Проблемы уголовно-правового регулирования и квалификации элементов состава торговли людьми

Представляется, что украинский УК в анализируемой части представляет собой «слепую» имплементацию положений международной Конвенции «О противодействии транснациональной организованной преступности». С нашей точки зрения, это обстоятельство, безусловно, ограничивающее сферу применения уголовного закона, не способствует предотвращению анализируемого вида преступной деятельности, которая, очевидно, может носить, как транснациональный характер, так и осуществляться внутри страны.

Кроме того, приведенное определение преступности торговли людьми позволяет признать таковой любой вид сделки в отношении человека, совершенной для его дальнейшей перепродажи или иной передачи другому лицу (лицам), что характеризует не просто деяние, а деятельность, связанную с торговлей людьми, обладающую, на наш взгляд, несомненно, большей общественной опасностью по сравнением со случаями совершения единичного простого преступления.

Вместе с тем, представляется, что такой признак не может составлять признаков основного состава торговли людьми, поскольку даже единичная, совершенная вне «коммерческих целей» «какая бы то ни было иная незаконная сделка» в отношении человека, на наш взгляд, должна образовывать состав торговли людьми.

Таким образом, с нашей точки зрения, украинское уголовное законодательство не сможет стать примером для совершенствования УК России в части регламентации ответственности за торговлю людьми.

Уголовный кодекс Республики Беларусь, регламентируя в ст. 181 УК РБ ответственность за торговлю людьми, содержит ее определение, практически ничем не отличающееся от определения торговли людьми в Российском законодательстве. Принципиальное отличие состоит в содержании квалифицирующих признаков, включающих неоднократность (п. 7 ч 2 ст. 181 УК РБ - «лицом, ранее совершившим преступления, предусмотренные настоящей статьей, статьями 171 или 1711настоящего Кодекса»), цель сексуальной эксплуатации (п.3 ч.2 ст. 181 УК РБ ), а также использование стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего (п.9 ч.2 ст. 181 УК РБ).

Представляется, что квалифицирующий признак неоднократности едва ли согласуется с общими направлениями уголовной политики России и, в частности, с положениями Федерального закона России от 08.12.2003№ 162-ФЗ, исключившего из УК РФ неоднократность, в связи с чем, не считаем возможным на современном этапе развития отечественного законодательства включение обозначенного признака в уголовный кодекс России. Анализ такой возможности не входит в предмет настоящего исследования, поскольку требует масштабного исследования института множественности в уголовном праве России. Вместе с тем, такие квалифицирующие признаки, как цель сексуальной эксплуатации (п.3 ч.2 ст. 181 УК РБ), а также использование стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего (п.9 ч.2 ст. 181 УК РБ), с нашей точки зрения, отражают действительно более высокую общественную опасность торговли людьми, в связи с чем Белорусский законодатель, на наш взгляд, вполне оправдано дифференцирует ответственность за торговлю людьми, совершенную при обозначенных обстоятельствах. Представляется, что включение данных признаков в качестве квалифицирующих в ч.2 ст. 1271 УК России будет способствовать реализации принципа справедливости в процессе уголовно-правовой регламентации ответственности за торговлю людьми. Регламентируемый УК России п. «з» ч.2 ст. 1271 УК России квалифицирующий торговлю людьми признак ее совершения «в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного», на наш взгляд, не включает в полном объеме признаков совершения преступления с использованием стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего. Как показал проведенный нами опрос, такое состояние потерпевшего в немалой степени определяет виктимность его поведения. Стечение тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего, существенно облегчающее процесс осуществления в отношении него противоправных действий, граничит с его беспомощным состоянием и, поскольку, безусловно, таковым не является, все же требует, на наш взгляд, специальной уголовно-правовой оценки. Представляется, что наличие в УК России такого квалифицирующего признака будет способствовать смягчению воздействия факторов, обусловливающих уязвимость людей, с точки зрения торговли людьми (нищеты, низкого уровня развития и отсутствие равных возможностей и пр.). Обязанность государства осуществления внутренней (в том числе уголовно-правовой) политики в данном направлении продиктована, помимо прочего, положениями ч. 4 ст.9 Протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, дополняющего Конвенцию Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности.

В соответствии с вышеизложенным, предлагаем: дополнить ч.2 ст. 1271 УК России пунктом «к» следующего содержания:

к) с использованием стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего.

Более 60 % опрошенных специалистов поддержали позицию о необходимости выделения признака стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств в самостоятельный квалифицированный состав торговли людьми, как отягчающего названное преступление обстоятельства.

Цель сексуальной эксплуатации, с нашей точки зрения, также требует регламентации в УК в качестве квалифицирующего признака торговли людьми, как это имеет место в УК Республики Беларусь. Подобного рода позиция, предлагалась учеными еще до принятия Федерального закона о дополнении УК России статьей о торговле людьми, но, к сожалению, не нашла отражения в действующем законодательстве.

Ст. 124 УК Кыргызской Республики «Торговля людьми» предусматривает ответственность за любую незаконную сделку в отношении человека, причем, «с его согласия или без согласия». На наш взгляд, подобного рода регламентация представляется излишне широкой: согласие взрослого потерпевшего, при отсутствии принуждения, в международном уголовном праве является обстоятельством, исключающим преступность рассматриваемого деяния.

С нашей точки зрения, заслуживает внимания примечание к ст. 124 УК Кыргызской Республики, определяющее признаки эксплуатации человека, к которым, помимо признаков, находящих отражение в УК России, относится использование потерпевшего в вооруженных конфликтах. Подобный признак определяет преступность торговли людьми в ст. 165 УК Молдовы «Торговля людьми» и ст. 220 УК Молдовы «Торговля детьми». Представляется, что, будучи признаком, безусловно, характеризующим цель эксплуатации, данный признак (использование в вооруженных конфликтах) должен найти буквальное отражение в тексте УК России при определении термина «эксплуатация» в примечании 2 к ст. 1271 УК России. С данным предложением согласились более 70 % опрошенных нами специалистов. Основными доводами противников подобного рода предложений являлись заявления об относительной редкости данного явления в российской действительности и отсутствии в связи с этим необходимости реформирования отечественного законодательства.

Заслуживают внимания положения уголовного законодательства Азербайджана, которое не содержит термина «торговля людьми», применительно ко взрослым, предусматривая ответственность подобно первоначальной редакции УК России за торговлю несовершеннолетними. При этом, преступность торговли несовершеннолетними регламентируется статьей 173 УК Азербайджана, безотносительно признаков насилия или обмана, как способов совершения преступления.

УК Казахстана, ни в первоначальной, ни в действующей редакции не предусматривает общей нормы об ответственности за использование рабского труда, однако, регламентирует преступность и наказуемость насильственного или путем обмана или шантажа вовлечения в занятие проституцией (ст. 270 УК РК)., а также за сводничество с корыстной целью (ст. 271 УК РК).

Необходимо отметить, что ст. 165 УК Молдовы, регламентируя ответственность за торговлю людьми, признает преступность данного деяния только в случае его совершения специально предусмотренными законом и соответствующими международно-правовым нормативам способами: угрозы применения или применения физического или психического насилия, не опасного для жизни и здоровья лица, в том числе путем похищения, изъятия документов и удержания лица в подневольном состоянии с целью погашения установленного в неразумных пределах долга; обмана; злоупотребления уязвимостью положения или злоупотребления властью, дачи или принятия платежей либо выгод для получения согласия лица, контролирующего другое лицо. При этом, ст. 205 УК Молдовы одновременно регламентирует ответственность за торговлю детьми, признавая преступность данного деяния вне зависимости от способов его совершения.

Представляется, что подобного рода регламентация в большей степени соответствует международно-правовым нормативам о криминализации торговли людьми и должна найти отражение в российском уголовном законодательстве. Как отмечалось выше, с данной позицией согласилось подавляющее большинство опрошенных специалистов (более 85 % опрошенных).

УК Эстонии в ст. 1231 «Купля-продажа ребенка» также предусматривает ответственность за куплю-продажу ребенка, вне зависимости от способов ее совершения и каких-либо иных обстоятельств.

Представляется не вполне обоснованной позиция японского законодателя, напрямую связавшего преступность торговли людьми с транснациональностью данного деяния: Согласно статье 226 УК Японии ответственности подлежит лицо, которое «продает, или покупает другое лицо для отправки за пределы Японского государства, или отправляет за пределы Японского государства захваченное, уведенное или купленное лицо». Безусловно, транснациональный характер торговли людьми существенно повышает ее общественную опасность, но, с нашей точки зрения, не может являться составообразующим признаком данного преступления. Российское законодательство в данном аспекте представляется более справедливым.

Особенности немецкого уголовного кодекса в части регламентации ответственности за эксплуатацию человека состоят в том, что он в общей норме (§ 240 Принуждение) устанавливает ответственность за принуждение человека к совершению действий, их допущению или бездействию.

УК Республики Сан-Марино в ст. 167 регламентирует ответственность за «Обращение в рабство», т.е. за «обращение другого лица в рабство либо содержание в рабстве». Одновременно, ст. 168 УК Республики Сан-Марино «Торговля живым товаром и работорговля» предусматривает уголовную ответственность в отношении лиц, которые «занимаются торговлей живым товаром и работорговлей». При этом УК Сан-Марино не содержит определений обращения в рабство, содержания в рабстве и торговли людьми и работорговли.

Анализ положений УК зарубежных стран позволяет сделать вывод о неоднозначности подходов к определению основного непосредственного объекта преступлений, связанных с торговлей людьми и использованием рабского труда и, соответственно, к определению места рассматриваемых составов в структуре уголовных кодексов.

Так, например, в отличие от российского уголовного законодательства, УК Австралии регламентирует ответственность за рабство и торговлю людьми и подневольное услужение как институт, близкий к рабству, не в главе о преступлениях против личности, а в главе о преступлениях против человечности.

Представляется, что при подобном подходе УК Австралии констатирует факт недопустимости осуществления деятельности, связанной с рабством, безотносительно индивидуальной определенности личности пострадавшего. С нашей точки зрения, представления австралийского законодателя об объекте рабства сродни определению интересов безопасности человечества, общественной безопасности или общественной нравственности в российском уголовном праве.

Уголовное право Японии также выделяет специальный объект преступления, отличный от свободы личности и регламентирует ответственность за торговлю людьми в главе «Преступления, состоящие в захвате или уводе». «При этом в УК Японии существует специальная глава, объединяющая составы преступлений, состоящих «в задержании и лишении свободы».

Испанское уголовное законодательство, равно как и УК Болгарии, в части регламентации ответственности за торговлю детьми, определяет объектом данного преступления, равно как и первоначальная редакция российского уголовного кодекса, интересы «семейных отношений».

Статья 253 УК Польши, об ответственности за торговлю людьми включена в главу 32 «Преступления против публичного порядка», что в сопоставлении с российским уголовным правом позволяет определить объект данного преступления, как общественную безопасность и общественный порядок.

УК Франции определяет объектом данного преступления достоинство человека. Интересы семьи и несовершеннолетних выступают непосредственными основными объектами уголовно-правовой охраны при регламентации ответственности за торговлю людьми в уголовных законная Испании и Болгарии.

УК Японии, регламентирует ответственность только за торговлю людьми, носящую транснациональный характер, в связи с чем, к объектам уголовно правовой охраны при регламентации ответственности за торговлю людьми в японском уголовном законодательстве, на наш взгляд, следует отнести общественные отношения, обеспечивающие установленный порядок миграции граждан.

Безусловно, транснациональный характер торговли людьми, совершенной на территориях, подпадающих под юрисдикцию различных стран, требует выработки общих критериев при международной уголовно-правовой оценке совершенного преступления, причем, как на этапе его квалификации, так и на этапе назначения наказания (применительно к признанию или непризнанию смягчающих или отягчающих обстоятельств, выбору вида и размера наказания, режима его отбывания и пр.).

Примерный Уголовный кодекс США с внесенными в него поправками определяющий преступность и наказуемость торговли людьми указывает на цели «приобретения любыми средствами человека для работы или услуг» (ст. 1590), как на составообразующий признак.

Проводя параллель между положениями УК России об ответственности за торговлю людьми и положениями статьи 1590 Примерного уголовного кодекса США, предусматривающей ответственность за данное преступление, следует отметить, что в обозначенной норме американского законодательства так же упоминается о цели торговли людьми - «получении человека для работы или услуг», но торговля людьми в целях содержания потерпевших в подневольном состоянии сама по себе не входит в состав преступления, описанный в ст. 1590 и потому с точки зрения правовой системы России не может быть уголовно-наказуемой в США.

Существенным, на наш взгляд недостатком в определении преступности торговли людьми в ст. 1591 Примерного Уголовного кодекса США является включение в часть 1 названной статьи в качестве составообразующего признака совершения торговли людьми «с пересечением границ между штатами».

Безусловно, особенности правовой системы США создают определенные процессуальные трудности в уголовном преследовании лиц совершивших торговлю людьми с пересечением границ между штатами, а также сложности в розыске потерпевших и пр.

На наш взгляд, с учетом особенностей правовой системы США, вполне допустима дифференциация ответственности на основе названного признака (будь он квалифицирующим), но его включение в качестве обязательного признака основного состава едва ли оправдано. Буквальное толкование данной нормы позволяет декриминализировать торговлю людьми, совершенную в пределах границ штата, что едва ли оправдано с точки зрения логики и общих направлений международной уголовной политики в борьбе с торговлей людьми. Данная позиция сродни криминализации торговли людьми в Японии, о недостатках которой мы говорили выше.

Модернизация и совершенствование законодательства является одним из способов повышения качества работы правоохранительных органов в противодействии преступности. Вместе с тем, вносимые в законодательство поправки должны основываться на анализе недостатков ранее действующих правовых норм, а также на прогнозировании возможных проблем в правоприменении нового закона. В качестве отрицательного примера поспешного принятия поправок к закону, на наш взгляд, можно привести Федеральный закон Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс России» №73-ФЗ от 21.07.2004г.

Международное сотрудничество, обмен опытом в определении преступности или наказуемости, в предупреждении того или иного преступления, в том числе и торговли людьми, безусловно, необходим. Вместе с тем, внедрению зарубежного положительного опыта в национальное законодательство должен предшествовать всесторонний и полный анализ, как перенимаемых поправок, так и всей правовой системы, обеспечивающей их реализацию в правоохранительной деятельности государства, где такие законы дали положительный эффект, так и принципиальной возможности внедрения тех или иных положений в национальную правовую систему.

К примеру, торговля людьми, осуществляемая в отношении несовершеннолетних признается законодательствами стран-участниц Конвенции, как совершенная при отягчающих обстоятельствах. Вместе с тем, условия вменения данного признака в законодательствах различных стран различаются.

УК России устанавливает наказание за торговлю, совершенную в отношении несовершеннолетнего практически вдвое превышающее наказание за те же действия, совершенные в отношении взрослого лица. Однако, условием вменения данного отягчающего обстоятельства является доказательство заведомой осведомленности виновного о несовершеннолетии потерпевшего.

При этом необходимо установить, что виновный знал о несовершеннолетии потерпевшего и желал совершить преступление именно в отношении него (прямой умысел) либо безразлично относился к возрастным признакам потерпевшего (осознавая, тем не менее, факт его несовершеннолетия (косвенный умысел).

При отсутствии объективной возможности или субъективной способности осознания виновным факта несовершеннолетия потерпевшего (акселерация, в результате которой потерпевший выглядит явно старше своих лет, тем более, если преступление совершается на границе его несовершеннолетия; макияж, благодаря которому жертва кажется старше своих лет; обман со стороны жертвы в случае ее виктимного поведения и пр.) причинение вреда нормальному физическому, психическому или нравственному развитию несовершеннолетнего, как объекту уголовно-правовой охраны, признается невиновным и вменение рассматриваемого отягчающего обстоятельства не допускается.

Приведенный выше алгоритм квалификации преступлений, совершаемых в отношении несовершеннолетних по УК России, основывается на принципе вины в уголовном праве России и недопустимости объективного вменения.

Уголовное же право Соединенных Штатов Америки допускает в отдельных случаях объективное вменение. При этом, квалификация преступления, как совершенного в отношении несовершеннолетнего осуществляется не в зависимости от осознания виновным факта несовершеннолетия потерпевшего, а от объективного наличия такового.

Подобное решение вопроса принципиально невозможно в действующем уголовном законодательстве России. Безусловно, такая позиция законодателя повышает превентивную роль уголовного закона, но позволяет назначить наказание за казус, случай, за деяние, общественную опасность и противоправный характер которого, виновный не осознавал.

Приведенный анализ некоторых положений уголовного законодательства Соединенных штатов Америки основывался на содержании норм Примерного уголовного кодекса США и на оценке допустимости использования отдельных его положений при совершенствовании уголовного закона России.

Многие рассмотренные положения действительно заслуживают внимания, и процесс взаимной интеграции правовых норм в национальные законодательства государств, осуществляющих международное сотрудничество в борьбе с преступностью, неизбежен и, безусловно, способствует предупреждению, прежде всего, транснациональной преступности, но этот процесс, как отмечалось выше, должен быть результатом всестороннего и полного анализа как положительного, так и отрицательного опыта правоприменения таких законов.

Рассмотренные выше и другие проблемы уголовного закона России, международного уголовного права и уголовного права зарубежных стран, не остались незамеченными ни в научных кругах, ни правоприменителем и на сегодняшний день одними из актуальнейших и обсуждаемых вопросов науки уголовного права России являются проблемы предупреждения и ответственности за торговлю людьми, а также проблемы интеграции положений подписанных Россией международных договоров в национальное законодательство.

Приведенный выше анализ положений уголовных законов некоторых зарубежных стран осуществлен нами в целях выявления имеющих место особенностей уголовно-правового регулирования рассматриваемых правоотношений.

При этом полученные данные представляются возможным аргументом обоснования нашей позиции, относительно допустимости предлагаемых нами ниже изменений и дополнений российского уголовного законодательства об ответственности за торговлю людьми и использование рабского труда.

ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ И КВАЛИФИКАЦИИ ОТДЕЛЬНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ СОСТАВА ТОРГОВЛИ ЛЮДЬМИ

§ 1. Особенности объектов и объективной стороны торговли людьми в УК РФ

Установление истинного объекта того или иного преступного посягательства имеет важное теоретическое и практическое значение в уголовном праве.

Общеизвестно, что структурирование уголовного законодательства основывается на признаках, характеризующих родовой, видовой и основной непосредственный объекты преступления.

Традиционным для науки отечественного уголовного права является определение объекта преступления как совокупности охраняемых уголовным законом общественных отношений и интересов, которым в результате совершения общественно опасного деяния причиняется вред или создается реальная угроза причинения существенного вреда.

Исходя из данного определения и структуры уголовного закона, представляется возможным сделать вывод, относительно того, что родовым объектом торговли людьми признаются общественные отношения и интересы, обеспечивающие неприкосновенность прав и свобод личности; видовым - общественные отношения и интересы, обеспечивающие неприкосновенность свободы, чести и достоинства личности; основным непосредственным объектом - общественные отношения и интересы, обеспечивающие неприкосновенность личной свободы человека, как права распоряжаться самим собой, свободно определять свое местонахождение в пространстве.

Подобный подход в полной мере соответствует основным выводам относительно характеристик объекта торговли людьми, полученным исследователями, посвятившими свои труды разработке и совершенствованию мер уголовно-правового противодействия торговле людьми.

Вместе с тем, не смотря на то, что подобной позиции (с теми или иными частными дополнениями) придерживается абсолютное большинство ученых, позволим себе не согласиться с устоявшейся точкой зрения и попытаться обосновать абсолютно иной подход к определению характера общественных отношений и интересов, которым причиняется вред или создается реальная угроза причинения существенного вреда в результате осуществления торговли людьми в современном обществе.

Представляется, что в современной доктрине уголовного права, относительно понимания сущности объекта торговли людьми, произошла подмена понятий, в результате чего, исследуемая уголовно-правовая норма получила свое закрепление в главе УК России о преступлениях против свободы чести и достоинства личности.

Одним из первых исследователей, придерживавшихся обозначенной позиции стала Е.В.Евстифеева, которая предложила «на основании изучения истории развития российского уголовного законодательства, международно-правовых документов, а также зарубежного уголовного законодательства об охране свободы личности … расширить систему составов преступлений против личной свободы человека посредством включения в главу 17 УК РФ «Преступления против свободы, чести и достоинства личности» новых составов преступлений, предусматривающих ответственность за совершение сделок в отношении человека, обращение в рабство, принуждение к труду» Позже, данная позиция была поддержана большинством исследователей.

Так, например, Прохоров Л.А. и Прохорова М.Л. к основному непосредственному объекту торговли людьми относят общественные отношения в сфере обеспечения личной свободы человека, а к дополнительному непосредственному объекту - общественные отношения в сфере обеспечения здоровья личности. При этом общественные отношения в сфере обеспечения жизни человека авторы считают факультативным объектом. А.А. Жинкин, А.Г. Кибальник и И.Г. Соломоненко, Т.В. Долголенко, О. Дмитриев, В.М. Гаммаев также придерживаются аналогичной позиции.

Безусловно, как показывает судебно-следственная практика, в абсолютном большинстве случаев в ходе торговли людьми причиняется вред свободе личности. Вместе с тем, с нашей точки зрения, обозначенный объект уголовно-правовой охраны не является теми общественными отношениями и интересами, причинение вреда которым определяет характер общественной опасности торговли людьми и, соответственно, место рассматриваемого состава в структуре уголовного кодекса России.

Большинство реальных преступлений причиняет вред не одному, а сразу нескольким общественным отношениям и интересам: кража с незаконным проникновением в жилище посягает на право собственности и конституционное право человека и гражданина на неприкосновенность жилища; вооруженный разбой - на право собственности, жизнь, здоровье и общественную безопасность; угон - на право собственности и (во многих случаях) на безопасность дорожного движения и эксплуатации транспорта; вовлечение в занятие проституцией - на общественную нравственность, а также на жизнь, здоровье и половую свободу личности.

Вместе с тем, только один из объектов, которым при совершении преступления причиняется вред или создается реальная угроза причинения существенного вреда, может определять истинный характер общественной опасности совершаемого деяния: именно и прежде всего на причинение вреда данному объекту уголовно-правовой охраны направлено преступное поведение виновного.

Безусловно, в большинстве случаев торговля людьми причиняет вред свободе личности (равно как и террористические акты в большинстве случаев причиняют реальный вред жизни или здоровью граждан). Однако, как и теракт, торговля людьми посягает не столько на личную свободу человека, сколько на правовой запрет осуществления в отношении человека полномочий, присущих праву собственности.

Так, например, купля-продажа человека, не способного сознавать фактический характер совершаемых с ним действий, едва ли причиняет реальный вред его личной свободе. Подобного рода ситуация может иметь место в случае купли-продажи новорожденного, или купли-продажи невменяемого лица или лица, находящегося в коматозном состоянии в целях использования его органов или тканей.

Свобода личности в данном случае не нарушается по причине того, что, например, в случае с новорожденным, свобода распоряжаться самим собой осуществляется опосредованно родителями или опекунами новорожденного. При этом, говорить об однозначно негативных последствиях торговли детьми, исходя из судебной практики, в 100 % случаев говорить не приходится: наряду с использованием органов или тканей новорожденных, достаточно распространены случаи торговли детьми в целях их последующего усыновления.

С нашей точки зрения, даже подобного рода деяния (вне зависимости от тяжести их последствий) должны регламентироваться уголовным законом как торговля людьми, поскольку посягают на государственно-правовой запрет отождествления человека с предметом товарно-денежных отношений и осуществления в отношении него полномочий, присущих праву собственности.

С нашей точки зрения, недопустимость отождествления человека с предметом товарно-денежных отношений и осуществления в отношении него полномочий, присущих праву собственности, составляют содержание общественной безопасности, как состояния защищенности жизненно важных интересов современного общества от внутренних и внешних угроз, одним из основных и приоритетных положений которого являются представления о всеобщем равенстве и недопустимости дискриминации в зависимости от каких бы то ни было социально-демографических признаков.

Таким образом, преступления, являющиеся проявлением отождествления потерпевшего с предметом собственности, преследующие цель эксплуатации человека и т.п. с нашей точки зрения, посягают не столько на свободу личности, сколько, в первую очередь, на общественную безопасность, которая в современном уголовном законодательстве составляет содержание родового объекта преступлений, составы которых закреплены в статьях раздела IX УК России «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка».

Можно привести массу примеров, когда деяние в виде купли-продажи человека не причиняет личной свободе последнего никакого вреда:

- купля продажа новорожденного, не сознающего фактического характера совершаемых с ним действий;

- купля продажа невменяемого лица;

- купля-продажа лица, находящегося в коматозном состоянии (в данном случае, на наш взгляд, можно говорить о приготовлении к принуждению к изъятию органов или тканей для трансплантации или о каком-либо другом преступлении, но ни в коем случае не о преступлении против свободы личности);

- купля-продажа ранее похищенного человека, фактически утратившего свободу распоряжаться самим собой, в связи с чем, едва ли можно говорить о причинении вреда объекту, как праву, уже нарушенному и еще не восстановленному.

Таким образом, с нашей точки зрения, едва ли можно признать приведенные примеры посягательствами на свободу личности, как на право, действительное и наличное при условии его осознания и наличия субъективной способности им распорядиться.

Представляется, что приведенные примеры торговли людьми представляют собой вполне реальные варианты осуществления торговли людьми, которые обладают достаточной степенью общественной опасности для их криминализации, но, безусловно, во всех случаях не причиняющие вреда и не создающие реальной угрозы причинения существенного вреда свободе личности как объекту уголовно-правовой охраны.

Вместе с тем, исходя из положений ст.8 УК России, основанием уголовной ответственности является совершение лицом деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного УК России, в том числе и признаки, характеризующие объект преступления.

На наш взгляд, в вышеприведенных примерах едва ли можно констатировать наличность и действительность причинения вреда свободе личности, в связи с чем, представляется ошибочной квалификация рассматриваемых случаев как преступлений против свободы личности.

Вместе с тем, мы не призываем к декриминализации деяний, описанных в приведенных выше примерах. Напротив, мы полностью поддерживаем практику публичного обвинения лиц, причастных к торговле людьми, привлечения их к ответственности вне зависимости от наличия или отсутствия заявления потерпевшего о совершении преступления.

Однако, мы вынуждены констатировать факт не вполне обоснованной законодательной позиции, относительно признания объектом торговли людьми свободы личности и размещения рассматриваемого состава в главе 17 УК России «Преступления против свободы, чести и достоинства личности».

С нашей точки зрения, торговля людьми посягает на государственно-правовой запрет отождествления человека с предметом товарно-денежных отношений и осуществления в отношении него полномочий, присущих праву собственности. Данная позиция характеризует сущность любого современного демократического общества, в связи с чем, посягательства на обозначенные общественные отношения можно признать посягательствами на общественную безопасность, как состояние защищенности жизненно важных интересов современного общества.

Исходя из вышеизложенного, представляется возможным предложить внести изменения и дополнения в УК России, перенести нормы об ответственности за деяния, совершаемые в целях эксплуатации человека, в раздел IX УК России «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка» и, в частности, в главу 24 УК России «Преступления против общественной безопасности». Представляется возможным разместить данную норму вслед за захватом заложников и присвоить ей номер 2061.

Подобного рода позицию отстаивала в своем диссертационном исследовании Т.А. Фабрика: «Представляется целесообразным внести в главу XXV «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности» Уголовного кодекса Российской Федерации статью (235.1), предусматривающую уголовную ответственность за нарушение условий и порядка изъятия органов или тканей, либо условий и порядка трансплантации; за незаконный оборот органов и тканей человека, а также за рекламу таких действий».

С нашей точки зрения, представленный алгоритм оценки общественной опасности противоправных действий, направленных на изъятие органов или тканей человека, приемлем и в отношении норм уголовного закона об ответственности за торговлю людьми и использование рабского труда, в связи с чем мы считаем, что законодательное определение характера общественной опасности торговли людьми, выразившееся в размещении состава данного преступления в главе 17 УК России «Преступления против свободы, чести и достоинства личности» не вполне оправдано.

Безусловно, причиняющая в большинстве случаев вред свободе личности, торговля людьми посягает, прежде всего, на недопустимость отождествления человека с предметом товарно-денежных отношений и осуществления в отношении него полномочий, присущих праву собственности. Данная позиция характеризует сущность любого демократичного общества, в связи с чем, объектом рассматриваемого преступления следует признавать не свободу личности, а общественную безопасность, как состояние защищенности жизненно важных интересов современного общества.

Далее, остановимся более подробно на характеристике объективной стороны торговли людьми и проблемах ее законодательной регламентации.

Объективная сторона преступления в теории отечественного уголовного права традиционно определяется как совокупность признаков, характеризующих внешнее проявление преступного поведения в объективной действительности.

Так, например, Кудрявцев определял объективную сторону преступления, как процесс общественно опасного и противоправного посягательства на охраняемые законом интересы, рассматриваемый с его внешней стороны, с точки зрения последовательного развития событий и явлений, которые начинаются с преступного действия (бездействия) субъекта и заканчиваются наступлением преступного результата.

Содержание торговли людьми с объективной стороны преступления составляют общественно опасные деяния, исчерпывающим образом буквально перечисленные в диспозиции рассматриваемой статьи УК. К ним относятся: купля-продажа человека, иные сделки в отношении человека, его вербовка, перевозка, передача, укрывательство или получение.

При этом последние деяния (вербовка, перевозка, передача, укрывательство или получение человека) признаются торговлей людьми только в случае, когда преследуют цель эксплуатации потерпевшего, а купля-продажа или иные сделки в отношении человека признаются преступными вне зависимости от наличия такой цели.

Необходимо отметить, что первоначальная редакция ст. 1271 УК России не позволяла сделать такого вывода: преступность торговли людьми (даже в узком понимании термина «торговля» как купля-продажа человека) определялась исключительно наличием цели эксплуатации, что не могло не вызвать осуждение обозначенной позиции как в научных дискуссиях, так и в процессе правоприменения.

Уголовно-правовой оценке содержания перечисленных признаков объективной стороны рассматриваемого преступления посвящено множество работ: от комментариев к УК и учебников по Особенной части уголовного права России до диссертационных исследований и монографий.

Необходимо отметить, что характеристика большинства признаков объективной стороны торговли людьми не вызывает в современной науке уголовного права сколь бы то ни было значимых разночтений: используемая в данной части УК терминология привычна, что исключает разночтения при ее толковании.

Исключение составляет лишь вербовка человека, как термин, ранее не использовавшийся в УК в том смысле, в каком он понимается в рассматриваемой норме. Вместе с тем, несмотря на то, что в науке уголовного права существуют точки зрения, относительно необходимости самостоятельной уголовно-правовой оценки данного деяния и выделения его в специальную норму УК об ответственности за вербовку людей в целях эксплуатации, в отношении самого понимания данного термина в современной науке уголовного права не наблюдается серьезных разночтений.

В данной части исследования считаем необходимым уделить внимание, на наш взгляд, наиболее дискуссионному, с точки зрения уголовно-правовой регламентации и характеристики, признаку торговли людьми - купле-продаже человека.

С нашей точки зрения, законодательная регламентация купли-продажи, как общественно-опасного деяния, характеризующего торговлю людьми не вполне удачна.

В соответствии со статьей 454 ГК России, куплей-продажей признается сделка, в результате которой одна сторона (продавец) обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену).

Т.В. Долголенко отмечает: «Купля-продажа с точки зрения современного законодательства характеризуется совершением двух действий: покупки и продажи, причем возмездной, как навсегда, так и во временное распоряжение. В качестве средства платежа выступает денежный или иной имущественный эквивалент. Под иным имущественным эквивалентом следует понимать выгоду имущественного характера - движимое и недвижимое имущество, а также другие формы - бесплатное получение чего-либо, подлежащего оплате, отказ от имущественного или денежного долга и т.п.».

Очевидно, что с известной долей условности (если воспринимать потерпевшего в качестве товара) такая характеристика рассматриваемого деяния может лечь в основу уголовно-правового толкования данного термина, исходя из этого, под куплей-продажей человека можно понимать сделку, в результате которой один субъект (продавец) обязуется передать потерпевшего во владение другому субъекту, а последний (покупатель) обязуется принять потерпевшего и уплатить за него определенную денежную сумму (цену).

Исходя из приведенного определения, становится очевидным, что в совершении акта купли-продажи участвует как минимум два субъекта.

В соответствии с принципом вины, лицо подлежит уголовной ответственности только за те действия (бездействие) и те последствия, в отношении которых установлена его вина, характеризующаяся как внутреннее, психическое отношение виновного к совершению общественно опасного деяния и его последствиям.

Под деянием в уголовном праве понимается осознанный волевой акт поведения человека. При этом к уголовной ответственности может быть привлечено лицо, которое способно было во время совершения общественно опасного деяния осознавать его общественную опасность и фактический характер и могло руководить своим поведением.

В совершении акта купли-продажи участвует как минимум два человека, в связи с чем, с нашей точки зрения, для установления факта совершения обозначенного деяния, имеющего уголовно-правовое значение, необходимо установление признаков, характеризующих осознанную и волевую совместную деятельность двух субъектов уголовно-правовых отношений, один из которых покупает потерпевшего, другой - продает.

По сути, на наш взгляд, купля-продажа, как в данном случае уголовно-правовая категория, имеет место только при наличии известных признаков, характеризующих соучастие: наличие как минимум двух лиц, отвечающих признакам субъекта преступления, взаимообусловленность и совместность их действий, единство умысла и т.д.

В противном случае, когда деятельность одного из участников сделки не имеет уголовно-правового значения: в виду неосознанности или неподчиненности поведения одного из «субъектов» его воле, нельзя говорить о самом факте купли-продажи, как таковом.

Например, в случае, когда виновный «покупает» ребенка у действительно невменяемой матери, не осознающей фактического характера и последствий совершаемых действий, деяние, с точки зрения буквального толкования УК, следовало бы расценивать, на наш взгляд, как похищение человека, а не как торговлю людьми. Разграничение в данном случае, на наш взгляд, необходимо проводить в зависимости от признаков, характеризующих способность лица к осознанно-волевой деятельности.

Неспособность осознания фактического характера совершаемых действий одним из субъектов, с нашей точки зрения, исключает групповую ответственность за содеянное. При этом, если содержание признака объективной стороны преступления подразумевает осознанно-волевую деятельность как минимум двух лиц, то при отсутствии таковой со стороны одного из субъектов нельзя говорить об оконченном преступлении.

Примеров подобного подхода к квалификации преступлений множество. Например, клевета окончена не в момент распространения заведомо ложных сведений, а в момент восприятия их содержания субъектом получения информации, в связи с чем, едва ли можно говорить об оконченной клевете в поведении лица, пытающегося оклеветать кого-либо в обществе глухонемых или в компании лиц, не владеющих языком, на котором изъясняется клеветник.

По той же самой причине едва ли можно квалифицировать как оскорбление неприличное по сути, но произнесенное на непонятном «потерпевшему» языке унизительное высказывание.

Таким образом, представляется, что купля-продажа человека, как деяние, имеющее уголовно-правовое значение и гражданско-правовое определение, может иметь место только при осознанно-волевом поведении покупателя и продавца. В противном случае, сделка отсутствует, как таковая, а значит, в уголовно-правовом смысле, нельзя говорить о совершении деяния, являющегося одной из составляющих основания уголовной ответственности - акта купли-продажи человека.

Вместе с тем, с нашей точки зрения, повышенная общественная опасность торговли людьми, принципиальная правовая недопустимость отождествления человека с предметом товарно-денежных отношений, а также запрет на осуществление в отношении человека вообще каких бы то ни было полномочий, присущих праву собственности, с нашей точки зрения, обуславливают необходимость криминализации купли и продажи человека вне зависимости от «гражданско-правовой» обусловленности и характеристики поведения виновных.

Представляется, что независимо от единства умысла виновных распорядиться потерпевшим как предметом собственности, а также вне зависимости от способности и продавца и покупателя к осознанно-волевой деятельности, и купля, и продажа человека должны признаваться достаточными основаниями для привлечения виновного к уголовной ответственности за торговлю людьми, при этом, в качестве оконченного преступления должен, на наш взгляд, рассматриваться не результат такой сделки (ее свершение), а сам процесс, т.е. и действия, направленные на приобретение, и действия, направленные на продажу человека.

Вместе с тем, действующая редакция УК России не позволяет в буквальном толковании прийти к такому выводу: купля-продажа человека, с точки зрения действующего УК, - есть осознанно-волевая деятельность как минимум двух субъектов преступления.

Вариантом разрешения обозначенной проблемы может стать внесение изменений в текст диспозиции ч.1 ст. 1271 УК России и замена в ней в словосочетании «Купля-продажа» дефиса на запятую: «купля, продажа».

Подобный подход позволит признать самостоятельным преступлением поведение каждого из виновных субъектов сделки, умышленно участвующих в процессе купли-продажи человека, вне зависимости от фактических признаков, характеризующих способность одного из них к осознанно-волевой деятельности.

Кроме того, в соответствии с положениями ст.3 Протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, дополняющего Конвенцию Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности, отметим, что общественная опасность торговли людьми определяется не фактом совершения именно сделки купли-продажи человека, а «осуществлением в целях эксплуатации вербовки, перевозки, передачи, укрывательства или получения людей путем угрозы силой или ее применения или других форм принуждения, похищения, мошенничества, обмана, злоупотребления властью или уязвимостью положения, либо путем подкупа, в виде платежей или выгод, для получения согласия лица, контролирующего другое лицо».

При этом преступность торговли людьми определяется обозначенным международно-правовым актом без использования гражданско-правовых, имеющих законодательное определение, терминов, посредством отдельного описания деяния, совершаемого каждым отдельным участником торговли людьми: «передача» и «получение» человека.

Необходимо отметить, что о целесообразности исключения из УК России гражданско-правовых понятий в 2006 году писал С.В. Громов В частности, автор предлагал изменить название статьи 1271 УК России, поскольку, по его мнению, перечисленные в диспозиции деяния (вербовка, укрывательство и т.п.) не являются синонимичными понятию торговли людьми и, по сути, остаются за рамками ее состава. С.В. Громов предлагал изменить наименование рассматриваемой нормы и предлагал назвать ее «Передача или получение человека». И.Б. Гетман также предлагал переименовать рассматриваемую норму и изменить ее название на «Торговля человеком»

С нашей точки зрения, подобного рода варианты едва ли приемлемы. Во-первых, вариант С.В. Громова не отражает признаков противоправности, чего не скажешь о действующем названии ст. 1271 УК России; во-вторых, различие в названиях «торговля людьми» и «торговля человеком», констатируемое И.Б. Гетманом, по сути, сводящееся к различиям в количественных характеристиках числа потерпевших, представляется непоследовательным, поскольку содержит термин «торговля» (как многоэпизодную, более или менее постоянную деятельность), применительно к термину «человек», используемому в единственном числе. Представляется, что подобного рода замечания беспочвенны.

На наш взгляд, во-первых, наименование нормы должно называть преступление, а не описывать его состав, что характерно скорее для диспозиции статьи уголовного кодекса.

Во-вторых, лаконичность словосочетания «торговля людьми» и подсознательно представляемый круг деяний, ее составляющих, с нашей точки зрения, все-таки позволяют, применяя расширительное толкование, признать действительное наименование нормы удачным. Кроме того, как пишет С.В. Громов, отказываясь от своего предложения, «Поскольку термин «торговля людьми» является общепризнанным в международном праве, то совсем отказаться от него невозможно».

Кроме того, необходимо отметить, что международно-правовое определение торговли людьми как «осуществляемые в целях эксплуатации вербовку, перевозку, передачу, укрывательство или получение людей путем угрозы силой или ее применения или других форм принуждения, похищения, мошенничества, обмана, злоупотребления властью или уязвимостью положения, либо путем подкупа, в виде платежей или выгод, для получения согласия лица, контролирующего другое лицо» содержит термины «передача» и «получение», безотносительно возмездного характера их осуществления.

Российский вариант трактовки торговли людьми основывается не только на использовании термина «купля-продажа», содержательно предполагающего возмездный характер осуществления обозначенных действий, но и на использовании рекомендуемых международным уголовным правом терминов «передача» и «получение», а также оперирует понятием «иные сделки в отношении человека».

Вместе с тем действующая редакция ст. 1271 УК России об ответственности за торговлю людьми в части регламентации признаков, характеризующих деяние, как куплю-продажу человека, и использующая терминологию, имеющую законодательно закрепленное гражданско-правовое значение, способствует неоднозначному ее толкованию, что противоречит принципам законотворчества и обуславливает необходимость редактирования диспозиции обозначенной нормы.

М.Ю. Буряк вообще предлагала отказаться от использования словосочетания «купля-продажа», определяя торговлю людьми как «вербовку, перевозку, передачу, получение или укрывательство лица, осуществляемую в целях его последующей эксплуатации».

Вместе с тем, с нашей точки зрения, корыстный характер совершения рассматриваемых деяний, присутствующий в абсолютном большинстве случаев торговли людьми, позволяет использовать в диспозиции статьи слова «купля » и «продажа».

Относительно допустимости использования в УК России рассматриваемой терминологии Л.В. Иногамова-Хегай пишет: «В отечественной норме говорится о купле-продаже как одной из форм торговли, отсутствующей в международно-правовом понятии анализируемого преступления. Однако, здесь можно отметить соблюдение российским законодателем традиций и особенностей национального права, не противоречащих международному уголовному праву. В УК РФ 1996 г. была норма о торговле несовершеннолетними (ст.152), признанная утратившей силу. В этой норме торговля несовершеннолетними раскрывалась и как их купля-продажа. То, что российский законодатель, определяя торговлю людьми в новой ст. 1271 УК, использовал термин, уже известный в уголовном праве, можно рассматривать, как свидетельство стремления законодателя, сформулировать понятие нового преступления, максимально похожее на ранее имевшиеся определения схожего посягательства для облегчения толкования новеллы».

Вместе с тем, как отмечалось выше, купля-продажа, регламентируемая в гражданском праве как сделка, состоит из фактически взаимообусловленных, но тем не менее двух самостоятельных действий, совершаемых как минимум двумя субъектами правоотношений, обладающих известным набором признаков, при отсутствии которых, сделка ничтожна, т.е. ее не существует как таковой, в связи с чем, в поведении торговцев людьми отсутствует и состав купли-продажи.

В соответствии с вышеизложенным, в целях совершенствования уголовно-правовой регламентации ответственности за торговлю людьми предлагаем исключить из диспозиции ст. 1271 УК России словосочетание «купля-продажа», имеющее гражданско-правовое определение, характеризующее совместную деятельность группы лиц.