Определение места Приднестровья в системе всеобщего рынка Российской Империи

Основной массив казенных земель находился в южной зоне, т.е. на территории Тираспольского уезда. Небольшими участками они вкрапливались в обширную полосу помещичьего многоземелья также в Балтском и Ольгопольском уездах; это были либо купленные государством у отдельных магнатов дачи (особенно у князей Любомирских), либо конфискованные и взятые в казну участки помещиков, причастных к событиям 1830-1831 гг. в Польше. Так возникли казенные села Воронково, Ержово, Гидирим, Дубово, Севериновка и Кузьмин. Из них только три последних остались в ведении казны, остальные же попали в число «пожалований» различным сановникам.

На территории Очаковской области, в том числе и в ее приречной части, после заключения Ясского мира одновременно возникали государственная и частнофеодальная виды собственности на землю. После 1791 г. в казенный фонд были зачислены земли, объявленные в 80-е годы XVIII столетия владением Порты (вместе с селениями). Приднестровская их часть была предназначена казачьим войскам (Бугскому, затем Екате-ринославскому и Черноморскому), а с передислокацией их на восток оставлена в распоряжении государства.

С формированием разрядов государственных крестьян и колонистов (из старожилых крестьян, переселенцев из внутренних губерний и из-за рубежа, а также осевших беглых людей) земля была передана в их пользование. Богатые плодородным черноземом угодья представляли большую ценность и для землевладельцев, и для крестьян. За короткий исторический срок здесь происходило ускоренное сельскохозяйственное освоение слабообжитой территории, и в этом важном экономическом процессе главной созидательной силой являлись крестьяне.

К середине века пригодные для земледелия участки оказались почти полностью распаханными, в то время как во всей Херсонской губернии поля составляли только пятую часть от площади удобных к использованию земель; происходила межотраслевая эволюция - ведущей структурой становилось земледелие.

Первоначально на юге Приднестровья угодья использовались главным образом для развития животноводства, и возникавшие крестьянские хозяйства были еще слабо связаны с землей. Некоторое время семьи переселенцев не имели возможности полностью сосредоточиться на земледелии вследствие необеспеченности инвентарем, рабочим скотом, семенами. Затем, с конца 20-х годов, все более утверждалось зерновое направление в степной полосе и интенсивное земледелие на территории, прилегавшей непосредственно к Днестру.

Переселенцы принадлежали к различным этническим группам и в своей производственной деятельности использовали специфические земледельческие орудия и способы ведения хозяйства. Находясь в сходной географической среде и участвуя в совместном процессе освоения малообжитых земель, выходцы из различных регионов сотрудничали, вступая в разнообразные производственные связи. А это постепенно приводило к унификации инвентаря, систем земледелия и животноводства, всего хозяйственного уклада. Конечно, определенные традиции у переселенцев сохранились, но их объединяли общие усилия и условия проживания в южной зоне.

Как и в других возникающих колониях, люди разной этнической принадлежности приносили с собой свои производственные приемы, навыки, уклад жизни, специфический земледельческий инвентарь, сельскохозяйственные культуры, формы и методы работы, восходящие к историческому прошлому переселенцев, что накладывало отпечаток на процесс социально-экономического развития края. В результате продолжительного соседства, позитивного, полезного общения и взаимовлияния вырабатывалась единая, более целесообразная для исследуемого района система хозяйствования, ускорялось освоение земель.

Феодальные отношения, господствовавшие в крепостной деревне, исключали возможности для формирования фонда частнособственнической крестьянской земли. Одновременно в селениях государственных крестьян и колониях из-за неотчуждаемости надельной земли не могли появиться индивидуально-семейные купчие участки. В южной зоне лишь некоторые колонии приобретали в коллективную собственность угодья в близлежащих поместьях. Так, сельское общество с. Парканы выкупило участок специально для выпаса овец. Подобные покупки имели место и в немецких колониях.

Формы феодального землепользования крестьян определялись в первую очередь видами ренты и межразрядными различиями, которые сохранились до реформ и существенно сказывались на хозяйственных возможностях отдельных крестьян. Так, главным средством производства у них являлась надельная земля, которая принадлежала не самим сельским труженикам, а частным владельцам и государству. За пользование отведенными угодьями они выполняли повинности, платили деньги и вносили разнообразные «данины» феодальным собственникам. Практически все разряды крестьян эксплуатировались одинаково, хотя имелись и некоторые особенности по каждому из них. Наиболее угнетенными были крепостные крестьяне, подвергавшиеся порабощению в оброчно-барщинных формах, способствовавших расширению господского хозяйства и стеснению экономических возможностей крестьянских дворов. Земли, представлявшие наибольшую ценность для поместного дворянства, изымались различными способами из пользования крестьян.

В Подольской губернии крестьянские дворы получали полевые наделы по количеству имеющегося у них рабочего скота: на полное тягло, т.е. упряжку «полного» плуга, и на части тягла. Таким образом, в основу землепользования была заложена сопряженность норм земельной обеспеченности с количеством рабочего скота в крестьянском хозяйстве.

Уровни средней обеспеченности крестьян землей были связаны с группировкой тягловых наделов. Присутствовали большая неоднородность в распределении угодий по отдельным селам и резкая контрастность между тягловыми и пешими дворами.

Данные табл. 2 свидетельствуют о том, что средний надел тяглового двора в пашенном клину не превышал 18 дес. и по сенокосным угодьям - 4,3 дес. В полутягловых или пеших дворах - соответственно 7,5 и 3,3 дес. Минимальные размеры тягловых дворов доходили до 5 дес. пахотной земли и 1,5 дес. - сенокоса. Однако за этими средними величинами не видны значительные различия в обеспеченности отдельных дворов угодьями. Более детальные сведения инвентарей по некоторым селениям зафиксировали существенные колебания в размерах наделов. Приведем конкретные показатели: в Белочах среди тягловых дворов выделялись два хозяйства, которые использовали 10 дес. пахотных и 3,3 дес. сенокосных угодий, в Мокре из 39 дворов этого разряда крестьян 11 получили по 2,5 дес. усадебной, 19,5 - пахотной и 5,25 дес. сенокосной земли, т.е. в целом по 25,25 дес.; в с. Плоть 14 дворам принадлежало 18 дес.; в Дойбанах наиболее состоятельные дворы владели 35 дес., в Рыбнице - 22, в Гидириме 4 хозяйства имели по 22,5 дес. усадебной, пахотной и сенокосной земли; несколько дворов в Попенках - 16,5 дес., Цыбулевке - 14,5 дес.

К концу 50-х годов наделы еще более сократились, и прежде всего в пахотном клину. Проведенный соответствующими ведомствами учет дворов, подлежавших наделению полевыми угодьями показал, что средний размер надела в тягловых хозяйствах Ольго-польского и Балтского уездов составлял 6,5 дес., а в пеших - 3,4 дес., т.е. практически земельная обеспеченность крестьян этим видом хозяйственно важных угодий была, во-первых, одинаковой, а во-вторых, явно недостаточной, так как при господствовавшей там трехпольной системе земледелия под посевом у большинства хозяйств находилось 4,5 дес., а в группе пеших несколько более двух десятин. Большинство крестьянских хозяйств располагало средними и меньшими наделами. А это означало, что крестьяне в подавляющей массе находились «на голодном пайке», в то же время неся огромное бремя феодальных повинностей.

В целом можно усмотреть стремление помещиков к урезанию надельного клина. Этот процесс наблюдался по всей Подольской губернии. По подсчетам исследователя А.З. Барабоя, здесь с 1848 по 1861 г. 92% помещиков сократили мирские полевые земли на 19,2%, концентрируя в своих руках наиболее плодородные угодья. Накануне реформы они освободили крестьян от крепостной зависимости в Цыбулевке, Сарацее, Выхватинцах и других селах с одновременным сокращением их земельных наделов.

Особую категорию землепользователей в поместьях составляли чиншевики и «вольные жители». Первые являлись потомственными арендаторами помещичьих угодий и усадебных участков, но не были барщиннообязанными. Они заключали особые контракты с землевладельцами. Взаимоотношения «вольных жителей» также определялись соглашениями, но на более короткие сроки. Обе категории были менее зависимы от помещиков и слабее привязаны к поместьям.

На казенных землях своеобразным видом долгосрочной аренды являлось пожалование правительством за службу знатным людям целых селений, когда в долгосрочное распоряжение передавалась не сама земля, а доходы с нее. В дальнейшем нередко эти люди становились уже собственниками земли, а селения из казенного ведомства переводились в разряд частновладельческих (Дубово, Воронково, Гидирим, Ержово).

Поземельное положение государственных крестьян и колонистов определялось их зависимостью от государства - верховного феодального собственника земли и природных богатств. Попечительный комитет об иностранных поселенцах (с 1818 г.) и палаты государственных имуществ (с конца 30-х годов XIX в.) как представители государства контролировали все стороны хозяйственной деятельности крестьян, в том числе и «правильное» пользование земельными угодьями.

Подавляющее большинство переселенцев и старожилов в Приднестровье были крестьянами. Земельная обеспеченность и качество почв были важным условием жизнеспособности их хозяйств. Согласно правительственным указаниям, в первую очередь «Правилам о распределении земель Новороссийского края» (1806 г.), предусматривалось выделение для колонистов и государственных крестьян лучших земельных массивов, а двумя годами раньше они получили право на приобретение земли в собственность, но без крестьян. Участки отводились всем земледельцам селения. В них включались усадьбы и прилегающие к ним пахотные угодья, пастбища, водоемы, камышовые заросли и т.п.

В селениях государственных крестьян Тираспольского округа размеры наделов определялись иначе, чем в соседней Бессарабской области, где единицей землепользования являлась семья, на которую по закону при первоначальном наделении полагалось 30-40 дес., в Приднестровье такой единицей была мужская ревизская душа, обеспечивающаяся наделом в 15 дес.

Быстро росла численность населения в бывшей Очаковской области: если в 70-е годы XVIII в. здесь проживало 12-15 тыс., в 1792 г. - 20, в 1795 г. - около 43 тыс., то в начале XIX в. - уже 60 тыс. человек. Довольно многолюдными становились казенные селения в 90-е годы XVIII в.

В то время как на казенных землях Бессарабии действовал принцип посемейной уравнительности, на левом берегу Днестра семьи пользовались наделами в 15, 30, 45 и более десятин в зависимости от численности мужчин. Землепользование заимочного, хуторского типа до конца 20-х годов XIX в. было широко распространено в южных уездах Бессарабской области. Аналогичную картину наблюдаем и на территории Ти-распольского уезда. Главным условием возникновения хуторов, одай (животноводческих ферм полевого типа) было наличие значительных резервных земельных площадей и относительно свободный к ним доступ. По хозяйственной направленности они являлись смешанными - земледельческо-животноводческими, а по устойчивости функционирования подразделялись на сезонные и стабильные. Хуторские хозяйства сложились на землях Черноморского казачьего войска. Первоначально их владельцами являлась казачья старшина. Затем, с перемещением войска на Кубань, «устроенные хозяйства» спешно продавались. Наиболее богатые и предприимчивые новые хуторяне скупали смежные участки, расширяя угодья. Например, один из них приобрел 280 дес. и имел в середине 90-х годов «сельце» с двумя каменными мельницами и девятью крестьянскими хатами (52 чел.), поселенцам он выделил «довольное количество» пахотной земли.

В 1810 г. на сверхнадельных землях Суклеи и Терновки выявлено 60 хуторов и одой. Часть из них (садоводческого направления) переходила из рук в руки также через куплю-продажу. Большинство представляло собой мелкие хозяйства, а в некоторых владения достигали 30 и более десятин.

Много хуторов (33) основывалось в начале XIX в. и на землях с. Парканы, где находились и земледельческие (в том числе садовые) и животноводческие хозяйства. Здесь были и мелкие и крупные объекты хозяйствования, оцениваемые в конце 20-х годов в 200-500 руб. серебром.

В течение ряда десятилетий имелись реальные возможности ведения хуторских хозяйств на обширных городских дачах. При основании города-колонии Григориополя его дача занимала 33400 дес. Помимо усадебных и общегородских угодий в резерве оставались тысячи десятин для свободного пользования жителей, которые могли на этой земле поселяться хуторами, «где кто заблагорассудит». В 20-е годы здесь насчитывалось несколько десятков хуторов смешанного хозяйственного назначения с большим поголовьем скота, садами, виноградниками и пашнями. Стоимость их имущества составляла по несколько сотен и даже тысяч рублей.

На землях Тирасполя (31,5 тыс. дес.), где в общей меже находились и окрестные селения, были основаны мещанами и крестьянами хутора с полями и обширными насаждениями фруктовых деревьев, винограда и шелковицы. В 1805-1806 гг. «приведено в известность» более 80 таких хуторов. В отношении к эксплуатируемым угодьям их хозяева выступали как землепользователи (в большинстве случаев) либо как землевладельцы (на приобретенных в собственность участках).

В хуторах периода заселения и освоения малообжитых мест южной зоны Приднестровья прослеживается четко выраженное экстенсивное развитие отраслей сельского хозяйства. Но часть хуторян, так называемые степные предприниматели, уже тогда были тесно связаны с рынками. Такие процессы характерны для первоначального землеустройства.

К концу 50-х годов ни одно казенное имение не характеризовалось высоким уровнем земельной обеспеченности. В 1858 г., по сведениям Министерства государственных имуществ, в 37 селениях Тираспольского округа числилось удобной земли в пользовании крестьян 121 643 дес., а вместе с другими видами угодий и неудобьями - 148 211 дес. На душу мужского пола приходилось чуть больше 7 дес. удобной или 8,66 дес. всей земли, т.е. за шесть десятилетий подушный размер надела удобной земли уменьшился более чем в два раза, выравниваясь с нормой надела в центральных губерниях. Их хозяйства оказались малоземельными при сложившейся издавна переложной (перелоговой) системе земледелия.

Данные табл. 3 свидетельствуют о том, что массив усадебных земель в большинстве сел был довольно значительным: на двор приходилось более 1 дес., а в Буторе, Дороцком, Карагаше, Слободзее, Спее, Терновке, Токмазее и Чобручах - по 1,5-3 дес. Вызвано это широким распространением в них садоводства, виноградарства и огородничества. В полевом клину главными являлись пашенные и пастбищные угодья и явно незначительными - сенокосы. К неудобьям отнесены плавни, эродированные участки, пустыри, каменистые и песчаные склоны по берегу Днестра. Размеры посемейных наделов колебались в широком диапазоне - от 11 до 38 дес. При практиковавшейся тогда переложной системе земледелия и наделах в 11-20 дес. ежегодный пашенный клин на один двор составлял 3-7 дес. (свидетельство низкого хозяйственного потенциала таких дворов). Если же брать в расчет только пахотные земли, то в таких селениях, как Глиное, Дороцкое, Коротное, Незавертайловка, Терновка, Чобручи, Шипка, приходилось от 9 до 14 дес. на двор. В условиях степного юга этот размер надела не мог обеспечить развитие стабильного зернового хозяйства.

По 8 дес. на мужскую душу было отведено в селах Гоян, Дойбаны, Дороцкое, Дубово, Коржево, Кошница, Кочиеры, Лунга, Магала, Моловата, Перерыта, Погребя, Роги, расположенных недалеко от Дубоссар.

Лучше других разрядов крестьян обеспечивались землей колонисты, а в их среде самые высокие наделы получили немцы. Отведенные колониям земли считались общинными и распределялись между семьями только для постоянного и наследственного пользования. В подворном пользовании находились пахотные и усадебные участки, а неделимыми, общинными считались пастбища, сенокосы, водоемы и некоторые другие угодья. Практически в колониях сочеталось индивидуальное и групповое землепользование.

Земельные дачи колоний по своей площади значительно превосходили объем уставных подворных наделов (55-60 дес. на семью). Излишки угодий либо выделялись в «мирские оброчные статьи» и сдавались в срочную аренду всем желающим, включая и посторонних съемщиков, либо оставались в общине за определенную постоянную плату. Из этих резервных угодий время от времени нарезались участки молодым семьям.

В немецких колониях дробление наделов предотвращалось традиционной формой землепользования: право наследственного пользования передавалось лишь одному сыну. У надельных дворов в большинстве своем сохранились участки больших размеров, и их невозможно было обработать силами одной семьи. А безнадельные семьи, как правило, имели только усадьбы и не могли вести самостоятельное хозяйство. Переселенцы сохраняли свои традиционные приемы хозяйствования и представления о праве на обрабатываемую землю.

Категорически запрещалась продажа надельной земли. Кроме того, как и в других местах расселения немцев-колонистов, в Херсонской губернии практиковались суровые меры - передача участков из распоряжения обедневших семей в руки «способнейших». Добиваясь равнозначного по плодородию земельного обеспечения, колонисты не могли избежать чересполосности, разбросанности делянок и т.п. Тем не менее, большие наделы, устойчивость в землепользовании, известные налоговые льготы выгодно отличали колонистов от других разрядов крестьян и, безусловно, положительно сказывались на совершенствовании сельскохозяйственного производства, общем достатке семьи, что особенно бросалось в глаза приезжим и ревизорам.

Землепользование казаков было дифференцированным согласно их званиям и рангам. У рядовых утвердилось общинное распоряжение угодьями с паевой системой землепользования. Давалась земля также за службу. Что касается казачьей старшины, то она фактически распоряжалась землями войска и в, то же время наделялась большими участками в несколько сот десятин на семью.

На казенных угодьях землепользование не ограничивалось сферой наделов. В силу ряда причин крестьяне прибегали к аренде помещичьих земель и резервных казенных участков («оброчных статей»). Зажиточные семьи приобретали их в аренду с целью расширения производства товарной продукции, сельские общины - для удовлетворения потребности большинства хозяйств в пастбищах, сенокосах, плавневых зарослях и т.п. Широко практиковалась посезонная сдача помещиками пастбищ для выпаса крестьянских стад на таких же условиях, как и при аренде пахотных участков, т.е. за деньги и натуральную плату. В деревне возник слой субарендаторов, которые снимали частновладельческие и казенные угодья, затем мелкие участки пересдавали за высокую плату на короткие сроки, извлекая большую выгоду.

Особую категорию арендаторов составляли десятинщики (крестьяне или мещане), не имевшие земли и арендовавшие ее на ряд лет. Среди них определенная группа вела хозяйство на предпринимательских началах, но большая часть, располагая незначительным количеством рабочего скота, скудным земледельческим инвентарем, на скорую руку построенными жилищами, не была заинтересована в капиталовложениях и прибегала к аренде из нужды. Расторгая договор с землевладельцем или не продлевая его, десятинщики теряли свои жилища, пашни, насаждения. Арендаторы-предприниматели из среды десятинщиков, наоборот, добивались максимального вовлечения угодий в сельскохозяйственный оборот.

Все десятинщики за пользование землей и жильем платили деньгами и продуктами своего труда. Менее состоятельные из них арендовали угодья на кабальных условиях, подвергаясь полукрепостническим формам эксплуатации в виде отработок, скупщины (отдавали землевладельцу часть урожая), т.е. в конечном счете, расплачивались за землепользование трудом.

приднестровье ярмарка феодальный землепользование

6. Крестьянская община

Главные признаки сельской общины - уравнительное землепользование и круговая порука при выплате налогов и исполнении трудовых повинностей - характеризовали все селения Приднестровья.

Важнейшей функцией общины было регулирование земледельческого процесса: переделы угодий, систематизация полеводческой практики, разрешение земельных споров. Община распределяла участки, устанавливала набор культур и места их посевов, производила замену выпаханных участков «отдохнувшими», т.е. устанавливала чередование циклов и трансформацию угодий.

Формы общинного землепользования. Земельные отношения в общинах были сложными, со специфическими особенностями, обусловленными делением крестьян на разряды и группы. Сказывались также традиции, этнические черты и обычаи людей. На территории северной зоны, в условиях господства монопольного землевладения дворян, невозможно было отделить общину от поместья. Первая из них существовала как фискальная единица и в определенной мере как землепользователь, но со значительно суженными функциями распорядителя угодий. На такое объединение землепользователей влияли рамки феодальной вотчины.

Вотчинники являлись собственниками земли, а члены сельской общины - пользователями ее. Помещик определял и распределял крестьянские участки и «смены». Поскольку крестьянский двор был основной производственной ячейкой феодальной вотчины, то он и наделялся угодьями в зависимости от хозяйственного потенциала. Этот двор испытывал повседневный гнет феодала-землевладельца, присваивавшего большую долю продукта, добытого трудом крестьянской семьи.

По инвентарным правилам 1847-1848 гг. крестьянам выделялась «мирская земля», из которой они получали полевые наделы, в них же подчеркивалась неизменность и неприкосновенность этой земли. В размеры наделов не входили усадебные участки, которые, кстати сказать, для целого слоя крестьян-огородников представляли особую ценность. На площадь тягловых участков не распространялась уравнительная система землепользования.

«Мирские земли», согласно инвентарной реформе, как бы обособлялись от барских полей и ограждались от существенного вмешательства помещика в их сельскохозяйственное пользование, что должно было усилить общинные тенденции в землепользовании. Но опираясь на право монопольной собственности, вотчинники обходили закон и по своему произволу определяли размеры подворных участков, не считаясь с мнением крестьян осуществляли перегруппировку полей («смен»), переводили дворы из одного разряда землепользователей в другой и, исходя из собственных материальных интересов, сокращали площадь мирских угодий (земельное утеснение). Словом, здесь наблюдалась крайне слабая внутренняя организация, сложное переплетение территориально-общинных и феодальных отношений, отсутствие у общины прав на регулирование производственных порядков.

Более существенную роль играла сельская община в землепользовании крестьян, живших на казенных землях, - прежде всего у государственных и колонистов. В южной зоне их землепользование основывалось на тех же общинных принципах, что и в центральных губерниях, где имелась земельная собственность государства. Нивелированию местных общинных различий способствовала реформа П.Д. Киселева, одним из результатов которой явилась реорганизация крестьянского самоуправления по линии унификации структуры и функций общин в казенной деревне и даже земледельческого процесса. Община в целом испытывала давление со стороны феодального государства с его административно-полицейским вмешательством в хозяйственную деятельность и повседневную жизнь крестьян, налоговой системой и многочисленными повинностями. В распоряжении земельными угодьями сочетались общинные и подвор-но-участковые формы наследственного землепользования. Вторая форма выступала как основная в колониях, а отдельные ее положения использовались в селениях государственных крестьян. Такое наследование выгодно отличалось от общинного, поскольку давало крестьянину возможность распоряжаться участками по своему усмотрению, предоставляло ему больший простор для хозяйственной деятельности. Но участки здесь не объединялись в одну семейную окружную межу, а были разбросаны по всей даче селения: фактически каждый двор имел в своем распоряжении несколько делянок (иногда свыше десяти). Объясняется это тем, что общины практиковали прием «народного кадастра» ввиду неодинаковой доходности угодий на разнотипных по качеству участках. Известную роль в таком распределении играли применяемые системы земледелия - переложная, паропереложная, трехпольная и др.

Приведенные формы землепользования складывались в конце 20 - начале 30-х годов, когда было полностью осуществлено размежевание угодий. До этого же периода, как уже отмечалось, существовала практика обособления хуторских хозяйств.

По мере роста численности крестьянских дворов суживались возможности обособления хуторян, хотя они еще удерживались в многоземельных селениях; в этих случаях хуторянам выделялись «запольные участки», т.е. удаленные от усадьбы. Но в собственность эти участки не передавались.

В казенных селениях с подворно-участковым землепользованием происходило дробление, измельчение хозяйств, отчасти из-за семейных разделов. Эту важную хозяйственно-бытовую сторону жизни крестьян община брала под свой контроль; вопросы о разделах стали рассматриваться и решаться на сходах домохозяев (высший орган сельской общины).

И в общинном и в подворно-участковом землепользовании каждый крестьянский двор пользовался угодьями в определенных территориальных границах до очередного земельного передела. Межевые работы в общинах проводились домашними средствами с неминуемыми неточностями и погрешностями. Отчасти это служило поводом возникновения конфликтных внутрисельских ситуаций. При пестрополье и чересполосице в селениях с продолжительными межпередельными сроками границы «мирской земли» и делянок нарушались (стирались), межи распахивались.

Если те или иные крестьянские хозяйства не могли обрабатывать наделы из-за необеспеченности рабочими руками, тягловой силой и инвентарем, то они безвозмездно поступали в распоряжение сельской общины, а у колонистов почти повсеместно - в руки зажиточных хозяев.

При переделах угодья перераспределялись в большинстве случаев по ревизским, а в некоторых селениях - по наличным семьям. Иногда устанавливались постоянно действующие интервалы между коренными переделами, независимо от сроков ревизий. Частные переделы, касавшиеся отдельных участков и угодий специального назначения, осуществлялись, исходя из конкретной ситуации землепользования: в большинстве случаев они обусловливались спецификой систем земледелия. С каждым переделом уменьшались размеры крестьянских наделов.

В общинах с подворным пользованием, особенно в немецких колониях, возрастало число дворов без полевого надела. Люди стояли перед выбором: либо заняться ремесленно-промысловой деятельностью, либо с помощью общины арендовать или приобретать угодья на стороне.

У «задунайских переселенцев» функционировала своеобразная структура: община подразделялась на большие семьи, включавшие в себя родителей и неотделившихся детей. Фактически в сельской общине группировалось множество семейных общин. В землепользовании здесь прослеживается переплетение и сочетание юридического земельного права с обычным. Однако издавна действовавший большесемейный уклад, натурально-патриархальные условия жизни, старые устои в аграрных отношениях деформировались, хотя и медленно. С годами возникла проблема земельного обеспечения молодых семей, нуждавшихся и требовавших индивидуальных, подворных наделов.

Данные об общине у колонистов зафиксированы в «Уставе о колониях иностранцев в империи». В нем говорилось: «Все отведенные под поселения колонистов земли присвоены им в неоспоримое и вечное потомственное владение, но не в личную кого-либо, а общественную каждой колонии собственность». Отдельные колонисты не имели права продавать, уступать, закладывать или даже использовать по своему усмотрению участки надельной земли.

В некоторых общинах со временем появились угодья, приобретенные у помещиков. Так, община колонии с. Парканы Тираспольского округа в середине 40-х годов имела в пользовании 8183 дес. надельной и 1074 дес. купчей земли, которая специально была приобретена для выпаса овец. Таким образом, здесь община выступала в качестве и землепользователя, и коллективного землевладельца. Эта двойная функция общины прослеживается и в некоторых немецких колониях, где приобретение земель началось в конце 30-х годов. За два десятилетия ими было куплено 19 880 дес. Следовательно, всего в распоряжении колоний оказалось 44 134 дес., из которых 45% составляла групповая и индивидуальная собственность. Такого соотношения в структуре угодий надельного клина и приобретенного у других разрядов крестьян в Приднестровье накануне реформ не было.

Наличие в южной зоне в первые годы присоединения Очаковской области свободных земель позволяло стихийно распределять пашни, пастбища и сенокосы между отдельными дворами на основе права захвата («займщина»), и богатая прослойка людей широко его реализовала, хотя пользование угодьями было временное, поскольку они не оформлялись в частную собственность.

С ростом численности крестьян, усиленной распашкой удобных земель и сокращением площади сверхнадельных, резервных «оброчных статей» община стала распоряжаться не только пахотными, но и совокупностью пастбищно-покосных угодий, организацией выпаса скота, распределением сенокосных участков по дворам и др.

Сенокосы и пастбища (выгоны) по своему хозяйственному значению стояли на следующем месте после полевой земли. Первые из них крестьяне делили, а вторыми пользовались сообща. Община стала определять количество скота, выгоняемого на пастьбу от каждого двора, время пастьбы, условия работы и оплату пастухов. Отчасти это было связано с тем, что в южной зоне преобладали большие, многодворовые общины со значительным поголовьем животных, а площадь пастбищ неуклонно сокращалась.

Общинное землепользование с его границами между наделами не мешало и не стесняло пастьбу общественных стад по пару и жнивьям, т.е. по пахотным участкам до посевов и после уборки хлебов. Порядок использования таких пастбищ также регулировался сельскими властями (по решению сходов) в течение всего сезонного цикла.

Общинное распоряжение и регулирование касалось и хозяйственного использования промысловых объектов: зарослей камыша, отдельных участков леса, залежей известняка, рыболовных водоемов, которыми крестьяне пользовались по формальному уравнительно-передельному принципу. Здесь преломлялась постоянная заинтересованность всех членов общины.

Несмотря на факторы, препятствующие превращению общинной земли в товар, она разными путями концентрировалась в руках зажиточного слоя. Беднейшее и часть среднего крестьянства зачастую из-за разорения, необеспеченности рабочим скотом, неплатежеспособности и по другим причинам вынуждены были либо сдавать надельные участки в открытое арендное пользование, либо не обрабатывать их и опускаться до уровня батраков. Следовательно, уравнительное землепользование теряло свое значение, становилось необязательным условием жизни отдельных крестьянских дворов. Для таких процессов характерными являлись довольно продолжительные межпередельные периоды, когда богатые дворы брали под свой хозяйственный контроль наделы односельчан. А в общинах, где переделы фактически прекращались, эти временные присвоения превращались в постоянные, что вызывало противодействие крестьянского большинства, проявляемое в различных формах: несогласии с решениями сходов, принятыми под давлением и в интересах зажиточных дворов; нанесении материального ущерба зажиточным хозяйствам; открытых выступлениях; межевых конфликтах и др.

В общинном землепользовании проявлялись и противодействовали две тенденции: коллективная и индивидуальная. Наконец, сама внутренняя структура общинного землепользования была противоречивой: у общинников в частной собственности находились усадьбы, жилища, скот, инвентарь, которыми они относительно беспрепятственно распоряжались, передавали другим владельцам, продавали, делили, а в пользовании полевыми и другими угодьями они придерживались уравниловки. Сельская община оказывала определенное влияние на производственную деятельность крестьянских дворов, но она не устраняла их изолированность.

Казенные селения северной зоны, до 50-х годов называвшиеся экономиями, содержались в хозяйственном управлении, т.е. сдавались в аренду дворянам на 12 лет. Эта форма аренды (из 10% чистого дохода от экономии) сохранилась и в соответствии с реформой П.Д. Киселева конца 30-х годов. В законодательстве указывалось на роль общины при этом: «Ни при каких случайностях, могущих мешать тому или другому крестьянскому хозяйству отбывать следуемую с него барщину, экономия не должна ощущать потери, так как все сельское общество являлось ответственным в исполнении лежащих на каждом из его членов повинностей».

Община была низшим звеном социальной организации, в которой формировались сложные общественные отношения. С одной стороны, действовало сплоченное ядро из представителей зажиточного слоя, которые пользовались затруднениями менее состоятельных общинников, концентрировали общинные угодья, влияли на решения сходов. С другой стороны, большинство общинников стремились противостоять этому наступлению, нередко вступая в конфликты с богатой прослойкой крестьян. Одновременно это общинное большинство сопротивлялось и протестовало против давления извне - со стороны государства, чиновничьего «попечительства», помещиков. Постоянно велась скрытая и явная борьба с выборной низовой администрацией, смыкавшейся с зажиточной верхушкой и вышестоящими управленческими инстанциями.

Зерновое производство. Элементом производительных сил сельского хозяйства являются системы земледелия. Они представляют собой комплекс агротехнических и организационно-хозяйственных мероприятий, направленных на наиболее продуктивное использование почв, восстановление и повышение их плодородия. Этот комплекс охватывает ряд сельскохозяйственных процессов, способы использования угодий под сельскохозяйственные культуры, севообороты (чередование культур в земледельческом производстве), агротехнику (система приемов возделывания сельскохозяйственных культур), обработку почвы, использование удобрений.

В системах земледелия отражается уровень развития ее отраслей и многовековой практический опыт народов по возделыванию культур, воссозданию условий природного плодородия почв и обеспечению более высокой и устойчивой урожайности. Системы земледелия зависят от господствующего в стране экономического строя, прогресса в производительных силах, особенностей природно-климатических условий, достижений передовой практики и науки; определяющим фактором их эволюции является прогресс в сельскохозяйственной технике.

Развитие систем земледелия проходило в региональных условиях, налагавших заметный отпечаток на сельскохозяйственное производство в целом. Как известно, по природно-экономическому районированию Приднестровье делилось на две зоны - северную и южную. Природно-экономические условия влияли на состав и уровень развития отраслей сельскохозяйственного производства, хозяйственной специализации и интенсификации и на процессы освоения земель для сельскохозяйственных целей. Отсюда вытекает необходимость порайонного исследования возникновения и смены систем земледелия.

Северная зона Приднестровья и прилегающая к нему часть Балтского уезда, Ольгопольский уезд входили в полосу трехполья (паровой системы). На юге Балтского уезда отчасти встречались селения, где имели место различные сочетания трехполья с элементами переложной системы.

Из трех уездов Приднестровья Тираспольский был самым молодым в хозяйственном отношении. В его пределах в конце XVIII - начале XIX в. земледелие развивалось на ограниченной территории - обрабатывались лишь отдельные, наиболее доступные площади (вблизи водных источников). Этот начальный, несколько хаотичный период землепользования в малораспаханной южной зоне изменился со времени ввода в сельскохозяйственную эксплуатацию обширных площадей. При этом общеупотребительной была переложная система: земля обрабатывалась два-три и даже четыре года, потом оставлялась в перелог на неопределенное время, «смотря по величине дач». В первые годы переложный участок покрывался сорными травами, которые сгнивали на месте и, следовательно, возвращали почве утраченное плодородие. Часть перелога отделялась под выпас (толоку) скота и таким образом улучшалась за счет поступления в почву органических удобрений.

Посевы были смешанными, но преобладал яровой клин из-за ограниченной возможности возделывания озимых хлебов. А среди яровых культур ведущими являлись пшеница-арнаутка, просо, ячмень, кукуруза и лен. Арнаутку сеяли на так называемых твердых почвах - целине и старых перелогах, по пласту. Она хорошо выдерживала засуху и заморозки и пользовалась большим спросом на внутреннем и внешнем рынках из-за высоких мукомольных качеств. Просо, кукурузу, ячмень в основном потребляли на месте, а лен являлся экспортной культурой.

Переложная система требовала от крестьян большого физического напряжения, особенно в весенний период полевых работ. Они выполняли трудоемкую работу по распашке заросших, твердых почв, по уничтожению возобновлявшейся дернины. Регулированием чередования перелога и пашни в масштабах селения занимались сходы хозяев. Так как срок пребывания земли под культурами был невелик, земледельцам приходилось по несколько раз возделывать слабо освоенные участки.

Зажиточные хозяйства, обладающие достаточным количеством рабочего скота, более совершенным инвентарем и средствами для найма рабочей силы, с каждым годом расширяли запашку, занимали лучшие угодья, масштабнее применяли сложные и усовершенствованные орудия. Они лучше маломощных дворов обрабатывали землю, сеяли и убирали хлеб.

Для переселенцев переложная система была новой, непривычной. Надо было срочно перестраивать свою хозяйственную деятельность, поднимать целину, осваивать украинский плуг, воловью упряжку, новые сельскохозяйственные культуры (кукурузу, арнаутку и др.) и привыкать к иному сельскохозяйственному календарю. Хозяйства большинства переселенцев были маломощными. В первую очередь они вводили в оборот такие участки, которые более или менее легко поддавались распашке.

К числу важнейших производственных операций, входивших в систему земледелия, относится обработка почвы. И именно на нее приходилась наибольшая часть труда, затрачиваемого крестьянином в производственном процессе. Основным приемом этой обработки являлась весенняя вспашка, которую в связи с непродолжительностью периода весенних полевых работ необходимо было проводить в сжатые сроки, так как при раннем сходе снега и действии сухих ветров в южной зоне уменьшение потерь влаги предопределяло судьбу будущего урожая. Следовало учитывать при этом и преобладание в посевах яровых культур.

Распашка целины и долголетних перело- «Малороссийский» плугов была очень трудоемким процессом, который по физическому напряжению тяглового скота и пахарей не имел себе равных в цикле сельскохозяйственного производства. Целину поднимали тяжелым плугом в первый раз неглубоко (на 1,5-2 вершка), оборачивая пласты. Пахали осенью и оставляли на зиму участки наборонованными. Весной их не перепахивали, а проводили посевы по пласту под борону. В последующей перепашке после уборки урожая брали несколько большую глубину в том же направлении пластов, что и в первый раз.

Проведение в полеводстве всех операций в сжатые сроки, начиная с подготовки почвы под яровые и кончая обработкой зяби, преследовало, прежде всего, главную цель - накопление и сбережение влаги. Промедление со сроками посевов усугублялось изреженностью либо отсутствием всходов и, в конечном счете, оборачивалось недородом хлебов.

В зажиточных хозяйствах и отдельных помещичьих экономиях проводились посевы в ранние сроки более совершенными способами. Качество посевного материала также отличалось. Сильные хозяева стремились поднять урожайность путем регулярного сортообновления, приобретая семена высоких кондиций. Процесс сева, этого важного и ответственного этапа полевых работ, осуществлялся либо опытными сеяльщиками, либо специальными машинами, обеспечивающими равномерное распределение семян. Для слабых хозяйств характерны были растянутость посевных работ, невозможность приобретения дорогих сортовых семян, постоянный риск потери урожая. В основном преобладал способ разбросного посева, и лишь в некоторых хозяйствах проводился рядовой посев кукурузы по борозде (в большинстве же случаев и для нее основным способом оставался посев вразброс с последующим прореживанием всходов). Так как земля использовалась главным образом под яровые культуры, то и весь уход за посевами проходил в весенне-летние месяцы. Земледелие Приднестровья долгое время не знало внесения в почву удобрений.

Распашка степей и сокращение цикла пашня-пастбище-сенокос затруднялись большой эродированностью почв. Сложности вызывали природные и хозяйственные факторы: расчлененность рельефа, ливневый характер летних осадков и быстрое таяние снега, сильные ветры, рыхлость почвы, бессистемные вспашки и выпас скота (разрушение растительного покрова). Крестьяне, для которых земля являлась жизненно важным ресурсом, не могли равнодушно воспринимать эти бедствия. Неминуемо возникал вопрос о бережливом отношении к земле. Чтобы уменьшить потери, некоторые хозяева занимались засыпкой и залужением оврагов, относительно крутые склоны не распахивали и не пасли на них овец и свиней, чтобы не размягчать верхние слои земли, практиковалось также искусственное лесонасаждение. Но эта противоэрозийная защита применялась далеко не во всех селениях и не всегда.

Существовавшие способы обработки почвы не обеспечивали эффективной защиты посевов от засоренности. Появление четырехполья с черным паром (в севооборот включался картофель) отмечается с середины века на юге области у колонистов и в помещичьих хозяйствах северной зоны. В отдельных местах вводилось полевое травосеяние - в основном могара на зеленый корм и сено. Однако этот важный сдвиг в системе земледелия не утвердился повсеместно.

Почти весь Тираспольский и большая часть Балтского уезда представляли собой степь с сильно расчлененным рельефом, а собственно приднестровская полоса - холмистую местность, пересеченную параллельными долинами (с черноземными почвами), расположенными на берегах Днестра.

Тираспольский уезд располагался на возвышенной равнине с постепенным уклоном к морю, а на севере ограничивался речками Ягорлык, Кодыма и Синюха. Мощный слой чернозема на севере уезда переходил в суглинок у границы с Одесским уездом. Лес размещался отдельными урочищами от Подолии до с. Незавертайловка; наиболее значительные рощи с преимущественно мелкими породами сохранились между Дубоссарами и Григориополем.

Согласно военно-топографическим обзорам местности, долина Днестра между Ягорлыком и Тирасполем была сильно сужена, сжата, и лишь местами встречались луговые участки. Прибрежная полоса у Дубоссар имела ширину 1,5 верст, у Григориопо-ля - 3, у Бендер - 4, у Тирасполя - 5, у реки Кучурган - 6-8, между Паланкой и Беляевкой - до 10 верст. Ниже Тирасполя пойменная долина была болотистой, поросшей камышом и изредка лиственным лесом, с несколькими озерами. При весенних и летних разливах Днестр выходил из берегов на ширину до 5 верст, что приводило к избыточной увлажненности почв.

Слабая обводненность степных селений, сухой климат и пониженная влажность в южной зоне, высокая летняя температура воздуха и почвы, малоснежные короткие зимы - все это заставляло земледельцев обращать особое внимание на накопление запасов воды, особенно в период весеннего снеготаяния. Кроме того, Приднестровье находилось в зоне неустойчивой погоды и было подвержено засухам, что сказывалось на всех земледельческих работах.

На крестьянском посевном клине пшеница, кукуруза, рожь и ячмень обеспечивали основной продовольственный фонд семей. В структуре посевов зерновых в обеих зонах первое место занимала пшеница (75-80%), затем следовали кукуруза, ячмень, овес и другие культуры. Помещичьи хозяйства в этом отношении отличались от крестьянских: с годами в них становился богаче сортовой подбор возделываемых зерновых культур.

Возросший спрос на пшеницу начал отодвигать на второй план кукурузу. Этот процесс был характерен для помещичьих хозяйств середины века, где в основном выращивались сорта озимой пшеницы (гирка, арнаутка и сандомирка), которые пользовались устойчивым спросом на внутреннем и внешнем рынке. Их сеяли обычно по целине на второй или третий год вспашки, а арнаутку - даже первым хлебом.

Как и в Бессарабии, в 40-х - начале 50-х годов здесь культивировали новый сорт пшеницы «колуз», выведенный путем отбора государственным крестьянином И. Булатовичем, проживавшим в с. Троицкое Аккерманского округа Бессарабской области. Новые качества пшеницы - засухоустойчивость, полнота, янтарность и ранняя зрелость зерна - были исключительно ценными для юга страны. При покупке на семена «колуз» ценился в два раза дороже обыкновенной арнаутки. Из Бессарабии он распространялся в соседние губернии Украины и Приазовья. К сожалению, этот сорт в последующие десятилетия был утрачен.

Кукуруза в Молдавии являлась традиционной полевой культурой и пользовалась популярностью у крестьян, т.е. была их главным хлебом. Возделывалась эта культура в XIX столетии и в Приднестровье. Веками устанавливался ее сортимент, хорошо приспособленный к местной естественно-географической среде и отличающийся высоким качеством зерна.

Кукуруза играла большую роль в хлебно-фуражном балансе крестьянских семей. Она давала длинные стебли, которые находили хозяйственное применение в качестве корма и топлива. А как пропашная культура она являлась хорошим предшественником для других зерновых, менее страдала от суховеев и могла возделываться на одном участке бессменно много лет. Несмотря на то, что посевы этой культуры нуждались в тщательном уходе, при ее возделывании допускалась мотыжная обработка. Поэтому крестьянские дворы, не располагавшие тягловым скотом, имели возможность удержаться от полного обнищания. Учитывая универсальные качества кукурузы и значение ее для крестьян, помещики уступали желаниям тружеников расширить ее посевы, выделяя специальные участки помимо главного полевого надела.

К середине 50-х годов в северной зоне Приднестровья собиралось свыше 55 тыс. четвертей (четверть кукурузы равна 8 пудам) зерна кукурузы, из которых, за вычетом расходов на посев, продовольствие и винокурение, поступало в продажу 10,5 тыс. четвертей, или около 20% урожая.

Следующей по хозяйственной ценности культурой являлась рожь, хотя показатели ее урожайности были довольно скромными. В южной зоне производство ржи было незначительным из-за засушливого климата. В северной зоне она занимала ведущее место после пшеницы и кукурузы. Толчком к этому послужил неурожай начала 30-х годов, когда пришлось употребить на питание даже семена пшеницы. Кроме того, рожь хорошо сохранялась в земляных ямах, и ее можно было длительное время использовать как продовольствие и в винокурении. Несмотря на увеличение посевов ржи к середине века, ее объемов явно не хватало, поэтому в регион стало завозиться зерно из других уездов Подолии, а также из Киевской и Полтавской губерний.

Рассмотрим архивные и печатные источники, характеризующие урожайность зерновых в натуральных и относительных показателях. Средняя норма высева на 1 дес. в Подольской губернии составляла: пшеницы - 1 четверть (8 четвериков), ржи - 9 четвериков, ячменя - 12, кукурузы - 2, овса - 16, гречихи - 8, проса - 2 четверика.

Помещики навязывали крепостным малопродуктивные, истощенные поля, оставляя для собственного посевного клина лучшие угодья. Господские пашни выгодно отличались от крестьянских обработкой участков и уходом за посевом. В результате урожаи зерновых культур у них были выше примерно на 1-2 четверти с 1 дес.

В некоторых селениях Балтского и Ольгопольского уездов урожайность пшеницы, ржи, ячменя и овса не превышала сам-100, т.е. с 1 дес. собирали в среднем 4-5 четвертей (40-50 пудов). Что касается кукурузы и проса, то урожайность их была намного выше. Однако валовой сбор оставался почти на уровне перечисленных выше культур по следующим обстоятельствам: на 1 дес. высевалось примерно 2 четверика, или в 4 раза меньше, чем пшеницы, ржи, ячменя; при урожае сам-20 и сам-30 получали кукурузы 40-60 четвериков, или 5-7,5 четвертей, а в весовом исчислении - 40-60 пудов с 1 дес.; проса - соответственно 3-5 четвертей, т.е. в пределах 50 пудов.

Среднегодовой прирост урожайности на крестьянских землях за весь исследуемый период был незначительным, что свидетельствовало о застойных явлениях в зерновом производстве. Так, в казенных селениях в конце 60-х годов озимые давали сам-4, а яровые - сам-3.

В степной полосе Приднестровья (южная часть Балтского и весь Тираспольский уезд) не были редкостью частичные, и даже полные неурожаи. Как правило, они поражали посевы через 3-5 лет. Настолько губительным и разорительным для крестьян было это бедствие, что правительству пришлось специально заниматься созданием страховых продовольственных запасов уже в первые годы по присоединении этих земель к России. В 1795 г. государственными ведомствами было принято решение о создании хлебных «магазинов» в Тирасполе, Дубоссарах и Овидиополе, в которых накапливалось зерно на случай неурожаев для помощи «новонаселенным местам». Позже - в 1822 г. на Подольскую и в 1834 г. на Херсонскую губернию - были распространены законы о создании постоянных продовольственных и денежных запасов на случай засухи, а в 40-е годы приняты дополнительные меры: вводились повсеместно обязательные «общественные запашки» на специально выделенных общинных участках, урожай с которых накапливался в так называемых сельских запасных магазинах - особым способом подготовленных ямах (с непродолжительной сохранностью зерна) и кошах (корзинах) для хранения кукурузы. Зерно загружалось в ямы насыпью; при всех своих примитивности и несовершенстве «магазины» позволяли сохранять запасы с минимальными потерями. В неурожайные годы и во время войн (1828-1829, 1853- 1856 гг.) запасные магазины почти полностью опустошались.