Публицистика Тургенева

Во второй половине XIX века критический универсализм Белинского оказался неповторимым. Критическая мысль специализировалась по отдельным направлениям и школам. Даже Чернышевский и Добролюбов, критики наиболее разносторонние, обладавшие широтой общественного взгляда, уже не могли претендовать не только на охват литературного движения во всей его полноте, но и на целостную интерпретацию отдельного произведения. В их творчестве преобладали социологические подходы. Литературное развитие в целом и место в нем отдельного произведения раскрывалось теперь всей совокупностью критических направлений и школ.

Смена литературных направлений и школ происходит не сама собой, а вследствие непрерывного развития общественного сознания. Подобные смены означают, что назрела необходимость в новых принципах художественного осмысления действительности. Так, романтизм сменил прежние просветительские формы в искусстве не вследствие влияния на литературу отдельных выдающихся художников, которые будто бы увлекли новизной своих образов читателей и других писателей. Белинский понимал, что романтизм пришел вместе с революцией в Европе и что для своей эпохи он оставался наиболее передовым искусством. В России расцвет романтизма пришелся на 1810-1830 годы. А затем наступила пора вытеснения романтизма из литературы, ему на смену пришел критический реализм.

Разнообразие литературно-критических оценок во второй половине XIX века было связано с нарастающей общественной борьбой. С 1855 года в общественной жизни выявляются, а к 1859 году вступают в бескомпромиссную борьбу две исторические силы - революционная демократия и либерализм. Голос "мужицких демократов", обретающий силу на страницах некрасовского журнала "Современник", начинает определять общественное мнение в стране.

Общественное движение 60-х годов проходит в своем развитии три этапа: с 1855 по 1858; с 1859 по 1861; с 1862 по 1869 годы. На первом этапе происходит размежевание общественных сил, на втором - напряженная борьба между ними, а на третьем - резкий спад движения, завершающийся наступлением правительственной реакции. Русские либералы 60-х годов ратуют за искусство "реформ без революций" и связывают свои надежды с общественными преобразованиями "сверху". Но в их кругах возникают разногласия между западниками и славянофилами о путях намечающихся реформ. Западники начинают отсчет исторического развития с преобразований Петра I, которого еще Белинский называл "отцом России новой". К допетровской истории они (западники) относятся скептически. Но, отказывая России в праве на "допетровское" историческое предание, западники выводят из этого факта парадоксальную мысль о великом нашем преимуществе: русский человек, свободный от груза исторических традиций, может оказаться "прогрессивнее" любого европейца в силу своей "переимчивости". Землю, не таящую в себе никаких собственных семян, можно перепахивать смело и глубоко, а при неудачах, по словам славянофила А.С. Хомякова, "успокаивать совесть мыслию, что как ни делай, хуже прежнего не сделаешь". «Почему хуже? - возражали западники. - Молодая нация может легко заимствовать последнее и самое передовое в науке и практике Западной Европы и, пересадив его на русскую почву, совершить головокружительный скачок вперед».

Литературно-критическая программа славянофилов была органически связана с их общественными взглядами. Эту программу провозгласила издаваемая ими в Москве "Русская беседа": "Высший предмет и задача народного слова состоит не в том, чтобы сказать, что есть дурного у известного народа, чем болен он и чего у него нет, а в поэтическом воссоздании того, что дано ему лучшего для своего исторического предназначения"

Славянофилы не принимали в русской прозе и поэзии социально-аналитических начал, им был чужд утонченный психологизм, в котором они видели болезнь современной личности, "европеизированной", оторвавшейся от народной почвы, от традиций национальной культуры. Именно такую болезненную манеру со "щеголяньем ненужными подробностями" находит К.С. Аксаков в ранних произведениях Л.Н. Толстого с его "диалектикой души", в повестях И. С. Тургенева о "лишнем человеке".

В отличие от славянофилов, ратующих за общественное содержание искусства в духе их "русских воззрений", либералы-западники в лице П.В. Анненкова и А.В. Дружинина отстаивают традиции "чистого искусства", обращенного к "вечным" вопросам, чуждающегося злобы дня и верного "абсолютным законам художественности".

Бесспорным достоинством либерально-западнической критики было пристальное внимание к специфике литературы, к отличию ее художественного языка от языка науки, публицистики, критики. Характерен также интерес к непреходящему и вечному в произведениях классической русской литературы, к тому, что определяет их неувядающую жизнь во времени. Но вместе с тем попытки отвлечь писателя от "житейских волнений" современности, приглушить авторскую субъективность, недоверие к произведениям с ярко выраженной общественной направленностью свидетельствовали о либеральной умеренности и ограниченности общественных взглядов этих критиков.

Другим общественно-литературным течением середины 60-х годов, снимавшим крайности западников и славянофилов, было так называемое "почвенничество". Духовным его вождем был Ф.М. Достоевский, издававший в эти годы два журнала - "Время" (1861-1863) и "Эпоха" (1864-1865). Сподвижниками Достоевского в этих журналах являлись литературные критики Аполлон Александрович Григорьев и Николай Николаевич Страхов.

Почвенники в какой-то мере унаследовали взгляд на русский национальный характер, высказанный Белинским в 1846 году. Белинский писал: "Россию нечего сравнивать со старыми государствами Европы, которых история шла диаметрально противоположно нашей и давно уже дала цвет и плод... Известно, что французы, англичане, немцы так национальны каждый по-своему, что не в состоянии понимать друг друга, тогда как русскому равно доступны и социальность француза, и практическая деятельность англичанина, и туманная философия немца"

Подобно славянофилам почвенники считали, что "русское общество должно соединиться с народною почвой и принять в себя народный элемент". Но, в отличие от славянофилов, они не отрицали положительной роли реформ Петра I и "европеизированной" русской интеллигенции, призванной нести народу просвещение и культуру, но только на основе народных нравственных идеалов. Именно таким русским европейцем был в глазах почвенников А.С. Пушкин.

Общественный, социально-критический пафос статей позднего Белинского с его социалистическими убеждениями подхватили и развили в шестидесятые годы революционно-демократические критики Николай Гаврилович Чернышевский и Николай Александрович Добролюбов.

К 1859 году, когда правительственная программа и взгляды либеральных партий прояснились, когда стало очевидно, что реформа "сверху" в любых ее вариантах будет половинчатой, революционеры-демократы от шаткого союза с либерализмом перешли к разрыву отношений и бескомпромиссной борьбе с ним. На этот, второй этап общественного движения 60-х годов падает литературно-критическая деятельность Н.А. Добролюбова. Обличению либералов он посвящает специальный сатирический отдел журнала "Современник" под названием "Свисток". Здесь Добролюбов выступает не только как критик, но и в роли сатирического поэта.

Критика либерализма насторожила тогда А.И. Герцена, который, будучи в эмиграции, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, продолжал надеяться на реформы "сверху" и переоценивал радикализм либералов вплоть до 1863 года.

Однако предостережения Герцена не остановили революционеров-демократов "Современника". Начиная с 1859 года, они стали проводить в своих статьях идею крестьянской революции. Ядром будущего социалистического мироустройства они считали крестьянскую общину. В отличие от славянофилов, Чернышевский и Добролюбов полагали, что общинное владение землей держалось не на христианских, а на революционно-освободительных, социалистических инстинктах русского мужика.

Добролюбов стал основателем оригинального критического метода. Он видел, что большинство русских писателей не разделяют революционно-демократического образа мыслей, не произносят приговора над жизнью с таких радикальных позиций. Задачу своей критики Добролюбов усматривал в том, чтобы по-своему завершить начатое писателем дело и сформулировать этот приговор, опираясь на реальные события и художественные образы произведения. Свой метод осмысления творчества писателя Добролюбов называл "реальной критикой".

Реальная критика "разбирает, возможно ли и действительно ли такое лицо; нашедши же, что оно верно действительности, она переходит к своим собственным соображениям о причинах, породивших его, и т.д. Если в произведении разбираемого автора эти причины указаны, критика пользуется ими и благодарит автора; если нет, не пристает к нему с ножом к горлу - как, дескать, он смел вывести такое лицо, не объяснивши причин его существования?" Критик берет в этом случае инициативу в свои руки: объясняет причины, породившие то или иное явление, с революционно-демократических позиций и затем произносит над ним приговор.

Добролюбов положительно оценивает, например, роман Гончарова "Обломов", хотя автор "не дает и, по-видимому, не хочет дать никаких выводов". Достаточно того, что он "представляет вам живое изображение и ручается только за сходство его с действительностью". Для Добролюбова подобная авторская объективность вполне приемлема и даже желательна, так как объяснение и приговор он берет на себя сам.

Реальная критика нередко приводила Добролюбова к своеобразному перетолковыванию художественных образов писателя на революционно-демократический лад. Получалось, что анализ произведения, перераставший в осмысление острых проблем современности, приводил Добролюбова к таким радикальным выводам, которые никак не предполагал сам автор. На этой почве, как мы увидим далее, произошел решительный разрыв Тургенева с журналом "Современник", когда статья Добролюбова о романе "Накануне" увидела в нем свет.

В статьях Добролюбова оживает молодая, сильная натура талантливого критика, искренне верящего в народ, в котором он видит воплощение всех своих высших нравственных идеалов, с которым он связывает единственную надежду на возрождение общества. "Страсть его глубока и упорна, и препятствия не страшат его, когда их нужно одолеть для достижения страстно желанного и глубоко задуманного", - пишет Добролюбов о русском крестьянине в статье "Черты для характеристики русского простонародья". Вся деятельность критика была направлена на борьбу за создание "партии народа в литературе"

На закате 60-х годов в русской общественной жизни и критической мысли совершаются драматические перемены. Манифест 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян не только не смягчил, но еще более обострил противоречия. В ответ на подъем революционно-демократического движения правительство перешло к открытому наступлению на передовую мысль: арестованы Чернышевский и Д.И. Писарев, на восемь месяцев приостановлено издание журнала "Современник".

Положение усугубляется расколом внутри революционно-демократического движения, основной причиной которого явились разногласия в оценке революционно-социалистических возможностей крестьянства. Деятели "Русского слова" Дмитрий Иванович Писарев и Варфоломей Александрович Зайцев выступили с резкой критикой "Современника" за его якобы идеализацию крестьянства, за преувеличенное представление о революционных инстинктах русского мужика.

В отличие от Добролюбова и Чернышевского, Писарев утверждал, что русский крестьянин не готов к сознательной борьбе за свободу, что в массе своей он темен и забит. Революционной силой современности Писарев считал "умственный пролетариат", революционеров-разночинцев, несущих в народ естественнонаучные знания. Эти знания не только разрушают основы официальной идеологии (православия, самодержавия, народности), но и открывают народу глаза на естественные потребности человеческой природы, в основе которых лежит инстинкт "общественной солидарности". Поэтому просвещение народа естественными науками может не только революционным ("механическим"), но и эволюционным ("химическим") путем привести общество к социализму.

Для того чтобы этот "химический" переход совершался быстрее и эффективнее, Писарев предложил русской демократии руководствоваться "принципом экономии сил". "Умственный пролетариат" должен сосредоточить всю энергию на разрушении духовных основ существующего ныне общества путем пропаганды в народе естественных наук. Во имя так понимаемого "духовного освобождения" Писарев, подобно тургеневскому герою Евгению Базарову, предлагал отказаться от искусства. Он действительно считал, что "порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта", и признавал искусство лишь в той мере, в какой оно участвует в пропаганде естественнонаучных знаний и разрушает основы существующего строя.

В статье "Базаров" он восславил торжествующего нигилиста, а в статье "Мотивы русской драмы" "сокрушил" возведенную на пьедестал Добролюбовым героиню драмы А.Н. Островского "Гроза" Катерину Кабанову. Разрушая кумиры "старого" общества, Писарев опубликовал скандально знаменитые антипушкинские статьи и работу "Разрушение эстетики". Принципиальные разногласия, определившиеся в ходе полемики между "Современником" и "Русским словом", ослабляли революционный лагерь и являлись симптомом спада общественного движения.

К началу 70-х годов в России наметились первые признаки нового общественного подъема, связанного с деятельностью революционных народников. У второго поколения революционеров-демократов, осуществивших героическую попытку поднять крестьян на революцию "хождением в народ", были свои идеологи, в новых исторических условиях развивавшие идеи Герцена, Чернышевского и Добролюбова. "Вера в особый уклад, в общинный строй русской жизни; отсюда - вера в возможность крестьянской социалистической революции, - вот что одушевляло их, поднимало десятки и сотни людей на героическую борьбу с правительством", - писал о народниках-семидесятниках В.И. Ленин. Эта вера в той или иной степени пронизывала все труды вождей и наставников нового движения - П.Л. Лаврова, Н.К. Михайловского, М.А. Бакунина, П.Н. Ткачева.

Массовое "хождение в народ" завершилось в 1874 году арестом нескольких тысяч человек и последовавшими затем процессами 193-х и 50-ти. В 1879 году на съезде в Воронеже народническая организация "Земля и воля" раскололась: "политики", разделявшие идеи Ткачева, организовали свою партию "Народная воля", провозгласив главной целью движения политический переворот и террористические формы борьбы с правительством. Летом 1880 года народовольцы организуют взрыв в Зимнем дворце, и Александр II чудом спасается от гибели. Это событие вызывает шок и смятение в правительстве: оно решает пойти на уступки назначением либерала Лориса-Меликова полномочным правителем и обращением к либеральной общественности страны за поддержкой. В ответ государь получает записки от русских либералов, в которых предлагается немедленно созвать независимое собрание из представителей земств для участия в управлении страной "с целью выработки гарантий и прав личности, свободы мысли и слова". Казалось, что Россия стоит на пороге принятия парламентской формы правления. Но 1 марта 1881 года совершается непоправимая ошибка. Народовольцы после многократных покушений убивают Александра II, и вслед за этим в стране наступает правительственная реакция.

Эти годы в истории русской общественности характеризуются расцветом консервативной идеологии. Ее отстаивал, в частности, Константин Николаевич Леонтьев в книгах "Восток, Россия и славянство" и "Наши "новые христиане" Ф.М. Достоевский и граф Лев Толстой". Леонтьев считает, что культура каждой цивилизации проходит три стадии развития: 1) первичной простоты, 2) цветущей сложности, 3) вторичного смесительного упрощения. Главным признаком упадка и вступления в третью стадию Леонтьев считает распространение либеральных и социалистических идей с их культом равенства и всеобщего благоденствия. Либерализму и социализму Леонтьев противопоставил "византизм" - сильную монархическую власть и строгую церковность.

Леонтьев подвергал решительной критике религиозно-этические взгляды Толстого и Достоевского. Он утверждал, что оба писателя подвержены влиянию идей социализма, что они превращают христианство в духовное явление, производное от земных человеческих чувств братства и любви. Подлинное христианство, по Леонтьеву, мистично, трагедийно и страшно для человека, ибо оно стоит по ту сторону земной жизни и оценивает ее как жизнь, полную страданий и мук.

Леонтьев является последовательным и принципиальным противником самой идеи прогресса, которая, по его учению, приближает тот или иной народ к смесительному упрощению и смерти. Остановить, задержать прогресс и подморозить Россию - эта идея Леонтьева пришлась ко двору консервативной политике Александра III.

В эпоху 80-х годов революционное народничество переживает глубокий кризис. На смену революционной идее приходит "теория малых дел", которая в 90-х годах оформится в программу "государственного социализма". Переход правительства на сторону крестьянских интересов может мирным путем привести народ к социализму. Крестьянская община и артель, кустарные промыслы при покровительстве земств, активной культурной помощи интеллигенции и правительства могут устоять перед натиском капитализма. На заре XX века "теория малых дел" довольно успешно перерастает в мощное кооперативное движение.

80-90-е годы XX века - время глубокого разочарования в политических и революционных формах борьбы с общественным злом; чрезвычайно актуальной стала толстовская проповедь нравственного самоусовершенствования. Именно в этот период окончательно складывается религиозно-этическая программа обновления жизни в творчестве великого писателя, и толстовство становится одним из популярных общественных течений.

Тогда же начинает обретать известность учение религиозного мыслителя Николая Федоровича Федорова. В основе его "Философии общего дела" лежит грандиозная по своей дерзости мысль о великом призвании человека полностью овладеть тайнами жизни, победить смерть и достигнуть богоподобного могущества и власти над слепыми силами природы.

В этой связи представляется важным рассмотреть эволюцию общественно-политических взглядов Тургенева в контексте его публицистического творчества

2.2 Эволюция общественных взглядов И.С. Тургенева и их отражение в публицистических материалах писателя

На протяжении свыше тридцати лет Тургенев написал большое число примечательных публицистических, и прежде всего литературно-критических работ, посвященных отдельным драмам, романам, сборникам очерков или стихотворных произведений, а также предисловий к изданиям сочинений русских авторов. Оценивая содержание и мастерство рассматриваемых произведений, Тургенев выходил далеко за рамки узкой рецензии и поднимал вопросы теории жанров, высказывался по поводу проблем развития мировой литературы и искал связи между частными явлениями искусства и общим процессом становления национальных литератур, национальной культуры или национального характера.

Следует подчеркнуть, что литературно-критические работы Тургенева возникали в разные периоды, когда различались не только его собственные взгляды на историю и литературу, но и обстоятельства общественной жизни в России существенно менялись. Он писал их и тогда, когда лишь начинал свой путь в литературе, пробуя силы в различных жанрах и ещё не ощущая твердой уверенности в литературном призвании. Тогда его статьи были своеобразным манифестом своего понимания литературы и своего отношения к утверждавшемуся критическому реализму. Но Тургенев не отказался от этого жанра и тогда, когда уже получил всеобщее признание как выдающийся романист, когда уже не могло быть сомнений в его литературной позиции. Он писал литературно-критические статьи и близкие им воспоминания и тогда, когда в России изменилась социально-политическая обстановка, когда его упрекали за отход от демократии в романе «Отцы и дети» и за отход от реализма, от современности в так называемых «таинственных» повестях.

«От романтических поэм и стихотворений юности, через «Записки охотника» и новеллы к реалистическому роману 50-х - 60-х годов и от них к пышному расцвету романтики, идеализма и мистики в «Стихотворениях в прозе», повестях и новеллах последнего десятилетия - такова творческая эволюция художника. Переход от дружбы с Белинским и сотрудничества с Чернышевским и Герценом к антидемократическим и антинародническим пасквилям на них, - такова политическая амплитуда Тургенева» - пишет С. Малахов в работе «Творческий путь Тургенева» С. Малахов.Творческий путь Тургенева-- В сборнике статей: «И. С. Тургенев.   (К пятидесятилетию со дня смерти. 1883--1933)». Л., 1934

Тургенев принадлежал к старинному дворянскому роду, получил богатое наследство, но крепостником не стал. По натуре он был человеком общительным, деятельным, горячо переживавшим страдания и боль обиженных и униженных людей из народа, хотя темперамент его не отличался такой жгучей страстностью, как, например, у Белинского. Именно эти свойства ума и характера увлекали Тургенева к общественной деятельности.

В 1836 г. Тургенев кончил курс С-Петербургского университета со степенью действительного студента. Мечтая о научной деятельности, он в следующем году снова держал выпускной экзамен, получил степень кандидата, а в 1838 г. отправился в Германию. В Берлине сгруппировался в это время кружок даровитых молодых русских - Грановский, Фролов, Неверов, Михаил Бакунин, Станкевич. Все они восторженно увлекались гегельянством, в котором видели не одну только систему отвлеченного мышления, а новое евангелие жизни. "В философии, - говорит Тургенев, - мы искали всего, кроме чистого мышления". Сильное впечатление произвел на Тургенева и весь вообще строй западноевропейской жизни. В его душу внедрилось убеждение, что только усвоение основных начал общечеловеческой культуры может вывести Россию из того мрака, в который она была погружена. В этом смысле он становится убежденнейшим "западником". К числу лучших влияний берлинской жизни принадлежит сближение Тургенева со Станкевичем, смерть которого произвела на него потрясающее впечатление.

Мировоззрение молодого Тургенева формировалось в обстановке идеалистических университетских кружков 30-х - 40-х годов и немецкой идеалистической философии того периода: «Я бросился вниз головой в «немецкое море», долженствовавшее очистить и возродить меня, и когда я наконец вынырнул из его воли - я все-таки очутился «западником» и остался им навсегда» И.С .Тургенев.Собрание сочинений т 10, изд 7 И в своем воспоминании о Белинском Тургенев сам очерчивает политические границы «западничества» как идеологии: «Этот идеал был свойства весьма определенного и однородного, хотя именовался и именуется доселе различно: наукой, прогрессом, гуманностью, цивилизацией, - Западом, наконец. Люди благонамеренные, но недоброжелательные, употребляют даже слово «революция»» Там же Программа борьбы за умеренные буржуазные реформы наряду с борьбой против угрозы буржуазно-демократической революции - таков политический смысл тургеневской формулы.

Шеллинг и Гегель дали Тургеневу целостное воззрение на жизнь природы и общества, вселили веру в разумную целесообразность исторического процесса, устремленного к конечному торжеству правды, добра и красоты, к "мировой гармонии". Немецкая классическая философия окрыляла русского человека 30-х годов, эпохи безвременья, эпохи николаевской реакции, осложненной господством в стране крепостничества. Как долго этот порядок может жить и процветать? Временами казалось, что он может существовать бесконечно. Однако немецкая философия помогала видеть в истории скрытый смысл и воспринимать ее ход как закономерное развитие от состояния, в котором нет свободы, а сознание людей помрачено злом, к состоянию гармонии, к торжеству правды-истины, добра и красоты.

"Всемирный дух,- писал Гегель,- никогда не стоит на одном месте. Он постоянно идет вперед, потому что в этом движении вперед состоит его природа. Иногда кажется, что он остановился, что он утрачивает свое стремление к самопознанию. Но это только так кажется. На самом деле в нем совершается тогда глубокая внутренняя работа, незаметная до тех пор, пока не обнаружатся достигнутые ею результаты, пока не разлетится в прах кора устаревших взглядов и сам он, вновь помолодевший, не двинется вперед семимильными шагами".

По возвращении из Берлина, где получил философское образование и сдал магистерский экзамен, Тургенев некоторое время живет в России, но возможности читать лекции по философии в университете ему не предоставляется, и к концу лета 1842 г он снова едет за границу, снова в Германию, где работает над магистерской диссертацией и под влиянием старого друга М. Бакунина проникается идеей принять практическое участие в разрешении крестьянского вопроса (отмене крепостного права).

Бакунин был революционером, одним из идеологов народничества и теоретиком анархизма. Если воспользоваться типологией И.С. Тургенева, то Бакунин и его друзья по философским спорам и беседам были поколением Гамлетов, пришедшим на смену декабристскому поколению Дон-Кихотов. Только спустя годы, в 1843 году, в Швейцарии Бакунин окончательно поймёт: «Слава богу, время теории прошло... заря нового мира уже осеняет нас». Бакунин выехал за пределы России 4 октября 1840 года, чтобы «быть свободным и освобождать других». Начались его скитания по Германии, Швейцарии, Франции и другим европейским странам. В Берлине на почве общих занятий философией Бакунин сблизился с И.С. Тургеневым. Из письма Бакунина сёстрам: «Мы теперь вместе работаем над логикою. Я с ним близко сошёлся».

Из воспоминаний современника: «Когда Иван Сергеевич изучал философию в Берлине, он жил вместе с М. Бакуниным. Последний его очень любил и считал человеком с большим будущим, лелеял его как родного брата (Бакунин был старше Ивана Сергеевича лет на восемь). Особенно он предохранял его от амурных похождений; сам он ими никогда не занимался и полагал, что человек, тратящий время на такие пустяки, поступает бесчестно и ждать от него ничего нельзя. Иван Сергеевич (тогда 19-летний юноша) вполне разделял взгляды своего ментора, но на практике был слаб».

Позже, когда Тургенев напишет свой первый значительный роман «Рудин», в образе главного героя современники найдут сходство с Бакуниным, и Тургенев не отрицает этого.

В передовых кругах некоторые надежды в области разрешения крестьянского вопроса возлагались на министра внутренних дел Л.А. Перовского. Тургенев решил поступить на службу в министерство, возглавляемое Перовским, в конце декабря 1842 г он пишет «Несколько замечаний о русском хозяйстве и русском крестьянине» - как бы вступительное сочинение для поступления на службу, носящее строго официальный характер и весьма осторожное. Ссылаясь на свое знание русской деревни, Тургенев говорит о сметливости, добродушии, природном уме русского крестьянина и перечисляет «важнейшие неудобства нашего хозяйствования»: «недостаток положительности и законности» в земельной собственности, недостаток законности и положительности в отношениях помещиков с крестьянами» и так далее. «Весь наш сельский быт должен измениться» - пишет он, правда, прибавляя, что «это превращение должно совершаться медленно, постепенно».

В период службы в Министерстве внутренних дел литературная деятельность Тургенева (поэтическое творчество) стала развиваться настолько успешно, что обратила на себя внимание Белинского, и с лета 1843 года между литераторами возникает дружба.

Описывая этот период жизни Тургенева, С. Шаталов пишет: «В истории литературы сложилось и все ещё бытует устойчивое представление о том, что Тургенев в 40-е годы находился под сильным влиянием Белинского и следовал за ним. Это справедливо, но лишь отчасти. Великий критик действительно оказал воздействие на формирование демократических убеждений Тургенева. Именно в годы их общения родовитый барин, будущий владелец тысячи душ начал изживать сословные предрассудки. Именно тогда Тургенев навсегда и прочно связал свою творческую судьбу с разночинно-демократическими кругами и отдал свой талант делу создания демократической культуры.» С.Шаталов. Вступительная статья .- в кн «И.С. Тургненев. Статьи и воспоминания» - М., «Современник», 1981

Тургеневу не удалось переступить тот порог, который разделял его с наиболее решительными и последовательными из русских демократов, и значит, в отношениях Белинского и Тургенева 40-х годов уже заключалась скрытое разногласие - как ни доказывал потом Тургенев, что Белинский был близок ему и только ему. Но тогда, в 40-е годы, ещё далеко было до размежевания между противниками самодержавия и крепостничества. Русская демократия тогда ещё проходила начальный период своего идеологического и социально-политического самоопределения в полемиках вокруг литературных проблем. И Белинский с Некрасовым тогда в союзе с Герценом и Огаревым большей частью довольно дружно сотрудничали с Тургеневым, Грановским, Анненковым, Боткиным, Дружининым и другими западниками, противодействуя влиянию славянофилов и стремясь возбудить негодование русского читателя против крепостников.

В те годы Тургенев не только испытал влияние со стороны Белинского, но и сам многое сделал для развития его эстетической системы. При посредстве Тургенева великий критик осваивал новые, трудно изложенные понятия Гегеля, тогда ещё не переведенного на русский язык. Белинский высоко ценил умение Тургенева глубоко проникать в сущность сложных явлений литературного процесса, применяя Гегелеву диалектику и принцип историзма.

В общении с Белинским у Тургенева сложилась собственная система воззрений на прекрасное, типическое, национальное, народное, общечеловеческое, трагическое и комическое в искусстве. Эти воззрения проявились в его критических статьях, предисловиях, воспоминаниях, речах и иных выступлениях по литературным вопросам на протяжении почти сорока лет - с начала 1840-го и до конца его деятельности.

Идеи Белинского оказали значительное влияние на восприятие Тургеневым, например, творчества Даля. Но вместе с тем нельзя не отметить, что взгляд Белинского на Даля претерпел определенную эволюцию, выяснение которой существенно для понимания воззрений Тургенева. В 1835 году, разбирая "Были и небылицы", Белинский писал о Казаке Луганском как о "просто балагуре, иногда довольно забавном, иногда слишком скучном, нередко уморительно веселом и часто приторно натянутом". Даль "умеет, кстати, употреблять выражения, взятые из русских сказок; но творчества у него нет и не бывало". Три сказки из второй части "Былей и небылиц" - "одна другой хуже". Общий вывод Белинского весьма суров: мы имеем дело вовсе не с "необыкновенным художником, которому суждено создать народную литературу", а с "забавным балагуром", и "искусство не его дело" В.Г.Белинский,Собрание сочинений, т 1,153

Начиная с 1842 года, позиция Белинского заметно смягчается. Оценивая повесть Даля "Савелий Граб, или Двойник", критик отмечает в ней "много истины и юмора, в отступлениях много ума и оригинальности", а талант Даля, "даровитого писателя", признает "примечательным". Однако "странности и парадоксы автора" Белинский не оставляем без ответа. Возражая против чрезмерного, по его мнению, употребления Далем простонародных слов и выражений, Белинский с иронией заключает: "Переменять же нам Карамзина, Жуковского, Батюшкова, Грибоедова, Пушкина на гувернеров из простонародья в овчинных тулупах и смурных кафтанах - уж поздно" Там же , т 4 (Белинский, VI, 556-557).

Увлекающаяся натура ведет Белинского дальше, и уже в 1845 году критик утверждает, что "В. И. Луганский создал себе особый род поэзии, в котором у него нет соперников. Этот род можно назвать физиологическим". Восторженно оценивая "Колбасников и бородачей", "Дворника", "образцовые произведения в своем роде", Белинский особо выделяет "Денщика" - "одно из капитальных произведений русской литературы" и полагает, что после Гоголя Даль "до сих пор решительно первый талант в русской литературе"

Важно отметить, что период восторженного отношения Белинского к Далю приходится на время наибольшего сближения Тургенева и Белинского, чем и объясняется их почти синхронный отзыв о новом сборнике Даля в "Отечественных записках" и "Современнике". Причём тонко чувствующий время Тургенев в своей рецензии ориентируется не на Белинского, увлеченного Далем и дающего ему преувеличенные оценки, а на Белинского образца 1848 года, когда критик уже "остыл" и его оценки Даля стали более взвешенными и умеренными.

В первой половине 1843 года в литературной деятельности писателя произошло так много важного и значительного (в частности, появление первой значительной литературно-критической статьи о драме Шиллера «Вильгельм Телль»), что путь его окончательно определился как путь писателя, и «Отечественные записки» уже видели в нем ценного постоянного сотрудника. В 1844 году в этом журнале появилась первая прозаическая повесть Тургенева «Андрей Колосов», а в 1845 году писатель оставляет службу, и литературный труд становится для него единственным источником существования.

Однако до 1847 года Тургенев еще не поднялся до тех высот творчества, когда созданное писателем открывает новую страницу в развитии литературы. Настоящий успех, глубокое творческое удовлетворение, широкая и громкая популярность - все это пришло к нему с рождением нового, некрасовского «Современника», который сразу стал лучшим литературным журналом и самым передовым, самым демократическим печатным органом своего времени. Помимо «Записок охотника», принесших Тургеневу мировую славу, в «Современнике» писатель публикует и свои последующие публицистические произведения.

Это были годы крушения романтической эстетики и вообще всех стадий художественных форм. Утверждавшийся реализм требовал правдивости и предложил новое, более прогрессивное понимание народности. Тургенев в те годы не только покончил с прежними романтическими увлечениями, но и стал одним из верных сподвижников Белинского.

Период отношений с «Современником» - это период наивысших художественных достижений И.С. Тургенева. До возникновения нового журнала Белинский вел критический отдел в «Отечественных записках», и его друзья, в том числе и Тургенев, печатались там. В 1846 г Некрасов и Панаев решили основать новый журнал, который мог бы стать трибуной Белинского, дал бы великому критику и тем молодым авторам, которые группировались вокруг него, возможность свободной творческой работы.

После долгих раздумий и обсуждений решено было перекупить право на издание «Современника», имеющего превосходное название и великолепную родословную (был основан Пушкиным), но захиревшего к тому времени в руках П.А. Плетнева. В январе 1847 г вышел первый номер некрасовского «Современника», которому предстояло играть ведущую роль в литературной и общественной жизни России

Девиз Белинского - «действительность», реальность - был воспринят Тургеневым всем сердцем. Теперь он не уносился фантазией в синие небеса Греции и Италии, как в юности, - теперь он глубоко проникал в противоречия русской жизни своего времени.

В январе 1847 г, в связи с ухудшением здоровья, писатель уехал за границу. О главной причине своего отъезда он пишет так: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел… Мне необходимо нужно было удалиться от моего врага затем, чтобы из самой моей дали напасть на него ».

В Германии Тургенев близко сходится с Герценом, горячо сочувствует французской революции, но пребывая за границей, никогда не теряет ни капли своей «русской сути»: его творческие интересы всегда лежали в области русской литературы, он удивительно умел схватывать основные проблемы общественной жизни.

Для И.С. Тургенева Россия неизменно оставалась частью Европы, а противопоставление России и Запада в положениях славянофилов представлялось ему надуманным и ложным: «... в столь часто повторяемой антитезе Запада, прекрасного снаружи и безобразного внутри - и Востока, безобразного снаружи и прекрасного внутри - лежит фальшь...» Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Соч.: 15 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1960 - 1968. Письма: В 13 т. / И.С. Тургенев М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961 - 1968. П., V. С. 64.. На протяжении нескольких лет литературно-идеологический диалог по проблеме «Россия - Запад» вёлся между И.С. Тургеневым и А.И. Герценом. Писатель, высоко ценя европейскую культуру, выступал против слепого копирования достижений европейской цивилизации. Он верил, что «в русском человеке таится и зреет зародыш будущих великих дел, великого народного развития», Там же: Соч., I. С. 301. для которого необходимо усвоение общечеловеческих

В феврале 1852 Тургенев написал некрологическую заметку о смерти Гоголя, назвав его великим писателем, который "...означил эпоху в истории нашей литературы" (Полн. собр. соч., т. 14, 1967, с. 72), что послужило предлогом для ареста и ссылки Т. под надзор полиции в село Спасское на полтора года. Истинная причина этой акции -- критика крепостничества в "Записках охотника". В этот период Тургенев написал повести "Муму" (опубликована 1854) и "Постоялый двор" (опубликована 1855), по своему антикрепостническому содержанию примыкающие к "Запискам охотника". Цикл очерков "Записки охотника" (1847--52) -- самое значительное произведение молодого Т. Оно оказало большое влияние на развитие русской литературы и принесло автору мировую известность. Книга была переведена на многие европейские языки и уже в 50-е гг., находясь фактически под запретом в России, выдержала много изданий в Германии, Франции, Англии, Дании. По словам М.Е. Салтыкова-Щедрина, "Записки охотника" "...положили начало целой литературе, имеющей своим объектом народ и его нужды". В центре очерков -- крепостной крестьянин, умный, талантливый, но бесправный. Тургенев обнаружил резкий контраст между "мёртвыми душами" помещиков и высокими душевными качествами крестьян, возникшими в общении с величавой, таинственной и прекрасной природой. В соответствии с общей мыслью "Записок охотника" о глубине и значительности народного сознания Тургенев в самой художественной манере изображения крестьян делает шаг вперёд в сравнении с предшествующей и современной литературой. Яркая индивидуализация крестьянских типов, изображение психологической жизни народа в смене душевных движений, обнаружение в крестьянине личности тонкой, сложной, глубокой, как природа,-- открытия Тургенева, сделанные в "Записках охотника".

Тургеневская концепция народного характера имела большое значение для развития прогрессивной общественной мысли в России. К книге Тургенева обращались передовые люди как к убедительному аргументу в пользу отмены крепостного права в России. В 70-е гг. "Записки..." оказались близки народникам как признание нравственной высоты крестьянина и бедственного его положения. Они оказали заметное влияние на изображение народа в русской литературе (Л.Н. Толстой, В.Г. Короленко, Чехов).

Период пребывания в ссылке в родовом поместье (с начала лета 1852 года до декабря 1853 года) Тургенев знакомится с молодым писателем Л.Н. Толстым. Не только могучий гений Толстого с самого начала своего развития привлек живой интерес Тургенева: ссыльный писатель был вообще очень внимателен к молодым литературным силам, радовался всякому проблеску дарования, иногда и ошибался, преувеличивал успехи начинающего, от души желая появления новых, одаренных авторов. Это бережное внимание к росткам нового в литературе он унаследовал от Белинского. Теперь сам Тургенев был «маститым», литературный авторитет его был очень велик.

Тургенев предостерегал литературную молодежь от беспочвенного высокомерного критиканства, призывал любить родину и народ, верить в его силы, в его будущее: «…Знайте, - писал он, что без веры, без глубокой и сильной веры не стоит жить; знайте, что это говорит вам человек, про которого, может быть, думают, что он весь насквозь проникнут иронией и критикой, но без горячей любви и веры - ирония - дрянь - и критика хуже всякой брани». Тургенев учил самоотверженно трудиться и глубоко уважать читателя: «Знайте: публику не надуешь ни на волос - она умнее каждого из нас; знайте также, что принося ей всего себя, всю свою кровь и плоть, Вы должны быть еще благодарны ей, если она поймет и оценит Вашу жертву, если она обратит на Вас внимание; и это понятно, скажу более: это справедливо. Не Вы ей нужны, она нужна Вам. Вы хотите завоевать ее, так напрягайте все Ваши силы… и если Ваш талант оригинален, если Ваша личность интересна, публика признает Вас и будет пользоваться Вами...»

Весною 1853 года в Спасское приехал М.С. Щепкин и читал ссыльному первую из поставленных на сцене комедий Островского - «Не в свои сани не садись». Впечатление, как замечает Тургенев, пьеса произвела большое, но в то же время, писатель не хочет мириться с некоторыми славянофильскими нотками, которые слышались в комедии и выражались в идеализации патриархальных элементов русской жизни.

Славянофилы, в частность отец и сын (?) Аксаковы, очень хотели бы перетянуть Тургенева в свой лагерь. Тургенев вел с Аксаковыми дружескую переписку, в Спасском написал положительную рецензию на книгу Аксаково-отца «Записки ружейного охотника» и послал ее в «Современник», но вместе с тем решительно отказывался принимать славянофильскую идеализацию патриархальной старины.

В 1856 в "Современнике" появился роман "Рудин" -- своеобразный итог раздумий Тургенева о передовом герое современности. Роману предшествовали повести и рассказы, в которых писатель с разных сторон оценивал тип идеалиста 40-х гг. Если в повестях "Два приятеля" (1854) и "Затишье" (1854) с неодобрением был дан портрет человека неустойчивого, рефлектирующего, то в рассказах "Гамлет Щигровского уезда" (1849), "Дневник лишнего человека" (1850), "Яков Пасынков" (1855), "Переписка" (1856) раскрывалась трагедия "лишнего человека", его мучительный разлад с миром и людьми. Точка зрения Тургенева на "лишнего человека" в "Рудине" двойственна: признавая значение рудинского "слова" в пробуждении сознания людей 40-х гг., он отмечает недостаточность одной лишь пропаганды высоких идей в условиях русской жизни 50-х гг. Как всегда, Тургенев "сверял" своего героя с чутко уловленными требованиями современности, ожидавшей передового общественного деятеля. Рудин принадлежал к поколению, которое готовило для него почву. Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов (в эти годы) готовы были поддержать протест против крепостнической действительности, заключающийся во многих психологических чертах "лишнего человека".

В романе "Дворянское гнездо" (1859) уже остро поставлен вопрос об исторических судьбах России. Герой романа Лаврецкий "обыкновеннее" Рудина, но он ближе к народной жизни, лучше понимает нужды народа. Он считает своим долгом облегчить участь крестьян. Однако ради личного счастья он забывает о долге, хотя и счастье оказывается невозможным. Героиня романа Лиза, готовая на великое служение или подвиг, не находит высокого смысла в мире, где постоянно оскорбляется её нравственное чувство. Уход Лизы в монастырь -- это своеобразный протест и пусть пассивное, но всё же неприятие жизни. Образ Лизы окружен "светлой поэзией", которую Салтыков-Щедрин отмечал в "каждом звуке этого романа". Если "Рудин" -- испытание идеалиста 40-х гг., то "Дворянское гнездо" -- это осознание его ухода с исторической сцены.

В связи с "Дворянским гнездом" и предшествовавшими ему повестями "Фауст" (1856) и "Ася" (1858) в печати возникла полемика о долге, самоотречении, эгоизме. В решении этих проблем наметилось расхождение между Тургеневым и революционными демократами, которые сосредоточили своё внимание на слабости, нерешительности "лишнего человека", отсутствии в нём гражданского чувства (о чём писал Чернышевский в статье "Русский человек на rendezvous" в связи с повестью Т. "Ася"); они исходили из представления о нравственно цельном человеке, у которого нет противоречия между внутренними потребностями и общественным долгом. Спор о новом герое затрагивал самые существенные вопросы русской жизни накануне реформы, в условиях назревающей революционной ситуации. Чуткий к запросам времени, Тургенев. в романе "Накануне" (1860) выразил мысль о необходимости сознательно-героических натур. В образе разночинца болгарина Инсарова писатель вывел человека с цельным характером, все нравственные силы которого сосредоточены на стремлении освободить свою родину. Тургенв отдавал должное людям героического склада, хотя они представлялись ему несколько ограниченными, однолинейными. Добролюбов, посвятивший "Накануне" статью "Когда же придёт настоящий день?" (1860), отметил, что Инсаров неполно обрисован в романе, не приближен к читателю, не открыт ему. И поэтому, по мнению критика, главное лицо романа -- Елена Стахова; в ней воплощена "общественная потребность дела, живого дела, начало презрения к мертвым принципам и пассивным добродетелям..." (Собр. соч., т. 3, 1952, с. 36). Россия для Тургенева -- накануне появления сознательно-героических натур (для Добролюбова -- революционных). Тургенев не мог принять остропублицистическое истолкования романа, предложенного Добролюбовым, не мог согласиться с революционной позицией критика, выраженной на материале и при помощи его романа. Поэтому писатель возражал против опубликования статьи. Когда же она благодаря настойчивости Некрасова всё-таки появилась, он ушёл из "Современника". Основная причина разрыва коренилась в том, что Тургенв, стоявший на либеральных позициях, не верил в необходимость революции. В то же время Т. отдавал дань уважения высоким душевным качествам революционных демократов и связывал с ними будущее России. Поэтому в романе "Отцы и дети" (1862) Тургенев продолжал художественное исследование "нового человека". "Отцы и дети" -- роман не просто о смене поколений, а о борьбе идейных направлений (идеализма и материализма), о неизбежном и непримиримом столкновении старых и новых социально-политических сил. Роман раскрывал жестокий и сложный процесс ломки прежних социальных отношений, конфликты во всех сферах жизни (между помещиками и крестьянами, выходящими из повиновения; между дворянами и разночинцами; внутри дворянского сословия). Этот процесс предстал в романе как разрушительная стихия, взрывающая аристократическую замкнутость, ломающая сословные перегородки, меняющая привычное течение жизни. Расстановка лиц в романе и развитие действия показали, на чьей стороне автор. Несмотря на его двойственное отношение к герою, несмотря на спор, который ведёт Тургенев с "нигилистом" Базаровым, об отношении к природе, любви, искусству, этот "отрицатель" выведен как мужественный, последовательный в своих убеждениях человек, которому предстоит большое и важное "дело". Рационализм суждений находится в противоречии с его глубокой, страстной натурой. Защитники прежних "принципов" -- "сливки" дворянского общества (братья Кирсановы) -- уступают герою в нравственной силе, понимании потребностей жизни. Трагическая история любви Базарова и Одинцовой, выявляя несоответствие между натурой и некоторыми воззрениями героя, подчёркивает его нравственное превосходство над лучшими представителями дворянства. Трезво и серьёзно оценивал Тургенев. не только роль героя, находящегося в "преддверии будущего", составляющего "странный pendant с Пугачевым", но и место народа в этом процессе. Тургенев видел разобщённость народа с передовой интеллигенцией, ставшей на защиту его интересов. В этом, по Тургеневу, одна из причин трагического положения новых деятелей.

Современники остро реагировали на появление романа. Реакционная печать обвинила Тургенева в заискивании перед молодёжью, демократическая упрекала автора в клевете на молодое поколение. Иначе понял роман Д.И. Писарев, увидевший в нём верное изображение нового героя. Сам Тургенев писал К.К. Случевскому по поводу Базарова: "...Если он называется нигилистом, то надо читать: революционером" (Полн. собр. соч. и писем. Письма, т. 4, 1962, с. 380). Однако известная противоречивость позиции Тургенева доныне порождает споры об отношении автора к герою.

После "Отцов и детей" для писателя наступил период сомнений и разочарований. В открытом споре с А.И. Герценом он отстаивает просветительские взгляды. Появляются повести "Призраки" (1864), "Довольно" (1865) и др., исполненные грустных раздумий и пессимистических настроений. Известно, что с конца 50-х годов Тургенев переживает творческий кризис. В одном из писем Боткину он пишет:'' Я постоянно чувствую себя сором, который забыли вымести. Ни одной моей строки никогда напечатано (да и написано) не будет до окончания века… Я переживаю - или, может быть, доживаю нравственный и физический кризис, из которого выйду либо разбитый, либо… обновленный!''

Н.А. Добролюбов охарактеризовал Тургенева как писателя, остро чувствующего актуальные проблемы современности. Он писал: ''Итак, мы можем сказать смело, что если уже Тургенев тронул какой-нибудь вопрос в своей повести, если он изобразил какую-нибудь новую сторону общественных отношений, - это служит ручательством за то, что вопрос этот подымается или скоро подымется в сознании образованного общества, что эта новая сторона жизни начинает выдаваться и скоро выкажется резко и ярко перед глазами всех.''

На нерасторжимую связь своих произведений с реалиями жизни Тургенев указывал постоянно, подчеркивая, что ''никогда не покушался создавать художественные образы, не имея на то ''открытой точки'' в окружающей действительности. Тургенев обладал удивительной способностью видеть в современности самое актуальное и мгновенно откликался на это.

''Таинственные'' повести не оказались исключением в ряду его произведений. Они тоже явились откликом на актуальные проблемы времени.'' Если перечислять причины появления этих произведений в творчестве Тургенева, несомненно, в первую очередь необходимо упомянуть общественно-политическую. Он обращается к таинственным темам в то время, когда радостные и оптимистические надежды Тургенева, вызванные реформой 1861 года, сначала были омрачены, а потом совсем исчезли под впечатлениями наступившей реакции. По своим общественным взглядам Тургенев был, как он сам писал, ''либералом старого покроя в английском, династическом смысле, человеком, ожидающим реформ только свыше - и принципиальным противником революций…''Идеал общественного устройства для И.С. Тургенева заключался в том, что основан он должен быть на принципах «свободы, равенства и братства». Такое устройство, гуманистическое по своей сути, требовало столь же гуманных методов своего существования, исключая всякое насилие. Вот почему эволюционный путь развития общества, при котором общественное мнение должно было добиваться «реформ сверху», представлялся ему единственно правильным и возможным. Оттого-то всегда, когда происходило социальное обострение, Тургенев приходил в угнетенное состояние, начинался очередной крах его взглядов. Так случилось и теперь, в начале 60-х годов. Известные петербургские пожары 1862-го года, послужившие сигналом к наступлению реакции, потрясли Тургенева - писатель тяжело переживал неизбежные последствия этих событий. Он писал: «Приехал я в Петербург в самый троицын день… и пробыл там 4 дня, видел и пожар и народ вблизи, слышал толки… и можете себе представить, что перечувствовал и передумал… Остается желать, чтобы царь - единственный наш оплот в эту минуту - остался тверд и спокоен среди ярых волн, бьющих и справа и слева. Страшно подумать, до чего может дойти реакция…» Наступило время жестокого террора, когда подавлялось малейшее проявление свободной мысли, когда были закрыты «Современник », «Русское слово», «День», когда начались массовые аресты. Да ещё к этому прибавилось Польское восстание и жестокие репрессии. Проявлявшаяся и ранее склонность Тургенева к трагическому восприятию жизни, к философскому скепсису, под влиянием бурных политических событий и классовых конфликтов, обостряется. Писателю весьма импонируют пессимистические парадоксы Шопенгауэра. Следствием всего этого и могли быть «таинственные» произведения. Но это, естественно, не единственная причина.