуждение «формалистических тенденций в музыке, мнимого «новаторства», уводившего искусство от народа и превратившее его в достояние узкого круга эстетствующих гурманов», называлось «справедливым».

Постановление было ярким свидетельством пределов «оттепели», недоговоренности, половинчатости разоблачений. В этом общество еще раз убедилось после появления «дела Пастернака». Публикация на Западе запрещенного романа «Доктор Живаго» поставила писателя чуть ли вне закона. В постановлении президиума СП СССР от 28 октября 1958 года Б. Пастернаку было предъявлено серьезное обвинение в том, что он «порвав последние связи со своей страной и ее народом, превратил свое имя и свою деятельность в политическое орудие в руках реакции». Б. Пастернак был исключен из Союза писателей и вынужден был отказаться от Нобелевской премии, чтобы избежать высылки из страны.

Против «враждебных вылазок» власть вскоре нашла еще одно не менее эффективное средство - психиатрические лечебницы. Критики режима, требовавшие более последовательного разоблачения политики И.В. Сталина, вскоре оказывались именно там.

Подводя итоги попыткам преобразования общества и давая оценку ее результатам, необходимо учитывать ту конкретную цель, которую ставили перед собой преобразователи: она укладывалась в рамки социалистической системы, которая казалась незыблемой. Как заявил Н.С. Хрущев на ХХ съезде КПСС, «мы поднялись на такую гору, на такую высоту, откуда уже зримо видно широкие горизонты на пути к конечной цели - коммунистическому обществу».

Таким образом, сама сущность реформ не предполагала ничего иного, кроме корректировки системы в рамках социалистической экономики, идеологии и морали. Более глубокие преобразования, структурные реформы поставили бы под угрозу сохранение власти в руках тех, кто начал преобразования. Однако думается, не характер проводимых реформ как таковой настраивал общество против правительства и даже не методы реализации преобразовательной программы. Истоки глубокого изменения в общественном сознании, оппозиционное движение, импульсом для развития которого послужил ХХ съезд КПСС, следует искать в разрушении идеалов, зарождении сомнений в правильности происходящего. Недоверие к власти, разочарование, вызванное разоблачением того, кто долгое время являлся для сотен и сотен тысяч людей непререкаемым идеалом, выплеснулось в 1956 году в попытку самим найти так называемую «цементирующую идею», какой до недавнего времени являлась марксистско-ленинская теория, подкрепленная сталинским авторитетом. С.Д. Рождественский указывает, что в полном смысле «политическими» назвать эти поиски никак нельзя. Общество 1950-х годов еще не требовало от власти коренного переустройства жизни и государственного механизма. Представители интеллигенции, прежде всего молодое поколение, ставило себе целью «идеологически мотивировать изменения всего политического курса страны». При этом задача была явно несопоставима с их наличными силами и средствами.

Не следует говорить и о монолитности студенческих выступлений. В 1950-е годы оппозиционные настроения распространились только среди незначительной части советской молодежи. Кроме того, не было единства и среди инакомыслящих. Одни увлеклись критикой учебного процесса и системы образования в целом. В частности, они были недовольны реформой 1958 года, заменившей прежнюю систему образования, предусматривавшую две ступени - обязательное семилетнее образование с последующим выходом на производство, и полное десятилетнее обучение, - единым восьмилетним, по завершении которого выпускники были обязаны три года проработать на заводе или в сельском хозяйстве. Поступление в вуз теперь полностью зависело от работы на производстве и обуславливалось не результатами аттестата, а производственным стажем. Другие считали это недостаточным. Их критика охватывала широчайший круг вопросов и проблем: от неудовлетворительного материального положения студентов до политики правительства в области международных отношений.

В целом же демократизация советского общества после смерти И.В. Сталина привела к появлению, а кое-где и «выходу из подполья» инакомыслия, к его частичной легализации. В то же время система, сложившаяся при Сталине, не прекратила преследований инакомыслящих. Она лишь сделала их более утонченными и адресными. При этом волну оппозиционных настроений, поднявшихся особенно после ХХ съезда КПСС вслед за хрущевскими преобразованиями, не смогла остановить даже смена курса, произошедшая вслед за отставкой Н.С. Хрущева в октябре 1964 года. Развитие молодежных оппозиционных настроений в 1950-е года явилось одним из первых симптомов общественного кризиса, который советская система начала обнаруживать еще в ту пору.

Глава 2. Оппозиционные молодежные организации и группы 1960-х гг.

Создание оппозиционных организаций и групп является признаком дальнейшего, довольно значительного развития оппозиционных настроений. Если во времена Сталина элементы сплоченной молодежной оппозиционности носили единичный характер, то в период «оттепели» количество оппозиционных организаций постоянно увеличивается. Так, по данным отчетов КГБ в 1961 году в СССР действовало 47 антисоветских групп, в которых принимало участие 186 человек. В первом полугодии 1962 года действовало же 60 групп (215 участников). К сожалению, в документе нет уточнения по поводу социальной среды распространения оппозиционных организаций, но, видимо, среди «инакомыслящих» не последнее место занимала и молодежь.

Прежде всего следует остановиться на студенческих группах и обществах. Часто очагами проявления недовольства были семинары и лекции в вузах, на которых рассматривались вопросы политики. В этой связи оппозиционные студенческие общества так или иначе находились под влиянием демократически настроенных преподавателей, которые обсуждали со студентами наиболее острые вопросы современности. Инакомыслящие в среде интеллигенции этого периода имело ряд характерных особенностей, определяющих и сущность молодежных организаций.

Факты, выявленные на основании анализа и систематизации ряда исторических источников, позволяют сделать следующие выводы:

1) Молодежные организации «инакомыслящих» были сравнительно малочисленными. Они насчитывали от 2 до 30 человек. Массовые же проявления оппозиционности были обусловлены скорее не деятельностью какой-либо организации, а стихийным недовольством. Именно так возникли массовые беспорядки в Новочеркасске в 1962 году, в которых участвовало более 4000 человек. Своеобразие этих событий не в их полномерной подготовке, а в стихийном массовом протесте против повышения розничных цен на продукты питания.

2) Кратковременность существования групп инакомыслящих (от нескольких месяцев до двух лет). Этот факт указывает на высокую эффективность агентурно-розыскной деятельности КГБ, направленной против оппозиционеров, а также говорит о слабой конспирации участников групп. По данным КГБ, за первое полугодие 1962 года из 2522 авторов антисоветских листовок и анонимных писем, распространенных в СССР, сотрудниками КГБ было выявлено 1039 человек.

3) Оппозиционные молодежные группы выбрали и особую тактику взаимоотношений с властью - многочисленные апелляции и петиции, а также ставку на давление западного общественного мнения на правительство СССР.

Характерные особенности оппозиционных организаций молодежи, приведенные нами, рассматриваются как тенденции при характеристике групп и обществ второй половины 1950-х гг. Наиболее ярко они проявят себя уже после 1964 года, знаменовавшего собой конец эпохи Н.С. Хрущева.

При характеристике оппозиционных молодежных организаций следует учитывать историческую обстановку времени их возникновения. Позиция молодежи первоначально определялись молчаливым неприятием существующей общественно-политической системы. Выпускались литературные альманахи и газеты вопреки запретам институтского руководства. Однако, постепенно исключительно литературные интересы студентов сменяются политическими. Под политическими интересами здесь следует понимать такие цели создания организаций, как критическое изучение марксизма, рассмотрение источников происхождения проблем современного общества в области экономики, политики и культуры, занятия историей и философией вне рамок университетских лекций. Ярким примером подобного инакомыслия в период нашего изучения можно считать студенческую среду Московского Государственного Университета.

На заседании партийного комитета 24 октября 1956 года отмечалось, что «на философском факультете все еще не преодолены полностью извращения марксисткой теории. Имеются факты, когда отельные товарищи до конца не поняли политической вредности и теоретической несостоятельности сведения предмета философии к законам мышления». Видимо, поводом к подобному заключению партийного комитета явилось широкое обсуждение на факультете философских проблем и «излишнее» изучение работ К. Маркса, что и послужило выработке собственного мнения и точек зрения у студентов на марксистскую теорию в плане ее философского осмысления.

Однако все это не имело конкретной угрозы для партийного строя страны, чего не скажешь о группах Краснопевцева в Москве и Трофимова в Ленинграде. Разберем, более подробно, группу Краснопевцева.

2.1 Группа Л.В. Краснопевцева

Лев Николаевич Краснопевцев родился в 1930 году в Москве, где окончил школу и в 1947 году поступил на исторический факультет МГУ. Выбирая специализацию, он заинтересовался с первых курсов историей партии. После окончания университета в 1952 году он становится инструктором Краснопресненского районного комитета ВЛКСМ, одновременно работая учителем истории в школе. В 1955 году поступает в аспирантуру кафедры истории КПСС и вступает тогда же в партию. В это время Краснопевцев, видимо, не скрывал, что его желанной целью является вступление в аппарат власти. Сложно сказать, что именно заставило Краснопевцева усомниться в доселе нерушимых идеалах социалистической реальности: столкновение ли с действительностью партийной жизни или же желание идти своим собственным путем в поисках правды и справедливости, а может быть и то, и другое. Но уже после смерти Сталина Краснопевцев, сойдясь с выпускником исторического факультета Леонидом Ренделем, начал искать свой собственный путь в партийной жизни. По-видимому, уже тогда они написали несколько работ, где пытались обосновать необходимость сохранения при социализме мелкого предпринимательства, особенно в сельском хозяйстве и, как позже будет записано в допросе, «клеветали на советский строй». Уже тогда Краснопевцев начинает понимать, что пришло время перемен, которые, как он рассчитывал, должны были принести большую свободу слова и мыслей.

В этой связи как долгожданный сигнал прозвучал XX съезд КПСС. Критика культа личности, казалось, открывала возможность иначе взглянуть на всю советскую историю, обменяться мнениями. В этой ситуации Лев Краснопевцев и организует союз единомышленников, который начал складываться уже весной 1956 года. Интересно обратиться к списку его участников. Среди них жена Льва Николаевича Любовь Краснопевцева, несколько историков - Феликс Белелюбский, Виктор Манин, Владимир Меньшиков, кандидат исторических наук Николай Покровский. Однако вскоре состав группы изменился. Необходимость превращения организации в нелегальный кружок оттолкнула Манина и, вскоре, Белелюбского. Однако на их место пришел студент-второкурсник Вадим Козовой и ассистент кафедры новой и новейшей истории Запада Николай Обушенков.

Группа собиралась довольно часто, обсуждались экономические и политические проблемы. Интересно, что у каждого при этом были свои обязанности и поручения перед группой. Так, например, задачей Вадима Козового была работа с молодежью и контакт со студентами из стран Восточной Европы. Обсуждение наиболее острых проблем натолкнуло Краснопевцева на мысль о необходимости создания тайного общества с целью выработки теоретической основы дальнейшей деятельности по усовершенствованию государственной системы. Кроме того, важное значение придавалось расширению числа сторонников и распространению влияния группы на молодежь.

Решение уйти «в подполье» пришло после венгерских и польских событий, в октябре-ноябре 1956 года. Это было также связано с документом Секретариата ЦК КПСС «О борьбе с демагогическими антипартийными элементами». На основании этой директивы было принято решение о возобновлении преследований по статье 58 «за агитацию и пропаганду». Кроме того, принятое постановление об ответственности за «мелкое хулиганство» также использовалось властью в качестве инструмента борьбы с массовыми проявлениями недовольства и «участниками религиозных празднеств». Участники группы Краснопевцева решают, что наступило время решительной борьбы по типу массового движения в Польше и Венгрии. Поэтому тайный нелегальный кружок должен был подготовить, теоретически обосновать необходимость общественного протеста.

19 мая 1957 года члены группы - Краснопевцев, Рендель, Меньшиков, Обушенков, Козовой, Покровский и Семиненко объявили себя центральной группой организации, ставившей своей целью либерализацию в политике и экономике страны, последовательную десталинизацию. Они избрали две «тройки»: программную - для выработки программы, куда вошли -- Краснопевцев, Меньшиков, Обушенков, и организационную -- Рендель, Меньшиков, Обушенков. До составления собственной программы решили распространять работу Краснопевцева «Основные моменты развития русского революционного движения в 1861-1905 годах». Было также признано необходимым развивать сеть кружков и принять в свой состав историка Института востоковедения Марата Чешкова. Последний отличился тем, что опубликовал в стенной газете института статью о партийно- государственной номенклатуре как социальной базе нравственной деградации общества и большей части молодежи. Таким образом, к лету 1957 года организационно группа была окончательно оформлена Определилась и теоретическая платформа организации. Главные положения теоретических построений Краснопевцева были сформулированы в его работе «Основные моменты развития русского революционного движения в 1861-1905 годах». Хотя эта работа обращалась к историческому прошлому нашей страны и имела сугубо академический характер, она служила весьма важной и злободневной цели - выяснить природу и истоки сталинизма и большевизма в целом. В ходе работы Краснопевцев делает вывод о том, что эти истоки заложены уже в концепции Ткачева, а тенденция к бланкизму тянется через всю историю русского освободительного движения до самого второго съезда РСДРП, где с победой большевиков и началось то самое подавление внутрипартийной демократии, приведшее в конечном счете к пагубным для страны последствиям. Относительно прихода к власти большевиков Краснопевцев писал: «Революционеры стремились заменить царское самодержавие самодержавием одной из своих сект, заменить одно насилие над экономической и социальной жизнью России другим, гораздо более тяжелым, в первую очередь для экономики страны. Но, если царское самодержавие стояло на почве жизни, то рвущееся к власти самодержавие революционеров было насквозь утопичным, совершенно нежизнеспособным, неорганизованным».

Значительный интерес вызывает и другая мысль Краснопевцева. Анализируя революционные партии, он отмечал, что их сущность заключалась в переплетении элементов "пугачевщины” и "разинщины", с одной стороны, и Евангелия, с другой. От Евангелия - внутрипартийный режим, послушание низов мессии, от Пугачева и Разина - тактика и стратегия. В итоге исследователь пришел к трактовке большевизма как главного союзника и преемника российского самодержавия, исключая разделение большевизма на ленинизм и сталинизм.

При обсуждении реферата в кругу единомышленников выяснилось, что Обушенков и Покровский продвинулись еще дальше в преодолении догматических штампов. Первый из них, например, считал, что осуждение нечаевско-ленинской традиции дает основание для вывода, что культ личности Сталина по логике идей должен быть продолжением этой традиции, а второй указывал на особо негативную роль резолюции X съезда РКП(б) о единстве партии.

Дальнейшее обсуждение реферата Краснопевцева и Ренделя привело к расколу в группе. Для некоторых участников организации трактовка Краснопевцева ленинизма в освободительном движении оказалась неожиданной. Так, например, Марат Чешков был и оставался ярым сторонником марксизма-ленинизма. Полагая, как и Краснопевцев, что X съезд РКЩб) стал своего рода переломным рубежом на пути к диктату партии, так как отверг синдикалистские идеи рабочего самоуправления, Чешков вместе с тем настаивал на ведущей и несомненной роли партии в управлении государством. Однако, вскоре членам группы удалось прийти к соглашению на основании общего для всех вывода о том, что система отношений в СССР не соответствует тем идеалам марксистско-ленинской теории, которым их учили. Вместе с тем для всех несомненным было и утверждение того, что научный социализм по-прежнему является «путеводной звездой».

Дальнейшему разочарованию участников группы в существующем режиме способствовала сама политика власти, делающая огромные шаги назад от демократизации общества. Уже в постановлении ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий» давался четкий ответ, понимание властью причин появления, характера и последствий культа личности. «Ясность состояла в том, - пишет Р.Г. Пихоя в книге «Советский Союз, История власти. 1945-1991», - что постановление объясняло культ личности Сталина следствием борьбы «отживших классов» с политикой Советской власти, сложной международной обстановки СССР, наличия противоречий и острой фракционной борьбой внутри самой партии. Все это привело к свертыванию партийной демократии, к «высокой бдительности и централизации». Таким образом, деятельность Сталина объяснялась и оправдывалась. «Применение принципа, с одной стороны, выдающийся деятель, преданный делу социализма, с другой -- человек, злоупотребляющий властью, должно было снять остроту критики пороков недавнего прошлого и тем более не перенести эту критику в современность». Однако ожидаемой властью реакции общества, его «успокоения» не последовало, после чего последовала иная мера, 13 мая 1957 года Президиум ЦК КПСС устроил совещание с 70 писателями. Выступивший перед ними Хрущев стал упрекать литераторов в том, что они односторонне поняли критику культа личности: «Сталин займет должное место в истории Советского Союза, - убеждал он. -- У него были недостатки, но Сталин был преданным марксистом- ленинцем, преданным и стойким революционером. Наша партия, народ будут помнить Сталина и воздавать ему должное». Таким образом, восстановление единомыслия, сопровождаемое намеками на возможные аресты, означало только одно: о свободе слова, о гласности (даже урезанной) уже не могло быть и речи. В итоге, общественное мнение начинает снова загоняться в подполье.

Весной 1957 года Краснопевцев отправляется в составе делегации ЦК ВЛКСМ на встречу с активом Союза польских студентов. Было решено использовать поездку для установления личной связи с польскими единомышленниками. В итоге, необходимые контакты были установлены. Краснопевцев познакомился с лидером польских демократов Э. Лесотой. Через него группа Краснопевцева отправила в Польшу свои материалы, в том числе текст работы группы на историческую тему, в свою очередь получая печатные издания поляков. В польском оппозиционном журнале «Попросту» была опубликована и статья Чешкова о номенклатуре.

В конце июня 1957 года состоялся пленум ЦК КПСС, на котором были сняты со своих постов члены «антипартийной группы» - Маленков, Каганович, Молотов и Шепилов. Члены группы Краснопевцева увидели в этом повод для того, чтобы выйти из подполья. По мнению лидеров организации, настало время решительных действий, антиправительственной агитации и пропаганды. Они считали, что «такая открытая для всей кипящей от возмущения страны борьба неизбежно приведет к устранению двух группировок и откроет дорогу новым силам. В создавшихся условиях было решено действовать активно, поручив «низовым кружкам» распространять агитационные листовки.

Группа Краснопевцева теоретически объяснила сложившуюся ситуацию в рамках своей концепции диктата партии. Исключение «антипартийной группы» из партийного руководства они охарактеризовали как схватку политической системы за различные пути ее укрепления. Молотов, Маленков и другие, по их представлению, пали жертвами ими же созданной системы произвола и насилия и жалеть их нечего. Но Хрущев не должен руководить страной в первую очередь потому, что он сам участвовал в уничтожении людей.

В архиве общественно-политической правозащитной организации «Мемориал» хранится листовка, написанная Краснопевцевым в июне 1957 года. Хрущев в ней характеризуется следующим образом: «Мы все хорошо знаем нашего нового «дорогого учителя и вождя», это он был любимцем Сталина и был введен в Политбюро на место замученного Постышева. Это он истреблял партийные кадры Москвы и Украины в 1937-38 годах. Это он улучшил колхозы и довершил разорение деревни. Это он повысил цены, сниженные Сталиным. Это он ограбил народ, лишив его им же гарантированных облигаций займов. Это он, пьяница и болтун, кукурузный герой, срамит нас в глазах всего мира». Как впоследствии признался участник группы - Обушенков, «мы были в сложном положении с этической точки зрения: выступать или не выступать против Хрущева? Ведь он первым нанес удар по Сталину! Но главную причину этого осуждения мы видели в желании укрепить личную власть. А когда ему показалось, что его положение пошатнулось, он повес себя иначе».

В листовке утверждалось, что в стране на лицо имелась революционная ситуация. Власть не могла управлять по-старому, а народ не хотел жить по- старому. «Давление недовольного народа уже сыграло свою роль. Стачки в Москве, Ленинграде, Ярославле, Донбассе, Урале (на очень многих предприятиях) осенью 1956 года, отношение народа к займам, удары, нанесенные народам Венгрии и Польши, сделали невозможным открытый возврат к сталинским порядкам, заставившие колебаться и маневрировать. Итак, рабочий класс начал борьбу». В листовке выдвигались конкретные требования, включая необходимость широкой партийной и общенародной дискуссии, чрезвычайного съезда партии и её чистки, суда над всеми сообщниками Сталина по убийствам 1935-1953 годов, обязательной гласности политических процессов, права всех трудящихся на забастовку, создания рабочих советов с правом смены администрации и усиления роли советов. В конце листовки следовало: «Борись за свои права! Прочти и передай другому. Союз патриотов».

Одобренная другими членами кружка, листовка была размножена. Около 400 копий разошлось по почтовым ящикам жилых домов, расположенных в Краснопресненском и Пролетарском районах Москвы. Наряду с этим велась работа и в студенческой среде: обсуждались недоступные книги и источники, дискутировались наиболее острые политические проблемы современности.

При этом, например, Покровский считал такую работу важнее всякой другой и тем более серьезней и полезней, чем сугубая конспирация.

В это же время Краснопевцев со своими сторонниками продолжает теоретическое осмысление исторических и современных проблем. Он приступает к работе «Кризис социализма». Основная мысль черновых набросков по данной теме сводилась к тому, что «сталинский социализм не выполнил своей исторической миссии» в результате того, что оказался позади капитализма по способности обеспечить прогресс экономики, а не впереди, как это утверждалось. Но между тем, чтобы обеспечить возможным само строительство этого социализма, потребовалось уничтожение миллионов людей в гражданскую войну, а затем - лучшие силы деревни, создать карательно-террористический аппарат, который, Краснопевцев, определяет как «красный фашизм». По его утверждению, задача западной социал-демократии состояла в противостоянии большевизму. А раз эта функция не выполняется, то и социал-демократия так же порочна, как и большевизм. В основе обеих идеологий лежит социалистический утопизм Маркса, проявляющийся в таких установках, что только рабочий класс, являясь авангардом революции, прогрессивен по своей сути. «Безнадежность попыток вышибить из марксизма его религиозный догматизм» показало «мужественное выступление Бернштейна против культа Маркса», - писал Краснопевцев. В итоге он заключил, что «социализм откладывается, по крайней мере, до того времени, пока оба эти антипода не расшибут себе лбы и не будут сломлены новыми течениями в рабочем движении»76. Анализируя изложенные высказывания Краснопевцева, следует признать, что он далеко продвинулся в своих антиправительственных взглядах. Это была уже не просто критика каких-либо сторон системы, а прямое указание на её антигуманность, искажения и в то же время обреченность. Позже, обвиненный в антисоветских взглядах, Краснопевцев согласился со своими обвинителями. И, действительно, это была уже не просто критика системы, а указание на её изначальную порочность, не просто разочарование в существующем режиме, а вера в необходимость борьбы с ним. Таким образом, идеи лидера группы выходили за рамки того представления, что советская молодежь середины 1950-х годов ещё была не готова и не могла осуждать саму систему, а не отдельных представителей властных структур. Вместе с тем, следует признать, что мнение Краснопевцева, если и не назовешь исключением, то по крайней мере является единичным по сравнению с большей частью критических настроений некоторых представителей молодого поколения.

Таким образом, говоря об общих тенденциях в развитии молодежных кружков и групп конца 1950-х - начала 1960-х годов, мы можем определить две тенденции. Первая продолжала традицию самообразования в духе «катакомбной культуры». Эта часть молодежи не ставила перед собой никаких политических задач. В этом смысле ее нельзя назвать по- настоящему, действительно оппозиционной, имея при этом оппозиционность политическую, а не просто иное мнение на литературу или живопись. Однако в советском обществе иное мнение по любым вопросам, в том числе и в области культуры имело политический подтекст. Один из участников такой «неполитической» группы, впоследствии скульптор Э. Неизвестный пишет: «Никаких политических задач мы перед собой не ставили, да и политических концепций у нас не было. Я не был даже комсомольцем, а один из моих лучших друзей был членом партии. Однако все мы понимали, что самообразовываться надо хорошо и что чтение, скажем Троцкого или Святого Августина, или Орвелла, или Бердяева наказуемо. Поэтому и нужна была конспирация… Если бы нас власти спросили - занимаемся ли мы политикой, мы вынуждены были бы ответить искренне, что нет». Второе направление характеризуется явно политической ориентацией молодежных групп. Их возникновение относится ко второй половине 1950-х годов. Эти группы со всей ответственностью можно назвать оппозиционными, хотя их участники в своем большинстве все-таки окончательно не порвали с основами социализма, полагая, что первоначальные идеи и реальность не только не соответствуют, но и противоречат друг другу. Именно эти постепенно все более активные попытки уже не просто понять, но и изменить существующее положение дел можно назвать источником оппозиционного движения диссидентов, развернувшегося в 1960-х годах.

2.2 Участие молодежи в диссидентском движении

Диссиденты (от лат. dissidens - несогласный) - лица, несогласные с официальными общественно-политическими доктринами, принципами политического устройства, внутренней и внешней политикой СССР. Действовали индивидуально и небольшими группами, выражали несогласие порой открыто, но чаще прибегали к нелегальным методам.

Если говорить о диссидентстве как общественном явлении, то оно включает целый спектр общественных организаций и движений, литературных течений, художественных школ, совокупность индивидуальных диссидентских действий. Фактор, придающий всему этому разнообразию единство - это активное неприятие сложившихся в стране порядков, устоев, и стремление к свободе и правам человека.

Проявления диссидентства (в основном в среде интеллигенции) отмечаются после XX съезда КПСС, когда произошла либерализации режима и появилась некоторая свобода выражения. Проявлениям диссидентства также способствовали: обнародование доклада Н.С. Хрущева «О культе личности Сталина», письмом ЦК КПСС к партийным организациям «Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов» (от 19 декабря 1956 г.) и аналогичными «закрытыми письмами».

Наиболее представительной и известной организацией диссидентского социализма в 1960-х гг. был неформальный круг под руководством московского историка Роя Медведева.

Представители данного движения считали его одним из проявлений внутрипартийной позиции. Сам Рой Медведев называет своё течение «партийно-демократическим» и так говорит о его социальном составе: «данное течение в настоящее время практически совершенно не представлено в самых высших органах партийного руководства. И всё же думается, что речь здесь идёт о ряде деятелей, которые при других обстоятельствах и окружении могли бы составить важную поддержку именно партийно-демократическому течению. Были сторонники этого объединения среди работников партийного и государственного аппарата на его различных уровнях, в частности в среде молодых, пришедших после судьбоносных ХХ и XXII съездов партии. Были сторонники и в других сферах общественной жизни: экономисты, историки, философы, социологи, медики, литераторы и др. Интеллигенция также сочувствовала им. Заявлялось, что в среде старых большевиков, особенно попавших под репрессии, также была поддержка.

Сторонники партийно-демократического направления выступали за демократизацию советской системы, разногласия между состояли лишь в методах выражения демократизации. Расхождение во мнениях было от свободы высказываний на партийных собраниях, -- и то до момента принятия решения, после чего меньшинство должно подчиниться, -- до многопартийности с полной свободой СМИ и вообще открытости общества по образцу западного мира.

Рой Медведев представлялся сторонником широкой социалистической демократии для всего общества, лон полагал, что демократизaция неизбежна поскольку этого требует НТП, НТР и социально-структурные изменения в советском обществе. Но он понимал, что демократизация не произойдет сама собой, для этого необходимы политическая борьба и давление на «автократический режим».

Историк предлагал следующие пути расширения демократии в обществе: создание соответствующей теоретической базы; разработка марксизма-ленинизма актуального современности и поиск конструктивных путей демократизации всех сфер общественной жизни. Говорилось о мировой борьбе в конституционных рамках. Пропагандировались означенные идеи при помощи самиздатата, иногда через официальные каналы: выступления на собраниях, гораздо реже в официальной печати. Медведев полагал, что это постепенно приведет к изменениям в аппарате власти и формированию в нем влиятельных групп, которые поддержат программу партийно-демократического направления и процесс демократизации.

В Горьком (Нижний Новгород) группа студентов и преподавателей подготовила марксистскую работу «Социализм и государство» после чего последовало её публичное обсуждение. В 1968 г. была также создана Марксистская партия нового типа в Рязани, Партия истинных коммунистов в Саратове. В Кишинёве был организован Демократический союз социалистов. Он состоял из студентов Кишиневского института искусств и молодых школьных учителей. При помощи самодельного печатного станка, были выпущены 1300 экземпляров газеты «Правда народа», которые в 1964 г. были распространены в Кишиневе и Одессе. В Ворошиловграде (Луганске) существовала Партия борьбы за реализацию ленинских идей (1970). На Дальнем Востоке среди военных в 1963 г. был Союз борьбы за возрождение ленинизма. Основал его генерал Петр Григоренко. Сам лично, стоя в полной генеральской форме, у проходной московского завода «Серп и молот», он раздавал рабочим, шедшим на работу, листовки с критикой советской действительности за отступления от «истинного», ленинского социализма. Все эти организации были закрыты, многие участники арестованы.

В Ленинграде 24 февраля 1976 г., во время открытия XXV съезда КПСС, с галереи Гостиного Двора на Невском проспекте 4 молодых человека сбросили порядка 100 листовок, созданных вручную: «Да здравствует новая революция! Да здравствует коммунизм!». Этими парнями оказались студенты-первокурсники Андрей Резников, Александр Скобов, Аркадий Цурков и десятиклассник Александр Фоменко. Они были исключены из комсомола и учебных заведений. Но на этом их диссидентская деятельность не остановилась и продолжалась вплоть до конца 1970-х гг.

В диссидентском движении выделялись и некоторые из национальных движений, которые своими корнями уходили еще в 40-е годы, другие зародились в годы гражданской войны и даже в дореволюционное время. К ним относятся: украинское, эстонское, армянское, грузинское национальные, литовское национально-религиозное, а также крымско-татарское движение за возвращение в Крым, еврейское национальное движение за выезд в Израиль, движение советских немцев за выезд на территорию ФРГ. При безусловных различиях они преследовали общую цель - национальное и государственное возрождения; сопротивление перекосам в культурной политике и обеспечение независимости в принятии решений по местным национальным вопросам. Советская национальная политика не предусматривала их решения, поскольку вопрос этот уже решен. В таких условиях происходила активизация «националистических» тенденций в разных уголках СССР. Национальные движения были представлены как явными сепаратистами (духовные преемники, боровшихся военным путем за национальную независимость), так и «умеренных», недовольных политикой русификации местной культуры, и выступавших за сохранение и развитие самобытной, формировавшейся долгое время национальной культуры.

Отличительной особенностью национальных движений периода 1960-х годов является взаимосвязь в них этнических и демократических целей. В условиях резкого ограничения прав на свободное политическое, национальное, культурное, религиозное самовыражение, национальные движения в Советском Союзе являлись мощным фактором политической мобилизации масс под национальным знаменем. Помимо этого, для национальных движений данного периода характерно, что в них национальные задачи переплетались с политическими и социальными.

Национальные движения в эпоху своего возрождения и активизации (1953-1964) развивались в относительно благоприятных условиях. Государством пресекалась только деятельность нелегальных подпольных групп и формирований, а культурным организованны движениям пока позволялось работать. Большой общественный отклик получили массовые антиправительственные выступления национального толка, прошедшие В Грузии (1956) и Прибалтийских республиках (1956-1957). Активное участие в этих событиях приняла молодёжью. События вызваны публичным осуждением культа личности И.В. Сталина. В дальнейшем национальные движения стихли. Что интересно в 60-е гг. большая часть представителей разрешённых национальных движений придерживались социалистических идей, хоть и более демократического толка и окрашенных в национальные тона.

Стоит отметить, что национальные движения отличались и количеством участников, и размерами. Это были и узкие интеллигентские кружки и насчитывающие несколько сотен тысяч человек (у крымских татар и литовцев). Не смотря на большое количество мотивов и целей, каждое национальное движение имело главный мотив. В Прибалтике и на Западной Украине это был политический фактор -- стремление обрести независимость и создать свою государственность. На Восточной Украине, Грузии, в среде белорусской и молдавской интеллигенции остро стояли языковые и культурные вопросы. В Армении это был территориальный вопрос (проблема Карабаха) и цель объединения всех армян в едином национальном государстве. Народы Средней Азии, Кавказа, Казахстана выступали за сохранение исламского образа жизни, идущего вразрез коммунистическим режимом, советской духовной жизнью и культурой. Но им была не свойственна организация, и не было сильной заинтересованности в среде интеллигентов.

Депортированные народы в своих национальных движениях преследовали цель вернуть былые политические, правовые, культурные права и свободы. Так, наиболее активны и организованны были турки- месхетинцы и крымские татары. В конце 1960-х гг. при поддержке стран Запада в еврейском национальном движении развернулось активное эмиграционное. Советские немцы также с конца 60-х гг. преследовали цель выехать в Западную Германию. Такие настроения стали появляться после неудавшейся попытки восстановления немецкой автономии в Поволжье.

В середине 60-х гг. возрастает количество оппозиционеров советской власти, её режиму, расширяется и география сопротивления. В условиях ужесточения репрессивной политики страны к концу 1960-х гг. национальные движения приобретают всё более радикальный характер. Однако по большей части в них сохраняются вполне легальные способы борьбы и об экстремизме говорить сложно. Но, несмотря на всё это, СССР стоял твёрдо и в данный период времени национальные движения не могли подкосить его устои. Власть была сильна, и, отчасти это проявилось в репрессиях относительно оппозиции уже в 1970-х гг.

Стоит отдельно остановиться на русском национальном движении. Для всех его течений и направлений была характерна идея «освобождения» христианства, поскольку оно есть основа духовной жизни русских, а марксизм, заимствованный с Запада, разрушает русскую культуру, не соответствует особому русскому пути развития, основанному на идеях соборности и духовности. Рассматривалась идея необходимости восстановления крестьянской общинной культуры и мн. др. Русское национальное движение выражалось в разных формах: краеведение, исторические поиски, попытки пропаганды идей православия. К этому течению относились такие серьёзные организации как: группа Фетисова, ставшая первым выразителем национал-большевизма; группа Шиманова, не столько осуждающая советский режим, сколько призывавшая к использованию религиозной и тоталитарной природы данного режима для органического соединения ленинизма с православием, что приведет к единодержавности (кон. 1960-х - нач. 1970-х); ленинградский Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа (ВСХОН), руководимый И.В. Огурцовым (1962-1968 гг.) - первое организационное объединение для преобразования СССР на национально-православной основе.

Идеологией ВСХСОН было социал-христианство («третий путь -- не коммунизм и не капитализм»). Одним из важнейших элементов общественной жизни они считали церковь, которую трактовали как «свободную общину верующих». Из этого происходили три их основных лозунга: христианизация политики, христианизация экономики и христианизация культуры.

Однако русское патриотическое движение после неудачи ВСХСОН не возобновляло попыток осуществить свои цели, задачи в жизнь. Все неонационалистические течения объединяла идея о том, что советская система является не продуктом русской истории, а результат ее навязывания со стороны. Существовала также вера в потенциальное превосходство русской нации, в ее социальное, моральное и религиозное возрождение. Для национальных движений было очевидно существование России, но не СССР. Одни рассматривали остальные народы СССР как разновидность русского народа, другие - как бремя, от которого желательно было бы избавиться. Но никто не принимал идею равноправного объединения русской нации с другими народами.

Через десятилетие русское национальное движение обрело поддержку государственных каналов СМИ, культуры и образования и становилось сильнее и более массовым.

Несмотря на все провозглашаемые права и свободы, которыми обладал в теории каждый гражданин Советского Союза, верующие не имели возможности исповедовать любую религию, отправлять религиозный культ. Наиболее активно в религиозном движении себя проявили евангельские христиане-баптисты, пятидесятники, Верные и Свободные адвентисты седьмого дня, православные. Деятельность каждого религиозного движения, так или иначе, акцентировалась на защите прав верующих от преследования со стороны властей за соблюдение религиозных обрядов, за свободу пропаганды религиозных вероучений и богословских изысканий.

Борьба религиозных организаций (Совет церквей Евангельских христиан баптистов (СЦЕХБ); Всесоюзная Церковь Верных и Свободных Адвентистов Седьмого Дня, Христиане евангельской веры (ХЕВ) и др.) имела ряд отличительных особенностей:

- для неё был характерен организованный, достаточно активный и последовательный характер;

- происходила не только в Москве, но и на периферии, в провинции;

- правозащитному движению на религиозной основе был присущ «изоляционизм», защищавший от т.н. «информаторов» и отделяющий в то же время от диссидентского движения. Власть не желала признавать религиозные течения, поэтому велась борьба за возможность свободного отправления религиозных потребностей, борьба против репрессий к представителям различных конфессий и религиозных культов.

В конце 1950-х гг. имело место массовое закрытие церквей, монастырей и молитвенных домов. Если на 1 января 1957 г. монастырей насчитывалось 64, то на 1 января 1962 г. их осталось всего 22. Количество церквей сократилось почти в 2 раза. В это же время была полностью запрещена деятельность незарегистрированных религиозных общин. По всей стране началась конфискация домов, предоставляемых верующими под молитвенные собрания. Только за первую половину 1961 г. закрыли 300 общин евангельских христиан.