Мировоззрение античных мыслителей во II в. н.э.

Размещено на http://www.allbest.ru/

72

Размещено на http://www.allbest.ru/

Мировоззрение античных мыслителей II в. н.э.

Оглавление

Список сокращений

Введение

1. Основные тенденции изучения памяти

2. Интеллектуальная жизнь в Римской империи II в. н.э.

3. Культура памяти в Римской империи II в. н.э.

Заключение

Список источников

Список литературы

Список сокращений

Aelian. VH	AELIAN, Varia Historia	Элиан. Пестрая история
Ampel.	L.AMPELIUS, Liber Memorialis	Луций Ампелий. Памятная книжица
App. Praef.	APPIAN, Historiae Romanae, Praefatio	Аппиан Александрийский. Римская история. Предисловие
Arr. Anab.	ARRIANUS, Anabasis Alexandri	Арриан. Поход Александра
Diog. Laert.	IOGENES LAERTIUS, Lives of the Philosophers	Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов
Dio. Chrys: Or.	DIO CHYSTOSTOM, Orationes	Дион Хрисостом. Избранные речи
Flor. Epit.	FLORUS, Epitome	Луций Анней Флор. Эпитомы
Gell.	AULUS GELLIUS, Noctes Atticae	Авл Геллий
Juv.	JUVENALIS ( Juvenal ), Satires	Децим Юний Ювенал. Сатиры
Lucian. HistC	LUCIAN, How to Write History	Лукиан. Как следует писать историю
Mart. Spect.	MARTIALIS, Epigrams	Марк Валерий Марциал. Книга зрелищ
M. Aur. Med.	MARCUS AURELIUS ANTONINUS, Meditations	Марк Аврелий. Размышления
M. Minucii Felicis, Octavius	M. Minucii Felicis, Octavius	Марк Минуций Феликс. Октавий
Origen, C. Cels.	Origen. Contra Celsum	Цельс. Правдивое слово (по материалам Оригена)
Petron. Sat.	PETRONIUS, Satyricon	Петроний Арбитр. Сатирикон
Plut. Mor.	PLUTARCH, Moralia	Плутарх. Моралии
Sext. Emp. Math.	SEXTUS EMPIRICUS, Against the Mathematicians	Секст Эмпирик. Против ученых
Suet. Calig.	SUETONIUS, Caligula	Светоний. Биография Калигулы
Suet. Caes.	SUETONIUS, Julius Caesar	Светоний. Биография Цезаря
Suet. Aug.	SUETONIUS, Augustus	Светоний. Биография Августа
Suet. Tib.	SUETONIUS, Tiberius	Светоний. Биография Тиберия
Strab.	STRABO, Geography	Страбон. География
Tac. Hist.	TACITUS, Historiae	Тацит. История

Введение

Актуальность работы. Во второй половине XX века в исторической науке стали изменяться цели исторического познания. В 70-80-е гг. в европейских странах произошел антропологический поворот в исторической науке. С этого времени ее целью становится познание субъективных представлений, идей, лежащих в основе человеческих действий. Одним из следствий этого поворота стало появление нового направления - изучение памяти человека.

Так в последние два десятилетия наблюдается повышенный интерес исследователей к изучению исторического сознания и исторической мысли [Марков, 2011а, с. 421]. В исторической науке множество работ посвящается разработке темы представлений людей о прошлом в разные эпохи. Общая цель этих работ заключается в обогащении современных знаний о культурах прошлого, а также в отыскании новых методов изучения источников и открытии новых исторических источников.

В качестве источников для данного исследования послужили сочинения историков, филологов, философов, географов, астрономов, математиков, писателей и поэтов Римской империи (II в. н.э.), или Золотого века. Так называется время правления династии Антонинов (Нерва, Траян, Адриан, Антонин Пий, Марк Аврелий, Коммод). Этот период отмечается политической и экономической стабильностью, а также насыщенной научной и культурной жизнью. Поэтому источники этого периода позволяют воссоздать полную картину взглядов интеллектуалов в Римской империи II в.

Изучение сочинений античных мыслителей как источников по исторической памяти в Римской империи позволит в какой-то степени по-новому раскрыть наследие античности. Таким образом, разработка данного вопроса дополнит знания о мировоззрении человека в античности, а именно в Римской империи II в. н.э..

Проблемой является вопрос о характере и формировании представлений авторов Римской империи II в. н.э. о прошлом.

Объектом исследования в данной работе стали взгляды античных авторов II в. н.э. на прошлое, а предметом - характер их оценок и суждений о прошлом, отразившийся в их сочинениях. Необходимо отметить, что в данной работе под прошлым понимается период истории Древней Греции и Древнего Рима, предшествующий написанию того или иного сочинения, использованного как источник. В свою очередь, понятие "историческая память" в рамках данного исследования определяется как «совокупность донаучных, научных, псевдонаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом» [Репина, 2003, с. 12]. Кроме того, историческая память поколений понимается как «совокупность привычных восприятий, представлений, суждений и мнений относительно событий, выдающихся личностей и явлений исторического прошлого, а также способов объяснения, рационализации и осмысления последнего в «ученой культуре»» [Репина, 2006, с. 9].

Таким образом, цель работы заключается в выявлении и характеристике взглядов на прошлое авторов II в. н.э. в Римской империи для изучения культуры памяти в античности. Для достижения намеченной цели необходимо выполнение следующих задач: 1. Составить историографический обзор литературы по изучению памяти. 2. Охарактеризовать интеллектуальную жизнь в Римской империи во II в. н.э. 3. Выявить способы передачи памяти о прошлом. 4. Выявить связь между восприятием исторических событий и социальными явлениями. 5. Выявить аспекты исторической культуры (культуры памяти).

Методология. В данном исследовании применяются принципы, обозначенные Л.П. Репиной: 1. "Анализ закрепления, поддержания или изменения того или иного образа прошлого в общественном сознании», и того, как «в исторических мифах и символах отражаются социальный и духовный контексты времени". 2. Определение основных характеристик исторической памяти. 3. Нахождение связи между восприятием исторических событий и социальными явлениями. 4. Выявление способов сохранения социальной памяти о прошлом.

Эти пункты построены на следующих принципах: 1. Содержание коллективной памяти изменяется в соответствии с социальным контекстом и практическими приоритетами. 2. Историческое сознание представляет собой совокупность исторических знаний и оценок прошлого. Л.П. Репина не ставит целью определить, является ли воспоминание истинным или ложным. В центре внимания исследователя находится вопрос о причинах закрепления, поддержания или изменении образа прошлого в общественном сознании, а также вопрос о том, как исторические мифы и символы отражают социальный и духовный контексты времени [Репина, 2015, с. 13].

Обзор литературы и источников. Для данной работы будут привлекаться письменные источники античных авторов II в. н.э.. К ним относятся труды таких писателей как: Аппиан Александрийский, Арриан, Плутарх, Полиэн, Публий Корнелий Тацит, Светоний, Луций Анней Флор, Луций Ампелий, Дион Кассий Кокцеян, Афиней, Авл Геллий, Клавдий Элиан, Марк Корнелий Фронтон, Герод Аттик, Павсаний Перигет, Клавдий Птолемей, Апулей, Диоген Лаэртский, Дион Хризостом, Марк Аврелий, Секст Эмпирик, Цельс, Антоний Диоген, Юлий Гигин Громатик, Ксенофонт Эфесский, Лонг, Марк Минуций Феликс, Птолемей Хенн (Гефестион), Флавий Филострат II, Секст Юлий Фронтин, Петроний Арбитр, Марк Валерий Марциалл, Децим Юний Ювенал, Марк Анней Лукан. Эти сочинения, написанные на латинском или на древнегреческом языке на территории Римской империи, дошли до нас целиком или во фрагментах. Работы всех перечисленных авторов были переведены на русский язык полностью либо частично.

Принадлежность некоторых сочинений обозначенным авторам оспаривается. Большинство текстов были написаны в течение II в. или в начале III в. н.э. Начиная с первых веков нашей эры, эти сочинения использовались в научных исследованиях, а также становились основой для произведений литературы и искусства. Например, «Жизнеописания» Плутарха послужили основой сюжета для драм В. Шекспира («Кориолан», «Юлий Цезарь») [Бузескул, 2005]. Подражателями и переводчиками «Метаморфоз» и «Повести об Амуре и Психее» Апулея были Боккаччо, Сервантес, Лесаж, Вольтер, Дидро, Гоголь. Сюжеты его сочинений использовали для своих картин Рафаэль, Клингер, Канова [Античные писатели. Словарь, 1998]. Роман Лонга «Дафнис и Хлоя» «оказал большое влияние на литературу. Лонга читали и любили уже в Византии. Западная Европа познакомилась с ним благодаря французскому переводу Амио (1559 г.). Знаменитыми последователями Лонга были Т. Тассо (драма Аминта), Бернарден де Сен-Пьер (роман Поль и Виргиния) и прежде всего Гесснер» [Античные писатели. Словарь, 1998].

При этом не все тексты, составленные во II в., были включены в список источников. Сочинения некоторых авторов не подходят теме дипломной работы (Эпиктет, Аполлний Дискол, Гай Сульпиций Аполлинарий, Теренциан Мавр, Секст Юлий Африкан), а тексты некоторых авторов не сохранились до наших дней (Помпей Сатурнин, Юлий Цереал, Кресцент, Элий Геродиан, Марин Тирский).

Историография по теме памяти также может быть разделена на работы, в которых разрабатывались основные понятия о памяти (А. Бергсон, А.Варбург, А.Г. Маклаков, Л.П. Репина), работы, представляющие изучение памяти у отдельных социальных групп (М. Хальбвакс, П. Нора, Я. Ассман, П. Хаттон, P. Garnsey, О.О. Крюгер, М.М. Постников, Jeffrey K. Olick, Joyce Robbins, R. Mellor, З. Копельман, И.Е. Кознова, И.Н. Горин, В.В. Меншиков, В.А. Лимонов, Н.А. Синицына, D. Mendels, В.В. Дементьева, В.Н. Бадмаев, А.Ф. Лосев, И.Е. Суриков, Н.Е. Самохвалова, В.М. Воронов), историографические работы (А. Confino, W. Kansteiner, Е.А. Ростовцев, Д.А. Сосницкий).

Исследования памяти начались на рубеже XIX-XX вв. В XIX в. память рассматривалась в психологии как способность индивидуального сознания и бессознательного (А. Бергсон, З. Фрейд). В тот же период наметился интерес к коллективным представлениям (Э. Дюркгейм), коллективной психологии (Г. Лебон, Г. Тард), что привело в XX в. к тому, что память (уже с точки зрения коллективного и взаимосвязи коллективного и индивидуального) оказалась в центре внимания психологии (З.Фрейд, К.Юнг, В.Бехтерев, Л.Выгодский, А.Леонтьев), социальных наук (М.Хальбвакс, П.Жане, Н.Бердяев, Р.Барт, К.Беккер).

Теоретический аппарат и методология для изучения исторической памяти были разработаны в рамках истории и смежных социальных науках. Классическими работами для данной темы являются работы М. Хальбвакса, Ж. Ле Гоффа, Б. Андерсона, Э. Хобсбаума, П. Рикера, Я. Ассмана и др. [Ростовцев, Сосницкий, 2014, с. 107]. В России исследования на тему исторической памяти появились в 80-е гг. XX в., и первыми исследователями в этой области стали специалисты по всеобщей истории, причем их темы были связаны с сюжетами истории стран Запада.

Необходимо отметить, что на сегодняшний день не существует единой трактовки понятия «историческая память». Предлагаются, например, следующие определения: 1. это память, которая «формируется историкам» [Копельман], 2. совокупность представлений об общем прошлом, определяющая возможность социального самосознания на любом уровне [Воронов, 2013, с. 11], 3. это сохранившаяся и воспроизводимая в культуре информация о прошлом [Горин, Менщиков, 2007, с. 75], 4. историческая память означает, «что определенная группа сохраняет присутствующие в ее сознании и в культурных памятниках воспоминания о некоторых явлениях - событиях, которые являются носителями ее идентичности и ее судьбы» [Приходько, Лебедева, с. 133]. 5. некое интеллигибельное пространство, наделяющее человеческое бытие конкретными смыслами, символами и ориентирами» [Синицина, 2007, с. 191]. 6. осознание своего места в историческом времени и пространстве, отличающееся, во-первых, относительной устойчивость сохраняемых на протяжении двух или трех поколений знаний и представлений о коллективном прошлом своего социума; во-вторых, историческую актуальность и общественную ценность прошлого; в-третьих, ее фрагментарность и избирательность [Кознова, 2003, с.26]. 7. «совокупность донаучных, научных, псевдонаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом» [Репина, 2003, с. 12]. Кроме того, историческая память поколений понимается как «совокупность привычных восприятий, представлений, суждений и мнений относительно событий, выдающихся личностей и явлений исторического прошлого, а также способов объяснения, рационализации и осмысления последнего в «ученой культуре»» [Репина, 2006, с. 9].

Существенно также и то, что в историографии есть несколько точек зрения о том, как соотносятся историческая память и историческая наука. С одной стороны, они разделяются и противопоставляются (позиция, исходящая от М. Хальбвакса (1877 -1945), П. Нора (род. 1931), Я. Ассмана (род. 1938), среди современных исследователей: З.Л. Копельман, Н.В. Романовский, И.Е. Кознова. С другой стороны, история подразумевается частью исторической памяти, ее отражением (И.Н. Горин, В.В. Меншиков, Е.А. Приходько, С.Л. Лебедева, Н.А. Синицына). Кроме того, есть точка зрения о том, что историческая наука зависит от мифов общества, но при этом призывает бороться с ними [Ростовцев, Сосницкий, 2014, с. 116]. Данная точка зрения поддерживается и В.Н. Бадмаевым [Бадмаев, 2009, с. 78-79]. Помимо прочего разграничиваются понятия социальная память и историческая память. Историческая память как знание о прошлом характеризуется устойчивостью на протяжении нескольких поколений, ее информация актуальна, ценна на протяжении долгого времени [Кознова, 2003, с. 26]. Исходя из этой точки зрения, социальная память может быть определена как поведенческие стереотипы людей [Кознова, 2003, с. 28].

Структура работы. Исследование состоит из введения, главы 1, в которой содержится история изучения памяти в XIX-XXI в. в странах Европы и России. В главе 2 будет рассмотрено три вопроса: 1) общая характеристика Римской империи II в. н.э., 2) направления философии в Римской империи II в. н.э., 3) издание, распространение книг и их читатели. Содержание главы 3 посвящено выявлению упоминаний о прошлом в трудах мыслителей II в. н.э. для того, чтобы, во-первых, установить связь между восприятием исторических событий и социальными явлениями, во-вторых, выявить аспекты исторического сознания. Также в состав работы входят заключение, список источников, список литературы.

память античный римский

1. Основные тенденции изучения памяти

Данная глава посвящена истории изучения памяти в XIX-XXI в. в странах Европы и России.

Научное осмысление памяти в Новое время началось в философии и психологии во второй половине XIX в. С помощью изучения памяти объяснялось поведение индивидов и масс. Одним из первых исследователей памяти в XIX в. считается Герман Эббингауз (1850 - 1909), немецкий психолог-экспериментатор, который изучал процесс запоминания и забывания. Австрийским психологом З. Фрейдом (1856 - 1939) и французским философом А. Бергсоном (1859-1941) память рассматривалась как способность индивидуального сознания и бессознательного. Также в XIX в. наметился интерес к коллективной психологии (Г. Лебон (1841 -- 1931), французский социальный психолог, Г. Тард (1843-1904), французский социолог), и коллективным представлениям, который выразился в работах французского социолога Э. Дюркгейма (1858-1917). Благодаря этому в следующем столетии память стала предметом изучения психологии (К. Юнг, В. Бехтерев, Л. Выгодский, А. Леонтьев), социальных наук (М. Хальбвакс, П. Жане, Н. Бердяев, Р. Барт, К. Беккер) с точки зрения коллективного и связи индивидуального и коллективного [Кознова, 2003, c. 23-24].

Таким образом, тема памяти активно исследовалась на протяжении XX в. на Западе, тогда как в России она стала предметом изучения только во второй половине 80-х годов XX в. [Кознова, 2003, с. 24]. В России исследованиями на тему исторической памяти сначала стали заниматься специалисты по всеобщей истории, причем их темы были связаны с сюжетами западной истории [Ростовцев, Сосницкий, 2014, с. 108]. Затем стали изучаться сюжеты истории России. При этом менее изученными остаются XVIII и XIX вв. [Ростовцев, Сосницкий, 2014, с. 109]. Проблематика исторической памяти обсуждаются на страницах научных журналов, основанных известными российскими анналистами и «новонаправленцами»: А.Я. Гуревичем («Одиссей», издающийся с 1990 г.), Ю.Л. Бессмертным («Казус» - издание Института всеобщей истории РАН, издающийся с 1996 г., выходящем раз в год), Л.П. Репиной («Диалог со временем: альманах интеллектуальной истории», издающийся с 2006 г.) [Ростовцев, Сосницкий, 2014, с. 108].

Тем не менее, память в России изучалась и ранее. «Заслуга первого систематического изучения высших форм памяти у ребенка принадлежит выдающемуся советскому психологу Л.С. Выготскому, который в конце двадцатых годов впервые сделал предметом специального исследования вопрос о развитии высших форм памяти и вместе со своими учениками А.Н. Леонтьевым и Л.В. Занковым показал, что высшие формы памяти являются сложной формой психической деятельности, социальной по своему происхождению и опосредствованной по своему строению, и проследил основные этапы развития наиболее сложного опосредствованного запоминания» [Лурия, 2006, с. 194].

«Исследования сложнейших форм произвольной мнестической деятельности, в которых процессы памяти связывались с процессами мышления, были существенно дополнены советскими исследователями. Они обратили внимание на законы, лежащие в основе непроизвольного (непреднамеренного) запоминания, и детально описали формы организации запоминаемого материала, которые происходят в процессе сознательного, осмысленного заучивания. Эти исследования, принадлежащие советским психологам А.А. Смирнову и П.И. Зинченко, раскрыли новые и существенные законы памяти как осмысленной человеческой деятельности, осветили зависимость запоминания от поставленной задачи и описали основные приемы запоминания сложного материала» [Лурия, 2006, с. 194]. В 40-е гг. XX в. в советской психологии сложилось мнение о том, что память является «функцией мозга, а физиологической основой памяти является пластичность нервной системы» [Маклаков, 2001, с. 254]. При этом, так как нервная система пластична, каждый нервно-мозговой процесс оставляет после себя след, который меняет характер дальнейших процессов и обуславливает «возможность их повторного возникновения, когда раздражитель, действовавший на органы чувств, отсутствует» [Маклаков, 2001, с. 254]. Однако несмотря на успехи психологических исследований памяти, сама природа памяти и физиологические процессы запечатления следов оставалась неизвестными [Лурия, 2006, с. 195].

Таким образом, память, исследования которой начались на рубеже XIX- XX вв., и сегодня является предметом изучения не только естественных, но и гуманитарных, и социальных наук. Во многом по этой причине существует несколько определений как памяти, так и видов памяти.

В историографии представлено несколько определений памяти. Например, Р. Джонсон рассматривает память как «чувство прошлого», П. Нора - как «диалог, процесс создания значений», «сохранение прошлого в настоящем», Д. Нерон как «символическое представление о традиции и о прошлом, возникающее в контексте социальных действий», Д. С. Лихачев и Ю. М. Лотман - как «внегенетическую» память человечества [Кознова, 2003, с. 25]. По мысли И.Е. Козновой, память - это «передаваемая различными способами и закрепленная информация о прошлом, знания и опыт, причем эмоционально окрашенный опыт, особая культурная конструкция» [Кознова, 2003, с. 25]. «Память - это процесс, который действует в рамках определенных социальных институтов» [Olick, Robbins, 1998, p. 122]. Встречается, например, и определение исторической памяти как совокупности представлений об общем прошлом, определяющей возможность социального самосознания на любом уровне [Воронов, 2013, с. 11]. Кроме того, существует представление о том, что историческая память - это сохранившаяся и воспроизводимая в культуре информация о прошлом [Горин, Менщиков, 2007, с. 75]. Е.А. Приходько, С.Л. Лебедева считают, что историческая память означает факт сохранения определенной группой людей в своем сознании и культурных памятниках воспоминаний о событиях, которые являются ключевыми для ее идентичности и судьбы [Приходько, Лебедева, 2010, с. 133]. Н.А. Синицына определяет историческую память как интеллигибельное пространство, которое придает бытию человека определенные смыслы, символы и ориентиры [Синицина, 2007, с. 191]. Л.П. Репина, по методологии которой и строится данное исследование, рассматривает историческую память поколений как «совокупности привычных восприятий, представлений, суждений и мнений относительно событий, выдающихся личностей и явлений исторического прошлого, а также способов объяснения, рационализации и осмысления последнего» [Репина, 2003, с. 6]. Кроме того, историческая память поколений понимается как «совокупность привычных восприятий, представлений, суждений и мнений относительно событий, выдающихся личностей и явлений исторического прошлого, а также способов объяснения, рационализации и осмысления последнего в «ученой культуре»» [Репина, 2006, с. 9].

Также в литературе по теме памяти выделяются типы (биологическая, социальная и искусственная), уровни памяти (коллективный и индивидуальный) [Кознова, 2003, с. 25]. Например, А. Бергсон (1859-1941 гг.), французский философ, выделял три вида памяти «память материи» (т.е. геологическая летопись Земли, распрямление сжатой пружины и т. п.), «память-след» (т.е. материальные следы действия стихийных или сознательных сил, памятники культур и др.), «память-длительность» (иначе последовательность и обратная связь актов и образов сознания в ее взаимодействии с реальностью). Последний вид означает, что память является сущностным свойством изменения, связывающим моменты «перед» и «после», не позволяя им быть постоянно возобновляющимся настоящим [Приходько, Лебедева, 2010, с. 133].

Появление понятия «коллективная память» связано с историей ментальностей и работой немецкого ученого, который в 1920-х годах стал одним из первых, кто использовал понятие «коллективная память», т.е. работой Абрахама Варбурга (1866-1929), историка искусства и культуры [Confino, 1997, p. 1388]. «Он пришел к выводу, что ключ к расшифровке искусства и культуры лежит в отслеживании коллективной памяти примитивных первобытных верований и ответов, которые продолжают формировать наш мир через символы» [Confino, 1997, p. 1390].

М. Хальбвакс (1877 - 1945), французский социолог, ученик А. Бергсона. В его монографии «Социальные рамки памяти» (1925) высказывается идея о том, что память индивидов и групп социально детерминирована.

В первой главе монографии «Сновидения и образы-воспоминания» М.Хальбвакс, не соглашаясь с позицией З. Фрейда и А. Бергсона о том, что во сне человек вызывает подробные образы прошлого, говорит о том, что видения во сне переживаются как настоящее и переплетаются с вымыслом. В итоге автор делает вывод о том, что память общества, как и память индивида, отрывочна, прошлое в ней воспроизводится частями и зависит от настоящего, т.е. рамок, задаваемых обществом [Хальбвакс, 2007, с. 34, 53]. В следующей главе «Речь и память» М. Хальбвакс говорит о том, что коллективная память заключается в речи, образующей рамку этой памяти [Хальбвакс, 2007, с. 118]. В третьей главе «Реконструкция прошлого» исследователь высказывает следующее суждение: память состоит из множества воспоминаний связанных между собой с помощью понятий [Хальбвакс, 2007, с. 140]. Следующая глава «Локализация воспоминаний» содержит определение социальных рамок памяти: совокупность понятий, которые усматриваются в любой момент, т.к. они присутствуют в поле нашего сознания, и все те понятия, к которым можно прийти с помощью логики [Хальбвакс, 2007, с. 168]. Также, по мысли ученого, рамку образует совокупность недавних воспоминаний, а именно связанных с ними мыслей [Хальбвакс, 2007, с. 34]. Социальные рамки памяти определяют ее пространственный и временной порядок, иными словами, общество определяет не только пространственную и временную локализацию воспоминания, но и запоминание или забывание этого воспоминания. Кроме того, в данной главе подчеркивается, что поступок или состояние индивида интересно для группы до тех пор, пока оно оказывает или может оказывать влияние на образ жизни или действия других людей в группе [Хальбвакс, 2007, с. 169]. В главах V-VII М. Хальбваксом определяются характерные черты семейной, религиозной коллективной памяти и памяти социальных классов. Таким образом, воспоминания человека - это реконструкция, при которой он использует и весь багаж последующей жизни. Отметим также, что для М. Хальбвакса историческая наука противопоставлена памяти общества. Данный тезис определил один из главных вопросов в исследованиях памяти: отделена ли история от исторической памяти или является ее частью.

Пьер Нора (род. 1931), французский историк, также противопоставляет память и историю. В статье «Проблематика мест памяти» П. Нора подчеркивает различие между историей и памятью, которые являются соответственно «актуальным феноменом, переживаемой связью с вечным настоящим» и «репрезентацией прошлого» [Нора, 1999, с.20]. Однако это относится только к современной памяти и истории. Говоря об историографии прошлого, П. Нора подчеркивает, что в архаических обществах память и история не разделялись. Эту память он называет истинной, нетронутой, послужившей моделью для современной социальной памяти. Кроме того, память архаического общества характеризуется в статье как «целостная, диктаторская и неосознающая сама себя, спонтанная, все организующая и всемогущая, память без прошлого, которая вечно возвращает наследие, превращая прошлое предков в неразличимое время героев, в начало мира и мифа» [Нора, 1999, с.18-19]. Кроме того, П. Нора является создателем концепции мест памяти, под которыми он понимает материальные, символические и функциональные стороны действительности, говорящие о прошлом [Нора, 1999, с.40].

И.Е. Козновой выделяются кроме уровней памяти (коллективного и индивидуального), также и типы памяти: архаическая память (память традиционного общества) и модерн-память (память современного общества). Архаическая память, как предполагает автор, характеризуется следующими чертами: 1. Она коллективна, 2. У нее отсутствует определенное начало и конец, она спонтанна, 3. Прошлое в ней неизменно, священно, 4. В своей основе эта память устная и ритуальная, 5. Выражает себя в жестах, умениях и навыках. Современная память, по мысли И.Е. Козновой, 1. Субъективна, 2. Это конструирующая память, память воспоминания и продолжения, 3. Специально организованна, 4. Преимущественно письменная. При этом как в прошлом, так и в настоящем (в памяти человека или группы людей, всего общества) обнаруживаются черты обеих форм памяти. [Кознова, 2003, с. 27-28]. Существует также разделение на общества с преимущественно письменной и преимущественно устной памятью [Кознова, 2003, с. 27].

Ян Ассман (р. 1938), немецкий египтолог, историк религии и культуры, разделяет память на индивидуальную и коллективную [Ассман, 2004, с. 94-95] . Последняя также подразделяется на коммуникативную и культурную. Коммуникативная память, по мысли автора, это память, связанная с недавним прошлым. Это та память, которую человек разделяет со своими современниками [Ассман, 2004, с. 52]. Культурная память сохраняет фиксированные моменты прошлого. Здесь прошлое сворачивается в символические фигуры с прикрепленным к ним воспоминанием [Ассман, 2004, с. 54]. Также автором замечется, что коммуникативная память доступна всем, а культурная память только определенной группе людей, например, шаманы, барды, грио, жрецы, учителя, художники, писатели, ученые, мандарины и др. [Ассман, 2004, с. 56]. Коллективной памяти автор противопоставляет историю. Я. Ассман считает, что история в отличие от коллективной памяти смотрит на группу таким образом, что выявляет изменения внутри нее как процесс или результат. При этом коллективная память одной группы отличает себя от других групп, а история, напротив, ставит все группы в один ряд, где нет ничего уникального, а все одинаково важно [Ассман, 2004, с. 44]. Кроме того, автором выделяются три «фигуры воспоминания», т.е. комбинации понятий и дальностей опыта, специфика которых точнее определяется тремя признаками, отнесенностью к конкретному времени и пространству, отнесенностью к конкретной группе и воссозданием как специфическим для них способом действия [Ассман, 2004, с. 39]. Каждое воспоминание таким образом относится к определенному месту, времени, группе.

Алейда Ассман (род. 1947 г.), немецкий историк и культуролог, считает, что историческая память разделяется на «канон» и «архив». Каноном является та информация о прошлом, которая вошла в учебники, отразилась в кинофильмах, памятниках, монументах. Архив же представляет собой большую по сравнению с каноном часть, в которой содержатся знания известные только ограниченной группе людей, например, ученым.

Л.П. Репина (род. 1947 г.) отмечает, что понятие историческая память характеризуется «нестрогостью» и множеством дефиниций [Репина, 2003, с. 12]. В целом, по мысли Л.П. Репиной, историческая память «понимается как коллективная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание группы) или как социальная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание общества), или в целом-- как совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом» [Репина, 2003, с. 12]. Исследователь проводит различие между памятью и историей: «важнейшее различие между историей и памятью в том, что мы можем открыть то, чего нет в сознании людей, то, что касалось «незапамятных времен» или просто забылось» [Репина, 2003, с. 26]. Однако в статье «Социальные кризисы и катаклизмы …» исторические тексты она ставит в один ряд с другими формами исторической памяти: «При этом основным способом преодоления негативного, катастрофического, травмирующего опыта является создание нового исторического нарратива, посредством которого весь прошлый опыт, зафиксированный в памяти в виде отдельных событий, вновь оформляется в определенную целостность, в рамках которой эти события приобретают смысл, причем как повествование могут интерпретироваться не только письменные тексты историков, но и другие формы исторической памяти: устные предания (фольклор), обычаи, ритуалы, памятники и мемориалы» [Репина, 2015, с. 5]. В статье «Социальные кризисы и катаклизмы» Л.П. Репина отмечает, что исследователями единодушно выделяются три базовые характеристики исторической памяти: избирательность, символичность, мифологичность [Репина, 2015, с. 3]. Изменение коллективной памяти вызвано, как считает Л.П. Репина, ее соответствием социальному контексту и практическим приоритетам [Репина, 2015, с. 3]. Историческое сознание автор определяет как совокупность исторических знаний и оценок прошлого. [Репина, 2015, с. 4]. При этом, по мысли Л.П. Репиной, нельзя равнять ни историческую память и историческое сознание, ни историческое сознание и общественное сознание, т.к историческое сознание - это только срез общественного сознания [Репина, 2003, с. 26].

П. Х. Хаттон, английский историк, не противопоставляет историю и память. П. Хаттон считает, что историческая наука с древнейших времен была погружена в коллективную память, постоянно повторяющую прошлое [Хаттон, 2004, с. 23-24]. По мысли П.Хаттона, история является искусством памяти, по причине того, что она опосредует повторение и воспоминание. [Хаттон, 2004, с. 23]. Стремление рассматривать память и историю как противоположности П.Хаттон считает тенденцией постмодернистской историографии. [Хаттон, 2004, с. 29]. Кроме того, исследователь отмечает, что «…историю лучше всего воспринимать как искусство памяти. Недостаточно описать прошлое через его репрезентации, так как такой подход предполагает отчужденность от живых переживаний, которые память несет с собой в настоящее» [Хаттон, 2004, с. 30].

A. Confino отмечает, что коллективной памяти «не хватает критического анализа методов и теорий, также как и систематической оценки проблем, подходов и объектов изучения этой области знания» [Confino, 1997, p. 1387]. Поэтому на данном этапе развития исследований по теме памяти самым верным путем является путь написания истории памяти [Confino, 1997, p. 1403]. В результате, как замечает W. Kansteiner, история коллективной памяти должна быть переоценена как сложный процесс культурного производства и потребления, который признает сохранение культурных традиций, а также изобретательность производителей памяти и губительный интерес потребителей памяти [Kansteiner, 2002, p. 179].

Память в античный период истории подразделяется на индивидуальную, всеобщую и коллективную. Каждый вид содержит не только мифологические сцены, события, персон, но и ландшафты или комбинацию этих элементов [Mendels, 2007, p. 144].

В статье В.В. Дементьевой выделяются следующие виды memoria: «1) гентильно-генеалогическая мемориальная практика (похоронные процессии, памятники и надгробия - изучаются pompa funebris, imagines, atrium и т.д.); 2) обряды и праздники; 3) историческая топография, памятные места и ландшафты, статуи; 4) римское историописание, exempla» [Дементьева, 2009, с. 36].

К.В. Марков сходится в понимании термина историческая память с Л.П. Репиной. В одной из его статей представлено следующее определение: «Историческая (коллективная/ социальная) память определяется как совокупность различных форм знаний и общих представлений общества (или его отдельных групп) о прошлом» [Марков, 2011б, с. 191].

Кроме того, З.Л. Копельман проводит разделение памяти на три вида: индивидуальная, коллективная и историческая. Под индивидуальной памятью понимают память, которая отражается в мемуарах и интервью. Коллективная память - это память группы людей, выступающей как единое целое и нацеленной на то, чтобы ее понимали как носителя общей идеологии, черт и общего прошлого [Копельман]. В свою очередь историческая память - это память, которая создается историками [Копельман].

В историографии часто подчеркивается, что историческая память может быть использована со стороны властных структур как объект манипуляции (через средства массовой информации, исследовательские институты, пропагандистские центры и т.п.) [Синицина, 2007, с. 193]. Например, Jeffrey K. Olick and Joyce Robbins приводят следующее высказывание: "…прошлое возникает в настоящем и, таким образом, является гибким. Влиятельное направление так называемого "презентизма" проходит через большую часть социологических работ о памяти, которые фиксируют способы, с помощью которых образы прошлого изменяются с течением времени, как группы используют прошлое для настоящих целей, и что прошлое - очень полезный ресурс для выражения интересов" [Olick, Robbins, 1998, p. 128].

Существует несколько точек зрения о том, как соотносятся историческая память и историческая наука. С одной стороны, они разводятся и противопоставляются (позиция, исходящая от М. Халбвакса (1877 -1945 гг.), П. Нора (род. 1931 г.), Я. Ассмана (род. 1938 г.)). Историческая наука выполняет отбор того, что может и должно остаться в исторической памяти. С другой стороны, история подразумевается частью исторической памяти, ее отражением (П. Хаттон). Кроме того, разграничиваются понятия социальная память и историческая память. Историческая память как знание о прошлом характеризуется устойчивостью на протяжении нескольких поколений, ее информация актуальна, ценна на протяжении долгого времени [Кознова, 2003, с. 26]. Исходя из этой точки зрения, социальная память может быть определена как поведенческие стереотипы людей [Кознова, 2003, с. 28].

Итак, в литературе о памяти возникли и закрепились определенные термины и понятия, при этом существует несколько классификаций памяти в гуманитарных и социальных науках. Научное осмысление памяти в Новое время началось в философии и психологии во второй половине XIX в. Память, с одной стороны, рассматривалась как способность индивидуального сознания и бессознательного, с другой стороны, в этот период также наметился интерес к коллективной психологии, а также связи индивидуального и коллективного [Кознова, 2003, c. 23-24].

На протяжении XX в. тема памяти активно исследовалась в европейских странах, тогда как в России она стала предметом изучения только во второй половине 80-х годов XX в. [Кознова, 2003, с. 24]. Тем не менее, память в России изучалась и ранее такими учеными как А. Н. Леонтьевым и Л. В. Занковым, А. А. Смирновым и П. И. Зинченко [Лурия, 2006, с. 194]. Однако несмотря на успехи психологических исследований памяти, сама природа памяти и физиологические процессы запечатления следов оставалась неизвестными [Лурия, 2006, с. 195].

В историографии часто подчеркивается, что историческая память может использоваться со стороны властных структур как объект манипуляции [Синицина, 2007, с. 193].

Существует несколько точек зрения о том, как соотносятся историческая память и историческая наука. С одной стороны, они разводятся и противопоставляются (позиция, исходящая от М. Хальбвакса (1877 -1945 гг.), П. Нора (род. 1931 г.), Я. Ассмана (род. 1938 г.)). Историческая наука выполняет отбор того, что может и должно остаться в исторической памяти. С другой стороны, история подразумевается частью исторической памяти, ее отражением (П. Хаттон). Кроме того, есть точка зрения о том, что историческая наука зависит от мифов общества, но при этом призывает бороться с ними [Ростовцев, Сосницкий, 2014, с. 116]. Данная точка зрения поддерживается и В.Н. Бадмаевым [Бадмаев, 2009, с. 78-79]. Таким образом, противопоставление исторической науки и исторической памяти имеет немаловажное значение для исследований памяти. В начале исследований данной проблемы считалось, что история - это противоположность исторической памяти, однако сегодня историческая наука считается также изменяющейся в зависимости от современности. Кроме того, это противопоставление характерно для современности, как отмечают П. Нора и П. Хаттон, но не для архаического общества.

2. Интеллектуальная жизнь в римской империи II в. н.э.

В данной главе будет рассмотрено три вопроса: 1) общая характеристика Римской империи II в. н.э., 2) направления философии в Римской империи II в. н.э., 3) издание, распространение книг и их читатели. Это позволит составить представление о населении, территории и философских школах Римской империи названного периода, а также проследить, как при помощи устной речи и письменных текстов происходила передача памяти.

Необходимо также отметить, что представленные в работе источники, отражают тот факт, что память находилась в центре культуры в античности, также как и в средние века [Ong, 1992, p. 123].Рассматриваемому времени предшествовал период, когда история виделась циклическим процессом. В.А. Лимонов называет среди авторов, именно таким способом видевших историю, Вергилия, Цицерона, Лукреция, Горация, Овидия, Полибия, Фукидида. Автор статьи делает вывод о том, что их представление об истории заключалось в следующем. «Способность исторического факта двигаться, возвращаться, обретать новое «место» в топосах истории позволяет ему обрести статус события. Событие обретает смысл, но не в образе уникального (для античного мышления нет ничего уникального, кроме богов), а повторившегося, циклично тиражированного и «вернувшегося». Событие живет смысловой ритмикой воспроизведения» [Лимонов, 2007, с. 68].

Отметим также, что в классическую эпоху, по мнению И.Е. Сурикова, в Древней Греции историк был исследователем, в современном понимании этого слова: в отличие от хрониста Древнего востока, видевшего мир неизменным, предсказуемым, «исследователь» искал в мире что-то новое, передавая через свое видение [Суриков, 2011, с.12]. Первыми историками в Древней Греции были пророки, т.е. историческая наука связана с религиозным культом [Суриков, 2011, с.17]. В целом для древнегреческой исторической памяти характерна фрагментированность в географическом, хронологическом и тематическом аспектах [Суриков, 2011, с.24]. Для римлян же характерно было историзировать миф, в то время как для греков - мифологизировать историю [Суриков, 2011, с. 38].

Итак, во II в. н.э. Римская империя занимала территорию от современной Великобритании до Египта с северо-запада на юго-восток и от современной Португалии до Турции с запада на восток. Значительная часть этих территорий была завоевана в I-II вв. н.э. В 117 г. н.э. она составляла 5 млн. км² [Информация о Древнем Риме]. В 101-102 и 105-106 гг. Траяном были совершены два похода в Дакию, завершившиеся ее присоединением к Римской империи. В 106-112 гг. он образовал провинцию Аравию со столицей в городе Петра (современная Иордания). Также в 114 г. были завоеваны Армения и Верхняя Месопотамия, в 115 г. захвачена столица Парфии Ктесифон и отодвинута граница империи на юг до места, где река Тигр впадает в Персидский залив. Позднее покоренная Трояном Дакия была разделена на три провинции Адрианом, который к тому же покорил сарматов и роксоланов. В начале 160-х гг. парфяне попытались отвоевать у Римской империи Армению, но их попытка была пресечена. Это произошло уже во время правления императора Марка Аврелия.

В 166 г. северо-западная часть Месопотамии (города Эдесса, Карры, Нисибис и Дур-Эвропос) перешла от Парфии к Риму по мирному договору [Шустов, 2007]. Во время правления Марка Аврелия после нападений маркоманов и квадов на Опитергий и Аквилею, а также захвата племенами из карпатского региона области в нижнем течении Дуная и разграбления Элевсина (Греция) германцам было позволено селиться на территории Империи -- в Дакии, Паннонии и самой Германии. При этом были завоеваны новые территории и образованы новые провинции: Сарматии между Дунаем и Тисой, и Маркомании (территория современных Словакии и Моравии) [Шустов, 2007]. Таким образом, Римская империя объединила разнородные в своей социальной, политической и экономической культуре общества.

Население Римской империи в этот же период по разным оценкам равнялось от 60 до 100 млн. человек [Scheidel, 2006, p. 9]. В частности указывается цифра 65 млн. человек в 160 г. н.э., и 40 млн. человек в 180 г. н.э. Сокращение численности населения было связано с эпидемией чумы и многочисленными войнами [Информация о Древнем Риме]. Среди населения выделяется несколько групп: господствующий класс (сенаторы, всадники, муниципальная верхушка), римская армия, городские ремесленники и торговцы, люмпен-пролетариат, свободные земледельцы, колоны, вольноотпущенники и рабы. В I в. до н. э. - I в. н. э. население Римской империи представлено двумя группами в соответствии с их правами: жители Италии (права римского гражданства) и жители провинций, не обладающих этими правами. После гражданской войны 68 --69 гг. н. э. ситуация изменилась. Римское гражданство было дано многим провинциалам и целым общинам: жители провинций приобрели такие же права и преимущества, как и жители Италии [История Древнего Рима, 2000, с. 255-256]. Обратимся теперь к тому, как понимали мир эти люди.

Ко II в. н.э. в Римской империи существовало несколько философских направлений: стоицизм, эпикуреизм и скептицизм. Стоицизм получил распространение в Риме благодаря деятельности Диогена Вавилонского или Диогена из Селевкии (ок. 240- ок. 150 до н.э.), Антипатра из Тарса (ок. 200- ок. 129 г. до н.э.), Панетия с Родоса (ок. 180-ок. 100 гг. до н. э.) и Посидония из Апамеи (ок. 135-ок. 50 гг. до н. э.). Учениками Панетия были Сципион Младший и Цицерон.

Наиболее известными представителями римского стоицизма являются Сенека, Эпиктет и Марк Аврелий. Основные положения философии Сенеки (ок. 4 г. до н. э.--65 г. н. э.), происходившего из сословия всадников, следующие: 1. Материя первична по отношению к разуму, но разум предает ей форму. 2. Душа является смесью элементов огня и воздуха, тонкой бессмертной материей. 3. Разум имеет начало в чувствах. 4. Все в мире подчинено строгой необходимости. 5. Человек подчинен судьбе и должен жить в согласии с природой и совершенствоваться в добродетелях. Эпиктет (50--138 гг.) родился рабом в Гиерополе во Фригии. Также как и другие стоики он считал, что человек должен жить в согласии с природой. Под «природой» в данном случае имеется в виду принципы или законы устройства мира. Действительной сущностью человека он считал разум, поэтому в его взгляде на мир материальные ценности уходят на второй план. Над миром, как считал Эпиктет, властвует Логос (разум). Марк Аврелий Антонин (121 - 180 гг.), император (161--180 гг.), родился в Риме в сенаторской семье испанского происхождения. В соответствии с принципами стоицизма он полагал, что человек должен жить в соответствии с природой, стремиться к добродетели [История философии в кратком изложении. Римская философия].

Эпикурейские взгляды изложены Титом Лукрецием Каром (ок. 97-55 гг. до н. э.) в философской поэме «О природе», являющимся последователем философии Эпикура (341-271 гг. до н. э.), греческого философа. Размышляя о природе сущего, Тит Лукреций Кар объяснял, что сущим является атомы, которым присуще движение, и пустота. Душа человека образована тончайшими атомами из тепла и воздуха. Опираясь на идеи Эпикура, автор говорит о том, что общество появилось в результате соглашения людей, которые до этого были дикими. Кроме того, Лукреций критиковал веру в богов, считая, что всему в мире есть естественные причины. Человек должен достигнуть счастья через познание [История философии в кратком изложении. Римская философия].

Философия скептицизма в Риме была представлена Энесидемом из Кносса (ок. I в. до н. э.), Секстом Эмпириком (II-III вв.). Она исходила из греческого скептицизма, т.к. названые философы опирались в своих рассуждениях на мысли Пиррона из Элиды (ок. 375-285 гг. до н. э.), греческого философа. Основной идеей скептицизма является нахождение противоречий философских учений. Секст Эмпирик считал, что скептицизм одновременно подвергает сомнению и признает все сущности, в то время как другие философские течения признают одни. но отрицают другие сущности [История философии в кратком изложении. Римская философия].

Кроме того, исследователи называют среди направлений и эклектизм, призывающий к соединению идей из разных философских школ. Наиболее известным представителем эклектизма в I в. до н.э. был Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н. э.) [История философии в кратком изложении. Римская философия].

К тому же во II в. н.э. в Римской империи был ознаменован появлением философского направления, получившего затем название «вторая софистика». Марков К.В. определяет ее как «интеллектуально-литературное движение, оказавшее существенное влияние на политико-идеологический дискурс и формы исторической памяти в Римской империи» [Марков, 2011, с. 191б]. Впервые этот термин встречается у Флавия Филострата II (Старшего) в сочинении «Жизнеописания софистов» [Марков, 2011, с. 192б].

Большинство исследователей считают Вторую софистику главным направлением литературы в конце I - начале III в. в Греции, а основными ее чертами называют преобладание риторики и подражание известным греческим авторам IV в. до н.э. [Марков, 2014, с. 337]. К.В. Марков считает, что во времена Второй софистики «гордость за славное прошлое Эллады» являлась частью греческой культурной идентичности, а само прошлое понималось как эталон [Марков, 2014, с. 343-344]. «Естественно, большое внимание уделялось Афинам. Былое могущество Афин становится важной частью греческой исторической памяти, а Афинская демократия начинает рассматриваться как символ политических и культурных достижений не только одного полиса, но и всей Греции» [Марков, 2014, с. 343-344]. Также К.В. Марков отмечает, что в этот период греки могли чувствовать некоторую автономию, благодаря следующему характеру управления империи: в провинциях было немного римских должностных лиц, поэтому жизнь греческих городов была относительно свободна от вмешательства римлян [Марков, 2014, с. 344].

«…обширная литература, дошедшая до нас со времен Второй софистики, длительное время рассматривалась как неоригинальная, подражательная, бедная в идейном плане, и даже «упадническая». Однако в 1960-1970-е гг. происходит отказ от подобных оценок. Вторая софистика, как и «греческое возрождение» в целом, начинает рассматриваться как важное и интересное явление» [Марков, 2011, с. 192б]. По мысли К.В. Маркова, интерес ученых к «греческому возрождению» был обусловлен идеей о том, что греческая элита в императорское время не слилась в одну группу с элитой римской, как считалось ранее. Иными словами греки, хотя и признавшие римское завоевание, продолжали оставаться греками в большинстве сфер жизни [Марков, 2011, с. 194б]. Исследователь выделяет несколько общих черт во взглядах авторов Второй софистики: 1) стремление показать независимость греческих интеллектуалов во взаимоотношениях с императорами, 2) стремление показать «интерес императоров к греческой науке и образованию» [Марков, 2015, с. 67]. К факторам, определявшим отношение греческой элиты к римлянам автор статьи относит: 1) «формы и методы римского управления греческими провинциями», 2) «степень интегрированности греческой элиты в систему управления империей», т.е. социальное положение, специфика профессиональной деятельности и карьеры, 3) «интерес императоров к греческой культуре, греческой учености и Греции в целом» [Марков, 2015, с. 65, 67].

Также как и К.В. Марков, Э.Д. Фролов не считает явление второй софистики упадническим [Фролов, 1996, с. 7]. «Вновь стали популярными (никогда, впрочем, не умиравшие совершенно) школы греческих риторов, модными стали публичные выступления ораторов-софистов, воплощавших в своем лице одновременно мастеров яркого слова, устного и письменного, и острой мысли, греческая литература, философия и наука обогатились новыми произведениями, ценность которых не может быть поставлена под сомнение. Какой блестящий ряд составляют имена греческих писателей и мыслителей, живших на исходе I и во II в. н. э., какое разнообразие жанров представляют их творения!» [Фролов, 1996, с. 7].

Некоторые ученые, например А.В. Усачева, считают подход к определению Второй софистики как к «литературному течению, знаменующему упадок ораторского искусства, или как к своего рода «элитному клубу» ораторов, или как к социально-политическому движению» примитивным [Усачева, 2011, с. 148].

Таким образом, во II в. н.э. в интеллектуальной жизни Римской империи можно выделить пять явлений: стоицизм, эпикуреизм, скептицизм, эклектизм, вторая софистика. Стоицизм распространился по территории империи из западной и юго-восточной частей Малой Азии. Эпикуреизм, в свою очередь, был основан на учении греческого философа Эпикура (341-271 гг. до н. э.). И в скептицизме за основу было взято учение греческого философа Пиррона из Элиды (ок. 375-285 гг. до н. э.). Рим стал родиной эклектизма, а явление «вторая софистика» возникло в той же Греции. Распространение этих идей происходило главным образом через книги. Перейдем теперь к рассмотрению существования книг в Римской империи.