Училищный быт земских школ Ивановского края в конце XIX - начале XX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Ивановская государственная медицинская академия Росздрава

Кафедра гуманитарных наук

РЕФЕРАТ

УЧИЛИЩНЫЙ БЫТ ЗЕМСКИХ ШКОЛ ИВАНОВСКОГО КРАЯ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Иваново 2012

Содержание

Введение

Внутренняя планировка и степень удобства училищных зданий

Наполняемость земских школ

Проблема учебной мебели

Отопление учебных помещений

Проблема питания

Школьная прислуга

Проблема устройства пришкольных участков

Медицинская обстановка школ

Заключение

Список литературы

Введение

Вторая половина XIX - начало XX в. - время впечатляющих достижений в культурной жизни России. Это касалось не только развития различных видов искусства или отраслей науки, не только литературы или высшей школы. Просвещение и культура проникают в самые широкие слои населения. Эти важные изменения происходят благодаря широкому распространению начальной школы, которая давала народу грамотность.

В 70-х гг. XIX в., когда земства стали активно заниматься делами народного образования, им досталось от крепостной эпохи очень небогатое наследство в этой сфере. Школы, существовавшие в середине прошлого столетия, явно не удовлетворяли требованиям времени.

Внутренняя планировка и степень удобства училищных зданий

Одним из важнейших параметров материальной базы земских школ была степень удобства училищных зданий и, в частности, их внутренняя планировка. Земство далеко не сразу пришло к идее постройки школ по специально составленным планам. Первые училища, поступившие в его ведение, представляли собой наспех приспособленные избы со всеми вытекающими отсюда неудобствами. Только в 80-х гг. XIX в. началось строительство специальных училищных зданий, внутреннее устройство которых в той или иной степени соответствовало нуждам учебного процесса.

В большинстве земских училищных заведений была всего одна классная комната. Такое положение существовало и в 70-80-х гг., и в начале XX в. Исключения в этом отношении были очень редкими. Лишь в Иваново-Вознесенском земском образцовом училище было пять классных комнат и просторный гимнастический зал площадью 111 квадратных аршина. Это учебное заведение было у земства самым крупным не только в Шуйском уезде, но и во всей Владимирской губернии. Подавляющее большинство школ располагались в одном здании, но когда для учебы использовались едва приспособленные крестьянские избы, то у школы могло быть два и даже больше «корпусов».

Судя по планам школьных зданий, которые сохранились в «Журналах» уездных земств, классы разнились по размеру и были рассчитаны на 40,50,60 и более учащихся. Обычно квартира учителя и классная комната размещались в разных концах здания и разделялись коридором. Если строение было двухэтажным, что случалось очень нечасто (земство школ в два этажа не строило и обычно это были приспособленные помещения, доставшиеся от местных жертвователей- помещиков), то квартира учителя находилась на втором этаже, а класс - на первом. Это объяснялось чисто бытовым соображением: если бы было наоборот, то семье учителя просто не было бы житья от топота ног резвящихся в перемену учеников.

Когда классов было два или реже - три, то они обычно разделялись внутри школы коридором и выходили окнами на юг, восток или запад, но не на север - для того, чтобы использовать естественное освещение. Когда классы были смежными, то возникали серьезные неудобства. Тонкие перегородки, иногда не доходили до потолка и было хорошо слышно, о чем говорилось в соседнем помещении.

Специальные рабочие комнаты учителей, которые в современной школе именуются учительскими, встречались редко. В Иваново-Вознесенске во 2-ой мужской и 2-й женской земских школах учителям во время перемен приходилось ютиться за тонкой перегородкой или даже за классной доской.

Полы в школах обычно были «белыми» (некрашеными), т.к. краска была недешева и приходилось экономить при постройке и ремонте школ. В Ковровском уезде лишь в восьми школах потолок был оштукатурен, в трех - оклеен бумагой и во всех остальных был голым. Это приводило к понижению температуры в помещениях. В большинстве школ голыми были и стены, обои тогда стоили дорого. Лишь в квартирах учителей при школах можно встретить оклеенные стены, учителя это делали за свой счет для того, чтобы придать жилищу более уютный домашний вид. Для утепления во многих школах входные двери обивали войлоком под клеенку.

Другой постоянной проблемой школьного благоустройства была вставка окон. Дети, которые на переменах играли и шалили, чаще всего били окна совсем не по злому умыслу. Бывало и так, что местные великовозрастные парни-хулиганы делали это нарочно во время летних каникул, когда школа стояла пустая и учитель уезжал в отпуск. Стекла стоили недешево, а траты на такого рода мелкий ремонт были частыми.

Подсобные помещения - раздевалка, чулан, туалет обычно отделялись от учебных помещений коридором. Нередко он был холодным, т.к. печи располагались только в классах и учительской квартире. В дальнейшем уже в начале XX в. при массовом строительстве училищных зданий типовым планом предусматривался довольно просторный коридор.

Раздевалка обычно размещалась в том же коридоре, и если последний был слишком мал или вообще отсутствовал, одежду, даже если она была мокрой, вешали прямо в классе или могла просто в беспорядке валяться на полу. Испарения, исходившие от нее, портили атмосферу в классе. Порядок в этом отношении стал водворяться только тогда, когда большинство школ обзавелись своими специально построенными зданиями. Здесь, правда, отдельной раздевалки не было, но одежда висела не в классе, а в довольно просторном коридоре.

Прозаической, но необходимой принадлежностью к школы были туалеты. Впрочем, это слово тогда практически не употреблялось и в ходу был другой термин - сортир. Обычно «удобства» находились внутри школ, и если судить по планам последних, располагались в особых пристройках. Запах этих заведений часто чувствовался по всей школе, в том числе и в классах. В некоторых училищах они представляли отдельно стоящие будки, расположенные на некотором расстоянии от школы.

Наполняемость земских школ

Одной из важнейших характеристик повседневной жизни дореволюционной школы была ее наполняемость. Только в самом начале своей истории земские школы были малолюдными, а в дальнейшем их «население» неуклонно возрастало.

Иногда теснота не только стесняла, но и делала прямо-таки невозможным нормальное течение учебного процесса. В селе Кибергине Суздальского уезда класс был столь плотно заставлен партами (за каждой из них сидело по 6 человек), что негде было даже поместить стол и стул для педагога. Земские врачи Нерехтского уезда в 1889 г. При осмотре школ обнаружили не менее печальную ситуацию: «Во многих школах не только невозможно свободно писать, но для этого часть учеников должна выходить из-за столов, чтобы дать возможность остальным заняться письмом».

Несмотря на постоянное увеличение числа школ, потребность населения в них росла быстрее. Это приводило к тому, что только что выстроенные училищные здания очень быстро наполнялись, а затем и переполнялись учащимися. В большинстве уездов края так называемый «школьный голод», т.е. неудовлетворенная потребность в школе, был хроническим. Это приводило к тому, что сотни и даже тысячи желающих не могли учиться из-за недостатка соответствующих помещений.

Однако массовое строительство новых школьных зданий в начале XX в., особенно - накануне первой мировой войны, несколько ослабило напряженность этой проблемы. В отдельных «богатых» уездах, таких, как Кинешемский, наполняемость школ постепенно приближалась к норме.

Высокая «плотность населения» в земской школе приводила к тому, что элементарные нормы школьной гигиены здесь часто не соблюдались. Между тем, обстановка имела как большое санитарно-медицинское значение (сохранения здоровья детей), так и с точки зрения психологической и нравственной. Шуйское уездное земское собрание в 1906 г. Справедливо отмечало, что когда мальчик или девочка попадали в темной, низкой, грязной крестьянской избы в светлый, просторный и высокий класс, то это сразу создавало у ребенка определенный настрой на учебу. Однако в большинстве случаев ученики сталкивались в школе с иной обстановкой.

Первыми подняли эту проблему земские врачи. «Приходиться не радоваться наплыву учащихся в школе, а скорбеть о том, что это стремление покупается дорогой ценой риска здоровья детей», - отмечал в 1887 г. Санитарный врач Шуйского уезда Сычугов. «Попробуйте учиться или учить в такой школе!» - риторически восклицал другой врач.

По нормам признанным в то время школьной гигиеной, длина класса не должна была превышать 12 аршин (1 аршин- 71 см). Только в таком случае дети с нормальным зрением, сидевшие на задних партах, могли видеть написанное на доске. По этим же нормам высота классной комнаты должна быть не менее 4 аршин. В большинстве школ параметры классов по длине соблюдались. Что касается высоты, то по этому показателю, например в школах Ковровского уезда, существовало большое разнообразие - от 3 аршин (около 2 метров) до шести в разных школах. Существовали учебные заведения прямо-таки уникальные в этом отношении: в Чечкино-Богородской школе Шуйского уезда высота класса лишь немногим превышала 2 аршина, т.е. была около полутора метров.

Существовали и определенные допустимые нормы наполняемости класса. На одного ученика должно было приходиться 2 кв. аршина (по другим сведениям - 2,5) пола и 12,5 куб. аршин пространства. По этим показателям в Ковровском узде существовала весьма пестрая картина - 1 до 6,4 кв. аршин на каждого учащегося, нарушаемые нормы были выявлены в 24 различных школах.

В то же время нельзя не отметить того, что с течением времени происходили положительные изменения в школьной гигиене. По данным Н.Д. Кондратьева, в 1906 г. в Кинешемском уезде 64% школ не удовлетворяли нормам площади пола на одного ученика, а в 1913 г. таких было только 45%. Произошло также снижение доли школ, неудовлетворительных по кубатуре воздуха, приходившейся на одного ребенка - с 62% до 55%.

Одним из важнейших гигиенических параметров школьных помещений является степень их освещенности. Нормой ее тогда считалось отношение площади окон к площади пола равное 1:5 или, в крайнем случае - 1:7. В разных училищах дело с этим обстояло по-разному.

В селах Лежнево и Алексино Ковровского уезда классные помещения были достаточно светлыми, однако зрение у учеников все равно портилось. Это объяснялось там, что в этих двух школах были неправильно расположены окна или же парты и доски были неверно сориентированы по направлению к источнику света. Классные доски здесь висели в простенке между большими окнами и ученики поневоле смотрели то на черную доску, то в окно. Занавесок же ни в одной школе не было. Управы считали их «роскошью» и из экономии не покупали для этих целей даже дешевые местные ситцы.

Проблема учебной мебели

Большое значение для успешного ведения учебного процесса имела внутренняя обстановка, те удобства, которые земская школа была в состоянии предоставить учащимся. Не последнюю роль в этом играла специальная учебная мебель.

Первоначально школьные классы отличались крайней пестротой учебной мебели, которую даже трудно было назвать партами в полном смысле этого слова. Это были самые обычные крестьянские столы, возле которых стояли такие же традиционные скамейки. При этом не учитывался ни рост учеников, ни то, что они вынуждены были проводить за столами по несколько часов ежедневно.

Подавляющая часть школьников находилась в возрасте от 9 до 15 лет, именно в это время у человека формируется скелет, и прежде всего - позвоночник. «Неправильность» школьной мебели особенно неблагоприятно сказывалась на их организме при письме, которому в земской школе уделялось много времени. Из-за слишком высоких скамей дети, выводя в тетрадках палочки и крючочки, не могли опереться ногами о пол и поэтому вынуждены были прижиматься грудью к краю стола, приподнимая правое плечо и наклоняя голову. При этом мышцы школьника уставали, а позвоночник на протяжении долгого времени находился в искривленном состоянии.

На проблему мебели первыми обратили внимание земские врачи. С каждым годом пребывание в школе процент сколиотиков увеличивался.

Значительный вклад в утверждении понятий школьной гигиены в отечественной школе внес профессор Ф.Ф. Эрисман. Он основал при Московском университете специализированную лабораторию, которая занималась исследованием в области фабрично-заводской, а также школьной санитарии и гигиены. Появилась «парта Эрисмана». Стол жестко соединялся со скамьей, последняя имела спинку. Столешница была наклонной с откидными досками, на полу имелась подножка. Одним из важных преимуществ эрисмановского стола была так называемая «отрицательная дистанция», т.е. столешница немного нависала над скамейкой и сидящему не надо было наклоняться вперед неестественным образом. Парты были в обязательном порядке двухместными. Существовали различные размеры парт в зависимости от возраста и, соответственно, роста учеников. Было семь типов парт. Первый из них предназначался для малолеток ростом 109-119 см, седьмой - для старших подростков выше 175 см.

К сожалению, многие учителя даже в начале XX в. не прониклись важностью проблемы школьной мебели. Это объяснялось тем, что ни в учительских, ни в духовных семинариях не изучалась школьная и даже общая гигиена. Между тем, от педагогов во многом зависела замена устаревших парт на новые. Именно они должны были направлять соответствующие заказы в уездные управы.

В конце XIX - самом начале XX в. в земской школе все же происходила постепенная замена «оборудования». В школах можно было встретить и архаичные столы, сохранившиеся с первых лет существования этих учебных заведений, и парты, полностью соответствующие образцу Эрисмана. Однако больше всего мебели промежуточных типов.

Парты «промежуточного» типа очень часто изготавливались не на двух, а на трех-четырех учеников. Кроме того, бывало так, что на двухместной парте из-за тесноты сидели трое. Нередко скамья была слишком высокой и ноги учащегося болтались вместо того, чтобы крепко упираться в подножку. В изготовленных местными «умельцами» столах встречалась не отрицательная, а положительная дистанция скамьи и столешницы. Кроме того, велика была так называемая «дифференциация», т.е. расстояние от края стола до скамьи по высоте. Часто эти недостатки, по наблюдениям Н.Д. Кондратьева, были обусловлены тем, что на места высылались парты не той высоты, которая требовалась, а те, что имелась на земском складе.

Наряду с партой важнейшим аксессуаром учебного помещения была доска. Во второй половине XIX в. классных досок в школах было очень немного и для письма употреблялись небольшие грифельные (аспидные) доски, которые лежали перед детьми на партах. В начале XX в. по свидетельству периодической печати последние в школьной практике почти полностью «вывелись», дети писали либо в тетрадях, либо мелом на доске, которая прикреплялась к стене или стояла на ножках возле учительского стола.

К сожалению, качество классных досок оставляло желать лучшего. По требованиям школьной гигиены они должны быть черного цвета и без блеска, который мешал бы видеть написанное. На деле, как отмечала газета «Старый Владимирец», во многих школах доски растрескались, «слиняли» или были «сучковаты». Иногда их покрывали глянцевой краской, которая давала блики. С доски в то время стирали, как правило, не тряпкой, а сухой заячьей лапкой, такой способ обычно вызывал облако меловой пыли.

В школах очень мало шкафов, и часто из-за этого книги кучами лежали на окнах, в углях и в других совсем неподходящих местах. Ощущалась нехватка и другой необходимой мебели.

Важное значение в санитарной обстановке школ имела вентиляция классных помещений. Для этого использовались форточки и вытяжные трубы, которые обычно устраивались в печах. Последние имели особенно важное значение. Вентиляция в школах, которые строились не специально, а были приспособлены из обычных крестьянских изб, была явно неудовлетворительной.

Одной из малозначащих мелочей было обеспечение учеников питьевой водой. По данным врачей Ковровского уезда, в большинстве училищ вода бралась из колодцев, которые были вырыты одновременно с постройкой школ. В принципе колодезная вода была гораздо лучше речной, но беда заключалась в том, что она мало откачивалась. Из колодцев, расположенных непосредственно в деревне, регулярно брали воду десятки крестьян, а школьным колодцем пользовался обычно только один учитель. Более того - некоторые учителя уезжали в отпуск и колодец два - три месяца вообще не использовался. В результате вода в нем приобретала неприятный затхлый привкус, а иногда летом просто «зацветала». Поэтому в 40 школах того же Ковровского уезда пользовались водой из ближайших рек, а многие из них, вследствие промышленного характера уезда, не отличались кристальной чистотой. Лишь в 3 школах воду брали из ключей, здесь она была значительно лучше речной и колодезной. Иногда воду трудно было носить издалека и в школе для нужд учеников ее не было.

Принесенная вода обычно ставилась в раздевалке, в коридоре или на кухне. Здесь в ведре или деревянной кадке плавал ковш, пользовались также железными кружками. В лучшем случае ведро было прикрыто крышкой, в худшем - крышки не было и в него летела пыль, тучей поднимавшаяся от детской беготни в перемену. Изредка встречались более совершенные емкости с краном типа современных «титанов». К сожалению, в большей части школ ученики пили сырую воду даже весной, когда опасность распространения дизентерии и других заболеваний была особенно большой.

В 90-х гг. в земских школах начали появляться умывальники. Позже постепенно для школ стали закупать не только умывальники, но также мыло и полотенца. Тех учеников, которые приходили в школу грязными, учителя, не допускали до уроков, отправляли мыть руки и лицо.

Все это улучшало гигиеническое состояние если не самих школ, то по крайней мере тех, кто учился в них.

Отопление учебных помещений

В земских «Журналах» и «Докладах» практически ежегодно поднимался вопрос об отоплении училищ. В 70-80-х годах, когда большинство школьных зданий представляли собой наскоро приспособленные крестьянские избы, господствующим типом печи была русская. Однако ее специфика состояла в том, что она требовала большого количества дров и очень медленно нагревала помещение. Русские печи были больше приспособлены не для быстрого обогрева помещения, а для приготовления пищи. В связи с этим в новых, специально выстроенных училищных зданиях, обычно клали голландские печи. Очень часто в старых школах к прежним печам русского типа добавляли новые - голландки. Русскими печами пользовались учителя, а голландки нагревали классы.

Положение коренным образом изменилось в начале XX в., когда большинство зданий школ стало строиться по типовым проектам. Отопительный сезон в средней полосе тогда официально считался продолжительностью 6 месяцев - с октября по апрель. Общим местом в земских «Журналах» конца XIX - начала XX в. стали жалобы на то, что крестьяне, обязанные поставлять дрова для школ, выполняли это крайне неохотно и с опозданием. В результате они заставляли сидеть в холоде не только учителя, но и своих собственных детей. В дальнейшем, когда крестьяне были освобождены от повинности отапливать школы и эти заботы легли на земство, положение стало несколько лучше. Однако и тут возникали время от времени проблемы. Значительная часть лесов нашего края принадлежала помещикам, а не государству. По закону, принятому 12 мая 1897 г., дрова из них должны были отпускаться земствам бесплатно. На деле местные органы управления государственным имуществом во Владимирской губернии часто отказывались выполнять упомянутый закон или по разными благовидными предлогами просто уклонялись. Все это вызывало у земств большие затруднения с топливом для школ.

Еще с одной проблемой в этом отношении было неумение училищной прислуги обращаться с голландскими печами. Школьные сторожа, которых иногда именовали училищной прислугой, были по совместительству и истопниками в школах. В их обязанности входило рано утром прийти на работу и первым делом истопить печь, чтобы к приходу детей помещение разогрелось. Практически все эти истопники были местные жители и не умели правильно обращаться с голландскими печами. Поэтому они поступали с ними так, как привыкли делать с привычной для них русской печью, т.е. накладывали в нее возможно большее количество дров, тогда как печь-голландка может нагреть помещение с помощью всего нескольких березовых поленьев.

В результате неумелого обращения прислуги с печами они давали трещины, в помещении появлялся дым и, что еще хуже - угар, от которого у детей болели головы, а иногда им становилось просто плохо. Данные об этих неполадках имеются практически по всем уездам.

Траты на отопление были не самой главной, но довольно существенной расходной статьей в земских бюджетах по народному образованию. Размер таких расходов зависел от природных условий уезда.

Далеко не всегда в земских школах существовала комфортная для учебного процесса обстановка с точки зрения поддержания нормальной температуры. Суздальское земство указывало на две главные причины холода в училищах. Во-первых, это происходило из-за недостатка дров и, во-вторых, вследствие ветхости школьных зданий, когда холодный воздух свободно проникал внутрь через щели в полу, потолке, в плохо проконопаченных стенах.

Однако все эти данные относятся к 80-м - первой половине 90-х гг. после того, как земство взяло на себя расходы по ремонту школ и подвозу дров для них, положение стало постепенно исправляться. На рубеже веков в большинстве земских школ детям не приходилось дышать на пальцы, разогревая их, или оттаивать чернила, превратившиеся в лед. В целом положение с обогревом школ в начале XX в. постепенно стабилизировалось.

Проблема освещения была для земской школы не столь острой, как отопление учебных помещений. Подавляющее большинство земских училищ (за исключением очень немногих, находившихся в городах) работали в одну смену и обходились естественным освещением. Однако освещение искусственное все же требовалось, т.к. глубокой зимой светало поздно. Кроме того, учителю, приходилось допоздна засиживаться за подготовкой к урокам и за проверкой ученических тетрадей. Освещались земские училища, разумеется, не лучиной, которая уже давно ушла в прошлое в школе XIX и XX вв. Здесь использовались керосиновые лампы, которые давали более яркий, хотя с точки зрения школьной гигиены и не совсем достаточный свет. Тем более, у них было одно неприятное свойство: они коптили, особенно если керосин попадался некачественный. В этом отношении фабричные начальные школы, которые устраивали для детей рабочих на свои средства местные предприниматели, были не в пример лучше, т.к. освещались электричеством. Расходы на освещение были значительно меньшими, чем траты на дрова.

Проблема питания

Постоянной головной болью земств было аварийное состояние многих школ, которые были построены или приспособлены из обычных крестьянских изб в 70 - 90-х гг. и в начале XX в. постепенно приходили в негодность. Действительно, столь активное эксплуатируемое здание как школа, нуждается в серьезных поправках уже через 10-15 лет. Земство на эту проблему первоначально вообще не обращало внимания, оно считало, что главная задача в области образования - открыть возможно большее число новых школ и соответствующим образом оборудовать их. Между тем старые здания постепенно ветшали и начиная с 90-х гг. в земских документах появляются все более тревожные сообщения об аварийном состоянии то одной, то другой школы. В целом по нашему краю в начале столетия насчитывались не единицы, а десятки таких постепенно развалившихся школ. Они представляли собой разительный контраст с новыми, удобными и практичными зданиями училищ, которые в массовом порядке строились в начале XX в.

Училища располагались в крупных селах, где было больше потенциальных школьников. Те же дети, которые проживали за несколько верст от школы, оказывались в менее выгодном положении. Они вынуждены были вставать рано утром и бежать в училище, тратя на дорогу туда и обратно по часу, а то и более. Большие проблемы для них создавали крепкие зимние морозы и метель, а также весенняя и осенняя распутицы. Между тем, тяга к знаниям в деревне постепенно возрастала, и все большее число родителей отправляло детей в школу, несмотря на дальность расстояния.

Те крестьянские семьи, которые сознательно стремились дать образование своим детям, вынуждены были идти в этих условиях на дополнительные расходы. Помимо существенных трат на учебники, тетради, карандаши, им приходилось платить за то, чтобы пристроить своего ребенка на постой в семью из того села, где находилась школа. Некоторые жители таких сел охотно пускали учеников к себе на «квартиры», разумеется не бесплатно. В будние дни такие дети жили на квартире, а на воскресенье уходили домой. Квартирные хозяева за особую плату кормили их, а если у родителей не было денег заплатить за это, то дети всю неделю питались всухомятку той снедью, которую прихватили из дома.

Обычная плата за такой пансион составляла 50 коп. в месяц. Насколько можно судить по источникам, эта сумма взималась лишь за проживание, харчевание детей в чужих семьях требовало дополнительных расходов. Если учесть и эти траты, то получиться, что за пребывание своего сына или дочери «в людях» крестьянин должен был заплатить в среднем до 5 руб. в год. Такие расходы, если прибавить к ним траты на книжки и тетрадки, были непосильны для бедняков и даже для некоторых семей со средним достатком, особенно если у крестьянина был не один, а два, и тем более - три ребенка школьного возраста.

В 90-е гг. во всех уездах Владимирской губернии возникают приюты, правда, далеко не во всех школах. Первоначально они находились, как правило, в крестьянских домах, но платили за них уже не родители учеников, а земство или крестьянские общества. Нередко детей из других деревень было так много, что приходилось нанимать не одно, а два три помещения для таких импровизированных общежитий. Ночевать здесь оставались, только мальчики.

Школьная ночлежка вовсе не обязательно представляла собой отдельные и специально арендованное помещения. При отсутствии такого по вечерам в ночлежный приют превращался класс, кухня коридор в школе, а при недостатке этих помещений - даже квартира учителя, которому приходилось потесниться. Оставшиеся на ночлег питались чем придется, а точнее тем, что им дали дома на неделю. За ужином и завтраком главную роль в их рационе играл хлеб с чаем, иногда - с молоком.

В начале XX в. такого рода помещения были оборудованы уже с большими удобствами.

Невозможно представить ни одну современную школу без столовой, в перемену здесь за столами собираются десятки учеников, организованно приведенных учителем на завтрак. Существует также и буфет. Совсем иначе обстояло дело в дореволюционной земской школе, где далеко не сразу пришли к осознанию необходимости кормить детей в течение учебного дня.

Для того, чтобы представить себе в этом плане повседневную обстановку сельской школы, обратимся к описанию обычного школьного дня, которое было помещено в «Вестнике Владимирского губернского земства».

В зимнюю пору светало поздно. Дети -школьники встают затемно, в 5 часов утра. Отцы семейств только продирают глаза, а дети-школьники уже одеты, умыты и собирают свои нехитрые пожитки. В сумочки они кладут книжки, тетрадки, а также один два ломтя черного хлеба. Им они будут питаться в течение семи-восьми часов, а если до школы дальняя, то домой они возвратятся через девять-десять часов. В семь утра вереница детей уже тянутся в школу из соседних деревень.

Вот начались уроки, прошел первый, идет второй. Одна рука ученика тянется вверх - урок накануне он выучил твердо и хочет отличиться перед учителем. Другая же рука машинально лезет в сумку, щиплет горбушку. Младшие, еще не привыкшие к правилам школьной дисциплины, открыто вынимают куски и жуют их. Учитель делает им замечание - на уроке нужно работать, а не есть. Старшин дети, уже знающие правила игры, поедают хлеб, опустив голову под парту под предлогом того, что хотят поднять что-то с полу.

В большую перемену, около полудня, наступает время для завтрака. Дети раскладывают на партах содержимое сумок, оставшиеся после «кусочничества» на уроках. Они глотают, не жуя, хлеб, запивая его прихваченным из дома квасом, а в лучшем случае - молоком. Иногда вместо хлеба родители дают ученику с собой в школу кусок колоба - зернового жмыха. Такой завтрак такой голод заглушают, но настоящего питания не дает. Живущие в том же селении дети на завтрак бегут домой и там наскоро, давясь, перекусывают, боясь опоздать на уроки. После этого ученикам предстоит провести в школе еще два или три урока. В три-четыре час дня ученик возвращается домой, и мать наливает ему в плошку похлебку или щи из уже остывшего в печке чугуна.

Такова типичная картина, но при этом нужно учесть, что родители -бедняки порой не могли дать своим детям в школу даже краюшку черного хлеба. Сельские учителя Костромской губернии жаловались на то, что им приходится «заниматься с полуголодными, а иногда и просто голодными учениками».

По наблюдениям учителей кинешемского земства, недоедавшие дети (а таких в классе было большинство) к концу занятий становились невнимательными и шаловливыми, они совершенно не воспринимали то, что говорилось на уроке. Недаром русская пословица гласит: «голодное брюхо к учению глухо». Многие ученики на последних уроках жаловались на недомогание или головную боль. На переменах они не бегали и не резвились, а вяло сидели по углам. Много было пропусков по болезни, в результате не всегда удавалось пройти установленный программой материал.

В русской деревне до революции строго соблюдались все посты. В течение учебного года наиболее продолжительные мясопустные периоды приходились на Рождественский и особенно Великий пост, последний продолжался семь недель. В этот период рацион питания в большинстве крестьянских скудным и однообразным.

Если во Владимирской губернии горячие приварки для учеников стали вводиться уже с начала 90-х гг., то в костромской части нашего края этот процесс в земской школе начался только накануне первой мировой войны.

Повсеместно внедрению школьных завтраков в земских училищах способствовали соответствующие решения на этот счет первого общеземского съезда по народному образованию, который состоялся в Москве в августе 1911 г.

На повсеместную организацию горячих приварков требовались большие средства. Первые ассигнования были сделаны уездными земствами. Общие затраты на одного ученика сначала были очень невелики и составляли 25 коп. на весь зимний сезон, затем увеличились до 50 коп. средняя стоимость завтрака колебалась от 0,5 до 1,5 коп. на ребенка, если же подавались два блюда - то 2,7 коп.

Для того чтобы уменьшить расходы на завтраки, земство постаралось максимально привлечь к их организации различного рода «спонсоров».

Прежде чем организовать завтраки, требовались определенные организационные хлопоты и расходы на первоначальное обзаведение. Рекомендовано иметь в школе средних размеров большой чугун вместимостью в ведро - для варки пищи, соответствующее количество маленьких глиняных плошек и деревянных ложек для каждого обедающего. Необходимой посудой считалась также объемистая дубовая кадка для квашения капусты, которую для детей заготавливали впрок с осени. При этом кое-какую посуду, например - ложки, учащиеся приносили из дому.

Специальные помещения для приготовления пищи в школах, разумеется, не было, и приходилось стряпать где придется, чаще всего - на кухне у учителя.

Стряпухой обычно являлась школьная прислуга, которая совмещала эти две должности. Кухарка (или кухарь) должна была приходить в школу одновременно с учениками и в восемь-девять часов утра уже топить печь для того, чтобы кушанье было готово к полудню - к большой обеденной перемене. Раздачей пищи ведал учитель или кухарка, помогали в этом и старшие учащиеся. Потом стряпуха должна была вымыть посуду, в чем ей также иногда помогали дежурные ученики, выделенные педагогом.

Общие организационные хлопоты в школах ложились на плечи земских учителей. Горячие завтраки в школах вводились только с их согласия.

Сначала рацион питания вырабатывался в каждой школе стихийно - по усмотрению учителя и законоучителя. Затем педагоги стали обмениваться опытом на так называемых учительских совещаниях и сумели со временем выработать определенные единообразные нормы.

Еще с осени под руководством учителя происходила заготовка провизии на зимний сезон. Запасали квашенную капусту, картофель и другие овощи. Делались запасы сухих грибов, причем лучшими считались крупные белые, которые местные крестьяне называли «седыми» или «зелеными».

Меню в школах Кинешемского уезда было таким. На первое полагался картофельный суп с грибами или снетками, лапша с грибами, а также щи с теми же грибами или снетками. На второе ученикам давали кулеш (кашицу) гречневый или пшенный, изредка - разваренный и размятый горох. При приготовлении практически всех первых блюд использовалась мука пшеничная второго сорта или гороховая. Она пережаривалась с луком и добавлялась в суп, придавая ему густой наваристый вид. По опыту оказалось, что суп со снетками детям довольно быстро надоедал и его давали не больше 1-2 раз в неделю, а грибы, наоборот, не приедались.

Таким было питание в школах, которые кормили детей только в посты. В некоторых училищах решили не ограничиваться устройством приварка в Рождественский и Великий посты, завтраки устраивались всю зиму. Питание в скромные дни стоили дороже, т.к. учителя хотели побаловать детей мясным. В скромные дни детям давали щи или картофельный суп с мясом. Для экономии земских средств учитель обращался к родителям с просьбой помочь, кто чем может. Родители проявляли отзывчивость и приносили картошку, капусту, лук, сухие грибы. Мясо, масло, муку и соль приходилось покупать. Хлеб приносили с собой из дому. Как только появились приварки, охота есть сухой хлеб прошла, беспорядочной еды хлеба не замечалось.

В зависимости от размера финансирования приварок в школах мог быть разным. Там, где денег отпускалось больше и где привлекались к этому родители учеников, попечители школ и «спонсоры», там удавалось наладить полноценные обеды из двух блюд.

Несколько отличался рацион и вообще организация питания тех детей, которые оставались на всю учебную неделю в ночлежных приютах при школах. Им полагался за земский счет завтрак, состоявший из полуфунта белого хлеба, при этом квас, молоко или чай дети брали из дому. Кроме того, в ночлежных приютах детей кормили обедом и ужином, оба состояли из двух блюд. Средства на это отпускало земство.

Несмотря на сравнительно небольшие суммы, которые отпускались на горячие приварки, они принесли значительную пользу. По заявлению одного из земских учителей Вязниковского уезда, «завтраки весьма благотворно сказались на учащихся детях - они чувствовали себя бодрее, живее и веселее, словом, в детях проглядывала полная жизнерадостность». Все это не могло не отразиться самым благоприятным образом на эффективности учебного процесса. Кроме того, в тех школах, где устраивались завтраки, заметно возрастала посещаемость, так как дети из небогатых семей не хотели упустить возможность лишний раз плотно поесть. В такие школы и родители отдавали детей охотнее.

Земство не только содержало школы, способствуя распространению грамоты, но и в меру своих финансовых возможностей осуществляло социальную поддержку неимущих учащихся. В частности, оно заботилось об учениках-сиротах. В «Журналах» Вязниковского уезда годовые расходы на одного ученика составляли очень небольшую сумму - 1,5 руб. Разумеется, на эти деньги прокормиться не возможно, но их хватало для того, чтобы снабдить ученика тетрадями, карандашами и обязательными учебниками. По невыясненным причинам в середине 80-х гг. расходы на поддержку учеников-сирот исчезают из земского бюджета.

Вообще, в годы мировой войны заметно возросла социальная направленность деятельности земства. В различных уездах Костромской губернии детям призванных и, тем более, погибших на фронте стали выдавать в училищах небольшие дотации на покупку одежды и обуви. Главная цель здесь состояла в том, чтобы не допустить ухода из школы детей из бедствующих неполных семей по причине того, что им не в чем было ходить на уроки.

Школьная прислуга

Немаловажной фигурой в обеспечении нормального быта сельских училищ является сторож или сторожиха, которых также именовали школьной прислугой. В начале XX в. они были уже в большинстве школ. На этих должностях работали, как правило, местные крестьяне.

Первоначально, когда обязанность содержать школы лежала на крестьянских общинах, последние не только ремонтировали училищные здания, подвозили дрова для отопления, но и платили жалование школьным сторожам. Крестьяне далеко не всегда аккуратно исполняли свои обязанности, они всячески старались экономить деньги мирской кассы и поэтому прислуга была не в каждой школе. В ряде случаев крестьянское общество выдавало такое мизерное жалование сторожу, что он приступал по принципу - «как платят - так и работаю». Нередко прислуга отказывалась истопить печь, принести воду или исполнять иные сами собой подразумевающиеся обязанности. Училищным советам не раз приходилось обращаться к земским начальникам, чтобы те понудили крестьян нанимать сторожей и платить им «достойное» жалование.

В результате в первые годы XX в. обязанности содержать сторожей взяло на себя земство, которое и стало платить им жалование. У школьной прислуги были свои совершенно определенные обязанности. Во-первых, как уже говорилось выше, с раннего утра еще до начала уроков нужно было наколоть дрова, истопить печь, принести воду. Во-вторых, прислуга должна была поддерживать чистоту в школе, регулярно вести и более или менее регулярно мыть помещение. В-третьих, каникулярное время, когда учитель куда-то отлучался или уезжал в отпуск, сторож обязан был караулить школу. К сожалению, в подавляющем большинстве земских училищ особого помещения для прислуги не было и во время уроков сторож обычно сидел на кухне у учителя, квартира которого находилась в том же здании. Бывало и так, что прислуга совмещала должность школьного и церковного сторожа. Зарплата прислуги в подавляющем большинстве земств была очень мала - в среднем 4 руб. в месяц.

В большинстве училищ прислуга подметала пол почти каждый день, однако мыть полы ленилась. Из разных школ Шуйского уезда сообщали, что влажная уборка очень редко проводилась раз в неделю, обычно это делалось 1-2 раза в месяц. Именно по этому в учебных заведениях было так грязно, во многих из них пыль толстым слоем покрывало окна, стены, мебель. Однако встречались и добросовестные представители этой профессии, которые на протяжении долгих лет аккуратно исполняли свои обязанности.

Кроме обслуживания школьных нужд у сторожей был еще один круг обязанностей, который не предусматривался какими-либо инструкциями. Обычно они одновременно являлись прислугой учителя или учительницы. За это педагог доплачивал им из своего кармана еще рубля четыре в месяц, иногда - больше. За это прислуга готовила учителю обед, топила печь и выполняла другую работу по дому. В школах чаще всего работали старики, больные или временные, часто менявшиеся работники. Для того чтобы прислуга добросовестно выполняла хотя бы самые элементарные обязанности по школе и по обслуживанию учителя, последнему приходилось доплачивать ей от себя все больше и больше. Такие расходы становились обременительными для скромного бюджета земского педагога.

Проблема устройства пришкольных участков

училищный здание земской школа

Для того чтобы школа максимально эффективно выполняла свое предназначение, кроме классов, различных хозяйственных и вспомогательных помещений ей необходим был достаточно обширный приусадебный участок. Здесь могли располагаться огород, сад, а также игровая площадка, на которой дети имели возможность (если позволяла погода) размяться в перемены. Еще в 1897 г. Власти обратили на это внимание и вышло соответствующее правительственное постановление об отводе из казенных земель участков размером до 3 десятин для каждой школы.

Этот указ во многих случаях был невыполним, так как рядом со школами чаще всего были не казенные, а крестьянские и частновладельческие земли. Поэтому решение этих проблем зависело от доброй воли соседних крестьянских обществ и помещиков. Чаще всего сельские сходы без особых возражений отводили школам землю. Земства понимали, что пустые пришкольные усадьбы не могли принести большой пользы детям. Поэтому еще с 90-х гг. начали отпускаться небольшие средства для того, чтобы обустроить их.

В целом обеспеченность школ усадьбами в нашем крае (если судить по довольно типичному в этом отношении Ковровскому уезду) была вполне удовлетворительной, а на всероссийском фоне - даже хорошей.

Неотъемлемой частью многих земских школ являлись сады, огороды и пасеки, которые устраивались на приусадебных участках. Проблема устройства пришкольных садов и огородов начала заботить земцев еще в начале 80-х гг., причем в уездах ее не поднимали, все ограничивалось ни к чему не обязывающими разговорами на губернском земском собрании. Речь пока шла о том, что желательно отвести школам для этих целей довольно скромные участки от четверти до половины десятины. Основным их предназначением земство считало то, что ученики будут практиковаться здесь, а потом полученные знания смогут применить на своих приусадебных участках. Это, как считали земцы, будет способствовать подъему крестьянского огородничества.

Реально устройство обрабатываемых усадеб при школах началось с 90-х гг. Показателен в этом отношении опыт Вязниковского уезда. Здесь в 1892 г. был устроен сад при Груздевской школе. Организатором его был фанатичный энтузиаст своего дела учитель Андрей Иванович Шмелев. Для того чтобы получить специальные знания, он в 1893 г. ездил в Москву на курсы садоводства и огородничества.

Питомник, а также сад и огород при школе имели и важное педагогическое значение. Весной и осенью учитель проводил с детьми соответствующие беседы и практические занятия. А.И.Шмелев вел дневник этих занятий, и фрагмент его сохранился в земских делопроизводственных документах. Как явствует из дневника, дети учились перекапывать землю, высаживать семена и рассаду, ухаживать за растениями. А.И.Шмелев знакомил их и с самой элементарной энтомологией, объясняя вред, приносимый теми или насекомыми. Неслучайно дети и в летние каникулы нередко заходили к учителю с вопросами типа: «А это какой червяк, Андрей Иванович?» Во время сельских сходов и в праздничные дни учитель устраивал собеседования по агрономии с крестьянами.

Земство начало выписывать для училищ простейшие сельскохозяйственные орудия, саженцы, семена, понуждало крестьян отводить для школ участки. По данным о 18 школах Шуйского уезда, здесь практически везде встречались смородина, крыжовник, клубника и малина. Яблоневые деревья были далеко не при всех училищах. На огородах в обязательном порядке росла капуста, были грядки с морковью, огурцами, свеклой, а также участки под картофелем. Далеко не везде ученики непосредственно участвовали в труде на этих участках и изучали на практике азы агрономии. В некоторых школах огороды обрабатывала школьная прислуга, а в других почему-то сочли целесообразным для ухода за участком пригласить особых наемных работников.

Результаты распространения школьных садов и огородов имели и воспитательное значение. Земский учитель А.И.Шмелев совершенно справедливо отмечал, что личное участие крестьянских детей в обработке этих участков прививало им любовь к труду. Кроме того, по его мнению, здесь присутствовал и нравственный момент: дети после этого в большинстве своем уже не совершали опустошительные набеги на чужие сады и огороды, проявляя уважение к частной собственности.

Еще одним показателем бытовых условий земской школы, на котором нельзя не остановиться - это особенности места расположения школ. Далеко не всегда участок земли, где стояла школа, был выбран удачно. В общем-то на первых порах и выбирать было невозможно, довольствовались тем участком, который отводили крестьяне или жертвовал местный помещик. Приходилось вспоминать в таких случаях народную пословицу: «Дареному коню в зубы не смотрят».

В результате многие школы, выстроенные в 70 - 90-г., были расположены неудачно. В 1909 г. из обследования, проведенного врачами в Ковровском уезде, выяснилось, что 21 школа находилась в низких местах, из них 11 (в Алексине, Хотимле, Тараканове, Егории и др.) - рядом с болотами или грязными прудами. В результате воздух здесь был нездоровым, а ближе к лету на школьников набрасывалась обильно гнездившаяся возле болот кровососущая мошкара. Очень неудачно была расположена Изотино-Михеевская школа, в полуверсте от нее находился крахмальный завод, он спускал свои отходы - барду в болото, которое непосредственно примыкало к школе. Еще менее подходящим было соседство Егорьевской школы, которая располагалась буквально в 30-ти саженях от скотобойни. Навоз вокруг нее не возился годами, и страшное зловоние обдавало школу, когда дул попутный ветер. Иногда строители и земское начальство, наблюдавшее за строительством школ, совершенно не задумывались о том, что место расположения училища может быть не только не удобным, но и недоступным и опасным при определенных обстоятельствах. Земская школа в Осинках Гороховецкого уезда находилась в низменном месте рядом с не большой речкой Вишей и в весеннее половодье подтапливалась. Другое земское училище в селе Верхний Ландех того же уезда такой участи избегало, но из-за разлива рек становилось недоступным для учеников из некоторых окрестных деревень.

Большинство школ, которые арендовались или строились в конце XIX в., находились непосредственно в селе, в ряду крестьянских домов. Не сразу земства осознали неудобства этого расположения.

В целом, в начале XX в. Положение с выбором подходящих школьных участков значительно улучшилось. Теперь место для них определяли не только специалисты-строители и члены управ, но и врачи, которые учитывали влияние тех или иных неблагоприятных природных факторов.

Медицинская обстановка школ

Выше были перечислены и проанализированы основные санитарно-гигиенические характеристики земских школ: наполняемость, освещенность, состояние школьной мебели, температурный режим, обеспечение детей горячей пищей, места расположения училищ и т.п. При этом достаточно рельефно просматривается тенденция к улучшению с течением времени большинства этих параметров. Неблагоустроенные «школки» 60-70-х гг. разительно отличались от учебных заведений, построенных в соответствии с требованиями гигиены уже на кануне первой мировой войны. Значительную роль в положительных изменениях, происходивших здесь, играли земские врачи. По постановлениям земских собраний, а часто - по собственной инициативе они брали на себя надзор за состоянием школ.

Характерно, что вопрос о санитарном надзоре в школах был впервые поднят не земскими собраниями, а на губернских съездах врачей, которые начали проводиться во Владимирской губернии в 80-х гг., а в Костромской - на десятилетие позже. На них обсуждались не только специальные медицинские проблемы. Врачебные съезды пошли дальше, на них были всесторонне обсуждены и приняты развернутые программы санитарных исследований школ, а также те требования, которые должны были предъявляться к учебным помещениям.

Участковые врачи при посещении школы должны были обращать особое внимание на отопление, освещение, вентиляцию, состоянию туалетов и многое другое. При осмотре детей врачи должны были оценивать общее физическое состояние детей, обязательно прививать оспу тем, у кого этого еще не было сделано. Врач имел право закрыть школу в случае появления эпидемического заболевания, предварительно уведомив об этом уездный училищный совет. Аналогичный документ, носивший название «гигиенические наставления», был принят в Костромской губернии, но произошло это несколько позже - в 1897 г. на VI губернском съезде врачей.

Участковые врачи в начале XX в. принимали участие в выборе мест для возведения школ, наблюдали за их постройкой и снабжением училищ мебелью соответствующих моделей и размеров. При осмотрах детей особое внимание обращалось на то, нет ли у них глазных, ушных и кожных заболеваний. Всем детям, котором не была привита оспа, проводилась вакцинация. С учащимися велась и профилактическая разъяснительная работа, врачи в доступной форме объясняли школьникам, как предохранить себя от заболеваний, растолковывали значение чистоты воздуха, воды и пищи. Кроме участковых медиков, школы посещал и земский санитарный врач.

На кануне первой мировой войны в уездах начали серьезно вводить школьную медико-санитарную статистику. Кроме динамики заболеваний в училищах фиксировались также антропометрические характеристики детей (рост, вес, объем груди). Статистические данные расписывались на карточки.

Врачебный контроль был действенным инструментом в улучшении санитарно-гигиенического состояния школ. Гигиеническая обстановка в школах оказывала существенное воздействие на здоровье детей. II съезд врачей Владимирской губернии в 1884 г. констатировал, что в начальных училищах появилась новая болезнь - «школьная». Симптомы ее были следующими: дети «большей частью бледны, худы, со слабо развитой мускулатурой, в них не заметно ни детской резвости, ни беззаботности, ничего живого в характере». Съезд предложил принимать детей в школы только со справкой от врача о том, что ребенок в состоянии «вынести школьный труд».

Традиционными болезнями школьников являлись золотуха, чесотка и трахома. В некоторых школах около четверти детей страдали трахомой. Врачи находили у школьников хронические катары уха, носа, бронхов. Частыми в конце XIX в. были инфекционные заболевания, одной из причин их было отсутствие в школах умывальников и мыла, а также общая гигиеническая запущенность детей.

В начале XX в. в земской школе начали постепенно происходить благоприятные изменения в общей санитарно-гигиенической обстановке. Положительную роль в улучшении медицинской обстановки в школах играли действенные и своевременные меры, предпринимаемые против эпидемии. В случае появления в школе скарлатины, заушницы (свинки) или других заразных заболеваний, больных детей, а также их братьев и сестер, учившихся там же, сразу же изолировали от остальных. Их допускали в школу только по прошествии карантинного периода. Если заразные заболевания принимали массовый характер, то школу полностью закрывали, врачи дезинфицировали помещение и мебель. Это пресекало дальнейшее распространение эпидемии. Им препятствовала также массовая обязательная вакцинация школьников.