Лингвистические средства речевого информационно-психологического воздействия текстов в современной публицистике

Ю.В. Рождественский отмечал, что «базовые понятия морали: добро, зло, добродетель, долг, свобода воли, ценности -- стали трактоваться по-новому, в духе приоритета обогащения фактически любыми средствами. Все эти ценности получили денежную оценку» [Рождественский, 2003, с. 168]. В заключение подчеркнем, что ключевым фактором в формировании современной картины мира является способность СМИ освещать события окружающей действительности, показывать многообразие сегодняшнего общества в необходимом для тех или иных структур медийном формате. «В условиях информационного общества механизм создания картины мира почти целиком зависит от средств массовой информации. Действительно, львиную долю сведений о том, что представляет собой и как меняется окружающая действительность, современный человек получает с помощью газет, радио, телевидения. Наши представления о том, что происходит в различных точках планеты, во многом обусловлены теми образами и интерпретациями, которые ежедневно тиражируются масс медиа» [Добросклонская, 2008, с. 157].

Таким образом, средства массовой информации и коммуникации играют решающую роль в становлении картины мира современного человека.

2.2 Понятие речевого воздействия и его истоки

Понятие речевое воздействия пришло к нам с давних времен, потому уже тогда у людей присутствовало понимание речи как деятельности. Любой человек, когда говорит что-либо, рассчитывает на результат, если итог будет положителен -- его усилия оправдались, если же результат окажется отрицательным

— что-то пошло не так. Например, одному человеку не удалось убедить другого или не удалось произвести благоприятное впечатление. Из понимания речи как деятельности зародились основы риторической теории. Определения риторике были даны еще в античности. Представим некоторые из них:

1) риторика -- это искусство убеждать;

2) риторика -- это искусство говорить хорошо;

3) риторика -- это искусство говорить красиво.

Как искусство убеждения риторику рассматривали в Древней Греции Сократ, Платон и Аристотель. При помощи речи в Древней Греции политикам и полководцам необходимо было обратить население в свою веру, убедить в истинности доводов. Искусству убеждения обучали софисты, их главная задача заключалась в умении «сделать слабое место сильным». О. С. Иссерс говорит о том что, «...именно софисты сформулировали одну из главных риторических задач -- по сути, манипулятивную: сделать слушающих “своими рабами по доброй воле, а не по принуждению”. Древнегреческий философ Сократ и его ученик Платон осуждали софистов за их подход к искусству речи как к манипуляции» [Иссерс, 2011, с. 10]. Но Сократ и Платон, а вслед за ними -- Аристотель видели в основе убеждения истинность высказывания. Убеждение строилось на достоверности фактов и логичных доказательствах, что подтверждало истинность информации.

Древние римляне (Цицерон, Квинтиллион) определяли риторику как способность говорить хорошо. По их мнению, речь оратора должна была быть выстроена изящно и красиво. Цицероном была определена каноническая схема создания речи.

Искусством украшения и умением строить речь красиво риторику считали в эпоху Возрождения. О.С. Иссерс указывает на то, что «...в дореволюционной России этот подход сформировал такую дисциплину, как красноречие. В дальнейшим тенденция к оформлению текста в литературном, языковом плане в ущерб содержательной стороне речи, как считают, привела риторику к кризису» [Иссерс, 2011, с. 11].

Доктор филологических наук А.А. Волков дает риторике следующее определение: «Риторика -- это “наука о целесообразном слове”» [Волков, 2001, с. 8]. В настоящее время риторика подразумевает под собой открытое убеждение собеседника, аргументацию, логичность доказательств и ее задачей не является манипуляция собеседником, как это было в софистической школе. Но такие положения являются только теорий, на практике очень многие риторические приемы применяются в процессе манипуляции и скрытого внушения с целью более успешного и эффективного воздействия на слушателя. Даже сами ораторы очень часто преступают границу дозволенного теоретической риторикой и классические приемы применяют с целью воздействия. Например, тропы, метафоры, параллельные конструкции и другие приемы, призванные сделать речь более красивой и плавной, используются ораторами, в качестве манипулятивных. Как отмечает профессор В.М. Сергеев: «Если в средние века широко обсуждались разнообразные аргументационные приемы, то в Новое время, с ростом авторитета научного знания, риторика и ее средства стали рассматриваться как способ обмана, а изучение риторических приемов с точки зрения научной этики стало выглядеть как своего рода “потворство злу”» [Паршин, Сергеев, 1987, с. 12].

Рассмотрев риторику в качестве предпосылок к появлению речевого воздействия, мы можем перейти к подробному определению данного понятия. Речевому воздействию посвящено очень большое количество книг, диссертаций, научных монографий и других трудов лингвистов и филологов. Проблема речевого воздействия широко освещена доктором филологических наук Е.Ф. Тарасовым, доктором филологических наук И.А. Стерниным, А.А. Леонтьевым, профессором П.Б. Паршиным. Также необходимо упомянуть о том, что речевое воздействие затрагивает и многие другие сферы. Так аспекты воздействия языка рассматриваются политологами, социологами, психологами и философами (Е.Л. Доценко, С.Г. Кара-Мурза, Н. Хомский, Г. Шиллер и другие).

Нидерландский лингвист Т. Ван-Дейк в своей книге «Язык. Познание. Коммуникация» впервые обращает внимание на первичность вербального аспекта в изучении деятельности СМИ. А основоположником научного направления, посвященного роли слова в пропаганде считается американский социолог Гарольд Лассуэлл, который начал свои исследования в годы первой мировой войны, и их результатом стала книга «Техника пропаганды в мировой войне».

Большой вклад в изучение речевого воздействия внесли филологи А.А. Данилова, Т.Г. Добросклонская и О.С. Иссерс, которые подробно изучили лингвистические механизмы и приемы, используемые в манипулятивных целях.

В большинстве случаев в своих исследованиях под речевым воздействием вышеуказанные ученые понимали речевое общение, взятое в аспекте его целенаправленности, мотивационной обусловленности и планируемой эффективности. Доктор филологических наук Г.А. Копнина отмечает, что речевое воздействие является одним из типов манипуляции и в связи с этим дает следующее определение речевому воздействию: «Речевая (языковая) манипуляция Ї разновидность манипулятивного воздействия, осуществляемого путем искусного использования определенных ресурсов языка с целью скрытого влияния на когнитивную и поведенческую деятельность адресата» [Копнина, 2012, с. 24].

Речевое воздействие в широком смысле -- это любое речевое общение, взятое в аспекте его целенаправленности, целевой обусловленности, описанное с позиций одного из коммуникантов. Речевое воздействие в узком смысле -- это ситуация, в которой субъект (воздействующий) координирует деятельность другого человека. Обычно это любое выступление перед аудиторией, такие же отношения возникают между СМИ и населением [Речевое воздействие, 1990, с. 3].

Методами речевого воздействия на коллективное сознание можно назвать речевое насилие, речевую демагогию, речевое манипулирование. Рассмотрим каждый из них более подробно.

Речевое насилие -- воздействие, при котором индивид испытывает его принудительный характер и совершает что-либо вопреки своей воле;

Речевое манипулирование -- это скрытое информационно-психологическое воздействие на человека посредством языковых средств, которое осуществляется на трех уровнях (индивидуальном, групповом и массовом). Направлено на побуждение человека к действиям, которые противоречат его позиции, интересам, а также языковой картине мира и системе ценностей. При манипуляции поступки, которые совершает индивид, на самом деле выражают волю манипулятора. Именно манипулятор с помощью воздействия заставляет человека считать, что он принимает решения самостоятельно;

Речевая демагогия -- разновидность языкового манипулирования; навязывание адресату одностороннего осмысления или оценки предмета обсуждения; оценочное воздействие, не выражающееся прямо, «в лоб», а навязывающееся ему исподволь путем использования возможностей, предоставляемых языковыми механизмами. Речевая демагогия основана на использовании бездоказательной и/или преднамеренно искаженной информации, с использованием лексики высокой окраски, речевых штампов, банальных фраз и выражений [А.А. Данилова 2011, Г.А. Копнина, 2012].

Описанные выше методы, являются далеко не единственными, выделяют и другие, но мы предпочли отметить именно эти, так как они являются основными. Все остальные методы -- разновидности данных. Мы видим четкое различие между тремя методами, и в настоящее время самым эффективным, самым наиболее изучаемым и самым распространенным является речевое манипулирование, так как носит неявный характер, вследствие чего объект манипуляции обычно не способен отразить атаку.

«Ложь через умолчание является сегодня в общественной жизни явлением постоянным и обладает высокой интенсивностью…» [Кара-Мурза, 2001, с. 562]. Далее мы бы хотели ответить на вопрос: какой речевой акт является воздействующим? Р.М. Блакар в своей статье «Язык как инструмент социальной власти» приводит очень хороший пример: «Два журналиста, А и В, командированы. с целью освещать войну во Вьетнаме. Возьмем следующие отрывки из их репортажей: А пишет об “американском участии в делах Вьетнама”, а В -- об “американской агрессии во Вьетнаме”. Соответственно, А пишет “Вьетконг” а В -- “Народная Освободительная Армия”.

Очевидно, что у читателей, т. е. получателей информации в данном коммуникативном акте, сформируется совершенно разное понимание событий во Вьетнаме, в зависимости от того, чей репортаж они прочитают. Выражение “американское участие в делах Вьетнама” создает совсем иное впечатление о США и их деятельности во Вьетнаме, чем выражение “американская агрессия во Вьетнаме”.

Аналогично конкурирующие наименования “Вьетконг” и “Народная Освободительная Армия” подразумевают совершенно разную характеристику» [Блакар, 1987, с. 3]. Следовательно, мы можем сделать вывод, что нейтрально выразиться невозможно, любые выражения предполагают воздействие. О.С. Иссерс пишет о том, что «в убеждении участвуют оба коммуникатора. Это совместная идентификация, которая происходит при использовании языковых знаков, причем в процессе участвуют говорящий и слушающий» [Иссерс, 2011, с. 43]. И тут же Оксана Сергеевна Иссерс упоминает о Ч. Ларсоне, который считал, что, если вы обнаружили что-то свое в том мире, который рисует ваш партнер, то убеждение состоялось. Трудно не согласиться с данной позицией, ведь мы в процессе общения с любым человеком выражаем свою точку зрения на определенное явление и ожидаем, что с нашим мнением согласятся. В таком случае, можно считать, что мы убедили другого человека, иными словами -- воздействовали на него.

3. Механизмы речевого воздействия

3.1 Стратегии убеждения и интерпретации действительности

С самого начала хотелось бы отметить, что под стратегией убеждения или под манипулятивным речевым приемом мы понимаем такой способ построения предложения или текста, который реализует ту или иную манипулятивную тактику. Все способы и приемы, разработанные с целью манипулятивного воздействия, в конечном счете можно свести к двум основным стратегиям. Это стратегия «приуменьшения» и стратегия «преувеличения». Суть данных стратегий заключается в определенном количестве и качестве подачи информации в связи с целями манипулятора.

Эти стратегии подробно исследовал профессор Чарльз Ларсон, который определил стратегию «приуменьшения» как стратегию затушевывания своих недостатков и чужих достоинств. Это достигается, в частности, за счет умолчания о каких-то аспектах, нежелательных для отправителя сообщения. А стратегия «преувеличения» (интенсификации по определению Ч. Ларсона) предполагает «выдвижение» чужих недостатков и своих достоинств (для себя это игра на повышение, т. е. преувеличение своих достоинств; для «чужих» это игра на понижение -- преувеличение чужих недостатков) [Larson, 2013, с. 15-22].

Отечественный лингвист, философ и семиотик Ю. И. Левин также предложил свою классификацию базовых стратегий убеждения. Юрий Иосифович выделяет аннулирующее, фингирующее, индефинитизирующее и модальное преобразования. При аннулирующем преобразовании из образа ситуации, имеющейся в сознании говорящего, исключаются некоторые события или факты. В данном случае мы можем говорить об умышленном умолчании или о правде на половину. При фингирующем преобразовании, наоборот, в образ ситуации намеренно вводятся события, факты или объекты, которых изначально там не содержалось. Индефинитизирующее преобразование характеризуется заменой некоторых предметов или событий из образа ситуации более обобщенными, вследствие чего ситуация оказывается размытой и неопределенной. В модальном преобразовании может быть использован такой прием, как ссылка на источник сообщений: с одной стороны, искажение истины может заключаться в некорректном указании на источник (ложное цитирование), с другой -- в указании на него без всякой необходимости [Левин, 1998, с. 568].

Еще один русский филолог О.Л. Михалева выделяет три типа базовых стратегий убеждения: стратегия на понижение, стратегия на повышение и стратегия нейтральности. В своей диссертации «Политический дискурс как сфера реализации манипулятивного воздействия» филолог рассматривает тактики, которые реализуются в вышеуказанных стратегиях. Стратегия на понижение реализуется, по мнению исследователя, в следующих тактиках: тактика анализ-«минус» (скрытое выражение отрицательного отношения к описываемому), тактика обвинения (приписывание конкретному лицу какой-либо вины, раскрытие чьих-либо неблаговидных действий, поступков, качеств), тактика безличного обвинения (обвинение без указания виновника), тактика обличения (приведение фактов, аргументов, делающих явной чью-либо виновность), тактика оскорбления и тактика угрозы.

Стратегия на повышение реализуется при помощи тактики анализ-«плюс» (скрытое выражение положительного отношения к описываемому), тактики презентации (представления кого-либо в привлекательном виде), тактики неявной самопрезентации (представления говорящим себя в выгодном свете), тактики отвода критики (приведения аргументов, оправдывающих какие-либо действия или поступки) и тактики самооправдания.

Стратегия нейтральности, по мнению исследователя, представлена набором следующих тактик: тактика побуждения (призыв к действию, принятию какойлибо точки зрения), тактика кооперации (обращение к адресату с апеллированием к его идеям и ценностям), тактика размежевания (выявления различий в позициях и мнениях), тактика информирования (приведение данных и фактов без выражения отношения к ним говорящего), тактика обещания, тактика прогнозирования, тактика предостережения, тактика иронизирования, тактика провокации (подстрекательства к действиям, влекущим к тяжелым последствиям) [Михалева, 2004, с. 146].

Также существует стратегия редукционизма, о ней пишет О.С. Иссерс:

«Стратегия редукционизма (упрощения ситуации или проблемы) реализуется в различных типах дискурса -- политическом, рекламном, медицинском и других. Сама по себе категория редукции в общенаучном понимании рассматривается как один из эффективных приемов осмысления действительности. Условные полюса редукции могут быть обозначены как простое и сложное» [Иссерс, 2011, с. 58]. Т. е. редукция -- это перевод какого-либо сообщения из, например, научной сферы, на уровень обыденного сознания, упрощение стиля речи и лексики.

О.С. Иссерс приводит пример из политического дискурса: «Построение образа социума по принципу «свой -- чужой» также в основе своей имеет упрощение социальных отношений. Будущее за нами, потому что мы патриоты своей Родины, нашего Отечества, потому что мы умеем работать. Поэтому люди нас поддержат, и мы победим (Ю. Лужков)» [Иссерс, 2011, с. 59].

Далее мы считаем необходимым привести наглядную и хорошую (на наш взгляд) классификацию способов интерпретации действительности, описанную Ю.В. Щербатовым в его книге «Искусство обмана. Популярная энциклопедия». Доктор психологических наук выделяет следующие механизмы интерпретации реальности: умолчание, селекция информации, передергивание, переворачивание и конструирование. Предлагаем рассмотреть каждый из способов более подробно.

Умолчание информации. Проявляется в выборочном изложении или полном сокрытии определенных тем. При манипуляции сознанием умолчание используется с целью обмана. Утаивание информации является обманом в том случае, «если у реципиента уже существует неправильное представление о каком-то явлении или событии, а индуктор не сообщает ему истину, хотя по своему социальному статусу должен был это сделать. Формально в этом случае ложь отсутствует, однако результат один Ї введение другого человека в заблуждение». Ю. Щербатых приводит пример из повести А. Гайдара «Чук и Гек», в которой мальчики выбросили в окно из-за ссоры важную телеграмму:

Ї Знаешь, Гек, а что, если мы маме про телеграмму ничего не скажем? Подумаешь Ї телеграмма! Нам и без телеграммы весело. Ї Врать нельзя, Ї вздохнул Гек. Ї Мама за вранье всегда еще хуже сердится. Ї А мы не будем врать! Ї радостно воскликнул Чук. Ї Если она спросит, где телеграмма, Ї мы скажем. Если же не спросит, то зачем нам вперед выскакивать? Мы не выскочки. Ї Ладно, Ї согласился Гек. -- Если врать не надо, то так и сделаем. Это ты хорошо, Чук, придумал.

Конец истории таков: мама, ничего не зная о телеграмме, с детьми отправляется к их папе в Сибирь, которого там не окажется, о чем он и сообщал в телеграмме» [Щербатых, 2002, с. 113-114]. Таким же образом поступают очень многие СМИ, журналистами намеренно скрывается то или иное событие, факт или объект для достижения собственных манипулятивных целей.

Селекция информации -- заключается в отборе для общества только выгодной для манипулятора информации, которая формирует у человека ложные представления о действительности. Селекция есть избирательная подача материала. С. Г. Кара-Мурза пишет, что крупная прямая ложь («фабрикация фактов») используется редко, чаще употребляется непрерывная мелкая ложь со ссылкой на неопределенные источники Ї т. н. «серая пропаганда», которая заключается обычно в следующем: «утром дается ложное сообщение из неопределенных источников. Это должно быть такое сообщение, которое привлекает общественное внимание. Как правило, затронутое этим сообщением лицо или организация моментально его опровергает, но это опровержение начинает включаться (малыми дозами) в информационные выпуски телевидения постепенно, с опозданием. А главное, ложное сообщение передается все время Ї даже наряду с опровержением, что только усиливает его привлекательность» [Кара-Мурза, 2001, с. 403].

Передергивание информации. Это способ подачи информации, при котором вниманию аудитории представляют предмет только с выгодной для манипулятора стороны. В качестве примера Ю. Щербатых приводит рекламу посуды

«Цептер», согласно которой эта посуда изготовлена «из благородной стали Cr/ Ni 18/10, номер материала 1.4301», поэтому она не вступает в реакцию с пищей и в ней якобы полностью сохраняются все витамины и минералы. На самом деле эта сталь Ї обычная нержавеющая сталь, аналогом которой является сталь типа 04х18Н10. Что касается минеральных солей, то они в принципе не могут никуда деться из любой посуды, количество же витаминов при кипячении снижается всегда, независимо от посуды. Одно дело сказать «купите посуду из нержавейки», другое Ї «мы предлагаем вам посуду из благородной стали» [Щербатых, 2002, с. 120]. Передергивание информации реализуется посредством употребления в узком контексте слов, вызывающих положительные эмоции.

Переворачивание информации. В таком способе подачи информации меняются местами «черное» и «белое», «да» и «нет». Манипуляция, как правило, строится на обмане под которым понимается «ложное, неверное сообщение, способное ввести в заблуждение того, кому оно адресовано». С манипулятивными намерениями может использоваться «обман при помощи правды». Хороший пример такого приема привела журналист Т. Сурикова: «...многие потребители соблазняются скромной припиской “Без холестерина” на упаковках подсолнечного масла и охотно покупают масло этого производителя, который смог наконец убрать “этот треклятый холестерин Ї причину инфарктов и инсультов”. То, что написано на упаковке, Ї истинная правда, так как ни одно растительное масло не может содержать холестерина Ї продукта животного происхождения» [Сурикова, 2002, с. 42-43].

Далее, но уже менее подробно рассмотрим основные способы подачи информации в манипулятивных целях. К таким способам относятся:

1) большое количество информации в несистематизированном виде

-- в таком виде информация подается с целью перегрузки читателя, когда информации очень много и она никак не отсортирована, у индивида отключается способность анализировать и мыслить критически, соответственно поток информации не контролируется цензурой психики. Это значит, что манипуляторам предоставляется возможность внедрять в подсознание индивида необходимую для него информацию. Она может быть пустой (для отвлечения внимания), может быть негативной, что влечет за собой различные последствия;

2) дробление информации -- информация подается маленькими частями, в некой мозаичной форме. Нарушаются причинно-следственные связи, появляется незаконченность изложения. О дроблении пишет Г. Шиллер:

«При передаче новостей по радио и телевидению многочисленные не связанные друг с другом сообщения выстреливаются в эфир подобно автоматной очереди. <…> Журналы намеренно разбивают статьи, помещая основную часть текста в конце номера, с тем, чтобы заставить читателя просмотреть несколько страниц рекламы. Полное безразличие, с которым реклама относится к любым политическим или социальным событиям, врываясь в передачи независимо от того, о чем идет речь, низводит любые социальные явления до уровня ничего не значащих происшествий» [Шиллер, 1980, с. 42];

3) придание сообщению характера неотложности и незамедлительности -- это одна из основных характеристик СМИ, мы уже отмечали выше, что информация, которая освещена подобным образом и при этом является первой, лучше всего запоминается индивидом и именно такая информация лучше всего откладывается на подсознательном уровне. У человека, получившего «срочную» информацию стирается критический барьер, и чувство тревоги не дает мыслить рационально. Сообщение принимается, как истинное;

4) использование сенсаций Ї такие сообщения преподносятся как особо важные и уникальные, вследствие чего на них концентрируется почти все внимание аудитории достаточно долгое время. Г. А. Копнина приводит хороший пример: «...в одном из номеров газеты “Аргументы и факты” за ноябрь 2005 г. к статье “Ребенок может стать еще умнее” дан подзаголовок Сенсация из престижной гимназии, привлекающий внимание читателей к рекламному тексту и побуждающий к его прочтению. После прочтения этого текста становится понятно, что он носит рекламный характер, поскольку призывает родителей давать их детям препарат “Йод-актив”» [Копнина, 2012, с. 61].

После рассмотрения базовых стратегий убеждения и способов подачи информации, мы предлагаем уделить внимание отдельным речевым приемам ввода имплицитной информации с целью навязывания адресату определенных оценок, точек зрения и, в конечном счете, побуждения его к каким-либо действиям. В большинстве случаев основой для таких приемов является нарушение логики. Манипуляция осуществляется путем введения адресата в заблуждение, создается видимость доказательности и обоснованности сообщения. Таким образом, в подсознание внедряется необходимая информация, побуждающая индивида к выполнению определенных действий, нужных манипулятору.

Самыми распространенными являются приемы, основанные на несоблюдении закона достаточного основания. Закон был выведен Г. Лейбницом, который говорил о том, что всякая правильная мысль должна быть обоснована другими мыслями, истинность которых доказана. Это значит, что любое утверждение должно опираться на достоверные суждения, которые не нуждаются в доказательствах.

Прием отождествления кого-либо с негативно оцениваемой социальной группой -- заключается в необоснованном сравнении какого-либо выдающегося деятеля (как правило) с людьми, чья деятельность оценивается обществом отрицательно.

Прием проведения неправомерных аналогий -- в данном случае не соблюдается критерий подобия, т. е. для достижения необходимого эффекта в качестве сравнения выбирается такой объект, чьи качества и характеристики не могут сопоставляться с объектом обсуждения. Хороший пример приводит С. Г. Кара-Мурза: «в одной из передач “Момент истины” Святослав Федоров в своем рассуждении против вмешательства государства в хозяйственную деятельность привел такой аргумент: “Экономика Ї это организм. А в организм вмешиваться нельзя Ї он сам знает, что ему лучше. Мы вот сидим, разговариваем, а печень себе работает, как надо”. Здесь не соблюдается критерий подобия, согласно которому должны выбираться факты и аналогии для аргументации, а, следовательно, приводимый С. Федоровым аргумент не является достоверным и достаточным» [Кара-Мурза, 2001, с. 466].

Приведем еще один показательный пример приема неправомерных аналогий: в 1932 г. двум ученым по фамилии Гуревич и Залесский было поручено опорочить «сухой закон», принятый в 1914 г. Николаем II. Ученые выпустили небольшую брошюру, в которой говорилось о бесполезности введения «сухого закона», в качестве доказательств было придумано большое количество разнообразных мифов. Первый миф заключался в том, что после введения «сухого закона» вследствие употребления суррогатов резко возрастет смертность населения. Ученые привели статистические данные, которые утверждали, что в Петрограде в 1914 г. смертность от суррогатов возросла в 8 раз. Ученые ссылались на некое исследование, которое удалось отыскать в архивах. Данные показали, что Гуревич и Залесский использовали достоверную информацию. В 1913 г. в Петрограде от водки умерло 392 человека, а от суррогатов -- один. Так как водка была в свободном доступе, смысла пить суррогаты не было. После введения «сухого закона», от водки умерло 0 человек, а от суррогатов -- 8. Смертность от суррогатов действительно выросла в 8 раз, но значение 8 необходимо сравнивать со значением 392.

Прием программирующей номинации -- состоит в предвосхищении событий (события описываются как уже свершившиеся). Исследователи приводят следующий пример использования этого приема: решение проблем ЖКХ и снижение квартплаты Ї главная задача нового депутата Бориса Шатилова. Однако на момент публикации сообщения Б. Шатилов являлся кандидатом в депутаты, а не депутатом. Тем самым желаемое разрешение ситуации выдается как единственно возможное и реализованное.

Прием имплицитной логической связи -- в данном случае навязывается свой путь рассуждения в форме якобы самостоятельного логического вывода. В такие сообщения очень легко подставить фразу: «Судите сами». О.С. Иссерс приводит такой пример: «...конкуренты-изготовители “мягкого” масла советуют: Если ни цена, ни лишние калории не смущают, выбирайте традиционное сливочное масло». Сюда же отнесем и открытое использование таких лексем, как значит, соответственно, таким образом, из этого следует, которые задают определенный путь мыслей адресата, выгодный манипулятору.

Г.А. Копнина выделяет приемы, основанные на несоблюдении закона тождества, который говорит о том, что каждая мысль в процессе данного рассуждения должна иметь одно и то же определенное, устойчивое содержание. Этот закон направлен против расплывчатости, беспредметности суждений. Исследователь пишет, что «...закон тождества нарушается при использовании подмены тезиса, его сужения или расширения. Так, название продукта на его упаковке “Лапша быстрого приготовления в курином бульоне” в сознании потребителя создает определенное представление об этом продукте, которое не соответствует его истинному составу, где помимо лапши содержится “суповая основа: вкусовой экстракт куриный, соль поваренная, сушеные овощи, пряности, усилитель вкуса (Е621)”. Тем самым в названии продукта понятие “бульон со вкусом курицы” заменяется понятием “куриный бульон”, то есть наблюдается подмена тезиса (понятия)» [Копнина, 2012, с. 73].

Приемы аргументации, вызывающие положительную оценку индивида подробно описаны О.А. Филипповой, мы рассмотрим самые эффективные:

1) «генетическое заблуждение» -- если аргумент или человек, его приводящий, имеет какое-то специфическое происхождение, то аргумент признается правильным или неправильным, например: «Что вы слушаете гастарбайтеров -- они вам наговорят!»;

2) «мудрость древних» -- апелляция к убеждениям о качестве проверенном временем, которое имеет большую ценность по сравнению с новым, например, сейчас на полках наших магазинов можно встретить достаточное количество продуктов с лозунгами: «Как в СССР», «Вспомним прошлое!», «Сделано по ГОСТу СССР»;

3) «отравление колодца» -- дискредитация источников информации, которые использует оппонент: «Прежде чем вы станете слушать моего оппонента, позвольте напомнить вам, что он сидел в тюрьме»;

4) «призыв к общей практике» -- аргумент в пользу того, что многие люди так считают или так делают является достаточным оправданием для совершения тех или иных поступков: Да, он берет взятки, но очень многие так делают!; Все пьют -- и я пью!;

5) «аргумент к жалости» -- довод, рассчитанный на то, чтобы вызвать жалость к обсуждаемому лицу. Этого человека необходимо оправдать, потому что он вызывает сочувствие, находится в сложной ситуации: Неужели вы приговорите этого человека к штрафу? Ему и его семье и так-то не на что жить, они не сводят концы с концами. [Филиппова, 2012, с. 17-20].

Одним из самых эффективных приемов является апелляция к авторитетам и фонду общих знаний. Этот прием подробно описывает О. С. Иссерс, она говорит о том что манипуляция совершается путем введения в аргументацию суждений типа «всем известно», «современной наукой доказано», «по мнению ученых» и прочих. При этом источник никогда не указывается, например: Gamier Fructis. Это доказано: ваши волосы в 5 раз сильнее и в 3 раза более гладкие, даже при влажной погоде. Эффективность доказана лабораторно. Сюда же можно отнести введение так называемой «общей базы», она выражается в выражениях всем известно, все знают что и т. д. О.С. Иссерс отмечает, что «...суть манипуляции заключается в создании иллюзии, будто адресат и отправитель сообщения одинаково уверены в чем-либо, однако это выгодно только последнему». И приводит такой пример: «Аллергики знают, как сложно найти свой антигистаминный препарат -- многие лекарства имеют побочные эффекты, в том числе сонливость, быстрое привыкание и т. д. Ксизал же практически лишен всех вышеперечисленных недостатков» [Иссерс, 2011, с. 75].

Приемов введения имплицитной информации очень много, мы описали лишь самые распространенные. Далее в нашей работе мы будем останавливаться на лингвистических аспектах воздействия.

3.2 Лексикофразеологические механизмы речевого воздействия

В данном параграфе мы рассмотрим способы речевого воздействия на уровне лексики, основной единицей которого является слово. Всякий говорящий имеет возможность выбора того или иного слова. В зависимости о того, какой выбор будет сделан, можно говорить о различных результатах воздействия. В средствах массовой информации данный выбор никогда не бывает случайным, каждая единица несет в себе некий смысл и вводится в сообщение с определенной целью. В различных культурах одно и тоже слово может нести в себе разный смысл, в зависимости от ассоциативного ряда, возникающего при употреблении данной единицы в обществе. По выбору того или иного слова мы можем судить о жизненных установках и идеологической позиции говорящего. Об этом пишет филолог А.А. Данилова: «Ирландские сепаратисты и чеченские повстанцы, белые и меланиноущербные граждане, война и привнесение мира в страну -- выбор слова для номинации может определяться отношением говорящего к событию, предмету повествования, а также той целью, которую адресант преследует при построении определенного высказывания» [Данилова, 2011, с. 51].

Лексика является наиболее эффективным средством в процессе речевого манипулирования. На основе лексики строится картина мира каждого индивида и посредством лексики образуются более сложные уровни языка, такие как предложение и текст. Скрытое языковое воздействие преследует цели изменения отношения индивида к тому или иному явлению. Такое воздействие основывается на привнесении в лексему новых смыслов и коннотаций, которые изменяют ассоциативный ряд слова.

Профессор Т.Г. Добросклонская рассматривает лексический уровень речевого воздействия через ряд определенных категорий, вытекающих из задач скрытой языковой манипуляции. Далее приведем категории, выделяемые Т.Г. Добросклонской.

1. Категория коннотативности -- неконнотативности -- коннотативная насыщенность лексемы определяется возможностью его использования для выражения «нового» эмоционально-оценочного содержания.

2. Категория клишированности -- основана на противопоставлении. регулярно воспроизводимых единиц, вносимых в речь как бы в готовом виде, т. е. уже имеющихся в языковом опыте говорящего, и теми словосочетаниями, которые явно создаются в процессе речи.

3. Категория идиоматичности -- данная категория заключается в противопоставлении фразеологической единицы и словосочетания, построенного на реализации номинативных значений составляющих его слов. Имеется ввиду свойство значимых единиц языка, выражающееся в неразложимости их формальных и семантических значений на значения составляющих их единиц. Это приводит к образованию слитного значения у языковой единицы в результате переосмысления составляющих ее элементов. Например, выражение «анютины глазки» не значит «маленькие глаза Анюты», сюда же относятся выражения типа «корень зла», «земля обетованная».

4. Категория концептуальной полноценности -- предполагает наличие у словосочетаний определенной понятийной базы. Эта категория основана на том, что каждое словосочетание в обычном речевом общении находит отражение в физическом опыте говорящего.

5. Категория социолингвистической обусловленности -- предполагает наличие у словосочетания определенной социальной подосновы. Содержание должно быть непосредственно связано с социальной жизнью общества, его определяющими факторами становятся особенности жизни данного языкового коллектива. Основным параметром данной категории служит фоновое знание Ї обоюдное знание реалий говорящим и слушающим, лежащее в основе языкового общения [Добросклонская, 2008, с. 90-93].

В реальном речевом общении все эти категории тесно переплетаются между собой, поэтому при анализе любых сообщений точно разграничить лексический уровень языка по данным категориям не получится. В данном случае речь идет о степени реализации той или иной категории в словосочетании. Как отмечает Т. Г. Добросклонская: «...в реальной речи все категории выступают в сложном диалектическом единстве и могут реализоваться одновременно, накладываясь друг на друга

<...> во взаимосвязи категорий прослеживается определенная закономерность: так категория идиоматичности тесно связана с категорией клишированности: идиоматические словосочетания всегда клишированы, а неидиоматические могут быть и клишированными, и неклишированными» [Добросклонская, 2008, с. 93].

Далее мы рассмотрим конкретные приемы в рамках вышеизложенных стратегий, которые применяются с целью манипулятивного воздействия.

Самым распространенным и эффективным приемом на лексическом уровне по праву можно считать эвфемизацию. Кандидат филологических наук Н.С. Арапова дает следующее толкование эвфемизма: «...эвфемизм -- эмоционально нейтральное слово или выражение, употребляемое вместо синонимичного ему слова или выражения, представляющегося говорящему неприличным, грубым или нетактичным» [Арапова, 1998, с. 561]. В свою очередь О.С. Иссерс, отмечает, что «...эвфемизмами чаще всего являются слова с пониженным уровнем конкретности, семантически неопределенные, с редукцией некоторых сем» [Иссерс, 2011, с. 95]. Соответственно, если рассматривать эвфемизмы с точки зрения манипулятивного воздействия, мы можем говорить о том, что к эвфемизмам прибегают в случае намеренного нежелания называть вещи своими именами. Например, сейчас часто встречаются в прессе, такие эвфемизмы, как рынок рабочейсилы (безработица); граждане, вынужденно покинувшие места постоянного (беженцы); вместо повышения цен говорят регулирование цен; работа на автозаправке может быть обозначена в резюме как «имел отношение к нефтепереработке», а посещение развлекательных заведений отнесено к «регулярному повышению культурного уровня».

Кризис угольной промышленности отразился и в закрытии некоторых шахт. Их, как сейчас, выражаются, реструктуризировали (ОРТ, 2006).

Механизм работы эвфемизмов подробно описывает лингвист И.М. Кобозева и показывает его: «...на примере родо-видовых коррелятов слов, составляющих эндоцентрические ряды: человек-ребенок-мальчик-озорник; предмет-фрукт- яблоко-антоновка. Каждое следующее слово из этого ряда является гипонимом по отношению к предыдущему и гиперонимом по отношению к последующему. Таким образом, говорящий имеет на выбор целый ряд наименований разного уровня конкретности» [Кобозева, 2000, с. 103]. Таким образом, вокруг лексемы формируется семантическое поле для обозначения данного явления (предмета, объекта). Использование таких гиперонимов приводит к некому размытию понятия и вводит реципиента в заблуждение.

По мнению С.Г. Кара-Мурзы, «замена слов и понятий политическими эвфемизмами как целая технология приводит к тяжелой болезни общества, которую еще Фукидид назвал коррупцией языка. Будучи свидетелем упадка Афин, Ї утверждает исследователь, Ї он оставил описание коррупции как важнейшего признака этого упадка. Среди прочих видов коррупции он особо выделил именно коррупцию языка Ї слова начали означать нечто противоположное тому, что они всегда означали. Разные партии стали использовать одно и то же слово в разных смыслах» [Кара-Мурза, 2001, с. 288].

А. А. Данилова приводит хороший пример использования эвфемизмов:

«“Американцы -- благодетели Афганистана”: военная кампания, унесшая жизни тысяч мирных жителей, устойчиво именовалась в СМИ акцией мира, в ходе которой страна была освобождена, накормлена и облагодетельствована. Миф создается при помощи усиленной эвфемизации. “This is bringing needed food to hungry Afghan people as well as a message o f friendship from the American people1” (англ.). -- Так будет доставлена необходимая для голодного населения Афганистана еда вместе с заверением дружбы. “The partnership of nations is here to help the people o f Afghanistan” -- (англ.). -- “Здесь присутствует содружество наций ради того, чтобы помочь народу Афганистана”. В данных примерах наблюдается подмена понятий в соединении с такими приемами, как умолчание и эвфемизм: “помощью” и “содействием” называется вооруженная агрессия. Таким образом создается политический миф о гуманитарной помощи Афганистану, где под видом борьбы с терроризмом были уничтожены тысячи мирных жителей» [Данилова, 2011, с. 117].

Постепенно эвфемизмы могут практически вытеснить из употребления первоначальные слова. Д. Болинджер говорил, что «акт номинации, сопровождаемый в силу выбора языковых средств некоторыми одобрительными или неодобрительными обертонами -- это излюбленный пропагандистский прием и образец высшей утонченности в искусстве лжи» [Болинджер, 1998, с. 35].

Синонимия -- синонимия пересекается с приемом эвфимизации, одно явление может быть названо разными словами, и одно слово может описывать разные явления. Синонимы различаются лишь небольшими изменениями в значении и коннотациями, но несмотря на это, предоставляют много возможностей для использования их в манипулятивных целях. Выбор между синонимическими единицами может придавать высказыванию оценочный характер. Наиболее отчетливо это проявляется в группе семантикостилистических синонимов, дающих разную оценочную характеристику обозначаемому субъекту.

В процессе выбора лексемы манипуляторы обычно выбирают самое удаленное по смыслу слово из его семантического поля, а также многозначное слово, одно из значений которого можно с натяжкой отнести к обозначению данного понятия. Например, слово война имеет достаточно широкое синонимичное поле, синонимами являются: атака, нападение, драка, столкновение, бой, стычка, перестрелка, битва, кровопролитие, оборона и прочие. А. А. Данилова замечает, что

«...при всей смысловой, денотативной близости слов во многих контекстах они не являются взаимозаменяемыми без ущерба для смысла» [Данилова, 2011, с. 56].

Прием интимизации -- в результате употребления такого приема в сознании создается эффект доверия, формируется положительное отношение к автору и тому, что он сообщает. Очень часто для расположения к себе манипуляторы используют территориальный признак, например, слова земляки, однополчане и прочие. О.С. Иссерс также выделяет лексику с расплывчатым денотативным содержанием, но с ярко выраженными положительными коннотациями. «В риторике советского времени традиционно использовались такие слова c положительной оценочностью, как дружба народов, весь советский народ, социалистическая демократия, держава. Эти лексические единицы обретали денотативное значение только в контексте определенной ситуации» [Иссерс, 2011, с. 91].

Прием навешивания ярлыков -- ярлыки используются для создания и закрепления в сознании населения негативного образа кого-либо. Как правило, ярлыки остаются в обиходе очень надолго, они становятся привычными словами. Ярлыки -- один из лучших способов навязывания массам определенных стереотипов. О.С. Иссерс утверждает, что «в зависимости от того, как вы назовете известного государственного деятеля (кандидат экономических наук, мастер спорта по самбо и дзюдо, полковник КГБ, Верховный главнокомандующий или Президент), отношение к нему будет различно. Возможно, ваш собеседник увлекается дзюдо, но не любит бывших сотрудников КГБ. Возможно, для него все имеющие ученую степень -- выдающиеся интеллектуалы. Таким образом, мы обсуждаем не конкретного человека, а реакцию на слова, обусловленную установками, стереотипами, моделью мира коммуникантов» [Иссерс, 2011, с. 101].

По мнению Н.Г. Мартыненко, распространенными ярлыками являются «политические термины, официальные и экспрессивно-разговорные названия политических партий и движений: коммуняги, фашисты, национал-патриоты, а также наименования политиков по их действиям и стилю поведения: диктатор, разоритель, сепаратист, популист и др.» [Мартыненко, 2002, с. 12]. Г.А. Копнина указывает на то, что «...в качестве ярлыка могут употребляться не только слова, но и словосочетания (враг народа, штабная крыса, гнилая интеллигенция, антипартийные выступления, политическая диверсия, социально чуждые и классово враждебные элементы, враг партии и т.п.), которые являются разновидностями идеологических речевых штампов» [Копнина, 2012, с. 87].

Следствием этого является то, что мы живем в соответствии с навязанными нам «ярлыками», которые определяют наш статус, наше положение и наше поведение в обществе. Например: она должна убираться, потому что жена. Она должна уметь готовить -- ведь она женщина. У него не остается времени на семью -- он же бизнесмен. «Ярлык», который мы получили, скажем, в детстве неудачник, ботаник определяет наше поведение в будущем, человек, которого так называли продолжительное время так и будет соотносить себя с неудачами и поступать в соответствии со своим видением себя.

Прием «терминологического тумана» -- заключается в нагромождении информационного сообщения терминами, значение которых, как правило, известно лишь узким специалистам. В рамках речевого воздействия употребляется не для более точного определения понятия и уточнения информации, а для полного сокрытия какого-либо события или факта, объекта. Неизвестные слова вводят человека в заблуждение, он не понимает о чем идет речь, но так как термины используется в узкоспециализированных научных кругах, у реципиента возникает иллюзия научной достоверности. Чаще всего такой прием мы можем наблюдать на этикетках продуктов питания, например: сорбиновая кислота, сорбат кальция, сорбитол, гуаровая камедь, ароматизированный сорбат калия, оксидант ГМБХ, что из этих веществ является консервантом? Проблема заключается в том, что обычно реципиент не может соотнести любой из этих терминов с понятной ему заменой, в нашем примере, с консервантом. Возникает манипулятивный эффект.

Идеологически нагруженная лексика -- прием, при котором текст изобилует словами, в значении которых присутствует идеологическая оценка. При помощи такой лексики осуществляется разграничение по принципу «своих» и «чужих». Например: зверства, фанатизм, агрессия могут относиться только к «чужим». Возмездие, справедливое наказание, ответный удар характеризуют действия «своих». Соответственно в зависимости от того, какие лексемы с идеологической оценкой использовались в описании поступков кого-либо, на подсознательном уровне будет меняться картина мира индивида. Например, идеологически нагруженная лексика является одним из приемов, на котором строится миф о том, что Америка -- всемирная благодетельница, справедливая, праведная страна, готовая в любой момент оказать помощь всем обиженным. С этой точки зрения в США рассматриваются все нападения, агрессии и бомбардировки на другие государства Америкой. Все западные и американские СМИ утверждали, что бомбардировки Сербии начались из-за необходимости остановить некую «гуманитарную катастрофу» на Балканах.

«Это Америка в лучших своих деяниях, Америка, которая пытается заставить мир жить гуманно ради того, чтобы в Европе установились мир и свобода, чтобы наших соотечественников не пришлось посылать на более крупные войны, развязываемые из-за чьего-то сумасшествия» [The White House Press Release, 1999]. В данном сообщении мы можем проследить деление на «своих» и «чужих», и обратим внимание на лексику, характеризующую ту и другую сторону.

«Свои» -- лучшие деяния, гуманность, мир и свобода, соотечественники. «Чужие» -- крупные войны, сумасшествие.

«Слова-амебы» -- данное обозначение ввел С. Г. Кара-Мурза, под «словамиамебами» понимаются лексемы, внутренняя форма которых значительно отдалилась от прямого номинативного значения, а доминирующим значением стало эмоционально оценочное. Особой характеристикой данных слов является широкая растяжимость значения. С помощью подобных слов может быть обозначен самый широкий ряд явлений. С точки зрения речевого воздействия самыми употребляемыми в настоящее время с целью абстрактизации понятия и размытия смысла являются такие слова, как прогресс, свобода, толерантность, плюрализм, терроризм, инновации, равенство. Данный вопрос широко представлен А. А. Даниловой, приведем фрагмент ее исследования: «Слово “прогресс” чаще всего относится к стране, в которой функционирует данное средство массовой информации, в отношении к остальным странам, особенно странам третьего мира, слово “прогресс” заменяется другими словами, нередко меняющими смысл высказывания. Если речь идет о научно-техническом прогрессе стран-недругов, особенно в сфере вооружения, то слово “прогресс” употребляться не будет. Прогресс, как правило, связан с развитием стран “первого эшелона”» [Данилова, 2011, с. 101].

Исследователь Ольга Андреевна Филиппова приводит несколько групп слов, вызывающих заведомо положительную реакцию у индивида: слова высокого стиля -- отчизна, служение, истина и пр.; мелиоративы -- герой, святой, умелец и пр.; изысканная лексика -- дама, пардон, блеснуть умом и пр.; слова с коннотацией соблазна -- курорт, торт, шампанское и пр. Рассмотрим лексическую группу, вызывающую отрицательную оценку: пейоративы -- идиот, тряпка, обжора, неряха и пр.; пейоративы, использующиеся в публицистике -- якобы, пресловутый, фарс, небезызвестный и пр; жаргонизмы -- кинули, обалдеть, стрематься и пр.; вульгаризмы -- свистуха, выжрать и пр.; бленды -- дерьмократы, бандидат в депутаты и пр. [Филиппова, 2012, с. 6].

Использование фразеологизмов -- фразеологизмы воспроизводятся в речи в виде устойчивых лексико-грамматических единиц. Используется для создания иронического, комического эффекта (языковая игра). Фразеологизмы часто подвергаются трансформации, такой пример приводит О.С. Иссерс: «...о визите Президента Путина на лесообрабатывающий комбинат газета “Аргументы и факты” сообщила в статье “Путин сходил в лес” под рубрикой “Без сучков и с задоринкой”» [Иссерс, 2011, с. 123].

На данном этапе мы закончим рассматривать механизмы лексического уровня речевого воздействия и перейдем к грамматическому уровню языка. Стоит отметить, что приемов манипуляции с помощью использования лексики и фразеологии намного больше, мы представили лишь самые распространенные.

3.3 Грамматические механизмы речевого воздействия

Грамматическая система языка обладает значительным потенциалом речевого воздействия, конечно, меньшим, чем лексика, но все же достаточным для того, чтобы эти возможности рассмотреть. Грамматика может быть гибкой и подвижной, что позволяет использовать ее ресурсы морфологии, словообразования и синтаксиса в соответствии со своими задачами, в том числе и задачами манипулятивного характера. Одним из основных ресурсов воздействия на грамматическом уровне является нарушение норм кодифицированного литературного языка (язык, соответствующий совокупности правил, обеспечивающих его образцовое литературное воспроизведение).

О.С. Иссерс отмечает, что «...чаще всего “обновление” грамматической формы связано с расширением парадигм, функционирующих в кодифицированном литературном языке. Это проявляется в выражении той или иной грамматической категории, не свойственной данному слову (падежа, степени сравнения, переходности)» [Иссерс, 2011, с. 131].

Приведем примеры: Наш цирк циркее всех цирков!; О чем стреляли в Ташкенте?; Болгарию вошли в состав НАТО. При использовании такой трансформации автор акцентирует внимание, на необходимом ему аспекте, изменение формы заставляет реципиента задуматься, тем самым, такая информация способна повлиять на картину мира индивида. Прием грамматического контраста -- заключается в столкновении противопоставленных грамматических форм в пределах одного высказывания. Данный прием может быть реализован с помощью форм единственного/множественного числа, времени, а также переходность/непереходность глагола, совершенный/несовершенный вид.