История и культура Владимирского края

По масштабам крестьянского отхода и кустарных промыслов Владимирская губерния входила в первую десятку губерний Европейской России.

Промышленность и ее особенности.

После отмены крепостного права развитие промышленности заметно ускорилось. По-прежнему ведущей отраслью ее оставалось текстильное производство. За Владимирской губернией прочно утвердилась слава ситцевого края. После заминки в первой половине 60-х годов, вызванной резким падением ввоза хлопка в связи с гражданской войной в Северной Америке, хлопчатобумажная промышленность губернии быстро набирала темпы. С окончанием гражданской войны возобновился приток американского хлопка, а главное - после присоединения Средней Азии хлопчатобумажное производство обрело новую, стабильную сырьевую базу в пределах Российской империи.

В 70-80-х гг. хлопчатобумажная промышленность губернии переживает настоящий бум. В 1869 г. вступила в строй крупнейшая фабрика «Товарищества Иваново-Вознесенской мануфактуры» (Шуйский уезд), в 1870 г. - «Лежневская мануфактура Торгового дома А. Кокушкина сыновья» и фабрика «Торгового дома Д.П., П.В. Зезиных» (Суздальский уезд), в 18711876 гг. - фабрика «Торгового дома братьев Дербеневых», по две фабрики купцов И.Н. Гарелина и Зубковых (Шуйский уезд), в 1878 г. - крупнейший комбинат акционерного общества «Товарищества Соколовской мануфактуры И.И. Баранова» (Александровский уезд), в 1880 г. - прядильно-ткацкое предприятие «Товарищества Камешковской мануфактуры» (Владимирский уезд), в 1887 г. - крупная фабрика в Коврове, в 1889 г. - ткацкая фабрика на 152-м км от Москвы, около с. Ундол. По уровню развития хлопчатобумажной промышленности Владимирской губернии принадлежало одно из ведущих мест в России. В 1890 г. по количеству прядильных веретён и ткацких станков она занимала третье, а в 1900 г. - второе (после Московской губернии) место в стране.

Второе дыхание обрела льняная промышленность. Здесь так же, как и в хлопчатобумажном производстве, совершался переход от мануфактуры к машинному производству, фабрике. Ещё в 1859 г. вступила в строй Ярцевская льнопрядильная фабрика в Вязниковском уезде. В 1871 г. недалеко от г. Вязники начала действовать Лосевская льнопрядильная и ниткокрутильная фабрика «Наследника Торгового дома И.И. Сенькова». В эти же 70-е годы возникли льняные фабрики в Буторлино, Никологорах и других селениях Вязниковского уезда. Льняные предприятия появились в Меленковском и Судогодском уездах.

В 1882 г. в губернии действовали 98 текстильных фабрик, на которых было занято 121235 рабочих. Промышленный переворот в хлопко- и льноткачестве стал совершившимся фактом. С меньшим успехом в губернии развивалось шелковое ткачество. Оно размещалось в Покровском и Александровском уездах. В нем преобладали мелкие заведения, оплетенные сетью торгового капитала. В 1880 г. только в Александровском уезде их насчитывалось 44. Наиболее значительное предприятие (мануфактура) находилось в д. Никулино около Киржача в Покровском уезде. В конце XIX в. в шелкоткачестве появились предприятия фабричного типа. В 1901 г. в губернии было учтено 58 шелкоткацких и шелкопрядильных заведений, на которых трудилось 5295 рабочих. Они произвели продукции на 3,4 млн. рублей.

Владимирская губерния занимала первое место в России по производству стекольных изделий. Во второй половине XIX в. к старым, возникшим еще в XVIII-первой половине XIX в. заводам, присоединились новые: купцов Бармина (1857), Коняшина (1862), Широкова (1867) Безбородова (1870) в Судогодском, Павлова (1853) в Переславском, Сабанина (1864) в Александровском уездах. Шло техническое переоснащение производства. В 1882 г. из 26-ти стекольных предприятий губернии 8 имели паровые двигатели. Среди них - знаменитый Гусевский хрустальный завод Ю.С. Нечаева-Мальцова, Нечаевский хрустальный и стекольный завод помещика Касаткина в 11-ти верстах от ст. Эсино Муромской железной дороги, Гординский стеклозавод купцов Федоровских, Иванищевский завод помещика Рамейкова (Судогодский уезд) и др. Однако технический переворот в стеклоделии был далек от завершения. Вплоть до конца XIX столетия в стекольной промышленности господствующие позиции занимала мануфактура.

Из других отраслей легкой промышленности в губернии имелось несколько десятков крахмалопаточных, кожевенных и винокуренных заводов, 4 писчебумажных предприятия, 3 крупных мукомольных мельницы и несколько лесопильных заводов. Наиболее значительные: писчебумажные фабрики дворян Протасьевых в с. Татарово Вязниковского, наследников дворян Солениковых в с. Сергиевском Покровского, паровая мельница купца Большакова в Ковровском, кожевенные мануфактуры «Торгового дома А. Мездрикова сыновья» в Муромском, купцов Колесова, Турланова в Шуйском, лесопильный завод дворянина Способина в Судогодском уездах. Большое число мелких и мельчайших заведений было занято производством пищевых продуктов, домашней утвари, одежды, обуви, восковых и сальных свечей, несложного сельскохозяйственного инвентаря и ремесленных орудий труда. Они размещались преимущественно в городах и давали средства к жизни городскому мещанству.

Отрасли тяжелой промышленности во Владимирском крае не получили развития. В начале 80-х годов в губернии насчитывалось 18 чугунолитейных и металлообрабатывающих заводов. На них было занято свыше 2 тыс. рабочих. Продолжал действовать (правда, с перерывами) Колпинский железоделательный завод близ Мурома. В конце 70-х-начале 80-х годов он принадлежал купцу В.П. Зворыкину. Завод состоял из двух домен, одной вагранки и железоделательного цеха, в котором выделывалось полосовое железо разных сортов. На заводе ежегодно плавилось до 500 тыс. пудов руды и вырабатывалось до 150 тыс. пудов железа. Руда находилась при самом заводе, а также в Карачаровской лесной даче, в 15-20-ти верстах. В качестве технологического топлива использовались дрова и древесный уголь. В последние годы к ним присоединился торф, большие запасы которого владелец находил в собственных дачах. В 1884 г. завод перешел в аренду товариществу Московского металлического завода, а в 1901 г. был закрыт и больше не возобновлялся. Столь же неустойчиво держались заводы наследников И.А. Баташова и князя Голицына в Меленковском уезде. Наиболее значительный из них - Верхнеунженский завод в 1872 г. вообще прекратил существование. Но устойчивый спрос на металл железоделательных промыслов побуждал предпринимателей открывать все новые металлургические предприятия. В 1879 г. вступил в действие Санчурский завод с двумя домнами. В 1887 г. около с. Бородино Заколпской волости Меленковского уезда открылся Белоключевский, в 1894 г. - Егорьевский, в 1900 г. - Лубянский заводы. Сырьевой базой для них служили небогатые местные железные руды. Бедность руд в сочетании с примитивной техникой делали чёрную металлургию в крае совершенно не перспективной. Местные железоделательные промыслы всё больше ориентировались на привозной металл. На привозном сырье работала цветная металлургия губернии. Ее предприятия размещались, как и раньше, в Покровском и Александровском уездах. Наиболее значительный медеобрабатывающий завод принадлежал семейной фирме «В. Кольчугин и К°». Он выпускал латунные листы, медную и латунную проволоку. Металл на завод доставлялся по железной дороге Москва - Ярославль до Александрова, а от последнего к месту назначения гужевым транспортом. В 1896 г. в двух верстах от завода прошел рельсовый путь Александров-Иваново. Это радикально улучшило связь завода с поставщиками сырья и рынком сбыта. Завод и возникший возле него рабочий поселок получили новый стимул для дальнейшего роста.

В губернии, по существу, не было машиностроения. Единственное крупное предприятие этой отрасли - Ковровские железнодорожные мастерские. В начале 90-х годов на них действовали четыре паровых машины в 116 л. с. и было занято 734 рабочих. Рабочие кадры для мастерских готовило механико-техническое училище, открытое на базе общеобразовательной школы в 1877 г.

Таким образом, промышленность Владимирской губернии в конце XIX в. имела неоднородную экономическую структуру. Мелкие заведения с 2-10 рабочими сочетались с относительно крупными мануфактурными предприятиями, покоящимися на ручном труде и примитивной технике, и такими гигантами фабричной индустрии, как текстильные фабрики: И.А. Треумова в Коврове, «Товарищества Горкинской мануфактуры», «Товарищества Воскресенской мануфактуры», «Товарищества Лежневской мануфактуры» (Ковровский уезд), на каждой из которых было занято от 500 до 3000 и более рабочих.

Промышленность Владимирского края получила всероссийское и мировое признание. Продукция ряда текстильных фабрик и стекольных заводов неоднократно отмечалась наградами на промышленных выставках в России и за рубежом. В 1878 г. на Всемирной выставке в Париже получила Большую золотую медаль (Гран-при) фабрика Барановых. Четыре года спустя на Всероссийской выставке-ярмарке ее продукция удостоилась почетного диплома. Барановым было разрешено на изделиях изображать государственный герб России. В 1883 г. на Бостонской выставке Соколовская мануфактура Барановых получила орден персидского шаха. Гусевский хрустальный завод в 1893 г. был награжден на всемирной Колумбийской выставке бронзовой медалью и дипломом, а в 1900 г.; на выставке в Париже получил высшую награду - Гран-при. На Нижегородской, Чикагской, Парижской выставках удостаивалась золотых медалей Вязниковская фабрика Сеньковых, выпускавшая тончайшее отбельное полотно, не уступавшее качеством голландскому батисту. Высокими наградами отмечались великолепные хлопчатобумажные ткани шуйских, иваново-вознесенских, лежневских, переславских фабрик. В 1902 г. на Всероссийской кустарно-промышленной выставке в Петербурге народные умельцы из Владимирской губернии получили 3 золотых, 19 малых серебряных и 33 бронзовых медали.

Владимирский край прочно вошел во всероссийский и мировой рынки. Выражением связей с внешним миром явилось развитие транспорта. На Оке и Клязьме появились пароходы, резко подорвавшие речное судоходство на бурлацкой тяге. Значительную часть грузов гужевого транспорта взяли на себя железные дороги. В 1860-1862 годах была построена железная дорога Москва - Нижний Новгород. Четырнадцатого июня 1861 г. из Владимира вышел первый поезд в Москву. Правда, этот дебют был неудачным - поезд в пути сошел с рельсов, но тем не менее начало железнодорожного сообщения с первопрестольной столицей было положено. В 1868 г. открылось движение на линии Кинешма-Иваново-Новки. В конце 60-х-начале 70-х годов губернию пересекла дорога Москва-Ярославль-Вологда. В 1873 г. первый поезд на этом пути пришёл в уездный Александров. В 1880 г. открылось железнодорожное сообщение на участке Муром-Ковров.

Промышленный переворот, развернувшийся в губернии, сопровождался образованием и ростом промышленного пролетариата. Главным источником его пополнения являлась деревня. В 1897 г. из 116,8 тыс. фабричных рабочих только 43,4 тыс. (37,2%) были потомственными рабочими, а 73,4 тыс. (62,8%) крестьянами-отходниками, но не порвавшими еще связь с деревней. Это накладывало свою печать на весь фабричный быт. Весной и летом на предприятиях сокращалось производство, а некоторые из них останавливались вовсе. Здесь же коренилась одна из причин низкого уровня заработной платы. Избыточное рабочее население давило на рынок труда. Месячный заработок рабочих-текстильщиков составлял в 1891 г. во Владимирской губернии 5 руб. 40 коп., в Петербургской - 12 руб. 50 коп., Московской - 6 руб. 30 коп. при равном рабочем дне (12 час.). Заработная плата рабочих с наделом, какими являлось большинство владимирских ткачей, всегда была меньше заработка чистых пролетариев.

Рабочий-отходник отличался от кадрового рабочего. Дело не только в крестьянской психологии отходника, а в том, что его трудовой опыт, приобретенный в сельском хозяйстве с его неспешным чередованием природных циклов, не соответствовал напряженному труду на непрерывно движущихся фабричных машинах и механизмах. Следуя крестьянской привычке, такой рабочий мог опоздать на работу, во всякое время отлучиться от станка, не осторожно выполнить технологическую операцию и тем самым допустить брак или поломку механизма. Новый способ производства требовал и новой дисциплины труда. Предстояло, как говорили современники-публицисты, «выварить мужика в фабричном котле».

Важнейшим средством приучить недавнего крестьянина к новой трудовой дисциплине являлись штрафы.

Штрафы налагались за несоблюдение дисциплинарных правил и «за дурное качество изделий». На текстильных фабриках Морозовых в конце 70-х годов за пять минут опоздания рабочий расплачивался дневным заработком, за отлучку с фабрики - трехдневным заработком за каждый день отлучки, за курение на дворе - двухдневным заработком и т.д. За брак и низкое качество по приемке изделий снижались расценки. Владелец Никольской мануфактуры (близ Орехово-Зуева) Тимофей Морозов увольнял с фабрики недостаточно строгих браковщиков, поэтому штрафы на его фабрике были особенно высоки: штрафовались все рабочие, в размере от 30 до 50% заработка. Штрафные деньги оставались у фабрикантов. Штрафы, таким образом, являлись дополнительным средством эксплуатации рабочих.

На фабриках и заводах широко практиковалась задержка выплаты рабочим заработка. В 70-х - первой половине 80-х годов на многих предприятиях губернии расплата с рабочими производилась лишь два раза или даже один раз в год. Это побуждало рабочих приобретать предметы первой необходимости по талонам в заводских лавках, где продукты и товары продавали по повышенным ценам. За такой кредит рабочие расплачивались фактическим уменьшением заработка.

Условия труда и жизни промышленных рабочих были невероятно тяжелыми. Шло первоначальное накопление капитала. Капиталисты экономили на всем: производственных площадях, отоплении, освещении, технике безопасности. Фабричный инспектор В.Ф. Свирский, посетив Меленковскую льнофабрику, писал: «Осматривая помещение,… я был поражён неблагоприятными санитарными условиями работы вообще в отбельных, тяжёлым и нездоровым видом рабочих».

Тяжёлым, изнурительным был труд на Кольчугинском медеобрабатывающем заводе. В цехах - закоптелые окна, никакой вентиляции, духота, воздух насыщен едкими испарениями. Люди нередко умирали прямо у станков и машин. В Ковровских железнодорожных мастерских работы велись днем и ночью. В ночную смену работали со свечами и керосиновыми лампами. Мастерские имели маленькие подслеповатые окна, которые почти не пропускали света, дым от горнов не успевал выходить в вытяжные трубы и заполнял всё помещение. Рабочие, спасаясь от удушья, выбегали на улицу, простужались.

Медицинская помощь почти отсутствовала. Лишь на немногих предприятиях имелись больницы. В 1890 г. больничные покои были только при 15 текстильных фабриках, причём своих врачей имели лишь две фабрики. Жилища рабочих не отвечали минимуму санитарных требований. Более половины рабочих жили в заводских казармах и бараках. В одной комнате помещались две-три семьи. Многие рабочие ночевали там, где работали, спали, где попало - на полу под станком, на верстаках, на столах. Они никогда не имели постелей, спали, подостлав под себя рогожку, мешковину, в лучшем случае войлок и очень редко тюфяк, набитый мочалой или соломой; но сплошь и рядом спали прямо на голых досках. Подушек не было, их заменяло собственное платье, вместо одеял покрывались полушубками или иной верхней одеждой. Отходники из ближайших деревень ежедневно возвращались на ночлег домой, проделывая, таким образом, 2-5-верстный путь (туда и обратно) и увеличивая свой рабочий день на 1-2 часа.

21. Отечественная война 1812 года и Владимирская губерния. Декабристы - Владимирцы

Летом 1812 г. на Россию обрушилось несчастье. Полчища Наполеона вторглись в ее пределы. Началась Отечественная война. В начале сентября была оставлена Москва. Владимирская губерния стала ближайшим тылом сражающейся русской армии. Она выполняла роль базы, где собирались и обучались рекруты, набранные в разных губерниях, и формировались полки армейского резерва. Рекрутские наборы следовали один за другим. За первое десятилетие XIX в. было проведено 10 наборов. Два набора прошли в 1811 и первой половине 1812 гг. После Бородинского сражения создание обученного резерва приобрел особую остроту. Был объявлен очередной рекрутский набор: по 2 рекрута с каждой сотни податного населения. Рекруты должны были сосредоточиться в 13 пунктах, и том числе 40 тыс. во Владимирской губернии.

По грубым подсчетам, около 80 тысяч Владимирцев находились в действующей армии, участвовали в сражениях у Смоленска, под Красным, у Бородино, Малоярославца, в заграничных походах. Более половины из них погибли в боях, умерли от ран и болезней. Во Владимире, уездных городах, ряде сельских поселений были развернуты госпитали. Некоторые помещики открывали по своей воле и на свои средства госпитали в своих поместьях. И Бородинской битве участвовал командир сводной гренадерской дивизии, генерал-майор граф Михаил Семенович Воронцов, владелец села Андреевское. Его дивизия покрыла себя неувядаемой славой, защищая знаменитые Багратионовы флеши. Большая часть гренадеров пала на поле брани, а сам командир, раненный в ногу, был вынесен с поля боя и доставлен в свой дом в Москву; а оттуда в имение Андреевское. После излечения М. С. Воронцов снопа в походе. В 1815 г. был назначен командиром русского оккупационного корпуса во Франции. Выдающийся дар полководца М. С. Воронцова сочетался с незаурядными способностями государственного деятеля. Эти способности ярко проявились на посту новороссийского генерал-губернатора, а затем наместника на Кавказе. За большие заслуги перед Отечеством М. С. Воронцов был возведен в княжеское Российской империи достоинство.

Имя еще одного героя Бородинского сражения связано с нашим краем. На Бородинском поле был тяжело ранен выдающийся полководец, генерал от инфантерии князь Петр Иванович Багратион. С поля боя с большой предосторожностью в карете его доставили в с. Симу Юрьев-Польского уезда, в имение родственника князя Б. А. Голицына. Здесь 12 сентября 1812 г. Багратион скончался и был похоронен. А в 1839 г. прах его по инициативе Дениса Давыдова (тоже знаменитого героя Отечественной войны) перенесли на Бородинское поле. На месте первоначального погребения П. И. Багратион и установлен памятник.

После Бородина во Владимирскую губернию хлынул поток беженцев. Все дороги были буквально забиты каретами, тарантасами, телегами и пешим людом. Во Владимир эвакуировались московские учреждения: банки, архив Министерства иностранных дел, Оружейная и Грановитая палаты. Во Владимире оказались военный губернатор и главнокомандующий в Москве, генерал от инфантерии граф Ф. В. Растопчин со своей канцелярией и штатом московской полиции, московский гражданский губернатор Н. В. Обресков, главноначальствующий мае терской Оружейной палаты и экспедицией Кремлевского строения (комендант Кремля) сенатор П. С. Валуев, почт директор А. Я. Булгаков. Во Владимире же и других городах и поместьях губернии нашли приют многие семьи московских дворян. Среди них: семьи будущего историка М. П. Погодина, также будущего драматурга, поэта и дипломата А. С. Грибоедова, семья позднее воспетой А. С. Пушкиным красавицы А. П. Керн. На короткое время во Владимире появился бывший военный министр и командующий 1-й Западной армией генерал от инфантерии М. Б. Барклай де Толли. Общественное мнение сурово и безоговорочно осудило его (впрочем, совершенно несправедливо) за отступление и неудачи русской армии в первый месяц войны. И теперь генерал искал способа оправдать себя в глазах общественности и самого императора. Здесь, во Владимире, он написал «Объяснение генерала от инфантерии Барклая де Толли о действиях Первой и Второй Западных армий в продолжающейся кампании 1812 года» и отправил его Александру I. Во Владимире стало тесно от московских чиновников и дворни. Невероятно подскочили цены на квартиры, экипажи, товары первой необходимости, лошадей, фураж.

Но владимирцев больше волновали не взбунтовавшиеся цены, а война и все, связанное с ней: рекрутские наборы, разорительные воинские постои, растущие налоги и поборы, а с конца июля 1812 г. - набор в ополчение. Создавая ополчение, власти надеялись получить дополнительный резерв для армии. Формирование ополчения определялось царскими манифестами от 6 и 18 июля 1812 г. Дня ополченских наборов отводились 16 губерний центральной России. Их объединили в три ополченских округа. Владимирская губерния была отнесена к первому округу, наряду с губерниями Московской, Тверской, Калужской, Смоленской, Тульской, Рязанской и Ярославской. В ополчение предписывалось принимать только помещичьих крестьян, а другие разряды податных людей оставлять для рекрутских наборов.

В конце августа 1812 г. Владимирское ополчение двинулось в поход. В начале сентября оно сосредоточилось и Покровском уезде. В течение полутора месяцев ополченцы прикрывали западную границу своей губернии, от Богородска до Дмитрова. Не имея ни огнестрельного оружия (ополченцы были вооружены только пиками), ни конницы, ополчение избегало столкновений с крупными силами противника. Для разъездов М. И. Кутузов по просьбе Б. А. Голицына велел придать ополчению драгунскую команду московской полиции, оказавшуюся во Владимире после занятия Москвы французами. После того, как французы заняли Богородск, стоявший на полпути от Москвы до границы Владимирской губернии, опасность возросла. М.И. Кутузов распорядился прислать и помощь ополчению отряд Павлоградского гусарского полка, казачий отряд 7-го Денисова полка и несколько позднее 5-й Уральский казачий полк. Гусары и казаки перекрыли обе дороги, идущие от Москвы на восток: Владимирскую (на Покров) и Стромынскую (на Киржач и Юрьев-Польской). Ополченцы же держали посты на переправах через речки Дубну и Киржач, вылавливали появлявшихся тут французских фуражиров, сопровождали транспорты с армейским продовольствием, ловили беглых русских солдат и конвоировали пленных французов. Ополчение за все время стояния в Покровском уезде не имело ни одного сколько-нибудь значительного столкновения с противником. Тем не менее оно сыграло свою роль, высвободив часть сил регулярной армии для осуществления знаменитого тарутинского маневра. После оставления французами Москвы Владимирское ополчение вслед за войсками генерал-майора Иловайского вступило в белокаменную столицу и оставалось там осень и полови ну зимы 1812-1813 гг., освободив опять-таки регулярные части для преследования противника. Это было самое тяжелое время для ополченцев. Разоренная и сожженная Москва едва могла разместить один ополченческий пол к, остальные пять полков пришлось ставить на квартиры в подмосковных сёлах.

В начале января 1813 г. по предписанию Главного штаба действующих армий Владимирское ополчение вы ступило в новый поход. Три полка дислоцировались в Тульской, Орловской и Смоленской губерниях, два в Минске. На некоторое время один полк оставался в Москве. Осенью 1813 г. все полки перевели в Белорус сию и на Украину. Таким образом, за 10 месяцев 1813 г. ополченцы проделали два изнурительных похода, пройдя пешком по зимним и осенним дорогам свыше тысячи верст. И на этом многоверстном пути оставили сотни могил.

Сколько ратников вернулось домой, точных данных нет. По нашей оценке, ополчение, не приняв участия ни в одном сражении, потеряло умершими от болезней не менее трети своего состава. Около двух тысяч ратников оставались в госпиталях. По мере выздоровления они возвращались на родину в одиночку или небольшими партиями вплоть до 1815 г.

История Владимирского ополчения полна драматизма. По способу комплектования, сословно-классовой структуре и назначению оно являлось таким же феодальным институтом, что и регулярное, рекрутское войско. Поэтому его нельзя именовать народным в принятом значении этого термина. Более точным, адекватным определением является то, которое дали ему современники: земское ополчение или земское войско. Оно выполнило отведенную ему роль и внесло вклад в общее дело победы и Отечественной войне, но вклад этот по своим скромным размерам несоизмерим с громадными людскими потерями, причины которых коренились не столько в военных обстоятельствах, сколько в изжившем себя крепостническом строе.

Декабристы.

В первый год XIX столетия в России произошли два не связанных между собой и разных по общественному звучанию события: последний в отечественной истории дворцовый переворот, закончившийся насильственной смертью императора Павла, и смерть в монастырском заточении 70-летней подольской помещицы Дарьи Николаевны Салтыковой, известной больше по прозвищу «Салтычиха». Кончили земные дни два деспота (один деспот на троне, другой - в поместье), олицетворявшие целую эпоху. Наступило, по словам поэта, «дней Александровых прекрасное начало». Передовые люди с именем нового императора связывали надежды на глубокие преобразования страны: введение демократических свобод, конституционного строя, отмену крепостного рабства. Александр I, казалось, на первых порах оправдывал эти надежды. Приблизил к себе выдающегося реформатора Михаила Михайловича Сперанского. Выходец из скромной семьи приходского священника с. Черкутина Владимирской губернии, М. М. Сперанский по поручению царя приступил к разработке реформы государственного строя России и в короткий срок представил план преобразований «Введение к уложению государственных законов». Речь шла о превращении России из самодержавной деспотии в конституционную монархию, правовое государство. В перспективе, по замыслам Сперанского, должно быть покончено и с крепостным строем.

Но преобразовательная деятельность М. М. Сперанского вызвала недовольство сановной бюрократии, которая третировала его как выскочку, поповича, обвиняла в государственной измене. Стоявшие у трона силы не хо тели реформ, грозивших им утратой привилегий и власти. Александр I внял их голосу. Реформатор был принесен в жертву консерваторам, отстранен от государственной службы и в марте 1812 г. по велению царя сослан в Нижний Новгород, а затем - в Пермь. Через четыре года ссылка кончилась, Сперанский снова поступил на государственную службу, однако к реформам конституционного преобразования России больше не возвращался.

Утратив надежды на верховную власть, «лучшие люди из дворян» берут инициативу в свои руки. В России возникло освободительное движение. Его цель - ликвидация абсолютистского режима и крепостничества. Ядро движения составили офицеры - участники Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии. Они создали подпольную организацию для совершения революционного переворота. Восстание 14 декабря 1825 г., давшее имя первому поколению революционеров декабристы, закончилось поражением. Самодержавию удалось подавить восстание, но остановить освободительное движение оно уже не могло.

Ряд участников декабристского движения был связан с владимирским краем: одни родились здесь, семьи других имели имения и входили в местную дворянскую корпорацию. Из владимирских дворян вышел Николай Васильевич Басаргин. Род Басаргиных известен в крае с XVII столетия.

Н. В. Басаргин родился в 1799 (или 1800) году в с. .Липна. Дом Басаргиных сохранился до наших дней. У Николая Васильевича было два брата. Отец мало занимался воспитанием детей. По словам сына, он был «человек чрезвычайно добрый, но с устарелыми помещичьими понятиями и считал образование скорее роскошью, чем необходимостью». Воспитанием детей занималась мать. После ее смерти дети были предоставлены самим себе. До 17 лет, - вспоминал Н. В. Басаргин, - я бил баклуши в деревне у отца». Образование получил в Московском учебном заведении для колонновожатых, откуда был выпущен прапорщиком и оставлен при школе «для преподавания математических лекций». В 1820 г. откомандирован в Тульчин, во вторую армию. Перед поездкой на юг II. В. Басаргин месяц провел у отца в деревне. За отличие по службе в 1821 г. он произведен в подпоручики и назначен адъютантом начальника Главного штаба второй армии П. Д. Киселева, а год спустя старшим адъютантом Г на иного штаба. Кажется, самой судьбой ему предназначено было быть декабристом. В школе колонновожатых царил дух вольномыслия. Из нее вышло 23 декабриста, в их числе четверо из Владимирской губернии. Во второй армии, где проходила служба молодого офицера, сложилась одна из крупнейших декабристских организации Южное общество. В 1819 г. Н. В. Басаргин вступил в Союз благоденствия, а после его роспуска стал членом Южного общества, вошел в его руководящий центр - Директорию, возглавляемую П. И. Пестелем.

Н. В. Басаргин был арестован в декабре 1825 г., доставлен в Петербург и водворен в Петропавловскую крепость. Его приговорили к каторжным работам на 20 лет. (Позднее срок сократили до 10 лет.) Каторгу отбывал па Петровском заводе. После каторги Н. В. Басаргин 20 лет находился в Сибири на поселении и только по амнистии в 1856 г. возвратился в Европейскую Россию. Вначале по селился у своего родственника в Смоленской губернии, а в 1858 г. купил имение Вареево в Покровском уезде. Умер в 1861 г. в Москве, за две недели до отмены крепостного права. Н. В. Басаргин многое сделал для того, чтобы поведать потомкам правду о своей эпохе и о том великом и трагическом движении, участником которого он был. Его перу принадлежат замечательные мемуары и публицистические произведения: «Записки», «Воспоминания», рассказы, статьи, неоднократно издававшиеся в печати.

Из владимирских дворян вышел декабрист Михаил Матвеевич Спиридов. Его дед Григорий Андреевич Спиридов - адмирал, герой знаменитого Чесменского сражения. За участие в этой победоносной битве получил большую вотчину в будущей Владимирской губернии.

Родился Михаил Матвеевич в 1796 г. Воспитание получил в семье. Его домашним образованием руководила мать. М. М. Спиридов хорошо владел французским и немецким языками, знал историю и географию. В службу вступил урядником во второй полк Владимирского ополчения, которым командовал родной дядя Г. Г. Спиридов, первый комендант освобожденной Москвы. В 1813 г. перешел в регулярную армию и проделал с ней заграничные походы. Учавствовал в сражениях у Люцена (орден св. Анны 1 Степени), Дрездена, Кульма, Лейпцига, во взятии Парижа (орден св. Владимира 4-й степени). Закончил войну прапорщиком и в 1813 г. вернулся в Россию. Тогда ему было 17 пег. Оставаясь на военной службе, он быстро продвигался и чипах и летом 1825 г. был произведен в майоры.

М. М. Спиридов принадлежал к новому поколению русских офицеров, воспитанных на идеях французских просветителей, с обостренным чувством патриотизма, проникнутым горячим желанием видеть свою родину свободной и процветающей. Пензенский полк, в котором служил Спиридов, находился на Украине. Офицеры жили в крестьянских хатах и имели возможность наблюдать Жизнь крепостных крестьян. Спиридова поразила крайняя бедность крестьян, несмотря на их неустанный земледельческий труд. В 1825 г. М. М. Спиридов вступил в Общество соединенных славян, имевшее целью создать союз Свободных славянских народов. Славянский союз и Южное общество действовали параллельно и независимо друг от друга. В сближении и объединении их большую роль как раз и сыграл Спиридов, избранный славянами в качестве посредника. Он неоднократно встречался с С. Муравьевым-Апостолом и другими руководителями южан, обсуждал тактические вопросы движения. Осужден по самомужестокому разряду - в каторжную работу вечно (позднее срок каторги сокращен до 15 лет). Наказание отпивал в крепостях Кексгольма, Шлиссельбурга, а затем в Читинском остроге и на Петровском заводе. Умер на поселении в 1854 г., не дожив двух лет до амнистии.

На крутом берегу Колокши, среди полей и перелесков живописно раскинулось большое село Варварино, а на его окраине - бывшая усадьба помещиков Митьковых. Здесь 29 ноября 1791 г. родился будущий декабрист Михаил Фотиевич Митьков. Когда-то барский дом окружали великолепный липовый парк, спускавшийся террасами к реке, и большой фруктовый сад. От самого дома к реке пел красивый спуск, обсаженный кустарниками и деревьями, который заканчивался на берегу как раз против искусственного островка. Возможно, с этого островка позднее И. Е. Репин написал картину «Вид села Варварино».

Отец - майор, надворный советник Фотий Михайлович ; мать - Александра Максимовна, урожденная Демидова. За отцом в Пензенской и Владимирской губернии к числилось 1420 крепостных душ. М. Ф. Митьков воспитывался в кадетском корпусе, откуда выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк. Участвовал в антинаполеоновских войнах. В 1807 г. за сражение под Фридландом награжден орденом св. Анны 4-й степени. В Отечественную войну вступил поручиком. Участник Бородинской битвы (награжден золотой шпагой за храбрость), сражений у Тарутино, Малоярославца, Красного (награжден орденом св. Владимира 4-й степени с бантом) и заграничных походов (бои у Люцена, Бауцена, награжден орденом св. Анны 2-й степени, у Дрездена, Кульма, Лейпцига - награжден алмазными знаками ордена св. Анны 2-й степени, взятие Парижа). Войну закончил штабс-капитаном. После войны дослужился до полковника.

После войны передовая молодежь увлекалась масонством. Оно привлекало идеями равенства и нравственного совершенствования. Не избежал этой моды и молодой офицер Митьков. В течение пяти лет (вплоть до закрытия лож) он состоял в ложе «Соединенных друзей». В 1821 г. вступил в Северное общество декабристов и деятельно участвовал в подготовке восстания в Москве. Осужден Верховным уголовным судом по II разряду. Приговорен в каторжную работу на 20 лет, позднее срок сократили до 10 лет. Содержался в Свеаборгской, Свартгольмской и Кексгольмской крепостях более полутора лет, а затем отправлен в Сибирь. Отбывал наказание в Читинском остроге и Петровском заводе. Умер на поселении в 1849 г. в Красноярске. Дом и вещи Митькова в Сибири были про даны комитетом, в который вошли декабристы И. И. Пущин, В. Л. Давыдов и М. М. Спиридов, а вырученные деньги розданы ссыльным декабристам.

В Александровском уезде, недалеко от Сергиева Поен да лежало большое село Успено-Мухановское - родовое имение шталмейстера (придворный чин 3-го класса) А. И. Муханова, отца декабриста Петра Александровичи Муханова (1798-1854). Детство и отрочество будущего декабриста прошли в Москве, но П. А. Муханов часто навещал родовое имение во Владимирской губернии, к которому был очень привязан.

П. А. Муханов учился в Московском университете, в затем в Московской школе колонновожатых. В 1825 г. - штабс-капитан лейб-гвардии Измайловского полка. Будучи в отпуске, в этом году П. А. Муханов в последний раз посетил Мухановское.

Петр Александрович был человеком разносторонне одаренным. Его интересы никогда не замыкались узкими границами армейского быта. В 1822 г. вместе с П. Н. Араповым он написал либретто к опере Алябьева «Лунная ночь, или домовые», его статьи печатались в журналах «Сын отечества», «Северный архив», «Московский телеграф», а в альманахе М. П. Погодина «Урания» помещен его очерк из московской жизни «Светлая неделя в Москве». Муханов был близок с К. Ф. Рылеевым, который посвятил ему свою думу «Ермак».

П.А. Муханов состоял в «Союзе благоденствия», знал о существовании Южного и Северного обществ, но, видимо, ни в одно из них не вступал, участвовал в совещаниях декабристов в Москве после восстания на Сенатской площади. Тем не менее был арестован и осужден по IV разряду, приговорен к каторге на 12 лет (срок сокращен до 8 лет). Отбывал наказание в Свеаборге, Выборгской крепости, а затем Читинском остроге и Петровском заводе. Умер на поселении в Иркутске.

С Владимирским краем так или иначе связаны многие известные и малоизвестные декабристы, что дало основание академику М. В. Нечкиной говорить о владимирском гнезде»декабристов. С. Николаевское Юрьев-Польского уезда принадлежало И. С. Одоевскому - отцу члена Северного общества, участника восстания на Сенатской площади, поэта-декабриста, автора знаменитого ответа на стихотворное послание А. С. Пушкина к декабристам в Сибирь Александра Ивановича Одоевского. Декабрист неоднократно бывал в имении отца до своего ареста, писал в Николаевское письма из Сибири.

Другой член Северного общества, активный участник восстания 14 декабря 1825 г. в Петербурге поручик лейб-гвардии Гренадерского полка, осужденный по 1 разряду,

Николай Алексеевич Панов имел с братом имения в Пензенской, Калужской и Владимирской губерниях. Правда, точно установить, где находилось владимирское поместье Пановых, краеведам не удалось, предполагают только, что оно размещалось где-то в Александровском уезде.

Член ранних декабристских организаций Союза спасения, Союза благоденствия и Московской управы Северного общества, Павел Иванович Колошин, служивший советником Московского губернского правления, в 1824 г. женился на А. Г. Салтыковой, владелице села Смольном Покровского уезда, и, таким образом, стал помещиком Владимирской губернии. Активной роли в декабристском движении не играл. Поэтому после семимесячного содержания в Петропавловской крепости был выпущен на волю с отставкой от службы, с запрещением въезда в обе столицы и установлением секретного надзора. Жил в своем имении Смольново, пока не разрешили жить в Москве (1831 г.) и Петербурге (1844 г.). Последние 20 лет жизни был слеп. Умер в 1854 г. в Москве. В 30-х годах семья Колошиных близко сошлась с семьей Толстых. На конец 30-х годов падает детская любовь будущего великого писателя и дочери декабриста Софьи (им было в то время по К) 11 лет), описанная Л. Н. Толстым в повести «Детство».

Прочные семейные узы связывали Владимирский край и виднейшего руководителя декабристского движения Павла Ивановича Пестеля. Его сестра Софья Ивановна владела селом Васильевским в Меленковском уезде, а брату Борису Ивановичу принадлежала часть села Станки Вязниковского уезда. Второй брат Александр Иванович, благодаря браку с Гудович, стал владельцем сел Новоселки, Вача и ряда других деревень в Муромском уезде. Павел Иванович посещал вотчины своих родственников. Его приезды обрастали легендами. По одной из них, На вел Иванович и брат его Борис Иванович сожгли вотчинные книги, в которых были записаны недоимки оброчных крестьян с. Станки. Станковские крестьяне долго помнили о событиях 1825 г. и трактовали их по-своему: «...нашего барина Павла Ивановича Пестеля вместе с Myравьевым-Апостолом и другими повесил Николай I за то, что они хотели освободить крестьян». Еще в конце 80-х годов XIX в. крестьяне называли свою сельскую общину Пестелевой. Потомки Пестелей были внесены в книгу дворянских родов Владимирской губернии.

Из владимирских дворян вышли: член декабристского Военного общества, участник Отечественной войны и заграничных походов генерал-майор Ф. В. Акинфов (позднее суздальский уездный и владимирский губернский (1833-1836 гг.) предводитель дворянства, сенатор, член Комиссии о построении храма Христа Спасителя в Москве); член Союза благоденствия Р. В. Любимов, арестованный по делу декабристов в январе 1826 г. в Юрьеве-Поль-ком и после трехмесячного заключения в крепости отправленный к месту службы без каких-либо последствий. Двадцать четвертого мая 1829 г. в тюрьме суздальского Спасо-Евфимиева монастыря скончался «секретный узник» князь Федор Петрович Шаховской. В 1816-1821 гг. 111аховской был членом Союза спасения и Союза благоденствия, участвовал в Московском заговоре 1817 г., но затем отошел от декабристского движения и мирно жил в имении жены в Ардатовском уезде Нижегородской губернии. Верховный уголовный суд, однако, осудил его по VIII разряду. Шаховской был лишен дворянства, чинов и приговорен к бессрочной ссылке в Сибирь. Допросы, каземат Петропавловской крепости, тяжелая сибирская дорога, ссылка подорвали его здоровье. Наступило полное психическое расстройство. Царь отказал жене князя в просьбе взять его в свое имение, а повелел перевести в Суздальский монастырь, куда декабрист и был доставлен 6 марта 1829 г. Шаховского привезли в Суздаль больным не только душевно, но и физически. У него были отморожены нос, ухо, пальцы левой ноги и пальцы рук. В монастыре его заточили в одиночную камеру, лишили всяких связей с миром. Даже его слуге запретили выходить из тюрьмы. Круглые сутки его камера находилась под бдительным надзором унтер-офицера и двух солдат. Ф. П. Шаховской понял, что из ссыльного он превращен без всякого суда в арестанта с двойной охраной. Пытался протестовать: объявил голодовку. Через 18 дней, не прекратив голодовки, Шаховской умер. Похоронен на монастырском арестантском кладбище. Это единственная могила декабриста на Владимирской земле.

Расправившись с декабристами, царизм был озабочен тем, чтобы память о них исчезла из общественного сознания. О декабристах и их деле запрещалось упоминать в печати. Переписка родных с каторжанами и ссыльными подвергалась двойной цензуре. На письмах в Сибирь и из Сибири воспрещалось писать фамилии и имена декабристов, теперь каждый из них официально именовался: «государственный преступник». Но вытравить из общественной памяти события 1825 г. было невозможно. В столицах и ряде провинциальных городов возникали тайные кружки молодежи, пытавшейся продолжить дело декабристов.

Летом 1827 г. во Владимире было раскрыто тайное общество во главе с Петром Асининым. Асинин - дворянин из Вязниковского уезда, 20 лет, бывший гимназист служил канцеляристом в губернском правлении. Общество имело цель: ни много ни мало, организовать убийство царя и совершить государственный переворот. В нем состояло 15 членов из канцелярских служителей. Среди них оказался провокатор, который и выдал организацию. При обыске у Асинина нашли бумаги, которые судьи определили как «мерзкие» и «похабные» и постановили их сжечь. Среди бумаг были дневник Асинина, «Клятвенное обещание» и «Правила». «Клятвенное обещание» являлось присягой, которую принимали заговорщики при приеме в тайное общество. Текст «Клятвы» был, как установило следствие, скопирован с «присяги польского тайного общества». «Правила» же, очевидно, служили программой общества, которая состояла из 18 пунктов, один из которых гласил: «... стараться всемерно к искоренению императорской фамилии и свойственников ее ». (Полные тексты документов до нас не дошли: как сказано выше, они были сожжены по решению суда.)

Разумеется, кружок Асинина серьезной угрозы для самодержавия не представлял. Тем не менее суд решил: «лиша Петра Асинина чинов и дворянского достоинства сослать в Сибирь в работу». Остальных, проходивших по делу, отпустили без всякого наказания.

Дело о тайном обществе еще не было закончено, когда во Владимире появилась прокламация в стихах «Ода Свобода...». «Ода» написана от руки. В ней неизвестный автор грозит беспощадной местью царю-тирану и выражает уверенность, что «придет златое время, свободы солнце И нам взойдет. И озарит объятых тьмою». Под одой стояла подпись: «Северное 3-е тайное общество мстителей». Открыть сочинителя «пасквиля» не удалось. Высочайшим повелением (о деле было доложено Николаю I) следствие было прекращено. Оба события - создание тайного общества и распространение крамольной оды - свидетельствовали о наивном подражании наших героев декабристам. Они даже лексику заимствовали у декабристов. Но не этот юношеский дилетантизм заслуживает внимания. События эти говорили о нарастании кризисных явлений в общественном сознании даже в провинции. Зрел глубокий общенациональный политический кризис, выход из которого страна могла найти только на пути коренных преобразований.

22. Культура Владимирской губернии в первой половине 19 века

Широким основанием культуры и ее важнейшим составным элементом является школа. В начале XIX в. в России в результате реформы была создана система просвещения, просуществовавшая больше столетия. В 1802 г. одним из первых учреждено Министерство народного просвещения. В губернии всеми светскими учебными заведениями ведал губернский директор училищ, он же -- директор губернской гимназии.

Во Владимирской губернии в 1805 г. было четыре училища. Приходские училища с одногодичным сроком обучения были рассчитаны на крестьян, в них учили чтению и письму, четырем арифметическим действиям, закону Божию, церковному пению. Уездные двухклассные училища, кроме закрепления навыков элементарной грамотности, включали в свою программу начала геометрии, историю и географию. Они предназначались для детей городских непривилегированных “обывателей”: ремесленников, мелких торговцев, отставных солдат, канцелярских служителей. Единственным средним общеобразовательным учебным заведением в губернии являлась Владимирская мужская гимназия.

Владимирская губернская гимназия открылась 7 августа 1804 г. путем преобразования Главного народного училища. Директор училища А. А. Цветаев стал её первым директором, а ученики училища -- первыми гимназистами. Срок обучения в гимназии -- 4 года.

В 1833 г. гимназия перешла на новый устав, утверждённый ещё в 1828 г. Срок обучения увеличен до 7 лет. Изменился учебный план. Сократилось изучение мертвых языков -- латинского и греческого, увеличились часы на преподавание естествознания и живых иностранных языков.

Устав 1828 г. решительно покончил с преемственностью школ разных ступеней. Разрыв в учебных планах и программах делал невозможным свободное поступление окончивших приходское училище в уездное, а из уездного училища в гимназию. Отныне образование для массы крестьян ограничивалось начальной приходской школой, для ремесленников и мещан -- уездным училищем.

С 1821 г. во всех школах губернии была введена плата за обучение: 12 руб. в год -- в гимназии, 8 руб. -- уездном училище, 4 руб. -- приходском училище.

В школах всех ступеней царила зубрежка. Преподавание велось по учебным книгам, одобренным Министерством просвещения. Всякое отступление от них строго запрещалось. Материальная база школ не отвечала элементарным требованиям. Приходские училища нередко размещались в церковных сторожках или в избах священно- и церковнослужителей. Уездные училища также не имели собственных зданий и занимали арендуемые помещения, не приспособленные для учебных целей. Главное народное училище во Владимире тоже долгое время не имело своего пристанища.

К тому времени повысился общественный статус гимназии. По уставу 1828 г. почти вдвое увеличился оклад учителя. Старший учитель теперь получал 1625 руб. ассигнациями в год. Это позволило заполнить преподавательский штат гимназии лицами с высшим образованием. Улучшились нравы учителей. Не стало пьяных буйств, еще недавно потрясавших гимназию. Гимназический учитель на равных вошёл в дворянско-чиновничий круг губернского общества. Старшие учителя относились к IX, младшие -- к X, инспектор -- к VIII, а директор даже к VII классу табели о рангах.

Народное просвещение за первую половину XIX в. имело некоторые успехи. Расширилась сеть учебных заведений. Однако казенная школа далеко не удовлетворяла растущую потребность народного хозяйства и государственного аппарата в профессионально грамотных и просто грамотных кадрах. Промышленники пытались решить проблему своими средствами. В 40-50-х годах открываются частные школы в ряде промышленных центров. В 1849 г. стекольный заводчик Ю. С. Нечаев завёл училище при Гусевском хрустальном заводе.

Наряду с казенной светской школой во Владимирской губернии существовала духовная школа. Система духовного образования возникла еще в XVIII столетии и перешла в XIX в. в уже сложившемся виде.

В 1838 г. в России насчитывалось 44 семинарии. Владимирская духовная семинария считалась одной из лучших. Во втором десятилетии XIX в. среди ее преподавателей появились кандидаты духовных и светских наук, в третьем десятилетии -- магистры, в четвёртом -- профессора.

Семинария содержалась на средства, поступавшие от епархии, казны и добровольных пожертвований. Сохранялась практика, введенная еще в 70-х годах XVIII в., закрепления за бедными семинаристами священно- и церковнослужительских мест.

Были в семинарской педагогике светлые стороны. Большое место в обучении занимали письменные работы, диспуты, публичные выступления. Так, студенты богословия (учащихся младших классов называли просто учениками, старших классов -- философии и богословия -- студентами) каждый месяц выполняли “диссертации” -- сочинения на латинском и русском языках. Лучшие из них читались публично в богословской аудитории. Раз в два месяца устраивались “приватные диспуты”, на которые приглашались префект (инспектор) семинарии и учителя. Сверх того, два раза в год проводились “публичные диспуты” с приглашением просвещённых горожан. Студенты философского класса упражнялись ежедневно в переводах модных в то время западных философов, а также сочиняли “диссертации” на латинском языке, проповеди и поздравительные речи на русском, участвовали в “приватных” и публичных диспутах. Ученики риторического класса упражнялись в составлении речевых оборотов (фигур, тропов) и более сложных синтаксических построений (периодов), употребляемых в публичной речи, в написании писем, панегириков на латинском и русском языках.

Из Владимирской семинарии дореформенной эпохи вышел значительный ряд известных позднее деятелей культуры и науки. Среди них: А. И. Беневоленский (1807-1894) -- профессор Казанской духовной академии, гециалист по каноническому праву и библейской историка; Я. В. Смирнов (1806-1868) --“московский Цицерон”, автор учебных пособий по латинскому языку, дальний родственник М. М. Сперанского; М. И. Алякринский (1794-1872) -- доктор медицины, соратник известного Моренко; писатели Н. Д. Оранский (1786-1847), Н. И. Язвицкий(1782-?).

Владимирский край был провинцией, но провинцией близкой к Москве и не очень отдалённой от Петербурга. Это -- колыбель великорусской народности. Бесспорна громадная роль края в формировании русской нации. Этой географической близостью и исторической памятью объяснялась широта и интенсивность связей Владимирского кроя с главнейшими культурными центрами страны.

Автор “безумно крамольной” книги “Путешествие из Петербурга в Москву” А. Н. Радищев в 1797 г. возвращался в Петербург из Илимского острога. Проехав через Муром, Судогду, Владимир и Ундол, он повернул в с. Андреевское Покровского уезда к своему другу и покровителю графу А. Р. Воронцову. В усадьбе Воронцовых неизвестный художник написал портрет Радищева.

Род Пушкина корнями уходит во Владимирскую землю. “Мой предок Рача мышцей бранной Святому Невскому служил”, -- писал А. С. Пушкин в стихотворении “Моя родословная ”.

К Владимирскому краю причастны и предки А. С. Пушкина по материнской линии. В 1775 г. в Муроме у младшего сына “арапа” Петра Великого Осипа Абрамовича Ганнибала и его жены Марии Алексеевны, дочери тамбовского воеводы А. Ф. Пушкина родилась дочь, Надежда -- будущая мать великого поэта.