От ногайцев осетины переняли и некоторые собственные имена: Мырза (Мурза), Мырзабек, Хьантемир, Хъанцау и др.(13,С.161)

Кроме того, у ногайцев и моздокских осетин существовали общие черты в нормах обычного права (судопроизводства, гостеприимства), религиозных верованиях и т.д. Следует отметить, что от осетин и кабардинцев ногайцы переняли поклонение «духу гор» на Татар-тупе. Согласно священному обычаю, издавна существующему в этом центре «международной» торговли, всякий, пришедший сюда, пользовался правом убежища (неприкосновенности). Это обеспечивало возможность заключения взаимовыгодных торговых и прочих сделок между ногайцами и осетинами(13,С.161).

Длительные и тесные связи были между ногайцами и моздокскими кабардинцами. Так, в женской одежде моздокских кабардинцев, как и в мужской, прослеживаются влияние культуры народов, живущих по соседству с моздокскими кабардинцами (русское, ногайское[в частности, «каптал»- бешмет, платки женщины], кумыкское, осетинское) (14,С.54,55,56,62). Большинство моздокских кабардинцев владело наряду с родным языком ногайским, русским и осетинским. Для моздокских кабардинцев ногайский язык стал вторым языком, языком межэтнического общения. Многие ногайцы долгое время проживали вместе с кабардинцами, другие бывали частыми гостями у кабардинцев. Это способствовало их сближению, установлению дружественных связей. Много терминов материальной и духовной культуры моздокские кабардинцы заимствовали у ногайцев, например: «тырнауш»- грабли, «къуий»- колодец, «къуда»-сват, «амай»- дедушка, «балдуз»- свояченица, «къадаш»- дядя (от слова «къардаш»- родственник), «тукум»- род и многие другие(14,С.48,64,65). Ногайский чай был непременным повседневным напитком моздокских кабардинцев. Его пили со сливками, маслом и черным перцем(14,С.53). Сватов моздокские кабардинцы называли ногайским словом- «къуде», угощение сватов - «къудэгъашхэ». Тамаду стола моздокские кабардинцы- христиане называли «тойлыбаш» (от ногайского происхождения: той- свадьба, баш- голова)(14,С.70,71).

У ногайцев моздокские кабардинцы восприняли не только язык, но и богатый фольклор- пословицы, поговорки, предания, сказки, свадебные и любовные песни, частушки, множество терминов материальной и духовной культуры. Православные кабардинцы пели песни на ногайском и кабардинском языке. Кроме того, куначество, аталачество, побратимство, сыграло значительную роль в сближении моздокских кабардинцев с другими народами - ногайцами, кумыками, чеченцами, ингушами, осетинами и жителями казачьих станиц(14,С.66,109-111).

У ногайцев в исследуемый период существовала форма искусственного родства - аталычество. Часто ногайские князья и мурзы отдавали своих детей в семьи представителей соседних народов или, наоборот, принимали на воспитание их сыновей или дочерей. Многие знатные фамилии кумыков, кабардинцев отдавали на воспитание ногайцам своих детей(1,С.119). Так, в XIX в. кумыкский князь С. Капланов воспитывался в ногайской семье(15,С.31).

Часто по желанию аталыков воспитанницу выдавали замуж. Так, по желанию ногайского аталыка Темирбулата была выдана замуж кумыкская княгиня Саадат Хамзаева(16,С.36-37). Кумыкский князь Салимсолтан Капланов, который во второй половине XIX в. воспитывался у ногайского аталыка Темирбулата из с. Мужукай до совершеннолетия, также был женат аталыком на кумыкской княжне Таймазовой из с. Бораган (Чечня). Следует отметить, что большую часть расходов на свадьбу нес аталык. Став аталыком двух сестер дочери кумыкского князя Ахая Хамзаева, этот аталык стал фактическим хозяином земель и скота своего князя(16,С.38,127).

Таким образом, через аталычество между двумя семьями устанавливались тесные отношения, равные родственным и налагающие на обе стороны большие обязанности.

Ногайцы и кумыки - это наиболее близкие по языку, обычаям и истории северокавказские народы, что особенно ярко отражено у дагестанских ногайцев и кумыков. В художественном творчестве наиболее ранняя общность и взаимосвязь у этих народов наблюдается в фольклоре: проникновение к кумыкам сюжетов об Эдиге, Шора-батыре, Мамае, Адиль-Султане и др., а также ряда текстов казацких песен, толгау и т.д.; влияние на ногайцев традиций кумыкского танца, поздних лирических песен, а также письменных произведений и др.(17,С.38)

Важным показателем взаимосвязей между народами остаются этнонимы. Например, ногайские этнонимы оказали влияние на образование некоторых фамилий Северо-Восточного Кавказа. Так, в антропонимии местных народов встречается значительное количество ногайских имен: Ногай, Ногай-Мирза, Насыпхан, Эдильбай, Эдильбий и др.; фамилии - Ногаев, Нугаев, а среди ногайцев- Кумыкбий, Авархан, Казакбий, Орусбий (Урусбий), Мышыгыз (Мичигиз), Тавлы и др.

Следует отметить, что зачастую ногайцы, или наоборот, представители других народов, вынужденные по каким-либо причинам покидать свою родину, переселялись в места проживания соседних народов региона, где они ассимилировались в местной этнической среде. Наиболее часто подобные переселения ногайцы совершали в Кабарду, Чечню и разные районы Дагестана, а также в казачьи станицы, то есть именно к тем народам, с которыми они поддерживали тесные этнокультурные связи. Следует отметить, что переселенцы на протяжении нескольких поколений помнили о своем происхождении и старались не прерывать взаимоотношений со своими родственниками, оставшимися в родном краю. Это, в свою очередь, стимулировало развитие новых этнокультурных контактов между ногайцами и другими народами региона.

В рассматриваемый период у ногайцев существовал обычай куначества (къонакълыкъ). Любой мужчина из числа соседних народов мог быть кунаком ногайцев. Кунак был другом семьи и мог вести себя как ее член. Кроме того, гостеприимством пользовались кровники, похитители девушек, бежавшие из родительского дома, чтобы не быть насильно выданными замуж. Обидевший гостя подвергался суровому наказанию.

Ногайцы, даже самые бедные, всегда были рады приезду гостя, считая что вместе с ним приходит благо.

Этот обычай был залогом взаимоуважения и взаимопомощи между народами Северо-Восточного Кавказа. Много кунаков было у ногайцев и среди казаков близлежащих станиц(6,С.153). Ногайцы, как и другие народы региона, со временем настолько сблизились с казаками, что отлично понимали друг друга, легко находили общий язык, у казаков и русских появились близкие друзья - кунаки в аулах, а у местных народов - в станицах и городах, они делили горе и радость, перенимали друг у друга положительный житейский опыт. Так, например, во время неурожайного 1740 г. казаки помогали ногайцам провиантом и другими товарами(18,Л.10,35-35об,105,135). Многие казаки и русские выезжали в аулы, где строили дома, мельницы, конюшни, разводили сады и виноградники, делали мебель для зажиточной местной верхушки. Очень часто ногайцы для изучения русского языка отдавали своих детей в казачьи семьи, в которых они жили как равноправные члены. В результате такого длительного тесного повседневного общения ногайцы усваивали русский язык, а многие казаки свободно владели ногайским языком. Современники отмечали сходство в одежде казаков и ногайцев(19,С.39).

У гребенцов, под влиянием соседей- ногайцев образ русалок стал именоваться лабастой (от ногайского - албаслы, злой демон женского пола)(20,Л.35-36).

Рассматривая разнообразные формы межэтнического сближения, трудно переоценить огромную роль повседневного производственного сотрудничества ногайцев с их соседями. Рыбный промысел, земледелие, торговля и отходничество, помимо их очевидного хозяйственного эффекта, оказывались еще и мощными факторами межэтнического сближения, создавая для него наиболее оптимальные условия.

Большую роль в переходе ногайцев от скотоводства к земледелию сыграла близость русских поселенцев и местных соседних народов к терско-сулакским, ачикулакским ногайцам. Благодаря общению с русскими поселенцами, ногайцы узнали такие культуры, как картофель, капуста и др.

Опыт разведения скота ногайцами на огромных степных просторах Северо-Восточного Кавказа способствовал развитию навыков скотоводства среди соседних народов и русского населения Притеречья. Так, русские и украинские переселенцы, хотя и не кочевали со своими стадами, подобно ногайцам, но почти не занимались заготовкой кормов и содержали обычно скот в течении года на подножном корму, перегоняя его с места на место на большие расстояния. Это было типичное степное животноводство, сохранявшее на протяжении всего дореформенного периода экстенсивный характер(21,С.79). Казаки перенимали у местных народов породы скота, более приспособленные к местным условиям(22,Л.10,35,36,105,135). Так, у даргинцев были распространены понятия «нугъай унц»- ногайский бык, «нугъай кьял»- ногайская корова.

Под влиянием ногайцев изменилась сама структура русского крестьянского хозяйства, в котором ведущее положение до середины XIX в. занимало степное скотоводство(23,С.27). Русские заимствовали у ногайцев способы ведения скотоводческого хозяйства, методы содержания скота. Русские пастухи, находившиеся круглый год в степи, заимствовали удобную для такого образа жизни одежду. Ногайцы, в свою очередь, перенимали у русских их опыт по выведению более высоких пород скота(23,С.27).

Заимствовали ногайцы у русских и типы жилищ, строительную технику(23,С.27). У ногайцев появились современные европейского типа строения - жилища с русской печкой, деревянные кровати заменяли нары, появились столы, стулья, стали разводить овощные культуры, ногайский стол сделался более разнообразным и т.д.

Добрососедские и дружественные отношения были в изучаемое время между ногайцами и чеченцами. Имели место смешанные браки и приобщение ногайцев к отдельным вайнахским родственным коллективам, в результате чего образовались ног|и - некъе (ногайские поколения) в ряде чеченских тейпов(24,С.345). Например, в селениях Дубаюрт и Чирюрт Шалинского района Чеченской республики есть многочисленный тейп «Ногай»(11,Ч.3.С.7;Ч.4.С.219). Носители этого тейпа считают своими предками ногайцев. Чеченцы переняли от ногайцев и некоторые собственные имена: Ногай-Мирза, Эльмурза, Эдильбай, Эдильбий и др.

Идеи дружбы и мирного сотрудничества народов в ногайском фольклоре занимают одно из центральных мест, что обусловлено самой историей народа: дружественные связи ногайцев с народами Кавказа имеют многовековую традицию. Отношение ногайского народа к своим соседям выразительно и емко охарактеризовано в обращении к чеченцу: «Послушай, Наур, правым берегом Терека владеешь ты, левым- я. Кони наши пьют общую воду Терека, следовательно, и мы сродни между собой. Эхо…гор повторяет твое имя, ветер ногайских степей далеко несет звук моего имени. Чего бы, кажется, недоставало нам, и почему бы не жить нам дружно?»(25,С.339).

В этих словах отразилось миролюбие ногайцев к народам, в соседстве с которыми они жили на протяжении столетий и имели самые тесные политические и торгово-экономические связи. История помнит немало примеров, когда северокавказские народы, в частности, ногайцы вместе с вайнахами защищали свои земли от опустошительных набегов крымских и калмыцких правителей. Наблюдаются общие черты в фольклоре, в религиозных верованих вайнахов и ногайцев.

Торгово-экономические взаимоотношения способствовали разрушению хозяйственной замкнутости народов региона, повышению уровня их жизни, расширению и укреплению межэтнических контактов.

Таким образом, многовековое соседство ногайцев и горцев взаимно обогатило материальную и духовную культуру и тех и других народов. Следует отметить, что ногайцы, будучи подвержены интенсивным интеграционным процессам контактов, сближений, влияний, сохранили свою этническую и культурную самостоятельность, не поддались тенденциям нивелировки своей национальной самобытности.

Примечания

1. Гаджиева С.Ш. Очерки истории семьи и брака у ногайцев в XIX-нач. XXв. М., 1979.

2. Миллер В.Ф. В горах Осетии // Русская мысль. М., 1881. Кн. 9.

3. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973.

4. Зульпукарова Э.М.-Г. Интеллигенция Дагестана на рубеже XIX-XX веков: пути формирования и практическая деятельность. Автореф. дисс….д.и.н. Махачкала, 2004.

5. Ставрополь - врата Кавказа. Ставрополь, 2002.

6. Калмыков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И. Ногайцы. Черкесск, 1988.

7. Керейтов Р.Х. Общетюркские элементы в этнической истории и бытовой культуре ногайцев: Автореф. дисс…. докт. ист. наук. М., 2002.

8. Там же.

9. Очерки истории Карачаево-Черкесии. Ставрополь, 1967. Т. 1.

10. Караулов Н.А. Говор гребенских казаков // СМОМПК. Тифлис, Вып. 37.

11. Русско-чеченский словарь. М., 1978.

12. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Грозный, 1980. Ч. 3.

13. Сулейманов А.С. Указ. соч. Ч. 3. С. 151; Гусейнов Г.-Р. А.-К. Тюркизмы в чеченском языке // Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. Махачкала, 1985.

14. Сулейманов А.С. Указ. соч. Ч. 4.

15. Там же. Ч. 4.

16. Алборов Б.А. Говор осетин-иронцев Моздокского района // Известия 2-го Северокавказского пединститута им. Гадиева. Т. 9. Орджоникидзе, 1932.

17. Миллер В.М. В горах Осетии // Русская мысль. М., 1881. Кн. 9.

18. История Северо-Осетинской АССР. Орджоникидзе, 1989. Т. 1.

19. Там же. Т. 1.

20. Кунов Н.А. Моздокские кабардинцы (историко-этнографическое исследование). Майкоп, 2002.

21. Там же.

22. Там же.

23. Там же.

24. Там же.

25. Гаджиева С.Ш. Очерки семьи и брака у ногайцев.

26. Кидирниязов Д.С. Институт аталычества у ногайцев.

27. Гаджиева С.Ш. Аталычество и побратимство в Дагестане. Махачкала, 1995.

28. Там же.

29. Оразаев Г.М. К истории ногайско-кумыкских взаимосвязей // Тезисы докл. науч. сессии, посвященной итогам экспедиционных исследований Института ИЯЛ в 1984-1985 гг. Махачкала, 1986.

30. Калмыков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И. Указ. соч.

31. ЦГА РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 45. Л. 10, 35-35 о.б, 105, 135.

32. Заседателева Л.Б. Терские казаки (середина XVI-нач. XX в.). М., 1974.

33. Великая Н.Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII- XIX вв.

34. Марковин В.И. В ущельях Аргуна и Фортанги. М., 1965.

35. Фадеев А.В. Очерки экономического развития степного Предкавказья в дореформенный период. М., 1957.

36. ЦГА РД Ф. 379. Оп. 1. Д. 45. Л. 10, 35, 36, 105, 135.

37. Невская Т.А. Связи ногайцев с русским населением Северного Кавказа в досоветский период // Дагестан в составе России: Исторические корни дружбы народов России и Дагестана. Махачкала, 1987.

38. Там же.

39. Там же.

40. Ахмадов Я.З. История Чечни с древнейших времен до конца XVIII в.М., 2001.

41. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Грозный, 1980.Ч. 3. С. 7; Ч. 4.

Щеглова Е.В., Шувалов А.И.

(г. Кизляр)

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПОЯВЛЕНИЯ И ФОРМИРОВАНИЯ НИЖНЕТЕРСКОГО КАЗАЧЕСТВА

Нет единодушия среди ученых в вопросе о происхождении слова «казак» («козак» по-украински). Делались попытки производить это слово от названия народов, некогда живших вблизи Днепра и Дона (касоги, х(к)азары), от самоназвания современных киргизов -- кайсаки. Существовали и другие этимологические версии: от турецкого «каз» (т. е. гусь), от монгольского «ко» (броня, защита) и «зах» (рубеж). Большинство специалистов сходятся в том, что слово «казачество» пришло с востока и имеет тюркские корни. В русском языке это слово, впервые упомянутое в русских летописях 1444 года, первоначально означало бездомных и вольных воинов, поступавших на службу с выполнением военных обязательств. В формировании казачества участвовали представители самых разных народностей, но преобладали славяне. С этнографической точки зрения первые казаки разделялись по месту возникновения на украинских и на русских. Среди и тех и других можно выделить вольных и служилых казаков. На Украине вольное казачество было представлено Запорожской Сечью (просуществовало до 1775), а служилое -- «реестровыми» казаками, получавшими жалованье за службу в Польско-Литовском государстве. Русские служилые казаки (городовые, полковые и сторожевые) использовались для защиты засечных черт и городов, получая за это жалование и земли в пожизненное владение. Хотя они приравнивались «к служилым людям по прибору» (стрельцы, пушкари), но в отличие от них имели станичную организацию и выборную систему военного управления. В таком виде они просуществовали до начала 18 века. Первая община русских вольных казаков возникла на Дону, а затем на реках Яик, Терек и Волга. В отличие от служилого казачества центрами возникновения вольного казачества стали побережья крупных рек (Днепра, Дона, Яика, Терека) и степные просторы, что накладывало заметный отпечаток на казачество и определяло их жизненный уклад.

Во второй половине XVI в. несколько отрядов волжских казаков, продвигаясь по западному берегу Каспийского моря, достигли р. Терека на Северном Кавказе и Гребенских гор, где стала складываться новая казачья область. Первое достоверное упоминание о вольных казаках на Северном Кавказе относится к 1563 г. Но малочисленность обосновавшихся тут вольных людей вначале вынуждала их действовать в союзе с русскими воеводами, стремившимися укрепиться на Северном Кавказе. Принципиальной вехой в истории терского и гребенского казачества стало построение в 1567 г. Терского городка, заложенного в месте впадения Сунжи в Терек. [1].Несмотря на временный уход царских войск с Терека в 1571 г., Казаки остались на Кавказе, продержавшись там до возобновления Терского города в 1578 г. Их городки даже выросли за счет уходивших на юг "схожих" людей. В 1592-1593 гг. 600 Вольных казаков "с Терка" сделали нападение на турецкие владения на Таманском полуострове, разграбили и сожгли посады крепости Темрюк. В годы Смутного времени, подобно иным казачьим юртам, часть терцев "заворовала". конкретно тут началось движение "Лжепетра", поддержанного 300 казаками во главе с атаманом Ф. Бодыриным. Втайне от остальных терцев, оставшихся с воеводой П.П. Головиным, восставшие ушли на Волгу для грабежа купеческих судов. Поводом к мятежу стала невыплата казакам царского жалованья. Потом 4-тысячное войско Лжепетра выступило к Путивлю и приняло роль в восстании, начатом Г.П. Шаховским и И.И. Болотниковым. Военные действия Смутного времени привели к значительному сокращению численности терского казачества, в XVII в. Объединившегося в сравнимо немногочисленное Терское казачье войско. Если в 1638 г. "Вольных атаманов и казаков, которые живут на Терке-реке" значилось 356 человек, то уже в 1651 г. Там было 440 терских и гребенских атаманов и казаков.

Ситуация, складывавшаяся в районах поселения вольных казаков, завлекала пристальное внимание в Москве. Правительство замечательно соображало сложность положения на остальных казачьих реках, где находились как сторонники, так и противники сближения с российским государством, опасавшиеся распространения столичных порядков на свои юрты. Серьезно осложняли дела их "воровские" (разбойные) деяния казаков в пределах столичного страны, в особенности в Поволжье, а также их нападения на огромную Ногайскую орду, находившуюся в союзе с Россией. Поэтому у царских властей сохранялось настороженное отношение к казачьей вольнице, приводившее порой к враждебным акциям против нее.

На рубеже XVII-XVIII вв., когда процесс этнизации казачества на Тереке находился в зените, в него ворвалось мощное государственное начало, прервав его естественное течение. И казачество, не успев преодолеть стадию субэтноса, в дальнейшем вызревало под прессом российской государственности. Есть очень интересная точка зрения, что «казачество- это этнос, которому искусственно не дали сформироваться.»( П.Н. Лукичев и А.П. Скорик считают, что донское казачество, как и казачество ряда областей России, «шло по пути этнического становления, превращаясь в самостоятельный этнос, но эта тенденция была прервана государственным вмешательством и фиксированным юридически сословным состоянием»).

В 1721 г. казаки передаются в военное ведомство и с этого времени начинается второй, качественно новый период в истории казачества вообще, нижнетерского - в частности. Казаки превращаются в козырную карту непрерывных сражений за раздвижение границ Российской империи, что ограничило их вольницу, отяготило жизнь, деформировало их сознание, ослабив, но не ликвидировав субэтнические черты, выпятило на первый план социальные, связанные с военным образом жизни.

Гребенские казаки, а позже и терцы поступили в ведение военной коллегии . Первоначальный срок службы был определен в 30 лет, а затем сокращался в 1856 году до 25 лет, в 1864-м - до 22 - х, в 1891 - до 20 лет.

Служилый состав Терского казачьего воска разделялся на три разряда:

1) приготовительный - срок службы три года. Призывались молодые люди достигшие восемнадцатилетнего возраста. В этот период они проходили боевую подготовку в своих станицах и лагерных сборах.

2) строевой - 12 лет. В 21 год казаки призывались на действительную службу, которую в мирное время несли от 3 до 4 лет. Затем люди увольнялись на льготу с обязательством иметь обмундирование, вооружение, снаряжение, строевых лошадей и являться на лагерные двухнедельные сборы для практических занятий;

3) запасный - 5 лет. По достижению 33 лет казаки призывались на службу только в военное время.

4) В возрасте 38 лет увольнялись в отставку. [2]

Терско-гребенское, кизлярское казачество участвовало во многих военных кампаниях России: в боях под Чигирином в 1677 году, в крымской кампании 1788-1791 гг., войне с Персией и Турцией 1826 и 1878 гг., в походе на Кушку1885 года, русско-японской войне 1904-1905 гг., в первой мировой войне. [3]

Однако, основным занятием, требующим каждодневных усилий и жертв, было несение службы непосредственно на Кавказе. Это многие десятилетия определяло жизнь и быт всего терского казачества. Особенно с 70-х годов XVIII в., когда сформированная Россией Кавказская линия укреплений приобрела исключительно военный характер.[4]

Именно на Тереке, «на линии на линеюшке, на распроклятой сторонушке», как говорилось в одной стариной казачьей песне, шла наиболее напряженная служба: «тут тоже шел бой; тяжелый и непрерывный, домашний бой, к которому казаки привыкли». [5]

Для укрепления пограничной линии на Северо-Восточном Кавказе и защиты самой крепости Св. Креста в 1723 г. Сенат распорядился послать туда на постоянное жительство донских казаков: 500 поселились на берегах Аграхани и 500 - по реке Сулаку до самого Каспийского моря. Всеми ими должен был распоряжаться комендант крепости Святого Креста.

Переселившись в регион, донские казаки на новом месте первоначально создали пять укрепленных городков, из которых один был поставлен в том месте, где река «Аграхань отделялась от Койсу», а остальные четыре были расположены, по данным В.А. Потто в две линии: «два по среднему Койсу и два по южному Койсу, в 10 - верстном расстоянии один от другого». [6]

Казачьи городки были расположены крайне неудачно - в нездоровой болотистой местности. Беспокоили казаков и частые нападения на горцев. Они вынуждены были трижды переносить свои городки с места на место. В конце концов, их число уменьшилось настолько, что из пяти городков пришлось образовать только три: Каменка, Прорва и Кузьминка. Поселившись в регионе, они получили название семейных казаков, вместе с переселенными сюда терскими казаками - Аграханского войска.

Аграханским казакам было определено скудное денежное жалование и провиант, которые поступали из Астрахани нерегулярно. Отсутствие хлеба, частые голодовки, непривычный климат и болезни - все это послужило причиной высокой смертности среди казаков. Из тысячи семейств донских казаков, поселенных на Аграхани, при упразднении крепости Святой Креста осталось только 452. [7] К стенам крепости и на Аграханскую косу были переселены из крепости Терки 500 конных и 500 пеших, положение которых мало отличалось от положения донских казаков. Участь терских казаков разделили и гребенцы. «Из тысячи человек, которые составляли Терское войско в 1722 г., - писал П.Г. Бутков, - не осталось уже теперь (1735 г.) и десятой части от заразы, свирепствовавшей при крепости Святого Креста». [8]

В силу известных политических обстоятельств, сложившихся на Кавказе в первой четверти XVIII в. и в соответствии с Гянжинским мирным договором, 27 октября 1735 г. крепость Святого Креста была упразднена. По Рештскому (21 января 1735 г.) и Гянжинскому (10 марта 1735 г.) договорам Россия перенесла свою границу из северного Азербайджана на р. Терек. При этом русские войска и казаки переселенцы вынуждены были оставить все укрепления и крепости, распложенные южнее Терека. К 1735 г. было закончено строительство крепости Кизляр, куда были переведены русские гарнизоны из крепости Святой Крест и других укреплений. Выбор нового места для крепости на Тереке, в 50 верстах от Каспийского моря, диктовался военно-стратегическими целями русского правительства.

С перенесением на Терек Аграханское войско было разделено на две части. Одна часть, состоявшая из непосредственно терско-низовых казаков и горских выходцев, была поселена отдельной слободкой на окраине города Кизляр и получила название Терско-кизлярского войска. Во время переселения из крепости Святого Креста в Кизляр было образовано многонациональное Терско-Кизлярское войско. Интересно, что для этого войска были учреждены особые штаты с учетом их социального и национального происхождения.

Поселено оно было на правой стороне реки Кизлярки, против Кизлярской крепости. Жалование им было установлено как по должностному, так и по социальному признаку. [9]

Так, например, войсковому атаману ген.-м. Эльмурзе Черкасскому определено было жалование в размере: 1300 руб. деньгами, 100 ведер вина и 500 четвертей муки; мурзам (независимо от занимаемой должности) - по 45 рублей, 22 четвертей и 4 четверика муки; дворянам - по 40 рублей, 22 четвертей муки, тогда как рядовым казака выплачивалось всего лишь 12 рублей и по 6 четвертей муки. [10]

По своему устройству это войско отличалось удивительным своеобразием: с одной стороны, признавалась организационно-хозяйственная структура казачьих войск, с другой - сохранялась сословность, основанная на принесенном с собою праве на наследственность, привилегированное положение.

Как известно, большинство казаков этого войска было выходцами из горских обществ Северо-Восточного Кавказа и, будучи на русской службе, они сохранили свои тухумные, тейповые, «полупатриахальные и полуфеодальные порядки, поддерживаемые обычным правом - адатами, легко привившимися на русском феодальном дереве». [11]

По штатному расписанию ген. Левашева Терско-Кизлярское войско делилось на ряд подразделений, отличавшихся друг от друга только по своему национальному и религиозному признаку [12], [13]

Терско-кизлярские казаки, прекрасно знавшие местные народы, их обычаи и нравы, были лучшими разведчиками и использовались в качестве «толмачей» - переводчиков и проводников, сопровождали различные посольства из Москвы и стран Кавказа. Их совершенно не привлекали к сторожевой и охранной службе, передав ее терско-семейным и гребенским казакам. «Сие маломощное войско, писал П.Г. Бутков, - предложено употребить не в военную службу, а для всяких нужных посылок по делам военным и дипломатическим в разны места к горским владельцам: в Тарки, Крым, на Кубань и к калмыцким владетелям. Так как те казаки с языком сих стран знакомы». [14]

В такого рода служебные командировки казаков Терско-Кизлярское войска посылали с учетом характера задания и национального состава, с привлечением всех национально-обособленных подразделений. За службу, помимо жалования и провиантского пайка, терско-кизлярские казаки получали право пользования земельными угодьями и рыбными промыслами в устье реки Терек и в Каспийском море. [15]

Другая часть Аграханского войска - терско-семейные казаки, основали на отведенном им месте по реке Тереку три станицы Бороздинскую, названную по бывшей вблизи нее лощине; Дубовскую - по огромному дубу, росшему на том месте; и Каргалинскую - по реке Каргалинка, протекавшей немного севернее этой станицы. Поселения стояли на «весьма… низких местах», а земли преобладали, в основном. Песчаные и солончаковые, непригодные для земледелия. Поэтому среди казаков широкое распространение получило садоводство и виноградарство. [16]

Многократные переселения, тяготы военной службы тяжело отразились на материальном благосостоянии терского казачества. «По поселении нас на Сулаке и Аграхани, - жаловались казаки в 1736г., мы вследствии неприятельского разорения, три раза были переводимы с места на место и ныне вновь переведены на Терек…, где, кроме земляного вала и огорожи… никаких гродков и домов не построено, отчего мы все пришли в крайнее убожество и живем с семьями в землянках; построиться же нам нечем, да и некогда, так как все мы пораставлены по заставам, по Тереку на бродах, содержим разъезды в степях и беспрерывно командируемся в разные партии, отчего лошади падают, а неприятельские конные люди казачьи табуны отгоняют». [17] Царское правительство понимало, что необходимо предпринять меры по укреплению экономического положения казаков. Для начала было вдвое увеличено денежное и продовольственное жалование. Кроме того, казакам «дозволено в их водах рыбу ловить и икру спеть для себя и на продажу, а из родившегося в их садах винограду чихирь продавать в Кизляре и в Астрахани повольною ценою». [18]Для развития земледелия и скотоводства казаки наделялись «пашенными землями и виноградными садами, сенными покосами… близь городков по обе стороны Терека, а на строение лесом и дровами довольствуются на кумыцкой стороне». [19]

В самой Кизлярской крепости разместились регулярные войска, составившие ее гарнизон под начальством коменданта. В состав гарнизона входила артиллерийская, инженерная и казачья команда (т.е. терско-кизлярское казачье войско). Постоянную охранную службу на пограничном рубеже по Тереку несли также гребенские терско-семейные казаки, поставленные в подчинение кизлярского военного коменданта. Военное командование над находившимися на русской службе мусульманами, проживавшими в Кизляре, принадлежало Эльмурзе Бековичу Черкасскому и его потомкам. Здесь князья Черкасские имели свое подворье с домом, а к востоку от Кизляра большое земельное владение, дарованное им за службу России. [20]

В 30-50-х годах XVIII в. казачество низовьев Терека продолжало пополняться беглыми людьми из России. Так, в 1747 году служилые казаки писали астраханскому губернатору, что если им полностью будут платить царское жалование, то они могут в случае войны собрать до двух тысяч «гулебщиков», которых «много по лесам и горам, и степями находится». [21] По подсчетам И.Л. Омельченко в Терско-семейном войске постанично было[22] :

Станицы	Служащие и отставные казаки
	1762 г.	1782 г.
Каргалинская Дубовская Бороздиновская	225 109 109	273 170 120
В с е г о:	433	563

Но, как уже говорилось выше, фактически их было гораздо больше. Сами казачьи городки к этому времени выросли и стали именоваться станицами. Таким образом, город Кизляр, как и его предшественники Терки и крепость Святого Креста, представлял собой весьма сложный социально-экономический организм, сложившийся в специфических геополитических условиях - это своеобразный разноязыкий конгломерат русских, армян, грузин, кабардинцев, кумыков, чеченцев, ногайцев, ингушей, осетин, тезиков. и т.д. Здесь даже существовала в XVIII веке колония индийских купцов, активно участвовавших в транзитной торговле России со странами Востока.

Примечания

1. Гарунова Н.Н. Терский город - как центр политической истории Северного Кавказа 17в.//Эколого-экономические проблемы общества в системе ценностей молодежи. Материалы Всеросийской научно-практической конференции. Кизляр, 2009, с. 87

2. Всеподданнейший отчет начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1889 год. Владикавказ, 1891. С.5.

3. История Терского казачьего войска (хронологическая таблица). Караулов А.М. Терское казачество в прошлом и настоящем. Владикавказ, 1912. С.35.

4. Попко И.И. Терские казаки со стародавних времен. СПб., 1880. С.249-250.

5. Кульчик Ю.Г., Конькова З.Б. Нижне-терское и гребенское казачество на территории Дагестана. М., 1995. С.12.

6. Потто В.А. Два века Терского казачества. Владикавказ, 1917. С.67.

7. Бутков П.Г. Указ.соч. Ч.1. С.78.

8. Там же.

9. Омельченко И.Л. Терское казачество. Владикавказ, 1991. С.70.

10. ЦГА РД. Ф. 379. Оп.1. Д.3217. Ч3. Л.115-119.

11. Омельченко И.Л. Указ. соч. С. 71.

12. ГААО. Ф.394. Оп.1. Д. 52. Л.31, 38, 42, 47, 52.

13. РГВИА. Ф.13. Оп.107. Д.12. Ч.3. Л.4; Омельченко И.Л. Указ. соч. С. 71.

14. Бутков П.г. Указ. соч. Ч.1. С.15.

15. ГААО. Ф.394. Оп.1. Д. 52. Л. 44.

16. См.: Васильев Д.С. Указ. соч. С. 108. РГВИА. Ф.13. Оп.107. Св.12. Ч..2. Л.560;

17. Дмитренко И.И. Материалы к истории Терского казачьего войска// Терский сборник. Владикавказ, 1897. Кн.4. От. 2. С.62.

18. Там же. С. 63.

19. Васильев Д.С. Указ. соч. С. 82-83.

20. Цит. по: Васильев Д.С. Указ. соч. С. 109

21. Омельченко И.Л. Терское казачество. Владикавказ, 1991. С.127.

А.Г. Аскеров, ( г. Кизляр)

К ВОПРОСУ О ХАРАКТЕРИСТИКЕ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ НИЖНЕТЕРСКОГО КАЗАЧЕСТВА в конце XIX - начале XX вв.

Развитие экономики, появление современных индустриальных производств требовало подготовки грамотных, образованных работников. Это обусловило постоянный подъем культуры и образования на Тереке. Поселения казаков на Нижнем Тереке играли важную культурную роль во взаимоотношениях русского и дагестанских народов. Через них дагестанцы знакомились с русской и европейской материальной и духовной культурой, осваивали ее. В свою очередь, Нижний Терек был одним из регионов, через который осуществлялось влияние на русский народ материальной и духовной культуры Востока. Особенно тесные отношения сложились у казаков Нижнего Терека с ближайшими соседями - ногайцами и кумыками. Даже в быту, дома, как отмечал Л. Толстой в повести «Казаки», они разговаривали «по-татарски». Для развития культуры первостепенное значение имел подъем народного образования. Система образования населения Кизлярского отдела в XIX в. была неразвитой. Всего в Терской области в конце XIX столетия было одно четырехклассное училище (во Владикавказе) и пять трехклассных (в Георгиевске, Грозном, Моздоке, Пятигорске и Кизляре), т.е. в основном - в центрах округов. В Кизлярском отделе, кроме упомянутого трехклассного училища в Кизляре, было I общественное двухклассное училище по линии министерства народного просвещения в ст. Червленной и станичные училища Бороздиновское, Дубовское, Кохановское, Курдюковское, Новогладковское, Старогладковское, Шелковское. Позднее, в начале XX в. появились в области гимназии, прогимназии и реальные училища. Гимназии и прогимназии в основном гуманитарного направления были мужскими и женскими. Реальные училища большей частью технического направления по составу учеников были мужскими. Детей из казачьих семей Кизлярского отдела отправляли на учёбу в Моздокскую женскую гимназию, в Моздокское реальное училище, в такие же учебные заведения Темир-Хан-Шуры (ныне г. Буйнакск Республики Дагестан).

В 1915 г. в Тверской области насчитывалось 871 учебное заведение (в основном мелких). На народное просвещение в 1915 г. было потрачено 2 982 878 рублей. Половину этой суммы - 1 425 518 рублей составляли средства казны. Пятую часть - средства Терского казачьего войска и станичных обществ. В Кизляре в начале пореформенного периода имелись: городское двухклассное училище (84 ученика - мальчика) и два церковно- приходских училища - мужское и женское (155 мальчиков и 45 девочек. Всего в трёх учебных заведениях было 284 ученика). В 1887 г. на содержание учебных заведений выделено всего 50 рублей.

При мечетях проводилось обучение в мусульманских школах - мектебах и медресе. Учеников обучали арабской грамоте и чтению Корана - за счет родителей.Всего средних учебных заведений в Терской области было 22 (не считая прогимназий): 1 кадетский корпус, 3 мужских гимназии, 7 реальных училища, 1 духовная семинария, 7 женских гимназий, 1 епархиальное училище, 1 учительский институт и 1 учительская семинария. Учились молодые казаки и за пределами области. Высших учебных заведений в Терской области не было. Для предоставления молодёжи возможности получить высшее образование казна, войско и другие учреждения содержали своих стипендиатов в вузах империи. В 1915 г. в отчете начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска отмечалось: «Потребности населения Терской области в образовании удовлетворяются в недостаточной мере…». Подъем образования и культуры населения способствовал более эффективному освоению и внедрению новой техники и технологии сельскохозяйственного и промышленного производства. В условиях развития экономики, различных ее отраслей все больше требовалось гражданских специалистов, а также квалифицированных работников сельского хозяйства, промышленности, транспорта и связи. Поэтому на Тереке, как и в других регионах, стали уделять внимание профессионально-техническому образованию молодежи. Работали две профессиональные школы повышенного типа: Прохладненская сельскохозяйственная - на 60 учеников и Шелкозаводская винодельческая - на 40 учеников. Благодаря постепенному развитию сети учебных заведений, пополнению их учительскими кадрами, совершенствованию программ и учебных пособий грамотность населения, в том числе казачества, в Терской области росла.

В нынешних условиях, когда казачество вновь получило статус военного сословия, большое значение приобретает опыт военно-спортивного воспитания казачьей молодежи на Нижнем Тереке во второй половине XIX - начале XX вв. Как отмечали дореволюционные авторы Ф. Гребенец, М. Караулов и др., многие факторы военно-спортивного воспитания терские казаки заимствовали у горцев (игры, джигитовку, боевую гимнастику), поскольку они были приспособлены к местным условиям хозяйственной и боевой жизни в прикордонье.

Система физического воспитания терских казаков решала вопросы подготовки молодежи к хозяйственной (земледелие, животноводство, рыбоводство, охота) и военной (физическая сила и выносливость, владение конем и оружием) деятельности. Это воспитание начиналось с годовалого возраста, когда мальчика впервые сажали на коня. Обучение верховой езде делало из молодых казаков лихих наездников. Такие спортивные игры, как пешие походы, маршировка, бег, прыжки, метание камня, рубка лозы, стрельба, вырабатывали физическую силу и выносливость, смекалку, боевые навыки, такие нравственные качества, как смелость, взаимовыручку и др. К хозяйственному труду казачата привлекались c 6-7-летнего возраста.

Из среды терского казачества вышли многие представители интеллигенции - военные (генералы М. Караулов, И. Колесников и др.), экономисты, историки и социологи (Вертепов, Ткачев и др.), духовенство (Д. Зеленский), учителя и агрономы. Они внесли существенный вклад в духовный подъем казачества.

Емельянов О.Б.

(г. Георгиевск)

РОЛЬ КИЗЛЯРА В РАЗВИТИИ ВИНОГРАДАРСТВА В ЛЕВОБЕРЕЖНЫХ КАЗАЧЬИХ СТАНИЦАХ ПО ТЕРЕКУ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX века В КОНТЕКСТЕ ЛОКАЛЬНОЙ ИСТОРИИ ПОГРАНИЧЬЯ

Summary

The presented survey is dedicated to the development of viticulture on the left bank of the Terek river in the first half of XIX century. The paper offers the most significant causes of peaks and decays of this branch of agriculture in Kizlyar town and the adjacently situated Cossak settlements, basing on the current situation near the boundary line, and taking into consideration military and political set-up in the North Caucasian region.

Создание кордонной линии на левом берегу Терека из казачьих поселений начинается с царствования Петра I. В 1711 г. гребенцы переселяются с правобережья и строят первые станицы: Червлённую, Щедринскую, Старогладовскую, Новогладовскую и Курдюковскую, ставшие основой будущей Азово-Моздокской пограничной линии. В 1735 г. с основанием города Кизляр, из крепости Святого Креста были переведены служащие казаки, образовавшие Кизлярское войско. На следующий год между Кизляром и гребенцами, в станицах Каргалинской, Дубовской и Бороздинской были поселены 452 семьи донских казаков, получивших название терско-семейных.

Наиболее плодородные почвы простирались узкой полосой шириной не более двух километров вдоль левого берега Терека. Именно на Терском левобережье проживала основная часть населения Восточного Предкавказья. Политическая ситуация сложилась так, что водораздел Терека долгое время являлся государственной границей России и естественным рубежом между народами, населяющими берега реки. Природно-климатические условия левобережья оказались наиболее благоприятными для культивирования виноградной лозы. Сады разбивались в непосредственной близости от Терека на «наносном грунте, образовавшемся от размельчения горных пород» [1]. Прибрежная полоска земли была настолько плодородной, что отпадала необходимость в удобрениях. Наличие же полноводной реки полностью исключало орошение, так как подпочвенные воды регулярно подпитывали корневую систему.

На рубеже XVIII-XIX веков не только все окрестности Кизляра превратились в сплошные виноградные сады количеством до 4830, но и берега Терека на многие километры оказались заняты виноградниками, особенно в гребенских станицах, где было 1317 садов, «из коих добывалось до двух миллионов ведер вина» [2]. К 1804 г. гребенцы располагали уже 1832 виноградниками, а именно: в Червлённой - 782, Новогладовской - 200, Курдюковской - 307, Старогладовской - 185, Щедринской - 358 [3]. При этом урожай из них доводился до товарного состояния в Кизляре [4]. Наличие крупного политического и экономического центра рядом со станицами являлось дополнительным стимулом для развития виноградарства. В то же время выполнение служебных обязанностей отвлекало большую часть казачества от хозяйства. Пока одна часть казаков находилась в походах, то другая круглосуточно привлекалась к «содержанию кордона по Тереку» [5].

Начало XIX в. характеризуется бурным развитием виноградарства в низовьях Терека, благодаря хорошему и устойчивому спросу на внутреннем рынке, близостью дешевого водного пути в центральные районы страны. А также отсутствием конкуренции, вызванной еще и тем, что начался период наполеоновских войн в Европе и континентальной блокадой. Данное обстоятельство крайне отрицательно сказалось на ввозе зарубежных вин в Россию. Используя благоприятную ситуацию, жители Терского левобережья еще более увеличили площади под виноградные сады.

Российское правительство, заинтересованное в дальнейшем увеличение продукции отечественного виноделия, принимало широкомасштабные меры по его улучшению. В 1807 г. в Кизляре открылось первое в России Кавказское казенное училище виноградарства [6], которое проводило эксперименты по выращиванию и разведению различных сортов винограда и бесплатно наделяло желающих всевозможным посадочным материалом [7]. Но жители станиц, также как и кизлярцы, в основном культивировали сорта, которые главным образом использовались на спиртокурильнях.

Первоначально виноградно-водочные и спиртокурительные предприятия появились в Кизляре. Местные власти всячески поощряли развитие новой отрасли [8]. Действия правительства, также благотворно влияли на увеличение выгонки из виноградного сырья водки и спирта. В отличие от выкуривания «хлебного вина» (пшеничная водка) за приготовление виноградной - налог практически не взимался [9]. Только в 1807 г. был установлен «умеренный акциз» на продукцию винокурения, «давший значительный доход казне». Но введение налога мало отразилось на благополучии виноградарей по причине постоянного спроса и высоких цен на их продукцию [10].

Во внутренних губерниях России «кизлярка» пользовалась заслуженной славой. При качественном приготовлении и соответствующей выдержке, водка по вкусу напоминала коньяк. При этом стоимость ее была на порядок ниже импортируемой продукции. Для увеличения производства винокурения немаловажное значение имело и то, что в среднем ведро водки получалось из восьми, а спирта, из двенадцати ведер вина [11]. Соответственно снижались и дорожные расходы на продукцию низовьев Терека, особенно сухопутным транспортом из Кизляра до Астрахани.

Вслед за кизлярцами и жители левобережных станиц свои взоры обратили на винокурение. Первоначально, используя конъюнктуру рынка, на выпуск спиртоводочной продукции перешли в казачьих войсках Кизлярском и Терско-Семейном. Во время сбора урожая виноградных садов, скупщики предпочитали скупать виноград грубых сортов. Поэтому казаки низовых станиц, расположенных в непосредственной близости от Кизляра, стали засаживать новые площади соответствующими сортами. Главным образом, наиболее зарекомендовавшим себя - «Алым терским», в ущерб винным «культурным и нежным сортам» [12].

Следует отметить, что ситуация, при которой казаки Кизлярского округа продавали полуфабрикат из собственных садов, их устраивала. Занятость станичников военной службой приобретала все большие размеры. Но выгодность и перспективность этой отрасли производства была очевидной. Поэтому и гребенцы частично переходят на производство сырья для винокурения. Посетивший низовья Терека И.В.Ровинский отмечал, что цена спирта в Кизляре доходила до 8 руб. за ведро, большая часть которого изготовлялась из винограда казачьих станиц [13].

Во внутренних районах страны стоимость ведра водки возрастала до 14 руб. серебром. Подобные цены позволяли садовладельцам получать в удачные годы от 50 до 80 % прибыли [14]. По этой причине станичники значительную часть виноградников продолжали засаживать грубыми сортами. Уход за ними требовал гораздо меньше времени и средств, при этом прибыль была гарантирована. В 1815 г. в Кавказской области (без Кизляра) было выкурено, главным образом в низовых станицах 20000 ведер спирта [15].

В 1817 г. была предпринята попытка обложить продукцию винокурения непомерными поборами. В Санкт-Петербурге приняли закон о питейном сборе, по которому каждое ведро водки облагалось акцизным налогом в 6 руб. При такой фискальной политике не только жители станиц, но и кизлярцы, должны были понести значительные потери. Лишь усилиями генерала А.П.Ермолова, сумевшего убедить Сенат, акцизный налог был снижен до 2 руб. [16], что и позволило спиртоводочному производству еще некоторое время оставаться рентабельным.

К 1825 г. количество виноградников составило: в Кизлярском войске - 10 дес. 325 саж., в Терско-Семейном войске - 281 дес. 1435 саж. (Каргалинская - 155 дес. 600 саж., Дубовская - 75 дес. 860 саж., Бороздинская - 50 дес. 2375 саж.), в Гребенском войске - 453 дес. 2111 саж. (Червлённая - 159 дес. 92 саж., Щедринская - 105 дес. 1300 саж., Новогладовская - 75 дес. 1034 саж., Старогладовская - 23 дес. 2222 саж., Курдюковская - 89 дес. 2263 саж.). На которых соответственно было получено - 1960, 15338, 101907 ведер красного вина, а также спирта - 44558 ведер в терско-семейных станицах и 2180 в гребенских [17].

Обнаруженные нами архивные материалы свидетельствуют, что в станицах, расположенных в непосредственной близости от Кизляра, предпочтение отдавали спиртокурению. А виноградную водку производили в незначительном количестве только в станице Дубовской. У гребенцов же, только в станице Червлённой не много занимались приготовлением спирта, а в основном приоритет оставляли за производством водочной продукции. Подобная специализация связана с тем, что гребенцы в большом количестве занимались виноделием, остатки которого использовали на винокурение. И виноградные выжимки перед разогревом в чанах разбавляли водой для быстрейшего отделения компонентов. В результате этого готовый продукт был значительно ниже по крепости и отличался от произведенного в низовьях Терека.

Дальнейшее развитие винокурения в станицах затормозилось в начале третьего десятилетия XIX в. В 1831 г. был значительно повышен акциз на изготовляемую водку, а также введен штраф и запрещение ее производства, если она была больше или меньше установленной государством крепости [18]. Выдерживать установленные нормативы было весьма трудно при работе на полукустарных заводиках. Поэтому закупочные цены на сырье для винокурения заметно сократились. Современник, посетивший Терское левобережье отмечал, что кизлярцы, имевшие «по станицам большие винокуренные заводы», остановили производство на них. И казаки были вынуждены сами перерабатывать основную массу урожая виноградных садов и самостоятельно «выделывать водку» [19].

Документы середины 30-х годов сообщают, что гребенцы в прошении на имя Николая I обращали внимание правительства на винодельческую промышленность, как на единственную возможность содержать свои семьи и снаряжать себя на службу. Казаки не имели достаточно посуды и часто находились на службе вдали от своих домов «против горских хищных народов, принуждены были продавать на корню приезжающим кизлярским жителям за бесценок» по 9-11 руб. сорокаведерную бочку виноградного сусла. Позднее цены еще больше уменьшились и составляли 7-10 руб. за сорокапятиведерную бочку [20].

Видя бесперспективность дальнейшего развития виноградарства, казаки переключились на другие отрасли хозяйства. Но природно-климатические условия и военная обстановка в Восточном Предкавказье не оставляли выбора для станичников. Для получения средств, они были вынуждены заниматься культивированием виноградной лозы. В 1834 г. современник отмечал, «что от Моздока до Тамани мало разводится винограда и вновь ничего не посажено. По казачьим станицам от Моздока до Кизляра, хотя по нахождению большей части казаков на службе и невозможности женам и дочерям, при всем их чрезвычайном трудолюбии, успевать - сады также не распространяются, но, по крайней мере, они не приходят в худшее состояние и содержатся в исправности» [21].

Необходимо подчеркнуть, что в подобном состоянии отрасли нет ничего удивительного, так как во второй половине 30-х годов цены на продукцию винокурен достигли своего минимума за все предшествующие десятилетия [22], что и привело к разорению значительной части левобережного казачества.

годы	стоимость одного ведра спирта (ассигнациями)
	в Кизлярском округе	на Нижегородской ярмарке
1835	5 руб.	11 руб.
1836	6 руб.	12 руб.
1837	6 руб.	11 руб.
1838	7 руб.	12 руб.
1839	8 руб.	12 руб.
1840	8 руб.	15 руб.
1841	8 руб.	15 руб.
1842	7 руб. 50коп.	15 руб.

В январе 1839 г. «Комитет, учрежденный для составления положения об управлении Кавказского линейного казачьего войска», от имени генерала С.С.Николаева затребовал себе «некоторые предварительные сведения» о полках Кавказского Линейного казачьего войска. Но «не получив долго времени таковых сведений и заботясь о скорейшем окончании своих действий», Комитет вновь от имени Наказного атамана 4 марта просит казачьих командиров «поспешить доставить оные в непродолжительном времени» [23]. Получив необходимые данные о казачьих подразделениях Кавказской линии, председатель комитета ген. Халанский сделал интересные выводы. Так, в разделе «Хозяйственная часть» отмечалось, что хлебопашество являлось «главным способом» жизнеобеспечения казачества, «а в двух полках Кизлярском и Гребенском виноградные сады» [24].