Одним из важнейших вопросов теории и практики государственного строительства является вопрос взаимоотношения государства и гражданина -- обеспеченности прав и свобод личности. Наличие или отсутствие основных прав и свобод человека и гражданина служит наиболее ярким индикатором состояния и уровня развития гражданского общества и правовой государственности.

Вхождение России в мировое сообщество и задача прогрессивных демократических преобразований внутри страны требуют нового отношения к праву и правам человека, нового осмысления взаимодействия российского государства и личности. При этом принципиально изменяется отношение государства к общепризнанным положениям международного права по правам человека. С момента вступления России в Совет Европы нормы европейского права активно влияют на российскую правовую систему, и она приобретает качественно новый уровень. В российском обществе формируются, хотя и медленно, демократическое правосознание и система правоотношений, основанных на идеях уважения человеческого достоинства, признания и защиты основных прав и свобод личности, приоритета общечеловеческих ценностей и идеалов,

Актуальность выбранной теме придает тот факт, что права и свободы человека -- это те универсальные правовые ценности, для которых характерно установление единых международно-правовых стандартов в области охраны прав личности. В настоящее время в мире существует много средств, направленных на защиту прав и свобод человека и гражданина. Однако права личности пока еще часто нарушаются, а способы их защиты не всегда достаточно эффективны. Вот почему возникает проблема теоретического и практического осмысления методов и средств, применяющихся в защите прав человека в современном мире Европейским Судом. Наряду с правом обращения в Суд жителей государства-участника с индивидуальными жалобами на действия его властей Конвенция наделила Суд также и правомочием рассматривать споры между государствами-участниками по поводу нарушения прав человека в одном из них. Однако история распорядилась так, что основным и абсолютно преобладающим в деятельности Суда стало рассмотрение индивидуальных жалоб. В лице Суда впервые в современную эпоху наднациональный юрисдикционный орган был наделен подобной компетенцией, и ее последовательное, все возрастающее по масштабам и эффективности использование Европейским Судом стало важным фактором развития международной системы защиты прав человека и обеспечило авторитет и престиж Суда. Его деятельность стала еще одним подтверждением тенденции возрастания роли международных юрисдикций в современном мире.

Основные права и свободы человека перестали быть чисто внутренним делом государства. Общепризнано, что обеспечение прав и свобод граждан не является только делом каждого отдельного государства, это -- цель всего мирового сообщества. Осознание такого положения получает все большее распространение в мировом общественном мнении. То есть обеспечение прав человека осуществляется как на национальном, так и на международном уровне. В Конституции РФ (ч. 3 ст. 46) записано, что «каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты». Основной механизм такого обращения установлен Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах.

Со вступлением России в Совет Европы и особенно после ратификации 5 мая 1998 г. Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, на основании и в соответствии с которой действует этот Суд жители России, которые считают свои права из числа предусмотренных названной Конвенцией нарушенными действиями государственных органов и не нашедшими должной защиты на национальном уровне, получили возможность обратиться в Страсбургский суд. В целях защиты от нарушений прав, предусмотренных Конвенцией, в каком-либо из государств ее участников в Суд может обращаться и Российская Федерация как таковая. В соответствии со ст. 15 ч. 4 Конституции Российской Федерации Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод стала составной частью правовой системы Российской Федерации. Целью данной работы и является изучение правил обращения в Европейский Суд по правам человека.

При написании работы использовались работы Дорониной Н.Г., Карташкина В.А., Толстика В.А., Туманова В.А., Хартли Т.К., Черниченко С.В., Этнина М.Л. и других ученых.

По структуре дипломная работа состоит из трех глав, введения, заключения и библиографии.

Глава 1. Основные принципы и нормы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод

Европейский Суд -- юрисдикционный орган, созданный и действующий в рамках Совета Европы. Однако при этом он выступает как самостоятельный наднациональный судебный орган (хотя и связанный с Советом Европы), а его правоприменительная деятельность в полной мере основана на принципе независимости.

Сегодня, когда юрисдикцию Европейского Суда признает 43 государства -- и эта цифра может даже увеличиться, -- сфера действия Суда широка как никогда ранее. Его "судебный округ" благодаря территориальным особенностям таких членов Совета Европы, как Россия и Турция, даже выходит за географические границы Европы, а численность населения этого "округа" составляет около 800 млн. человек. Неудивительно, что при таких масштабах Суд, даже после реформы 1998 г., в своей деятельности сталкивается со многими организационными и иными трудностями.

Главный источник, на котором основана правоприменительная деятельность Суда, -- Европейская конвенция о правах человека, которая действует сегодня в редакции 1998 г. Она для Суда -- "основной закон", а еще более точно -- "единый и единственный кодекс", причем одновременно и материально-правовой, и судоустройственный, и процессуальный Даффи П. Европейская конвенция о правах человека и эффективность судебной защиты // Судебный контроль и права человека. М., 1996. - С. 140..

В "европейское право" в той части, в какой оно создано Советом Европы, входит немало значительных конвенций, принятых этим Советом и преследующих, как и рассматриваемая Конвенция, защиту прав человека. Однако Суд не применяет их, в том числе и такие известные, как Социальная хартия, Конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания, Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств, равно как и ряд других менее крупных. Только Европейская конвенция по правам человека снабжена судебной защитой и санкцией и поэтому занимает особое место в системе правовых актов, созданных в рамках Совета Европы. Только она, как уже отмечалось выше, определяет пределы компетенции Европейского Суда.

Конвенция -- сравнительно небольшой документ. В ныне действующей редакции 1998 г. ее основной текст составляют короткая Преамбула и 59 статей, разбитых на три раздела.

Первый раздел "Права и свободы" (ст. 2--18) содержит основную часть каталога прав и свобод, гарантируемых Конвенцией. Второй раздел "Европейский Суд по правам человека" (ст. 19--51) содержит нормы, определяющие порядок формирования Суда, его организацию и основные процедурные правила. Третий раздел "Прочие положения" (ст. 52--59) содержит нормы, отражающие в большинстве своем международно-правовой статус Конвенции.

Основной текст Конвенции дополняют протоколы, постепенно пополнившие каталог прав и свобод, охраняемых Конвенцией, а также вносившие в нее структурные и некоторые процессуальные новеллы. Как неоднократно подчеркивал Суд, Конвенция и Протоколы "составляют единое целое".

Существует мнение, что система дополнения и изменения Конвенции Протоколами сложилась в какой-то мере случайно. Конвенция принималась в ускоренном темпе, и уже в момент принятия стали очевидны пробелы в каталоге прав. Поэтому в 1952 г. (до вступления Конвенции в силу) был принят Дополнительный Протокол (№ 1), пополнивший каталог правом на защиту собственности, на образование и свободные выборы Доронина Н.Г. Унификация и гармонизация права в условиях международной интеграции// Журнал российского права.-1998.-№6.- С.21.

Всего за время действия Конвенции было принято 11 Протоколов. Из них Протоколы № 2, 3, 5, 8, 10 инкорпорированы в текст Конвенции, а Протокол № II предопределил ее новую, ныне действующую редакцию и целиком вошел в ее новый текст.

Таким образом, в ныне действующей редакции Конвенция состоит из Преамбулы, трех разделов и четырех Протоколов, сохранивших прежние номера: № 1 (его официальное название "Дополнительный Протокол", принят в 1952 г., вступил в силу в 1954 г.), № 4 (принят в 1963 г., вступил в силу в 1968 г.), № 6 (принят в 1983 г., вступил в силу в 1985 г.), № 7 (принят в 1984 г., вступил в силу в 1988 г.).

Инкорпорации этих Протоколов в новый текст, очевидно, помешало то, что до сих пор их ратифицировали не все государства-участники. Например, Протокол № 4, несмотря на тридцатилетний возраст, на момент вступления новой редакции Конвенции в силу (1998 г.) не был ни подписан, ни ратифицирован четырьмя государствами (в том числе Грецией и Швейцарией), подписан, но не ратифицирован еще четырьмя государствами (Болгария, Великобритания, Испания, Турция); Протокол № 7 не ратифицирован восьмью государствами (в том числе Германией и Испанией), а Великобритания и Бельгия даже не подписали этот Протокол. До сих пор не ратифицировала Протокол № 1 Швейцария.

Эта ситуация, в частности, объясняет, почему и на будущее время сохранен порядок дополнения Конвенции и внесения в нее изменений путем принятия Протоколов к ней. Этот порядок, хотя и лишает Конвенцию структурного единства, имеет и свое преимущество, давая государствам-участникам возможность выразить в процедуре ратификации Протокола свое отношение к предложенным дополнениям и изменениям.

Федеральный закон от 30 марта 1998 г. ратифицировал Конвенцию с изменениями, внесенными в нее Протоколами № 3 от 6 мая 1963 г., №5 от 20 января 1966 г. и №8 от 19 марта 1985 г., и дополнениями, содержащимися в Протоколе № 2 от 6 мая 1963 г., а также Протоколы к ней № 1 от 20 марта 1952 г., №4 от 16 сентября 1963 г., №7 от 22 ноября 1984 г., №9 от 6 ноября 1990 г., № 10 от 25 марта 1992 г. и № II от II мая 1994 г., подписанные от имени Российской Федерации в Страсбурге 28 февраля 1996 г.

Таким образом, Российской Федерацией с позиции сегодняшнего дня ратифицирована Конвенция в ее ныне действующей редакции и Протоколы к ней №1,4,7. Конвенция и Протоколы № 1, 4 вступили в силу в отношении России с 5 мая 1998 г. -- даты вручения ратификационных документов, а Протокол № 7 в соответствии с предусмотренным в нем порядком вступления в действие -- с 1 августа 1998 г.

Россия подписала, но не ратифицировала Протокол № 6 относительно отмены смертной казни. На момент вступления в силу новой редакции Конвенции (1 ноября 1998 г.) этот Протокол не подписали 6 государств-участников (в том числе Великобритания), подписали, но не ратифицировали 5 государств.

Протокол № 6 с момента его принятия в 1983 г. постоянно находится в центре внимания общественности, но не нашел пока автономного применения в практике Европейского Суда.

По своему функциональному назначению нормы Конвенции делятся на две основные группы: организационно-процессуальные и материально-правовые.

Первые сконцентрированы в разд. II "Европейский Суд по правам человека" и, как видно уже из этого названия, определяют порядок формирования Суда, его компетенцию, статус судей, внутреннюю структуру и т. п. К организационным нормам примыкают процессуальные, предмет которых -- определение основных аспектов процедуры прохождения дела, процессуальных форм правоприменительной деятельности палат Суда и др. Однако в отношении как судоустройства, так и процесса Конвенция содержит по преимуществу общие, основополагающие нормы, которые, именно потому, что являются общими, требуют детализации. Этому служит Регламент Суда. В соответствии со ст. 26 (d) Конвенции Суд сам принимает его.

Действующий Регламент принят 4 ноября 1998 г. Он по объему больше Конвенции (104 статьи) и состоит из четырех разделов, которым предпослана обширная ст. 1, содержащая определение ряда основных понятий и терминов Регламента.

Нормоустанавливающее значение Регламента весьма значительно. Европейская Конвенция -- краткий документ; как таковая она не могла охватить всех деталей внутренней структуры Суда и в еще большей мере -- процессуальных аспектов его деятельности. Поэтому Регламент не только детализирует нормы разд. II Конвенции ("Европейский Суд по правам человека"), но и содержит такие правила, которые, будучи связаны с конвенционными нормами и развивая их, в определенном смысле можно назвать регламентарными нормами. Такова, например, ст. 39 Регламента, предусматривающая возможность так называемой срочной жалобы, о которой уже говорилось выше. В тексте Конвенции нет термина "судья-докладчик", которого Регламент наделяет значительными полномочиями в процедуре прохождения дела. Регламентом установлен принцип сбалансированного представительства полов при формировании секции Суда и его Большой Палаты, порядок голосования при принятии судебных решений и т. д. и т.п. Даже важная организационная структура Суда -- "секция" предусмотрена лишь Регламентом. Суд оставил за собой и возможность отдельных отступлений от установленных в Регламенте процессуальных правил "в целях рассмотрения конкретных дел" и по "консультации со сторонами" (ст. 31). Для точности оговорим, что речь идет не об изменениях Регламента и поправках к нему, а о возможности использовать особую процедуру для рассмотрения конкретного дела Лаптев А.П. Проблемы перевода международно-правовых актов и новые технико-юридические процедуры их имплементации в правовую систему Российской Федерации// Проблемы юридической техники.-Н.Новгород, 2000.-С.44.

Материально-правовые нормы определяют содержание правоприменительной деятельности Суда. Это нормы раздела 1 Конвенции "Права и свободы" и дополняющих его Протоколов.

В аспекте того, как классифицируются правовые нормы в общей теории права, эти нормы можно отнести к правоохранительным, но не в смысле карательных норм уголовно-правового характера, а в значительно более широком плане. Это нормы, которые гарантируют и в этом смысле охраняют права человека, предусмотренные Конвенцией, в тех случаях, когда это не удалось сделать в рамках национального правопорядка.

Некоторые из этих прав охраняются путем прямых запретов. Таких норм в Конвенции девять, и в качестве примера можно привести ст. 3 "Запрещение пыток", ст. 4 "Запрещение рабства и принудительного труда", ст. 3 Протокола № 4 "Запрещение высылки граждан" и т. д. Прямо запретительный характер носит и ст. 17 "Запрещение злоупотреблений правами".

Другие материально-правовые нормы также по существу носят запретительный характер, но в них запрет выражен косвенно -- указанием на конкретные права, защита которых от нарушений гарантируется Конвенцией. Таких статей большинство. При этом многие из них содержат вторую часть, где оговорены возможные ограничения этих прав государственными властями, если такие ограничения установлены законом и необходимы в демократическом обществе.

Из всех статей, содержащих такую вторую часть, наименьшее число возможных ограничений предусмотрено в ст. 9 "Свобода мысли, совести и религии". Эти свободы подлежат ограничениям в интересах:

-- общественного спокойствия;

-- охраны порядка;

-- охраны здоровья и общественной нравственности;

-- защиты прав и свобод других лиц.

К этому перечню ст. 8 "Право на уважение частной и семейной жизни" добавляет ограничения:

-- в интересах национальной безопасности;

-- в интересах экономического благосостояния страны;

-- в целях предотвращения беспорядков и преступлений. Однако самый широкий перечень возможных ограничений содержит ст. 10 "Свобода выражения мнения": хотя в ней отсутствует ограничение "в интересах экономического благосостояния страны", зато добавлены ограничения:

-- в интересах территориальной целостности;

-- для предотвращения разглашения конфиденциальной информации;

-- для обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

В этой статье также более широко сформулировано ограничение в целях защиты прав других лиц. Оно звучит так: "в интересах защиты репутации или прав других лиц". Нетрудно увидеть, что все эти дополнения связаны с особенностями деятельности средств массовой информации.

Структурная особенность материально-правовых норм Конвенции в том, что это нормы-диспозиции и в них нет указания на санкцию. Но это не значит, что санкции нет. Конвенция предусматривает ее как общую для всех этих норм. Она содержится в ст. 41 "Справедливая компенсация" (в прежней редакции ст. 50). Признав, что имело место нарушение Конвенции, Суд вправе присудить потерпевшей стороне денежную компенсацию, которую ей обязано выплатить в трехмесячный срок государство-ответчик.

Хотя ст. 41 выдержана в мягких тонах, оговаривая, что компенсация присуждается лишь тогда, когда внутреннее право само не предоставляет возможности полного возмещения, в действительности речь идет о достаточно жесткой штрафной санкции. Компенсация присуждается в форме возмещения материального ущерба и морального вреда, но она имеет очень мало общего с возмещением вреда в смысле гражданского права. Каков будет размер компенсации и будет ли она присуждена вообще, зависит от усмотрения Суда. Низший предел этой штрафной санкции -- определение Суда, что само признание им факта нарушения является достаточной "справедливой компенсацией" без каких-либо денежных выплат (разумеется, при этом обязательно возмещение заявителю судебных издержек и расходов). Высшие пределы штрафной санкции могут выразиться в весьма значительных суммах. В июле 1999 г. в уже упоминавшемся деле "Сельмуни против Франции" (нарушение ст. 3 Конвенции "Запрещение пыток") Суд обязал ответчика выплатить заявителю "справедливую компенсацию в размере 500 тыс. франков" Хартли Т.К. Основы права Европейского сообщества.-М.,1998.- С.65. Тем не менее это нечастый случай.

Штрафная санкция в виде "справедливой компенсации" -- это единственная санкция, которой снабжены материально-правовые нормы, гарантирующие защищаемые Конвенцией права и свободы. Напомним еще раз, что Суд не компетентен ни аннулировать, ни изменить какой-либо акт государства-участника, будь то закон, нормативный или административный акт или судебное решение. Присуждая заявителю денежное возмещение, решение Суда предоставляет самому государству осознать его возможные последствия, если не будут изменены законодательство или практика государственных властей, сделавшие возможными подобные нарушения.

В своей правоприменительной деятельности Суд руководствуется также Преамбулой Конвенции. Конечно, в постановляющей части решений Суда, где констатируется нарушение государством-ответчиком той или иной материально-правовой нормы, не встречается указание на нарушение Преамбулы. Но в мотивировочной части, при обосновании решений и особенно при толковании положений Конвенции роль Преамбулы очевидна. В одном из своих фундаментальных решений "Голдер против Соединенного Королевства" (1975 г.) Суд указал: "Согласно ст. 31 п. 2 Венской конвенции (о праве международных договоров. -- В. Т.) преамбула к договору образует неотъемлемую часть его контекста. Более того, преамбула обычно бывает полезной для определения "предмета" и "цели" конкретного международно-правового акта при его толковании".

Этой установкой Суд не раз руководствовался при решении конкретных дел исходя из того, что общие идеологизированные понятия, будучи включенными, в текст Преамбулы, обретают очевидное правовое, нормативное значение.

Опираясь на Преамбулу, Суд "открыл" в Конвенции некоторые защищаемые ею права, прямо не выраженные в ее тексте. На Преамбуле основывается Суд в поисках правильного сбалансированного подхода к защите гарантированных прав лица, с одной стороны, и защите общественного интереса -- с другой. Преамбулой предопределена связанность Суда принципами политической демократии, и прежде всего верховенства (господства) права.

Суд не раз подчеркивал, что его деятельность основана на принципе верховенства права -- "одном из основных принципов демократического общества, на который указывается в Преамбуле Конвенции". В деле "Сёринг против Соединенного Королевства" (1989 г.), рассматривая вопрос об экстрадиции, Суд указал, что выдача лица по требованию государства, где этому лицу угрожают пытки, противоречила бы основополагающим ценностям Конвенции, о которых говорит ее Преамбула, а именно общему наследию политических традиций и идеалов уважения свободы и верховенства права. В правоприменительной деятельности Суда все эти ценности играют непреходящую роль.

По своей юридической природе Конвенция является не актом национального законодателя, а многосторонним международно-правовым договором с его характерными чертами. Это коллективное обязательство государств-участников обеспечить каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией, защиту прав и свобод, определяемых в договоре (Конвенции), в сочетании с признанием наднационального контроля ("европейского контроля") за соблюдением этих прав властями государств-участников.

Конвенцию как международно-правовой акт можно рассматривать в двух аспектах. Один из них -- это место и роль Конвенции в системе современного международного права, и, прежде всего такого важного его раздела, как гуманитарное право. Однако нас интересует другой аспект, а именно те черты Конвенции как международного правового договора, которые тем или иным образом определяют или сказываются на правоприменительной деятельности Суда.

В этой связи следует прежде всего указать на ратификацию как самой Конвенции, так и Протоколов к ней. Причем речь идет не столько о необходимости получения определенного числа ратификаций для того, чтобы Конвенция или каждый из Протоколов вступили в силу, сколько о том, что можно назвать "индивидуальной" ратификацией каждым отдельным государством-участником. Только после этого и сама Конвенция, и каждый из Протоколов начинают действовать в отношении данного государства.

Сегодня, когда и Конвенция, и Протоколы, как уже отмечалось выше, ратифицированы подавляющим большинством Высоких Договаривающихся Сторон, юрисдикция Суда признается автоматически, каких-либо особых трудностей в данной связи для правоприменительной деятельности Суда не возникает. Но так было не всегда. Принятие и даже вступление в силу почти каждого Протокола порождали такие трудности. По тем или иным причинам (в частности, опасаясь увеличения числа жалоб) многие государства-участники затягивали ратификацию Протоколов, и складывалась своеобразная "ситуация неравенства", когда очередной Протокол в отношении одних государств-членов действовал, а в отношении других -- нет. Соответственно не только граждане этих последних не могли обращаться в органы Конвенции с жалобами на нарушение их прав, предусмотренных данным Протоколом, но исключались и межгосударственные споры в том случае, если одной из его сторон должно было стать государство-участник, не подписавшее или не ратифицировавшее Протокол Карташкин В.А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. М 1995.- С.77.

Такая "ситуация неравенства", возникшая в связи с Протоколом № 9 (право подать жалобу прямо в Суд, минуя Комиссию), достигла такой степени, что Суду пришлось принять особый Регламент Б для рассмотрения дел, исходящих из государств, ратифицировавших этот Протокол, и вплоть до реформы 1998 г. Суд руководствовался двумя Регламентами --А и Б.

Возможность возникновения в будущем "ситуации неравенства" не исключена, поскольку сохранена система дополнения Конвенции путем принятия Протоколов, требующих ратификации.

Практически сегодня более значимы ратификационные оговорки. В соответствии со ст. 57 Конвенции любое государство при ее подписании или при сдаче на хранение ратификационной грамоты может применительно к любой норме Конвенции оговорить, что, хотя определенный его закон не соответствует этой норме, тем не менее, на протяжении того или иного периода времени он будет оставаться действующим. При этом должно быть дано краткое изложение этого закона. Оговорки общего характера не допускаются. Суд в своей правоприменительной деятельности призван учитывать эти оговорки.

Ратификационных оговорок было сделано немало. Почти каждое государство-участник прибегало к ним. Так, например, Франция и Испания оговорили, что ст. 5 и 6 Конвенции не будут рассматриваться как препятствие для применения некоторых норм, определяющих дисциплинарный режим в вооруженных силах; Финляндия -- что она не может выполнить требование ст. 6 п. 1 о публичном судебном разбирательстве применительно к ряду своих юрисдикций, например административных судов, где законом установлен письменный процесс; Федеративная Республика Германия -- что ст. 7 п. 2 будет действовать только в рамках ст. 103 п. 2 Основного закона и т. д.'

Федеральный закон от 30 марта 1998 г. "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней" сопроводил ратификацию оговоркой о том, что п. 3 и 4 ст. 5 Конвенции не препятствуют применению следующих положений законодательства Российской Федерации: "санкционированного абзацем вторым пункта 6 раздела второго Конституции Российской Федерации 1993 года временного применения, установленного частью 1 статьи II, частью 1 статьи 89, статьями 90, 92, 96, 96', 96, 97, 101 и 122 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР от 27 октября 1960 года, с последующими изменениями и дополнениями порядка ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления; основанных на пункте 2 статьи 26 Закона Российской Федерации "О статусе военнослужащих" от 22 января 1993 года, статьях 51--53 и 62 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Российской Федерации, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 14 декабря 1993 г. № 2140, устанавливающих арест с содержанием на гауптвахте в качестве меры дисциплинарного взыскания, налагаемой во внесудебном порядке на военнослужащих -- солдат, матросов, сержантов, старшин, прапорщиков и мичманов.

Срок действия этой оговорки ограничен периодом, который потребуется для внесения в законодательство Российской Федерации изменений, полностью устраняющих несоответствия указанных выше положений положениям Конвенции.

Наряду с оговорками государства-участники могут сделать при ратификации так называемые заявления о толковании, смысл которых в том, что государство признает действие какой-либо нормы Конвенции в том истолковании, которое определяется особенностями правовой системы государства и дается им самим. Сама Конвенция понятия "заявление о толковании" в процедуре ратификации не знает, однако подобные заявления делались неоднократно и практически не встречали возражений при представлении ратификационных документов.

Глава 2. Правила обращения в Европейский суд по правам человека

Споры, инициированные индивидуальными жалобами, составляют основную массу дел, рассмотренных Судом, и именно это придало Европейскому Суду и Конвенции ту значимость и престиж, какими они сегодня пользуются в общественном мнении европейских стран. Можно сказать, что последовательное возрастание места, роли, масштабов индивидуальных обращений в Европейский Суд -- это одна из основных тенденций в его историческом развитии, отразившая важные общие черты развития международного права, включая его взаимодействие с внутригосударственным правом.

В первом приближении можно сказать, что индивидуальная жалоба -- это право каждого лица, находящегося в пределах территориальной юрисдикции Суда, обратиться в этот Суд, если оно считает, что государственные власти нарушили какое-либо из его прав и свобод, гарантированных Конвенцией, и оно не смогло найти защиты в национальной правовой системе. Это определение требует, однако, дальнейших разъяснений.

В соответствии со ст. 34 Конвенции "Индивидуальные жалобы" Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц. Как видно из этого текста, правовое содержание понятия "индивидуальная жалоба" шире, чем смысл термина "индивидуальный" в его обычном значении. С такой жалобой в Суд может обратиться не только отдельный индивид. Другое дело, что подавляющее большинство дел, рассмотренных Судом, было инициировано индивидуальными жалобами в собственном смысле слова.

Остановимся прежде всего на этой категории индивидуальных жалоб. Круг физических лиц, которые могут воспользоваться этим правом, предельно широк, поскольку такому заявителю не предъявляются ограничительные условия, связанные с возрастом, грамотностью, гражданством и т. п. В качестве самостоятельного заявителя может быть, например, малолетний, как это было в нашумевших делах "Т. против Соединенного Королевства" и "В. против Соединенного Королевства" (решения Суда от 19 декабря 1999 г.). Действие Конвенции, как правило, распространяется на военнослужащих, хотя некоторые страны сделали в этом отношении оговорки при ратификации. Заявителем может быть гражданин государства, не участвующего в Совете Европы, но находящийся в пределах юрисдикции Суда, например, американец, как это было в деле "Экбатани против Швеции" (1988 г.), или индус ("Чахал против Соединенного Королевства" (1996 г.)). Применительно к физическим лицам -- возможным заявителям такой жалобы термин "каждый" ближе всего к его семантическому значению Права человека // Сборник международных документов / Сост. Л.Н.Шестаков. М.: Изд-во МГУ, 1999..

Имеется, однако, одно очень важное условие, которое можно рассматривать как связанное с личностью заявителя. Оно заключается в том, что нарушение Конвенции, которое обжалует физическое лицо, должно касаться только его, должно быть нарушено именно его право, и возможный ущерб от нарушения понес он сам (впрочем, наличие реального ущерба не обязательно).

Другими словами, из обстоятельств дела должно ясно следовать, что сам заявитель является "жертвой" нарушения Конвенции. Понятие "жертва", употребленное в тексте ст. 34 Конвенции, играет важную роль в практике Суда как существенный элемент статуса надлежащего заявителя.

Личностным характером индивидуальной жалобы предопределена и невозможность для заявителя выступать защитником прав других лиц. Он может действовать только в своем интересе. Даже тогда, когда жалоба подается группой частных лиц, каждое из них должно доказать наличие ущерба, причиненного лично ему обжалуемыми действиями государственных властей.

Особый случай представляет собой так называемая срочная индивидуальная жалоба. Вообще говоря, такого термина, утвердившегося в доктрине и в средствах массовой информации, в тексте Конвенции и Регламенте нет. Статья 39 Регламента носит название "Предварительные меры" и текст ее таков: "По просьбе стороны в деле или любого другого заинтересованного лица, или по своей инициативе палата или в соответствующих случаях ее Председатель может указать сторонам на предварительные меры, которые, по мнению палаты, следует принять в интересах сторон или надлежащего осуществления проводимого расследования" Черниченко С.В. Личность и международное право. М., 2002.- С.119

.

Как правило, с такими просьбами обращаются заявители с целью предотвратить действия властей государства-ответчика по исполнению своего решения, на которое заявитель приносит основную жалобу в Европейский Суд. Например, заявитель-иммигрант, пребывание которого в стране признано незаконным, обратившись по этому поводу в Суд, просит одновременно предотвратить его высылку до окончательного решения этого Суда.

В конце октября 2000 г. в Суд срочную жалобу подал небезызвестный лидер Французской националистической партии Ле Пен. За недостойное поведение в ходе парламентских выборов во Франции 1997 г. он в судебном порядке был лишен парламентского мандата и на год, начиная с даты решения Кассационного суда (ноябрь 1996 г.), пассивного избирательного права (так называемая неизбираемость). Решение Ле Пен обжаловал в Европейский Суд, утверждая, что имело место нарушение ст. 6 п. 1 Конвенции. На момент подачи срочной жалобы эта основная жалоба еще не была рассмотрена Судом.

Тем временем Государственный совет Франции подтвердил, что неизбираемость распространяется и на мандат Ле Пена в Европейском парламенте. За несколько дней до обсуждения в этом парламенте вопроса о судьбе мандата Ле Пена он, пытаясь предотвратить эту процедуру, обратился со срочной жалобой в Европейский Суд. Однако Суд отклонил эту жалобу без публичного разъяснения мотивов своего решения, что является обычной практикой Суда. Европейский парламент лишил Ле Пена депутатского мандата.

Круг неправительственных организаций, которые на основании ст. 34 Конвенции могут обращаться в Суд с индивидуальными жалобами, также весьма широк. Термин "неправительственные организации" в смысле Конвенции имеет мало общего с одноименным понятием в международном праве. Практика Суда включает в него общественные организации в собственном смысле слова и иные юридические лица частного права. Нередко трудно даже провести разграничение между неправительственной организацией и группой частных лиц, которые в ст. 34 обозначены как различные категории индивидуальных заявителей.

Практика Суда знает немало важных решений, вынесенных в итоге рассмотрения дел, инициированных в процедуре индивидуальной жалобы неправительственными организациями. В Суд обращались профсоюзы (например, "Национальный профсоюз полиции Бельгии против Бельгии"), иные профессиональные организации (например, "Платформа "Врачи за жизнь" против Австрии", 1988 г.), средства массовой информации (например, "Сан-ди тайме" против Соединенного Королевства", 1979 г.), политические партии (например, "Объединенная коммунистическая партия Турции против Турции", 1998 г.), религиозные организации (например, "Святые монастыри против Греции", 1994 г.), коммерческие товарищества (например, "Прессос Компания Навьера А.О." и другие против Бельгии", 1995 г.) и т. д Хартли Т.К. Основы права Европейского сообщества.-М.,1998.- С.112.

Сам термин "неправительственная организация" указывает на то, что организация, выступающая в качестве заявителя, не может осуществлять функции органов государственной власти или действовать от их имени. Более того, от такой организации требуется, чтобы она была жертвой нарушения Конвенции государственными властями. При этом должны быть нарушены права организации как таковой, а не ее отдельных членов. В Страсбурге общественная организация или другое юридическое лицо частного права защищает себя и свои права, но не субъективные права своих членов.

Европейский суд в своем решении по делу Голдера квалифицировал "право на суд" как самостоятельную гарантию судебной защиты прав граждан. "Право на суд" -- это не результат расширительного толкования ст. 6 п. 1, не "автономное понятие", а самостоятельное право, имплицитно содержащееся в названной статье. Последующая практика должна была наполнить это право конкретным содержанием. Происходило это главным образом путем выявления факторов, которые препятствуют осуществлению этого права, мешают доступу лица в суд.

В деле Голдера таким препятствием явились тюремные правила и действия тюремного начальства, запретившего Голдеру общение с адвокатом, который должен был от имени Голдера обратиться в суд.

В не менее известном деле "Эйри против Ирландии" (1979 г.) заявительница не смогла обратиться в компетентный суд (им был Высокий суд) с иском об установлении режима раздельного проживания с бросившим ее супругом (развод в Ирландии был тогда невозможен) по причине дороговизны процесса и отсутствия в Ирландии института бесплатной юридической помощи'. Европейский Суд признал, что право доступа в суд, а тем самым ст. 6 п. 1, было нарушено. При этом Суд указал: "Гарантируя тяжущимся эффективное право доступа к правосудию при определении их "гражданских прав и обязанностей", статья 6 п. 1 оставляет государству свободу выбора в использовании средств для этой цели. Система оказания юридической помощи... составляет одно из таких средств, но имеются и другие, такие как, например, упрощение процедуры. В любом случае в функции Суда не входит рекомендовать, а тем более предписывать, какие меры следует принимать; все, что требует Конвенция, -- это чтобы лицо реально пользовалось своим правом доступа к правосудию на условиях, не противоречащих статье 6 п. 1 Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека. Очерк организации и деятельности.-М.:Норма, 2002.- С.118..

В деле "Девеер против Бельгии" (1980 г.) Суд разбирал жалобу заявителя на то, что национальные власти вынудили его отказаться от судебного рассмотрения конфликта. Перед ним была поставлена дилемма: либо ненадлежащая уплата денежного штрафа за нарушение правил торговли, и тогда его магазин будет нормально функционировать дальше, либо передача дела в суд (в котором обвинения против Девеера могли и не подтвердиться) и закрытие магазина вплоть до решения Суда, что практически означало разорение заявителя. Европейский Суд признал, что давление на заявителя (граничившее практически с принуждением) явилось нарушением права заявителя на доступ к суду и справедливое судебное разбирательство.

Для дел Гольдера и Девеера характерно, что право доступа к правосудию было нарушено действиями не судебных, а иных публичных властей. Это обстоятельство следует отметить потому, что доступ к правосудию связывают обычно с организацией и деятельностью судебных органов. Позиция Европейского Суда, как мы видим, шире. В более общем плане Суд, не отрицая, что государство вправе передавать определенные виды споров на разрешение иных, несудебных органов, одновременно подчеркивал, что эта тенденция может вступить в несоответствие с принципом верховенства права.

Не менее внимательно Европейский Суд следит за ситуациями, когда деятельность самих судов ведет к нарушению "права на суд". Такое нарушение со стороны суда может быть квалифицировано известной формулой "отказ в правосудии". Суд не раз указывал, что отказ суда принять к производству иск или иную жалобу под предлогом отсутствия соответствующего закона или его неполноты является нарушением "права на суд" в смысле ст. 6 п. 1.

Право на доступ Суд понимает не только как формальную возможность обратиться в суд (что тоже немаловажно и должно быть гарантировано четкой организацией работы всех судебных инстанций), но и как право на рассмотрение дела по существу, во всяком случае в той степени, в какой это допускают обстоятельства данного дела. «Право доступа должно быть эффективным, и для этого необходимо, чтобы лицо обладало реальной возможностью оспорить действия, являющиеся вмешательством в его права». В то же время Суд обращал внимание на то, что право доступа в суд как таковое не содержит никаких гарантий благоприятного конечного исхода дела для обратившегося в суд лица Даффи П. Европейская конвенция о правах человека и эффективность судебной защиты // Судебный контроль и права человека. М., 1996.- С. 147..

В октябре 1999 г. Суд рассматривал дело "Брумареску против Румынии". Дом, построенный в 30-х гг. в Бухаресте родственниками заявителя, в 1950 г. на основании декрета № 52 от того же года был национализирован. В 1993 г. суд первой инстанции по иску Брумареску вернул ему дом на праве собственности. Однако в следующем году Генеральный прокурор Румынии опротестовал это решение в Верховный суд, который не только отменил решение суда первой инстанции, но и в общей форме запретил судам рассматривать дела, связанные с применением декрета № 52.

Европейский Суд весьма критически оценил это решение. Общий запрет судам рассматривать дела такого рода был воспринят им как покушение на саму субстанцию права доступа к суду в смысле ст. 6 п. 1 и признан нарушением этой статьи. Попутно Суд отметил, что подобная неограниченная (в частности, во времени) возможность отмены вступившего в силу и исполненного решения суда плохо соотносится с необходимой стабильностью правопорядка.

В контексте всей Конвенции право на доступ в суд пересекается со ст. 13 "Право на эффективное средство правовой защиты". Напомним, что эта статья требует, чтобы в системе государственных органов всегда был такой орган, куда лицо могло бы обратиться за защитой нарушенного права. Таким образом, эта норма шире по содержанию, чем право на доступ к суду. Практически Суду нередко приходится оценивать ситуацию типа "лицо не нашло компетентного суда и при этом не нашло и другого компетентного органа". Как правило, Суд в этом случае считает достаточным решение по ст. 13. Однако бывают и иные ситуации.

Заявитель по делу "Ротару против Румынии" (решение от 4 мая 2000 г.) тщетно добивался в различных административных инстанциях исключения из своего досье ложных данных о том, что он в молодости состоял членом профашистской организации. Такой административной инстанции в Румынии не нашлось, и Европейский Суд в своем решении констатировал нарушение ст. 13 Конвенции. В поисках такой инстанции заявитель обращался и в судебные органы. Как суд первой инстанции, так и апелляционный суд объявили, что они не компетентны решать этот вопрос. Этот отказ был оценен Европейским Судом как нарушение ст. 13. Однако апелляционный суд одновременно отказался рассматривать иск г-на Ротару о возмещении морального вреда, а также вопрос о возмещении его судебных расходов. Европейский Суд посчитал, что этот гражданско-правовой аспект проблемы находится в компетенции данного суда, и сослался при этом на свое решение по делу "Робинс против Соединенного Королевства'". Суд признал нарушенными право на доступ к правосудию и право на справедливое судебное разбирательство в смысле ст. 6 п. 1.

Свидетельством широкой трактовки Судом "права на доступ к правосудию" могут служить его решения по двум однотипным делам -- "Омар против Франции" и "Герен против Франции". Они вынесены в один и тот же день -- 29 июля 1998 г.

За разные преступления (Омар -- за отмывание денег, Герен -- за получение взятки должностным лицом) заявители были осуждены соответственно на пять лет и два года лишения свободы. Когда окончательные решения апелляционных судов Лиона и Экс-ен-Прованса вступили в силу и были выданы приказы об исполнении наказания, осужденные исчезли из поля зрения правосудия, но при этом их адвокаты обратились с жалобами в Кассационный суд. Жалобы не были приняты на том основании, что осужденные не подчинились приказу об арестах и жалобы были подписаны не ими собственноручно (как того требовали правила кассационного обжалования в случае неисполнения приказа об аресте), а адвокатами.

На слушаниях в Европейском Суде заявители утверждали, что непринятие их кассационных жалоб нарушило их право на доступ к суду; созданное судебной практикой правило противоречит "презумпции невиновности", ибо исходит из того, что осужденный намеренно уклонялся от наказания.

По мнению Правительства, "было бы весьма странно дать право использовать кассационную жалобу тому, кто преднамеренно скрывается от приказов правосудия".

Однако Суд не согласился с мнением Правительства. Он посчитал, что заявителей обнаружили в сравнительно короткий срок; они, правда, не явились на оглашение приговоров в апелляционных судах, но это было их право. В этих обстоятельствах позиция Кассационного суда является "несоразмерной санкцией в свете той первостепенной роли, которую играют в демократическом обществе право на защиту и принцип верховенства права... заявителям была создана чрезмерная помеха в осуществлении их права на доступ в суд".

Оставим в стороне вопрос, прав или не прав в своей позиции Кассационный суд (есть аргументы и в пользу такой позиции). Проблема в том, что если распространить понятие "право на доступ в суд" на стадию кассационной жалобы, то, по логике, можно и любые другие аспекты процедуры обжалования трансформировать в проблему "доступа к правосудию". Следует различать, с одной стороны, право задействовать механизм правосудия, инициировать судебный процесс, а с другой -- права, которые сопутствуют судебному разбирательству. Если заявители были осуждены судами первой инстанции, а затем апелляционными судами, т. е. все основания полагать, что "доступ к правосудию" ранее уже состоялся Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: опыт Совета Европы.-М.,1997.- С.127..

"Доступ к правосудию" традиционно считается главным образом проблемой гражданского и административного судопроизводства, хотя в своеобразных формах она может в отдельных ситуациях возникать и в делах уголовного обвинения (например, когда лицо, уголовное преследование которого прекращено по нереабилитирующим основаниям, настаивает на передаче его дела в суд).

Порядок прохождения межгосударственных и индивидуальных дел во многом сходен. Мы проследим этот порядок на примере индивидуальных дел, в деятельности Суда их подавляющее большинство. Затем кратко укажем на некоторые особенности прохождения межгосударственных дел.

В изданной Советом Европы в 1998 г. трехстраничной брошюре "Обращение с жалобой в Европейский Суд по правам человека" тому, кто намеревается обратиться в этот Суд, рекомендуется предварительно уяснить для себя следующие вопросы:

-- была ли Конвенция о защите прав человека и основных свобод ратифицирована государством, против которого направляется жалоба, и признало ли оно юрисдикцию Страсбургского суда;

-- является ли предметом жалобы нарушение права, которое предусмотрено Конвенцией и Протоколами к ней;

-- если такое право предусмотрено Протоколом, то ратифицирован ли этот Протокол государством, против которого направляется жалоба;

-- исчерпаны ли все внутренние средства правовой защиты, т. е. пройдены ли все компетентные судебные или иные национальные инстанции;

-- не пропущен ли шестимесячный срок обращения в Страсбургский суд, считая с последнего окончательного решения в стране.

Очевидно, что все это -- необходимые вопросы; к ним с полным основанием и в тех же целях могут быть добавлены еще несколько. Вряд ли заявитель, не обладающий некоторым минимумом юридических знаний, сможет ответить на них без квалифицированной помощи. Из того, что сказано в предыдущих главах, видно, насколько бывает сложен вопрос об использовании всех средств правовой защиты и даже условия ratione materiae -- второе из приведенных выше -- не столь просты, как может показаться на первый взгляд.

Надо отдать должное Суду: жесткому формализму он предпочел процедуру, облегчающую, насколько это возможно, обращение в Суд с индивидуальной жалобой. Иначе и быть не могло. Суд, призванный охранять права человека, должен сделать все возможное, чтобы облегчить доступ к нему. Еще в 1971 г. в решении по делу "Рингейзен против Австрии" Суд констатировал: "Индивидуальные жалобы в девяти случаях из десяти пишут малосведущие люди и без помощи юриста, поэтому строгое следование формальным предписаниям... привело бы к несправедливым последствиям".

Если жалоба не содержит все необходимые атрибуты, отвечает не на все предварительные вопросы, составлена по произвольной форме, но при всем том свидетельствует о правовой ситуации, заслуживающей внимания Суда, то она не будет отклонена по формальному основанию. Заявителю направят официальный формуляр обращения в Суд, содержащий все обязательные вопросы, а также, если есть такая необходимость, приложат к нему дополнительные вопросы, помогающие уточнить обстоятельства дела и аргументацию заявителя. Тем самым заявителю предоставляется возможность дооформить или даже переоформить жалобу.

В результате этой процедуры создается так называемое предварительное (или временное) досье, и только тогда, когда оно содержит все необходимые исходные материалы, обращение регистрируется и получает порядковый номер. Чем полнее и юридически грамотнее первичное обращение, тем короче эта предварительная процедура, тем быстрее обращение будет зарегистрировано как жалоба Европейский Суд по правам человека. Избранные решения. М.: Норма 2000.- С.87.

Разумеется, не всякое обращение в Суд превращается в зарегистрированную жалобу. Оно может быть отклонено и ранее, если оно не подпадает под компетенцию Суда (например, просьба пересмотреть приговор, вынесенный в национальных судах) или явно не отвечает требованиям, предъявляемым к жалобе (например, анонимные обращения).

После регистрации жалоба поступает в одну из секций Суда и передается для изучения одному из судей этой секции. Поскольку о факте регистрации и передачи в секцию сообщается заявителям, то нередко у них и даже у адвокатов создается ошибочное представление, что дело принято к рассмотрению по существу. В действительности речь идет именно о предварительном изучении дела судьей и прежде всего в плане проверки соблюдения всех необходимых предварительных условий..

В феврале 1999 г. "Независимая газета" выступила с сенсационным заявлением: "Легитимность Лужкова в качестве мэра столицы России подвергнута сомнению на международном уровне". Основанием для этого послужила жалоба двух российских граждан в Европейский Суд, в которой оспаривалась законность выборов 1997 г. в Московскую городскую Думу. Газета опубликовала стандартный ответ Суда о регистрации 18 января 1999 г. жалобы "Воронин и Шименков против России" вместе с изложением жалобы, фотографиями заявителей и пространным комментарием, в котором не без удовольствия сообщалось, какие бедствия и "международный скандал" принесет Страсбургский суд мэру Москвы, а равно российским судебным инстанциям, ранее отклонявшим жалобы Воронина и Шименкова. Заявители изображались героями, которые "добились рассмотрения дел в Европейском Суде по правам человека". Пришедший вскоре из Страсбурга второй ответ о том, что уже на стадии предварительного рассмотрения жалоба признана неприемлемой, т. е. отклонена, газета не опубликовала. При элементарном ознакомлении с Европейской конвенцией и компетенцией Суда такой результат, прочитав жалобу, нетрудно было предсказать.