Соотношение права и культуры в контексте основных правовых семей современности

На территориях новообразованных государств происходит закономерный процесс формирования «переходных» правовых систем, которые имеют особую темпоральную (межвременную) форму существования. Переходный период проявляется «как протяженное и структурированное состояние, которое находится между прошлым и будущим, как что-то детерминированное прошлым (как причиной) и будущим (как целью)». Как отмечает В.В. Сорокин, в переходный период прослеживается изменение типа общественных отношений, нестабильность, структурная неполнота, кризис легитимности и механизма действия. Диалектика становления национальной правовой системы наблюдается в единении традиций и новаций, старых и новых признаков. Лишь на конечных фазах переходного периода, когда новые признаки побеждают, а базовые общие традиции (традиция римского права, традиция демократизма и др.) под давлением новаций приобретают интерпретационное обновление и реальную трансформацию, осуществляется стабилизация правового порядка, происходит окончательный выбор ее модели. Приобретая завершенную типологическую сущность, избранная модель национальной правовой системы укореняется в той или другой компаративно-правовой парадигме.

Разумеется, применение географического подхода в сравнительном правоведении требует знания юридической географии, умения ориентироваться в многообразии национальных правовых систем, которые существовали, изменялись и ныне функционируют в бывших или новых территориальных границах. А проведение сравнительно-правового исследования в контексте взаимодействия их в пространстве требует, прежде всего, выявления особенностей их правовых институтов (частных и публичных), которыми регулируется процесс использования этого пространства, освоения территорий государств.

Временной фактор во взаимодействии национальных правовых систем. Ритм истории наиболее ярко отражен во взаимодействии национальных правовых систем, которые возникают, распадаются, развиваются во времени. Для правовых систем время, как и пространство, служит фундаментальной категорией, которая имеет безусловную ценность. Время выступает как социальное явление и предусматривает изменение правовых систем не революционным, а эволюционным путем

- переходом от одного качественного состояния к другому через постепенные преобразования. «Измениться своевременно - вот ключ к жизнеспособности любой правовой системы, которая подвергнет испытанию непобедимое давление непостоянных обстоятельств». При эволюции старые правовые правила адаптируются к новым условиям. В каждой правовой системе имеется своя цикличность, ритмы, темпы, продолжительность такого перехода, количество и характер стадий, степень влияния извне на динамику, интенсивность и глубину преобразований. Общим является то, что дезорганизация и дисгармония любой правовой системы в переходный период неминуемы, но переходные процессы проходят сравнительно безболезненно, если ими разумно руководить.

Познание в сравнительном правоведении сходств и различий между правовыми системами во времени (так называемое вертикальное сравнение) не преследует цели детального изучения исторического прошлого (это прерогатива не компаративистов, а специалистов в области истории права). Если историк права теоретически излагает материал в рамках структурных компонентов сравнительного анализа в направлении от истории к современности, то компаративист - от современности к истории. Для компаративиста постижение истории формирования правовых систем - это возможность обнаружить их современные особенности и подпочву их правовых явлений и процессов, вникнуть в «минувшую» систему представлений, объяснить, почему конкретный институт урегулирован именно так, а не иначе, каковы его исторические предпосылки и механизм действия сегодня.

Те правовые системы, которые возникли раньше других и выработали стойкие правовые традиции, повлияли на направление, характер формирования и дальнейшее функционирование более поздних по времени, стали как бы «полюсными» для них. Так, Р. Леже называет английскую, французскую, немецкую правовые системы «первыми ключами к правовой вселенной», «великими», «основными» системами. Действительно, именно указанные правовые системы (а это правовые системы стран-гегемонов) нередко определяли развитие многих правовых систем планеты, а сами слабо поддавались внешним (через границу) влияниям и заимствованиям. Исторически особая роль принадлежит Англии, поскольку в недрах английского общества с конца XI в. создавалась новая правовая система на базе «общего права» (состояло из судебных прецедентов), которая повлияла на «весь иной мир».

Тем не менее, и Великобритания испытала определенные заимствования, о чем свидетельствует незначительное вкрапление элементов римского права в английскую правовую систему на заре ее формирования (Англия, Уэльс). Факты заимствования наблюдались и позднее, например в XIX - начале XX вв., когда Великобритания (Англия, Северная Ирландия, Шотландия и Уэльс), распространяя общее право в ряде колонизированных стран Африки, одновременно переняла некоторые элементы из традиционного опыта африканских колоний и внедрила их в свое законодательство о семье и браке, в частности, в регулирование бракоразводных процессов - без всякого риска разрушения собственной культурно-исторической модели судебных процессов.

На начальных стадиях формирования правовой системы США состоялось добровольное заимствование (рецепция) английского общего права. Этот факт послужил для Верховного Суда США весомой причиной, чтобы в XVIII в. сосредоточить полномочия по контролю не только за конституционностью законов, но и за конституционностью судебных решений. В результате судебные решения в иерархии источников права были приравнены к писаным законам, а последние пользовались уважением со стороны американских юристов еще до получения независимости США (1776 г.).

Правовые системы Ирландии, Канады, Австралии, Новой Зеландии, где «право остается в большей степени судебным», также формировались на основе заимствованного английского «общего права». Особой чертой правовых систем англо-американского типа является заложенный в их основу ретроспективный элемент - путем обращения к прецедентам прошлого времени решаются правовые вопросы настоящего.

Что касается французской и немецкой правовых систем, то начало их организации можно отнести к XII в., когда в сознании обществ созрела потребность в праве, однако оформление современных черт у этих национальных систем состоялось со временем. Во Франции - в XVIII в., после революции, которая дала импульс развитию нового права, - в период империи Наполеона Бонапарта, когда была осуществлена знаменитая кодификация; в Германии - в 70-80-е гг. XIX в., в связи с объединением немецких государств сначала в Северо-Германский Союз (1866 г.) под верховенством Пруссии, а после 1871 г. - в Германскую империю.

Взаимодействие национальных правовых систем одного типа выражается в установлении и поддержке между ними универсальной закономерной правовой связи. Близость французской, немецкой, испанской и итальянской - великих «писаных» систем, которые сегодня ориентированы на кодифицированное право, в значительной мере определяется той ролью, которую сыграло римское право: его нормы, институты, идеи, концепции. Правовая связь указанных систем основывается на использовании одних и тех же основных юридических источников, подписании региональных межгосударственных договоров, образовании региональных сообществ, добровольном заимствовании правовых элементов и т. п. Так, если в прошлом (в особенности в средние века) «вся Европа брала в долг у итальянского права», то в современную эпоху правовая система Италии испытала доминирующее влияние сначала французской правовой системы, а затем - немецкой. В области уголовной юстиции Италии (при создании Уголовно-процессуального кодекса 1988 г.) впервые были восприняты достижения правовых систем англо-американского типа, что, однако, не изменило устоявшегося взаимодействия ее правовой системы с национальными правовыми системами романо-германского типа.

В отношении реализации воспитательной функции права в зарубежных странах формирование позитивного отношения к праву и закону в странах англосаксонской правовой семьи начинается с детского возраста, затем правовая образованность осуществляется посредством гражданского образования в учебных заведениях, в последующем процесс правового просвещения осуществляется через юридические общества, правовые ассоциации, фонды правовой помощи.

Правовая культура в англосаксонском праве реализуется в повседневной жизни посредством добровольного утверждения «повседневности закона» и включает все сферы общественной жизни и деятельности. Чем выше уровень правовой культуры субъектов права, особенно работников законодательных, исполнительных и правоохранительных механизмов государства, тем эффективнее реализация права и претворение законов в жизнь. Каждая правовая культура обладает своей собственной самобытностью. В связи с усилением процессов глобализации необходимо предпринимать меры, способствующие сохранению идентичности каждой из них: соблюдать традиции и обычаи, принимать интернациональные нормы в соответствии с национальными нормами. Но глобализация может рассматриваться и как положительное явление при тесном взаимодействии государств и приемлемом обмене опытом, который будет способствовать совершенствованию и развитию национальных институтов. Положительным является только заимствование отдельных механизмов в правовом регулировании, заимствование отдельных институтов приведет к нарушению всей системы права. Хотя нельзя отрицать и применения зарубежного опыта в общественном развитии.

В условиях современного развития национальных обществ следует укреплять правовые и социальные традиции. Правовая культура общества складывается из правовой культуры индивида в отдельности и зависит от ценностных ориентиров каждого гражданина и провозглашенной государственной идеологии.

Взаимодействие романо-германской и англо-американской правовых семей сначала происходило при отсутствии универсальной закономерной связи между их правом, без единства в составе и иерархии юридических источников, но с течением времени элементы их правовых систем сблизились. Как отмечает Р. Давид, «норма права все более и более понимается в странах общего права так же, как и в странах романо-германской правовой семьи. И по ряду вопросов принимаются очень схожие решения, основанные на идее справедливости». Если в правовых системах англо-американского типа происходит внедрение закона и законодательной культуры, то в правовых системах романо-германской семьи возрастает роль судебной деятельности и прецедентной практики. При проявлениях черт всеобщности - «новой однотипности», все-таки, первые постоянно обращены к прошлой прецедентной сути своего права, а вторые при создании современного законодательства опираются на свои законодательные акты предыдущих эпох.

Различия правовых систем европейских стран не мешают им объединяться в региональные «сообщества» (СЕ, ЕС и др.), согласовывать принципы правового регулирования на основе норм международного права, осуществлять унификацию законодательных актов в рамках своих правовых систем, ориентироваться на модельные законы, разработанные в пространственных границах сообществ, обеспечивать единство в многообразии через гармонизацию законодательства, укреплять связи путем сближения разных институтов права. Следовательно, в межгосударственных региональных содружествах взаимодействуют два объекта - правовая система межгосударственного объединения (ЕС, СЕ) и правовая система государства-члена, которые соотносятся как метасистема и система.

В некоторых национальных правовых системах состоялось смешение разнородных элементов, присущих правовым системам как романо-германского, так и англо-американского типа, что является следствием сосуществования двух форм взаимодействия - преемственности и заимствования. Так, правовые системы скандинавских (североевропейских) стран

- Швеции, Норвегии, Финляндии, Дании, Исландии, приближаясь по многим типологическим признакам к континентально-европейскому праву (основной источник права - закон), одновременно имеют признаки англо-американского права (судебный прецедент). К этой смешанной группе правовых систем примыкают штат Луизиана (США), провинция Квебек (Канада), зависимая территория Пуэрто-Рико (США), Шотландия, Южно-Африканская Республика и некоторые другие.

«Связь времен» существует в каждой правовой системе, хотя соотношение прошлого и настоящего у них различается. И ныне сохраняет свое значение Британское содружество - ассоциация, которая объединяет в основном бывшие колониальные государства, которые входили в Британскую империю (53 государства). На направление трансформации правовых систем этих государств оказало влияние то, что в период империалистического расширения Великой Британии в них насаждалось и в определенной мере воспринималось местным населением английское общее право.

Существуют и такие правовые системы (Израиль), в которых объем правовых норм и принципов является результатом заимствования «общего» и «континентального» права, а преемственность проявляется в религиозно-правовой плоскости: иудейское (еврейское) право служит важной, но лишь составной частью общей системы израильского права.

В определенной мере в прошлое обращены религиозные (исламские) правовые системы (Алжир, Марокко, Тунис и другие страны Ближнего Востока и Северной Африки), в которых право и религия выступают двумя сторонами регулирования общественных отношений, так как они формировались на основе священных текстов Корана, сунны. Хотя к XX в. многие исламские страны отказались от фикха как унаследованной религиозно-правовой формы, а наиболее развитые из них, с некоторыми отступлениями, стали модифицировать правовые системы соответственно двум ведущим образцам - романо-германскому (французскому) (Египет, Сирия, Ливан, страны Магриба), и англо-американскому (Ирак, Судан), тем не менее, в их социумах священные тексты приобрели вневременное значение и на каждом историческом витке влияют на эволюцию их правовых систем в направлении соединения новых признаков со старыми (это наблюдается даже в названии - «Общая исламская декларация прав человека», которая принята в 1981 г.). Поэтому в правовых системах этих стран соединяются западное законодательство и мусульманское классическое право.

До сих пор правовые системы ряда африканских государств, которые отнесены учеными к обычно-общинному (традиционно-общинному) типу, базируются на двух основных парадигмах правового регулирования: государственной и религиозно-этнической (традиционной). Наряду с осуществлением модернизации правовой системы (заимствование права бывших метрополий - английского, бельгийского, португальского, французского; постепенное снижение регулятивной роли норм обычного права; унификация права; создание государственных судов; взаимодействие с другими государствами, в том числе по вопросам прав человека как на региональном уровне, так и на международном), в них сохраняются правовые традиции как основа прошлых правовых порядков: используется обычное право как субсидиарный источник права, признаются бывшие принципы семейно-родовых связей, кое-где сохраняются суды традиционного права. Стремясь повлиять на будущее, они отталкиваются от настоящего, которое связано с прошлым через преемственность - сохранение давних правовых обычаев. Действие в современных правовых системах обычного права Ж. Карбонье назвал «живым прошлым».

Благодаря преемственности связываются воедино прошлое, настоящее и будущее, оказываясь во всех элементах любой национальной правовой системы и отображая ее динамику. Если прошлое заметно формирует настоящее с помощью трансформации и сохранения правовых традиций, обычаев, практик и заимствованных («трансплантированных») нормативно-правовых элементов, которые прижились на новой почве, то будущее требует от настоящего изготовления целей правовой политики, стратегии и тактики формирования мирового правового порядка.

Глобальная правовая система как сфера взаимодействия национальных правовых систем в пространстве и времени. В современном мировом научном сообществе стала все более популярной так называемая концепция «глобального общества» или «глобального гражданского общества», а в юридической среде - концепция глобального правового порядка или глобальной правовой системы. Слово «глобальный» выражает пространственное измерение правовой системы типа «пла-нетарный» или «транснациональный», то есть «за пределами национальных границ». Но этим внешним признаком оно не исчерпывается, так как является более глубоким по существу

- касается общих и насущных проблем людей во всем мире, их сосуществования и выживания (экономического, экологического и т. п.), использования правовых регуляторов для упорядочения взаимодействия национальных, региональных (на макроуровне), межрегиональных правовых систем.

Временное измерение может быть представлено через поэтапность согласования интересов между этими системами и дальнейшее их взаимодействие на основе принципов стратегического партнерства. Здесь уместно привести слова американского ученого Т. Фридмана, высказанные в книге «Осмысление глобализации» (2000 г.) и воспроизведенные российским ученым А.И. Уткиным - «без стратегии возможен только дрейф в неизвестном направлении».

Первым этапом глобализационного процесса можно считать переход к установлению глобального правового порядка, когда государства добровольно (по совместному согласию) отказываются от части своих правовых прерогатив и передают их на глобальный уровень, оставляя в собственной компетенции регулирование отношений в сферах культуры, религии и др. Перечень общественных отношений, которые поддаются однообразному регулированию, довольно широк и постоянно возрастает. На этом этапе преемственность (с имеющимися элементами заимствования, которое совершалось в минувшие времена) сопровождается современным заимствованием правовых идей, понятий, конструкций, институтов, юридической терминологии, правил и приемов законодательной техники, толкования, технологии законотворческой деятельности и т. п. Второй этап - согласованные, активные и относительно стабильные взаимоотношения между национальным правовыми системами с привлечением всех форм их взаимодействия - преемственности, заимствования, а также интеграции, унификации, гармонизации, которые стимулируются развитием современного международного права.

Ведь с точки зрения концепции глобальная правовая система состоит из великого множества правовых систем (национальных, региональных, межрегиональных) и других объединений (ныне существует больше 120 международных институтов и организаций), которые, в интересах предупреждения обострения противоречий, обязаны воспринять особенности путей развития друг друга и действовать компромиссно, опираясь на универсальные общечеловеческие ценности, не выходя за рамки сформированных институциональных и нормативных механизмов наднационального характера.

Считается, что процесс правовой глобализации необратим. Действительно, ему помогает ряд факторов: глобализация экономики, миграция рабочей силы, интенсификация капитала и международного торгового обращения, информационная открытость мира, быстрое технологическое обновление, прямой нормативно-правовой обмен (импорт и экспорт норм права) между национальными правовыми системами, даже между теми, которые раньше не были втянуты в этот процесс. О движении национальных правовых систем к глобальной правовой системе свидетельствует постепенная утрата государством своей исключительной монополии на правотворчество, правоприменение и прочие правовые формы деятельности. Это является следствием следующих процессов: 1) увеличивается число категорий людей, которые имеют привилегии не в одном государстве и могут самостоятельно избирать наиболее благоприятный для себя правовой порядок среди других; 2) усиливается роль миграционных социальных групп внутри государства - они устанавливают свой правопорядок, который лишь частично пересекается с государственным, и требуют регулирования правоотношений в их среде положительным правом того государства, откуда мигрировали; 3) уменьшается востребованность официального права государства среди определенных категорий социальных групп вследствие обращения их к регулятивным возможностям норм морали, религии, коллективного опыта, традиций; 4) крепнет влияние международного права на национальное право, усиливается примат первого над вторым, о чем провозглашалось в Парижской хартии для новой Европы от 21 ноября 1990 г.; 5) возрастает количество международных институтов правового регулирования - негосударственных участников международных отношений, именуемых «негосударственными акторами»; их правовые решения имеют экстерриториальный, наднациональный характер и касаются специфических видов взаимодействий правовых систем: торговых и налоговых порядков глобального и макрорегионального уровня, трудовых отношений, финансовых рынков и др.

К международным правовым институтам надгосударственного и негосударственного характера следует отнести и Международный уголовный суд (МУС), в компетенцию которого входит преследование лиц, ответственных за геноцид, военные преступления и преступления против человечности. По состоянию на август 2010 г. 113 стран присоединились к МУС - именно на эти государства распространяются правовые решения данного международного института, который стоит на страже защиты прав человека.

Итак, правовая глобализация - это «качественно новая система правовых отношений между акторами» - национальными, региональными, межрегиональными; государственными, надгосударственными и негосударственными. Множественность надгосударственных источников правового регулирования в глобальном пространственном измерении, с одной стороны, открывает возможность для любого субъекта права (индивидуального или коллективного) стать актором, свободным от организационных и первичных взаимосвязей более крупных политических и социальных организаций (институтов) и полномочным беспрепятственно избирать тот или иной правовой порядок, а с другой - служит толчком к внедрению в разные национальные правовые системы единых универсальных норм, что приводит к их денационализации, потере территориальной, государственно-правовой определенности.

Внедрение международными правовыми институтами наднационального уровня унифицированных норм и судебных решений в национальные правовые системы в определенной мере стирает «фактор географического разделения пространств государственными границами», тем не менее, эти международные институты не способны заменить государства с их правовыми системами, которые сформированы или нахо-дятся в состоянии формирования. Ведь национальные правовые системы детерминированы уникальными историческими и географическими факторами развития обществ, отображают степень преемственности и заимствования в праве, что предопределяет их неповторимость и относительную стойкость во времени. Представляя собой комплекс взаимозависимых и согласованных правовых явлений и процессов, которые постоянно воссоздаются и используются людьми и их организациями как субъектами права для достижения частных и публичных целей, национальные правовые системы отображают интерес социума к правотворческой, правоприменительной, идеологической и другим национальным сферам правового бытия.

Что касается системы международных правовых институтов наднационального уровня, то в их правовых решениях и экспертных мыслях отведено первенство интересам частного характера, и только на втором плане находится оценка социального значения этих интересов. Поэтому лишь при наличии необходимых правовых механизмов регулирования, охраны и защиты социальных отношений на наднациональном уровне, которые направлены на обеспечение так называемого планетарного социального блага (а такое обеспечение является назначением глобальных систем - экономической и правовой), можно говорить о реальном формировании глобальной системы. Необходима и потенциальная готовность национальных правовых систем к частичной трансформации своих правовых компонентов в легитимированном объеме в пользу глобальной правопреемницы путем заключения международных договоров - при сохранении собственной целостности.

Глобальная правовая система - это будущее планеты, формирование которой предусматривали и сейчас обосновывают ученые почти всех государств мира, не замалчивая при этом ожидаемые реальные недостатки ее функционирования.

Выводы. Анализ сравнительно-правовых аспектов взаимодействия национальных правовых систем в пространстве и времени, которое происходит в формах правовой преемственности и заимствования, свидетельствует, что основная закономерность такого взаимодействия выражается в соответствии фактическим общественным отношениям. Задачей взаимодействия является избежание механицизма и разбалансированности национальной правовой системы, которые возникают как при перенесении неконструктивного правового элемента из ее прошлого, так и при искусственном заимствовании иностранного правового элемента, который не отвечает интересам общества. Одним из конститутивных моментов заимствования является «совместимость» понятий и категорий национальных правовых систем.

Национальные правовые системы той или иной типичной идентификации должны отвечать требованиям и вызовам международной среды. Поэтому такие формы взаимодействия правовых систем, как правовая интеграция (для интегрирования нормативно-правовой сферы более открыты правовые системы англо-американского типа, чем романо-германского), правовая гармонизация (в частности, гармонизация законодательства, которая направлена на формирование правовых стандартов в конкретных сферах правового регулирования) и другие, свидетельствуют об углублении взаимодействия национального общества с мировым сообществом. Важно, чтобы глобализация была процессом взаимной интеграции, естественного сближения, а не искусственного одностороннего поглощения или постепенного подавления самобытности и перспектив развития одной национальной правовой системы другой (или другой семьей правовых систем).

Глобализация, которую переживает современный мир, предусматривает создание единого правового порядка, который потребует установления общезначимых и общеобязательных нормативов поведения для всех заинтересованных участников, формирования свода принципов как основы взаимодействия национальных правовых систем в созданной ими глобальной правовой системе. При этом последняя не должна иметь типизированного характера, а может приобрести новые качества, которые будут отличать ее от национальных и региональных правовых систем. Различие между ними является важной характеристикой их социального бытия.

Представляется, что продуктивность познания сравнительных аспектов взаимодействия национальных правовых систем в пространстве и времени в условиях глобализации зависит от сотрудничества теоретиков права и специалистов отраслевых юридических наук, с одной стороны, и специалистов в области международного права, с другой. Следует прислушаться к замечанию американского ученого-юриста П. Спиро, приведенному В.В. Гавриловым: «Глобализация сегодня все делает международным», - эта констатация требует от отечественных юристов (ученых и практиков) активного использования достижений международного права с тем, чтобы избежать теоретических и практических просчетов и ошибок. Назревшим является освещение в учебной литературе по теории государства и права и сравнительному правоведению специальной темы, посвященной вопросам взаимодействия национальных правовых систем мира.

Глава 3. Правовая культура современной России

3.1 Общая характеристика правовой культуры современной России

Развитие права нельзя представлять как преодоление национальных особенностей права. Сам процесс перехода от старого к новому рассматривается не как непосредственное превращение старого, предшествующего качества в новое, а как процесс с переходным состоянием. Переходное состояние соединяет в себе черты как старого, так и нового качества. Переходное состояние в той или иной форме существует в любом процессе замещения старого качества новым. Любая современная правовая система представляет собой итог, ставший результатом ее длительного исторического развития. Несмотря на нарастающее взаимодействие культуры, экономики, политики, социальной сферы, происходящее между народами, государствами, социальными группами, индивидами, нормативная интеграция и движение к общему правовому полю не разрушают национальной правовой культуры, национальных правовых систем.

В ходе развития права возникают правовые идеи, представления, модели правового поведения, выходящие за пределы сложившихся систем правовых ценностей.

Как отмечается в юридической доктрине, развитие права представляет собой единство обновления и преемственности. На это обращает внимание и Ж.Б. Доржиев, указывая, что «преемственность и обновление - это две стороны одного и того же процесса - процесса становления и развития национальной правовой системы» Доржиев, Ж.Б. Теория государства и права: учебно-методическое пособие / Ж.Б. Доржиев. - Улан-Удэ, 2005. - С. 217.. Данное мнение разделяет и В.Н. Протасов Протасов, В.Н. Теория государства и права. Проблемы теории государства и права. Вопросы и ответы / В.Н. Протасов. - М., 1999. - С. 83..

Преемственность является принципом правовой системы, стимулирующим ее к развитию, к переходу на более высокую юридическую ступень, исходя из собственного правового опыта, из сложившихся правовой культуры.

Преемственность в праве осуществляется использованием как традиционных регуляторов (обычаев, традиций, привычек), так и привлечением рациональных регуляторов (законов, решений, договоров). Преемственность может быть выражена в правовых нормах и институтах, правосознании, правовом поведении. Преемственность обозначает также всю совокупность действия правовой культуры, воспроизводящих нормы социально-правового поведения, характерные для исторически прошедшей общественной реальности.

Преемственность и правовые традиции - взаимосвязанные, но не тождественные явления. Правовые традиции выполняют две функции для процесса преемственности. Во-первых, правовые традиции служат проявлением преемственности. Преемственность как связь времен в правовом пространстве выражается в том, что элементы прошлого правового развития воспринимаются в настоящем, а правовые традиции позволяют проследить данную связь времен. Если они (правовые традиции) существуют, значит, связь времен не нарушена, следовательно, процесс преемственности в праве не нарушен.

Во-вторых, правовые традиции позволяют направить национальное право в нужную сторону развития в случае разрыва преемственности, вследствие, например, революции. Действительно, в определенные моменты исторического развития преемственность права может быть нарушена, и тогда нужны какие-либо правовые ценности, которые позволят законодателю вновь формируемую норму права наполнить "духом" национального права.

Правовые традиции, в отличие от преемственности, не связаны тесными рамками близости этапов, они позволяют воспроизводить положительный правовой опыт, правовые ценности, даже через несколько этапов, в которых произошли перерывы преемственности.

При обновлении права требуются определенные ориентиры, которые позволят сохранить стабильность правовой системы. Они должны гарантировать устоявшиеся правовые ценности и иметь общественную поддержку. В качестве таких ориентиров в исследовании предлагается использовать правовые традиции, которые обладают постоянством и стабильностью, а, значит, способны придать эти качества обновленной правовой системе.

Процесс обновления права происходит, основываясь как на внешних заимствованиях из международного права или иностранных правовых систем, так и с учетом собственной культуры и системы ценностей, правовой культуры и обычаев, приспосабливая новации к существующим реалиям. Для обновления права с учетом традиций прежде всего нужно выявить область общественных отношений, где функционируют традиции, которые могут быть восприняты правом, что позволит достичь наибольшей эффективности правовых норм.

Можно говорить о недопустимости сведения процесса обновления правовой системы к отказу от «устаревших» институтов и заимствованию готовых решений из других правовых систем. недостаточно простого включения иностранных норм во внутреннее право. Справедливо отмечается «отсутствие стремления в ходе введения нового реально оценить «почву», на которую переносятся институты, осмыслить собственный опыт, традиции, особенности правовой культуры, изучить тенденции современного развития страны» Лаптев, П.А. Стандарты Совета Европы и правовая система России / П.А. Лаптев // Журнал российского права. - 1999. - № 5.. На это обстоятельство обращает внимание и Е.А. Суханов: «Воспроизводя отдельные положения из чужих правовых систем без учета того, что там они реализуются в связке с целым рядом других норм, вряд ли можно рассчитывать на то, что они заработают у нас так же эффективно» Суханов, Е.А. Коммерческие организации в проекте изменений в ГК РФ. Зачем нужна новая классификация / Е.А. Суханов // Юрист компании. - 2012. - № 6. - С. 41..

Недооценка правовой культуры, тяга к обновлению и освобождению от правового наследия прошлого в той или иной сфере правовой организации неизбежно подтачивают саму основу правовой системы, ее единство и целостность, воспроизводство и идентификацию.

Взаимосвязь и взаимодействие права и правовой культуры активно способствуют качественным изменениям в нормативном регулировании, повышают его эффективность. Поэтому исследование данных процессов будет содействовать использованию имеющихся и потенциальных возможностей взаимовлияния, взаимопроникновения, взаимодополнения правовых и неправовых средств социального регулирования. Характер взаимодействия права и правовой культуры значительно влияет на эффективность и полноту правового регулирования различных сторон жизни общества.

Правосознание и правовые традиции, отличаясь свойством стабильности, обеспечивают непрерывность развития правовой системы, гарантируют преемственность.

Отношение человека к праву, готовность к выполнению правовых ролей зависят от социально-исторических условий, в которых формировалось правосознание. Истоки правосознания россиян уходят вглубь веков. Именно культурно-исторические условия обусловили формы восприятия правовых процессов. Российскому правосознанию всегда был присущ взгляд на право как на обязательные предписания стоящих на вершине власти людей, что свойственно обществам традиционно-патриархального типа.

Формирование и эволюция российской правовой культуры и правового сознания происходили в рамках оппозиции права и морали. Особенностью российского правосознания стала неразрывная связь права с нравственными духовными началами, с христианской добродетелью. В правосознании россиян нравственное право в целом всегда доминировало над юридическим. Поступать по законам совести, а не по писаным законам было общепринято в России. Юридический закон был замещен законом моральным, вместо правового сознания функционировала религиозно ориентированная совесть.

Необходимо способствовать развитию правового сознания и понимать, что правовое сознание суть духовная основа правовой системы, обеспечивающая ее устойчивость даже при значительном динамизме развития, в том числе при смене политического и экономического плана. В правовом сознании сохраняется традиция права данного общества. Для России это идеал справедливости, приоритет общесоциальных интересов, коллективизм, уважение к государству, взаимопомощь и др.

Правовые традиции позволяют сформировать право, которое находит свое отражение в правосознании граждан, принимается и поддерживается им. Именно правовые традиции как фактор повышения уровня правосознания современного российского общества позволят создать правовое государство, позволят вывести право на более высокий уровень, на уровень уважения права всем обществом, веру в право и позволят назвать право «народным духом» нашей российской правовой системы.

Без высокого уровня правовой культуры не могут быть в полной мере реализованы такие базовые ценности и принципы жизни общества, как верховенство закона, приоритет человека, его неотчуждаемых прав и свобод, обеспечение надежной защищенности публичных интересов.

Отечественная правовая культура в настоящее время находится на переходном этапе. Для дальнейшего развития и совершенствования она нуждается в формировании ценностных правовых ориентаций. Особое значение в этом процессе должно быть отведено правовым традициям. На это же обращает внимание О.В. Сазанов, отмечая, что продвижение любых, в том числе и правовых, реформ в России не может быть осуществлено без осознания особенностей ментальности и специфики правового сознания. Отсюда актуальной задачей становится соотнесение изменений российской правовой культуры с уже существующими правовыми традициями Сазанов, О.В. Правовая культура России: проблема модернизации: автореф. дис. … канд. филос. наук. / О.В. Сазанов. - Ростов-на-Дону, 2006. - С. 4..

Критично оцениваются попытки отождествления правовой культуры с традициями. Отождествление правовой культуры с правовой культурой вообще значительно сужает рамки для исследования каждого из указанных правовых явлений.

Такие представления о правовой культуре позволили сформулировать положение о том, что правовая традиция помимо прочего обусловлена духовным уровнем развития общества, а, следовательно, подвержена влиянию правовой культуры. Например, невозможно отрицать, что традиции приоритета нравственности над законом пронизывают весь исторический путь России, а на традицию недоверия гражданина к власти указывают практически все авторы, которые исследуют проблемы правовой культуры и правосознания.

Правовые традиции необходимо использовать как основу законности, правовой культуры, правосознания, толкования права, что будет означать обогащение познавательного инструментария при творческой проработке соответствующих правовых проблем, приращение правового опыта. Необходимо беречь и хранить максимально возможное количество позитивных правовых ценностей, какими являются правовые традиции, что позволит изучить процесс развития правовой культуры и с учетом данного опыта воссоздать ценности, способствующие действительному обогащению правовой культуры.

Цивилизованный путь становления правосознания личности - это правовое воспитание и образование, помогающее осознать социальную ценность права, понять смысл действующих законов, их значимость. При этом, сталкиваясь с негативными явлениями, человек воспринимает их не как норму жизни, а как аномалии, которые противоречат праву и требуют их устранения. Правовое воспитание - важнейший компонент правовой социализации личности, который характеризуется как система мер, направленных на формирование уважительного отношения к правовым нормам. Его целью является формирование у индивида привычки соотносить свои поступки с общепринятыми в обществе правовыми нормами, что способствует его правовой культуре.

Уточняя суждение о двойственном отношении к правовой реальности, можно отметить, что российская правовая культура - явление по своей сути уникальное. С одной стороны, особенность русского правосознания проявляется в том, что в нем необычайно глубоко закреплялось не-уважительное отношение к власти и праву, что стало характерной, если не сказать традиционной чертой национального менталитета. С другой стороны, отношение к власти одновременно ассоциировалось с постоянной социальной напряженностью как конфликтогенным фактором. В многонациональной, конфессиональной России постоянно наблюдались такие явления, как социальная дезинтеграция или отсутствие солидарности взаимодействующих личностей и групп, классовая борьба, этнические конфликты, недовольство существующим положением дел в жизненно важных сферах общественной жизни.

В связи с этим при анализе становления и развития российской правовой культуры необходимо учитывать то обстоятельство, что исследуемый процесс происходил не только посредством восприятия права и закона как высших установлений, не подлежащих моральной оценке, но и в условиях социальной напряженности как важнейшей характеристики внутреннего состояния и взаимоотношений личностей, социальных групп и общностей. Представляется, что процесс становления национальной правовой культуры охватывает весь период формирования и развития российской государственности, включая реформы, начатые Петром I и продолженные Екатериной II. Именно в это время проходил процесс становления управленческой системы и формирование государственного механизма. Один из ведущих специалистов в области исследования социальных конфликтов П.И. Куконков, подчеркивая значение глубоких социальных преобразований во всех сферах жизнедеятельности общества, связывает с ними генезис социальной напряженности как конфликтогенного фактора.

Второй этап формирования национальной правовой культуры можно условно назвать этапом развития (конец XVIII - начало XIX вв.). Он характеризуется интенсивным углублением теоретико-правовой мысли в России, а также созданием различных научных школ права. Однако на фоне столкновения интересов между исторической школой права, «отвергающей концепцию обязательного соответствия национального права универсальным естественным нормам и не признающей каких-либо ограничений высших указов и установлений», и естественной доктриной права наиболее популярными в то время становятся идеи о неотъемлемости прав и свобод людей. Эти идеи, будучи основной догмой в концепции естественного права, в совокупности со свободолюбивыми настроениями русского общества вступали в конфликт с существующей официальной государственной политикой. В связи с чем естественное право стало запре-щаться к преподаванию в учебных заведениях, дабы не будоражить и без того взволнованное студенчество, а предпочтение отдавалось так называемому законоведению.

Правовой нигилизм не является единственной формой деформации правового сознания, предопределяющей противоправное поведение. Перерожденное правовое сознание есть крайняя форма его деформации, проявляющаяся в осознанном игнорировании и отрицании закона и сопровождающаяся наличием у носителей умысла на совершение правонарушений. Деформация правосознания выражается в изменениях, приводящих к противоречиям в рациональных и психологических компонентах правового сознания, что отражается на восприятии правовой действительности и формировании готовности личности к юридически значимому поведению. Деформация правосознания отрицательно сказывается на правовом поведении личности, выступает фактором противоправного поведения, сложным общественным явлением, обусловленным негативными процессами социальной среды, глубокими историческими корнями и причинами (самодержавие, крепостничество и проч.).

Такой позиции придерживаются многие современные исследователи правового поведения, его отдельных форм и видов. Противоправное поведение, правонарушения, преступность, их причины становятся самостоятельным предметом рассуждений. Например, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский утверждали, что противоправное поведение как явление общественной жизни подчиняется общим законам причинности и обосновывается внешними условиями жизни людей.

Под влиянием общественных настроений не только утрачивается доверие к правителям, не только широкое хождение приобретает пессимистические оценки будущего, но и, как высказывался Н.А. Бердяев, «русский народ - самый аполитический народ» вообще законам не подчиняется. Указанные события становятся не просто конфликтогенным фактором в виде социальной напряженности, но и предпосылкой правового нигилизма. Его опасность заключается в том, что это явление имеет под собой в качестве основы правовое невежество и народа, и управленческого аппарата, а также умышленное и интуитивное желание игнорировать, обойти и нарушить законодательные акты.

Правовой нигилизм, многократно подвергавшийся теоретическому осмыслению виднейшими представителями отечественной гуманитарной науки, есть форма деформации правового сознания. Как фактор антисоциального противоправного поведения правовой нигилизм обладает следующими признаками: 1) пренебрежительное, негативное отношение к праву; 2) отсутствие навыков и желания строить правовые отношения в соответствии с законом; 3) невоспитанность, низкий уровень правосо-нания и правовой культуры, а также юридическая некомпетентность.

Касаткин С.Н. в результате анализа отечественной исторической юридической литературы приходит к выводу о том, что правовой нигилизм следует объяснять не только через идейно-психологические особенности личности, ее социализации, но и через специфику общественного сознания, общественной культуры (правовая невоспитанность основной массы населения, стремление к само- возвышению над правом, законом за счет его отрицания и т.п.).

3.2 Правовая культура и правовой нигилизм российского общества

Утверждение в постсоветских странах новой правовой системы в определенной мере способствовало распространению у части населения такого негативного социального явления как правовой нигилизм. Дальнейшее игнорирование его причин и источников может приобрести угрожающий характер и причинить огромный ущерб. В этой связи есть необходимость детального анализа процессов, происходящих в сфере индивидуального и общественного сознания, изменений в отношении граждан к праву как социальному регулятору. Так, в современный период борьба с нигилизмом должна идти в рамках деятельности по искоренению в обществе всех негативных явлений социального, экономического, политического, духовного, нравственного характера. В этом смысле многое зависит и от активной позиции самих граждан, их противодействия этим негативным явлениям. Каждый обязан внести свой вклад в дело искоренения деструктивных социально-правовых элементов и поддерживать по мере сил могущество и авторитет закона. Однако решающий вклад в дело искоренения правового нигилизма, безусловно, должна внести правовая доктрина.

Исследуя сущность правового нигилизма, следует отметить, что «в истории идей и мироощущений складывались совершенно особые, специфические формы нигилизма, имевшие свою относительно самостоятельную историю, своих представителей, свой круг идей и проблем, свой строй социальных чувств». Так, со стороны некоторых авторов правовой нигилизм рассматривается как существенный элемент национального правового менталитета. «Современная практика национальной жизни и межнациональных отношений свидетельствует о влиянии национальных особенностей на правовое развитие народов и правовое сознание общества и индивидов, что обусловлено степенью демократизации общественной жизни. Национальный фактор предопределяет своеобразие и самобытность многих сущностных черт человеческой деятельности, влияет на мышление и психологию людей, затрагивая и правовые аспекты их жизнедеятельности».

При определении сущности правового нигилизма, раскрытии его свойств некоторые авторы связывают правовой нигилизм с повсеместным обыденным пренебрежением к законодательству. Следует также отметить рассмотрение «правового нигилизма как специфической формы отношения к праву, как элемента деформированного типа правовой культуры, как мировоззренческого истока и основания неправовых социальных практик».

Достойным внимания является и определение правового нигилизма, данное Н.И. Матузовым, в соответствии с которым - «это психологически отрицательное (негативное) отношение к праву со стороны граждан, должностных лиц, государственных и общественных структур, а также фактические правонарушающие действия указанных субъектов; данный феномен выступает и как элемент сознания (индивидуального и общественного), и как способ, линия поведения индивида либо коллектива».

Таким образом, правовой нигилизм характеризуется отражением фактически существующего в нашей жизни представления о данном феномене. Рассматривая явление правового нигилизма в современном обществе, следует исходить из той посылки, что всякий субъект является носителем определенного правосознания, иных, в принципе отличных социальных предпочтений и культурной ориентации.

Наличие в обществе правового идеализма и правового нигилизма рассматривается некоторыми авторами как свидетельство того, что определенный тип правосознания не находит выражения своих ценностей в содержании реальной жизни.

В современный период содержание понятия «правовой нигилизм» подвержено политическим влияниям, становится средством политического воздействия. Поэтому научное содержание понятия «правовой нигилизм» остается нечетким. В правовой литературе правовой нигилизм также определяется, как отрицание права как ценностного явления, общее негативно-отрицательное, неуважительное отношение к праву, законам, нормативному порядку и др.

Правовой нигилизм находит свое выражение, в первую очередь, на этапе формирования правовых идей как идей о способах оптимального упорядочивания общественных отношений. В указанном варианте правовой нигилизм находит свое проявление в виде представлений об альтернативных средствах урегулирования интересов в обществе, антиправовых концепций, характеризующих право как негативное социальное явление. При этом указанные нигилистические правовые идеи могут формироваться не только в виде систематизированных логико-нормативных обоснований ничтожности права, примеры которых были изложены выше, но и в виде несистематизированных ценностно-психологических нигилистических представлений о праве.

Правовой нигилизм находит свое отражение и в нормотворческом процессе, т.е. на стадии применения общественно-правовых идей в законной и подзаконной деятельности государственных органов. В этой области правовой нигилизм проявляется, прежде всего, в издании противоречивых, параллельных и взаимоисключающих актов, которые нейтрализуют друг друга, а также принятии актов, носящих декларативный характер, изданных без расчета на упорядочивание с их помощью фактических общественных отношений. На данном уровне можно также выделить в качестве формы выражения правового нигилизма формирование неправовых норм, моделей поведения, регуляторов межличностных отношений, основанных на неприятии официальных общественных институтов, в первую очередь, норм «тюремной» субкультуры, «воровских» законов. Характерным признаком для указанных норм является то, что в их основе лежит презрение к обществу, определенная идеология неприятия сложившегося порядка общественных отношений.