Лингвистические средства речевого информационно-психологического воздействия текстов в современной публицистике

Сразу за этим высказыванием автор переносит свое сравнение на действительность: «Гитлер объявил о своих намерениях совершенно открыто. Сталин его публично называл людоедом. Но Гитлер не мог напасть на Сталина, т. к. не было общих границ. Гитлер обратился к Сталину с предложением совместными усилиями сделать пролом в разделительной стене. Сталин с восторгом принял такое предложение и с огромным энтузиазмом ломал польскую стену, прорубая коридор навстречу Гитлеру» [Суворов, 1992, с. 18].

Мы можем говорить об определенном композиционном построении текста: сначала -- усиление эмоционального фона читателя, посредством вопросов приведение к логичному выводу, а затем -- перенос выдуманной ситуации на реальные события. В итоге человек получает готовую интерпретацию данной ситуации от автора, при этом у него не остается возможности мыслить критически, и делать выводы самостоятельно.

Также автор несколько раз использует одну и ту же метафору в разных предложениях и частях текста: «ударив топором в спину Польше в момент ее отчаянной борьбы против фашистов, мы пытались оттянуть момент начала советско-германской войны…»; «Сталин мог бы оставаться нейтральным, но он вместо этого бил топором в спину тех, кто воевал против фашизма» [Суворов, 1992, с. 18-19]. Таким образом автор акцентирует внимание на внезапной и предательской политике СССР по отношению к Польше (что является ложью). Данная метафора несет в себе крайне негативные эмоции и очень сильно воздействует на читателя, вызывая соответствующую реакцию по отношению к Советскому Союзу.

Также в рамках двух вышеприведенных предложений необходимо отметить то, как часто В. Суворов говорит читателю, что необходимо было сделать И.В. Сталину и, что он сделал вместо этого. Мы говорим о композиционном построении текста, оказывающем воздействие на индивида. Такое «додумывание» автора и «расширение» обзора на событие играет важнейшую роль в восприятии исторических событий. В данном контексте предстает в роли неоспоримого аргумента в поддержку авторской позиции.

Далее приведем в пример отрывок (с нашими комментариями), построенный по вышеуказанному принципу «додумывания» с использованием вопросительных предложений, которые задействуют логику читателя. В результате человек дает логичный ответ на вопрос и полностью убеждается в правомерности, следующих по тексту, суждений автора:

«Что должен был делать Сталин, имея перед собой пролом шириной 570 км и некоторое время в резерве? Правильно. Он должен был спешно укреплять оборону именно на этом участке» [Суворов, 1992, с. 18]. Далее В. Суворов подробно описывает все, что необходимо было сделать Советскому Союзу, показывая важность этих действий и возможности страны для их осуществления. «Вдоль старых границ существовала мощная линия укрепленных районов. Ее нужно было срочно укреплять и совершенствовать. А кроме нее создавать вторую линию обороны, третью… пятую. Нужно было срочно минировать дороги, мосты, поля, рыть противотанковые рвы, прикрывать их противотанковой артиллерией…» [Суворов, 1992, с. 18]. Затем автор вставляет в текст сравнение, которое также достаточно сильно подкрепляет ход мыслей автора и еще больше убеждает читателя в его правоте. Описываются действия того же самого государства (СССР), но несколькими годами позднее, на их примере автор доказывает, что во время польского конфликта у СССР были все возможности и шансы сделать то, что они сделали в 1943 году. «Несколько позже, в 1943 году на Курской дуге, Красная Армия готовилась к отражению наступления противника. За короткий срок на огромном фронте советские войска создали шесть непрерывных полос обороны протяженностью в сотни километров каждая и общей глубиной 250300 километров. Каждый километр был перенасыщен окопами, траншеями, ходами сообщения, укрытиями, огневыми позициями. Средняя плотность минирования была доведена до 7 000 противотанковых и противопехотных мин на километр фронта обороны, а противотанковые плотности доведены до чудовищного уровня: 41 орудие на каждый километр, не считая полевой и зенитной артиллерии и врытых в землю танков. Так в чистом поле в очень короткое время была создана поистине непреодолимая оборона» [Суворов, 1992, с. 18-19].

А далее (после использования неправомерного сравнения) Виктор Суворов переносит читателя обратно в 1939 год и говорит о том, что все условия были намного благоприятнее, чем в 1943 г., в свою очередь, это еще больше убеждает читателя в абсурдности действий СССР. «В 1939 году условия для обороны были гораздо лучшими: леса, реки, болота. Мало дорог и много времени. Советские войска могли создать мощный рубеж на новой советско-германской границе, благо пролом был неширок» [Суворов, 1992, с. 19].

И заканчивает «логичным» выводом, на подкрепление которого была направлена наибольшая часть отрывка, чтобы окончательно убедить читателя в том, что Сталин делал все для нападения Германии на Советский Союз. «Но в этот момент Советский Союз прекратил производство противотанковых и зенитных пушек. Вместо того чтобы местность сделать непроходимой, ее срочно делали более доступной. Тут строились дороги и мосты, железнодорожная сеть расширялась, усиливалась и совершенствовалась. Ранее существующие укрепления разрушались, засыпались землей» [Суворов, 1992, с. 19].

Таким же композиционным приемом являются сравнения Сталина с Гитлером на протяжении всего текста: «Гитлеру одного пролома в стене было достаточно. Сталину -- нет. Гитлер (с помощью Сталина) уничтожил государственную власть только в одном из государств разделительного барьера. Сталин (без посторонней помощи) сделал это в трех государствах» [Суворов, 1992, с. 19]. Виктор Суворов сравнивает этих двух мировых деятелей и в каждом подобном сравнении И.В. Сталин предстает куда большим злом, чем А. Гитлер. И, как мы видим в данном примере, даже те преступления, которые совершил Гитлер, Виктор Суворов приписывает Сталину. Автор открыто оправдывает действия немецкого лидера.

Следующим композиционным приемом является опровержение известного факта за счет определенной схемы построения предложений. Так начинается данный параграф: «22 июня 1941 года Германия внезапно и вероломно напала на Советский Союз. Это исторический факт. Однако это очень странный факт. До Второй мировой войны Германия не имела общих границ с Советским Союзом и потому не могла напасть, тем более -- внезапно» [Суворов, 1992, с. 17]. С самого начала текста автор сообщает читателю о том, что данный факт (если что-либо является фактом -- значит, это действительно было так) не является истинным. Отметим также, что автор не приводит никаких доказательств такого суждения.

Еще одной характерной чертой данного автора является введение в текст в иронично-насмешливой форме мнений по поводу тех или иных событий других историков. «Коммунистические историки придумали объяснения действиям Советского Союза <...> Объяснение второе: ударив топором в спину Польше в момент ее отчаянной борьбы против фашистов, мы пытались оттянуть момент начала советско-германской войны…» [Суворов, 1992, с. 18]. Самым важным моментом во введении подобных конструкций является

«перекладывание ответственности». Виктор Суворов словами «коммунистических историков» говорит о том, что СССР нанес по Польше внезапный и предательский удар, а дальше уже идет объяснение этому действию в защиту Сталина со стороны «коммунистических историков». В данном случае важно, что автор преподносит действия Советского Союза (вероломное нападение), как факт, который признается им самим и «историками» с противоположной стороны. Такой прием можно по праву назвать имплицитным и очень тонким приемом речевого воздействия. Необходимо отметить, что все введенные в текст мысли и мнения других историков не подтверждены никакими источниками, цитирование также не используется.

Также мы проверили текст на построение по принципу «золотого сечения». В данной точке оказалось предложение: «Сталин мог бы оставаться нейтральным, но он вместо этого бил топором в спину тех, кто воевал против фашизма» [Суворов, 1992, с. 18]. Интересен тот факт, что только в этом местеи только один раз встречается слово «фашизм» (кроме объяснений «коммунистических историков»). В данном предложении, по сути, заключается основная мысль автора, заложенная в данный параграф -- вся политика и все действия И. В. Сталина были направлены на расчищение пути для Гитлера в Советский Союз.

Далее рассмотрим цитаты, которые приводит Виктор Суворов.

«Один из участников тех событий полковник ГРУ И.Г. Старинов довольно откровенно описывает это так: “Глупое создавалось положение. Когда мы соприкасались со слабыми армиями относительно небольших государств, наши границы действительно были на замке. А когда нашим соседом стала фашистская Германия, инженерные оборонительные сооружения вдоль прежней границы оказались заброшенными и частично даже демонтированными” (Мины ждут своего часа. С. 176)» [Суворов, 1992, с. 19]. Когда мы проверяли данный источник оказалось, что такая цитата действительно имеет место быть и ссылка указана верно, но с помощью дальнейших поисков удалось обнаружить комментарии самого полковника И.Г. Старинова. Мы приведем небольшой отрывок его интервью:

« -- Автор «Ледокола», ссылаясь на Ваши откровения, «разоблачает» ошибки Верховного Главнокомандующего (будем справедливы -- Сталин ошибался не всегда), абсолютизирует недостатки и отметает достоинства общественного строя, бросает тень на нашу трагичную и прекрасную историю.

-- Пускается во все тяжкие: фальсифицирует, лжет, искажает мои воспоминания, домысливает…» (Национальная безопасность) Далее приведем комментарий И.Г. Старинова к цитате, указанной нами выше: « -- Говорят, что полбуханки хлеба -- все хлеб, но полуправда -- уже не правда… Слова мои здесь переданы точно, но этот куцый отрывок не объясняет смысла сказанного. Подобное цитирование -- попытка прервать говорящего на полуслове. Ответ дает глава, в которой я рассказал о подготовке СССР в 20-х -- начале 30-х годов к партизанской войне».

В данном параграфе приведено еще несколько цитат с указанием источника, но каждая из них является таким же вырванным из контекста домысленным отрывком, направленным на ложное подкрепление своих собственных рассуждений. Потому на цитировании останавливаться более подробное мы не станем.Далее необходимо было бы рассмотреть данный текст на предмет подтасовки фактов. Но дело в том, что вся концепция автора давно опровергнута многочисленными специалистами и историками. Выпущено большое количество книг-

«ответов» «Ледоколу» с цифрами и документами, а так как основной целью нашей работы является лингвистический анализ текста на предмет речевого воздействия, то в рамках данного исследования не представляется возможным привести подробное развенчивание «фактов» Виктора Суворова. Мы позволим себе лишь очень кратко привести информацию, относящуюся к тому периоду, которая полностью опровергает концепцию автора в корне и объясняет цели применения всех вышеизложенных приемов речевого воздействия.

В течение многих лет Польша была в довольно дружественных отношениях с гитлеровской Германией и против фашизма, как утверждает Виктор Суворов никогда не боролась: «Поскольку Гитлер пока еще действовал в соответствии со сценарием подготовки агрессии в сторону СССР, руководители Польши были предупредительны и доброжелательны. В январе 1939 года во время визита Риббентропа в Варшаву польский и германский министры обменялись речами, в которых констатировали “окончательное установление добрососедских отношений обеих стран”. Выступая в Берлине 30 января 1939 года, сам Гитлер сказал, что германо-польская дружба в тревожные месяцы раздела Чехословакии являлась “решающим фактором политической жизни Европы” и что польско-германское соглашение имеет “важнейшее значение для сохранения мира в Европе”» [Стариков, 2008, с. 145]. Помимо этого, Германия имела в планах совместный поход с Польшей на Советский Союз.

Но 21 марта 1939 года позиция поляков по отношению к немцам резко изменилась в противоположную сторону. «Как только Гитлер позволил себе наглость поступить со словаками и украинцами не так, как был должен, тут же изменился тон британской политики. А вслед за ней меняют тональность и “независимые” польские паны. В этот день, 21 марта 1939 года, Англия “вдруг” предложила СССР и Франции выступить с декларацией о немедленных консультациях по вопросу, как остановить “дальнейшую агрессию в Европе”. В этот же день руководители западных стран в срочном порядке собрались в Лондоне, чтобы решить, что же делать с вышедшим из-под контроля Гитлером. Полякам быстро объяснили новую “линию партии”. Теперь вместо всемерного потакания немцам с ними надо было стать максимально жесткими» [Стариков, 2008, с. 145]. За кардинальное изменение позиции Польши по отношению к Гитлеру, Англия пообещала предоставить Польше военную защиту в случае нападения Германии. Затем Польша резко объявила частичную мобилизацию и издала декрет о дополнительном ассигновании на оборону, и это при том, что у Польша имела с германией договор о ненападении. «Не Германия, а Польша и Англия нарушали заключенные договоры! Польша нарушила германо-польский договор, объявив мобилизацию, и нарушила его еще раз, приняв английские гарантии своей безопасности. Договор Польши и Германии исключал конфликт между двумя странами, а после подписания договора с англичанами поляки были обязаны воевать против немцев в случае начала англо-германской войны <...> В своей знаменитой речи 28 апреля 1939 года фюрер разорвал польско-германский пакт о ненападении и англо-германское морское соглашение. Но сделал это не потому, что “хотел захватить весь мир”, а потому, что поляки и англичане фактически уже разорвали эти договоры с Германией (хоть и негласно), заключив друг с другом соглашение. Вместо того чтобы вновь войти под британскую “опеку”, Гитлер бросал своим “патронам” вызов. А Польшу, непредсказуемую и враждебную, решил ликвидировать. Никаких планов дальнейших ударов у Гитлера на тот момент не было» [Стариков, 2008, с. 147-149].

А далее началась так называемая «странная война», странная -- потому что Гитлер разгромил Польшу просто молниеносно. Немцы малочисленным отрядом вступили на территорию Польши 26 августа 1939 года, а «польское руководство при первых же сведениях, что на столицу мчатся колонны танков, 5 сентября бежало в Люблин, а 17 сентября перешло румынскую границу. Вслед за правительством бежало и высшее руководство армии, ее генеральный штаб. Около 500 польских самолетов вместо того, чтобы сбивать и таранить немецкие самолеты, погибнуть в бою с честью, “разлетелись” в Румынию, Латвию и Литву. Мобилизацию в Польше не объявили» [Стариков, 2008, с. 165].

Об этом пишет и доктор исторических наук, старший научный сотрудник Всероссийского НИИ документоведения и архивного дела Михаил Иванович Мельтюхов: «Несмотря на явную угрозу военного конфликта, на границе с Германией польской армией не было построено никаких укреплений. Ничто не помешало танковым клиньям Гитлера быстро разрезать польскую армию на части, окружить и ее разгромить. Как же так? Почему не было укреплений? Потому что польские генералы готовились не к борьбе с Германией, а к совместной с ней войне против СССР» [Мельтюхов, 2008, с. 97]. Произошло так и потому, что обещанной защиты со стороны Англии, Польша так и не дождалась. Англия нарушила свои союзнические обязательства и бросила Польшу на произвол судьбы, в итоге оказалось, что Польша, до конца верившая своим покровителям, была захвачена Гитлером.

Помимо этого, Виктор Суворов утверждает, что СССР своим соглашением с Германией открыл Гитлеру дорогу для дальнейших захватов. Он пишет: «И Сталин своего добился. Всего через десять месяцев после подписания пакта «о ненападении» усилиями Сталина разделительный барьер был полностью сокрушен от Ледовитого океана до Черного моря. Нейтральных государств между Сталиным и Гитлером больше не осталось, и тем самым были созданы условия для нападения» [Суворов, 1992, с. 19]. Советский Союз был последней крупной европейской державой, которая заключила с Гитлером договор о ненападении, Франция и Великобритания заключили такой договор ранее. Их договор о ненападении это не путь к войне, а советский (по версии В. Суворова) -- это путь к войне. Но самое главное событие произошло 28 сентября 1938 г. в Мюнхене, где Англия и Франция отдали Гитлеру часть Чехословакии (страны с самым развитым военнопромышленном комплексом в Европе). И было понятно, что после этого Гитлер захватит Чехословакию целиком. По сути, именно этот день по праву можно считать началом Второй мировой войны. После мюнхенского сговора У. Черчилль писал о том, что начав действия против Чехословакии, Гитлер, безусловно, вернет мир к мировой войне, которая окончилась много лет назад. Но останавливать его ни в коем случае нельзя, нужно дать ему двинуться вперед на Советский Союз, а вот спустя три-четыре года демократические державы нанесут удар Гитлеру.

Историк и исследователь книг Виктора Суворова Дмитрий Верхотуров также опровергает данное утверждение Суворова, но с другой стороны вопроса: «На деле же, как мы видели из разбора плана “Вайс”, Германия подготовила план нападения на Польшу в любом случае, независимо от позиции СССР. Если бы Сталин отказался от договора от 23 августа 1939 года, то война с Польшей все равно бы началась в соответствии с намеченным графиком. У Гитлера не было возможности остановиться, и хозяйственное положение Германии было таково, что война была неизбежной» [Верхотуров, 2013, с. 124].

Подводя итог нашему краткому перечислению фальсификаций в данном параграфе, приведем еще одну цитату Дмитрия Верхотурова, опровергающую теорию Суворова-Резуна в корне: «У Сталина не было ни одной причины защищать Польшу, но зато было много причин этого не делать:

– Польша была государством-оккупантом, которое оккупировало белорусские, украинские и литовские земли;

– Польша была зависима от Франции, Великобритании и США;

– в Польше был установлен режим агрессивного польского национализма, режим угнетения и подавления национальных меньшинств, а также колонизации восточных окраин;

– в Польше велась антирабочая и антикрестьянская политика, в пользу и для выгоды капиталистов и кулаков;

– в Польше шла экономическая деградация и к началу войны с Германией страна была настолько слаба, что ее неспособность защитить свою независимость была очевидна.

Крушение Польши открывало возможность относительно бескровного возврата тех украинских и белорусских земель, которые были Польшей захвачены в 1920 году. Виленскую область Сталин отдал Литве, вернув государству его столицу, оккупированную захватчиком» [Верхотуров, 2013, с. 123].

А в завершение скажем, что «тем, кто поверил в “убедительные” доводы сторонников сталинского наступления на Европу, стоит напомнить всего один факт. Это лживое обвинение нашей страны во всех смертных грехах Второй мировой войны было запущено в оборот талантливым Суворовым-Резуном. Но где он писал свой знаменитый “Ледокол”? В Лондоне. Как он там оказался? Перебежал на сторону Запада и установил контакт с британской разведкой...» [Стариков, 2008, с. 172].

4.2 Анализ параграфа «Когда Советский Союз вступил во Вторую мировую войну»

Фрагмент, который мы будем анализировать расположен в книге Виктора Суворова «Ледокол» на страницах с 22 по 27. Представим сводную таблицу по участникам тех событий.

Таблица 2 Участники событий, описываемых в тексте

Участники событий
Германия	СССР	Запад
Наименования, относящиеся к данным участникам в тексте
Германия	Советский Союз	европейские соседи
Гитлер	СССР	французское агентство «Гавас»
германская армия	советская власть	нейтральные государства Европы
	Сталин	западная печать
	Красная Армия	журналисты «Гавас»
	НКВД	французские журналисты
	советская пропаганда	правительства западных стран
	советские фальсификаторы
	коммунистические пропагандисты
	красная пропаганда
	армия-«освободитель»
	коммунистические орды
	коммунисты
	советские источники
	товарищи в Кремле
	члены Политбюро
	Тов. Сталин
	большевики и Сталин
	Ленин
	главный враг Запада
	депутаты Верховного Совета СССР (чабаны на заоблачных пастбищах и знатные оленеводы на заполярных пастбищах)
	коммунистические борзописцы
Действия участников
Гитлер не мог напасть на СССР	коммунисты пустили в оборот фальшивую дату	правительства Польши и западных стран не знали, что началась новая мировая война
Гитлер укреплял безопасность своих границ	коммунистические борзописцы придумали множество легенд	Французское агентство «Гавас» опубликовало сообщение о принятых решениях
германская армия начала войну против Польши	советская пропаганда укрепила фальшивую дату	западная печать о СССРписала много
Гитлер не знал, что началась новая мировая война	ВСЕ европейские соседи СССР стали жертвами советской агрессии	агентство «Гавас» раскрыло самые сокровенные намерения Сталина
Гитлер понял, что его обманули	Красная Армия не намеревалась прекращать кровавые «освободительные походы» на Запад	западная свободная пресса предупреждала о планах Сталина
Гитлер повернулся лицом на Запад	СССР объявил себя нейтральным
Гитлер повернулся лицом на Восток	СССР захватил территории
	Красная Армия и НКВД творили страшные злодеяния
	Сталин уничтожал нейтральные государства Европы
	красная пропаганда изображает Советский Союз невинной жертвой
	коммунистические орды ударили в спину Польше
	СССР принял закон о всеобщей воинской обязанности
	товарищи в Кремле знали, что началась мировая война
	Сталин высказывал план «освобождения» Европы
	Политбюро было принято решение осуществить план
	Сталин выступил с опровержением на сообщение агентства Гавас
	Сталин не ввязывался в полемику с «буржуазными писаками»
	Сталин унизился до базарной ругани
	Сталин необычно реагирует
	Сталину все равно, что о нем подумают
	Сталину важно сохранить в тайне свой план
	Сталин цитировал Ленина
	Сталин радостно кричал «Обманул Гитлера!»
	Сталин выиграл Вторую мировую войну до того, как Гитлер в нее вступил
	Сталин победил только благодаря помощи Великобритании и США
	Сталин сумел разделить своих противников и столкнуть их лбами
	Сталин разыгрывал нейтралитет
	Сталин был зачинщиком войны

Итак, в данном параграфе три участника действий -- СССР и Германия, а третьей стороной является западная пресса и необозначенные нейтральные государства Европы. Анализируя наименования сторон мы снова наблюдаем ожесточенную позицию автора по отношению к Советскому Союзу и И. В. Сталину. Обозначений, которые применяет автор к нашей стране, значительно больше, чем употреблено к Германии и Западу, при этом по сравнению с другими участниками конфликта, выбраны крайне отрицательные, негативные, унижающие государство, оскорбительные наименования. Германия представлена в тексте малочисленными и самыми нейтральными лексемами. Данный факт говорит только о необъективности автора и о построении им текста с разделением на «своих» и

«чужих». Третий участник конфликта назван абстрактно, о конкретных странах речи нет, кроме представителей французских СМИ. В данном случае мы можем сделать предварительный вывод о намеренном нежелании автора рассматривать данное событие со всех сторон и представлять другие страны и их действия. Так как речь идет о мировой войне, участвовать и совершать какие-то геополитические действия только две страны не могут, а значит, автор умышленно манипулирует данными и воздействует на сознание читателей.

Если мы посмотрим на вторую часть таблицы (действия участников), то перед нами предстанет тоже самое явление, что и с обозначениями участников. Германия во главе с Адольфом Гитлером -- в роли жертвы, которую обманули и которая мечется на мировой арене, не зная, что и как ей делать, дабы выжить. Некие нейтральные страны Европы вообще не присутствуют, не совершают никаких действий, в событиях не участвуют. Мы видим только упоминания о французском агентстве «Гавас» и пророческой западной прессе, а зачем они были введены автором в текст, посмотрим далее. Что касается действий Советского Союза, то в данном случае тоже ничего нового мы увидеть не можем. Советский Союз и И. В. Сталин снова -- зачинщик войны, главный мировой агрессор и жестокий кровавый тиран. Если прочесть разом список действий Сталина в таблице, то складывается впечатление о нем, как о неадекватном политике, который ведет себя довольно странным образом. Помимо этого, (со слов автора) все без исключения отечественные историки являлись красной пропагандой, фальсификаторами и работали на кровавое Правительство, чтобы скрыть правду от русского народа. В данном случае надо понимать, что таковыми Виктор Суворов считает всех, кто не согласен с его трактовкой событий и с тем, что И.В. Сталин пытался захватить весь мир. Данная информация не может являться объективной и достоверной. Далее посмотрим, какими приемами речевого воздействия пользуется автор, чтобы склонить читателей на свою сторону.

По методике анализа начнем с лексикофразеологических механизмов речевого воздействия. Также, как и в прошлом фрагменте, мы наблюдаем частотное использование грубой, неприятной, просторечной и идиоматичной лексики, несущей заведомо негативную оценку: наименования СССР (см. в таблице выше), борзописцы, насильно втянули, жертва, советская агрессия, кровавые «освободительные походы», страшные злодеяния, реки крови, кровавый список преступлений, ожесточенные сражения, дал ему по морде, изверг и людоед, не реагировали так борзо, откровенная лживость, провокатор полиции, деспот, садист, диктатор, палач, буржуазные писаки, базарная ругань, дешевые оскорбления, истребительная война, выдумки, штыки армии-«освободительницы», самый коварный зачинщик. Все вышеприведенные слова и словосочетания относятся к СССР или И. В. Сталину, кроме «изверг и людоед», которые употреблялись с иронией по отношению к Гитлеру.

Далее приведем глаголы, являющиеся экспрессивными и формирующими определенное отношение к событиям в сознании читателя: пустили в оборот, придумали, советская пропаганда укрепила, выдумала цифры, стукнуть, СССР захватил, Красная Армия не намеревалась ограничивать, НКВД творили, советские концлагеря были забиты, истребляли, пролил реки крови, официально именуются, планомерно уничтожал, грабил и убивал людей, срочно потребовалось, детей пугали Гитлером, Сталин унизился, убил свою жену, Сталин не ввязывался, Сталин радостно кричал, Сталин обманул, может перерезать, парализовать, сумел столкнуть, разыгрывал нейтралитет и прочие. Все данные глаголы применены в описаниях действий Советского Союза. Использование подобной лексики направлено на формирование у читателя крайне негативного отношения к Советскому Союзу и его Правительству.

Виктор Суворов использует лексику высокого стиля: непроницаемый мрак государственной тайны, «то роковое воскресенье», развенчать миф, трагическое утро, совершенно секретный протокол, молчаливый хладнокровный Сталин, задета струна необычайной чувствительности, самые сокровенные намерения, самое выдающиеся достижение советской дипломатии, блистательная победа Сталина, положение Германии было катастрофическим, оказалась между двумя жерновами. Всякий раз вводя такую лексику в текст, автор преследовал разные цели: в каких-то предложениях она использовалась для создания иронии и насмешки, например: «Все, что относится к началу Второй мировой войны, в Советском Союзе покрыто непроницаемым мраком государственной тайны» [Суворов, 1992, с. 22]; в других предложениях высокий стиль служил для преувеличения и возвышения реального положения дел или событий по отношению к реальности: «...коммунистические орды без объявления войны ударили в спину истекающей кровью Польше, героическая армия которой в неравной борьбе пыталась остановить движение Гитлера на восток» [Суворов, 1992, с. 24]; третьим вариантом употребления данной лексики является создание контраста между соседними предложениями: «Но развенчать миф о 22 июня очень просто. Для этого нужно легонько стукнуть по одной подпорке: по “предвоенному периоду”, например» [Суворов, 1992, с. 23], -- сначала идет возвеличивание собственного действия (автор развенчивает миф), а затем принижение значимости и реальности самого события, которое автор считает мифом. Тут же отметим, что вышеописанные приемы относятся и к композиционному уровню языка.

В тексте встречается много пейоративов, использующихся в публицистике: якобы, даже, правдоподобной, специальным так называемым, некто, непременно, срочно, если даже назовем термином, по заявлениям и многие другие. Вызывают негативную реакцию и недоверие к сообщаемой информации, соответственно использованы только в тех местах текста, где автору необходимо вызвать у читателя сомнения по тому или иному вопросу. Например: «чтобы версия про 22 июня казалась более правдоподобной, советская пропаганда укрепила эту дату специальным так называемым “военным периодом”...» [Суворов, 1992, с. 23], -- итогом является убежденность читателя в том, что 22 июня 1941 года -- дата фальшивая.

В рамках лексикофразеологических средств речевого воздействия рассмотрим одну интересную деталь, которая отсутствует в прошлом проанализированном параграфе -- введение в текст авторского «Я». На протяжении всего фрагмента нам встретились следующие конструкции: я слышал даже; я не знаю; я только подчеркиваю; я, конечно, не могу знать; я думаю. На наш взгляд, введение авторской позиции, которая явно является неопределенной говорит о желании автора снять с себя ответственность за свои же слова. Данный прием относится и к композиционным механизмам речевого воздействия.

Также автор в своем тексте использует распространенный прием «оперирования большими числами», Виктор Суворов не приводит точных цифровых данных, но вместо этого употребляет следующие словосочетания: среди многих страшных тайн; придумали множество легенд; пленных офицеров истребляли тысячами; потеряла сотни тысяч своих солдат -- это говорит только о намеренном сокрытии писателем точной информации, которая полностью опровергала бы его собственную теорию. Также использование подобных «числовых штампов» достигает эффекта повышенного эмоционального отклика у читателя. Когда человек слышит о тысячах пленных, он реагирует достаточно эмоционально и остро, что в данном случае необходимо Виктору Суворову.

Очень часто автор употребляет слово «нейтральный», на протяжении всего параграфа оно встретилось 12 раз. 9 из них относятся к описанию стран Запада, и 3 к СССР в ироническом контексте. Необходимо отметить, что нейтральных западных стран в тот период не существовало, а чаще всего Виктор Суворов упоминает Польшу, «нейтральность» которой мы опровергли, анализируя предыдущий фрагмент. На наш взгляд, такой упор на нейтральность Запада сделан намеренно, дабы еще больше убедить читателя в коварных, агрессивных планах Сталина по захвату мира, а также скрыть действия Великобритании, Франции и США. Заметим, что ни одна из этих стран участия в конфликте у Суворова не принимает.

Далее мы рассмотрим основные механизмы речевого воздействия на грамматическом уровне. Начнем с выявления пассивных конструкций по теории Н. Хомского. В данном параграфе, как и в прошлом, такие предложения присутствуют: «Среди многих страшных тайн войны есть одна особо охраняемая -- дата вступления СССР во Вторую мировую войну»; «От этого безопасность советских границ никак не могла повыситься»; «22 июня Ї просто день начала наступления вооруженных сил одного государства против <...> другого государства»; «Эта мысль затем повторялась неоднократно на закрытых заседаниях»; «Уже через четыре дня после заседания Политбюро в Кремле был подписан пакт Молотова-Риббентропа».

Также, как и в прошлом параграфе Виктор Суворов использует большое количество несущественных однородных членов предложения с целью отвлечения внимания и формирования у читателя определенного эмоционального фона. «Но давайте представим польско-германскую границу в то трагическое утро: мрак, туман, стрельба, рев моторов» [Суворов, 1992, с. 24], -- в данном случае автор обращается к чувствам читателя и пытается вызвать эмоции тревожные, негативные и трагические с целью формирования у читателя сочувствия к Польше и негатива к СССР. Пример «нагромождения» предложения несущественными деталями: «Советский Союз захватил тоже без боя три Прибалтийских государства, очень похожих на Данию по географическому положению, количеству населения, культуре, традициям» [Суворов, 1992, с. 24], а также в данном предложении видна попытка приравнять Гитлера и Сталина (Гитлер = Сталин, разницы между ними нет), потому как в предыдущем предложении речь шла о том, что Гитлер захватил Данию.

Вновь автор использует в своем тексте достаточно большое количество вопросительных предложений, апеллируя к мышлению читателя, а затем направляя его по выгодной для него траектории с помощью предоставления ответов на собственные поставленные вопросы, а также за счет проведения ложной аналогии и ложных аргументов. В пример приведем следующий отрывок из текста: «В сентябре 1939 года СССР объявил себя нейтральным и за «предвоенный период» захватил территории с населением более 23 миллионов человек. Не много ли для нейтрального государства? <...> Пленных офицеров (не только польских) истребляли тысячами. Будет ли нейтральная страна истреблять пленных офицеров?» [Суворов, 1992, с. 23]. В итоге, заданных вопросов читателю, за весь параграф мы насчитали 16. Такое количество вопросов, на наш взгляд, обусловлено намерением автора вести мысль читателя по четко заданному пути посредством возможности дать ответы на каждый вопрос самому. При этом каждый из вопросов направлен в сторону осквернения Советского Союза и политики Сталина. Этот прием относится и к композиционному построению текста.

Уже известным нам приемом являются вводные конструкции, которые использует автор для формирования отрицательного мнения у читателя к СССР, а также с целью создания ироничного эффекта: «Надо нам -- депутатам -- в Москве собраться срочно (сессия внеочередная!) да принять соответствующие законы» [Суворов, 1992, с. 24].

Также с точки зрения синтаксиса мы отметили преобладание сложноподчиненных предложений и довольно большое количество предельно кратких и жестких предложений, например: «Это неправда.»; «И это не пропаганда Геббельса.»; «Но и Ленин не оригинален» [Суворов, 1992, с. 23-26].

Необходимо представить вашему вниманию, умышленно допущенную автором, орфографическую ошибку: «1418 днями “великой отечественной войны”» [Суворов, 1992, с. 23], -- каждое слово из названия данного исторического события написано с маленькой буквы, что говорит о презрительном отношении автора и насмешке с его стороны к Великой Отечественной войне.

Далее рассмотрим стилистические средства выразительности речи, которые использовал Виктор Суворов в параграфе. Мы видим большое количество гипербол в описании действий Советского Союза, автор умышленно старается преувеличивать некие события и явления. Например: «Большевиков и Сталина лично обвиняли во всех смертных грехах»; «Достаточно вспомнить, что за «предвоенный период» ВСЕ европейские соседи СССР стали жертвами советской агрессии» [Суворов, 1992, с. 23], -- кроме того, данное утверждение ничто иное, как подтасовка фактов и не является истинным. Равном образом, как и следующее утверждение: «На захваченных территориях Красная Армия и НКВД творили страшные злодеяния. Советские концлагеря были забиты пленными солдатами и офицерами европейских стран» [Суворов, 1992, с. 23],

— автор использует лексику и обороты, выделенные выше, намеренно, чтобы ввергнуть читателя в ужас от того, что «совершал» Советский Союз. Это явное преувеличение весьма эффективным образом заставляет человека испытывать резко отрицательное эмоции по отношению к советскому государству.

Градация -- еще один прием, применяемый Суворовым: «А вот депутаты Верховного Совета СССР (чабаны на заоблачных пастбищах и знатные оленеводы на заполярных пастбищах) уже знают: не провокация, не конфликт, не германо-польская и даже не европейская война, а начало мировой войны» [Суворов, 1992, с. 24], -- по нарастающей описывается ситуация в мире на тот период времени, используется для усиления эмоционального воздействия на читателя. Обратим внимание также на жестокий и оскорбительный тон, недопустимый в документальной военной истории, вводной конструкции в скобках. Цели те же самые

— заставить читателя возненавидеть Советский Союз и убедить в его захватнических, агрессивных планах. В рамках данного приема приведем фрагмент, который наглядно показывает контраст, сделанный посредством гиперболы и литоты в одном предложении: «Германия захватила Норвегию -- это дальнейшее развитие агрессии, а Советский Союз перед этим пролил реки крови в соседней Финляндии» [Суворов, 1992, с. 23]. В описании действий Германии мы видим размытый эвфемизм «развитие агрессии», а в описаниях действий СССР Суворов-Резун применяет самые яркие краски -- «пролил реки крови», данная метафора оказывает сильнейшее негативное эмоциональное воздействие на людей.

Самое распространенное средство выразительности речи в данном параграфе -- ирония. Автор со злой насмешкой и иронией описывает половину явлений и событий: «Удивительное дело: пока Гитлером пугали детей (и взрослых), пока Гитлер считался извергом и людоедом -- обходились без всеобщей. Но вот подписан договор о ненападении -- и срочно потребовалась всеобщая воинская обязанность» [Суворов, 1992, с. 24]. Также свой ироничный тон автор показывает с помощью того, что берет, необходимые слова и словосочетания в кавычки: «И вся конструкция рухнет, вместе с “роковой” датой», «кровавые “освободительные походы”», «Утверждают, что Советский Союз в “предвоенный период” никому формально войну не объявлял» [Суворов, 1992, с. 23], -- словосочетание предвоенный период взято в кавычки автором на протяжении всего текста, потому как, он утверждает, что такого периода не существовало.

Отметим частое применение синекдох: «СССР объявил себя нейтральным»,

«Германия напала на Польшу», «Советский Союз пролил реки крови» и прочие.

На следующем отрывке рассмотрим употребление повторов: «Давайте перестанем изображать себя невинной жертвой. Давайте вспомним действительно невинных, погибших в «предвоенный период» под штыками армии-

«освободительницы». Давайте писать историю войны не с 22 июня, а с момента, когда коммунистические орды без объявления войны ударили в спину истекающей кровью Польше, героическая армия которой в неравной борьбе пыталась остановить движение Гитлера на восток. Давайте писать историю войны не с 22 июня, а с того дня, когда Сталин принял решение начать войну» [Суворов, 1992, с. 24]. В данном случае автор взывает к справедливости, к верному (с его точки зрения) изложению исторических событий. Повторы усиливают эмоциональное воздействие, акцентируют внимание на, продвигаемой автором, идее и помогают лучшему запоминанию информации читателем.

Нами было выявлено достаточно большое количество сравнений, приведем следующий пример: «Пойманный преступник начинает излагать случившееся с момента, когда кто-то дал ему по морде, упуская из виду, что сам он до этого грабил и убивал людей на улице. Красная пропаганда, подобно пойманному преступнику, начинает изложение истории войны с момента, когда иностранные войска появились на советской территории, и изображает Советский Союз невинной жертвой» [Суворов, 1992, с. 23], -- посредством сравнения автор открыто называет руководство Советского Союза пойманными преступниками.

Автором используется значительное количество метафор и эпитетов, как уже можно было увидеть из приведенных примеров выше. Повторим некоторые из них: «нужно легонько стукнуть по одной подпорке», «кровавые походы», «коммунистические орды», «ударили в спину, истекающей кровью Польше», «черпает идеи из бездонной бочки марксизма», «Сталин одним ударом может перерезать нефтяную аорту в Румынии», «Гитлер повернулся лицом на восток», «ожесточенные сражения» [Суворов, 1992, с. 22-27].

Рассмотрев стилистические приемы, перейдем к композиционному построению текста, в данном случае речевое воздействие на уровне текста играет главную роль.

В тексте используется большое количество сложных композиционных сравнений. В данном случае, мы хотели бы привести в качестве примера отрывок из текста и разобрать его с точки зрения речевого воздействия с нашими комментариями.

«Интересно получается: Германия напала на Польшу, значит, Германия -- инициатор и участник европейской, а следовательно, и мировой войны. Советский Союз сделал то же самое и в том же самом месяце -- но он инициатором войны не числится. И участие в мировой войне Советского Союза исчисляют лишь с 22 июня 1941 года. А почему?» [Суворов, 1992, с. 23], -- в данном случае автор неправомерно сравнивает действия Советского Союза и Германии, при этом мы видим, что Виктор Суворов склоняет читателя к тому, что различие, о котором он пишет не является справедливым, и что на самом деле политика Сталина от политики Гитлера ничем не отличается. Заметим, что такое преподнесение информации оправдывает действия Германии.

Следом за вышеприведенными предложениями писатель применяет «композиционную синекдоху»: «Польский солдат, убитый в бою против Красной Армии, считается участником Второй мировой войны и ее жертвой, а советский солдат, убивший его, считается “нейтральным”. Если в том же бою на польской территории убит советский солдат, то считается, что он убит не во время войны, а в мирное время, в “предвоенный период”» [Суворов, 1992, с. 23], -- рассматривается «целое» через его часть. Использование данного тропа в тексте обусловлено стремлением автора показать «несправедливость» и применение «двойных стандартов». Кроме того, это предложение является хорошим примером ложной аргументации, которая должна привести читателя к выводам, необходимым Виктору Суворову.

«Германия захватила Данию -- и это акт войны, хотя больших сражений и не было. Советский Союз захватил тоже без боя три Прибалтийских государства, очень похожих на Данию по географическому положению, количеству населения, культуре, традициям. Но действия СССР актом войны не считаются» [Суворов, 1992, с. 23], -- писатель продолжает сравнивать Гитлера и Сталина, все больше склоняя людей к тому, что СССР мало чем отличается от гитлеровской Германии, а по факту является еще большим злом, о чем говорят конструкции «хотя больших сражений не было» и прочих, имеющих цель оправдать действия Гитлера. Также на поддержку данного вывода играет, описанная автором, схожесть Дании с Прибалтикой.

«Германия захватила Норвегию -- это дальнейшее развитие агрессии, а Советский Союз перед этим пролил реки крови в соседней Финляндии. Но кровавый список преступлений Германии в войне начинается с 1 сентября 1939 года, а список преступлений Красной Армии во Второй мировой войне начинается почему-то только с 22 июня 1941 года. Почему?» [Суворов, 1992, с. 23], -- сопоставление продолжается, эмоции читателей нагнетаются. Выше мы уже разбирали последнее предложение в рамках лексического уровня речевого воздействия.

Снова Виктор Суворов использует прием введения в текст мнений других историков. Как мы знаем по прошлому параграфу, преподносится это мнение в презрительно-насмешливой форме (см. примеры наименований в таблице выше). Помимо этого, таким способом Суворов-Резун очень тонко подменяет понятия и факты, ссылаясь на слова «советской пропаганды», например: «Мне возражают: в“предвоенный период” Советский Союз не вел одну непрерывную войну, это была серия войн и вторжений с перерывами между ними. Но ведь и Гитлер тоже вел серию войн с перерывами» [Суворов, 1992, с. 24], -- перед нами тонкая скрытая манипуляция, дело в том, что подобное сравнение абсолютно неправомерно и ложно с точки зрения логики. Во-первых, войны велись в разных направлениях: Гитлер двигался одним точным курсом на Советский Союз, а Советский Союз же вел военные действия с разных сторон по другим причинам. Во-вторых, если же у Гитлера нападение на СССР являлось единственной целью, из-за которой и проводился захват территорий, то у Сталина подобные серии войн имели совершенно иной характер. Например, война с Японией в 1939 году (заметим, что японцы напали на Советский Союз); в Польшу советские войска вступили 17 сентября 1939 г. по договоренности с Германией (заметим, что Германия именно напала, вторглась в Польшу еще 26 августа 1939 г.), можем привести в пример и Финляндию, но об этой войне мы скажем более подробно чуть позже в рамках описания других приемов.

Достаточно интересной является линия ввода западной прессы, проходящий через весь параграф. Точно также, как и в случае с «коммунистическими борзописцами», ряд предложений, в которых описываются действия западной прессы, вводится для того, чтобы «переложить ответственность», а также, чтобы просто сообщить информацию, необходимую автору для оказания на читателя определенного эмоционального эффекта. Например: «За десятилетия советской власти западная печать о Советском Союзе и лично о Сталине писала много.

<...> О Сталине писали, что он провокатор полиции, что он убил свою жену, что он деспот, садист, диктатор, людоед, палач и пр. и пр.» [Суворов, 1992, с. 27]. Ввод любой подобной информации, как мы уже отмечали несколько раз, направлен исключительно на формирование у читателя крайне неблагоприятного отношения к Иосифу Виссарионовичу Сталину.

Продолжая тему западных журналистов, рассмотрим отрывок, где автор сообщает о публикации французского агентства «Гавас». В публикации говорилось о заседании Политбюро, в рамках которого было принято решение осуществить план втягивания Европы в войну между друг другом до ее полного истощения. Виктор Суворов посвящает этой теме большой фрагмент параграфа, поэтому приводить его целиком в данной работе мы не станем, но кратко изложим его содержание. После того, как о секретном совещании и о его планах написали французские журналисты, И. В. Сталин сделал опровержение данной информации в газете «Правда», вот, как об этом пишет автор: «О ЛЖИВОМ СООБЩЕНИИ АГЕНТСТВА ГАВАС Редактор “Правды” обратился к тов. Сталину с вопросом: как относится т. Сталин к сообщению агентства Гавас о “речи Сталина”, якобы произнесенной им “в Политбюро 19 августа”, где проводилась якобы мысль о том, что “война должна продолжаться как можно дольше, чтобы истощить воюющие стороны”» [Суворов, 1992, с. 25].

Далее Виктор Суворов пишет об эмоциональном ответе Сталина журналисту и приводит ответ целиком. Затем говорит о том, что публикация «Гавас» является чистой правдой, а опровержение Сталина ложью, в подтверждение этому применяет распространенный прием аргументации, давая читателю возможность составить собственное мнение: «Пусть читатель сам решает: что есть «вранье» -- сообщение агентства Гавас или сталинское опровержение», -- но тут же пишет: «Я думаю, что сам Сталин через некоторое время вряд ли повторил бы свои собственные слова. Откровенная лживость сталинского опровержения и небывалая для Сталина потеря хладнокровия говорят в пользу агентства Гавас» [Суворов, 1992, с. 26]. Итог -- данная возможность оказалось слишком призрачной и мнимой, автор все равно показал свое мнение. Затем Суворов размышляет, каким образом такая информация попала к западным журналистам, и тут мы тоже видим манипуляцию со стороны автора. «Один из наиболее вероятных мог быть таким: один или несколько членов Политбюро, напуганные планами Сталина, решили его остановить. Протестовать открыто они не могли. Был только один путь <...> опубликовать эти планы на Западе» [Суворов, 1992, с. 25], -- т. е. таким образом автор говорит нам о предательстве внутри самого правительства СССР, имплицитная связь, остающаяся в сознании читателя -- Сталин был настолько коварным злодеем, что даже его подчиненные пугались его планов и были готовы на предательство. А далее, чтобы окончательно убедить читателя в том, что это было именно так, он приводит историческое явление из прошлого: «В 1917 году члены Политбюро Зиновьев и Каменев, чтобы сорвать Октябрьский переворот, опубликовали планы Ленина и Троцкого в “буржуазной” печати» [Суворов, 1992, с. 25].

Основной задачей ввода истории о западной публикации было доказать, что у Сталина был плану по захвату мировых территорий посредствам истощения Запада в войне между друг другом. Этот прием называется «документирование авторитетом» (см. 3.5). Тут же мы отметим, что подлинность ответа И.В. Сталина до сих пор поставлена под большой вопрос. Мы в свою очередь укажем ссылку на исследование Игоря Петрова, который доказывает, что данная публикация во французской прессе являлась фальшивым, намеренно составленным сообщением с целью оклеветания деятельности Правительства СССР (Живой журнал: [сайт]. URL: http://labas.livejournal.com)

Для данного параграфа очень характерны приемы «умолчание» и «селекция информации». Приведем в пример упоминание автора о советско-финской войне: «Германия захватила Норвегию -- это дальнейшее развитие агрессии, а Советский Союз перед этим пролил реки крови в соседней Финляндии» [Суворов, 1992, с. 23]. Именно умолчание со стороны автора о множестве фактов и крайняя избирательность информации, дает ему право проводить такие ложные сравнения. В рамки данной работы не входит подробное опровержение каждого слова Виктора Суворова, но мы решили позволить себе кратко рассказать о причинах начала советско-финской войны, так как это станет еще одним доказательством клеветы Виктора Суворова. «Англия приложила максимум усилий, чтобы эта война началась. 17 сентября 1939 г., вводя войска в Польшу, СССР заявил о нейтралитете в отношении Финляндии. Проходит десять дней: участь Польши окончательно решена, 28 сентября Германия и СССР вместо столкновения на польской земле подписывают Договор о дружбе и границе. Англичане реагируют чуть раньше -- 27 сентября Британия “советует” финнам противостоять “нажиму с Востока”. 5 октября СССР пригласил своего соседа на переговоры относительно улучшения отношений. Финны тут же обратились за поддержкой к европейским державам. Германия посоветовала не обострять отношений с Москвой, а Англия, Франция и США, наоборот, -- занять неуступчивую позицию. Запад рассчитывал, что обострение советско-финских отношений спровоцирует кризис и в отношениях СССР и Германии. Финляндия тянула с ответом, затем 6 октября призвала резервистов, а 8 заявила, что на договор не пойдет. 12 октября в Финляндии была объявлена всеобщая мобилизация и начата эвакуация населения из крупных городов. На этом фоне, 12 же числа начались переговоры в Москве. Финны на всех парах шли к войне с мощным соседом. Неужели они надеялись в ней победить? Конечно, нет, в одиночку такой исход совершенно невозможен. Но в том-то и дело, что Финляндия серьезно надеялась на вмешательство “прогрессивного человечества”. Поэтому финская делегация вообще отказалась обсуждать договор о взаимопомощи, предложенный СССР» [Стариков, 2008, с. 184].