История развития Приднестровья в составе Российской Империи

Бывшие шляхтичи, обезземеленные, но не смешавшиеся с крестьянской массой, в 40-е годы были переведены в разряд однодворцев. Они стремились сохранить оставшиеся сословные традиции и жили обособленными обществами, со своей выборной администрацией и низовыми судами.

По данным середины 40-х годов, в 13 селениях Ольгопольского уезда проживали 1 110 однодворцев, в том числе в Рашкове - 351, Дмитрашковке - 190, Загнитовке - 110, Каменке - 109 душ обоего пола. Как видно, они предпочитали концентрироваться в местечках. Южнее, в Балтском уезде, среди жителей 26 приднестровских сел в те же годы числилось 830 однодворцев из числа бывших шляхтичей. В целом в подольском Приднестровье тогда осели 1 460 человек этого разряда сельских жителей.

Не утвержденные в дворянском звании обедневшие польские шляхтичи частью вошли в категорию «вольных людей», т. е. сельских жителей некрепостного «правового состояния», и проживали в основном в Ольгопольском уезде. Характерно, что эти бывшие дворяне предпочитали жить в близком соседстве (однодворцы, «вольные люди» и часть «чиншевой шляхты» группировались в помещичьих селениях, не сливаясь с основной массой крестьян) и старались заручиться покровительством местных землевладельцев-поляков и их администрации.

В конце XIX столетия в южной зоне Приднестровья - селениях Тираспольского уезда - всеобщей переписью зафиксированы 1 907 поляков, из них в Тирасполе - 1 003, Дубоссарах - 44, Григориополе - 25, Маяках - 12 человек. Численность поляков в городах Приднестровья в начале XX в. (1904 г.) оставалась незначительной, лишь в Ольгопольском уезде они составляли 21,5% от всего населения. В Григориополе и Дубоссарах их насчитывалось только по 0,3%, в Бендерах - 0,7%, Овидиополе - 1,2%, Балте - 2,4%, Тирасполе - 6,8%. Отметим, что и в двенадцати городах Бессарабской губернии удельный вес поляков выше 3,1% не поднимался.

Польский костел в Рыбнице, действовавший с 1817 г., превратился в центр целого округа верующих. По данным конца 80-х годов XIX в., к нему были приписаны соответствующие прихожане 32 селений - всего 971 человек. (Для нас это важно и в том отношении, что эти сведения в какой-то мере освещают численность поляков на Балтщине.) Видимо, такая роль костелу была отведена изначально: в Рыбнице к началу XIX в. проживало незначительное число поляков. Вот данные о составе ее населения: молдаван - 38 дворов (268 человек), украинцев - 21 двор (105 человек), евреев - 8 дворов (32 человека), шляхты, т. е. поляков, - 6 дворов (12 человек), цыган - 1 двор (4 человека). Однако уже в начале 90-х годов в Рыбнице проживало 550 католиков.

Для справки приводим сведения о поляках в Подольской губернии начала 60-х годов XIX в.: всего поляков - 43 тыс., в том числе дворян - 29 950, мещан - 17 тыс., однодворцев - 6 300 и крестьян - 5 060 человек. Землевладельцам-полякам принадлежали 1 194 имения (из 1 331 имения в губернии), 6/7 от общего числа крестьян и 90% площади частновладельческой земли.

Армяне. Относительно немногочисленный этнос в Приднестровье составляли армяне. Занимаясь торговлей и ремеслами, они с XVI столетия концентрировались главным образом в городах и местечках. Эти виды деятельности были для них традиционными. В Могилеве-Подольском, Балте, Рашкове их общины действовали до присоединения Подолии к России в 1793 г. Впоследствии армяне частично переместились в крепнущие центры торговли в Бессарабской области, Подунавье, но особенно их привлекала Одесса. Безусловно, особую страницу в истории армянской диаспоры составляют возникновение и последующая историческая судьба города-колонии Григориополь.

В XVIII столетии г. Рашков входил в Брацлавское воеводство Речи Посполитой и принадлежал магнатской семье Любомирских. В 20-е годы они купили этот город в числе других имений у не менее могущественных землевладельцев Конецпольских и владели им до середины 90-х годов. Как известно, в то время правительство Екатерины II приобрело у Любомирских за большую сумму так называемое «Побережское имение» - обширный земельный массив в Приднестровье и Побужье, где находился и Рашков.

Город издавна был многонациональным. Среди горожан выделялись армяне, общины которых, по грамоте Ю. Любомирского 1751 г., пользовались автономией («армянский квартал»). Занятия их типичны для тех времен - торговля и ремесло, некоторые семьи «промышляли» еще коневодством. Община исповедовала католицизм.

Наиболее яркую фигуру среди рашковских армян являл собой священник Антон Вардересович, который с 1763 г. был настоятелем армяно-католического костела, а в 1812-1822 гг. после возведения в сан епископа пребывал в Могилеве-Подольском, крупнейшем центре сосредоточения приднестровских армян.

С начала XIX в., когда город был «пожалован» новым владельцам - А. Тутолминым, численность армян в Рашкове стала сокращаться. Да и город терял свое былое значение, превращаясь в местечко. Начиная с 1809 г. из-за конфликта с Тутолминым многие армяне переезжали в Каменец-Подольский и Львов, и к 1820 г. их в Рашкове почти не осталось. Часть из них ассимилировалась, однако благодаря переселявшимся сюда другим единоверцам костел продолжал действовать. Это поместье, сложившееся еще в 1747 г., усилиями А. Вардересовича было населено польскими крестьянами и превратилось в селение Рашковская Слобода. Другое небольшое селение Костановка, тоже основанное армянским приходом, было отобрано казной и стало государственным. Со временем костел в Рашкове превратился в этноцентр армян-единоверцев (католиков) микрорегиона и действовал в течение всего XIX столетия. В конце века он обслуживал около 1 160 прихожан Рашкова и более отдаленных местечек и селений. Однако большинство армян в Приднестровье исповедовали григорианство - это, прежде всего, жители Григориополя и других городов (например, в Тираспольском уезде в 1905 г. проживали 487 армян-григорианцев).

Вторым крупным очагом поселения армян являлся г. Балта. Сама история Балты достаточно своеобразна. Довольно продолжительное время на берегах Кодымы, притока Буга, существовали два города со своими крепостями. Они принадлежали разным государствам: левобережный город находился на территории Речи Посполитой, правобережный подчинялся Крымскому ханству (потом был отдан его сюзерену - Турции). На польской стороне магнат Юзеф Любомирский в 90-е годы XVII в. построил город-крепость Юзефград с тремя тысячами жителей, где установил постоянную и сильную пограничную службу. А примерно через полвека крымские власти основали поселок Барта (впоследствии Балта), жителями которого стали беглые крестьяне из Украины, России, Молдавии и даже Белоруссии, а также старообрядцы и казаки-некрасовцы. В 60-е годы XVIII столетия армяне создали в Юзефграде свою общину (колонию) из 30 семей. Положение общины было противоречивым: с одной стороны, здесь имелись широкие потенциальные возможности для развития торговли, ремесел и сельскохозяйственного производства, а с другой - создавалась постоянная напряженность, вызываемая конфликтами и вооруженными столкновениями с балтскими татарами, которые не признавали святости договоров. Армяне вместе с другими жителями несли на себе тяжкий груз последствий от разорительных военных противоборств, эпидемий и других невзгод. Словом, пограничье жило по своим законам: оборона-нападение.

Армянские ремесленники объединялись в цехи кожевников, ювелиров и каменщиков; наиболее преуспевали первые. Отметим, что в Польше цехи - ремесленные общества - создавались по религиозному принципу; иноверцы и ремесленники из других этносов в цеховые организации не принимались и вынуждены были заниматься своим делом в одиночку, что в условиях конкуренции было достаточно сложно. Торговцы активно участвовали в товарооборотах не только на местных ярмарках и базарах, но и в пределах всего Екатеринославского наместничества.

В результате Ясского мира 1791 г. и второго раздела Польши Юзефград и Балта оказались в пределах российской территории. Юзефград был переименован в Еленск, а несколько позже оба они слились в один под названием Балта. Все это время армяне продолжали жить в этих городах, хотя частично и расселились в ближайших селениях.

Царское правительство в отношении армян вело покровительственную политику, которая в известной мере была обусловлена политическими обстоятельствами. Сама императрица Екатерина II предписывала местной администрации оказывать армянам внимание, чтобы «...не только все перешедшие в пределы наши сохранены были, но и чтобы находящиеся за границей их единоверцы, видя их благоденствующих, к ним присоединились».

Цыгане и другие мелкие этнические группы. Небольшую по численности, но рассредоточенную по всей территории Приднестровья этническую группу составляли цыгане. Многие из них издавна проживали в этих местах, другие приходили из-за Днестра в течение XVIII-XIX вв. Благодаря V ревизии в середине 90-х годов XVIII в. были выявлены локальные очаги их расселения. Так, в Тирасполе в ревизскую сказку попали 72 семьи (329 человек). В с. Белочи Балтского уезда цыгане, вышедшие из Бессарабии, являлись первопоселенцами (наряду с молдаванами и украинцами). В Красном Куте выходцы из Бессарабии также осели еще в XVIII столетии и жили до конца XIX в. Разрозненно, по одной-две семьи, цыгане проживали почти во всех селах Ольгопольского уезда.

В середине 40-х годов XIX в. более или менее компактно цыгане проживали в Тирасполе (560 человек), Григориополе (241) и Дубоссарах (219). В 25 селениях государственных крестьян Тираспольского уезда насчитывалось 164 человека; только в Слободзее и Чобручах числилось по несколько семей, в большинстве же сел - по одному семейству. Занимались местные цыгане главным образом ремеслами, необходимыми в сельском быту.

Среди мелких этнических групп следует отметить греков, которые не задерживались в городах и местечках и мигрировали в Одессу и дунайские порты. По V ревизии, в 90-е годы XVIII столетия в Дубоссарах в сказки попали 220 греков, однако буквально через 10 лет их там уже не было. В Тираспольском уезде в 1859 г. числилось 30 греков. Уникальным в этническом отношении было с. Емиловка Балтского уезда. Это было чешское поселение, где в 50-е годы значилось 103 жителя.

3. Категории крестьян

Крестьяне - это собирательная, внутренне раздробленная социальная категория, включающая в себя совокупность жителей, занятых в сельскохозяйственном производстве, непосредственно связанная с землей и находящаяся в аграрных отношениях с ее собственниками (если сами не имели частной земельной собственности). Как собирательная общность крестьянство в прошлые века состояло из различных разрядов и групп, которые различались социально-правовым положением и степенью зависимости от главных собственников земли - частных владельцев (помещиков, монастырей и др.), государства, удельных ведомств, заводов и пр.

Крестьянство характеризовалось разнотипной структурой. Основным фактором этой дробности являлись аграрные отношения, другие различия - в правовом положении, возможностях хозяйственной деятельности, системах управления - были сопутствующими.

По степени феодальной зависимости крестьяне делились на лично-закрепощенных и лично-свободных. К первым относились дворовые и крепостные, ко вторым - государственные крестьяне, колонисты и казаки. Крестьяне феодально-зависимых разрядов, т. е. проживавшие на чужой земле и выступавшие в качестве землепользователей, являлись собственниками лишь своих орудий труда, своего рабочего скота и другого движимого и недвижимого имущества.

Государственные крестьяне. В приднестровской полосе Тираспольского уезда большинство селений располагалось на казенных землях. С присоединением уезда к России необходимо было решить две задачи первостепенной государственной важности: привлечь крестьян на эти территории и освоить сельское хозяйство. Царское правительство не только санкционировало, но и материально поддерживало эти процессы - легализовало устройство беглых на земле, поощряло приток государственных крестьян, раздавало («пожалование») большие участки помещикам под заселение (включая и переселение туда крепостных), щедро субсидировало градостроительство (Одесса, Николаев, Тирасполь, Григориополь, Дубоссары, Овидиополь), обеспечивало города обширными земельными угодьями. Проводилась военно-хозяйственная колонизация.

Казачьи формирования, базировавшиеся в прикордонной полосе Приднестровья и к востоку от него, высвобождали из своих станиц значительные контингенты нестроевых казаков с семьями для поселения в долине Днестра. Так, с Побужья из Бугского казачьего войска пришли на эти территории и расселились в Малаештах, Тее, Токмазее, Спее, Ташлыке, Шипке и Делакеу более двух тысяч молдаван, пополнив крестьянские общины казенных селений.

С заключением Ясского мира 1791 г., по которому к России отошла Очаковская область, в Приднестровье, на прежние места, стали возвращаться крестьяне. К середине 90-х годов здесь действовало уже более 30 церковных приходов, подкреплявших преемственность возрождавшихся сел, которые существовали до погромов и опустошений прежних времен.

Жившие до 1791 г. на Очаковской земле, т. е. вне пределов России и Молдавского княжества, крестьяне являлись зависимыми от феодалов Крымского ханства. Их аграрные и социальные отношения с собственниками земли и в период господства здесь Крымского ханства, и после захвата Очаковской области султанской Турцией в конце 70-х годов XVIII в. оставались неизменными, поскольку феодальная система обоих государств была однотипной. Историк П.А. Надинский писал, что «…экономический строй Крымского ханства, с его восточным деспотизмом, в основных чертах сходный с экономическим строем, господствовавшим в те времена в Турции, являлся исторически отсталым, консервативным».

Однако, несмотря на феодальную зависимость крестьян, там не было барщинных повинностей, поскольку эта зависимость землепользователей определялась господствовавшей в этом регионе разновидностью «государственного феодализма». Крестьяне платили только денежный либо смешанный денежно-натуральный оброк. По сведениям современников, относящимся к 60-м годам XVIII столетия, известно, что вся земля, которая являлась собственностью хана, отдавалась на откуп кому-либо из местных феодалов или управителей - чаще ханскому наместнику («каймакаму»). Сельские жители платили оброк либо «в год со всякого прибытка скотского и промышленного десятая доля», либо «с плуга», «с севной борозды», от «всякой избы деньгами и с урожая хлеба» - «по пропорции состояния» землевладельца, т. е. дифференцированно. В ведении каймака находилась и администрация трех округов - Дубоссарского, Балцянского и Каушанского, т. е. в районе Буджака.

По сведениям 80-х годов, когда Очаковская область находилась под непосредственным владычеством Турции, угодья эксплуатировались крестьянами «отчасти для хлебопашества, но больше для скотоводства», за что они платили, как прежде, «десятину», т. е. натуральный оброк в размере десятой части поголовья или другой продукции от животноводства, хлебопашества и «прибытка» торговли.

С начала 90-х годов Приднестровье с каждым годом пополнялось значительным контингентом переселенцев - беглых людей, государственных крестьян с Украины, крепостных, привезенных помещиками из центральных и украинских губерний, казаков, колонистов из числа иностранных выходцев, отставных военнослужащих, царан, переведенных из Молдавии боярами. Все они получили в общей сложности 260 тыс. десятин угодий в качестве щедрых «пожалований».

Вопрос о разрядности этих поселенцев, их социально-правовом статусе был однозначно решен вскоре после Ясского мира: весь наличный земельный фонд в южной зоне Приднестровья был объявлен казенным, а расселенные на нем крестьяне - государственными. Межевание земель выявило большие резервы пустующих участков, которые затем были отведены городам под поселение колонистов, переданы в ведение лесного ведомства либо сданы до поры до времени в аренду откупщикам как «оброчные статьи».

Непосредственно в приднестровской полосе частновладельческое землевладение не захватило доминирующих позиций. Оно концентрировалось восточнее, ближе к Побужью, так что в конце 50-х годов, т. е. накануне крестьянских реформ, из 241 помещичьего имения на территории Тираспольского уезда недалеко от Днестра находилось лишь шесть.

Как зафиксировала очередная ревизия, в результате миграционных процессов уже к середине 90-х годов приднестровские казенные селения становились более многолюдными (по меркам того времени). Это хорошо прослеживается по следующим статистическим данным о численности крестьян (душ обоего пола) по отдельным селам: Бутор - 554, Глиное - 394, Гоян - 273, Делакеу - 326, Дубово - 236, Карагаш - 204, Коржево - 269, Коротна - 464, Кочиеры - 336, Кошница - 779, Лунга - 1 160, Малаешты - 365, Моловата - 274, Незавертайловка - 462, Перерыта - 396, Погребя - 181, Роги - 116, Слободзея - 333, Спея - 213, Суклея - 312, Ташлык - 300, Терновка - 592, Тея - 284, Токмазея - 243, Черная - 345, Чобручи - 634, Шипка - 219, Ержово - 159 человек. Следует отметить, что некоторые села были малолюдными, но процесс вселения мигрантов в них проходил достаточно активно.

Сельские общины казенных селений пополнялись переселенцами из-за Днестра и с территории Украины, а также беглыми и представителями других сословий. Так, некоторое время отдельную группу в разряде государственных крестьян южной зоны представляли однодворцы, которые впоследствии слились с основной массой крестьян. По данным VII ревизии (1815 г.), в селах Слободзейской и Яской (центром ее являлось с. Яски, находившееся в Приднестровье, южнее Слободзеи) волостей их было зафиксировано около 700 ревизских душ. Другой группой являлись «отставные нижние чины» - солдаты, унтер-офицеры, матросы, члены их семей. В 50-е годы в Тираспольском округе насчитывалось до 260 человек, находящихся по «попечительстве» палаты государственных имуществ, к ним причислялись рекруты из государственных крестьян, возвращавшиеся по разным причинам в свои селения, а также солдатские и матросские дети.

Вливалась в общины часть «обязанных поселян», которым в конце 20-х годов было дозволено уходить из своих селений и устраиваться на казенных землях, но, естественно, по согласованию с общинами.

В конце 50-х годов, по Парижскому миру 1856 г., жителям отторгнутого Подунавья разрешалось в течение полутора лет переселяться за Днестр. Этой возможностью воспользовались государственные крестьяне и горожане, например г. Измаила, которых приняли общины сел Суклея, Незавертайловка, Дубово и г. Дубоссары. Одновременно в Приднестровье мигрировали и другие «выходцы из-за Дуная».

С 90-х годов XVIII столетия в южную зону стали прибывать крестьяне из крепостных селений не только северной зоны, но и со всей территории, ранее подвластной Речи Посполитой (до второго ее раздела). Документы, в частности материалы ревизии 1795 г., отражают статистические сведения о вселении крестьян в Дойбаны, Дубово, Малаешты и другие села.

Формирование разряда государственных крестьян в Приднестровье проходило одновременно с размежеванием и землеустройством в этой полосе. Так, в 90-е годы XVIII - начале XIX в., сразу после Ясского мира, по решению правительственных инстанций в этот разряд зачислили сельских жителей так называемого Дубоссарского округа (от р. Ягорлык до с. Терновка). Правда, не обошлось без борьбы крестьян против помещиков и чиновников разных рангов, которые присвоили себе часть казенных земель вместе с проживавшими на них крестьянами. Царские власти вынуждены были частично умерить интересы захватчиков и включить селения в казенное ведомство.

Южнее, на территории Тираспольского округа (от Терновки до Незавертайловки), вышла «накладка»: после Ясского мира этот район был объявлен казенным, однако его жители вместе с казаками вошли в состав Черноморского войска. Большая часть жителей попала в разряд его «подданных». С передислокацией войска на Кубань в 1792 г. «подданные» и другие поселенцы этой полосы, исключая район г. Тирасполя, были объявлены государственными крестьянами. Помещики, воспользовавшись нестабильностью Черноморского казачьего войска, вторглись в казенный земельный фонд и, заключив частные сделки с офицерами войска, приобрели их «ранговые» участки. Возникшая напряженность вынудила царское правительство вмешаться в конфликт и предписать властям Екатеринославской губернии, куда входил Тираспольский уезд, «блюсти, чтобы казенные селения не были смешаны с помещичьими». Таким образом в полосе от Ягорлыка до Днестровского лимана сплошное казенное землевладение было восстановлено и передано в пользование государственных крестьян, колонистов и горожан.

Государственные крестьяне южной зоны в социально-правовом отношении являлись собирательной категорией. Как и в других регионах страны, главным признаком их «сословного» единства была общность в поземельной зависимости от государства - верховного земельного собственника - и в административно-управленческой системе. Выше уже отмечалось, что структурной однородности и постоянства у них не было. Составные компоненты разряда подвергались изменениям в силу разных причин, и Украинский крестьянин - русин в первую очередь из-за направленности политики правящих кругов. Так, по их воле, обусловленной государственными интересами, в течение первой половины XIX столетия в состав разряда были включены поселенные солдаты, однодворцы, бывшие казаки, переселенцы из внутренних и украинских губерний, частично «обязанные поселяне», выходцы из духовенства, отпущенные на волю и осужденные крепостные крестьяне, иммигранты и др. Все эти категории были давно нивелированы и утратили первичные социальные особенности.

Некоторое время известным своеобразием отличались «отставные нижние чины». Более других оказались обособленными «вольные матросы». Как специфическая группа они возникли в 30-е годы и предназначались «для простейших работ» (на договорных началах) на судах коммерческого профиля. Комплектовались матросские товарищества, или «цеха вольных матросов», в основном из государственных крестьян приднестровских селений и мещан подунайских городов, что объяснялось их веками выработанной природной приспособляемостью к водному транспорту. Поступившие в цех крестьяне пользовались рядом налоговых и повинностных льгот: при сохранении наделов они освобождались на 20 лет от платежей, трудовых повинностей и рекрутчины. Их обязанности сводились к следующему: каждая семья должна была выделить одного мужчину для обучения сроком на 5 лет в экипаж военных судов, после чего ему предстояло еще столько же лет прослужить по найму на купеческих судах для обеспечения прибрежного плавания. Позже в набор стали включать каждого десятого женатого мужчину. Экипажи этих судов составлялись только из «вольных матросов», которые полностью обслуживали судоходство (в том числе и пароходство) на Днестровском лимане. Их жалованье значительно превышало доходы от крестьянского хозяйства.

В Приднестровье в цехи первоначально вступило 324 мужчины из 18 казенных сел и городов Тирасполя и Дубоссар, к концу 40-х годов их численность возросла до 620, а в 1858 г. - до 711 человек. «Вольные матросы» из государственных крестьян были и на правом берегу Днестра. По числу вступивших в цехи выделялись Спея, Бутор, Дубоссары, Слободзея, Кошница, Коржево, Лунга, Чобручи, Токмазея, Шипка и Суклея.

Кроме того, мобилизованные крестьяне активно участвовали в Крымской войне на кораблях Черноморского флота.

В административном отношении крестьяне-матросы были частично обособлены от учреждений Министерства государственных имуществ: у них были свои, матросские, старшины и старосты, подотчетные заведующему обществами «вольных матросов» в Новороссийском крае; заведующий, в свою очередь, подчинялся новороссийскому генерал-губернатору. Для обсуждения и решения текущих профессиональных дел практиковались «сборы» (собрания) и совещания в «сборных домах», главный дом размещался в г. Овидиополе. Однако как государственные крестьяне (особенно члены их семей) они полностью из-под «попечительства» палаты государственных имуществ не исключались. Немногочисленная обособленная группа «вольных матросов», состоящая из нескольких сотен крестьянских семей, продержалась в Приднестровье до 1866 г. - времени реформы в казенных селениях.

По данным X ревизии, общая численность крестьян рассматриваемого разряда в Тираспольском округе государственных имуществ составила к концу 50-х годов 34 тыс. душ из 29 сел (6 145 дворов). Первоначальный размер земельной обеспеченности крестьян, как и всюду в Херсонской губернии, составлял 15 дес. удобной земли на мужскую душу. Однако при землеустройстве в Тираспольском уезде в сельские дачи общинного пользования замежевывались обширные пространства, в которых можно было эксплуатировать вненадельные угодья за незначительную плату.

Согласно Правилам о распределении земель Новороссийского края, принятым в 1806 г., общинный 15-десятинный размер надела следовало дополнить запасными участками для будущих поселенцев и временно использовать, сдав в аренду в качестве земельных «оброчных статей». Из этого фонда должен был пополняться надельный массив. В конце 40-х годов Министерство государственных имуществ сократило величину подушного (мужского) надела до 8 дес., так что в канун реформы 1866 г. в Тираспольском округе государственных имуществ на 6 149 дворов приходилось 136 тыс. дес. всей земли, т. е. подворный надел в среднем составлял 22 дес., что свидетельствовало об удовлетворительной земельной обеспеченности. Однако не следует забывать, что преобладающей системой земледелия по-прежнему оставалась переложная, при которой под посевом находилась обычно треть надела, или чуть более 7 дес., а это по количеству пахоты уже приближалось к малоземелью. Спасали положение плодородные приднестровские земли, которые были лучшими во всей Херсонской губернии, поскольку находились недалеко от реки, и благоприятные климатические условия, что, безусловно, компенсировало сокращение надела.

Этнический состав крестьян - «вольных матросов» - отличался своеобразием и неоднородностью. Большую часть населения составляли молдаване, но по соседству или в одном и том же селении могли проживать и украинцы, и русские, и поляки, и гагаузы. Отмечались селения, в которых от 1/5 до 1/3 дворов были русскими либо украинскими, особенно в этом отношении отличались Слободзея, Незавертайловка, Коротное, Глиное, Терновка, Кошница, Дубово, Спея, Дороцкое, Перерыта. В ряде сел прижились и цыгане. Социально-правовое положение государственных крестьян определялось общероссийским законодательством, воплощавшим их юридическую зависимость от дворянского государства.

Феодальная собственность государства на землю создавала специфические производственные отношения, при которых этот разряд крестьян подвергался эксплуатации через феодально-податную систему: взимание феодальной ренты в виде подати, денежного оброка, земских и мирских сборов и других государственных налогов. Раскладка платежей и их погашение осуществлялись по принципу круговой поруки, выгодной и надежной для казны. Общины собирали платежи с «экономических дворов», которые вносили их за себя, за умерших, беспомощных, старцев, беглых и покрывали долги.

Размеры налогов возрастали, а фискальная политика ужесточалась. К середине века на ревизскую душу приходилось около 8,5 руб. серебром текущих платежей да 13,5 руб. накопившихся недоимок, т. е. всего 22 руб. Недоимки были вызваны главным образом слабым развитием денежных отношений в казенной деревне, стихийными бедствиями, чрезвычайными событиями, несоответствием растущих объемов налогообложения реальному хозяйственному потенциалу крестьянских дворов, невысокой их доходностью и рядом других причин. Взыскание очередных платежей и недоимок было похоже на поспешную расправу с неплательщиками: распродажа жизненно необходимого в хозяйстве имущества, передача части надела в пользование зажиточным семьям и другие тяжкие для крестьян меры, которые еще более усугубляли недоимочность. Так, на 1852 г. (канун Крымской войны) в Тираспольском округе оставалось 236 тыс. руб. серебром недоимок. К этому надо добавить местные налоги и большой перечень «натуральных повинностей» - подворной, дорожной, этапной, постойной, рекрутской, почтовой, на содержание бечевика на Днестре и общественные запашки. Кроме того, в период войн (1806-1812, 1812-1813, 1828-1829, 1848, 1853-1856 гг.) Приднестровье становилось прифронтовой полосой, что также приводило к материальному упадку.

Отметим, что население Бессарабской области около полувека не несло рекрутской повинности в отличие от Приднестровья, которое в течение всего этого периода ежегодно теряло значительный контингент молодых, трудоспособных и активных работников. Да и тяжесть чрезвычайных повинностей в большей степени несла именно южная зона. Все это приводило к падению платежеспособности, например в 1854 г. недоимки выросли на 25%.

Давление на крестьян осуществлялось государством через отлаженную административную систему - Министерство государственных имуществ, палаты, окружное управление, волостные и сельские управления, со всей их громоздкостью и неподотчетностью губернским учреждениям. В палате государственных имуществ и окружном управлении административные функции возлагались на дворян или ставленников дворянства.

Реформа П.Д. Киселева 1839 г. создала цепь учреждений и индивидуальных исполнителей, в обязанности которых входило детализированное «попечительство» над крестьянами. Фактически эти фискальные органы выполняли роль полицейских и контролировали каждый шаг своих «подопечных», включая и бытовую сторону жизни. И только в 40-50-е годы правовое положение государственных крестьян подверглось некоторым изменениям.

Развитие товарных отношений потребовало расширения экономических прав крестьян: были узаконены права собственности на купленную ими землю, расширены предпринимательские возможности, дозволено открывать торговые и мелкие промышленные предприятия в местах проживания и за их пределами, упрощена процедура получения паспортов не только для промысловой и коммерческой деятельности, но и при переходе в купечество, сняты ограничения по передвижению в разные места с предпринимательскими целями.

Социально-правовые условия государственных крестьян южной зоны Приднестровья, а также центра страны и Бессарабии были одинаковыми. Однако некоторое своеобразие - в земельной обеспеченности и формах землепользования, в размерах и способах налогообложения и трудовых повинностей, в отношении царского правительства к беглым и легальным переселенцам - было обусловлено особенностями политики царских властей в крае. От других разрядов крестьян, живших на казенных землях, - колонистов и казаков - государственные крестьяне отличались размерами наделов, системой административно-управленческих учреждений, степенью фискального гнета и более узкими возможностями в хозяйственно-предпринимательской деятельности. Осуществлявшаяся в казенной деревне система феодальных отношений была значительно мягче существовавших тогда отношений между крестьянами и помещиками в частновладельческих имениях северной зоны Приднестровья, где господствовало крепостничество в тягчайшей форме. Однако правовое положение крестьян казенных деревень было крайне неустойчивым: государство как непререкаемый хозяин могло в любой момент перевести в разряд мещан целые общины, в разряд военных - поселенцев, отдать помещикам и монастырям селения вместе с крестьянами, которые становились крепостными, приселять и переселять. Причем все эти акции «обжалованию не подлежали», поскольку некому было защищать права подневольных.

В несколько иных социально-правовых условиях оказались крестьяне, жившие на казенной земле в северной зоне. Именно с ними связано историческое прошлое этой части Приднестровья, когда она находилась в составе Речи Посполитой. До 90-х годов XVIII в. будущая северная зона приднестровского региона неоднократно подвергалась и роковым испытаниям вследствие непримиримой борьбы украинского народа со своими поработителями, и разорению селений «до Владелец земель в Приднестровье фундамента». Периодически она заселялась очередными беглыми крестьянами из Подолии и Волыни, а также молдаванами из-за Днестра, стихийное перемещение которых проходило через Польшу. В основном они переправлялись через Днестр севернее означенной полосы и продвигались по Приднестровью к югу. Многие, не достигнув р. Мокрый Ягорлык, останавливались в помещичьих вотчинах - западной окраине магнатских владений.

И украинских и молдавских крестьян, временно заселявших опустошенные места в Подольском и Брацлавском воеводствах, не покидала надежда в ближайшем будущем расселиться более свободно и обрести свой дом. Из монастырских земель Брацлавского воеводства, присоединенных к России по второму разделу Польши, особый интерес представляет полоса земли от г. Могилева до р. Мокрый Ягорлык.

Колонизация этих земель осуществлялась на крепостнической основе и проводилась в несколько этапов. Наиболее безлюдными они оказались в последние десятилетия XVII столетия, когда находились под властью ставленников Турции, победившей Польшу в начале 70-х годов. Затем, в конце века, с уходом оттуда турецких войск и администрации усилился приток переселенцев из Молдавского княжества, которые в большинстве своем приписывались к Подольскому казачьему полку, а позже - к Могилевскому, подчинявшимся польскому королю. В начале и в 30-е годы XVIII столетия это население участвовало в волнениях против возрождавшейся шляхетской крепостнической системы. Победа повстанцев вынудила шляхту восстановить «казацкое устройство», что послужило толчком к освоению новых «волошских слобод». Пополнялись и украинские селения.

В конце XVII - начале XVIII столетия в Северном Приднестровье утвердился клан князей Любомирских, которые играли большую роль в общегосударственных событиях Речи Посполитой, являлись королевскими наместниками в ряде зон Украины и командовали крупными войсковыми соединениями. Магнат Ксаверий Любомирский владел обширными землями, получившими наименование «Побережское имение» («Побережье»). Это имение площадью в 650 тыс. дес., простиравшееся от Ямполя до м. Ягорлык, к концу XVIII в. включало уже десятки больших сел. Действовавшая там феодальная система являлась типичной для Речи Посполитой. Задолжавший кредиторам Ксаверий Любомирский заложил им целые «ключи» (волости). Запутавшись в сложных взаимоотношениях с заимодавцами, дослужившийся до чина генерала магнат в 1795 г. продал имение царской казне, сделав таким образом самодержавие верховным земельным собственником бывшего «Побережского имения». Но эти «казенные» земли со всех сторон были окружены помещичьими имениями.

«Побережье» делилось на 4 экономии, в их числе непосредственно к реке примыкала Приднестровская экономия с четырьмя «ключами» - Рашковским, Рыбницким, Цыгановским и Ягорлыцким, где почти непрерывной цепью размещались приднестровские селения. Земля была куплена вместе с крепостными; дворовые, чиншевая шляхта и «вольные люди» не продавались.

На приобретенные волости было бы закономерно распространить порядки, присущие «государственному феодализму», как было всюду в России на казенных землях. Но в бывшем имении большинство селений оставались объектами частной собственности (мелкие участки, хутора, мельницы с землей, сады и др.) или были на арендном «держании» (сделки заключены до 1795 г.). Царское правительство приняло типичное для него решение: основной массив угодий «пожаловало» титулованным сановникам, которые в качестве государственных и практических деятелей сыграют позже заметную роль в судьбе северной зоны Приднестровья. Несколько селений на десятилетия остались в распоряжении казенных ведомств, благодаря чему крестьяне влились в разряд государственных. Со временем в него были включены и крестьяне бывших старост, ленных, монастырских и «конфискованных» имений. Однако массив казенных земель постепенно уменьшался, и в 1810 г. их пустили в распродажу для погашения накопившихся государственных долгов. Причем земля продавалась вместе с крестьянами, так что из государственных они вновь превращались в крепостных.

Практика такой продажи «казенных имуществ» повторялась и позже. Например, в 1859 г. опять-таки «вследствие неблагоприятного финансового положения государства» было продано в частные руки несколько казенных селений в Балтском округе государственных имуществ. Оставшиеся, т. е. непроданные, селения северной зоны побывали в распоряжении разных владельцев и ведомств. Такую «передачу» из рук в руки претерпели, в частности, крестьяне Чернянского сельского общества, в которое входили села Черное, Тысколунга, Ержово, Дубово, Воронково.

Из владения Любомирских крестьяне перешли в собственность казны, несколько лет находились на арендном положении у частных владельцев, затем их передали в ведение управления военных поселений, а в 1841 г. снова вернули в разряд государственных. Но и на этом их мытарства не закончились: Ержово и Воронково в качестве «ферм» по специальным оценочным описям - «люстрациям» - отдавались в арендное содержание высокопоставленным воинским чинам, которые с согласия властных инстанций были им же проданы в собственность. Крестьяне вновь оказались в крепостной зависимости. Села Кузьмин и Севериновка до 1858 г. непрерывно находились в аренде у разных лиц, периодически сменявших друг друга. Все это свидетельствовало о фактической и правовой нестабильности разряда государственных крестьян северной зоны. К 60-м годам селения этих крестьян сохранились лишь как вкрапления в массивах помещичьих сел.

Сложными и противоречивыми были аграрные отношения в казенных селениях Ольгопольского и Балтского уездов. Освободившись от крепостной зависимости, крестьяне вскоре вновь попали в феодальную зависимость от частных лиц: в качестве «хозяйственных имений» их передали в арендное (посессионное) содержание откупщикам. Данную форму извлечения доходов с казенных земель избрала казна. Таким образом, крестьяне фактически снова были ввергнуты в крепостническую систему эксплуатации, которая издавна практиковалась в Речи Посполитой.

Барщина («панщина») в пользу арендатора («посессора») формально определялась в один-два дня в неделю с семейства, на деле же объем барщинных повинностей назначался произвольно. Кроме этого крестьяне платили казне подати и разные местные налоги. Из-за нехватки денег они были вынуждены обращаться «к содействию владельцев», а став их должниками и не имея возможности расплатиться, обязывались отрабатывать долги за мизерную дневную оплату. В итоге число барщинных дней возрастало до 200 в год. Более того, от 2 до 12 дней в году они семьями работали в собственном хозяйстве арендатора и от 3 до 24 дней - на строительстве, заготовке леса и дров, доставке товаров в торговые места. Вдобавок к этому крестьяне обязаны были вносить посессору натуральный оброк («даницы») - ягоды, хлеб, сено, солому, птицу, скот.

В Приднестровье помимо всех перечисленных налогов и повинностей широко практиковалась субаренда, еще больше отягощавшая положение крестьян. Эта система работы на посессора продержалась в течение полувека, пока власти не провели мероприятия по «стандартизации» объема повинностей («уроков»), так как социально-экономическое состояние сел приближалось к критическому.

Селения доведенных до полной нищеты крестьян, которые уже никто не хотел брать в аренду, переводили на годичные административные управления по специальным описям угодий (инвентарям) с определением их доходности, десятую долю которой получал в свою пользу назначенный палатой администратор. После реформы П.Д. Киселева казенные селения в Подольской губернии по формам отбывания повинностей подразделялись на оброчные, платившие денежный оброк в казну, и находившиеся «на хозяйственном положении», т. е. выполнявшие денежные и трудовые повинности в пользу казны или арендатора. Подавляющее большинство крестьянских дворов перешло на оброчную подать.

С конца 1839 г. проводилась проверка хозяйственных возможностей дворов - «люстрация», в результате которой последние были подразделены на группы: тягловые, полутягловые, огородники и бобыли. Наличие в хозяйстве рабочего скота определяло размеры выделяемых угодий.

Если селение находилось «на хозяйственном положении» и сдавалось палатой государственных имуществ кому-то в аренду, то эксплуатировалось оно барщинным способом в пользу съемщика (срок аренды до 12 лет) - по «урочной» системе. Размер наделов в северной зоне изначально также не был фиксирован и колебался в зависимости от количества тягловых животных в крестьянском хозяйстве либо произвольно определялся временными землепользователями-арендаторами. Кроме того, эксплуатация крестьян частными лицами дополнялась государственным и местным налогообложением, очень обременительным в условиях двойного гнета.

Попробуем разобраться, из каких источников крестьяне могли накапливать денежные средства для уплаты податей, если посессоры и администраторы выкачивали из их хозяйств не только излишки продукции, но и самые жизненно необходимые ресурсы.

Используя обострение противоречий между крестьянами и хозяевами земли, а также преследуя политические цели (борьба с сепаратистами в среде шляхты), царское правительство осуществило в Подольской губернии ряд реформ, касавшихся экономического и социально-правового положения государственных крестьян, в частности оно изменило налогообложение. 30 августа 1844 г. введены в действие «Особые правила о переводе казенных имений на оброчное положение». К этому времени в арендном содержании оказались почти все казенные села балтского Приднестровья. В течение 1845- 1847 гг. большинство крестьянских дворов было переведено на денежный оброк, остальные по истечении сроков аренды завершили этот процесс к 1858 г. Затем, через 8 лет, благодаря окончательному реформированию государственной деревни, разряд государственных крестьян прекратил свое существование.

Некоторые социально-экономические черты - личная зависимость от землевладельца-государства, административное устройство и в какой-то мере правовое положение - были едиными для принадлежавших к одному разряду государственных крестьян обеих зон, однако исторические судьбы Тираспольского и Балтского округов оказались различными.

В северной зоне государственные крестьяне не отличались от крепостных крестьян по своему социально-экономическому уровню жизни, повинностям, нестабильному землепользованию и формам эксплуатации. Крестьяне южной зоны, несмотря на существовавшую там систему «государственного феодализма», пользовались широкими возможностями в предпринимательской деятельности, из их среды выделилась прослойка деловых, компетентных в коммерческих делах людей. В это же время полукрепостническое состояние их северных одноразрядцев не позволяло им вырваться из рамок натурального хозяйства до конца 50-х годов.

Колонисты. Особый разряд крестьян, расселенных на казенных землях, составляли колонисты - осевшие переселенцы из-за границы. По рескрипту Екатерины II от 27 января 1792 г., местным властям Новороссии вменялось в обязанность практическое содействие быстрейшему привлечению иностранных выходцев на земли Очаковской области.

Первая колония со статусом города, основанная в 1794 г. армянами на берегу Днестра и названная Григориополем, преследовала и хозяйственные, и политические цели: она должна была способствовать развитию торговли, сельскохозяйственного и промышленного производства на вновь присоединенной земле и отвечать внешнеполитическим интересам России - обеспечением «благоденствия» григориопольцев стимулировать переселение в Россию и тех армян, которые проживали за границей.

Город-колония Григориополь был основан переселенцами из разных мест, в том числе из бессарабских городов. Устройство его дорого стоило российской казне и потребовало больших усилий, терпения и благоразумия со стороны переселенцев. Часть жителей занималась сугубо коммерческой деятельностью, получая солидные прибыли от своих предприятий, другие отдавали предпочтение ремеслам и земледелию. Земли было много - более 30 тыс. дес., поэтому значительные площади сдавались в аренду в качестве пастбищно-сенокосных угодий. Наряду с собственно горожанами сельским хозяйством занимались и крестьяне нескольких сел, оказавшихся на городской земле.

Этнически пестрое население Григориополя к 20-м годам XIX в. насчитывало 3 110 жителей, в том числе 1 600 армян, остальные - украинцы, молдаване, русские, евреи, цыгане и др. В торговле и ремеслах были заняты около 400 человек.

В первом десятилетии XIX в. началось привлечение к поселению в Приднестровье болгар и немцев. В Херсонской губернии переселенцы-болгары сгруппировались в шести селениях, одним из которых были Парканы, а также в колониях Терновка и Катаржины. Локальные группы болгар отмечались и в приднестровских селениях государственных крестьян - Дороцком, Кошнице, Перерыте и др. Жители колоний в полном объеме пользовались всеми правами и льготами иностранных поселенцев. В 20-е годы группа прибывших из Херсонской губернии переселенцев основала Новые Парканы по соседству со Старыми Парканами (бывшее селение Варкан), которые впоследствии слились и получили название Парканы.

В 1808 г. было осуществлено землеустройство. Надельный и резервный земельные фонды составляли обширные территории - только удобной земли нарезано 27,5 тыс. дес. В конце 50-х годов на мужскую душу приходилось 12,5 дес. удобной земли. Расчет земельной обеспеченности на посемейные наделы к Парканам не применялся, так как там устойчиво удерживалась большесемейность - в 1858 г. при проведении учета населения (X ревизия) колонистская семья в среднем насчитывала 14 человек. Первое время населенность оставалась незначительной, однако в последующие годы численность жителей стала стремительно возрастать: по VI ревизии в 1811 г. учтены 182 человека, в 1846 г. - 887, а в 1858 г. - уже 1 155 человек, т. е. за 47 лет отмечено шестикратное увеличение населения.

По замыслу краевой администрации Парканы должны были стать «шелководческой колонией», поскольку основной сырьевой базой там являлись тутовые рощи, занимавшие в 1808 г. 350 дес. Планировалось расширить их до 600 дес. На деле же этот проект реализовался частично: основными занятиями стали земледелие и животноводство, а шелководство - дополнительным.

В течение дореформенного периода в Парканах оседали и болгары и неболгары, рассредоточенные по территории всей Херсонской губернии, в частности отслужившие воинский срок солдаты и разные «нижние чины».

Условия жизни в Парканах по своим природным факторам и по колонистскому статусу благоприятствовали скорому вживлению переселенцев в естественную среду обитания - колония превратилась в материально достаточное селение, значившееся в официальных документах как богатое, благополучное и даже образцовое. Оно не стало на путь отпочкования «дочерних» селений, как это широко практиковалось в округах немецких колонистов, а разрасталось вширь, хотя прирост молодых семей неминуемо сопровождался уменьшением размера надела на ревизскую мужскую душу. Население бережно хранило народные традиции, своеобразный быт, разговорный язык, этническую общность в качестве объекта диаспоры болгарского народа.

К заселению и хозяйственному освоению Приднестровья привлекались и другие колонисты. Оба эти процесса осуществлялись при поощрительном содействии центральных и губернских управленческих инстанций. Колонисты получали материальные и денежные безвозвратные пособия и беспроцентные долгосрочные ссуды, ряд налоговых льгот, инвентарь, тягловых животных и самый большой посемейный надел - 60 дес.

Миграционный процесс затянулся на десятилетия - с начала века до 40-х годов. Финансовая поддержка казны на устройство одной семьи колонистов превышала 1 тыс. руб. серебром (болгары получали 440 руб., русские и украинские крестьяне-переселенцы в Бессарабии - до 23,5 руб., а в Приднестровье и этого не давали). Отметим также, что Александр I подчеркнуто покровительствовал колонистам. Благосклонно относился к иностранным переселенцам и их попечитель генерал Инзов. Ради объективности отметим, что погашение огромных ссуд, хотя и беспроцентных, долгое время сдерживало денежные вложения в рационализацию хозяйств.

Привлекая переселенцев из Германии и польских воеводств, правительство руководствовалось соображениями не только гуманного характера (территория исхода являлась опасным для жизни театром военных действий и сосредоточения крупных сухопутных сил периода наполеоновских войн). В этом регионе предполагалось ввести в сельскохозяйственный оборот большие массивы степных земель и путем насаждения «образцовых поселений» колонистов воздействовать на крестьян других разрядов показательным примером. Распашка целины действительно шла успешно, однако образцово-показательными колонии не стали из-за корпоративной замкнутости новых поселенцев.

Для немецких колоний, как и для болгарских, была характерна территориальная разделенность селений. В Приднестровье к 40-м годам стабильно сложились 5 немецких селений: Глюксталь, Нейдорф, Кассель, Бергдорф и Гофнунгеталь. Все они располагались в приднестровской полосе Тираспольского уезда с земельным фондом около 30 тыс. дес. (в 40-е годы на 4 680 колонистов) и административно составили Глюкстальский округ (некоторое время к нему были приписаны и Парканы). Этнический состав немецких селений отличался однотипностью.

Большесемейность была присуща и немцам - средняя численность семьи достигала 10-13 человек. Традиционное подворное землепользование у немцев, с одной стороны, безусловно, до поры до времени сдерживало дробление наделов (их наследовал один член семьи), а с другой - вытесняло из колоний безнадельных. Однако колонии не удерживались на уставном размере наделов под давлением демографического фактора - к началу 50-х годов разброс величины наделов по всем пяти колониям выражался в следующих величинах: 37,7; 44; 45; 47,3 и 51 дес. Тогда же началось и отселение колонистов на купленные или арендуемые (долгосрочные) участки.

Оказавшись на новых местах, в непривычной социальной и географической обстановке, колонисты долго придерживались традиционных форм и способов общественной жизни и хозяйственной деятельности, чем выделялись из общей массы крестьян окружающих селений. Их устройством и поддержкой занимались контора опекунства иностранных поселенцев в Новороссийском крае (с 1800 г.) и органы местной администрации. В 1801-1804 гг. конторой были изданы подробные инструкции, регламентирующие всю хозяйственную деятельность и быт колонистов. В обязанности местной администрации входило наблюдение за ведением хозяйства, нравственностью (с чиновничьей точки зрения) с правом чинить над нарушителями «суд и расправу».