Размещено на http://www.allbest.ru/

Оппозиционные настроения советской молодежи в 1960-х гг.

Введение

Актуальность исследования. Россия переживает один из сложнейших периодов в своей современной истории, связанный, прежде всего, с кризисной ситуацией в области экономики и социальной сферы. На фоне ухудшения жизненных стандартов, активной внешней политики государства, ведущей к противостоянию с блоком НАТО, растут оппозиционные настроения среди современной молодежи.

Отсутствие единой государственной идеологии ведет к разобщению молодежных групп. Значительная их часть в своем мировоззренческом поиске все чаще обращается к советскому опыту, стилю жизни и принципам. Советский режим в сравнении с современным идеализируется, подготовленные нарративы изобилуют исключительно положительными коннотациями при описании жизни советского человека.

Важным в связи с этим представляется обращение к изучению повседневных практик СССР, предпринимаемое усилиями зарубежных и позднее российских исследователей, начиная с 1960-х гг.

В русле этого направления выполнена и настоящая работа. Изучение молодежи в исторической динамике является важнейшим аспектом социальной истории. Подобный подход претендует на целостность и обдуманность представлений об особенностях общественно-политической, духовной жизни эпохи. Молодежь, как лакмус, является отражением состояния дел в государстве, по ее настроениям как наиболее активной части общества можно судить о материальном благополучии страны, эффективности государственной пропаганды, доступе к материальным и духовным благам.

Изучение молодежных движений дает возможность прогнозирования, ведь сформированные в эти годы принципы и ценности, определяют поведение уже взрослого человека. В связи с этим наиболее интересно поколение шестидесятников, родившихся в годы войны и разрухи, воспитанное во дворах, перенесшее тяжелый эмоциональный опыт.

Актуальность настоящего исследования, таким образом, определяется как потребностями современного общества в изучении советского опыта, так и накопленными исторической наукой подходами и методологическим инструментарием.

Теоретическая база исследования и степень изученности проблемы. Понятие «оппозиция» происходит от латинского слова «opposite», что значит противостояние, противодействие чьей-либо политике. Под этим термином понимается также группа лиц внутри любого общества, чья деятельность направлена на сопротивление большинству, на борьбу с господствующим мнением. Развитие оппозиционности в советском обществе в середине 1950- х годов. рассеивает определенный стереотип его восприятия как общества безмолвствующего, не имеющего своего мнения, отличного от того, что навязывалось средствами официальной пропаганды. Первые шаги к разрушению данного стереотипа были сделаны зарубежными исследователями. В частности, известный немецкий социолог Элизабет Ноэль-Нойман в предисловии к изданию своей книги, изданной на русском языке, писала: «Представление, что в тоталитарных государствах нет общественного мнения, получило широкое распространение. Но это ошибка, следствие ужасного заблуждения».

Тем более очевидным становится утверждение этого социолога при анализе настроений советской молодежи в период конца 1950-х - середины 1960-х годов. Кроме того, мы располагаем достаточным количеством материалов, чтобы не просто говорить о наличии у части молодого поколения советского общества своего собственного мнения относительно существующей действительности, но и о развитии критичности мышления, свободомыслия и оппозиционности по отношению к власти и методам ее руководства.

Молодежь представляет собой уникальную социальную группу в любом обществе. Для нее характерно необычайно сильное стремление к самовыражению, что часто приводит к нарочитой демонстрации своей непохожести и во внешнем облике, и в характере поведения. Каждое молодое поколение в чем-то отличается от предыдущего, что дает основание старшим сокрушаться по поводу того, что «молодежь пошла не та», что ей свойственны иные ценности, порой отвергающие идеалы «отцов». Уже в этом смысле молодежь можно назвать своего рода «оппозиционной силой», проповедующей свои собственные правила поведения или вообще их отвергающие. Однако от такой оппозиционности далеко до политической. Молодое поколение продолжает развиваться в рамках определенной общественной системы, чувствуя себя в ней комфортно, если система в свою очередь не препятствует развитию иных интересов, взглядов, вкусов представителей молодого поколения.

В условиях советской действительности это оказалось практически невозможным, так как существовали общественные стереотипы поведения. В этом смысле развитие оппозиционности в среде советской молодежи становилось неизбежным, объективным следствием общественно- политической системы и невозможности власти действовать вне ее рамок.

Между тем значительный интерес к теме развития оппозиционных настроений советской молодежи побудил социологов и историков обратиться к их изучению.

Так, в советской исторической науке общественные отношения освещались исключительно через призму коммунистической идеологии, отрицавшей возможность существования в СССР широких оппозиционных настроений. Понимаемые сегодня действия некоторых слоев советского общества как оппозиционные, критические по отношению к режиму, трактовались советскими историками в рамках сталинской концепции «усиления классовой борьбы по мере продвижения к социализму». Отсюда следовал вывод о том, что оппозиционеры - это никто иной, как «враги народа», «реакционеры», «буржуазные элементы». В основу исторической литературы конца 1950-х - 1960-х годов была положена точка зрения о вступлении СССР в новый период развития - в стадию развернутого строительства коммунизма. Приверженцем такого мнения был, в частности, С.Г. Струмилин, который в своих работах не раз подчеркивал, что строительству коммунизма постоянно противодействует империализм, «яростно сопротивляется капиталистический Запад». В это же время советская историческая наука пополнила свой арсенал категорией «развитое социалистическое общество», в котором в связи с отсутствием почвы для конфликта личности с властью не было и не могло быть оппозиционных настроений и какого-либо инакомыслия. Такую позицию, в частности, отстаивал М.Т. Иовчук в работе «Культурно-технический подъем трудящихся и его перспективы в период перерастания социализма в коммунизм». Н.С. Дергалова стояла на той позиции, что духовный процесс советского общества может быть обеспечен лишь в результате целенаправленного руководства со стороны КПСС. Наконец, в 1970-е - 1980-е годы характер исследовательской тематики определялся необходимостью обслуживания идеологической концепции «развитого социализма».

Исследования общественных настроений в СССР изучаемого нами периода можно разделить на две группы: до 1990-х годов - зарубежные исследовательские попытки, преимущественно в эмигрантской среде, историков Оксфордского университета, а с начала 1990-х годов - в отечественной историографии.

Уже в 1960-м году в Мюнхене вышла книга Давида Бурга «Оппозиционные настроения молодежи в годы после «оттепели». Ее автор, опираясь главным образом на советские газеты 1956-1957 годов, такие как «Комсомольская правда», «Труд», «Ленинградская правда», где были опубликованы разгромные статьи по отношению к студентам, делает вывод о существовании оппозиционных настроений в среде советской молодежи во второй половине 1950-х годов.

В конце 1970-х - начале 1980-х годов вышел пятитомный сборник «Память», издавшийся в Нью-Йорке и Париже. Он содержит статьи историков, очевидцев и участников событий о диссидентском движении и выступлениях молодежи. Особый интерес вызывает статья С.В. Рождественского, эмигранта из СССР, собиравшего информацию о молодежных кружках и организациях после 1953 года. Автор рассматривает группу Краснопевцева, ленинградских философов во главе с Молостовым, организацию Трофимова и возникшую в 1960-х годах группу Драгоша. Статья проливает свет на многие спорные вопросы деятельности вышеперечисленных организаций. Вместе с тем, представляется необходимым сомневаться в ряде приведенных автором фактов, так как неясны источники его информации. В целом же, фактологический материал работы совпадает с воспоминаниями участников событий и представляется в этой связи весьма полезным для дальнейшего исследования оппозиционных организаций студентов конца 1950-х - 1960-х годов.

Среди научных трудов советского периода стоит также выделить книгу известного советского и российского социолога, члена-корреспондента Российской академии образования - В. Лисовского «Эскиз к портрету: жизненные планы, интересы и стремления советской молодёжи». Работа написана на основе социологических опросов молодёжи конца 1950 - начала 1960-х гг. Ценные статистические материалы этой работы востребованы у современных исследователей.

Вызывает интерес Артемьева Е. «Ступени возмужания. История, опыт патриотического движения студенческих отрядов». Автор сообщает, что в СССР студенческие отряды ставили одной из главных целей воспитание студентов в духе творческого коллективизма и правильного (уважительного) отношения к труду. На них возлагались задачи формирования высоких нравственных качеств, чувства патриотизма. А стройотряды рассматриваются здесь как важный институт социально-трудовой адаптации учащейся молодёжи.

Для создания работы были также изучены два труда Л.М. Алексеевой - известного историка, редактора, участница многочисленных правозащитных выступлений. Была одним из инициаторов оказания материальной помощи политическим заключённым и их семьям. В 1998 - 2004 гг. она занимала должность Президента Международной Хельсинкской Федерации по правам человека. Книга «История инакомыслия в СССР», стала первой попыткой систематизированного описания современного инакомыслия в Советском Союзе. В книге каждое из независимых общественных движений описано отдельно, так как все они различны и цели их не совпадают. И всё же автор старается их описать как целостное явление. Алексеева отмечает, что инакомыслие в СССР уже осознано миром как важное явление внутренней жизни страны, влияющее и на международные отношения.

Второй труд автора «Поколение оттепели» написан уже в новый, российский период. В книге немало воспоминаний Алексеевой о своей жизни и жизни её друзей-правозащитников, но научный язык и исследовательский характер труда не позволяют в полной мере причислить его к источникам. Автор знакомит нас с жизненными перипетиями и взглядами и мн. др. диссидентов А. Сахарова, Н. Щаранского, Ларисы Богораз, Александра Солженицына и др.

Среди современных российских работ стоит отметить монографию Аксютина Ю.В. «Хрущевская оттепель». Здесь с позиций современного научного знания рассматриваются конкретно-исторические проблемы: общественно-политическая жизнь 1953--1964 гг. в Советском Союзе; либерализация режима, названная «оттепелью»; отношение к этому процессу политических приемников Сталина в условиях происходящей меж ними борьбы за лидерство; меняющиеся взаимоотношения между властью и обществом; реакция «низов» на исходящие «сверху» импульсы, их отношение к мероприятиям советского руководства. Особенно пристально автор акцентирует внимание на изменении взаимоотношений внутри высшего партийного руководства и между этим руководством и советским обществом в период «оттепели».

Известные публицисты Петр Вайль и Александр Генис, эмигрировавшие в 1977 г., в книге «Мир советского человека» анализируют различные аспекты жизни советского общества 1960-х гг. Авторы концентрируют внимание на образе жизни, общественных умонастроениях, стиле эпохи и в меньшей степени на событиях. Вайль и Генис выделяют 1960-е гг. в особый период со своей атмосферой. Начался он, по их мнению, в 1961 г. XXII съездом и закончился 1968 г., оккупацией Чехословакии. Исследование снабжено богатым фотоматериалом.

Козлов В.А. - известный российский историк - в труде «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе» уделил внимание противостоянию народа и власти в эпоху «либерального коммунизма». Автор рассматривает типологию и формы массовых насильственных действий, мотивы, программы и стереотипы поведения конфликтных групп, политические и полицейские практики предотвращения или подавления массовых беспорядков. Реконструкция и анализ событий 1950-х - начала 1980-х гг. опирается на огромный массив привлеченных архивных источников.

Сборник «Россия молодая, век XX» под редакцией В.М. Мишина посвящён политическим и национальным молодежным и детским движениям и организациям.

В монографии С.И. Никоновой «Духовная жизнь советского общества в 1965-1985 гг.: идеология и культура» рассматривается малоизученная тема духовной жизни советского общества в последние десятилетия советской власти. В работе нашли отражение проблемы, касающиеся как самого общества на данном этапе, так и отдельных аспектов развития художественной культуры, а именно, литературы, кино, театрального и музыкального искусства. Автор затрагивает тему диссидентства как явления духовной жизни, его влияния на общество, и особенно, на творческую интеллигенцию. Освещается структура советского общества, динамика изменений в социальной сфере. Говорится об идеологии и существенной роли ее в жизни общества. Уделяется внимание и религии, религиозным организациям. Никонова знакомит нас со многими открытыми не так давно архивными документами из раннее недоступных фондов центральных и региональных архивов. Всё это придаёт труду высокую научную ценность и позволяет более достоверно познакомиться с жизнью советского общества в 1965 - 1985 гг.

Методам борьбы с инакомыслием в СССР, в том числе и в изучаемый нами период, посвящена статья А.А. Данилова в сборнике «Историки в раздумьях о судьбах России», изданном в Курске в 1999 году. Данилов полагает, что репрессии против инакомыслящих были по сути единственным методом подавления властью оппозиции в обществе. Он рассматривает этот метод единственно возможным в условиях существования тоталитарной системы. Между тем, это утверждение автора представляется спорным и не вполне оправданным. Действительно, репрессии являлись, по мнению партийного руководства, наиболее действенным способом борьбы с инакомыслием. Однако назвать этот способ единственным не возможно. В руках партийного аппарата находились иные нити давления на массы. Причем не всегда это было давление физического свойства (угроза быть отправленным в лагерь), но и воздействие на духовный мир человека, на его

«коммунистическое или комсомольское сознание».

Серьезным исследованием взаимоотношения власти и общества, в том числе в изучаемое нами время, является коллективная монография «Власть и оппозиция. Российский политический процесс ХХ столетия». В соответствии с предлагаемым в монографии пониманием своеобразия отечественного политического процесса, его основного вектора, характера взаимодействия борьбы за власть с борьбой за передел собственности авторы монографии выделяют в едином российском политическом потоке ХХ века четыре основных цикла, фиксируя при этом тенденцию к определенной повторяемости принципиальных черт, форм и механизмов реализации процесса от одного к другому. Тема развития оппозиции в российском обществе в 1950-е годы рассмотрена в третьей части монографии с характерным названием «Советское общество в 50-х - начале 80-х гг. На путях к новому системному политическому кризису», состоящей из двух глав: одной - «Квазиоппозиция в «верхах» и фрондирующие «низы» и другой - «Диссидентский вызов». Ценность работы заключается не только в особом подходе к рассмотрению российской оппозиции, имеющей исторические корни, но и в использовании в исследовании большого круга материалов из Российского государственного архива социально- политической истории (бывшего Партийного архива, ныне РГАСПИ) и Центра хранения современной документации (РГАНИ), ранее не вовлеченных в исторический оборот. Важно, что авторы монографии проявляют особый интерес к развитию инакомыслия в среде интеллигенции и студенчества, связывая нарастание критичности в обществе с политикой Н.С. Хрущёва, с ограниченностью его реформ и невозможностью по методу И.В. Сталина манипулировать общественным мнением. Проблему развития определенных настроений в обществе авторы работы представляют таким образом: «Общество во всяком случае довольно значительная его часть, настолько успела одурманиться сильными и регулярными дозами идеологического зелья, что отказ от них, а тем более попытка прописать ему противоядие, вызывали своеобразную «ломку». Врачи в таком случае поступают по-разному: либо решительно и бесповоротно продолжают «шоковую терапию», рискуя, что больной сорвется и все может кончится летальным исходом, либо ограничиваются гомеопатическими дозами лечения, пилюлями и припарками, не имея, однако, никакой гарантии от возможного рецидива застарелого недуга. Хрущёв предпочёл в тот момент второй путь».

Подводя итоги историографическому обзору проблемы развития оппозиционных настроений советской молодежи в 1960-е гг. нужно отметить, что историки сделали серьезный шаг в изучении данной проблемы. Обозначился круг основных научных вопросов по этой теме: причины возникновения оппозиционных настроений в советском обществе; проявления оппозиции; формы и методы противодействия власти и, наконец, борьба власти с критическими настроениями; ее реакция на развития инакомыслия. Следует подчеркнуть, что данные вопросы поставлены авторами со стремлением найти закономерности, характерные для советской действительности конца 1950-х - 1960-х гг. Однако это не удовлетворяет наше научное любопытство, так как оппозиционные настроения молодежи имели свои особенности возникновения, проявления и реакции на них власти. К тому же в рамках самой молодежи имелись различные группы, которые придерживались как различных взглядов, так и по-разному выражали свой протест против существующих порядков. Таким образом, развитие оппозиционных настроений в молодежной среде представляется нам более глубокой и сложной темой, какой она может показаться на первый взгляд. Для ее правильного осмысления необходимо иметь представление и о социально-экономической ситуации данного периода, и об особенностях внутренней и внешней политики власти, и об изменениях в самом аппарате управления страной, и о настроениях других групп и слоев общества. Авторы перечисленных работ стараются дать убедительную оценку событиям послевоенного времени, обозначить свое понимание этих событий, создать четкую концепцию их видения. Однако, на наш взгляд, это преждевременно до тех пор, пока не будет собрано и систематизировано достаточно материалов, для целостного видения проблемы.

Основной целью настоящего исследования является изучение на основе различного рода исторических источников, в том числе и архивных материалов, оппозиционных настроений советской молодежи в первые годы руководства страной Н.С. Хрущева и, непосредственно, в 1960-е гг.

Для реализации поставленных целей в качестве научных задач исследования выделены следующие:

- установить истоки зарождения оппозиционных настроений молодежи в начальный период руководства страной Н.С. Хрущева;

- выделить и рассмотреть конкретные оппозиционные молодежные организации и группы 1960-х гг.;

- рассмотреть механизмы воздействия властных структур на сознание молодежи, методы борьбы с оппозицией;

Хронологически работа охватывает период с конца 1950-х гг. до 1960-х гг. Эти годы характеризуются нарастанием оппозиционных настроений, которые, однако, не выходили в своем большинстве за рамки Советского государства и общества. Оппозиционность характеризовалась лишь желанием скорректировать ряд сторон действительности: от материально-бытовых до идеологических условий. В этой ситуации новый партийный аппарат во главе с Н.С. Хрущевым подал «ложные надежды» на усовершенствование советской модели, что привело к бурной реакции в обществе, а затем вернул все в старое русло. Однако этот возврат оказался в то время уже невозможным, что и привело к дальнейшему разрыву власти и общества, развитию оппозиции уже на новых идеологическом и организованном уровнях.

Решение поставленных задач в работе реализуется через анализ соответствующей информации о зарождении оппозиционных настроений, существовании критически настроенных по отношению к власти и ее политике молодежных организаций в Москве, Ленинграде и других городах страны. Особенно детально представлено развитие оппозиционных настроений в различных учебных заведениях г. Москвы. Это связано как с возможностью использования большого круга исторических источников, так и с желанием показать на примере московской молодежи весь разнообразный спектр оппозиционных настроений советского общества от пассивного неприятия действительности до активного протеста и борьбы за переустройство системы.

Следует отметить, что рассматриваемая нами проблема не может быть определена как нечто оторванное от общественной жизни в целом, а, напротив, должна изучаться в контексте анализа конкретной исторической ситуации. Причины возникновения оппозиционных настроений молодежи тесно переплетены с конкретно-историческими условиями того времени, именно в них и нужно искать истоки зарождения оппозиционности советского общества и молодежи в том числе. При этом нельзя отдельно рассматривать советское общество от власти. Политики власти необходимо рассматривать в контексте общественной жизни, а общественную жизнь в связи и взаимоотношении с политической реальностью. Ведь, ясно, что те или иные решения государственное аппарата оказывали огромное влияние на жизнь общества, настроения которого в свою очередь отражались на решениях власти. Поэтому в нашей работе будет поставлен вопрос о том, почему развитие оппозиционных настроений молодежи особо активно происходит после ХХ съезда КПСС и почему власть так, а не иначе реагирует на недовольство и критический порыв общества.

Методологическую базу исследования применены составили историко-сравнительный, историко-системный и историко-генетический метод, с помощью которых возможно раскрытие эволюции явления. Также использовались общенаучные методы обобщения, анализа, сравнения и группировки фактов.

Данное исследование опирается на разнообразный круг источников. Их можно разделить на две группы: документы официального происхождения, периодические издания и источники личного происхождения. Остановимся на рассмотрении первой группы.

Документы официального происхождения - это официальные материалы, содержащие информацию о настроениях советской молодежи. Комплекс источников данной группы рассредоточен по разным архивам и архивным фондам. При работе над темой были использованы документы Центра хранения современной документации Федеральной архивной службы (РГАНИ) и Центрального архива молодежных организаций (ЦАМО).

Для советских средств массовой информации была характерна не столько «фигура умолчания» (термин введен в 1960-е годы В.П. Даниловым), сколько «замещение информационной среды» (термин И.Л. Беленького). Последнее постоянно рождало ложные, искаженные представления о картине мира и ее общей интерпретации в конкретно-исторических образах. Но именно сознательно направленные и дозированные соответствующими спецслужбами псевдознания и нужны были гражданам тоталитарного государства. Все это необходимо учитывать, анализируя документы официального происхождения, особенно те, которые предположительно и были как раз и рассчитаны для контроля и руководства общественным мнением.

Кроме того, источником поступления информации служили государственные и общественные организации, в том числе комсомольские организации, МВД СССР, МГБ СССР, Главное Политическое Управление Советской Армии. Особенно информативны были материалы органов государственной безопасности: докладные записки и сводные документы, подготовленные по результатам частной переписки граждан.

Мемуары представляют собой весьма специфический жанр литературы, особенностью которого является документальность. При этом она основана на свидетельских показаниях мемуаристов, очевидцев описываемых событий. Ценность мемуаров в том и состоит, что они позволяют открыть те факты, которые невозможно найти ни в каком-другом источнике. В то же время это и «минус» мемуарной литературы, т.к. - невозможно проверить достоверность этих фактов. Как пишет В.В. Кабанов, «по меньшей мере три обстоятельства мешают авторам выполнить свои благие намерения. Во-первых, это память, которая с годами, увы, слабеет. Во-вторых, это особенности индивидуального психического склада, в силу чего человек помнит одно и забывает другое. В-третьих, это особенности условий, эпохи, когда создавались мемуары». Таким образом, воспоминания - это не бесстрастная фиксация событий прошлого, это еще и исповедь, и оправдание, и обвинение, и раздумья личности. Поэтому мемуары, как никакой другой документ, субъективны. При этом субъективность мемуаров следует рассматривать как субъективно присущее им свойство. В этом, еще раз подчеркнем, и ценность мемуаров как источника. Ведь они как бы компенсируют утерянную информацию. Как отмечал Р.А. Медведев, известный исследователь сталинского периода отечественной истории, «…после ХХ съезда партии я понял, что моя задача - зафиксировать то, что исчезает вместе с людьми. Я приходил старым большевикам, писателям и всем тем, кто хотел что-то рассказывать, и я записывал».

Наконец, в работе использован и особый вид источников - документы эпистолярного жанра. Письма - уникальный, ни на что не похожий вид исторического исследования. Это самое распространенное в советское время средство общения между людьми, а также между обществом и властью. Вот почему так важен этот исторический источник при изучении общественных настроений в СССР, в том числе советской молодежи.

Большой научный интерес представляет изучение комплекса писем: 1) письма граждан в ЦК КПСС; 2) письма, направленные в Приемную Президиума Верховного Совета СССР; 3) письма в издательства газет и на радио. Как известно, практика работы с письмами граждан являлась одним из методов власти контролировать общественное мнение в стране. В этой связи письма как исторический источник иллюстрирует нам и отношение советского общества к различным сторонам действительности, и психологию советских людей, и степень доверия их высшей и местной власти, и реакцию самого партийного руководства на отношение к нему тех или иных слоев общества.

В работе были использованы, таким образом, письма самых различных жанров. Письма в газеты - это, как правило, жалобы на руководство комсомольской организации или тяжелое материально-бытовое положение молодежи. Почта в государственные учреждения - это также чаще всего жалобы, предложения, доносы. Множество писем приходило к политическим и общественным деятелям.

Как особую группу опубликованных материалов необходимо выделить материалы эмигрантских сборников и журналов. Главным образом они опять-таки содержат информацию личного происхождения. Известно, что некоторые участники молодежных оппозиционных организаций после отбывания срока в лагерях эмигрировали за границу, где и продолжили свою деятельность, при этом публикуя свои воспоминания и заметки о событиях

своей молодости. Очень часто такие статьи публиковались товарищами бывших осужденных. В частности, С.Д. Рождественский, автор «Материалов к истории самодеятельных политических объединений в СССР после 1945 года», опирался в своем исследовании как раз на устные истории участников групп. Таким образом, в эмигрантских сборниках и журналах содержаться как очерки-воспоминания событий недавнего прошлого, так и статьи, анализирующие источники возникновения и последствия определенных исторических ситуаций данного периода. В качестве примера можно привести следующие публикации: Кулешов Е. «Социалистическая оппозиция в СССР» // Сб. Демократические альтернативы. Ахберг, 1976.; Вайль Б.

«Особо опасный». Лондон, 1980.; Осипов В. «Три отношения к Родине». Франкфурт-на-Майне, 1978.; Буковский В. «И возвращается ветер». Нью- Йорк, 1978.

Таким образом, подводя итоги источниковедческому обзору работы, следует подчеркнуть, что адекватное представление о развитии оппозиционных настроений советской молодежи в 1960-х гг. можно составить только на основе сравнительного анализа информации как официальных источников, так и документов личного происхождения. Только комплексное изучение различного рода информации, полученной разными путями, позволило нам приблизиться к пониманию тех процессов, которые имели место в общественной жизни данного периода.

ВКР состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Глава 1. Истоки зарождения оппозиционных настроений молодежи в начальный период правления Н.С. Хрущева

Послевоенный демократический подъем в полной мере отразился на духовной жизни советского общества. Борьба за власть после смерти И.В. Сталина, радикальные изменения политической системы, реабилитация осужденных, разоблачения культа личности «вождя» - привело к стремительному распространению оппозиционных настроений в советском обществе. Знаковым для послевоенной истории страны и, особенно, для изучаемой проблемы стало выступление Н.С. Хрущева на закрытом заседании ХХ съезда КПСС. Это событие явилось новым импульсом в развитии критического отношения к политической реальности.

1.1 Процесс десталинизации в высшем партийном руководстве (1953 - 1956 гг.)

Смерть И.В. Сталина в 1953 году явилась своего рода переломным рубежом на пути роста оппозиционных настроений в обществе. Чтобы не оказаться объектами критики, власти предпринимают попытку «слиться с голосом народа» и самим провести реформы «сверху».

Уже в 1953 году радикальным изменениям подверглась репрессивная система. Комитет партийного контроля при ЦК КПСС приступил к рассмотрению дел по реабилитации коммунистов, привлеченных к ответственности в 1930-е годы. По амнистии от 27 марта 1953 года свободу получили 1 млн. 181 тыс. человек. 4 апреля газеты сообщили, что 15 осужденных «врачей-отравителей» реабилитированы. Казалось, общество должно было восторженно воспринять правительственные мероприятия. Однако ожидаемой поддержки не последовало. Большинство населения находилось в состоянии растерянности, беспокойства за судьбу страны и собственную жизнь.

Многие с горечью восприняли смерть И.В. Сталина. Вождь олицетворял стабильность. Умы советских граждан занимали вопросы о политическом будущем страны и преемнике Сталина. Недоумение вызвало, например, то, что главой правительства стал не В.М. Молотов, которого считали правой рукой и верным соратником «вождя», а Г.М. Маленков, чей авторитет был не слишком высок.

Между тем, беспокойство правительства в большей степени вызывали политзаключенные. По мнению авторов монографии «Власть и оппозиция. Российский политический процесс ХХ столетия», политзаключенные «первыми бросили вызов системе, попытались организовывать сопротивление ей». Объявленные «врагами народа», потерявшие всякую надежду вернуться к нормальной жизни люди не желали мириться со своим положением, отказывались подчиниться властям. В мае 1953 года правительству даже пришлось использовать войска для подавления выступлений в Норильске и Воркуте.

Ожиданием перемен оказался охвачен и сам партийный аппарат. В РГАНИ хранится письмо секретаря Калининградского обкома КПСС В. Чернышева на имя Н.С. Хрущева от 23 марта 1953 года. Его автор сообщает адресату о «антисоветском» поступке заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Приморского райкома КПСС т. Колбасова, о том, как тот «под видом того, что он интересуется теоретическими вопросами», рассказал о «якобы имеющемся завещании В.И. Ленина».

Новые веяния, охватившие партийный аппарат после смерти И.В. Сталина, были связаны не только с желанием как можно быстрее наладить жизнь в стране, преодолев настороженность со стороны населения, но и со стремлением партийных лидеров обезопасить себя от постоянного страха перед репрессиями. В результате, в партийных рядах возобладала идея коллективного руководства. Однако, ей не удалось осуществиться, что еще раз свидетельствовало об истинных намерениях власти, решившейся лишь на «косметическую» корректировку в рамках сложившейся при И.В. Сталине политической системы. Большинство членов Политбюро прошли школу политической борьбы в 1920 - 1930-е гг.; сформировавшись как политики в условиях жесткой авторитарной власти, они не были в состоянии в одночасье отказаться от привычных принципов, представлений и методов работы.

Важнейшим политическим актом начала 1950-х годов, всколыхнувшим общественное сознание, явилось устранение Л.П. Берии. 26 июня 1953 года на заседании Президиума ЦК он был арестован, выведен из состава Президиума ЦК, освобожден от обязанностей члена ЦК, министра внутренних дел и исключен из партии. 7 июля 1953 года в постановлении пленума ЦК КПСС «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия» главным пунктом обвинения «врага партии и советского народа» прозвучали следующие слова: «Коварными интриганскими действиями Берия пытался разобщить и расколоть ленинско-сталинское руководящее ядро нашей партии и правительства, каждого по отдельности, чтобы повысить свой собственный «авторитет» и осуществить свои преступные замыслы». Суд над Берией, Абакумовым и другими руководителями органов госбезопасности, ссылки на произвол органов КГБ и МВД, должны были сыграть роль «громоотвода» ответственности за неустроенность советской жизни. Этой же цели служили проводимые в стране реабилитации. В 1954 году были реабилитированы жертвы «ленинградского дела», в ноябре 1955 года - Еврейского антифашистского комитета. Руководство страны рассчитывало привлечь на свою сторону общественное мнение, разоблачив преступления недавнего прошлого без упоминания главного действующего лица. Критика ошибок сталинского времени, исходящая от высшего партийного руководства, с самого начала имела дозированный характер. Условность терминов, обозначавших конкретные мероприятия правительства, была очевидна: восстановление законности, устранение явного произвола и т.п. Власти, задумав повысить свой авторитет, идя по пути некоторых уступок общественному мнению, были уже не в состоянии остановить зарождавшееся оппозиционное движение.

По словам И. Эренбурга, начало справедливой оценки несправедливости не было случайностью, «оно не зависело ни от добрых намерений, ни от темперамента того или иного политического деятеля»24. Его повесть «Оттепель» вызвала большой общественный резонанс: люди искали и находили в этом произведении приметы грядущих еще больших перемен. Осуждение повести И. Эренбурга на страницах «Литературной газеты» имело обратную реакцию: запреты порождали еще большее любопытство. Просыпалась критическая мысль, рождалось желание узнать правду. В райкомы, обкомы партии, в ЦК КПСС присылаются десятки писем, выражающих недоумение, а иногда и недоверие относительно некоторых вопросов политики правительства. Так, в Воронежский обком партии пришло письмо, где в частности отмечалось: «Мы во время войны побывали за границей, видели быт немецкого крестьянина, австрийского, чехословацкого… мы по быту от них отстали на 100 лет и с периода коллективизации…почти нисколько не выросли».

Критические настроения охватывают в тот период и молодежь. При изучении фонда парткома в архиве Московского университета протоколов заседаний, стенограмм партийных собраний и активов обращает на себя внимание следующий факт: если в самом начале 1950-х годов студентов исключали из партии или комсомола за «политическую безрукость»,

«враждебные вылазки», за то, что не разоблачили «врага народа, арестованного органами», то уже в 1954-1955 годах наказанию подвергались за «идейно незрелые высказывания», «клевету» на партию, комсомол и советскую власть. Так, резолюция парткома МГУ от 3 марта 1954 года обвинила партийные бюро факультетов в том, что они плохо борются с проявлениями зазнайства, верхоглядства, неуважительного отношения некоторых студентов к руководству.

Январский пленум ЦК КПСС 1955 года выносит постановление об освобождении Г.М. Маленкова от должности председателя Совета Министров СССР. Однако попытки целиком свалить на него вину за просчеты в промышленности не увенчались успехом в силу того, что в в массах все более росла потребность в глубоком понимании источников неустроенности, не связанных с ошибками и происками «врагов». 4 июля 1955 года под впечатлением открывшегося пленума ЦК КПСС в дневнике А. Твардовского появилась запись: «Три дня - доклад и прения о промышленности. Все смело, правдиво, даже с перехлопом - в отношении отставания от США, не использования наших социалистических возможностей, неумелости, некультурности, излишеств централизации и фантастической бессмысленности встречных перевозок… Но все кажется, что частности все верны, а общего ключа ко всему вроде как нет».

Поисками «ключа ко всему» были заняты и партийные лидеры. Они слишком явно стали ощущать угрозу разоблачения. Однако в этой обстановке им не удалось найти приемлемых для себя путей совершенствования системы. За годы сталинского руководства страной ими было усвоено, что удержаться у власти возможно при условии провозглашения лозунга об улучшении жизни. При этом не нужно бояться брать на себя любые обязательства, вплоть до самых фантастических. Возможно не их выполнение, а «правильный» отчет и объяснение сложившейся ситуации. В преддверии ХХ съезда КПСС партийные лидеры избирают именно такую тактику. К этому времени популярность Н.С. Хрущева была довольно значительной.

1.2 XX съезд КПСС в истории развития советского инакомыслия

Большинство населения с одобрением восприняло демократические порывы руководства. Общество ожидало, что власть логично пойдет дальше по пути реформирования политической системы. Никто, конечно, не рассчитывал, что преобразования будут продолжены также решительно, как и начались, однако не ожидали и возвращения к сталинским методам руководства.

Интерес, на наш взгляд, представляет точка зрения Н.А. Барсукова, изложенная в статье «Оборотная сторона «Оттепели». По мнению автора, альтернативой закрытого доклада о «культе личности» могло бы стать открытое, гласное разоблачение И.В. Сталина. Это вызвало бы «эскалацию критического анализа пройденного пути с выходом на деформацию социалистических идеалов, сделало бы необратимым процесс последовательной демократизации общества, его всестороннего обновления. Весь ход событий мог бы стать иным».

Ознакомление с докладом Н.С. Хрущева в закрытом порядке, без обсуждения, через партийные организации давало возможность контролировать ситуацию, избежать эмоционального взрыва. Кроме того, возложение вины исключительно на бывшего Генерального секретаря позволяло уйти от коллективной ответственности за политику всего ближайшего окружения Сталина, удержавшего власть.

Несмотря на это, доклад Н.С. Хрущева «О культе личности и его последствиях» вызвал большой общественный резонанс. Дискуссии развернулись в партийных организациях, на предприятиях, в учебных заведениях, таким образом охватив все общество. Вскоре стало понятно, что далеко не везде и не всегда вопрос о культе личности ограничивался восторженным одобрением положений и решений съезда.

Отмечались примеры, когда критика культа И.В. Сталина продвигалась значительно дальше, чем в докладе Н.С. Хрущева, чем могли предположить партийные лидеры. Дискуссии по поводу решений ХХ съезда КПСС охватывали широкий круг проблем, таких как вопросы политического устройства, советской экономической системы, идеологических основ, исторического прошлого и путей дальнейшего развития страны и др.

Ободрительные оценки итогов работы ХХ съезда широко освещались прессой, в то время как «особые» мнения в печать не попадали, скрывались и донесения под грифом «Совершенно секретно».

Часть таких материалов ныне хранится в РГАСПИ. Так, фонд 556, опись 14 содержат записки Центрального комитета КПСС, отдела партийных органов, письма и информации обкомов об обсуждении директив ХХ съезда. Кроме писем, касающихся вопросов материального благосостояния трудящихся и улучшении быта, были и обращения по поводу необходимости изменения экономической политики и культурно-воспитательной работы «среди трудящихся, особенно среди молодежи». Высказывались также откровенно «крамольные» мнения. На собраниях отдельных партийных организаций «имели место демагогические и даже враждебные выступления, которые не всегда получали решительный отпор и политическую оценку». Особенно взволновало партийное руководство активное вовлечение в подобные «враждебные» дискуссии деятелей культуры и студентов. Так, на собрании парторганизации Института мировой литературы им. Горького Академии наук СССР литературовед т. Бялик, говоря о причинах возникновения культа личности, заявил: «Мне кажется, что вследствие исторических причин в партийном и государственном аппарате имелась прослойка людей, которым был выгоден культ личности, которые ехали на этом. Теперь они произносят высокие слова и думают о том, как бы в этой ситуации удержаться… Если все эти люди останутся на своих местах, если ничего с ними не произойдет, если им будет доверено проведение решений ХХ съезда, то это будет самообман с нашей стороны». Бялик призывал к возобновлению чисток в партии, считая эту форму обновления кадров наиболее удачной и даже необходимой: «Вот существовала такая форма жизни партии, как чистка. Почему мы от нее отказались? Прошло 20 лет, в течение которых неужели не засорилась наша партия. За 20 лет в партию вошли люди случайные, вошли устраивать свою карьеру, быть служителями этого культа личности, а не для того, чтобы быть строителями коммунистического общества».

Таких высказываний партийное руководство менее всего ожидало: они представляли непосредственную угрозу партийной номенклатуре. Как отмечалось в одной из записок отдела местных партийных органов, «с клеветой на ЦК КПСС и его Президиум выступил и ряд совсем молодых коммунистов». Так, Гаевский заявил, что культ личности создавался по установке ЦК КПСС. «Я считаю, - говорил он, - что наша партия была и есть единой, монолитной, но между Центральным Комитетом - руководящим органом партии и партией в целом получилась некоторая трещина. Мы видим, что эта трещина сейчас заделывается, но не хватает цемента».

На партийных собраниях часто звучал и вопрос о том, почему не противостояли произволу Сталина работавшие с ним члены Политбюро, почему молчали столько времени, если им все было известно о «великом вожде и учителе народов». Вопросы, которые задавали участники партийных дискуссий, сами по себе являются важнейшими источниками понимания сущности общественной атмосферы тех дней. Так, на собрании членов Орловской городской партийной организации прозвучали следующие вопросы: «Можно ли пользоваться литературой Сталина по языкознанию, почему не говорили о культе личности до 1952, почему никто из членов Президиума ЦК КПСС не поставил вопрос об ошибках т. Сталина на XIX съезде партии».

На собрании трудящихся Белгородской области в апреле 1956 года прозвучал и такой вопрос: «Если мы теперь будем говорить только Ленин и Ленин, то не будет ли это также пропаганда культа личности».

Таким образом, ситуация, сложившаяся в обществе после ХХ съезда КПСС, была крайне сложной и противоречивой, слабо поддаваясь анализу и прогнозированию. Многие процессы и явления, по мнению Н.А. Барсукова, находились «в толще общества, в его определенных слоях».

Весьма интересное мнение о значении ХХ съезда в эволюции свободомыслия высказала Е.Ю. Зубкова. В работе «Общество и реформы» она пишет об особой «ауре» этого съезда. По ее мнению, недомолвки и запреты по поводу разоблачения культа личности «рождали стремление додумать все до конца, т.е. эффект умолчания получился обратный ожидаемому». Исследовательница полагает, что именно ХХ съезд является отправной точкой «брожения умов», охватившего общество, особенно молодое поколение.

А.А. Данилов, видный исследователь инакомыслия в СССР, пошел в своих выводах еще дальше. Он пишет: «Именно ХХ съезд КПСС дал толчок, если не к созданию самого диссидентского движения, то, во всяком случае формированию его будущих лидеров». С этим мнением нельзя не согласиться. На партийных собраниях выступали молодые ученые и студенты, учившиеся критически мыслить и правильно оценивать реальность. На собраниях партийных организаций учебных заведений города Молотова, в частности, многие молодые люди отмечали недостатки в работе аспирантур, указывали на неактуальность ряда диссертационных тем, подвергали критике учебно-воспитательную работу в высшей и средней школе, считали нужным пересмотреть программы учебных заведений в соответствии с научно-техническими достижениями. В марте 1956 года в ходе обсуждения решений ХХ съезда на партийном собрании Института физики АН СССР выступил молодой ученый Ю. Орлов с докладом о необходимости более глубоких демократических преобразований в стране.

Время после ХХ съезда КПСС - это период решительных переоценок, первых робких попыток переосмысления навязанных идеологических догм. Общество начинает понимать, что решения ХХ съезда были вызваны скорее нежеланием нового руководства ослабить рычаги давления, либерализовать систему, а невозможностью поддерживать ее в прежнем состоянии. Вспоминаются слова Н.С. Хрущева, его признание, что если бы он тогда не поднял вопрос о культе личности, то не исключено, что его бы подняли «снизу» со всеми вытекающими отсюда последствиями для руководства страны. Между тем критика культа личности была непоследовательной, главный акцент в ней был сделан на преступлениях Сталина против партии. В докладе Хрущева проглядывала половинчатость разоблачений. Как мы сейчас понимаем, иначе и быть не могло. Доклад был подготовлен людьми, в свое время тесно связанными с И.В. Сталиным, которые не просто молча смотрели на несправедливость происходящего в стране, но и были активными участниками политики репрессий.

В сборнике «Неизвестная Россия» опубликована беседа с политическими деятелями так называемого «великого десятилетия», работавшими в аппарате ЦК КПСС в 1950-е - 1960-е годы. Воспоминания секретаря ЦК КПСС, председателя КГБ СССР А.Н. Шелепина, а также первого секретаря ЦК ВЛКСМ В.Е. Семичастного свидетельствуют о том, что Н.С. Хрущев доверял политикам, тесно связанных с Берией, но не по причине политической близорукости, а потому что считал их надежной опорой своей власти и целиком принимал их методы руководства. Миф о «реформаторе» Хрущеве, которому якобы мешали закончить преобразования развеивается. По словам А.Н. Шелепина, в подготовке доклада о «культе личности» Н.С. Хрущеву помогал И.А. Серов, председатель КГБ при Совете Министров СССР. «Хрущев ему многим обязан, держал его до декабря 1958 года. Серов был заместителем Берии, а до этого был при Хрущеве на Украине. На совести Серова тысячи и тысячи погубленных людей. Он был непосредственным участником репрессивного выселения чеченцев, карачаевцев, ингушей, крымских татар… Он один из инициаторов создания спецтюрем для политических заключенных». По словам В.Е. Семичастного, «Хрущев очень доверял Серову - значит, их что-то связывало».

Неубедительным в этой связи звучит высказывание сына Н.С. Хрущева - С.Н. Хрущева, автора мемуаров «Пенсионер союзного значения», о том, что десталинизацию тормозили «аппаратчики» за спиной у Хрущева: «Любые робкие ростки нового, прогрессивного тщательно выпалывались опытными руками этих «садовников» с «богатым» прошлым».

В этой обстановке мыслящая часть общества и прежде всего молодежь, менее других подверженная воздействию идеологических стереотипов, способная к динамичному мышлению, была готова развить спущенные сверху идеи. Однако властная инициатива по вопросу разоблачений фактически на докладе и остановилась. Доклад Н.С. Хрущева стал своеобразным сигналом к активизации определенных общественных сил, переросшим в дальнейшем в самостоятельное движение.

Время после ХХ съезда КПСС - удивительный период нашей истории.

«Время было переломное: накатывались первая, а затем и вторая (XXII съезд КПСС) волны критики культа личности Сталина, разрабатывались и осуществлялись новые практические программы в народном хозяйстве, происходили перемены в сфере идеологии», - пишет Л.Г. Смирнов, работавший в аппарате ЦК КПСС в 1957 -1967 годах. В 1956 году он учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Поэтому обращение к его воспоминаниям весьма интересно с точки зрения воссоздания реальной общественной атмосферы тех лет. «Во время учебы в Академии нам читали обвинительное заключение по делу Берии. Читали несколько часов, с перерывами, сменялись читчики, в зале стояла мертвая тишина. Мало сказать, что все были потрясены, это был сильнейший шок, все было за пределами нашего воображения». Интересно наблюдение автора воспоминаний за дальнейшей реакцией общественности на услышанное: «… Это не могло не отразиться на умонастроениях преподавателей, аспирантов, партработников, журналистов, которые узнали обо всем этом впервые. Но проявлялось это потрясение все же по-разному. Одни впадали в цинизм: все скверно, все нехорошо, все сволочи. Другие же искали выход в выступлениях и научной работе, пытались «двигать» марксизм вперед либо разочаровывались в нем. Последних было меньше, да они и не афишировали свои настроения. Большинство же глубоко переживали разоблачение Сталина, растерялись, замкнулись и на всю жизнь утратили устойчивость, хотя и продолжали считать партию и ее идеологию великой силой, цементирующей народ и страну. Наконец, было немало и тех, на кого ничто не действовало, кто по-прежнему считал Сталина великим человеком и не скрывал этого».

Таким образом, общественные настроения после ХХ съезда партии были довольно разнообразными. Между тем, всплеск общественной активности был воспринят партийным руководством не как реакция на принятые в 1956 году решения, а как результат неожиданно разбушевавшейся стихии, которую во что бы то ни стало следует немедленно утихомирить.

Начавшееся брожение среди студенчества также было воспринято под этим углом зрения. Замеченных в чересчур смелых высказываниях студентов обвиняли в мелкобуржуазной распущенности, анархизме, нигилизме, авангардизме, троцкизме, политической невоспитанности и растленности.

Следует отметить, что большая часть общества после ХХ съезда КПСС оказалась в состоянии замешательства, страха высказывать свои мысли - а вдруг вернется 1937 год, раз так быстро все меняется. В монографии «Власть и отношения» проведен анализ результатов опроса общественного мнения, приведенного студентами Московского педагогического университета. Авторы, к сожалению, не указывают точной даты проведения опроса. Сведения о нем взяты ими из своего личного архива: из 59 респондентов тему ХХ съезда партии затронули 41 человек. 47% отрицательно при этом восприняли разоблачение культа личности, отказываясь верить услышанному, считая ошибкой происходящее в стране. 29,5% опрошенных с одобрением встретили разоблачение сталинских преступлений, испытывая даже чувство личной благодарности Хрущеву. Так, студент К. Затонский рассуждал, что для разоблачения Сталина необходимы были «смелость, мужественность и решительность». 22% респондентов не определили своего отношения к этому событию большей частью по той причине, что политикой не интересовались. Авторы исследования делают вывод о том, что большая часть советского общества даже после ХХ съезда партии была не готова к решительным преобразованиям советской системы. Это связывается в первую очередь с укоренившимся в сознании людей тоталитарным мышлением, основанным на полном доверии к власти и ее идеализации.