Духовно-нравственное воспитание школьников

ложится животом вверх -- к теплу,

закрывает лапой мордочку -- к морозу;

распускает хвост -- к метели;

спит на полу -- будет теплая погода;

залезает на печь -- ожидается холод;

на кого кошка потянется -- тому будет корысть;

вскочит кошка на божницу -- будет в доме покойник.

Тому же, кто убьет кота, не будет ни в чем удачи в течение семи лет.

Не случайно кошку первой пускали в новый дом или квартиру. При этом, очевидно, думали: если суждено случиться какой-нибудь беде, пусть она случится с кошкой, а не с людьми!

Освящение жилища

Прежде чем семья начнет жить на новом месте, дом должен быть освящен. Глава семьи обращается к своему приходскому священнику с просьбой о благословении своего дома. В особо торжественных случаях освящать строение может высокопоставленный иерарх, которого сопровождают дьяконы, свещеносцы, хоругвеносцы, певчие.

Не удивительно, что все страшные истории с привидениями случались исключительно в неосвященных домах. Таинственные стуки, двигающаяся сама собой мебель и прочие сверхъестественные явления известны были давно. Эти страсти прекращались, когда новые хозяева дома звали батюшку освятить «нехороший дом».

На Руси некоторые предпочитали не селиться в новых домах, а старались купить тот, в котором уже кто-то жил до них («Покупай шубу шитую, а избу житую»).

Задаривание домового

Переход на новое место, или влазины, -- ответственное и опасное дело. Новая изба пока пуста -- в ней нет еще самого главного хозяина, без которого дом не дом. -- домового.

Искушенные житейским опытом хозяйки-бабы, поставив икону в красный угол, отрезали ломоть от каравая хлеба и клали его под печку -- домовому.

Кое-где хозяйка дома до рассвета (чтобы никто не видел) старалась три раза обежать новую избу нагишом с приговором: «Поставлю я около двора железный тын, чтобы через этот тын ни лютый зверь не перескочил, ни гад не переполз, ни лихой человек ногой не переступил, и дедушка лесной через него не заглядывал». А чтобы был этот «замок» крепок, баба в воротах перекидывалась кубарем также до трех раз и тоже с заученным приговорным желанием, чтобы «род и плод в новом доме увеличивались».

Домовой доможил

В старину люди не решались произносить это имя вслух -- из уважения к нему и из суеверного страха перед ним. Называли его хозяином, дедушкой, братанушкой, доброжилом, суседком, а иногда и просто -- он или сам.

О происхождении домовых существует такая легенда. Когда Господь при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, она возгордилась и подняла мятеж против своего Создателя. На людские жилища тоже попадали нечистые духи. Поселившись ближе к людям, они обжились и смягчили свой нрав. Не стали, они злыми врагами, как водяные, лешие и прочие черти, а как бы переродились: превратились в доброхотов и при этом даже оказались с привычками людей веселого и шутливого нрава.

Никто не позволял себе выругаться их именем. Всегда и все отзываются о них с добродушием и нескрываемой нежностью.

Каждая жилая деревенская изба непременно имеет одного такого невидимого жильца, который и становится сторожем не только самого строения, но, главным образом, всех живущих: и людей, и скотины, и птицы.

Видеть домового нельзя. И если кто говорит, что видел его в виде вороха сена, в образе какого-либо из домашних животных, тот явно лукавит. Тем, кто пожелал бы его видеть, предлагают выполнить нелегкие задания: надо надеть на себя, непременно в пасхальную ночь, лошадиный хомут, покрыться бороной, зубьями на себя, и сидеть между лошадьми, которых он особенно любит, целую ночь. Говорят, если домовой увидит человека, который за ним, таким образом, подсматривает, то лошади начинают бить задом по бороне и могут до смерти забить любознательного.

Верно только одно, что можно слышать голос домового, его тихий плач и глухие сдержанные стоны, его мягкий и ласковый, а иногда и отрывисто-краткий и глухой голос в виде мимоходных ответов (тогда умелые и догадливые успевают окликнуть и спросить его при удачно представившемся случае). Впрочем, многие не пытаются ни видеть этих духов, ни говорить с ними, потому что от этого добра не будет: можно даже опасно захворать.

Домовой, но доброму своему расположению, обычно к большаку семьи может наваливаться во сне на грудь и давить.

Большак

Старший в доме, хозяин или хозяйка, старшина в семье. Большаком и большицей называли также старших детей. Болышухой именовали и девку, водящую в хороводах, играх.

Кто, проснувшись, поспешит спросить домового: «К худу или добру?» -- он ответит человеческим голосом. Только таким избранным удавалось узнать, что домовой мохнатый, оброс мягкой шерстью, ею покрыты даже ладони его рук. Часто он гладит сонных своей мягкой лапой, и тогда не требуется никаких вопросов -- ясно, что это к добру. Зла людям он не делает, а, напротив, старается даже предостеречь от грядущих несчастий и временной опасности.

Если он временами стучит по ночам в подызбице, или возится за печью, или громыхает в поставцах посудой, то это делает он просто от скуки и, но свойству своего веселого нрава, забавляется. Домовой -- вообще большой проказник, своеобразный шутник и, где обживется, там беззаботно и беспричинно резвится. Он и сонных щекочет, и косматой грудью на молодых наваливается. Подурит и пропадет с такой быстротой, что нет никакой возможности заметить, каков он.

Поселяясь на постоянное жительство в теплой избе, домовой так в ней приживается на правах хозяина, что вполне заслуживает присвоенное ему в некоторых местностях прозвание доможила. Если он замечает покушение на излюбленное им жилище со стороны соседнего домового, если, например, он уличит его в краже у лошадей овса или сена, то всегда вступает в драку и ведет ее с ожесточением. Но одни лишь чуткие люди могут слышать этот шум в хлевах и конюшнях и отличать возню домовых от лошадиного топота и шараханья шальных овец.

Приживается домовой в избе так сильно, что его трудно, почти невозможно выселить или выжить. Надо владеть особыми притягательными добрыми свойствами души, чтобы он внял мольбам и не признал бы ласкающие слова за лицемерный подвох, а предлагаемые подарки -- за шутливую выходку. Если при переходе из старой избы в новую не сумеют переманить старого домового, то он остается жить на старом пепелище, среди трухи развалин. Он будет жить в тоске и на холоде, в полном одиночестве, даже без соседства мышей и тараканов.

Оставшись так из упрямства или оставленный по забывчивости хозяев, домовой будет томиться и скучать, изводить всю округу по ночам стонами и плачем. Но и хозяевам в новой избе будет неуютно и неспокойно без своего домового. Поэтому каждую ночь хозяин без шапки, в одной рубахе ходил в старый дом и с поклонами упрашивал домового пожаловать в новые хоромы, где самой хозяйкой приготовлено ему угощение: хлеб с солью и водка в чашке.

При выборе в избе места для житья домовой неразборчив: живет и за печкой, и под шестком, поселяется под порогом входных дверей, и в подызбице, и на подволоке, любит проводить время в голбцах и в чуланах.

Подызбице

Кладовая и погреб, подполье, она может быть нежилая. Также подызбицей называли особую зимнюю избенку, которой пользовались, чтобы сохранить в целости и сохранности белую избу. Подызбице -- это и теплая избушка для мелкого скота.

Подволока

Так называли настилку или подшивку по матицам, накат или потолок, а также вышку, чердак, подпечье, куда клали ухваты, кочерги.

Жена домового, доманя, любит жить в подполье, причем крестьяне при переходе в новую избу зовут на новоселье и ее, приговаривая: «Дом-домовой, пойдем со мной, веди и домовиху госпожу -- как умею награжу».

Без домового крестьяне не представляли себе жизни. Кто, кроме него, предупредит о грядущей напасти, кто скажет, какой масти надо покупать лошадей, какой шерсти покупать коров? Разъезжая на нелюбимой лошадке, домовой может превратить ее из сытого мерина в такую клячу, что шкура будет висеть как на палке.

Бывают лошади «двужильные» (переход от шеи к холке раздвоенный), в работе негодные: они служат только на домового. Кто об этом узнавал, спешил продать такую лошадь за бесценок: если такая лошадь околеет на дворе, то, сколько лошадей ни покупай потом -- все они передохнут (счетом до двенадцати). Чтобы предотвратить гнев домового, околевшую лошадь следует вытаскивать не в ворота, а в отверстие, проломанное в стене хлева.

Чтобы избежать напастей, после покупки коровы или лошади повод от узды ' или конец веревочки перекладывали из полы в полу с приговорами пожеланий «легкой руки». Потом покупатель снимал с головы шапку и проводил ею от головы и шеи, вдоль спины и брюха животного. А когда скотину вели домой, то из-под ног по дороге поднимали щепочку или палочку и ею погоняли. Когда же приводили корову во двор, погонялку эту забрасывали: «Как щепочке не бывать на старом месте, как палочке о том же не тужить и не тосковать, так бы и купленная животина не вспоминала старых хозяев и не сохла по ним».

Затем животному давали кусочек хлеба, а к домовому обращались открыто, при свидетелях, кланялись в хлеве на все четыре угла и просили: поить, кормить, ласкать и холить и эту новую скотину, как бывалых прежних.

Охотнее всего домовой старается предупреждать о несчастьях, чтобы хозяева успели приготовиться к встрече с бедой и отвратить от себя напасть. Если слышался плач домового -- быть в доме покойнику. Когда он у трубы на крыше заигрывал в заслонку -- будет суд из-за какого-нибудь дела и обиды. Обмочит домовой ночью -- заболеет тот человек. Подергает за волосы -- остерегайся, жена: не ввязывайся в спор с мужем, а то может побить тебя, и очень больно. Загремит домовой в поставце посудой -- осторожнее обращайся с огнем. Плачет домовой и охает -- к горю, а к радости скачет, песни играет, смеется. Иногда, подыгрывая на гребешке, предупреждает о свадьбе в семье.

Домовой любит те семьи, которые живут в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относятся к своему добру, в порядке и чистоте держат свой двор. Если такие хозяева забудут, например, замесить коровам корм, задать лошадям сена, то домовой сам за них позаботится.

Зато ленивым и нерадивым он охотно помогает запускать хозяйство и старается во всем вредить: мучает и бьет скотину, засоряет навозом двор, давит каждую ночь и сбрасывает с печи и полатей на пол хозяина, хозяйку и детей. Но можно помириться с рассерженным домовым -- положить ему нюхательного табака, или подарить разноцветные лоскутки, или просто угостить горбушкой хлеба, отрезанной от непочатого каравая.

Домовой-дворовый

Домовому доможилу со всем хозяйством одному не управиться, поэтому ему в помощь даны: дворовый, банник, овинник (он же гуменник) и шишимора-кикимора.

Домовые-дворовые обязательно полагаются для каждого деревенского двора, как домовой доможил для каждой избы. Банники -- для всякой бани, овинники или гуменники -- для всех без исключения риг и гумен (гумен, открытых со всех сторон, и риг, прикрытых бревенчатыми срубами с не протекающими крышами). Все они -- те же домовые, только, в отличие от доможила, более злобного нрава. Дворовый очень похож на доможила.

Домового-дворового стараются ублажать всякими мерами, предупреждать его желания, угождать его вкусам: не держать белых кошек, белых собак и сивых лошадей (холит и гладит он вороных и серых). Если нельзя отказаться от покупки таковых, их нужно ввести во двор не иначе как через овчинную шубу, разостланную в воротах, шерстью вверх. С особенным вниманием ухаживает хозяйка за новорожденными животными, зная, что дворовый не любит ни телят, ни овец. Новорожденных животных стараются унести из хлева и поселить в избе вместе с ребятами. Нового «жильца» суют головой в устье печи, или «вдомляют» (сродняют с домом). На дворе домовому не подчинены одни только куры: у них есть свой бог.

Если домовой-дворовый без видимых причин начинает проказить, причиняя постоянные беспокойства, убытки в хозяйстве, к нему принимают решительные меры и вступают с ним в открытую борьбу. Например, тычут навозными вилами в нижние бревна двора с приговором: «Вот тебе, вот тебе, за то-то и вот это».

Праздничный стол

После того как дом был освящен, батюшку оставляли на новоселье, созывали гостей. Гости несли с собой хлеб и полную солонку соли -- пожелание обилия и благополучия в доме (раньше, бывало, на праздничный стол ставили несколько буханок и солонок, чтобы обязательно хватило всем пришедшим). В прошлом веке в городах возникла мода заменять ржаную буханку специальным огромным калачом из сладкого теста, а соль выставлять чисто символически.

Как и при выборе места для строительства дома, снова катали по полукараваи хлеба и смотрели, как они лягут, как хозяевам придется жить на новом месте, счастливо или нет. Приносили с собой рожь, ячмень, овечью шерсть. Зерно высыпали на лавку, а шерсть с мелкими деньгами бросали в печь -- к изобилию.

На праздничный стол ставили блюда, имевшие символический смысл: пироги, предвещавшие хорошие отношения с будущими соседями, какое-нибудь блюдо из курицы, например, «богатые» щи на курином бульоне (чтобы денег было -- куры не клюют) и т.д.

Начинать пир полагалось с водки (чистой, в знак пожелания хозяевам безоблачной, счастливой жизни на новом месте). Первый тост обязательно поднимался за долгую жизнь хозяина дома (затем за хозяйку, детей, далее -- по желанию гостей).

Любопытно, что подарки на новоселье было принято вручать непосредственно перед уходом. Подарок должен быть дорогим, для семейного пользования. Ни в коем случае нельзя было дарить новоселам конверт с деньгами.

Современного обряда новоселья не существует. Единственно -- обязательно устраивают веселый праздничный обед сразу после въезда. Новоселам можно подарить, помимо обязательных цветов, что-то для дома: люстры, светильники, вазы для цветов, посуду, кухонную утварь и пр.

- Уходя из нового дома, хорошо сказать, как говаривали в старину: «Мир вашему дому!»

Рождение

Забота о ребенке начиналась задолго до его появления. Испокон веков славяне старались оградить будущих матерей от всевозможных опасностей.

Если муж был в отъезде, молодой женщине советовали подпоясываться его поясом и на ночь укрываться чем-нибудь из его одежды, чтобы «сила» мужа охраняла, оберегала жену.

В последний месяц перед родами беременной не рекомендовалось выходить со двора, а лучше из дома, чтобы домовой и священный огонь очага всегда могли прийти ей на помощь.

Для охраны беременной женщины существовала особая молитва, которую нужно было читать на ночь, чтобы греховные дела, совершенные (даже нечаянно в течение дня, не отразились на вынашиваемом ребенке).

Обязанности беременной

Беременная должна была, соблюдать целый ряд запретов, например, избегать греть на все некрасивое, чтобы у нее родился красивый ребенок; не гладить кошек, собак, свиней -- иначе ребенок может родиться немым или долго не будет говорить; не присутствовать при заколе животных -- у малыша будет «родимчик» и т.д.

Беременная не должна была также целовать покойника при прощании и провожать его на кладбище.

В период беременности женщина ни в коем случае не могла работать по церковным праздникам -- нарушение этого запрета беременной, как считали, неизбежно должно было отразиться на новорожденном.

Распространены были и поверья о возможной порче беременной и похищении или подмене еще не родившегося младенца, для предотвращения чего будущая мать должна была не забывать регулярно креститься и читать молитвы.

Беременная должна была больше употреблять молока, тогда, по поверьям, кожа ребенка будет белой, как молоко; она должна есть красные ягоды (бруснику, клюкву), чтобы младенец был румяным.

Отношение к беременной

Беременная женщина в крестьянской семье пользовалась дополнительным вниманием. Ее освобождали, по возможности, от трудной работы и пытались удовлетворить ее_: запросы в пище и питье. Неисполнение ее желаний считалось грехом.

Беременная наделялась способностью заражать окружающих, поэтому ей не следовало посещать чужие семьи, а если она это делала, то только используя специальные меры предосторожности. Ее нельзя было приглашать быть кумой -- считалось, если она станет крестной, то ее крестник не будет жить.

С другой стороны, женщина, ждущая ребенка, считалась любимицей богов, способной приносить счастье. Ее охотно приглашали в сады угоститься яблоками: если беременная отведает плода с молодой яблони, впервые принесшей урожай, эта яблоня весь свой век будет обильно плодоносить.

Приметы

Особенно важное значение придавалось определению пола ребенка. От того, родится мальчик или девочка, зависело материальное благополучие крестьянской семьи: с рождением мальчика ожидали помощника, нового хозяина, рождение девочки вело нередко к снижению материального благосостояния -- ей нужно было приданое.

Считалось, беременная женщина родит девочку, если она полнеет, ее живот во время беременности не изменяет своей округлой формы или она при вопросе «кого родишь?» - сконфузится.

У женщины будет мальчик, если она не конфузится, услышав подобный вопрос, и если живот у нее принимает обостряющуюся («тычком») форму. Мальчика можно ждать, когда у последнего ребенка в семье волосы не заканчиваются на шее косичкой; когда отец ожидаемого дитяти на дороге найдет кнут; когда кто-нибудь из семьи, выбежав с ткацким прутком, увидит первым какого-нибудь мужчину; когда ребенок, посаженный за стол, выберет из разложенных перед ним вещей какую-нибудь принадлежность мужчины, а не женщины, например трубку, а не платок.

Часто крестьянки вообще мало обращали внимания на беременность и работали до тех пор, пока не начнутся роды.

В соответствии с поверьями о «нечистоте» беременной и роженицы, чтобы она не «осквернила» жилого дома, она даже зимой уходила рожать подальше от жилья -- в баню, хлев, сарай (чаще в баню, которую протапливали). Впрочем, из хлева роженица все же, разрешившись от бремени, шла в баню и часто сама ее топила, если не было при ней из семьи других женщин.

Либо при наступлении родов все люди, находящиеся в доме, прощались с роженицей и уходили в другую избу или иное место, не рассказывая о происходящем посторонним (считалось, роды бывают тем труднее, чем больше лиц о них знает),

С родильницей оставались ее муж и призванная бабка-повитуха. Повитуха и муж старались облегчить страдания родильницы. Укладывали ее около рукомойника, обводили три раза около стола, заставляли держаться за привязанный к брусу полатей кушак, когда сочтут нужным, чтобы она рожала стоя.

Без повивальной бабки не обходилась ни одна крестьянская семья. Эта женщина обрезала пуповину (что и определило местные названия повитух -- «пупорезка», «пупорезница», «пуповязница»), производила действия с последом, купала ребенка и мыла роженицу. Все действия повитухи с новорожденным у русских объединялись одним термином -- «бабиться» («бабить», «бабничать», «обабли-вать», «бабкать», «бабчить»).

Повивальная бабка не могла отказать в просьбе прийти к роженице: ее отказ рассматривался как непростительный грех, который мог повлечь немедленную кару.

К акушеркам, появившимся в деревнях во второй половине XIX века, крестьяне обращались крайне редко. Крестьянки предпочитали повитух, так как они сразу могли заговаривать грыжу. А акушерки, в большинстве девушки, могли и сглазить младенца, говорили в народе. К тому же применение акушерских инструментов считалось грехом. Услугами акушерок пользовались исключительно богатые и зажиточные люди, поскольку за акушеркой, живущей за 8-10 верст, нужно послать подводу, приготовить для нее недешевую еду и дать за труды вознаграждение.

Обычно повитуха жила или проводила большую часть дня у роженицы в течение трех дней. Она купала роженицу и ребенка (повитуха должна была уйти только после трех бань). Бабка парила родильницу в бане или печке, поила различными лекарственными травами и правила опустившийся после родов живот, растирая деревянным маслом.

Повитуха следила за тем, чтобы никто не «испортил» ребенка или роженицу. До крещения ребенок, а с ним и его мать считались незащищенными от всякой порчи. Поэтому повитуха находилась вместе с роженицей и новорожденным в бане (месте, по представлениям крестьян, весьма нечистом), не отходила от них, когда к ним наведывались посторонние лица.

Кроме того, повитуха оказывала и практическую помощь роженице. В дом к роженице она часто шла не с пустыми руками: несла хлеб и пару яиц, что-нибудь для ребенка -- пеленку чистую, тесемку, приголовник и т.д. В тех случаях, когда в крестьянской семье только одна взрослая баба, бабушка повитуха играла вместе с тем и роль хозяйки, то есть исполняла все необходимые по дому работы до тех пор, пока роженица будет в состоянии работать сама.

Повивальные бабки в случае необходимости могли крестить новорожденных. Бабка крестила ребенка домашним способом, для этого брала святую воду и разбавляла ее простой водой. Затем она поливала ребенка три раза и говорила после каждого раза: «Во имя Отца, во имя Сына, во имя Святого Духа. Аминь» -- и давала ребенку имя. В случае, если ребенок оставался жив, священник довершал обряд без погружения в воду и нарекал, именем, которое дала повитуха.

Не каждая женщина могла стать повитухой. Деревенская бабка -- это всегда пожилая женщина безупречного поведения, не замеченная в неверности мужу. В некоторых местах считали, что повивать могли лишь вдовы. Избегали приглашать для повивания бездетных женщин или таких, у которых свои или принятые ею дети умирали.

Считалось, что все слова и действия повитухи могли отразиться на новорожденном. Повитуха не должна была, например, обмывать покойников, так как это повлечет гибель детей, принятых ею.

Когда родильница достаточно оправится и бабка сочтет возможным уходить, происходило очищение всех присутствовавших и принимавших какое-нибудь участие при родах. Зажигали перед иконами свечу, молились и потом водой, в которую клали хмель, яйцо и овес, умывались сами и мыли младенца. Во время умывания родильницы бабка иногда говорила ей: «Как хмель легок да крепок, так и ты будь такая же; как яичко полное, так и ты полней; как овес бел, так и ты будь бела!» А когда мыла ребенка,то приговаривала: «Расти с брус вышины да с печь толщины!» Этот обряд известен под названием «размывание рук».

Обычно водой, в которую добавляли различные несущие определенную смысловую нагрузку предметы, мать и бабка поливали троекратно на руки друг другу и просили взаимно прощения. После этого повитуха могла идти принимать следующего ребенка.

Обряд очищения, или размывания рук, обязательно заканчивался тем, что роженица делала повитухе подарок (мыло и полотенце). Во второй половине XIX, а особенно в конце XIX -- начале XX века подарок дополнялся небольшой суммой денег. Повитуху кормили лучшими кушаньями, поили чаем с сахаром.

Повитуха руководила подготовкой к крестильному обеду: готовила печь, кушанья, приглашала гостей...

Повитуха готовила или хотя бы подавала так называемую бабину кашу. Обряды с бабиной кашей обязательно включали сбор денег (продажу каши).

Основное денежное вознаграждение повитуха получала именно «на кашу» от присутствующих гостей и домочадцев (роженица, которая даже если и присутствовала на крестинах, в сборе денег не участвовала). Повивальным бабкам, особенно пользовавшимся популярностью, помогали и тогда, когда они становились нетрудоспособными. Женщины носили им еду, по праздникам -- пироги.

Был один день в году, когда устраивался праздник специально для повивальных бабок, -- «бабины», или «бабьи каши». Это второй день Рождества -- 26 декабря по старому стилю.

Обычно после молебна в церкви роженицы приглашали к себе бабок, давали им денег и угощали их кашей, которую непременно готовили в этот день. Но иногда угощение было более основательным.

Последним обрядом, в котором участвовала повитуха, являлся обряд подпоясывания младенца накануне сорокового дня: повитуха напоминала роженице о необходимости принятия очистительной молитвы и совершала обряд подпоясывания. Пояс, которым она повязывала ребенка, рассматривался одновременно и как магический оберег от злых сил, и как знак долголетия и здоровья. Повитуха приговаривала: «Как шнур длинен, так жить тебе; как шнур белой -- так быть тебе: рая видать, а в горестях не бывать».

Исполнение роли бабки создает определенные отношения между нею и ребенком, которого она с этого момента называет внуком, а он ее бабулькой. Каждый год такие бабки несут ребенку подарок на день рождения, их приглашают на все главные события жизни ее «внука» -- и на свадьбу, и на проводы в армию.

Магические действия при родах

Если женщина долго мучилась родами, бабка приводила ее из бани или хлева в избу, покрывала стол скатертью, ставила на нее хлеб, соль и брагу; потом отодвигала стол от лавок, распускала на родильнице всякие узлы и трижды обводила вокруг стола, каждый раз приговаривая: «Как скоро раба (такая-то) обойдет круг стола, так скоро и родит». Затем брала с божницы образ, обмывала его свежей водой над дном опрокинутого ведра. Воду, которая скапливалась на обороченном кверху донце, давала пить родильнице из трех мест, поворачивая ведро но солнцу. Оставшейся водой спрыскивала родильницу, застав ее врасплох, чтобы испугом ускорить разрешение от бремени. Домашние с этой же целью начинали кричать в избе или под окном, на улице, что-нибудь такое, что может вызвать испуг, например: «Горим! Пожар!..»

После родов родильницу уводили в баню. Какими бы ни были роды, повивальные бабки готовили в бане «воду от уроков». Вода для этого использовалась обязательно речная, бабка специально ходила за ней с чистым ведром и зачерпывала ее всегда по течению реки. Возвратившись с реки в баню и сотворив Иисусову молитву, повитуха погружала в ведро правую руку и, зачерпнув там горстью воду, спускала ее по руке через локоть в приготовленный туес, нашептывая: «Как вода на локте не держится, так на рабе Божией (имя родильницы) ни уроки, ни призоры не держитесь». При этом вела счет до девяти с отрицанием -- не одна, не два, не три и т.д. Таким образом воду на локоть черпала три раза. С молитвой бабка опускала в эту воду три накаленных докрасна уголька. Потом горстью правой руки через локоть левой лила эту воду трижды на крайний камень каменки, затем трижды на дверную скобу, держа туес так, что пролитая вода опять стекала в него же. При этом бабка каждый раз приговаривала: «Как на камне (или скобе) вода не держится, так на рабе Божией (имя) ни уроки, ни призоры не держитесь!»

После этого вода считалась так сильно заговоренной, что ни один колдун не в силах уничтожить ее целительную силу.

Затем бабка ставила родильницу лицом на восток -- если только она может стоять, в противном случае сажала ее на банный порог и три раза брызгала ей в лицо набранной в рот наговоренной водой, приговаривая: «Как вода на лице не держится, так на рабе Божией-(имя) ни уроки, ни призоры не держитесь!» Вылив из туеса оставшуюся воду родильнице на голову, бабка собирала воду при ее падении С головы в правую горсть и брызгала ею на каменку из-под своей левой ноги.

Муж нередко кричал и стонал вместо жены, отвлекая злые силы от роженицы.

При тяжелых родах применялся целый набор магических средств помощи роженице. Считалось,-например, что всякая замкнутость препятствует родам, поэтому прибегали к действиям, символизирующим или имитирующим разрыв замкнутости: развязывали все узлы на одежде роженицы и ее мужа, отмыкали в доме все замки, расплетали косы и т.п.

Применяли также троекратный обход роженицей стола, на «углах которого насыпали кучки соли. Отведывая из каждой кучки соль, роженица произносила заговор: «Ты, соль, свята; ты, соль, солона; ты, соль, крепка; расступись, соль, мне недуги отпусти, что во животной кости, во черной крови; услади все колотья и болести на трудну пору, а я раба (имя) Богом молюся, утробою ласкаюся, скорого от тебя дитятка дожидаюся».

При трудных родах давали роженице пить воду, в которой лежали куриные яйца. После этого яйца разбивали. Или давали пить воду через ружейный ствол.

Помогая роженице, обращались к священнику с просьбой открыть в храме царские врата, зажигали перед иконами «страстную», «четверговую» или «венчальную» свечу, читали молитвы.

Когда женщине приходилось мучатся родами двое-трое суток, просили священника отслужить молебен женским святым «узоразрешительницам», помощницам при родах -- великомученице Екатерине, пресвятой Богородице Федоровской, или Троеручице, или Успению пресвятой Богородицы. В некоторых местностях у священника брали церковный пояс, чтобы обвязать им роженицу.

Появление ребенка на свет

Когда ребенок появлялся на свет, у мальчика пуповину перерезали на топорище или стреле, чтобы рос охотником и мастеровым, у девочки -- на веретене, чтобы росла рукодельницей. Перевязывали пупок льняной ниткой, сплетенной с волосами матери и отца. После благополучного окончания родов повивальная бабка закапывала детское место в каком-нибудь углу избы. Затем обмывала ново рожденного нагретой водой, в которую обычно, клали серебряные монеты, желая малышу богатства в будущем.

Иногда повитуха исправляла голову ребенка. Полагали, что она могла сделать его круглолицым или длиннолицым.

Потом бабка хлопотала около родильницы: парила ее в бане или в печи, правила живот и сдавливала груди, чтобы удалить первое плохое молоко.

Но нередко около родильницы не приходилось хлопотать ни бабке, ни мужу: некоторые женщины рожали очень легко. Такая баба, выйдя во двор, разрешалась от беременности без всякой посторонней помощи, потом сама же приносила новорожденного в дом, делала для него и для себя все нужное и только после этого, боясь «сглазу», звала на день или на два бабку.

Чтобы ребенок был спокоен, после рождения его обертывали отцовскими портами или при пеленании использовали толстые нити, так называемые верчи, а сверху покрывали материей зеленого цвета.

Пояс

Вообще пояс как амулет, магический атрибут играл большую роль в язычестве. Это нашло отражение и во многих более поздних религиях. Пояс символически делит человеческое тело на две половины -- земную и небесную, нечистую и чистую и выполняет функцию защиты от злых сил. Ту же охранительную роль играл пояс, которым повязывала ребенка крестная мать по истечении шести недель со дня его рождения. Считалось, что неопоясанный ребенок может умереть.

Таким образом, современный обычай обвязывать новорожденного, спеленутого в одеяльце, при выписке из роддома лентой -- мальчика синей (голубой), а девочку красной (розовой) имеет объяснение. У царского дома Романовых существовал обычай награждать новорожденного мальчика орденом Святого Андрея Первозванного (синяя орденская лента), а девочку -- орденом Святой Екатерины (красная орденская лента).

После рождения ребенка

Первой пеленкой сыну служила отцовская рубаха, дочери -- материнская. Вообще все самые первые действия с младенцем (купание, кормление, подстригание волос) были окружены ритуалами.

В доме между тем готовили родильнице теплую брагу или даже рыбные пироги. Принеся новорожденного в первый раз в избу, бабка передавала его на руки отцу, который сам клал его в люльку и тем как бы официально признавал его своим детищем.

На сороковой день мать с новорожденным, по правилам церкви, входила в храм: мать выслушивала очистительную молитву, а младенец воцерковлялся, то есть вводился в общину верующих.

В первые послеродовые дни женщины -- родственницы, соседки, в основном детородного возраста, -- приходили проведать роженицу и приносили ее семье различную еду -- хлеб, булку, пироги, печенье.

Позднее, особенно в городах, этот обычай преобразился в подношение⁵ новорожденному денег «на зубок», «на обмывание ножек». Сохранился он и поныне, чаще в форме подарков новорожденному от родственников и близких в виде игрушек, детской одежды и др.

Приметы

Почти все события, случающиеся при родах и крестинах, а также различные обстоятельства, имеющие какое-нибудь отношение к новорожденному, служат тем или другим указанием на его будущую судьбу.

Счастливым считался ребенок, на котором маточная сорочка оставалась неповрежденной. Сорочки тщательно берегли, зашивали в ладанки и подвешивали на шнуре к нательному кресту. Обращалось внимание на день недели, в который родился младенец: воскресенье, вторник, четверг, суббота считались днями, предвещающими счастливую жизнь. Счастливым считался ребенок, если он, будучи женского пола, похож на отца, а мужского -- на мать. Если в день его родин в доме будет какая-нибудь прибыль.

Неживуч тот младенец, который родился под исход месяца. У кого голова раздвоенная. У кого рот не цветет, т.е. у кого не бывает болезни молочницы, при которой на кончике языка, губах и небе появляется белое творожистое вещество. Тот, кто с первого же дня после рождения удивляет окружающих своей смышленостью. Тот, у кого в день его родин случается какая-нибудь потеря, убыток в доме, или когда отдадут в другой дом какую-нибудь вещь насовсем или взаймы. Тот, у которого вместе с его крестинами в церкви бывают похороны и когда его волосы, срезанные священником и закатанные в воск кумом, не плавают по воде купели, а тонут.

Крещение

Желая приобщить новорожденного к христианской вере, родители несли его в церковь, где священник крестил его, опуская в купель с водой. При этом нарекалось его имя.

Опасаясь воздействия нечистой силы (вера в сглаз и т.п.), люди стремились окрестить ребенка как можно скорее. Среди крестьян ходили многочисленные рассказы о несчастной участи душ детей, умерших некрещеными и не имеющих вследствие этого покоя. Успокоить их можно было, лишь дав имя. А хоронили таких детей на перекрестках дорог, где их могли «крестить» прохожие.

Перед уходом в церковь для совершения обряда крещения повивальная бабка производила над ребенком ряд магических действий: купала его в корыте, наполненном проточной водой, сопровождая омовение произнесением заговоров. Затем она одевала ребенка в разрезанную отцовскую или материнскую рубаху (в соответствии с полом младенца) и, поднеся к отцу для благословения, передавала ребенка куму, если это был мальчик, или куме, если это была девочка.

Обычаи, похожие на наше крещение, существовали и у других неправославных народов. Отец -- глава семьи -- торжественно выносил новорожденного и показывал его Небу и восходящему Солнцу, Огню очага, растущему Месяцу, прикладывал к Земле-Матери и, наконец, окунал в Воду или обрызгивал ею, если было холодно. Таким образом, малыша «представляли» всем Божествам Вселенной, всем ее стихиям.

Организация крещения

Зажиточные отцы приглашали священника к себе в дом; у большинства других бабки приносили новорожденных в церковь в любое время года, в ближайшие после родов воскресные дни. При крещении родители редко просили священников дать то или другое имя ребенку; обычно священник давал ребенку имя святого, намять которого празднуется в день крещения или ближайший к нему.

Для обряда крещения приглашали кумовьев.

Приглашение восприемников совершалось отцом новорожденного. Придя в дом будущего кума, он кланялся ему и обращался с просьбой стать крестным (или крестной). «Пойди введи младенца в православную веру», -- обычно с такими словами обращался отец ребенка к мужчине или женщине, приглашая их в кумовья. Далее следовало угощение прибывшего, причем отец ребенка предлагал от себя водку и какие-либо лакомства.

Кум и кума

Главные действующие лица при крещении -- крестные родители, или восприемники (то есть принимающие ребенка из купели), в народе они именовались кумом и кумой. К восприемникам церковь, как правило, предъявляет высокие требования: они должны быть благонравными, проявлять усердие в делах церкви, знать молитвы, регулярно говеть, исповедоваться, причащаться.

В народе восприемники считались вторыми родителями ребенка, его опекунами и покровителями. В них часто выбирали кого-либо из родственников -- взрослых, уважаемых и состоятельных. Приглашение в крестные считалось честью, и отказ от кумовства оценивался как грех. Те семьи, в которых дети часто умирали, приглашали в кумовья первого встречного, считая, что его счастье перейдет новорожденному. В большие семьи, где дети рождались ежегодно, а также в бедные семьи в кумовья шли неохотно, так как на крестинах не было хорошего угощения. Поэтому обязанности восприемника нередко исполнялись членами этой же семьи.

Любопытно, что еще в языческие времена существовал обычай иметь вторых родителей. Долгое время считалось, что, например, вторым отцом являлся дядя со стороны матери, и именно ему переходили функции отца и воспитателя в случае смерти настоящего отца.

Восприемники несли иногда весьма значительные расходы. Кум покупал крест, расплачивался со священником, кума должна была принести ребенку рубашку и несколько аршин ситца или холста, а также полотенце священнику, чтобы утереть руки после погружения ребенка в купель. По истечении шести недель кума приносила ребенку пояс. Как отмечает Забылин, эта традиция существовала не везде: у пермяков, например, крест, пояс, рубашку, ризки (холст, на который принимают от купели) покупали не кумовья, они были хозяйскими, от родителей.

Кума не ограничивалась восприемничеством, поручительством за веру крестника перед Богом, ее роль особенно возрастала при заключении брака и во время свадьбы крестника.

Главная роль на крестинах принадлежала не родному отцу новорожденного, который держался изолированно, а крестному отцу, куму. У многих народов восприемничество было делом наследственным, а крестный отец оставался постоянным лицом, то есть крестил всех детей данной семьи.

В русских свадебных обрядах в различных местностях посаженный отец, которым обычно бывал крестный жениха, именовался дружком, или дядькой, которым он часто и являлся. В качестве свата он играл иногда большую, чем родной отец, роль при выборе невесты.

Обычай кумовства долгое время не признавался православной церковью. До конца XV века участие кумовьев в церковном обряде запрещалось. Восприемничествй порождало отношения, подобные родству, -- кумовство. Ссору с кумовьями считали особым грехом, женщины боялись показаться перед кумом босыми или простоволосыми. Зато обычно снисходительно относились к близким отношениям между кумом и кумой, их сожительство не считалось особым грехом. Естественно, такая народная практика осуждалась православной церковью как противоречащая религиозной морали. Но народный обычай устойчиво сохранялся, поэтому церковь пошла на уступки и допустила к участию в церковном обряде крещения сначала одного восприемника -- крестного отца. И гораздо позднее ввела в обряд крещения крестную мать, первоначально только для девочек. Пол восприемника должен был соответствовать полу крещаемого ребенка.

Обряд крещения

На восьмой день после рождения или ранее -- если младенец слаб -- совершалось крещение.

Считается, что при крещении происходит отречение от дьявола и всех его дел и при троекратном погружении в освященную воду во имя Отца и Сына и Святого Духа очищение от всех грехов, т.е. наследственного греха (Адамова) и грехов личных. Крещение символизирует рождение для жизни духовной, святой. Православное крещение совершается один раз в жизни. На крещаемого надевают белую рубашку в знак его чистоты душевной. И возлагают на него крест в знак того, что он верует во Христа, за нас распятого на кресте, а еще в знак того, что он в жизни своей должен терпеливо нести свой крест (тяготу житейскую) до могилы.

При мальчике восприемник (крестный отец, или кум) должен быть обязательно православный, а при девочке -- православная крестная мать.

Если новорожденный очень слаб, а священник живет в отдалении или находится в отлучке, то ребенок может быть немедленно окрещен всяким православным благочестивым христианином (мужчиной) или христианкой (женщиной). В таких случаях над приготовленной водой прочитываются начальные молитвы и «Верую», а затем ребенок погружается три раза в воду при словах: «Крещается раб Божий (или раба, здесь называется имя), во имя Отца, Аминь (погружают 1-й раз в воду). И Сына, Аминь (2-й раз погружают). И Святого Духа, Аминь (в 3-й раз погружают)». -

Если ребенок погружен, в воду не три раза или если он крещен не во имя Отца и Сына и Святого Духа, -- такое крещение считается недействительным, и его нужно повторить.

Если после крещения, совершенного мирянином, слабый младенец остается жив, то священник восполняет такое крещение молитвами и совершением таинства миропомазания.

После крещения совершается таинство миропомазания. Если в таинстве крещения человек рождается для новой жизни. -- духовной, то в таинстве миропомазания он получает благодать, укрепляющую силы крещеного человека для прохождения этой новой жизни. Одним словом -- в миропомазании дается «все потребное для жизни (христианской) и благочестия».

В первые века христианства апостолы и их преемники -- епископы -- сообщали эту благодать всем верующим через возложение на них рук. Но когда число христиан значительно возросло, епископ не был в состоянии на каждого христианина лично возлагать руки, поэтому возложение рук заменили миропомазанием. Святое Миро непременно освящается самим епископом (архиереем) (у русских -- в Москве и Киеве) в Великий четверг и затем рассылается во все церкви.

Чтобы освятить мысли, чувства и действия крещеного человека, священник помазует Святым Миром лоб, глаза, ноздри, губы, уши, грудь, руки и ноги и говорит: «Печать дара Духа Святого».

По совершении миропомазания крещаемый и восприемник с зажженными свечами три раза обходят купель в честь Пресвятой Троицы и в знак духовной радости.

Приобщение к семейному очагу. По возвращении из церкви после совершения обряда крещения в крестьянской семье совершался другой обряд, уже языческого характера. Это обряд приобщения ребенка к семейному очагу. Младенца клали на лавку под образа на тулуп, как символ богатства, иногда на печь или подносили к челу (наружному отверстию) печи, которая считалась жильем домового -- хозяина дома, и обращались к домовому с просьбой принять новорожденного в дом, например, так: «Родной, приходи, дите сприими, в домовине укрепи! Господи, благослови новое чадо в доме видать. Во имя святой Троицы и Миколы Угрд-ника и всех святых. Аминь».

Приметы. Если младенец во время крещения сжимался, чихал или плакал, то считалось, что он будет жить; если молчал и вытягивался в воде -- умрет.

При пострижении волосы ребенка закатывали в воск, бросали в купель и наблюдали: если воск утонет, то ребенок не жилец, если воск плавает, то ребенок будет жить.

Крестильный обед

После крестин отца и мать поздравляли с сынком или дочкой, кумовьев -- с крестником или крестницей, бабку-повитуху -- с новым внуком или внучкой и т.д.

Кума с кумой сажали за стол и угощали приготовленной для них закуской и чаем, а самого виновника торжества свивали и клали к родильнице на расстеленную шерстью вверх шубу, тем самым желая ему богатства. Когда новорожденного крестили, дома, отец угощал священника вместе с кумом и кумой обедом.

Между тем хозяин дома приглашал, кого считал нужным, из своих родных и знакомых «к младенцу на хлеб на соль, кашу есть».

Когда приглашенные собирались, устраивался крестильный обед. Подавались различные кушанья. Сначала подавали холодное: в постный день -- обыкновенно сельдь и квас с кислой капустой, а в скоромный -- студень и квас с яйцами и мясом. Затем следовали блюда: в постный день - приправленные конопляным маслом щи со снетками; картофельный суп с грибами и лапша; в скоромный же -- щи с каким-нибудь мясом, ушник, т.е. суп из потрохов, лапша с курятиной или свининой, лапша молочная.

Какими бы разнообразными ни были блюда на крестильном обеде, обязательно подавали гречневую кашу, перед ней нередко и кашу пшенную.

В заключение обеда бабка клала на стол пирог, ставила в шапке горшок с кашей и на тарелке штоф с водкой; при этом она говорила: «Шапка малахай, а ты, родильница, в год еще натряхай!»

Бабка начинала угощать присутствующих, но те, по обычаю, первую рюмку предлагали угощающей. «Попробуй-ка сама, бабушка! -- шутят в ответ на ее угощения хозяин с гостями. - Бог знает, какую ты водку нам подаешь, может, она наговорная!»

Первым после бабки пил отец новорожденного. Для закуски ему она подавала в ложке пересоленную кашу (или смешанную с горчицей, перцем, уксусом и т.п.), приговаривая: «Ешь, отец-родитель, ешь, да будь пожеланней к своему сынку (или своей дочке)!»

«Как тебе сол(о)но, так и жене твоей было сол(о)но рожать!»... «Сол(о)на кашка, и сол(о)но было жене родить, а еще сол(о)ней отцу с матерью достанутся детки после». Затем, бросая кверху оставшуюся в ложке кашу, произносила: «Дай только Бог, чтобы деткам нашим весело жилось и они так же прыгали бы»...

За кашей происходил обмен подарками -- кума одаривала кума платком, кум ее ответно - деньгами; деньги и подарки «на зубок».клали на горшок с кашей или на особые тарелки.

За отцом младенца угощались кумовья. «Выкушайте, куманьки дорогие! -- говорила им бабка. -- С крестницей (или крестником) вас! Как вы видели ее (или его) под крестом, так бы видеть вам ее (или его) и под венцом!»

После кумовьев пили подносимую водку и остальные, сидящие за столом. При этом каждый, не исключая и самого родителя, клал деньги на тарелку -- в пользу бабки и на пирог -- в пользу родильницы.

Наконец гости благодарили хозяев и, пожелав им всего хорошего, а новорожденному доброго здоровья и многих лет, прощались. Оставались только кум с кумой; им вечером того же дня или утром следующего, чтобы «опохмелиться» после обеда, предлагали закуску. За этой закуской кум получал от кумы «на память» платок, за что он, предварительно вытерши полученным подарком себе губы, целовал куму и одаривал деньгами от 10 до 15 копеек. При прощании кумовья получали от родильницы по нирогу; за который, в свою очередь, давали ей копеек по 15-20 или на такую же сумму каких-нибудь вещей, например: платок, чай, сахар,

Мыло и т.п.

Так заканчивалось празднование по поводу рождения и крещения младенца. Заметим, что крестины отмечались с некоторой торжественностью лишь в том случае, если в крестьянском доме появлялся первый новорожденный, особенно мальчик, и если эта семья жила в достатке. В больших и бедных семьях это событие проходило незаметно.

Православный обряд крещения был не только обрядом приобщения новорожденного к православной вере, но и официальным актом регистрации ребенка.

Одним из первых городов, где появился ритуал имянаречения, был Ленинград. В 1965 году в Ленинграде был открыт дворец «Малютка», специально предназначенный для проведения этого обряда.

Под мелодию песни Дунаевского «Летите, голуби» участники праздника заходили в ритуальный зал. Затем ведущий говорил о том, что Ленинградский городской совет депутатов трудящихся доверил зарегистрировать в Ленинграде нового гражданина СССР в соответствии с Законом Российской Федерации о семье и браке. В честь нового гражданина исполнялся Государственный гимн.

В заключение ритуала родителей поздравляли родные и друзья, вручали им подарки под песню «Пусть всегда будет солнце».

Наречение именем

По церковному уставу имя ребенку нужно было давать на восьмой день после его рождения, однако церковь строго не придерживалась этого правила. Случалось, имя выбиралось и до родов, и в день самих родов.

Наречение именем предоставлялось священнику. Он выбирал имя по святцам в соответствии с чествованием того или иного православного святого, совпадающим с днем крещения ребенка или близким к этому дню. Нарекая именем, священник подносил ребенка к иконе Божьей Матери и крестообразно поднимал его перед иконой, как бы вверяя нового христианина ее покровительству.

В честь святого. Именины -- не только день конкретного человека, но и день святого, в честь которого этот человек назван. Это имя называют ангельским, крестным, «рекло» (от слова «нарекать») и дают по святцам. Поэтому именинник -- это человек, чтящий день памяти святого, в день памяти соименного ему ангела или святого.

Ангел-хранитель есть невидимый дух, приставляемый Богом к каждому человеку с момента крещения. Этот Ангел-хранитель невидимо находится при порученном ему христианине в течение всей его земной жизни.

Ангела-хранителя почитали и молились ему, просили о заступничестве. Для того чтобы избавиться от возможной порчи, оградить себя от нечистой силы, пользовались заклинанием-оберегом, которое трижды читалось перед сном: «Ложусь спать с Христом, со творящим крестом, с силой Господней, Ангелом-Архангелом. Ангел мой хранитель, пребывай со мной: по всякий час, но всякую минуту. Аминь!»

Еще более тесное отношение к христианам имеют святые люди, жившие на земле так же, как другие люди. «Благочестиво проведя и окончив свое земное странствие», эти святые угодники божьи вступают с земною церковью в еще более тесное общение. Они и на небе не перестают молить и ходатайствовать за людей пред Богом. Церковь поручает всякого крещаемого человека одному из святых, именем которого и называет христианина.

Наиболее почитаемым церковью святым посвящается несколько дней в году.

Николин день. Святому Николаю, одному из наиболее почитаемых в христианстве святых, посвящены два праздника -- 22 (9) мая -- Никола Вешний, а 19 (6) декабря -- Никола Зимний. В православном календаре Никола называется святителем и чудотворцем. В «Житиях святых» Никола представлен защитником бедных, неимущих, помощником простого люда в трудностях и бедах.

Никола Вешний. В народе о Николе Вешнем говорили:

Пришел бы Никола, а тепло будет.

До Николы крепись, хоть разопнись, а с Николы живи не тужи.

С Николина дня травы начинали уже хорошо расти, и одним из главных событий дня был выгон лошадей в поле. В народе считали Николу Вешнего покровителем лошадей и заказывали в этот день молебны с водосвятием, чтобы святой Никола уберег коней от волков и медведей и даровал табунам здоровье.

День Николы Вешнего считался мужским праздником, так как в этот день парни в первый раз ехали в ночное и на лугах, при свете костров, справляли свой нехитрый пир: привозили водку, закуску, жарили яичницу, а после заката солнца приходили к ним и девки. Молодежь водила хороводы, пела песни и плясала до утренней зари.

Святой Николай считался покровителем мореходов, рыбаков, земледельцев. В России праздники в честь Николы-чудотворца отмечались широко, во многих местах они были престольными, так как Николе были посвящены сотни церквей. Почитались как чудотворные многие иконы с изображением Николая Мирликийского. В народе даже сложилась поговорка: «Нет икон как Никол».

Никола Зимний. О Николе Зимнем в народе говорили:

Подошел бы Николин день, будет и зима.

Хороша Николыцина пивом да пирогами.