Анализ правил оценки допустимости доказательств в уголовном процессе
Сущность, понятие и оценка допустимости доказательств в уголовном процессе. Оценка допустимости доказательств на стадии предварительного расследования уголовного дела, в суде. Процессуальный порядок и последствия исключения недопустимых доказательств.
| Рубрика | Государство и право |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 25.01.2012 |
| Размер файла | 182,5 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Как показал проведенный нами анализ результатов анкетирования следователей, среди респондентов отсутствует единство взглядов на вопрос о том, кто должен принимать решения о недопустимости доказательств в ходе досудебного производства. Так, 46,7% опрошенных полагают, что именно следователь должен разрешать вопрос о допустимости доказательств. 20% опрошенных высказались за то, что следователь должен разрешать вопрос о допустимости доказательств только в том случае, когда следственное действие проведено ранее другим следователем или органом дознания. 33,3% опрошенных отрицают необходимость разрешать вопрос о допустимости доказательств следователем, так как это относится к компетенции суда См.: Приложение 1. Результаты анкетирования показывают недостаточно четкое уяснение норм УПК РФ относительно участия следователя в разрешении вопроса о допустимости доказательств. Такому отношению следователей способствует сам УПК РФ, так как не содержит прямых указаний на необходимость своевременного принятия решений о недопустимости доказательств в ходе досудебного производства по уголовному делу.
Конституция РФ по данному вопросу также никаких указаний не содержит. Это представляется логичным, так как ч. 2 ст. 50 Конституции РФ относятся ко всем видам судопроизводства, а процедура признания доказательств недопустимыми в них различается. Поэтому подобные вопросы должны регламентироваться отраслевым законодательством.
Так, в ч. 3 ст. 7 УПК РФ говорится: «Нарушение норм настоящего Кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств». Однако, самого процессуального механизма, который бы повлек признание доказательств недопустимыми, в этой статье не устанавливается.
Отсутствуют упоминания о таком механизме и в ст. 75 УПК РФ. Лишь в ст. 88 УПК РФ имеются предписания, затрагивающие вопрос о порядке признания доказательств недопустимыми, однако эти предписания слишком лаконичны и неконкретны.
В ч. 2 ст. 88 УПК РФ говорится, что в случаях, указанных в части второй статьи 75 настоящего Кодекса, суд, прокурор, следователь, дознаватель признает доказательство недопустимым. В ч. 3 ст. 88 УПК РФ указывается, что прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе. Доказательство, признанное недопустимым, не подлежит включению в обвинительное заключение или обвинительный акт.
В соответствии с ч. 4 ст. 88 УПК РФ, суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном статьями 234 и 235 УПК РФ.
Кроме того, в досудебном производстве некоторые доказательства могут быть исключены в порядке ч. 5 ст. 165 УПК РФ. Так, в процессе ретроспективного судебного контроля судья, получив уведомление о производстве осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, личного обыска, а также выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи, наложении ареста на имущество без получения судебного решения, проверяет законность проведенного следственного действия и выносит постановление о его законности или незаконности. При признании следственного действия незаконным, все доказательства, полученные в ходе его проведения, признаются недопустимыми в соответствии со ст. 75 УПК РФ.
Прямых указаний на иные процедуры признания доказательств недопустимыми в ходе досудебного производства УПК РФ не содержит. Однако, по нашему мнению, вопрос о допустимости доказательств может разрешаться и в порядке ст. 125 УПК РФ, позволяющей в некоторых случаях обжаловать действия (бездействия) и решения следователя, дознавателя, руководителя следственного органа и прокурора.
Рассмотрим процедуру исключения недопустимых доказательств в порядке ч. 2 и ч. 3 ст. 88 УПК РФ.
Ю.А. Ляхов обоснованно обращает внимание на то, что недопустимые доказательства должны исключаться еще на стадии предварительного расследования: «…Правило о недопустимости доказательств, полученных с нарушением закона, должно «работать» прежде всего здесь, на этой стадии» См.: Ляхов Ю.А. Актуальные проблемы законодательного регулирования допустимости доказательств в российском уголовном процессе. - С. 28-29.. С этим мнением следует согласиться, так как зачастую результаты предварительного расследования предопределяют исход дела в суде.
В соответствии с ч. 3 ст. 88 УПК РФ, ходатайство о признании доказательства недопустимым может быть заявлено подозреваемым или обвиняемым. По нашему мнению, УПК РФ необоснованно сужает круг субъектов, которые могут заявить такое ходатайство. Представляется, что защитник, потерпевший, представители и другие заинтересованные лица также должны быть наделены правом заявлять ходатайства о признании доказательств недопустимыми. Кроме того, положения ч. 3 ст. 88 УПК РФ не вполне согласуются с ч. 1 ст. 119 УПК РФ, где указан круг субъектов, имеющих право заявлять ходатайства: подозреваемый, обвиняемый, его защитник, потерпевший, его законный представитель и представитель, частный обвинитель, эксперт, а также гражданский истец, гражданский ответчик и их представители. В ч. 4 ст. 88, ст. 234 и ст. 235 УПК РФ в качестве субъектов указаны стороны, что позволяет сделать вывод, что под субъектами в данных статьях подразумеваются представители сторон.
Вышеизложенное позволяет сделать вывод о необходимости внесения изменений в ч. 3 ст. 88 УПК РФ в сторону расширения круга субъектов, уполномоченных заявлять ходатайства о признании доказательств недопустимыми. Это может быть реализовано путем замены слов «подозреваемого, обвиняемого» словами «лиц, указанных в части первой ст. 119 настоящего Кодекса». Реализация данного предложения также не позволит по формальным обстоятельствам (заявитель не имеет права ходатайствовать) отказывать в рассмотрении ходатайства.
Заявленное ходатайство должно быть рассмотрено в срок не позднее трех суток со дня его заявления. По результатам разрешения ходатайства соответствующее должностное лицо обязано вынести постановление об его удовлетворении либо о полном или частичном отказе в этом. При этом при частичном или полном удовлетворении ходатайства в резолютивной части постановления необходимо указывать, какое именно доказательство признается недопустимым и не подлежит включению в обвинительное заключение или обвинительный акт. Учитывая юридическую технику УПК РФ, предлагается изложить ч. 2 ст. 88 УПК РФ в следующей редакции: «В случаях, указанных в части второй статьи 75 настоящего Кодекса, суд, прокурор, следователь, дознаватель выносит постановление о признании доказательства недопустимым».
Важным представляется вопрос: исключение недопустимых доказательств - это право или обязанность соответствующих должностных лиц и суда?
По нашему мнению, при рассмотрении данного вопроса необходимо руководствоваться положениями ч. 3 ст. 7 УПК РФ, где в качестве составной части принципа законности указывается недопустимость доказательств, полученных с нарушением УПК РФ. Отсюда вытекает обязанность уполномоченных на это должностных лиц в минимальный срок восстановить режим законности - разрешить вопрос о допустимости доказательства, вызывающего сомнения по тем или иным основаниям. Кроме того, своевременное исключение недопустимых доказательств предотвращает затягивание последующих стадий уголовного процесса.
По мнению А.А. Гридчина, на прокурора должна быть возложена прямая обязанность исключать из процесса доказывания недопустимые доказательства и принимать меры к устранению нарушений закона. Также он отмечает необходимость закрепления в УПК РФ права прокурора «в любой момент расследования принять решение о признании фактических данных не имеющими юридической силы и принять меры к устранению нарушений» См.: Гридчин А.А. Обеспечение допустимости доказательств на предварительном следствии (процессуальные вопросы): автореферат. - С. 20..
Одной из проблем процессуального порядка признания доказательств недопустимыми является возможность признания их недопустимыми следователем, дознавателем, не проводившими оцениваемые с точки зрения допустимости следственные (процессуальные) действия.
М. Селезнев указывает, что распространенной ошибкой следователей является некритический подход к доказательствам, полученным в ходе следственных действий, проводимых органом дознания на начальных этапах расследования. Он предлагает проверять, не вышел ли орган дознания за круг тех следственных действий, которые могут быть проведены на первоначальном этапе в отношении дел, по которым проводится предварительное следствие См.: Селезнев М. Некоторые аспекты допустимости доказательств // Законность. - 1994. - №8. - С. 40..
В.В. Золотых указывает на то, что «следователь, приняв дело к производству, должен проверить допустимость доказательств, полученных органом дознания на начальном этапе расследования» См.: Золотых В.В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. - С. 229.. С этим следует согласиться с одной оговоркой: непонятно, почему этот тезис ограничен проверкой документов, составленных органом дознания, ведь следователь может получить дело и от другого следователя, в том числе другого ведомства. Поэтому представляется более верным утверждать, что любое должностное лицо, принимающее к своему производству уголовное дело, должно проверить имеющиеся в нем доказательства на предмет их допустимости, достоверности и относимости. В случае выявления недопустимых доказательств - следователь должен вынести постановление об их исключении, принять меры по восполнению доказательственного материала путем проведения повторных, дополнительных следственных действий и т.д. Данные действия позволят соблюсти режим законности в уголовном судопроизводстве, принять правильные и обоснованные решения по делу, а также направить ход расследования.
Далее мы рассмотрим полномочия суда на досудебных стадиях уголовного судопроизводства по вопросам оценки допустимости доказательств.
Как полагает Р.В. Костенко, инициатива суда по вопросу о допустимости доказательств, о которой говорится в ст. 88 УПК РФ, проявляется во время принятия следующих решений: возвращение уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ; прекращение уголовного дела или уголовного преследования во время назначения судебного заседания, а также прекращение уголовного дела в судебном заседании; постановление приговора; вынесение решений, принимаемых судом апелляционной инстанции; вынесение решений, принимаемых судом кассационной инстанции; вынесение решений судом надзорной инстанции См.: Костенко Р.В. Порядок решения конституционного требования допустимости доказательств в ходе уголовного судопроизводства // Адвокатская практика. - 2004. - №2. - С. 20. .
В современном уголовном судопроизводстве существуют проблемы процедуры исключения недопустимых доказательств в порядке ч. 5 ст. 165 УПК РФ.
Так, УПК РФ в действующей редакции по сравнению с предыдущими значительно расширил полномочия суда, в том числе и в досудебных стадиях в виде судебного контроля. Подобное явление связано прежде всего с идеей расширения действия принципа состязательности не только на судебные стадии, но и на досудебное производство по уголовному делу. Несмотря на критику расширения судебного контроля, в том числе из-за довольно сильного снижения оперативности принимаемых органами расследования решений (разрешение ходатайств о применении некоторых мер пресечения, получение разрешений на проведение определенных следственных действий и т.д.), он показал свою эффективность. Практика же судебного контроля свидетельствует о реальной гарантированности реализации принципа законности при производстве по уголовному делу.
Однако не всеми учеными такое положение дел рассматривается однозначно. Так, профессор В.В. Кальницкий ставит под сомнение целесообразность «санкционирования» и проверки судом законности следственных действий. Результаты изучения 200 материалов о даче разрешений на производство следственных действий в жилище и личного обыска, а также по проверке законности произведенных действий позволили ему сделать вывод, что суды далеко не всегда глубоко вникают в исследование оснований следственного действия и порой некритично воспринимают позицию следователя и прокурора. Одну из причин такого положения он видит в отсутствии правового спора, а судья, с его точки зрения, действует, как административное лицо, что практически приравнивает его к прокурору. При этом «судья сталкивается лишь с фрагментами расследования», а прокурор «глубоко знает материалы уголовного дела». В.В. Кальницкий считает эту функцию судей «чуждой» для них, упрекает судей в формализме и даже в том, что «в большинстве случаев судья не формулирует итоговое постановление самостоятельно, а подписывает, как правило, некачественный его «проект», предложенный следователем» См.: Кальницкий В.В. Санкционирование и проверка судом законности следственных действий в ходе досудебного производства не эффективны // Уголовное право. - 2004. - №1. - С. 73..
Представляется, что этот упрек в адрес судей не может рассматриваться как аргумент в пользу отмены судебного контроля за законностью и обоснованностью соответствующих следственных действий. Естественно, что отношение людей к выполнению своих обязанностей в разной степени ответственное и добросовестное. Не исключено, что и в судейском корпусе найдется ряд представителей, допускающих процессуальное «упрощенство». Это обстоятельство, по нашему мнению, не должно ставить вопрос об изменении процессуального законодательства, но следует обратить внимание руководителей судов различных уровней на контроль за законностью и обоснованностью принимаемых решений, за добросовестным отношением к выполнению обязанностей судьи. То есть это в большей степени вопрос о повышении качества отправления правосудия посредством строгого соблюдения требований законодательства.
С другим тезисом ученого следует согласиться. Так, он отмечает, что участники судебного заседания, в котором рассматривается вопрос о законности произведенного следственного действия, законодателем не определены. Он полагает, что «по логике вещей в него должны быть допущены для высказывания позиции прокурор, следователь (дознаватель), защитник и лицо, интересы которого затронуты следственным действием». Но закон этим правом их не наделяет, «суточный срок... не во всех случаях позволяет обеспечить реальное участие в процессе заинтересованных лиц. Лица, чьи интересы затронуты следственным действием, в суд не являются. Возможно, это происходит потому, что они об этом не уведомляются. Без участия же сторон полноценного судебного заседания нет» См.: Кальницкий В.В. Санкционирование и проверка судом законности следственных действий в ходе досудебного производства не эффективны // Уголовное право. - 2004. - №1. - С. 75..
Действительно, ч. 3 ст. 165 УПК РФ возможность участия прокурора и следователя в судебном заседании предусматривает лишь в случае рассмотрения ходатайства в порядке перспективного судебного контроля (например, о производстве следственного действия). Абсолютно справедливо в этом случае такая возможность не предоставляется ни одному из других участников судопроизводства. Иное решение данного вопроса сводит на нет криминалистическую тактику проведения этих следственных действий, существенно снижает степень их результативности.
Иначе дело обстоит с возможностью участия заинтересованных лиц в судебном заседании по проверке законности произведенного следственного действия. Аналогия закона в этом случае позволяет говорить о возможности участия в этом процессе прокурора и следователя. Никаких указаний относительно возможности участия других лиц УПК РФ не содержит.
Несмотря на это, Н.А. Колоколов полагает, что «при рассмотрении уведомления о проведении следственного действия, в судебном заседании могут принять участие лица, конституционные права и процессуальные интересы которых данным следственным действием были нарушены» См.: Колоколов Н.А. О праве, суде и правосудии. - М, 2006. - С. 301..
Такое расширительное толкование УПК РФ заслуживает поддержки. Но, представляется, что отсутствие прямого указания закона в этом случае, может рассматриваться как существенное и необоснованное ущемление прав заинтересованных лиц. Так, рассмотрение вопроса о законности проведенного следственного действия в отсутствие заинтересованных лиц приведет лишь к тому, что они при необходимости обратятся по этому вопросу в суд в порядке гл. 15 УПК РФ. Это при том, что судейская нагрузка и без этого достаточно велика.
Более того, нет никаких оснований отказывать в возможности такого участия этим лицам, так как отсутствует какая-либо «секретность»; криминалистическая тактика при этом не страдает, а граждане получают оперативную защиту своих прав и законных интересов.
Вышеизложенное позволяет сделать вывод о необходимости дополнить ч. 5 ст. 165 УПК РФ фразой: «В судебном заседании вправе участвовать прокурор, руководитель следственного органа, следователь, а также заинтересованные лица и их представители».
Итак, одним из возможных процессуальных путей исключения недопустимых доказательств в ходе досудебного производства является отрицательный результат проверки законности и обоснованности следственных действий, проведенных без судебного решения (ч. 5 ст. 165 УПК РФ).
Ранее уже был сформулирован тезис о том, что в порядке ст. 125 УПК РФ может быть обжалован отказ следователя в удовлетворении ходатайства стороны защиты об исключении доказательств.
Однако правоприменительная практика свидетельствует о различных подходах к данному вопросу. Так, рассматривая жалобу в порядке ст. 125 УПК РФ, судьи оперируют такими формулировками: вопрос о допустимости доказательства «подлежит рассмотрению в ходе судебного разбирательства» или: «смысл жалобы сводился к признанию протокола обыска недопустимым доказательством, что не может быть осуществлено в порядке ст. 125 УПК РФ. На досудебных стадиях уголовного процесса решение о признании доказательств, полученных с нарушением уголовно-процессуального закона, недопустимыми, входит в компетенцию прокурора, следователя, дознавателя. Суд же, в производстве которого дело не находится, не вправе предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по уголовному делу, иное противоречило бы конституционному принципу независимости суда» Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Новосибирского областного суда за первое полугодие 2005 г. // СПС «Консультант-Плюс». .
Мотивировка такого решения основывается на правовой позиции Конституционного Суда РФ относительно положений ст. 125 УПК РФ (от 23 марта 2005 г.), согласно которой при осуществлении в период предварительного расследования судебного контроля за законностью и обоснованностью процессуальных актов органов дознания, следователей и прокуроров не должны предрешаться вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела Бюллетень Верховного Суда. - 2006. - № 1 // СПС «Консультант-Плюс»..
Для подтверждения тезиса о возможности обжалования отказа в удовлетворении ходатайства о признании доказательств недопустимыми достаточно обратиться к нормам Конституции РФ. Часть вторая ст. 50 Конституции РФ, устанавливающая недопустимость использования доказательств, полученных с нарушением федерального закона, расположена во второй главе: «Права и свободы человека и гражданина». Часть первая ст. 125 УПК РФ позволяет обжаловать в районный суд решения и действия (бездействия), которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства. Таким образом, отказ следователя в удовлетворении ходатайства о признании доказательства недопустимым следует рассматривать как решение, которое способно причинить ущерб конституционному праву человека и гражданина на использование допустимых доказательств в уголовном судопроизводстве. Отсюда следует вывод о возможности обжалования такого решения следователя в суд в порядке ст. 125 УПК РФ.
Право обжалования процессуальных действий и решений, как справедливо замечает И.Б. Михайловская, стимулирует должностное лицо, ведущее производство по делу, учитывать возможность их оценки другим, независимым субъектом уголовно-процессуальной деятельности; в результате обжалования возникает возможность исправить нарушение предусмотренных законом правил доказывания до окончания производства по делу и принятия итогового решения См.: Михайловская И. Б. Социальное назначение уголовной юстиции и цель уголовного процесса // Гос-во и право. - 2005. - № 5. - С. 76..
Этот тезис разделяется не всеми учеными. Например, В. Лазарева, глубоко исследовавшая проблемы реализации судебной власти в уголовном процессе, не считает целесообразным обжаловать решения тактического характера, нарушения отдельных процессуальных правил, отказ в предоставлении процессуальных прав участникам следственных действий, если они не нарушают конституционных прав и свобод См.: Лазарева В. Судебная власть и ее реализация в уголовном процессе. - Самара, 1999. - С. 87..
Однако, нам представляется, что сложно выделить такое нарушение, которое бы не ущемляло конституционных прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства.
Несмотря на наличие подобных точек зрения, очевидна прямая взаимосвязь между конституционным правом человека на использование допустимых доказательств и теми решениями, которые затрагивают это право в ходе досудебного производства (отказ в удовлетворении ходатайства о признании доказательства недопустимым).
В данном случае складывается следующая ситуация: если правоприменительная практика пойдет по пути признания возможности обжалования проведенных следственных действий или отказа в удовлетворении ходатайства о недопустимости доказательств в порядке ст. 125 УПК РФ, то возникает вопрос: какие процессуальные действия по проверке приведенных доводов может провести суд (допросы участников уголовного судопроизводства, приобщение справок и т.д.)? Это вызывает необходимость разрешить более общую проблему участия суда в доказывании. Причем ст. 87 УПК РФ позволяет получать иные доказательства, подтверждающие или опровергающие проверяемое доказательство. В этом же аспекте проблемы усматривается взаимосвязь ст. 87 и ст. 235 УПК РФ.
Представляется, что суд в рамках проверки доказательств, вправе исследовать представленные сторонами доказательства и собирать те, которые необходимы для разрешения вопроса о допустимости оспариваемого доказательства. В соответствии с положениями ст. 87 УПК РФ проверка может производиться судом путем «получения иных доказательств». В статье, очевидно, под «иными» подразумевается возможность получения новых доказательств, то есть тех, которых нет в уголовном деле. К тому же такой способ проверки, как «установление источников» доказательств, также предполагает ряд проверочных действий процессуального характера. При этом, собирая доказательства в рамках проверки, суд ограничен притязаниями сторон на допустимость (недопустимость) оспариваемого доказательства. Таким образом, его деятельность в данном случае не выходит за рамки независимости и равноправия сторон перед судом.
В.Л. Будников полагает, что по своей инициативе «суд вправе собирать дополнительные (новые) доказательства только с целью проверки относимости и достоверности имеющихся в уголовном деле доказательств». Более того, он считает, что суд в той или иной степени осуществляет доказательственные полномочия во всех стадиях уголовного процесса - от возбуждения уголовного дела до полного прекращения правовых отношений в стадии исполнения приговора. При этом в досудебном производстве «участие суда в доказывании ограничивается рамками поданных заявителями жалоб» в порядке ст. 29, ст. 125 УПК РФ, а также ходатайств органов предварительного расследования о принятии процессуальных решений (ст. ст. 29, 165 УПК РФ). С его точки зрения, в данных случаях у суда отсутствует возможность самостоятельного поиска доказательственной информации и формирования на ее основе доказательств См.: Будников В.Л. Участие суда в уголовно-процессуальном доказывании // Российский судья. - 2006. - №11. - с. 26..
Представляется неверным утверждение ученого о том, что вся деятельность суда заключается в проверке и оценке представленных участниками досудебного производства доказательств, а также, что он не вправе производить собирание дополнительных доказательств даже в рамках проверки тех, которые представлены заявителями. В данном случае представленная позиция не вполне логична. Если принять за основу, что в ходе указанных контрольных действий суд осуществляет, в том числе, оценку и проверку доказательств, то почему разрешенные суду ст. 87 УПК РФ проверочные действия в данном случае ущемляются?
При этом наше предложение не ограничивается производством следственных (судебных) действий, суд может помочь стороне истребовать, например, справки с места работы, учебы, из больницы и т.д.
По мнению А.В. Смирнова, чтобы исключить отказ в удовлетворении жалобы по формальным основаниям, следует приобщить к ней копии обжалуемых решений (процессуальных документов, составленных в ходе производства соответствующих действий) или просить суд об их истребовании у соответствующих органов и должностных лиц См.: Смирнов А.В. Состязательный процесс. - Спб, 2001. - С. 240-244..
Итак, главная задача судебного контроля - защита человека от произвола следственной и прокурорской власти может быть реализована, в том числе участием в разрешении вопроса о допустимости доказательств. Выявленные проблемы реализации ст. 125 УПК РФ позволяют говорить о необходимости тщательной законодательной регламентации оснований, процедуры подачи и рассмотрения жалоб на действия и решения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство.
Также стоит отметить существенную особенность процедуры применения специального основания признания показаний подозреваемого (обвиняемого) недопустимыми, которое предусмотрено п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ. Это связано с тем, что решение о допустимости может быть принято исключительно в судебных стадиях уголовного судопроизводства. В УПК РФ не установлен четкий порядок оглашения показаний подсудимого; отсутствует указание на возможность признания их недопустимыми в определенной части и др.
Итак, нами рассмотрены вопросы процессуального порядка исключения недопустимых доказательств. Факт признания доказательств недопустимыми влечет серьезные юридические последствия, которые будут рассмотрены нами далее.
4.2 Процессуальные последствия исключения недопустимых доказательств
Вопрос о том, как и с какой позиции подходить к оценке последствий допущенных процессуальных нарушений, недостаточно разработан в процессуальной литературе, но его отдельные аспекты затронуты некоторыми учеными.
Далее нами будут рассмотрены концепции «плодов отравленного дерева» и асимметрии доказательств, так как эти вопросы напрямую связаны с последствиями признания доказательств недопустимыми и представляют значительный научный интерес.
В первую очередь рассмотрим концепцию «плодов отравленного дерева». Доктрина зародилась в недрах прецедентных решений Верховного Суда США в 20-е гг. XX в. Эта доктрина может быть выражена цитатой из решения Верховного Суда США: «Содержание положения, запрещающего получать доказательства тем или иным способом, заключается в том, что не только доказательства, полученные незаконным путем, не могут использоваться в нашем Суде, но такие доказательства использоваться не могут вообще» Silverthorne Lumber Co. v. United States, 251 U.S. 385, 392 (1920) - Nardone v. United States, 308 U.S. 338 (1939) // СПС «Консультант-Плюс».. То есть «отравленное дерево» дает «отравленные плоды».
Из этого общего правила существует несколько исключений, выработанных практикой Верховного Суда США. Так, если связь между доказательством, признанным недопустимым, и получением дополнительных доказательств на его основе «настолько слаба, что пятно противоправности на них не видно», то эти доказательства будут допущены в уголовный процесс как допустимые. То есть, если сторона обвинения докажет, что производное доказательство получено из другого источника, а не на основе информации, содержащейся в недопустимом доказательстве, то это позволит сохранить его допустимость.
Наибольший интерес представляет исключение по причине «неизбежного обнаружения». Этот прецедент возник в ситуации, когда стороной защиты оспаривалась допустимость осмотра, в ходе которого было обнаружено тело убитого. Дело в том, что осмотр был проведен на основании показаний обвиняемого, признанных недопустимыми. Высшая судебная инстанция признала результаты осмотра допустимым доказательством, так как в ходе расследования полицией был организован широкомасштабный поиск трупа, а разыскивающие находились недалеко от места обнаружения и с большой вероятностью вскоре обнаружили бы тело убитого Murray v. United States, 487 U.S. 533 (1988) // СПС «Консультант-Плюс»..
Верховный Суд США постановил: если стороной обвинения будет доказано, что производное доказательство «в конечном счете или в силу неизбежности было бы обнаружено законным способом», то оно признается допустимым. Таковы основы данной доктрины в судопроизводстве США.
В отечественной уголовно-процессуальной науке авторы «Теории доказательств в советском уголовном процессе» по этому поводу говорили: «Информация, которая, как оказалось, была почерпнута из ненадлежащего источника (например, получена от лица, которое не могло выступать в качестве свидетеля; от эксперта, подлежащего отводу) и по указанной причине была признана недопустимой, может в некоторых случаях использоваться (подобно оперативной информации) в качестве своего рода «указателя» направления расследования и местонахождения доказательств» См.: Теория дока-зательств в советском уголовном процессе / Отв. Редактор Н.В. Жогин. - М., 1973. - С. 234.. То есть ученые фактически допускали использование концепции «плодов отравленного дерева».
Примечательно, как рассматривает доктрину «плодов отравленного дерева» профессор С.А. Шейфер. Он называет ее постулатом доказательственного права: отравленное дерево дает ядовитые плоды. Этот постулат, по его мнению, означает: «Если доказательство получено незаконным способом и вследствие этого вызывает сомнение в своей достоверности, сомнительными, а значит, недопустимыми, станут и другие доказательства, полученные в результате исследования первого». Нами уже отмечались особенности взаимосвязи допустимости и достоверности доказательств и говорилось о том, что нарушение правил допустимости не во всех случаях ставит под сомнение достоверность доказательств. Как видим, С.А. Шейфер приводит в действие рассматриваемую доктрину только тогда, когда нарушение условий допустимости ставит под сомнение достоверность доказательств. Следовательно, необходимо определиться, должна ли здесь иметь место зависимость допустимости и достоверности доказательств, или «плоды отравленного дерева» появляются при прочих условиях, когда доказательство признано недопустимым, независимо от влияния этого фактора на достоверность.
В практике судов России имеют место примеры фактического применения рассматриваемой доктрины.
Так, судом исключен как недопустимое доказательство протокол личного досмотра, в ходе которого у потерпевшей изъяты вещи. Фактически личным досмотром было подменено такое следственное действие, как выемка. В данном случае результаты личного досмотра не отвечают такому критерию допустимости доказательств, как надлежащий вид способа собирания доказательств. Фактически применив доктрину «плодов отравленного дерева», суд признал недопустимым доказательством и заключение эксперта, которое содержало выводы о механизме причинения повреждений на этих вещах. Представляется, что суд принял абсолютно обоснованное и законное решение Обзор судебной практики судов Новосибирской области о допускаемых органами предварительного расследования нарушениях процессуального за-кона, которые отражаются на сроках и качестве рассмотрения уголовных дел и материалов за 2003 год // СПС «Консультант-Плюс»..
Не секрет, что теоретические положения не всегда воспринимаются практикой. Так, в рамках проведенного нами анкетирования следователям в скрытой форме задавался вопрос об их отношении к доктрине «плодов отравленного дерева». Для рассмотрения была предложена такая ситуация: оперуполномоченный, применив насилие, получил от подозреваемого информацию о местонахождении похищенного имущества. На основании этой информации следователь по возбужденному уголовному делу провел обыск в соответствии с требованиями УПК РФ и изъял указанное имущество. Далее был сформулирован вопрос: является ли данный протокол обыска допустимым доказательством. Большинство следователей (около 70%) ответило утвердительно: «Да, является, УПК РФ не нарушен». Остальные респонденты высказались отрицательно: «Нет, не является, исходная (первоначальная) информация была получена незаконно». Таким образом, анализ результатов анкетирования показывает необоснованное негативное отношение к доктрине «плодов отравленного дерева» среди большей части следователей. Данный факт может быть обусловлен отсутствием четких предписаний УПК РФ на этот счет или сознательным допущением следователями использования информации, почерпнутой из недопустимого доказательства. Такая позиция препятствует реализации назначения института допустимости доказательств и фактически позволяет применять недозволенные методы ведения следствия См.: Приложение 1.
В рассматриваемом аспекте проблемы допустимости доказательств одним из важнейших является вопрос о возможности распространении доктрины «плодов отравленного дерева» на доказательства, полученные на основе признанных недопустимыми показаний подозреваемого (обвиняемого) в силу п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ. В ходе судебного разбирательства подсудимый не подтверждает показания, данные им в ходе досудебного производства без участия защитника. Эти показания в силу п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ признаются недопустимыми и не могут быть использованы в доказывании. Возникает вопрос: влечет ли за собой данное решение недопустимость доказательств, производных от показаний подозреваемого (обвиняемого), то есть полученных на основе показаний этого лица?
Данная проблема не получила достаточного освещения в научной литературе. Наиболее детально это проблема проработана в работах П.А. Лупинской. Она рассматривает эту проблему применительно к недопустимым доказательствам - показаниям подозреваемого (обвиняемого) в силу п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, а также показаниям подозреваемого (обвиняемого), полученным с нарушением УПК РФ («когда он не был поставлен в известность о его праве, записанном в ст. 51 Конституции РФ»). В качестве примера приводится ситуация, связанная с получением вещественных доказательств в ходе проверки показаний на месте с участием подозреваемого (обвиняемого). В суде его показания признаются недопустимыми в силу п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ.
Далее П.А. Лупинская высказывает свое мнение по этой проблеме: «Если исходить из того, что показания обвиняемого, данные в отсутствие защитника, недопустимы, так как они ставят под сомнение их добровольность, а следовательно, дают основание считать, что обвиняемый под принуждением давал показания против себя самого, указав место, где спрятаны похищенные вещи, то недопустимым доказательством являются и протокол проверки показаний на месте, и обнаруженные там вещественные доказательства. Правило об условии исключения в суде показаний обвиняемого, данных на предварительном следствии, является специальным и твердо определенным, поэтому правило о распределении бремени доказывания при рассмотрении судом ходатайства об исключении доказательства (ч. 4 ст. 235 УПК РФ) к этим показаниям неприменимо» См.: Лупинская П.А. Доказательства и доказывание в новом уголовном процессе. - С. 6..
Представляется неверным «смешивать» в этой проблеме показания, признанные недопустимыми по п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, и показания, признанные недопустимыми в связи с нарушением норм УПК РФ (в том числе с нарушением права на защиту). Нами уже отмечалось, что признание недопустимым доказательством показаний подозреваемого (обвиняемого) в силу 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ - это специальное основание недопустимости. В этом случае УПК РФ не связывает наступление таких последствий с нарушением каких-либо норм. В ходе допроса подозреваемого (обвиняемого) без защитника могут быть соблюдены все процессуальные нормы, и лишь в связи с неподтверждением их в суде судья обязан исключить эти показания как недопустимые.
Итак, если следовать доктрине «плодов отравленного дерева», то доказательства, полученные на основе недопустимых показаний подозреваемого (обвиняемого), как, впрочем, и других участников уголовного судопроизводства, должны признаваться недопустимыми. Причем недопустимость показаний в этом случае должна быть обусловлена именно нарушением норм УПК РФ. Данная доктрина является логическим продолжением санкции за допущенные нарушения.
Иная ситуация возникает с последствиями исключения показаний подозреваемого (обвиняемого) в силу п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ. Действительно, данная норма является своеобразным механизмом сдерживания чрезмерной активности органов предварительного расследования в ходе допроса подозреваемого (обвиняемого). Однако это не дает оснований презюмировать применение недозволенных методов получения показаний, если в суде подозреваемый (обвиняемый) их не подтвердил. Такое решение может быть им принято и по массе других причин. И даже в случае ссылки на то, что показания были даны под давлением, не добровольно, не означает, что это противоправное поведение должностных лиц органов расследования имело место в действительности.
Представляется, что в том случае, когда факты принуждения к даче показаний будут установлены, то п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ специальных оснований «трансформируется» в разряд недопустимых доказательств в силу нарушения норм УПК РФ (общее основание). В этом случае доктрина «плов отравленного дерева» приобретает силу.
Если же показания подозреваемого (обвиняемого) в суде признаются недопустимыми по основанию, предусмотренному п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, и отсутствуют признанные судом установленными факты принуждения к даче показаний, то доктрина «плодов отравленного дерева» не может быть применена. Показания («дерево») получены в ходе досудебного производства в соответствии с федеральным законом, на их основе получены другие дополнительные доказательства («плоды»). Не подтверждая эти показания в суде, подсудимый не «отравляет дерево». Уголовно-процессуальный кодекс РФ не обязывает его даже мотивировать свое решение.
Рассматривая данный вопрос, следует указать еще одну особенность: во всех случаях признания показаний подозреваемого (обвиняемого), как, впрочем, и любого другого допрошенного лица, недопустимыми они не могут быть восстановлены (заменены, подтверждены) допросами иных лиц. То есть если осведомленность последних связана с показаниями, признанными недопустимыми («отравленное дерево»), то результаты допроса этих лиц также должны признаваться недопустимыми («плоды»). Этот вывод подтверждается решениями высших судебных инстанций. Так, Конституционный Суд РФ, рассматривая конституционность ряда норм УПК РФ, отметил: нормы УПК РФ не позволяют суду допрашивать дознавателя и следователя о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, и не допускают возможности восстановления содержания этих показаний вопреки закрепленному в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ правилу. Тем самым закон, исходя из предписания ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений Определение Конституционного Суда РФ от 6 февраля 2004 г. № 44-0 «По жалобе гражданина Демьяненко Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 Уголовно- процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «Консультант-Плюс».. Данное решение суд принимал на основании «системных связей» норм УПК РФ и Конституции РФ. Иначе сложно было бы поступить: в УПК РФ не закреплены нормы, которые являлись бы воплощением доктрины «плодов отравленного дерева». Этот пример показывает, что рассматриваемая доктрина не является теоретической моделью. Она фактически признана высшей судебной инстанцией России и должна применяться по всем уголовным делам.
Здесь же следует высказать позицию и по второму специальному основанию признания доказательств недопустимыми (п. 2 ч. 2 ст. 75 УПК РФ).
Если в ходе допроса потерпевшего, свидетеля были получены показания, основанные на догадке, предположении, слухе, либо показания без указания источника осведомленности, которые позволили добыть на их основе другие доказательства, то допустимость последних не должна решаться в соответствии с доктриной «плодов отравленного дерева». Фактически данной нормой предопределена невозможность проверить достоверность таких показаний. Однако если свидетель (потерпевший) догадывается или предполагает какой-либо факт, передает информацию «по слуху», не указывает на первоисточник информации и это позволяет получить иные доказательства, то допустимость последних не должна ставится под сомнение в силу доктрины «плодов отравленного дерева». Обоснование этого вывода такое же, как и в случае с другим специальным основанием (п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ).
Таким образом, проведенный анализ позволяет говорить о наличии особенностей в действии доктрины «плодов отравленного дерева» в зависимости от оснований, по которым исходное доказательство признано недопустимым. В случае признания доказательства недопустимым по общему основанию доктрина «плодов отравленного дерева» должна быть применена; если доказательство признано недопустимым по специальным основаниям, эта доктрина не имеет юридической силы.
Безусловно, принятие и закрепление в УПК РФ доктрины «плодов отравленного дерева» требует детальной проработки и осторожного подхода к формулированию соответствующих норм.
В научной литературе не так давно стала дискутироваться возможность использования недопустимых доказательств в интересах стороны защиты. Эта концепция получила название асимметрии доказательств.
Действительно, этот вопрос не мог не возникнуть. Если единственным полноценным субъектом получения доказательств являются государственные органы и их представители, а исключение недопустимых доказательств представляет собой санкцию за нарушение федерального закона указанными субъектами, то почему при этом должна страдать сторона защиты, которая нарушений при этом не допускала?
Впервые в отечественной уголовно-процессуальной науке концепция асимметрии доказательств была рассмотрена А.М Лариным, который в 1986 г. высказался за ее использование См.: Ларин A.M. Обязанность доказывания и проблема допустимости дока-зательств, в частности, показаний свидетелей // СССР - Англия: юстиция и сравнительное правоведение (материалы советско-английского симпозиума). - M., 1986. - С. 139.. Рассматривая вопрос об асимметрии доказательств, он писал, что правила допустимости влекут негативные последствия только для стороны обвинения: «Указания о недопустимости в качестве доказательств вероятных суждений и умозаключений сформулированы только применительно к обвинению, к обвинительному приговору. Но те же вероятные показания, вероятные заключения эксперта могут быть использованы в интересах обвиняемого. Поскольку такие показания или заключения порождают сомнения в виновности, которые не могут быть устранены, в силу правила in dubio pro rео (при сомнении -- в пользу обвиняемого (лат.) следователь обязан прекратить дело, прокурор - отказаться от обвинения, суд - постановить оправдательный приговор. Иначе говоря, вероятные фактические данные недопустимы в качестве доказательств, но могут служить оправдательными доказательствами».
В качестве примера A.M. Ларин приводит производство опознания обвиняемого с нарушением требований о предварительном допросе опознающего, о сходстве статистов с опознаваемым, о возможности занять место среди статистов, о недопустимости наводящих вопросов. Если опознающий не опознал обвиняемого в таких условиях, то результаты опознания могут быть использованы стороной защиты как оправдательное доказательство. A.M. Ларин пояснял это так: опознающий отказался опознать обвиняемого, и попытка лишить обвиняемого права на защиту не достигла цели, а поэтому не устранила допустимости акта опознания как защитительного доказательства. Подобным образом сохраняют доказательственное значение результаты допроса обвиняемого, свидетеля или потерпевшего, которые вопреки незаконным домогательствам дали защитительные показания См.: Стецовский Ю.И., Ларин A.M. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. - М., 1988. - С. 303..
Позднее В.М. Савицкий прокомментировал асимметрию таким образом: «Вопрос о допустимости того или иного доказательства правомерно ставить тогда, когда этим доказательством оперируют для изобличения обвиняемого, подтверждения его виновности и последующего осуждения. Если же доказательства, полученные с нарушением закона, используются для отстаивания невиновности или меньшей виновности обвиняемого, для смягчения его вины, то они обязательно должны приниматься во внимание следователем, прокурором и судом, ибо эти доказательства не доказывают ничего нового, кроме того, что само по себе не требует никаких доказательств, - невиновности обвиняемого» См.: Савицкий В.М. Уголовный процесс России на новом витке демократи-зации. - С. 106..
При этом, как справедливо замечает Ю.А. Ляхов, суды руководствуются и будут руководствоваться в этом вопросе действующим законодательством, не допускающим исключений из правил допустимости. Более того, отметим, что следователи и судьи не во всех случаях руководствуются и нормативно закрепленными положениями о допустимости доказательств и нередко «не замечают» нарушений. Надеяться на то, что практика скорректирует институт допустимости в положительную сторону (принятие асимметрии), нет оснований, а если уж и скорректирует, то в сторону упрощения правил допустимости и выхолащивания данного института из уголовного процесса См.: Ляхов Ю.А. Допустимость доказательств в российском уголовном про-цессе. - С. 39..
Ю.А. Ляхов, называя позицию сторонников концепции асимметрии доказательств маргинальной, приводит доводы в обоснование другой точки зрения. Они сводятся к следующему: 1) ст. 50 Конституции РФ не содержит каких-либо ограничений к применению правил допустимости, а следовательно, доказательства не должны использоваться всеми участниками правосудия; 2) ссылка сторонников концепции на статью закона, запрещающую обосновывать обвинение недопустимыми доказательствами, некорректна, так как эта же статья запрещает использовать их и для доказывания иных обстоятельств; 3) концепция асимметрии противоречит принципу состязательности; 4) она «перечеркивает все требования о допустимости доказательств для одной из сторон», следование этой концепции приведет к «наполнению производства по делу ущербными, сомнительными данными, недопустимыми доказательствами».
Ю.А. Ляхов предложил закрепить асимметрию доказательств в УПК РФ, назвав статью «Ограниченная допустимость доказательств». По его мнению, эта статья должна быть изложена следующим образом: «Недопустимое доказательство, оправдательное значение которого утрачено вследствие допущенного органом расследования нарушения требований уголовно-процессуального закона, допускается в качестве доказательства по ходатайству защиты. При этом такое доказательство считается допустимым лишь в отношении соответствующего подозреваемого или обвиняемого, но не других участников процесса» См.: Ляхов Ю.А. Актуальные проблемы законодательного регулирования допустимости доказательств в российском уголовном процессе // Ростов-на-Дону, 2000. - С. 29.. Данная формулировка представляется неудачной как по содержанию, так и по форме, с точки зрения юридической техники. Во-первых, название статьи не вполне раскрывает суть асимметрии, поэтому не следует отказываться в названии от слова «асимметрия». Во-вторых, оборот «оправдательное значение» вносит неясность и противоречит выработанным положениям уголовно-процессуальной науки о делении доказательств на оправдательные и обвинительные. Доказательство не может утратить оправдательного значения; оно либо есть, либо его нет (недопустимо). В-третьих, нарушить закон может не только орган расследования, но и суд. В-четвертых, что значит оборот «в отношении соответствующего подозреваемого», как определить это «соответствие»? В-пятых, если предыдущее замечание касается ограничения действия асимметрии в отношении того подозреваемого, в интересах которого заявлено ходатайство, то почему далее следует ограничение в отношении «других участников процесса»? Ко всем остальным участникам, кроме представителей стороны защиты, асимметрия не имеет никакого отношения. Представляется, что ограничение даже в отношении другого подозреваемого не является обоснованным.
П.А. Лупинская, являясь сторонницей применения асимметрии доказательств, указывает на то, что наличие асимметрии правил о допустимости доказательств основывается на необходимости учитывать отсутствие равных возможностей для обвинения и защиты на предварительном следствии по собиранию доказательств. Вместе с тем предоставление защите в некоторых случаях и с определенной целью возможности использовать доказательства, при собирании или процессуальном оформлении которых обвинением были нарушены требования закона, по ее мнению, не дает основания для категорического утверждения, что правила допустимости доказательств действуют только для доказывания обвинения, но не для защиты См.: Лупинская П.А. Вопросы оценки допустимости доказательств в практике Верховного Суда РФ. - С. 11-12..
Подобные документы
Понятие и общие признаки допустимости доказательств. Сущность недопустимых доказательств, их основные виды. Определение требований, предъявляемых к доказательствам с целью обеспечения их допустимости. Процессуальные механизмы обеспечения доказательств.
курсовая работа [46,6 K], добавлен 08.07.2014Изучение института оценки допустимости доказательств. Характеристика принципов всесторонности, полноты и объективности в доказывании. Сущность, понятие, значение и правила оценки допустимости доказательств. Восстановление юридической силы доказательств.
дипломная работа [96,1 K], добавлен 18.03.2016Определение содержания и оценка допустимости доказательств в судебных стадиях уголовного судопроизводства. Субъекты, условия и основания признания свидетельств недопустимыми. Процессуальный порядок их исключения из разбирательства уголовных дел.
контрольная работа [42,1 K], добавлен 08.08.2011Понятие, сущность и значение доказательств. Деятельность судов и участников процесса по поводу оценки допустимости доказательств, их собирания и представления в суд. Совершенствование теории и практики доказательственного права в гражданском процессе.
дипломная работа [85,4 K], добавлен 13.01.2014Понятие и специфические признаки процесса доказывания. Обстоятельства, подлежащие доказыванию. Ряд процессуальных и криминалистических условий собирания доказательств. Характеристика и особенность допустимости доказательств в уголовном процессе.
курсовая работа [41,4 K], добавлен 16.04.2011Оценка доказательств согласно уголовно-процессуальному закону. Законность получения доказательств в уголовном судопроизводстве. Определение допустимости доказательств. Признаки недопустимости доказательств, классификация нарушений закона при их получении.
реферат [32,7 K], добавлен 12.02.2015Оценка доказательств, ее значение в процессе доказывания. Понятие заключений и показаний эксперта и специалиста. Особенности оценки материалов экспертизы в процессуальном отношении с точки зрения относимости, допустимости и достоверности доказательств.
курсовая работа [181,5 K], добавлен 05.11.2014Порядок проведения следственных и других процессуальных действий. Понятие доказательств в уголовном процессе, их классификация и оценка. Признаки доказательств по делу: сведения, установленные законом источники, доказательственные факты, легализация.
курсовая работа [40,3 K], добавлен 29.10.2014Формирование и сущность доказательства. Способы оспаривания адвокатом-защитником допустимости доказательств. Реализация прав участников уголовного процесса в части возможности заинтересованных лиц повлиять на формирование доказательственной базы.
курсовая работа [236,9 K], добавлен 24.08.2021Общая характеристика доказательств в уголовном процессе. Понятие доказательств в уголовном процессе. Источники доказательств. Свойства доказательств. Классификация доказательств. Личные и вещные доказательства. Прямые и косвенные доказательства.
реферат [26,1 K], добавлен 16.01.2007
