Публицистика Тургенева

Данные повести могли стать итогом и личных переживаний И.С. Тургенева. В эти же годы начинается полемика писателя с А.И. Герценом, с которым Тургенев окончательно расходится в политических убеждениях; волнения в связи с вызовом в Сенат в 1863 году по делу “о лицах, обвиняемых в сношениях с лондонскими пропагандиствми”. (В случае неявки в Сенат Тургеневу угрожала конфискация всего имущества. За связь с Герценом и “Колоколом” Тургенев мог поплатиться заключением и ссылкой. Он готов был остаться навсегда за границей, чтобы избежать репрессий); разгар журнальной полемики вокруг “Отцов и детей”, доставившей Тургеневу немало волнений; разрыв с “Современником”, личные переживания в связи с тем, что пришлось уйти из журнала, с которым было связано много дорогого, порвать старые связи. Если вспомнить еще, что как раз в январе 1863 года Тургенев испытал глубокое потрясение, узнав от врача об обнаруженной у него опасной болезни (диагноз, как оказалось впоследствии, был поставлен неверно), то, понятно, всего этого вполне достаточно, чтобы объяснить, почему Тургенев пережил в этот период тяжелый душевный кризис, может быть самый острый из всех, что пришлось ему когда-либо испытать. Им овладели тяжелые мысли об обреченности всего человеческого перед лицом вечной и равнодушной природы, о конечной бессмысленности, тщете человеческих дел, стремлений, надежд.

Меняется жанр тургеневского романа: всё более ослабляется централизующая роль главного героя в общей композиции произведения. В центре романа "Дым" (1867) -- проблема поколебленной реформой жизни России, когда "...новое принималось плохо, старое всякую силу потеряло" (Соч., т. 9, 1965, с. 318).В романе два основных героя -- Литвинов, в трагической любви которого отразились и "поколебленный быт", и противоречивое, неустойчивое сознание людей, и Потугин -- проповедник западной "цивилизации". Роман носил резко сатирический и антиславянофильский характер. Ирония автора была направлена как против представителей революционной эмиграции ("Гейдельбергские арабески"), так и против высших правительственных кругов России ("баденские генералы"). Однако осуждение пореформенной действительности ("дым"), рассмотрение политической оппозиции не как привнесённого извне явления, а как порождения российской жизни отличают этот роман от "антинигилистических" произведений других авторов. Грустные воспоминания о типе "лишнего человека" ("Вешние воды", опубл. 1872), раздумья о народе и сути русского характера ("Степной король Лир", опубликован 1870) приводят Тургенева к созданию наиболее значительного произведения последнего периода -- романа "Новь" (1877).

История разрыва Тургенева с «Современником» и его «необратимая» ссора с Некрасовым не нашли достоверного, адекватного этому событию отражения ни в исторической, ни в адекватной литературе. Рассказы об этой драме «слишком разнообразны и пристрастны, чтобы можно было с достоверностью на чем-либо остановиться», - вспоминал Д.В. Григорович. И он был отчасти прав. Самые убедительные (и фактически и психологически) воспоминания о причинах разрыва могли бы написать только Некрасов, Добролюбов, Тургенев, но они не любили об этом говорить, были сдержанны, а если и прорывалось что-либо, то страдала объективность, уступая страстям.

Салтыков-Щедрин писал в 1876 г: «Разрыв с «Современником» и убил его. Последнее, что он написал, «Отцы и дети», были плодом его общения с «Современником». Там были озорники неприятные, но которые заставляли мыслить, негодовать, возвращаться и перерабатывать себя самого. Теперь впереди скопец Стасюлевич, о котором совестно говорить, что с ним имеешь дело».

Уйдя из «Современника», Тургенев не мог уйти от того круга общественных и политических вопросов, который был теснейшим образом связан с этим журналом. И как бы ни складывались литературные и личные отношения, писательский авторитет Тургенева в начале 60-х годов неуклонно возрастал. «Писать мне некогда» - признается писатель в конце 1858 года. Действительный член «Общества любителей российской словесности», один из основателей Литературного фонда, активный журналист, умелый и тщательный критик и помощник в творческих и издательских делах целого ряда русских литераторов - Тургенев всегда поглощен был множеством общественно-литературных дел и забот.

В 1859 году Тургенев читает публичные лекции о Пушкине, в которых «поднял на щит» имя Белинского. Смело, горячо и убежденно раскрывает он роль критики Белинского в период расцвета реализма Пушкина, Лермонтова и Гоголя. В январе 1860 г писатель выступил с речью «Гамлет и Дон Кихот», 24 ноября 1860 года он единогласно избран членом-корреспондентом Академии наук.

Это был особенный период в жизни Тургенева. В 60-е годы, как говорилось выше, резко обострился процесс идейного размежевания между основными литературно-общественными группами, и некоторые молодые критики односторонне истолковали романы Тургенева «Отцы и дети» и «Дым» - как выражение разрыва с русской демократией. А в критических отзывах о ряде повестей Тургенева звучали указания на отход от современности и уступку мистике.

Тургенев писал "Отцов и детей" с тайной надеждой, что русское общество прислушается к его предупреждениям, что "правые" и "левые" одумаются и прекратят братоубийственные споры, грозящие трагедией как им самим, так и судьбе России. Он еще верил, что его роман послужит делу сплочения общественных сил. Расчет этот не оправдался: разбилась мечта Тургенева о едином и дружном всероссийском культурном слое общества. Появление романа лишь ускорило процесс идейного размежевания, вызвав эффект, обратный ожидаемому. Назревал мучительный разрыв Тургенева с русским читателем, тоже по-своему отражавший крах надежд на союз всех антикрепостнических сил.

Духовная бесприютность, идейная смута, овладевшие Тургеневым в связи с крахом либеральных надежд, еще сильнее прибивали писателя к чужой семье (Виардо), которую он считал своею и в которой его все любили. В России же он видел теперь лишь брожение, отсутствие всего твердого и определившегося. "Все наши так называемые направления - словно пена на квасу: смотришь - вся поверхность покрыта,- а там и ничего нет, и след простыл...". "Говорят иные астрономы, что кометы становятся планетами, переходя из газообразного состояния в твердое; всеобщая газообразность России меня смущает - и заставляет думать, что мы еще далеки от планетарного состояния. Нигде ничего крепкого, твердого - нигде никакого зерна; не говорю уже о сословиях - в самом народе этого нет".

Однако отношение Тургенева к революционному движению было по-прежнему сложным. Он не разделял народнических политических программ. Ему казалось, что революционеры страдают нетерпением и слишком торопят русскую историю. Их деятельность не бесполезна в том смысле, что они будоражат общество, подталкивают правительство к реформам. Но возможно и обратное: напуганная их революционным экстремизмом власть пойдет к реакции.

Истинно полезными деятелями русского прогресса, по Тургеневу, должны явиться "постепеновцы", "третья сила", занимающая промежуточное положение между правительственной партией и примыкающей к ней либеральной, с одной стороны, и революционными народниками - с другой. Откуда же ждет писатель появление этой силы? Если в 50-60-х годах он возлагал надежды на "постепеновцев" сверху (культурное дворянство и его либеральная партия), то теперь считает, что "третья сила" должна прийти снизу, из народа.

Тургенев был обескуражен провалом своих новых произведений, и в какой-то момент даже подумывал об отходе от литературы. Однако до конца своих дней Тургенев оставался прежде всего писателем, никакой иной деятельности, кроме труда русского литератора, для него не могло существовать всерьез, а без этой деятельности для него не было жизни. Бывали моменты, когда ему казалось, что надо уже прекращать свой писательский труд. Мелькала мысль, что он уже далек от современной русской публики, и публика далека от него, но мысли эти мелькали и уходили, и Тургенев снова брался за перо

Поэтому писатель стал обращаться к прошлому, чтобы там обнаружить и исследовать корни настоящего. «Литературно-житейские воспоминания» Тургенева следует воспринимать на этом фоне. Следуя отчасти «Былому и думам» Герцена, он решил рассказать о том сравнительно недавнем прошлом, очевидцев которого осталось немного и которое, как тогда многим казалось, в свете проблем современности выглядело незначительным и никак не отзывается в современности. Удалось ли ему выполнить свое намерение достаточно убедительно? Многие из современников упрекали тогда Тургенева в стремлении «переписать» по-своему историю литературно-общественной жизни в России 1830-1850-х годов. Однако при всей субъективности его заметок о Белинском, Гоголе, художнике Иванове, при наличии многочисленных умолчаний Тургенева о действительно важных эпизодах его воспоминания остаются ценным свидетельством той эпохи. Они позволяют теперь живо почувствовать обстановку «николаевского межвременья», когда русские мыслящие люди искали новые пути в искусстве, задыхаясь под гнетом цензуры и всеобщего сыска, выдвигали соображения, без которых был бы невозможен бурный расцвет общественного движения 60-х годов.

Все чаще обращается Тургенев мыслью к прошедшему, воспоминания говорят ему, что жизнь прожита не зря, и в 1869 году Тургенев опубликовал «Воспоминания о Белинском». Они были приняты читателями куда теплее, чем некоторые его повести и рассказы, публиковавшиеся в эту же пору. Тургенев и сам понимал, что в своих произведениях не так близок уже к живой русской современности, как это было прежде, что длительное пребывание за границей мешает его творчеству.

Однако до конца своих дней оставался Тургенев русским литератором, с прежним жадным интересом следил за русской литературой. По-прежнему горячо радовался появлению новых дарований и талантливых произведений. В частности, Романы Толстого «Анна Каренина» и «Война и мир» заставили Тургенева много думать, во многом не соглашаться с автором и вместе с тем восхищаться и гордиться тем, что именно Россия породила такого гения, как Толстой.

В 1874 г., отвечая на вопрос А.П. Ф-вой о своих литературных героях, Тургенев писал:«Времена переменились; теперь Базаровы не нужны. Для предстоящей общественной деятельности не нужно ни особенных талантов, ни даже особенного ума - ничего крупного, выдающегося, слишком индивидуального… нужно лишь смириться и не гнушаться мелкой и темной и даже жизненной работы. Что может быть, например, жизненнее - учить мужика грамоте, помогать ему заводить больницы и т.д. На что тут таланты и даже ученость… Чувство долга, славное чувство патриотизма в истинном смысле этого слова - вот все, что нужно.»

Именно таково было историческое саморазоблачение либерализма, разменявшего утопию 30-х годов на жалкие медяки «малых дел», сменившего проповедь западничества и цивилизации на проповедь смирения и патриотизма, для которых по собственному признанию писателя, ни «таланты», ни «ученость» не нужны.

В 1875 г Тургенев писал: «Время, в которое мы живем, сквернее того, в котором прошла наша молодость. Тогда мы стояли перед наглухо закрытой дверью; теперь дверь как будто несколько приотворена, но пройти в нее еще труднее». В этих условиях все невозможнее становилось придерживаться политической «середины». Тургенев начал чувствовать, что не может больше сохранять дружбу или даже просто добрые отношения с некоторыми из тех людей, с которыми он еще недавно вполне ладил. Если в 60-х писатель порвал с друзьями, которые представлялись ему чересчур революционными, то теперь наоборот, для него наступает полоса решительного размежевания с консерваторами и реакционерами.

Еще Герцен, примирившись с Тургеневым, в письмах упрекал его за то, что он отдает свои произведения в «Русский вестник», редактируемый Катковым - махровым реакционером. Тургенев признавался, что ему самому неприятно, но объяснял дело тем, что журнал сам по себе не так уж плох, да и платит авторам аккуратно (это, при стесненных обстоятельствах писателя, было немаловажно). Но к середине 70-х года имя Каткова, связанное с самыми мрачными проявлениями правительственной реакции в России, стало Тургеневу ненавистно, и Тургенев больше не печатался в «Русском вестнике».

Завязываются и крепнут связи Тургенева с передовыми людьми России. Тургенев верно и глубоко оценил беспощадный реализм молодого демократического писателя Решетникова, восторженно принял острую сатиру «Истории одного города» М.Ф. Салтыкова-Щедрина. Это произведение он сравнивает с лучшими страницами Д.Свифта - автора «Путешествий Гулливера». В середине 70-х годов Тургенев прочитал очерк Салтыкова Щедрина «Семейный суд», который так ему понравился, что он писал автору: «…невольно рождается мысль, - отчего Салтыков вместо очерков не пишет крупного романа с группировкой характеров и событий, с руководящей мыслью и широким исполнением?» Самые смелые обличения великого сатирика, самые решительные выпады против общественного строя России теперь не пугают Тургенева, а вызывают его восхищение и преклонение перед замечательным дарованием Щедрина.

Одновременно Тургенев сближается с кругами русской революционной эмиграции, его другом становится народник П.Л.Лавров, которому Тургенев посылает денежные средства на издание за границей журнала «Вперед», хотя в программе этого журнала содержалось прямое выступление

К семидесятым годам относится и разрыв многолетних отношений с Фетом. Еще в 1862 г Тургенев пишет Фету из Бадена: «…вы - закоренелый и остервенелый крепостник, консерватор и поручик старинного закала», но скоро вместо острой шутливой полемики в письмах зазвучали холодные и злые замечания, когда же Фет начал особо восхищаться Катковым и именно реакционностью его убеждений, Тургенев пишет о нем Полонскому: «…Фета давно на свете нет, остался какой-то кисляй по прозвищу Шеншин, которому только и жить, что на славянофильских задворках».

Видимо, по этой причине Тургенев критиковал поэтические произведения Фета в своих письмах к нему в 1872 году: «Быть тронутым или потрясенным через посредство какого бы то ни было произведения Фетовой музы так же невозможно, как ходить по потолку… Через 100 лет будут помнить около 20 красивых его стихотворений - чего же еще? Но пусть он себя не повторяет более, как он это делает уже 10-й год»

Русская революционная эмиграция, с которой Тургенев сблизился в 70-х годах, состояла из народников. Они верили в особую историческую миссию крестьянской общины, которая, по их мнению, несла в себе зародыш социализма. Тургенев не верил в это, он, зная истинную цену крестьянской общины, спорил по этому поводу еще с Герценом и сейчас не мог, конечно, поверить в то, что «хождение в народ» приведет к социализму. Но, с другой стороны, Тургенев видел горячую самоотверженность народнической молодежи, и это подкупало и восхищало его. Он не верил в успех их дела, но глубоко верил в их искренность и героизм. «Наша молодежь - святая молодежь» - говорил Тургенев народническому писателю М.О.Ашкинази. П.Л. Лавров вспоминал: «Иван Сергеевич с раздражением рассказывал мне о положении дел в России, об отсутствии всякой надежды на правительство, о растущей реакции, о бессилии и трусости его либеральных друзей. Он не высказывал надежды на то, чтобы наша попытка расшевелить русское общество удалась: напротив, тогда, как и после, он считал невозможным для нас сблизиться с народом, внести в него пропаганду социалистических идей. Но во всех его словах высказывалась ненависть к правительственному гнету и сочувствие всякой попытке бороться против него».

Тем не менее, получалось, что Тургенев-писатель постоянно стремился встать над схваткой, примирить враждующие партии, обуздать противоположности. Он отталкивался от любых завершенных и самодовольных систем. "Системами дорожат только те, которым вся правда в руки не дается, которые хотят ее за хвост поймать. Система - хвост правды, но правда, как ящерица: оставит хвост, а сама убежит".

В тургеневском призыве к терпимости, в тургеневском стремлении "снять" противоречия и крайности непримиримых общественных течений 60-70х годов проявилась обоснованная тревога за судьбы грядущей русской демократии и отечественной культуры. Тургенев не уставал убеждать ревнителей российского радикализма, что новый водворяющийся порядок должен быть не только силой отрицающей, но и силой охранительной, что, нанося удар старому миру, он должен спасти в нем все, достойное спасения. Тургенева тревожила беспочвенность, пугала безоглядность некоторых прогрессивных слоев русской интеллигенции, готовых рабски следовать за каждой новомодной мыслью, легкомысленно отворачиваясь от нажитого исторического опыта, от вековых традиций. "И отрицаем-то мы не так, как свободный человек, разящий шпагой,- писал он в романе "Дым",- а как лакей, лупящий кулаком, да еще, пожалуй, и лупит-то он по господскому приказу". Эту холопскую готовность русской общественности не уважать своих традиций, легко отказываться от предмета вчерашнего поклонения Тургенев заклеймил меткой фразой: "Новый барин народился, старого долой!.. В ухо Якова, в ноги Сидору".

«Так, в эпоху идейной строгости дворянского либерализма Гоголь в эстетическом кодексе Тургенева заменяется Пушкиным в его наиболее идеалистических тенденциях, Гегель - субъективным идеалистом Шопенгауэром, утопия 30х гг. - проповедью малых дел 70х, стремление овладеть логикой объективной действительности - приоритетом «мгновенных чувств и увлечений», западничество и клятвы в преданности науке - откровенной мистикой и чертовщиной, реализм - импрессионизмом и стилизацией.»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрев и проанализировав в дипломной работе публицистику И.С. Тургенева в отношении к литературной и общественной жизни России XIX века, проследив эволюцию взглядов И.С. Тургенева на национальные, экономические, исторические проблемы российской истории и современности, мы приходим к выводам, что талант Тургенева отличался многогранностью. Он создал ряд лирических стихотворений и поэм, высоко оцененных Белинским, а в «Записках охотника» «зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему никто еще не заходил» (Белинский). В повестях 1840-1870-х годов он запечатлел типы русской жизни, ускользнувшие от внимания Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского. В «таинственных» повестях Тургенев в особой форме - с оттенком фэнтези - изобразил те проявления духовного разброда и шатания в русском обществе, которыми сопровождалась пореформенная эпоха. Тургенев был причастен к обновлению русской драматургии, созданные им в 40-50-х годах 19-го столетия комедии и драмы означали шаг вперед в драматическом искусстве и предварили некоторые сценические открытия Островского.

В весьма разнообразном литературно - критическом наследии Тургенева (статьи, рецензии, речи, заметки, предисловия, рекомендательные письма, воспоминания) можно выделить два ряда произведений. В первом из них Тургенев ведет борьбу за реализм - в рамках общепринятых после Белинского и Добролюбова понятий и приемов. Второй ряд составляют произведения, в которых Тургенев выступает как оригинальный критик-реалист, выдвигает новые идеи, нередко спорные, но оставившие заметный след в критике. В целом же критические статьи Тургенева сыграли значительную роль в развенчании давних, нередко ложных представлений и содействовали формированию новых понятий у русского читателя.

Анализ публицистики И.С. Тургенева в ее эволюции с 1830-х до 1880-х годов выявил, что темы публикаций в разные годы изменялись, а с ними менялось и отношение автора к современным проблемам. Пробуя себя в различных областях литературной деятельности, Тургенев в итоге пришел к своеобразной революции, к появлению в России настоящей критики, к формированию образа которой он и приложил самое непосредственное участие, по-своему продолжив дело Белинского. И через эту деятельность он не только повествовал о новых законах, пришедших вместе с этой революцией, но также и выражал собственную точку зрения. Тургенев охватил широкий круг вопросов, имевших в то время важное литературно-общественное значение. Одного этого факта было бы достаточно для того, чтобы рассматривать его не только как выдающегося художника-реалиста, но и как выдающегося деятеля в истории русской критики.

Творческое наследие Тургенева не ушло в прошлое и представляет в наши дни не только исторический интерес, влияние Тургенева на мировую литературу оказалось настолько значительным, что один из американских авторов в середине прошлого века признает: «К 1877 году интерес к Тургеневу фактически вырос до размеров настоящего культа»

Перспективы дальнейшего исследования мы видим в комплексном анализе проблематики художественной прозы писателя и его публицистики. В рамках этого анализа необходимо глубже рассмотреть мировоззрение писателя, а также формирование авторского сознания.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. В.Г. Фринлянд .Жизнь для искусства. - В кн.: Тургенев в воспоминаниях современников/Сост. В. Фридлянд и Н. Генералова. - М.; Правда, 1988г

2. И.С. Тургенев. Встреча моя с Белинским // Собрание сочинений в 30 т. - М.,"Наука", 1983 - Сочинения, т. 11

3. Ученова В.В. Исторические истоки современной публицистики. М.: Изд-во МГУ, 1972.

4. Литературная энциклопедия терминов и понятий [Текст] / под ред.А.Н. Николюхина / Ин-т науч. информации по общественным наукам РАН - М.: НПК "Интелвак", 2001.

5. В.В. Прозоров «Три века русской литературной критики: итоги и перспективы изучения»6

6. Назарова Л.Н. К вопросу об оценке литературно-критической деятельности И.С. Тургенева его современниками (1851--1853 годы). -- В кн.: Вопросы изучения русской литературы XI -- XX веков. М.; Л., 1958

7. И.С. Тургенев в воспоминаниях современников и его письмах, чч. I--II. Под ред. Н.Л. Бродского, А.Е. Грузинского, Н.М. Мендельсона и Н.П. Сидорова. М., В.В. Думнов, насл. бр. Салаевых, 1924, 187, 192 с.

8. И.С. Тургенев..Собрание сочинений в 30 т.- М., "Наука", 1983 - Письма, т. 1

9. Вестник Европы, 1876, кн. I стр. 430

10. В.Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. III, 1953

11. И.С.Тургенев Собрание сочинений в 12 томах, т 11 - М., ГИХЛ,1956г стр 166

12. М.Е. Салтыков-Щедрин. Полное собрание сочинений, т 8, 1937г

13. Н.Некрасов. Собрание сочинений, т 9

14. И.С. Тургенев. Собрание сочинений в 30 томах. Письма, т 3, 1984г

15. Н.Г. Чернышевский, Собрание сочинений, т. 14, дополн.

16. Русское Обозрение, 1894, № 9

17. Московитянин, 1853, № 4, февраль, кн. 2, отд. V.

18. «Тургенев и круг «Современника», Л. 1930

19. «Русская мысль», 1886, кн. XII, стр. 67).

20. В.П Боткин и И.С. Тургенев. Неизданная переписка», 1930

21. Назарова Л.Н. К вопросу об оценке литературно-критической деятельности И.С. Тургенева его современниками (1851--1853 годы). -- В кн.: Вопросы изучения русской литературы XI -- XX веков. М.; Л., 1958

22. И.С. Тургенев, Полное собрание сочинений в 30 томах, Письма, т. II,

23. Современник, 1851, № 11, отд. VI, с. 91.

24. Современник, 1851, № 12, отд. IV, с. 45

25. Отечественные записки, 1852, № 2, отд. VI.

26. Московитянин, 1852, № 3, февраль, кн. 1

27. И.С.Тургенев Собрание сочинений в 12 томах, т 12

28. В.Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. 8, 1955

29. Слова Е.П. Ростопчиной. См.: Барсуков Н. Жизнь и труды М.П. Погодина. Т.11

30. Плетнев П.А. Сочинения и переписка. СПб., 1885. Т. 3

Размещено на Allbest.ru