Размещено на http://www.allbest.ru/

ВЕРИФИКАЦИЯ ГИПОТЕЗЫ СЕПИРА-УОРФА НА ПРИМЕРЕ ЯЗЫКА ИЗОЛИРУЮЩЕГО ТИПА (НА ПРИМЕРЕ ЦВЕТОВОСПРИЯТИЯ)

Введение

Доподлинно известно, что язык является неотъемлемой частью культуры, он развивается вместе с народом, проходит с ним все исторические события, претерпевает изменения так же, как и общество, так или иначе подстраивается под его запросы.

Чтобы отразить взаимосвязь языка и всего, что его окружает, в начале двадцатого века немецкий языковед Лео Вайсгербер ввёл в научную терминологию такое понятие, как «языковая картина мира». Языковая картина мира - это система всех возможных содержаний: духовных, определяющих своеобразие культуры и менталитета данной языковой общности, и языковых, обусловливающих существование и функционирование самого языка. И если отталкиваться от того, что нет двух одинаковых языков, получается, что не существует и двух одинаковых культур, они все уникальны и самобытны. А, следовательно, изучение любого языка становится невозможным без учёта всех сфер его влияния.

Гипотеза Сепира-Уорфа, появившаяся в тридцатые годы двадцатого века, являлась закономерным этапом развития в исследовании взаимосвязи языка и мировосприятия.

Бенджамин Уорф, вслед за своим учителем, Эдуардом Сепиром, в своих исследованиях опирался на различия европейских языков с языками американских индейцев. Последователи Уорфа предпринимали попытки в изучении и сопоставлении других языков, однако на сегодняшний момент полных и объёмных исследований на данную тему всё ещё недостаточно для однозначного подтверждения или же опровержения гипотезы.

Цель данной работы - проверить, работает ли гипотеза лингвистической относительности на примере языка изолирующего типа.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Выявить специфические особенности языка изолирующего типа, релевантные для темы и материала нашего исследования, описать их;

2. Подобрать, исследовать и проанализировать лексический материал, на котором возможно апробирование гипотезы.

Объект исследования: гипотеза лингвистической относительности.

Предмет исследования: лингвистическая относительность картины мира в китайской лингвокультуре на примере цветовосприятия.

В своём знаковом труде «Отношение норм поведения и мышления к языку» Бенджамин Ли Уорф указывал, что сравнивает лишь западноевропейские языки с языком хопи, и не обращается к неиндоевропейским языкам. Актуальность и новизна исследования состоит в обращении к недостаточно изученному лексическому материалу, попытке исследовать закономерности между лексикой и культурной спецификой, уловить или опровергнуть их взаимосвязь. Кроме того, работа может быть интересна студентам и преподавателям, изучающим иностранный язык, людям, чья деятельность связана с этнолингвистикой, социолингвистикой, психолингвистикой, когнитивной лингвистикой, антропологией, психологией.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что несмотря на то, что гипотеза Сепира-Уорфа является крайне неоднозначной с научной точки зрения, она довольно сильно повлияла на развитие лингвистики и смежных ей дисциплин, дала толчок для дальнейшего изучения поставленной проблемы и на современном этапе всё ещё не утратила своей значимости.

Наоборот, в связи с появлением новых психологических, социологических и лингвистических данных, представляется возможным более тщательная и полная экспериментальная проверка вводного тезиса «язык определяет мышление».

Практическая ценность выпускной работы состоит в возможном дальнейшем использовании её материалов для преподавания китайского языка как иностранного, чтения курса по страноведению, лингвистике. Полученные данные можно применить в теории и практике переводов, а также в последующих исследованиях по данной теме.

В исследовании применялись следующие методы:

· сопоставительный (контрастивный) метод - исследование и описание языка (китайского) через его системное сравнение с другим языком (русским) с целью прояснения его специфичности;

· метод синхронного лингвистического описания (наблюдение и отбор слов);

· психолингвистический эксперимент;

· статистическая обработка психолингвистического эксперимента.

Глава 1. История возникновения гипотезы лингвистической относительности

1.1 Предпосылки возникновения гипотезы лингвистической относительности в науке о языке ХХ века

Во всех науках, включая гуманитарные, существуют теории, которые занимают там особое положение. Любая научная гипотеза за время своего существования проходит следующие этапы: выдвижение какой-то идеи, попытка её проверить (как правило, экспериментально), дальнейшее опровержение, или наоборот - подтверждение. Конечно, далеко не все гипотезы проходят эти этапы последовательно и равномерно. Случается такое, что гипотеза сразу опровергается, не дойдя до стадии подтверждения. А бывает и наоборот - гипотезу подтверждают, а через какое-то время появляются новые научные данные, которые однозначно её опровергают. Так, судьбу гипотезы Сепира- Уорфа нельзя назвать линейной. За время её существования лингвисты множество раз как подтверждали, так и опровергали основные высказываемые в ней положения. Постоянные исследования приводили к совершенно неоднозначным результатам. На какое-то время её предали забвению, а затем интерес к гипотезе Сепира-Уорфа вспыхнул вновь, как и жаркие споры вокруг неё в научном сообществе. На данный момент гипотеза лингвистической относительности - именно в роли гипотезы, а не теории, - своеобразный фундамент многих наук о языке, часть их культуры.

Точную дату возникновения гипотезы сказать невозможно, однако принято считать, что она возникла в 30-е гг. XX века. Гипотеза представляла собой довольно смелую и при этом до очевидности простую идею, которую Бенджамин Ли Уорф сформулировал, читая курс своих лекций. Суть её заключалась буквально в следующем: язык определяет мышление и способ познания. Позднее Бенджамин Уорф обозначил данный тезис как «гипотезу лингвистической относительности». Но опрометчиво было бы предположить, что такую простую идею никто и никогда не пытался озвучить ранее. И действительно, это не совсем верно. Обратимся к истории вопроса.

Главным предшественником и косвенным идейным вдохновителем гипотезы лингвистической относительности считается немецкий философ и языковед Вильгельм фон Гумбольдт, который ещё в конце XVIII - начале XIX века занимался изучением языка кави на острове Ява. Возможно, именно тогда ему и пришла в голову формулировка, которую он позднее зафиксировал в своей последней работе: «Язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное». Также Гумбольдт говорил о том, что язык должен изучаться не как продукт деятельности (ergon), а как деятельность (energeia). То есть идея о связи языка и духа народа, культурного пространства - по сути гипотеза лингвистической относительности, пусть и немного в другом виде, была озвучена почти на век раньше. Гумбольдт высказал идею, но авторство гипотезы ему не приписывается. Это случилось, потому что сама идея была высказана как нечто очевидное и никак им не прокомментирована: «Если звук стоит между предметом и человеком, то весь язык в целом находится между человеком и воздействующей на него внутренним и внешним образом природой. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять и усвоить мир предметов... Так как восприятие и деятельность человека зависят от его представлений, то его отношение к предметам целиком обусловлено языком. Тем же самым актом, посредством которого он из себя создает язык, человек отдает себя в его власть, каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти, только в том случае, если вступаешь в другой круг». Вильгельм Гумбольдт не занимался последовательным изучением проблемы и не старался продемонстрировать связь языка и мышления, лишь озвучил это как данность.

Один из самых выдающихся последователей идей Вильгельма фон Гумбольдта - Лео Вайсгербер, немецкий языковед, родившийся в конце XIX века. Он создал лингвофилософскую концепцию неогумбольдтианства; считается основателем структурной семантики. Выдающийся вклад Вайсгербера в науку заключается во введении термина «языковая картина мира». В одной из частей своей масштабной работы «О силах немецкого языка» он писал следующее: «Каждый язык уникален. В каждом языке - своя «картина мира» (культурноспецифическая модель). Способ мышления народа определяется языком, так что можно говорить о «стиле присвоения действительности» посредством языка». После войны Вайсгербера обвиняли в национализме, а его языковедческие взгляды воспринимались критиками как националистически окрашенные и больше не пользовались былой популярностью.

Внимание гуманитарной науки в целом сосредоточилось не на европейской ветви неогумбольдтианства, а на американской - она получила название «этнолингвистика».

В американской линии науки о языке двадцатого века можно выделить трёх видных учёных: Франца Боаса, Эдуарда Сепира и Бенджамина Ли Уорфа.

Франц Боас - (1858 - 1942) - антрополог, родившийся в Германии и эмигрировавший в Америку уже в сознательном возрасте. Изучал язык и культуру индейцев. Боас является основоположником принципа культурного релятивизма. Полагал, что данные об эволюции культуры отражают уверенность западных учёных в превосходстве своей культуры, а элементы культуры значимы в терминах этой культуры, даже если они лишены какого-либо значения в иной культуре. Другими словами, по мнению Боаса, поведение человека следует оценивать с позиции культуры того этноса, к которому этот человек принадлежит, и никак иначе. Франц Боас вместе со своими учениками накопил значительный опыт как по культуре, так и по языкам индейцев Северной и Центральной Америки. Среди учеников Боаса особенно выделяется Эдуард Сепир.

Эдуард Сепир - (1884 - 1939) - последователь Франца Боаса и основатель этнолингвистики как науки. Всю свою жизнь изучал языки и культуру американских индейцев. Благодаря глубоким познаниям в сравнительно- исторических данных, он смог установить генетическое родство между, казалось бы, разными языками Центральной и Северной Америки. Долгое время он занимался исследованиями на уровне грамматики и культуры, психологическими аспектами анализа языка Сепир начал интересоваться значительно позже, в период работы в Чикагском и Йельском университетах, то есть в промежутке между 1925 и 1931 гг. Так как он был председателем Отделения антропологии и психологии в Национальном научно- исследовательском совете (1934-1935), он смог поспособствовать проведению важных лингво-психологических исследований. Именно в этот период (30-е гг.) Сепир выпустил большое количество статей, а также провёл знаковый семинар

«Воздействие культуры на личность» в Йельском университете, которые позднее привлекли внимание антропологов к индивидууму в его культурной среде и оказали колоссальное влияние на развитие теории психоанализа. Э. Сепир рассматривал язык, прежде всего, как средство систематизации культурного опыта. При этом, он обращал особое внимание на то, что различные языковые системы обладают различными механизмами образования смыслов: «Миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками… Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества». Также он считал: «Язык -- это «символический ключ к поведению», потому что опыт в значительной степени интерпретируется через призму конкретного языка и наиболее явно проявляется во взаимосвязи языка и мышления». В своих работах Сепир высказывал идеи, близкие «гипотезе лингвистической относительности», однако, саму гипотезу в том виде, в котором она существует сейчас, сформулировал не он, а его ученик - Бенджамин Уорф.

Бенджамин Ли Уорф - (1897 - 1941) - лингвист-самоучка, химик-технолог по образованию, всю жизнь проработал в страховой компании. Интерес Уорфа к изучению индейских языков сформировался под влиянием Эдуарда Сепира, к которому он ходил на лекции в Йельский университет вольным слушателем. В свободное от работы время Уорф занимался публикацией работ по проблемам лингвистики. Материал для статей он набирал, работая с информантами- носителями языков, например, с индейцами хопи. Именно на материале языка хопи он сформулировал гипотезу лингвистической относительности, которая известна и как гипотеза Сепира-Уорфа. Несмотря на то, что Сепир не принимал участия в её формировании, он, как учитель и друг, оказал на Уорфа значительное влияние, что и отразилось в одном из названий гипотезы. Уорф написал несколько статей, где прослеживаются механизмы, связи влияния языка на мышление. Он писал: «Мы членим природу по линиям, проложенным нашим родным языком».

То есть если около века назад Вильгельм фон Гумбольдт занимался экзотическим языком, описывал его и понимал, что язык связан с духом народа, с мышлением, но не пытался построить механизмы этого влияния, то Уорф пытался. И именно поэтому автором гипотезы считается он. Одна из самых знаменитых его работ посвящена грамматике времени у хопи.

лингвистика верификация сепир китайский

1.2 Гипотеза Сепира-Уорфа: суть, вехи развития

В различных источниках можно встретить несколько названий для данной гипотезы: гипотеза лингвистической относительности - термин самого Бенджамина Уорфа, гипотеза Сепира-Уорфа (в сокращённом виде ГСУ) - такое обозначение ввёл ученик Сепира и коллега Уорфа - Гарри Хойер, гипотеза уорфианства - этот термин встречается в англоязычных работах. Наиболее часто в научной литературе используются первые два варианта.

Приведём формулировку гипотезы в обобщённом виде: язык определяет мышление и способ познания. То есть гипотеза предполагает, что язык оказывает влияние на мировосприятие и когнитивные процессы его носителей. Позднее, в пятидесятые годы, американский учёный Роджер Браун объединил разные формулировки гипотезы и ввёл две её версии:

· Сильная: язык детерминирует, предопределяет мышление;

· Слабая: язык влияет на мышление (различия в мышлении связаны с языком, но не обязательно предопределяются им).

Наибольшие споры в научном сообществе вызывала именно сильная версия гипотезы, так как детерминизм такого рода крайне сложно доказать. Стоит отметить, что в работах и Эдуарда Сепира, и Бенджамина Уорфа встречаются в том или ином виде обе эти версии, они не придерживались какой- то одной из них, а то, какое всё-таки влияние Сепир оказал на Уорфа и на формирование гипотезы как таковой, довольно сложно оценить.

Но если идея давно существовала в науке о языке, как же так получилось, что сформулировал её человек, не имеющий прямого отношения к лингвистике? В своей работе «Отношение норм поведения и мышления к языку» Б.Уорф делится опытом того, как он заинтересовался проблемой взаимосвязи языка и мышления. Он пишет о том, что работал в обществе страхования от огня, и в его прямые обязанности входил анализ докладов об обстоятельствах, приведших к возникновению страхового случая (пожара или взрыва). Через какое-то время Уорф заметил, что пожары не всегда вызваны сугубо физическими обстоятельствами (такими, как, например, неисправность проводки), но и тем, как эти физические обстоятельства воспринимают окружающие люди. То есть возникала некая «языковая ситуация», которая вырабатывала у людей определённый тип поведения сопряженный с нарушением или пренебрежением техники пожарной безопасности. Один из самых известных примеров, иллюстрирующих гипотезу лингвистической относительности, - случай с пустыми цистернами. Уорф пишет: «Так, например, около склада так называемых gasoline drums (бензиновых цистерн) люди ведут себя определенным образом, т. е. с большой осторожностью; в то же время рядом со складом с названием empty gasoline drums (пустые бензиновые цистерны) люди ведут себя иначе -- недостаточно осторожно, курят и даже бросают окурки.

Однако эти “пустые” (empty) цистерны могут быть более опасными, так как в них содержатся взрывчатые испарения. При наличии реально опасной ситуации лингвистический анализ ориентируется на слово “пустой”, предполагающее отсутствие всякого риска. Существуют два различных случая употребления слова empty: 1) как точный синоним слов - null, void, negative, inert (порожний, бессодержательный, бессмысленный, ничтожный, вялый) и 2) в применении к обозначению физической ситуации, не принимая во внимание наличия паров, капель жидкости или любых других остатков в цистерне или другом вместилище. Обстоятельства описываются с помощью второго случая, а люди ведут себя в этих обстоятельствах, имея в виду первый случай. Это становится общей формулой неосторожного поведения людей, обусловленного чисто лингвистическими факторами». В этой же работе Уорф приводит ещё несколько подобных примеров, суть которых сводится к тому, что язык каким-то образом оказывает влияние на мышление и последующее, не всегда рациональное, поведение людей. Там же он сравнивает европейские языки (обозначив их термином «языки среднеевропейского стандарта» (Standard Average European), о котором уже говорилось ранее) с языком индейцев хопи и приходит к выводу, что в зависимости от структуры, язык отражает разные аспекты реальности. Он предполагает, что эти аспекты должны существенно влиять на способ мышления людей, говорящих на данном языке. Основное сопоставление Б.Уорф осуществляет на грамматических категориях времени и пространства. В своей работе он пишет о том, что обнаружил у хопи отсутствие ряда слов, характерных для обозначения времени или временных промежутков и попытался проследить, как эта особенность языка влияет на культуру и поведение носителей. Б. Уорф так выразил главную мысль исследования: «Мы должны признать влияние языка на различные виды деятельности людей не столько в особых случаях употребления языка, сколько в его постоянно действующих общих законах и в его повседневной оценке им тех или иных явлений». Помимо примеров, которые приводит сам Уорф, существует определённое количество типовых иллюстраций, наиболее полно отражающих суть гипотезы лингвистической относительности:

· В русском языке для обозначения цвета есть слова «синий» и «голубой», а в английском им соответствует одно слово - «blue». Следовательно, мы и англичане видим цвета по-разному, у нас цветовой спектр состоит из семи цветов, а у них - из шести.

· В английском языке много названий для снега, а в эскимосском много названий для его видов, а общего обозначения снега нет. Значит, эскимосы и англичане мыслят по-разному: одни видят разновидности снега, а другие - в целом снег как явление.

· В английском языке русскому слову «рука» соответствуют два слова, называющие её части: «hand» и «arm». Если в нашем языке не возникло необходимости для конкретизации, а в английском - для общего названия, значит, наше с англичанами мировосприятие различается.

· В русском языке для обозначения терминов близкого родства существуют следующие слова: «бабушка», «дедушка», «брат», «сестра». А в немецком языке есть термины «GroЯeltern» и «die Geschwister», которые можно перевести на русский язык словосочетаниями «бабушка с дедушкой» и «братья и сёстры». Похожая ситуация наблюдается и в английском языке, где термин «grandparents» так же можно перевести, как «бабушка с дедушкой», а для обозначения брата или сестры у них есть специальный, гендерно нейтральный термин «sibling».

· И другие примеры из области цвета, родства, времени, гендера (род, класс).

Смысл гипотезы сводится к тому, что структура языка оказывает формирующее воздействие на человеческое мышление и на то, как человек воспринимает окружающую реальность, лингвистическая система определённым образом предопределяет понятийную систему. Согласно базовым предпосылкам гипотезы, народы, которые говорят на разных языках, по-разному воспринимают основные категории окружающего мира, такие как время, пространство, число, количество, понятие принадлежности, собственности и т.д. Также значительна и разница в том, как оценивают носители различных языков реальные события и явления. А главной отличительной чертой гипотезы является идея о том, что люди, одинаково хорошо владеющие несколькими языками, могут применять и несколько способов мышления и восприятия окружающего мира. Уорф пишет: «Мы сталкиваемся… с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем», а далее утверждает, что «обнаруживается относительность всех понятийных систем, в том числе и нашей, и их зависимость от языка». Система языка, соответствуя рассматриваемой нами гипотезе лингвистической относительности, определяет уникальную классификацию окружающего мира, где реальная действительность предстаёт перед человеком в образе постоянно меняющегося потока образов и впечатлений.

Таким образом, среди главных объектов гипотезы можно выделить:

· Познавательный и мыслительный потенциал

· Осознание времени

· Осознание причинно-следственных связей

· Цветовое восприятие

· Восприятие форм

Говоря о датировании возникновения гипотезы, стоит заметить, что определённой даты нет. Составитель биографии Уорфа Джон Каролл пишет, что принцип лингвистической относительности сформулирован Уорфом впервые в статье «Отношение норм поведения и мышления к языку», написанной в 1939 году, хотя сама идея, по утверждению Каролла, возникла, как видно из подготовительных материалов, приблизительно в 1935 году, а может, даже ещё раньше. Таким образом, есть лишь временной промежуток - 30-е гг. XX века. Именно тогда Уорф уже начал активно работать в сфере лингвистики, писать статьи и читать лекции в Йельском университете по приглашению Сепира. Гипотеза на тот момент существовала в устном виде, так как труды Уорфа ещё не были опубликованы в полном объёме. Однако даже в таком виде гипотеза произвела фурор в научном сообществе, и в 1953 году Гарри Хойер (который именовал гипотезу как гипотезу Сепира-Уорфа), коллега и ученик Э. Сепира, стал организатором конференции, посвященной гипотезе лингвистической относительности. На ней присутствовали представители самых разных гуманитарных направлений: и лингвисты, и философы, и антропологи, и психологи. Что примечательно, Хойер позвал не только сторонников гипотезы, но и противников, так что конференция вышла максимально продуктивной и плодотворной: она дала толчок для дальнейших исследований в этой области. А уже в 1954 году вышел сборник, представляющий собой доклады, озвученные на конференции. С этого времени начались активные попытки доказать или опровергнуть гипотезу.

В 1956 году вышел сборник работ Б. Уорфа, а в 1958 году американские учёные Кэрролл и Касагранде провели экспериментальную проверку гипотезы. Исследование было направлено на изучение классификации форм для людей, говорящих на принципиально разных языках. В качестве подопытных учёные использовали разновозрастных детей навахо, которые говорили либо только на языке навахо, либо только на английском. Тезис, который Кэрролл и Касагранде хотели проверить: дети, говорящие на навахо, в отличие от англоговорящих детей, при классификации предметов будут чаще руководствоваться их формой, чем каким-то другим критерием, так как в языке навахо существует следующая особенность: глаголы имеют разную форму в зависимости от того, о каком предмете идёт речь (круглом, тонком, гибком, длинном; всего 11 различных типов). В эксперименте дети могли классифицировать предметы по различным критериям, таким, как: цвет, размер, форма, материал и т.д. Результаты тезис подтвердили: маленькие дети, говорящие только на навахо, классифицировали предметы по форме чаще других.

Ещё один эксперимент, косвенно подтверждающий гипотезу, в 1969 году провёл Майкл Д. Коул. В качестве испытуемых были выбраны дети, говорящие на языке кпелле (Либерия) и на английском языке. У языка кпелле есть интересная особенность: в нём принято сравнивать больший предмет с меньшим, обратные конструкции почти не используются. Например, при сравнении двух людей, один из которых высокого роста, а другой - низкого, они скажут примерно следующее: «Джон превосходит Майкла в вышине», и вряд ли скажут

«Майкл ниже Джона». Эта фраза будет звучать скорее так: «Майкл в малости превосходит Джона», но даже она уже не совсем характерна для языка. Суть эксперимента заключалась в сравнении двух кубиков разной величины. Испытуемых сначала учили выбирать больший или меньший из двух кубиков (в зависимости от того, к какой контрольной группе относился испытуемый), а затем к верно выбранному кубику подставляли другой, больший, чем он, по размерам. Таким образом проверялась способность переносить правило «выбор следует всегда осуществлять в сторону большего/меньшего кубика» на новую ситуацию. Гипотеза эксперимента была такова: из-за особенностей родного языка носителям кпелле легче дастся обучение выбору из двух кубиков большего, в новой ситуации они быстрее осуществят нужный перенос, а вот выбор меньшего кубика станет для них затруднителен. Эта гипотеза не подтвердилась: все испытуемые научились сравнению и переносу за приблизительно одинаковое время, язык и его особенности никак не повлиял на способность детей к обучению. Однако учёные заметили, что ещё до начала эксперимента, дети кпелле проявили повышенный интерес к кубикам большего размера, в то время как американские дети уделяли одинаковое внимание двум кубикам. Кроме того, обнаружилось, что детям кпелле было гораздо проще обосновать свой выбор среди кубиков, если они изначально тренировались на выбор кубика большего размера. Таким образом, механизм влияния языка на мышления частично проявился за рамками контрольного эксперимента.

Также к экспериментам, подтверждающим гипотезу Сепира-Уорфа, можно отнести исследование, проведённое в 1981 году А. Блумом. Он обратил внимание на то, что англоговорящие люди чаще, по сравнению с носителями китайского языка, склонны давать гипотетические толкования гипотетическим историям. По мнению Блума, это служит доказательством того, что структура языка влияет на когнитивные процессы, так как китайский и английский языки различаются в передаче гипотетического смысла. В отличие от английского, где активно используется сослагательное наклонение, а для его построения требуется изменить форму глагола (ср. «I am» - «я есть», «я являюсь» и «If I were you» - «если бы я был на твоем месте», буквально «если бы я был тобой»), в китайском языке оно отсутствует, а для его выражения в каждом конкретном случае используются разные средства, не требующие изменения формы глагола (грамматический китайский эквивалент фразы «если бы я был на твоем месте» выглядит так: ‰дђҐ?“I»° - wo shм ni dehuа] и в буквальном переводе обозначает приблизительно следующее: «Я (есть) твоими словами»). Именно работа А. Блума дала новый толчок исследованиям в данной области.

Интересны и результаты исследования, проведённые путём сравнения английского и японского языков. Ниекава-Ховард проследила связь между японской грамматикой и тем, как японцы объясняют причины происходящих событий. В японском языке есть особая глагольная форма со значением вынужденности совершения действия субъектом, за которое он не может нести ответственность. Отличие этой глагольной формы от обычного пассивного залога заключается именно в перенесении ответственности за пределы возможностей субъекта. Безусловно, такое специфическое значение можно передать и с помощью английского языка, но для этого потребуется множество опорных слов и дополнительных конструкций, в то время как в японском языке для этого существует отдельная глагольная форма. Ниекава-Ховард отметила, что японцы чаще англичан склонны переносить ответственность на других людей, даже если в совершенных ими действиях нет ничего отрицательного. Данное исследование показало, что в различных культурах существует различное толкование причинности, хотя сама по себе причина является, по мнению большинства исследователей, универсальной категорией семантического инвентаря любой культуры.

Начиная с восьмидесятых годов двадцатого века активно разрабатывается идея когнитивных наук, когнитивных исследований, начинается так называемый когнитивный период: изучаются когнитивные процессы вне языка и их вербализация. Так, американские учёные Дж. Лакофф и М. Джонсон занимаются проблемой метафоризации в языках и создают «теорию метафоры». Метафоры важны не только в поэтическом языке, они структурируют наше восприятие и мышление. Несмотря на то, что были обнаружены своего рода универсальные, близкие по значению метафоры, в них наблюдались отличия в зависимости от той культуры, в которой они существуют. Например, злость и гнев во многих языках, том числе и в русском (В.Ю. и Ю.Д.Апресян, ряд других авторов), метафорически связаны с высокой температурой жидкообразного содержимого закипел от гнева/ярости, ярость клокочет, выплеснул свою злость и т.д. При этом вместилищем гнева, как и большинства других эмоций в русском языке, является грудь, ср. «закипело в груди». В японском языке (К.Мацуки) гнев «размещается» не в груди, а в части тела, которая называется hara «брюшная полость, нутро»: рассердиться по-японски означает ощутить, что hara ga tatsu «нутро поднимается». Дж. Лакофф и М. Джонсон пришли к выводу, что через метафору язык оказывает влияние на сознание. В 1984 году Пол Кей и его коллеги провели сравнительный анализ английского языка и языка племени тарахумара. Язык тарахумара принадлежит к юто-ацтекской семье индейских языков, на котором говорят коренные племена индейцев, живущих в предгорьях Северной Америки. В языке племени тарахумара не существует различий между понятиями «синий» и «зелёный». Исследователи обнаружили, что носителям английского языка действительно удавалось лучше различать оттенки синего и зелёного цвета в отличие от индейцами тарахумара. Учёные пришли к выводу: если в языке есть слово для обозначения синего цвета, то его образ более чётко проступает в сознании носителя этого языка. Проблема исследования этого явления заключается в том, что данный эффект трудно воспроизвести, так как он исчезает при любом вербальном отвлечении.

Еще несколько работ предоставляют довольно убедительные доказательства в поддержку гипотезы Сепира-Уорфа. Например, Дж. Люси, сравнивая американский английский с языком племени юкатанских майя, живущего на юго-востоке Мексики, выделил отличительные схемы мышления, связанные с различиями в использовании в этих языках количественных конструкций. Американский исследователь Р. Маклори также проводил эмпирическую проверку гипотезы и разработал теорию «позиционирования» (vantage theory), согласно которой категоризация цвета определяется тем, что носители языка считают более существенным - сходство некоторого оттенка с ему подобными или противопоставление этого оттенка «по контрасту». Сайта и Бэйкер в своем исследовании воздействия языка на качество и порядок воспроизведения фигур в виде наглядных изображений также сделали вывод в пользу гипотезы лингвистической относительности.

С момента своего возникновения в научном сообществе гипотеза Сепира- Уорфа претерпела большое количество экспериментальных проверок, многие из которых частично подтверждали выдвинутый тезис. Однако помимо подтверждений, эту гипотезу также часто критиковали, называли «ненаучной» и экспериментально опровергали.

1.3 Критика гипотезы лингвистической относительности и её современное состояние

Проблема гипотезы лингвистической относительности состоит в том, что её формулировка с одной стороны очень проста для восприятия, а с другой - сложна для проверки. Стоит заметить, что термины «язык» и «мышление», как и остальные основные понятия гипотезы, Уорфом употребляются весьма расплывчато и нечетко, что даёт основание разным исследователям этой проблемы по-разному трактовать понимание Уорфом содержания этих понятий.

«Ознакомление с работами Б. Уорфа показывает, - пишет профессор В. А. Звегинцев, - что он, говоря о языке, в действительности имеет в виду только одну из его сторон, а именно семантическую. Его фактически интересует только совокупность «значений», представленная в языке. И эту совокупность «значений», фиксированных в языке, он совершенно неправомерно отождествляет с языком в целом. Более того, он идёт ещё дальше в своем сужении и ограничении понятия языка и сводит его даже не к совокупности языковых «значений», а к характеру их членений в разных языках, причем преимущественно только тех из них, которые представлены грамматическими формами языка…». Излагая суть гипотезы как: «Структура нашего языка часто определяет наше мышление», Д. Браун считает, что для того, чтобы ей понимать, следует отличать понятие «грамматические структуры» от «значений, выраженных этими структурами». Отождествление этих двух разных понятий, по мнению Браун, приводит к ложной интерпретации гипотезы. Браун считает, что любое языковое значение, как лексическое, так и грамматическое, находятся вне языка, и приходит к выводу о том, что говоря о зависимости мышления от структуры языка, мы должны иметь в виду не то, что имеется в самой структуре языка, а то, что мы мыслим о ней. Возражая Браун, А. Рапопорт и А. Горовитц пишут: «Мы думаем, что когда Уорф говорил о «структуре языка», он не имел в виду структуру в её техническом лингвистическом смысле. По всей вероятности, как семантику, так и синтаксис он рассматривал как составляющие структуру». И далее: «…Совершенно ясно, что хотя Уорф часто указывал на влияние грамматики на семантику, он также брал семантику за исходную точку <…> под структурой Уорф понимал нечто более широкое, чем грамматическая структура». Не совсем понятно и то, какое содержательное значение вкладывал Уорф в термин «мышление», ведь, по его словам, «мышление крайне таинственно». Не вносит ясность в этот вопрос и интерпретация Чейза. По его мнению, Уорф выдвигает две кардинальные гипотезы, суть первой: все высшие ступени мышления зависят от языка, а второй - структура языка влияет на понимание окружающей действительности. Однако это не помешало Уорфу и его единомышленникам из общих семантиков утверждать о зависимости мышления от характера языка, понимая под мышлением и языком те или иные их аспекты и в целом неоднозначно употребляя эти термины, что во многом затрудняет раскрытие действительной сущности гипотезы Сепира-Уорфа. Для её подтверждения Уорф приводил доказательства из области фактов языка.

Интересным представляется типичный пример, иллюстрирующий взаимосвязь определённых понятий с характером языка. Франц Боас говорил о том, что эскимосский язык использует различные корни для называния различных видов снега, всего он приводил четыре названия: «aput» - «снег на земле», «gana» - «падающий снег», «piqsirpoq» - «метель», «qimuqsuq» - «сугроб». Бенджамин Уорф, следуя за Боасом, говорил уже о семи разных словах для видов снега в эскимосских языках. При дальнейшем цитировании этого примера число обозначений снега в эскимосском языке росло, пока в редакционной статье The New York Times в 1984 году не достигло ста. Естественно, такое количество обозначений для снега не могло не вызвать вопросов. Поэтому критики охотно взялись за этот пример и установили, что, во-первых, такого понятия, как эскимосский язык, не существует. Скорее всего имелась в виду группа родственных языков. Во-вторых, в английском языке смогли найти около четырнадцати различных названий для снега, в то время как в условном «эскимосском» их по-прежнему было четыре. Все эти факты говорят о том, что Уорф не слишком вдавался в детали, а значит, не владел понятийным аппаратом и в вопросе скорее всего не разбирался вовсе. Это ставит под сомнение и другие приведённые им примеры. Кроме того, учёные отметили, что наблюдение такого порядка говорит вовсе не о том, что в зависимости от характера языка различаются понятия и представления людей об окружающей действительности. Оно говорит лишь о том, что условия жизни народа отражаются в лексике языка.

Первый серьёзный удар по гипотезе Сепира-Уорфа нанёс Ноам Хомский. В конце 50-х - начале 60-х годов он опубликовал ряд работ, ставящих под сомнение уникальность структуры языка различных народов. Хомский является создателем теории, порождающей (генеративной) грамматики. Он выдвинул тезис: языковые способности - врождённое явление, а грамматика языка универсальна и дана человеку в готовом виде так же, как законы природы. Из тезиса о врождённости, в свою очередь, выводится тезис о глубинном единстве всех языков. Все различия, по мнению Хомского, поверхностны. Эта теория оказала большое влияние на учёных, исследующих процесс усвоения языка.

В 1969 году вышло в свет масштабное исследование, проведённое антропологом Брентом Берлином и лингвистом Полом Кеем. Они решили проверить: есть ли некая универсальная иерархическая закономерность, влияющая на процесс составления атласа цветов различными культурами? В результате исследования около ста языков мира, они обнаружили определённую зависимость: в каждом языке существует разное количество для обозначения базовых цветов, но их не может быть меньше двух или больше одиннадцати. Идея о том, что названия цветов возникали в определённом порядке, была довольно радикальной. Исследователи не сомневались, что языки развивались и шли по одной дороге -- в сторону увеличения разнообразия цветов и оттенков.

Вот как выглядит этот маршрут:

Рисунок 1. (Berlin and Key, 1969)

Из данной схемы следует, что если в языке есть два цвета, то это всегда будут белый и чёрный, или светлый и тёмный. Если в языке три базовых цвета, то это будут белый, чёрный и красный. В языке с тремя базовыми цветами не может быть зелёного, жёлтого или синего, не может не быть белого. Все цвета в языках возникали в строгом порядке. Следовательно, уникального цветовосприятия ни в одном языке не существует. Однако представители разных культур тяготеют к определённым базовым цветовым категориям, и, скорее всего, это имеет прямое отношение к нашему мировосприятию.

В 1983 году вышла книга, которая снова поставила под удар всю гипотезу лингвистической относительности. Б. Уорф в своей работе «Отношение норм поведения и мышления к языку» ввёл термин - Standard Average European (SAE, среднеевропейский стандарт), объединяя под ним грамматику всех европейских языков, которая, хоть и имеет некоторые различия, в целом весьма похожа. Как противопоставление среднеевропейскому стандарту он взял язык хопи, где, по его утверждению, нет существительных со значением времени (например: мгновение, час, понедельник, утро), а сами индейцы не рассматривают время как поток дискретных элементов. Также он заметил, что в европейских языках понятие «время» часто тождественно понятию «пространство» и объединяется в значении «время + пространство», а в языке хопи они рассматриваются как независимые и раздельные единицы.

Эккехарт Малотки в своей книге «Hopi Time…» на первой же странице опровергает сказанное Уорфом. Он приводит две цитаты:

· Б. Уорф: «После длительного и тщательного изучения и анализа языка хопи можно сказать, что в нём нет ни слов, ни грамматических форм, ни конструкций или выражений, которые бы прямо соотносились с тем, что мы называем временем».

· Фраза на языке хопи с английским переводом: «Тогда на следующий день довольно рано утром, в час, когда люди молятся солнцу, примерно в это время он снова разбудил девушку».

Конечно, данное опровержение вызвало новую волну дискуссий. Однако приверженцы гипотезы лингвистической относительности отметили, что довольно странно публиковать опровержение спустя пятьдесят лет после формулировки гипотезы, ведь при должном внимании к изучению языка, это противоречие обнаружилось бы сразу. Ко всему прочему, по этой фразе нельзя однозначно судить, какие части речи в ней представлены, для этого нужно хорошо знать и понимать грамматику хопи. Таким образом, это опровержение лишь доказывает, что некое понятие времени в языке есть, однако оно, по-видимому, выражено специфической частью речи, которой нет в европейских языках. А значит, нельзя утверждать, что Уорф был однозначно не прав.

Множество споров вызывал и пример с «пустыми цистернами». Критики утверждали: данный пример говорит не о том, что характер языка определяет поведение людей и их действия, а о том, что у людей, ведущих себя недостаточно осторожно у пустых бензиновых цистерн, не было соответствующих знаний о свойствах бензина. Если бы они знали, что пустые цистерны бензина содержат взрывчатые испарения, они вели бы себя так же осторожно, как и около полных бензиновых цистерн. Равным образом, если кто-нибудь не знает о взрывчатых свойствах бензина, то само словосочетание «бензиновые цистерны» не сможет внушить ему необходимость вести себя осторожно около них.

В 1982 году последователь идей Б. Уорфа лингвист Джошуа Фишман попытался переформулировать суть гипотезы в своей работе «Уорфианство третьего типа». По словам Фишмана, Уорф был неправильно понят большинством коллег, а его труды не оценили по достоинству, в то время как Уорф обратил внимание науки на такую важную проблему, как ценность и уникальность «маленьких языков». Фишман предложил рассматривать язык как ключ к культуре. С этого периода начался новый виток в науке о языке, тесно связанный с психологией.

На сегодняшний день гипотеза лингвистической относительности так и остаётся научной загадкой, которая нашла одновременно как множество опровержений, так и подтверждений. Интерес к ней не утихает, а новые научные исследования наоборот - возрождают интерес к работам Б. Уорфа. Например, обнаруженные американским этнографом и лингвистом Дэниэлом Эвереттом особенности языка племени пираха (пирахан) поставили под сомнение теорию Ноама Хомского об универсальной грамматике. Данный язык, насчитывающий на момент исследования около трёхсот носителей, не является вымирающим, так как на нём продолжают разговаривать появляющиеся в племени дети, а влияние цивилизации на аборигенов - минимально. Пираха признан самым бедным языком мира, в нём всего три гласных звука, восемь согласных, а также практически отсутствуют такие универсальные грамматические категории, как: термины родства (их всего три: родитель, ребёнок и слово, для обозначения брата или сестры), прошлое и будущее время (они говорят только о том, что происходит здесь и сейчас), числительные, для цветообозначения они используют два слова, передающие значения «светлое» и «тёмное». В языке пираха нет косвенной речи, они говорят только простыми предложениями и от первого лица. Особенности их быта так же сложно сравнить с другими существующими в мире племенами. Пираха не испытывал влияния цивилизации, но при этом не пошёл по универсальному пути грамматического развития, что говорит о прослеживающейся взаимосвязи между культурой и языком.

Среди отечественных ученых, занимавшихся исследованиями в данной области, стоит отметить вклад В.А. Звегинцева, предложившего подробный анализ основных положений гипотезы Сепира-Уорфа и указавшего на ряд существенных недочетов и неверных ее толкований. В последнее время среди российских ученых наблюдается интерес к исследованию проблем когнитивной лингвистики, в частности, в области пространственного восприятия и концептуализации. В 2006 г. была опубликована работа Б.М. Величковского «Когнитивная наука: Основы психологии познания».

Современные американские исследователи, например, Лера Бородицки, Джон Люси и Стивен Левинсон на данном этапе развития науки о языке пришли к выводу, что язык всё-таки оказывает влияние на мышление, но в намного более ограниченной степени, чем предполагалось ранее. Их труды положили начало новым исследованиям, изучаемые проблемы были расширены, а благодаря новым техническим возможностям результаты стали точнее. На данный момент учёные сосредоточились не на том, чтобы доказать или опровергнуть гипотезу Сепира-Уорфа, а на том, чтобы исследовать связи и границы между языком и мышлением, языком и культурой, на том, какое влияние они оказывают друг на друга. Психолингвистами продолжаются исследования в области цветовосприятия, расширенные до исследований эмоций, предметного представления, памяти, познавательных процессов в целом. Часть исследований выведена за границы изучения языка и направлена больше в область когнитивной науки. Активно исследуется явление билингвизма.

Глава 2. Верификация

2.1 Общее определение понятия верификации

Говоря о гипотезе Сепира-Уорфа, не стоит забывать о том, что она, как и любая другая гипотеза, прежде всего входит в область науки и существует именно в научном поле. Для того, чтобы рассматривать её в этом ключе, необходимо понимать, что такое гипотеза и через какие научные методы познания с ней можно работать. Итак, гипотеза - (от греч. hipothesis -- основание, предположение) -- это «положение, выдвигаемое в качестве предварительного, условного объяснения некоторого явления или группы явлений; предположение о существовании некоторого явления. Выдвигаемая на основе определенного знания об изучаемом круге явлений, гипотеза играет роль руководящего принципа, направляющего и корректирующего дальнейшие наблюдения и эксперименты». Если гипотезу удаётся доказать, то она становится установленным фактом и переходит в разряд теорий или теорем, если же её опровергают, то гипотеза определяется как ложное утверждение. Гипотеза, которую не могут ни доказать, ни опровергнуть (как в случае с гипотезой Сепира-Уорфа), называется открытой проблемой. Гипотеза является формой научного знания. Получение и обоснование объективно-истинного знания в науке происходит при помощи научных методов. Метод, через который в науке принято работать с гипотезой, называется верификация.

Верификация - (от лат. verificatio -- доказательство, подтверждение) -- определяется как «установление истинности или эмпирической осмысленности научных утверждений». Понятие «верификация» широко распространилось в период расцвета неопозитивизма, понимаемая как принцип верифицируемости, то есть метод определения осмысленности научных утверждений. Суть принципа верифицируемости заключалась в том, что осмысленными назывались научные высказывания, которые появились в ходе получения чувственных данных: наблюдений, экспериментов или измерений. Однако такое определение принципа верифицируемости ставило науку в жёсткие рамки: получалось, что научные высказывания универсального характера, в том числе законы науки, не имели смысла, так как подобные законы не могут быть логически выведены из конечного множества предложений, полученных путём наблюдения. Дальнейшие попытки переосмыслить принцип верифицируемости также не привели к хоть сколько-нибудь значимым результатам, так как всегда опирались на субъективные представления о научном познании и противопоставляли язык практики языку теории. Так продолжалось до появления в науке философской концепции критического рационализма, основателем которой считается Карл Поппер - британский и австрийский философ и социолог. В противовес принципу верифицируемости Поппер выдвинул принцип фальсификационизма, который предполагает, что теория может считаться научной, если существует методологическая возможность её опровержения через постановку эксперимента, даже если на момент выдвижения теории такой эксперимент ещё не был поставлен. Принцип, который выдвинул Карл Поппер, абсолютизирует частные методологические процедуры так же, как и принцип верифицируемости. Однако введённый им принцип дал важный толчок для дальнейшего развития методологии. На данный момент в научной методологии верификацию принято рассматривать как одно из средств проверки гипотез, подчинённое прежде всего практике.

2.2 Процедура верификации в лингвистике: актуальные тенденции

В современной лингвистике уже сложились определённые традиции экспериментальной работы; языковеды в рамках различных установок опираются на экспериментальные методики. Однако эти методики не всегда ясны, что может приводить к разночтениям при обработке результатов экспериментов и в целом к разногласиям в их последующей интерпретации. Данные проблемы возникают в том числе и из-за того, что нет чёткого определения особенностей различных видов лингвистического эксперимента. Некоторые учёные предъявляют к разным видам лингвистических экспериментов одинаковые требования, что непосредственно влияет не корректность исследования. Возникает необходимость чётче разграничить психолингвистический, типологический и семантический эксперимент, а также выявить ключевые требования к ним.

Как и в любой другой науке, в лингвистике эксперимент направлен в первую очередь на верификацию гипотезы (при этом возможны случаи, когда именно благодаря эксперименту открываются новые данные, получение которых не является целью исследователя, так как главная цель эксперимента состоит в направленной верификации). Стоит отметить, что переход гипотезы в статус теории происходит именно на основе экспериментальной верификации выдвинутой гипотезы. Рассмотрим типы лингвистических гипотез, их когнитивный статус и способы верификации.

О.Н. Селиверстова предлагает разграничивать три типа гипотез: гипотезы, которые не представляется возможным доказать в рамках непосредственно лингвистики; гипотезы, для доказательства которых накоплено достаточно эмпирического материала, а от исследователя требуется выстроить систему доказательств; и гипотезы, нуждающиеся в поиске доказательств и специально выстроенной верификационной процедуре.

По данной классификации гипотеза Сепира-Уорфа входит в первый тип - то есть в те гипотезы, которые невозможно доказать в рамках исключительно лингвистики, так как соотношение языка и мышления представляет собой область интереса не только науки о языке. Такого рода гипотезы, как правило, верифицируют с помощью сотрудничества учёных. Исследования проводятся как специалистами в области лингвистики, так и специалистами из других областей науки - психологами, биологами, нейрофизиологами и т.д.

Для верификации гипотезы ключевую роль играет непосредственно эксперимент. «В самом общем виде эксперимент можно определить, как процедуру преднамеренного воспроизведения явления в таких условиях, которые позволяют обнаружить зависимость существования явления от тех или иных параметров. Эти параметры могут быть внешними по отношению к явлению, …однако если можно логически обосновать существование однозначной связи между внешними условиями и внутренними свойствами явления, то в результате целенаправленного варьирования внешних условий можно проверить гипотезы о внутренних свойствах явления …важнейшее условие применения эксперимента - воспроизводимость явления и возможность контролировать условия, от которых оно зависит.