Т. Боккалини и его время

Прошедшего века, в котором те же самые науки моралныя: к гнешнимя нещастливейшими временами вмененныя яко детоводства простыя, и яко вещи ржавыя: были в толь высоком кредите, что достигнули к почтению за дражайший всех добрых наук бисер, колмиже наипаче нынешняя век, погружающияся весь в интересах, весь в насильствах, даже до седмаго небесе подвигнулся воздышати учение политическое и чрез оное с прикладом весма блазнителным допускал топтати и самую философию перепатетическую, верховную всех человеко честных наук владычецу. Повянулся Сенека повелению господ ценсоров, но с неприятною волею, понеже в моралных у философах, которые откровенное чинят упрямство виднаго смирения, порок зелнаго гордомыслия почитается в грех с ними рожденный. Егда же Липсий прибыл ко двору Делфяческому, не допустили ему ясно назритися божескаго его величества сияния, ниже у нижняго крыльца Королевской палаты был встречен и принят от пресветлейших муз; понеже сих знаменитых приемностей, удостоевалися точно писатели изобретения, Аполлону и пресветлеишим музам зело угодныя и любезныя, а учиннейшия писания Липсиевы почиталися токмо трудолюбивы и дивны ради единаго разновременного и многократного чтения. Вещь, так общая у всех писателей загорских почитающихся иметимозг в хлебте, как у итальянцов, которые имеют его в голове, еже бы всегда изобретати вещи новыя, работати материалом, выкопанным из глубины собственного ума с потом и трудами великими, а не вещью, от других писателей в замы взятое, ибо таковая вещь почитаетса за нищенского портнягу, за пересудчика беспутного; починити бы рясбы учителные раздраные яко же пристоят закроищику искусному и в ремесле славному; крояти бы и шяти одежды новыя с бахрамами и узорочными нашивками, чего никто еще не видал. Суть некои, иже реше яко бы Липсий имел такову малую милость от его величества, хоть пресветлейших муз за досаждение от него полученное; понеже, егда дали они ему благо, Лапской талант, дабы он по тацитовски описал /л.50/ между усобные брани Фляндрския, велми от общества учителных желаемыя: дерзнул за причину некоторых учтивостеи, его величеством плохо поставленных, супротивитися вдохновению, которое послано ему было от него Аполлона и от пресветлейших его богинь, но сие последнее есть подозрение, в подобоистинстве основанное, первое же есть мнение, от истинны содержимое. Аполлон смотрил на позорище всадническое и своего притвора, сущаго близ аппартамента зарницы его же господа вирше творцы италианские называют окном небесным, и был покрыт белым облаком, которое облако яко же при ситцевой оказии обыкновенно веется: в самои тои час, егда Липсий прибыл в средину двора Делфического, сладко тихим зефиром Примечание переводчика: Вествидом или западныя ветром. немного поразредилось, и тогда его величество осиянием единые токмо своея лучи, призрев на онаго своего любоучителного, очистил его от всякие нечистоты неразумия, на нем оставшегося, и сотворил его произыти соверенным мудрецем. Возшедшу же Липсию в болшую аудиенцию салу, в самом начале речи, которую отправлять было зачаль, принося велие благодарение Аполлону за несравненное благодеяние учиненное ему, принужден замолчать ради тяжкаго случая, приключившегося ученнейшему Павсанию Павсаний - спартанский полководец эпохи Греко-персидских войн. , писателю в греческом в классе хронологических авторов сидевшему, которому вдруг припала тоска толь велика, что почаяли его замертво; чего ради все почтеннои коллеги козмографы притекоша на помощь его; слуги же Повсаниевы рекоша, что онои случаи, может де быть припал ему от самои слабости, понеже будучи время поздное он Павсания прежде выходу из дома, по своему обыкновению не успел укрепить себя принятием двух ложек консервы, составленнои из стихотворств Пиндаровых Пиндар (517-437 гг. до н.э.) - видный лирический поэт Древней Греции. ; но пресветлейшая Евтерпа Эвтерпа (Евтерпа) - в древнегреческой мифологии одна из девяти муз; муза лирической поэзии и музыки. , при которои Павсаниябыл велми похлебным услужником; выбрызнул в лице его две сентенции Тацититовы, возвратила /л.50об/ в него паки добродетель, почти все было пропадшую, тогда Павсания, несмотря ни мало на то что он некстати делает, препиная Липсию оправить речь свою: побежден великою горестию душевного, восопил о время идущее? о ненавистная древность? яко ваши ми преострыми и грызущими зубами истощеваете и оные вещи, которыя от человек, ради вечнаго на земли зрения, суть сотроены? и како же есть возможно в разные времена толь подлинно достигнуты премене вещей, яко моя любезнеишая Греция, матерь добрый учений, королева всех наук, почтенная и надежная гостинница свободных художеств, вертоград света, отечество презнаменитых в каждой учье мудрецев, ни в едином другом месте под солнцем имевшихся, ныне пришла бы до того, что вся обезумилась, вся одичала, ллюдми опустел, и толико обнажена оными магнифическими зданиями г[осу]д[ар]ственными и людскими, которыми видно была наполнена, что днесь зрятся тамо пустушьи токмо шалаши, и что преславные древние философы, риторы, и историки афинейские в сем нашем нещасливейишем веке стали быть подлыми в Константинополи маслиниками; и что насупротив того Фляндрия, которая в моих временах не яко что была, токмо пустота, леса болотами обятые и зверми наполненные, и жиляще грубых человек, которые были пуще самых оных зверей, а в добрых науках и по готову несмысленны; и тамо же не яко что было зримо, токмо ужасные вертелы, и пропасти земня, в них же с живяху нищенские люди, ныне учинила провинция зело изобилная, зело изрядная, зело приятная, исполненная жителями паче меры учтиво-обходительными, богатыми и благоискусными, достаточна преизбранными грады, имеющими видное украшение зданеи казенных и людские зело пышно состроенных, потому еще пребезмерно заставляет мя дивитися, отечество толь благополучное, что греческия и латинския науки, кажется, якобы основали тамо престол вечнаго себе жилища. Словеса Повсаниевы толь уязвим сердце всех мудрецев греческих, что Аристотель Аристотель (384-322 гг. до н.э.) - древнегреческий философ, ученик Платона. , Платон, Димосфен Демосфен (384-322 гг. до н.э.) - древнегреческий политик, оратор, дипломат. , Пинадр и другие многие, не могуще одержати след своих пред окончанием церемонии Липсиевой, сотворили велик плач, чему заставили подражать и протчих мудрецев, и тако учителныи Липсия усмотря, что речь его за великим шумом оных рыданий не могла услышала быти, сошел долои с пуль питы Примечание переводчика: Амбон. , наградив досаду, доставленную ему от онаго препятия /л. 51/ Павсаниева, увеселением похвалы, какову от же Павсания учинил о отечестве его и о добродетелном народе нидерландском. От всех мудрецев сея области хотя чаяно было, что между Корнелием Тацитом и Иустом Липсием, ради многих взаимных их благоволений, произойдет крайняя дружба и теснейшая любовь; однако ж с великим ужасом всех тоя же области мудрецев случилось противное; понеже, тому два утра, Липсий пред Аполлоном укорил Тацита, якобы он в первой книге своих Историй рек ле некие словеса, крайним злочестием наполненная. Его величество Аполлон за сицевой важной довод зело вознегодовах, и повелел Тациту в приходящее утра явица пред собою, и обонят тое мерзостное нечестие. Тацит не обянуяся, аб не повинулся повелению Аполлонову, також учителные его содруги, которые сперва обробели было весма потом ободрилися. Аз пищущи сия ведомости присудствовал сам в то время. Егда Беат Ренан Беатр Ренан (1485-1547) - немецкий историк, автор «Трех книг германской истории». и Фулвий Урсин Фульвий Урсин (1529-1600) - итальянский филолог. , оба приятели Тацитовы, отвели Липсия на сторону, и усилно просили его, дабы он пожаловал отложить то дело, хоть стал от такова доводу, которой егда не может его до пряма донести, не причинил бы ему опыта зело безчестнаго и нещастливаго. Потому что, будучи Тацит первыя барон политик в Парнасе и в великом почтении пресилных люде, имеющих руки долгие, а совести короткую: впредь со временем кончено не без отмщения будет. И сам отвещал Липсия, что он всемерно намерен удовольствовать совесть свою. И сие рек предстал Аполлону, где вкупе с Тацитом собралися что непущие сего двора учителные хитрецы. Тогда начал говорить Липсий, что ему были друг Сократ Сократ (470/69-399 гг. до н.э.) - древнегреческий философ. , друг Платон, а лучший друг истинна, в то же время Тацит перебил речь Липсиеву, и рече к нему, дабы он оставил сицевое предословие, от чего великая в оном месте гниль имеется, и сказал бы чисто свой довод, понеже человецы политичные, ему родные, от тех6 от которых ожидали худых дел, не могли терпеливно послшуати краснобайных /л. 51об/ зачинов, наперед умовытверженных. Тогда отвещал Липсий тако: ты, Тацит, в первой книге своих историй явно рек ль еси, что Б[о]г не инако печется о спасении рода человеческаго но токмо о наказании; мудрование толь наипаче есть нечестивоепри коем либо принце земном, [не тощто при Б[о]ге , унего же собственная добродетель имеется, милосердие и отеческое благоутробие ко спасению всех ч[е]л[о]в[е]к], елико преступление достойное весма великой кары было бы, изрещи сицевое пребеззаконное злочестие, яко же истыя твоя словеса сице явствуют, ни в жесточайших убо когда народа римского напастех, паче же в праведных судбах искушено есть, яко Боги не пекутся о нашем безоопасении, пекутся же о отмщении; и разве в сем привеликом твоем недостатке толь тяжкаго заблуждения впал если ведением от неосмотреливаго Лукана Марк Анней Лукан (39-65) - римский поэт. , который объявя в народ прежде тебя тож де мнение, оставил вирши написаны образов сицевым:

О щасливый Риме, гордами гражданы населенный

Аще в волности возмогаеши, тако радети

Бы подобало.

Яко отмщевати подобает Стихи 807-809 из 4 книги «Фарсалии» Лукана. В оригинале: felix Roma quidem ciusque habitura beatos, / si libertatis superis tam cura placeret / quam uindicta placet. В переводе с латинского Л.Е. Остроумова (1951): Если бы ты счастлив, о Рим, если б нравилась так же Всевышним, / К милой свободе любовь, растящая граждан блаженных, - / Как наказание их!

Выслушав сия Тацит, сожалее, рече о Липсие, что ты [Липсий] явно оказываеши себя быти точным гадателем сокровеннейших моих разумов, а в чести моей, я же есть краинеи важности, зело грубо заблудил если, ибо словеса мои, тобою ныне упомянутые, не тако по твоему укорению, суть нечестивые, якоже аз содержива их за весма благочестивыя и святыя; и дабы уразумел еси истинну еже аз глагол, изволила мне оно личность многих словес протолковать /л. 52/ тебе онои мои концепт, котораго: понеже аз по моем обыкновению, изрек его не многими словесы: не возмог си постигнути умом твоим, егда в начале моих историй известих читатель о намерении моем сказать повесть обо всем действе; тогда рекох, что аз вступаю в труд, исполненный разных случаев: сердит в сражениях, не согласен в крамолах, и в самом мире жесток, четыре принцы мечем убиты, три брани междуусобныя: и протчее еже следует. После же повести моей о бедах и бедностях великих, их же по смерти Нероновой Нерон Клавдий Цезарь Август Германик (37-68) - римский император, последний из династии Юлиев-Клавдиев. римляне претерпевали, рех, яко оныя количество были толики, а качеством таковы, что не ведимо другое время жесточайшими народа римскаго ранами, ниже праведнейшими божескими судбами лучшая правда наруже показалась, как точно оныи Б[о]г, которыя в минувших временах толико миловал и защищал народ римской, что явился яко облюбленник величия Его, и не яко, что лучшее ему желал, токмо да всегда пребывает победитель, победоносец и обладатель всего света, но оных же Б[о]г по смерти Нероновой показал ба в толиком пременения, яко ясно познала ба то что: не пекутся Боги о нашем безопасении, пекутся же о отмщении; то есть, что он конечно оставил призирати народ римской, пекутся о отмщении, то есть вознамерился точно отмщевать тяжкия прогневания, каковы получил от него. Убо Липсие, злочестив ли концепт есть, еже бы реши, что за тяжкия преступления, каковы сотворил народ римский прежде и после смерти Нероновой: попечение к защидению от всякого зла, пременилось и жестокое првосудие ко оскорблению Его разно образными бедами? Весма благочестив есть концепт, тобою реченый, отвещал тогда Липсий, но не есть сходен словесами, укоренными мною за слочестивыя, которыя тогда бы получили толк и разум, его же ты даеши им, егда реч: наше безопасение, могла бы прямо заключатися о народе токмо римском /л.52об/ но понеже оная речь есть общая, того ради явствует, что она разумеется обо всем роде человеческом. На то отвещал паки Тацит, что рече наше, в которой по видимому, ты Липсий полагаеши все твое основание: я разумел токмо о народе римском и сверх того изъясняет тебе стихотворец Лукано Марк Анней Лукан (39-65) - римский поэт. , о котором рек ли еси, якобы он хвалил меня в роде злочестия, оныи Лукано своими виршами, глаголя тои же мои концепт, напоминает точно о римлянех, и утверждает, что град Римский, всегда содержался бы благополучен, и что граждане его имели бы жити в славе непрестанной, егда бы величеству божескому толь наипаче угодно было соблюсти его в древнеи волности, елико соизволилось отмщевати ему. Едали за неправду вменяеши Липсию то, что народ римскои никогда же преставал от гордомыслия ненасытнеишаго ко обладанию света? но понеже он опустошил зело многии высокознатныя монархии, и преизбраннеишии републики, пограбив весь свет; и понеже восхотел насытити неугасаемую свою жажду златом исполнил онои свет огня и крове, того ради всемогущий Б[о]г прогневался до толика, что предав его в расхищение жесточайшим тираннам, от которых искусил все прегорестныя страсти, попустил наконец, дабы с прикладом уничтожения, попран был от самых варварских языков Европских. Конец поистинну злополучнеиший, но однако ж и велми достойныи гордо желания, жестокосердия, и хищения римскаго стремнины в них же изволением божескаго величества подают оныя империи, которыя не разумеют определити конца в ненасытном лакомстве негосударствованию <…>.

/л.54об/

Ведомость 25я

Главнейшия монархия, резидующая всей области парнаской, вопрошают у пресветлейшей волности Венецианской, какими способы она от своего шляхетства получает доброту крепкого содержания тайны, и исправной послушности в чем от нея улучают желаемое себе удовольствие

Добродетелное и честное прение между многих учителных в минувших днях произшедшее, которое от пресветлеишеи волности Венецинской писменным образом решено было: материю зело великую к разсмотрению и разсуждению подало всея здешнеи Парнаской области, а особливо /л.55/ в державнейших монархиях Франции, Ишпании, Англии и Полшии, возбудило толикую зависть, что оныя монархии, тому минуло два утра, пошли к пресветлейшеи волности Венецинской, преноша к неи: что понеже великои ужас удивляет их, како она во всем своем шляхетстве все исправно обретает оную секрета верность, которая у них часто происходила желанием почти невозможным; дело весма отъчаянное, еже возмощи бы им иметь в едином токмо своем секретаре, в единои паре советников; нещастие, якоже оныя державнеишия королевы реша: есть толь наипаче злое, что в нынешнем лстивном веце первое оружие от некоторых принцов обыкновенно на своих неприятелеи обнажаемое было, како бы великие дачами злата закупати верность главные министров другаго. Того ради желает ведати от нея, с какими она способами возмогла имети от своие шляхт поликую таиность в своих важнишия делах и толикую послушность хотя бы в конечные сих разорениях, опасностях? На сея вопрос ответствовала волность Венецинская: что она на добродетель содержания таины возбуждала шляхетьство свое дозыми воздаяньми, а от порока непослушности устрашала с казньми тогда паки подтвердили монархии, что и они употребляют те же средства токмо не могут получать тех же концов. Рекла на то волность Венецинская, что оне случаетя от того, понеже в сравнении употребляющих благопорядочныя републики, воздаяния монархиев были скудныя, а казни недостаточныя. /л. 55об/ На сие ответствовано к нея, что монархии наипаче могли потверждати все противное, понеже волные отече[с]тв воздаяния, приуподобленныя ко изобилному щедро даянию, каково великие короли чинили к своим верховным министрам, были гораздо нищета, для того, что отнюдь не слыхано было, дабы република Венецинская наградила верность какова либо своего сенатора оными богатыми дачами крепостеи, градов, и другими знатными и пожиточными феудами На полях: феуды: лен, уделы. , которыми принцы часто возвышали своих министров; и де же от сената Венеции с каго самое лутчее награждение показуемое и своим заслуженным сенаторам, было и состояло токмо в произведении на чины вышшие, и то степенно и со многими трудами достающиеся, при том же в болшеи части главнеишие ея чиныбудучи паче проживочны, нежели наживочны приносили другому единое точию чести приращение. Что же бы реши о казнях, и оныя происходили от совершеннои воли однаго принца, тяжко досажденного, несравнено и пуще страшнеишия и жесточаишия, нежели казни приговоренныя противу сенатора от сената, которыи обыкновенно бывает болше опаслив и кроток, нежели опрометлив и жесток, и что краиняя безразмерность была между принцом, судящим своего подданнаго, и между тем сенатором, которыи своим голосом карал ровнаго своего, друга своего, кровнаго своего; и что невидано еще, какую бы новую и жесточаишую кознь виселиц, топоров, удавок и огнеи, которые абы не были и в Франции, в Ишпании, в Англии и в Полше: република Венецийская употребила в преступлениях своего шляхетства, разве токмо страшнои канал Орфано За остравом Венецианской лагуны Сан-Джорджио-Маджоре проходит большой канал - Канале Орфано - из которого тела казненных попадали в море. , и то последнея была жесточь Венецийская; и что монархии хотя б в своих королевствх не имели того канала, то однако ж могли бы преступников своих министров зашивать в мешки и бросать их /л. 56/ в озера, в реки и в глубокие кладези. На сию речь пресветлеишая волность Венецийская с великим увеселением усмехнулась и рекла, что вместо оных феудов, их же принцы со многою определенною в каманде властию уступали своим заслуженным министрам, она своим верным и послушным шляхтам перво даровала высоко славное королевство Кандии Королевство Кандия (Герцогство Кандия) - официальное название Крита, когда остров являлся коолонией Венецианской республики. , Корфу и протчие острова, государства ея подчиненные области <…> и самое все величественное королевственнеиших градов чудо Венецию, и все с полною властию каманды, и с совершенеишим правивителства господствованием тако, что шляхте ея непростыми дворянами, но называтися могли королями и принцами великими, которые в самых важных делах републических были верны к сея самым; а министры принцов не тако, но были верны к другому; и что ужас его же шляхты Венецийские имели продавати бы принцам чужестранным републические секреты, происходил от бесконечнои безразмерности, понеже между тем, что было им теряти изменою, и то, что приобретали они верность, тако ж между раскаянием каково чувствовали ни к либо министр, предавыя своего принца к страху его же имел ни к либо сенатор, живущии в отечестве своего безверно, не давалось никакова размезу и сравнения, сколь бы оно доброе ни было для того, что неверность к другому не имеет дела и сходства с предательством себе самаго. Напоследи рекла пресветлеишая волность Венецийская /л.56об/ что от наград, которыми принцы награждали секретареи и протчих своих министров, многократно причинялися изшествия вредителныя и весма противныя намерению определяющего их, ибо те награды не токмо часто ходили министра в доброи службе своего г[осу]д[а]ря, особливо же в то время, егда не имел уже он чего болшагоуповати от него, но понеже воляпринцов велми пременителна, а вымыслы завистников дворовые были зело учащателны; того ради многократно случалось, что министр неверностию и уничтожением своего г[осу]д[а]ря искал, како бы в безопасность приводи оную награду, которую получил с честною своею службою. Изшествия весма все вредителны, однако ж вся удостоиванияе того не бывало, ибо с величием Ея власти растущу всегда достоянию шляхетства Венецийскаго, как вящшии и непрестанныи в сенаторах ея возжился огне любве и приязни и поведениям г[осу]д[а]рственным. Рекла еще потом, что между ею и между монархиями не размер являлся гораздо болшии в собстве казнеи; понеже она многократно искусила, что и в самое то время, егда она бы своим шляхтам хотя б вооруженные, хотя б весма любителным от чужестранные принцов обявляла страшную и ужасную кару гнева сенатскаго, не было ни единаго Венецийскаго сенатора, которыи с неизреченною послушностию и с тешно[с]тию не притекл бы в Венецию, с намерением крепким потеряти живот свои промеж двух столпов паче, недели быти лишенну оныя волности, которая премного почитается у д[у]хов великодушных; и что в Венеции не бывало ни единаго сенатора, которои не доволствовался бы добросердечном /л.57/ лишитися живота, нежели привергнутися к господству каждаго лучшаго принца чужестранного, ибо шляхтичь Венецинский, будучи яко рыба, рожденная в постоянных водах волности, не разумеет, кроме Венеции, жити в елементе рабства.

/л.179/

Ведомость 77я

Аристотель, будучи от многих принципов осажен, в своей деревне понуждается от них сильно, дабы отменил свое определение тирану назначенное

/л.179об/ Великий князь перепатетический Аристотель Стагирита, дабы с вящшим посюем лучшее созерцание иметь ему в своих философских поучениях, несколко тому дней отъехал в некоторую свою зело приволную деревню, в которой нощною порою нечаянно многочисленными войски, пехотными и конными, осажен быть тесно у некоторых принцов, которые з дивным поспешением устроив вал и батарей, наставили пушки и хотели стрелять в дом его. О чем свезав его величество Аполлон отправил немедленно к ране той в дух баснейших князей поетов италианских, сатирических, Людвика Ариости Лудовико Ариосто (1474-1533) - итальянский поэт и драматург эпохи Возрождения. и Францсска Берни Франческо Берни (1497/98-1535) - итальянский поэт. , которые оба были капитанами двух легеонов поетов старых в злословии, они всякою хитростию военною тщилися отдалить прочь осаду, но все всуе, ибо хотя поеты метали стрелы виршей укорительных, шлемы однако ж их же те принцы на себе носили, толь стройно устроены были, что свободно держали борбу противу каждаго вседосадного Терцетта Примечание переводчика: имя стиха пиитическа. , и тако, понеже тою силою не учинилось никакова плода, а Аполлон, который всякими образы хотел быть благонадежен, дабы оному преизбранному мудрецу не приключилось никакова упадку в честии философии перипатетической, послал в то поле великолушнаго и всегда славнаго любителя учителных Федерика Фелтрия Федерико Фелтриа - герцог итальянского города Урбино. , герцоха урбинскаго, который, /л.180/ поговоря с оными принцами, учинил с редкою своею хитростию перемирье; и в первом съезде оные принцы тяжко жаловалися на Аристотеля, что он в своей политике зело злобное определение задал тиранну, которым заключил каждаго принца добронравного, и при том с великою яростию рекоша, что аще, якоже дерзнул рещи Аристотель, надлежало нарицать тираннами оных принцов, которые паче прилежали к собственной недели поданных своих, ползе, то они не могут приметить, которой бы потентат, каков бы он стариною, наследством и изрядством хвален ни был, не был окроплен водою онаго генералнаго определения; власно, аки бы конец каждаго пастыря не в прибытие до екия истрежения овец своих, но токмо состоял в том, что б токмо, любуяся ими не замал их сакрети, сам же гладом умирая бы, и что вельми грубым невеждою, открывал себя Аристотель, ежели он доказывал не разуметь бы того, что конец своих купеческих товаров состоял в прибыли, что всех весь есть обещая и великая лавка; и что аще самый закон натуралный толико препоручает любовь благопорядочну, что отцы зрятся любительми себе самых паче неже сынов своих, то с коим правилным фундаментом /л.180об/ оной неве глас Аристотель хотел обязати принцов, дабы лучше любили чужьдыя, нежели собственныя выгоды; и в том же случае примолвили принцы, что своекровие учителных во многих собствах, еще велми важных, дотолика перешло все пределълы чести, что ослепившеся гордыя помышлением, не усумнилися розевать рот даже на лучшия принцов интересы, опубликовать уставы на статские денги, панеже не примечают окаянцы, что знание дел политических, зело далеко есть от общаго разсуждения, каждаго хотя б прекрасного ума, инейным людем о том разсуждати надлежит, токмо тем, которые истощили себя в управлениях королевств, и в делах принцов великих, хотя б они и не были знатоками оной философии, оной реторики и оных протчих красных наук; каковы от учения описаны по тетраткам их, ибо политика, не имея теоркии, дабы можно было зделать из нея грамматику, которая инаго научила бы художеству добраго правления статскаго: вся состояла в практике, в которой буде кто не натерся привеликих принцах секретарствами и статскими советничествами, тот, аще не хощет быть поруган, /л.181/ на свете, когда говарит и пишет такое дело счолчков достойное, отнюдь бы разсуждать не хватался. Из сих слов герцох Федерих ясно признал, что гнев принцов был справедливый, и для того удобно домогался у Аристотеля, дабы отменил древнее определение тиранна и сочинил бы новое, которое было б ко удовольствию помянутым прогневанным принцам, тогда немедленно Аристотель оное отдумал и сказал, что тиранны де были некоторые человецы ветхаго времене, которых де выродки ныне вовсе извелися, принцы же, получа толь желаемое себе удовольствие, вскоре отступили, и егда розехалися по своим г[осу]д[а]рствам, тогда Аристотель от страха полумертв возвратился в Парнас, где доволно всем мудролюбцам засвидетельствовал, что заповеди его философские зело недостаточны произошли противу страха смертнаго; и явно сказал, дабы учителные прилежали к сваим учениям и отложили бы разсуждение статское на сторону, о чем невозможно де трактовать без пострадания явной беды, вступая с принцами в креминалы Примечание переводчика: во облачения. .

/л.205/

Ведомость 80я

Древняя республика римская и нынешняя волность Венецианская беседуют между собой: кое есть истинное честное награждение; чем благопорядочные республики признают добродетель заслуженных своих сенаторей

Хотя высокославная волность Римская, бывшая всего света Государыня, ныне за великими своими упадками пришла в состояние зело отменное. Перед тем, какова она была во временах минувших, однако ж ради памяти древняго своего величия в Парнасе живет в высокой чести, почитаема и удивляема от всех не токмо, понеже заповеди ея политическия /л.205об/ почти вместо оракулов Примечание переводчика: божеских ответов. почитаются, но понеже она имеется в кредите за прямую дел военных чюдотворицу, о кроме того, что не из другаго дому с премногою ползою так принцы как приватные берут примеры дражайших добродетелей, геройческих ко укращению сердец своих, и хотя принцеса толь преоблиставщая от своих неблагодарныхи надменных граждан, не меньши же от варваров своих неприятелей, многократно в подлых заточениях Сулловых Луция Корнелия Суллы (138 г. до н.э.-78 г. до н.э.) - древнеримского государственного деятеля и военачальника, диктатора, автора проскрипций. и Августовых Октавиана Августа (63 г. до н.э.-14 г. н.э.) - древнеримского политического деятеля, основателя Римской империи. , и в генералных росхищениях Тотилловых Тотила (Бадуил) - остогский король (541-552). и Аттиловых Аттила - правитель гуннов (434-453) - обхединивший под своей властью тюрские и германские племена. и других королей иностранных срамно была терзаема и испровергаема, однако ж славою своего древняго величия зело превосходно она прикрывает прешедшия срамоты и нынешние упатки; сия толь славная принцеса, несколко тому дней шедши посетила пресветлейшую волность Венецийскую даму, слухом искренней чистоты, мнением благоисправного разума и по кредиту своих неисчерпаемых богатств ныне от всех при сем Фебейском дворе зело любимую и почитаемую, егда же волность Римская беседовала о твоих прешедших величиях, а пресветлейшая република Венецийская повесть чинила о своих настоящих благополучиях, тогда слышано быть, якобы в том разговоре република Римская к волности Венецийской рекла, что она, будучи чистою аристократиею, тако ж совершеннейшею формою републическую, какова в волном народе основана быти может, ради преизбранных /л.206/ своих прав, которые обещают ей долгое и щасливое житие, без всякого сумнения превосходила каждую другую волность настоящую и пришедшую, но хотя она и содержанию покоя в доме и ко отправлению войны от вне, жила весма благопорядочно, однако ж не потщилася завоевать оных великих областей, каковы от благоразумия, от богатств публичных и приватных толь славной волности ожидалися, и что все то, как чает сталося от того понеже в воздаянии, каково от добропорядочных републик предлагалося честным поступкам сенаторов их, она зело оскудевала, и что она република римская всю славу, которую в немногих годах завоевала весь свет, признавала токмо от чреззвычайной своих сенаторов добродетелей, возбужденной в них на дарами богатств, но воздаяньями честей вечных почтеньми статуев и одежд триумфалных, трофеев, строения и обречения храмов, базиликов Примечание переводчика: соборных церквей. и театров, а паче всего славою толь желаемою от сердец жаждущих вечной славы, пышных римских триумфов, сицевые воздаяния в сердцах ея граждан воздвигнули оное мужество военное, оное превосходное искуство гражданское, чему народы, напоследи пришедшие, больше удивлялися, неже подражати могли, и что в награждении памятью вечно честною за добродетель и заслуги своих честных сенаторов она волность Венецийская толь зрющеся оскудеваема, что по многим правам мнилося ей на рещи в неблагодарною; и что, как во временах споконных и мирных так == в смутных военных премногие шляхта Венецийские, хотя показали действа достойныя высочайших триумфов, успех оных честных /л.206об/ воздаяний, которыя память сенаторов великих творит вечно, однако ж странное дело показалося ей, что в падве зрится статуя Примечание переводчика: ионная наркезова, а в средние Венеции статуя. бергаматова; и что знатныя заслуги Андрея Грити Андреа Гритти (1455-1538) - 77-й венецианский дож. , Себастиана Вениери Сабастьян Веньери - венецианский герцог. , и других многих сенаторей Венецийских, которые преизящною добродетелию душевною и реткою храбростию телесною не токмо преодолели Гатамелатов Эразмо да Нарни по прозвищу Гаттамелата (1370-1443) - итальянский кондотьер. и Коллеонов Бартоломео Коллеони (1400-1475) - итальянский кондотьер. , но что по достоинству могли сравнены быти Помпеям и Цесарям, не награждены оною наградою вечно памятною, которою оные изгои славными своими исправами от отечества своего заслужили, газетник, который со всеисправною верностию описывает дела сия из знатнейшаго места осведомился, что пресветлейшая волность Венецийская ни мало досадившися, к републике римской отвещала, что в ея сенаторах, как она чает, не оскудевала жажда славы и честно желателной хвалы, понеже якобы не так распространила г[осу]д[а]рство свое, как учинили римляне, но понеже весма различные суть тому концы обоим им при сем предлагающиеся, ибо сенаторы Венецийские в последнем намерении жития своего имели мир, насупротив же того сенат римской имел токмо войну, и что от несчасливого ея конца она конечно известилася, что завоевания областей безразмерно великих от републик чинимыя, разориои все палютическия права каждой добропорядочной волности, а наипаче аристократическия, которых шляхетство понеже есть средственнаго числа, и сие недоволно ко управлению безмернаго /л.207/ г[осу]д[а]рства, то, ежели б учинить оное вельми многочисленно, добрые права жития волного исполнилибыся; смятения, как с нещасливейшим своим бедствием всему свету оказалася ея величество римская, которая, допустивши в гражданство римское народы завоеванные, благополучно увеличила есть г[осу]д[а]рство, да бедно умалила волность, и что она довольствуется токмо господствовать над столким владением, которое от оружия неприятелей чюжестранныя могло бы содержать безопасну волность Венецийскую, и что она не любила величия государственного с намерением, что б надменно пребывать в повелении, но ради славы, что б не быть в порабощении, что же касается до честных наград, которыми благоучрежденныя републик имели награждать добродетель, и мздо воздавать заслугу своих сенаторей, и в том весма неправилно терзается от нея неблагодарницею, понеже в Венеции зрятся вечные трофеи, присные арки, триумфалные, состроенные не из мраморов легколомких или из менталлов покоренных силе огненной, но из материи нетленной, которыми [якоже ей благо пристойно было] она пространно награждала мужество своих заслуженых сенаторей тако, дабы память добродетелных их исправ славно проходила в будущих веках, на сие отвещала волность римская, что она многократно видела весь ея пресветлости дом, в котором не могла приметить трофеев, арков триумфалныя и протчих вечных поминков, чем яко ж она /л.207об/ наградила заслуги своего шляхетства, немедленно тогда пресветлейшая волность Венецийская отвела в хоромы доволное множество своих шляхтичей каждаго возраста, которых обнажила, потом же отворила им груди и со ужасом великим в сердцах оных шляхтичей волность римская увидела состроны арки триумфалные, трафеи, статуи конныя, пышные триумфы и протчие публичные поминки, которых <…> великодушные сенаторы Венецийские, показавшие славныя исправы от отечества волнаго удостоилися, но паче волность римская удивилася, егда усмотрила в тех же персях шляхетских Венецийских велию любвегорячесть к награждению в потомках заслуженнейших сенаторей своими избранными поступками, тако ж огнь, пылающий к подражанию добродетелей оных героев, и к получению достоинств, которые награждаемы были дирами толь славными; в то же время чреззвычайною благосклонностию пресветлейшая волность Венецийская рекла к републике римской тако: с сими арками триумфалными пресветлейшая г[осу]д[а]р[ев]на и с сими оказательствами, их же видите преживо издаянных на сердцах моих сенаторей, от наших сестр надлежит в память потомственно посылати добродетель и заслугу тех наших граждан, которые в покои и в войне удостоилися хвалы славной и безсмертно те то суть статуи конныя и протчия публичные поминки, которые в благоучреждаемых републиках /л.208/ в сердцах честных сенаторей, жаждущих истинной славы, возбуждают разум гражданской и мужество военное, будучи состроены на вечную память тех, которые чрез честныя свои исправы с волным отечеством пристяжали достоинство чреззвычайное; в сие то местах разумной благополучно воздвигаются трофеи и протчия знаменитыя памяти сенаторей заслуженных, а не на площедях, понеже памятью какову в сердце своем вечно соблюдало шляхетство републическое, о мужестве и о достоинстве соделавших испарвы славныя возбуждается ревность и истинная добродетель, дела, которые в службе отечества волнаго всегда содевают изшествия добрыя, насупротив же того триумфы, трофеи, статуи конныя и триумфалныя, и протчия сим подобныя, каковы зело часты на память ваших заслуженных сенаторей зрятся, состроены в нашем Риме, послужили к пристяжанию своему онаго сонма подлонароднаго, которой в блаженнопамятных ваших сенаторах <…> возбудил оное к государствованию надмение, которое нажило нащасливую и срамную рабства честь, их же ныне носите на ногах ваших, от непорядка претяжкаго! от чего вем, что вы признаете все оное свое зло, которое еще и в упадках сотворило вас славу и буди известна, что наши сенаторы зело сходственно подобятся оным младым девицам (на полях: молодицам), которыя /л.208об/ чисты душею и девственны телом к мужеми приступают, ибо как неосторожныя мужьях посыланием их ко всем праздникам, вводят их в танцы блудные, тако отечества волныя наградами памятей публичных, от чего иной получает восклицание народное и сонмище простолюдское, зело неразумно вманивают умы своих сенаторей честных и благочинных в одскоки тиранничеств.

Приложение 2

Из русского перевода «Увещаний и прикладов политических от различных историков Юстом Липсием на латинском языке собранных, а ныне тщанием и трудами иеромонаха [Симона] Кохановского российским языком написанных лета 1721».

/л.124об/

Увещание 1

Монархия древнейшая есть паче прочиих образов владения:

Первыи человецы, которыи создателю своему были ближайшии и которыи прелестию и различною злобою не токмо были поврежденыи, тий избрали и похвалили монархию, яко же бо всякий дом есть маленное г[осу]дарство, тако всякое г[осу]дарство есть великий дом, абые по создании мира всякий дом особеннаго себе г[осу]дарина и владыку имел, егда же многие домы союзом сродства в любовь и в единомыслие совокупилися, тогда общим /л.125об/ советом, тако ж де единаго над собою властелина избирали, того его же видели праведна, благочестива и благоразумна. Егда же умножился род человечески и г[осу]дарства возрасли, умножилася и возросла в мире злоба и неправда и начаща человецы властолюбия ради един другаго уничтожати и насилием порабощати, обаче всегда един протчим многим одолевал и всегда един над многими владычествовал, и законы, которые сам хотел, полагал, и самое естество наше учить, нас единаго над собою имети властелина, что и от бесловесных познати мощно, наипаче же от плеч, которые не имеюще разума, разумно себе единаго ц[а]ря /л.126/ избирают в самом лучшем месте того посаждают о кресте обстояще и обходяще хранять, и во всем ему повинуются. Тож де видим и в протчих безсловесных, о чем пространно пишет Сенека, како стада, овцы, птицы и прочие безсловесные скоты и звери всегда единаго себе предводителя имеют, и тому аможе ведет последуют.

/л.127об/

Увещание 3

Лучшая тамо правда, где монархия

Понеже правды ради власть установленна, того ради лучше есть единаго имети властелина, нежели многих, ибо где един над всеми государствует, тамо правда процветает, а где же многие равно владычествуют, тамо удобе истинна повреждается, ибо монарх или сам суд судить, или других на тое избирает и повелевает, аще сам судит чужд есть всякого пристрастия, неправду раждающаго не боится бо ничьего гнева, не ищет милости, колми паче чужд есть лакомства, посул и даров. Аще другой, обаче от него постановлений, которых с разсмотением избирает и над избранными началствует и надсмотряет и не тако им свободен есть суд, дабы сами не боялися суда и казни, аще неправедно будут судити, что все противное страждет многоначалствие, где же бо мнози равно началствуют, тамо часто правосудие повреждается, и ложь истинну одолевает, что бывает или ради страха, или ради гнева, или ради милости, или ради любве, или ради посул, или ради сродства, или /л.128/ ради иного некоего пристрастия, аще же где купно весь народ началствует и судить, тамо болшее нестроение и бедствие бывает, ради вышереченных вин, ибо тамо всяк на свой интерес взирает, о общем же добре малое или неедино попечение. Воспомянем точию адин и римлян и увидим тамо многих преславных вождев, и протчих мужей честных неповинное изгнание, ссылки и казни. Вопреки же самым безделником гоноры, и судейская власть, а посулом и конца нету.

/л.129/

Увещание 4

Мир, тишина и согласие в монархии

Наиболшее есть паче всякого благополучия, благополучие, егда г[осу]дарство в мире и в тишине пребывает, и от всяких обид и насилия свободно есть, что тамо бывает, где един над всеми владычествует, его же вси чтут и боятся, яко имущаго власть живота, и смерти противно же обоче бывати тамо, где мнози равную честь и власть имеют, которая яко река разделенна сущи на многия части, нерилна и небыстра есть, в многоначалствии бо един, на другаго взирает, ласкает и боится, и часто кого хощет един властелин показнити, того другой заступает, и каждый от них особенной себе у народы любви ищет, егда же народ единаго возлюби, а другаго возненавидит, тогда велие бывает смятение, расколы и междуусобыне брани, како же море не стоит тихо, но волнуется и бурится, егда на него многие противные возвоют ветры, так и г[осу]дарство в нем же мнози равно началствует, часто колеблется и мятется от несогласия началствующих.

Размещено на Allbest.ru