Коммуникация в условиях сетевого общества

Обобщающая концепция коммуникации как о сущностной характеристике самого общества представлена в работах Н. Лумана. Общество исследуется как коммуникативная система, ставится задача «положить в основу понятие коммуникации и тем самым переформулировать социологическую теорию на базе понятия системы вместо понятия действия». Именно на понятии коммуникации базируются основные идеи Лумана. То, что «человеческие отношения, да и сама общественная жизнь невозможны без коммуникации», «только коммуникация может осуществлять коммуникацию», это «определенный тип наблюдения мира». Соответственно сформирован новый язык «теории общества как социальной системы», для Лумана его источники - математическая и биологическая кибернетика, информатика и конструктивизм. И хотя информационный подход существенно преобладает, тем не менее сам теория общества как теория коммуникаций строится на таких новых для социологии понятиях, как аутопойезис (самосозидание, самоорганизация) коммуникации, коммуникативное порождение смысла, социальная система как «машина выживания» коммуникационных смыслов, коммуникативные пространства, самоописание и самоприменимость истины. В конечном счете, социология предстает как поиск законов связи коммуникаций (порядка в обществе), их способов выстраивания и дифференциаций на типы (научные, политические, экономические и др.), создание языковых кодов, коммуникативных посредников (истина, власть). Таким образом, конструктивистский подход Лумана опирается на новые для познания общества практики, соответственно возникает новая - междисциплинарная теория общества, одним из базовых понятий которой стала коммуникация в контексте семиотики, логики, психологии, лингвистики и других областей знания.

Философы, сторонники концепции «постиндустриального» или «информационного» общества, активно интересующиеся сетевыми феноменами, как правило, не считают, что последние приобретают центральное значение для социальной науки. Тем не менее стремительная «сетевизация» общества не является случайным эффектом социального развития и не оставляет незатронутыми остальные регионы социального бытия. Сетевое начало глубоко затрагивает структуры современного общества и заставляет общество жить и видеть вещи по-новому.

Социальные категории завязаны на социальные практики, но чтобы опознать новые социальные практики, требуется опережающим образом произвести трансформацию традиционных категорий и обосновать это смещение взгляда. Это должно коснуться фундаментальных категорий пространственно-временного определения действительности. Именно на это смещение смысла категорий пространства и времени указал М. Кастельс, когда взялся за задачу определить сетевое общество. Впрочем, как будет видно из последующего изложения, новая концептуализация категорий социального пространства и социального времени, является не только продуктом нового сетевого мышления, но дело происходит обратным образом: новая трактовка пространственно-временного континуума во многом является источником возникновения сетевого мышления.

Традиционное представление о пространстве как об абстрактном расстоянии, т.е. через призму способности предмета преодолеть его за определенный отрезок времени, не может быть в сетевом контексте направляющим ориентиром, поскольку в современном контексте социальных перемещений сменились оси координат. Маленький локальный отрезок пути может преодолеваться за гораздо больший временной интервал, чем огромные глобальные расстояния. В социальном мире пространство определяется через скорость коммуникаций. Расстояние является функцией конкретного медиума, преодолевающего его. Одно и то же пространственное удаление может означать разные расстояния и не быть эквивалентно ни одному из них. Соответственно, пространство не есть расстояние, но совокупность разных расстояний. Плюрализм осей координат приводит к необходимости перенести постулаты теории относительности в социальную теорию, которая долгое время оставалась в русле наивного эвклидового восприятия. Математические теории сетевого пространства, экспериментирующие с понятием разных степеней искривления гауссового пространства, могут служить основными направляющими ориентирами в мыслительных экспериментах по осмыслению современного социального пространства.

Выражая это мироощущение, М. Кастельс выдвинул гипотезу о превращении в информационную эпоху пространства мест в пространство потоков. «Наше общество построено вокруг потоков: капитала, информации, технологий, организационного взаимодействия, изображений, звуков и символов. Потоки есть не просто один из элементов социальной организации, они являются выражением процессов, доминирующих в нашей экономической, политической и символической жизни… Новая пространственная форма, характерная для социальных практик, которые доминируют в сетевом обществе и формируют его: пространство потоков. Пространство потоков есть материальная организация социальных практик, которые доминируют в сетевом обществе и формируют его. Под потоками я понимаю целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные акторы в экономических, политических и символических структурах общества».

Динамический образ пространства потоков позволяет в сетевом обществе многое объяснить. Социальное пространство становится открытым для различных концептуализаций, для открытия и исследования «множества пространств». Именно утрата целостности пространства, его разорванность и его же способность к воссоединению становится ключевой для образования социальных сетей, которые в каком-то смысле являются автономными социальными мирами, требующими собственных пространств, в то же время стремящимися не утрачивать связь с «общим» пространством.

Трансформация представлений о пространстве столь очевидны, что наиболее общеупотребимой и популярной характеристикой сегодняшнего состояния современного общества является пространственная метафора «глобализации». Глобализация означает факт преодоления локальных пределов, приобретения социальными процессами всеобщей, глобальной размерности. При этом основное изменение упрощенно видится в «уплотнении пространства», в оперировании большими пространствами и скоростями, в проницаемости межстрановых границ. На самом деле, эффект глобализации зиждется не на большей доступности удаленных пространств, сколько на наложении и контрасте пространственных перспектив. Локальные пространства и скорости остались прежними, хотя автомобиль, превратившийся из роскоши в предмет повседневного потребления, изменил их соотношение даже на бытовом уровне. Новый эффект вызывает радикальное изменение понятия удаленности, которое не может более осмысливаться «километрами», мерой локальностей. Иначе говоря, из опыта и практики движения и коммуникации в физически доступных пространствах нельзя сделать никакого вывода о физически недоступных пространствах. Хотя ранее такая возможность была: путешествие из Петербурга в Москву или вокруг земного шара можно было выразить в количестве дней, в количестве миль. Сегодня любой далекий путь складывается из сравнительно быстро преодолеваемых глобальностей и долго осиливаемых локальностей: путь до аэропорта и затем до отеля занимает зачастую больше времени, чем само расстояние в несколько тысяч километров. Каждый маршрут оказывается дорогой «первой» и «последней мили», а не складывается из миль как таковых. Осмысливать расстояние можно, только «переключая» фокусы, учитывая наложение разных размерностей и скоростей, которые становятся еще одной характеристической чертой современного общества. Считается, что скорость имеет тот, кто движется, но современные коммуникации позволяют большинство дел вершить без движения, сидя в офисе. Как раз действия без движения, производимые с помощью коммуникации, оказываются более масштабны, чем те, которые можно осуществить с помощью физических перемещений и встреч. Соответственно, и скорости процессов оказываются завязаны не на движения, а на информационные потоки, на инструментальную коммуникацию. В этом обществе тем больше скорость жизни, чем менее люди движутся. Это не скорость движения, а скорость решений, скорость трансакций.

Скорости становятся решающим показателем в определении результатов движения. Информационное общество - общество, разделенное на тех, кто впереди и кто позади, кто успевает и кто опаздывает.

Представление о современном социальном пространстве невозможно основывать на архаических представлениях визуального восприятия пространства, какой является Евклидова геометрия. Его необходимо формировать концептуально на основе новых вводимых понятий и параметров, как это делали великие математики прошлого. Время, для того чтобы применять современные геометрические теории в социальной топологии, пришло. Например, вследствие возникновения глобальной информационной сети земля не может более восприниматься как плоская суша, но скорее как силовое поле, в котором силовые лини организуются вокруг основных энергетических и информационных центров. Знатоки легко узнают такие центры в городах-местах расположения крупнейших фондовых бирж (Нью-Йорке, Лондоне, Токио). Если брать поле политических влияний, то центрами возмущений будут другие города - Вашингтон, Париж, Москва и другие. Религиозное пространство образует свое силовое поле, культурное - свое и т.д. Глобальная сеть Интернет, как продемонстрировал М. Кастельс, концентрирует свои основные информационные ресурсы в центрах современных мегаполисов. Топология социальных полей имеет не много общего с математическими представлениями, но ясно одно - она требует новых теоретических подходов и понятий.

Пространственная метафора «сети», казалось бы, не затрагивает понятия времени. Но для обоснования социальных категорий время так же необходимо, как и понятие пространства. В отличие от материальных сетей, существующих предметно, как бы вне времени, сетевая коммуникация возникает и протекает во времени. Для нее измерение времени является таким же существенным составным элементом, как и пространство.

Традиционное восприятие социального времени обусловлено космической и физиологической цикличностью дня и ночи, и здесь потеря «точки опоры» вследствие глобализации не столь очевидна. День продолжает сменять ночь. Социальная наука должна отдать дань тому факту, что, несмотря на совершившуюся благодаря Копернику «смену парадигм» в науке о природе, в жизни людей истина о том, что Солнце вращается вокруг Земли, осталась столь же непреложной, как тысячелетия до этого. В то же время статичность традиционного общества, способного выходить из наивного восприятия времени только в квазивечное время истории, тоже позади. В современном обществе время уже не может восприниматься как константа, вокруг которой можно организовывать социальные процессы. В глобальном мире, на самом деле, нет больше «дня и ночи». О времени нельзя более утверждать, что оно не обратимо и не рекурсивно, как это пишется в учебниках. Время становится событийным, оно привязывается к значению социальных событий, от которых не может быть абстрагировано. Разрывается цикличность, свойственная традиционному восприятию времени, побуждающая формулировать социальные проблемы как проблемы вневременные. Время также становится «относительным», как и пространство, представляя собой совокупность различных социальных диапазонов «времен».

«Секундные трансакции капитала, гибкое предпринимательство, варьируемое рабочее время жизни, размывание жизненного цикла, поиск вечности через отрицание смерти, мгновенные войны и культура виртуального времени - суть фундаментальные явления, характерные для сетевого общества, которые систематически перемешивают последовательность времен», - пишет М. Кастельс. В сетевом обществе, отмечает социолог, каждый момент времени оказывается одновременно «раньше» и «позже», «до» и «после». Время не может больше иметь форму чередования дней и ночей, оно является чередованием событийных отрезков, в которые нечто «успевается». Астрономическое время в бытовом измерении заслоняется временем «социальным» и воспринимается по-разному в контексте разных событий.

В то же время возникает противоречие между размерностью «разных» пространств и «общего для всех» времени. Если «территории» распределены и приватизированы, время принадлежит «всем». Единство пространства размыто в гораздо большей степени, чем единство времени. Возрастающим в коммуникационном обществе возможностям мобильности пространства противостоит стабильность времени. Границы времени гораздо более жесткие и более бесспорные, чем границы пространства. Поэтому в социальной практике все более утверждается представление о том, что время является мерой событий, давая бытию событийный смысл. Действительно, время по-разному может быть сочленено с прошлым и будущим, и каждый момент раскрывает по-новому смысл бытия. Коммуникационное общество - общество, пытающееся жесткость времени преодолеть мобильностью пространства, элиминировать равенство в доступе и распределении ресурса времени путем управления дифференцированными «темпами» жизни.

Жесткость времени проявляется не только в том, что им сложно манипулировать. В современном экономическом обществе время встраивается в социальную ткань так, что каждое явление становится охваченным временным потоком, от которого невозможно освободиться. Если прежде многие социальные практики функционировали как рутины и для социолога воспринимались как бытовой, «вневременной» фон, который происходит всегда и одинаковым образом, то сегодня даже рутина приобретает временной пульс. На эмпирическом уровне это проявляется как жесткий императив для субъектов социальных действий «успеть сделать вовремя». Вовремя нужно появиться на работе, вовремя должна быть совершена погрузка, вовремя совершена трансакция. Это новое ощущение важности времени вызвано формированием «временного скелета» социальных процессов. Многие из социальных актов не могут длиться произвольный промежуток времени, как раньше. Они должны произойти именно в отведенный срок, чтобы мог совершиться следующий в цепочке акт, более высокого уровня. Время ощущается как «граница повседневности», и наличие этой границы трансформирует аморфную повседневность в новую, гуттаперчевую ткань социальных процессов.

Иными словами, способность времени разбиваться на времена и в то же время сохранять жесткое единство, подобно тому, как это происходит с пространством, создает условие возможности для образования коммуникационной «сетевой ткани». Это позволяет множиться социальным мирам, выстраивая сети в пространстве и времени произвольным образом: нанизывая их друг на друга или располагая параллельно друг другу.

Если пространство в информационном обществе реорганизуется из «расстояний» в «потоки», то время само по себе является потоком, содержит в себе изменение. Время не может расщепляться, быть направленным потоком, какими остаются информационные потоки, но именно потому, что информационные и пространственные потоки являются таковыми благодаря причастности времени, время также способно индивидуализироваться. Каждый организует общий ресурс времени так, как это вытекает из его задач, представлений, возможностей. Точнее, каждый располагает себя, свои действия, планы, представления в общем домене времени так, чтобы реализовывать свои индивидуальные стратегии, чтобы быть способным подключаться и отключаться от коллективных социальных потоков. Из индивидуальных свобод включения и отключения, как из кирпичиков, складываются сооружения социальных сетей. Иначе эти сооружения оставались бы казармами или толпами.

Поскольку время единонаправлено, источник различия в нем - не маршрут, а возможность ускорения и замедления, т.е. темп. Темпы в музыке задают совершенно разные динамические миры, темпы в социальной жизни обусловливают совершенно разный жизненный профиль. Коль скоро современные общества оказываются способны генерировать вместе со временем изменения и приросты, понятие темпа жизни оказывается решающим при определении жизнедеятельности, конкурентоспособности, производительности труда, а следовательно, процветания общества. Социальным богатством, в отличие от колониальной эпохи, начинают обладать не те страны, которые располагают ресурсом пространства (пространство не несет в себе приростов), а те, которые способны организовывать время и увеличивать жизненные темпы и производительность. Критерием социального совершенства становится умение реализовывать разные темпы, а не придерживаться одного. Задача успеть вдвое больше за тот же промежуток времени - предъявляет колоссальные требования к состоянию и «спортивной форме» общественного организма. Но возможностей выскочить из этой гонки ни у одной страны в глобальном обществе нет.

Одним из первых, кто обратил внимание на трансформацию социальности в современном информационном обществе, явился М. Кастельс, который ввел в «сетевую социологию» такие понятия, как «новая модель социальности»; «информационный поток»; «персонализируемое сообщество»; «сетевой индивидуализм»; «глобальная информационная экономика», связанная с производством и обработкой информации и способная работать как «единая система в режиме реального времени в масштабе всей планеты»; «сетевое предприятие», которое составляет материальную основу культуры в информациональной/глобальной экономике, превращая «сигналы в товары, обрабатывая знания» и т.д.

Результатом всюду проникающей информационной сетевой мобильной гибкости явилось становление общества пространства потоков информации, технологий, капиталов как основы пространственной структуры социальной жизни информационной эпохи, названной М. Кастельсом «сетевым обществом», потому что оно «создано сетями производства, власти и опыта, которые образуют культуру виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и пространство...». Такой сетевой подход позволяет по-новому подойти к анализу социальной реальности современного информационного общества, так как «именно сеть стала той формой социальной организации, которая присуща постиндустриальному обществу».

В теории сетей понятие социальности, социального контакта понимается не просто как материальный обмен, языковое общение, нормативная или институциональная связь, а как бинарная коммуникация в контексте коммуникативных событий и взаимосвязей. Социальность при таком подходе определяется как «совокупность «сообщений», способных транслироваться, накапливаться, виртуализироваться и т.д.», к которым сводится все многообразие социальной реальности. При этом сообщение, поток сообщений пронизывают в сетевом обществе все сферы общественной и личной жизни, изменяя, тем самым, оптику социальной науки.

Исходным «атомом» сетевой социологии становится не понятие индивида, как это имело место в классической социологии, а сообщение, из совокупности которых складывается жизнь индивидов, институтов, кланов и т.д. Такой подход не отрицает полностью значимости основных положений классической социологии, но позволяет их интерпретировать по-новому, в соответствии с утверждающейся информационной сетевой реальностью.

Особенно актуальным и необходимым в контексте методологии сетевой коммуникации является анализ таких областей и явлений социальной жизни, как глобализация; социальная и политическая структура общества; финансовые рынки; рынки труда; корпорации; группы по интересам; система обмена информацией; образование; медиа-культура и т. д. В контексте такой сетевой тотальности, сегодня все, что не является сетями, «образует маргинализирующуюся часть мира, обреченного быть сетевым». Это приводит к тому, что такие сферы, обслуживающие культуру, как идеология, религия, творчество, образование «вынуждены менять форматы распространения, переходя от статичных книжных форм коммуникации к мобильным информационно-коммуникационным формам».

Определенные изменения теория сетей вносит и в понимание одной из ключевых проблем социологии - понятия индивида, так как в основании, на входе и выходе любой информационной сети находится коммуникация индивидов. Человек становится генератором и потребителем сообщений, он занимает определенное, от его способностей зависящее, место в потоке сообщений, выстраивая «сложные коммуникативно-деятельностные конфигурации».

Такой коммуникационный, сетевой индивид должен быть образован, мобилен, являться субъектом коммуникации, быть вовлеченным в деятельность сетевых институтов и коммуникаций, быть креативной личностью, способной не только получать, но и использовать, применять знание, которое «в новых постиндустриальных условиях становится основным ресурсом для развития производства, управления и культуры».

Сетевая коммуникация изменяет природу наших представлений о социальном пространстве и времени, делая актуальной проблему их новой категориальной концептуализации. С точки зрения классической социальной теории, пространство является «материальной опорой социальных практик разделения времени...», а место - территорией, формой, «функция и значение которой содержатся в границах физической близости».

В отличие от классического, механистического представления о пространстве, которое преодолевается за определенный отрезок времени, социальное пространство относительно, оно характеризуется скоростью коммуникаций и представляет собой не пространство места, а пространство потоков «капитала, информации, технологий, организационного взаимодействия, изображений, звуков и символов». При этом под потоком понимаются «целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные акторы в экономических, политических и символических структурах общества». Поэтому сетевое социальное пространство - это пространство потоков, движений и скоростей, которое утратило евклидову изомерность и равномерность, так как оно относительно, способно к «сжиманию» и преодолению географических границ, это «материальная организация социальных практик в разделенном времени, работающих через потоки».

Социальное сетевое время, так же как и пространство, отличается от традиционного восприятия, которое определяется космической и физической цикличностью смены дня и ночи. Время в сетевом обществе не может восприниматься как постоянная величина, оно становится относительным, «разорванным», не цикличным, связанным со значимостью социальных событий, представляет собой чередование событийных отрезков.

В связи с этим, Кастельс вводит понятие вневременного времени, которое «принадлежит пространству потоков, тогда как временная дисциплина, биологическое время и социально детерминированный порядок следования характеризуют местности всего мира, материально структурируя и деструктурируя наши сегментированные общества». Исходя из этого, Кастельс выдвигает гипотезу, при помощи которой пытается доказать, что «сетевое общество характеризуется уничтожением ритмичности, как биологической, так и социальной, связанной с понятием жизненного цикла».

Сетевая коммуникационная система создает, по утверждению Кастельса, и «реальную виртуальность», которая полностью погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, в котором «внешние отражения находятся не просто на экране, через который передается опыт, но сами становятся опытом». В результате этого, в информационной парадигме «из замещения мест и аннигиляции времени пространством потоков и вневреме м временем возникает новая культура: культура реальной виртуальности».

Сетевая социальная структура меняет наши представления не только об индивиде, социальных институтах, коммуникации, социальном пространстве и времени, но и о таких фундаментальных категориях социального бытия, как причинность и предметность, так как «предмет, вступая в живую интерактивную связь с информацией, виртуализируется и превращается в артефакт, компонент медийной среды».

Таким образом, понятие сети выступает сегодня обозначением «некой новой логики осмысления предельно сложных явлений и процессов, происходящих в современном мире», определенным междисциплинарным дискурсом, методом теоретического описания и конструирования, взаимосвязи и взаимодействия неожиданных, отдаленных друг от друга информационных, когнитивных, коммуникативных явлений и процессов, порождая новый подход к анализу актуальных проблем философии социальных наук, человека коммуникационной, сетевой техносферы.

Заключение

Научная проблема, решению которой посвящена данная работа, заключается в недостаточной изученности процесса формирования и развития социальной коммуникации в социальной философии, что обусловливает несформированность теоретико-методологического аппарата исследования информационно-сетевых оснований данного процесса и отсутствия целостного представления об онтологических основаниях современной социальной коммуникации.

В настоящей работе мы исследовали коммуникацию в контексте неклассической теории познания, различные подходы к понимаю данного процесса в истории философии науки, ризоматично-контингентную (потенциальную) структуру информационной коммуникации, социальную коммуникацию как проекцию информационно-сетевой модели и основание категориальной трансформации социальных наук.

Очевидно, что мировое сообщество нуждается в новой онтологии, этике, социальности, аппарате видения и моделирования будущего, а также в новых механизмах согласования интересов и ценностей. Иначе говоря, в новых механизмах выживания и самоорганизации. В условиях глобальной трансформации социальная сетевая коммуникация становится движущей силой самоорганизации и саморазвития современного общества, поэтому вопрос о согласовании и солидаризации интересов и ценностей всех участников общественных отношений выступает в качестве одного из ключевых для программирования будущего.

Современная публичная сфера модифицируется под воздействием происходящих в настоящий момент социально-технологических процессов. Одним из видов социальной практики, выражающей данную трансформацию, является сетевая коммуникация. Она создает абсолютно беспрецедентный вид обмен информацией, в котором каждый индивид или их группа участвует в процессе обмена информацией с такими же участниками общества, - если в XVIII в. это была строго ограниченная система, заключающаяся в общении только с непосредственными получателями сообщений, то теперь с развитием технологических способностей Интернета данный процесс перестал иметь конкретного адресата сообщений, приобрел универсальный характер. Формы общественного общения, связанные с физическим перемещением информации сменились техническими возможностями современной коммуникативной среды, что значительно интенсифицирует процесс обмена информацией между индивидами.

В результате проведенного исследования сделан ряд выводов:

1. Классический подход к пониманию коммуникации был обусловлен скоростями физических перемещений, протеканием коммуникации в воздушной и световой среде, т.е. посредством движений, описываемых законами классической физики. Неклассический подход к пониманию коммуникации связан с движениями, выражаемыми скоростями и законами электродинамики, т.е. приближенными к световым скоростям. Если в первую эпоху информационные обмены были, по преимуществу, контактами «лицом к лицу и осуществлялись внутри локального пространства», то в неклассическую эпоху начинают доминировать удаленные и опосредованные контакты, контакты, осуществляющиеся в распределенной коммуникационной среде.

2. На современном этапе развития науки, техники и общества традиционная модель коммуникации уступает место сетевой, горизонтальной, характеризующейся образованием нового типа социального взаимодействия между людьми, наделенных информацией и чувством принадлежности к некой более общей группе, новой социальной идентичности. Сетевые структуры являются, в конечном итоге, результатом эволюции социума. Сеть в таком случае предстает как фундаментальное, системообразующее основание этого мирового социума.

3. Сетевая коммуникация имеет ряд особенностей и свойств, выделяющих ее от коммуникации в обычном смысле слова. Она обретает свойства самой сетевой структуры - фрактальность, целостность, отсутствие иерархии, автономность коммуникационных звеньев и т.д. Причем все коммуникационные звенья в рамках такой сетевой коммуникации равны между собой по ценности и если какое-то звено выпадает из сети, послание в сети легко находит другие пути, альтернативные звенья и информация все равно поступает ко всем участникам сети. Однако главное отличие сетевой коммуникации состоит в том, что процесс сетевой коммуникации меняет классическое понимание коммуникативного взаимодействия. В отличие от предыдущих технологических видов коммуникации, сетевая коммуникация преобразует индивида в активного субъекта коммуникативного взаимодействия, которому необходимо самостоятельно ориентироваться в лабиринтах нескончаемых информационных потоков и справляться с возникающим информационным перепроизводством.

4. Сущность ризоматично-контингентной структуры коммуникации, заключается в присущей ей интертекстуальности, принципиально внеструктурном и нелинейном способе организации целостности, при котором каждый ее элемент, порождает свои собственные звенья, действующие независимо от остальной структуры. Основным принципом, лежащим в основе устройства ризоматично-контингетной структуры коммуникации лежит принцип «связи и гетерогенности», согласно которому, процесс коммуникации не имеет исходного пункта развития, он децентрирован и антииерархичен, никакая точка его развития не имеет преимущества перед другой, равно как не может быть привилегированной связи между двумя отдельными точками.

5. Теория сетей привносит в философию социальных наук новую социальную оптику, которой необходимо овладеть социальному исследователю, побуждает пересмотреть понятия и подходы классической социальной теории, служит обогащению классического подхода к исследованию многих процессов, рассматривает общество сквозь призму коммуникации и видит в сообщении основной атом социальности, переинтерпретируя в коммуникационном ключе основные социальные понятия.

6. Фундаментальные категории пространственно-временного определения действительности, ориентированные на социальные практики, трансформируются в силу приобретения обществом черт сетевого общества. Категория времени, как и категория пространства, становятся «относительными» представляя собой совокупность различных социальных диапазонов.

Разработка проблем, исследованных в работе, способствует формированию более целостного мировоззрения современного российского научного общества на процесс формирования социальной коммуникации. Утверждения о наступлении эпохи сетевого общества не является случайным, а отражают суть происходящих в обществе событий: цифровая революция, превращая любую информацию в разносящиеся по свету потоки бит, не может не менять образа жизни всего человечества. В условиях глобализации системы транснациональной передачи информации, заставляют по-новому решать вопросы формирования социальной коммуникации.

Таким образом, гипотеза, поставленная в нашем исследовании, получила объективное подтверждение - необходим поиск и анализ оснований формирования современной социальной коммуникации и учет роли в этом процессе глобальной информационной сети Интернет.

Список использованных источников

1. Автономова, Н.С. Философский язык Жака Деррида / Н.С. Автономова. - Москва: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2011. - 512 с.

2. Агацци, Э. Эпистемология и социальное: петля обратной связи / Э. Агацци // Вопросы философии. - 2010. - №7. - С. 85-90.

3. Адорно, Т. Избранное: Социология музыки / Т. Адорно, Санкт-Петербург: Университетская книга, 1999. - 445 с.

4. Алексеев, А.П. Образная ткань философского произведения (К вопросу о сопоставлении философии и литературы) / Алексеев А.П. // Вопросы философии. - 2011. - №11. - С. 78- 94.

5. Аршинов, В.И. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистические преобразования в контексте парадигмы сложности / В.И. Аршинов // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция. Под ред. проф. Д.И.Дубровского. - Москва: ООО «Издательство МБА», 2013 - 301 с.

6. Аршинов, В.И. Методология сетевого мышления: феномен самоорганизации / В.И. Аршинов, Ю.А. Данилов, В.В. Тарасенко // Онтология и эпистемология синергетики. Москва: ИФРАН, 1997. - С.101-119.

7. Барт, Р. Смерть автора / Р. Барт // Избранные работы: семиотика, поэтика. - Москва: Прогресс, 1989. - 391 с.

8. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин // Москва: Искусство, 1979. - 212 с.

9. Бурдье, П. Социальное пространство: поля и практики / П. Бурдье - Санкт - Петербург: Алетейя, 2005. - 576 с.

10. Варела, Ф. Автономность и аутопоэз / Ф. Варела // [Электронный ресурс]. Режим доступа http://autopoiesis.narod.ru/papers/Var001.doc (дата обращения: 15.12.2016).

11. Варела, Ф. Аутопоэз как способ организации живых систем; его характеристика и моделирование / Ф. Варела, У. Мутурана, Р. Урибе // [Электронный ресурс]. Режим доступа http://aulopoiesis. narod.ru/papers/ Maturana002.doc (дата обращения: 15.12.2016).

12. Василик, М. А. Основы теории коммуникации: учебник / М.А. Василик - Москва: Гардарика, 2005. - 615 с.

13. Гидденс, Э. Устроение общества: Очерк теории структурации / Э. Гидденс, Москва: Академический Проект, 2005. - 528 с.

14. Грицанов, А.А. Постмодернизм / Грицанов А.А. // Новейший философский словарь. Постмодернизм. - Современный литератор, 2007. С. 425 - 428.

15. Грицанов, А.А. Ризома / А.А. Грицанов // Новейший философский словарь. Постмодернизм. - Современный литератор, 2007. С. 470 - 472.

16. Декомб, В. Современная французская философия / В. Декомб, Москва, 2000. - 157 с.

17. Делёз, Ж., Гваттари, Ф. Ризома / Ж. Делёз, Ф. Гваттари // Капитализм и шизофрения [Электронный ресурс]. Режим доступа http://tfr1.narod.ru//rizoma.htm (дата обращения: 15.12.2016).

18. Делёз, Ж. Что такое философия? / Ж. Делёз // [Электронный ресурс]. Режим доступа http://yanko.lib.ru/books/philosoph/deloz-gvattary-philos-8l.pdf (дата обращения: 15.12.2016).

19. Деррида, Ж. О грамматологии / Ж. Деррида - Москва, Издательство «Ad Marginem», 2000. - 512 с.

20. Деррида, Ж. Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук / Перевод Г.К. Косиков // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. - 1995 - № 5. - С. 170-189.

21. Донских, О.А. О вреде профессоров в истории человечества / О.А. Донских // Идеи и идеалы. - Новосибирск, 2010. - № 4. - С. 27-40.

22. Ельчанинов, М.С. Социальная синергетика и катастрофы России в эпоху модерна / М.С. Ельчанинов. - Москва: URSS, 2005. - 240 с.

23. Емелин, В.А. Гипертекст и постгутенберговая эра / В.А. Емелин // [Электронный ресурс]. Режим доступа http://emeline.narod.ru//rhizome.htm (дата обращения: 15.12.2016).

24. Емелин, В.А. Киберпанк и сетевой либерализм / В.А. Емелин // [Электронный ресурс]. Режим доступа http://emeline.narod.ru//rhizome.htm (дата обращения: 15.12.2016).

25. Емелин, В.А. Ризома и Интернет / В.А. Емелин // [Электронный ресурс]. Режим доступа http://emeline.narod.ru//rhizome.htm (дата обращения: 15.12.2016).

26. Ильин, И.П. Деперсонализация / И.П. Ильин // Современное зарубежное литературоведение. - Москва, 1996. - 320 с.

27. Касавин, И. Т. Энциклопедия эпистемология и философия науки / И. Т. Касавин. - М.: Канон+. - 2009. - 600 с.

28. Кастельс, М. Галактика Интернет. Размышления об Интернете, бизнесе и обществе / М. Кастельс. - Екатеринбург: «У-Фактория», 2004. - 328 с.

29. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Перевод О.И. Шкаратана. - Москва: ГУ ВШЭ, 2000. - 101 с.

30. Кастельс, М. Культура реальной виртуальности: интеграция электронных средств коммуникации, конец массовой аудитории и возникновение интерактивных сетей // Информационное общество: экономика, власть, культура: хрестоматия. Т. 2 / Сост. В. И. Игнатьев, Е.А. Салихова. - Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2004. - 372 с.

31. Керимов, Т.Х. Номадология / Т.Х. Керимов // Современный философский словарь, Москва, 1996. - 608 с.

32. Коллинз, Р. Социология философии: глобальная теория интеллектуального изменения / Перевод Н.С. Розова и Ю.Б. Вертгейм, Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. - 1280 с.

33. Кошелкин, А.И., Мусин, М.М. Матрицы влияния / А.И. Кошелкин, М.М. Мусин // Теория и практика экономического управления. - Москва, 2003. - 198 с.

34. Крюков, В.В. Общение как континуум существования личности / В.В. Крюков // Идеи и идеалы. Т. 1-2. - 2009. - № 2. - С. 40-45.

35. Кузнецов М.М. Опыт коммуникации в информационную эпоху. Исследовательские стратегии Т.В. Адорно и М. Маклюэна / М.М. Кузнецов. - Москва: ИФРАН, 2011. - 143 c.

36. Кузнецов, М.М. Интернет как провокатор и инициатор сетевого подхода / М.М. Кузнецов // Влияние Интернета на сознание и структуру знания. Москва: ИФРАН, 2004. - 200 с.

37. Кузнецов, М.М. Виртуальная реальность: взгляд с точки зрения философа / М.М. Кузнецов // Виртуальная реальность: Философские и психологические аспекты. - Москва. - 1997. - 128 с.

38. Лекторский, В. А. Эпистемология классическая и неклассическая / В.А. Лекторский. - Москва. - 2001. - 250 с.

39. Лекторский, В.А. Философия, общество знания и перспективы человека / В.А. Лекторский // Вопросы философии. - 2010. - № 8. - С. 30 - 35.

40. Малахов В.А. Философия и время: вектор сопротивления / В.А. Малахов // Вопросы философии. - 2011. - №1. - С. 89-100.

41. Мамардашвили, М.К. Как я понимаю философию / М.К. Мамардашвили. - Москва: Прогресс, 1990. - 368 с.

42. Маршалл, Л. Под Сетью (интервью с У. Эко) / Л. Маршалл. - Искусство кино. Москва. - 1997. - №9. - С. 133.

43. Матурана, У. Язык и интеллект. Сборник. / Перевод В.В. Петрова. - Москва: Прогресс, 1996. - 416 с.

44. Микешина, Л. A. Философия науки: Эпистемология. Методология. Культура: учеб. пособие / Л. А. Микешина - Москва: Издательский дом Международного университета в Москве, 2006. - 445 с.

45. Микешина, Л.А. Коммуникация как объект исследования: теории и когнитивные практики / Л.А. Микешина. - Москва: Прогресс, 2004. - 100 с.

46. Микешина, Л.А. Философия познания. Проблемы эпистемологии гуманитарного знания / Л.А. Микешина - Москва: «Канон+» РООН «Реабилитация», 2008. - 374 с.

47. Михайлов, И.Ф. К гиперсетевой теории сознания / И.Ф. Михайлов // Вопросы философии. - 2015. - № 11. - С. 87-98.

48. Москалев, И.Е. Концепция автопоэзиса в современном научном познании: автореферат / И.Е. Москвина. - Москва, 2002. - 131 с.

49. Назарчук, А.В. Сетевое общество и его философское осмысление / А.В. Назарчук // Вопросы философии. - 2008. - № 7. - С. 61 - 75.

50. Назарчук, А.В. Социальное время и социальное пространство в концепции сетевого общества // Вопросы философии. - 2012. - № 9. - С. 56-67.

51. Налимов, В.В. Вселенная смыслов / В.В. Налимов, Л.А. Микешина Коммуникация как объект исследования: теории и когнитивные практики. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://kirsoft.com.ru/freedom/KSNews_970.htm(дата обращения: 15.12.2016).

52. Науменко, Т.В. Социология массовых коммуникаций в структуре социологического знания / Т.В. Науменко // Социологические исследования. - 2003. - № 10. - С. 39 - 46.

53. Ницше, Ф. Веселая наука / Ф. Ницше // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.100bestbooks.ru/files/Nietzsche_Veselaya _nauka_La_Gaya_Scienza.pdf (дата обращения: 15.12.2016).

54. Оботурова, Г. Н. Вклад постмодернизма в выявление ризоматичности сетевых систем / Г. Н. Оботурова // Человек в технической среде: сборник научных статей. Выпуск 2. Мин-во обр. и науки и образования РФ. Под ред. доц. Н. А. Ястреб. - Вологда: ВоГУ. - 2014. С. 102-106.

55. Оботурова, Г. Н. Сетевая коммуникация информационного общества / Г. Н. Оботурова // Человек в техносреде: конвергентные технологии, глобальные сети, Интернет вещей. Сборник научных статей. Выпуск 1. Под ред. доц. Н. А. Ястреб. - Вологда: ВоГУ. - 2014. -- С. 115-118.

56. Олескин, А.В. Биополитика. Политический потенциал современной биологии: философские, политологические и практические аспекты / А.В. Олескин. - Москва: Издательство МГУ, 2001. - 423 c.

57. Пигалев, А.И. Бог и обратная связь в сетевой парадигме Грегори Бейтсона / А.И. Пигалев // Вопросы философии. - 2004. - № 6. - С. 54 - 60.

58. Пигалев, А.И. Сетевые подходы в современной философии культуры / А.И. Пигалев // Саратов: Res cogitans. - 2005. - № 1. С. 54 - 62.

59. Почепцов, Г.Г. Теория коммуникации / Г.Г. Почепцов. - Рефл-бук, Москва, 2001. - 656 с.

60. Пригожин, И.Р. Сетевое общество / И.Р. Пригожин // Социологические исследования. - № 1. - 2008. - С. 24-27.

61. Ракитов, А.И. Эпистемология социально-гуманитарных наук / А.И. Ракитов // Вопросы философии. - 2016. - № 9. - С. 63-71.

62. Режабек, Е.Я. Современная философия языка: несогласованность методологических оснований / Е.Я. Режабек // [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://base.spbric.org/f/viewtopic.php?id=13 (дата обращения: 15.12.2016).

63. Ромм, М.В. Адаптация личности в социуме: теоретико-методологический аспект / М.В. Ромм. - Новосибирск: Наука, 2002. - 173 с.

64. Ромм, М.В. Общество сетевых структур / Перевод И.А. Вальдмана, Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2011. - 234 с.

65. Ромм, Т.А. Социальное воспитание: эволюция теоретических образов. / Т.А. Ромм. - Новосибирск: Наука, 2007. - 127 с.

66. Сергеев, К. В. «Периферийное знание» в дискурсе креативности: социальные сети интересного / К.В. Сергеев // Политические исследования. - 2003. - № 1. - С. 50-62.

67. Степин, B.C. Наука и философия / В.С. Степин // Вопросы философии. - 2010. - № 8. - С. 12-16.

68. Степин, B.C. Теоретическое знание / В.С. Степин. - Москва: Прогресс-Традиция, 2000. -- 744 с.

69. Тухватулина, Л. P. Принципы классификации моделей коммуникации / Л. Р. Тухватулина // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2006. - № 7. - С. 49-53.

70. Усманова, А.Р. Постструктурализм / А.Р. Усманова // Новейший философский словарь. Постмодернизм. - Минск: Современный литератор, 2007. - С. 442-444.

71. Уэбстер, Ф. Теории информационного общества / Ф. Уэбстер // Новая индустриальная волна на Западе. Под ред. В.Л. Иноземцева. - Москва. - 1999. - 320 с.

72. Фарман, И.П. Коммуникативная рациональность / И.П. Фарман // Энциклопедия эпистемология и философия науки. - Москва: Канон+, 2009. - С. 367.

73. Фасслер, М. Действительность компьютеризованных сетей / М. Фасслер // Философско-антропологические исследования. - Курск. - 2006. - С. 253-261.

74. Фуко, М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. / Перевод В. П. Визгина, Н. С. Автономовой. - Санкт-Петербург: A-cad, 1994. - С. 5-23.

75. Хойслинг, Р. Социальные процессы как сетевые игры. Социологические эссе по основным аспектам сетевой теории / Р. Хойслинг. - Москва: Прогресс, 2003. - 256 с.

76. Хоружий, С.С. Человек и три его дальних удела. Новая антропология на базе древнего опыта / С.С. Хоружий // Вопросы философии. - 2003. - № 1. - С. 78-86.

77. Человеческая субъективность в свете современных вызовов когнитивной науки и информационно-когнитивных технологий. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. - 2016. - № 10. - С. 83-93.

78. Шенцева, Е.А. Понятие «сеть» как объект философского осмысления / Е.А. Шенцева // Вестник ЛГУ им. А.С. Пушкина. Серия «Философия». - 2011. - № 2. - С. 42 - 48.

79. Шенцева, Е.А. Произведение искусства в новом ключе, или Опыт сетевого анализа Рогера Хойслинга / Е.А. Шенцева // Идеи и идеалы, 2009. - № 2. - С. 32- 39.

80. Шенцева, Е.А. Сетевой подход в контексте философского дискурса / Е.А. Шенцева // Вопросы философии. - 2012. - № 8. - С. 42 - 60.

81. Шенцева, Е.А. Теоретико-методологические основания изучения художественной активности человека как феномена сетевого общества: Автореферат / Е.А. Шенцева, Новосибирск, 2010. - 115 с.

82. Шенцева, Е.А. Ризома vs сеть / Е.А. Шенцева // Вопросы философии. - 2015. - № 5. - С. 202-210.

83. Шредер, Р. Киберкультура, киборгпостмодернизм и социология технологий виртуальной реальности: скольжение на волнах души в век информации / Р. Шредер // На путях постмодернизма. - Москва: ИНИОН РАН. - 1995. - С. 117-125.

84. Эко, У. От интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст / У. Эко // [Электронный ресурс]. Режим доступа http://www.studfiles.ru/preview/1079785 (дата обращения: 15.12.2016).

85. Ястреб, Н.А. Конвергентные технологии: философско-эпистемологический анализ: монография / Н.А. Ястреб. - Вологда: ВоГУ, 2014. - 250 с.

86. Callon, M. Four Models for the Dynamics of Science, in: Sh. Jasanoff (et al.). Handbook of science and technology studies / M. Callon // Society for Social Studies of Science. Thousand Oaks, California: Sage Publications, P. 29-63.

87. Castells M. Materials for an exploratory theory of network society / M. Castels // Brit. J. of. Soc. - 2000. - № 51. - 55 p.

88. Castells, M. The Rise of the Network Society, The Information Age: Economy, Society and Culture Vol. I. / M. Castells - Cambridge, MA; Oxford, UK: Blackwell, 1996. - 66 p.

89. Habermas, J. Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 2. / J. Habermas. - Frankfurt, 1991. - 640 p.

90. Hammet, F. Virtual reality / F. Hammet. - New York, 1993 - 500 p.

91. Kroker, A., Weinstein, M. Data Trash: the theory of the virtual class / A. Kroker, M. Weinstein // New World Perspectives, Montreal, 1994 - P. 220-234.

92. Lasswell, H.D. The structure and function of communication in society / H.D. Lasswell // In: Bryson, (ed.) The Communication of Ideas. N.Y.: Harper and Brothers, 1948 - P. 8-12.

93. Latour, B. Science in action : How to follow scientists and engineers through society / B. Latour // Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1987 - P. 57-81.

94. Law, J. Notes on the Theory of the Actor Network: Ordering. Strategy and Heterogeneity. / J. Law // Режим доступа: http://www.lancs.ac.uk/fass/sociology/papers/law-notes-on-ant.pdf (дата обращения 09.08.2017).

95. Luhmann, N. Kontingenz als Eigenwert der modemen Gesellschaft / N. Luhmann // Beobactung der Moderne, Opladen. - 1992. - 500 p.

96. McHale, B. Storming the Reality Studio. / McHale B. - Duke: Duke University Press, 1991 - 323 p.

97. McLuhan, M. The Gutenberg Galaxy: The Making of Typographic Man / М. McLuhan. - Toronto: University of Toronto Press, 1962 - 323 р.

98. Shanon, С., Weaver, W. The Mathematical Theory of Communication. Urbana / C. Shanon, W. Weaver, 1949. - 54 p.

99. Wellman, В. Physical place and cyberplace: the rise of networked individualism / В. Wellman // International Journal of Urban and Regional Research, 2001. - P. 101-111.

Размещено на Allbest.ru