Проблемы уголовно-правового регулирования и квалификации элементов состава торговли людьми

Обозначенное словосочетание предлагаем заменить на слова «купля, продажа», что предоставит возможность квалифицировать действия виновного в купле или продажи человека вне зависимости от признаков, характеризующих способность остальных участников сделки к осознанно-волевой деятельности.

Считаем возможным, с учетом вышеизложенных замечаний, изложить диспозицию ч. 1 ст. 1271 УК России в следующей редакции:

1. «Купля, продажа человека, иные сделки в отношении человека, а равно совершенные в целях его эксплуатации вербовка, перевозка, передача, укрывательство или получение,-наказываются…»

§ 2. Характеристика субъекта и субъективной стороны торговли людьми

Как показало наше социологическое исследование, в судебно-следственной практике не возникает каких бы то ни было проблем квалификации признаков субъекта торговли людьми.

Исходя из положений уголовного кодекса субъектом торговли людьми является вменяемое физическое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности.

Таким образом, уголовной ответственности за рассматриваемое преступление подлежит человек, достигший в соответствии со ст. 20 УК России шестнадцатилетнего возраста, способный во время совершения какого-либо из перечисленных в ч.1 ст. 1271 УК России деяний осознавать их общественную опасность и фактический характер, а также способный руководить своим поведением.

Вместе с тем, при отсутствии проблем квалификации обозначенного элемента состава преступления, на наш взгляд, представляются действительными проблемы правовой регламентации возрастных признаков субъекта торговли людьми, совершенной в отношении потерпевшего, заведомо не достигшего восемнадцатилетнего возраста.

В соответствии с п. «б» ч.2 ст. 127.1 УК России, купля-продажа человека, иные сделки в отношении человека, а равно мотивируемые целями его эксплуатации вербовка, перевозка, передача, укрывательство или получение, совершенные в отношении заведомо несовершеннолетнего признаются квалифицированным видом торговли людьми.

На наш взгляд, бесспорно, что торговля несовершеннолетними обладает более высокой общественной опасностью по сравнению с торговлей взрослыми людьми.

Помимо свободы личности, выступающей в качестве основного непосредственного объекта рассматриваемого преступления, при торговле несовершеннолетними причиняется вред или создается угроза причинения существенного вреда общественным отношениям, обеспечивающим нормальное психическое и нравственное развитие несовершеннолетнего, что, на наш взгляд вполне справедливо находит отражение в уголовно-правовой регламентации ответственности за рассматриваемый вид торговли людьми.

Торговля несовершеннолетними в соответствии с УК России наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового.

Представляется, что такая санкция, более чем в полтора раза превышающая максимальный размер наказания за торговлю взрослыми людьми, вполне справедлива и, согласуясь с принципами уголовного закона, общепризнанными принципами и нормами международного права, учитывает характер общественной опасности преступления против свободы личности, совершенного при рассматриваемом отягчающем обстоятельстве.

Вместе с тем, при, безусловно, оправданном содержании, сама форма правовой регламентации несовершеннолетнего возраста потерпевшего, как отягчающего обстоятельства торговли людьми в уголовном законодательстве России, на наш взгляд представляется не вполне удачной, и не отражающей общих направлений уголовной политики России по криминализации деяний, причиняющих вред или создающих реальную угрозу причинения существенного вреда общественным отношениям, обеспечивающим нормальное психическое и нравственное развитие несовершеннолетних.

Так, п. «б» ч.2 ст. 127.1 УК России излагается в следующей редакции: «в отношении заведомо несовершеннолетнего». Абсолютно оправданной, на наш взгляд, является законодательная регламентация заведомости, как заведомой осведомленности виновного о несовершеннолетии потерпевшего. Принцип вины, регламентирующий в ч.2 ст. 5 УК России недопустимость объективного вменения, определяет обязанность правоприменителя установить заведомую осведомленность виновного обо всех вменяемых обстоятельствах совершения преступления, в том числе и о несовершеннолетнем возрасте потерпевшего.

В данном случае мы абсолютно не согласны с В.В. Жириновским, И.В. Лебедевым и А.В. Митрофановым, являющимися авторами законопроекта «О внесении изменений и дополнений в уголовный кодекс России», предлагавшими исключить признак заведомости из рассматриваемой части статьи о торговле людьми, в связи с чем, представляется справедливым решение ГД ФС России, отклонившей данный законопроект.

Верховный Суд России в п.14 Постановления Пленума ВС РФ от 15.06.2004 № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации» указывал, что добросовестное заблуждение, возникшее на основании того, что возраст потерпевшего лица приближается к 18-летию или в силу акселерации оно выглядит взрослее своего возраста, исключает вменение виновному лицу данного квалифицирующего признака»

Вместе с тем, исходя из законодательной формулировки обозначенного отягчающего обстоятельства, можно сделать вывод, что ответственности за данное преступление подлежит вменяемое физическое лицо, достигшее ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста. Этот вывод основан на положениях ст. ст. 19, 20 УК России, а также на отсутствии прямого указания на возраст субъекта преступления в диспозиции ст. 127.1 УК России.

Представляется, что установление уголовной ответственности с шестнадцатилетнего возраста за посягательства на нормальное психическое и нравственное развитие несовершеннолетних не вполне оправдано и вступает в противоречие с принципом вины, запрещающим объективное вменение и регламентирующим обязательное установление вины при привлечении лица к уголовной ответственности.

В соответствии с положениями ст.ст. 5, 24-27 УК России, уголовная ответственность может наступать только за виновное совершение деяния и только за такие последствия, в отношении которых установлено осознание или (как минимум) способность осознания лицом общественной опасности и фактического характера своих действий или бездействия, а также возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий совершаемого деяния.

Так, например, прямой умысел, как вид вины, при квалификации рассматриваемого преступления подразумевает осознание виновным общественной опасности и фактического характера осуществления посягательства на нормальное психическое и нравственное развитие несовершеннолетнего в совокупности с желанием осуществления таких действий.

Косвенный умысел применительно к торговле несовершеннолетними подразумевает безразличное отношение или сознательное допущение того факта, что торговля людьми осуществляется в отношении несовершеннолетнего потерпевшего, при отсутствии прямого умысла на совершение данного преступления именно в отношении несовершеннолетнего.

Таким образом, и при прямом, и при косвенном умысле необходимо установление факта осознания виновным общественной опасности и фактического характера осуществления преступного посягательства именно в отношении несовершеннолетнего и, как следствие, осознания реальной возможности причинения существенного вреда психическому и нравственному развитию несовершеннолетнего потерпевшего.

С нашей точки зрения, шестнадцатилетнее лицо, будучи способным осознавать общественную опасность торговли людьми, все же, не способно в полной мере осознавать повышенной общественной опасности и фактического характера причинения вреда нормальному психическому и нравственному развитию несовершеннолетнего, как дополнительному объекту квалифицированного вида торговли людьми.

При этом, наша точка зрения находит свое подтверждение и в законодательной регламентации ответственности за многие преступления против несовершеннолетних.

Так, например, ответственность за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (статья 150 УК России), вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий (статья 151 УК России), половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста (статья 134УК России), развратные действия (статья 135УК России) в силу прямого указания закона наступает только в отношении лиц, достигших ко времени совершения преступления восемнадцатилетнего возраста.

Квалифицированный вид незаконного производства, сбыта или пересылки наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, регламентируемый п. «в» ч.3 ст. 228.1 УК России так же излагается законодателем в следующей формулировке: «лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, в отношении несовершеннолетнего».

Статья 242.1 УК России «Изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних» в диспозиции ч. 1 также содержит буквальное указание на совершеннолетие, как признак специального субъекта преступления.

Вместе с тем, анализ положений УК России позволил выявить ряд статей, предусматривающих в качестве квалифицирующего признака совершение преступления в отношении заведомо несовершеннолетнего и не содержащих прямого указания на достижение субъектом восемнадцатилетнего возраста.

В частности, к таким статьям относятся: ст. 117 УК России «Истязание», ст. 121 УК России «Заражение венерической болезнью», ст. 122 УК России «Заражение ВИЧ-инфекцией», ст. 126 УК России «Похищение человека», ст. 127 УК России «Незаконное лишение свободы», ст. 127.1 УК России «Торговля людьми», ст. 127.2 УК России «Использование рабского труда», ст. 131 УК России «Изнасилование», ст. 132 УК России «Насильственные действия сексуального характера», ст. 206 УК России «Захват заложника», ст. 230 УК России «Склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ», ст. 240 УК России «Вовлечение в занятие проституцией», ст. 241 УК России «Организация занятия проституцией», ст. 359 УК России «Наемничество».

Вместе с тем, приведенные примеры не опровергают наших выводов, поскольку представляют собой, по сути, первоначальную редакцию УК 1996г., в которой анализируемому нами вопросу не уделялось должного внимания. Тем не менее, принципиальная недопустимость объективного вменения легла в основу вносимых в УК изменений и дополнений.

Те нормы УК России, которые, предусматривая ответственность за посягательства на психическое и нравственное развитие несовершеннолетних, регламентируют ее только в отношении взрослых преступников, в абсолютном большинстве являются результатом модернизации законодательства и внесения в него соответствующих изменений и дополнений.

Так, например, именно внесению специального указания на совершеннолетний возраст субъекта преступления, предусмотренного ст. 151 УК России «Вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий» посвящена ч. 77 ст.1 Федерального закона России от 08.12.2003г. № 162-ФЗ; в соответствии с ч.10 ст.1 Федерального закона от 27.07.2009 N 215-ФЗ изменения, касающиеся возраста субъекта преступления, были внесены в ст. 135 УК России «Развратные действия».

Пункт «б» ч. 12 ст.1 Федерального закона от 27.07.2009 N 215-ФЗ изложил в новой редакции п. «в» ч.3 ст. 228.1 «Незаконное производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, в отношении несовершеннолетнего».

Ст. 242.1 УК России «Изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних», содержащая буквальное указание на совершеннолетие, как признак специального субъекта преступления, также является результатом внесения изменений и дополнений в отечественное законодательство.

Таким образом, с нашей точки зрения, на сегодняшний день можно проследить тенденцию, в соответствии с которой, законодатель регламентирует ответственность за посягательства на психическое и нравственное развитие несовершеннолетних только в отношении взрослых, т.е. лиц, достигших восемнадцатилетнего возраста.

Обозначенный подход представляется нам вполне справедливым: взрослый человек вполне способен осознавать, что, вовлекая несовершеннолетнего в совершение преступления, а равно, совершая преступление в отношении несовершеннолетнего, он причиняет вред нормальному психическому и нравственному развитию ребенка. Способность осознания данного обстоятельства характеризует один из признаков виновности в причинении вреда названному объекту уголовно-правовой охраны.

С другой стороны, несовершеннолетнее лицо, совершая преступление в отношении своего сверстника, способно осознавать, что причиняет вред жизни, здоровью, свободе личности и т.п., но, с нашей точки зрения, не способно осознавать общественной опасности (как и самого факта) причинения вреда или создания реальной угрозы причинения существенного вреда нормальному психическому и нравственному развитию потерпевшего.

Обозначенная неспособность осознания фактического характера содеянного в соответствии с положениями ст. 28 УК России исключает вину, а, следовательно, и уголовную ответственность за посягательство на обозначенный объект уголовно-правовой охраны.

Проведенное нами социологическое исследование показало, что более чем 83 % опрошенных несовершеннолетних преступников осознавали общественную опасность того или иного преступления, совершенного в отношении несовершеннолетнего, только применительно к основному непосредственному объекту посягательства, но не осознавали общественной опасности причинения вреда нормальному психическому и нравственному развитию потерпевшего.

Безусловно, правовой нигилизм не может лечь в основу декриминализации деяния, вместе с тем, с другой стороны, неспособность преступника, не достигшего восемнадцатилетнего возраста осознавать повышенную общественную опасность того или иного преступления в случае его совершения в отношении несовершеннолетнего, на наш взгляд, является основанием для законодательного запрета вменения в обозначенных случаях рассматриваемого отягчающего обстоятельства.

Представляется, что в соответствии с положениями ч. 3 ст. 20 УК России, суд в обозначенных выше 83 % вправе отказаться от вменения отягчающего обстоятельства «совершение преступления в отношении несовершеннолетнего» и не учитывать этого квалифицирующего признака, если виновный «вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия)».

Вместе с тем, с нашей точки зрения, такое судебное усмотрение, тем более при таком высоком проценте «неосознающих», и привлечение к повышенной ответственности только оставшихся ?16,5 % виновных вступает в противоречие с принципом равенства граждан перед законом и, кроме того, с другой стороны, является в большой степени коррупциоемким.

Кроме того, практика Верховного Суда России свидетельствует об обязанности правоприменителя оценить способность виновного к осознанию факта совершения преступления именно в отношении несовершеннолетнего. Так, например, разъясняя данный вопрос в п.8 постановления Пленума от 14 февраля 2000г, Верховный Суд России отмечает: «Судам следует иметь в виду, что к уголовной ответственности за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления могут быть привлечены лица, достигшие 18-летнего возраста и совершившие преступление умышленно. Следует также устанавливать, осознавал ли взрослый либо допускал, что своими действиями вовлекает несовершеннолетнего в совершение преступления. Если взрослый не знал о несовершеннолетии лица, вовлеченного им в совершение преступления, он не может привлекаться к ответственности по статье 150 УК РФ».

Безусловно, указанные разъяснения относятся непосредственно к уголовно-правовой характеристике преступления, предусмотренного ст. 150 УК России и не имеют прямого действия в отношении ст. 1271 УК, однако, с нашей точки зрения, они в полной мере передают волю верховного правоприменителя в отношении алгоритма квалификации посягательств на нормальное психическое и нравственное развитие несовершеннолетнего.

З.А. Астемиров отмечает: «Определяя границы возраста уголовной ответственности несовершеннолетних, законодатель принимает во внимание многие обстоятельства, но всё же решающее значение придаёт психологическим особенностям, свойственным несовершеннолетним соответствующего возраста, степени возможности или способности осознания ими общественной опасности деяний, образующих преступления определённого вида. Причём во внимание принимаются типичные для большинства несовершеннолетних, достигших данного конкретного возраста, особенности развития их интеллекта и воли».

Представляется, что вышеописанная позиция не нашла должного отражения в действующем законодательстве, относительно возрастных критериев субъекта уголовной ответственности за торговлю несовершеннолетними.

Исходя из вышеизложенного, предлагаем дополнить диспозиции всех статей УК России, предусматривающих в качестве признаков состава преступления его совершение в отношении несовершеннолетнего потерпевшего (в том числе и п. «б» ч.2 ст. 127.1 УК России (торговля людьми в отношении заведомо несовершеннолетнего)) ссылкой на достижение виновным восемнадцатилетнего возраста, и, соответственно, изложить п. «б» ч. 2 ст. 1271 УК России в следующей редакции:

«б) лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, в отношении заведомо несовершеннолетнего».

Предлагаемые изменения УК, с нашей точки зрения, позволят соблюсти принципы вины и справедливости при регламентации повышенного наказания за преступления, совершаемые в отношении несовершеннолетних и причиняющие вред или создающие угрозу причинения вреда их психическому и нравственному развитию, т.к. при квалификации преступления потребуют от правоприменителя установления и юридического закрепления признаков, характеризующих психическое отношение виновного к обстоятельствам совершения преступления, имеющим важное значение для дифференциации ответственности и индивидуализации наказания.

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ТОРГОВЛЮ ЛЮДЬМИ

§ 1. Проблемы установления санкции за торговлю людьми при отягчающих обстоятельствах

Проведенное нами социологическое исследование позволило выявить существующие в действующем уголовном законодательстве отдельные проблемы дифференциации уголовной ответственности за торговлю людьми, касающиеся, в частности, наказуемости рассматриваемого преступления, совершенного при отягчающих обстоятельствах, а также недостатков уголовно-правовой регламентации освобождения от уголовной ответственности в связи со специальным видом деятельного раскаяния, изложенной в примечании 1 к ст.1271 УК России.

Суть первой проблемы состоит в том, что некоторые из отягчающих обстоятельств торговли людьми, на основании которых законодателем регламентируется дифференциация ответственности за рассматриваемое преступление, содержат признаки деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК России в качестве самостоятельных преступлений или же признаки предварительной преступной деятельности при совершении преступлений.

Таким образом, представляется, что наказание за торговлю людьми, совершенную при таких отягчающих обстоятельствах, должно соответствовать сумме наказания за торговлю людьми, предусмотренную основным составом ст. 1271 УК РФ, и наказания, предусмотренного за преступление, объективная сторона которого содержит признаки, на основании которых ужесточается ответственность за торговлю людьми с учетом положений уголовного закона о правилах назначения наказания по совокупности преступлений.

Вместе с тем, анализ санкций соответствующих уголовно-правовых норм позволил выявить несоответствие приведенного алгоритма определения максимального наказания за квалифицированные виды торговли людьми действительным положениям УК России.

Представляется, что достаточно большая разница между наказанием за квалифицированные виды торговли людьми и суммой наказаний за неквалифицированный вид торговли людьми и преступления, содержащие признаки отягчающих торговлю людьми обстоятельств, свидетельствует о нарушении принципа справедливости в процессе уголовно-правовой регламентации наказаний за торговлю людьми при отягчающих обстоятельствах.

Так, например, наказание за предусмотренную п. «а» ч.2 ст. 1271 УК РФ торговлю людьми, совершенную в отношении двух или более лиц, с нашей точки зрения, должно соответствовать наказанию за совокупность нескольких самостоятельных преступлений, предусмотренных основным составом рассматриваемой нормы.

Исходя из положений ст. 69 УК России при назначении наказания по совокупности преступлений, наказание назначается отдельно за каждое совершенное преступление. При этом окончательное наказание не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений.

Часть первая ст. 1271 УК России предусматривает максимальное наказание до шести лет лишения свободы. Таким образом, при совокупности нескольких рассматриваемых преступлений максимальное наказание, которое вправе назначить суд, не может превышать (6+6/2=9) девяти лет лишения свободы.

При этом, количество совершенных виновным преступлений, входящих в совокупность и предусмотренных основным составом торговли людьми, не влияет на размер окончательного наказания, назначаемого по совокупности преступлений: «окончательное наказание в виде лишения свободы не может превышать более чем наполовину максимальный срок наказания в виде лишения свободы, предусмотренный за наиболее тяжкое из совершенных преступлений»,- указывается в ст. 69 УК России, безотносительно числа преступлений, входящих в совокупность.

Являясь видом множественности, совокупность преступлений и, тем более, в приведенном примере их неоднократность, хотя и исключенная из УК, но, тем не менее, характеризующие личность виновного, как склонную к совершению однородных преступлений (в приведенном примере - торговли людьми), свидетельствуют о повышенной общественной опасности личности виновного, что, несомненно, в соответствии с положениями ч.1 ст. 6 УК России обязательно должно учитываться судом при назначении наказания: «Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного», - гласит принцип справедливости.

Исходя из обозначенной позиции, на наш взгляд, очевидно, что личность виновного, совершившего единичное сложное преступление, состоящее в торговле людьми, осуществленной в отношении двух или более лиц, обладает меньшей общественной опасностью, нежели личность виновного в совокупности двух или более преступлений, предусмотренных основным составом торговли людьми.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что в соответствии с принципом справедливости, наказание за совокупность двух или более преступлений, предусмотренных основным составом торговли людьми, должно быть выше наказания за единичный случай торговли людьми, совершенной в отношении двух или более лиц.

Вместе с тем, безальтернативная санкция ч.2 ст. 1271 УК России предусматривает максимальный размер наказания в виде десяти лет лишения свободы, что на один год (т.е. 10 %) больше максимально возможного наказания за совокупность двух или более преступлений, предусмотренных основным составом торговли людьми, которое, как было выше рассмотрено, в соответствии с положениями ст. 69 УК России, не может превышать девяти лет лишения свободы.

Представляется, что в УК России нет обоснований столь свободной законодательной регламентации наказания за рассматриваемый квалифицированный вид торговли людьми. С нашей точки зрения, ничем не обоснованное ужесточение наказания за рассматриваемый вид преступления на 10 % (!) - есть результат бессистемности и несогласованности положений действующего УК.

Пункт «б» ч.2 ст. 1271 УК РФ, предусматривающий наказание до десяти лет лишения свободы за торговлю людьми, совершенную в отношении заведомо несовершеннолетнего, с нашей точки зрения, - есть результат модернизации первоначальной редакции УК России, приведения ее в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права об ответственности за торговлю людьми вообще (а не только несовершеннолетними, что имело место в ст. 152 УК России до декабря 2003г.), а также с положениями международно-правовых актов об особой охране женщин и детей.

Вместе с тем, с нашей точки зрения, ужесточение наказания за торговлю людьми с шести до десяти лет лишения свободы только на основании признаков несовершеннолетия потерпевшего - ничем не обоснованная мера, характеризующая, явно завышенный уровень уголовно-репрессивного воздействия.

Так, в соответствии с положениями ч.1 ст. 152 УК России, торговля несовершеннолетними помимо лишения свободы на срок до пяти лет (что на 20 % ниже современного наказания за торговлю взрослыми и вдвое ниже современной санкции за торговлю несовершеннолетними), предусматривала в качестве альтернативных наказаний обязательные работы на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительные работы на срок от одного года до двух лет, либо ограничение свободы на срок до трех лет. При этом, причинами исключения из УК России рассматриваемой нормы явилась не мягкость наказания, а, скорее всего, нежелание законодателя дублировать законоположения, исходя из признаков, характеризующих возраст потерпевшего.

Анализ объектов уголовно-правовой охраны, которым причиняется вред или создается угроза причинения вреда при торговле несовершеннолетними, также не позволил нам выявить обоснований столь существенного ужесточения наказания за торговлю людьми только лишь на основании данного признака ( +75% от максимального наказания, предусмотренного основным составом торговли людьми).

Безусловно, наказание за торговлю людьми, совершенную в отношении заведомо несовершеннолетнего потерпевшего должно быть более строгим по сравнению с наказанием, предусмотренным за торговлю взрослыми людьми, однако, с нашей точки зрения, ужесточение наказания может осуществляться посредством увеличения не только верхних границ относительно определенных санкций, но и при их сохранении - в увеличении минимальных границ наказания.

Так, например, регламентируя наказание за торговлю взрослыми и несовершеннолетними людьми законодатель мог бы изложить их в ч.1 ст. 1271 УК РФ, соответственно, в п. «а» (в отношении взрослых) и «б» (в отношении несовершеннолетних) оставив неизменной верхнюю границу наказания - до шести лет лишения свободы, установив разницу в нижних границах относительно-определенных санкций. Например, для взрослых - до шести лет лишения свободы (как в действующей редакции УК), а для несовершеннолетних - от трех до шести лет лишения свободы.

Подобный подход в полной мере соответствовал бы минимальной границе наказания за торговлю взрослыми людьми, совершенную при любом из отягчающих обстоятельств, предусмотренных квалифицированным видом торговли людьми, и, вместе с тем, обеспечивал бы безусловное ужесточение наказания в случае торговли несовершеннолетними за счет увеличения минимальной границы санкции.

Торговля людьми, совершенная с использованием поддельных документов, а равно с изъятием, сокрытием либо уничтожением документов, удостоверяющих личность потерпевшего, предусмотрена п. «д» ч. 2 ст. 1271 УК РФ и также влечет наказание до десяти лет лишения свободы, что на четыре года или 75 % выше наказания, предусмотренного за основной состав торговли людьми, совершенной без данного квалифицирующего признака.

Представляется, что обозначенный вид торговли людьми - есть сложное единичное преступление, именуемое в уголовном праве составным. Оно «складывается» из взаимосвязанных и взаимообусловленных торговли людьми и, предусмотренного ч.3 ст. 327 УК России, использования заведомо подложного документа.

Максимальное наказание за торговлю людьми без отягчающих обстоятельств - шесть лет лишения свободы; за использование заведомо подложного документа - штраф в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо арестом на срок до шести месяцев.

Таким образом, сумма максимальных наказаний за обозначенные преступления меньше наказания за торговлю людьми, совершенную с использованием заведомо подложного документа.

Складывая максимальные наказания по правилам, предусмотренным статьей 71 УК России и, приравнивая один день ареста к одному дню лишения свободы, получаем максимальное наказание в виде лишения свободы на срок 6,5 лет, что на 3,5 года (или на 35%) меньше наказания за единичную торговлю людьми, совершенную с использованием заведомо подложного документа.

Равно как и в вышеописанном анализе наказуемости торговли людьми, совершенной в отношении двух или более лиц, в данном случае мы не призываем к снижению санкции за торговлю людьми с использованием заведомо подложного документа (быть может наоборот, санкция ч.3 ст. 327 нуждается в ужесточении), но, тем не менее, констатируем несогласованность обозначенных положений УК и бессистемность вносимых в него изменений и дополнений в виде регламентации наказания за квалифицированные виды торговли людьми.

Подобного рода вывод можно сделать при анализе наказания за торговлю людьми, совершенную с изъятием, сокрытием либо уничтожением документов, удостоверяющих личность потерпевшего.

С нашей точки зрения, обозначенный вид торговли людьми также представляет собой сложное единичное преступление, именуемое в уголовном праве составным. Оно «складывается» из взаимосвязанных торговли людьми и, предусмотренного ч.2 ст. 325 УК России похищения у гражданина паспорта или другого важного личного документа, которое «наказывается штрафом в размере до восьмидесяти тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок до одного года, либо арестом на срок до трех месяцев».

Сумма максимальных наказаний за данные преступления при их сложении по правилам, предусмотренным ст. 71 УК России - шесть лет и три месяца лишения свободы, что на 37 % меньше максимального наказания, предусмотренного за единичную торговлю людьми, совершенную с изъятием, сокрытием либо уничтожением документов, удостоверяющих личность потерпевшего.

Торговля людьми, совершенная с применением насилия или угрозы его применения предусмотрена п. «е» ч. 2 ст. 1271 УК РФ и также в качестве наиболее строгого предусматривает наказание до десяти лет лишения свободы. Представляется, что обозначенное единичное сложное преступление «складывается» из «простой» торговли людьми и преступного насилия или угрозы его применения.

Наиболее опасным видом угрозы применения насилия, предусмотренной УК РФ, является угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК России). Максимальная санкция за данное преступление, не характеризующееся экстремистскими мотивами - «наказывается обязательными работами на срок от ста восьмидесяти до двухсот сорока часов, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до двух лет», а за торговлю людьми без отягчающих обстоятельств, как отмечалось выше - до шести лет лишения свободы.

В данном случае, как и в предыдущих примерах (даже полное) сложение наказаний (6+2=8 лет лишения свободы) меньше наказания за единичное сложное преступление, что также свидетельствует о бессистемности вносимых в отечественное уголовное законодательство изменений и дополнений в части регламентации санкций за торговлю людьми при отягчающих обстоятельствах.

Отягчающее обстоятельство, предусмотренное п. «ж» ч.2 ст. 1271 УК России, «торговля людьми, совершенная в целях изъятия у потерпевшего органов или тканей», содержит признаки принуждения к изъятию органов или тканей человека для трансплантации, предусмотренное ст. 120 УК России. При этом максимальный размер наиболее строгого наказания за принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации ограничивается лишением свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.

В данном случае, назначая наказание по совокупности торговли людьми и принуждения к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (будь они совершены отдельно), суд вправе был бы назначить до шести лет лишения свободы за торговлю людьми и до четырех лет лишения свободы за принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации. Назначая окончательное наказание по правилам, предусмотренным ст. 69 УК, суд вынужден был бы ограничиться не полной суммой сложения наказаний за названные преступления (6+4=10 лет Л/С), а наказанием, не более чем на половину превышающим максимальное наказание, предусмотренное за наиболее тяжкое из совершенных преступлений, т.е. девятью годами лишения свободы (6+6/2=9 лет Л/С).

Таким образом, безальтернативная санкция п. «ж» ч.2 ст. 1271 УК России предусматривает максимальный размер наказания в виде десяти лет лишения свободы, что на один год (т.е. 10 %) больше максимально возможного наказания за совокупность преступлений, предусмотренных основным составом торговли людьми и ст.120 УК России. Кроме того, приходится констатировать несоответствие дополнительного наказания в виде запрета занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью: в ст. 120 УК - до трех лет, а при торговле людьми - до двух.

Причины подобного рода несоответствия также не удалось установить в ходе настоящего исследования, в связи с чем, в очередной раз констатируем бессистемность построения санкций в статьях УК, предусматривающих ответственность за рассматриваемые преступления.

Подводя итог данной части исследования, отметим, что анализ санкции за торговлю людьми при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 1271 УК России), являющуюся единичным сложным преступлением, в сравнении с санкцией основного состава торговли людьми и санкциями статей УК, предусматривающих ответственность за деяния, содержащие в качестве составообразующих признаки отягчающих торговлю людьми обстоятельств, позволил выявить бессистемность регламентации максимальных пределов наказания за квалифицированные виды торговли людьми, а в отдельных случаях - противоречие принципу справедливости.

Представляется, что исследование характера и степени общественной опасности квалифицированных и особо квалифицированных видов торговли людьми, а также ее соотношение с наказуемостью деяний, содержащих признаки отягчающих торговлю людьми обстоятельств, может стать частью самостоятельного научного исследования, посвященного проблемам систематизации при построении санкций в статьях отечественного уголовного законодательства.

§ 2. Освобождение от уголовной ответственности за торговлю людьми как частный случай деятельного раскаяния

В соответствии с положениями ст. 3 УК России преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только уголовным кодексом. При этом к иным уголовно-правовым последствиям совершения преступления, безусловно, относятся положения УК России, регламентирующие, в частности, институт освобождения от уголовной ответственности.

В связи с изменениями и дополнениями, внесенными в УК России в 2003 году освобождение от уголовной ответственности стало возможно только по трем основаниям: в связи с деятельным раскаянием, в связи с примирением с потерпевшим и в связи с истечением сроков давности. Все перечисленные основания освобождения от уголовной ответственности, очевидно, основаны на нецелесообразности применения к виновному уголовно-правовых мер принуждения в связи с утратой личностью общественной опасности или недоказанностью последней, что, в общем-то, с точки зрения презумпции невиновности, в уголовно-правовом смысле синонимично.

При этом, как при деятельном раскаянии, так и при примирении с потерпевшим, действительность утраты личностью общественной опасности характеризуется положительным посткриминальным поведением виновного в виде, к примеру, добровольных явки с повинной, способствования раскрытию и расследованию преступления, возмещения причиненного ущерба или заглаживания причиненного преступлением вреда иным образом (при деятельном раскаянии) или примирением с потерпевшим и заглаживанием причиненного ущерба в соответствии с положениями УК о примирении с потерпевшим.

Таким образом, утрата личностью общественной опасности характеризуется как условие возможного освобождения от уголовной ответственности.

Вместе с тем, в соответствии с общим положениями о деятельном раскаянии и о примирении с потерпевшим, регламентируемая возможность освобождения от уголовной ответственности напрямую зависит от категории совершенного преступления (поскольку распространяется на случаи совершения преступлений небольшой или средней тяжести), а также от характеристики личности виновного и его предшествовавшего преступлению поведения с точки зрения его (поведения) уголовно-правовых аспектов: указанные условия освобождения от уголовной ответственности распространяются только на лиц, совершивших преступление впервые.

С точки зрения принципов целесообразности, справедливости, гуманизма подобная регламентация уголовно-правовых последствий совершения преступления вполне оправдана. Действительно, представляется нецелесообразным применение уголовно-правовых средств принуждения, когда задачи уголовного закона, как и цели уголовного наказания, достигнуты (социальная справедливость восстановлена, причиненный ущерб возмещен, виновный, утративший общественную опасность в исправлении не нуждается, что в свою очередь указывает на достижение цели частной превенции). С другой стороны, применение уголовно-правовых, как наиболее суровых мер принуждения к лицу, действительно ставшему на путь исправления несправедливо: наказание и иные средства уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны соответствовать не только характеру и степени общественной опасности содеянного, не только обстоятельствам совершения преступления, но и личности виновного, которая в рассматриваемых нами случаях, характеризуется исключительно положительно.

Рассуждая о справедливости, доктор Н.С. Таганцев в своем курсе лекций «Русское уголовное право», писал: «Справедливость без милосердия - не справедливость, а жестокость…». Таким образом, можно констатировать, что труды великого классика нашли на сегодняшний день отражение в действующем законодательстве, регламентирующем не только неотвратимость ответственности, но и возможность проявления милосердия, как формы компромисса при конкуренции норм морали и права.

Вместе с тем, при более детальном анализе института деятельного раскаяния, как основания освобождения от уголовной ответственности, становится очевидно, что не только милосердие по отношению к виновному и не только нецелесообразность применения к нему самых суровых государственно-правовых мер принуждения легли в основу учения о деятельном раскаянии.

Часть вторая статьи 75 УК России говорит о случаях, специально предусмотренных статьями Особенной части УК, когда виновный освобождается от уголовной ответственности вне зависимости от категории совершенного им преступления. Указанные случаи регламентируются примечаниями к статьям уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за целый ряд тяжких и особо тяжких преступлений. При этом, анализ оснований освобождения от уголовной ответственности в каждой из таких норм, не дает оснований полагать, что причинами освобождения от уголовной ответственности является проявление гуманизма и милосердия по отношению к виновному, не говоря уже о явном несоблюдении принципа справедливости, как соответствия мер принуждения причиненному преступлением вреду.

Очевидно, что, регламентируя основания освобождения от уголовной ответственности в случае деятельного раскаяния при похищении человека, захвате заложника, торговли людьми и в др. составах тяжких и особо тяжких преступлений, законодатель руководствовался совершенно иными мотивами, скорее всего, стремлением предотвратить наступление или отягощение уже наступивших последствий совершенных преступлений. Указанное, на наш взгляд, характеризует пусть даже и посредством нарушения принципа справедливости, но проявление гуманизма по отношению к потерпевшему. На наш взгляд, положения статьи 7 УК о принципе гуманизма относятся, в том числе, и к потерпевшему. Характеризуя условия реализации уголовно-правовых методов по отношению к преступнику и обеспечения его (т.е. преступника) безопасности, принцип гуманизма регламентирует обязанность обеспечения безопасности потерпевших. Заключающаяся в основном в репрессивных средствах и методах, уголовно-правовая защита прав и свобод личности, должна обеспечивать и другие способы предотвращения и пресечения преступных посягательств, позволяющие, наряду с методами принуждения, эффективно реализовывать задачу обеспечения безопасности человека, в данном случае - потерпевшего, иными методами - методами поощрения положительного посткриминального поведения виновного. Таким образом, абсолютно логичной представляется законодательная регламентация оснований освобождения от уголовной ответственности при совершении даже тяжких и особо тяжких преступлений, если такая регламентация способствует реализации одной из задач уголовного кодекса - охраны прав и свобод человека и гражданина. Рассматриваемые методы, которые можно охарактеризовать как поощрительные меры, приобретают большую актуальность, когда иные средства и методы предупреждения или пресечения преступления оказались неэффективными или сами по себе создают угрозу жизни или здоровью потерпевших (например, штурм, как боевая спецоперация по освобождению похищенного лица, заложника или при задержании виновных в торговле людьми, когда потерпевшие остаются под контролем работорговцев).

Указанные обстоятельства, на наш взгляд, являются единственным логичным объяснением самого существования подобного рода поощрительных норм в российском уголовном законодательстве об ответственности за ряд тяжких и особо тяжких преступлений.

Вместе с тем, регламентация указанных поощрительных норм в тексте уголовного закона, на наш взгляд, не всегда в полном объеме соответствует вышеприведенной логике. В частности, примечание к статье 1271 УК России определяет, что лицо, впервые совершившее торговлю людьми без отягчающих обстоятельств в отношении одного, двух или более лиц, добровольно освободившее потерпевшего (или потерпевших) и способствовавшее раскрытию совершенного преступления, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.

Представляется, что, с одной стороны, указанное основание освобождения от уголовной ответственности вполне соответствует вышеприведенной логике регламентации в Особенной части УК поощрительных норм о деятельном раскаянии. С дугой же стороны, анализируемая регламентация представляется, на наш взгляд, необоснованно зауженной и законодательно декларируемое прекращение уголовного преследования виновных в торговле людьми, на практике представляется редко осуществимым и едва ли способствующим мотивации активного антикриминального поведения лиц, виновных в торговле людьми.

Так, например, первым обязательным условием анализируемого специального основания освобождения от уголовной ответственности является совершение купли-продажи человека или других форм торговли людьми впервые. При этом, под совершением преступления впервые понимается, прежде всего, фактически впервые совершение, например, акта купли-продажи человека. При этом, лицо освобождается от уголовной ответственности и при совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч.2 ст. 1271 УК России, т.е. при совершении торговли людьми в отношении двух или более потерпевших. С одной стороны, все, казалось бы, логично: если виновный способствовал освобождению потерпевших и способствовал раскрытию данного преступления, то на него распространяется данное основание освобождения от уголовной ответственности, вне зависимости от количества потерпевших: интересы восстановления прав и свобод личности вполне убедительно, на наш взгляд, обосновывают допустимость подобной регламентации. С другой стороны, указанный признак освобождения от уголовной ответственности - «совершение преступления впервые» не способствует пробуждению мотивации активного антикриминального поведения лица, совершившего несколько самостоятельных преступлений в виде торговли людьми, когда каждое из преступлений было совершено в отношении, к примеру, одного потерпевшего. В случае, если торговля людьми, совершенная в отношении двух или более потерпевших не охватывалась единым умыслом, когда умысел на совершение очередного акта купли-продажи человека возникал после реализации умысла на первое преступление, нельзя говорить о единичном сложном преступлении. В приведенном примере необходимо констатировать совокупность преступлений, как вид множественности, что исключает характеристику второго и последующих преступлений, как совершенных впервые.

Общеизвестные положения институтов множественности и единичного преступления не позволяют применить к виновному положения, описанные в примечании к статье 1271 УК России об освобождении виновного от уголовной ответственности в связи со специальным видом деятельного раскаяния: данные положения на такого преступника не распространяются, а применяются только к лицам, совершившим преступление впервые.

Приведенное обоснование нелогичности и излишней ограниченности условий освобождения от уголовной ответственности по признаку «впервые» характеризуется, в том числе, и аналогичностью (в ряде случаев вплоть до полного совпадения) тех общественно полезных последствий, которые наступают в результате деятельного раскаяния виновного в единичной торговле людьми и виновного во множественности рассматриваемых преступлений. Судебно-следственная практика наглядно свидетельствует о том, что, являясь одним из видов организованной преступности, торговля людьми часто представляет собой своего рода конвейер, когда юридическая множественность преступлений фактически представляет собой единую преступную деятельность виновных: 1) преступная деятельность характеризуется относительным постоянством форм и методов; 2) конечное местонахождение потерпевших (где, собственно, и осуществляется их эксплуатация) - одно и то же; 3) все потерпевшие находятся под контролем и под принуждением одной и той же организованной группы и т.д. И, хотя при этом умысел на торговлю людьми по отношению к каждому очередному потерпевшему возникает каждый раз новый (что и позволяет говорить о множественности преступлений), активное антикриминальное поведение виновного в приведенном примере может способствовать освобождению всехпотерпевших, независимо от определяемого квалификацией юридического числа фактически совершенных преступлений. Таким образом, представляется, что использование термина «впервые» в законодательной регламентации деятельного раскаяния при освобождении от уголовной ответственности за торговлю людьми излишне сужает пределы правоприменения такого освобождения как поощрительной нормы и не способствует мотивации активного антикриминального поведения виновных в неоднократных фактах торговли людьми.

Следующим аргументом ограниченности правовой регламентации основания освобождения от уголовной ответственности за торговлю людьми, на наш взгляд является неприменимость такого освобождения по отношению к торговле несовершеннолетними (п. «б» ч.2 ст. 1271 УК РФ). При этом, на наш взгляд, необходимо говорить не только об ограниченности регламентации освобождения от уголовной ответственности за торговлю несовершеннолетними, но и об отсутствии правовой регламентации условий вменения данного отягчающего обстоятельства.

Безусловно, торговля людьми в виде, например, акта купли-продажи несовершеннолетнего, представляет собой единичное простое преступление, момент совершения которого находится в границах несовершеннолетия потерпевшего, чем и определяется квалификация преступления, как совершенного при обозначенном отягчающем обстоятельстве. Вместе с тем, другие формы торговли людьми, такие, например, как совершенные в целях эксплуатации перевозка или, тем более, укрывательство потерпевшего, представляют собой длящиеся преступления, в процессе совершения которых, могут существенным образом измениться обстоятельства совершения преступления - потерпевший может стать совершеннолетним. В таком случае неизбежно возникает вопрос о квалификации преступления.

С одной стороны, в соответствии с положениями ч.2 ст. 9 УК России временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного деяния, независимо от времени наступления последствий. С другой стороны, несправедливо не учитывать объективно изменившиеся обстоятельства длящегося преступления; кроме того, временем совершения длящегося преступления признается момент задержания лица или его явки с повинной. Таким образом, указанные обстоятельства, относительно квалификации торговли несовершеннолетними в случае длящегося преступления не находят безапелляционной аргументации в уголовном праве и нуждаются в глубоком анализе, выработке правового обоснования алгоритма квалификации и, в идеале, в законодательном закреплении такого алгоритма в тексте диспозиции рассматриваемой уголовно-правовой нормы.

Наряду с вышеизложенным, возникает вопрос о причинах, исключающих законодательную возможность освобождения от уголовной ответственности при деятельном раскаянии после торговли несовершеннолетними или при наличии других отягчающих и особо отягчающих обстоятельств, предусмотренных ч.2 или 3 рассматриваемой статьи.

Такие отягчающие обстоятельства, как, например, совершение преступления в отношении малолетнего или в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности или в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии или в материальной или иной зависимости от виновного, безусловно, повышают степень общественной опасности торговли людьми. Однако, будучи регламентированными и в ст.63 УК России, сами по себе указанные обстоятельства не являются преступлениями. Указанное, на наш взгляд, вызывает вопрос о принципиальном соотношении характера и степени общественной опасности торговли людьми, подпадающей под освобождение от уголовной ответственности при деятельном раскаянии и характера и степени общественной опасности торговли людьми при таких отягчающих обстоятельствах, когда освобождение от уголовной ответственности законодательно не регламентируется и, как следствие, запрещено. При этом, на наш взгляд, логика законодателя не может быть аргументирована даже оценкой степени общественной опасности анализируемых видов торговли людьми. Если законодатель пытался регламентировать возможность освобождения от уголовной ответственности только лишь в случаях торговли людьми, представляющих относительно наименьшую общественную опасность (применительно к торговле людьми в отношении одного, двух или более лиц без каких бы то ни было отягчающих обстоятельств), то, очевидно, что такая регламентация осуществлялась без должного криминологического прогнозирования и оценки нововведений. На наш взгляд, торговля людьми в отношении, например, тридцати человек, как единое преступление, обладает несоизмеримо большей степенью общественной опасности, нежели купля-продажа одного несовершеннолетнего. Но в первом случае деятельное раскаяние является основанием освобождения от уголовной ответственности, а во втором - лишь для смягчения наказания. Указанные недостатки регламентации правовых оснований освобождения от уголовной ответственности за торговлю людьми относятся и к другим отягчающим обстоятельствам, таким, например, как торговля людьми в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности или в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной служебной зависимости от виновного.