Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

• Оглавление
• Введение
• Глава 1. Становление и историческое развития принципа свободы договора
• 1.1 Принцип свободы договора в римском частном праве
• 1.2 История становления и развития принципа свободы договора в российском гражданском праве
• Глава 2. Общая характеристика принципа свободы договора в договорном праве
• 2.1 Понятие и содержание принципа свободы договора в современном договорном праве России
• 2.2 Ограничения принципа свободы договора в современном договорном праве
• Глава 3. Ограничения принципа свободы договора (на примере договора имущественного страхования)
• 3.1 Ограничения принципа свободы договора в договорах с потребителями
• 3.2 Ограничения принципа свободы договора в договоре имущественного страхования
• Заключение
• Список использованной литературы

Введение

Актуальность. На сегодняшний день принцип свободы договора является основополагающим принципом российского гражданского права, содержание которого установлено в части 1 статьи 1 и ст. 421 Гражданского Российской Федерации и находит выражение в отдельных положениях Кодекса, регулирующих отношения между участниками оборота в договорном праве. Для реализации данного принципа законодательством Российской Федерации предусмотрены случаи ограничения свободы договора в договорном праве в патерналистских целях и в целях защиты от злоупотреблений. Вместе с тем, при применении положений Кодекса судами в правоприменительной практике можно обнаружить случаи необоснованного и неоправданного ограничения действия принципа свободы договора, что в ситуации расширения полномочий судов по вопросам определения природы договорных норм является серьезной проблемой на практике.

Степень разработанности темы. В первую очередь, следует отметить исследования дореволюционных ученых-правоведов, в частности, исследования И.А. Покровского «Основные проблемы гражданского права» и Д.И. Мейера «Русское гражданское право» и другие. По нашему мнению, научные труды данных цивилистов развили идею о свободе договора и ее пределах в российском договорном праве и фактически являлись тем фундаментом, на котором основывался Проект Гражданского Уложения 1905 года. В настоящей работе так же исследуются труды советских ученых, в частности, «Избранные труды» О.С. Иоффе, «Развитие социалистического гражданско-правового договора» Ф.И. Гавзе, так как в них анализируются теоретические и практические проблемы обязательственного права в советский период, выявляя противоречия между принципами советского гражданского права и потребностями субъектов договорных отношений. Среди исследований современных цивилистов необходимо обратить внимание на следующие: О.Н. Садикова «Императивные и диспозитивные нормы в гражданском праве», С.А. Хохлова «Концептуальная основа части второй Гражданского кодекса», А.Г. Карапетова и А.И. Савельева «Свобода договора и ее пределы», А.Г. Карапетова Э.А. «Свобода договора и пределы императивности норм гражданского права», «Право на отказ от выплаты страхового возмещения с точки зрения принципа свободы договора», Евстигнеева «Императивные и диспозитивные нормы в договорном праве», которые посвящены рассмотрению проблем, связанных с ограничением свободы договора в российском договорном праве.

Объектом исследования является принцип свободы договора и его реализация в договорном праве.

Предметом исследования выступают нормативные правовые акты, регулирующие договорные отношения, судебная практика.

Цели и задачи исследования. Целью выпускной квалификационной работы является исследование проблем реализации свободы договора в договорном праве.

Для достижения данной цели были поставлены следующие задачи:

- рассмотреть историю становления и развития принципа свободы договора в российском гражданском праве;

- проанализировать соотношение понятий «принцип свободы договора» и «презумпция свободы договора»;

- рассмотреть вопрос обоснованности введения опровержимой презумпции свободы договора норм в договорном праве;

- рассмотреть ограничения принципа свободы договора в потребительских договорах, в частности, в договоре имущественного страхования.

Методы исследования. В настоящей выпускной квалификационной работе применяются следующие методы: общенаучные и юридические (специальные). В качестве общенаучных методов были использованы такие, как индуктивный метод, применяемый при приведении в систему полученных выводов по соответствующим периодам времени, дедуктивный метод, посредством применения которого в процессе проведенного анализа был сделан вывод относительно частных положений принципа свободы договора. К специальным методам исследования, используемым в данной работе, относятся такие методы, как исторический анализ, сравнительно-правовой метод.

Структура выпускной квалификационной работы обусловлена поставленными целями и задачами и состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения и библиографического списка.

Введение включает в себя постановку проблемы исследования, обоснование актуальности, степень разработанности темы, ее цели и задачи, а также методы исследования.

Первая глава посвящена исследованию истории становления и развития принципа свободы договора в римском и российском гражданском праве.

Во второй главе анализируется содержание принципа свободы договора на современном этапе развития российского договорного права, а также рассматриваются ограничения договорной свободы, установленные законодательством РФ, в частности Гражданским кодексом РФ.

В третьей главе исследуются вопросы, связанные с ограничениями принципа свободы договора в договорах с участием потребителей, в частности в договоре имущественного страхования.

Заключение содержит полученные в процессе настоящего исследования результаты.

Глава 1. Становление и историческое развитие принципа свободы договора

1.1 Принцип свободы договора в римском частном праве

Исторический элемент в любой науке, в частности в науке гражданского права, по мнению Д.И. Мейера, является существенным, так как ни одно правовое явление не происходит беспричинно, а есть «результат всей предшествовавшей юридической жизни» [Мейер, 2003, С. 47-48]. Соответственно, посредством применения метода исторического анализа нормативных правовых актов и монографических исследований цивилистов соответствующих периодов времени можно выявить определенные тенденции к закреплению принципа свободы договора современного договорного российского права.

Свобода договора de facto возникает с момента возникновения договорных отношений между участниками гражданского оборота. Традиционно принято считать, что идеи о договорной свободе и параллельное формирование договорных конструкций начинается в римском праве. В целях исследования истоков свободы договора в договорном праве представляется необходимым обратиться к материальным нормам римского частного права. Для начала целесообразно разобраться, что представляет собой термин «свобода» с позиции римского права. Пунктом 4 Титула V Книги первой Дигестов Юстиниана установлено следующее определение юридической свободы: свобода есть естественная способность каждого делать то, что ему угодно, если это не запрещено силой или правом [Дигесты Юстиниана]. Если проводить соответствующие сравнения между данным понятием и одним из принципов российского гражданского права, то можно сделать вывод, что закрепленный в Дигестах термин «свобода» является тождественным диспозитивности по своей природе в римском праве. Из анализа Дигестов Юстиниана можно сделать вывод, что содержание свободы договора вытекает из содержания принципа диспозитивности. В противном случае, если бы субъектам гражданского права не были бы предоставлены соответствующие права, представляющие собой способность самостоятельно (по своему усмотрению и в своих интересах) вступать в отношения с другими субъектами права, то они не обладали бы юридической возможностью заключать договоры. А.Н. Климова придерживается той же позиции, считая, что «не обладая свободой, стороны не могут выразить своей действительной воли» [Климова, 2015, С. 48]. Соответственно, основываясь на данной логике, закрепление принципа свободы договора становится правомерным ввиду предоставления сторонам права по своему усмотрению распоряжаться наделенными законом правами (т.е. устанавливает автономию воли субъектов права), в связи с чем взаимосвязь между вышеизложенными принципами очевидна и не подлежит сомнению.

Важно отметить, что договорные отношения основываются на обеспечении баланса частных и публичных интересов посредством сочетания норм публичного и частного порядка. Так как «изучение права распадается на две части: публичное и частное» [Дигесты Юстиниана], то и нормы права классифицируются на публичное и дозволительное (дополнительное) право [Евстигнеев, 2015, С. 13]. В этой связи важно отметить, что использование терминов «право» и «норма права» в качестве равнозначных является правомерным и целесообразным, так как в силу п. 30 Титула III Книги первой Дигестов «“права” здесь (и в ряде других мест) означают “нормы права” [Дигесты Юстиниана]. Под публичным (иначе называлось принудительным) правом понималась совокупность повелительных и запретительных норм. Дополнительное право представляло собой «совокупность правонаделяющих норм (конкурирующих и неконкурирующих с публичными нормами» [Евстигнеев, 2015, С. 18-19]), т.е. применяемых лицами правил поведения, которые управомочивали субъектов правоотношений совершать какие-либо волевые действия (бездействие), руководствуясь основными принципами права и не выходя за явные пределы закона. В качестве примера дозволительного права можно привести положения п. 14 Титула VI Книги тринадцатой Дигестов, согласно которому по договору ссуды по общему правилу риск случайной гибели вещи возлагался на лицо (ссудополучателя), которое должно было предоставить охрану, при этом в соответствии с тем же пунктом стороны были вправе оговорить иное [Дигесты Юстиниана].

В общем виде свобода договора определяется в соответствии со следующими направлениями автономии воли: право на заключение договоров, право на выбор контрагентов и право на определение договорных условий. Согласно положениям п. 1, п. 5, п. 7 Титула XIV Книги второй Дигестов Юстиниана, договор определяется как частное порождающее иски соглашение, обозначающее взаимный характер действий договаривающихся сторон и обозначающееся присвоенным определенному виду названием. Так как договор - это соглашение, то оно определяется как совпадение желаний двух или нескольких лиц об одном и том же и их согласие, которое устанавливает мир между заключившими его сторонами [Дигесты Юстиниана]. В рамках данного определения необходимо обратиться к определению понятий «желание» и «согласие». В словаре Ушакова под словом «желание» понимается «внутреннее влечение, стремление к осуществлению чего-нибудь, обладанию чем-нибудь» [Словарь Ушакова]. Согласно определению желания, данному в п. 2 словаря Ожегова, оно определяется еще как «просьба, пожелание» [Словарь Ожегова]. По нашему мнению, понятие «желание», предусмотренное в Дигестах, является равнозначным известному российскому праву термину «воля», которая с позиции юриспруденции, основываясь на определении Даля, может определяться как данный человеку в соответствии с законом произвол действия, выражающийся в отсутствии принуждения [Словарь Даля]. Так как в определении словаря Ушакова слово «согласие» рассматривается как «утвердительный ответ на что-нибудь, единомыслие, взаимное одобрение» [Словарь Ушакова], то с юридической точки зрения представляется рациональным соотнесение его с понятием «волеизъявление». Соответственно из определения договора следует, что договор представляет собой акт воли и волеизъявления договаривающихся сторон, устанавливающее возникновение, изменение и прекращение отношений, по поводу определения предмета договора, условий соответствующего договора и т.д. Так, в соответствии с п. 60 Титула II Книги девятнадцатой Дигестов по общему правилу арендодатель складов не несет ответственность за охрану складируемых вещей перед арендатором склада, если при заключении договора аренды между сторонами договора не состоялась иная договоренность [Дигесты Юстиниана]. Кроме того, условия договора могли быть изменены сторонами договора путем заключения дополнительного соглашения между ними. В соответствии с п. 6 Титула I Книги восемнадцатой Дигестов, условие, которое указано при заключении договора купли-продажи, может быть изменено в силу иного соглашения, так же можно отступиться от покупки в целом, если договор не исполнен с обеих сторон [Там же]. Таким образом, если соотносить принудительное и дозволительное право с современными нормами права, то соответственно в римском праве можно обнаружить сочетание императивных и диспозитивных норм: с одной стороны, публичное право устанавливает правило поведения, а дополнительное предоставляет сторонам право предусмотреть иное условие, посредством которого также реализуется и принцип свободы договора.

Согласно п. 7 Титула XIV Книги второй Дигестов, к договорам относятся договор купли-продажи, договор найма, договор товарищества, договор ссуды, договор хранения и другие подобные договоры [Дигесты Юстиниана]. Ю.Б. Фогельсон считает, что в римском праве существовал договор страхования жизни, который является одним из первых видов страхования [Фогельсон, 2012, С. 14-15]. Традиционно по способу заключения договоры делятся на реальные и консенсуальные договоры. В соответствии с положениями Дигестов, к реальным договорам относятся договор ссуды, договор хранения, договор займа. Консенсуальными договорами признаются следующие: купля-продажа, мена, договор найма, договор товарищества, договор поручения. Согласно иной классификации договоры могли быть заключены в письменной и устной форме (а также посредством молчания). В дополнение следует отметить, что римское право предусматривало, что в качестве предмета договора купли-продажи могли выступать также будущие вещи (например, будущие плоды и будущие дети рабов) и возможность (ловля рыбы или птиц). В силу положений п. 7 Титула XIV Книги второй Дигестов, соглашения, совершенные не вследствие злого умысла и не вопреки законам, плебисцитам, сенатусконсультам, декретам, эдиктам принцепсов и не в обход какого-либо из этих правил, охраняются претором [Дигесты Юстиниана]. Основываясь на данной логике, договоры, не противоречащие принципам справедливости и добросовестности, а также закону, должны исполняться. Вместе с тем, если в современном российском договорном праве одним из содержаний принципа свободы договора согласно ст. 421 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее ГК РФ) выступает свобода заключения непоименованных договоров [ГК РФ часть 1], т.е. предоставление юридическим и физическим лицам права заключать договоры, не предусмотренные законом, то существование такой возможности в римском праве можно признать лишь отчасти. Согласно п. 7 Титула XIV Книги второй Дигестов, не все соглашения порождают иски, а есть те, которые порождают эксцепцию (т.е. исключение возможности удовлетворения исковых требований истца) [Дигесты Юстиниана]. В соответствии с положениями Дигестов, такие соглашения носили название «голых соглашений» или «голых договоров» (от лат. nuda pactio) и так как не порождали обязательств по цивильному праву, соответственно судебной защите не подлежали: согласно п. 7 Титула XIV Книги второй Дигестов, если не существует никакого основания, то в силу соглашения не может быть установлено обязательство [Там же]. Так же к выводу об ограничении принципа свободы договора в контексте возможности выбора его видовой принадлежности приходят А.Г. Карапетов и А.И. Савельев, считая, что заключение консенсуального договора, порождающего обязательства самим фактом соединения их воли было ограничено перечнем признанных в праве моделей консенсуальных договоров [Карапетов, Савельев, 2012в, С. 49]. Следовательно, по общему правилу, «голые договоры», с юридической точки зрения, договорами в римском праве не являлись, за исключением случаев, когда соглашение порождало иск непосредственно (например, иски доброй совести) и если они последовали из основного договора.

Исторически законодательные ограничения принципа свободы договора, равно как и непосредственное возникновение данного правового феномена были установлены в римском частном праве. Прежде всего, разделяя физических лиц на свободных и не свободных, а также на лиц своей воли и лиц чужой воли (в соответствии с п. 4 Титула VI Книги первой Дигестов, к первым лицам относились отцы семейства (как совершеннолетние, так и не достигшие двадцати пяти лет), а лицами, находившимися в чужой власти, являлись матери семейства, сыновья семейства и дочери семейства) [Дигесты Юстиниана], римское право признавало социальное неравенство. Основываясь на том факте, что римское право существовало в период рабовладельческого строя, В.А. Белов приходит к выводу о невозможности существования принципа свободы договора согласно римской традиции [Белов, 2016, С. 18]. По нашему мнению, с позицией правоведа можно не согласиться вследствие вышеизложенной позиции. Согласно делению физических лиц на дееспособных, ограниченно дееспособных и недееспособных лиц, государство гарантировало, например, предоставление защиты лицам, не достигшим совершеннолетнего возраста (т.е. ограниченно дееспособным лицам) вследствие шаткости их рассудительности и недостижении крепости мужа [Дигесты Юстиниана]. Следовательно, римское право рассматривало в качестве основного ограничения принципа свободы договора порок воли. Так в соответствии с Дигестами, к недееспособным относились следующие лица: дети, не достигшие семи лет, безумные, за которыми назначались опекуны. Согласно тем же Дигестам, ограниченно дееспособными признавались несовершеннолетние, достигшие семи лет, глухие. Пунктом 6 Титула I Книги двадцать шестой было установлено, что немой может быть назначен в качестве опекуна несовершеннолетнему лицу, однако вызывало сомнение, могло ли таким опекунам предоставляться право утверждения сделок [Там же].

В соответствии с действовавшими в частном римском праве принципами справедливости и человеческой честности (данное понятие тождественно термину «добросовестность»), свобода договора могла ограничиваться при наличии существующей угрозы различных злоупотреблений правом со стороны участников договорных правоотношений либо одной из сторон договора. Так, в соответствии с анализом положений п. 1 Титула III Книги Дигестов злой умысел можно определить как действия (бездействие) в форме лукавства, обмана, хитрости, направленные на достижение целей, противоположных принципам справедливости и добросовестности. Согласно п. 3 Титула II Книги четвертой Дигестов, если кто-либо совершит нечто, будучи принужден к тому силой (имелись в виду грубая сила и сила, противоправная добрым нравам), тот на основании закона восстанавливается в первоначальном положении [Дигесты Юстиниана]. Таким образом, анализ вышеизложенных норм материального римского частного права позволяет сделать вывод о том, что в римском праве одной из целей ограничения свободы договора выступала защита слабой стороны договора. В качестве примера можно привести договор страхования жизни, упомянутый выше. Основываясь на исследовании Н.С. Суворова, Ю.Б. Фогельсон приходит к выводу, что похоронные коллегии (или погребальные коллегии) являлись одними из первых юридических лиц: имели обособленное имущество, соответственно могли быть истцами и ответчиками в суде, в связи с чем, по сути, представляли собой относительно централизованный страховой фонд [Фогельсон, 2012, С. 14]. Согласно договору страхования, физическое лицо, не имевшее возможности самостоятельного накопления достаточных денежных средств на свои похороны, вносило взносы в погребальную коллегию, членом которой оно становилось, а погребальная коллегия, представлявшая собой объединение таких физических лиц, помещала полученные денежные средств (накопленный капитал от всех своих членов) в рост под проценты и в случае смерти одного из членов погребальной коллегии осуществляла затраты на похороны [Фогельсон, 2012, С. 14]. По нашему мнению, из этого следует, что при неисполнении или ненадлежащем исполнении возложенной на данные объединения (погребальные коллегии) обязанности слабая сторона договора (имеются в виду наследники умершего лица) могла подать иск в суд о злом умысле. Н.С. Суворовым отмечалось, что в римском праве не было единой точки зрения относительно вопроса об ограничении принципа свободы договора ассоциаций и иных объединений субъектов права: например, Моммзен придерживался мнения, что в республиканский период право юридических лиц не подвергалось никаким ограничениям, а появление таких ограничений вызвано падением нравов, в то время как Кон полагал обратное [Суворов, 2000].

Таким образом, свобода договора в римском частном праве проявлялась в трех направлениях: свобода заключения, свобода выбора другой стороны договора, а также свобода определения договорных условий. При этом возможность заключения непоименованных договоров являлась скорее исключением, чем правом, так как по общему правилу, такие договоры носили название «голых договоров». В отношении принципа свободы договора в патерналистских целях, в том числе защиты слабой стороны, а также в целях предупреждения злоупотребления правом стороной договора или обеими сторонами устанавливались следующие ограничения: ограничения принципа свободы договора вследствие наличия порока воли, а также в целях соблюдения принципа добросовестности. Так же к ограничениям относились те, которые были связаны с заключением договоров между физическими лицами и различными объединениями физических лиц, в том числе погребальными коллегиями.

1.2 История становления и развития принципа свободы договора в российском гражданском праве

Вторым витком в развитии принципа свободы договора в европейских странах послужила кодификация, посредством которой закреплялись основные положения содержания данного принципа [Евстигнеев, 201С. 64; Карапетов, Савельев, 2012а, С. 72]. Среди факторов, послуживших закреплению идеи свободы, в частности договорной свободы, являются завоевания Великой французской революции, которая и ознаменовала идею правовой свободы. Если рассматривать содержание и ограничения принципа свободы договора в России, то следует отметить, что российское право, равно как и французское право во многом является продолжателем римской традиции. В истории российского договорного права условно можно выделить три основных этапа становления принципа свободы договора, а именно дореволюционный, советский и современный этапы.

Прежде всего, следует рассмотреть дореволюционный этап становления данного принципа. В целях наиболее полного изучения характеристики принципа свободы договора в договорном праве необходимо обратиться к трудам дореволюционных ученых-цивилистов, а также к нормативным правовым актам соответствующего периода времени, т.е. Законам гражданским и Проекту Гражданского Уложения 1905 года.

По мнению И.А. Покровского, «если публичное право есть система юридической централизации отношений, то гражданское право, наоборот, есть система юридической децентрализации… есть система координации… есть область свободы и частной инициативы» [Покровский, 2001]. Применительно к частному праву не должно оставаться сомнений, что при регулировании частноправовых отношений «государство лишь занимает позицию органа, охраняющего то, что будет определено другими (частной волей субъектов правоотношений» [Там же]. Соответственно, с точки зрения правоведа, «договор по своему назначению есть способ регулирования отношений между частными лицами сообразно их индивидуальным интересам и потребностям» [Там же]. Так в силу ст.ст. 571, 701 Законов гражданских, договоры должны основываться на непринужденном произволе и взаимном согласии и не должны содержать в себе ничего законом противного [Законы гражданские]. Как уже отмечалось ранее, непринужденный произвол есть проявление самой воли, в то время как взаимное согласие должно быть выражено во внешней форме ее проявления, т.е. непринужденный произвол и взаимное согласие соотносятся как воля и волеизъявление сторон. «…Нормы частного права, по общему правилу, имеют… лишь субсидиарный, восполнительный характер и могут быть отменены или заменены частными определениями (jus dispositivum)», - считает И.А. Покровский [Покровский, 2001]. На основании данной точки зрения нормы права в части регулирования отношений частноправового характера можно определить как диспозитивные.

Немного иной позиции придерживается Д.И. Мейер, который по содержанию различает следующие виды дозволительных законов: предоставляющие права и определяющие юридические отношения лишь на случай, когда сами лица не определили их (диспозитивные) [Мейер, 2003, С. 20]. В ст. 1381 Законов гражданских было установлено, что продавать имущество могут все лица (собственники), которые в соответствии с законом вправе распоряжаться и отчуждать данное имущество другим лицам [Законы гражданские]. В соответствии со ст. 1679 Законов гражданских, стороны наделялись правом обеспечения размера неустойки, если они найдут полезным предусмотреть неустойку в договоре [Там же]. По общему правилу, согласно ст. 977 Законов гражданских, после смерти принявшего дар он переходит на законном основании к его наследникам, однако этой же статьей предусмотрено, что стороны могут определить в договоре иное, соответственно действовала диспозитивная норма [Там же].

Согласно ст. 568 Законов гражданских, обязательства вытекают непосредственно из договоров либо из отдельных соглашений к предшествующему договору, а также в иных установленных законом случаях [Там же]. В соответствии со ст. 1528 Законов гражданских, предметом договора могут быть как имущества, так и действия лиц, а цель договора не должна быть противна законам, благочинию и общественному порядку [Там же].

Анализируя гражданское законодательство относительно регулирования договорных отношений между субъектами гражданского права, Д.И. Мейер различал следующие виды договоров: а) по признаку возмездности он выделяет возмездные и безвозмездные; б) по правомерному признаку соответственно законные и незаконные [Мейер, 2003, С. 202-203]. Договоры согласно ст. 571 Законов гражданских классифицируются на письменные (те, перечень, порядок составления и совершения которых устанавливаются законом) и устные (или словесные), чей порядок заключения определяется в полном объеме волей договаривающихся лиц [Законы гражданские]. Относительно формы сделок (в частности, договоров) правовед выделял обязательные и произвольные формы [Мейер, 2003, С. 208]. Соответственно договоры могут быть как предусмотренные законом, так и законом не предусмотренные. Так же автор рассматривал составные части сделок, которые классифицировал на три основных элемента: среди условий по признаку важности предусматривались следующие: необходимые (обязательные), обыкновенные (факультативные) и случайные условия [Там же, С. 204]. Из приведенной автором классификации следует, что обязательные условия являлись основаниями действительности сделки (в особенности договора) и создавали ее. Под обыкновенными условиями ученый понимал те, которые, как правило, присутствуют в сделке и соответственно считал, что участниками должно быть прямо указано отстранение от данных условий в договоре. Случайные условия соответственно есть те условия, которые вносятся в сделку по усмотрению участников (например, определение, направленное к устранению обыкновенной части сделки).

В соответствии с законодательством Российской империи, стороны свободны в определении любых условий, не находящихся в противоречии с законом или основами нравственности, за исключением установленных законом случаев. Так по общему правилу мена заключалась в письменной форме, однако могла осуществляться посредством поручительства без письменного заключения договора мены движимого имущества (ст. 1380 Законов гражданских) [Законы гражданские]. В силу ст. 1379 Законов гражданских, мена движимых имуществ остается на волю и взаимное согласие их хозяев [Там же].

Согласно ст. 569 Законов гражданских, договор, составленный в соответствии с законом, должен исполняться [Там же]. Из этого следует, что исполнение надлежащих договоров охраняется государством и обеспечивалось силой государственного принуждения, в то же время существовал ряд определенных ограничений принципа свободы договора, которые рассматриваются в следующей главе.

В то же время в качестве ограничения принципа свободы договора представляется необходимым отметить, что дореволюционный период России характеризовался сословностью и избирательностью, в связи с чем юридическое равенство сторон зачастую надлежащим образом не выполнялось. Решением данной проблемы и ряда других немаловажных вопросов должно было стать Гражданское Уложение, как результат кодификации российского гражданского законодательства, который бы актуализировал «множество вопросов, среди которых поднимался вопрос и о возможном существовании в российском праве дихотомии» [Проект Гражданского Уложения 1905], и о прямом закреплении принципа справедливости, однако данное Уложение в силу объективных причин не было принято, и Проект Гражданского Уложения соответственно был отклонен.

Анализируя данный исторический документ, следует обратить особое внимание на начала, положенные в основание Проекта Гражданского Уложения [Там же]. Следовательно, можно выделить несколько причин, решивших его судьбу. Во-первых, в тексте Проекта было сказано, что закон должен быть справедливым [Там же]. Это положение означало, что договорные отношения должны строиться на началах справедливости и добросовестности, государству необходимо создавать такие правовые механизмы, чтобы обеспечивалась защита слабой стороны правоотношений. Во-вторых, закон должен стремиться к достижению материальной, а не формальной правды вследствие чего Проект содержал призыв к смягчению «крайнего формализма» [Там же]. В-третьих, Проект предоставлял широкий простор усмотрению суда, поскольку именно таким образом могли быть определены отношения сторон, основанные на справедливых началах [Там же].

Относительно общей характеристики существовавших в дореволюционный период ограничений принципа свобода договора необходимо отметить следующее. В соответствии с римской традицией российское договорное право предусматривало ограничение свободы на заключение договора путем деления физических лиц на дееспособных, ограниченно дееспособных и недееспособных лиц. Так ст.ст. 1382-1383 Законов гражданских устанавливалось, что договоры, составленные с пороком в составе субъектов, признаются ничтожными (т.е. те, где хотя бы одной сторон выступают малолетние, несовершеннолетние, лица, состояние под законным прещением (к ним относились сумасшедшие, безумные, а также расточители по основаниям, предусмотренным положениями Законов гражданских)) [Законы гражданские]. Соответственно, одни (малолетние, сумасшедшие, безумные) относились к недееспособным лицам, вторые (несовершеннолетние, расточители) - к ограниченно дееспособным лицам. По мнению Мейера, существовавшее трехчленное деление не в полном объеме охватывало все возможные варианты порока воли [Мейер, 2003, С. 177]. Следовательно, ученый предлагал предусмотрение дополнительной группы, которую обозначил как временно неспособные. Лиц, относившихся к данной группе, правовед определял в качестве дееспособных физических лиц, которые в момент заключения договора временно не способны осуществлять определенные юридические действия надлежащим образом [Там же, С. 177-178]. Среди причин, которые могут являться основанием отнесения того или иного лица к данной группе лиц, Д.И. Мейером выделялись следующие обстоятельства, а именно: сон, болезненный бред, сильный аффект, состояние алкогольного опьянения, обман, заблуждение, принуждение [Там же, С. 177-191]. При этом правовед считал, что юридические действия, осуществляемые данными лицами, не должны признаваться таковыми, так как в момент совершения данных действий за ними нельзя признавать воли, потому что, «являясь произведением воли, юридическое действие существует только в случае, если данное действие действительно является произведением воли» [Там же, С. 177-178]. Однако посредством анализа правоприменительной практики дореволюционного периода Д.И. Мейер приходит к выводу о непринятии судами некоторых из вышеперечисленных обстоятельств в качестве основания для признания совершаемых данными лицами действий ничтожными [Там же, С. 178].

Представляется необходимым среди ограничений принципа свободы договора отметить также ограничения, связанные с заключением публичных договоров. Под публичным договором в соответствии с законодательством Российской империи понимался договор, заключенный между государственными монопольными предприятиями, осуществлявшие предпринимательскую деятельность в соответствующей сфере общественной жизнедеятельности, и иными лицами. На такие монопольные предприятия распространялось правило об ограничении принципа свободы договора в отношении понуждения к заключению договоров с физическими лицами. По мнению И.А. Покровского, такое содержание договорной свободы носит отрицательное выражение [Покровский, 2001]. В то же время правовед отмечает, что «применение к монопольным в соответствующей области предприятиям указанного правила (имеется в виду применение свободы заключения договора как положительного выражения свободы договора) ставило бы всех частных лиц в полную зависимость от их произвола» [Там же]. Таким образом, развивая идею защиты слабой стороны в публичных договорах, И.А. Покровский приходит к выводу о целесообразности распространения обязанности принудительного заключения договора на все предприятия, предлагающие свои услуги публике (к ним он относил, например, аптеки, магазины, стоящих на улицах извозчиков и т.п.).

Таким образом, принцип свободы договора, существовавший в дореволюционном договорном праве России, характеризовался тремя направлениями: свобода физических и юридических лиц на заключение договора, свобода выбора контрагента, а также свобода определения сторонами условий договора. Следовательно, отечественное договорное право соответствующего периода имело практически одинаковое содержание принципа договорной свободы с римским частным правом. Вместе с тем, содержание принципа свободы договора по сравнению с римским правом дополнялось возможностью сторон договора заключить непоименованный договор. Среди ограничений принципа договорной свободы представляется целесообразным отметить следующие: избирательность и сословность права, которая предусматривала дифференцированный подход к рассмотрению правовых вопросов, возникавших на стадии заключения и исполнения договора. Так же, кроме установленных римским правом ограничений дореволюционное договорное право России рассматривало в качестве ограничения договорной свободы публичный договор, проявлявшийся в понуждении сильного контрагента (монопольное лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность в определенной области) к заключению договоров с иными лицами (слабой стороной).

В процессе изучения становления и развития принципа свободы договора следует рассмотреть советский период советского гражданского права. «Становление обязательственного права, по мнению О.С. Иоффе, затормозилось на весь период вызванного военным коммунизмом свертывания экономического оборота» [Иоффе, 2000, С. 397]. Россия постепенно переходила от рыночной экономики к командно-плановой экономике. Наиболее примечательной в рамках рассмотрения советского этапа является классификация Ф.И. Гавзе, посредством которой выделялись следующие этапы: этапы национализации, интервенции, восстановления и социальной реконструкции [Гавзе, 1959, С. 5-66]. Кроме того, в целях исследования содержания и ограничений свободы договора на данном историческом этапе необходимо проанализировать Гражданский кодекс РСФСР 1922 года (далее - ГК РСФСР 1922).

В соответствии с первым этапом становления советского договорного права, который длился в период с 1917 по 1918 гг., советский режим характеризовался практически полным отказом от договорных моделей взаимодействия между участниками гражданского оборота. Так как одними из первых нормативных правовых актов новой власти отменялось право частной собственности на недвижимость (земли) [Декрет о земле] и практически во всех промышленных, торговых, банковых, сельскохозяйственных и прочих предприятиях вводился рабочий контроль над производством, хранением и куплей-продажей продуктов и сырых материалов [Положение о рабочем контроле], то предполагать наличие принципа свободы договора в первоначальном виде не представляется возможным. Соответственно, в рамках советского периода по большому счету рассматриваются вопросы ограничения принципа свободы договора.

Согласно Декрету о земле, земля не может ни продаваться, ни покупаться, ни сдаваться в аренду, либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаться [Декрет о земле]. Декрет устанавливал, что вся земля отчуждается государством безвозмездно, обращается во всенародное достояние и переходит в пользование трудящихся на ней для обеспечения всеобщего равенства [Там же]. Рабочий же контроль имел установления контроля над производством, хранением и куплей-продажей продуктов и сырых материалов с целью и в интересах планомерной организации народного хозяйства [Положение о рабочем контроле]. Таким образом, на данном этапе следует отметить, что экономика государства была направлена на административно-плановое регулирование отношений между участниками оборота.

Нельзя не отметить, что в последующие периоды советского режима продолжалось противостояние между буржуазным договорным правом и начинавшим свое становление социалистическим договорным правом. Среди основных тенденций второго этапа (интервенция) Ф.И. Гавзе выделяются следующие: проведение положительных работ по созданию новых форм хозяйственного взаимодействия между участниками экономического оборота, осуществление экономического оборота посредством системы административных актов, основывавшихся на государственных планах, а также снижение роли договорных моделей: договор рассматривается скорее как исключение (сохраняется между физическими лицами по поводу личного имущества) [Гавзе, 1959, С. 13]. Таким образом, автор приходит к выводу о начале формирования социалистического правосознания.

Третий период (1921-1925 гг.) определяется Ф.И. Гавзе как восстановительный период и характеризуется как «установление свободы местного хозяйственного оборота». Одним из наиболее ожидаемых преобразований и событий в данный период являлась кодификация советского гражданского права, результатом которой стал первый кодифицированный акт - ГК РСФСР 1922 года. По мнению Ф.И. Гавзе, широкое развитие договорных отношений требовало восстановить договорное право в преобразованном виде [Гавзе, 1959, С. 41-42]. Сущность договорного права, с точки же зрения теории автономии воли, как замечает О.С. Иоффе, основываясь на взглядах С.И. Аскназия и Б.С. Мартынова, заключается в его регулировании частноправовых отношений на основе юридически непринужденного, автономного договора [Иоффе, 2000, С. 398]. Соответственно, с точки зрения данной теории, цивилист считает, что если договор служит исполнению планового задания, т.е. при применении только технических приемов договорного оборота, нет частной автономии. С позицией О.С. Иоффе отчасти следует согласиться, однако заявлять о полном отсутствии свободы договора не представляется возможным ввиду следующего.

При осуществлении первой кодификации гражданского законодательства, результатом которой стал ГК РСФСР 1922 года, по мнению Ф.И. Гавзе, советской властью учитывались имевшиеся в соответствующий период времени противостояния между рабочим классом и капиталистами [Гавзе, 2000, С. 42]. Так в положениях статей данного нормативного правового акта можно обнаружить наличие некоторых попыток для урегулирования разногласий между данными классами. Так в соответствии со ст. 5 ГК РСФСР 1922 года, каждый гражданин имеет право свободно приобретать и отчуждать имущества с ограничениями, указанными в законе, совершать сделки и вступать в обязательства, организовывать промышленные и торговые предприятия с соблюдением всех постановлений, регулирующих промышленную и торговую деятельность и охраняющих применение труда [ГК РСФСР 1922]. Согласно ст. 6 Кодекса, никто не может быть лишен гражданских прав или ограничен в правах иначе, как в случаях и в порядке, определенных законом. Также ст. 26 Кодекса устанавливала, что сделки (т.е. действия, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений) могут быть односторонними и взаимными (договоры) [ГК РСФСР 1922]. В дополнение следует отметить, что Кодекс предусматривал письменную и устную (словесную) формы сделок. В соответствии со ст. 27 Кодекса, к письменным сделкам относятся простые, засвидетельствованные, нотариальные сделки, к совершению которых применяется установленный законом порядок; в то же время согласно анализу положений Кодекса допускалось заключение иных видов договора (непоименованных договоров), так как отсутствовал прямой запрет. О.А. Красавчиков придерживался позиции допущения непоименованных договоров, так как считал, что государственное регулирование «не может и не должно охватывать все виды общественных связей и отношений» [Красавчиков, 1958, С. 36] Среди советских исследователей сторонниками концепции непоименованных договоров также являлись О.С. Иоффе [Иоффе, 2000], И.Б. Новицкий [Новицкий, С. 101]. Кроме того, ГК РСФСР 1922 года ст. 52, ст. 54-55 устанавливал частную собственность на некоторые объекты гражданского оборота. Так в соответствии со ст. 54 Кодекса, предметом частной собственности могут быть немуниципализированные строения, предприятия торговли, промышленные предприятия, имеющие наемных рабочих в количестве, не превышающем предусмотренного особыми законами; орудия и средства производства, деньги, ценные бумаги и прочие ценности, в том числе золотая и серебряная монета и иностранная валюта, предметы домашнего обихода, хозяйства и личного потребления, товары, продажа которых не запрещается законом, и всякое имущество, не изъятое из частного оборота [ГК РСФСР 1922]. Согласно ст. 58 Кодекса, собственник обладает триадой правомочий в отношении своего имущества, т.е. право пользования, право владения и распоряжения имуществом в соответствии с законом.

В патерналистских целях, в том числе в целях социально-хозяйственного назначения государства (ст. 1 ГК РСФСР), а также защиты слабой стороны и предупреждения возможности злоупотребления правом со стороны договора и обеих сторон договора предусматривались определенные ограничения свободы договора. Традиционно ограничения свободы договора устанавливались в отношении порока воли: статьями ГК РСФСР физические лица делились на недееспособных (совершеннолетние, объявленные подлежащими учреждениями не способными рассудительно вести свои дела, в том числе душевнобольные, слабоумные, а также расточители, чрезмерной расточительною разоряющие свое имущество и дети до четырнадцати лет) и ограниченно дееспособных (например, дети, достигшие четырнадцати лет). Из анализа данного нормативного правового акта следует, что поведение физических и юридических лиц предполагалось добросовестным и разумным, в то же время статьями ГК РСФСР, в том числе ст. 32 ГК РСФСР лицо, совершившее сделку под влиянием обмана, угроз, насилия, или вследствие злонамеренного соглашения его представителя с контрагентом, или вследствие заблуждения, имеющего существенное значение, могло требовать по суду признания сделки недействительной полностью или в части [ГК РСФСР 1922]. В соответствии со ст. 17 ГК РСФСР, юридические и физические лица, пребывающие в пределах Р.С.Ф.С.Р., могли участвовать во внешнем торговом обороте лишь через посредничество государства в лице Народного комиссариата внешней торговли [ГК РСФСР 1922]. Ф.И. Гавзе среди ограничений договорной свободы выделяет следующие: ограничение принципа свободы договора непосредственно в решении вопроса о самостоятельном заключении договора, в вопросах выбора другой стороны договора и установлении условий договора, в частности цен [Гавзе, 1959, С. 42]. Следует отметить, что наиболее серьезные ограничения предусматривались в отношении недвижимого имущества (обозначение «недвижимое имущество» является условным, так как согласно примечанию к ст. 21 ГК РСФСР с отменой частной собственности на землю деление имуществ на движимые и недвижимые было упразднено.

Соответственно, ГК РСФСР 1922 расширил ограничения путем выведения из объектов гражданского оборота договора земель, недр, лесов, вод, крупных фабрик, заводов и других объектов, ранее находящихся в гражданском обороте, преимущественные права хозяйствующих субъектов обобщенного сектора вызвали недовольство у капиталистически настроенного населения, что впоследствии привело к последней попытке буржуазии снизить влияние государственной власти на экономический оборот путем предложения проекта Торгового свода, который фактически дублировал положения буржуазного торгового права [Гавзе, 1959, С. 44-45]. Положения, которые содержал проект, не были одобрены государственной властью, и относительно длительная борьба между буржуазией и советской властью ознаменовалась победой последней. По большому счету, советское договорное право основывалось на принципах устойчивости договора и обеспечения выполнения договорных обязательств принудительной силой государства. И если первая половина восстановительного периода могла быть определена как период некоторых уступок со стороны новой власти, то в дальнейшем наблюдалось лишь построение диктатуры пролетариата с формированием социалистического правосознания и рядом ограничений в области договорных права [Там же, С. 69]. В частности, политика социалистического государства, по мнению Ф.И. Гавзе и с этим не представляется возможности не согласиться, была направлена ожесточение правового режима, которое осуществлялось приведением договорных отношений в систему путем установления императивных норм. Согласно приведенной в исследовании цитате: «Только тот договор признается законным, который соответствует государственной воле, воле стоящего у власти рабочего класса» [Там же С. 69], можно сделать вывод о том, что социалистический договор, хотя и был направлен на кооперацию и взаимодействие субъектов гражданского оборота, фактически лишался основных элементов, отличающих договор.

На этапе социалистической реконструкции (1926-1934 гг.) усложнение хозяйственный связей, рост планирования и регулирования народного хозяйства, ликвидация капиталистических элементов и другие факторы привели к появлению социалистического договора, который по большому счету ограничивал применение договорной конструкции: она применялась, как правило, для выполнения государственных заказов и удовлетворения социалистического общества [Там же, С. 69]. Соответственно автором делается вывод, что роль договоров недооценивалась.

Таким образом, вследствие проведенного анализа был сделан вывод, что реализация договорной свободы сильно ограничивалась, поэтому говорить в полной мере о свободе договора не представляется возможным. Однако отхождение от принципа свободы договора было постепенным, несмотря на то, что на первых этапах советского режима существовала административно-плановая экономика. На основе исследования, проведенного Ф.И. Гавзе, можно прийти к выводу, что в период с 1917 по 1923 гг. существовало противостояние между рабочим классом и капиталистическим обществом. Представляется, что в данный период могли существовать разнонаправленные экономические системы: советский режим стремился к планомерному регулированию договорных отношений между субъектами для выявления внешних и внутренних врагов государства с целью оптимального мониторинга хозяйственной сферы общественной жизнедеятельности, в связи с чем система рыночной экономики признавалась несостоятельной и несоответствующей целям социалистического режима. Таким образом, советский период характеризовался переходом с почти признанной презумпции свободы договора норм договорного права на презумпцию их императивности. Данная характеристика, по мнению С.А. Хохлова и О.Н. Садикова, во многом отражает реалии современного договорного права [Хохлов, 2017, С. 251-252; Садиков, 2001, С. 5-6]. Сторонниками данной позиции также являются А.Г. Карапетов, Р.С. Бевзенко, который характеризует действующую систему договорного права следующим образом: «Получается, мы свободны не потому, что мы в принципе свободны, а потому что государство нам разрешило быть в этой части свободными» [Интервью Бевзенко, 2013, С. 12].

Принимая во внимание все вышеизложенное в настоящем параграфе, следует отметить следующие тенденции. Договорное право России в дореволюционный период характеризовалось свободой заключения договора, свободой выбора другой стороны договора, а также свободой определения договорных условий, в том числе возможностью заключения непоименованных договоров, за исключением случаев, установленных законодательством Российской империи. Относительно проявления свободы договора в советский период необходимо иметь в виду, что свобода договора действовала в отношении частной собственности граждан (по поводу их личного имущества), соответственно, содержание договорной свободы на соответствующем этапе определялось тремя направлениями в отношении личного имущества физических лиц, так как для лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, устанавливались серьезные ограничения свободы договора. Традиционно ограничения принципа свободы устанавливались в патерналистских целях, в том числе отношении порока воли и предупреждении злоупотреблений правом. Советское право расширило перечень ограничений посредством отмены частной собственности на землю и выведения из объектов гражданского оборота земель, недр, лесов и других объектов.

свобода договор имущественное страхование

Глава 2. Общая характеристика принципа свободы договора в договорном праве

2.1 Понятие и содержание принципа свободы договора в современном договорном праве России

В преддверии изучения принципа свободы договора на современном этапе договорного права необходимо проанализировать следующие непосредственно связанные с ним понятия: «диспозитивность», «договор», «диспозитивная норма», «императивная норма» и их соотношение в российском договорном праве, а также соотношение терминов «принцип свободы договора» и «презумпция свободы договора».